Ода Авиации. Викочка

   
 Это было в конце шестидесятых. Армия, срочная, отслужена. Десант. ВДВ. Не халам балам. Студент. Пиджачка цивильного пока нет. Донашиваю армейское. И привычнее, и кое где выгоднее.
 Например: через дорогу лётное поле аэроклуба. Как не перейти на эту травку, прижатую к земле  пропеллерами самолётов? Ну как?
 Не можно устоять. Вот и пересекаешь границу и никто не скажет: -эй, кто там? Что по лётному полю шастаешь?
А ты и впрям соображаешь, куда можно, куда – не ходи. Знакомо всё с детства.
 Да и тянет небо несказанно. Это ж НЕБО! Там всё иное. И ты при форме. Правда, знаки отличия сняты. Только дырочки.  Но, как и есть.
 Вот тебя вежливо и спрашивает командир парашютного звена Анатолий Афанасьевич Никифоров: -почто гвардеец бродишь без дела?
Так дай. Дай это самое дело.
Прыгал?
Прыгал.
И сколь?
650.
Ого! И болтаешься. А мне молодёжь учить некому. Вон перворазников толпа, а инструкторов всего пять. Штат мизерный. А народ в небо хочет.
А ты, брат, случайно, не имеешь звания инструктор.
Имею. И не случайно. Ещё на гражданке в аэроклубе трудился.
 Так что ж мы стоим? Пошли работать.
 И Анатолий Афанасьевич поволок к начальству.
Минут десять прощупывали. Всякие вопросы разные. И решили: -вписать в команду спортсменов с исполнением обязанностей инструктора. Вне штата. И хоть денежного довольствия не давать, а обмундировкой обеспечить.
И на том спасибо.
 Тружусь.  Потихоньку вписался. Подружились. На пьянки-гулянки стали приглашать. А тут оказалось, что не пью. И это во как прекрасно. Можно всех по домам развести и сдать жёнам. (Ибо грешны вельми наши авиаторы. Пили. Крепко).
Прыгаем, конечно. С ранку пару прыжков, а потом с молодёжью занятия.  И с ними выпускающим идёшь.
Аэроклуб большой. Богатый. Есть и планерное звено, и самолётное. С раннего утра парашютисты. С обеда самолёты и планера. Частенько  молодых, перворазников, бросаем за речкой. Там огромадное поле. Никому не помеха. Тогда и самолёты с утра выписывают кренделя по всему небу. Хорошо.
 А тут и радость великая. Шесть, самых из самых, лётчиков получают новые машины. Отправились куда то за Волгу. Месяц там научались и, вот, сегодня ждём.
Ровно в 11.00 шестёрка Яков промчалась над полем. Красиво разошлись по Востоку. Взмыли в небо и скрылись. Собрались на северной стороне и такую показуху устроили, что…. Ах, небо, небо.
Потом опять собрались, построились и сели.
Праздник. Машины щупают гладят. Хозяев поздравляют. Теперь у них свои машины, личные. Чемпионские!  А и остальным радость. Меньшая нагрузка на самолёты «общего пользования». Можно летать больше и остальным. А чемпионы на своих чемпионских.
 Как бы и затихает праздник, а прилетевшие всё в небо поглядывают.
«Ребята, -а там и две девочки, мировые рекордсменки были,- почто в небо смотрите так часто? Что там?»
Ещё одна машина должна быть, но приотстала.
Вы что? Мы уже целый день гуляем, а она как так отстать может?
 Но и мы стали поглядывать. А потом и серена завыла. Летит. Освободить пространство.
Точно, ковыляет нечто. Малость спотыкается. Рыщет. Всё никак не сядет. Как в замедленном кино. То снижается, то выравнивается, то опять нос опустит. Облетел поле. Мостится. Сел. Все, конечно, туда. Этакая красная козява. Шасси, как у 55 Яка. Враскорячку. Но короткий. Очень развит хвост. Ако павлин. И на борту буквы: SIKo-057
 У пилота спрашиваем: нерусь? Чья? Куда гонишь?
