Так точно, Дживс

Автор: П. Г. Вудхауз.
***
 — Дживс, — сказал я, — могу я говорить откровенно? — Конечно, сэр.
 — То, что я хочу сказать, может тебя задеть.     — Вовсе нет, сэр.
 — Ну тогда...  Нет, подожди.  Повиси на линии минутку. Я сбился с пути.
*
Не знаю, сталкивался ли ты с чем-то подобным, но я всегда сталкиваюсь с одной и той же проблемой, когда рассказываю историю.
Это чертовски сложная задача — решить, с чего начать.
Здесь нельзя ошибиться, потому что один неверный шаг — и ты пропал.
Я имею в виду, что если ты слишком долго тянешь с началом, пытаясь создать атмосферу, как это называется, и всю эту чепуху, то ты не удержишь внимание, и слушатели уйдут.
С другой стороны, вы можете растеряться, как ошпаренная кошка, и ваша аудитория будет в недоумении. Она просто поднимет брови и не сможет понять, о чём вы говорите.
И, приступая к своему отчёту о сложном деле Гасси Финк-Ноттл,
Мадлен Бассетт, моей кузины Анджелы, моей тёти Далии, моего дяди Томаса,
юного Таппи Глоссопа и повара Анатоля, с приведённым выше отрывком из
диалога, я вижу, что допустил вторую из этих двух ошибок.
Мне придётся немного вернуться назад. И если принять это во внимание и сопоставить одно с другим, то, полагаю, можно сказать, что всё началось с моего визита в Канны.
 Если бы я не поехал в Канны, я бы не встретил
Бассетт не купил бы тот белый сюртук, и Анджела не встретила бы свою акулу, а тётя Далия не играла бы в баккара.
Да, несомненно, Канны были _точкой опоры_.
Ну что ж, тогда ладно. Позвольте мне изложить факты.
Я отправился в Канны, оставив Дживса дома, поскольку он дал понять, что не хочет пропустить Аскот, — примерно в начале июня. Со мной путешествовали моя тётя Далия и её дочь Анджела. Таппи Глоссоп,
жених Анджелы, должен был присоединиться к нам, но в последний
момент не смог приехать. Дядя Том, муж тёти Далии, остался в
домой, потому что он ни за что не променяет юг Франции.
 Итак, план таков: тётя Далия, кузина Анджела и я отправляемся в Канны примерно в начале июня. Пока всё довольно ясно, не так ли?
 Мы пробыли в Каннах около двух месяцев, и если бы не тот факт, что тётя
Далия проиграла рубашку в баккара, а Анджела чуть не стала добычей акулы во время полёта на водном мотоцикле. Все прекрасно провели время.

 Двадцать пятого июля, загорелая и подтянутая, я сопровождала тётю и ребёнка на обратном пути в Лондон. В семь часов вечера двадцать шестого июля мы
Мы сошли на станции «Виктория». И в семь двадцать или около того мы расстались, обменявшись выражениями признательности.
Они отправились на машине тёти Далии в Бринкли-Корт, её поместье в Вустершире, где они собирались через день-два принять Таппи.
Я же пошёл в квартиру, бросил там свой багаж, немного прибрался и приготовил суп и рыбу, чтобы потом отправиться к Дронсам на ужин.

И пока я был в квартире, вытирая полотенцем торс после столь необходимого ополаскивания, Дживс, пока мы болтали о том о сём — как бы подытоживая сказанное, — вдруг упомянул Гасси Финк-Ноттл вступает в разговор.
Насколько я помню, диалог проходил примерно так:Я: Ну что ж, Дживс, вот мы и дома, да?  ДЖИВС: Да, сэр. Я: Я имею в виду, что мы снова дома.
ДЖИВС: Именно так, сэр.
Я: Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я уехал. ДЖИВС: Да, сэр.
Я: Хорошо провели время в Аскоте? ДЖИВС: Очень приятно, сэр.
Я: Выиграли что-нибудь?  ДЖИВС: Довольно приличную сумму, спасибо, сэр.
 Я: Хорошо. Ну что, Дживс, какие новости о «Риальто»? Кто-нибудь звонил или заходил во время моего отсутствия?

ДЖИВС: Мистер Финк-Ноттл, сэр, часто к нам заходил.
Я уставился на него. Действительно, не будет преувеличением сказать, что я разинул рот.“ Мистер Финк-Ноттл?“ Да, сэр.“ Вы имеете в виду не мистера Финк-Ноттла?“ Да, сэр.“ Но мистера Финк-Ноттла нет в Лондоне?“ Да, сэр.
“Что ж, я в шоке”.
И я скажу вам, почему я был потрясён. Я с трудом мог поверить в его слова.
Видите ли, этот Финк-Ноттл был одним из тех чудаков, которых время от времени встречаешь на жизненном пути.
Он жил год за годом, покрытый мхом, в отдалённой деревне в Линкольншире, и никогда не поднимался выше
на матч между Итоном и Хэрроу. А когда я однажды спросил его, не тяготит ли его свободное время, он ответил, что нет, потому что у него в саду есть пруд, и он изучает повадки тритонов.

 Я не мог представить, что могло привести этого парня в большой город. Я был готов поспорить, что, пока не иссякнет запас тритонов, ничто не заставит его покинуть родную деревню.— Вы уверены? — Да, сэр.
 — Вы правильно назвали имя? Финк-Ноттл?  — Да, сэр.
 — Что ж, это самая невероятная вещь. Должно быть, прошло уже пять лет с тех пор, как он был в Лондоне. Он не делает секрета из того, что место дает
ему Пип. До сих пор он всегда оставался приклеенным к стране,
полностью в окружении тритонов”.“ Сэр?
“ Тритоны, Дживс. У мистера Финк-Ноттла сильный тритоновый комплекс. Вы, должно быть, слышали о тритонах. Те маленькие ящерицы, которые прыгают по прудам. ”О, да, сэр." - спросил я.“Да". Водные представители семейства Salamandridae, которые относятся к роду Molge.
 — Верно. Гасси всегда был их рабом. Он держал их у себя в школе.
 — Полагаю, молодые джентльмены часто так делают, сэр.
«Он держал их в своём кабинете в чем-то вроде стеклянного резервуара, и, насколько я помню, всё это выглядело довольно отвратительно. Полагаю, уже тогда можно было догадаться, чем всё закончится, но вы же знаете, какие мы, мальчишки. Небрежные, невнимательные, занятые своими делами, мы едва ли задумывались об этой черте характера Гасси. Возможно, мы иногда обменивались замечаниями о том, что для создания мира нужны самые разные люди, но не более того». Вы можете догадаться о продолжении. Беда распространилась.
“В самом деле, сэр?”
“Совершенно верно, Дживс. Им овладело страстное желание. Его схватили тритоны.Добравшись до поместья, он уединился в глуши и посвятил свою жизнь этим туповатым приятелям. Полагаю, он говорил себе, что может либо взять их с собой, либо оставить здесь, а потом — слишком поздно — понял, что не может.
— Так часто бывает, сэр.— Совершенно верно, Дживс. Во всяком случае, последние пять лет он жил в этом своём Линкольнширском поместье, как и подобает отшельнику, избегающему людей.
Он каждый второй день менял воду в резервуаре и отказывался видеться с кем-либо. Вот почему я был так удивлён, когда вы сказали мне, что он внезапно всплыл на поверхность. Я до сих пор не могу в это поверить.
я не могу в это поверить. Я склонен думать, что здесь какая-то ошибка и что птица, которая прилетела сюда, — это какая-то другая разновидность Финк-Ноттла. Парень, которого я знаю, носит очки в роговой оправе, а лицо у него как у рыбы. Как это согласуется с вашими данными?— У джентльмена, который приходил в квартиру, были очки в роговой оправе, сэр.
— И он был похож на что-то на плите?
“Возможно, было какое-то предположение о рыбе, сэр”.
“Тогда, я полагаю, это должен быть Гасси. Но что, черт возьми, могло привести
его в Лондон?”
“ Я в состоянии объяснить это, сэр. Мистер Финк-Ноттл доверительно сообщил мне мотив, побудивший его посетить метрополис. Он приехал, потому что здесь находится молодая леди.“ Молодая леди? -“Да, сэр”.
“Вы же не хотите сказать, что он влюблен?” -“Да, сэр”.
“Ну, я в отчаянии. Я действительно в отчаянии. Я совершенно выбит из колеи, Дживс.И я тоже. Я хочу сказать, что шутка есть шутка, но всему есть предел.
Затем я поймал себя на том, что мои мысли переключились на другой аспект этой истории с выпивкой.
Если допустить, что Гасси Финк-Ноттл, вопреки всем правилам, мог влюбиться, то почему он должен был
Зачем он так часто наведывается в мою квартиру? Несомненно, это был один из тех случаев, когда человеку нужен друг, но я не мог понять, почему он выбрал именно меня.
 Не то чтобы мы с ним были закадычными друзьями. Конечно, мы часто виделись, но за последние два года я не получил от него даже открытки.
 Я рассказал обо всём этом Дживсу:— Странно, что он пришёл ко мне. Тем не менее, раз пришёл, значит, пришёл. Тут не поспоришь. Должно быть, бедняга был в ужасе, когда обнаружил, что меня здесь нет.
 — Нет, сэр. Мистер Финк-Ноттл не заходил к вам, сэр.
— Возьми себя в руки, Дживс. Ты только что сказал мне, что именно этим он и занимался, причём усердно.
— Это я хотел с ним связаться, сэр.

— Ты? Но я не знал, что ты с ним знаком.
— Я не имел удовольствия с ним встречаться, пока он не зашёл сюда, сэр. Но, судя по всему, мистер Сипперли, однокурсник мистера Финк-Ноттла,
посоветовал ему передать свои дела в мои руки».

 Тайна была раскрыта. Я всё понял. Как вы, наверное, знаете, Дживс давно пользуется репутацией советника.
знатоки, и первый шаг любого из моего маленького круга в отношении
обнаружения себя в любом виде супа - это всегда перевернуться и
предложить ему это блюдо. И когда он вытаскивает A из трудного положения, A приставляет к нему
B. А затем, когда он исправил B, B отправляет C с собой. И так далее
далее, если вы понимаете, к чему я клоню, и так далее.
Именно так развиваются такие крупные консалтинговые компании, как Jeeves's. Я знал, что на старину Сиппи произвели глубокое впечатление усилия этого человека, предпринятые в его защиту, когда он пытался обручиться с Элизабет Мун.Поэтому неудивительно, что он посоветовал Гасси
подать заявку. Чистая рутина, скажете вы.
“О, вы действуете от его имени, не так ли?” -“Да, сэр”.
“Теперь я понимаю. Теперь я понимаю. И в чем проблема Гасси?

“Как ни странно, сэр, точно такая же, как у мистера Сипперли, когда
Мне удалось помочь ему. Без сомнения, вы помните мистера Сипперли.
Затруднительное положение Сипперли, сэр. Будучи глубоко привязанным к мисс Мун, он страдал от укоренившейся неуверенности в себе, из-за которой не мог говорить.Я кивнул. — Я помню. Да, я помню дело Сипперли. Он не мог заставить себя начать. Заметная скованность в движениях, не так ли? Я
Я припоминаю, как вы говорили, что он позволял — как же это было? — позволял чему-то что-то делать. Если я не ошибаюсь, в этом участвовали кошки.
 — Позволял «я не смею» ждать «я бы хотел», сэр. — Верно. Но как насчёт кошек? — Как в той поговорке про бедную кошку, сэр.
 — Именно. Ума не приложу, как вы придумываете такие вещи. И Гасси, как вы говорите, в таком же положении? — Да, сэр.  Каждый раз, когда он пытается сделать предложение, его подводит храбрость.
 — И всё же, если он хочет, чтобы эта женщина стала его женой, он должен сказать об этом, верно? Я имею в виду, что достаточно просто упомянуть об этом. — Именно так, сэр.  Я задумался.
“Ну, полагаю, это было неизбежно, Дживс. Я не думал, что
что это финкнотл бы когда-нибудь пасть жертвой божественного
_p_, но если это так, неудивительно, что ему трудно идти дальше.“Да, сэр”.
“Посмотрите на жизнь, которую он вел”.“Да, сэр”.
“ Я не думаю, что он уже много лет не разговаривал ни с одной девушкой. Какой урок это для нас, Дживс, — не запираться в загородных домах и не пялиться в аквариумы. Ты не сможешь быть доминантным самцом, если будешь заниматься подобными вещами. В этой жизни ты можешь выбрать один из двух путей. Ты можешь либо.. Ты можешь запереться в загородном доме и пялиться в аквариумы, а можешь быть нараспашку с сексом. Ты не можешь делать и то, и другое.
 «Нет, сэр».
 Я ещё раз задумался. Мы с Гасси, как я уже сказал, немного отдалились друг от друга, но я всё равно переживал за бедную рыбку, как и за всех своих друзей, близких или далёких, которые оказались на банановой кожуре жизни. Мне показалось, что он был против.

 Я вспомнил, когда видел его в последний раз. Это было около двух лет назад. Я заглянул к нему, когда был в поездке, и он сразу испортил мне аппетит, принеся пару зелёных
Он подносил ножки к обеденному столу, сюсюкал над ними, как молодая мать, и в конце концов уронил одну из них в салат. Эта картина, возникшая перед моими глазами, не внушала мне особого доверия к способности этого неудачника ухаживать и добиваться успеха, должен сказать. Особенно если девушка, на которую он положил глаз, была одной из этих крутых современных стерв, с накрашенными губами и холодным, жёстким, язвительным взглядом, как она, вероятно, и была.
— Скажи мне, Дживс, — сказал я, желая услышать самое худшее, — что за девушка эта Гасси? — Я не знаком с этой юной леди, сэр. Мистер Финк-Ноттл высоко отзывается о её привлекательности. — Похоже, она ему понравилась, не так ли?
 — Да, сэр.  — Он упомянул её имя? Возможно, я её знаю.
 — Это мисс Бассетт, сэр. Мисс Мэдлин Бассетт.  — Что?  — Да, сэр.
 Я был крайне заинтригован.
 — Чёрт возьми, Дживс! Подумать только. Мир тесен, не так ли, что?
 — Юная леди — ваша знакомая, сэр?
 — Я хорошо её знаю.  Ваши новости успокоили меня, Дживс.  Теперь всё это начинает казаться гораздо более практичным. — В самом деле, сэр?
 — Безусловно.  Признаюсь, пока вы не сообщили мне эту информацию, я был
испытывая глубокие сомнения относительно шансов бедного старого Гэсси склонить к себе
любую старую деву любого прихода присоединиться к нему в прогулке к алтарю.
Вы согласитесь со мной, что он не всеобщее достояние.
“Возможно, в ваших словах что-то есть, сэр”.
“Клеопатре бы он не понравился”.“Возможно, что и нет, сэр”.
“ И я сомневаюсь, что ему было бы слишком хорошо с Таллулой Бэнкхед.«Нет, сэр». -«Но когда вы говорите мне, что объектом его привязанности является мисс Бассетт, тогда, Дживс, у меня появляется надежда. Он как раз из тех парней, которых такая девушка, как Мэдлин Бассетт, могла бы с удовольствием заполучить».Должен пояснить, что эта Бассет была нашей попутчицей в
Каннах; и поскольку между ней и Анжелой завязалась одна из тех искромётных
подружек, которые заводятся у девушек, я довольно часто её видел.
На самом деле в моменты плохого настроения мне иногда казалось, что я не могу сделать и шага, не наткнувшись на эту женщину.

И что делало всё это таким болезненным и мучительным, так это то, что чем больше мы встречались, тем меньше я мог найти, что сказать ей.

 Ты же знаешь, как это бывает с некоторыми девушками. Кажется, они высасывают из тебя все соки. Я хочу сказать, что в них есть что-то такое, что
Личность, которая парализует голосовые связки и превращает содержимое мозга в цветную капусту.
Так было с этой Бассетт и со мной; настолько, что я знаю случаи, когда Бертрам Вустер в течение нескольких минут мог теребить свой галстук, переминаться с ноги на ногу и вести себя в её присутствии как полный болван. Поэтому, когда она уехала за две недели до нас, вы можете себе представить, что, по мнению Бертрама, это произошло как нельзя кстати.

 Заметьте, дело было не в её красоте. Она была хорошенькой
Довольно миловидная девушка с опущенными плечами и большими глазами, но не из тех, от кого захватывает дух.


Нет, причиной такого поведения обычно довольно болтливой особы, когда речь заходила о сексе, было её душевное состояние. Я не хочу никого обидеть, поэтому не буду утверждать, что она действительно писала стихи,
но её разговоры, на мой взгляд, были рассчитаны на то, чтобы вызвать самые серьёзные подозрения. Ну, я хочу сказать, что когда девушка вдруг ни с того ни с сего спрашивает тебя, не кажется ли тебе иногда, что звёзды — это маргаритки, которые Бог собрал в цепочку, ты начинаешь немного задумываться.

Таким образом, что касается слияния наших душ, то тут ничего не поделаешь. Но с Гасси всё было совсем по-другому.
То, что ставило меня в тупик, а именно то, что эта девушка явно была
наполнена идеалами, чувствами и прочим, его вполне устраивало.

Гасси всегда был одним из тех мечтательных, душевных людей — нельзя же запереться в деревне и жить только ради тритонов, если ты не...
— и я не видел причин, по которым он и Бассетт не могли бы каким-то образом избавиться от этих горьких, жгучих слов, которые тяжким грузом лежали у него на сердце.
Они подходят друг другу, как яичница с ветчиной.

«Она как раз в его вкусе», — сказал я.

«Мне очень приятно это слышать, сэр».

«А он как раз в её вкусе. В общем, это хорошая идея, и её нужно продвигать с максимальной энергией. Напряги все свои нервы, Дживс».

«Очень хорошо, сэр, — ответил честный малый. — Я немедленно займусь этим».

До этого момента, как вы, несомненно, согласитесь, царила, если можно так выразиться, идеальная гармония. Дружеские сплетни между работодателем и
работником, и всё было сладко, как мёд. Но в этот момент я
К сожалению, произошёл неприятный инцидент. Атмосфера внезапно изменилась, начали сгущаться грозовые тучи, и не успели мы опомниться, как на сцене появилась раздражающая нота. Я уже сталкивался с подобным в доме Вустеров.

 Первым признаком того, что ситуация накаляется, стал болезненный и неодобрительный кашель, донёсшийся с ковра.
Ибо во время вышеупомянутых переговоров я должен был объяснить, что, высушив раму, я неторопливо одевался, надевая то носок, то ботинок и постепенно облачаясь в жилет, рубашку и
Дживс, в галстуке и брюках до колен, спустился на нижний этаж, чтобы распаковать мои вещи.


Он поднялся, держа в руках какой-то белый предмет.  При виде него я понял, что наступил очередной кризис в наших отношениях, очередное
неприятное столкновение характеров двух сильных мужчин и что Бертрама, если он не вспомнит о своих воинственных предках и не отстоит свои права,
вот-вот поставят на место.

Я не знаю, были ли вы в Каннах этим летом. Если были, то вы помните, что любой, кто претендует на то, чтобы быть душой компании,
Компания привыкла посещать увеселительные мероприятия в казино в обычных вечерних брюках, дополненных на севере белым фраком с медными пуговицами. С тех пор как я сел в «Голубой поезд» на вокзале в Каннах, я то и дело задавался вопросом, как мой наряд будет сочетаться с нарядом Дживса.

 В том, что касается вечернего костюма, Дживс непреклонен и консервативен. Раньше у меня были с ним разногласия по поводу рубашек с глубоким вырезом. И хотя эти матросские куртки, как я уже сказал, были в моде — _tout ce qu’il y a de chic_ — на Лазурном Берегу, я никогда
скрывал это от себя, даже когда наступят мера на ладони
Пляж казино в одном я поспешил купить, что там может быть
что-то вроде потрясения об этом по возвращении.

Я приготовился быть твердым.

“ Да, Дживс? - Сказал я. И хотя мой голос звучал учтиво, внимательный наблюдатель
в моих глазах заметил бы стальной блеск.
Никто не относится к интеллекту Дживса с большим уважением, чем я, но
эту его склонность диктовать условия тому, кто его кормит, нужно,
как мне казалось, пресечь. Этот сюртук был мне очень дорог, и я
очень хорошо намеревался сражаться за него со всем мужеством великого старого сьера
де Вустер в битве при Азенкуре.

“ Да, Дживс? - Сказал я. “ Вас что-то беспокоит, Дживс?

“ Боюсь, что вы по неосторожности уехали из Канн с пальто
, принадлежащим какому-то другому джентльмену, сэр.

Я еще немного включил "стили".

— Нет, Дживс, — сказал я ровным тоном, — предмет, о котором идёт речь, принадлежит мне. Я купил его там.

 — Вы носили его, сэр?

 — Каждую ночь.

 — Но вы же не собираетесь носить его в Англии, сэр?

 Я понял, что мы подошли к сути.

 — Да, Дживс.

 — Но, сэр...

“ Вы что-то говорили, Дживс?

“ Это совершенно неподходящее, сэр.

“ Я не согласен с вами, Дживс. Я предвижу большой успех у публики
этого пиджака. Я намерен весной он завтра на публичных
в день рождения Понго Twistleton, где я с уверенностью ожидать
один долгий крик от начала до конца. Ни одного аргумента, Дживс. Нет
обсуждение. Какие бы фантастические возражения вы ни выдвинули, я буду носить этот пиджак.


 — Очень хорошо, сэр.

 Он продолжил распаковывать вещи.  Я больше ничего не сказал на эту тему.  Я одержал победу, а мы, Вустеры, не торжествуем над поверженным врагом.
Наконец, закончив с туалетом, я весело попрощался с этим человеком
и в порыве великодушия предложил ему, раз уж я ужинаю вне дома,
взять выходной и сходить на какой-нибудь фильм для улучшения настроения или что-то в этом роде.
Что-то вроде оливковой ветви, если вы понимаете, о чём я.

Кажется, он не придал этому особого значения.

«Спасибо, сэр, я останусь дома».

Я пристально посмотрел на него.

— Это что, дудка, Дживс?

 — Нет, сэр, я вынужден оставаться в доме. Мистер Финк-Ноттл сообщил мне, что зайдёт ко мне сегодня вечером.


 — О, Гасси идёт, да? Что ж, передай ему от меня привет.

 — Хорошо, сэр.

 — Да, сэр.

— И виски с содовой, и так далее.

 — Очень хорошо, сэр.

 — Ну что ж, Дживс.

 Затем я отправился в «Дроны».

 В «Дронах» я столкнулся с Понго Твистлтоном, и он так много говорил о предстоящем веселье, о котором я уже слышал от своих корреспондентов, что было уже почти одиннадцать, когда я вернулся домой.

Едва я открыл дверь, как услышал голоса в гостиной.
Едва я вошёл в гостиную, как понял, что голоса принадлежат Дживсу и тому, кто на первый взгляд показался мне самим дьяволом.

При ближайшем рассмотрении я понял, что это был Гасси Финк-Ноттл, переодетый в Мефистофеля.




-2-


 «Привет, Гасси», — сказал я.

 По моей манере нельзя было сказать, что я был чем-то озадачен, но я чувствовал себя более чем сбитым с толку.  Зрелище, представшее передо мной, могло сбить с толку кого угодно.
Я хочу сказать, что этот Финк-Ноттл, каким я его помнил, был из тех робких, застенчивых людей, от которых можно было ожидать, что они будут трястись, как осиновый лист, если их пригласят хотя бы на светский субботний вечер в доме викария.
И всё же он был здесь, если можно было верить своим глазам, и собирался
Он участвовал в костюмированном балу — развлечении, которое, как известно, является испытанием даже для самых стойких.

И он был на этом костюмированном балу, заметьте, не в костюме Пьеро, как любой другой благовоспитанный англичанин, а в костюме Мефистофеля.
Как я едва ли должен подчёркивать, это предполагало не только алые чулки, но и довольно устрашающую накладную бороду.

Да, признайтесь. Однако чувства приходится скрывать. Я не выказал никакого вульгарного удивления, но, как я уже сказал, держался с гражданской невозмутимостью.

Он ухмыльнулся сквозь бороду — как мне показалось, довольно смущённо.

— О, привет, Берти.

— Давненько мы с тобой не виделись. Не хочешь присесть?

 — Нет, спасибо. Я должен уйти через минуту. Я просто зашёл спросить у Дживса, как, по его мнению, я выгляжу. Как ты думаешь, Берти, как я выгляжу?

 Ну, ответ на этот вопрос, конечно же, был «отвратительно». Но мы, Вустеры, тактичны и прекрасно понимаем обязанности хозяина. Мы не смешите старые друзья, под нашей крышей-дерево, которое они
преступление на зрение. Я уклонился от ответа на вопрос.

“Я слышал, что ты в Лондоне”, - сказал я небрежно.

“О, да”.

“Должно быть, прошли годы с тех пор, как ты поднимался наверх”.

“О, да”.

“А теперь ты отправляешься развлекаться вечером”.

Он слегка вздрогнул. Я заметил, что он выглядел загнанным.

 — С удовольствием!

 — Ты не ждёшь этого раута или гулянки?

 — О, думаю, всё будет в порядке, — сказал он бесцветным голосом.
 — В любом случае, мне, наверное, пора идти. Всё начнётся около одиннадцати. Я сказал таксисту подождать... — Дживс, не посмотришь, там ли он?

 — Хорошо, сэр.

 После того как дверь закрылась, повисла пауза.  Некое
напряжение.  Я налил себе стакан, а Гасси, любитель помучиться, уставился на себя в зеркало.  Наконец я решил, что
лучше всего было бы дать ему знать, что я был в курсе его дел. Это
может быть, что это успокоит его довериться отзывчивым человеком
опыт работы. Общаясь с теми, кто находится под влиянием, я обычно обнаруживал,
что больше всего на свете они хотят, чтобы их слушали.

“Ну, Гасси, старый прокаженный, ” сказал я, - я все о тебе слышал”.

“А?”

“Эта твоя маленькая неприятность. Дживс мне все рассказал”.

Он не выглядел слишком воодушевлённым. Конечно, всегда трудно быть уверенным, когда человек спрятался за бородой Мефистофеля,
но мне кажется, что он слегка покраснел.

“Я бы хотел, чтобы Дживс не травил газом повсюду. Предполагалось, что это будет
конфиденциально ”.

Я не мог допустить такого тона.

“Поливать грязью молодого хозяина вряд ли можно описать как
распыление газов повсюду”, - сказал я с оттенком упрека. “В любом случае,
вот оно. Я знаю все. И я хотел бы начать, ” сказал я, опускаясь.
мое личное мнение о том, что рассматриваемая женщина была неряшливой вредительницей в "
моем желании сопротивляться и поощрять“, с того, что Мэдлин Бассетт
очаровательная девушка. Победительница, и как раз для тебя.

“ Ты ее не знаешь?

“Конечно, я ее знаю. Что меня поражает, так это то, как ты вообще с ней связался.
Где вы познакомились?”

“Она останавливалась недалеко от моего дома в Линкольншире на позапрошлой неделе.
”

“Да, но все равно. Я не знал, что ты звонил соседям”.

“Я не знаю. Я встретил ее на прогулке с собакой. Собаке в лапу попал
шип, и когда она попыталась его вытащить, он укусил её. Так что, конечно, мне пришлось вмешаться.

 — Ты вытащила шип?

 — Да.

 — И влюбилась с первого взгляда?

 — Да.

 — Чёрт возьми, с таким подарком на прощание, почему ты сразу не обналичила чек?

— У меня не хватило смелости.

 — Что случилось?

 — Мы немного поговорили.

 — О чём?

 — О птицах.

 — О птицах?  О каких птицах?

 — О птицах, которые случайно оказались поблизости.  О пейзаже и прочем.  Она сказала, что собирается в Лондон, и попросила меня навестить её, если я когда-нибудь там окажусь.

“И даже после этого вы даже не пожали ей руку?”

“Конечно, нет”.

Ну, я имею в виду, все выглядело так, как будто больше говорить было не о чем. Если
парень такой кролик, что он не сможет сделать действие, когда он передал
что на тарелке, его дело представляется довольно безнадежным.
Тем не менее я напомнил себе, что мы с этим неудачником вместе учились в школе. Нужно приложить усилия ради старого школьного друга.

 «Ну что ж, — сказал я, — посмотрим, что можно сделать. Ситуация может улучшиться.
 В любом случае ты будешь рад узнать, что я поддерживаю тебя в этом начинании. Ты можешь рассчитывать на Бертрама Вустера, Гасси».

 «Спасибо, старина. И, конечно же, Дживс, а это самое главное.


 Не буду отрицать, что я поморщился. Полагаю, он не хотел ничего плохого, но
должен сказать, что эта бестактная речь меня немного задела.
Люди вечно меня так подкалывают. Дают мне понять, я хочу сказать, что, по их мнению, Бертрам Вустер — просто пустышка.
И что единственный член семьи, у которого есть мозги и ресурсы, — это Дживс.

 Меня это задевает.

 А сегодня вечером это задело меня сильнее обычного, потому что я был сыт по горло Дживсом. Я имею в виду этот вопрос с курткой. Да, я заставил его спуститься, усмирив его, как и было сказано,
спокойной силой своего характера, но я всё ещё был немного
раздражён из-за того, что он вообще поднял эту тему.  Мне казалось, что
чего хотел Дживс, так это железной руки.

“И что он с этим делает?” Сухо осведомился я.

“Он много думал о положении дел”.

“Он это сделал, не так ли?”

“Я иду на эти танцы по его совету”.

“Почему?”

“Она там будет. На самом деле, это она прислала мне пригласительный билет
. И Дживс подумал...

“А почему не в роли Пьеро?” - Сказал я, поднимая вопрос, который
поразил меня раньше. “Почему этот разрыв с великой старой традицией?”

“Он особенно хотел, чтобы я сыграл Мефистофеля”.

Я вздрогнул.

— Так и есть, не так ли? Он специально порекомендовал именно этот костюм?

 — Да.

 — Ха!

 — А?

 — Ничего. Просто «Ха!»

 И я скажу тебе, почему я сказал «Ха!» Дживс тут распинался о том, что я ношу совершенно обычный белый смокинг, который не только _tout ce qu’il y a de chic_, но и абсолютно _de rigueur_, и в то же время, можно сказать, подстрекал Гасси Финк-Ноттла стать пятном на лондонской сцене в алых лосинах. Ирония, да? На такие метания смотришь косо.

 «Что он имеет против Пьеро?»

«Не думаю, что он возражает против Пьеро как такового. Но в моём случае он
посчитал, что Пьеро не подойдёт».

«Я не понимаю».

«Он сказал, что костюм Пьеро, хоть и радует глаз, не обладает
авторитетом костюма Мефистофеля».

«Я всё ещё не понимаю».

«Ну, он сказал, что это вопрос психологии».

Было время, когда подобное замечание поставило бы меня в тупик.
Но за долгие годы общения с Дживсом мой словарный запас Вустера значительно расширился. Дживс всегда был знатоком психологии
Он очень индивидуален, и теперь я следую за ним по пятам, как ищейка, когда он достаёт его из сумки.

 — О, психология?

 — Да. Дживс свято верит в то, что одежда влияет на моральное состояние. Он
считает, что в таком ярком костюме я буду чувствовать себя смелее. Он сказал, что костюм капитана пиратов подошёл бы не хуже. На самом деле он первым предложил костюм капитана пиратов, но я возразил против сапог.

 Я понял его точку зрения. В жизни и без того достаточно печали, чтобы ещё и такие парни, как Гасси Финк-Ноттл, разгуливали в морских ботинках.

 — И ты осмелел?

 — Ну, если быть абсолютно точным, Берти, старина, то нет.

Меня охватило чувство сострадания. В конце концов, хоть мы и потеряли связь на несколько лет, мы с этим человеком когда-то бросались друг в друга чернильными дротиками.


«Гасси, — сказал я, — послушайся совета старого друга и не приближайся к этому заведению и на милю».


«Но это мой последний шанс увидеть её. Завтра она уедет к каким-то людям за город. Кроме того, ты не знаешь».

 — Не знаю чего?

 — Что эта затея Дживса не сработает.  Я чувствую себя полным идиотом, да, но кто знает, может, это пройдёт, когда я окажусь в толпе других людей в маскарадных костюмах.  У меня был такой же опыт
Однажды в детстве, во время рождественских праздников, меня нарядили кроликом, и мне было невероятно стыдно. Но когда я пришёл на вечеринку и оказался в окружении множества других детей, многие из которых были одеты ещё более нелепо, чем я, я удивительным образом воспрянул духом, с лёгкостью присоединился к веселью и смог так наесться, что меня дважды стошнило в такси по дороге домой. Я хочу сказать, что нельзя судить о людях по их внешности.

Я обдумал это. Конечно, это было лицемерно.

 «И нельзя отрицать, что в основе идеи Дживса лежит
звук. В эффектном костюме, подобном Мефистофелю, я мог бы довольно легко
сотворить что-нибудь довольно впечатляющее. Цвет действительно имеет значение.
Посмотрите на тритонов. В период ухаживания самец тритона ярко окрашен
. Это ему очень помогает ”.

“Но ты не самец тритона ”.

“Хотел бы я им быть. Берти, ты знаешь, как самец тритона делает предложение? Он просто
стоит перед самкой тритона, вибрируя хвостом и изгибаясь полукругом. Я мог бы сделать то же самое, стоя на голове. Нет, ты бы не увидел, как я ворчу, будь я самцом тритона.


 — Но если бы ты был самцом тритона, Мэдлин Бассетт не стала бы на тебя смотреть.
Я имею в виду, не с точки зрения любви.
— Она бы так и сделала, будь она самкой тритона.

— Но она не самка тритона.

— Нет, но предположим, что была бы.

— Ну, если бы она была самкой тритона, ты бы в неё не влюбился.

— Да, влюбился бы, будь я самцом тритона.

 Лёгкая пульсация в висках подсказала мне, что эта дискуссия достигла точки невозврата.

«Ну, в любом случае, — сказал я, — если отбросить все эти фантастические бредни о вибрирующих хвостах и прочем, то суть в том, что ты должен появиться на костюмированном балу».
бал. И я говорю тебе, исходя из моих более глубоких знаний о костюмированных балах,
Гасси, что ты не получишь удовольствия.

“Вопрос не в том, чтобы получать удовольствие”.

“Я бы не пошел”.

“Я должен идти. Я продолжаю говорить тебе, что завтра она уезжает за город”.

Я сдался.

“Пусть будет так”, - сказал я. “ Поступай по-своему.... Да, Дживс?

 — Такси мистера Финк-Ноттла, сэр.

 — А?  Такси, да?..  Твоё такси, Гасси.

 — А, такси?  А, точно.  Конечно, да, скорее...  Спасибо, Дживс...
 Ну, пока, Берти.

 И он одарил меня той слабой улыбкой, которой обычно улыбались римские гладиаторы
Перед тем как выйти на арену, Гасси удалился. И я повернулся к
Дживсу. Настал момент поставить его на место, и я был только за.


Конечно, было немного сложно понять, с чего начать. Я хочу сказать, что, хотя я и был полон решимости поставить его на место, я не хотел слишком сильно ранить его чувства. Даже демонстрируя железную хватку, мы, Вустеры, любим сохранять дружеские отношения.

Однако, на рассмотрении я увидела, что там не было ничего, чтобы быть полученным
пытаясь подвести к этому аккуратно. Это не любое использование ходить вокруг б.

“ Дживс, - сказал я, - могу я говорить откровенно?

— Конечно, сэр.

 — То, что я должен сказать, может вас задеть.
 — Вовсе нет, сэр.

 — Ну, тогда я поговорил с мистером Финк-Ноттлом, и он рассказал мне о вашем плане с Мефистофелем.

 — Да, сэр?

 — А теперь давайте проясним ситуацию. Если я правильно понимаю ход ваших рассуждений,
вы считаете, что, будучи облачённым в алые лосины, мистер Финк-Ноттл, встретив объект своего обожания,
задёргает хвостом и в целом даст волю чувствам.
— Я считаю, что он потеряет большую часть своей обычной неуверенности, сэр.

— Я с вами не согласен, Дживс.

“Нет, сэр?”

“Нет. На самом деле, не придавая этому слишком большого значения, я считаю, что из
всех чертовски глупых, бредовых идей, которые я когда-либо слышал в своей газете, эта
самая бестолковая и бесполезная. Это не сработает. Без шансов. Все
вы сделали это в тему Мистер финкнотл на безымянных ужасов
на костюмированный бал ни за что. И это не первый раз, когда происходит нечто подобное.
Честно говоря, Дживс, я и раньше часто замечал у тебя склонность или
желание стать — как это называется?

 — Не могу сказать, сэр.

“ Красноречивый? Нет, это не красноречиво. Неуловимый? Нет, это не неуловимо. Это
вертится у меня на кончике языка. Начинается на букву "е’ и означает "веселый".
”слишком умный".

“Сложный, сэр?”

“Это именно то слово, которое я искал. Слишком сложный, Дживс--это
то, что вы часто склонны. Ваши методы не простой,
не просто. Вы затуманиваете проблему множеством причудливых вещей, которые
не имеют отношения к сути. Все, что нужно Гасси, - это совет старшего брата
опытного светского человека. Итак, что я предлагаю, заключается в том, что от
теперь вперед, тебя оставить это дело мне.”

“Очень хорошо, сэр”.

“Держись подальше и посвятить себя своих обязанностей в доме.”

“Очень хорошо, сэр”.

“Я не сомневаюсь, думаю, что-то достаточно простое и понятное
но вполне эффективных вскоре. Я обязательно повидаюсь с Гасси
завтра.

“ Очень хорошо, сэр.

- Хорошо, Дживс.

Но на следующий день начали приходить все эти телеграммы, и, признаюсь,
в течение двадцати четырёх часов я не вспоминал о бедняге,
поскольку у меня были свои проблемы.




-3-


Первая телеграмма пришла вскоре после полудня, и Дживс
Я принёс его с бокалом для аперитива. Оно было от моей тёти
Далии, которая живёт в Маркет-Снодсбери, небольшом городке в миле
или двух от главной дороги, если ехать от её загородного дома.

Письмо было таким:

 _Приезжай немедленно. Трэверс._

И когда я говорю, что оно меня чертовски озадачило, я преуменьшаю.
Во всяком случае, так было. Я решил, что это такое же загадочное сообщение, как и все, что когда-либо передавалось по проводам. Я изучал его в глубокой задумчивости, попивая сухой мартини и декантер. Я прочитал его задом наперёд. Я прочитал его вперёд ногами. На самом деле я даже что-то припоминаю.
Я чувствовал этот запах. Но это всё равно ставило меня в тупик.

 Я имею в виду, подумайте о фактах. Прошло всего несколько часов с тех пор, как мы с этой тётей расстались после почти двух месяцев постоянного общения. И всё же она здесь — с моим прощальным поцелуем, так сказать, на щеке — умоляет о новой встрече. Бертрам Вустер не привык к такому ненасытному интересу к его обществу. Спросите любого, кто меня знает, и он скажет вам, что после двух месяцев в моём обществе нормальный человек чувствует, что с него хватит.
 Действительно, я знал людей, которые не смогли бы выдержать
больше, чем на несколько дней.

 Поэтому, прежде чем приступить к хорошо приготовленному блюду, я отправил такой ответ:

 _В недоумении. Объясни. Берти._

 На это я получил ответ во время послеобеденного сна:

 _С какой стати тебе недоумевать, осел? Приезжай немедленно.
 Трэверс._

Выкурил три сигареты, пару раз прошелся по комнате, и у меня был готов ответ
:

 _ Что значит "приезжай немедленно"? С уважением. Берти._

Я прилагаю ответ:

 _ Я имею в виду, приезжай немедленно, ты, сводящий с ума недоумок. Что, по-твоему, я
 имел в виду? Приезжай немедленно или жди тетушкиного проклятия с первой же почтой завтра.
 Любовь. Трэверс._

Затем я отправил следующее сообщение, желая прояснить ситуацию:

 _Когда вы говорите «Приезжай», вы имеете в виду «Приезжай в Бринкли-Корт»? А когда вы говорите «Немедленно», вы имеете в виду «Немедленно»? Неясно. В замешательстве. Всего наилучшего. Берти._

Я отправил это письмо по пути к Дронтам, где провёл спокойный день, бросая карты в цилиндр вместе с лучшими представителями элемента. Вернувшись вечером, я обнаружил, что ответ уже ждёт меня:

 _Да, да, да, да, да, да, да. Неважно, понимаете вы или нет. Просто приходите сразу же, как я вам сказал, и для
 ради всего святого, прекрати эту перепалку. Ты думаешь, я сделан из денег?
 что я могу позволить себе посылать тебе телеграммы каждые десять минут. Перестань
 быть тупицей и приезжай немедленно. Любовь. Трэверс._

Именно в этот момент я почувствовал необходимость получить второе мнение.
Я нажал на звонок.

“Дживс, - сказал я, - V-образный rumminess проявляется от
направление Вустершир. Прочитайте эти”, - сказал я, вручая ему
документы в деле.

Он просмотрел их.

“ Что вы об этом думаете, Дживс?

“ Я думаю, миссис Треверс хочет, чтобы вы немедленно приехали, сэр.

“ Вы это тоже поняли, не так ли?

“Да, сэр”.

“Я применил ту же конструкцию к этой штуке. Но почему, Дживс? Черт возьми
я был у нее почти два месяца”.

“Да, сэр”.

“И многие люди считают, что средняя доза для взрослого человека составляет два дня”.

“Да, сэр. Я ценю поднятый вами вопрос. Тем не менее, миссис Трэверс
кажется, очень настойчива. Я думаю, было бы неплохо согласиться с ее пожеланиями.
”

— Спуститься вниз, вы имеете в виду?

 — Да, сэр.

 — Ну, я, конечно, не могу пойти прямо сейчас. У меня сегодня вечером важная конференция в «Дронах». Вечеринка в честь дня рождения Понго Твистлтона, помните?

 — Да, сэр.

 Повисла небольшая пауза. Мы оба вспоминали ту маленькую
возникшая неприятность. Я чувствовал себя обязанным упомянуть о ней.

«Ты ошибаешься насчёт этого фрака, Дживс».

«Это вопрос личных предпочтений, сэр».

«Когда я надел его в казино в Каннах, красивые женщины толкали друг друга локтями и шептали: «Кто это?»»

«В континентальных казино, как известно, нестрогие правила, сэр».

— И когда я вчера вечером рассказал об этом Понго, он был в восторге.

 — Правда, сэр?

 — Как и все остальные присутствующие.  Все как один признали, что я завладел чем-то ценным.  Не было ни одного несогласного.

 — Правда, сэр?

— Я убеждён, что в конце концов ты полюбишь эту
фрак-куртку, Дживс.

 — Боюсь, что нет, сэр.

 Я сдался.  В таких случаях бесполезно пытаться переубедить Дживса.  На ум приходит слово «упрямый».  Вздыхаешь и продолжаешь.

 — Ну, в любом случае, возвращаясь к повестке дня, я не могу поехать в Бринкли
В суде или где-нибудь еще еще на какое-то время. Это окончательно. Вот что я тебе скажу,
Дживс. Дай мне бланк и карандаш, и я телеграфирую ей, что буду у нее.
как-нибудь на следующей неделе или еще через неделю. Черт возьми, она должна была бы это сделать.
быть в состоянии продержаться собойдись без меня на несколько дней. Для этого нужна только воля
сила.

“Да, сэр”.

“Тогда ладно. Я переведу ‘ждите меня завтра две недели или слова
некоторым такой эффект. Что нужно встретиться по делу. Затем, если вы будете ковылять
за углом, и отправить его, это будет что-то”.

“Очень хорошо, сэр”.

И так продолжался этот долгий день, пока мне не пришло время наряжаться для
вечеринки Понго.

 Понго заверил меня накануне вечером, когда мы обсуждали предстоящее мероприятие, что его празднование дня рождения будет таким масштабным, что поразит всё человечество. Должен сказать, что я участвовал в менее весёлых мероприятиях
функции. Было уже далеко за четыре, когда я вернулся домой, и к тому времени я уже был готов лечь спать. Я помню, как нащупывал кровать и забирался в неё, и мне казалось, что едва лимон коснулся подушки, как меня разбудил звук открывающейся двери.

 Я едва держался на ногах, но всё же смог приоткрыть веко.

 — Это мой чай, Дживс?

— Нет, сэр. Это миссис Трэверс.

 Мгновение спустя раздался звук, похожий на мощный порыв ветра, и родственница переступила порог со скоростью пятьдесят миль в час.
Она была на собственном пароходе.




 -4-


О Бертраме Вустере хорошо сказано, что, хотя никто не смотрит на плоть и кровь с более острым и беспощадным критическим взглядом,
тем не менее он из тех, кто с удовольствием отдаёт должное там, где это
необходимо. И если вы внимательно читали мои мемуары,
то знаете, что мне часто приходилось подчёркивать тот факт, что с тётей
Далией всё в порядке.

Если помните, это она вышла замуж за старого Тома Трэверса _во второй раз_, как, кажется, говорится в этом выражении, в тот год, когда Блуботтл выиграл в Кембриджшире и однажды убедил меня написать статью о том, что
хорошо одетый Мужчина одет для газеты, которой она руководит - _milady's
Boudoir_. Она большая, добродушная душа, с которой приятно общаться
. В ее духовном облике нет ничего из той утонченности
отвращение к богу, которое делает такой экспонат, как, скажем, моя тетя Агата
проклятием Родных графств и угрозой для всех и каждого. Я испытываю глубочайшее уважение к тёте Далии и никогда не переставал искренне ценить её человечность, спортивные качества и в целом добродушие.

 Поэтому вы можете себе представить, как я удивился, увидев её в
Она пришла ко мне в постель в такой час. Я хочу сказать, что я часто останавливался у неё, и она знает мои привычки. Она прекрасно знает, что
пока я не выпью свою утреннюю чашку чая, я никого не принимаю. Это
вторжение в тот момент, когда она знала, что мне необходимы уединение и покой, было, я не мог не признать, в старом добром стиле.

 Кроме того, что она вообще делала в Лондоне? Вот о чём
я спрашивал себя. Когда добросовестная домохозяйка возвращается домой после семинедельного отсутствия, никто не ждёт, что она начнёт
Она снова уехала на следующий день после своего приезда.
Кажется, что ей следовало бы остаться, заботиться о муже, советоваться с
поваром, кормить кошку, расчёсывать померанского шпица — словом,
оставаться на месте. У меня сильно двоилось в глазах, но я
постарался придать своему взгляду суровый и осуждающий вид, насколько
это было возможно, учитывая, что мои веки были практически
склеены.

Похоже, она этого не поняла.

 «Проснись, Берти, старый ты дурак!» — воскликнула она таким тоном, что у меня глаза на лоб полезли.


Если у тёти Далии и есть какой-то недостаток, то он заключается в том, что она склонна обращаться к _vis-;-vis_, как будто он находится за полмили от неё и она видит, как он скачет верхом с гончими. Несомненно, это отсылка к тем временам, когда она считала потерянным тот день, который не был проведён в погоне за какой-нибудь несчастной лисой по сельской местности.

 Я бросил на неё ещё один суровый и осуждающий взгляд, и на этот раз она его заметила. Однако это привело лишь к тому, что она перешла на личности.


«Не моргай на меня так непристойно, — сказала она. — Знаешь, Берти, — продолжила она, глядя на меня так, как, по моему представлению, смотрела бы Гасси
в какой-Ньют, что был не в образец“, если вы имеете об этом ни малейшего
концепция омерзительна, как прекрасно ты выглядишь? Нечто среднее между оргией
сцены в фильмах и некоторых низких виде пруд жизни. Я полагаю, вы были
на кафельной плитке прошлой ночью?

“ Да, я был на светском приеме, - холодно сказал я. “ У Понго Твистлтона.
вечеринка по случаю дня рождения. Я не мог подвести Понго. _Noblesse oblige_.”

«Ну что ж, вставай и одевайся».

Мне показалось, что я ослышался.

«Вставай и одевайся?»

«Да».

Я со стоном повернулся на подушке, и в этот момент появился Дживс
Я налил себе улуна. Я вцепился в него, как утопающий в соломенную шляпу.
Сделал пару глотков, и я почувствовал себя — не скажу, что отдохнувшим,
потому что после вечеринки в честь дня рождения у Понго Твистлтона
невозможно восстановить силы с помощью одного глотка чая, но достаточно
пришедшим в себя Бертрамом, чтобы сосредоточиться на этой ужасной
вещи, которая на меня обрушилась.

И чем больше я наклонялся, тем меньше понимал суть происходящего.


«Что это, тётя Далия?» — спросил я.

«Мне кажется, это чай, — ответила она. — Но ты лучше знаешь. Ты его пьёшь».

Если бы я не боялась расплескать целебный напиток, у меня почти нет сомнений.
Сомневаюсь, что я бы сделала нетерпеливый жест. Я знаю, что мне хотелось
этого.

“Не содержимое этой чашки. Все это. Ты врываешься и говоришь мне
встать и одеться, и вся эта чушь ”.

“Я ворвался, как ты это называешь, потому что мои телеграммы, казалось, не произвели
никакого эффекта. И я сказал тебе встать и одеться, потому что я хочу, чтобы ты встала
встань и оденься. Я пришел забрать тебя с собой. Мне нравится твоя корочка,
сообщаю, что ты приедешь в следующем году или когда бы это ни было. Ты приедешь
сейчас. У меня есть для тебя работа.

“Но мне не нужна работа ”.

“Что ты хочешь, мой мальчик, и что вы собираетесь сделать два очень
разные вещи. Там мужская работа для тебя в Бринкли-корт.
Будь готова застегнуть последнюю пуговицу через двадцать минут ”.

“Но я никак не могу быть готова ни к одной пуговице за двадцать минут. Я
Чувствую себя ужасно ”.

Казалось, она раздумывает.

“Да”, - сказала она. “Я полагаю, что это единственный гуманный чтобы дать вам день или два
чтобы восстановить. Хорошо, тогда я жду тебя на тридцатый по
последний.”

“Но, черт возьми, что все это значит? Что вы имеете в виду под работой? Почему работой?
Какого рода работой?”

— Я тебе расскажу, если ты замолчишь хотя бы на минутку. Это довольно простая и приятная работа. Тебе понравится. Ты когда-нибудь слышал о гимназии Маркет Снодсбери?

 — Никогда.

 — Это гимназия в Маркет-Снодсбери.

 Я довольно холодно ответил, что так и догадался.

