ЖСК или моя Иванькиада

    Наткнулся недавно на давно знакомую документальную повесть  «Иванькиада или рассказ о вселении писателя Войновича в новую квартиру» и сообразил, что я в те же самые 70-е годы пытался вселиться в новую кооперативную квартиру с новой семьей. И моя история тоже заслуживает того, чтобы о ней рассказать. Она полна абсурда, подчас на кафкианском уровне. Прошло с тех пор полвека, сегодняшним читателям трудно будет понять многое. Причем моя история принципиально отличается от Иванкиады: там автору противостоял  конкретный соперник , а мне пришлось одолевать сопротивление целой системы.
   В тот момент я уже был разведен, но проживал с бывшей женой, дочкой и своей мамой в двух смежных комнатах (40 кв.м) в коммунальной квартире (еще три семьи) в старом доме на ул.Остужева. Дом был старый, изношенный, на кухне гнилое перекрытие поддерживалось деревянными столбами. Понятно, что такой объект не годился для размена. Поэтому мы с моей новой женой Ириной, которая в то время уже ждала ребенка, подумывали о кооперативном жилье, чтобы забрать туда и маму.
    В один прекрасный день Ирина, приехав  по работе в институт Гидропроект, зачем-то подошла в вестибюле к доске объявлений и вдруг увидела, что жилищно строительный кооператив московского часового завода приглашает желающих вступить в ЖСК с тем, чтобы купить трехкомнатную квартиру на первом этаже строящегося дома в Чертаново. Понятно, что собственных желающих на такие квартиры у них не нашлось – слишком  дорогие, да и первый этаж никто не хотел. Мы с Ириной решили, что это наш шанс. Связались  с руководством ЖСК, передали им все необходимые документы и стали ждать. И вдруг выяснилось: нас не могут принять в ЖСК, возражает райисполком того района, где я проживаю. - А в чем дело? - Дело в том, что если Вы переселитесь в кооперативный дом, то на вашей старой жилплощади останутся только 2 человека, Ваша бывшая жена с дочкой. Но 40 кв.м для двоих слишком много, по нормам полагается только 24 кв.м. - Так ведь моя бывшая жена кандидат наук, ей положены дополнительно 20 кв.м. – Нет, не положены. Просто если бы она их имела, то не должна была бы платить за них, как за излишки. Но она их пока не имеет и, надеемся, не получит, уж мы за этим проследим (а иначе она не только освободится от бывшего мужа и зловредной свекрови, но еще и улучшит свои жилищные условия, а уж это абсолютно недопустимо!).
    Напрасно я доказывал, что состояние дома приближается к аварийному, что наше жилье невозможно разменять, мои аргументы чиновников не убедили.
     Надо сказать, конструкторское бюро, где я работал, находилось в том же Краснопресненском районе, что и жилье. И вот руководство райисполкома обратилось к нашему бюро за помощью в подготовке к какому-то пленуму. Надо было оформить плакаты с таблицами и графиками. Мне пришлось лично этим заниматься. Мы все сделали в срок, дама из райисполкома -  одна из руководителей, была очень довольна, благодарила меня. Я решил воспользоваться этим, и попросил помочь с ЖСК. «Изложите свою просьбу письменно», - сказала она. Но я зря понадеялся, через неделю от них пришло письмо с отказом, закон, мол, не позволяет.
    Следующая инстанция, куда я попытался обратиться был т.н. «народный контроль», была тогда в Союзе такая интересная, довольно мощная организация. Там я нашел человека, который занимался разруливанием безвыходных ситуаций. «Вопрос сложный, - сказал он, - попробуйте сначала  прописать к себе свою новую жену». Для этого мне пришлось обратиться в паспортный отдел московского управления МВД.
    Красивая молодая женщина в форме капитана была очень мила. Она подробно распрашивала у меня все про семью, про карьеру, про роман и новую жену. И в конце концов сказала: в Москве действует особый паспортый режим, на этот счет мы имеем  специальные инструкции; они не позволяют прописать Вашу вторую жену на Вашу площадь. – А для чего же Вы так меня подробно распрашивали?  - Да мне просто было интересно!-   откровенно заявила она с улыбкой.
    Я был в полной растерянности. Время шло, новый дом строился (его планировали сдать к сентябрю), мы пока жили с мамой на съемной даче и никак не могли стать членами этого чертова ЖСК. В какой-то момент я рассказал о нашей тяжелой ситуации своему старшему кузену доктору Владимиру Голяховскому. Он был уже очень известным ортопедом. «А в каком районе этот твой ЖСК? –спросил он, и услышав мой ответ, добавил, - а ведь я там знаком с секретарем райкома Пироговым, когда-то вылечил его, он мне очень благодарен. Попробую обратиться в нему, чтобы тебе помочь».