Нет. Своя. И гоню, вам. Принимайте.
Он как и бочком вылез и захромал к столовке.
Долго нам рассматривать не дали. Начальник клуба прорычал: Никифоров, забирай себе этого блатного.
 А мне зачем? Я ж не лётное.
Я эту пакость в лётное и не дам. Пусть у тебя стоит. Как я понял, заводчане его сдыхали. Не вышло, что хотели.
Ну, как не вышло? Ведь своим ходом добрался. И вообще, Николай Матвеечич, как что, так Никифоров. А потом начнётё, что дай налёт, заправь дружка, спиши….
Так, Анатолий. Истерику прекратить, «Сику»  прими и владей. Топай в штаб не медля. Перегонщику надо домой. У него поезд вечером.
 Быстро вернулся наш Анатолий Афанасьевич из штаба. Не так уж хмурый, но и не весёлый. Но жизнь, есть жизнь.
Братцы, слушай мою команду: перекатить этого товарища в наши владения, под навес, что у кухни.
 А что молодёжь? Под белы ручки, под алые крылышки и покатили, с песней про дубинушку. Да так разогнались, что чуть кухню не завалили.
Конечно, главная кухарка Вика Стоянова всех усмирила. И словом, и жестом, и делом. Или телом. Но дорогу перекрыла и пришлось самолётику описать полный круг вокруг Стояновского заведования.
 Стоит самолётик. Грустит без дела. Народишко языком шевелит: что была одна Вика, стало две. Была одна лодырюга, стало две. На одну шло довольствие с минимальной пользой, теперь на две.
А тут и гром грянул. Отчитайтесь сколь часов отработала эта SIKo, да каков расход ГСМ, да кто летает. Да какой он мастер? Какой пилотаж крутит?
 Первый ответ пошёл гладко. «Осваиваем».
И как то  вечером Никифоров подкатывается: Борисыч, ты ж умеешь рулить. Там, в личном деле значится, что у тебя налёт более тысячи. И всё при ДОСААФе пребывал.
 А откуда это в личном деле?
Так контора запросы делала. И в твой полк, и в аэроклуб, где ты родился. Вот они и дали.
Так и в чём суть?
 «Вику» надо гонять. Хоть не по воздуху, по земле.  Начальнику клуба уже пятки прижигают за неё …. А там и премии лишат. Вот вы с Пашкой, ( такой же, как я доброволец. Или как в старые времена –вольноопределяющийся, а по нынешним категориям –самозагруженный) ), после плановых прыжков и гоняйте эту стрекозу по полю. Там, в сторонке. Хоть по паре часов в день.
Конечно, мы подлётывали.  На чём удастся. И нас спортсмены (чемпионы)  не прогоняли. Наоборот, в спарках прокатывали с секундомерами . Давали и «порулить». И фигурку выписать. Всегда прилагая , беззлобно, заключение, что выписал классно…как бычок. И закручивал такой крендель, что и ответа давать не приходилось. Особенно Светка Ляхова. Хохлушка с Полтавы. А ну скрути фигурку «от штабс капитана Нестерова».
Пожалуйста, ваше чемпионское высочество. И закручиваешь, как можешь.
 А она вопит на весь эфир: это Нестеров? Держите меня, люди. Ты, дружок не петлю Нестерова исполнил, а банальную, простите,  петельку. (Это читатель сам переведи с украинского. В особом лексическом аспекте). И тут же такой пилотаж выпишет, что только успевай цепляться то за небо, то за землю. А потом зависнет и отдаёт ручку. Сажай.
Конечно, сажай. Особенно когда самолёт просто остановился. Вот и висит мгновенье. Дальше вступают законы тяготения и ты их привлекаешь в свою пользу.
Пришла моя очередь гонять по полю нашу Викочку.