“Ну, откуда мне было знать, что человек с таким умом, как у вас, так быстро поймет
это?” запротестовала она. “Тогда ладно. Маркет Снодсбери
Средняя школа - это, как вы уже догадались, средняя школа в Маркет-Сити.
Снодсбери. Я одна из управляющих.

“ Вы имеете в виду одну из гувернанток.

— Я не имею в виду ни одну из гувернанток. Послушай, осел. В Итоне был совет управляющих, не так ли? Отлично. Значит, он есть и в Маркет-Снодсбери, и я его член. И они поручили мне организовать вручение летних премий. Это вручение премий происходит в последний — или тридцать первый — день этого месяца. Ты всё понял?

Я взял еще одну унцию. спасительного и склонил голову. Даже после
вечеринки по случаю дня рождения Понго Твистлтона я был способен усваивать простые
факты, подобные этим.

“ Да, я понимаю вас. Я, конечно, понимаю, что вы пытаетесь сказать.
Рынок ... Снодсбери ... Гимназия ... Совет управляющих ...
 Вручение призов ... Да. Но какое отношение это имеет ко мне?

 — Ты будешь вручать призы.

 Я вытаращил глаза. В её словах не было никакого смысла. Они казались
просто бесцельной болтовнёй тётушки, которая сидела на солнце без шляпы.

 — Я?

«Ты».
Я снова вытаращился.

«Ты же не меня имеешь в виду?»

«Я имею в виду тебя лично».

Я вытаращился в третий раз.

«Ты меня разыгрываешь».

«Я тебя не разыгрываю. Ничто не заставило бы меня прикоснуться к твоей отвратительной ноге. Священник должен был провести церемонию, но когда я вернулся домой
Я нашла его письмо, в котором он писал, что повредил переднюю крестообразную связку и
должен отказаться от выдвижения своей кандидатуры. Можете себе представить, в каком я была состоянии. Я
обзвонила всех. Никто не взялся за это. И тут я вдруг подумала о вас.
Я решила с самого начала проверить всю эту чепуху. Никто так не стремится угодить достойным тётушкам, как Бертрам Вустер, но всему есть предел, и этот предел чётко обозначен.

“Так ты думаешь, я собираюсь раздавать призы в этом вашем зале bally Dotheboys
?”

“Да”.

“И произнести речь?”

“Вот именно.”

Я иронично рассмеялся.

— Ради всего святого, не начинай сейчас. Это серьёзно.

 — Я смеялся.

 — Да неужели? Что ж, я рад, что ты воспринимаешь это в таком весёлом духе.

 — В насмешливом, — объяснил я. — Я не буду этого делать. Это конец. Я просто не буду этого делать.

“ Ты сделаешь это, юный Берти, или никогда больше не переступишь порога моих дверей. И ты
знаешь, что это значит. Больше никаких обедов у Анатоля для тебя.

Сильная дрожь сотрясла меня. Она намекала на своего шефа, этого великолепного художника
. Монарх своей профессии, непревзойденный - нет, непревзойденный - в
приготовлении сырья так, чтобы оно таяло во рту у
конечный потребитель, Анатоль был всегда были магнитом, который притянул меня к
Суд Бринкли с моим высунутым языком. Многие из моих счастливых моментов
были те, которые я провел чавкая этого великого человека жаркое и
рагу, и перспектива быть отстранены от копания в их в
будущее было онемение одной.

“Нет, говорю я, черт с тобой!”

“Я думал, это тебя напугает. Жадный поросенок”.

“Жадные поросята не имеют ничего общего с этим”, - сказал я с оттенком
надменность. “Никто не жадного молодого поросенка, потому что одна ценит
приготовление гений”.

“Что ж, я скажу, что мне самому это нравится”, - признал родственник. “Но не
ты получишь еще кусочек, если откажешься выполнять эту простую, непринужденную,
приятную работу. Нет, даже еще раз не понюхал. Так что вставь это в свой
двенадцатидюймовый мундштук и выкури.

Я начал чувствовать себя диким зверем, попавшим в силки.

“Но зачем я тебе нужен? Я имею в виду, кто я такой? Задайте себе этот вопрос.
 — Я часто так делаю.

 — Я хочу сказать, что я не такой.  Нужно быть очень щедрым, чтобы раздавать призы.  Кажется, я помню, что, когда я учился в школе, это обычно был премьер-министр или кто-то в этом роде.

“Ах, но это было в Итоне. В Snodsbury рынке мы не так
привередливые. Кто-нибудь в гетрах поражает нас”.

“Почему бы вам не Дядя Том?”

“Дядя Том!”

“Ну, почему бы и нет? У него гетры”.

“Берти, - сказала она, - я скажу тебе, почему не дядя Том. Ты помнишь, как я
проиграл все деньги в баккара в Каннах? Что ж, очень скоро мне
придётся подойти к Тому и сообщить ему эту новость. Если сразу после
этого я попрошу его надеть лавандовые перчатки и колпак и раздать
призы в начальной школе Маркет-Снодсбери, это будет означать развод
в семье. Он прикалывал записку к подушечке для иголок и убегал, как кролик. Нет, мой мальчик, ты сам напросился, так что можешь извлечь из этого максимум пользы.
— Но, тетя Далия, прислушайтесь к голосу разума. Уверяю вас, вы выбрали не того человека. Я безнадежен в таких играх. Спросите Дживса о том случае, когда меня заставили выступать в школе для девочек. Я выставил себя на посмешище.


 — И я с уверенностью предсказываю, что ты выставишь себя на посмешище тридцать первого числа этого месяца.
 Вот почему я хочу, чтобы ты это сделал.
 Я смотрю на это так: раз уж это неизбежно, то почему бы и нет.
в любом случае, можно от души посмеяться над этим. Я получу удовольствие,
увидев, как ты раздаешь призы, Берти. Что ж, не буду вас задерживать, поскольку
без сомнения, вы хотите заняться шведскими упражнениями. Я жду вас через
день или два.”

И с этими бессердечными словами она удалилась, оставив меня наедине с
самыми мрачными эмоциями. Учитывая естественную реакцию после вечеринки у Понго и этот сокрушительный удар, не будет преувеличением сказать, что душа моя была истерзана.


И я все еще бился в конвульсиях, когда дверь открылась и появился Дживс.


«К вам мистер Финк-Ноттл, сэр», — объявил он.




-5-


Я бросил на него один из своих взглядов.

 — Дживс, — сказал я, — я от тебя такого не ожидал. Ты же знаешь, что вчера я засиделся допоздна. Ты же знаешь, что я едва успел выпить чаю. Ты же не можешь не знать, как этот звучный голос тёти Далии действует на человека с головной болью. И всё же ты принёс мне Финк-Ноттла. Настало ли время для Финка или какого-нибудь другого Ноттла?


 — Но разве вы не дали мне понять, сэр, что хотите встретиться с мистером
 Финк-Ноттлом, чтобы обсудить с ним его дела?

 Это, признаюсь, навело меня на новую мысль.  В пылу своих
Под влиянием эмоций я совсем забыл о том, что нужно представлять интересы Гасси. Это всё изменило. Нельзя давать клиенту от ворот поворот.
 Я имею в виду, что вы же не думаете, что Шерлок Холмс отказывался принимать клиентов только потому, что накануне поздно засиделся на вечеринке в честь дня рождения доктора Ватсона. Я мог бы пожелать, чтобы этот человек выбрал какой-нибудь
более подходящий час, чтобы приблизиться ко мне, но поскольку он казался чем-то вроде
человеческого жаворонка, покидающего свое водяное гнездо на рассвете, я предположил, что выбрал
лучше дай ему аудиенцию.

“Верно”, - сказал я. “Хорошо. Затащите его”.

“Очень хорошо, сэр”.

— Но прежде принеси мне одно из твоих тонизирующих средств.

 — Хорошо, сэр.

 И вскоре он вернулся с живительной субстанцией.

 Кажется, я уже упоминал об этих тонизирующих средствах Дживса и о том, как они действуют на человека, который на следующее утро висит на волоске.  Я не могу сказать вам, из чего они состоят.
Он говорит, что это какой-то соус, желток сырого яйца и щепотка красного перца.
Но ничто не убедит меня в том, что дело не в этом.  Как бы то ни было, результат потрясающий.

Возможно, долю секунды ничего не происходит. Это похоже на то, что
вся Природа ждала, затаив дыхание. Затем, внезапно, как будто прозвучала Последняя труба
, и Судный день наступил с необычной суровостью.

Во всех частях кадра вспыхивают костры. Брюшная полость становится
сильно заполненной расплавленной лавой. Кажется, что сильный ветер дует насквозь
мир, и субъект ощущает нечто, напоминающее паровой удар.
удары молотка по затылку. Во время этой фазы в ушах
громко звенит, глазные яблоки вращаются, а в области бровей ощущается покалывание.

И тут, как раз в тот момент, когда вы чувствуете, что вам нужно позвонить своему адвокату
и привести свои дела в порядок, пока не стало слишком поздно, вся ситуация проясняется. Ветер стихает. В ушах перестаёт звенеть.
 Щебечут птицы. Заиграли духовые оркестры. Солнце резко поднимается над горизонтом.

 И через мгновение вы ощущаете лишь безмятежность.

Когда я осушил свой бокал, мне показалось, что во мне зародилась новая жизнь. Я
вспоминаю Дживса, который, хоть и сходит иногда с ума из-за одежды и советов влюблённым, всё же
всегда имел аккуратный фраза, когда-то говоря о ком-то растут на
краеугольным камнем его мертвым себя к более высоким вещам. Также было и с
теперь мне. Я почувствовал, что Бертрам Вустер, который лежал, откинувшись на
подушки, стал лучшим, более сильным, утонченным Бертрамом.

“ Спасибо тебе, Дживс, ” сказал я.

“ Вовсе нет, сэр.

“ Это попало точно в точку. Теперь я могу справляться с жизненными проблемами.


 — Я рад это слышать, сэр.

 — Какое безумие, что у меня не было такого перед тем, как я взялся за дело тёти Далии!
 Однако теперь уже поздно об этом беспокоиться.  Расскажите мне о Гасси.  Как он
как он выступил на костюмированном балу?»

«Он не пришёл на костюмированный бал, сэр».

Я строго посмотрел на него.

«Дживс, — сказал я, — признаю, что после твоего тонизирующего средства я чувствую себя лучше, но не испытывай моё терпение. Не стой у моей постели и не говори полную чушь. Мы посадили Гасси в такси, и он отправился туда, где должен был состояться этот маскарадный бал. Должно быть, он уже приехал.

 — Нет, сэр. Насколько я понял из рассказа мистера Финк-Ноттла, он сел в такси, будучи уверенным, что мероприятие, на которое его пригласили, будет проходить в доме № 17 на Саффолк-сквер, в то время как на самом деле
Место встречи было назначено в доме № 71 по Норфолк-Террас. Такие провалы в памяти нередки у тех, кто, как мистер Финк-Ноттл, по сути своей относится к тому, что можно назвать типом мечтателя.
— Можно также назвать его типом глупца.
— Да, сэр.

— Ну?

— Добравшись до дома № 17 на Саффолк-сквер, мистер Финк-Ноттл попытался достать деньги, чтобы заплатить за проезд.

— Что его остановило?

— То, что у него не было денег, сэр. Он обнаружил, что оставил их вместе с пригласительным билетом на каминной полке в своей спальне в доме дяди, где он жил. Аукцион
приказав кэбмену подождать, он позвонил в дверь и, когда появился
дворецкий, попросил его заплатить кэбу, добавив, что это все
правильно, поскольку он был одним из гостей, приглашенных на танцы. Дворецкий
затем заявил, что ничего не знал о танцах в этом доме.

“И отказался отстегнуть ремень?”

“Да, сэр”.

“После чего...”

«Мистер Финк-Ноттл велел кучеру отвезти его обратно в дом дяди».


 «Ну почему же это не был счастливый конец? Ему нужно было только зайти, забрать деньги и билет, и он был бы на коне».

— Я должен был упомянуть, сэр, что мистер Финк-Ноттл также оставил свой ключ от входной двери на каминной полке в своей спальне.


 — Он мог бы позвонить в звонок.

 — Он звонил в звонок, сэр, минут пятнадцать.  По истечении этого времени он вспомнил, что разрешил смотрителю — дом был официально закрыт, а весь персонал в отпуске — навестить его сына-моряка в Портсмуте.

— Боже правый, Дживс!

 — Да, сэр.

 — Эти мечтатели ведь живут, не так ли?

 — Да, сэр.

 — И что же произошло?

 — Мистер Финк-Ноттл, похоже, в этот момент осознал, что его
положение в отношении кэбмена становилось двусмысленным. Цифры на
часах уже достигли значительной суммы, а он был не в том
положении, чтобы выполнять свои обязательства.

“Он мог бы объяснить”.

“Вы не можете объяснять это таксистам, сэр. Попытавшись это сделать, он обнаружил, что
парень скептически относится к его добросовестности”.

“Мне следовало поторопиться”.

— Похоже, эта политика пришлась по душе мистеру
 Финк-Ноттлу. Он быстро зашагал прочь, а кучер, пытаясь его задержать, схватил его за пальто. Мистер Финк-Ноттл придумал, как
Он высвободился из пальто, и, похоже, его появление в маскарадном костюме под пальто стало для извозчика чем-то вроде шока. Мистер Финк-Ноттл сообщает мне, что услышал что-то вроде сдавленного вздоха и, оглянувшись, увидел мужчину, который прислонился к перилам и закрыл лицо руками. Мистер Финк-Ноттл думает, что он молился. Без сомнения, это необразованный, суеверный парень, сэр.
Возможно, он был пьяницей».

 «Ну, если он не был таким раньше, то, готов поспорить, стал таким вскоре после этого. Думаю, он едва мог дождаться открытия пабов».

— Вполне возможно, что в сложившихся обстоятельствах он мог бы найти утешение в выпивке, сэр.


 — И Гасси, я думаю, тоже, в сложившихся обстоятельствах. Что, чёрт возьми, он сделал после этого?
Лондон поздней ночью — да и днём, если уж на то пошло, — не место для человека в алых лосинах.


 — Нет, сэр.

 — Он напрашивается на комментарии.

 — Да, сэр.

«Я так и вижу, как бедная старая птица ныряет в переулки, прячется в
подворотнях, прячется в мусорных баках».

 «Из замечаний мистера Финк-Ноттла, сэр, я понял, что произошло что-то в этом роде. В конце концов, после долгих попыток
Ночью он добрался до дома мистера Сипперли, где смог
обеспечить себе ночлег и переодеться с утра».

 Я откинулся на подушки, слегка нахмурив брови.
Хорошо пытаться сделать что-то хорошее для старых школьных друзей, но я не мог не чувствовать, что, вступившись за болвана, способного всё испортить, как это сделал Гасси, я взял на себя обязательства, которые были мне не по силам. Мне казалось, что Гасси нужен был не столько совет бывалого человека, сколько палата с мягкими стенами
Колни Хэтч и пара хороших сторожей, чтобы проследить, чтобы он не устроил пожар.
место поджога.

Действительно, на мгновение у меня возникло желание отказаться от дела и
вернуть его Дживсу. Но гордость Вустеров удержала меня.
Когда мы, Вустеры, положила свои руки на плуг, нам не легко обшить
меч. Кроме того, после этого дела в кают-куртку, что-нибудь
похожий слабости были бы смертельными.

— Полагаю, ты понимаешь, Дживс, — сказал я, потому что, как бы мне ни хотелось не заострять на этом внимание, такие вещи нужно обозначать, — что во всём этом виноват ты?


— Сэр?

— Не стоит говорить «сэр». Вы и сами знаете, что это так. Если бы вы не настояли на том, чтобы он пошёл на эти танцы — безумная затея, как я сразу понял, — этого бы не случилось.

 — Да, сэр, но, признаюсь, я не ожидал...

 — Всегда всё предвосхищай, Дживс, — сказал я немного строго. — Это единственный способ. Даже если бы вы разрешили ему надеть костюм Пьеро,
всё сложилось бы не так, как сложилось. В костюме Пьеро есть
карманы. Однако, — продолжил я уже более доброжелательным тоном, — нам не стоит сейчас об этом. Если всё это показало вам, к чему приводит бесцельное шатание по округе
алое трико, что-то приобрел. Гасси ждет без, Вы
сказать?”

“Да, сэр”.

“Так убей его, и я посмотрю, что я могу сделать для него.”




-6-


Гасси, по приезду, оказалось еще показывают следы его грим
опыт работы. Лицо было бледным, глаза - как крыжовенные ягоды, уши
опущенными, и в целом вид человека, прошедшего через
печь и застрявшего в механизме. Я немного подтянулась на подушках
повыше и пристально посмотрела на него. Это был момент, я
могла видеть, когда требовалась первая помощь, и я приготовилась приступить к делу.
случаи.

“ Ну что ж, Гасси.

— Привет, Берти.

 — Привет.
 — Привет.

 Когда мы обменялись любезностями, я почувствовал, что настал момент деликатно затронуть тему прошлого.

 — Я слышал, ты через это прошёл.

 — Да.

 — Благодаря Дживсу.

 — Дживс не виноват.

 — Дживс виноват по полной.

«Я этого не вижу. Я забыл свои деньги и ключ от входной двери...»

«А теперь тебе лучше забыть о Дживсе. Тебе будет интересно узнать, Гасси, — сказал я, решив, что лучше сразу ввести его в курс дела, — что он больше не занимается твоей маленькой проблемой».

Это, казалось, подействовало на него должным образом. Челюсти отвисли, уши
обвисли еще более безвольно. Он был похож на дохлую рыбу. Теперь он
был похож на дохлую прошлогоднюю рыбу, выброшенную на какой-нибудь пустынный
пляж и оставленную там на милость ветра и приливов.

“Что?”

“Да”.

“ Ты же не хочешь сказать, что Дживс не собирается...

“ Нет.

— Но, чёрт возьми...

Я был добр, но твёрд.

— Тебе будет гораздо лучше без него. Наверняка твои ужасные переживания той кошмарной ночи подсказали тебе, что Дживсу нужен отдых.
Даже самые проницательные мыслители иногда впадают в уныние. Вот что
это случилось с Дживсом. Я уже некоторое время видел, как это происходит. Он
потерял форму. Он хочет, чтобы его пробки обезуглероживались. Без сомнения, для вас это
шок. Полагаю, вы пришли сюда сегодня утром, чтобы спросить у него совета?

“ Конечно, хотел.

“ По какому вопросу?

«Мадлен Бассетт уехала жить к этим людям за город,
и я хочу знать, что, по его мнению, мне следует делать».

«Ну, как я уже сказал, Дживс больше не занимается этим делом».

«Но, Берти, чёрт возьми...»

«Дживс, — сказал я с некоторой резкостью, — больше не занимается этим делом. Теперь я несу за него полную ответственность».

«Но что, чёрт возьми, ты можешь сделать?»

Я подавил в себе негодование. Мы, Вустеры, справедливы. Мы можем сделать скидку на то, что человек всю ночь разгуливал по Лондону в алых лосинах.


— Это мы ещё посмотрим, — тихо сказал я. Садитесь, и давайте обсудим. Должен
сказать, что мне всё это кажется довольно простым. Вы говорите, что эта девушка уехала навестить друзей за городом. Казалось бы, очевидно, что ты тоже должен пойти туда и окружить её вниманием, как пластырем. Элементарно.

 — Но я не могу навязываться множеству совершенно незнакомых людей.

 — Ты что, не знаешь этих людей?

 — Конечно, не знаю. Я никого не знаю.

Я поджала губы. Это, похоже, несколько усложнило дело.

“Все, что я знаю, это то, что их фамилия Трэверс, и это место называется
Бринкли-Корт в Вустершире.

Я разжала губы.

“ Гасси, ” сказал я, по-отечески улыбаясь, - это был счастливый день для тебя.
когда Бертрам Вустер заинтересовался твоими делами. Как я и ожидал
с самого начала, я могу все исправить. В этот день Вы должны пойти в
Бринкли-корт, почетным гостем”.

Он дрожал, как _mousse_. Я предполагаю, что это всегда должно быть достаточно
захватывающий опыт для новичка, чтобы смотреть сводит тебя с ума.

“Но, Берти, ты же не хочешь сказать, что знаешь этих Траверсов?”

“Это моя тетя Далия”.

“Боже мой!”

“ Теперь ты видишь, - указал я, - как тебе повезло, что я оказался у тебя за спиной.
Ты идешь к Дживсу, и что он делает? Он наряжает тебя в алое
трико и одну из самых отвратительных накладных бород в моей практике и отправляет
тебя на костюмированные балы. Результат — душевные муки и никакого прогресса.
Тогда я беру дело в свои руки и направляю вас в нужное русло. Мог ли Дживс устроить вас в Бринкли-Корт? Ни единого шанса. Тётя Далия ему не тётя. Я просто упоминаю об этом.

 — Боже правый, Берти, я не знаю, как тебя благодарить.

— Мой дорогой друг!

 — Но, я говорю...

 — И что теперь?

 — Что мне делать, когда я туда доберусь?

 — Если бы ты знал Бринкли-Корт, ты бы не задавал этот вопрос. В этой романтической обстановке невозможно промахнуться. Великие влюблённые всех времён и народов
улаживали предварительные формальности в Бринкли. Это место просто пропитано атмосферой любви. Ты будешь прогуливаться с девушкой по тенистым
аллеям. Ты будешь сидеть с ней на тенистых лужайках. Ты будешь грести с ней по
озеру. И постепенно вы сможете работать до
точка, где----”

“Черт возьми, я полагаю, что вы правы.”

«Конечно, я прав. Я трижды обручался в Бринкли.
Ничего хорошего из этого не вышло, но факт остаётся фактом. И я пошёл туда без малейшего намерения предаваться нежным чувствам.
У меня не было ни малейшего желания делать кому-то предложение.
Но не успел я ступить на эту романтическую землю, как поймал себя на том, что тянусь к ближайшей девушке и выкладываю перед ней душу. Это что-то витает в воздухе.
— Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Именно это я и хочу
сделать — подготовиться. А в Лондоне — будь он проклят — всё так
Спешка, из-за которой ты упускаешь свой шанс».

 «Точно. Ты видишь девушку одну минут пять в день, и если ты хочешь сделать ей предложение, то должен действовать стремительно, как будто пытаешься схватить золотое кольцо на карусели».

 «Верно. Лондон сбивает с толку. В деревне я стану совсем другим человеком». Как же повезло, что эта женщина, Трэверс, оказалась твоей тётей.


 — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, говоря, что она оказалась моей тётей.  Она всегда была моей тётей.


 — Я имею в виду, как странно, что именно с твоей тётей собирается жить Мэдлин.

“Вовсе нет. Она и моя кузина Анджела - близкие подруги. В Каннах она
была с нами все время ”.

“О, вы познакомились с Мэдлин в Каннах, не так ли? Ей-богу, Берти, - искренне сказал
бедная ящерица, - жаль, что я не смог увидеть ее в Каннах. Как
чудесно она, должно быть, выглядела в пляжной пижаме! О, Берти...”

— Вполне, — сказал я немного отстранённо. Даже после того, как Дживс привёл меня в чувство с помощью одной из своих глубинных бомб, мне не хотелось заниматься подобными вещами после тяжёлой ночи. Я позвонил в колокольчик и, когда появился Дживс, попросил его принести мне бланк телеграммы и карандаш. Затем я написал хорошо сформулированное
Я написал письмо тёте Далии, в котором сообщил, что отправляю своего друга, Огастеса Финк-Ноттла, в Бринкли, чтобы он насладился её гостеприимством.
Я передал письмо Гасси.

 «Отправь его в первом же почтовом отделении, которое попадётся тебе на пути, — сказал я. — Она найдёт его по возвращении».

Гасси выскочил вместе, хлопая в телеграмме и глядя, как крупным планом
Джоан Кроуфорд, и я повернулся к Дживсу и дал ему изложение своей
операций.

“ Все просто, как вы заметили, Дживс. Ничего сложного.

“ Нет, сэр.

“ Ничего надуманного. Ничего натянутого или причудливого. Просто природное средство.
лекарство.

“Да, сэр”.

— Это и есть та атака, которая должна была состояться. Как вы это называете, когда два человека противоположного пола живут в тесном соседстве в уединённом месте, встречаются каждый день и проводят много времени вместе?

 — Вы хотите сказать «проживание по соседству», сэр?

 — Да. Я ставлю всё на проживание по соседству, Дживс. На мой взгляд, именно оно и поможет. Как вам известно, в данный момент Гасси — просто желе в её присутствии. Но спросите себя,
как он будет себя чувствовать через неделю или около того, после того как они с ней помогут
сами сосиски блюдо дня после дня в
буфет завтрак. Резать такой же хам, разливает общая почек
и бекон--почему----”

Я резко оборвал. У меня была одна из моих идей.

“Боже мой, Дживс!”

“Сэр?”

“Вот пример того, как вы должны все продумывать. Вы слышали, как я упомянул сосиски, почки, бекон и ветчину.
— Да, сэр.

— Ну, ничего из этого быть не должно. Фатально. Совершенно неверная нота.
 Дайте мне бланк телеграммы и карандаш. Я должен немедленно предупредить Гасси. Ему нужно создать в сознании этой девушки образ
впечатление, что он изнывает от любви к ней. Этого нельзя добиться
поедая сосиски по-волчьи.

“Нет, сэр”.

“Тогда очень хорошо”.

И, взяв форму и _p._ , я составил следующий проект:

 _Fink-Nottle
 Бринкли Корт,
 Маркет Снодсбери
 Вустершир
 Откажитесь от сосисок. Избегайте ветчины.
 Берти._

— Отправь это, Дживс, немедленно.

— Хорошо, сэр.

Я откинулся на подушки.

— Ну, Дживс, — сказал я, — ты видишь, как я берусь за дело. Ты замечаешь, как я вцепляюсь в это дело. Теперь ты, без сомнения, понимаешь, что это было бы
Я заплачу вам за то, что вы изучите мои методы».

 «Несомненно, сэр».

 «И даже сейчас вы не в полной мере осознаёте ту необычайную мудрость, которую я проявил. Знаете, зачем тётя Далия пришла сюда сегодня утром? Она пришла сказать мне, что я должен вручить призы в какой-то ужасной семинарии, которой она руководит в Маркет-Снодсбери».

 «Серьёзно, сэр?» Боюсь, вам вряд ли понравится эта задача.
— Ах, но я не собираюсь её выполнять. Я передам её
Гасси.

— Сэр?

— Дживс, я предлагаю отправить телеграмму тёте Далии и сообщить, что я не могу
опустился и предлагает, чтобы она натравила его на этих молодых Борсталов.
ее обитатели вместо меня.

“ Но если мистер Финк-Ноттл откажется, сэр?

“ Откажется? Вы можете увидеть его снижения? Просто вызвать в воображении картину в
ваш ум, Дживс. Сцена, гостиная в Бринкли; Гасси зажат
в угол, а тетя Далия стоит над ним, издавая охотничьи звуки
. Я спрашиваю вас, Дживс, можете ли вы представить, чтобы он отказался?

“ Не сразу, сэр. Я согласен. Миссис Треверс - сильная личность.

“У него не будет надежды отказаться. Его единственным выходом было бы сползти
 И он не может ускользнуть, потому что хочет быть с мисс Бассетт.
 Нет, Гасси придётся подчиниться, и я буду избавлен от работы, от которой, признаюсь, у меня душа уходит в пятки. Встать на трибуну и
произнести короткую мужественную речь перед кучей мерзких школьников! Чёрт возьми, Дживс. Я уже проходил через это, да? Вы помните тот случай в школе для девочек?


 — Очень хорошо, сэр.

 — Каким же идиотом я себя выставил!

 — Конечно, я видел вас и в более выгодном свете, сэр.

 — Думаю, вы могли бы принести мне ещё одну из этих динамитных шашек
Твоя, Дживс. От этого пронзительного писка я чуть не потерял сознание.

 Полагаю, тёте Далии потребовалось около трёх часов, чтобы вернуться в Бринкли, потому что её телеграмма пришла уже после обеда. Она была написана так, будто её отправили в порыве эмоций через две минуты после того, как она прочитала мою.

 Вот что в ней было:

 _Обращаюсь за юридической консультацией, чтобы выяснить, считается ли удушение идиота-племянника убийством. Если это не поможет вам.
 Считайте, что ваше поведение выходит за рамки дозволенного. Что вы имеете в виду под подсадкой
 Ты что, натравил на меня своих отвратительных друзей? Ты что, думаешь, что Бринкли-Корт — это колония прокажённых или что-то в этом роде? Кто такой этот Спинкс-Боттл? С любовью.
 Трэверс._

 Я ожидал такой реакции. Я ответил сдержанно:

_Не Боттл. Ноттл. С уважением. Берти._

Почти сразу после того, как она отправила вышеупомянутое послание, Гасси, должно быть, приехал, потому что не прошло и двадцати минут, как я получил следующее:

 _Шифрованная телеграмма, подписанная вами, дошла до меня. Содержится в ней следующее: «Откажись от сосисок. Избегай ветчины». Немедленно отправьте ключ. Финк-Ноттл._

 Я ответил:

 _А ещё почки. Чирио. Берти._

 Я поставил на то, что Гасси произведёт благоприятное впечатление на свою хозяйку,
основываясь на том факте, что он был одним из тех робких, подобострастных, услужливых мужчин, которые подносят чайную чашку и тонкий ломтик хлеба с маслом,
которых женщины вроде моей тёти Далии почти всегда любят с первого взгляда. То, что я не переоценил свою проницательность, было доказано её следующим замечанием.
Оно, как я с удовольствием отметил, содержало значительно больший процент молока человеческой доброты.


А именно:

 _Ну, твой друг пришёл, и я должен сказать, что для
 Твой друг оказался не таким недочеловеком, как я ожидал.
Немного пучеглазый, но в целом чистый и вежливый и, безусловно, очень много знает о тритонах.
Подумываю о том, чтобы организовать для него серию лекций по соседству.
Тем не менее мне нравится, что ты используешь мой дом как летний отель, и мне будет что сказать тебе на эту тему, когда ты приедешь.
Жду тебя тридцатого. Привези гетры. С любовью. Трэверс._

На это я ответил:

 _Проконсультировавшись с книгой о помолвках, я понял, что приехать в Бринкли-Корт невозможно.
 Глубоко сожалею. Тудл-у. Берти._

В ответ она написала зловещую записку:

 _О, так вот в чём дело, да? Ты и твоя книга о помолвках,
вот уж действительно. Глубоко сожалею о своей ноге. Позволь мне сказать тебе, мой мальчик, что ты
сожалеешь об этом гораздо сильнее, если не спустишься.
 Если ты хоть на секунду вообразил, что тебе удастся избежать раздачи этих призов, то ты сильно ошибаешься. Глубоко
сожалею, что Бринкли-Корт находится в сотне миль от Лондона, иначе я бы швырнул в тебя кирпичом. С любовью. Трэверс._

Затем я решил испытать судьбу, чтобы выиграть или проиграть всё. Это было не
момент для мелочной экономии. Я позволил себе не экономить:

 _Нет, но, чёрт возьми, послушай. Честно говоря, я тебе не нужен. Получи
 Финк-Ноттл раздаёт призы. Прирождённый организатор, который сделает тебе
 честь. Уверенно назначаю Огастеса Финк-Ноттла распорядителем
 торжеств тридцать первого числа. произведёт настоящий фурор. Не
 упусти этот прекрасный шанс, который может больше не представиться. Тинкерти-тонк.
 Берти._

 Прошёл час в напряжённом ожидании, а затем пришло радостное известие:

 _Ну ладно. Полагаю, в твоих словах есть доля правды. Подумай
 ты, вероломный червь и презренный, бесхребетный трус, но ты забронировал «Спинк-Боттл». Оставайся там, где ты есть, и я надеюсь, что тебя переедет омнибус. С любовью. Трэверс._

 Облегчение, как ты можешь себе представить, было колоссальным. С моих плеч словно свалился тяжкий груз. Как будто кто-то вливал в меня бодрящие средства Дживса через воронку. Я пел, пока одевался к ужину. В «Дронах» я был таким весёлым и жизнерадостным, что на меня несколько раз жаловались. А когда я вернулся домой и превратился в
На старой кровати я заснул, как маленький ребёнок, не прошло и пяти минут с тех пор, как я уложил этого человека под простыни. Мне казалось, что на этом вся неприятная история может быть окончательно исчерпана.

 Поэтому представьте моё удивление, когда на следующее утро, проснувшись и сев за утренний чай, я увидел на подносе ещё одну телеграмму.

 У меня упало сердце. Неужели тётя Далия передумала?
Мог ли Гасси, не в силах вынести предстоящие испытания, сбежать ночью по водосточной трубе?
Прочитав письмо, я вскрыл конверт и, ознакомившись с его содержимым, испуганно вскрикнул.

 — Сэр? — спросил Дживс, остановившись в дверях.

 Я перечитал письмо.  Да, суть я уловил.  Нет, я не ошибся в главном.

 — Дживс, — сказал я, — знаешь что?

 — Нет, сэр.

“ Вы знакомы с моей кузиной Анджелой?

“ Да, сэр.

“ Вы знакомы с молодым Таппи Глоссопом?

“ Да, сэр.

“ Они разорвали помолвку.

“Мне жаль это слышать, сэр”.

“У меня здесь сообщение от тети Далии, в котором конкретно говорится
это. Интересно, из-за чего был скандал”.

“Я не могу сказать, сэр”.

“ Конечно, ты не мог. Не будь ослом, Дживс.

“ Нет, сэр.

Я задумался. Я был глубоко тронут.

“Что ж, это значит, что сегодня нам придется съездить в Бринкли. Тетя
Далия, очевидно, вся в твиттере, и мое место рядом с ней.
Вам лучше собрать вещи сегодня утром и успеть на поезд в 12.45 с багажом.
 У меня назначено свидание на обед, так что я последую за вами на машине.

“Очень хорошо, сэр”.

Я еще немного поразмыслил.

“ Должен сказать, это стало для меня большим потрясением, Дживс.

“ Без сомнения, сэр.

“ Очень большим потрясением. Анджела и Таппи.... Tut, tut! Да ведь они казались
как бумага на стене. Жизнь полна печали, Дживс.

“ Да, сэр.

“ И все же это так.

“ Несомненно, сэр.

“Тогда ладно. Включите ванну”.

“Очень хорошо, сэр”.




-7-


В тот день, когда я ехал в Бринкли в старом двухместном автомобиле
, я размышлял довольно свободно. Известие о разрыве отношений Анджелы
и Таппи сильно встревожило меня.

Видите ли, предполагаемый брак был тем, на который я всегда смотрел
с доброжелательным одобрением. Слишком часто, когда твой знакомый парень
планирует жениться на девушке, которую ты знаешь, ты обнаруживаешь, что хмуришь брови
Он немного помялся и задумчиво пожевал нижнюю губу, чувствуя, что его или её, или их обоих нужно предупредить, пока ещё есть время.

Но я никогда не испытывал ничего подобного по отношению к Таппи и Анджеле.
Таппи, когда не выставляет себя на посмешище, довольно здравомыслящий.
И Анджела довольно здравомыслящая. А что касается любви, то мне всегда казалось, что вы были бы недалеки от истины, назвав их двумя сердцами, которые бьются как одно.

 Правда, у них случались небольшие размолвки, особенно по поводу того, что Таппи — с бесстрашной, по его словам, честностью, которую я считал основательной
по глупости сказал Анджеле, что в новой шляпе она похожа на
пекинеса. Но в любом романе нужно быть готовым к периодическим
скандалам, и после этого случая я решил, что он усвоил урок и что с этого момента жизнь будет одной большой, сладкой песней.

А теперь из-за какой-то ловушки произошло совершенно непредвиденное
разрывание дипломатических отношений.

Я вложил в эту штуку всю душу,
но она продолжала сбивать меня с толку, не давая понять, что могло стать причиной начала военных действий, и я изо всех сил нажал на педаль газа.
чтобы как можно быстрее добраться до тёти Далии и узнать всю подноготную из первых уст. И благодаря тому, что все шесть цилиндров работали как надо, я быстро добрался до места и оказался наедине с родственницей незадолго до вечернего коктейля.


Она, кажется, была рада меня видеть. На самом деле она сказала, что рада меня видеть.
Ни одна другая тётя из списка не осмелилась бы произнести такое.
Обычно близкие и родные испытывают своего рода болезненный ужас при виде Бертрама, приехавшего в гости.

— Как мило с твоей стороны прийти на помощь, Берти, — сказала она.

 — Я должен был быть рядом с тобой, тётя Далия, — ответил я.

 Я сразу понял, что эта неприятная история сильно её задела. Её обычно жизнерадостное лицо было омрачено, а добродушная улыбка исчезла. Я сочувственно сжал её руку, чтобы показать, что моё сердце обливается кровью за неё.

— Плохой знак, моя дорогая плоть и кровь, — сказал я. — Боюсь, у тебя были непростые времена. Ты, должно быть, волнуешься.

 Она эмоционально фыркнула. Она была похожа на тётю, которая только что откусила несвежую устрицу.

“Волновался - это правильно. У меня не было ни минуты покоя с тех пор, как я вернулся.
из Канн. С тех пор, как я переступила этот проклятый порог, ”
сказала тетя Далия, возвращаясь на время к сердечной болтовне на поле
охоты, - все было на уровне шестерок и семерок. Сначала была
эта путаница с вручением призов.

В этот момент она сделала паузу и посмотрела на меня. «Я как раз собиралась
откровенно поговорить с тобой о твоём поведении в этом вопросе, Берти, — сказала она. — У меня было припасено кое-что хорошее. Но раз ты так сплотился вокруг него, думаю, мне придётся тебя отпустить. И в любом случае, это
Наверное, это к лучшему, что ты так отвратительно трусливо уклонился от своих обязательств. Я думаю, что твой этот Спинкс-Боттл будет хорош. Если только он сможет отпугивать тритонов.

 — Он говорил о тритонах?

 — Да. Смотрит на меня блестящим глазом, как древний мореход. Но если бы это было худшее, что мне пришлось вынести, я бы не возражал. Меня беспокоит то, что говорит Том, когда начинает рассказывать.

 — Дядя Том?

 — Я бы хотела, чтобы ты называл его как-то иначе, а не «дядя Том», — немного раздражённо сказала тётя Далия.  — Каждый раз, когда ты это делаешь, я
Не ждите, что он почернеет и начнёт играть на банджо. Да, дядя Том, если вам так хочется. Скоро мне придётся рассказать ему, что я проиграл все деньги в баккара, и тогда он взлетит на воздух, как ракета.


— И всё же, без сомнения, время, великий лекарь...


— Время, великий лекарь, будь ты неладен. Я должен получить от него чек на пятьсот фунтов для «Будуара миледи» не позднее третьего августа.


Я был обеспокоен. Помимо естественного интереса племянника к изысканной еженедельной газете тёти, я всегда питал слабость к
«Будуар миледи» с тех пор, как я опубликовал в нём статью «Что носит хорошо одетый мужчина». Возможно, это сентиментально, но мы, старые журналисты, испытываем такие чувства.

 «“Будуар” на грани банкротства?»

 «Так и будет, если Том не раскошелится. Ему нужна помощь, пока он не свернёт с этого пути».

 «Но разве он не свернул с него два года назад?»

— Так и было. И так и есть. Пока ты не начнёшь выпускать еженедельную газету для женщин, ты не поймёшь, что такое закулисье.


— И ты думаешь, что шансы породниться с дядей — с моим дядей — невелики?

— Я тебе вот что скажу, Берти. До сих пор, когда требовались эти субсидии, я всегда мог прийти к Тому в весёлом, уверенном расположении духа единственного ребёнка, который обращается к снисходительному отцу за шоколадными сливками. Но налоговая служба только что потребовала от него дополнительные пятьдесят восемь фунтов, один пенс и три шиллинга, и с тех пор, как я вернулся, он только и говорит, что о разорении, о зловещей тенденции социалистического законодательства и о том, что с нами всеми будет.

Я бы с лёгкостью в это поверил. Я заметил у этого Тома одну особенность
другие очень мерзкие мужчины. Вымогают у него самую ничтожную сумму, и он издает
вопль, который можно услышать в Лэндс-Энде. У него есть все необходимое, но он
ненавидит сдаваться.

“Если бы не стряпня Анатоля, я сомневаюсь, что он стал бы утруждать себя этим.
продолжать. Благодарю Бога за Анатоля, говорю я.

Я благоговейно склонил голову.

— Старый добрый Анатоль, — сказал я.

 — Аминь, — ответила тётя Далия.

 Затем выражение благоговейного экстаза, которое всегда появляется на её лице, когда она хоть на мгновение задумывается о стряпне Анатоля, исчезло.

 — Но не будем отклоняться от темы, — продолжила она. — Я говорила
ты о том, как дрожат основания ада с тех пор, как я вернулся домой.
Сначала вручение премии, потом Том, а теперь, вдобавок ко всему прочему,
эта адская ссора между Анджелой и молодым Глоссопом.

Я серьезно кивнул. “Мне было ужасно жаль слышать об этом. Ужасный
шок. Из-за чего был скандал?”

“Акулы”.

“А?”

“Акулы. Или, скорее, одна конкретная акула. Та тварь, которая набросилась на бедную девочку, когда та занималась воднолыжным спортом в Каннах. Ты помнишь акулу Анджелы?


Конечно, я помнил акулу Анджелы. Человек с чувствительной душой не забывает о том, как чуть не утонула его кузина.Вырубленный морскими чудовищами.
Этот эпизод до сих пор свеж в моей памяти.

 В двух словах, вот что произошло: вы знаете, как это делается.
 Впереди несётся моторная лодка, волоча за собой трос. Вы стоите на доске, держась за трос, и лодка тащит вас за собой.
Время от времени вы отпускаете трос, падаете в море и вынуждены снова плыть к своей доске.

Мне всегда казалось, что это глупый процесс, хотя многим он нравится.


Что ж, в упомянутом случае Анджела только что поймала доску после прыжка, как вдруг появилась огромная акула и врезалась в неё.
Он врезался в неё, снова бросив в солёную воду. Ей потребовалось немало времени, чтобы снова забраться в лодку и заставить парня на моторной лодке понять, что происходит, и вытащить её на берег. За это время вы наверняка успели представить себе, как она смутилась.

 По словам Анджелы, эта рыбина продолжала хватать её за лодыжки практически без остановки, так что к тому времени, когда подоспела помощь, она больше походила на солёный миндаль на публичном ужине, чем на человека. Насколько я помню, бедный ребёнок был очень потрясён и несколько недель не говорил ни о чём другом.

“Я отчетливо помню весь инцидент”, - сказал я. “Но как из-за этого
начались неприятности?”

“Она рассказывала ему эту историю прошлой ночью”.

“Ну?”

“Ее глаза сияли, а маленькие ручки были сжаты в девичьем волнении”.

“Без сомнения”.

“ И вместо того, чтобы проявить понимание и сочувствие, на которые
она имела право, что, по-твоему, сделал этот чертов Глоссоп? Он сидел и слушал, как кусок теста, как будто она говорила о погоде.
Когда она закончила, он вынул изо рта мундштук и сказал: «Думаю, это было просто плывущее бревно»!»

«Он так не думал!»

«Так и было. И когда Анджела рассказала, как эта тварь прыгнула на неё и укусила, он снова вынул изо рта мундштук и сказал:
«А! Наверное, камбала. Совершенно безобидная. Несомненно, она просто пыталась поиграть». Ну, я имею в виду! Что бы ты сделала, если бы была на месте Анджелы? У неё есть гордость, чувствительность, все естественные чувства хорошей женщины. Она сказала ему, что он осёл, дурак и идиот и что он не понимает, о чём говорит.


 Должен сказать, что я понял точку зрения девушки. Такое случается раз в жизни, и когда это происходит
Если это так, то вы же не хотите, чтобы люди лишили его всех красок. Я помню, как в школе нам задавали прочитать отрывок, где этот парень, Отелло, рассказывает девушке, как ему было чертовски тяжело среди каннибалов и всё такое.
Что ж, представьте его чувства, если после того, как он описал какой-то особенно отвратительный эпизод с вождём каннибалов и ждал благоговейного «О-о-о!», он услышал: «Не совсем?» — сказала она, добавив, что всё это, без сомнения, было сильно преувеличено и что этот человек, вероятно, действительно был известным местным вегетарианцем.

Да, я понимал точку зрения Анджелы.

— Только не говори мне, что, когда он увидел, как она злится из-за этого, этот болван не отступил?


 — Нет. Он стал спорить. И одно цеплялось за другое, пока они не добрались до того, что она сказала:
она не знает, в курсе ли он, но если он не откажется от мучного и не будет каждое утро делать зарядку, то растолстеет как свинья.
А он говорил о современной привычке девушек краситься, которую он всегда осуждал.  Так продолжалось некоторое время, а потом раздался громкий хлопок, и в воздухе
полный искореженных фрагментов их помолвки. Я сбита с толку этим.
Слава богу, что ты пришел, Берти.

“Ничто не могло удержать меня вдали”, - ответила я, тронутая. “Я чувствовала, что ты
нуждался во мне”.

“Да”.

“Вполне”.

“Или, скорее, - сказала она, - не вас, конечно, но Дживс. В ту минуту, когда
все это произошло, я подумала о нем. Ситуация, очевидно, требует вмешательства Дживса. Если когда-либо в истории человечества и был момент, когда этот выдающийся ум был бы нужен дома, то это он.

 Думаю, если бы я стоял, то пошатнулся бы. На самом деле
Я почти уверен, что сделал бы это. Но не так-то легко пошатнуться, когда
ты сидишь в кресле. Только мое лицо, таким образом, показал, как
глубоко я был уязвлен этими словами.

Пока она не произнесла их, я был сама любезность и легкость -
сочувствующий племянник, готовый напрячь все нервы, чтобы внести свою лепту. Теперь я
замер, и лицо стало жестким.

“ Дживс! - крикнул я. — сказал я сквозь стиснутые зубы.

— Oom beroofen, — ответила тётя Далия.

Я понял, что она неправильно меня поняла.

— Я не чихал. Я сказал: «Дживс!»

— Ну и говори. Вот это мужчина! Я собираюсь довести дело до конца
он. Нет никого лучше Дживса.

Моя фригидность стала более заметной.

“Осмелюсь поспорить с вами, тетя Далия”.

“Что вы принимаете?”

“Проблема”.

“Ты веришь, не так ли?”

“Категорически веришь. Дживс безнадежен”.

“Что?”

“Совершенно безнадежен. Он полностью потерял хватку. Всего пару дней назад
я был вынужден отстранить его от дела, потому что он так бездарно с ним справлялся. И в любом случае я возмущён этим предположением, если это слово подходит, что Дживс — единственный, у кого есть мозги. Я против того, чтобы все сваливали на него свои проблемы, не посоветовавшись со мной.
позвольте мне сначала разобраться с ними».

 Она, казалось, собиралась что-то сказать, но я остановил её жестом.

 «Это правда, что в прошлом я иногда обращался за советом к Дживсу. Возможно, в будущем я снова обращусь к нему. Но я
заявляю о своём праве лично разбираться с этими проблемами по мере их возникновения, без того, чтобы все вели себя так, будто Дживс — единственный, кто может помочь. Иногда мне кажется, что Дживсу, хоть он и не был неудачником в прошлом, просто везло, а не был дано что-то особенное.

 — Вы с Дживсом поссорились?

 — Ничего подобного.

“Вы, кажется, имеет на него”.

“Вовсе нет.”

И все же я должен признать, что есть доля истины в том, что она
сказал. Я был очень строг о человеке весь день, и я
скажу вам, почему.

Вы помните, что он попался на том, что 12.45 поезд с багажом, а
Я остался, чтобы успеть на ленч. Ну, как раз перед тем, как я отправился на свидание, я слонялся по квартире и вдруг — не знаю, что навело меня на эту мысль, возможно, то, что парень вёл себя подозрительно, — что-то словно шепнуло мне: «Иди и загляни в шкаф».

И всё оказалось так, как я и подозревал. Пиджак всё ещё висел на вешалке. Пёс его не упаковал.

 Ну, как вам скажет любой из «Трутней», Бертрама Вустера не так-то просто превзойти в генеральских званиях. Я завернул вещь в коричневую бумагу и положил в багажник машины, а теперь она лежит на стуле в прихожей. Но это не меняло того факта, что Дживс пытался
облить меня грязью, и я полагаю, что определенный, как вы это называете, жест
прокрался в мою манеру поведения во время вышеприведенных замечаний.

“Никакого нарушения не было”, - сказал я. “Вы могли бы описать это как прохождение
Я был холоден, но не более того. Мы не сошлись во взглядах на мой белый китель с латунными пуговицами, и я был вынужден заявить о себе. Но...

— Ну, в любом случае это не имеет значения. Важно то, что ты несёшь чушь, бедняга. Дживс потерял хватку? Абсурд. Почему
Я мельком увидела его, когда он пришёл, и его глаза буквально
блестели от ума. Я сказала себе: «Доверься Дживсу», и я намерена
это сделать.
 — Вам бы лучше позволить мне посмотреть, что я могу сделать,
тётя Далия.

“Ради бога, не начнут об этом болтать. Ты только
еще хуже”.

“Напротив, возможно, вам будет интересно узнать, что по дороге сюда я
глубоко сосредоточился на этой проблеме Анджелы и добился успеха в
разработке плана, основанного на психологии личности, который я
я предлагаю ввести его в действие в ближайшее время ”.

“О, Боже мой!”

«Мои знания человеческой природы говорят мне, что это сработает».
«Берти, — сказала тётя Далия, и её тон показался мне лихорадочным, — отстань, отстань! Ради всего святого, отстань. Я знаю твои планы. Я
предположим, вы хотите столкнуть Анджелу в озеро и столкнуть молодого Глоссопа
вслед за ней, чтобы спасти ей жизнь, или что-то в этом роде.

“ Ничего подобного.

“Это то, что ты бы сделал”.

“Мой план гораздо более тонкий. Позволь мне изложить его тебе”.

“Нет, спасибо”.

“Я говорю себе ...”

“Но не для меня”.

“Послушай секунду”.

— Я не буду.

 — Ну и ладно.  Я глупая.

 — И была такой с детства.

 Я поняла, что продолжение дискуссии ни к чему хорошему не приведёт.  Я махнула рукой и пожала плечами.

 — Хорошо, тётя Далия, — сказала я с достоинством, — если вы не хотите
Будь ты на первом этаже, это твоё дело. Но ты упускаешь интеллектуальное удовольствие. И в любом случае, как бы ты ни вёл себя как глухая гадюка из Писания, которая, как ты, несомненно, знаешь, чем больше в неё дуют, тем меньше она танцует, или как там ещё, я буду действовать по плану. Я очень люблю Анджелу и приложу все усилия, чтобы вернуть свет в её сердце.

