Дома свои в селе не бросайте

ИСТОЧНИК: https://www.youtube.com/watch?v=KuCaa71xszs

Р.Б. Татьяна о иеромонахе Анатолии Киевском (Каленчуке):

Я благодарна Господу за то, что сподобил мне по своему промыслу узнать батюшку иеромонаха Анатолия. Первый раз мы его увидели в 1997 году на Кирилловском приходе. Они вот тогда появились вместе с иеромонахом Антонием, и слухи такие проходили: ой, вы знаете, что Батюшка прозорливый? И все, конечно, боялись. Боялись к нему на исповедь идти. Потому что Батюшка всё называл, с самого детства называл грехи на исповеди. Вот ты что-то исповедуешь — и он вставляет что-то, прямо глаза открываются: как это Батюшка знает? Поэтому к нему боялись приходить. А потом уже когда ближе узнали, к нему такие были толпы на исповедь… К нему очень много было людей. И вот к самому настоятелю, отцу Фёдору (к нему всегда было очень много людей, потому что было много духовных чад у него.), к нему потом меньше стало людей ходить, а все вот эти толпы, все за советом, — вот всё толпа прямо шла к батюшке иеромонаху Анатолию. И он всё время дольше всех стоял на исповеди. Вот что характерно: вот исповедует… только начинают читать Евангелие — тишина. Батюшка становился на колени, пока не прослушал до конца Евангелие — исповедь не начинается. Хотя сейчас очень редко подобное встретить… Я практически этого не видела нигде, куда мы ходили, на какие приходы.

Батюшка отпевал свекровь у меня в 1998 году в Киевской области. И вот когда приехали свекровь отпевать в Киевской области, и Батюшка сказал: «Идите к настоятелю, отцу Фёдору, в Кирилловке, хай он благословит — я пойиду». Отец Фёдор благословил, и он поехал на отпевание. Приезжает — а снег такой — все машины стоят! И вот они подъехали немножко, а там ещё, ну, может, километра полтора ехать до кладбища. И ему все кричат, ну сельские люди, что «выходьтэ, Батюшка, идить пишке». И он разворачивается, вот так крестом осеняет — и поехали вперёд. И под самые врата подъехали. Конечно, все были настолько удивлены… И потом, после отпевания, когда уже батюшки уехали, говорили: «Ой, це ж такие батюшки… сами-сами такие батюшки… таких нэма нигде батюшок. О цэ настоящи батюшки булы».

Мы ходили всё время к Батюшке на исповедь, на причастие… Я с дочкой ходила и ходила с внуком. Внуку Владику три годика было, когда Батюшка его благословлял и всё время говорил: «Генерал, иди, я тебя благословлю». И да, он стал военным. Но, к большому сожалению, он погиб. Вот два года будет как Влад погиб. Дали ему “Героя Украины”, дали ему две золотых звезды генеральские. И он недалеко от иеромонаха Анатолия похоронен, на кладбище «Берковцы;».

Батюшка всегда нам говорил: «Девчата! Девчата! Велы;кы ворота для велы;кых людэй». А потом, значит, девчата приезжают с села, а он: «Что ты там не была?» — «В селе была». — «Хати; свои в сели; нэ ки;дайтэ, потому що будэтэ в них спасаться». И девчатам говорил всегда: «Затягивайте побольше свои поясочки, не разъедайтесь, бо будет тяжело, будет голод».

А потом, например, кто-то приходит с прихода, их прихожан духовные чада, и говорит: вот Батюшка то-то… что, мол, Батюшка говорил, на вертолёте его подымали над Днепром… И спрашивают: «Батюшка, что Вы видите?» Он говорит: «Страшну; чёрну воду».

