Кольцо Саладина, ч. 4 Последнее воскресенье, 62

Володя развернул бурную творческую деятельность.
Он поминутно кидался к столу, к дивану или просто присаживался на корточки и что-то размашисто чиркал в блокноте, который держал наготове.
Он бегал по этажам, по мезонину, по чердаку, распахивал окна и вглядывался из-под руки вдаль, словно полководец перед битвой.
В короткие сроки он организовал внеплановый слёт всех тётушек. Познакомившись с Манечкой и Лёлечкой, он жаждал теперь Марочку и Тасеньку. Что-то у него там грандиозное замышлялось.
«Это будет шедевр» - отвечал он на все расспросы.
Лёлечка, Ольга Акимовна, была укрыта шалью с кистями, усажена за телефон и текст в трубку произносила один и тот же: "Подруга, если ты там ещё жива, поднимай свой зад, надевай бальное платье и собирайся ко мне. Нас будут снимать в кино."
Володя тоже произносил примерно один и тот же спич: "Боже, какой дом! Боже, какая река! Какая фактура! Какой вид! Какой я дурак! Где я был раньше!"
Он был воодушевлён, пил чай стоя.
На Татку он смотрел с нежностью.

Кажется, мне тоже было уготовано место в грандиозных Володиных планах. Я не знала. Я тихо делала, что велят: ела пышки, которые мастерски пекла приходящая домработница Клава, пила чай, собирала цветы для букетов. И ни о чём не думала. И это было очень хорошо.
Лёлечка, обзвонив подруг, готовилась к встрече. Надевала на руку плетёную корзинку и звала меня «на чайную плантацию». Мы ходили по саду и рвали всё подряд – иван-чай, цветы жасмина, похожие на крошечные фарфоровые кукольные ночнички, шершавые листья малины, гладкие - вишни, вырезные духмяные - смородинные, крапивные головки мелиссы…
- Все плачут, что нет чая, заваривать им, видите ли, нечего, - наставительно выговаривала Лёлечка, укладывая добычу в корзину. – А у меня с этим проблем нет ещё с гражданской войны. Всё кругом растёт, собирайте, сушите. Вам нравится мой чай?
- Очень, - говорила я искреннее.
Мы выкладывали душистый ворох зелени на расстеленные полотенца, Ольга Акимовна учила, как скручивать листья для ферментации. Ветер с реки полоскал белые занавески в окнах, ничего не происходило, время словно застыло над этим старым домом, над этим старым садом. Никто ни о чём не тревожился, не произносил речи, не размахивал транспарантами, тишина, покой, умиротворение…

Но вдруг – словно взвивался занавес перед притихшим зрительным залом – раздавался автомобильный гудок, мы вздрагивали, ворота распахивались, на площадку, засыпанную гравием, въезжала легковая машина, оттуда выпрыгивали Володя с Таткой, выводили под руки милейшую Марию Емельяновну в крепдешиновом платье, в соломенной шляпе с цветами, начинались охи, ахи, поцелуи…
А вслед за всеми из машины вдруг - высокий молодой человек.
И сердце у меня обрывалось – на кого-то он был похож! На одно мгновение - и… О-о? Юра?.. Это он? Но как, откуда?..
Но все эти вопросы, удивления и порывы были у меня глубоко внутри. Сама я смирно сидела с раскрытой книгой на коленях. Ничего не спрашивала, просто смотрела.
А Татка рассказывала в лицах:
- Представляешь, заезжаем к нам в общагу за твоей кофтой, а он нам навстречу! Тебя ждал! Уже в институт нам звонил, ничего не добился и собрался сам ехать. Меня искать. Чтобы потом тебя искать. Представляешь? Ещё минута – и разошлись бы! А Володя как ахнет: Да вот же он! Вот кто мне нужен! Кто он? Что – он? Никто ничего не понимает! И он его прямо в машину бац! – и с нами! Юр, скажи, ты испугался?
Юра вежливо смеялся. Я вежливо улыбалась. Наверное, это всё удивительно, да. Только я тут при чём? Я вообще ничего не хочу. Не надо мне…