Сел. Повертелся. Педали подогнал. Кресло обустроил. Всё, как и нормально. Уютно, даже. Листаю «Наставления». Пальцем глажу каждый приборчик. Примерно, как и везде. Ничего нового. А в голове мыслишка бродит, что не может такого быть! «Гадкого утёнка» не могут сбыть с рук. Вероятно, здесь нечто от политических манёвров.
Вызубрил, что надо. Запустил и катаюсь по кромке поля. Хорошо. День, второй. Пашка приболел, я и за него. День спрессован до каменной прочности. Даже на кухню заглянуть некогда.
А тут повариха иголки под ногти запускает: что, парень, влюбился в Викочку? Что тебе дым и гром  слаще?
Намекает, что и она любви хочет. Или нечто из этой оперы.
 Но кормит хорошо. Вместо двух котлеток, даёт три.
А у меня всё мысль не даёт покоя. Даже у Светки Ляховой испросил. Мы с ней как то три заправки сожгли, пока она некий пируэт отрабатывала. Жёстко командовала, что и как. До начала я, потом она рычит: вводи. А далее: дай! И понеслась.
Потом бросит ручку, полетай чуть. А сама соображает, рукой в воздухе пишет. И опять: дай. Я!
Светка, стой. На нулях топливо.
Хорошо. Заправь и снова. А ты видел, как он неохотно из фигуры выходит?
Видел? Не то что видел, а как и сам со стороны выравнивал.
Во. А почему. Чего не хватает? Может скорости добавить?
Светка, ты чо? Уже перегрузка за десять. Сломается машина.
Не сломается. Она специально для этого сотворена.Ты сам как?
Я ничего. Борщ был, котлеты.
А я с утра ничего. Может, поэтому?
Вот  после такого проминажа, и спрашиваю: Свет, а что красную машину так обижают. Из вас никто и не прикасается.
Ты наблюдал, как её сажал заводской пилот?
Да.
Видел, как она садиться не хотела?
И с чего такой вывод, что не хотела?
Так он её насильно посадил. И похромал сразу. Значит, ногами держал, внапряг весь полёт.
А если честно, то у меня впереди чемпионат и голова ни о чём больше не болит. А если у тебя не покой, то учи эту пташку летать. Ты парень цепкий. Я начальнику клуба скажу. Он не будет возражать. Только смотри: полётное задание готовь серьёзно. Он сам проверять будет. Его понять нужно. Всё на его ответственности.
 Выправили нужные бумаги и…трудись цепкий парень.
Первым делом я отыскал перегонщика. Это фронтовой лётчик. Всю Великую Отечественную отлетал на грузовиках. Теперь при заводе подрабатывает перегоном.
Испрошаю, что и как. А он и говорит: я всего десять часов на ней отлетал. Потом и перегнал. Не знаю, парень, ничего о ней. Говорили, что на заводе был отдел с большим скандалистом конструктором. Отдел разогнали, скандалиста отправили в Сибирь, как в старые времена, а машину приказано с завода убрать. Вот её и привязали к той шестёрке.
 Не густо. Но обнадёживающе.
 Зачитываюсь Наставлениями.
Стираю из памяти всё, что уже вычитал и начинаю с нуля. Приборы, кнопки, ручки, переключатели, тумблеры. И раз, и два, и двадцать два.
Странно: одна ручка, с левого борта, как и ни при чём. И про неё написано  слово, которое никогда не слыхал.
 Звоню перегонщику. А он смеётся: я эту ручку один раз до первой защёлки натянул, так машина в воздухе такого козла дала, что мне ею пользоваться расхотелось навсегда. Будь осторожен, парень. Машина явно в своего творца.
А что это за термин? Не знаю. Нечто о вихрях.
Мы с Пашкой уже накатали хорошую полосу. Грунт твёрдый, ако бетон. А сегодня странное дело: не хочу прыгать. То завсегда на пристрелку первым. А сегодня не иду. Пилот даже вылез, поискал и умчался с пристрелкой без меня.
Хожу вокруг красотки и щупаю. Глажу. Всё как обычно. Только по передней кромке крыла некое рифление.  Ячейки с ладошку. Для чего? Почто такие шероховатости?
