Адамов и Ева Глава 11

Выйдя из ванной, я взяла в руки серебристую визитную карточку и села возле телефона. Поджала под себя ноги и задумалась.
Набираю номер, предположим…Он может трубку снять или не снять…
Если снимет, у меня будет возможность услышать Его голос.
Если не снимет, мой номер, наверняка, останется в его телефоне.
Он ведь может перезвонить в ответ? Теоретически да. Хотя, вряд ли…Много ли мы отвечаем на звонки с незнакомых номеров? Ну, вдруг? Что тогда сказать?
«Здрасьте, Герман! Я жила под Вами в Ялте и стащила с веревки Ваше полотенце. А еще я, словно Ваша тень, следовала за Вами на пляже и по городу и совсем сошла с ума, узнав, что Вы родом из Москвы.
А теперь, делайте со мной, что хотите, ведь я Вас люблю так, что готова расстаться с жизнью! За несколько минут, проведенных около Вас…» - моя рука тянулась к трубке и, описав дугу, снова возвращалась на колени.
В итоге я решила, что просто послушаю голос.
Набрала номер. Рука дрожала. Гудки в трубке тянулись без конца, потом были сброшены. «Абонент находится вне зоны действия сети…»
Ну, это уже ясность. Какая - никакая. Ясно, что ничего не ясно.
Все запутывалось, как клубок, попавший в лапы полоумной кошки.

Весь воскресный день ушел на звонки по затверженному, как отче наш одиннадцатизначному номеру, но каждый раз меня встречали одни и те же вязкие гудки, которые обрывались в какой-то миг…
Я уже так привыкла к этому, что и не ждала ничего другого.
Если бы вдруг произошло чудо и трубка была бы взята абонентом, я по-прежнему не знала бы, что сказать.
Утешала лишь мысль, что Он еще где-то там, на серпантине крымских дорог, путается в их бесконечных причудливых петлях…
Но не звонить я уже не могла и рука сама накручивала номер.
Когда раздался ответный звонок по моему домашнему телефону, я сильно вздрогнула и уронила от неожиданности трубку.
Долго гоняла ее по полу, прежде чем смогла уцепить ее непослушными пальцами.
«Але, твою мать! - крикнула трубка Санькиным голосом. -Ты там живая, Тимашова? Почему у тебя столько дней не отвечает мобильный и домашний? Что там происходит у тебя?»
«Ничего особенного, - сказала я и слезы полились у меня рекой от радости, что я слышу долгожданный, ставший родным Санькин голос. - Просто я два дня назад приехала из отпуска! А там у меня украли мобильный.»
«А ревешь чего?» - спросила Санька уже спокойней.
«Просто я очень по тебе соскучилась!» - сказала я и еще пуще залилась счастливыми слезами.
«Ой, доберусь я до тебя, гляди! - пообещала Санька и это более походило на угрозу.- Совсем там без меня распустилась! Ну?! Как дела, рассказывай?»
Я, шмыгая носом, думала, с чего начать.
«Где была? Говори!» - нетерпеливо требовала   Санька.
-В Ялте, Сань, в Ялте…
-Чего тебя туда понесло?
-Очень к морю хотелось!
-С кем ездила? Вряд ли ведь одна?
-С коллегой по библиотеке.
-Госс-споди! Это с кем же?
-С Галиной. Помнишь, блондинка такая, с кудряшками?
- Да помню, овца такая пергидрольная! Ничего своего! Одна краска - смоешь, заикой можно стать!
-Ну, зачем ты так! Она, правда, далеко не такая искренняя, как ты… Но ничего, съездили…На безрыбье.
- Да лучше бы ты к нам в Ульяновск приехала отпуск свой  провести! Чудесный городок - для отдыха очень даже подходит!
-А кто меня там ждет? А кто меня туда бы позвал? Пропали вы совсем! Не объявлялись сколько! И потом, ребенок грудной в семье - какие тут гости, да, тем более, на весь отпуск?