— Берти, ты ужасный болван, я обращаюсь к тебе в последний раз. Может, ты уже успокоишься?
Ты только усугубишь ситуацию в десять раз».

Я помню, как-то читал в одном из исторических романов о
парне - он, без сомнения, был бы самцом, или макаронником, или кем-то еще
такая птица, как эта, - который, когда люди говорили что-то не то, просто
лениво приоткрыв веки, он рассмеялся и стряхнул пылинку с
безупречного мехлинового кружева на запястьях. Практически это было то, что
я сделал сейчас. По крайней мере, я поправил галстук и улыбнулся одной из своих
загадочных улыбок. Затем я удалился и вышел прогуляться в сад.

 И первым, кого я встретил, был юный Таппи. Его лоб был нахмурен.
и он угрюмо швырял камни в цветочный горшок.




-8-


Кажется, я уже рассказывал вам о юном Таппи Глоссопе. Это был тот самый
парень, если помнишь, который, бессердечно проигнорировав тот факт, что мы дружили с детства, однажды вечером в «Дронах» поспорил со мной, что я смогу перелезть через бортик бассейна, держась за кольца, — детский трюк для такого ловкого парня, как я, — а затем, когда я уже был на полпути, отстегнул последнее кольцо, так что мне пришлось нырнуть в воду в вечернем костюме.

Сказать, что я не возмутился этим подлым поступком, который показался мне
заслуживать звания "преступление века" было бы фальсификацией
с правдой. Я был глубоко возмущен этим, меня это немало раздражало
в то время и продолжало раздражать в течение нескольких недель.

Но вы знаете, как это бывает с такими вещами. Рана заживает. Агония
стихает.

Заметьте, я не говорю, что если бы мне представилась возможность
бросить мокрую губку в Таппи с какой-нибудь высоты, или подложить
ему в постель угря, или найти какой-то другой способ самовыражения
подобного рода, я бы с радостью это сделал; но это меня отпустило.
Я хочу сказать, что, несмотря на то, что я был тяжело ранен, мне не доставляло удовольствия
чувствовать, что беззаботная жизнь этого парня рушится из-за
потери девушки, которую, как я был уверен, несмотря на всё, что
произошло, он по-прежнему любил до чёртиков.

 Напротив, я всем сердцем желал, чтобы эта трещина
между этими двумя молодыми несчастными людьми затянулась
и всё снова стало хорошо. Вы поняли это из моих замечаний в адрес тёти
Далия, если бы ты присутствовала при этом и увидела, с каким сочувствием я посмотрел на Таппи, ты бы поняла ещё больше.

Это был один из тех проникновенных, умиротворяющих взглядов, который сопровождался крепким рукопожатием правой рукой и нежным прикосновением левой к моей ключице.


 — Ну что, Таппи, старина, — сказал я. — Как дела, старина?

По мере того как я произносил эти слова, моё сочувствие росло, потому что он не
поднял глаз, не ответил рукопожатием, не подал никакого знака,
одним словом, никак не проявил желания пуститься в пляс при виде старого друга. Он казался бесчувственным. Меланхолия, как
помню, Дживс однажды сказал о Понго Твистлтоне, когда тот был
пытаясь отучить его от курения, она приметила его для себя. Не то чтобы я был
удивлен, конечно. В цирке, без сомнения, определённая угрюмость была
вполне естественна.

 Я отпустил его руку, перестал массировать плечо и,
доставая старый портсигар, предложил ему сигарету.

 Он вяло взял её.


— Ты здесь, Берти? — спросил он.

 — Да, я здесь.

«Просто проездом или надолго?»

Я на мгновение задумался. Я мог бы сказать ему, что приехал в
Бринкли-Корт с явным намерением снова свести Анджелу и его самого, связать разорванные нити, и
и так далее, и тому подобное; и, возможно, за половину времени, необходимого для того, чтобы зажечь газовый камин, я почти решился на это. Затем я подумал, что, в общем-то, лучше этого не делать. Было бы неразумно афишировать тот факт, что я собираюсь взять его и Анджелу и играть на них, как на паре струнных инструментов. Парням не всегда нравится, когда с ними обращаются как со струнными инструментами.

 «Всё зависит от обстоятельств», — сказал я. «Я могу остаться. Я могу продолжить путь. Мои планы неопределённы».

 Он вяло кивнул, скорее как человек, которому всё равно.
Чёрт бы меня побрал, и я стоял, глядя на залитый солнцем сад. По телосложению и внешнему виду Таппи чем-то напоминал бульдога, и сейчас он был похож на одно из этих прекрасных животных, которому только что отказали в куске пирога. Человеку с моей проницательностью не составило труда понять, что у него на уме, и поэтому я не удивился, когда его следующие слова были связаны с темой, отмеченной крестиком в повестке дня.

— Полагаю, ты слышал о моих делах? О нас с Анджелой?

 — Да, Таппи, старина.

 — Мы расстались.

— Я знаю. Насколько я понимаю, возникли небольшие разногласия по поводу акулы Анджелы.
— Да. Я сказал, что это, должно быть, камбала.

— Так мне сообщил мой информатор.
— От кого ты это услышал?

— От тёти Далии.

— Полагаю, она как следует меня обругала?

— О нет.

«Если не считать того, что в одном отрывке она назвала тебя «проклятым Глоссопом», она, как мне показалось, была на удивление сдержанна в выражениях для женщины, которая когда-то регулярно охотилась с Кворном. Тем не менее, если ты не против, я скажу, старина, что она считала, что ты мог бы вести себя немного тактичнее».

«Тактичнее!»

— И я должен признать, что был с ней согласен. Разве это было мило, Таппи, разве это было по-доброму — вот так взять и испортить акулу Анджелы?
Ты же помнишь, что акула очень дорога Анджеле. Разве ты не понимал, как больно будет бедному ребёнку услышать, что мужчина, которому она отдала своё сердце, назвал её камбалой?


Я видел, что он борется с каким-то сильным чувством.

— А как же моя сторона дела? — потребовал он сдавленным от волнения голосом.

— Твоя сторона?

— Ты же не думаешь, — сказал Таппи с нарастающей горячностью, — что я
не хотел обнаруживать этого накатал синтетических акула для камбалы это
несомненно, если бы не было причины, которые привели к этому. Что
побудило меня заговорить так, как я это сделал, так это тот факт, что Анджела, маленькая
наглец, только что вела себя крайне оскорбительно, и я воспользовался возможностью, чтобы
немного отыграться.

“Оскорбительно?”

“Чрезвычайно оскорбительно. Только потому, что я обронил
какое-то случайное замечание — просто чтобы что-то сказать и поддержать разговор, — о том, что я хотел бы знать, что Анатоль собирается подать нам на ужин, она сказала, что я слишком приземлённый и мне следует
не всегда следует думать о еде. Материал мой локоть! Как
том, я особо духовных”.

“Вполне”.

“Я не вижу ничего плохого в том, чтобы поинтересоваться, что Анатоль собирался подать нам на ужин"
. А ты?

“Конечно, нет. Обычная дань уважения великому художнику”.

“Совершенно верно”.

“Все равно...”

— Ну?

 — Я только хотел сказать, что, по-моему, жаль, что хрупкое судно любви пришло в таком плачевном состоянии, когда несколько мужественных слов раскаяния...


 Он уставился на меня.

 — Ты же не предлагаешь мне спуститься вниз?

 — Это было бы здорово, старина.

— Я бы и не подумал спускаться.

 — Но, Таппи...

 — Нет.  Я бы этого не сделал.
 — Но ты же любишь её, не так ли?

 Это задело его за живое.  Он заметно вздрогнул, и его губы скривились.
 Бедная измученная душа.

 — Я не говорю, что не люблю этого маленького негодника, — сказал он, явно растрогавшись. «Я страстно люблю её. Но это не отменяет того факта, что, по моему мнению, больше всего на свете ей нужен хороший пинок под зад».

 Вустер едва ли мог пройти мимо этого. «Туппи, старина!»

 «Нехорошо говорить «Туппи, старина»».

 «Ну, я же говорю «Туппи, старина». Твой тон меня шокирует. Нужно повышать голос»
брови. Где прекрасный, старый, рыцарский дух Глоссопов.

“Все в порядке с прекрасным, старым, рыцарским духом Глоссопов.
Глоссопы. Где милый, нежный, женственный дух Анджелы?
Сказать парню, что у него появляется двойной подбородок!

“Это она сделала?”

“Она сделала ”.

“ Ну что ж, девочки есть девочки. Забудь об этом, Таппи. Иди к ней и помирись.
Он покачал головой.

«Нет. Уже слишком поздно. В адрес моего живота были сделаны замечания, которые невозможно проигнорировать».
«Но, Тами — я имею в виду, Таппи, — будь справедливым. Однажды ты сказал ей, что в новой шляпе она похожа на пекинеса».

«Она действительно была похожа на пекинеса. Это не было вульгарным оскорблением.
 Это была обоснованная, конструктивная критика, за которой не стояло ничего, кроме доброго желания уберечь её от публичного выставления себя на посмешище. Обвинять человека в том, что он пыхтит, когда поднимается по лестнице, — это совсем другое дело».

 Я начал понимать, что ситуация потребует от меня всей моей обходительности и изобретательности. Если бы в маленькой церкви Маркет-Снодсбери когда-нибудь зазвонили свадебные колокола, Бертраму явно пришлось бы потрудиться.
 Во время разговора с тётей я понял, что
Далия, между двумя договаривающимися сторонами состоялся откровенный разговор.
Но до сих пор я не осознавал, что дело зашло так далеко.

 От этого мне стало не по себе. Таппи во всеуслышание признался, что Глоссоп по-прежнему любит его, и я был убеждён, что даже после всего случившегося Анджела не перестала его любить.
В данный момент она, без сомнения, хотела бы ударить его бутылкой,
но в глубине души, я готов поспорить, она всё ещё испытывала к нему прежнюю привязанность и нежность. Только уязвлённая гордость
держал этих двоих порознь, и я чувствовал, что если бы Таппи сделал
первый шаг, все было бы хорошо.

Я предпринял еще одну попытку.

“У нее разбито сердце из-за этого разрыва, Таппи”.

“Откуда ты знаешь? Ты ее видел?”

“Нет, но держу пари, что так оно и есть”.

“Она так не выглядит”.

“Без сомнения, в маске. Дживс делает так, когда я заявляю о своих полномочиях.


 — Она морщит нос, глядя на меня, как будто я неисправная канализация.


 — Это всего лишь маска.  Я убеждён, что она всё ещё любит тебя и что от тебя требуется лишь доброе слово.

Я видел, что это задело его. Он явно колебался. Он как будто топтался на месте. И когда он заговорил, в его голосе слышалось
тремоло:

«Ты правда так думаешь?»

«Абсолютно».

«Хм».
«Если бы ты пошёл к ней...»

Он покачал головой.

«Я не могу этого сделать. Это было бы фатально. Бинг мгновенно лишил бы меня
престижа. Я знаю девушек. Пресмыкайся, и лучшие из них становятся нахальными.” Он
размышлял. “Единственный способ работать, что бы путем опрокидывания ее в
некоторые косвенные пути, что я готов начать переговоры. Я Должен
вздохнув немного, когда мы встретимся, ты думаешь?”

— Она подумает, что ты куришь.

 — Это правда.

 Я закурил ещё одну сигарету и задумался.  И тут, как это часто бывает с Вустерами, мне в голову пришла идея.  Я вспомнил совет, который дал Гасси по поводу сосисок и ветчины.

 — Я понял, Таппи. Есть один безотказный способ показать девушке, что ты её любишь, и он так же хорошо работает, когда вы поссорились и хотите помириться. Не ешь сегодня на ужин ничего. Ты же видишь, как это будет впечатляюще. Она знает, как ты любишь поесть.

 Он резко завёлся.

— Я не помешан на еде!

 — Нет, нет.

 — Я вообще не помешан на еде.

 — Конечно. Я просто хотел сказать...

 — Хватит нести эту чушь про то, что я помешан на еде, — тепло сказал Таппи. — Пора это прекратить. Я молод, здоров и у меня хороший аппетит, но это не то же самое, что помешаться на еде. Я восхищаюсь Анатолем как мастером своего дела и всегда готов рассмотреть всё, что он может мне предложить.
Но когда вы говорите, что я помешан на еде...

 — Да, да.  Я лишь хотел сказать, что если она увидит, как вы отставляете от себя тарелку с нетронутым ужином, то поймёт, что у вас болит сердце, и...
наверное, я буду первым, кто предложит объявить отбой».

Таппи задумчиво нахмурился.

«Отодвинуть мой ужин, да?»

«Да».

«Отодвинуть ужин, приготовленный Анатолем?»

«Да».

«Отодвинуть его, даже не попробовав?»

«Да».

«Давайте проясним ситуацию. Сегодня вечером, за ужином, когда дворецкий предложит мне _телячий язык по-финансирски_, или как там он называется, только что из
рук Анатоля, ты хочешь, чтобы я отодвинул тарелку, не попробовав?

 — Да.

 Он закусил губу. Можно было почувствовать, какая борьба идёт внутри него. А потом его лицо внезапно озарилось. Наверное, так выглядели старые мученики.

 — Хорошо.

— Ты сделаешь это?

 — Сделаю.

 — Хорошо.

 — Конечно, это будет мучительно.

 Я указала на положительную сторону.

 — Только на время. Ты мог бы пробраться вниз сегодня вечером, когда все лягут спать, и опустошить кладовую.

 Он просиял.

 — Верно. Я мог бы, не так ли?

— Думаю, там будет что-нибудь холодное.

 — Там есть что-то холодное, — сказал Таппи с растущим воодушевлением.
 — Пирог со стейком и почками.  Мы ели его сегодня на обед.  Один из лучших у Анатоля.  Что меня восхищает в этом человеке, — благоговейно сказал Таппи, — что меня так восхищает в Анатоле, так это то, что, несмотря на
Француз, он не ограничивается, как многие из этих шеф-поваров,
исключительно французскими блюдами, но всегда готов взвесить
к каким-нибудь старым добрым простым английским блюдам, таким как этот стейк с почками
пирог, о котором я уже упоминал. Мастерски пирог, Берти, и не более
чем наполовину. Он будет Сделайте мне красиво”.

“А на ужин у вас будут толкать, как устроено?”

“Совсем как договаривались”.

“Хорошо”.

“Это отличная идея. Один из самых лучших по Дживс. Вы можете сказать ему с
мне, когда увидишь его, что я очень благодарен.”

Сигарета выпала из моих пальцев. Это было так, как будто кто-то
шлёпнул Бертрама Вустера по лицу мокрой тряпкой для посуды.

«Ты же не хочешь сказать, что, по-твоему, эта схема, которую я набросал, принадлежит Дживсу?»

«Конечно, принадлежит. Не пытайся меня обмануть, Берти. Ты бы ни за что не придумал такой хрип».

Повисла пауза. Я выпрямился во весь рост, но, увидев, что он не смотрит на меня, снова сгорбился.


— Пойдём, Глоссоп, — холодно сказал я, — нам лучше уйти. Пора переодеваться к ужину.





-9-


 Глупые слова Таппи всё ещё жгли мне грудь, когда я поднимался по лестнице.
в моей комнате. Они продолжали зудеть, пока я сбрасывал с себя облегающий костюм, и не перестали зудеть, когда я, одетый в старый халат, направился по коридору в _salle de bain_.

Не будет преувеличением сказать, что я был задет за живое.

Я хочу сказать, что не ищу похвалы. Восхищение толпы мало что для меня значит. Но, тем не менее, когда кто-то
приложил столько усилий, чтобы провернуть весьма выгодную сделку в пользу своего друга в трудную минуту, довольно неприятно обнаружить, что он приписывает все заслуги своему личному помощнику, особенно если
этот личный слуга — человек, который ходит по дому без пиджака.

Но после того, как я немного поплескался в фарфоровой раковине,
самообладание начало возвращаться. Я всегда считал, что в моменты, когда сердце разбито,
нет ничего, что могло бы успокоить израненную душу, кроме хорошего мытья с мылом. Я не говорю, что я действительно пел в ванне,
но бывали случаи, когда я просто подбрасывал монетку, чтобы решить,
делать это или нет.

 Душевные страдания, вызванные этой бестактной речью, заметно ослабли.

Обнаружение игрушечной уточки в мыльнице, предположительно принадлежавшей какому-то юному постояльцу, немало способствовало этому новому и более радостному настроению. Из-за разных обстоятельств я уже много лет не играл с игрушечными утятами в ванне и нашёл этот новый опыт очень бодрящим. Для тех, кому интересно, могу сказать, что если засунуть губку под воду, а затем отпустить её, то она вылетит из воды с такой силой, что это может напугать даже самого осторожного человека.  Десять минут таких манипуляций, и я был
Он смог вернуться в спальню прежним весёлым Бертрамом.

 Дживс был там и накрывал на стол. Он поприветствовал молодого хозяина с присущей ему учтивостью.

 «Добрый вечер, сэр».

 Я ответил в том же дружелюбном тоне.

 «Добрый вечер, Дживс».

 «Надеюсь, вы приятно провели время, сэр».

 «Очень приятно, спасибо, Дживс». Не мог бы ты подать мне пару носков?

 Он так и сделал, и я начал надевать носки.

 — Ну что ж, Дживс, — сказал я, потянувшись за кальсонами, — вот мы снова и в Бринкли-Корте в графстве Вустершир.

 — Да, сэр.

«Кажется, в этом деревенском заведении всё пошло наперекосяк».


«Да, сэр».

 «Разлад между Таппи Глоссопом и моей кузиной Анджелой, похоже,
серьёзный».

 «Да, сэр. Слуги в холле склонны воспринимать ситуацию всерьёз».


«И ты, без сомнения, думаешь, что мне придётся потрудиться, чтобы всё уладить?»

 — Да, сэр.

 — Вы ошибаетесь, Дживс.  Я держу ситуацию под контролем.

 — Вы меня удивляете, сэр.

 — Я так и думал.  Да, Дживс, я долго размышлял над этим вопросом.
путь сюда, и с самыми счастливыми результатами. Я только что был на
совещании с мистером Глоссопом, и все записано на пленку.

“В самом деле, сэр? Могу я поинтересоваться”

“ Вы знаете мои методы, Дживс. Применяйте их. Вы, ” спросил я, натягивая
рубашку и начиная поправлять галстук, “ вообще грызли эту
вещь?

“ О, да, сэр. Я всегда был очень привязан к мисс Анджеле и чувствовал, что мне доставило бы огромное удовольствие быть ей полезным.


 — Похвальное чувство. Но, полагаю, вы потерпели неудачу?

 — Нет, сэр. Я был вознаграждён идеей.

 — Что это было?

«Мне пришло в голову, что можно добиться примирения между мистером
Глоссопом и мисс Анджелой, апеллируя к тому инстинкту, который побуждает джентльменов в опасности спешить на помощь...»

 Мне пришлось отпустить галстук, чтобы поднять руку.  Я был потрясён.

 «Только не говори мне, что ты собирался опуститься до этой старой уловки с «он спас её от утопления»?  Я удивлён, Дживс. Удивленный
и огорченный. Когда я обсуждал этот вопрос с тетей Далией по прибытии
, она сказала с насмешкой, что, по ее мнению, я собираюсь
Я собирался столкнуть кузину Анджелу в озеро и толкнуть туда Таппи, чтобы он вытащил её.
Я ясно дал ей понять, что считаю это предложение оскорбительным для своего интеллекта. А теперь, если ваши слова имеют тот смысл, который я в них вкладываю, вы предлагаете точно такую же нелепую схему.

Серьёзно, Дживс!

 — Нет, сэр. Не это. Но когда я шёл по территории поместья и проходил мимо здания, где висит пожарный колокол, мне в голову пришла мысль, что внезапный ночной пожар может привести к тому, что мистер Глоссоп попытается спасти мисс Анджелу.

 Я вздрогнул.

 — Мерзко, Дживс.

 — Ну, сэр...

“ Ничего хорошего. Ни капельки на это не похоже.

“Мне кажется, сэр...”

“Нет, Дживс. Больше ничего. Сказано достаточно. Давай бросим этот предмет”.

Я закончил завязывать галстук в тишине. Мои эмоции были слишком глубоки для
речи. Я, конечно, знал, что этот человек на какое-то время потерял
свою хватку, но я никогда не подозревал, что он полностью развалился на части
вот так. Вспоминая некоторые из его быстрых трюков, которые он проделывал в прошлом, я с ужасом отпрянул от зрелища его нынешней беспомощности. Или это не беспомощность? Я имею в виду его ужасную привычку втыкать соломинки в волосы и говорить как полная задница. Это было
«Старая, старая история, — подумал я. — Человеческий мозг годами мчится на полной скорости,
превышая допустимую, и вдруг что-то идёт не так с рулевым управлением,
машину заносит, и она вылетает в кювет.

 — Немного замысловато, — сказал я, стараясь говорить как можно мягче. — Твоя старая ошибка. Ты же видишь, что это немного замысловато?»

— Возможно, предложенный мной план можно считать уязвимым для такой критики, сэр, но _faute de mieux_...

 — Я вас не понимаю, Дживс.

 — Французское выражение, сэр, означающее «за неимением лучшего».

За миг до того, я чувствовал, что для этой развалины некогда нормально
мыслитель ничего, кроме нежной жалости. Эти слова покоробили в Вустер
гордость, вызывая неровность.

“Я прекрасно, что _faute де mieux_ означает, Дживс понял. Я
в последнее время не тратить два месяца среди наших галльских соседей зазря.
Кроме того, я помню, что одна из школы. Что меня озадачило, так это то, что вы использовали это выражение, прекрасно зная, что в нём нет никакого bally _faute de mieux_. Откуда вы взяли это _faute-de-mieux_? Разве я не говорил вам, что у меня всё записано на плёнку?

— Да, сэр, но...

 — Что значит «но»?

 — Ну, сэр...

 — Продолжай, Дживс.  Я готов, даже с нетерпением жду, услышать твоё мнение.

 — Ну, сэр, если позволите напомнить вам об этом, ваши планы в прошлом не всегда были одинаково успешными.

Повисла тишина — скорее, напряжённая тишина, — во время которой я демонстративно надел жилет.
Только убедившись, что пряжка сзади застёгнута как следует, я заговорил.


— Это правда, Дживс, — сказал я официально, — что один или два раза в прошлом я, возможно, опоздал на автобус. Однако я приписываю это исключительно невезению.

“ В самом деле, сэр?

“ В данном случае я не потерплю неудачу, и я скажу вам, почему.
не потерплю неудачу. Потому что мой план коренится в человеческой природе.

“ В самом деле, сэр?

“Это просто. Не сложно. И, более того, основано на психологии
отдельного человека”.

“В самом деле, сэр?”

“ Дживс, - сказал я, - не надо все время повторять: "В самом деле, сэр?’ Без сомнения, ничто не является
дальше от вашего ума, чем высказать такое предположение, но у вас есть
способ подчеркнуть ‘в’, а затем опуститься с глухим стуком на
‘поступок’, что делает его практически равносильным ‘О, да?’ Исправьте это,
Дживс.

“ Очень хорошо, сэр.

— Говорю тебе, у меня всё под контролем. Не хочешь послушать, какие шаги я предпринял?


— Очень хочу, сэр.

 — Тогда слушай. Сегодня за ужином я посоветовал Таппи воздержаться от еды.


— Сэр?

 — Ну же, Дживс, ты ведь можешь уловить суть, даже если тебе самой эта идея никогда бы не пришла в голову. Ты забыл
ту телеграмму, которую я отправил Гасси Финк-Ноттлу, отговаривая его от
сосисок и ветчины? Это одно и то же. Отодвинув еду
неизведанное-это общепризнанный знак любви. Это не может не
принести домой соус. Вы должны увидеть это?”

“Но, сэр----”

Я нахмурился.

“Не хочу показаться, что я всегда критикую ваши методы постановки голоса"
”озвучивание“, Дживс, - сказал я, - "но я должен сообщить вам, что
Ваше "Ну, сэр" во многих отношениях столь же неприятно, как и ваше
‘В самом деле, сэр?’ Как и последнее, оно, кажется, окрашено определенным
скептицизмом. Это говорит о неверии в мое видение. У меня сложилось впечатление, что после того, как ты пару раз выстрелил в меня, ты решил, что я говорю у себя за спиной, и только феодальное чувство приличия удерживает тебя от того, чтобы заменить это словами «Ты так думаешь!»

— О нет, сэр.

 — Ну, похоже на то.  Как вы думаете, сработает ли этот план?

 — Боюсь, мисс Анджела просто спишет воздержание мистера Глоссопа на несварение желудка, сэр.

 Я об этом не подумал и, должен признаться, на мгновение растерялся.
 Но потом взял себя в руки.  Я понял, что за всем этим стоит.
Подавлен от сознания своей негодностью-или глупости-в
парень просто пытался мешать и препятствовать. Я решил выбить
начинка из него без дальнейших предисловий.

“Ой?” Я сказал. “Ты понимаешь, не так ли? Ну, как бы то ни было, это не так
измените тот факт, что вы выбрали не то пальто. Будьте так добры, Дживс,”
- Сказал я, указывая жестом на обычный мужской смокинг, или
смокинг_, как мы называем его на Лазурном берегу, который висел на
вешалка на ручке шкафа, “чтобы засунуть эту чертову черную
штуковину в шкаф и достать мою белую парадную куртку с медными
пуговицами”.

Он многозначительно посмотрел на меня. И когда я говорю «многозначительная манера»,
я имею в виду, что в его глазах мелькнул уважительный, но в то же время дерзкий огонёк, а на лице пробежала какая-то мышечная судорога, которой не было
довольно спокойная улыбка, но всё же не совсем спокойная. А ещё этот тихий кашель.


— С сожалением вынужден сообщить, сэр, что я по неосторожности не упаковал вещь, о которой вы говорите.


Перед моими глазами словно возникла та самая коробка в холле, и я весело подмигнул ей. Возможно, я даже насвистывал какую-то мелодию.
Я не совсем уверен.

— Я знаю, что это сделал ты, Дживс, — сказал я, смеясь и лениво потирая глаза.
Я смахнул пылинку с безупречного мехового кружева на своих запястьях. — Но я этого не делал. Ты найдёшь его на стуле в прихожей в свёртке из коричневой бумаги.

Известие о том, что его низкие махинации не возымели действия
и что в конце концов все обернулось против него, должно быть, стало для него самым неприятным сюрпризом, но на его тонко выточенном лице не отразилось никаких эмоций. На лице Дживса очень редко что-то отражается.
В моменты дискомфорта, как я и говорил Таппи, он надевает маску, сохраняя невозмутимое спокойствие чучела лося.

— Ты не мог бы просто спуститься и принести его, а?

— Хорошо, сэр.

— Ну что ж, Дживс.

И вскоре я уже направлялся в гостиную с этим добром
старый Дж. уютно устроился за лопатками.

А Далия была в гостиной. Она подняла глаза, когда я вошёл.

— Привет, бельмо на глазу, — сказала она. — Кем ты себя возомнил?

Я не понял, к чему она клонит.

— Ты имеешь в виду пиджак? — спросил я, ощупывая его.

— Да. Вы похожи на одного из мужчин-хористов в «Абернети
Тауэрс» во втором акте гастрольной музыкальной комедии».

«Вам не нравится этот пиджак?»

«Нет».

«А в Каннах вам он понравился».

«Ну, это не Канны».

«Но, чёрт возьми…»

«Ой, да ладно. Забудь об этом». Если хочешь рассмешить моего дворецкого, то...
имеет ли это значение? Что вообще имеет значение сейчас?

В ее манерах была полнота смерти-где-твое-жало- которая
Показалась мне неприятной. Не часто мне удается победить Дживса в только что описанной
сокрушительной манере, и когда я это делаю, мне нравится видеть счастливые,
улыбающиеся лица вокруг себя.

“Выше нос, тетя Далия”, - жизнерадостно настаивала я.

“Будь проклята решка”, - последовал ее мрачный ответ. “Я только что разговаривала
с Томом”.

“Рассказываю ему?”

“Нет, слушаю его. У меня еще не хватило духу сказать ему.

“ Он все еще расстроен из-за тех денег, уплаченных с подоходного налога?

«Апсет прав. Он говорит, что цивилизация находится в процессе переплавки и что все мыслящие люди могут прочесть надпись на стене».

«На какой стене?»

«В Ветхом Завете, придурок. Пир Валтасара».
«А, да. Я часто задавался вопросом, как работает этот трюк. Думаю, с помощью зеркал».

«Хотел бы я использовать зеркала, чтобы сообщить Тому об этом деле с баккарой».

У меня было здесь слово утешения. Я прокручивал это в голове
с момента нашей последней встречи, и мне показалось, что я понял, где
она была извращена. Где она допустила свою ошибку, как мне показалось, было
в чувство он пришел, чтобы рассказать дяди Тома. На мой взгляд, в
вопрос был один, на котором было бы лучше продолжать проявлять
заповедная тишина.

“Не понимаю, зачем тебе упоминать, что ты проиграл эти деньги в баккару”.

“Тогда что ты предлагаешь? Позволить "Миледи Будуар" присоединиться
Цивилизация в плавильном котле. Потому что именно это и произойдёт, если я не получу чек до следующей недели.
Типография уже несколько месяцев ведёт себя отвратительно.


Ты не понимаешь. Послушай. Насколько я понимаю, дядя Том оплачивает счета «Будуара». Если платёжная ведомость была
за два года работы он, должно быть, привык раскошеливаться
К этому времени. Что ж, просто попроси у него денег, чтобы заплатить типографии.

“Я так и сделал. Перед тем, как отправился в Канны”.

“Он не дал его тебе?”

“Конечно, он дал его мне. Он латунированная как офицер и
джентльмен. Это были деньги, которые я проиграл в баккару.

— О? Я этого не знал.
— Ты вообще мало что знаешь.

 Любовь племянника заставила меня закрыть глаза на оскорбление.

— Тьфу! — сказал я.

— Что ты сказал?

— Я сказал: «Тьфу!»

— Скажи это ещё раз, и я тебя ударю. Мне и так хватает того, что на меня плюют.

“Вполне”.

“Любым цоканьем, которое потребуется, я займусь сам. И то же самое
относится и к щелчку языком, если ты собирался это сделать”.

“Далеко не так”.

“Хорошо”.

Я постоял некоторое время в раздумье. Я был обеспокоен до глубины души. Мое сердце, если
вы помните, сегодня вечером уже пролило кровь из-за тети Далии. Она
теперь снова кровоточила. Я знал, как сильно она привязана к этой своей работе. Для неё было бы всё равно, что она пошла ко дну.
Это было бы всё равно что смотреть, как любимый ребёнок в третий раз тонет в каком-нибудь пруду или болоте.

 И не было никаких сомнений в том, что, если не подготовиться заранее,
Что касается меня, то дядя Том скорее увидит, как сгорит сотня «Будуаров миледи», чем согласится на это.


Тогда я понял, как можно решить эту проблему.  Я решил, что эта тётя должна стать в один ряд с другими моими клиентами.  Таппи Глоссоп отказался от ужина, чтобы растопить сердце Анджелы.  Гасси Финк-Ноттл отказался от ужина, чтобы произвести впечатление на Бассета.  Тётя Далия должна отказаться от ужина, чтобы смягчить дядю Тома. Прелесть моей схемы заключалась в том, что количество участников не было ограничено. Приходите все, чем больше, тем веселее,
и в любом случае вы останетесь довольны.

“Я справлюсь”, - сказал я. “Есть только одно блюдо. Ешь меньше
мяса”.

Она посмотрела на меня умоляющим взглядом. Я бы не стал в этом клясться
ее глаза были влажными от непролитых слез, но я скорее думаю, что так оно и было,
конечно, она сложила руки в жалобной мольбе.

“Тебе обязательно нести чушь, Берти? Неужели ты не прекратишь это хотя бы на этот раз? Только на сегодня, чтобы порадовать тётю Далию?

 — Я не болтаю вздор.

 — Осмелюсь сказать, что для человека с такими высокими стандартами это не вздор, но...

 Я увидел, что произошло.  Я не совсем ясно выразился.

«Всё в порядке, — сказал я. — Не волнуйся. Это настоящий табаско. Когда я сказал: «Ешь меньше мяса», я имел в виду, что ты должен отказаться от овсянки сегодня вечером. Просто сиди там, с обожжённым лицом, и устало отмахивайся от каждого блюда, которое тебе приносят. Видишь, что будет. Дядя Том заметит, что у тебя пропал аппетит.
Я готов поспорить, что в конце ужина он подойдёт к тебе и скажет: «Далия, дорогая» — я так понимаю, он называет тебя «Далия».
«Далия, дорогая, — скажет он, — я заметил за ужином
сегодня вечером ты был немного не в себе. Что-нибудь случилось,
Далия, дорогая? ‘Ну да, Том, дорогой", - ответишь ты. ‘Это своего рода
ты спросила, Дорогая. Дело в том, Дорогая, я страшно волнуюсь.’
- Милочка, - он скажет, - - - -”

Тетушка Далия прервала на данный момент, чтобы заметить, что эти траверсы
казалось бы довольно жалко пару погубители, если судить по их
диалог. Она также хотела знать, когда я собираюсь перейти к делу.

Я посмотрела на нее.

“Дорогая моя, ’ нежно скажет он, - я могу что-нибудь сделать?’ Чтобы
на что ты ответишь, что так оно и есть, а именно. протяни руку к его чековой книжке
и начни писать.”

Я внимательно наблюдал за ней, пока говорил, и был рад заметить уважение
внезапно вспыхнувшее в ее глазах.

“Но, Берти, это определенно ярко”.

“Я говорил тебе, что Дживс был не единственным парнем с мозгами”.

“Я верю, что это сработает”.

“Это обязательно сработает. Я порекомендовал его Таппи.

 — Молодому Глоссопу?

 — Чтобы смягчить Анжелу.

 — Великолепно!

 — И Гасси Финк-Ноттлу, который хочет добиться успеха с Бассетом.

 — Ну и ну!  Какой же у него занятой мозг.

“Всегда работаю, тетя Далия, всегда работаю”.

“Ты не тот болван, за которого я тебя принимала, Берти”.

“Когда это ты меня за болвана принимала?”

“ О, где-то прошлым летом. Я забыл, что натолкнуло меня на эту идею. Да,
Берти, это блестящий план. Я полагаю, на самом деле, Дживс
предложил его.

“ Дживс этого не предлагал. Меня возмущают подобные намеки. Дживс не имел к этому никакого отношения.

 — Ну ладно, не стоит так волноваться.  Да, думаю, это сработает.  Том предан мне.
 — А кто бы не был предан?

 — Я сделаю это.

 А потом подтянулись остальные, и мы побрели вниз к
ужин.

Учитывая обстоятельства, сложившиеся в Бринкли-Корт, — я имею в виду, что
это место было переполнено до предела, как в Плимсолле, страдающими сердцами
и стоячими местами для измученных душ, — я не ожидал, что ужин будет особенно оживлённым. Так и было. Тихо.
 Мрачно. Всё это было очень похоже на рождественский ужин на
Острове Дьявола.

Я был рад, когда всё закончилось.

Из-за того, что вдобавок ко всем своим бедам ей пришлось сдерживать себя, чтобы не наброситься на еду, тётя Далия совершенно утратила интерес ко всему на свете.
Речь шла о блестящем остроумии. Тот факт, что он был в минусе на пятьдесят фунтов и в любой момент мог лишиться «Цивилизации»,
вызвал у дяди Тома, который всегда был немного похож на птеродактиля с
тайной печалью, ещё более глубокую меланхолию. Бассет был молчаливым
пожирателем хлеба. Анджела словно была высечена из живого камня. Таппи
выглядел как осуждённый убийца, отказывающийся от обычного сытного
завтрака перед тем, как отправиться в сарай для казни.

А что касается Гасси Финк-Ноттла, то многие опытные гробовщики
Я был обманут его внешностью и начал бальзамировать его, едва увидев.

 Это был первый раз, когда я увидел Гасси после нашей встречи у меня дома, и должен сказать, что его поведение меня разочаровало. Я ожидал чего-то более яркого.

 У меня дома, как вы помните, он практически дал мне письменную гарантию, что всё, что ему нужно, — это деревенская обстановка. Однако сейчас я не видел никаких признаков того, что он вот-вот войдёт в форму к середине сезона.
Он по-прежнему был похож на кота из поговорки, и мне не потребовалось много времени, чтобы
Я понимаю, что первым делом после побега из этого морга мне нужно будет отвести его в сторону и подбодрить.

 Если кто-то и нуждался в ободрении, то это был он, Финк-Ноттл.

Однако в общей суматохе я потерял его из виду.
А поскольку тётя Далия втянула меня в игру в нарды, я не сразу смог начать поиски.
 Но когда мы немного поиграли, вошёл дворецкий и спросил, не хочет ли она поговорить с Анатолем, так что мне удалось уйти.
И примерно через десять минут, не найдя его по запаху в доме, я начал прочёсывать территорию с помощью сачка и выловил его в розарии.


В тот момент он вяло нюхал розу, но, когда я подошёл, убрал клюв.


— Ну что, Гасси, — сказал я.

Я приветливо улыбнулся ему, как обычно делаю при встрече со старым приятелем, но вместо того, чтобы улыбнуться в ответ, он бросил на меня крайне неприятный взгляд. Его поведение меня озадачило. Он как будто был не рад видеть Бертрама. На мгновение он застыл, позволяя этому
Он бросил на меня какой-то неприятный взгляд, а потом заговорил.

 «Ты и твоё «Ну что, Гасси»!»

 Он произнёс это сквозь стиснутые зубы, что всегда выглядит не очень красиво, и
 я почувствовал себя ещё более растерянным, чем раньше.

 «Что ты имеешь в виду — я и моё «Ну что, Гасси»?»

 «Мне нравится твоя наглость, с которой ты носишься по дому и говоришь: «Ну что, Гасси». Это всё, что я могу сказать тебе в ответ на твоё «Ну, Гасси»,
Вустер. И не стоит так на меня смотреть. Ты понимаешь, о чём я. Это чёртово вручение наград! Это был подлый поступок — выползти оттуда, как ты это сделал, и
передай это мне. Я не буду стесняться в выражениях. Это был поступок пса и мерзавца.


Однако, как я уже показал, большую часть времени в пути я размышлял о деле Анджелы и Таппи.
Я не преминул пару раз подумать о том, что собираюсь сказать, когда встречу Гасси. Я предвидел, что при нашей встрече могут возникнуть небольшие временные трудности, а когда предстоит трудное собеседование, Бертрам Вустер любит иметь наготове свою историю.


Так что теперь я мог ответить с мужественной, обезоруживающей откровенностью.
Внезапное появление этой темы, по правде говоря, меня немного встревожило,
потому что из-за стресса, вызванного недавними событиями, я
забыл об этом деле с призами. Но я быстро пришёл в себя и, как я уже сказал, смог ответить мужественным тоном.

 «Но, мой дорогой друг, — сказал я, — я был уверен, что ты поймёшь, что всё это было частью моих планов».

Он сказал что-то о моих планах, но я не расслышал.

 «Абсолютно верно. “Вылезать” — это совсем не то, что нужно. Ты же не думаешь, что я не хотел раздавать эти призы, не так ли? Если оставить
Что касается меня, то для меня нет ничего более приятного. Но я понял, что
честным и благородным поступком будет отойти в сторону и позволить тебе сделать это. Я почувствовал, что твоя потребность больше моей. Ты же не хочешь сказать, что не ждёшь этого?

 Он произнёс грубое выражение, которое, как я думал, ему было неведомо. Это просто доказывает, что можно жить в глуши и всё равно каким-то образом пополнить свой словарный запас. Несомненно, человек многое перенимает у соседей: у викария, местного врача, у человека, который привозит молоко, и так далее.

“Но, черт возьми, - сказал я, - разве ты не видишь, что это сделает для
тебя? Это резко увеличит твои запасы. Вот ты будешь там, наверху, на
этой платформе, романтичная, впечатляющая фигура, звезда всего мероприятия
, как-ты-это- называешь, в центре всеобщего внимания. Мэдлин Бассетт будет
увиваться за тобой. Она увидит тебя в совершенно новом свете ”.

“Она увидит, не так ли?”

— Конечно, она это сделает. Она знает Огастеса Финк-Ноттла, друга тритонов. Она знакома с Огастесом Финк-Ноттлом, собачьим хироподистом. Но Огастес Финк-Ноттл, оратор, — это её сразит наповал
боком, или я ничего не знаете женского сердца. Девушки ходят на горшок более
общественник. Если когда-нибудь кто-нибудь это доброта, это было мне, когда я
дал необычайно привлекательны присвоения вам”.

Он, казалось, поразило мое красноречие. Не помогли себе,
конечно. Огонь затухал из-за своих роговых очках, и в
его место явился старый рыбьи выпученными.

“’Myes”, - сказал он задумчиво. — Ты когда-нибудь выступал с речью, Берти?

 — Десятки раз. Это проще простого. Ничего сложного. Да я как-то выступал в школе для девочек.


 — Ты не нервничал?

 — Ни капельки.

 — Как всё прошло?

“Они повисли у меня на губах. Я держал их на тыльной стороне ладони”.

“Они не кидались яйцами или еще чем-нибудь?”

“Совсем ничего”.

Он глубоко вздохнул и некоторое время стоял, молча глядя на
пролетающую мимо пулю.

“ Что ж, ” сказал он наконец, - может быть, все и в порядке. Возможно, я позволяю
что охотятся на мой взгляд слишком много. Возможно, я ошибаюсь, полагая, что это
судьба, которая хуже смерти. Но вот что я вам скажу:
перспектива вручения премии тридцать первого числа этого месяца
превратила мою жизнь в кошмар. Я не смог
спи, думай или ешь ... Кстати, это напомнило мне. Ты так и не
объяснил ту шифротелеграмму о сосисках и ветчине.

“Это была не шифротелеграмма. Я хотел, чтобы ты не придавал большого значения еде, чтобы
она поняла, что ты влюблен.

Он глухо рассмеялся.

“Понятно. Что ж, я делал это, все в порядке ”.

“ Да, я обратил внимание за ужином. Великолепно.

«Не понимаю, что в этом такого великолепного. Это меня ни к чему не приведёт. Я никогда не смогу сделать ей предложение. У меня не хватит смелости, даже если я буду питаться одним вафельным печеньем до конца своих дней».

“Но, черт возьми, Гасси. В этой романтической обстановке. Я должен был бы
подумать, что только шепчущие деревья...”

“Меня не волнует, что бы ты ни подумала. Я не могу этого сделать”.

“О, перестань!”

“Я не могу. Она кажется такой отчужденной”.

“Она не хочет”.

“Да, хочет. Особенно когда смотришь на нее сбоку. Ты видел ее
сбоку, Берти? Этот холодный, чистый профиль. Он просто забирает всю душу
из человека.

“Это не так”.

“Говорю тебе, это так. Я замечаю это, и слова застывают у меня на губах
.

Он говорил с каким-то глухим отчаянием, и так очевиден был его недостаток.
Имбирь и дух, ведущий к успеху, на мгновение...
Признаюсь, я немного растерялся. Казалось, что пытаться расшевелить эту человеческую медузу бесполезно. Но потом я нашёл выход. С присущей мне необычайной быстротой я понял, что нужно сделать, чтобы этот Финк-Ноттл смог протиснуться мимо судейской ложи.


«Её нужно смягчить», — сказал я.

— Что значит «быть»?

 — Смягчиться. Подсластить. Поработать над этим. Нужно провести предварительную работу. Вот, Гасси, процедура, которую я предлагаю: сейчас я
Возвращайся в дом и выведи этого Бассетта на прогулку. Я поговорю с ней о том, что сердца тоскуют, намекнув, что в доме действительно есть один такой. Я буду настаивать, не жалея сил. Ты тем временем будешь прятаться на окраине, а примерно через четверть часа подойдёшь и продолжишь оттуда. К тому времени, когда её чувства будут затронуты, ты сможешь сделать всё остальное. Это всё равно что запрыгнуть в движущийся автобус».

Я помню, как в детстве в школе нам нужно было выучить какое-то стихотворение
о парне по имени Свин-как-его-там - скульптором он был бы, без сомнения
кто создал статую девушки, и о том, что должно было произойти однажды утром
но эта чертова штука внезапно ожила. Довольно неприятный шок
для парня, конечно, но суть, над которой я работаю, заключается в том, что
там была пара строк, которые, если я правильно помню, гласили:

 _ Она начинает. Она двигается. Кажется, она чувствует
 Движение жизни вдоль своего киля._

И я хочу сказать, что лучшего описания того, что произошло с Гасси, когда я произнёс эти ободряющие слова, не найти. Он нахмурился
снят, его глаза просветлели, он потерял что тусклый взгляд, и он смотрел
на пулю, который был еще долгий, долгий путь с чем-то
приближается амикошонство. Заметное улучшение.

“Я понимаю, что ты имеешь в виду. Ты, так сказать, проложишь путь”.

“Совершенно верно. Подготовительная работа”.

“Это потрясающая идея, Берти. Это будет иметь решающее значение ”.

— Вполне. Но не забывай, что после этого всё будет зависеть от тебя. Тебе придётся поднапрячься и дать ей старое масло, иначе все мои усилия будут напрасны.


 К нему, кажется, вернулось прежнее «Боже, помоги нам». Он слегка охнул.

“Это правда. Что, черт возьми, я должен сказать?”

Я с усилием сдержал свое нетерпение. Этот человек учился в школе
со мной.

“ Черт возьми, есть сотни вещей, которые ты можешь сказать. Поговорим о
закат.”

“На закате?”

“Конечно. Половина женатых мужчин, с которыми вы встречаетесь, начинали с разговоров о
закат.”

“Но что я могу сказать о "сансете”?"

“Ну, Дживс на днях здорово отделался. Однажды вечером я встретил его в парке, когда он проветривал "
собаку", и он сказал: "Теперь мерцающий
пейзаж исчезает, сэр, и весь воздух наполняется торжественной тишиной’.
Тебе это могло бы пригодиться.

“ Что за пейзаж?

“ Мерцающий. _G_ - ‘гастрит’, _l_ - ”ящерица"...

“ О, мерцающий? Да, это неплохо. Мерцающий пейзаж ... торжественный
покой.... Да, я называю это довольно хорошим ”.

“Тогда вы могли бы сказать, что часто думали, что звезды - это
Гирлянда из ромашек Бога ”.

“Но я этого не сделал”.

“Осмелюсь сказать, что нет. Но у нее есть. Передай ей это, и я не понимаю, как
она может избавиться от ощущения, что вы души-близнецы”.

“Божья маргаритка?”

Цепь “Божья Дейзи. И тогда вы идете, о том, что сумерки всегда
ты грустишь. Я знаю, что ты собираешься сказать, что это не так, но по этому поводу
изрядно досталось”.

“Почему?”

«Именно об этом она и спросит, и тогда вы её разговорите.
Потому что вы ответите, что это из-за того, что вы ведёте такую одинокую жизнь.
Было бы неплохо вкратце описать ей типичный вечер в вашей резиденции в Линкольншире, показать, как вы тяжёлой поступью бродите по лугам».

«Обычно я сижу дома и слушаю радио».

«Нет, не слушаете. Ты тяжело ступаешь по лугам, мечтая о том, чтобы
тебя кто-нибудь любил. А потом ты вспоминаешь тот день, когда она
вошла в твою жизнь.

 «Как сказочная принцесса».

“Совершенно верно”, - сказал я с одобрением. Я не ожидал такой горячности.
с такой стороны. “Как сказочная принцесса. Отличная работа, Гасси”.

“А потом?”

“Ну, после этого все просто. Ты говоришь, что хочешь ей что-то сказать
, а потом хватаешься за это. Я не понимаю, как это может провалиться. Если Я
ты, я должен сделать это в этом розарии. Хорошо известно,
что нет эхолота двигаться, чем рулить обожаемый предмет в розовое
сады в сумерках. И вам лучше иметь несколько быстрых и близких
во-первых”.

“ Быстро?

“ Бокалы.

“ Ты имеешь в виду напитки? Но я не пью.

“ Что?

«Я в жизни не притронулся ни к одной рюмке».

 Должен признаться, это вызвало у меня некоторые сомнения. В таких случаях обычно говорят, что умеренность — залог успеха.

 Однако, если всё было так, как он сказал, я решил, что ничего не поделаешь.

 «Что ж, тебе придётся как-нибудь обойтись имбирным элем».

 «Я всегда пью апельсиновый сок».

— Тогда апельсиновый сок. Скажи мне, Гасси, чтобы мы могли поспорить, тебе правда нравится эта гадость?


— Очень.

 — Тогда больше нечего говорить. А теперь давай просто пробежимся по
чтобы убедиться, что ты всё правильно расположил. Начни с
мерцающего пейзажа».
«Звёзды — это цепочка маргариток Бога».

«Сумерки навевают грусть».

«Потому что моя жизнь одинока».

«Опиши жизнь».

«Расскажи о том дне, когда я встретил её».

«Добавь шутку про сказочную принцессу. Скажи, что ты хочешь ей что-то сказать».
Пару раз вздохните. Возьмите её за руку. И сделайте всё как надо. Верно.

 И, убедившись, что он понял, что к чему, и что теперь всё пойдёт как надо, я поднял ноги и поспешил обратно в дом.

Только когда я добрался до гостиной и смог как следует рассмотреть Бассетт, я понял, что беззаботная веселость, с которой я взялся за это дело, начала понемногу угасать.
 Увидев ее вблизи, я вдруг осознал, во что ввязываюсь.  Мысль о прогулке с этим отвратительным созданием, несомненно, вызывала у меня крайне неприятное чувство. Я не мог не
вспомнить, как часто, находясь в её компании в Каннах, я молча
смотрел на неё, желая, чтобы какой-нибудь добрый водитель гоночного
чтобы разрядить обстановку, я подошёл и протаранил её в борт. Как я уже ясно дал понять, эта девушка не была одной из моих самых близких подруг.

Однако слово Вустера — закон для него. Вустеры могут трусить, но они не сдаются. Только самый чуткий слух мог уловить дрожь в её голосе, когда я спросил, не хочет ли она выйти на полчаса.

«Прекрасный вечер», — сказал я.

“Да, прелестно, не правда ли?”

“Прелестно. Напоминает мне Канны”.

“Какие там были чудесные вечера!”

“Прелестно, - сказал я.

“Прелестно”, - сказал Бассет.

“Прелестно”, - согласился я.

