Москва - Берлин

1974, Москва:
Москва показалась надменной и настороженной — как шаги по замёрзшему асфальту.
Дворники скребли утренний снег, поздний для начала апреля, и отбрасывали осколки льда в подтаявшие серые сугробы.
Троллейбусы шли глухо и неторопливо, а жёлтые трамваи дребезжали, будто разговаривали сами с собой.

На углах проспектов висели красные транспаранты. Под ними спешили люди в тёмных пальто и шарфах, запахнутых на два оборота.
Из киосков тянуло запахом свежеиспечённых пирожков с капустой, горячих и на удивление,- очень вкусных.
Город шумел улицами, но хранил в себе тихие островки, где можно было спрятаться от его равнодушного величия.

И именно в такой Москве они столкнулись — в библиотеке МГУ.
Катрин уронила книгу на французском.
Их взгляды встретились и задержались — чуть дольше, чем нужно.
— Ты читаешь Сартра? — спросил он.
— Ну да… А ты просто делаешь вид, что знаешь, кто это, — улыбнулась она.

Это было начало.

Пьер — высокий датчанин с улыбкой, будто предназначенной только тебе.
Рубашка небрежно накинута поверх футболки, выпущена из брюк — в Москве тогда так ещё не носили.
Вокруг него всегда крутились несколько ребят, словно притянутых к магниту его спокойной ауры и естественной уверенности.

Катрин — тонкая, рыжеволосая, с нарочитой надменностью изящной красавицы.
Из Восточного Берлина.
Оттуда, где отцы говорили о классовой справедливости, а матери читали статьи, которые велели молчать и верить.

Они редко оказывались в одиночестве — вокруг всегда был кто-то третий, четвёртый, случайный. Но именно в этой тесноте, среди разговоров и смеха, каждый день заканчивался с разговорами у которых не было конца.

Вечера на прокуренной кухне общежития — под водку и гитару.
Воробьёвы горы.
Студенческий театр, где Чехов звучал на немецком.

Он рассказывал о зеркальных озёрах Силькеборга, о снах, вплетённых в сказки Андерсена.
Она — о тяжёлых глазах отца, который всё ещё верил в социализм.

Любовь накрыла их, как весенний ливень: промочила до нитки, затопила сердца шёпотом между поцелуями.
Слишком короткие месяцы слились в часы.
И перед тем как шагнуть в пропасть расставания, они старались взять всё, что могли, из той бездонной радости, что была им дана.
На время.


1989, Берлин:
Люди обнимались уже несколько дней и плакали, смеясь.
Катрин стояла среди этой толпы — оглушённая и почему-то испуганная.
Ей было досадно, что она не умеет справиться с нахлынувшими чувствами.

Пальцы нащупывали конверт, полученный утром, и прятали его глубже в карман плаща.
И — ей чудилось — она помнит его запах.

Она смотрела сквозь ликующие лица и думала, что невозможно вот так, одним движением, как рвут бумагу, разорвать настоящее.

Свобода, пришедшая так внезапно, казалась почти нереальной.
Как будто воздух треснул — и из трещины потянуло прошлым.
И в этой трещине, на самом дне, звучала тихая мысль:
мы боимся простоты любви. А ведь она не требует ничего, кроме присутствия.

Письмо с датским штемпелем.
С аккуратным, всё тем же почерком.

    «Катрин,
Я увидел по телевизору, как рушится стена. Свершилось то, что казалось невозможным — и это дало мне надежду, а вместе с ней и веру.
После нашей весны, в Москве, так и осталась пустота, сколько бы я ни пытался её залатать.

Где ты теперь?»


1991, Берлин:
Он долго стоял под домом, где, как знал, она жила.
Глупо было стоять дальше — на него уже начали обращать внимание,
и это мешало сосредоточиться на главном.
Наконец, решившись, он позвонил.

Дверь с щелчком неожиданно открылась.

И он замер.
Перед ним стояла девушка. Рыжеволосая.
С той самой изящной уверенностью.
Нет…
Не может быть… Катрин?
И в груди вдруг стало тесно. Неожиданно сердце заколотилось и застучало в висках так, что, если бы она заговорила с ним сейчас, он не услышал бы ни слова.
Та же линия плеч, те же волосы, тот же лёгкий наклон головы — чуть влево.

Улыбка скользнула по её лицу —
и он догадался.
Перед ним были его глаза и его улыбка.

В дверях показалась Катрин.
Она молча встретила его взгляд.
В котором нельзя было ошибиться: он знал.


***


Авторский комментарий:
/Послесловие/
Иногда жизнь соединяет людей на короткое время — и разлучает на долгие годы. А потом возвращает их, словно проверяя, что останется, если стереть время между встречами. Прошлое не исчезает — оно лишь меняет облик и ожидая стоит на расстоянии протянутой руки.

Похожая история произошла на самом деле — с людьми, которых я когда-то имела счастье узнать. Всё, что осталось между строк, — это их взросление и то, что оба были необычными, яркими личностями, встретившимися снова уже после того, как их семьи сложились, заново,- со своими детьми от прежних браков.

Я намеренно оставила этот момент за кадром: это не биографическая повесть, и пусть у читателя возникнут свои параллели с ситуациями, которые он пережил сам.

Сила притяжения Катрин и Пьера, которой они не смогли противостоять, несмотря на годы и сложившиеся судьбы, оказалась по-настоящему редкой и прекрасной. И я рада поделиться с вами эхом этой истории, тронувшей меня до глубины души.



***

Спасибо за прочтение.
Если вам захочется задержаться со мной ещё немного — загляните в следующую историю.
Буду благодарна, если вы поделитесь своим впечатлением в рецензии — возможно, ваши слова вдохновят меня на новые страницы:

http://proza.ru/2025/07/25/1349      - Ближе, чем кажется -