И мы сидели рядом на диване, потом за столом, я рассеянно слушала сразу всех. «У меня обедов не бывает, - рассказывала Ольга Акимовна. – Вон, в углу видите мешки? Как у кузнеца Вакулы. Студенты натащили. В одном мука, в другом манка, в третьем пшено. Всё это надо есть, а то мыши попортят. Клава поэтому беспрерывно печёт пышки с манкой. Молоко, яйца, овощи покупаем у соседей. Если посчастливится раздобыть курицу, Клавочка варит роскошный пшённый суп. Сколько мне нужно? Пять картошек в месяц. Хорошо хоть вы приехали – пышки подъедите… Клавочка, тащи молоко! Пусть с пышками пьют.
И все пили чай с молоком, ели пышки, бродили по саду, смотрели с пригорка на реку, Володя выискивал живописные места, а я уже не раз ловила на себе осторожные, ищущие взгляды Юры. Конечно, он приехал ради меня. И с Володей будет работать ради меня?
Только я тут при чём? Я просто сижу, дышу и ни о чём не думаю. Пусть все всё решают без меня.
- Я спешил к тебе, - говорил Юра, улучив момент. - По твоему вопросу встречался с людьми. С нашими профессорами. Довольно интересно. Эти темы… какие-то из них даже закрытые…
Я вежливо улыбалась, вежливо слушала. С какими людьми? По какому моему вопросу? У меня разве есть какой-то вопрос? Нет у меня никаких вопросов. И это очень-очень-очень хорошо…
- Это гениально, - бормотал Володя, неустанно щёлкая затвором «Никона». - Это будет лучшее, что я снимал. – Судьбы русской интеллигенции. Старое дворянское гнездо. Закат над рекой. Восход над рекой. Альбом! Старинный альбом! Это будет ключ. Бэкграунд! Ольга Акимовна, а-у! У вас может быть старинный альбом? Хорошо бы дореволюционный…
- Да, господи, полно старого хлама на чердаке!

Тётушки съезжались. Марочку, бывшую актрису Маргариту Филипповну, привёз внук – она жила где-то на соседских дачах. В свои семьдесят два стройная, подтянутая, она, не успев выбраться из машины, натянула рабочие перчатки и полезла разбирать чердак.
- Марочка, какие у тебя шикарные штанцы! – кричала ей вслед Лёлечка.
- С внучки сняла! – кричала Марочка с лестницы.
Привезли Тасеньку, Татьяну Львовну, врача-терапевта. Тасенька не только пережила две войны, но и поработала врачом в Звёздном городке, где готовили космонавтов. С ней я уже была знакома, это она мне прописала уколы, а потом таблетки, от которых я сейчас чувствовала себя где-то далеко, где-то на Луне. А мне там хорошо, на Луне… Так бы и жила весь век. И не нужен мне никто…