На этом выпуск новостей о погоде и событиях на Французской Ривьере завершился.
 Ещё минута, и мы оказались на бескрайних просторах. Она немного поворковала о пейзаже, а я ответил: «О, вполне», — и задумался, как лучше подойти к делу.




-10-


Я не мог не думать о том, как всё было бы по-другому, если бы эта девушка была из тех, с кем весело болтаешь по телефону и катаешься на старом двухместном мотоцикле. В таком случае я бы просто сказал: «Послушай», а она бы спросила: «Что?» и
Я бы сказал: «Ты знаешь Гасси Финк-Ноттла», и она бы ответила: «Да», а я бы сказал: «Он любит тебя», и она бы ответила либо: «Что, эта дворняжка? Что ж, слава богу, хоть посмеялись сегодня», либо, в более страстном порыве: «Горячий пёс! Расскажи мне ещё».

 Я хочу сказать, что в любом случае всё было бы кончено меньше чем за минуту.

Но в случае с Бассетом явно требовалось что-то менее острое и гораздо более
густое. Из-за всего этого перехода на летнее время мы выехали на просторы
в тот момент, когда сгущались сумерки
ещё не начал уступать место ночным теням.
Ещё теплился закат. Начинали проглядывать звёзды, летали летучие мыши, сад был полон аромата тех чудесных белых цветов, которые начинают цвести только к концу дня, — короче говоря, мерцающий пейзаж угасал на глазах, и в воздухе царила торжественная тишина, и было ясно, что на неё это действует хуже всего. Её глаза были широко раскрыты, а вся её фигура слишком напоминала о пробуждении души, чтобы чувствовать себя комфортно.

Она выглядела как девушка, которая ждёт от Бертрама чего-то довольно пикантного.


В таких обстоятельствах разговор неизбежно становится немного натянутым. Я никогда не бываю в своей лучшей форме, когда ситуация требует определённой дипломатичности, и я слышал, как другие члены «Трутней» говорили то же самое о себе. Я помню, как Понго Твистлтон рассказывал мне, что однажды катался на гондоле с девушкой при лунном свете и за всё время сказал ей только одно:
рассказал ей старую историю о парне, который так хорошо плавал, что его назначили дорожным полицейским в Венеции.

Он заверил меня, что всё прошло довольно гладко, и вскоре девушка сказала, что, по её мнению, становится немного прохладно и не пора ли вернуться в отель.


Так что, как я уже сказал, разговор зашёл в тупик. Я пообещал Гасси, что буду откровенен с этой девушкой о разбитых сердцах, но для таких вещей нужен повод. И когда мы, ковыляя, добрались до берега озера и она наконец заговорила,
представьте моё огорчение, когда я понял, что она говорит о звёздах.


Мне от этого ни тепло ни холодно.

«О, смотри», — сказала она. Она была настоящей любительницей «о, смотри». Я заметил это в Каннах, где она по разным поводам привлекала моё внимание к самым разным объектам: французской актрисе, заправке в Провансе, закату над Эстерелем, Майклу Арлену, мужчине, продающему цветные очки, глубокому бархатному синему цвету Средиземного моря и покойному мэру Нью-Йорка в полосатом купальнике.
— О, посмотри на эту милую звёздочку, которая там совсем одна.

 Я увидел ту, о которой она говорила, — маленькую звёздочку, которая одиноко сияла над рощей.

 — Да, — сказал я.

— Интересно, одиноко ли ему.

 — О, я так не думаю.

 — Должно быть, фея плакала.

 — А?

 — Разве ты не помнишь?  «Каждый раз, когда фея роняет слезу, на Млечном Пути рождается маленькая звёздочка». Вы когда-нибудь задумывались об этом, мистер Вустер?

 Я никогда об этом не задумывался. Я счёл это наиболее маловероятным, и мне не показалось, что это согласуется с её утверждением, что звёзды — это «Божья цепочка маргариток».
Я имею в виду, что нельзя быть правым в обоих случаях.

Однако я был не в настроении анализировать и критиковать. Я понял, что ошибался, полагая, что звёзды не имеют отношения к делу.
Они подали вполне уместную реплику, и я быстро ухватился за неё:
 «Кстати, о пролитых слезах…»

 Но она уже переключилась на кроликов, несколько из которых резвились в парке справа от нас.

 «О, смотрите.  Кролики!»

 «Кстати, о пролитых слезах…»

— Разве вам не нравится это время суток, мистер Вустер, когда солнце уже улеглось спать, а все кролики выходят на свой маленький ужин?

Когда я был ребёнком, я думал, что кролики — это гномы и что если я затаю дыхание и буду совсем неподвижен, то увижу волшебную королеву.

Сдержанно показав жестом, что это как раз тот безумный
выпад, которого я и ожидал от неё в детстве, я вернулся к сути.


 «Раз уж мы заговорили о слезах, — твёрдо сказал я, — возможно, тебе будет интересно узнать, что в Бринкли-Корте есть страдающее сердце».


 Это её задело. Она проигнорировала тему кролика. Её лицо, которое, как я полагал, было довольно оживлённым, помрачнело. Она
вздохнула так, словно из резиновой уточки выпустили воздух.

«Ах да. Жизнь очень печальна, не так ли?»

«Для некоторых людей — да. Например, для этого страдающего сердца».

«Эти её задумчивые глаза! Пропитанные влагой радужки. И они танцевали,
как эльфы от восторга. И всё из-за глупого недоразумения с акулой. Какая трагедия — это недоразумениеГЦБ. Что довольно романтика
сломан и за то, что мистер Глоссоп будет настаивать, что это было
камбала”.

Я видел, что она что перепутал.

“Я не говорю про Ангела”.

“Но у нее болит сердце”.

“Я знаю, что оно болит. Но и у кого-то другого тоже”.

Она озадаченно посмотрела на меня.

“У кого-то другого? Вы имеете в виду мистера Глоссопа?

 — Нет, не его.

 — Миссис Трэверс?

 Изысканный кодекс вежливости Вустеров не позволил мне ущипнуть ее за мочку уха, но я бы отдал шиллинг за возможность это сделать. Мне показалось, что в ее словах намеренно сквозит глупость.
как же она упорно не замечала главного.

«Нет, и у тёти Далии тоже».

«Я уверена, что она ужасно расстроена».

«Да. Но сердце, о котором я говорю, болит не из-за ссоры Таппи с Анджелой. Оно болит совсем по другой причине.
Я хочу сказать — чёрт возьми, ты же знаешь, почему болит сердце!»

Казалось, она немного дрожала. Ее голос, когда она заговорила, был шепотом.:
“Ты имеешь в виду ... по любви?”

“Абсолютно. Прямо в яблочко. По любви”.

“О, мистер Вустер!”

“Я так понимаю, вы верите в любовь с первого взгляда?”

“Я действительно верю”.

“Ну, вот что случилось с этим ноющим сердцем. Он влюбился в
С первого взгляда, и с тех пор он пожирает сам себя, как я полагаю.


 Наступила тишина. Она отвернулась и стала наблюдать за уткой на озере.
Утка ныряла в водоросли, и я никогда не мог понять, зачем кому-то это делать.
Хотя, полагаю, если посмотреть правде в глаза, водоросли не хуже шпината. Она постояла, впитывая его, а потом он внезапно перевернулся вверх ногами и исчез.
Это, казалось, разрушило чары.

 — О, мистер Вустер! — снова сказала она, и по тону её голоса я понял, что задел её за живое.

— Я имею в виду для вас, — продолжил я, начав придавать повествованию изысканные нотки. Осмелюсь предположить, что в таких случаях вы замечаете, что самое сложное — это сформулировать основную идею, чётко обозначить общий план. Остальное — просто работа над деталями. Не скажу, что в этот момент я стал болтливым, но я определённо стал болтливее, чем был.

 — Это чертовски утомительно. Не могу есть, не могу спать — и всё из-за любви к тебе.
И что делает всё это особенно отвратительным, так это то, что оно — это страдающее сердце — не может заставить себя признаться.
вы знаете положение дел, потому что ваш профиль изменился
он струсил. Как раз в тот момент, когда он собирается заговорить, он бросает на вас взгляд
сбоку, и у него не хватает слов. Глупо, конечно, но это так.

Я услышал, как она судорожно сглотнула, и увидел, что ее глаза стали влажными.
Влажные радужки, если вам угодно так выразиться.

“ Одолжить тебе носовой платок?

“Нет, спасибо. Со мной все в порядке”.

Это было больше, чем я мог сказать в свое оправдание. Мои усилия ослабили меня.
Не знаю, страдаете ли вы так же, но у меня сам акт
разговора о чем-нибудь вроде настоящего картофельного пюре всегда вызывает
какое-то колючее ощущение и отвратительный стыд, а также заметное расширение пор.


Я помню, как однажды в доме моей тёти Агаты в Хартфордшире меня поставили в неловкое положение и заставили сыграть роль короля Эдуарда III, который прощается со своей возлюбленной Розамундой, на каком-то представлении в пользу нуждающихся дочерей духовенства. Насколько я помню, это был довольно откровенный
средневековый диалог, характерный для тех времён, когда правду
называли правдой, и к тому времени, когда прозвучал свисток, я готов
был поспорить, что ни одна дочь духовенства не была так расстроена,
как я. Ни слова правды.

Моя реакция была очень похожей. Это был очень сговорчивый Бертрам, который, услышав, как его визави пару раз икнул и начал говорить,
внимательно прислушался.

«Пожалуйста, не говорите больше ничего, мистер Вустер».

Ну, я, конечно, и не собирался.

«Я понимаю».

Я был рад это слышать.

«Да, я понимаю». Я не настолько глуп, чтобы притворяться, будто не понимаю, что ты имеешь в виду. Я подозревал об этом в Каннах, когда ты стояла и смотрела на меня, не говоря ни слова, но выражая всё взглядом.

 Если бы акула Анджелы укусила меня за ногу, я бы не смог вскочить
более судорожно. Так напряженно я был сконцентрирован на наши
интересы, которые она не так сильно, как приходило в голову, что еще и
жаль строительства может быть размещен на эти мои слова.
Пот, уже выступивший у меня на лбу, превратился в настоящую ниагару.

Вся моя судьба зависела от слова женщины. Я хочу сказать, что я не мог
отступить. Если девушка думает, что мужчина делает ей предложение, и на этом основании записывает его в женихи, он не сможет объяснить ей, что она совершенно неправильно его поняла и что он не делал ей предложения.
У меня не было ни малейшего намерения предлагать что-то подобное. Он должен просто смириться с этим. И мысль о том, чтобы обручиться с девушкой, которая открыто говорит о том, что феи рождаются, потому что звёзды сморкаются, или что там ещё, откровенно говоря, приводила меня в ужас.

 Она продолжала свои рассуждения, и я слушал её, сжимая кулаки так сильно, что, наверное, костяшки пальцев побелели от напряжения. Казалось, она никогда не дойдёт до сути.

«Да, все эти дни в Каннах я понимала, что ты пытаешься сказать. Девушка всегда знает. А потом ты последовал за мной сюда, и
Когда мы встретились сегодня вечером, в твоих глазах был тот же тупой, тоскливый взгляд. А потом ты так настойчиво уговаривал меня выйти и прогуляться с тобой в сумерках. А теперь ты бормочешь эти сбивчивые слова.
 Нет, это не стало для меня неожиданностью. Но мне жаль...

 Это слово прозвучало как один из подбадривающих тостов Дживса. Как будто в меня влили стакан мясного соуса, красного перца и яичного желтка — хотя, как я уже сказал, я убеждён, что это не единственные ингредиенты.
Я расцвёл, как прекрасный цветок, распустившийся на солнце.
В конце концов, всё было в порядке. Мой ангел-хранитель не спал.


«...но, боюсь, это невозможно».

Она сделала паузу.

«Невозможно», — повторила она.

Я был так рад, что меня спасли от виселицы, что даже не сразу понял, что от меня ждут ответа.

«О, конечно», — поспешно сказал я.

«Извините».

«Всё в порядке».

«Мне жаль больше, чем я могу выразить».

«Не думай об этом».

«Мы всё ещё можем быть друзьями».

«О, конечно».

«Тогда давай больше не будем об этом говорить и сохраним случившееся в качестве маленького нежного секрета между нами?»

«Безусловно».

— Так и будет. Как что-то прекрасное и ароматное, завернутое в лаванду.

 — В лаванду — точно.

 Повисла долгая пауза. Она смотрела на меня с божественным
сочувствием, как на улитку, на которую она случайно наступила
своим коротким французским каблуком, и мне так и хотелось
сказать ей, что всё в порядке и что Бертрам, вовсе не будучи
жертвой отчаяния, никогда в жизни не чувствовал себя лучше. Но,
конечно, так нельзя поступать. Я просто ничего не сказал и
стоял с храбрым видом.

— Я бы хотела, — пробормотала она.

— Мог бы? — сказал я, потому что моё внимание было рассеяно.

 — Чувствовать к тебе то, что ты хотел бы, чтобы я чувствовал.

 — О, ах.
 — Но я не могу. Прости.

 — Всё в порядке. Несомненно, виноваты обе стороны.

 — Потому что ты мне нравишься, мистер... нет, думаю, я должен называть тебя Берти. Май
Я?

“ О, скорее.

“ Потому что мы настоящие друзья.

“ Вполне.

“ Ты мне действительно нравишься, Берти. И если бы все было по-другому ... Интересно...

“ А?

“ В конце концов, мы настоящие друзья.... У нас есть общие воспоминания.... Ты
имеешь право знать.... Я не хочу, чтобы ты думал... Жизнь - это такая
неразбериха, не так ли?”

Многим мужчинам, без сомнения, эти отрывистые высказывания показались бы
просто пусканием слюней и были бы отвергнуты как таковые. Но Вустеры
сообразительнее обычных и умеют читать между строк. Я
внезапно догадался, что именно она пыталась вытащить из сундука.

“ Ты хочешь сказать, что есть кто-то еще?

Она кивнула.

«Ты влюблена в какого-то другого парня?»

Она кивнула.

«Помолвлена, что?»

На этот раз она потрясла тыкву.

«Нет, не помолвлена».

Что ж, это уже кое-что. Тем не менее, судя по тому, как она это сказала, бедняга Гасси мог бы с таким же успехом чесаться
Я вычеркнул его имя из списка участников, и мне совсем не нравилась перспектива сообщать ему плохие новости. Я хорошо изучил этого человека и был уверен, что это станет для него концом.

Гасси, видите ли, не был похож на некоторых моих приятелей — на Бинго Литтла, например, — у которого при отказе девушки на лице появлялось выражение «Ну и ладно!» и он с довольным видом отправлялся на поиски другой. Он был из тех парней, которые, потерпев неудачу в первый раз, сворачивали дело и проводили остаток жизни в одиночестве.
Он размышляет о своих тритонах и отращивает длинные седые усы, как один из тех парней, о которых вы читали в романах, — тех, что живут в большом белом доме, который виднеется вон там, за деревьями, и отгородились от мира с болезненным выражением лица.

 «Боюсь, я ему не нравлюсь. По крайней мере, он ничего не сказал. Вы понимаете, что я рассказываю вам это только потому, что...»

 «О, скорее всего».

— Странно, что ты спросил меня, верю ли я в любовь с первого взгляда. Она полузакрыла глаза. — «Кто любил, тот не любил вовсе»
«Любовь с первого взгляда?» — сказала она хрипловатым голосом, который почему-то напомнил мне мою тётю Агату в роли Боадицеи, выступавшую на том конкурсе, о котором я говорил.  «Это глупая история.  Я гостила у друзей за городом и пошла прогуляться со своей собакой. Бедняжка напоролся на острый шип, и я не знала, что делать. А потом вдруг появился этот человек...

 Возвращаясь к тому представлению, описывая вам свои чувства в тот момент, я показал вам только тёмную сторону
картина. Должен отметить, что за этим последовало великолепное завершение.
Сняв кольчугу и проскользнув в местный паб, я вошёл в бар и попросил хозяина налить мне. Мгновение спустя в моей руке была кружка их фирменного домашнего пива, и экстаз от первого глотка до сих пор жив в моей памяти. Воспоминание об агонии, через которую я прошёл, было именно тем, что нужно, чтобы всё было идеально.

Сейчас было то же самое. Когда я понял, слушая её слова, что она, должно быть, имеет в виду Гасси, я хочу сказать, что не могло быть
В тот день целый взвод мужчин вытаскивал занозы из её собаки; животное было не из мягких — и я понял, что Гасси, который, судя по всему, так далеко отстал в ставках, что не стоил и упоминания, в конце концов стал главным победителем.
Меня охватил восторг, и с моих губ сорвалось «Ух ты!» — такое громкое и искреннее, что бассет отпрыгнул на добрых полтора дюйма от земли.

— Прошу прощения? — сказала она.

Я беззаботно махнул рукой.

— Ничего, — сказал я. — Ничего. Просто вспомнил, что мне нужно написать письмо
Сегодня вечером обязательно напиши. Если ты не против, я, пожалуй, пойду. Вот, — сказал я, — идёт Гасси Финк-Ноттл. Он присмотрит за тобой.

 И пока я говорил, Гасси вышел из-за дерева.

 Я ушёл и оставил их наедине. Что касается этих двоих, то всё было в полном порядке. Всё, что нужно было сделать Гасси, — это
не высовываться и не давить.  Уже на обратном пути к дому я почувствовал, что счастливый конец вот-вот наступит.  Я хочу сказать, что когда ты оставляешь девушку и мужчину, каждый из которых признался в
Если исходить из того, что она и он любят его и её, то в тесном соседстве в сумерках, кажется, больше нечего делать, кроме как начать расставлять цены на рыбные ломтики.

 Что-то предпринятое, что-то сделанное, как мне показалось, заслужило два пенни за выпивку в курительной комнате.

 Я направился туда.




-11-


Ингредиенты были аккуратно разложены на приставном столике, и мне не составило труда налить в стакан примерно 2,5 см неразбавленного спирта и добавить немного газированной воды.
Сделав это, я устроился в кресле, закинув ноги на спинку, и стал беззаботно потягивать напиток.
Я наслаждался этим, как Цезарь наслаждался вином в своём шатре в тот день, когда он победил нервиев.


Я позволил своему разуму погрузиться в мысли о том, что, должно быть, происходит в этом мирном саду прямо сейчас. Я почувствовал прилив сил и воодушевление. Хотя я ни на секунду не усомнился в том, что Огастес Финк-Ноттл был последним словом природы в области суконных чучел, он мне нравился, я желал ему добра и не мог бы сильнее радоваться его успеху, даже если бы я, а не он, находился под действием эфира.

 Мысль о том, что к этому времени он вполне мог бы завершить
Мне было очень приятно вести предварительные _переговоры_ и углубляться в неформальное обсуждение планов на медовый месяц.

 Конечно, учитывая, какой была Мэдлин Бассетт — звёзды, кролики и всё такое, — можно сказать, что сдержанная грусть была бы более уместной. Но в таких вопросах нужно понимать, что вкусы у всех разные. Здравомыслящие мужчины, возможно, пробежали бы милю, увидев Бассетт, но по какой-то причине она затронула самые сокровенные струны души Гасси, и на этом всё.

 Я дошёл до этого момента в своих размышлениях, когда меня встревожил
звук открывающейся двери. Кто-то вошёл и, словно леопард, направился к приставному столику. Опустив ноги, я понял, что это Таппи Глоссоп.

 При виде него я на мгновение почувствовал угрызения совести, вспомнив, что в суматохе, связанной с лечением Гасси, я совсем забыл о другом клиенте. Так часто бывает, когда пытаешься вести два дела одновременно.

Однако теперь, когда Гасси перестал занимать мои мысли, я был готов полностью посвятить себя проблеме Глоссопа.

Я был очень доволен тем, как он выполнил поставленную задачу
Я наблюдал за ним за обеденным столом. Это было непросто, могу вас заверить, потому что
блюда были высочайшего качества, а одно из них — я имею в виду _nonnettes de poulet Agn;s
Sorel_ — вполне могло сломить самую железную решимость. Но он
отказался от него, как профессиональный постник, и я гордился им.

— О, привет, Таппи, — сказал я. — Я хотел тебя увидеть.
Он обернулся с рюмкой в руке, и было видно, что лишения
сильно его подкосили. Он был похож на волка в русских
степях, который увидел, как его крестьянин забрался на высокое дерево.

“Да?” - сказал он довольно неприятно. “Ну, вот я и здесь”.

“Ну?”

“Что вы имеете в виду... ну?”

“Сделайте свой отчет”.

“Какой отчет?”

“Тебе нечего рассказать мне об Анджеле?”

“Только то, что она волдырь”.

Я был обеспокоен.

“Она еще не увивалась за тобой?”

— Нет.

 — Очень странно.

 — Почему странно?

 — Она, должно быть, заметила, что у тебя нет аппетита.

 Он проскрипел это с таким трудом, словно у него были проблемы с миндалинами души.

 — Нет аппетита!  Я пуст, как Большой каньон.

 — Мужайся, Таппи!  Вспомни о Ганди.

 — А что Ганди?

«Он уже много лет нормально не ел».

“Я тоже. Или я могу поклясться, что не видел. Ганди, моя левая нога ”.

Я понял, что, возможно, лучше оставить тему Ганди без внимания. Я пошел дальше.
вернулся к тому, с чего мы начали.

“Она, наверное, сейчас ищет тебя”.

“Кто это? Анджела?”

“Да. Должно быть, она заметила твою величайшую жертву”.

“Я не думаю, что она вообще это заметила, маленькая толстушка. Держу пари, что это
никак не отразилось”.

“Ну же, Таппи, - настаивал я, - это отвратительно. Не принимай такой мрачный вид.
Она, по крайней мере, должна была заметить, что ты отказался от этих "nonnettes de
poulet Agn;s Sorel". Это был сенсационный отказ, и он выделялся
как бельмо на глазу. А _c;pes ; la Rossini_... —

 С его искажённых губ сорвался хриплый крик: —

 Да прекратишь ты, Берти! Ты что, думаешь, я из мрамора? Разве недостаточно того, что я сидел и смотрел, как один из лучших ужинов Анатоля проносится мимо, блюдо за блюдом, без того, чтобы ты пел об этом?
 Не напоминай мне об этих _nonnettes_. Я этого не вынесу».

 Я попытался приободрить и утешить его.

 «Будь храбрым, Таппи. Сосредоточься на том холодном пироге с мясом и почками, что лежит в кладовой. Как сказано в Священном Писании, это случится утром».

— Да, утром. А сейчас уже около половины десятого вечера. Ты бы принесла этот пирог, не так ли? Как раз в тот момент, когда я пытался не думать о нём.

 Я понял, что он имел в виду. Должно было пройти несколько часов, прежде чем он смог бы приступить к этому пирогу.
 Я сменил тему, и мы довольно долго сидели в тишине.
Затем он встал и начал расхаживать по комнате в каком-то нервном возбуждении,
как лев в зоопарке, который услышал гонг, возвещающий о начале ужина, и надеется, что смотритель не забудет его при раздаче.  Я тактично отвёл взгляд,
но слышал, как он пинал стулья и другие предметы.  Это было очевидно
что душа этого человека была в смятении, а давление — высоким.

Вскоре он вернулся на своё место, и я увидел, что он пристально смотрит на меня.
 В его поведении было что-то такое, что навело меня на мысль, что
он хочет что-то мне сказать.

И я не ошибся. Он многозначительно похлопал меня по колену и сказал:

«Берти».

«Алло?»

«Хочешь, я тебе кое-что расскажу?»

«Конечно, старина», — сердечно ответил я. «Я как раз начал чувствовать, что в этой сцене не помешало бы добавить немного диалогов».

«Это дело с Анджелой и мной».

«Да?»

«Я много думал об этом».

«О, да?»

«Я безжалостно проанализировал ситуацию, и одно стало для меня ясно как божий день. Здесь поработала грязная рука».

«Я тебя не понимаю».
«Хорошо. Давай я изложу факты. До того, как она уехала в Канны
Анджела любила меня. Она была без ума от меня. Я был голубоглазым мальчиком во всех смыслах этого слова. Ты это признаешь?»

— Бесспорно.

 — И как только она вернулась, у нас случилась ссора.

 — Да.

 — Из-за пустяка.

 — Да ладно тебе, старик, из-за пустяка?  Ты был немного бестактен, ну, насчёт её акулы.
 — Я был откровенен насчёт её акулы.  И в этом вся суть.  Ты
Ты что, серьёзно веришь, что из-за пустякового разногласия по поводу акул девушка вернёт мужчине его шляпу, если её сердце действительно принадлежит ему?

 — Конечно.

 Ума не приложу, почему он этого не видел.  Но, с другой стороны, бедный старина Таппи никогда не был силён в тонкостях.  Он из тех крупных, крепких, играющих в футбол парней, которым не хватает утончённости чувств, как,  я слышал, их называет Дживс. Отлично подходит для того, чтобы блокировать удар или
пройтись по лицу противника в бутсах с шипами, но не очень хорош,
когда дело доходит до понимания вспыльчивого женского темперамента. Это просто
Ему и в голову не приходило, что девушка может быть готова отказаться от своего счастья, лишь бы не расставаться со своей акулой.

«Чушь! Это был просто предлог».
«Что было?»

«Это дело с акулой. Она хотела избавиться от меня и ухватилась за первый же предлог».

«Нет, нет».

«Говорю тебе, так и было».

“Но с какой стати ей хотеть избавиться от тебя?”

“Совершенно верно. Это тот самый вопрос, который я задавал себе. И вот
ответ: потому что она влюбилась в кого-то другого. Это бросается в глаза
. Другого возможного решения нет. Она едет в Канны все
что касается меня, то она полностью отдается мне. Очевидно, за эти два месяца,
она, должно быть, перенесла свою привязанность на какой-нибудь мерзкий пузырь, который встретила там.
”Нет, нет ".

“Нет, нет ”.

“ Не повторяй все время ‘Нет, нет’. Должно быть, это сделала она. Что ж, я скажу
тебе одну вещь, и ты можешь считать это официальным. Если я когда-нибудь найду
эту скользкую, извивающуюся змею в траве, ему лучше без промедления
сделать все необходимые приготовления в его любимом доме престарелых,
потому что я буду с ним очень суров. Я собираюсь, если и когда найду его,
взять его за его мерзкую шею, трясти, пока он не заплюется, и
выверни его наизнанку и заставь проглотить самого себя».

 С этими словами он удалился, а я, дав ему пару минут, чтобы убраться с дороги, поднялся и направился в гостиную. Поскольку женщины после обеда обычно собираются в гостиной, я ожидал, что найду там Анджелу. Я намеревался поговорить с Анджелой.

Я не слишком доверял теории Таппи о том, что какая-то коварная птица украла у него сердце девушки в Каннах.
Я считал это просто несбалансированным яблочным соусом убитого горем человека
человек. Конечно же, именно акула и ничто иное, как акула,
стала причиной того, что юная мечта о любви временно угасла, и я был
уверен, что пара слов, сказанных кузине в этот момент, всё исправит.


Честно говоря, я считал невероятным, что девушка с её природной
миловидностью и нежностью не была потрясена до глубины души тем, что
она увидела в тот вечер за ужином. Даже Сеппингс,
Дворецкий тёти Далии, холодный, бесчувственный человек, ахнул и чуть не упал в обморок, когда Таппи отмахнулась от этих куриных окорочков.
Аньес Сорель_, в то время как лакей, стоявший рядом с картофелем,
уставился на неё, как на привидение. Я просто отказывался
допускать, что такая милая девушка, как Анджела, могла не понять
важности этой вещи. Я был уверен, что найду её в гостиной с
растоптанным сердцем, готовую к немедленному примирению.


Однако, когда я вошёл в гостиную, мне попалась на глаза только тётя Далия. Мне показалось, что она бросила на меня довольно неодобрительный взгляд, когда я появился в поле её зрения, но, учитывая, что я совсем недавно видел Таппи в муках, я
объясняется тем фактом, что она, как и он, не придавала большого значения меню
. Нельзя ожидать, что пустая тетя будет сиять, как полная тетя.

“О, это ты, да?” - сказала она.

Ну, конечно, так оно и было.

“Где Анджела?” Я спросил.

“Легла спать”.

“Уже?”

“ Она сказала, что у нее болит голова.

— Хм.

 Я не был уверен, что мне так уж нравится, как это звучит.  Девушка, которая с интересом наблюдала за тем, как её возлюбленный разрывает отношения, не ложится спать с головной болью, если в её сердце возрождается любовь.  Она остаётся рядом и бросает на него быстрый, полный раскаяния взгляд из-под
опущенные ресницы и вообще пытается донести до него, что,
если он хочет собраться за круглым столом и попытаться найти
формулу, она тоже полностью за. Да, я должен сказать, что нашел это
перед сном немного тревожным.

“Лег спать, да?” Задумчиво пробормотал я.

“Зачем она тебе была нужна?”

“Я подумала, что ей, возможно, захочется прогуляться и поболтать”.

“Ты собираешься прогуляться?” - спросила тетя Далия с внезапным проявлением
интереса. “Куда?”

“О, туда-сюда”.

“Тогда я хотел бы знать, не могли бы вы кое-что для меня сделать”.

“Дайте этому название”.

“Это не займет у вас много времени. Вы знаете тропинку, которая проходит мимо
теплиц в огород. Если вы пойдете по ней, то придете к
пруду”.

“Совершенно верно”.

“Хорошо, тогда, может быть, ты возьмешь хороший, прочный кусок веревки или каната и спустишься вниз"
по этой тропинке, пока не придешь к пруду...

“К пруду. Направо”.

— ...и ищи вокруг, пока не найдёшь хороший, тяжёлый камень. Или подойдёт довольно большой кирпич.
— Понятно, — сказал я, хотя на самом деле ничего не понимал, всё ещё находясь в тумане. — Камень или кирпич. Да. А потом?

— Потом, — сказал родственник, — я хочу, чтобы ты, как хороший мальчик, привязал
Привяжи верёвку к кирпичу, обвяжи ею свою проклятую шею, прыгни в пруд и утопись. Через несколько дней я пришлю за тобой, чтобы тебя выловили и похоронили, потому что мне нужно будет потанцевать на твоей могиле.

 Я был в ещё большем тумане, чем когда-либо. И не только в тумане — я был ранен и полон негодования. Я помню, как читала книгу, в которой девушка «внезапно выбежала из комнаты, боясь остаться, потому что с её губ могли сорваться ужасные слова.
Она была полна решимости не оставаться ни дня в этом доме, где её оскорбляли и не понимали». Я чувствовала примерно то же самое.

Затем я напомнил себе, что нужно быть снисходительным к женщине, у которой внутри всего пол-ложки супа, и проверил, не покраснели ли её губы.

 — В чём дело, — мягко спросил я, — что ты так завелась? Ты, кажется, запала на Бертрама.
— Запала!

 — Заметно запала. Откуда эта плохо скрываемая враждебность?

Внезапно из её глаз вырвалось пламя, опалившее мои волосы.

 «Кто был ослом, кто был болваном, кто был трусливым идиотом, который уговорил меня, вопреки здравому смыслу, пойти без ужина? Я мог бы догадаться…»

Я увидела, что правильно угадала причину ее странного настроения.

“ Все в порядке, тетя Далия. Я понимаю, что ты чувствуешь. Немного
Не в себе, что ли? Но агония пройдет. Если бы я был тобой, я бы
пробраться и совершить набег на кладовую после домочадцы легли спать.
Я сказал, что есть очень хороший стейк и пирог с почками там что будет
возвратить инспекции. «Верьте, тётя Далия, — убеждал я. — Очень скоро дядя Том будет здесь, полный сочувствия и тревожных расспросов».

 «Будет ли он? Вы знаете, где он сейчас?»

 «Я его не видел».

«Он в кабинете, сидит, закрыв лицо руками, и бормочет что-то о цивилизации и плавильных котлах».

«Что? Почему?»

«Потому что я только что с болью в сердце сообщил ему, что Анатоль подал заявление об уходе».

Признаюсь, я растерялся.

«Что?»

«Подал заявление. Из-за твоего дурацкого плана». А чего вы ожидали от чувствительного, темпераментного французского повара, если призывали всех отказываться от еды? Я слышал, что, когда первые два блюда вернулись на кухню практически нетронутыми, он так расстроился, что расплакался, как ребёнок. А когда остальные
После ужина он пришёл к выводу, что всё это было тщательно продуманным оскорблением, и решил подать заявление об уходе.

 — Чёрт возьми!

 — Можешь говорить «Чёрт возьми!»  Анатоль, божий дар для желудочных соков,
исчез, как роса с лепестка розы, из-за твоего идиотизма.
 Теперь ты, наверное, понимаешь, почему я хочу, чтобы ты пошёл и прыгнул в тот пруд.
Я могла бы догадаться, что на этот дом обрушится какая-нибудь ужасная беда,
как гром среди ясного неба, если ты проберёшься сюда и начнёшь умничать.


 Конечно, это были резкие слова для тёти и племянника, но я не стал её поправлять.
обида. Несомненно, если посмотреть на это с определённой точки зрения, можно сказать, что Бертрам поступил не лучшим образом.

«Мне жаль».

«Что толку в том, что тебе жаль?»

«Я поступил так, как считал нужным».

«В следующий раз попробуй поступить хуже. Тогда, возможно, мы отделаемся лишь поверхностной раной».

“Хижина дяди Тома не очень-то и взбрыкнул о нем все, вы говорите?”

“Он стонет, словно потерянная душа. И есть шанс, что я когда-либо имел получения
что деньги из него поехала”.

Я задумчиво погладил подбородок. Должен признать, в этом был резон
то, что она сказала. Никто лучше меня не знал, каким ужасным ударом станет кончина Анатоля для дяди Тома.


Ранее в этой хронике я упоминал, что этот любопытный обитатель побережья, с которым связала свою судьбу тётя Далия, — парень, который
обычно выглядит как пострадавший птеродактиль, и причина
этого в том, что все эти годы он провёл, зарабатывая миллионы в
Дальний Восток подорвал его пищеварение, и единственный повар, который когда-либо был способен запихнуть в него еду, не вызвав при этом чего-то вроде «Старого доброго уикенда в Москве» под третьей пуговицей жилета, уволился
Это тот самый уникально одарённый Анатоль. Лишённый услуг Анатоля,
он, скорее всего, мог одарить жену своего б. лишь презрительным взглядом. Да,
безусловно, дела шли не лучшим образом,
и я должен признать, что в момент отправки в печать у меня не было ни одной конструктивной идеи.


Однако я был уверен, что они скоро появятся, и сохранял невозмутимость.


«Плохо», — признал я. — Без сомнения, всё очень плохо. Конечно, неприятная ситуация для всех. Но не бойтесь, тётя Далия, я всё улажу.

Ранее я уже упоминал о том, как трудно шагать, когда ты сидишь.
Это подвиг, на который я лично не способен. К моему удивлению, тётя Далия сделала это, казалось бы, без особых усилий. Она была плотно втиснута в глубокое кресло, но, тем не менее, шагала как ни в чём не бывало. Её лицо исказилось от ужаса и страха.

«Если ты посмеешь снова затеять свои безумные планы...»

 Я понял, что пытаться её переубедить бесполезно. Совершенно ясно, что она была не в духе. Поэтому я ограничился тем, что
В порыве сочувствия я вышел из комнаты. Бросила ли она в меня красиво переплетённый том «Сочинений Альфреда, лорда Теннисона», я не могу сказать. Я видел его лежащим на столе рядом с ней, и, когда я закрывал дверь, у меня сложилось впечатление, что какой-то тупой предмет ударился о деревянную обшивку, но я был слишком занят, чтобы обратить на это внимание.

Я виню себя за то, что не принял во внимание возможные последствия внезапного отказа от алкоголя практически для всех
сила компании в одном из импульсивных провансальцев Анатоля
темперамент. Я должен был помнить, что эти галлы этого не вынесут.
Их склонность срываться с места при малейшей провокации
хорошо известна. Без сомнения, этот человек вложил в них всю душу
"nonnettes de poulet", и видеть, как они возвращаются к нему, должно быть,
ранило его, как ножом.

Однако пролитое молоко никому не принесёт пользы, и зацикливаться на этом бесполезно.  Теперь перед Бертрамом стояла задача всё исправить, и  я расхаживал по лужайке, размышляя об этом, как вдруг услышал
стон был таким безнадёжным, что я подумал, не исходит ли он от дяди Тома, сбежавшего из плена и пришедшего стонать в сад.

 Однако, оглядевшись, я не увидел никаких дядей. Озадаченный, я уже собирался вернуться к своим размышлениям, как вдруг звук раздался снова. Вглядевшись в темноту, я увидел смутный силуэт, сидящий на одной из деревенских скамеек, которыми так щедро усеян этот сад, и ещё один смутный силуэт, стоящий рядом. Второй, более пристальный взгляд — и я собрал все факты воедино.

 Эти смутные фигуры в указанном порядке были Гасси Финк-Ноттл и
Дживс. И что же делал Гасси, издавая такие стоны?
Я не мог этого понять.

Потому что, я хочу сказать, тут не могло быть ошибки. Он не пел. Когда я подошёл, он запел на бис, и это, без сомнения, был стон. Более того, теперь я мог хорошо его разглядеть, и вид у него был такой, будто его отдубасили.

 — Добрый вечер, сэр, — сказал Дживс. — Мистер Финк-Ноттл неважно себя чувствует».

 Я тоже. Гасси начал издавать тихие булькающие звуки, и я больше не мог скрывать от себя, что что-то пошло не так
что-то серьёзно не так с работой. Я хочу сказать, я знаю, что брак — это довольно серьёзное дело, и осознание того, что он женится, часто выбивает парня из колеи.
но я никогда не сталкивался с тем, чтобы жених так тяжело переживал помолвку.

 Гасси поднял глаза. Его взгляд был тусклым. Он сжал в руках соломинку.

 — Прощай, Берти, — сказал он, вставая.

Кажется, я заметил ошибку.

 — Ты хотел сказать «привет», не так ли?

 — Нет, не так. Я хотел сказать «прощай». Я ухожу.

 — Куда?

 — В огород. Чтобы утопиться.

 — Не будь ослом.

 — Я не осёл... Я осёл, Дживс?

— Возможно, это было бы немного опрометчиво, сэр.

 — Вы имеете в виду, что я мог бы утопиться?

 — Да, сэр.

 — Как вы думаете, может, мне не стоит топиться?

 — Я бы не советовал, сэр.

 — Хорошо, Дживс.  Я принимаю ваше решение.  В конце концов, миссис Трэверс было бы неприятно обнаружить распухшее тело в своём пруду.

— Да, сэр.

 — И она была очень добра ко мне.
 — Да, сэр.

 — И ты был очень добр ко мне, Дживс.

 — Спасибо, сэр.

 — И ты тоже, Берти.  Очень добр.  Все были очень добры ко мне.
 Очень, очень добры.  Действительно очень добры.  Мне не на что жаловаться.  Все
ладно, я лучше пойду прогуляюсь.

Я следила за ним выпученными глазами, пока он, пошатываясь, уходил в темноту.

“Дживс”, - сказал я, и я свободен, чтобы признать, что мои эмоции я блеял
как агнец обратив на себя внимание родителей овец, “что
черта все это значит?”

“ Мистер Финк-Ноттл не совсем в себе, сэр. Он прошел через
тяжелый опыт.

Я попытался вкратце изложить суть предыдущих событий.

«Я оставил его здесь с мисс Бассетт».

«Да, сэр».

«Я её уговорил».
«Да, сэр».

«Он точно знал, что ему нужно делать. Я его хорошенько подготовил».
направления и бизнес.

“ Да, сэр. Так мне сообщил мистер Финк-Ноттл.

“ Ну, тогда...

“С сожалением должен сообщить, сэр, что произошла небольшая заминка”.

“Вы имеете в виду, что что-то пошло не так?”

“Да, сэр”.

Я не мог понять. Мозг, казалось, пошатнулся на своем троне.

“Но как что-то могло пойти не так? Она любит его, Дживс.

 — Правда, сэр?

 — Она мне точно сказала.  Ему оставалось только сделать предложение.
 — Да, сэр.

 — Ну и что, он сделал предложение?

 — Нет, сэр.

 — Тогда о чём, чёрт возьми, он говорил?

 — О тритонах, сэр.

 — О тритонах?

 — Да, сэр.

— Тритоны?

 — Да, сэр.

 — Но почему он хотел поговорить о тритонах?

— Он не хотел говорить о тритонах, сэр. Насколько я понял со слов мистера.
 Финк-Ноттла, ничто не могло быть более чуждо его планам.

 Я просто не мог уловить суть.

 — Но нельзя же заставить человека говорить о тритонах.

 — Мистер Финк-Ноттл стал жертвой внезапного нервного срыва, сэр. Оказавшись наедине с молодой леди, он
признаётся, что потерял боевой дух. В таких обстоятельствах джентльмены
часто говорят наугад, произнося первое, что приходит в голову. В случае мистера Финк-Ноттла, похоже, было именно так.
тритон, его лечение в болезни и здравии».

 У меня перед глазами всё поплыло. Я понял. Со мной случалось нечто подобное в критические моменты. Я помню, как однажды задержал дантиста с бормашиной у одного из моих нижних бикуспидальных резцов и почти десять минут рассказывал ему историю о шотландце, ирландце и еврее. Чисто автоматически. Чем больше он пытался меня уколоть, тем больше я говорил
«Упс, чувак», «Вот это да» и «Ой, ой». Когда человек теряет самообладание, он просто начинает нести чушь.

 Я мог бы поставить себя на место Гасси. Я мог бы представить себе эту сцену. Там
Они с Бассетт были одни в вечерней тишине.
Без сомнения, как я и советовал, он процитировал стихи о закатах,
волшебных принцессах и так далее, а затем перешёл к тому, что
ему нужно было что-то сказать ей. На это, как я понимаю, она
опустила глаза и сказала: «О, да?»

Затем, как я полагаю, он сказал, что это что-то очень важное.
На что она, надо полагать, ответила бы что-то вроде:
«Серьёзно?» или «Да неужели?» или, возможно, просто резко втянула бы воздух.
дыхание. А потом их взгляды встретились, как мой взгляд встретился со взглядом дантиста, и
что-то вдруг словно ударило его под дых, и всё потемнело, и он услышал, как его голос начинает нести о тритонах. Да, я мог бы разобраться в психологии.

Тем не менее я поймал себя на том, что виню Гасси. Обнаружив, что он так подчёркивает слово «тритон», он, конечно, должен был отключиться, даже если бы для этого пришлось просто сидеть и молчать. Каким бы тщеславным он ни был, у него должно было хватить ума
я вижу, что он вставляет палки в колёса. Ни одной девушке не понравится, если она
ожидает, что мужчина вот-вот излить душу в порыве страсти, а он
внезапно меняет тему и начинает рассуждать о водных саламандрах.

— Плохо, Дживс.

— Да, сэр.

— И как долго это продолжалось?

— Насколько я понимаю, сэр, это заняло немало времени. По словам мистера.
 Финк-Ноттла, он предоставил мисс Бассетт очень полную информацию не только о обыкновенном тритоне, но и о
гребенчатые и пальчатые разновидности. Он рассказал ей, как тритоны в период размножения живут в воде, питаясь головастиками, личинками насекомых и ракообразными; как позже они выбираются на сушу и поедают слизней и червей; и как у только что родившегося тритона есть три пары длинных, похожих на сливы наружных жабр. И он как раз заметил,
что тритоны отличаются от саламандр формой хвоста, который у них
сжат с боков, и что у большинства видов преобладает выраженный
половой диморфизм, когда юная леди встала и сказала, что, пожалуй,
вернётся домой.

 — А потом?..

— Она ушла, сэр.

 Я стоял и размышлял.  Я всё больше убеждался в том, что с Гасси особенно трудно иметь дело.  Казалось, ему в высшей степени не хватает напористости и целеустремлённости.  С бесконечным трудом ты выводишь его на позицию, где ему остаётся только броситься вперёд, а он не бросается, а уходит в сторону, полностью упуская цель.

 — Трудно, Дживс.

«Да, сэр».

В более благоприятной обстановке я бы, конечно, поинтересовался его мнением по этому вопросу. Но после того, что произошло с этим матросом, я держал рот на замке.

— Что ж, я должен всё обдумать.

 — Да, сэр.

 — Пораскинуть мозгами и попытаться найти выход.

 — Да, сэр.

 — Что ж, спокойной ночи, Дживс.

 — Спокойной ночи, сэр.

 Он исчез, оставив задумчивого Бертрама Вустера стоять неподвижно в тени. Мне казалось, что трудно понять, что делать для
лучшего.




-12-


Не знаю, случалось ли с вами такое, но я заметил, что, когда я сталкиваюсь с проблемой, которая на первый взгляд кажется неразрешимой, хороший сон часто помогает найти решение утром.

Так было и в этот раз.

 Те, кто изучает подобные явления, утверждают, что это как-то связано с подсознанием, и, возможно, они правы. Я бы не сказал, что у меня есть подсознание, но, полагаю, оно у меня есть, просто я об этом не знаю, и оно, без сомнения, было там, усердно трудилось на старом стенде, пока телесный Вустер отсыпался свои восемь часов.

Ибо, едва открыв глаза на следующее утро, я увидел дневной свет. Ну, я не совсем это имею в виду, потому что, конечно же, я его увидел. Я имею в виду, что я
Я обнаружил, что у меня всё продумано. Старое доброе подсознание м.
выложило карты на стол, и я точно понял, какие шаги нужно предпринять,
чтобы Августус Финк-Ноттл стал одним из практикующих Ромео.

 Я бы хотел, чтобы вы, если уделите мне минутку своего драгоценного времени,
вспомнили тот разговор, который состоялся между нами в
саду накануне вечером. Не про мерцающий пейзаж, я не это имею в виду, а про заключительные отрывки.  Сделав это, вы вспомните, что, когда он сообщил мне, что никогда не употреблял алкоголь, он был не совсем прав.
Я слегка покачал головой, чувствуя, что это неизбежно ослабит его как кавалера, когда дело дойдёт до знакомства с девушками.

И события показали, что мои опасения были не напрасны.

Когда его подвергли испытанию и в нём не было ничего, кроме апельсинового сока, он оказался полным ничтожеством. В ситуации, требовавшей слов, полных страсти,
способных пронзить Мэдлин Бассетт, как раскалённый нож пронзает
полфунта сливочного масла, он не произнёс ни слова, которое
могло бы вызвать румянец на щеках скромницы, а лишь произнёс
красивую, но в данных обстоятельствах совершенно неуместную фразу
Лекция о тритонах.

 Такую романтичную девушку не завоюешь подобной тактикой. Очевидно, что прежде чем пытаться двигаться дальше, нужно убедить Огастеса Финк-Ноттла избавиться от сковывающих его ограничений прошлого и набраться смелости. Это должен быть собранный, уверенный в себе Финк-Ноттл, который выйдет на ринг против Бассетта во втором раунде.

Только так «Морнинг пост» могла заработать свои десять шиллингов, или сколько там они стоят, за публикацию объявления о предстоящей свадьбе.


Придя к такому выводу, я легко справился с остальным и к тому времени, как Дживс принёс мне чай, уже разработал план, продуманный до мелочей.
деталь. Я как раз собирался изложить ему это — на самом деле я успел произнести лишь предварительное «Я говорю, Дживс», — когда нас прервало появление Таппи.

 Он вяло вошел в комнату, и я с болью заметил, что ночной отдых не улучшил внешний вид этого несчастного. На самом деле я бы сказал, что он выглядел еще более изможденным, чем когда я видел его в последний раз. Если вы можете представить себе бульдога, которому только что
дали пинка под рёбра и у которого кот стащил ужин, то перед вами
Хильдебранд Глоссоп в тот момент, когда он стоял передо мной.

— Позаботься о моих внутренностях, Таппи, старый труп, — обеспокоенно сказал я. — Ты что-то побледнел.


Дживс тактично, как угорь, выскользнул из комнаты, и я жестом пригласил останки сесть.

— Что случилось?  — спросил я.

Он опустился на кровать и некоторое время молча теребил покрывало.

— Я прошёл через ад, Берти.

 — Через что?

 — Через ад.

 — О, ад?  И что же тебя туда привело?

 Он снова замолчал, глядя перед собой мрачным взглядом.
 Проследив за его взглядом, я увидел, что он смотрит на увеличенную фотографию
фотография моего дяди Тома в чем-то вроде масонской униформы, стоявшая на
каминной полке. Я много лет пытался урезонить тетю Далию по этому поводу
фотография, на которой она представила два альтернативных предложения:
(а) сжечь эту мерзкую вещь; или (б) если она должна сохранить ее, засунуть
меня в другую комнату, когда я приду погостить. Но она отказывается согласиться. Она
говорит, что это полезно для меня. Полезная дисциплина, по её словам, учит меня тому, что у жизни есть и тёмная сторона и что мы пришли в этот мир не только для того, чтобы получать удовольствие.

 «Отвернись к стене, если тебе больно, Таппи», — мягко сказала я.

 «А?»

— Та фотография, где дядя Том в роли капельмейстера.

 — Я пришёл сюда не для того, чтобы говорить о фотографиях.  Я пришёл за сочувствием.

 — И ты его получишь.  В чём дело?  Беспокоишься из-за Анджелы,  полагаю?  Что ж, не бойся.  У меня есть ещё один хорошо продуманный план, как окрутить эту юную креветку.  Я гарантирую, что она будет рыдать у тебя на шее ещё до того, как зайдёт солнце.

Он резко barked.

«Ни за что!»

«Туп, Туши!»

«А?»

«Я имею в виду “Туш, Туппи”. Говорю тебе, я это сделаю. Я как раз собирался рассказать об этом плане Дживсу, когда ты вошёл. Хочешь послушать?»

«Я не хочу слышать ни об одном из твоих чудовищных планов. Планы — это плохо.
 Она ушла и влюбилась в другого парня, а теперь ненавидит меня до глубины души».

 «Чушь».
 «Это не чушь».

 «Говорю тебе, Таппи, как человек, умеющий читать в женских сердцах, что эта Анджела всё ещё любит тебя».

— Ну, вчера вечером в кладовой всё выглядело не так.

 — О, ты вчера вечером ходил в кладовую?

 — Да.

 — А Анджела была там?

 — Была.  И твоя тётя.  И твой дядя.

 Я понял, что мне нужны сноски.  Всё это было для меня в новинку.
В своё время я довольно часто останавливался в Бринкли-Корт, но у меня не было
Я и не подозревал, что кладовая была таким социальным вихрем. Она больше походила на закусочную на ипподроме, чем на что-либо другое.


— Расскажите мне всю историю своими словами, — сказал я, — не упуская ни одной детали, какой бы незначительной она ни казалась, ведь никогда не знаешь, насколько важной может оказаться самая банальная деталь.