Просилась я к нему в духовные чада, Батюшка сказал: «В монастырь надо идти». Он окормлял нас, мы всё время за советом — и только к Батюшке бежали. Даже будучи уже не в Киеве, всё равно мы ездили, он сказал «раз в две недели», и мы приезжали к нему, он советы давал нам, наставлял…

Он не благословлял в Пасхальную ночь причащаться, только детям. Я иной раз приду, говорю: «Батюшка, благословите…», так он: «Кого-о?!.. Куды-ы?!..» Я говорю: «Ну вот, Владик же…» «Ну Владика — да». Детей благословлял, а взрослых нет. По грехам нашим. Я не скажу, что мы этот вопрос так скрупулёзно разбирали, нет, а так, как промежду прочим…

(Сергей Бакуменко: Я хотел бы просто сказать, вот у нас был такой настоятель в Рождества Богородицы… Слободской храм в Одессе, и там совсем недавно ушёл от нас, год назад отец Григорий. И отец Григорий уже был в очень почтенных летах, за 90, он уже как бы был почётным настоятелем, по немощи, уже другой священник, конечно, служил… Но вот рассказывали мне старые прихожане, что когда отец был в силах, он тоже (а он такой старец уже) не благословлял причащаться на Пасху. Именно НЕ БЛАГОСЛОВЛЯЛ. И были какие-то даже другие священники, которые как-то его увещевали, а он — нет и всё. И вот прихожане рассказывают с хорошим таким чувством: что это был священник, который стоял за людей.)

И я Вам хочу сказать, что иной раз идёшь, попадаешь на другие приходы, и все: «Батюшка, вот постились, постились…» (особенно последняя Страстная седмица), «значит, все идите на Причастие». Ну, все идут, а я стою… Меня зовут, а я говорю: «А меня Батюшка мой не благословлял». — «Ооой, это было…!» — «Да, это было. Всё, я не хочу даже возвращаться, зачем эта тема?».

Он благословлял причащаться в Чистый четверг. Вот у меня был такой случай… У меня на Кирилловском приходе была раба Божия Лариса. Ну немножко мы как бы дружили, как … [неразборчиво] с ней. И вот она, значит, работала в больнице в детском онкоотделении. Она мне позвонила и говорит: «Татьяна, я тебя попрошу: пожалуйста, приди мне помоги: детки… будет Пасха… чтобы я па;сочки могла раздать… Давай попечём с тобой…» Ну вот мы попекли. Пекли одну ночь, вторую… а в четверг — идти причащаться… А у меня, во-первых, сил нет, а во-вторых — я ничего не вычитывала. И вот когда приходит, значит, уже четверг … [неразборчиво] я в четверг была… В общем, прошёл четверг. И я Батюшке говорю: «Батюшка, Вы меня благословите причаститься», — ну я ж думала, пасхальную ночь… А он мне говорит: «Где ты была в четверг?!» Я говорю: «Батюшка, ну меня Лариса попросила…», — вот так и так… — «Чого ты туды пишла?» — Я говорю: «Ну я хотела помочь…» — «Всё, разговор исчерпан!» Ну я в субботу причастилась, потом, конечно, в пасхальную ночь я не причащалась.

И вот иконочки… Вот мы стоим… закончилась, например, литургия, и мы стоим — приклоняемся к иконам, идём к Кресту… И вот к иконочкам приклоняемся, и каждый же старается, — там же, вот, с правой стороны, например, платочек, — и вытирать, и вытирать… А Батюшка стоит и говорит: «Господи, ну шо воны вытырають, та вси иконы повытырають…».

Вот детки когда больные… Тоже: причащал, причащал…Всё время с одной и той же Чаши — и даже разговора не было! Вот я его всё время  просила, говорю: «Батюшка, когда Вы уже придёте мне освятите хату?.. Ну когда Вы уже придёте?..» А он: «Да оце ж приду!», «Ну приду!»… И так он заболел…