КНЯЗЬ

- Глупо спрашивать, зачем ты пришёл, - сказала Татка вместо приветствия.
Нет, она не убежала, увидев меня – как я стою внизу, сунув руки в карманы с видом решительным, почти угрожающим. Подошла спокойно, как к чему-то неизбежному.
Я тоже не стал здороваться. Просто шагнул и поставил ногу плотно к её туфельке. В танго это называется «парада»
- Значит, так, - сказал я, многообещающе глядя ей в лицо. - Я отсюда не уйду. И ты отсюда не уйдёшь, я тебя просто не пущу. А я не уйду, пока не узнаю, как её найти. Это понятно?
- А если я закричу? – поинтересовалась Татка.
- Кричи, - разрешил я великодушно. – Если соберётся народ, я что-нибудь придумаю для того, чтобы нас забрали в милицию обоих. Если тебе это надо, можешь начинать.
- Хорошо, - сказала Татка. – Но я не уверена, что так правильно.
- Я улетаю через три дня, - сказал я. - Вернусь только в июле. Будь другом, встань на моё место. Как я буду жить всё это время?
Она долго молчала. Хмурилась, тяжело вздыхала, опускала и поднимала накрашенные ресницы.
- Ладно, - сказала она наконец. – Но это не простой разговор. Иди к Большому и жди меня в скверике.
- Нет, - сказал я твёрдо. – Ты сейчас уйдешь и не вернёшься.
- Клянусь! – сказала Татка.
- Леди, я вам не верю, - сказал я, не двинувшись с места и не убирая ногу. – Ты никак не поймёшь: перед тобой человек, доведённый до последней степени отчаяния. Следующий шаг – это шаг с моста вниз.
- Тьфу, - сказала Татка. - Как вы мне надоели со своей неземной любовью. Ладно. Сигареты есть?
Я молча вытащил из кармана привезённую из Болгарии пачку «БТ», подкинул её и поймал. Татка посмотрела на часы.
- Пошли к нам во дворик. Я охраннику скажу, что ты мой брат. Понял?
- Мне без разницы, - сказал я. – Хоть полномочный посол республики Бангладеш с дружеским визитом.