-Ну, пустяки какие! Что ты, как неродная? Столько вместе прожили под одним потолком! Вон у Адамова квартира стоит пустая в соседнем подъезде!
-А кто это, Адамов?
-Адамов кто? Здрасьте! Володькин сослуживец! Ну, Олег Адамов! Он же заезжал к тебе зимой!
-А! Я ж не знала, что он - Адамов. Смешно! Вот не подумала бы! Он такой же Адамов, как я - Ева! Да и помалкивал он все больше…
-Ну, как бы то ни было, ты, все - таки, Ева! И веришь - не веришь, а он, кроме шуток, Адамов! Кстати, неделю назад он был в Москве, заезжал к тебе, а тебя вон где, оказывается, носило! Это именно он настоял, чтобы я позвонила, беспокоился, видишь ли! Заходил дважды, а у тебя - молчок! А  наша  лягушка - путешественница, оказывается в Ялте зажигает!
-Да не зажигала я, Сань! Хуже все гораздо…
«А что такое?» - забеспокоилась Санька.
-Влюбилась я там…Ой-ей-ей, Сань!
-Влюби - илась? Тю! Неужто, свершилось?
-Нет, Сань. То, о чем ты подумала, не свершилось.
- Елки - палки, ну ты неисправима! А че ж тогда было ехать? Ну, ты даешь! Он хоть кто?
-Кинооператор…
-Итить твою мать, Тимашова! Кого попроще не могла найти?
-А разве от меня это как-то зависит?
-Ладно, дальше! И что теперь?
-И ничего. Совсем ничего. Живем, правда, в одном городе…
-А перспектива есть хоть какая?
-Думаю, что нет. Нереально.
-Вот, елки-палки! Зачем тогда влюбляться?
-Сама не знаю, случилось - и все. Места вот, не нахожу себе.
-Так. Ну, а что дальше делать думаешь?
- А что ж тут делать? На работу, вот,  выхожу завтра. Первый день.
-Да я не об этом! С собой что делать думаешь?
-Не знаю. Подсказал бы кто, может, стало бы легче?
-Ладно, Тимашова! Мне к Гришке бежать надо! Слышу, проснулся, зовет. Обревелся весь!
-Как он там? Большой, небось?
-У, не спрашивай! Не по дням, а по часам!
«Да бегу я, бегу! - крикнула Санька, оторвавшись от трубки и снова вернулась ко мне. - Ну, ладно! Будет время, наберу тебе еще. Мобильного же теперь нет, как я понимаю?»
-Нет, Сань, пока нету. Только этот.
-Ладно, не кисни! Придумается что-то! Образуется! Смотри, не делай глупостей!
-Да, Сань, хорошо…Своим всем привет!
Санька отключилась, а я подумала, сколько глупостей успела понаделать сама Санька. И ничего, жива. Да еще и в  полном порядке. Значит, стоит потерпеть и жизнь наладится.
Спать после разговора с Санькой я легла в хорошем настроении и на работу вышла бодрячком.
У Галины было еще три отгула и я откровенно радовалась, что пока не вижу ее между стеллажами.
 Меня дружелюбно встретили, жадно расспрашивали, требовали подробностей и фотоотчетов.
В обеденный перерыв мы наслаждались крымскими конфетами, на которые я выкроила денег в Ливадии.
Я одолжила денег до получки и жизнь потекла в прежнем привычном русле. Вот только  серебристая визитка лежала на видном месте, напоминая мне, что не все в этом русле по-прежнему.
Приходя домой, я смотрела на нее вопросительно, как будто могла услышать какой-то ответ, который принес бы мне успокоение.
Больше я не повторяла столь множественных попыток дозвониться на другой конец провода. Ждала некой внутренней подсказки от самой себя, как быть дальше. Но сознание молчало.

Меж тем, на работе появилась Галина. Холеная, гладкая, в очередном не по возрасту наряде. Я молча удивлялась про себя, насколько человек не соответствует моим представлениям о работе в библиотеке.