Паш, а ну пошевели жёлтой ручкой. По чуть.
Это не рифление. Это заслонки. И открывается щель в крыле. И снизу крыла. И перед закрылками.  Негромко  в дырочку: -Паша, Паша… А он снизу слышит.
 Во! Зачем?. Спрашиваем у асов, те плечами пожимают. Про Ан-2 лепечут. Но то, совсем другое. Уже и начлёт пошёл прощупал.
Но лётчикам не до экзотов. Чемпионат России, СССР, мира на носу. Светка, как кандидат в чемпионы, целый день вертится в небе. Иногда берёт меня с секундомерами. Отсекаю нужные ей моменты. Катает до одури. Есть не хочется.
Но всему своё время. Команда укатила почти на месяц. Тишина. Идёт спокойная работа.
 Пашка откатал свои пару часов. Заправил. Сдал бумаги.  Под вечер и моя очередь. Всё подписал и уселся. Катаюсь. Разгоню до 150 -180.  Чуть ручку, а она –ноль.  Приоткрою щелки. Разгоняю, а она уже  на 100 рыскать начинает. Опасно. Утихомириваю.
В библиотеках нет ничего. В университете  долго мяли мозги, но впустую. Все советуют пробовать.
 Но это ж не авто. Это ж небо.
Взлетаю. Ковыляю, лезу на 3000.  Скорость 400.  Отзывается на рули с задержкой и простую бочку размазывает до невероятности. Но послушная.
 Приоткрываю. 20%. Как и проснулась. Чётко входит и выходит. Рулей слушается. Добавляю скорость. Совсем ожила, почти, как обычная.
Ещё жёлтую вперёд. -60%. О! Как на велосипеде по льду. Только держись. Так и норовит свалить. Аж бока  устали. Но послушна. И сама входит, как на опережении. А если 100%? Явно чувствуется недостаток скорости. Восполняю. 500. И так легко принимает. И запас есть. Лезу на 5000. Легко.  Сама идёт. По ниточке.
Сначала простенькое изобразил,  потом из репертуара Ляховой, что она в меня впрессовала.  Викочка выписывает с лекальной чистотой.
 Топливо к нулю.  Убираю на 50%. Захожу. Притёр. Чудо! Но скорость!
Подруливаю на заправку, а там весь цвет. И начальник, и зампотех, и лётчики.
 Без шума –гама. Рассказывай.
А что рассказывать? Всё записано. Вот планшет. Вот секунды.
Водят пальцами. Затылки чешут. Да..!
Первым умостился начальник клуба. Умчался. Высоту не набирал, на 3000 начал вертеться. Все рисуют, пишут.
Потом умчался командир лётного звена. Тот повыше залез и раскладывал по полной.
 На сборы летит телеграмма: Ляхову, не медля, домой! 
Та прилетает. А ей сразу картинки и цифирь.
Кто? –испрошает.
Твой секундант.
 Смотрит на меня. А что смотреть? Садись и крути.  Попробуй. Но не забывайся. Скорость 200-300 для неё, при жёлтой  ручке,  край как опасна.
Светка уселась. Всё по себе подогнала. Улетела.
Села, заправилась и опять умчалась.
Я на Вике полечу.
Света, подумай. Там почти гарантия, что победишь. А тут риск.
А та в  секундомер  палец тычет. Во, на 30% резвее.
Долго перетирали вопрос. Остановились, что у неё обе машины. Для разных программ. Так и умчались. И когда на СССР она всех обставила с большим преимуществом, нашли в Сибири отставленного конструктора. Медальку на пиджак пожаловали.
А « Вику»  Светка не отдала. Две недели из кабины не вылезала. А силком вытащить не смогли. Чемпионка России, СССР, Мира. Голыми руками не взять.
Это правильно говорится, что где начинается Авиация, там кончается порядок.
А по другому нельзя. Болото будет.
 Протоиерей Игорь Бобриков.
03 августа 2025 года.