Я ожидал дворик в виде густых лип, лавочек и травки. Здесь же всё было плотно замощено брусчаткой и немножко обшарпанно, как в старом каменном колодце. Ни кустика, ни цветочка. Правда, лавочки какие-то хромые тут стояли – сразу понятно, что для курящих. Вместо лип красовался симпатичный, сильно древний пряничный домик с высоким крыльцом. Всё пространство напоминало Кремль, только маленький и заброшенный.
- Что за теремок? – спросил я, с любопытством оглядываясь.
- Теремок и называется, - отозвалась Татка, выбирая лавочку в тени. – Это бывшие правильные палаты. Здесь же был когда-то печатный двор Ивана Грозного. Первый в Москве. А там книги хранились, проверялись, правились – поэтому такое название.
- Это что, с Ивана Грозного теремок стоит?
- Нет, - Татка засмеялась. - То, что было при Грозном, при нём и спалили конкуренты. Это позже возвели. Но реально там палаты расписные. Стены, потолки – все в цветах...
Я ещё раз огляделся, уже с уважением. Всё дышало стариной. Старые двери, стёртые ступени, арки… В одной из арок мелькнуло с улицы совсем уже что-то закопчёно-древнее, кирпичное – и почему-то это показалось мне знакомым. Я даже вторично оглянулся. Где-то я видел эти кирпичи… Я сел и достал зажигалку.
- Что за брандмауэр там? - я кивнул на арку. - Великая китайская стена?
- Почти, - засмеялась Татка, прикуривая. – Только не китайская, а китайгородская. Остатки, - пояснила она. - Здесь же Китай-Город был. Когда-то. Мы на его территории сидим.
- Похоже на маленький Кремль, - сказал я.
Настроение у меня поменялось, агрессивность погасла. Что значит – старые стены.
- То есть, за этой древней стеной уже новая Москва? – спросил я, тоже закуривая.
- Да, там «Метрополь».
- Что?! – я изумлённо повернулся к ней. Мне даже захотелось опять вскочить на ноги.
- Гостиница «Метрополь», - повторила Татка, кивая в сторону. - Она тут.
- Как «тут»? Подожди, я не понял, - я озадаченно оглянулся. - Здесь что – два «Метрополя»?
- Почему два? «Метрополь» один-единственный, уникальный. А что не так?
- Просто… Я же там был... - растерянно сказал я.
- Девочек снимал? – засмеялась Татка.
- Нет… по делу…
- А, наверное, с Норой?
Я не стал разубеждать. Я не мог отделаться от ошеломления.
- Я как-то не ожидал... что всё так рядом, - пробормотал я. – И вы тоже здесь…
- И мы тоже здесь, - подхватила Татка. - Мы соприкасаемся задворками, - засмеялась она.
- Мне казалось, Метрополь в другом месте. Возле Большого театра.
- Ну, на самом деле он не прямо возле. Возле Большого театра – Малый театр. Цум. А Метрополь ближе к нам. Ты просто приезжий, не сориентирован.
Я молчал, переваривал услышанное. Что-то было в этом важно. Я не мог ухватить. Но у меня даже сердце застучало.
- То есть, получается, вы разделены этой китайской стеной?
- Китайгородской, - кивнула Татка. - Из окна видно.
- Из окна?!
Чёрт, я вспомнил! Я же это видел из окна!
Я быстро встал, пересёк двор, вгляделся в кусок старой кирпичной кладки. Это оно. Я всё вспомнил. Я прошёл по номеру, Дануца сидела за моей спиной. Я подошёл к окну, там ещё на подоконнике должна была лежать невидимая какая-то папка. Бросил взгляд вниз. И да, зацепился глазом за эту стену, но не вполне осознал…
Я вернулся к Татке.
- То есть, если смотреть в окно из номера Метрополя, - сосредоточенно сказал я, - можно увидеть эту стену?
- Теоретически да, - кивнула Татка. – Но я не знаю, что за окна туда выходят. Может не номеров, а административных помещений. Или кладовых. Тут реставрация была недавно, может там и ликвидировали какие-то окна…
Но я уже не слушал. Мысли мои завертелись, я улетел в недавние воспоминания, смутные, но важные.
- И когда она была построена, эта стена?
- Ты на экскурсию пришёл или по делу? – поинтересовалась Татка.
- Моё дело минутное, - я даже не отреагировал на иронию, достал из сумки записную книжку и ручку. – Мне нужен адрес. И, пожалуйста, без лапши про бабушек.
- Ну, я тебе клянусь, там куча бабушек! – воскликнула Татка. - Хорошо, прекрасно, ты сам увидишь, - оскорблённо сказала она. - Пожалуйста, я дам тебе адрес и распишу, как найти. Но пообещай мне одну вещь. Нет, две вещи. Нет, три… во-первых…
Она заговорила, но я уже опять не слушал. Мне важно, мне страшно важно было свести концы с концами…
- Слушай, а тут есть какая-нибудь церковь? Храм?
- Здрасте, - сказала Татка, не отрываясь от писанины. - Это исторический центр, тут храм на храме. Хочешь сбегать замолить грехи?
- Где самый ближний?
- С ума сошёл… - Татка покачала головой - Ну, Успенская церковь. Часовня ещё рядом. Спасский собор близко.
- Самый ближний! Где? – я повысил голос.
- Успенская! – Татка тоже повысила голос. - Вон, через дорогу! Ты мимо проходил!
- Я не видел!
- Её не увидишь, - Татка смягчилась. - Она во дворе. А что случилось? А-а, - протянула она догадливо. - Ты что-то нарыл про кольцо? Да?
- Возможно, - я встал. – Написала адрес? Давай сюда!
- Ты ничего не слушал, - сердито сказала Татка. - Её нельзя волновать. Никаких вопросов и расспросов. Понял? Вообще никаких. Понял?
- Понял, - сказал я, убирая книжку.
- А что ты скажешь, когда её увидишь?
- Предложу руку и сердце. А что было раньше построено – церковь или Метрополь?
- Нет, - убеждённо сказала Татка, тоже вставая. – Все решительно сошли с ума…
------------------
продолжение следует

на фото - теремок на территории бывшего печатного двора в Москве - хранилище напечатанных книг. Сейчас территория и здания принадлежат РГГУ(бывш Историко-архивный институт)
Я немного в тексте приврала с расположением двора и видами на окружение, но где-то здесь курили Татка и князь.