Такие, как она (только моложе гораздо) стоят в автосалонах на презентациях новых автомобилей, широко улыбаются и прогуливаются у вверенного им объекта, покачивая бедрами.
Галина покачивала бедрами в недрах книжных стеллажей. Но кто там мог видеть это вихлянье?
Правда, еще в Ялте я поняла  одну вещь: Галина - нимфоманка, она получает кайф от собственного внешнего вида, глядя на себя в зеркало или просто представляя себе, как она выглядит.
Оттого и все нарочитые жесты, соблазнительные позы…
Мой жизненный опыт (а вернее, полное его отсутствие) все же подсказывал мне, что мужчины не любят кривляк.
 А Галинино кокетство более всего походило на кривлянье.
И еще одно я поняла четко: не было никакого любовника, о котором мы все были наслышаны. И ехать ей было не с кем, тоже ясно. Оттого я и попала на эту удочку.
Галина, Галина…Кто ж здесь, в музейной тишине книжного хранилища оценит твою красоту? Если даже в Ялте ты не смогла привлечь никого, кроме этого гладковыбритого  альфонса Ираклия?
Общались мы по-прежнему односложно, словно раз и навсегда вырвав из сердца нашу совместную поездку в Крым. Все вернулось на круги своя.
Первая моя рабочая неделя пролетела незаметно, так как, дел, ожидающих меня, накопилось множество.
Да и над своей диссертационной темой я пыталась работать параллельно. Правда, получалось неважнецки.

Рабочая неделя подошла к концу, настала пятница.
Отработав и возвращаясь на метро домой, я раздумывала, чем заняться в выходные, как их провести, чтоб не ходить из угла в угол в тесной моей квартирке? Все же, лето - а оно диктовало свои правила!
Войдя в подъезд, я отработанным до автоматизма жестом открыла почтовый ящик; рука моя наткнулась на тонкую бумажонку, заполненную вручную. Приблизив бумажонку к глазам в сумраке подъезда, я увидела, что держу в руках извещение на ценную бандероль.
Пожав плечами, я стала подниматься по лестнице. Войдя в квартиру, я подошла к кухонному окну и внимательней стала изучать текст написанного. «Крым. Пос. Ливадия, ул. Виноградная, дом 4. Шевченко И.И.»
Кто это -  Шевченко И.И.?
 Бандероль, ценностью в 15 тысяч рублей мне прислал ( или прислала ?)  некто по фамилии Шевченко. Ничего себе, дела!
Ценная бандероль равнялась половине моего месячного оклада.
Я заторопилась на почту.
Там я никак не могла найти паспорт, хотя он всегда был со мной (опять же, мамина наука - документы всегда носить при себе).
Меня торопили: было без пяти семь, а в семь почтовое отделение закрывалось.
Наконец, я справилась с текстом квитанции, написав паспортные данные на обороте и расписавшись криво от волнения.
Получив совсем легкий по весу пакет, я вышла с ним на улицу.
У меня за спиной дверь громко хлопнула, запираемая на ключ. Начинались выходные.
Я хотела немедленно вскрыть бандероль, но благоразумно решила, что пакет, стоимостью пятнадцать тысяч рублей лучше донести до дома, а уж там открывать. Так я и сделала.
 Придя на кухню (самое светлое место в моей квартире), я вооружилась большими ножницами,  которыми  мама разделывала рыбу, обрезая плавники и хвост.
А я после смерти мамы ни разу не потрошила рыбу (я вообще не знаю, как к этому подступиться), потому ножницы мне пригодились впервые после ухода мамы.
Я вскрыла оберточную бумагу, намотанную на содержимое в несколько слоев.
 Под бумагой обнаружилась глянцевая коробка и письмо, написанное на клетчатом листочке  корявым почерком.
Из сложенного пополам листочка с письмом  на пол вывалилась фотография. Я подняла ее и стала рассматривать. С фотографии широко улыбался маленький белобрысый мальчик с яркими веснушками.