Вот не благословлял меня венчаться. Не благословлял! Вот он не говорил, почему. И главное, что я пришла на вечернюю — это же перед венчанием… Я с одной стороны, Батюшка с другой стороны вышел и пошёл в келью, а мне приходят, говорят прихожане: «Татьяна, а что ты ждёшь Батюшку? Батюшка уже в келье» — «Ка-ак — в келье?!» Ну вот пришло время, уже на следующий день пришла я на венчание с мужем, а Батюшка проходит мимо… Идёт литургия, а Батюшка мимо проходит и говорит мне (я с прихожанкой — она как свидетельница — Аня, стояла со мной вместе): «Девчата… Ну шо это вы стоите на крещение…» А я думаю: ну что это такое Батюшка говорит… Я говорю: «Да не, Батюшка, ну мы стоим же на венчание…» «Ага…», — пошёл. Возвращается обратно. Опять: «Девчата, вы шо, стоите на крещение?..» «Да Батюшка… да у них венчание — какое крещение?!..» Пошёл. А потом нам уже рассказали: заболел батюшка, отец Фёдор, который должен был нас венчать, и просили иеромонаха Анатолия нас повенчать, он сказал: «Нет!» Не сказал, почему. Ну мы ж этого не знали; уже потом мы уже попозже узнали (ну а в конечном итоге жизнь показала свои плюсы и минусы)… Да, я с мужем живу, но просто бывают такие случаи, что задумываешься: да, действительно, Батюшка не благословлял — значит, Батюшка был прав. Но если б он так взял меня [тогда] за руку, поставил и сказал: «Татьяна, не ходи никуда, я тебе сказал», — ну так же не мог Батюшка ответить. В Кирилловском храме повенчал московский батюшка. Я ходила, был православный московский университет, так там некоторые как вроде лекции были, и батюшку с этих лекций попросили и он нас повенчал. Мы всё равно обвенчались, несмотря на то, что батюшка Анатолий не хотел нас венчать. Но потом я Батюшку очень часто вспоминала, очень часто — поняла, почему он не хотел нас с мужем венчать, была с ним согласна…

Книгу воспоминаний о батюшке Анатолии «Милостивии да помиловани будут/Рiдненькi» написали сами духовные чада Батюшки, она вышла самиздатом, в ней всё — правда. Это всё правда о нём. Я лично свидетель этому. Мне перезвонили когда, сказали, что будет эта женщина, которая занимается изданием книги, и нужно подъехать — чтобы я написала всё о себе, но пока с села доедешь, и тем более у меня два малыша было на руках…, конечно, мне было тяжело. И я, конечно, не доехала. Но я читала эти книги.

Я вам скажу другое… Вот у меня тоже: очень много батюшек встречается: я когда начинаю говорить за иеромонаха Анатолия — коробит их. Одни мне говорят, что вообще «да нэ ходи туды», я говорю: «ходила, хожу и буду ходить!» Мне Батюшка сколько глаза открыл — на такие вещи, на которые я, проходила сколько в церковь, мне никто об этом ничего не говорил!

А вот смотрите, я вам расскажу, что было… Когда была поминальная родительская суббота Троицкая, и снится сон мне (ну, батюшки говорят — видение)… Вот мы Лаврентия Черниговского читали, и Лаврентий Черниговский пишет: прямо вот снился сон. Снится мне сон: приходит иеромонах Анатолий ко мне в дом, где я сейчас живу в селе… Зашёл и мне говорит (вот это было, например, в четверг — потому что в пятницу парастас; с четверга на пятницу): «Татьяна, две трёхлитровые банки компота». Разворачивается и уходит. А я ему говорю: «Батюшка!.. Батюшка, заберить… Батюшка, заберить мэнэ с собою!..» — «Нет», — он развернулся и пошёл. Открывает калитку, выходит с калитки и идёт прямо по дороге — вот так на Киев дорога! И к нему с правой стороны присоединяется молодой монах. Я думаю: это, наверное, мой хлопчик (Владислав)… И пошли вместе. Вячеслав — он убиенный; Батюшка потом сказал перекрестить, потому что он как раз на Иоанна Крестителя 7-го числа родился. Мы пишем везде “воин Иоанн”, заказываем, а так он — Владислав в миру. Мы тоже стараемся молиться: очень много хлопчиков-сирот, очень много погибло.

Иеромонаха Антония не встречала. Раньше, ещё вот только Батюшка когда умер, мы встречались на могилке. И всё время (ну он же помнит, как мы приходили): меня только встретит и сразу мне говорит: «Как генерал? Скажите, как генерал?» Я говорю: «Ничего, батюшка, служит. Слава Богу». Вот как иеромонах Анатолий назвал его в три годика: «Генерал, иди, я тебя благословлю».