Он ещё раз внимательно посмотрел на фотографию, и его настроение стало ещё мрачнее.


— Хорошо, — сказал он. — Вот что произошло. Ты же знаешь, как я отношусь к этому пирогу со стейком и почками.


 — Да уж.

 — Ну, около часа ночи я решил, что время пришло.  Я выбрался из своей комнаты и спустился вниз.  Пирог словно манил меня.

Я кивнула. Я знала, как готовятся пироги.

 «Я пошла в кладовку. Я достала его. Я поставила его на стол. Я нашла нож и вилку. Я взяла соль, горчицу и перец. Там была холодная картошка. Я добавила её. И я уже собиралась приступить к готовке, когда услышала звук позади себя и увидела в дверях твою тётю. В сине-жёлтом халате».

«Стыдно».

«Очень».

«Полагаю, ты не знал, куда смотреть».
«Я смотрел на Анджелу».

«Она вошла с моей тётей?»

«Нет. С твоим дядей, через минуту или две. Он был в лиловой пижаме и с пистолетом. Ты когда-нибудь видел своего дядю в пижаме?»
и пистолет?»

«Никогда».

«Ты мало что упустил».

«Скажи мне, Таппи, — спросил я, потому что мне не терпелось это выяснить, — насчёт Анжелы. Было ли в её взгляде хоть на мгновение смягчение, когда она смотрела на тебя?»

«Она не смотрела на меня. Она смотрела на пирог».

«Она что-нибудь сказала?»

«Не сразу. Первым заговорил ваш дядя. Он сказал вашей тёте:
«Боже, благослови мою душу, Далия, что ты здесь делаешь?» На что она ответила:
«Ну, если уж на то пошло, мой весёлый сомнамбула, то кто ты такой?» Тогда ваш дядя сказал, что, по его мнению, в доме должны быть грабители, потому что он слышал шум.

Я снова кивнула. Я могла уловить суть. С тех пор как в том году, когда «Сияющий свет» был дисквалифицирован на конкурсе «Цезарь-ведьма» за скучность, в кухне нашли открытое окно, у дяди Тома развился явный комплекс по поводу грабителей. Я по-прежнему помню свои эмоции, когда, обращая мое первое посещение
после того, как он поставил решетки на все окна и пытаясь тяги
голову, чтобы понюхать воздух, я чуть не сломал
мой череп на чем-то вроде железной решеткой, как носили жестче видов
средневековая тюрьма.

“Какого рода звуки?’ - спросила твоя тетя. ‘Странные звуки", - сказала твоя
дядя. На что Анджела — с неприятным стальным звоном в голосе,
маленькая ворона — заметила: «Полагаю, это был мистер Глоссоп».
А потом она всё-таки посмотрела на меня. Это был удивлённый,
отвращённый взгляд, каким очень набожная женщина могла бы
одарить толстяка, уплетающего суп в ресторане. Такой взгляд, от которого у парня возникает ощущение, что ему сорок шесть,
а на талии у него огромные складки лишней плоти, свисающие
за воротник. И, продолжая говорить тем же неприятным тоном, она добавила:
— Я должна была сказать тебе, отец, что мистер Глоссоп
всегда любит вкусно поесть, в три или четыре раза за ночь.
Это помогает сохранить его до завтрака. Он имеет самые удивительные
аппетит. Смотри, он уже практически доел большой пирог со стейком и почками
”.

Когда он произнес эти слова, Таппи охватило лихорадочное оживление. Его
глаза блеснули странным светом, и он яростно стукнул кулаком по кровати
, чуть не угодив мне сочным кулаком по ноге.

«Вот что было больно, Берти. Вот что было обидно. Я даже не притронулся к этому пирогу. Но это всё из-за женщины».

«Вечная женственность».

«Она продолжила свои рассуждения. — Вы не представляете, — сказала она, — как мистер
Глоссоп любит поесть. Он просто живёт ради этого. Он всегда ест шесть или семь раз в день, а потом снова начинает есть перед сном. Я думаю, это просто чудесно». Вашей тёте, похоже, стало интересно, и она сказала, что это напоминает ей удава. Анджела спросила, не имела ли она в виду питона? А потом они заспорили, кто из них это сделал. Тем временем твой дядя
возился со своим проклятым пистолетом, пока жизнь людей в округе не стала
небезопасной. А на столе лежал пирог, и я не мог
прикоснись к нему. Ты начинаешь понимать, почему я сказал, что прошел через ад ”.

“Вполне. Не может быть, чтобы это было совсем не приятно”.

“Вскоре твоя тетя и Анджела закончили свой спор, решив, что
Анджела была права, и я напомнила им о питоне. И
вскоре после этого мы все отправились обратно в постель, Анджела предупредила меня
материнским голосом, чтобы я не поднималась по лестнице слишком быстро. Она сказала, что после семи или восьми полноценных приёмов пищи мужчине моего телосложения следует быть очень осторожным,
потому что есть риск апоплексического удара. Она сказала, что то же самое относится и к
собаки. Когда они сильно растолстели и отъелись, нужно было следить, чтобы они не торопились подниматься наверх, потому что от этого они пыхтели и тяжело дышали, а это вредно для их сердца. Она спросила твою тётю, помнит ли та покойного спаниеля Эмброуза; и твоя тётя сказала: «Бедный старина Эмброуз, его невозможно было оттащить от мусорного ведра»; а Анджела сказала: «Именно, так что, пожалуйста, будьте осторожны, мистер Глоссоп». И ты говоришь мне, что она всё ещё меня любит!»

Я изо всех сил старался подбодрить её.

 «Девичьи подшучивания, да?»

 «К чёрту девичьи подшучивания. Она меня раздражает. Когда-то я был её идеалом, а теперь...»
меньше, чем пыль под колесами ее колесницы. Она стала без ума
с этим парнем, кто бы он ни был, в Каннах, и теперь она не может стоять
виде меня”.

Я поднял брови.

“Мой дорогой Таппи, ты не против обычного здравого смысла в этом
Анжела-чап-на-Канны дело. Если ты позволишь мне так выразиться, у тебя
"Идея фикс”.

“Что?”

«_Идеофикс_. Ну, вы знаете. Это то, что бывает с людьми. Как у дяди Тома навязчивая идея, что все, кто хоть немного связан с полицией,
прячутся в саду и ждут возможности проникнуть в дом.
»Вы продолжаете говорить об этом парне в Каннах, а такого никогда не было
в Каннах никогда не было парня, и я скажу вам, почему я так уверен в этом. В течение
тех двух месяцев на Ривьере так получилось, что мы с Анджелой были
практически неразлучны. Если бы кто-то вынюхивал за ней, я
заметил бы это в ту же секунду.

Он вздрогнул. Я видел, что это произвело на него впечатление.

— О, она всё время была с тобой в Каннах, не так ли?

 — Не думаю, что она сказала хоть слово кому-то ещё, кроме, конечно,
пустых разговоров  за переполненным обеденным столом или случайных замечаний в толпе
в казино.

— Понятно. Вы хотите сказать, что всё, что касалось совместного купания и прогулок при лунном свете, она делала только в вашей компании?

 — Верно. В отеле это было поводом для шуток.

 — Вам, должно быть, это нравилось.
— О, да. Я всегда был предан Анжеле.

 — Да?

 — Когда мы были детьми, она называла себя моей маленькой возлюбленной.

— Правда?

 — Безусловно.

 — Понятно.

 Он погрузился в раздумья, а я, довольный тем, что успокоил его, продолжил пить чай. Вскоре из зала внизу донёсся стук гонга, и он встрепенулся, как боевой конь при звуке горна.

— Завтрак! — сказал он и пустился наутёк, оставив меня в раздумьях. И чем больше я размышлял, тем больше мне казалось, что всё идёт как по маслу. Таппи, как я мог видеть, несмотря на ту болезненную сцену в кладовой, по-прежнему любил Анджелу со всем прежним пылом.

 Это означало, что я мог положиться на тот план, о котором говорил, чтобы принести домой бекон. И поскольку я нашёл способ уладить проблему с Гасси-Бассеттом, казалось, больше не о чем беспокоиться.

 Я с воодушевлением обратился к Дживсу, когда он вошёл в комнату
уберите поднос с чаем.




-13-


 — Дживс, — сказал я.

 — Сэр?

 — Я только что разговаривал с юным Таппи, Дживс. Вы не заметили, что сегодня утром он был не в духе?

 — Да, сэр. Мне показалось, что лицо мистера Глоссопа было омрачено бледной тенью мысли.

— Совершенно верно. Вчера вечером он встретил мою кузину Анжелу в кладовой, и между ними состоялся довольно болезненный разговор.


— Мне жаль, сэр.

— Ему было не в пример жальче. Она застала его наедине с пирогом со стейком и почками и, кажется, была немного резка в высказываниях о толстяках, которые живут только ради еды.


— Это очень тревожно, сэр.

— Очень. На самом деле многие сказали бы, что между ними всё настолько
изменилось, что ничто уже не сможет преодолеть эту пропасть. Девушка,
которая может отпускать шуточки о людях-питонах, которые едят по девять-
десять раз в день и которым следует быть осторожными и не торопиться
подниматься наверх из-за опасности апоплексического удара, — это,
по мнению многих, девушка, в сердце которой умерла любовь. Разве
люди не сказали бы так, Дживс?

 — Несомненно, сэр.

— Они ошибаются.

 — Вы так думаете, сэр?

 — Я в этом убеждён.  Я знаю этих женщин.  Нельзя верить тому, что они говорят.

— Вы считаете, что к замечаниям мисс Анджелы не стоит относиться слишком
_au pied de la lettre_, сэр?

— А?

— По-английски мы бы сказали «буквально».

— Буквально. Именно это я и имею в виду. Вы же знаете, какие они, девушки. Ссора
происходит, и они начинают выяснять отношения. Но в глубине души
любовь всё ещё жива. Я прав?

“ Совершенно верно, сэр. Поэт Скотт...

“ Слушаюсь, Дживс.

“ Очень хорошо, сэр.

“И для того, чтобы эта старая любовь снова всплыла на поверхность,
все, что требуется, - это надлежащее лечение ”.

“Под ‘надлежащим лечением’, сэр, вы имеете в виду...”

“ Ловкое обращение, Дживс. Частичка старой доброй змеиной работы. Я понимаю, что
нужно сделать, чтобы вернуть мою кузину Анджелу к нормальной жизни. Я расскажу вам,
можно?

“ Если вы будете так любезны, сэр.

Я закурил сигарету и пристально посмотрел на него сквозь дым. Он ждал
с уважением для меня, чтобы развязать слова мудрости. Надо сказать, для
Дживс, пока он, как обычно, не начинает совать свой нос в чужие дела, придираться и мешать, он — очень хороший слушатель. Я не знаю, действительно ли он в восторге, но выглядит он так, будто в восторге, и это здорово.

“Предположим, вы прогуливаетесь по бескрайним джунглям, Дживс, и
случайно встречаете тигренка”.

“Вероятность маловероятна, сэр”.

“Неважно. Давайте предположим это.

“Очень хорошо, сэр”.

“Давайте теперь предположим, что вы облили тигренка водой, и давайте предположим, что
когда до его матери дошел слух, что на него надевают. Какого
вы ожидали бы отношения от этой матери? В каком расположении духа, по-вашему, эта тигрица могла бы подойти к вам?

 «Я бы ожидал некоторой демонстрации раздражения, сэр».

 «И правильно.  Из-за так называемого материнского инстинкта, что же?»

— Да, сэр.

 — Очень хорошо, Дживс.  Теперь предположим, что между этим тигренком и этой тигрицей недавно возникла небольшая размолвка.  Скажем, несколько дней они не разговаривали друг с другом.  Как вы думаете, повлияет ли это на то, с какой готовностью последняя бросится на помощь первому?

 — Нет, сэр.

 — Именно. Итак, вкратце, вот мой план, Дживс. Я собираюсь увести свою кузину Анджелу в укромное место и как следует прожарить Таппи.

 — Прожарить, сэр?

 — Отдубасить. Швырнуть. Отчитать. Оскорбить. Обвинить. Я буду очень краток.
Таппи, по моему мнению, во всех отношениях он больше похож на бородавчатую свинью, чем на бывшего ученика прекрасной старой английской частной школы. Что
из этого выйдет? Услышав, что на него нападают, моя кузина Анджела
почувствует себя не в своей тарелке. В ней проснётся материнская
тигрица. Какими бы ни были их разногласия, она будет помнить только
то, что он — мужчина, которого она любит, и встанет на его защиту. А от этого до того, чтобы
упасть в его объятия и похоронить прошлое, останется всего один шаг. Как
вы на это реагируете?

«Идея гениальная, сэр».

“ Мы, Вустеры, изобретательны, Дживс, чрезвычайно изобретательны.

“ Да, сэр.

“ На самом деле, я говорю, не зная формы.
книга. Я проверил эту теорию.

“В самом деле, сэр?”

“Да, лично. И это работает. Я стоял на Эдемской скале в
В прошлом месяце я был в Антибе и лениво наблюдал за тем, как купальщики резвятся в воде.
Одна знакомая девушка слегка указала на ныряльщика и спросила меня, не считаю ли я, что у него самая нелепая пара ног из всех, что когда-либо были у человека.
 Я ответил, что действительно считаю так, и
В течение примерно двух минут он был необычайно остроумным и саркастичным в своих высказываниях об этой птице. В конце этого периода я
внезапно почувствовал себя так, словно попал в эпицентр циклона.

«Начав с _критики_ моих конечностей, которые, по её справедливому
мнению, не представляли собой ничего особенного, эта девушка
продолжила разбирать на части мои манеры, нравственность, интеллект, общее физическое состояние и манеру есть спаржу с такой язвительностью, что к тому времени, как она закончила, лучшее, что можно было сказать о Бертраме, было то, что, насколько известно, он никогда
на самом деле совершила убийство или подожгла приют для сирот.
Последующее расследование показало, что она была помолвлена с парнем с ногами
и накануне вечером у них произошла небольшая ссора из-за того,
должна ли она была сделать оригинальный ход двумя пиками, имея
семерку, но без туза. В тот вечер я видел, как они ужинали
вместе, и по всему было видно, что они помирились и в их глазах
снова зажегся огонек любви. Вот тебе и Дживс.

— Да, сэр.

 — Я ожидаю от своей кузины Анджелы точно таких же результатов, когда начну
поджариваю Таппи. К обеду, я полагаю, помолвка будет расторгнута, а на её безымянном пальце снова заблестит бриллиантово-платиновое кольцо. Или на четвёртом?


— Едва ли к обеду, сэр. Горничная мисс Анджелы сообщила мне, что
 мисс Анджела рано утром уехала на своей машине, намереваясь провести день с друзьями неподалёку.

— Ну, тогда в течение получаса после того, как она вернётся. Это всего лишь соломинки, Дживс. Не дай нам их сломать.
— Нет, сэр.

— Дело в том, что, если говорить о Таппи и Анджеле, мы можем
скажите с уверенностью, что скоро все будет по-быстрому
еще раз. И какая приятная мысль, Дживс.

“ Совершенно верно, сэр.

“Если есть одна вещь, которая дает мне типун, она два любящих сердца
будучи отчужденным”.

“Я могу оценить тот факт, сэр”.

Я положил окурок "гаспера" в пепельницу и зажег другую, чтобы
показать, что на этом глава I. завершена.

“ Тогда ладно. Вот и весь западный фронт. Теперь перейдем к
восточному.

“ Сэр?

“ Я говорю притчами, Дживс. Я имею в виду, что теперь мы подходим к делу
Гасси и мисс Бассетт.

“ Да, сэр.

“ Здесь, Дживс, требуются более прямые методы. При рассмотрении дела
Огастеса Финк-Ноттла мы должны всегда помнить о том факте, что мы
имеем дело с дерьмом.

“Чувствительное растение, возможно, было бы более мягким выражением, сэр”.

“Нет, Дживс, какашка. А с какашками нужно применять сильную,
напористую, прямолинейную политику. Психология вас никуда не приведет.
Вы, если позволите напомнить вам об этом, не задевая ваших чувств, допустили ошибку, связавшись с психологией в связи с этим Финк-Ноттлом, и в результате потерпели неудачу. Вы попытались надавить
Вы подтолкнули его к этому, нарядив в костюм Мефистофеля и отправив на костюмированный бал. Вы считали, что алые чулки придадут ему смелости. Бесполезно.

 — На самом деле это так и не было проверено, сэр.

 — Нет. Потому что он не попал на бал. И это усиливает мои аргументы. Человек, который может отправиться на костюмированный бал на такси и не добраться до места, явно не от мира сего. Не думаю, что я когда-либо знал кого-то настолько глупого, что он не смог бы добраться даже до костюмированного бала. А ты, Дживс?

 — Нет, сэр.

“Но не забывайте, что в этом, потому что это точка, желаю, прежде всего,
чтобы сделать: даже если Гасси попал на бал, даже если эти алые
колготки в сочетании с роговой оправой, не
учитывая девушке подходит какой-то; даже если бы она выросла с
шок и ему удалось потанцевать и вообще пообщаться с ней, даже
тогда ваши усилия будут безрезультатны, потому что, Мефистофель
костюм или нет костюм Мефистофеля, август финкнотл никогда не будет
удалось набраться смелости, чтобы попросить ее стать его. Все
это привело бы к тому, что она получила бы эту
лекцию о тритонах несколькими днями раньше. И почему, Дживс? Сказать тебе
почему?

“Да, сэр”.

“Потому что он предпринял бы безнадежную попытку сделать это на апельсиновом соке".
”Сэр?"

“Гасси пристрастился к апельсиновому соку.

Он больше ничего не пьет“. "Нет, сэр". "Гасси пристрастился к апельсиновому соку”.

“Я не знал об этом, сэр”.

“Я узнал это из его собственных уст. То ли из-за какой-то наследственной заразы,
то ли потому, что он пообещал матери не делать этого, то ли просто потому, что ему
не нравится вкус напитка, Гасси Финк-Ноттл никогда в
за всю свою карьеру он опрокинул в горло даже самый простой джин с
тоником. И он ожидает - эта какашка ожидает, Дживс - этот
шатающийся, съежившийся, застенчивый кролик в человеческом обличье ожидает, что при
этих условиях сделает предложение девушке, которую любит. Даже не знаешь,
то ли улыбаться, то ли плакать, что?

“ Вы считаете полное воздержание препятствием для джентльмена, желающего
сделать предложение руки и сердца, сэр?

Вопрос поразил меня.

— Ну, чёрт возьми, — сказал я, поражённый, — ты же должен знать, что это так. Примени свой интеллект, Дживс. Подумай, что значит сделать предложение. Это значит, что
порядочный, уважающий себя парень должен слушать, как он говорит вещи, которые, если бы их произносили на большом экране, заставили бы его броситься в кассу и потребовать вернуть деньги. Пусть он попытается сделать это за бокалом апельсинового сока, и что из этого выйдет? Стыд запечатывает его губы, а если этого не происходит, то он теряет боевой дух и начинает нести чушь. Гасси, например, как мы уже видели, несёт чушь в стиле синкопированных тритонов.

“ Пальчатыми тритонами, сэр.

“ Пальчатыми или синкопированными, неважно, что именно. Суть в том, что
он лепечет и собирается лепетать снова, если еще раз попытается
IT. Если только - и здесь я хочу, чтобы вы внимательно следили за мной,
Дживс - если только не будут немедленно предприняты шаги по надлежащим каналам.
Только активные меры, примененные своевременно, могут придать этому бедному,
малодушному дерьму должный настрой. И вот почему, Дживс, я
завтра намерен обеспечить себе бутылку джина и перемешать его с оранжевым
сок с ее либерально”.

“Сэр?”

Я щелкнул языком.

— Дживс, — укоризненно сказал я, — у меня уже был повод высказаться по поводу того, как ты говоришь «Ну, сэр» и «В самом деле, сэр»
Я пользуюсь этой возможностью, чтобы сообщить тебе, что я не менее решительно возражаю против твоего
«Сэр?» — просто и ясно. Это слово, кажется, подразумевает, что, по вашему мнению,
я сделал заявление или предложил план настолько странный, что у вас голова идёт кругом. В данном случае совершенно не о чем говорить «Сэр?». План, который я предложил, вполне разумен и абсолютно логичен и не должен вызывать недоумения. Или вы так не считаете?

— Ну, сэр...

— Дживс!

“ Прошу прощения, сэр. Это выражение вырвалось у меня случайно. Что
Я намеревался сказать, поскольку вы настаиваете на мне, так это то, что действия, которые вы
предлагаете, действительно кажутся мне несколько неразумными.

“ Неблагоразумно? Я вас не понимаю, Дживс.

- По-моему, это сопряжено с определенной долей риска, сэр.
Не всегда просто оценить действие алкоголя на
субъекта, непривычного к такому стимулятору. Я знаю, что это приводило к
печальным результатам в случае с попугаями ”.

“ Попугаи?

— Я вспоминал случай из своей прежней жизни, сэр, до того, как поступил к вам на службу. Я служил у покойного лорда  Бранкастера, джентльмена, у которого был попугай, которому он был очень предан. Однажды птица впала в летаргию, и его
Ваша светлость, с добрым намерением вернуть птице её обычное оживление, предложила ей кусочек жмыха, вымоченный в портвейне 1884 года.
 Птица с благодарностью приняла угощение и съела его с явным удовольствием.
Однако почти сразу после этого её поведение стало заметно более возбуждённым. Укусив его светлость за большой палец и пропев часть морской песни, он упал на дно клетки и оставался там довольно долго, подняв лапки и не в силах пошевелиться. Я упоминаю об этом, сэр, лишь для того, чтобы...

Я указал пальцем на изъян. Я заметил это с самого начала.

“Но Гасси не попугай”.

“Нет, сэр, но...”

“На мой взгляд, настало время прояснить вопрос о том, кем на самом деле является young
Гасси. Кажется, он думает, что
он самец тритона, а вы, похоже, предполагаете, что он попугай.
Правда в том, что он просто обыкновенное дерьмо
и нуждается в высокомерии так сильно, как никогда не нуждался человек. Так что больше никаких дискуссий,
Дживс. Я принял решение. Есть только один способ справиться с этим делом.
трудный случай, и я описал именно его.

“Очень хорошо, сэр”.

“ Отлично, Дживс. Тогда на этом все. Теперь кое-что еще:
Вы заметили, что я сказал, что собираюсь завершить этот проект
завтра, и, без сомнения, вы удивились, почему я сказал "завтра". Почему я это сделал,
Дживс?

“ Потому что вы считаете, что если бы это было сделано, когда это было сделано, то было бы хорошо.
это было сделано быстро, сэр?

“ Отчасти, Дживс, но не полностью. Главная причина, по которой я назначил именно эту дату, заключается в том, что завтра, как вы, несомненно, забыли, в Маркет-Снодсбери  проводится вручение наград, и, как вы знаете, Гасси будет звездой среди мальчиков
и хозяин празднеств. Так что, как видите, подмешав этот сок, мы не только придадим ему смелости сделать предложение мисс Бассетт, но и а также приведёте его в такую форму, что он очарует публику на ярмарке в Снодсбери».

«На самом деле вы убьёте двух зайцев одним выстрелом, сэр».

«Именно. Очень изящно сказано. А теперь о второстепенном вопросе.
Поразмыслив, я решил, что лучше всего будет, если сок приготовите вы, а не я».

«Сэр?»

«Дживс!»

— Прошу прощения, сэр.

 — И я скажу вам, почему это будет лучшим планом.  Потому что у вас есть возможность получить доступ к этому веществу.  Я заметил, что Гасси ежедневно подают его в отдельном кувшине.  Этот кувшин, предположительно, будет
врать про кухню или завтра где-то до обеда. Это
быть простой для вас, чтобы проскользнуть несколько пальцев джина в нем”.

“Не сомневаюсь, сэр, но----”

“ Не говори ‘но’, Дживс.

“Боюсь, сэр...”

‘Боюсь, сэр” - это так же плохо.

— Я пытаюсь сказать, сэр, что мне очень жаль, но, боюсь, я вынужден заявить о своём категорическом несогласии.


 — Что сделать?

 — Это юридическое выражение, сэр, означающее отказ от дальнейших действий.
 Другими словами, как бы мне ни хотелось выполнить ваши указания, сэр, в данном случае я вынужден
почтительно отказываюсь от сотрудничества.

“ Вы имеете в виду, что вы этого не сделаете?

“ Совершенно верно, сэр.

Я был ошеломлен. Я начал понимать, как вообще должна чувствовать, когда он
заказала полку для зарядки и было сказано, что это не в
настроение.

“Дживс, - сказал я, “ я не ожидал от вас этого”.

“Нет, сэр?”

“Нет, в самом деле. Разумеется, я понимаю, что подмешивать что-то в апельсиновый сок Гасси
не входит в число ваших обычных обязанностей, за которые вы получаете ежемесячное
вознаграждение, и если вы намерены строго следовать букве контракта,
то, полагаю, с этим ничего нельзя поделать. Но вы позволите мне
должен заметить, что это едва ли соответствует феодальному духу.

 — Прошу прощения, сэр.

 — Всё в порядке, Дживс, всё в порядке.  Я не сержусь, просто немного задет.

 — Очень хорошо, сэр.

 — Ну что ж, Дживс.




 — 14 —


Расследование показало, что друзья, к которым Анджела отправилась на весь день, были владельцами особняка под названием Стретчили-Бадд.
Они тусовались в заведении под названием Кингхэм-Мэнор, примерно в восьми милях от Першора.  Я не был знаком с этими людьми, но, должно быть, они произвели на неё сильное впечатление, раз она оторвалась от работы
из них только на время, чтобы вернуться и переодеться к обеду. Это было,
соответственно, не до кофе употреблять, что я смог получить
вопросах переезда. Я нашел ее в гостиной и сразу же приступил к делу
приводить вещи в порядок.

Он был с очень разных чувств, от тех, которые были анимированные
грудь при приближении к Бассетт двадцать четыре часа, прежде чем в тот же
образом, в этой же гостиной, я направился в котором она сидела. Как я и сказал Таппи, я всегда был предан Анджеле, и нет ничего
лучше, чем прогулки с ней.

И по её взгляду я понял, как сильно она нуждалась в моей помощи и утешении.


Честно говоря, я был шокирован видом несчастной юной особы.
В Каннах она была счастливой, улыбчивой англичанкой из лучших.
Теперь её лицо было бледным и осунувшимся, как у центрального нападающего хоккейной команды в женской школе, которого не только ударили клюшкой по голени, но и наказали за «палки». На любом
обычном собрании её поведение сразу же привлекло бы внимание, но в Бринкли-Корте царила такая мрачная атмосфера, что
прошла незамеченной. Действительно, я бы не удивился, если бы дяде Тому, скорчившемуся в
своем углу в ожидании конца, не показалось, что она выглядит неприлично
веселой.

Я перешел к повестке дня в своей обычной жизнерадостной манере.

“Привет, Анджела, старушка”.

“Привет, Берти, дорогой”.

“Рад, что ты наконец вернулся. Я скучал по тебе.

“ Правда, дорогая?

— Да, действительно. Не хочешь прогуляться?

— С удовольствием.

— Отлично. Мне нужно многое тебе сказать, но не при всех.

Думаю, в этот момент у бедного старого Таппи внезапно свело судорогой ногу. Он сидел неподвижно, уставившись в потолок, и
тут он резко подпрыгнул, как пойманный на крючок лосось, и опрокинул маленький столик, на котором стояли ваза, миска с попурри, две фарфоровые собачки и экземпляр «Омара Хайяма» в мягкой кожаной обложке.

Тетя Далия издала испуганный охотничий клич. Дядя Том, который, вероятно, решил по шуму, что цивилизация наконец рушится,
поспособствовал этому, разбив кофейную чашку.

Таппи извинился. Тётя Далия со стоном, словно умирающая, сказала, что это не имеет значения.
А Анджела, смерив её надменным взглядом, как принцесса старого режима, столкнувшаяся с чем-то выдающимся, сказала:
о гошери со стороны какого-то особенно мерзкого представителя преступного мира
сопровождал меня через порог. И вскоре я
усадил ее и себя на одну из деревенских скамеек в саду и
был готов приступить к вечерним делам.

Однако я счел за лучшее, прежде чем сделать это, облегчить ситуацию
небольшой неформальной болтовней. Вы же не хотите торопиться с деликатной работой
вроде той, что была у меня в руках. И какое-то время мы говорили на нейтральные темы. Она сказала, что её так долго не было в «Стретчили-Баддс»
Дело в том, что Хильда Стреткли-Бадд заставила её остановиться и помочь с подготовкой к завтрашнему балу для слуг. Отказаться она не могла, так как на балу должны были присутствовать все слуги Бринкли-Корта. Я сказал, что весёлый вечер может стать именно тем, что нужно, чтобы поднять Анатолю настроение и отвлечь его от грустных мыслей. На что она ответила, что Анатоль не пойдёт. Когда я стал её уговаривать, она сказала:
Тётя Далия, — сказала она, — он лишь печально покачал головой и продолжил говорить о возвращении в Прованс, где его ценят.

После мрачного молчания, вызванного этим заявлением, Анджела сказала, что трава мокрая и она, пожалуй, войдёт.

 Это, конечно, было совершенно не в моём духе.

 «Нет, не делай этого. Я не имел возможности поговорить с тобой с тех пор, как ты приехала».

 «Я испорчу свои туфли».

 «Положи ноги мне на колени».

 «Хорошо». А ты можешь пощекотать мне лодыжки».

 «Ну да».

 На этом разговор был исчерпан, и несколько минут мы продолжали бессвязно болтать. Затем разговор сошёл на нет. Я сделал несколько замечаний по поводу сценических эффектов.
показывая сумеречную тишину, проглядывающие звезды и мягкое мерцание
вод озера, и она сказала "да". Что-то зашуршало в кустах
перед нами, и я выдвинул теорию, что, возможно, это была ласка.
ласка, и она сказала, что это могло быть. Но было ясно, что девушка была рассеянна.
и я счел за лучшее больше не терять времени.

“Ну, старина, “ сказал я, - я все слышал о твоей маленькой заварушке. Значит, свадебные колокола не зазвенят, да?


 — Нет.

 — Значит, всё кончено, да?

 — Да.

 — Что ж, если хочешь знать моё мнение, я думаю, что ты немного перегнул палку.
Анжела, старушка. Я думаю, что ты очень хорошо. Это
для меня загадка, как вы выдержали этот Глоссоп так долго. Возьмите у него все в
все, он занимает очень низко среди вин и спиртных напитков. Утомительно, я
следует описать его. Страшный, вонючий, и массой побочных загрузки.
Мне было бы жаль девушку, которая была на всю жизнь связана с таким дельцом, как Таппи
Глоссоп.”

И я издал жёсткий смешок — один из тех, что звучат насмешливо.

«Я всегда думала, что вы такие друзья», — сказала Анджела.

Я издал ещё один жёсткий смешок, на этот раз с чуть большим надрывом, чем в первый раз:

“ Друзья? Ни в коем случае. Конечно, каждый был вежлив, когда встречался с этим парнем.
но было бы абсурдно говорить, что он был его другом. Клуб
знакомый, и притом всего один. А потом ты учился с
этим человеком в школе.

“ В Итоне?

“ Боже мой, нет. У нас в Итоне не было бы такого парня. В
детской школе до того, как я туда поступил. Он был грязным маленьким негодником,
помню. Весь в чернилах и грязи, мылся только по четвергам.
Короче говоря, заметный аутсайдер, которого все сторонились.

 Я сделал паузу. Я был более чем возмущён. Помимо мучений
Мне приходится говорить в таком тоне с человеком, который, если не считать того, что он делал мне подножки и заставлял нырять в бассейн в вечернем платье, всегда был моим дорогим и уважаемым другом. Дело не двигалось с мёртвой точки. Она смотрела в кусты и молчала, как будто спокойно воспринимала мои оскорбления и намёки.

 Я предпринял ещё одну попытку:

«Неотесанный» — это ещё мягко сказано. Сомневаюсь, что когда-либо видел более неотесанного парня, чем этот Глоссоп. Спросите любого, кто знал его в те времена, и он опишет
одним словом, он, и слово, которое они будут использовать, - "неотесанный’. И он просто
такой же и сегодня. Это старая история. Мальчик - отец мужчины ”.

Она, казалось, не слышала.

“ Мальчик, ” повторил я, не желая, чтобы она пропустила это, - отец
мужчины.

- О чем ты говоришь? - спросил я.

“ Я говорю об этом Глоссопе.

— Мне показалось, ты что-то сказал о чьем-то отце.

 — Я сказал, что мальчик — отец мужчины.

 — Какого мальчика?

 — Мальчика Глоссопа.

 — У него нет отца.

 — Я этого не говорил.  Я сказал, что он отец мальчика — или, скорее, мужчины.

 — Какого мужчины?

Я понял, что разговор зашёл в тупик и, если не принять меры, мы запутаемся.

 «Я пытаюсь сказать, — сказал я, — что мальчик Глоссоп — отец мужчины Глоссопа. Другими словами, каждая отвратительная черта и
порок, из-за которых мальчик Глоссоп вызывал неодобрение у своих товарищей,
присутствуют и в мужчине Глоссопе, из-за чего он — я говорю о мужчине Глоссопе —
вызывает шиканье и осуждение в таких местах, как «Трутни», где от заключённых
требуют соблюдения определённых норм приличия. Спросите любого в «Трутнях», и
он скажет вам, что это был чёрный день
за наш старый добрый клуб, когда этот парень, Глоссоп, каким-то образом пролез в список членов.
Здесь вы найдете человека, которому не нравится его лицо;
здесь есть тот, кто мог бы смириться с его лицом, если бы не его привычки. Но все единодушны во мнении, что этот парень — выскочка и нахал, и что, как только он проявил желание вступить в клуб, его следовало бы решительно отвергнуть и от всей души занести в черный список.

Здесь мне снова пришлось сделать паузу, отчасти для того, чтобы перевести дух,
а отчасти для того, чтобы справиться с почти физической болью, которую я испытывал, произнося эти слова
ужасные вещи о бедном старике Таппи.

 «Есть такие парни, — продолжил я, заставляя себя снова взяться за эту тошнотворную задачу, — которые, несмотря на то, что выглядят так, будто спали в одежде, вполне неплохо справляются, потому что они дружелюбны и обходительны.
 Есть и другие, которые, несмотря на то, что вызывают негативные комментарии из-за своей полноты и неотесанности, оказываются в выигрыше благодаря своему остроумию и искромётному юмору. Но этот Глоссоп, к сожалению, не относится ни к одной из этих категорий.
Помимо того, что он похож на одно из тех существ, которые появляются из дупла дерева, все признают, что
Он был тупым болваном первой величины. Ни души. Ни слова. Короче говоря, любая девушка, которая имела неосторожность обручиться с ним, а потом в последний момент смогла разорвать помолвку, по праву может считать, что ей чертовски повезло.

 Я снова сделал паузу и покосился на Анджелу, чтобы посмотреть, как она восприняла эту тираду. Всё то время, пока я говорил, она молча сидела, глядя в кусты, но мне казалось невероятным, что она не набросится на меня, как тигрица, как и было задумано.  Я не понимал, почему она до сих пор этого не сделала.  Мне казалось
Мне показалось, что десятая часть того, что я сказал, если бы я сказал это тигрице о тигре, который ей нравился, заставила бы её — тигрицу, я имею в виду, — удариться головой о потолок.

А в следующее мгновение ты могла бы сбить меня с ног зубочисткой.

«Да, — сказала она, задумчиво кивая, — ты совершенно прав».

«А?»

«Я как раз об этом и думала».

“Что?”

“Тупой кирпич’. Это просто описывает его. Один из шести самых глупых ослов в
Англии, я думаю, он должен быть.

Я промолчал. Я пытался привести в порядок способности, которые были
срочно нуждались в небольшой первой помощи.

Я хочу сказать, что всё это стало для меня полной неожиданностью.
При разработке тщательно продуманного плана, который я только что привёл в действие, я не учёл один непредвиденный фактор: что она может согласиться с моими доводами.
Я был готов к буре эмоций. Я ожидал слёз, девичьих упрёков и всего остального в том же духе.

Но я не ожидал, что мои замечания вызовут такое искреннее согласие, и это заставило меня задуматься.

Она продолжила развивать свою мысль, говоря звонким, восторженным тоном, как будто ей нравилась эта тема. Дживс мог бы сказать вам, какое слово я ищу. Думаю, это слово «экстатический», если только это не та сыпь, которая появляется на лице и от которой приходится использовать мазь. Но если это правильное слово, то именно так она и говорила, когда поднимала тему бедняги Таппи. Если бы вы могли ориентироваться только на звук её голоса, она могла бы оказаться придворной поэтессой, воспевающей восточного монарха, или Гасси Финк-Ноттлом, описывающим свой последний заказ на тритонов.

“ Так приятно, Берти, поговорить с кем-то, кто действительно придерживается здравого смысла.
мнение об этом человеке, Глоссопе. Мама говорит, что он хороший парень, но это
просто абсурд. Любой может увидеть, что он абсолютно невозможен. Он
тщеславный и самоуверенный, постоянно спорит, даже когда прекрасно знает
что говорит сквозь зубы, и к тому же он курит
слишком много ест и слишком много пьет, и мне не нравится цвет его волос
. Не то чтобы через год или два у него появились волосы, потому что он и так довольно лысый.
И не успеет он оглянуться, как...
Он будет лысым, как яйцо, а он последний, кто может позволить себе облысеть. И я думаю, что это просто отвратительно, то, как он постоянно объедается. Знаешь, я застал его сегодня в час ночи в кладовой, когда он уплетал пирог со стейком и почками. От него почти ничего не осталось. А помнишь, какой у него был огромный ужин? Я называю это отвратительным. Но я не могу торчать здесь всю ночь,
разговаривая о мужчинах, на которых не стоит тратить и слова, у которых даже не хватает ума отличить акулу от камбалы. Я иду внутрь.

И, накинув на свои стройные плечи шаль, которую она надела, чтобы защититься от вечерней росы, она упорхнула, оставив меня одного в тихой ночи.

Ну, вообще-то, не совсем одного, потому что через несколько мгновений в кустах передо мной что-то зашевелилось, и Таппи появился.




-15-


Я посмотрел на него. К тому времени уже начало темнеть
и видимость, соответственно, была не такой хорошей, но света
всё ещё было достаточно, чтобы я мог хорошо его разглядеть. И вот что я увидел
убедил меня, что мне будет гораздо спокойнее, если между нами будет стоять прочная деревенская скамья. Я поднялся, подражая манере взлетающего фазана, и устроился на другой стороне упомянутого предмета.

 Моя проворная ловкость не осталась незамеченной. Он, казалось, был несколько озадачен. Он остановился и на мгновение задержал дыхание. Он молча смотрел на меня, и его взгляд скользил от верхней части лба к кончику носа.

 «Итак!» — сказал он наконец, и я был крайне удивлён.
Ребята, вы когда-нибудь действительно говорили «Ну!» Я всегда думал, что это просто фраза из книг. Например, «Квота!» То есть «Квота!» или «Одс бодикинс!» или даже «Эх, ба гум!»

 И всё же он это сказал. Причудливо или нет, странно или нет, но он сказал «Ну!», и мне предстояло справиться с ситуацией.

Нужно быть ещё более скучным человеком, чем Бертрам Вустер, чтобы не заметить, что наш дорогой старина немного распалён. Я не могу сказать, действительно ли его глаза
пылали, но мне показалось, что они светятся. В остальном его кулаки
Его кулаки были сжаты, уши подрагивали, а мышцы челюсти ритмично двигались, как будто он что-то жевал.

 В его волосах застряли веточки, а на голове сидел жук, который мог бы заинтересовать Гасси Финк-Ноттла. Однако я не обратил на это особого внимания. Есть время изучать жуков, а есть время не изучать жуков.

 — Итак! — снова сказал он.

Те, кто хорошо знает Бертрама Вустера, скажут вам, что он всегда проявляет наибольшую проницательность и хладнокровие в опасные моменты. Кто
Не он ли, когда рука закона схватила его в ночь лодочных гонок не так
давно и доставила в полицейский участок на Вайн-стрит, в мгновение ока
превратился в Юстаса Х. Плимсолла из «Лабурнумов», Аллейн-роуд,
Западный Далвич, тем самым спасши великое старое имя Вустеров от
позора и избежав широкой огласки в неподходящем ключе? Не он ли был...

Но мне незачем вдаваться в подробности. Моя репутация говорит сама за себя. Трижды
меня ловили с поличным, но ни разу не осудили по верному обвинению. Спросите об этом кого угодно из «Трутней».

Так что сейчас, в ситуации, которая с каждым мгновением становилась все более запутанной, я
не растерялся. Я сохранил прежнее хладнокровие. Добродушно улыбаясь
и с любовью, и надеясь, что было не слишком темно, чтобы это можно было заметить
, я заговорил с веселой сердечностью:

“Привет, Таппи. Ты здесь?

Он сказал, что да, он был здесь.

“Давно здесь?”

“У меня есть”.

“Отлично. Я хотел тебя увидеть”.

“Ну, вот и я. Выйди из-за той скамейки”.

“Нет, спасибо, старина. Мне нравится на него опираться. Кажется, это дает отдых позвоночнику ”.

“Примерно через две секунды, “ сказал Таппи, - я собираюсь взбить тебе позвоночник
через твою макушку.

Я поднял брови. Не очень хорошо, конечно, в таком свете, но это
казалось, помогло общей композиции.

“Это говорит Хильдебранд Глоссоп?” Спросил я.

Он ответил, что да, добавив, что если я хочу убедиться, то могу
подвинуться на несколько футов в его направлении. Он также назвал меня оскорбительным
именем.

Я снова подняла брови.

«Ну же, Таппи, не дай нашему разговору стать неприятным. Неприятным — это то слово, которое я хочу?»

«Не могу сказать», — ответил он, начиная обходить скамейку.

Я увидел, что все, что я мог бы сказать, надо сказать, быстро. Уже
он бочком около шести футов. И хотя, благодаря тому же уклонению, мне удалось
сохранить скамейку запасных между нами, кто мог предсказать, как долго продлится это
счастливое положение дел?

Поэтому я перешел к делу.

“Кажется, я знаю, что у тебя на уме, Таппи”, - сказал я. «Если ты прятался в тех кустах во время моего разговора с Анжелой, то, осмелюсь предположить, ты слышал, что я говорил о тебе».
«Так и есть».

«Понятно. Что ж, не будем вдаваться в этические аспекты. Подслушивание,
некоторые люди могут назвать это, и я могу представить критики кормовой рисунок в
дыхание до некоторой степени. Учитывая это, я не хочу ранить твои
чувства, Таппи, - но учитывая, что это не по-английски. Немного не по-английски,
Таппи, старина, ты должен признать.

“Я шотландец”.

“Правда?” Сказал я. “Я никогда раньше этого не знал. Рамми, ты же не
подозреваешь человека в том, что он шотландец, если только его не зовут Мак-что-то-там и он не говорит «О, эй» и тому подобное. Интересно, — продолжил я, чувствуя, что академическая дискуссия на какую-нибудь нейтральную тему могла бы снять напряжение, — можешь ли ты рассказать мне кое-что, что меня сильно озадачило. Что именно
Это то, что кладут в хаггис? Я часто задавался этим вопросом.

 Из того, что его единственным ответом на вопрос было перепрыгнуть через скамейку и схватить меня, я понял, что он думал не о хаггисе.


— Однако, — сказал я, в свою очередь перепрыгивая через скамейку, — это второстепенный вопрос. Если вернуться к нему, то ты был в тех кустах и слышал, что я говорил о тебе...

Он начал обходить скамью с северо-северо-восточной стороны. Я последовал его примеру и направился на юго-юго-запад.

«Ты, наверное, удивился тому, как я говорю».

«Ничуть».

— Что? Тебе ничего не показалось странным в моих словах?

 — Это было как раз то, что я и ожидал услышать от такого вероломного, подлого пса, как ты.

 — Мой дорогой друг, — возразил я, — это не в твоём духе. Ты что, туго соображаешь? Я думал, ты сразу поймёшь, что всё это было частью хорошо продуманного плана.

«Я быстро с тобой разберусь», — сказал Таппи, восстанавливая равновесие после того, как вцепился мне в шею. И это казалось настолько вероятным, что я не стал медлить и поспешил изложить ему все факты.

Быстро говоря и не останавливаясь, я рассказал о своих чувствах, когда получил телеграмму от тёти Далии, о том, как я сразу же помчался на место происшествия, о своих размышлениях в машине и о том, как в итоге сложился этот мой тщательно продуманный план. Я говорил чётко и ясно, и поэтому я с большим беспокойством услышал, как он процедил сквозь зубы, что не верит ни единому чёртовому слову.

— Но, Таппи, — сказал я, — почему бы и нет? Мне кажется, что всё это правда до последней капли. Что заставляет тебя сомневаться? Доверься мне, Таппи.

Он остановился и перевёл дух. Таппи, как бы яростно Анджела ни возражала, на самом деле не толстый.
В зимние месяцы он постоянно пинает футбольный мяч, весело
приговаривая, а летом у него из рук почти не выходит теннисная ракетка.

Но во время недавно завершившегося ужина, чувствуя, без сомнения, что
после той болезненной сцены в кладовой дальнейшее воздержание ни к чему не приведёт,
он позволил себе расслабиться и как бы наверстать упущенное; и, по-настоящему погрузившись в один из рассказов Анатоля,
за ужином мужчина его крепкого телосложения склонен немного терять бдительность.
 Пока я излагал свои планы по поводу его счастья, в наш хоровод вокруг тутового куста закралась некоторая живость.
Настолько, что в последние несколько минут мы могли бы сойти за
довольно крупную борзую и чуть более стройного электрического зайца,
которые выполняют свои трюки на круговой дорожке для развлечения
многоголового.

Похоже, это его немного выбило из колеи, и я был не против. Я и сам чувствовал напряжение и был рад передышке.

«Я совершенно не понимаю, почему ты в это не веришь, — сказал я. — Ты же знаешь,
мы дружим уже много лет. Ты должен знать, что, за исключением того момента,
когда ты заставил меня нырнуть носом в бассейн Дронсов,
инцидент, который я давно решил выбросить из головы и позволить
мертвому прошлому похоронить своих мертвецов, если ты понимаешь,
о чём я, — за исключением того единственного случая, как я уже сказал,
я всегда относился к тебе с величайшим уважением. Почему же тогда, если не по тем причинам, которые я назвал, я должен отправить тебя к Анджеле? Ответь мне. Будь очень осторожен.

 — Что значит «будь очень осторожен»?

Ну, по правде говоря, я и сам толком не знал. Это было то, что
судья сказал мне по случаю, когда я стоял в доке
как Юстас Плимсолл, из Лабернумс: и как он на меня впечатление
хорошее дело, в то время, я просто засунул его в теперь путем предоставления
разговор в тон.

“ Ладно. Тогда не думай об осторожности. Просто ответь мне на этот
вопрос. Почему, если я не был искренне предан вашим интересам, я должен был вас вычеркнуть, как вы и сказали?

 Его пронзила острая боль.  Жук, который во время
после недавних событий он держался за голову, надеясь на лучшее, но в конце концов сдался и ушёл в отставку. Он улетел и растворился в ночи.

 «А!» — сказал я. «Твой жук», — объяснил я. «Без сомнения, ты этого не замечал, но всё это время у тебя на голове сидел жук. Теперь ты его стряхнул».

 Он фыркнул.

“ Жуки!

“ Не жуки. Только один жук.

“ Мне нравится твоя корочка! ” воскликнул Таппи, вибрируя, как тритон Гасси.
в период ухаживания. “Говорил Жуков, когда все свое время вы
знаю, что ты коварная, крадется собака”.

Конечно, это был спорный вопрос: почему вероломных, подлых гончих следует считать недостойными говорить о жуках. И, осмелюсь сказать, хороший адвокат, проводящий перекрестный допрос, придал бы этому большое значение.

Но я не стал заострять на этом внимание.

 — Ты уже второй раз так меня называешь. И, — твердо сказал я, — я настаиваю на объяснении. Я уже говорил тебе, что действовал из самых лучших и добрых побуждений, когда подшучивал над тобой в разговоре с Анжелой. Мне было очень тяжело говорить об этом, и только воспоминания о нашей многолетней дружбе заставили меня это сделать. А теперь ты говоришь, что
не верьте мне и обзывайте меня так, за что я не уверен, что не смог бы этого сделать
привлеките вас к суду и присяжным и предъявите вам очень существенный ущерб
. Конечно, мне следовало бы проконсультироваться со своим адвокатом, но я был бы
очень удивлен, если бы в иске не было лжи. Будь благоразумен, Таппи.
Предложи другой мотив, который у меня мог быть. Только один.”

“ Я так и сделаю. Думаешь, я не знаю? Ты сам влюблён в Анджелу.


 — Что?

 — И ты ударил меня, чтобы настроить её против меня и наконец убрать меня с дороги.


 Я в жизни не слышал ничего более безумного.  Ну и ну
это, я знаю Анджелу с тех пор, как она была под кайфом. Ты не влюбляешься
в близких родственников, которых ты знал с тех пор, как они были под кайфом. Кроме того,
разве есть что-то в книге правил о человеке не может выйти замуж за
его двоюродный брат? Или бабушек?

“Таппи, дорогой мой старый осел, - вскричал я, - это чистое масло банана! Ты
свинтился”.

“О, да?”

«Я влюблён в Анджелу? Ха-ха!»

«Ха-ха тебе не поможет. Она назвала тебя «милым».»

«Я знаю. И мне это не понравилось. Я осуждаю эту привычку молодых людей разбрасываться «милыми» направо и налево, как птичьим кормом. Я снисходителен, вот как я
— Ты должен был это описать.
 — Ты щекотал ей лодыжки.

 — Чисто по-дружески.  Это ничего не значило.  Да что ты, чёрт возьми, ты же должен знать, что в более глубоком и истинном смысле я бы и пальцем не тронул Анжелу.

 — Да?  А почему нет?  Она недостаточно хороша для тебя?

 — Ты меня неправильно понял, — поспешил я ответить. «Когда я говорю, что и пальцем не
трону Анджелу, я имею в виду лишь то, что испытываю к ней
отдаленное, хотя и искреннее, почтение. Другими словами,
вы можете быть уверены, что между мной и этой юной
сливой никогда не было и не могло быть никаких более теплых
сильнее, чем обычная дружба».
«Полагаю, это ты сообщил ей, что я был в кладовой прошлой ночью, чтобы она могла застать меня там с этим пирогом и тем самым подорвать мой престиж».