Он сидел на руках у немолодой женщины, а мужчина сзади обнимал сразу и мальчика и женщину. На втором плане с ходу угадывался Ялтинский пляж.
Я перевернула фотографию, на ней было несколько строк: «Дорогая Ева! Спасибо Вам за сына Костю. Он у нас единственный, позднорожденный.
Благодаря таким людям, как Вы, Игорь Ильич и доктор, который помог Костику появиться на свет, в мире одной счастливой семьей больше.
Радости  Вам, дорогая, здоровья и благополучия! И поклон до земли! Ирина, Анатолий  и Костя Нефедовы.»
Далее стояла дата.  И номер телефона.
Я снова вгляделась в фотографию. День был явно жаркий, а мальчик Костя был в длинных штанишках, из-под которых выглядывали бинты.
Значит, это после выписки…
Я водрузила фотографию на полку над кухонным столом, чтоб ее было отовсюду видно.
И с сожалением оторвавшись от ее созерцания, я взялась за клетчатый листочек. То была записка от Игоря Ильича.
«Ева! - писал доктор трудноразличимым, типично врачебным почерком.-
Хотели благодарить тебя все вместе, но ты сбежала, как Золушка с бала, меня не дождавшись. Через полчаса зашли к тебе с Нефедовыми, а тебя уж и след простыл!
А они решили, что тебе необходимо подарить телефон взамен украденного. И, если б ты пробыла в лаборатории столько, сколько тебе было велено, мы б попрощались толком и не пришлось бы мытариться с отправкой телефона на твой московский адрес. Благо, адрес ты мне написать успела.
Ну вот, пользуйся подарком и мне как-нибудь позвони. Телефон пишу. Кстати, будешь в Ливадии, милости прошу ко мне. У меня тоже есть возможность квартироваться. Так и быть, пущу тебя на постой.
Вдруг кому-то из моих пациентов нужна будет четвертая группа крови, а тут ты, рядышком.
Ну, это так, ради красного словца. Приезжай, буду рад, кроме шуток. Обнимаю крепкими руками хирурга.
P.S. Загар-то еще не смылся?
Твой знакомый доктор из поселка Ливадия Шевченко И.И.»
Я долго вертела клетчатый листок в руках, он слегка пах больницей. Это мне напомнило запах мамы…
Ах, Игорь Ильич, Игорь Ильич, ваша записка мне гораздо нужнее дорогих подарков, милый вы мой доктор!
 И только после многочисленных, счастливых эмоций, нахлынувших  разом после прочтения двух писем в мой адрес, я придвинула к себе коробку.
Яркие буквы сообщали, что содержимое коробки телефон «Nokia Lumia 720».
Я рассматривала коробку со всех сторон и не решалась ее открывать.
Потом все же, еще раз воспользовавшись мамиными ножницами для рыбы, я, не дыша, распечатала коробку.
Извлекла из безопасной упаковки большой плоский телефон в черном лаковом корпусе.
Телефон был холодный и сверкающий, как айсберг. Если б такой телефон пропал из моей пляжной сумки, я б утопилась в море.
 Или нет: если б он лежал в моей сумке, я б ни на секунду не забывала бы об этом и, может быть, не побежала бы за своим фантомом.
Весь вечер я слонялась по квартире, меряя ее шагами взад - вперед, присаживалась к кухонному столу, брала и перечитывала записку от Игоря Ильича, рассматривала на фотографии  Костика и его родителей.
 К телефону прикасалась осторожно, словно он чужой и попал ко мне по ошибке. У меня никогда не было таких дорогих  вещей.
Я была безумно  рада, конечно. И телефон мне очень нужен, но я вовсе не рассчитывала на такую щедрую благодарность. А вернее, и вовсе не рассчитывала!
Фотография с подписью стоила гораздо больше. И клетчатая бумажка от доктора. В голове толпилось множество мыслей и все они возбуждали и будоражили.
Я знала, что теперь у меня есть знакомый доктор  Айболит под Ялтой и  я смогу в любое время написать ему, или даже позвонить.