    Дальше события развивались следующим образом. На звонок кузена ответила жена Пирогова, сообщила, что муж сейчас в больнице, но обещала передать ему просьбу. Вскоре тот сам позвонил из больницы моему брату и сказал: пусть Ваш родственник подойдет в понедельник в райисполком, его примет зампредисполкома, я с ним договорился. Когда я пришел на прием, этот человек задал несколько вопросов, что-то записал в блокноте и сказал: в четверг с 15-00 у нас будет заседать жилкомиссия, в том числе будут рассматриваться вопросы по Вашему ЖСК, попробуем помочь. Но Вы сами не имеете права там присутствовать, зато Вас может представлять кто-то из организации, где Вы работаете.
      Я сразу  понял, что никто не годится на роль моего «представителя» лучше, чем зам.главного инженера нашего КБ замечательный Михаил Иванович Орел. Фронтовик, ветеран нашего треста Гидромонтаж, заслуженный монтажник, работал на восстановлении Днепрогэса, в Братске и на Ассуане (Египет). У него много наград, ордена и медали, в том числе от нашего египетского друга Нассера. И внешность его полностью соответствует фамилии – высокий, представительный красавец-мужчина. Я рассказал ему о своей проблеме, и он сразу же согласился помочь. И в назначенный день мы с ним отправились в  райисполком, «только не забудьте все свои ордена надеть», -напоминал я. Сам я остался там ждать в коридоре, а М.И. вошел в помещение, где заседала жилкомиссия. И как развивались события дальше, мне известно с его слов. Вопрос о ЖСК был последним в повестке дня. В какой-то момент председатель объявил: вот еще заявление Фрейшиста А.Р. о вступлении в кооператив, зачитал мои данные. А в комиссии, как обычно, заседали пенсионеры - старые большевики. И она старушка спросила: а что там остается за выездом? Тут на сцену выступил Михаил Иванович и заявил: эта коммуналка, где остаются его бывшая жена с дочкой, слова доброго не стоит, на кухне бревна перекрытие подпирают, чтобы не обрушилось, трущобы, а не дом. В это время председатель райисполкома наклонился к председателю жилкомиссии и сказал: помните, я Вам говорил...Тот кивнул и обратился к членам комиссии: ну что, товарищи, думаю, надо поддержать!  - И все проголосовали единогласно за!
    Казалось, с плеч гора свалилась. Мы очень благодарили кузена за помощь. Наконец мы получили возможность заплатить свои собственные деньги (и немалые) за будущее жилье. Но это был еще не конец истории. Руководители ЖСК уверяли, что в августе  можно будет вселяться в новый дом, так что все дети школьного возраста пойдут в новую школу в новом районе. Но практика всякого строительства в Союзе  была такова, что намеченные сроки выполнялись очень редко. Так и в нашем случае: дела на стройке показывали, что дом закончат не раньше октября. А хозяева нашей дачи торопили нас с отъездом, желая закрыть сезон. Так что нам пришлось снова искать временное пристанище месяца на полтора-два.
    В середине октября руководство ЖСК сообщило новоселам: в следующую субботу мы подписываем акт приемки дома у строителей, так что можете уже на воскресенье заказывать машину для переезда. Поверив, мы заказали грузовик. Вещей у нас было мало, из мебели лишь что-то для кухни. Один наш приятель сопровождал нас в поездке (это был мой институтский однокашник Володя Рахманов, участник знаменитого лыжного похода Шпаро на Северный полюс, мы называли Володю «нацгерой»). Беременная Ирина сидела в кабине с водителем, а мы с Володей – в кузове. Мы приехали по указанному адресу, и нашему взору предстала такая картина: все шесть подъездов нашего кооперативного дома были заколочены крест-накрест досками. Знакомый мужик рассказал нам, что у строителей выявили слишком много недоделок, им не удалось договориться с приемной комиссией, в результате акт так и не был подписан. Что  же нам делать, думал я. Ирина сидела в кабине совершенно невозмутимая. Водитель требовал выгрузить вещи, ведь он должен ехать выполнять следующий заказ. Я  заметил, что сторожа поблизости не было, и сказал : быстро разгружаемся, Володя. По счастью, моя сумка с инструментами оказалась под рукой. Я отодрал доски на дверях подъезда, мы вошли, внесли в квартиру все наши вещи (здесь первый этаж пригодился) и врезали в дверь свой замок. А затем прибили оторванные доски обратно и уехали ночевать к приятелю. А уже на следующий день я приехал сюда, чтобы провести первую ночь в своей новой квартире. Я спал на кухне на матрасе при свете свечки. В доме еще не было ни электричества, ни газа, но вода и отопление уже были. И несколько бездомных новоселов, подобно мне, заселились в свои квартиры. Но постепенно  все  устраивалось, так что через несколько дней мне удалось перевезти оставшуюся мебель и забрать жену и маму. Наконец теперь вся семья была в своем жилье. Я взял отпуск, чтобы обустроить квартиру.Вешал полки, шкафчики, люстры, шторы, расставлял мебель и пр. А еще выполнял обязанности дворника, которого пока не было: посыпал песком тротуар, чтобы Ирина моя не поскользнулась. А через два месяца у нас с Ириной родилась  дочка.