«Мой дорогой Таппи! Вустер?» Я был потрясён. «Ты думаешь, Вустер мог бы так поступить?»

Он тяжело вздохнул.

«Послушай, — сказал он. «Бесполезно стоять здесь и спорить. Ты не можешь
уйти от фактов. Кто-то украл её у меня в Каннах. Ты сам мне говорил,
что она всё время была с тобой в Каннах и почти ни с кем не виделась.
Ты злорадствовал из-за совместного купания, и из-за этого лунного света
о ваших совместных прогулках...

 — Я не злорадствовал.  Просто упомянул о них.
 — Теперь ты понимаешь, почему, как только я сниму тебя с этой проклятой скамейки, я разорву тебя на части.  Зачем в садах эти дурацкие скамейки, — недовольно сказал Таппи, — я не понимаю.  Они только мешают.

Он замолчал и, протянув руку, едва не задел меня.

 Это был момент для быстрого принятия решения, и именно в такие моменты, как я уже говорил, Бертрам Вустер проявляет себя с лучшей стороны.  Я вдруг вспомнил о недавнем недоразумении с Бассеттом и с
В мгновение ока я понял, что именно здесь мне пригодится это.


«Ты всё неправильно понял, Таппи, — сказал я, двигаясь влево.
— Да, я часто виделся с Анжелой, но наши отношения с самого начала и до конца строились на чистейшем и самом искреннем товариществе. Я могу это доказать. Во время моего пребывания в Каннах мои чувства были заняты другим».

“ Что?

“ Занят в другом месте. Мои чувства. Во время этого пребывания.

Я взяла правильную ноту. Он перестал пятиться. Его сжимающая рука
упала.

“Это правда?”

“Вполне официально”.

“Кем она была?”

— Моя дорогая Таппи, разве можно называть женщину по имени?

 — Можно, если не хочешь, чтобы тебе оторвали твою рыжую голову.

 Я понял, что это особый случай.

 — Мэдлин Бассетт, — сказал я.

 — Кто?

 — Мэдлин Бассетт.

 Он, казалось, был ошеломлён.

“Ты стоишь здесь и говоришь мне, что был влюблен в эту Бассетт
катастрофа?”

“Я бы не назвал ее ‘эта Бассетт катастрофа’, Таппи. Неуважительно”.

“Дэш проявляет уважение. Мне нужны факты. Ты намеренно утверждаешь, что
ты любил эту странную "Боже-помоги-нам"?

“Я тоже не понимаю, почему ты должен называть ее "странной Боже-помоги-нам". A
очень обаятельная и красивая девушка. Возможно, у нее странные взгляды - один из них
не совсем сходится с ней во взглядах на звезды и
кроликов - но не на странную ”помоги-нам-Боже".

“В любом случае, ты настаиваешь на том, что был влюблен в нее?”

“Я люблю”.

“По-моему, это звучит неубедительно, Вустер, очень неубедительно.”

Я увидел, что необходимо будет нанести завершающий штрих.

“ Я должен попросить вас считать это абсолютно конфиденциальным, Глоссоп, но
Я также могу сообщить вам, что не прошло и двадцати четырех часов с тех пор, как она мне отказала.
- Отказала вам? - спросил я.

“ Отказала?

“ Как покрывало. В этом самом саду.

“ Двадцать четыре часа?

“ Назовем это двадцатью пятью. Так что ты легко поймешь, что я не могу быть тем парнем,
если таковой вообще был, который украл у тебя Анджелу в Каннах.

И я был на грани, добавив, что я бы не стал трогать ангела с
барже, когда я вспомнила, что говорил это уже и, чтобы это не зашло
ужасно хорошо. Я отказался, поэтому.

Моя мужественная откровенность, казалось, приносила хорошие результаты. Жажда убийства
Блеск в глазах Таппи угасал. У него был вид наемного убийцы.
он остановился, чтобы все обдумать.

“ Понятно, ” сказал он наконец. “ Тогда ладно. Извини, что побеспокоил тебя.

— Не стоит благодарности, старина, — вежливо ответил я.

Впервые с тех пор, как из кустов начали появляться глоссопсы, Бертрам Вустер смог вздохнуть свободно. Я не говорю,
что я действительно вышел из-за скамейки, но я её отпустил,
и с некоторым облегчением, которое испытали те трое в Старом
Завет, должно быть, испытал то же самое, когда выскользнул из пылающей огненной печи.
Я даже нащупал в кармане портсигар.

 В следующее мгновение я отдёрнул руку, как будто он меня укусил.
 Я с огорчением заметил, что мой старый друг вернулся
недавнее безумие.

«Что, чёрт возьми, ты имел в виду, когда сказал ей, что в детстве я был весь в чернилах?»

«Мой дорогой Таппи…»

«В детстве я был почти маниакально осторожен в вопросах личной гигиены. Ты мог бы съесть свой ужин с меня».
«Совершенно верно. Но…»

«И все эти разговоры о том, что у меня нет души. Я весь кишу душой». И то, что на меня смотрели как на чужака в «Дронах»...


 — Но, мой дорогой старина, я же тебе объяснил. Это было частью моего плана.


 — Да неужели? Что ж, в будущем окажи мне услугу и не втягивай меня в свои грязные делишки.


 — Как скажешь, старина.

— Ну ладно, тогда понятно.

 Он снова замолчал и стоял, скрестив руки на груди, уставившись перед собой, как сильный молчаливый мужчина из романа, которому девушка только что отказала и который думает о том, чтобы отправиться в Скалистые горы и пристрелить пару медведей. Его явное уныние вызвало у меня сочувствие, и я рискнул сказать что-то приятное.

— Полагаю, ты не знаешь, что значит _au pied de la lettre_, Таппи, но
именно так, по-моему, тебе не стоит воспринимать всё то, что только что сказала Анджела.


Кажется, ему стало интересно.

— О чём, чёрт возьми, — спросил он, — ты говоришь?

 Я понял, что мне нужно выразиться яснее.

 — Не принимай всё, что она говорит, слишком буквально, старик. Ты же знаешь, какие они, девушки.

 — Знаю, — сказал он, снова фыркнув. — И лучше бы я никогда с такой не встречался.

«Я хочу сказать, что очевидно, что она заметила тебя в тех кустах и просто решила поиздеваться над тобой. Ты был там, я имею в виду, если ты разбираешься в психологии, и она увидела тебя и, как это свойственно девушкам, импульсивно воспользовалась возможностью немного поиздеваться над тобой — просто
Я хотел сказать, что открыл тебе несколько прописных истин.

 — Прописных истин?

 — Верно.

 Он ещё раз фыркнул, и я почувствовал себя королём, принимающим салют из двадцати одного орудия от флота.  Не припомню, чтобы когда-нибудь встречал такого умелого фыркателя.

 — Что ты имеешь в виду под «прописными истинами»?  Я не толстый.

— Нет, нет.

 — А что не так с цветом моих волос?

 — Всё в порядке, Таппи, старина.  Я имею в виду волосы.

 — И я не такой уж тощий сверху...  Какого чёрта ты ухмыляешься?

 — Не ухмыляюсь.  Просто слегка улыбаюсь.  Я просто представил себе, как...
Видение, если ты понимаешь, о чём я, твоего образа глазами Анджелы.
Толстая в середине и худая сверху. Довольно забавно.

— Тебе это кажется забавным, да?

— Ничуть.

— Лучше бы тебе не казалось.

— Совершенно верно.

Мне показалось, что разговор снова становится напряжённым.
Мне хотелось, чтобы он поскорее закончился. Так и случилось. Ибо в этот момент
что-то заблестело в лавровых зарослях в лучах заходящего солнца,
и я понял, что это была Анджела.

Она выглядела милой и благочестивой, а в руке у неё была тарелка с бутербродами.
 Позже я узнал, что это была ветчина.

“ Если ты где-нибудь увидишь мистера Глоссопа, Берти, ” сказала она, ее глаза мечтательно остановились на внешности Таппи.
Я бы хотела, чтобы ты передал ему это. Я так
боялась, что он может быть голоден, бедняга. Уже почти десять часов, и он
не ела кусочек с ужина. Я просто оставлю их на эту скамью”.

Она оттолкнулась, и мне показалось, что я вполне могу пойти с ней.
Я имею в виду, что меня здесь ничего не держит. Мы направились к дому, и вскоре позади нас в ночи раздался грохот.
Это была тарелка с сэндвичами с ветчиной, которую кто-то с силой швырнул об стену.
За этим последовали приглушённые ругательства разгневанного сильного мужчины.

«Как тихо и спокойно вокруг», — сказала Анджела.




-16-


 Солнечные лучи золотили землю вокруг Бринкли-Корта, и, когда я проснулся на следующее утро, в плюще за окном раздавалось характерное щебетание птиц.
 Но в душе Бертрама Вустера не было ни солнечного света, ни ответного щебетания в сердце, когда он сел в постели, потягивая укрепляющий чай. Нельзя отрицать, что Бертраму, вспоминавшему события прошлой ночи, казалось, что ситуация с Таппи и Анжелой каким-то образом вышла из-под контроля.
Как бы мне ни хотелось найти во всём этом что-то хорошее, я не мог не чувствовать, что пропасть между этими двумя высокомерными особами достигла таких внушительных размеров, что преодолеть её будет не под силу даже мне.

 Я проницательный наблюдатель, и в том, как Таппи отодвинул тарелку с бутербродами с ветчиной, было что-то такое, что, как мне показалось, говорило о том, что он не простит этого так просто.

В сложившихся обстоятельствах я решил, что лучше пока отложить решение их проблемы
и сосредоточиться на деле Гасси, которое представлялось мне в более радужном свете.

Что касается Гасси, то всё шло по плану.
Излишние сомнения Дживса по поводу того, стоит ли подмешивать что-то в апельсиновый сок парня, доставили мне немало хлопот, но я преодолел все препятствия по-старому, в духе Вустеров.
Я раздобыл достаточное количество необходимого напитка, и теперь он лежал во фляжке в ящике туалетного столика. Я также выяснил, что наполненный доверху кувшин будет стоять на полке в кладовой дворецкого примерно в час дня.  Чтобы снять его с полки, пронести в мою комнату и вовремя вернуть на место, зашнуровав,
Обед был бы делом, требующим, без сомнения, внимания, но ни в коем случае не изнурительным.


С чувством, похожим на то, с каким готовят угощение для
заслуживающего ребёнка, я допил чай и перевернулся на другой
бок, чтобы ещё немного поспать. Это имеет большое значение,
когда нужно выполнить мужскую работу, а мозг должен быть
ясным.

И когда я спустился вниз примерно через час, я понял, насколько был прав, придумав этот план, как взбодрить Гасси. Я столкнулся с ним на лужайке и с первого взгляда понял, что если когда-либо и было
Если кто-то и нуждался в бодрящем стимуляторе, то это был он. Вся природа, как я уже говорил, улыбалась, но не Огастес Финк-Ноттл. Он ходил кругами, бормоча что-то о том, что не собирается задерживать нас надолго, но в этот благоприятный момент чувствует себя обязанным сказать несколько слов.


— Ах, Гасси, — сказал я, останавливая его, когда он собирался сделать ещё один круг. — Прекрасное утро, не правда ли?

Даже если бы я этого не знала, то по тому, как резко он проклял это прекрасное утро, я могла бы догадаться, что он не в духе. Я занялась тем, что стала собирать розы
вернулся к своим щекам.

“ У меня для тебя хорошие новости, Гасси.

Он посмотрел на меня с внезапным острым интересом.

“ Средняя школа Маркет-Снодсбери сгорела дотла?

“Насколько я знаю, нет”.

“Случилась ли свинка? Заведение закрыто из-за кори?”

“Нет, нет.”

“ Тогда что ты имеешь в виду, говоря, что у тебя хорошие новости?

Я попытался его успокоить.

 «Не стоит так переживать, Гасси. Зачем беспокоиться из-за такой смехотворно простой работы, как раздача призов в школе?»

 «Смехотворно простой, да? Ты хоть представляешь, что я уже несколько дней как в мыле и до сих пор не могу придумать, что сказать, кроме того, что я не буду
Я не задержу их надолго. Можешь не сомневаться, я не задержу их надолго. Я засекал время своей речи, и она длится пять секунд. Что, чёрт возьми, я должен сказать, Берти?
Что ты говоришь, когда раздаёшь призы?

Я задумался. Однажды в частной школе я получил приз за знание Священного Писания, так что, полагаю, я должен был быть подкован в этом вопросе. Но память меня подвела.

Затем из тумана что-то вынырнуло.

«Ты говоришь, что не всегда побеждает сильнейший».

«Почему?»

«Ну, это хорошая шутка. Обычно она срабатывает».

«Я имею в виду, почему бы и нет? Почему не всегда побеждает сильнейший?»

— Ах, вот ты меня и поймал. Но в заметках говорится, что это не так.

 — Но что это значит?

 — Насколько я понимаю, это должно утешить тех, кто не выиграл призы.

 — А мне-то что с этого? Я о них не беспокоюсь. Я беспокоюсь о тех, кто выиграл призы, о маленьких негодниках, которые выйдут на сцену. Предположим, они корчат рожи на меня”.

“Они не будут”.

“Откуда вы знаете, что не? Это, наверное, первое, что они
думать. И даже если они этого не сделают... Берти, сказать тебе кое-что?

“Что?”

“Я бы хотел воспользоваться твоими чаевыми и выпить”.

Я улыбнулся. Он, мало что понимая, примерно подытожил то, о чем я думал.

“О, с тобой все будет в порядке”, - сказал я.

У него снова начался жар.

“Откуда ты знаешь, что со мной все будет в порядке? Я уверен, что взорвусь в своих репликах”.

“Тас!”

“Или получу приз”.

“Тут!”

“Или еще что-нибудь. Я нутром чую. Так же верно, как то, что я стою здесь,
сегодня днём произойдёт что-то такое, что заставит всех
смеяться надо мной до упаду. Я уже слышу их. Как гиены...
 Берти!

 — Алло?

 — Помнишь ту детскую школу, в которой мы учились до Итона?

 — Конечно. Там я получил премию за знание Священного Писания.

“Забудьте про приз Писание. Я говорю не о вашем
Приз Писание. Вы вспомните инцидент Bosher?”

Я не оговорился. Это был один из лучших моментов моей юности.

“Генерал-майор сэр Уилфред Bosher пришел раздавать призы на что
школы” приступил Гасси в глухой, монотонный голос. “Он уронил
книгу. Он наклонился, чтобы поднять ее. И когда он наклонился, его брюки лопнули сзади.
— Как мы хохотали!

 Лицо Гасси исказилось.

— Да, мы были настоящими свиньями. Вместо того чтобы хранить молчание и
проявить достойное сочувствие к доблестному офицеру в столь необычной ситуации, мы
неприятный момент, мы выли и кричали от радости. Я громче
любой. Это то, что будет со мной в этот день, Берти. Это будет
наказание для меня за то, что я так смеялся над генерал-майором сэром Уилфредом
Бошером.

“Нет, нет, Гэсси, старина. Твои брюки не порвутся”.

“Откуда вы знаете, что не? Лучше мужчины, чем я разделила их
брюки. Генерал Бошер был Д.С.О. с прекрасным послужным списком на
северо-западной границе Индии, и у него порвались брюки. Я буду
посмешищем и презрением. Я знаю это. И ты, полностью осознающий, кто я такой
в течение дня начинайте болтать о хороших новостях. Какие новости могут быть хорошими
для меня в этот момент, кроме информации о том, что бубонная чума
вспыхнула среди учеников начальной школы Маркет-Снодсбери, и
что все они были прикованы к своим кроватям с прыщами?”

Настал момент, когда я могла заговорить. Я мягко положила руку ему на
плечо. Он стряхнул ее. Я снова положила. Он стряхнул ее
еще раз. Я уже в третий раз пытался приложить его к больному месту, когда он
отодвинулся и с некоторым раздражением спросил, не считаю ли я себя краснорожим остеопатом.

Я нашел его манере пытается, но нужно делать скидку. Я
говорю себе, что я хотел бы видеть совсем другую Гасси после
обед.

“ Когда я сказал, что у меня хорошие новости, старина, я имел в виду Мэдлин Бассет.

Лихорадочный блеск в его глазах погас, сменившись выражением
бесконечной печали.

“У тебя не может быть хороших новостей о ней. Я полностью исчерпал себя в этом вопросе
”.

— Вовсе нет. Я уверен, что если ты ещё раз её ударишь, всё будет хорошо.


 И, не теряя времени, я рассказал, что произошло между мной и Бассеттом прошлой ночью.

«Значит, всё, что тебе нужно сделать, — это назначить дату возвращения, и ты не прогадаешь. Ты — мужчина её мечты».

 Он покачал головой.

 «Нет».

 «Что?»

 «Бесполезно».

 «Что ты имеешь в виду?»

 «Бесполезно даже пытаться».

 «Но я же говорю тебе, она так и сказала...»

«Это ничего не меняет. Может, когда-то она меня любила. Прошлая ночь всё разрушила».
«Конечно, нет».

«Да. Теперь она меня презирает».

«Вовсе нет. Она знает, что ты просто струсил».

«И я бы струсил, если бы попытался снова. Это бесполезно, Берти. Я
безнадежно, и этому конец. Судьба сделала меня таким парнем, который
не может сказать ‘бо’ гусыне ”.

“Вопрос не в том, чтобы сказать "бо’ гусыне. Смысла в этом не возникает
вообще. Это просто вопрос...

“Я знаю, я знаю. Но это бесполезно. Я не могу этого сделать. Все это
выкл. Я не собираюсь рисковать и повторять вчерашнее фиаско. Ты
в шутку предлагаешь ещё раз подкатить к ней, но ты не знаешь,
что это значит. Ты не проходил через это, когда начинаешь
просить девушку, которую любишь, выйти за тебя замуж, а потом вдруг понимаешь, что...
Я говорю о похожих на сливы наружных жабрах новорождённого тритона. Это то, что нельзя сделать дважды. Нет, я принимаю свою судьбу. Всё кончено.
А теперь, Берти, как хороший парень, проваливай. Я хочу подготовить свою речь. Я не могу подготовить свою речь, пока ты тут возишься. Если ты собираешься и дальше возиться, то хотя бы расскажи мне пару историй.
Эти маленькие адские гончие наверняка ждут от тебя пару историй.

 — Ты знаешь ту, про...

 — Не надо.  Мне не нужны твои непристойности из курилки «Трутней».  Мне нужно что-то чистое.  Что-то, что поможет
в их загробной жизни. Не то чтобы меня волновала их загробная жизнь, просто я надеюсь, что они все подавятся.


На днях я услышал одну историю. Не могу её вспомнить, но там был парень, который храпел и мешал соседям, и в конце было сказано: «Это его аденоиды так аденоидировали их».


Он устало махнул рукой.

— Ты что, хочешь, чтобы я вставил это в свою речь, которую буду произносить перед аудиторией мальчишек, у каждого из которых, наверное, аденоиды размером с кулак? Чёрт возьми, они бы ринулись на сцену. Оставь меня, Берти. Отвали. Это всё, о чём я тебя прошу. Отвали... Дамы и господа,
сказал Гасси, тихо, сам с собой таким образом, “я не предлагаю
задержать этот знаменательный праздник долго----”

Это был заботливый Вустер, который ушел, оставив его наедине с собой. Больше
никогда я поздравлял себя с тем, что было стерлингов хорошее
смысла все мои планы так, чтобы я мог нажимать на кнопки и
все двигаются в любую минуту.

До сих пор, видите ли, я питал некоторую надежду на то, что, когда
я открою ему душевное состояние Бассета, природа сделает всё остальное, укрепив его настолько, что искусственное
Стимуляторы не понадобились бы. Потому что, естественно, парню не хочется носиться по загородным домам с кувшинами апельсинового сока, если в этом нет крайней необходимости.

Но теперь я понял, что должен действовать по плану. Полное отсутствие энтузиазма, задора и боевого духа, которые этот человек демонстрировал во время нашего разговора, убедило меня в том, что потребуются самые решительные меры. Поэтому, как только я от него ушёл,
Я направился в кладовую, подождал, пока дворецкий уйдёт, и, пробравшись внутрь, взял нужный кувшин. Через несколько мгновений
Позже, осторожно поднявшись по лестнице, я оказался в своей комнате. И первое, что я там увидел, — это Дживс, возившийся с брюками.

 Он бросил на кувшин взгляд, который я ошибочно — как оказалось впоследствии — расценил как осуждающий. Я слегка выпрямился. Я не собирался терпеть выходки этого парня.

 — Да, Дживс?

 — Сэр?

— У тебя такой вид, будто ты собираешься что-то сказать, Дживс.

 — О нет, сэр.  Я заметил, что у вас есть апельсиновый сок мистера Финк-Ноттла.  Я просто хотел сказать, что, по моему мнению, было бы неразумно добавлять в него спиртное.

— Это замечание, Дживс, и оно как раз...

 — Потому что я уже занялся этим вопросом, сэр.

 — Что?

 — Да, сэр.  В конце концов я решил уступить вашим желаниям.

 Я изумлённо уставился на него.  Я был глубоко тронут. Ну, я имею в виду,
разве не был бы глубоко тронут любой парень, который считал, что старый феодальный дух умер, а потом вдруг обнаружил, что это не так?


 — Дживс, — сказал я, — я тронут.

 — Спасибо, сэр.

 — Тронут и польщён.

 — Большое вам спасибо, сэр.

 — Но что заставило вас так измениться?

— Я случайно встретил мистера Финк-Ноттла в саду, сэр, когда вы ещё были в постели, и мы немного поговорили.


 — И вы ушли с ощущением, что ему нужна поддержка?

 — Именно так, сэр.  Его поведение показалось мне пораженческим.

 Я кивнул.

 — Я чувствовал то же самое.  «Пораженческий» — это точное определение. Вы сказали ему об этом?
его позиция показалась вам пораженческой?

“Да, сэр”.

“Но это ни к чему хорошему не привело?”

“Нет, сэр”.

“ Тогда очень хорошо, Дживс. Мы должны действовать. Сколько джина вы налили в
кувшин?

“ Порядочный стакан, сэр.

“Как ты думаешь, это была бы нормальная доза для взрослого пораженца?”

— Полагаю, этого будет достаточно, сэр.

 — Интересно.  Не стоит портить корабль из-за горсти дёгтя.  Думаю,  я добавлю ещё примерно унцию жидкости.

 — Я бы не советовал, сэр.  В случае с попугаем лорда Бранкастера...

 — Ты снова впадаешь в свою старую ошибку, Дживс, и думаешь, что Гасси — это попугай.  Борись с этим. Я добавлю ”оз".

“Очень хорошо, сэр”.

“ И, кстати, Дживс, мистер Финк-Ноттл пользуется спросом на яркие,
незамысловатые истории для использования в своей речи. Ты знаешь какие-нибудь?

“ Я знаю историю о двух ирландцах, сэр.

- Пэт и Майк?

“ Да, сэр.

— Кто-то шёл по Бродвею?

 — Да, сэр.

 — Как раз то, что ему нужно. Ещё что-нибудь?

 — Нет, сэр.

 — Что ж, любая мелочь может пригодиться. Лучше иди и скажи ему об этом.
 — Хорошо, сэр.

 Он вышел из комнаты, а я открутил крышку фляжки и вылил в кувшин щедрую порцию её содержимого. И не успел я этого сделать,
как до меня донеслись звуки шагов. Я едва успел спрятать кувшин за
фотографию дяди Тома на каминной полке, как дверь открылась и
вошла Гасси, изгибаясь всем телом, как цирковая лошадь.

“Что-о-го, Берти”, - сказал он. “Что-о-го, что-о-го, что-о-го, и еще раз"
"Что-о-го". Какой это прекрасный мир, Берти. Один из самых милых, кого я
когда-либо встречал.

Я уставился на него, потеряв дар речи. Мы, Вустеры, быстры как молния, и
Я сразу понял, что что-то случилось.

Я хочу сказать, я рассказывал вам о том, как он ходил кругами. Я
записал, что произошло между нами на лужайке. И если я изобразил
эту сцену хоть с каким-то подобием мастерства, то у вас в памяти
останется образ этого Финк-Ноттла как нервного развалины,
опускающегося на колени, позеленевшего и лихорадочно ковыряющегося
вцепился в лацканы своего пиджака в экстазе трусливого страха. Одним словом,
пораженец. Гасси во время того интервью, в общем, продемонстрировала все
отличительные черты человека, облизанного до состояния заварного крема.

Совершенно другой была Гасси, которая стояла сейчас передо мной.
Уверенность в себе, казалось, сочилась из каждой поры этого парня. Его лицо раскраснелось, в глазах горел весёлый огонёк, губы были приоткрыты в широкой улыбке. И когда он добродушно хлопнул меня по спине, прежде чем я успел увернуться, мне показалось, что меня лягнул мул.


— Ну что ж, Берти, — продолжил он беззаботно, как коноплянка без оглядки.
«Ты будешь рад услышать, что был прав. Твоя теория была проверена и доказала свою состоятельность. Я чувствую себя бойцовым петухом».

 Мой мозг перестал работать. Я всё понял.

 «Ты пил?»

 «Да. Как ты и советовал. Неприятная штука. Как лекарство. Обжигает горло и вызывает адскую жажду». Как кто-то может
заглатывать его, как это делаешь ты, ради удовольствия, для меня загадка. И всё же я бы
последним стал отрицать, что это настраивает систему. Я мог бы укусить тигра.

 — Что ты пил?

 — Виски. По крайней мере, так было написано на этикетке графина, и я не
есть основания полагать, что такая женщина, как ваша тетя - стойкая, истинно голубая,
Британка - могла намеренно вводить общественность в заблуждение. Если она наклеит на нее этикетку
разливает виски по графинам, тогда, я полагаю, мы знаем, где находимся.

“ Виски с содовой, да? Лучше не придумаешь.

“ Содовой? ” задумчиво переспросила Гасси. “ Я так и знала, что я что-то забыла.
- Ты что, не добавила туда содовой? - Спросила я.

“ Ты что, не добавила туда содовой?

«Мне это и в голову не пришло. Я просто зашёл в столовую и выпил из графина».

«Сколько?»

«О, примерно десять глотков. Может, двенадцать. Или четырнадцать. Скажем, шестнадцать глотков среднего размера. Чёрт, как же я хочу пить».

Он подошел к умывальнику и сделал большой глоток воды из бутылки
. Я украдкой бросил взгляд на фотографию дяди Тома за его спиной
. Впервые с тех пор, как он появился в моей жизни, я был рад
что он такой большой. Он хорошо скрывал свой секрет. Если Гасси поймал
я видел, как этот кувшин апельсинового сока, он, несомненно, были на
в нее как нож.

— Что ж, я рад, что ты в форме, — сказал я.

 Он бодро отошёл от умывальника и снова попытался шлёпнуть меня по спине. Я увернулся, и он, пошатываясь, подошёл к кровати и сел на неё.

“Приготовился? Разве я говорил, что могу укусить тигра?”

“Ты укусил”.

“Пусть будет два тигра. Я мог бы прогрызть дыры в стальной двери. Какая жопа
вы, должно быть, думал, меня там, в саду. Теперь я вижу, вы были
смеясь в рукав.”

“Нет, нет”.

- Да, - настаивал Гасси. “ Вот этот самый рукав, ” сказал он, указывая. “И я
не виню тебя. Я не могу представить, почему я поднял весь этот шум из-за горшка.
работа вроде раздачи призов в паршивой сельской начальной школе.
Ты можешь себе представить, Берти?”

“Нет”.

“Совершенно верно. Я и представить себе не могу. В этом просто нет ничего особенного. Я просто
Запрыгиваю на помост, произношу пару любезных слов, вручаю маленьким негодникам их призы и снова спрыгиваю, вызывая всеобщее восхищение. Ни единого намёка на то, что брюки могут порваться. Я имею в виду, зачем кому-то рвать свои брюки? Не могу себе представить. А вы можете?

— Нет.

— Я тоже не могу себе этого представить. Я устрою настоящий переполох. Я знаю, что нужно — простые, мужественные, оптимистичные вещи, прямо с плеча. С этого плеча, — сказал Гасси, постучав по нему. — Не могу представить, почему я так нервничал сегодня утром. Для чего-то более простого, чем распределение
несколько второстепенных книг для кучки чумазых детишек, которых я не могу себе представить.
И все же, по какой-то причине, которую я не могу себе представить, я немного нервничал,
но сейчас я чувствую себя прекрасно, Берти - прекрасно, прекрасно, прекрасно - и я говорю это тебе как
старому другу. Потому что вот кто ты, старина, когда рассеется весь дым
- старый друг. Не думаю, что я когда-либо встречал друга старше
. Как давно ты мой старый друг, Берти?

 — О, много лет.

 — Представляешь!  Хотя, конечно, было время, когда ты был моим новым другом...  Эй, обед готов.  Пойдём, старый друг.

И, поднявшись с кровати, как дрессированная блоха, он направился к двери.

Я в задумчивости последовал за ним. То, что произошло, было, конечно, чересчур
бархатным, если можно так выразиться. Я имею в виду, я хотел строгого Финк-Ноттла -
действительно, все мои планы имели строгого Финк-Ноттла в качестве конца и цели
— но я поймал себя на мысли, что мне немного не по себе от того, что Финк-Ноттл,
который сейчас скатывался по перилам, был, пожалуй, слишком навеселе.
Его поведение казалось мне поведением человека, который вполне может швыряться хлебом за обедом.


Однако, к счастью, окружавшие его угрюмые люди производили
За столом он вёл себя сдержанно. Чтобы веселиться на таком сборище, нужно быть гораздо более пьяным. Я сказал Бассету, что в Бринкли-Корте есть люди с разбитыми сердцами, и теперь казалось вероятным, что скоро у них будут и разбитые желудки.
Анатоль, как я узнал, удалился в свою комнату, почувствовав дурноту.
Блюдо, которое стояло перед нами, было приготовлено кухаркой — столь же искусной исполнительницей, как и та, что когда-то орудовала сковородой.


Это, вдобавок к другим их неприятностям, вызвало в компании довольно единодушное молчание — можно сказать, торжественную тишину, — которая
даже Гасси, похоже, не был готов сдаться. Поэтому, если не считать короткого отрывка из песни, который он спел, ничто не омрачало этот день.
Вскоре мы встали, и тётя Далия велела нам надеть праздничные наряды и быть в Маркет-Снодсбери не позднее 15:30.
Это давало мне достаточно времени, чтобы выкурить одну-две сигары в тенистой беседке у озера, что я и сделал, вернувшись в свою комнату около трёх часов.

Дживс был на работе, доводил до блеска старый колпак, и
я как раз собирался сообщить ему о последних событиях в этом деле
Гасси опередил меня, заметив, что тот только что завершил приятный визит в спальню Вустеров.

 «Когда я пришёл разложить вашу одежду, сэр, я увидел, что мистер Финк-Ноттл сидит здесь».

 «Да, Дживс? Гасси был здесь, не так ли?»

 «Да, сэр. Он ушёл всего несколько минут назад». Он едет в школу с мистером и миссис Трэверс в большой машине».

«Вы рассказали ему историю о двух ирландцах?»

«Да, сэр. Он от души рассмеялся».

«Хорошо. У вас есть для него что-нибудь ещё?»

«Я осмелился предложить ему упомянуть молодым джентльменам
«Образование — это вытягивание, а не вливание. Покойный лорд  Бранкастер очень любил вручать призы в школах и неизменно руководствовался этим изречением».

 «И как он на это отреагировал?»

 «Он от души рассмеялся, сэр».

 «Вас это, несомненно, удивило? Я имею в виду это практически непрекращающееся веселье».

 «Да, сэр».

“Вы думали, что это странно в том, кто, когда ты в последний раз видел его, был очень силен в
Группу " а " пораженцы”.

“Да, сэр”.

“Есть готовое объяснение, Дживс. С тех пор как вы видели его в последний раз, Гасси
был в запое. Он крепок, как сыч.

“ В самом деле, сэр?

“ Совершенно верно. Его нервы не выдержали напряжения, и он прокрался в столовую.
начал вытирать посуду, как пылесос.
Похоже, что он наполнил радиатор виски. Я понимаю, что
он почти весь графин. Черт возьми, Дживс, это еще повезло, что он не
вам на этой добавкой апельсинового сока на вершине, что, что?”

“ Чрезвычайно, сэр.

Я посмотрел на кувшин. Фотография дяди Тома упала в колесо обозрения и
оказалась прямо на виду, так что Гасси не могла её не заметить. К счастью, сейчас там было пусто.

— С вашей стороны было очень благоразумно, если можно так выразиться, сэр, избавиться от апельсинового сока.


Я уставился на него.

— Что? Разве не вы?

— Нет, сэр.

— Дживс, давайте проясним ситуацию. Разве не вы выбросили апельсиновый сок?

— Нет, сэр. Войдя в комнату и обнаружив кувшин
пустым, я предположил, что это сделал ты.

Мы с благоговением посмотрели друг на друга. Два разума с одной мыслью.

“Я очень боюсь, сэр...”

“Я тоже боюсь, Дживс”.

“Это кажется почти несомненным...”

“Совершенно несомненным. Взвесьте факты. Просейте улики. Кувшин был
стоял на каминной полке, у всех на виду. Гасси жаловался на жажду.
Вы нашли его здесь, он от души смеялся.
Думаю, нет никаких сомнений, Дживс, что всё содержимое этого кувшина в данный момент покоится поверх уже имеющегося груза в желудке этого и без того ярко освещённого человека. Тревожно, Дживс.

 — Очень тревожно, сэр.

— Давайте посмотрим на ситуацию и постараемся сохранять спокойствие. Вы налили в этот кувшин — скажем так, стаканчик того, что нужно?

 — Целый стаканчик, сэр.

 — И я добавил примерно столько же из своего запаса.

 — Да, сэр.

“И в два счета дак вот Гасси кабеля, со всем, что плещется о
внутри него, будет раздавать призы на Snodsbury рынок грамматика
Учиться перед аудиторией, представляющей все самое прекрасное и утонченное в округе.
- Да, сэр.

“ Да.

“Мне кажется, Дживс, что церемония может быть один чревато
значительный интерес”.

“Да, сэр”.

“Что, на ваш взгляд, будет ли урожай?”

«Трудно строить догадки, сэр».

«Вы хотите сказать, что воображение подводит?»

«Да, сэр».

Я проверил своё воображение. Он был прав. Оно подводило.




-17-


— И всё же, Дживс, — сказал я, задумчиво поглаживая руль, — всегда есть что-то хорошее.


 Прошло около двадцати минут, и я, забрав этого честного малого у входной двери,
ехал на двухместном автомобиле в живописный городок Маркет-Снодсбери.
 С тех пор как мы расстались — он отправился в своё логово за шляпой, а я остался в своей комнате, чтобы завершить облачение в парадный костюм, — я предавался размышлениям.

Теперь я приступил к тому, чтобы сообщить ему результаты.

 «Какой бы мрачной ни была перспектива, Дживс, каким бы туманным ни было будущее,
Может показаться, что сгущаются грозовые тучи, но зоркий глаз обычно замечает голубую птицу. Несомненно, плохо, что Гасси через десять минут будет раздавать призы в состоянии сильного опьянения, но мы не должны забывать, что у всего есть две стороны.

 — Вы хотите сказать, сэр...

 — Именно. Я имею в виду его в роли ухажёра. Всё это должно было привести его в такое состояние, что он вряд ли решился бы предложить ей руку и сердце.
Я буду крайне удивлён, если это не превратит его в пещерного человека. Вы когда-нибудь видели Джеймса Кэгни в кино?

— Да, сэр.

— Что-то в этом роде.

Я услышал, как он кашлянул, и бросил на него косой взгляд. У него был
свойственный ему информативный взгляд.

“Значит, вы не слышали, сэр?”

“А?”

“ Вы не в курсе, что уже устроен брак, который вскоре состоится
между мистером Финк-Ноттлом и мисс Бассетт?

“ Что?

“ Да, сэр.

“Когда это произошло?”

— Вскоре после того, как мистер Финк-Ноттл вышел из вашей комнаты, сэр.

 — А!  В эпоху после апельсинового сока?

 — Да, сэр.

 — Но вы уверены в своих фактах?  Откуда вы знаете?

 — Моим источником был сам мистер Финк-Ноттл, сэр.  Он выглядел встревоженным
Он решил довериться мне. Его рассказ был несколько бессвязным, но я без труда уловил суть. Предваряя свои слова заявлением о том, что это прекрасный мир, он от души рассмеялся и сказал, что официально обручился.


— Никаких подробностей?


— Нет, сэр.


— Но можно представить себе эту сцену.


— Да, сэр.


— Я имею в виду, что воображение не подводит.

«Нет, сэр».

И это было правдой. Я прекрасно понимал, что должно было произойти. Добавьте изрядную дозу спиртного в обычно воздержанного мужчину, и он станет силой. Он не будет стоять без дела, перебирая пальцами, и
заикаясь. Он действует. Я не сомневался, что Гасси, должно быть, потянулся к
Бассет и прижал ее к себе, как грузчик к мешку с
углем. И можно было легко представить себе эффект, производимый подобными вещами
на девушку романтического склада ума.

“Так, так, так, Дживс”.

“Да, сэр”.

“Это великолепные новости”.

“Да, сэр”.

«Теперь ты видишь, как я был прав».

«Да, сэр».

«Должно быть, ты многое для себя открыл, наблюдая за тем, как я веду это дело».
«Да, сэр».

«Простой, прямой метод никогда не подводит».

«Нет, сэр».

«А вот сложный — подводит».

«Да, сэр».

«Ну что ж, Дживс».

Мы подъехали к главному входу в гимназию Маркет-Снодсбери.
Я припарковал машину и пошёлн, вполне доволен. Правда, проблема Таппи-Анжелы
оставалась нерешённой, а пятьсот фунтов тёти Далии
казались такими же недосягаемыми, как и прежде, но было приятно осознавать, что с Гасси, по крайней мере, покончено.

Как я понял, гимназия в Маркет-Снодсбери была построена
где-то в 1416 году, и, как и во многих других древних
постройках, над её Большим залом, где должны были проходить
праздничные мероприятия, всё ещё витала атмосфера веков.
Был самый жаркий день лета, и хотя
кто-то приоткрыл одно или два окна, но атмосфера оставалась
неповторимой и индивидуальной.

В этом зале молодёжь Маркет-Снодсбери ела свой ежедневный обед на протяжении пятисот лет, и этот вкус сохранился.
Воздух был каким-то тяжёлым и томным, если вы понимаете, о чём я, с ароматом молодой Англии, варёной говядины и моркови.

Тётя Далия, сидевшая во втором ряду в окружении местной знати, заметила меня, когда я вошёл, и помахала мне, приглашая присоединиться к ней, но я был слишком умён для этого. Я втиснулся между зрителями, стоящими у стены.
Он откинулся назад, прислонившись к парню, который, судя по запаху, мог быть кукурузником или кем-то в этом роде.  Суть стратегии в таких случаях заключается в том, чтобы находиться как можно ближе к двери.

Зал был весело украшен флагами и цветной бумагой, а глаз радовал вид разношёрстной толпы мальчишек, родителей и прочих. У первых были сияющие лица и итонские воротнички, а вторые, если это были женщины, скорее подчёркивали чёрный атлас, а если мужчины, то выглядели так, будто их пальто были им тесноваты. И
Вскоре раздались аплодисменты — как потом сказал мне Дживс, они были нерегулярными, — и я увидел, как бородатый мужчина в мантии ведёт Гасси к месту в центре сцены.

И я признаюсь, что, когда я увидел его и почувствовал, что на его месте мог бы быть Бертрам Вустер, по мне пробежала дрожь.
Всё это так живо напомнило мне о том, как я выступал в той школе для девочек.

Конечно, если смотреть на это беспристрастно, можно сказать, что по ужасу и опасности нет ничего сравнимого с почти человеческой аудиторией, подобной той, что была передо мной, и с толпой маленьких девочек с косичками.
Они стояли спиной к нам, и это, признаю, правда. Тем не менее этого зрелища было достаточно, чтобы я почувствовал себя так, словно наблюдаю за тем, как мой приятель прыгает в бочке с Ниагарского водопада, и от мысли о том, чего я избежал, у меня на мгновение потемнело в глазах и всё поплыло перед ними.

 Когда я снова смог ясно видеть, я заметил, что Гасси уже сидит. Он упёрся руками в колени, выставив локти под прямым углом, как ниггер-менестрель старой школы, собирающийся спросить у мистера Боунса, почему курица переходит дорогу. Он смотрел прямо перед собой
улыбка была такой застывшей и натянутой, что я подумал, что
никто не мог догадаться, что рядом сидит человек, у которого
знакомый всем нам сок брызжет из-за передних зубов.

 На самом деле я видел, как тётя Далия, которая в своё время присутствовала на стольких охотничьих
ужинах и лучше всех разбирается в симптомах, вздрогнула и долго и пристально смотрела на меня. И она как раз что-то говорила дяде Тому, сидевшему слева от неё, когда бородатый мужчина вышел на сцену и начал произносить речь. Судя по тому, что он говорил
Он выглядел так, словно у него во рту была горячая картошка, и при этом не краснел.
По реакции парней на боковых рядах я понял, что он, должно быть, главный.


 Когда он оказался в центре внимания, на зрителей, казалось, снизошло некое смиренное прощение.
 Лично я прислонился к канделябру и позволил своему вниманию блуждать. Речь шла о том,
чем занималась школа в прошлом семестре, а эта часть церемонии награждения всегда оставляет гостей равнодушными.
 Я имею в виду, вы же знаете, как это бывает. Вам говорят, что Дж. Б. Брюстер
получил премию за достижения в области классической литературы в Кэтс, Кембридж, и вы чувствуете, что это одна из тех историй, в которых вы не увидите ничего смешного, если не знаете этого человека. То же самое можно сказать о Дж. Буллетте, получившем стипендию леди Джейн Викс в Бирмингемском колледже ветеринарных наук.

На самом деле мы с кукурузником, который выглядел немного уставшим, как мне показалось,
словно ему пришлось нелегко, пока он управлялся с кукурузой,
уже начали слегка клевать носом, когда ситуация внезапно обострилась и на сцене впервые появился Гасси.

“Сегодня, ” сказал бородатый парень, “ мы все рады приветствовать в качестве
сегодняшнего гостя мистера Фитц-Уоттла...”

В начале адресу, Гасси улеглись в
мечтать с открытыми глазами, с отвисшей челюстью. Примерно на полпути через, слабый
признаки жизни начал шоу. И в течение последних нескольких минут он
пытался закинуть ногу на ногу, потерпел неудачу и нанес
еще один удар, и снова неудача. Но только сейчас он по-настоящему оживился. Он резко сел.

«Финк-Ноттл», — сказал он, открывая глаза.

«Фитц-Ноттл».

«Финк-Ноттл».

«Я бы сказал Финк-Ноттл».

“Конечно, ты, старый идиот”, - сказал Гасси добродушно. “Все
ладно, покончим с этим”.

И закрыв глаза, он начал пытаться снова скрестить ноги.

Я мог видеть, что это небольшое пятно трения немного встревожило бородатого
парня. Он постоял мгновение, нащупывая гриб
нерешительной рукой. Но они делают из этих директоров крутых мастеров.
Слабость прошла. Он мило вернулся и продолжил.

«Мы все рады приветствовать в качестве гостя сегодняшнего вечера мистера.
Финк-Ноттла, который любезно согласился вручить призы. Это задание,
Как вы знаете, это дело должно было перейти к нашему всеми любимому и энергичному члену совета управляющих, преподобному Уильяму Пломеру.
И мы все, я уверен, очень сожалеем, что болезнь в последний момент помешала ему быть здесь сегодня. Но, если позволите, я воспользуюсь знакомой вам метафорой из... если позволите, я воспользуюсь знакомой вам всем простой метафорой: что мы теряем на качелях, то приобретаем на карусели.

Он сделал паузу и довольно широко улыбнулся, показывая, что это шутка. Я мог бы сказать этому человеку, что это бесполезно. Ни капли. Кукурузный подсвечник
Он прислонился ко мне и пробормотал: «Что ты сказал?» — но на этом всё и закончилось.

 Всегда неприятно ждать смеха в ответ на шутку, которая не была понята. Бородатый парень был явно смущён. Однако,
думаю, он бы справился, если бы в этот момент, к несчастью, не разозлил Гасси снова.

“ Другими словами, хотя мы и лишены мистера Пломера, сегодня с нами есть мистер Финк-Ноттл.
во второй половине дня. Я уверен, что имя мистера Финк-Ноттла - одно из тех,
которое не нуждается в представлении вам. Осмелюсь утверждать, что это имя
знакомо всем нам.

“ Только не для тебя, ” сказала Гасси.

И в следующее мгновение я понял, что имел в виду Дживс, когда сказал, что он смеётся от души. «От души» — это было в самый раз.
Это было похоже на взрыв газа.

«Ты, кажется, не так уж хорошо это знаешь, что, что?» — сказал Гасси.
И, очевидно, вспомнив слово «что» в связи со словом «Уоттл», он повторил последнее раз шестнадцать с нарастающей интонацией.

“Плетень, плетень, плетень”, - заключил он. “Отлично. Двигайся дальше”.

Но бородатый парень уже выстрелил. Он стоял там, наконец-то облизанный
и, внимательно наблюдая за ним, я мог видеть, что теперь он был на самом
перекресток. Я мог бы определить, что он думает так же ясно, как если бы он
признался он на мой личный слух. Он хотел сесть и покончить с этим.
Я имею в виду, но мысль, которая заставила его задуматься, заключалась в том, что если он это сделает,
затем он должен либо откупорить Гасси, либо взять речь Финк-Ноттла как есть
прочитать и сразу перейти к собственно вручению призов.

Конечно, это было чертовски сложно - принимать решение под влиянием момента
. На днях я читал в газете о тех учёных, которые пытаются расщепить атом. Суть в том, что у них ничего не вышло
Я понятия не имею, что произойдёт, если они это сделают. Может быть, всё будет в порядке. С другой стороны, всё может быть не в порядке. И, без сомнения, парень будет чувствовать себя довольно глупо, если, расщепив атом, он вдруг обнаружит, что дом взлетает на воздух, а его самого разрывает на части.

 То же самое с бородатым парнем. Был ли он в курсе всех обстоятельств дела Гасси, я не знаю, но к тому времени ему стало очевидно, что он столкнулся с чем-то серьёзным. Пробные скачки показали, что у Гасси был свой подход к делу. Эти перерывы были
достаточно, чтобы убедить проницательных людей в том, что здесь, на трибуне, во время главного застолья сезона, находится тот, кто, если его подтолкнуть к выступлению, может позволить себе нечто эпохальное.

С другой стороны, заковать его в цепи и накрыть зелёной суконной тканью, и где тогда будете вы? Церемония закончится примерно на полчаса раньше.

Как я уже сказал, это была непростая задача, и я не знаю, к какому выводу он пришёл бы, если бы был предоставлен самому себе.
Лично я думаю, что он бы перестраховался. Как бы то ни было,
Однако ситуация вышла из-под его контроля, потому что в этот момент
Гасси, потянувшись и слегка зевнув, снова улыбнулся своей
обветренной улыбкой и спустился к краю сцены.

«Речь», — любезно сказал он.

Затем он встал, засунув большие пальцы в проймы жилета, и стал ждать, когда стихнут аплодисменты.

Это произошло не сразу, потому что у него была очень ловкая рука.
 Полагаю, мальчикам из школы Маркет-Снодсбери
 нечасто попадался человек, достаточно благородный, чтобы назвать их
Главный мастер был глупцом, и они недвусмысленно выразили свою признательность. Гасси, может, и был на голову выше остальных, но, по мнению большинства присутствующих, он был на вершине мира.

— Мальчики, — сказал Гасси, — я имею в виду, дамы и господа, и мальчики, я не задержу вас надолго, но, полагаю, в данном случае я вынужден сказать несколько напутственных слов. Дамы, и мальчики, и господа, мы все с интересом выслушали замечания нашего друга, который забыл побриться сегодня утром. Я не знаю его имени, но он и сам его не знал
Мой — я имею в виду Фитц-Уэттла, это просто абсурд — немного проясняет ситуацию.
И мы все сожалеем, что преподобный Как-его-там-звали
умирает от аденоидов, но, в конце концов, сегодня он есть, а завтра его не станет, и всякая плоть — как трава, и всё такое, но я не это хотел сказать. Я хотел сказать следующее — и я говорю это уверенно, не боясь возражений, — короче говоря, я рад быть здесь по этому знаменательному случаю и с большим удовольствием вручаю вам призы — прекрасные книги.
видишь, все разложено на том столе. Как говорит Шекспир, проповеди есть в
книгах, как камни в бегущих ручьях, или, скорее, наоборот,
и вот вам это в двух словах ”.

Все прошло хорошо, и я не был удивлен. Я не совсем понял кое-что из того, что он сказал.
Но любой мог бы заметить, что это была действительно зрелая речь, и я был поражён тем, что даже курс лечения, который он проходил, мог сделать таким косноязычным такого болвана, как Гасси.

 Это лишь подтверждает то, что вам скажет любой член парламента: если вы хотите настоящей ораторской речи, вам необходимо предварительно напрячь мозги. Если не
С такими глазами, как у тебя, ты и надеяться не можешь на успех.

 «Джентльмены, — сказал Гасси, — я имею в виду, дамы и господа, и, конечно же, мальчики, какой прекрасный этот мир. Прекрасный мир, полный счастья со всех сторон. Позвольте мне рассказать вам небольшую историю. Два ирландца, Пэт и Майк, шли по Бродвею, и один сказал другому: «Чёрт возьми, не всегда побеждает сильнейший», а другой ответил:
«Клянусь богом, образование — это вытягивание, а не вливание».

 Должен сказать, что это была самая отвратительная история, которую я когда-либо слышал, и я был удивлён, что Дживс счёл её достойной внимания.
в речь. Однако, когда я позже обвинил его в этом, он сказал, что
Гасси сильно изменил сюжет, и я осмелюсь сказать, что это объясняет
это.

Во всяком случае, таков был _конт_, как рассказал его Гасси, и когда я скажу
, что над этим очень искренне посмеялись, вы поймете, каким популярным
любимцем он стал у публики. На трибуне мог быть бородатый мужчина или кто-то в этом роде, а во втором ряду могла быть небольшая группа людей, которые
хотели, чтобы оратор закончил своё выступление и вернулся на своё место, но в целом аудитория была на его стороне.

 Раздались аплодисменты, и чей-то голос крикнул: «Слушайте, слушайте!»