И, накопив денег, смогу приехать в его дом на Виноградной улице и жить там без соседки по имени Галина. И смогу лазить по горам. И смогу ездить по канатной дороге. И ходить в кафе «Аврора».
 И фотографироваться под любым деревом или кустом - ну, где только захочется и в этом теперь сможет помочь новый чудо - телефон с его хорошей фотокамерой.
И со всем этим не так уж грустно знать, что двадцать пять лет ты прожила без отца, в то время, как  где-то у моря жил человек, который занимался благородным делом - спасал маленьких мальчиков от зубастых собак.
 И не только. Человек, который умел видеть и понимать без лишних слов.
И приносить сладкого чаю в тот миг, когда тебе тошно и горько и кажется, что все пропало безвозвратно. И жизнь от этого налаживалась.
 Я смогу написать ему и спросить совета, как мне быть после всего, что со мной случилось в Ялте. Мне не стыдно будет рассказать ему о своих бедах.
 Я уверена, он ответит мне и сможет помочь. Ответит своим непонятным торопливым почерком.
А я буду разбирать с улыбкой его каракули и мне все будет предельно ясно. И я обязательно поступлю так, как посоветует мне доктор.
Ведь я с детства привыкла доверять докторам и не могу их ослушаться.
И еще я знала, что у меня есть дело на завтра.
Я пойду в салон мобильной связи со своим новым телефоном и буду восстанавливать сим - карту.
В выходные меня занимали мысли о Костике, докторе, о тех, кто остался отдыхать в Ялте, о лете, которого еще было впереди так много, о моем великолепном щедром  подарке.
Звонить по телефону с серебристой визитки, лежащей у телефонного аппарата и  давно выученному наизусть, я не стала.
Я решила взять небольшой тайм - аут и все же попробовать  отвлечь себя работой, благо ее скопилось предостаточно.
«Как же немного надо женщине, чтобы мысли ее переключились на что - то,-думала я, расхаживая по квартире в красной футболке  с Че Геварой. - Несколько новостей, вроде письма и фотографии из Ялты и ты уже думаешь лишь об этом!»
Правда, Герман Разлогов пытался мне сниться, но где-то совсем на краешке сознания и это было приятно и не мучило сильно.

С понедельника я навалилась на работу с усилиями Геркулеса, коллеги посматривали на меня с удивлением.
Особенно подозрительно глядела Галина. Взгляд ее был вопросителен и недоумевающ.
Я уводила глаза и проскальзывала мимо, показывая ей немую спину и вовсе не собиралась объяснять, что дома, в запертой квартире меня ждала фотография с  маленьким Костей и письмо от доктора, с которым я бы хотела подружиться на всю жизнь.

Вторая рабочая неделя близилась к концу и я стала подумывать, что  в выходной рискну набрать номер с серебристой визитки.
 Всю неделю я прикидывала, как с этим быть и, кажется, нашла неплохой предлог для звонка.
 Если Он возьмет трубку,  я представлюсь научным сотрудником  Центральной технической библиотеки (благо, завязки у меня там имелись) и скажу, что мне порекомендовали обратиться к Нему в связи с научной работой, которую я делаю - мой пресловутый «Музей в формировании исторической памяти».
Конечно, Он может поинтересоваться, кто порекомендовал? И в связи с чем? На это у меня пока не было ответов…
И я, обкатывая со всех сторон посетившую меня идею, чтоб не было проколов, решила чуточку повременить со звонком.
К вечеру, войдя в квартиру, я услышала, что телефон надрывался.
Звонили мне крайне редко и я ланью метнулась к трубке. Звонила Санька.
«Ну, как, Тимашова? Жизнь налаживается? - затараторила она. - Мобильный еще не справила? Только домашний, допотопный, тренькает?»
«Справила, - довольно ответила я.  - Все в порядке со связью!»
«А тогда записывай номерок Олега Адамова! - заспешила Санька. - Он на днях в Москву на научную конференцию приедет, проведает тебя, посылочку от нас доставит. И нам передаст, как ты там жива - здорова!»
