Рассказ 6. Ссылка в Узбекистан

Узбекистан оказался для меня совершенно новым, непонятным мне миром. Другая природа. Не так много деревьев, как в Карелии. Я совсем не видел берёз. Кругом одни тополя. Другие фрукты. Дыню я попробовал ещё в поезде, а вот персики, айву и хурму я никогда не видел. Их вкус был для меня открытием. Дома тоже были необычные, со своей особенностью: узкие длинные окна в больших строениях, много мозаики и витиеватых узоров. Частные домики располагались на узких улочках. Стены, которые на них выходили, были совсем без окон. Вдоль тротуаров и дорог тянулись арыки, по которым весело бежала вода. Мама сказала, что так здесь поливают деревья. Тут даже воздух был другим. Он был наполнен ароматом фруктов, пылью и раскалённым солнцем. Жители выглядели тоже иначе. Они между собой разговаривали на непонятном мне языке, а с нами говорили по-русски, но как-то смешно. Женщины ходили в тонких разноцветных ярких платьях, под которыми носили штаны. Мужчины почему-то все были в тёплых халатах, а на голове были или намотанные тряпки, или квадратные маленькие шапочки. Мама сказала, что это не тряпки, а тюрбаны, а шапочки называются тюбетейки.

Когда мы пошли гулять по Ташкенту, я постоянно вертел головой, пытаясь ничего не упустить из виду. Маму и тётю Лену я замучил нескончаемыми вопросами:
— Почему все мужчины в халатах ходят, ведь тут так жарко! Они заболели, им холодно, у них температура? Как тюбетейка спасает их головы от лучей солнца? Она прикрывает всего лишь макушку. Они же могут получить солнечный удар! А что это за длинноухие пони?
Мама просто перестала реагировать, а тётя Лена ещё пыталась как-то отвечать:
— Это не пони, а ишаки, — смеялась она, — эти животные тут вместо лошадок. Халат называется чапан, он помогает справиться с жарой, потому что сохраняет температуру тела человека и не пропускает внутрь тепло от солнца. Ну а солнечный удар узбекам не грозит, потому что кожа у них тёмная и привыкла к солнцу. А вот тебе обязательно нужна панама, так как у тебя кожа светлая и солнышко быстро нагреет твою голову.
— Ты меня обманываешь, — возразил я. — Мне быстрее становится жарко, когда я в чёрной рубашке, а когда в белой - мне хорошо. Значит, белую кожу солнце прогревает медленнее, а тёмную - быстрее.
Тётя махнула рукой и перестала отвечать на мои вопросы. Ну вот. Опять я стал спорить. Сколько раз бабушка предупреждала меня, чтобы я так не делал. Теперь мне придётся обо всём догадываться самому.
Мы зашли в магазин и мама купила айран. Я очень люблю молоко и поэтому попросил и мне налить немного. Как только я сделал глоток этого молока, тут же сморщился и выплюнул его. Это оказалось не молоко, а минеральная вода, но кислая, с какой-то травой. Тётя Лена с сочувствием посмотрела на меня.
— Не понравилось? — спросила она.
— Как кому-то может понравиться скисшее молоко, да ещё вперемешку с минералкой и травой? — возмутился я, — хоть бы процедили.
— Это полезная, освежающая травка, — вмешалась мама, — называется кинза. Тут ещё и базилик есть. Такой напиток помогает организму справиться с жарой.
— Пейте его сами, — обиженно проговорил я, — хоть кинзьте меня, хоть базиликайте, я такое пить не хочу!
Я стал капризничать. Мне хотелось скорее оказаться в прохладе дома и побыть в тишине. Окружающие громко разговаривали, я их не понимал, на базаре ездили телеги, кричали ишаки, что-то громко кричали, выясняли торговцы. Многие обращали на меня внимание, постоянно суя мне то лепёшку, то виноград, то персик. От базарного шума у меня разболелась голова. Я стал бояться этой людской суматохи. Мне было неприятно, что незнакомцы пытаются заговорить со мной. Я боялся, что они хотят меня украсть. Я вцепился в мамино платье и спросил, когда мы уже приедем. Оказалось, нам нужно было ещё ехать два часа на автобусе в другой город. Когда мы заняли свои места, я улёгся между коленями мамы и тёти Лены и уснул.