— Да, — сказал Гасси, — это прекрасный мир. Небо голубое,
птицы поют, повсюду царит оптимизм. А почему бы и нет, мальчики,
девочки и джентльмены? Я счастлив, вы счастливы, мы все счастливы,
даже самый подлый ирландец, который ходит по Бродвею. Хотя, как я уже сказал, их было двое — Пэт и Майк, один вытягивал, другой вставлял.
Я бы хотел, чтобы вы, мальчики, уделили мне время и троекратно прокричали "ура"
за этот прекрасный мир. Теперь все вместе ”.

Вскоре пыль осела, штукатурка перестала сыпаться с потолка
и он продолжил.

«Люди, которые говорят, что мир не прекрасен, не знают, о чём говорят.
Сегодня, когда я ехал сюда на машине, чтобы вручить добрые призы,
я был вынужден отметить своего ведущего именно за это. Старина
Том Трэверс. Вы увидите его сидящим во втором ряду рядом с крупной дамой в бежевом».

Он услужливо указал рукой, и сотня жителей Маркет-Снодсбери, вытянувших шеи в указанном направлении, смогли увидеть
красиво покрасневшего дядю Тома.

 «Я как следует отчитал его, бедолагу. Он высказал своё мнение
что мир находится в плачевном состоянии. Я сказал: ‘Не говори ерунды, старина".
Том Трэверс. ‘Я не привык говорить ерунду", - сказал он. ‘Тогда, для
новичка, ‘ сказал я, - ты делаешь это чертовски хорошо’. И я думаю, вы согласитесь,
мальчики, леди и джентльмены, что это говорило ему ”.

Публика, казалось, согласилась с ним. Смысл был велик. Голос, который сказал: «Слушайте, слушайте», снова произнёс: «Слушайте, слушайте», и мой кукурузник энергично застучал по полу своей большой тростью.

 «Ну что ж, ребята», — продолжил Гасси, закатав рукава и ухмыльнувшись
Ужасно, но это конец летних каникул, и многие из вас, без сомнения, покидают школу. И я вас не виню, потому что здесь такая тоска, что её можно резать ножом. Вы отправляетесь в большой мир. Скоро многие из вас будут гулять по Бродвею. И что
Я хочу донести до вас, что, как бы сильно вы ни страдали от аденоидов, вы все должны приложить все усилия, чтобы не стать пессимистами и не нести чушь, как старый Том Трэверс. Вон там, во втором ряду. Парень с лицом, похожим на грецкий орех.

Он сделал паузу, чтобы дать возможность тем, кто хотел, ещё раз взглянуть на дядю Тома.
Я поймал себя на том, что размышляю в некотором недоумении.
Благодаря длительному общению с членами «Трутней» я хорошо знаком с различными проявлениями передозировки «Гиппокрена», но я никогда не видел, чтобы кто-то реагировал так, как Гасси.

В его работе чувствовалась напористость, которой я никогда раньше не замечал, даже в «Бэрми Фотерингей-Фиппс» в канун Нового года.

 Дживс, когда я позже обсудил с ним этот вопрос, сказал, что это было
что-то связанное с запретами, если я правильно уловил смысл,
и подавлением, кажется, он сказал, эго. Я так понял, он имел в виду, что из-за того, что Гасси только что завершил пятилетний период безупречного уединения среди тритонов, вся его глупость, которая должна была равномерно распределяться в течение этих пяти лет и сдерживаться в этот период, выплеснулась на поверхность в один момент — или, если хотите, как приливная волна.

 В этом что-то есть. Дживс обычно знает.

В любом случае, как бы то ни было, я был чертовски рад, что у меня хватило сообразительности
не садиться во второй ряд. Возможно, это недостойно престижа
Вустера - тесниться среди пролетариата в секции только для стоячих зрителей
, но, по крайней мере, я чувствовал, что нахожусь вне опасной зоны. Так
основательно Гасси получил его в нос, что мне показалось
что он зрячий мне, что он мог бы стать личным даже старый
школьный друг.

 «Если есть что-то на свете, чего я терпеть не могу, — продолжил Гасси, — так это пессимисты.  Будьте оптимистами, ребята.  Вы все знаете, в чём разница
между оптимистом и пессимистом. Оптимист - это человек, который... ну,
возьмем случай с двумя ирландцами, идущими по Бродвею. Один из них
оптимист, а другой пессимист, точно так же, как одного зовут Пэт, а другого
Майк.... Привет, Берти, я не знал, что ты здесь.

Слишком поздно я попытался отправиться на землю за "чендлером", только для того, чтобы
обнаружить, что там не было никакого чендлера. Какая-то встреча, о которой он внезапно вспомнил, — возможно, обещание жене, что он будет дома к чаю, — заставила его уйти, пока я был занят чем-то другим.
Он оставил меня одного.

Между мной и Гасси, который теперь указывал на меня в оскорбительной манере, не было ничего, кроме моря заинтересованных лиц, обращённых ко мне.

 «Вот, — прогремел Гасси, продолжая указывать, — вот что я имею в виду.  Мальчики, девочки и джентльмены, хорошенько рассмотрите вон тот объект, стоящий там, сзади: утренний пиджак, поношенные брюки, спокойный серый галстук и гвоздика в петлице — его невозможно не заметить.  Берти
Вустер, то есть такой же отвратительный пессимист, как и сам тигр. Говорю вам, я презираю этого человека. А почему я его презираю? Потому что, мальчики и
дамы и господа, он пессимист. Его позиция пораженческая.
Когда я сказал ему, что собираюсь выступить перед вами сегодня днем, он попытался
отговорить меня. И знаете, почему он пытался отговорить меня? Потому что он
сказал, что у моих брюк разойдется спинка ”.

Приветствовавшие это крики были самыми громкими за все время. Все, что касалось
брюк с разрезом, находило отклик в простых сердцах молодых людей
учеников начальной школы Маркет-Снодсбери. Двое в переднем ряду
покраснели, а маленький веснушчатый парнишка, сидевший рядом с ними,
попросил у меня автограф.

“Позвольте мне рассказать вам историю о Берти Вустере”.

А Вустер выдерживают хорошее дело, но он не может смириться с тем, что свое имя
из уст в уста в общественном месте. Осторожно подобрав ноги, я был в самом процессе
тихонько пробираться к двери, когда заметил, что
бородатый парень, наконец, решил закрыть ее.

Почему он не сделал этого раньше, выше моего понимания. Заколдованный, я так понимаю.
И, конечно, когда парень легко находит общий язык с публикой, как это делал Гасси, не так-то просто вставить словечко. Однако перспектива услышать ещё один анекдот от Гасси, похоже, сделала своё дело
трюк. Поднявшись со скамьи, как я поднялся со своей скамьи в начале той мучительной сцены с Таппи в сумерках, он прыгнул к столу, схватил книгу и бросился на говорящего.

 Он коснулся руки Гасси, и Гасси, резко обернувшись и увидев крупного бородатого мужчину, который, судя по всему, собирался ударить его книгой, отскочил назад, приняв оборонительную позу.

— Возможно, с течением времени, мистер Финк-Ноттл, нам лучше...

 — А, — сказал Гасси, уловив суть.  Он расслабился.  — Призы, да?
Конечно, да. Так точно. Да, можно и так сказать.
 Что это такое?

 — Орфография и диктант — П. К. Пёрвис, — объявил бородатый мужчина.

 — Орфография и диктант — П. К. Пёрвис, — эхом повторил Гасси, как будто подавал сигнал к началу игры. — Вперёд, П. К. Пёрвис.

Теперь, когда его речь была раскрыта, мне показалось, что
больше нет необходимости в стратегическом отступлении, которое я
планировал. Я не хотел уходить, пока не возникнет такая необходимость.
Я имею в виду, что сказал Дживсу, что это застолье будет чревато
Это было интересно, и это было чревато последствиями. В методах Гасси было что-то завораживающее, что-то такое, что цепляло и не позволяло пройти мимо, при условии, что не будет никаких личных намёков.
Соответственно, я решил остаться, и вскоре раздался музыкальный скрип, и на платформу поднялся П. К. Пёрвис.

 Чемпион по правописанию и диктантам был ростом около метра метра в своих скрипучих ботинках, с розовым лицом и песочными волосами. Гасси погладил его по голове. Похоже, парень ему сразу понравился.

 — Ты П. К. Пёрвис?

 — Да, сэр, П. К. Пёрвис.

 — Прекрасный мир, П. К. Пёрвис.

— Сэр, да, сэр.

 — А, так вы это заметили, да?  Хорошо.  Вы, случайно, не женаты?

 — Сэр, нет, сэр.

 — Женитесь, П. К. Пёрвис, — серьёзно сказал Гасси.  — Это единственный способ жить...  Ну что ж, вот ваша книга. На первый взгляд, это какая-то ерунда, но, как бы то ни было, вот она, перед вами.
П. К. Пёрвис проскрипел что-то невнятное под редкие аплодисменты, но нельзя было не заметить, что за редкими аплодисментами последовало довольно напряжённое молчание. Было очевидно, что Гасси привнесла что-то новое в академические круги Маркет-Снодсбери. Все переглянулись
между родителем и ребёнком. У бородатого мужчины был вид человека, который испил горькую чашу до дна. Что касается тёти Далии, то по её поведению было ясно, что её последние сомнения развеялись и она вынесла вердикт. Я видел, как она что-то прошептала Бассету, который сидел справа от неё, и Бассет грустно кивнул. Он был похож на фею, которая вот-вот прольёт слезу и добавит ещё одну звезду к Млечному Пути.

Гасси, после ухода П. К. Пёрвиса, погрузился в свои мысли.
Он стоял с открытым ртом и засунутыми в карманы руками.  Внезапно он осознал, что толстый мальчишка в бриджах стоит прямо перед ним.
рядом с ним он сильно вздрогнул.

“Привет!” - сказал он, явно потрясенный. “Кто вы?”

“Это, ” сказал бородатый парень, - Р.В. Сметхерст”.

“Что он здесь делает?” - подозрительно спросила Гасси.

“ Вы вручаете ему приз за розыгрыш, мистер Финк-Ноттл.

Это, очевидно, показалось Гасси разумным объяснением. Его лицо
прояснилось.

“Это тоже верно”, - сказал он.... “Ну, вот и все, коки. Ты свободен?” - спросил он
, когда парень приготовился удалиться.

“Сэр, да, сэр”.

“Подождите, Р.В. Сметхерст. Не так быстро. Прежде чем вы уйдете, есть вопрос,
Который я хотел бы задать вам”.

Но теперь целью бородатого парня, похоже, было немного ускорить церемонию.
немного. Он вытолкал Р.В. Сметхерста со сцены, скорее как прихлебателя в пабе.
с сожалением выставив старого и уважаемого клиента, он начал
вызывать Джи Джи Симмонса. Мгновением позже появился последний, и
представьте себе мои эмоции, когда было объявлено, что предметом, на который он
нажал, было знание Священных Писаний. Я хочу сказать, один из нас.

Дж. Дж. Симмонс был неприятным на вид задиристым юнцом, у которого были видны только передние зубы и очки, но я протянул ему руку. Мы, знатоки Писания, держимся вместе.

Гасси, как я с сожалением заметил, он не понравился. В его манере обращения с Дж. Дж. Симмонсом не было той непринуждённости, которая отличала его во время беседы с П. К. Пёрвисом или, в несколько меньшей степени, с Р. В. Сметхёрстом. Он был холоден и отстранён.

 «Ну что ж, Дж. Дж. Симмонс».

 «Да, сэр, так точно, сэр».

“Что вы имеете в виду - сэр, да, сэр? Чертовски глупо говорить. Итак, вы
выиграли приз за знание Священных Писаний, не так ли?”

“Сэр, да, сэр”.

“ Да, ” сказала Гасси, - ты выглядишь как раз таким маленьким клещом, который мог бы это сделать.
И все же, ” сказал он, сделав паузу и пристально глядя на ребенка, “ как мы можем
знаете, что все это было открыто и без обиняков? Позвольте мне проверить вас, Джи Джи.
Симмонс. Как там его звали - парень, который породил Штуковину? Может
вы мне отвечаете, что, Симмонс?”

“Сэр, нет, сэр”.

Гасси повернулся к бородатым парнем.

“Подозрительно”, - сказал он. “Очень подозрительно. Этот мальчик, кажется, полностью отсутствуют
в Священном Писании знаний”.

Бородатый мужчина провёл рукой по лбу.

«Могу вас заверить, мистер Финк-Ноттл, что мы приложили все усилия, чтобы обеспечить правильную маркировку и что Симмонс значительно опередил своих конкурентов».

«Ну, если вы так говорите», — с сомнением в голосе произнёс Гасси. «Хорошо, Дж. Дж.
Симмонс, забирай свой приз”.

“Сэр, спасибо, сэр”.

“Но позвольте мне сказать вам, что нет ничего, чтобы держаться в стороне о в
выиграть приз для писания знания. Берти Вустер ----”

Я не знаю, когда у меня был более неприятный шок. Я исходил из
предположения, что теперь, когда они помешали ему произнести речь,
Клыки Гасси, можно сказать, обнажились. Опустить голову и снова попятиться к двери было для меня делом одной минуты.

 «Берти Вустер выиграл приз за знание Священного Писания в детской школе, где мы вместе учились, и ты знаешь, какой он. Но, конечно, Берти
откровенно говоря, сжульничал. Ему удалось получить этот трофей за знание Священного Писания, обойдя более достойных людей с помощью самых грубых и наглых мошеннических методов, которые когда-либо встречались даже в школе, где такое было обычным делом. Если бы карманы этого человека, когда он входил в экзаменационную комнату, не были набиты до отказа списками царей Иудеи...

 Я больше ничего не слышал. Мгновение спустя я уже был на свежем воздухе и лихорадочно возился с
стартером старой машины.

 Двигатель завелся. Сцепление встало на место. Я посигналил и поехал.

Мои нервные узлы всё ещё вибрировали, когда я завёл машину в конюшню Бринкли-Корта.
Бертрам, сильно потрясённый, добрёл до своей комнаты, чтобы переодеться во что-нибудь свободное.  Надев фланелевую рубашку, я прилёг на кровать и, кажется, задремал, потому что следующее, что я помню, — это Дживс рядом со мной.

  Я сел.  — Мой чай, Дживс?

  — Нет, сэр. Уже почти время ужина».

Туман рассеялся.

«Должно быть, я спал».

«Да, сэр».

«Природа берёт своё с измученного тела».

«Да, сэр».

«И этого достаточно».

«Да, сэр».

“ А сейчас, говоришь, почти время обеда? Все в порядке. Я не в настроении
ужинать, но, полагаю, тебе лучше разложить одежду.

- В этом нет необходимости, сэр. Компания не будет переодеваться
сегодня вечером. В столовой накрыто холодное ассорти.

“ Почему это? - спросил я.

“Это было желание Миссис Траверс, что это должно быть сделано для того, чтобы
минимизировать работу для сотрудников, которые посещают танцы в Sir
Stretchley-Бадд Персиваль сегодня дома”.

“ Да, конечно. Я помню. Моя кузина Анджела рассказала мне. Сегодня тот самый
вечер, что? Ты идешь, Дживс?

“Нет, сэр. Я не очень люблю этот вид развлечений в сельской местности"
”Я понимаю, что вы имеете в виду, сэр".

“Все эти деревенские кутежи одинаковы." "Я знаю, что вы имеете в виду." "Все эти деревенские кутежи одинаковы. Пианино,
одна скрипка и пол, похожий на наждачную бумагу. Анатоль пойдет? Анджела намекнула
нет.

“Мисс Анджела была права, сэр. Месье Анатоль в постели.

“Темпераментные негодяи, эти французы”.

“Да, сэр”.

Наступила пауза.

“Ну, Дживс, ” сказал я, “ это определенно был один из таких вечеров,
что?”

“Да, сэр”.

“Я не могу припомнить более насыщенного инцидента. И я ушел до
финиша.

“Да, сэр. Я наблюдал за вашим уходом”.

— Вы не можете винить меня за то, что я отказался.

 — Нет, сэр. Мистер Финк-Ноттл, несомненно, перешёл все границы.

 — После того, как я ушёл, он ещё что-то говорил?

 — Нет, сэр.  Разбирательство закончилось очень быстро.
Замечания мистера Финк-Ноттла в адрес мастера Дж. Дж. Симмонса привели к досрочному завершению дела.

 — Но он закончил свои замечания о Дж. Дж. Симмонсе.

— Только на время, сэр. Он возобновил их сразу после вашего отъезда.
Если вы помните, сэр, он уже заявлял, что сомневается в добросовестности мастера Симмонса, и теперь продолжил
подвергните молодого джентльмена яростной словесной атаке, утверждая,
что для него было невозможно выиграть приз за знание Священных Писаний
без систематического мошенничества во впечатляющих масштабах. Он зашел так
насколько Симмонса был хорошо известен полиции.”

“Черт Возьми, Дживс!”

“Да, сэр. Слова ничего создавать значительное ощущение. Реакцию
Присутствующих на это обвинение я бы охарактеризовал как смешанную. Юные студенты, казалось, были довольны и энергично аплодировали, но мать мастера Симмонса встала со своего места и обратилась к мистеру Финк-Ноттлу с решительным протестом.

“Гасси казался застигнутым врасплох? Он отступил со своей позиции?”

“Нет, сэр. Он сказал, что теперь ему все ясно, и намекнул на виновного
связь между матерью мастера Симмонса и директором школы, обвинив
последнего в том, что он приготовил отметки, по его выражению, для того, чтобы
чтобы снискать расположение первого.

“Вы же не это имеете в виду?”

“Да, сэр”.

“ Боже, Дживс! А потом...

“ Они исполнили национальный гимн, сэр.

- Конечно, нет?

“ Да, сэр.

“В такой момент?”

“Да, сэр”.

“Ну, вы были там и знаете, конечно, но я должен был
думал, что последнее, что Гасси и эта женщина сделала бы в
обстоятельствам. бы начать петь дуэтом”.

“Вы меня не так поняли, сэр. Он был всю компанию, которая пела.
директор школы повернулся к органисту и что-то сказал ему вполголоса
. После чего тот заиграл национальный гимн, и
слушания прекратились.

“Я понимаю. К тому же как раз вовремя.

— Да, сэр. Поведение миссис Симмонс стало откровенно угрожающим.

 Я задумался.  То, что я услышал, конечно, могло вызвать жалость и ужас, не говоря уже о тревоге и унынии, и это было бы
Было бы лукавством сказать, что я был этому рад. С другой стороны, теперь всё было кончено, и мне казалось, что
нужно не горевать о прошлом, а сосредоточиться на светлом будущем. Я хочу сказать, что Гасси, возможно, снизил существующие
Вустершир побил рекорд по глупости и окончательно лишился шансов стать любимым сыном Маркет-Снодсбери, но нельзя было отрицать тот факт, что он сделал предложение Мадлен Бассетт, и нужно было признать, что она его приняла.

 Я рассказал об этом Дживсу.

“ Ужасающая выставка, ” сказал я, “ и, очень возможно, она войдет в историю.
Страницы истории запомнятся надолго. Но мы не должны забывать, Дживс, что Гасси,
хотя сейчас, несомненно, по соседству его считают
худшим уродом в мире, в остальном с ним все в порядке.

“ Нет, сэр.

Я не совсем понял.

“Когда вы говорите "Нет, сэр", вы имеете в виду ‘Да, сэр”?

“Нет, сэр. Я имею в виду «Нет, сэр».
«С ним что-то не так?»

«Нет, сэр».

«Но он же помолвлен».

«Больше нет, сэр. Мисс Бассет разорвала помолвку».

«Вы же не это имеете в виду?»

«Да, сэр».

Интересно, заметили ли вы одну странную особенность в этом
Хроника. Я намекаю на то, что в то или иное время практически
все играет роль в ей довелось похоронить его или ее
лицо в своих руках. В свое время я участвовал в нескольких довольно крутых делах
, но я думаю, что никогда ни до, ни после я не был
связан с такой солидной группой любителей зажимать брови.

Дядя Том сделал это, если ты помнишь. Как и Гасси. Как и Таппи. Так что,
вероятно, хотя у меня нет точных данных, это сделал Анатоль, и я бы не стал сбрасывать со счетов Бассетта. И я не сомневаюсь, что тётя Далия сделала бы это.
тоже, но из-за риска испортить тщательно уложенную причёску.

Ну, я пытаюсь сказать, что в тот момент я сделал это сам.
Руки взлетели, голова опустилась, и в следующую секунду я уже сжимал его так же энергично, как и все остальные.

И пока я всё ещё массировал кокос и размышлял, что делать дальше, что-то с грохотом врезалось в дверь, как будто доставили тонну угля.

 «Думаю, это, возможно, сам мистер Финк-Ноттл, сэр», — сказал Дживс.


Однако его интуиция его подвела.  Это был не Гасси, а
Таппи. Он вошел и остановился, астматически дыша. Было ясно, что
он был глубоко взволнован.




-18-


Я пристально посмотрела на него. Мне не понравилась его внешность. Заметьте, я не говорю, что у меня их когда-либо было много, потому что природа, создавая этого безупречного парня,
втиснула в него гораздо более массивную нижнюю челюсть, чем было абсолютно необходимо, и сделала глаза слишком проницательными и острыми для того, кто не был ни строителем империи, ни дорожным полицейским. Но в данном случае этот Глоссоп не только оскорблял эстетическое чувство, но и казался мне явно опасным, и я поймал себя на мысли, что хочу
что Дживс не всегда был таким чертовски тактичным. Я имею в виду, что это, конечно, хорошо — удаляться, как угорь, сползающий в грязь, когда у хозяина гость, но бывают моменты — и мне показалось, что это был один из них, — когда тактичнее было бы остаться и быть готовым протянуть руку помощи.

 Потому что Дживса больше не было с нами. Я не видел, как он уходил, и не слышал, как он уходил, но он ушёл. Насколько хватало глаз, не было видно никого, кроме Таппи. И, как я уже сказал, в поведении Таппи было что-то странное.
что-то такое, что, как правило, беспокойство. Он посмотрел на меня очень сильно
как человек, который пришел, чтобы возобновить это дело моей щекотки Анжелы
лодыжки.

Однако его вступительное замечание сказало мне, что я сам себя встревожил
неоправданно. Оно носило мирный характер и принесло большое облегчение.

“Берти, ” сказал он, - я должен извиниться перед тобой. Я пришел, чтобы принести это”.

Я испытал огромное облегчение, услышав эти слова, в которых не было ни единого упоминания о щекотке лодыжек. Но не думаю, что оно было сильнее моего удивления. С тех пор прошло несколько месяцев
после того болезненного эпизода в «Дронах» он до сих пор не выказал ни малейшего
признака раскаяния и сожаления. Более того, до меня дошли слухи из
частных источников, что он часто рассказывал эту историю за ужином и на других
мероприятиях и при этом смеялся до упаду.

 Соответственно, мне было трудно понять, что могло заставить его унижаться так поздно.
Предположительно, его лучшая половина дала ему подзатыльник, но почему?

И всё же это произошло.

 — Мой дорогой друг, — сказал я, ведя себя как истинный джентльмен, — не стоит благодарности.

«Какой смысл говорить: «Не стоит об этом упоминать»? Я уже упомянул об этом».
«Я имею в виду, не стоит больше об этом говорить. Не думай об этом. Мы все иногда забываем себя и делаем то, о чём в более спокойные моменты сожалеем. Несомненно, в тот момент ты был немного не в себе».

«О чём, чёрт возьми, ты говоришь?»

Мне не понравился его тон. Бесцеремонно.

“ Поправьте меня, если я ошибаюсь, ” сказал я с некоторой натянутостью, “ но я
предположил, что вы извиняетесь за свое непристойное поведение, когда возвращались
последний звонок в ту ночь в Дронах, заставивший меня погрузиться в
плаваю б. в супе с рыбой».

«Чушь! Вовсе нет».

«Тогда что?»

«Это дело с Бассеттом».

«Какое дело с Бассеттом?»

«Берти, — сказал Таппи, — когда ты вчера вечером сказал мне, что влюблён в Мадлен Бассетт, я сделал вид, что поверил тебе, но на самом деле я не поверил. Всё это казалось слишком невероятным. Однако, поскольку
потом я навел справки, и факты появляются на площади с
заявление. Я сейчас пришел, чтобы извиниться за то, что сомневалась в тебе”.

“Навели справки?”

“Я спросил ее, делал ли ты ей предложение, и она сказала, да, делал”.

“Таппи! Ты этого не делал?”

“Я сделал”.

“Неужели у тебя нет деликатности, нет должных чувств?”

“Нет”.

“О? Ну, конечно, все в порядке, но я думаю, тебе следовало бы это сделать”.

“Деликатность к черту. Я хотел быть уверенным, что это не ты
украл у меня Анджелу. Теперь я знаю, что это не так.

Пока он знал это, я не так уж сильно возражал против его отсутствия деликатности.

“А”, - сказал я. “Что ж, это прекрасно. Придержи эту мысль”.

“Я выяснил, кто это был”.

“Что?”

Он постоял мгновение, размышляя. Глаза его горели тусклым
огонь. Его челюсти торчали, как затылок Дживс это.

“ Берти, ” сказал он, - ты помнишь, что я поклялся сделать с этим парнем
кто украл у меня Анджелу?

“Насколько я помню, ты планировал вывернуть его наизнанку...”

“... и заставить его проглотить самого себя. Верно. Программа остается в силе.
хорошо.”

“Но, Таппи, я продолжаю заверять тебя как компетентного свидетеля, что
никто не похищал у тебя Анджелу во время той поездки в Канны”.

“Нет. Но они это сделали после того, как она вернулась”.

“Что?”

— Не надо повторять за мной: «Что?» Ты же слышал.

 — Но она ни с кем не встречалась с тех пор, как вернулась.
 — О, нет? А как же тот парень-тритон?

 — Гасси?

 — Именно. Змей Финк-Ноттл.

 Мне это показалось полной бессмыслицей.

 — Но Гасси любит Бассета.

«Вы все не можете любить этого проклятого Бассета. Что меня удивляет, так это то, что кто-то вообще может его любить. Он любит Анджелу, говорю вам. А она любит его».
«Но Анджела отдала тебе твою шляпу ещё до того, как Гасси пришёл сюда».

«Нет, не отдала. Через пару часов после».

«Он не мог влюбиться в неё за пару часов».

«Почему нет?» Я влюбился в нее за пару минут. Я боготворил
ее сразу, как мы встретились, маленький пучеглазый нарост.

“Но, черт возьми ...”

“Не спорь, Берти. Факты все же. Она любит это
Ньют-уткнувшись блистер”.

“Достаточно абсурдно, парень-довольно абсурдно.”

“Да?” Он вонзил каблук в ковер - вещь, о которой я часто читал,
но никогда раньше не видел, как это делается. “Тогда, может быть, вы объясните, как получилось, что
она оказалась помолвленной с ним?”

Вы могли бы поставить мне двойку.

“Помолвлена с ним?”

“Она сама мне сказала”.

“Она разыгрывала тебя”.

“Она не разыгрывала меня. Вскоре после окончания этого
послеобеденного загула в средней школе Маркет-Снодсбери он сделал ей
предложение, и она, похоже, безропотно согласилась.

 «Должно быть, это какая-то ошибка».

“ Был. Змея Финк-Ноттл сделала это, и сейчас, бьюсь об заклад, он это понимает.
 Я гоняюсь за ним с 5.30.

- Гоняюсь за ним?

“Повсюду. Я хочу оторвать ему голову”.

“Понятно. Вполне”.

“Вы его, случайно, не видели?”

“Нет”.

- Ну, если так, попрощайся с ним поскорее и сделай заказ на “лилии".
О, Дживс.... - Сэр? - спросил я.

“ Сэр?

Я не слышал, как открылась дверь, но мужчина снова был на месте.
Мое личное убеждение, о котором я, кажется, упоминал ранее, заключается в том, что Дживсу
не обязательно открывать двери. Он похож на одну из тех птиц в Индии, которые
Они швыряют свои астральные тела — я имею в виду тех парней, которые растворяются в воздухе в Бомбее, собирают себя по кусочкам и через две минуты появляются в Калькутте. Только такая теория может объяснить тот факт, что в один момент его нет, а в следующий он уже здесь. Кажется, что он просто перемещается из точки А в точку Б, как какой-то газ.

 — Ты видел мистера Финк-Ноттла, Дживс?

 — Нет, сэр.

«Я собираюсь его убить».
«Очень хорошо, сэр».

Таппи вышел, хлопнув дверью, и я подозвал Дживса.

«Дживс, — сказал я, — знаешь что? Мистер Финк-Ноттл помолвлен с моей
кузиной Анджелой».

“ В самом деле, сэр?

“ Ну и что на это скажешь? Ты понимаешь психологию? Есть ли в этом смысл?
Всего несколько часов назад он был помолвлен с мисс Бассетт.

“ Джентльмены, которых бросила одна молодая леди, часто склонны
без промедления привязываться к другой, сэр. Это то, что известно как
жест.

Я начал понимать.

“Я понимаю, что ты имеешь в виду. Дерзкие слова.

— Да, сэр.

— Что-то вроде: «Ну ладно, развлекайся сам, но если я тебе не нужен, то есть много тех, кому я нужен».
— Именно так, сэр. Мой кузен Джордж----

— Не обращай внимания на твоего кузена Джорджа, Дживс.

— Хорошо, сэр.

— Оставить его для долгих зимних вечеров, что ли?

 — Как пожелаете, сэр.

 — И вообще, готов поспорить, что твой кузен Джордж не был такой трусливой, не умеющей свистеть медузой, как Гасси.  Вот что меня удивляет, Дживс, — что именно Гасси приходится делать всю эту тяжёлую работу.

— Вы должны помнить, сэр, что у мистера Финк-Ноттла несколько воспалён мозг.


 — Это правда. В данный момент, так сказать, немного не в себе?

 — Именно так, сэр.

 — Что ж, скажу вам одно: он будет ещё больше не в себе
состояние мозга, если Таппи доберется до него.... Который час?

“ Ровно в восемь, сэр.

“ Значит, Таппи гонялся за ним два с половиной часа. Мы должны спасти
несчастного мерзавца, Дживса.

“ Да, сэр.

“ Человеческая жизнь есть человеческая жизнь, что?

“ Совершенно верно, сэр.

— Тогда первое, что нужно сделать, — это найти его. После этого мы сможем обсудить планы и схемы. Ступай, Дживс, и обыщи окрестности.


— В этом нет необходимости, сэр. Если вы оглянетесь, то увидите, как мистер Финк-Ноттл вылезает из-под вашей кровати.


И, клянусь Юпитером, он был абсолютно прав.

Появился Гасси, как и было сказано. Он был весь в пуху и
походил на черепаху, высунувшуюся из панциря, чтобы немного передохнуть.

 — Гасси! — сказал я.

 — Дживс, — сказал Гасси.

 — Сэр? — сказал Дживс.

 — Дживс, эта дверь заперта?

 — Нет, сэр, но я немедленно займусь этим вопросом.

Гасси села на кровать, и я на мгновение подумал, что он был
будет в режиме, уткнувшись мордой в его руки. Однако он
просто смахнул со лба дохлого паука.

“ Вы заперли дверь, Дживс?

“ Да, сэр.

“ Потому что ты никогда не можешь сказать наверняка , что этот ужасный Глоссоп может не принять его
ему взбрело в голову вернуться...

 Слово «обратно» застыло у него на губах.  Не успел он произнести и звука, похожего на «б», как ручка двери начала крутиться и дребезжать.
 Он вскочил с кровати и на мгновение застыл, глядя на картину, которая висит в столовой у моей тёти Агаты, — «Олень в заливе» — Ландсир. Затем он нырнул в шкаф и скрылся в нём
прежде, чем кто-то успел понять, что он начал подпрыгивать. Я видел, как
парни, опоздавшие на 9:15, двигались не так проворно.

 Я бросил взгляд на Дживса. Он позволил своей правой брови слегка дрогнуть
слегка, что максимально близко к проявлению эмоций.

“Алло?” Я взвизгнул.

“Впусти меня, черт бы тебя побрал!” - ответил голос Таппи снаружи. “ Кто
запер эту дверь?

Я еще раз обратился к Дживсу на языке бровей. Он поднял
одну из своих. Я поднял одну из своих. Он поднял другую. Я поднял свой
другой. Затем мы оба подняли руки. Наконец, не придумав ничего другого, я распахнул ворота, и Таппи влетел внутрь.

 «И что теперь?» — спросил я как можно более непринуждённо.

 «Почему дверь была заперта?» — потребовал Таппи.

К этому моменту я был в довольно хорошей форме для поднятия бровей, так что я немного ему подарил
.

“Разве у человека не должно быть личной жизни, Глоссоп?” Холодно спросил я. “Я проинструктировал
Дживсу велеть запереть дверь, потому что я собирался раздеваться.

“Правдоподобная история!” - сказал Таппи, и я не уверен, что он не добавил
— Ну конечно! — Не пытайся убедить меня, что ты боишься, что люди будут ездить на экскурсионных поездах, чтобы увидеть тебя в нижнем белье.
 Ты запер дверь, потому что здесь спрятана змея Финк-Ноттл. Я заподозрил это, как только вышел, и решил вернуться
Вернись и осмотрись. Я собираюсь обыскать эту комнату вдоль и поперёк.
Кажется, он в том шкафу... Что в этом шкафу?


— Просто одежда, — сказал я, снова попытавшись изобразить безразличие, хотя и сомневался, что у меня получится.
— Обычный гардероб английского джентльмена, приехавшего в загородный дом.


— Ты врёшь!

Ну, я бы не удивился, если бы он подождал хотя бы минуту, прежде чем заговорить, потому что не успел он произнести эти слова, как Гасси уже выскочил из шкафа. Я обратил внимание на то, с какой скоростью он
вошел. Это было ничто по сравнению с той скоростью, с которой он появился.
Послышался какой-то шум и размытость, и его больше не было с нами.

Я думаю, Таппи был удивлен. На самом деле, я уверен, что так оно и было. Несмотря на
уверенность, с которой он высказал свою точку зрения о том, что в шкафу
находились Финк-Ноттлы, его явно смутило, что парень
так на него накинулся. Он резко откашлялся и отскочил назад
примерно на полтора метра. Однако в следующее мгновение он взял себя в руки
и помчался по коридору в погоню. Ему не хватало только тёти
Далия последовала за ними, выкрикивая «Йоикс!» или что-то в этом роде, чтобы завершить сходство с быстрой пробежкой с кворном.

Я опустился в удобное кресло. Меня не так-то просто
отговорить, но мне показалось, что ситуация наконец-то стала слишком сложной для Бертрама.

— Дживс, — сказал я, — всё это немного запутанно.

— Да, сэр.

«В голове слегка кружится».

«Да, сэр».

«Думаю, тебе лучше оставить меня, Дживс. Мне нужно как следует обдумать сложившуюся ситуацию».

«Хорошо, сэр».

Дверь закрылась. Я закурил сигарету и погрузился в раздумья.




-19-


Большинство парней на моём месте, я полагаю, размышляли бы об этом весь оставшийся вечер, так ничего и не решив, но мы, Вустеры, обладаем сверхъестественной способностью проникать в суть вещей, и, думаю, не прошло и десяти минут с тех пор, как я начал размышлять, как я понял, что нужно делать.

Я понял, что для того, чтобы прояснить ситуацию, нужен был
разговор с глазу на глаз с Анжелой. Она сама навлекла на себя все
проблемы своим безрассудным поведением, сказав «да» вместо «нет», когда Гасси, находясь под воздействием коктейлей и умственного возбуждения, предложил ей объединиться
вверх. Она, очевидно, должна быть надлежащим образом отчитали и заставили вернуть ему
магазин. Четверть часа спустя я разыскал ее в
летнем домике, в котором она освежалась, и сел рядом с ней.
я сел рядом с ней.

“Анджела”, - сказал я, и если бы мой голос был суровым, что ж, чей бы то ни было не был.
“Это все совершенная чушь”.

Она, казалось, очнулась от задумчивости. Она вопросительно посмотрела на меня.

«Прости, Берти, я не расслышал. О чём ты там болтал?»

«Я не болтал».

«Ой, прости, я думал, ты сказал, что болтал».

— Неужели ты думаешь, что я пришёл сюда, чтобы нести чушь?

 — Очень на это похоже.

 Я решил, что лучше отойти в сторону и подойти к вопросу с другой стороны.

 — Я только что виделся с Таппи.

 — Да?

 — И с Гасси Финк-Ноттлом.

 — Да?

 — Похоже, ты обручилась с последним.

“Совершенно верно”.

“Ну, именно это я и имел в виду, когда сказал, что все это полная чушь. Ты
не можешь любить такого парня, как Гасси”.

“Почему бы и нет?”

“Ты просто не можешь”.

Ну, я хочу сказать, конечно, она не могла. Никто не может любить урода.
похож на Гасси, только такой же уродливый, как Бассетт. Выстрел не попал в мишень.
Конечно, он во многих отношениях прекрасный парень — вежливый,
дружелюбный и как раз такой, кто скажет вам, что делать, пока не
придёт доктор, если у вас на руках больной тритон, — но совершенно
очевидно, что он не из породы мартовских зайцев Мендельсона. Я не сомневаюсь, что вы могли бы
бросать кирпичи целый час в самых густонаселённых районах Англии,
не подвергая опасности ни одну девушку, способную стать
миссис Огастес Финк-Ноттл без анестезии.

Я сказал ей об этом, и она была вынуждена признать справедливость моих слов.

“Тогда ладно. Возможно, я не хочу”.

“Тогда для чего, - сказала я резко, - ты хотела пойти и обручиться с ним
, ты, неразумный молодой болван?”

“Я думал, это будет весело”.

“Весело!”

“Так оно и было. Я получил от этого массу удовольствия. Надо было тебе
видеть лицо Таппи, когда я рассказала ему.

Внезапно меня озарило.

«Ха! Жестоко!»

«Что?»

«Ты обручился с Гасси только для того, чтобы позлить Таппи?»

«Да».

«Ну, тогда я как раз об этом и говорил. Это был жест».

«Да, пожалуй, можно и так сказать».

— И вот что я вам ещё скажу: я бы назвал это чёртовски низким
трюк. Ты меня удивляешь, юная Анджела.

“ Не понимаю почему.

Я изогнула губу примерно на полдюйма. - Будучи женщиной, ты бы этого не сделала. Вы
нежного секса как то. Вы снимите сырой материал без
Панг. Вы гордитесь собой на нем. Посмотреть Иаили, жены Хевера”.

— Где ты вообще услышал о Иаиль, жене Хевера?

 — Возможно, ты не знаешь, что я однажды выиграл приз за знание Священного Писания в школе?

 — О, да.  Я помню, как Август упомянул об этом в своей речи.

 — Да, — сказал я немного поспешно.  Мне не хотелось, чтобы мне напоминали об этом
Речь Августа. «Что ж, как я уже сказал, взгляните на Иаиль, жену Хевера.
 Она воткнула шипы в кокосовый орех гостя, пока тот спал, а потом расхаживала по дому, как девочка-скаут. Неудивительно, что говорят: «О, женщина, женщина!»

 — Кто говорит?

 — Те, кто так говорит. Фу, какой пол! Но ты, конечно, не собираешься продолжать в том же духе.
”Что продолжать?"

”Всю эту чушь с помолвкой с Гасси".

“Я, конечно, собираюсь.” - Спросила я. "Что?" - спросила я. "Что?"

“Что?”

“Просто чтобы выставить Таппи дурачком”.

“Ты думаешь, он выглядит глупо?”

“Я считаю”.

“Так и должно быть”.

У меня начала появляться мысль, что я не добиваюсь реального прогресса. Я помню
Когда я выиграл тот приз за знание Священного Писания, мне пришлось углубиться в факты об осле Валаама. Я не совсем помню, какими они были, но у меня до сих пор
сохраняется общее впечатление, что он упирался ногами,
отводил уши и отказывался сотрудничать. И мне показалось,
что именно это сейчас делает Анджела. Она и осел Валаама были,
так сказать, родными душами. Есть слово, начинающееся на «р» — «ре» что-то — «воспоминание» что-то — нет, оно исчезло. Но я хочу сказать, что именно это и показывала себе Анджела.

 «Глупый юнец», — сказал я.

 Она покраснела.

— Я не какой-то там глупый старикашка.

 — Ты глупый старикашка.  И, более того, ты это знаешь.
 — Я ничего такого не знаю.

 — Вот ты и разрушаешь жизнь Таппи, разрушаешь жизнь Гасси, и всё ради дешёвой славы.

 — Ну, это не твоё дело.

 Я тут же ухватился за эту мысль:

«Какое мне дело до того, что две жизни, с которыми я ходил в школу, разрушены? Ха! Кроме того, ты же знаешь, что без ума от Таппи».

«Это не так!»

«Да неужели? Если бы мне платили по фунту за каждый раз, когда я видел, как ты смотришь на него
с любовью в глазах...»

Она посмотрела на меня, но без любви в глазах.

“О, ради всего святого, Берти, уходи и не кипятись!”

Я взял себя в руки.

“Это, - ответил я с достоинством, - как раз то, из-за чего я собираюсь уйти”
и свариться. По крайней мере, я имею в виду, что сейчас я покину вас. Я сказал свое слово”.

“Хорошо”.

“Но позвольте мне добавить...”

“Я не буду”.

“Очень хорошо”, - холодно сказал я. “В таком случае, тинкерти тонк”.

И я хотел, чтобы это ужалило.

“Угрюмый” и “уныние” было около двух прилагательных вы бы
некоторые, чтобы описать меня как я покинул беседку. Было бы бесполезно
отрицать, что я ожидал лучших результатов от этой небольшой беседы.

Я был удивлён поведением Анджелы. Странно, что ты никогда не осознаешь, что в глубине души каждая девушка — порочный экземпляр, пока что-то не идёт не так в её любовных делах. Мы с этой кузиной свободно встречались с тех пор, как я носил матросские костюмы, а у неё не было передних зубов, но только сейчас я начал постигать её скрытые глубины. Она всегда казалась мне простой, весёлой, доброй девчонкой — из тех, кто не обидит и мухи. Но вот она здесь,
бессердечно смеётся — по крайней мере, мне кажется, я помню, как она смеялась
бессердечно — как что-то холодное и бесчувственное из навороченного
радиоприёмника, и она буквально плюёт на свои руки в своём стремлении свести
седые волосы Таппи в могилу от горя.

Я уже говорил это раньше и повторю снова: девчонки — дрянь. Старый Поп
Киплинг никогда не говорил ничего более правдивого, чем когда он пошутил о том, что
ж. д. больше д. м.

В цирке мне показалось, что нужно сделать только одно —
отправиться в столовую и перекусить холодным завтраком, о котором говорил Дживс. Я остро нуждался в еде, потому что
Недавнее интервью меня немного подкосило. Нельзя отрицать тот факт, что эти откровенные эмоции снижают жизненный тонус и настраивают на то, чтобы хорошенько оттянуться с говядиной и ветчиной.


Соответственно, я отправился в столовую и едва переступил порог, как увидел у буфета тётю Далию, которая намазывала лосося майонезом.

Это зрелище вызвало у меня короткое «О, ах», потому что я был немного смущён.
 В последний раз, когда мы с этой родственницей наслаждались
_t;te-;-t;te_, как вы помните, она строила планы на
топил меня в огороде пруд, и я был не совсем уверен, что
мой подарок стоял с ней был.

Я был рад найти ее на добродушный лад. Ничто не могло сравниться с
сердечностью, с которой она помахала вилкой.

“Привет, Берти, старый ты осел”, - было ее очень дружеским приветствием. “Я думал
Я не застану вас далеко от еды. Попробуйте этого лосося.
Превосходно.”

«Анатоля?» — спросил я.

«Нет. Он всё ещё в постели. Но кухарка вдруг воодушевилась. Кажется, до неё вдруг дошло, что она не
Она готовила для стаи канюков в пустыне Сахара и приготовила что-то вполне пригодное для употребления человеком. В конце концов, в этой девушке есть что-то хорошее, и я надеюсь, что она получит удовольствие от танцев.

 Я налил себе порцию лосося, и мы завели приятную беседу о бале для прислуги в Стретчили-Баддс и, насколько я помню, лениво рассуждали о том, что бы сделал дворецкий Сеппингс.
похоже, танцует румбу.

 Только когда я убрал первое блюдо и принялся за второе, мы заговорили о Гасси. Учитывая, что произошло
перешел на рынке Snodsbury в тот день, он был один, который у меня был
ожидая ее коснуться раньше. Когда она все-таки затронула эту тему, я понял
, что она еще не была проинформирована о помолвке Анджелы.

“Послушай, Берти”, - сказала она, задумчиво пережевывая фруктовый салат. “Это
Бутылочка с зажигалкой.

“Ноттл”.

“Бутылка”, - твердо настаивала тетушка. «После его сегодняшней выставки я буду думать о нём только как о Бутылке, и ни о ком другом. Однако я хотела сказать, что если вы его увидите, то я прошу вас передать ему, что он сделал одну пожилую женщину очень, очень счастливой.
»Если не считать того случая, когда викарий споткнулся о развязавшийся шнурок и упал с кафедры, не думаю, что когда-либо переживал более чудесный момент, чем тот, когда старый добрый Боттл внезапно начал отчитывать Тома с трибуны. На самом деле я считаю, что его выступление было исполнено в самом изысканном стиле.

 Я не мог не возразить.

 — Эти отсылки ко мне...

 — Это было то, что мне понравилось больше всего. Я считал, что это было прекрасно. Правда ли, что вы сжульничали, когда выиграли приз за знание Священного Писания?


 «Конечно, нет.  Моя победа стала результатом самых напряжённых и неустанных усилий».

«А как насчёт этого пессимизма, о котором мы слышим? Ты пессимист, Берти?»

 Я мог бы сказать ей, что происходящее в этом доме быстро превращает меня в пессимиста, но я ответил, что нет.

 «Правильно. Никогда не будь пессимистом. Всё к лучшему в этом лучшем из миров. Это долгий путь, на котором нет поворота.
Перед рассветом всегда темнее всего». Наберись терпения, и всё будет хорошо.
 Солнце будет светить, хоть день и серый... Попробуй этот салат.


 Я последовал её совету, но, даже зачерпывая ложкой салат, я продолжал думать о
где-то в другом месте. Я был озадачен. Возможно, дело было в том, что я
недавно общался со столькими людьми с разбитыми сердцами, что её
весёлость казалась мне странной, но именно странной она мне и
показалась.

 «Я думал, ты, может быть, немного злишься», — сказал я.

 «Злюсь?»

 «Из-за манёвров Гасси на платформе сегодня днём. Признаюсь, я
Я скорее ожидал, что он будет притопывать ногой и хмурить брови.

 — Чепуха.  Из-за чего тут злиться?  Я воспринял всё это как большой комплимент и был горд тем, что любой напиток из моих погребов может
Вы создали такой великолепный Jag. Он возвращает веру в послевоенный виски. Кроме того, сегодня я ни на что не мог разозлиться. Я как маленькийдитя хлопает в ладоши и танцует на солнышке.
Хоть ты и не торопился, Берти, солнце наконец-то пробилось сквозь тучи. Звони в колокола радости. Анатоль отозвал своё заявление.


 — Что? О, мои искренние поздравления.


 — Спасибо. Да, я поработал над ним, как бобер, после того как вернулся сегодня днем.
в конце концов, поклявшись, что никогда не согласится, он согласился. Он
остается, хвала господу, и то, как я смотрю на это сейчас, так это то, что Бог на Своих
небесах и все в порядке с ...

Она замолчала. Дверь открылась, и появились мы вместе с дворецким.

— Привет, Сеппингс, — сказала тётя Далия. — Я думала, ты уже ушёл.

 — Ещё нет, мадам.

 — Что ж, надеюсь, вы все хорошо проведёте время.

 — Спасибо, мадам.

 — Ты хотел о чём-то со мной поговорить?

 — Да, мадам. Это касается месье Анатоля. Это по вашему желанию, мадам, мистер Финк-Ноттл корчит рожицы месье Анатолю через световой люк в его спальне?





-20-


 Повисло одно из тех долгих молчаний. Кажется, их называют беременными. Тетушка посмотрела на дворецкого. Дворецкий посмотрел на тётю.
Я посмотрел на них обоих. Жуткая тишина, казалось, окутала комнату,
как припарки из льняного семени. В тот момент я откусывал кусочек яблока из своего фруктового салата, и мне показалось, что Карнера
спрыгнула с вершины Эйфелевой башни на огуречную раму.

 Тётя Далия оперлась на буфет и заговорила низким, хриплым голосом:


— Лица?

“Да, мадам”.

“Через слуховое окно?”

“Да, мадам”.

“Вы хотите сказать, что он сидит на крыше?”

“Да, мадам. Это очень расстроило месье Анатоля.

Полагаю, тетю Далию тронуло именно слово “расстроен”.
Опыт подсказывал ей, что происходит, когда Анатоль расстраивается. Я всегда знал, что она довольно активна, когда дело касается булавки, но я и не подозревал, что она способна на такую невероятную скорость, которую она продемонстрировала сейчас. Остановившись лишь для того, чтобы излить на меня поток ругательств, она вышла из комнаты и направилась к лестнице, прежде чем я успел проглотить кусочек — кажется, банана. И
почувствовав то же, что и тогда, когда я получил от неё телеграмму об Анджеле
и Таппи, что моё место рядом с ней, я отставил тарелку и
Я поспешил за ней, а Сеппингс припустил рысью.

 Я говорю, что моё место было рядом с ней, но добраться туда было не так-то просто, потому что она задала бешеный темп. На вершине первого лестничного пролёта она, должно быть, опережала меня на полдюжины корпусов и всё ещё уворачивалась от моих попыток догнать её, когда мы свернули на второй лестничный пролёт. Однако на следующей посадке изнурительный путь, похоже, сказался на ней, потому что она немного сбавила скорость и начала хрипеть. К тому времени, как мы вышли на прямую, мы бежали практически ноздря в ноздрю.
Наш вход в комнату Анатоля был настолько эффектным, насколько это вообще возможно.


 Результат:
 1. _Тетя Далия._
 2. _Бертрам._
3. _Сеппингс._

_ Победил с небольшим отрывом. Второго и третьего разделяла половина лестницы._

 Первое, что бросилось в глаза при входе, — это Анатоль. Этот волшебник
кухонной плиты — коренастый коротышка с усами
размером с дуршлаг, и по ним обычно можно понять,
в каком он настроении. Когда всё хорошо, они
поднимаются на концах, как у старшего сержанта.
Когда душа разбита, они опускаются.