(Сергей Бакуменко: Мои друзья встречали иеромонаха Антония года два назад в Зверинецком монастыре. Он молился, он туда приходил, и мои друзья, очень духовные люди, я попросил их, чтобы они попросили его: может, он готов рассказать нашему духовному телеканалу что-то… А он сказал: «Нет-нет, я ничего не рассказываю. Всё, простите, я не участвую ни в чём». Ну, это его право. Т.е. он такой, именно молитвенного настроя человек. Просто здесь дело всё в том, что имя иеромонаха Анатолия — оно где-то оболгано очень сильно… На него клевещут, я это знаю.)

Да, да, да, вы можете в этом и не сомневаться. И он был в гонении. Он с одной церкви — в другую, с другой — в третью… Он был в большом гонении. И когда начинаешь что-то откровенничать перед людьми, и вот они на тебя и смотрят, и думают сами себе… Поэтому молчишь. А когда прочли — вот один прочёл книгу, второй прочёл — уже заинтересовались: а где?, а что? А говорю: «Вот, идите — 41-й участок; идите к Батюшке на могилку».

(Сергей Бакуменко: Я был на его могилочке. Года два назад. Вместе с рабой Божией певчей Зверинецкого монастыря, моей хорошей знакомой. Мы туда поехали. А до этого в Одессе какие-то батюшки мне одни: «Сергий, не забивайте себе голову! Это придуманный персонаж. Никогда не было иеромонаха Анатолия». Ну и я на следующий день у него был на могилке, Анастасия меня повезла. И ещё с одним монахом мы туда приехали из Киево-Печерской лавры (мы втроём там были). И, значит, батюшка отслужил литию на его могилке, мы также принимали участие, я даже это заснял. И тогда я понял, что среди духовных людей есть определённое смущение и клевета. Я не думаю, что это идёт от того, что плохие, злые священники, это потому что кто-то пустил эту клевету… А кто? Ну конечно лукавый, это понятно.)

Да, но я вам хочу сказать, что также и среди батюшек, — вот где они были, в каком приходе, — одни — положительно относились, другие — отрицательно. Вот у меня дочка свидетель, как она пришла на могилку иеромонаха Анатолия, а там матушка была с Флоровского… И вот, значит, матушка говорит ей: «Ой… Ты знаешь, только что приходил батюшка, вставал на колени перед могилкой иеромонаха Анатолия и просил прощения». Значит, есть за что, правда?

А откровенничать нельзя. Вот если в сердце пооткровенничаешь — то это так… не очень… Вот я помню случай. В пасхальную ночь в Кирилловской церкви Батюшка исповедовал… Но я образно говорю, я не помню уже имена… И вот он называет, там: «Надежда и Татьяна, выйдите с церкви… Выйдите с церкви я вам сказал!» И что вы думаете? Одна вышла — молодая женщина, ну лет до 40-ка — сразу вышла, а вторая — он еле-еле её выгнал. Вот, видите, как… Значит, пришла с чем? С негативом.

(Сергей Бакуменко: Я тоже был свидетелем как-то, когда одного человека (иеромонах Анатолий, понятно, видел духовным зрением, а тут было немножко другое)) тоже попросили из церкви. Для меня это было неожиданностью. Всем это, наверное, будет интересно. Заканчивается литургия, и вдруг становится на середине храма и говорит: «Ну что? Батюшки уже всё сказали, а теперь, люди, слушайте, я вам буду говорить! Так вот… В церкви должно быть…», — ну можете себе представить вот такое вот? Ну это одержимый какой-то. И монахи монастыря очень так его под ручки взяли и начали вести к выходу, так очень умилительно… А он: «Вы посмотрите, что происходит!.. Где же демократия! А я же хотел вам сказать… Я же их слушал…» Ну, в общем, и смех и грех бывает. Да, конечно, это одержимый человек. И видимо эти женщины тоже пришли с нечистым каким-то наполнением…)

Да, да, да. И именно в пасхальную ночь, вы же знаете, что ОНИ и “чудеса” творят.

Иеромонах Анатолий как слышал, телефон звонит, сразу крестил. Говорим: «Батюшка, это же телефон», — он даже не разговаривает, перекрестил три раза и ушёл, всё, весь разговор был.