Я с готовностью поднесла к подслеповатым глазам свой новый телефон, готовясь записать номер майора.
Отказываясь после отпуска жить прежней монотонной жизнью, я и не предполагала, как все завертится. Каждый день новости.
Меня уже, отнюдь, не пугал предстоящий визит майора с чемоданчиком и матерчатой сумкой гостинцев.
Наоборот, это превращалось в условный рефлекс, в систему связи с Санькиной семьей, которую я считала теперь чуть ли не единственной родней.
 Вот было бы здорово, если бы вырваться смогла сама Санька!
Но это уж были совсем запредельные мечты! Хотя, рано или поздно, младший Гордеев подрастет и они смогут все вместе приехать ко мне в гости.  Места же у меня навалом!
Во всяком случае, я передам в самом скором времени свое приглашение через майора Адамова.

Когда в библиотечном абонементе дивной мелодией запел мой новый телефон, я не удивилась, увидев имя абонента, что был со мной на связи.
Дисплей высвечивал слово «МАЙОР», а ведь это явно было подпольной кличкой, которой я наградила вполне приличного человека.
Мне не приходило в голову записать абонента, как Олега, как  Олега Григорьевича или  как Адамова. Только майор и все тут.
И отозвалась я весело, беззаботно и абсолютно без волнения.
«Здравия желаю! - сказала я в трубку. - Слушаю вас, майор, внимательно!»
«Доброе утро…- неуверенно отозвались на другом конце провода. - Это я, Олег Григорьич…»
«Да, ясно, что не Иван Иваныч! - продолжала веселиться я. - С приездом в столицу нашей родины!»
Майор быстро включился в игру.
«И вас тоже с приездом в столицу нашей родины!» - сказал он, копируя мою интонацию.
«А меня-то чего вдруг с приездом?» - не поняла я.
«Ну, как же! - заспешил майор. - С прибытием из отпуска!»
-А-а, вон оно что! Тогда, конечно! Благодарю!
- Как ваши дела? Я вас не очень отвлекаю?
-Нет, не очень. Дела нормально. Я на работе. Если вы не поленитесь доехать до Химок, получите ключи. Чтоб не ждать до вечера!
- Что вы, Ева! Зачем вас утруждать? У меня дел на целый день. Я если только к ночи освобожусь. Ну, если вы не против, конечно…А утром рано меня уже не будет. Что называется, след простыл!
- Ладно, к ночи, так к ночи! Только у меня дома ночь начинается сразу после двадцати двух ноль -  ноль. Имейте это в виду.
-Я вас понял. Буду до наступления означенной цифры. Разрешите откланяться?
-Так точно! Разрешаю!
Майор смущенно хохотнул и отключился.

Ну вот, вечером я смогу получить от него полную информацию о Саньке и ее там житье - бытье, ведь по телефону не наговориться досыта.
И, чем черт не шутит, может и правда, мы все встретимся. Ведь впереди еще  почти половина лета.
Я решила, что схожу в обед в приличный магазин, а не в свой паршивый универсам около дома. Правда, толком я все равно ничего не сготовлю.
Но, картошку варить после поездки  в отпуск я умею, а уж к ней всегда в магазине найдется, что поставить на стол.
У меня возникло хулиганское желание взять к ужину бутылку вина.
 И не какого - нибудь, а Санькиного любимого. «Исповедь грешницы».
 Но меня терзали догадки, что майор появится к ужину не с пустыми руками. А поэтому я без сожаления водворила  вино обратно на магазинную полку и отправилась в кассу.
У меня уже были  отпечатаны отпускные фотографии и одну из них я приготовилась передать с майором Саньке. Мне она казалась самой удачной. На ней я сидела под разлапистой пальмой на стриженом газоне и тени от листьев пальмы делали газон кружевным.
Я была дочерна загорелая, улыбалась и,  если не знать, что в тот момент происходило у меня внутри, так можно было  просто позавидовать, как у меня все замечательно.
(Продолжение следует)