Когда мы прибыли в город Ангрен, где жили родители моего нового папы, я наконец расслабился. Они жили в посёлке. Тут было тихо, без суеты. Частные дома уютно расположились вдоль коротких улиц. Во дворе, под тенью виноградника, было прохладно. Нас радушно встретили. Бабушка Мария и прабабушка Шура затискали меня в объятиях. С улыбкой поздоровался прадед Петро, а дедушка Жора сухо сказал "Привет", прямо как его сын, мой папа, при нашей с ним первой встрече. Вскоре я освоился, и мне очень понравилось тут жить.

Через неделю мама позвала меня и спросила:
— Ну, Славик, поедем домой или ты здесь хочешь ещё остаться?
Я сделал умоляюще-грустное лицо:
— Можно мне ещё тут пожить? Скоро черешня поспеет, дедушка Пётр обещал разрешить мне залезть на дерево и прямо с него её покушать! А ещё мы с ним делаем из консервных банок пугалку для птиц, чтобы они не клевали ягоду.
— Послушай меня внимательно, — мама посадила меня на свои колени, прижала и заговорила вкрадчивым голосом, — мне больше нельзя тут оставаться, так как пора на работу выходить. Ты же понимаешь, как это важно. Но я поговорила с дедушками и бабушками, и они с радостью согласились оставить тебя у себя. А я приеду и заберу тебя, когда меня снова отпустят с работы. Ты согласен тут пожить без меня?
Я молчал. Что-то пугающее было в голосе мамы. Я чувствовал, что она не до конца искренна со мной. Я почему-то сразу вспомнил чулан, в который меня когда-то закрыл папа и мне стало страшно. Конечно, я хотел тут побыть подольше, но если мама уедет, со мной останутся чужие, хоть и добрые люди. Мне стало не по себе.
— Ну, ты что молчишь? Боишься? — спросила бабушка Мария.
Я посмотрел на неё исподлобья. У неё не было того тепла, которое было у моей бабушки в Карелии. И хотя она говорила ласково, я не верил ей.
В разговор вмешался дедушка Жора.
— Ты видел мой мотоцикл в гараже? — спросил он меня.
Я молча кивнул головой. Когда говорил дедушка Жора, все вокруг замолкали. Он был главным. Мне нравилось наблюдать, как он мог убедить, а не заставить других слушаться его. Да, он мало говорил и не сюсюкался, потому что он был мужчиной, не то что мой новый папа. Маме вечно приходилось его защищать перед бабушкой.
— Если ты останешься с нами, то я возьму тебя с собой на рыбалку! Мы поедем на этом мотоцикле вдвоём! Ты будешь сидеть в люльке сам, и никто тебя не будет держать!
— Честно? — не поверил я. — Ты не обманываешь?
— Честно! — пообещал дедушка. — Вот перед Богом тебе говорю!
Тут я забыл про всё! Одно дело прокатиться на мотоцикле по улице, когда мама сидит с тобой и держит, а другое — уехать далеко-далеко и остаться только с дедушкой Жорой. Он был не таким старым, как Пётр, а потому сильным, и я мог ему довериться. Это же такое приключение!
— А удочку ты мне дашь? — неуверенно спросил я.
— Конечно! — воодушевился дедушка. — Мы с тобой вдвоём её подготовим в моей мастерской. Леску натянем, я научу, как крючок нужно привязывать правильно, и ты сам начистишь мормышку!
 Я и половины из сказанного не понял, но осознание того, что я буду самостоятельно что-то мастерить, так воодушевило меня, что я тут же согласился остаться и отпустить маму домой, в Карелию. Конечно, я внутри ещё сомневался, но кто ещё мне позволит так долго ездить на мотоцикле? А рыбу ловить я с кем пойду в Карелии? С мамой или бабушкой?
Если бы я знал, что мама оставит меня тут на целый год, для того чтобы после свадьбы побыть со своим новым мужем наедине, я бы ни за что не согласился на уговоры!