Премьера

               

  После генерального прогона главреж театра пригласил Дмитрия Кулдарова к себе в кабинет.
— Ну что, Дмитрий, поздравляю. Для начинающего актёра — очень даже неплохо. Роль уже задышала, найден верный ключ. Но для глубины проникновения в образ не хватает «романа жизни». Время ещё есть. Приступайте к работе.
Окрылённый похвалой, Димка бросился домой. По дороге забежал в магазин, купил сигарет и чаю. Впереди его ждала бессонная ночь.
Придя домой, он закрыл дверь на ключ, задернул шторы, включил лёгкую музыку, завалился на диван и стал размышлять о «романе жизни».
— Так, вспоминай, Диман, чему тебя учили в театральном училище!
Он вскочил, прикурил сигарету и зашагал по комнате.
«Итак, “роман жизни”. Что это такое и с чем его едят? Неплохо бы заглянуть в библиотеку, да времени в обрез — завтра премьера. Ладно, разберёмся своими силами».
Димка глубоко затянулся, выпустил дым в потолок, снова улёгся на диван, подложил под голову подушку — в лежачем положении думалось лучше. Закрыл глаза и стал вспоминать.
— Помнится, Сергей Константинович Заславский, мой учитель, говаривал: «Фантазию надо питать информацией». А значит — никаких банальных ассоциаций. Только реальная жизнь. Надо погрузиться в быт.
Он почесал затылок, стряхнул пепел на пол и продолжил размышлять.
— Сначала нужна ГЛЫБА, а уж потом от неё отсекать всё лишнее. Начнём с самого начала — с «малого круга обстоятельств».
Родился я в неблагополучной семье. Отец — запойный, работы постоянной не имел, перебивался шабашками. Мать погуливала, меня родила от другого. Папаня, может, и не знал, а может, догадывался — в общем, семейная жизнь у них не заладилась.
Димка закурил следующую сигарету и продолжил сочинять свой «роман жизни».
— В школе я учился плохо, был посмешищем всего класса, со всеми дрался. Однажды второгодник Сева Завершинский указкой рассёк мне нос — шрам остался на всю жизнь.
Он встал, взял фломастер, подошёл к зеркалу и нарисовал на переносице тонкую линию.
— Ммм… неплохо. Шрам придаст персонажу мужественность. Молодец, Диман, копай дальше.
Довольный своей работой, он пошёл на кухню, заварил покрепче чай, уселся на скрипучий стул, залпом выпил кружку и продолжил:
— Восемь классов закончил с большим трудом. Стал думать, куда податься. Дома оставаться — не вариант. Решил ехать к тётке в... в Питер. Естественно, денег не было. Надежда — только на друзей. Начал с Гальки Рогалёвой с четвёртого этажа — у нас с ней любовь была. Она наскребла 3823 рубля. Потом занял две тысячи у Серёги, закадычного друга. Ну и Ольга Петрищева, бывшая до Гальки, на такое дело пожертвовала золотые серёжки.
Димка довольно крякнул. Ему нравился «роман жизни» своего персонажа. Он налил вторую чашку чая и перешёл к «среднему кругу обстоятельств».
— Тётка живёт на Васильевском острове, на седьмой линии, дом 17, квартира 25, пятый этаж, коммуналка. Работает посудомойкой в ресторане «Синяя Лагуна», на углу Малого проспекта и седьмой линии — в пяти минутах ходьбы. Добрая женщина, особенно когда подвыпьет. Мне выделила угол у окна, сплю на раскладушке, питаюсь объедками со столов. Живу так месяц — и вдруг бац! Подворачивается непыльная работёнка — помощником повара в тёткином ресторане. Шеф доволен, отправил на курсы повышения квалификации.
Всю ночь Димка трудился над «романом жизни». Он честно прошёл и малый, и средний круги обстоятельств, и даже осилил большой!
«Творческая работа» вымотала его. Под утро он рухнул на диван и замертво уснул.
Снились ему дальние родственники прадедушки: Ефим Михалыч, уехавший в Канаду с меннонитом Иваном Прохановым; двоюродные тётки дедушки Фёдора Ефимовича — Пелагея и Анна, которые учили его варить луковый суп по рецепту прабабушки Елизаветы Степановны, жившей в Париже и работавшей на кухне известного ресторана на Елисейских полях.
Димка Кулдаров был здоровым молодым человеком, и ему хватало пяти часов сна, чтобы выглядеть бодрым и трудоспособным. Он принял холодный душ, выпил три стакана крепкого чая с двумя ромовыми бабами и поехал на премьеру в театр. Настроение было приподнятым — он не сомневался в успехе. С таким «романом жизни» ему был не страшен даже самый искушённый зритель.
И вот настал момент выхода. Он услышал реплику партнёра, вышел на залитую светом сцену, поправил бабочку и громко произнёс:
— Кушать подано!