Теперь он поник, и это звучало зловеще. И если бы у кого-то остались сомнения в том, что он чувствует, то то, как он себя вёл, развеяло бы их. Он стоял у кровати в розовой пижаме и
грозил кулаками в сторону светового люка. Через стекло на него
смотрела Гасси. Его глаза вылезли из орбит, а рот был открыт, что придавало ему поразительное сходство с какой-то редкой рыбой в аквариуме.
Первым порывом было предложить ему муравьиное яйцо.


Наблюдая за этим размахивающим кулаками поваром и выпучившим глаза гостем, я должен сказать, что мои симпатии были полностью на стороне первого. Я считал его
у него были все основания размахивать кулаками, как ему заблагорассудится.

Я имею в виду, давайте рассмотрим факты. Он лежал в постели,
беззаботно размышляя о том, о чём обычно думают французские повара, лёжа в постели,
и вдруг увидел это жуткое лицо в окне. Такое могло бы выбить почву из-под ног даже у самого флегматичного человека. Я знаю, мне бы не понравилось лежать в постели, когда Гасси вот так врывается. Спальня парня — от этого никуда не деться — его крепость, и он имеет полное право косо смотреть на горгулий, которые пялятся на него.

 Пока я стоял и размышлял, тётя Далия со свойственной ей практичностью
перейдём сразу к делу:

«Что всё это значит?»

 Анатоль проделал что-то вроде шведской разминки, начав с основания позвоночника, продолжив через лопатки и закончив в области затылка.

Затем он рассказал ей.

В разговорах с этим чудо-мужчиной я всегда замечал, что он свободно говорит по-английски, но с небольшим акцентом. Если вы помните, до переезда в Бринкли он какое-то время жил с миссис Бинго Литтл и, несомненно, многому у неё научился. До этого он пару лет жил в американской семье в Ницце и учился у
их шофёр, один из Мэлони из Бруклина. Так что, как с Бинго, так и с Мэлони, он, как я уже сказал, говорит бегло, но с небольшим акцентом.

Он говорил, в частности, следующее:

«Хот-дог! Ты спрашиваешь меня, что это такое? Послушай. Обрати немного внимания.
Что касается меня, то я лёг спать, но сплю не очень хорошо, и вот я просыпаюсь и смотрю, а кто-то корчит мне рожи через разбитое окно. Это мило? Это удобно? Если ты думаешь, что мне это нравится, то ты сильно ошибаешься. Я зол как чёрт. А почему бы и нет? Я ведь кто-то, не так ли? Это спальня,
что-что, а не дом для обезьян? Тогда за что погубители сидеть на
мое окно так круто, как несколько огурцов, делая какие-то лица?”

- Совершенно верно, - сказал я. Чертовски разумно, был мой вердикт.

Он бросил еще один взгляд на Гасси и выполнил упражнение 2 - то, в котором
вы хватаетесь за усы, дергаете их, а затем начинаете ловить мух.

“ Подожди еще немного. Я не закончил. Я говорю, что вижу этого типа в своём окне, он корчит рожи. Но что потом? Улетает, когда я кричу, и оставляет меня в покое? Ни за что. Он остаётся там, не обращая внимания, и смотрит на меня, как кот
смотрит на утку. Он корчит мне рожи, и снова корчит мне рожи, и чем больше я приказываю ему убираться отсюда к чёртовой матери, тем больше он не хочет убираться отсюда к чёртовой матери. Он что-то кричит мне, и я спрашиваю, чего он хочет, но он не объясняет.
О нет, этого никогда не случится. Он лишь пожимает плечами. Что за дурацкая
глупость! Мне это смешно? Ты думаешь, мне это нравится? Я не
согласен с такой глупостью. Я думаю, что бедняга спятил. _Je me
fiche de ce type infect. C’est idiot de faire comme ;a l’oiseau....
Allez-vous-en, louffier_.... Скажи этому болвану, чтобы он уходил. Он сумасшедший
какие-то мартовские шляпники».

 Должен сказать, что, по моему мнению, он приводил чертовски веские доводы, и, очевидно,
тётя Далия чувствовала то же самое. Она положила дрожащую руку ему на плечо.

«Я согласна, месье Анатоль, я согласна», — сказала она, и я не мог поверить, что этот звучный голос может звучать так нежно.

Больше похоже на зов горлицы, чем на что-либо другое. “Это
все в порядке”.

Она сказала ерунду. Он сделал упражнение 3.

“Все в порядке? _Nom d’un nom d’un nom_! Какого черта ты говоришь, что все в порядке!
Какой смысл выкидывать подобные штуки? Подожди полминуты. Еще нет
Не так быстро, старина. Это совсем не то. Посмотри ещё раз. Это совсем другие рыбные блюда. Я могу съесть несколько кусочков с косточкой, это правда, но мне не нравится, когда кто-то играет со мной в жмурки у меня на подоконнике. Так нельзя. Это мило, нет. Я серьёзный человек. Я не хочу, чтобы кто-то играл со мной в жмурки у меня на подоконнике.
Я терпеть не могу жаворонков на своих окнах, как и все остальные. Это очень плохо.
 Если появится такая дрянь, я больше не останусь в этом доме. Я уйду и не буду сидеть на месте.

Должен признать, это были зловещие слова, и я не удивился, что тётя Далия, услышав их, вскрикнула, как хозяин гончих, увидевший, что подстрелили лису.  Анатоль снова начал размахивать кулаками перед Гасси, и теперь она присоединилась к нему.  Сеппингс, который почтительно пыхтел где-то на заднем плане, на самом деле не размахивал кулаками, но бросил на Гасси довольно суровый взгляд. Вдумчивому наблюдателю было ясно, что этот Финк-Ноттл, забравшись на чердак, совершил ошибку. Он был крайне непопулярен в доме Дж. Дж. Симмонса.

— Убирайся, сумасшедший лунатик! — воскликнула тётя Далия своим звонким голосом, от которого когда-то нервничали члены Кворна.
Они теряли стремянцы и вываливались из сёдел.

 В ответ Гасси пошевелил бровями. Я понял, что он пытается сказать.

— Думаю, он имеет в виду, — сказал я — благоразумный старый Бертрам, который всегда пытается
подлить масла в огонь, — что если он это сделает, то упадёт с крыши и сломает себе шею.

 — Ну а почему бы и нет? — сказала тётя Далия.

 Я, конечно, понимал её точку зрения, но мне казалось, что
Это было более близкое решение. Этот световой люк оказался единственным окном в
доме, которое дядя Том не перегородил своими решётками.
Полагаю, он считал, что если у грабителя хватит наглости забраться так высоко, то он заслуживает того, что его ждёт.

«Если ты откроешь световой люк, он сможет запрыгнуть внутрь».

Идея была понята.

«Сеппингс, как открывается этот световой люк?»

— С шестом, мадам.
— Тогда возьмите шест. Возьмите два шеста. Десять.

 И вскоре Гасси уже общался с компанией. Как и те парни, о которых пишут в газетах, этот бедняга, казалось, прекрасно осознавал своё положение.

Должен сказать, что манера поведения тёти Далии никак не способствовала восстановлению самообладания. От дружелюбия, которое она демонстрировала, обсуждая со мной за фруктовым салатом деятельность этого несчастного болвана, не осталось и следа, и я не удивился, что Финк-Ноттл так и не смог произнести ни слова. Нечасто можно увидеть, как тётя Далия, обычно такая добродушная, подбадривает свору гончих, чтобы они сунули в это свои носы. Но когда она это делает, сильные мужчины взбираются на деревья и подтягивают их за собой.

 — Ну? — сказала она.

В ответ на это Гасси смогла издать что-то вроде
сдавленной икоты.

“ Ну?

Лицо тети Далии помрачнело. Охота, если предавались регулярно за
на протяжении ряда лет является занятием, которое редко удается протянуть довольно
глубокое оттенком для пациента лица, и ее лучший друг
не отрицал, что даже в нормальные времена карте родственника, как правило, в
чуть в сторону измельченной клубники. Но никогда ещё я не видел, чтобы оно было таким насыщенным, как сейчас. Она была похожа на помидор, который пытается
самовыразиться.

 — Ну?

Гасси старались. И на мгновение казалось, как будто собирался что-то
войти через. Но в итоге ничего не получилось больше, чем сортировать
смерти-погремушка.

“О, Берти, уведи его и положи лед ему на голову”, - сказала тетя Далия.
бросив эту затею. И она повернулась, чтобы заняться тем, что выглядело как
довольно мужская работа по успокоению Анатоля, который теперь вел
быстрый разговор сам с собой вполголоса.

 Похоже, он чувствовал, что не сможет достойно справиться с этой ситуацией на англо-американском языке Бинго-Мейлони.
Его родной язык. Такие слова, как «_marmiton de Domange», «pignouf»,
«hurluberlu_» и «_roustisseur_», вылетали из его рта, как летучие мыши из сарая.
Для меня, конечно, это было загадкой, потому что, хотя я и навострился в галло-французском во время той поездки в Канны, я всё ещё нахожусь на стадии «Эскер-ву-азе». Я сожалел об этом, потому что слова звучали красиво.

Я помог Гасси спуститься по лестнице. Я мыслил более здраво, чем тётя Далия.
Я уже догадался, какие скрытые пружины и мотивы привели его на крышу. Там, где она видела лишь гуляку, предающегося развлечениям
Во время пьяной выходки или шалости я заметил преследуемого оленёнка.

 «Таппи гнался за тобой?» — сочувственно спросил я.

 Его охватила дрожь, которую я называю _frisson_.

 «Он чуть не поймал меня на верхней площадке. Я выпрыгнул через окно в коридоре и вскарабкался по какому-то выступу».

 «Это его сбило с толку, да?»

 «Да. Но потом я понял, что застрял. Крыша шла под уклон во всех направлениях. Я не мог вернуться. Мне пришлось ползти дальше по этому выступу. А потом я обнаружил, что смотрю в световой люк. Кто был этот парень?


 — Это был Анатоль, шеф-повар тёти Далии.


 — Француз?


 — До мозга костей.

«Это объясняет, почему я не смог его понять. Какие же они остолопы, эти французы. Кажется, они не способны понять простейших вещей.
Можно было бы подумать, что если бы парень увидел парня в световом люке, то понял бы, что тот хочет, чтобы его впустили. Но нет, он просто стоял там».

«Размахивая кулаками».

«Да. Глупый идиот. И всё же я здесь».

“Да, ты здесь - на данный момент”.

“А?”

“Я подумал, что Таппи, вероятно, где-то прячется”.

Он подпрыгнул, как ягненок весной.

“Что мне делать?”

Я обдумал это.

“Проберись обратно в свою комнату и забаррикадируй дверь. Такова мужская политика.
”

“ Предположим” он прячется там?

“ В таком случае, перебирайся в другое место.

Но по прибытии в номер выяснилось, что Таппи, если вообще где-то был, то
наводнил какую-то другую часть дома. Гасси влетела в комнату, и я услышала, как
поворачивается ключ. И, чувствуя, что больше я ничего не смогу сделать в
этом квартале, я вернулся в столовую, чтобы съесть еще фруктового салата и
спокойно подумать. Не успел я доесть, как дверь открылась и вошла тётя Далия. Она опустилась на стул, выглядя немного уставшей.

«Налей мне выпить, Берти».

«Что будешь?»

«Что угодно, лишь бы крепкое».

Подойдите к Бертраму Вустеру таким образом, и вы поймаете его в лучшем виде
. Собаки-сенбернары, ведущие себя честно, от альпийских путешественников
не могли бы суетиться более усердно. Я выполнил заказ, и
в течение нескольких мгновений не было слышно ничего, кроме хлюпающих звуков, издаваемых
тетей, восстанавливающей салфетки.

“Запихни это, тетя Далия”, - сказал я сочувственно. “ Эти штуки
лишают человека самообладания, не так ли? Ты, без сомнения, пережил непростые времена,
успокаивая Анатоля, — продолжил я, намазывая тост пастой из анчоусов. — Надеюсь, теперь всё наладилось?

Она долго и пристально смотрела на меня, нахмурив брови, словно в раздумьях.


— Аттила, — наконец сказала она. — Так его звали. Аттила, гунн.


— А?


— Я пыталась вспомнить, кого ты мне напоминаешь. Кого-то, кто сеял разрушение и опустошение и разрушал дома, которые до его появления были счастливыми и мирными. Аттила — это мужчина. Это поразительно.
— сказала она, снова окинув меня взглядом. — Глядя на тебя, можно подумать,
что ты просто обычный милый идиот — возможно, нуждающийся в лечении,
но совершенно безобидный. Однако на самом деле ты ещё большее бедствие, чем
Чёрная смерть. Говорю тебе, Берти, когда я смотрю на тебя, мне кажется, что я натыкаюсь на всю скрытую печаль и ужас жизни с таким грохотом, что мне кажется, будто я врезался в фонарный столб.


Ошеломлённый и растроганный, я хотел было что-то сказать, но то, что я принял за анчоусную пасту, оказалось чем-то гораздо более липким и клейким.
Казалось, что оно обволакивает язык и мешает говорить, как кляп. И пока я пытался привести голосовые связки в порядок, чтобы что-то сказать, она продолжила:

 «Ты хоть понимаешь, что ты натворил, когда послал того розовощёкого человечка
здесь? Что касается того, что он напился и превратил церемонию вручения наград в средней школе Маркет-Снодсбери в своего рода двухсерийный комедийный фильм, я ничего не скажу, потому что, честно говоря, мне это понравилось. Но когда он пялится на Анатоля через световые люки, сразу после того, как я с бесконечными усилиями и тактом убедил его отозвать своё заявление, и выводит его из себя настолько, что он и слышать не хочет о том, чтобы остаться после завтрашнего дня...

 Клейстер дал течь. Я смог выдавить из себя:

«Что?»

 «Да, Анатоль уезжает завтра, и, полагаю, бедняге Тому придётся
несварение желудка на всю оставшуюся жизнь. И это еще не все. Я только что
видел Анджелу, и она сказала мне, что помолвлена с этой бутылкой.

“Временно, да”, - вынужден был признать я.

“Временно будь проклят. Она определенно помолвлена с ним и разговаривает с ним.
какая-то отвратительная крутость в том, что мы поженимся в октябре. Так вот оно что
. Если бы в этот момент в комнату вошел пророк Иов, я
мог бы сидеть и обмениваться с ним невезучими историями до самого сна. Не то чтобы
Иов был в моем классе.”

“У него были фурункулы”.

“Ну, что такое фурункулы?”

“Чертовски больно, я понимаю”.

— Ерунда. Я бы отдала все фурункулы на рынке в обмен на свои
проблемы. Ты что, не понимаешь, в каком я положении? Я потеряла лучшего
повара, он уехал в Англию. Мой муж, бедняга, наверное, умрёт от
диспепсии. А моя единственная дочь, для которой я мечтала о таком
прекрасном будущем, выходит замуж за пьяницу, любителя тритонов.
И ты ещё говоришь о фурункулах!

Я поправил её в одном моменте:

 «Я не говорю о фурункулах. Я лишь упомянул, что они были у Иова. Да, я согласен с вами, тётя Далия, что в данный момент ситуация не слишком радужная, но не стоит отчаиваться. Вустер — это
— Ты редко бываешь озадачен дольше, чем на один день.

 — Ты, наверное, рассчитываешь, что скоро у тебя появится ещё один план?

 — В любую минуту.

 Она обречённо вздохнула.

 — Я так и думала.  Что ж, другого и не стоило ожидать.  Я не понимаю, как всё может стать ещё хуже, чем сейчас, но, без сомнения, тебе удастся это сделать.  Твой гений и проницательность найдут выход. Продолжай, Берти. Да, продолжай. Мне уже всё равно. Я даже
проявлю слабый интерес к тому, в какие ещё более тёмные и глубокие
бездны ада ты можешь погрузить этот дом. Давай, парень... Что
это за дрянь ты ешь?

— Мне немного сложно это классифицировать. Какая-то паста на тосте.
Больше похоже на клей с добавлением говяжьего экстракта.

— Дай мне, — вяло сказала тётя Далия.

— Будь осторожна, когда жуёшь, — посоветовал я. — Прилипает сильнее, чем брат... Да, Дживс?

 Мужчина материализовался на ковре. Как обычно, абсолютно бесшумно.

— Вам записка, сэр.

 — Мне записка, Дживс?

 — Вам записка, сэр.

 — От кого, Дживс?

 — От мисс Бассетт, сэр.

 — От кого, Дживс?

 — От мисс Бассетт, сэр.

 — От мисс Бассетт, Дживс?

 — От мисс Бассетт, сэр.

В этот момент тётя Далия, которая откусила кусочек от своего тоста с чем-то-там-ещё и отложила его, взмолилась — как мне показалось, с лёгким раздражением — ради всего святого, прекратите эти дурацкие разговоры.
Она и так уже достаточно натерпелась, чтобы ещё и слушать, как мы изображаем «Двух Маков».
Всегда готовый угодить, я кивком отпустил Дживса, и он, мигнув, исчез. Многие призраки были бы не такими скользкими.

 «Но о чём, — размышлял я, вертя в руках конверт, — может писать мне эта женщина?»

 «Почему бы не открыть эту чёртову штуку и не посмотреть?»

— Отличная идея, — сказал я и так и сделал.

 — А если тебя интересуют мои передвижения, — продолжила тётя Далия, направляясь к двери, — то я собираюсь пойти в свою комнату, сделать несколько глубоких вдохов и выдохов по методу йогов и попытаться забыть.

 — Ага, — рассеянно сказал я, просматривая страницу. А потом, когда я перевернулся, с моих губ сорвался резкий вой, от которого тётя Далия шарахнулась, как испуганный мустанг.

— Не делай этого! — воскликнула она, дрожа всем телом.

 — Да, но, чёрт возьми...

 — Какой же ты надоедливый, жалкий человечишка, — вздохнула она. — Я помню, как много лет назад, когда ты был ещё в колыбели, я осталась с тобой наедине
день и который ты чуть не проглотил свой резиновое одеяло и начал поворачивать
фиолетовый. И я, осел, что я, взял его и спас твою жизнь. Пусть
я тебе скажу, юный Берти, он будет идти очень трудно с тобой, если ты когда-нибудь
снова проглотить резиновый одеяло, когда только я на помощь”.

“Но, черт побери!” Я плакала. “Ты знаешь, что случилось? Мэдлин Бассетт
говорит, что собирается выйти за меня замуж!”

«Надеюсь, у тебя всё будет хорошо», — сказал родственник и вышел из комнаты, похожий на персонажа из рассказа Эдгара Аллана По.




-21-


Не думаю, что я выглядел так уж непохоже на персонажа из
Я сам написал эту историю в духе Эдгара Аллана По, потому что, как вы легко можете себе представить, новость, которую я только что записал, не оставила меня равнодушным.  Если бы Бассетт, полагая, что сердце Вустера давно принадлежит ей и готово отдаться по первому требованию, решила воспользоваться своим шансом, у меня, как у человека чести и чувства, не было бы другого выбора, кроме как вмешаться. Очевидно, что это дело не из тех,
которые можно уладить коротким _nolle prosequi_. Все
улики, казалось, указывали на то, что беда пришла
Он обрушился на меня и, более того, остался со мной.

 И всё же, хотя было бы глупо притворяться, что я полностью контролирую ситуацию, как мне бы хотелось, я не отчаивался найти решение. Человек послабее, попавший в эту ужасную ловушку, без сомнения, сразу бы сдался и перестал бороться; но вся суть Вустеров в том, что они не такие.

Для начала я перечитал записку. Не то чтобы я надеялся, что повторное прочтение поможет мне взглянуть на ситуацию под другим углом
его содержимое, но оно помогло восполнить его, пока мозг разминался
. Затем, чтобы помочь мыслям, я еще раз попробовала фруктовый салат и
вдобавок съела кусочек бисквитного торта. И это было, как я передал
сыр, что механизм начал работать. Я увидел то, что должно быть
сделано.

На вопрос, который занимал ум, а именно, сможет ли Бертрам
справиться?-- Теперь я был в состоянии ответить уверенным “Абсолютно”.

В таких грязных делах на перекрёстке главное — не терять голову, а сохранять хладнокровие и пытаться найти зачинщиков.
Стоит найти зачинщиков, и ты уже знаешь, где находишься.

 Зачинщицей здесь явно была Бассетт. Именно она начала всю эту неразбериху, бросив Гасси, и было ясно, что прежде чем что-то можно будет сделать, чтобы решить проблему и прояснить ситуацию, её нужно убедить пересмотреть свои взгляды и снова принять его. Это вернуло бы Анджелу в круг общения, а это заставило бы Таппи немного успокоиться, и тогда мы могли бы начать что-то предпринимать.

Я решил, что, как только съем ещё один кусочек сыра, я разыщу этого Бассетта и буду весьма красноречив.

И в этот момент вошла она. Я мог бы предвидеть, что она скоро появится. Я хочу сказать, что сердца могут болеть, но если они знают, что в столовой накрыт холодный ужин, то рано или поздно они обязательно заглянут.

Когда она вошла в комнату, её взгляд был прикован к майонезу с лососем.
Она, без сомнения, направилась бы прямиком к нему и начала бы есть,
если бы я, взволнованный её появлением, не уронил бокал лучшего
вина, с помощью которого я пытался привести себя в более спокойное состояние
разум. Шум заставил ее обернуться, и на мгновение возникло смущение
. Легкий румянец залил щеки, а глаза немного округлились.

“О!” - сказала она.

Я всегда считал, что ничто так не помогает тебе пережить
один из таких неловких моментов, как работа на сцене. Найди
чем занять свои руки, и это полдела. Я схватила тарелку
и поспешила вперед.

— Немного лосося?

 — Спасибо.

 — С салатом?

 — Если можно.

 — А что будете пить?  Назовите яду.

 — Думаю, я бы хотел немного апельсинового сока.

Она сглотнула. Не из-за апельсинового сока, я имею в виду, потому что она его ещё не получила, а из-за всех тех нежных ассоциаций, которые вызывали эти два слова.
Это было всё равно что кто-то упомянул спагетти перед итальянским шарманщиком. Её лицо покраснело ещё сильнее, она
почувствовала боль, и я увидел, что пытаться свести разговор к нейтральным темам, таким как холодный лосось, уже не входит в сферу практической политики.

Полагаю, она тоже так подумала, потому что, когда я, прежде чем перейти к сути, сказал «Э-э», она тоже сказала «Э-э», и мы одновременно замолчали.
«Эрс» столкнулись в воздухе.

«Простите».

«Прошу прощения».

«Вы говорили…»

«Вы говорили…»

«Нет, пожалуйста, продолжайте».
«О, хорошо».

Я поправил галстук, как обычно делал в обществе этой девушки, и продолжил:

— Что касается твоего письма, которое пришло даже раньше...

 Она снова покраснела и с трудом проглотила кусочек лосося.

 — Ты получил моё письмо?

 — Да, я получил твоё письмо.

 — Я отдала его Дживсу, чтобы он передал его тебе.
 — Да, он передал его мне.  Вот как я его получил.

 Снова повисла тишина.  И поскольку она явно смущалась,
говоря об индейке, я был неохотно вынужден это сделать. Я имею в виду, кто-то
должен был. Тоже накатал глупо, мужской и женской в нашем положении просто
стоя ест лосось и сыр друг в друга без слов.

“Да, у меня все в порядке”.

“Я вижу. Вы получили это”.

“Да, я понял. Я только что прочитал это. И то, что я был довольно
хотела спросить, если мы случайно столкнулись друг с другом, была ...
как насчет этого?”

“Как насчет этого?”

“Вот что я говорю: что насчет этого?”

“Но это было совершенно ясно”.

“О, совершенно. Совершенно ясно. Очень хорошо выражено и все такое.
Но... я имею в виду... Ну, я имею в виду, глубоко уважаю оказанную честь и так далее.
но... Ладно, черт с ним!

Она покончила с лососем и теперь поставила тарелку на стол.

“ Фруктовый салат?

“ Нет, спасибо.

“ Кусочек пирога?

“ Нет, спасибо.

“ Одна из тех клеящихся штучек на тосте?

“ Нет, спасибо.

Она взяла сырную соломку. Я нашел холодное яйцо, которое не заметил.
Затем я сказал “Я хочу сказать” точно так же, как она сказала “Думаю, я знаю”, и
произошла еще одна стычка.

“Прошу прощения”.

“Мне очень жаль”.

“Продолжайте”.

“Нет, продолжайте вы”.

Я вежливо помахал тарелкой с холодной яичницей, показывая, что ей предоставляется слово,
и она начала снова:

«Кажется, я понимаю, что ты пытаешься сказать. Ты удивлён».

«Да».

«Ты думаешь о...»

«Именно».

«...мистере Финк-Ноттле».

«О нём самом».

«Тебе трудно понять то, что я сделал».

«Совершенно верно».

«Я не удивлён».

“Хочу”.

“И все же это довольно просто”.

Она взяла еще одну сырную соломку. Похоже, ей понравились сырные соломинки.

“На самом деле все очень просто. Я хочу сделать тебя счастливой”.

“Чертовски благородно с твоей стороны”.

“Я собираюсь посвятить остаток своей жизни тому, чтобы сделать тебя счастливой”.

“Очень разумный план”.

“По крайней мере, это я могу сделать. Но... могу я быть с вами откровенным, Берти?

— О, скорее.

 — Тогда я должна сказать тебе вот что.  Я люблю тебя.  Я выйду за тебя замуж.  Я сделаю всё возможное, чтобы стать тебе хорошей женой.  Но моя привязанность к тебе никогда не сравнится с пламенной страстью, которую я испытывала к Августу.

 — Именно к этому я и клонил.  Вот, как ты и сказала, в чём загвоздка.  Почему бы тебе не отказаться от мысли выйти за меня замуж? Смойте это
совсем. Я имею в виду, если вы любите старину Гэсси ...

“Больше нет”.

“О, перестаньте”.

“Нет. То, что произошло сегодня днем убили мою любовь. Мазке
уродство было обращено на понятие красоты, и я никогда не чувствую
к нему, как я сделал”.

Я, конечно, понял, что она имела в виду. Гасси бросил своё сердце к её ногам; она подняла его и почти сразу же обнаружила, что он всё это время был пьян в стельку.
 Должно быть, это стало для неё серьёзным потрясением. Ни одной девушке не нравится чувствовать, что парню нужно как следует напиться, прежде чем он сможет сделать ей предложение. Это задевает гордость.

 Тем не менее я не сдавался.

— Но вы не думали, — сказал я, — что, возможно, вы неправильно истолковали поведение Гасси сегодня днём? Признали, что все доказательства
указывает на более зловещей теории, какую цену ему просто заведя
прикосновение солнца? Парни неужели вам прикосновениями солнца, вы знаете, особенно
когда погода горячая.”

Она посмотрела на меня, и я увидел, что она добавила немного старой привычки
"залитые ирисы".

“Это было похоже на тебя, Берти. Я уважаю тебя за это”.

“О, нет”.

“Да. У тебя благородная, рыцарская душа.

 — Ничуть.

 — Да, у тебя есть душа.  Ты напоминаешь мне Сирано.

 — Кого?

 — Сирано де Бержерака.
 — Того парня с носом?

 — Да.

 Не могу сказать, что я был в восторге.  Я украдкой потрогал свой старый клюв.  Он
Возможно, я был немного слишком заметным, но, чёрт возьми, не в классе Сирано. Казалось, что следующим её сравнением будет сравнение меня с Шнозлом Дюранте.

«Он любил, но защищал чужое дело».

«О, теперь я понимаю, что ты имеешь в виду».

«Ты мне нравишься за это, Берти. Это было прекрасно с твоей стороны — прекрасно и масштабно. Но это бесполезно». Есть вещи, которые убивают любовь. Я никогда не смогу забыть
Огастеса, но моя любовь к нему мертва. Я стану твоей женой.

 Что ж, нужно быть вежливым.

 — Ну ладно, — сказал я. — Огромное спасибо.

 Затем диалог снова оборвался, и мы продолжили есть
сырные соломки и холодные яйца соответственно в тишине. Казалось, что
существовала некоторая неуверенность относительно того, каким будет следующий шаг.

К счастью, прежде чем смущение успело усугубиться,
Вошла Анджела, и это прервало собрание. Затем Бассетт объявила о нашей помолвке.
Анджела поцеловала её и сказала, что надеется, что она будет очень, очень счастлива.
Бассетт поцеловала её и сказала, что надеется, что она будет очень, очень счастлива с Гасси.
Анджела ответила, что уверена в этом, потому что Огастес такой милый.
Бассетт поцеловала её
Анджела снова поцеловала её, и, одним словом, всё это выглядело так по-женски, что я был рад отойти в сторону.

 Я бы, конечно, в любом случае был рад это сделать, потому что если и был момент, когда Бертраму нужно было думать, и думать напряжённо, то это был он.

 Мне казалось, что это конец. Даже в тот раз, несколькими годами ранее, когда я по неосторожности обручилась с ужасной кузиной Таппи Онорией, я не испытывала такого глубокого чувства, будто по пояс увязла в болоте и вот-вот бесследно утону.  Я вышла на улицу
Я сидел в саду, покуривая мучительную сигарету, и железо прочно засело у меня в душе. Я впал в своего рода транс, пытаясь представить, каково это —
— иметь Бассетта в доме до конца своих дней, и в то же время, если вы понимаете, о чём я, пытался не представлять, каково это —
— врезаться во что-то, что могло бы быть деревом, но не было им, а на самом деле оказалось Дживсом.

 — Прошу прощения, сэр, — сказал он. «Мне нужно было отойти в сторону».

 Я не ответил. Я молча стоял и смотрел на него. Потому что его вид заставил меня задуматься.

«А что насчёт Дживса?» — подумал я. Я был уверен, что он утратил хватку и уже не тот, каким был раньше, но, может быть, я ошибаюсь, спросил я себя. Заставлю его искать новые пути, и, может быть, он найдёт тот, по которому я смогу ускользнуть в безопасное место, не оставив после себя обид? Я поймал себя на том, что отвечаю утвердительно.

В конце концов, его голова все еще выдавалась назад, как и раньше. Один заметил
в глазах тот же умный блеск.

Заметьте, после того, что произошло между нами по поводу этого белого
В этом пиджаке с латунными пуговицами я был совершенно не готов сдаться этому человеку. Я бы, конечно, просто взял его с собой на консультацию. Но, вспомнив о некоторых его предыдущих победах —
деле Сипперли, эпизоде с моей тётей Агатой и псом Макинтошем,
а также о том, как ловко он уладил дело с дядей Джорджем и барменшей,
На ум мне пришло несколько вариантов — я чувствовал себя вправе, по крайней мере, предложить ему возможность прийти на помощь юному господину в трудную минуту.

Но прежде чем двигаться дальше, нужно было сделать кое-что ещё.
мы с ним всё поняли, и поняли ясно.

 — Дживс, — сказал я, — можно тебя на пару слов?
 — Сэр?

 — Я немного не в форме, Дживс.

 — Мне жаль это слышать, сэр. Могу ли я чем-нибудь помочь?

 — Возможно, и можешь, если не растерял хватку. Скажи мне честно, Дживс, в порядке ли у тебя с головой?

“Да, сэр”.

“Все еще ешь много рыбы?”

“Да, сэр”.

“Тогда, возможно, все в порядке. Но прежде чем я начну, есть только один момент.
В прошлом, когда вам удавалось выпутаться самому или какому-нибудь приятелю из
какой-нибудь небольшой трудности, вы часто проявляли склонность принимать
воспользуйся моей благодарностью, чтобы добиться какой-нибудь личной цели. Эти фиолетовые носки,
например. А еще большие четверки и старые итонские гетры. Выбрав
свой момент с тонкой хитростью, ты пришел ко мне, когда я был ослаблен
облегчением и заставил меня избавиться от них. И что я хочу сказать сейчас, так это то, что
если вы добьетесь успеха в данном случае, то не должно быть ничего подобного
этому описанию о моей парадной куртке.

“Очень хорошо, сэр ”.

«Ты же не придешь ко мне, когда все закончится, и не попросишь меня выбросить сюртук?»

«Конечно, нет, сэр».

«Тогда, с твоего позволения, я продолжу. Дживс, я занят».

“ Надеюсь, вы будете очень счастливы, сэр.

“ Не будьте ослом. Я помолвлен с мисс Бассет.

“ В самом деле, сэр? Я не знал...

“ Я тоже. Это стало для меня полной неожиданностью. Тем не менее, так оно и есть.
Официальный намек был в той записке, которую вы мне принесли.

“Странно, сэр”.

“Что именно?”

— Странно, сэр, что содержание этой записки оказалось именно таким, как вы описываете. Мне показалось, что мисс Бассетт, когда она вручала мне это послание, была далека от радостного расположения духа.

 — Она далека от радостного расположения духа. Вы не думаете, что
она действительно хочет выйти за меня замуж, а ты? Тьфу, Дживс! Разве ты не видишь
что это просто еще один из тех дерзких жестов, которые быстро
превращают Бринкли-Корт в ад для людей и зверей? Черт бы побрал все жесты,
таково мое мнение. ”

“Да, сэр”.

“Ну, и что же теперь делать?”

— Вы считаете, что мисс Бассетт, несмотря на произошедшее, всё ещё испытывает симпатию к мистеру Финк-Ноттлу, сэр?

 — Она тоскует по нему.
 — В таком случае, сэр, лучшим решением будет помирить их.
 — Как?  Понимаете.  Вы молчите и теребите пальцы.  Вы в тупике.

— Нет, сэр. Если я и вертел что-то в руках, то только для того, чтобы лучше думалось.

 — Тогда продолжай вертеть.

 — В этом не будет необходимости, сэр.

 — Ты хочешь сказать, что уже придумал?

 — Да, сэр.

 — Ты меня поражаешь, Дживс. Давай сделаем это.

— Устройство, которое я имею в виду, я уже упоминал при вас, сэр.


 — Когда вы мне что-то упоминали?

 — Если вы вспомните вечер нашего приезда, сэр.
 Вы были так добры, что спросили меня, есть ли у меня какой-нибудь план, как свести мисс Анджелу и мистера Глоссопа, и я осмелился предложить...

“Боже милостивый! Уж не старая ли пожарная сигнализация?”

“Точно, сэр”.

“Вы все еще придерживаетесь этого?”

“Да, сэр”.

Это показывает, насколько ужасный удар, который я получил, потряс меня, когда
Я говорю это, вместо того, чтобы отклонить предложение коротким “Ча!”
или что-то в этом роде, и я поймал себя на мысли, что размышляю о том, может ли в этом быть хоть какой-то смысл.

 Когда он впервые озвучил свою идею с пожарной сигнализацией, я отреагировал на неё, если помните, с максимальной быстротой и энергией.
 «Гнилая» — вот какое прилагательное я использовал, чтобы описать её, и вы можете
вспомните, что я немного грустно размышлял, считая эту идею убедительным доказательством
общего упадка некогда прекрасного ума. Но теперь это каким-то образом начало
выглядеть так, как будто у этого могут быть возможности. Дело в том, что
я почти достиг той стадии, когда был готов попробовать что угодно
один раз, каким бы глупым он ни был.

“ Просто прогони еще раз этот хрип, Дживс, ” задумчиво сказал я. «Я помню, что счёл его кукушечным, но, возможно, я упустил некоторые тонкие оттенки».


 «В то время вы критиковали его за излишнюю сложность, сэр».
но я не думаю, что это так на самом деле. Как я это вижу, сэр, оккупанты
дома, услышав пожарный колокол кольцо, предположу, что
пожар вспыхнул”.

Я кивнул. Можно было проследить за ходом мыслей.

“Да, это кажется разумным”.

“После чего мистер Глоссоп поспешит спасти мисс Анджелу, в то время как мистер
Финк-Ноттл выполняет ту же функцию для мисс Бассетт.

«Это основано на психологии?»

«Да, сэр. Возможно, вы помните, что это была аксиома покойного
вымышленного детектива сэра Артура Конан Дойла, Шерлока Холмса, что
инстинкт каждого человека при тревоге о пожаре заключается в том, чтобы спасти самый дорогой для него предмет
”.

“Мне кажется, существует серьезная опасность увидеть, как Таппи выходит из дома
неся пирог со стейком и почками, но продолжайте, Дживс, продолжайте. Вы думаете,
что это все прояснит?”

“Отношения двух молодых пар едва ли могли оставаться отдаленными"
после такого происшествия, сэр.

“Возможно, вы правы. Но, чёрт возьми, если мы будем звонить в пожарные колокола во время ночных обходов, не напугаем ли мы до смерти половину прислуги?
Одна из горничных — кажется, её зовут Джейн — уже подпрыгивает от страха.
Я буду не в себе, если хоть раз неожиданно встречу её за углом».

«Девушка с неврозами, сэр, я согласен. Я её заметил. Но если мы будем действовать быстро, то сможем избежать такого развития событий. Весь персонал, за исключением месье Анатоля, будет сегодня вечером на балу в Кингхэм-Мэнор».

«Конечно. Это лишь показывает, до чего меня довела эта штука. Скоро я забуду собственное имя. Что ж, тогда давайте просто попробуем представить.
 Раздаётся звонок. Гасси бросается вниз и хватает Бассетта... Погодите. Почему бы ей просто не спуститься вниз?


— Вы упускаете из виду влияние внезапной тревоги на женщин
темперамент, сэр.

 — Это правда.

 — Я полагаю, сэр, что мисс Бассетт бросится из окна.

 — Ну, это ещё хуже.  Мы же не хотим, чтобы она растеклась по лужайке, как _пюре_.  Мне кажется, Дживс, что изъян в твоём плане в том, что он приведёт к тому, что сад будет усеян изуродованными трупами.

— Нет, сэр. Вы, должно быть, помните, что из-за страха перед грабителями мистер Трэверс установил на всех окнах прочные решётки.

 — Да, конечно. Что ж, звучит неплохо, — сказал я, хотя всё ещё сомневался. — Вполне возможно, что они могут открыться. Но у меня такое чувство, что
что он где-нибудь проколется. Однако я не в том положении, чтобы придираться.
даже при ударе 100 к 1. Я соглашусь с вашей политикой, Дживс,
хотя, как я уже сказал, с опасениями. В котором часу вы бы предложили
позвонить в колокол?

“ Не раньше полуночи, сэр.

“ То есть вскоре после полуночи.

“ Да, сэр.

— Ну ладно, тогда ровно в 12:30 я постучу в дверь.

 — Хорошо, сэр.




 -22-


 Не знаю почему, но в сельской местности после наступления темноты со мной всегда происходит что-то странное. В Лондоне я могу гулять до утра и вернуться домой с молоком без дрожи в коленях.
но стоит мне оказаться в саду загородного дома после того, как вся компания разойдётся по домам, а дом закроется, как меня охватывает дрожь. Ночной ветер колышет верхушки деревьев, трещат ветки, шуршат кусты, и не успеваю я опомниться, как боевой дух падает, и я уже жду, что за моей спиной подкрадётся семейный призрак и начнёт стонать. Всё это чертовски неприятно, и если вы думаете, что ситуация улучшится, если вы узнаете, что вскоре вам предстоит позвонить в самый громкий пожарный колокол в Англии и начать
Если вы думаете, что в этом тихом, тёмном доме все бросились к насосам, то вы ошибаетесь.

Я знал всё о пожарном колоколе Бринкли-Корт. Какой же это шум!
Он поднимает такую суматоху. Дядя Том не только не любит грабителей, но и всегда был против того, чтобы его поджарили во сне.
Поэтому, когда он купил это место, он позаботился о том, чтобы пожарный колокол был таким, от которого у вас может случиться сердечный приступ, но который вы ни за что не спутаете с сонным чириканьем воробья в плюще.

 Когда я был ребёнком и проводил каникулы в Бринкли, мы обычно
После отбоя пожарной тревоги я много раз просыпался от этого звона, словно от последнего удара колокола.

 Признаюсь, воспоминание о том, на что способен этот колокол, когда он звонит, заставило меня замереть на месте в ту ночь в 12:30.
Я стоял рядом с уборной, где находился колокол. Вид верёвки, натянутой
на побеленной стене, и мысль о кровавой бойне, которая вот-вот
нарушит ночной покой, усилили то пьянящее чувство, о котором я упоминал.

 Более того, теперь, когда у меня было время поразмыслить над этим, я был более чем
Дживс всегда был настроен пораженчески по отношению к этому плану.

 Дживс, казалось, считал само собой разумеющимся, что Гасси и Таппи, столкнувшись с ужасной судьбой, не будут думать ни о чем, кроме спасения Бассета и Анжелы.

 Я не мог заставить себя разделить его солнечную уверенность.

 Я хочу сказать, что знаю, как на парней влияют моменты, когда они сталкиваются с ужасной судьбой. Я помню, как Фредди Уиджен, один из самых благородных
дронов, рассказывал мне, как однажды в приморском отеле, где он остановился, прозвучал сигнал пожарной тревоги.
Вместо того чтобы броситься спасать женщин, он за десять секунд спустился по пожарной лестнице
перед началом матча он был сосредоточен на но есть одна вещь, а именно:
личное благополучие Ф. Уиджена.

Что касается каких-либо идея, как поступить деликатно поддерживали хорошие пошли,
он говорит мне, он готов был стоять внизу и ловить их в
одеяла, но не более того.

Почему же тогда так не должно быть с Огастесом Финк-Ноттлом и
Хильдебрандом Глоссопом?

Таковы были мои мысли, пока я стоял, перебирая в руках верёвку, и, полагаю,
я бы всё бросил, если бы в этот момент мне не представилась картина того, как Бассетт впервые услышал этот звон.
Это было совершенно новое для меня переживание, и
это, вероятно, напугало бы её и привело бы к отказу.

 И эта мысль была мне так приятна, что я больше не стал медлить, а схватился за верёвку, упёрся ногами и повис на ней.

 Что ж, как я уже сказал, я не ожидал, что этот колокол так сильно повлияет на ситуацию. И он не повлиял. В последний раз, когда я его слышал, я был
в своей комнате на другом конце дома, но даже там он
выбросил меня из постели, как будто что-то взорвалось подо мной. Стоя так близко к нему, я ощутил всю силу и значение этого звука, и я никогда не слышал ничего подобного в своей жизни.

Как правило, я не против небольшого шума. Я помню, как Кэтс-мит
Поттер-Пирбрайт однажды вечером принёс в «Трутней» полицейскую дубинку и
выпустил её из рук за моим стулом, а я просто откинулся на спинку стула и
закрыл глаза с приятной улыбкой, как кто-то в ложе в опере. То же самое
произошло, когда сын моей тёти Агаты, юный Томас, поднёс спичку к
пакете с фейерверками ко Дню Гая Фокса, чтобы посмотреть, что будет.

Но пожарный колокол Бринкли-Корта оказался для меня непосильной задачей. Я потянул за него раз пять или шесть, а потом, решив, что с меня хватит, обошёл его
Я вышел на лужайку перед домом, чтобы оценить достигнутые результаты.

Бринкли-Корт выложился на полную. Один взгляд сказал мне, что мы играем на пределе возможностей. Взгляд, блуждающий туда-сюда, выхватил то дядю Тома в фиолетовом халате, то тетю Далию в старом сине-жёлтом платье. Он также упал на Анатоля, Таппи, Гасси, Анджелу, Бассета и Дживса, в указанном порядке. Все они были там, в полном составе.


Но — и это меня сразу насторожило — я не заметил никаких признаков того, что ведутся спасательные работы.

Я, конечно, надеялся увидеть, как Таппи заботливо склоняется над Анджелой в одном углу, а Гасси обмахивает Бассетта полотенцем в другом.
Но вместо этого Бассетт оказался в группе, в которую входили тётя Далия и дядя Том, и, похоже, они были заняты тем, что пытались заставить Анатоля взглянуть на ситуацию с другой стороны, в то время как Анджела и Гасси, соответственно, раздражённо прислонились к солнечным часам и сидели на траве, потирая ушибленную голень. Таппи в одиночестве расхаживал взад и вперёд по тропинке.

 Признайтесь, картина не из приятных. Он держался довольно высокомерно
жестом я подозвал Дживса к себе.

- Ну что, Дживс?

“ Сэр?

Я строго посмотрел на него. “ Сэр? ” Конечно!

“ Что толку говорить ‘сэр’? Дживс. Оглянитесь вокруг. Убедитесь сами.
Ваш план провалился.

- Конечно, может показаться, что дело не устроилось само собой.
именно так, как мы и предполагали, сэр.

“Мы”?

“Как я и предполагал, сэр”.

“Это больше похоже на правду. Разве я не говорил вам, что это будет провал?”

“Я помню, что ты сделал кажутся сомнительными, сэр”.

“Сомнительное не то слово, Дживс. Мне не в лом веры в
идея с самого начала. Когда ты впервые заговорил об этом, я сказал, что это гнилая затея,
и я был прав. Я не виню тебя, Дживс. Это не твоя вина, что
ты растянул себе мозги. Но после этого ... прости меня, если обидел
чувства, Дживс----я буду знать лучше, чем позволить вам справиться с любой
но самые простые и самые элементарные проблемы. Лучше всего быть откровенным
вам не кажется? Добрее всего быть откровенным и прямолинейным?

“Конечно, сэр”.

— Я имею в виду хирургический нож, что ли?

 — Именно, сэр.

 — Я считаю...

 — Если вы позволите мне перебить вас, сэр, мне кажется, миссис Трэверс пытается привлечь ваше внимание.

И в этот момент раздался звонкий возглас «Эй!», который мог принадлежать только упомянутому родственнику.
Он заверил меня, что его точка зрения верна.

 «Пройди-ка сюда, Аттила, если не возражаешь», — прогремел этот хорошо знакомый — и при определённых обстоятельствах любимый — голос.
Я подошёл.

 Я чувствовал себя не в своей тарелке. Впервые до меня начало доходить, что я не подготовил по-настоящему убедительную историю в оправдание своего сомнительного поведения: я звонил в пожарную часть в такой час. А я знаю, что тётя Далия не стесняется в выражениях.
свобода при гораздо меньших провокациях.

Однако она не проявляла никаких признаков насилия. Скорее своего рода замороженное
спокойствие, если вы понимаете, что я имею в виду. Было видно, что она была женщиной, которая
пострадала.

“Ну, Берти, дорогой, ” сказала она, “ вот мы и все здесь”.

“Вполне, ” ответил я осторожно.

“Никто не пропал, не так ли?”

“Я так не думаю”.

— Великолепно. Нам гораздо полезнее находиться на свежем воздухе, чем
прозябать в постели. Я только задремал, как ты позвонила в колокольчик.
Ведь это ты, моё милое дитя, позвонила в колокольчик, не так ли?

 — Да, я позвонила в колокольчик.

— По какой-то конкретной причине или просто так?

 — Мне показалось, что там пожар.

 — С чего ты это взяла, дорогая?

 — Мне показалось, что я увидела пламя.

 — Где, дорогая?  Расскажи тёте Далии.

 — В одном из окон.

 — Понятно.  Значит, мы все вскочили с кроватей и перепугались до смерти, потому что тебе что-то показалось.

Тут дядя Том издал звук, похожий на звук пробки, вылетающей из бутылки, и
 Анатоль, чьи усы опустились до самого пола, сказал что-то о «каких-то обезьянах» и, если я не ошибаюсь, о «_рогомье_» — что бы это ни значило.

 «Признаю, я ошибся. Мне жаль».

“ Не извиняйся, душка. Разве ты не видишь, как мы все рады? Кстати, что
ты здесь делал?

“ Просто прогуливался.

“ Понятно. И ты предлагаешь продолжить прогулку?

“ Нет, я, пожалуй, зайду сейчас.

“ Все в порядке. Потому что я тоже подумывал зайти, но не
думаю, что смогу уснуть, зная, что ты здесь даёшь волю своему
богатому воображению. Следующее, что может произойти, —
это тебе покажется, что ты увидел розового слона, сидящего на
подоконнике в гостиной, и ты начнёшь бросать в него кирпичи... Ну же, заходи
Ну что ж, Том, похоже, представление закончилось... Но подожди. Король тритонов хочет с нами поговорить... Да, мистер Финк-Ноттл?

 Гасси, присоединившийся к нашей маленькой группе, казалось, был чем-то расстроен.

 — Я говорю!

 — Говори, Огастес.

 — Я говорю, что мы будем делать?

 — Что касается меня, то я намерен вернуться в постель.

“Но дверь закрыта”.

“Какая дверь?”

“Парадная дверь. Кто-то, должно быть, закрыл ее”.

“Тогда я открою ее”.

“Но она не открывается”.

“Тогда я попробую через другую дверь”.

“Но все остальные двери закрыты”.

“Что? Кто их закрыл?”

“Я не знаю”.

Я выдвинул теорию!

“Из-за ветра?”

Тётя Далия встретилась со мной взглядом.

 «Не испытывай меня, — взмолилась она. — Не сейчас, дорогая». И действительно, пока я говорила, до меня дошло, что ночь была на удивление тихой.

 Дядя Том сказал, что мы должны проникнуть внутрь через окно. Тётя Далия слегка вздохнула.

 «Как? Смог бы Ллойд Джордж, смог бы Уинстон, смог бы Болдуин? Нет». С тех пор, как на тебе надели эти решетки.

“ Так, так, так. Боже, благослови мою душу, тогда позвони в колокольчик.

“ В пожарный колокол?

“ В дверной звонок.

“ С какой целью, Томас? В доме никого нет. Все слуги сейчас
в Кингхэме.

— Но, чёрт возьми, мы не можем торчать здесь всю ночь.

 — А почему бы и нет?  Просто наблюдай за нами.  Нет ничего — буквально ничего, — чего бы не могла устроить вечеринка в загородном доме с Аттилой в качестве хозяина.  Сеппингс, вероятно, взял с собой ключ от задней двери.  Нам остаётся только развлекаться, пока он не вернётся.

 Таппи предложил:

«Почему бы не взять одну из машин, не съездить в Кингхэм и не забрать ключ у Сеппингса?»

Всё прошло хорошо. В этом не было никаких сомнений. Впервые за долгое время на осунувшемся лице тёти Далии появилась улыбка. Дядя Том одобрительно хмыкнул. Анатоль
сказал что-то на провансальском, что прозвучало как комплимент. И мне показалось, что я заметил даже на карте Анджелы небольшое смягчение.


«Отличная идея, — сказала тётя Далия. Одна из лучших. Немедленно отправляйся в гараж».


После того как Таппи ушёл, в его адрес было сказано несколько чрезвычайно лестных слов о его уме и находчивости, а также было высказано намерение провести довольно неприглядное сравнение между ним и Бертрамом. Мне, конечно, было больно,
но это испытание длилось недолго, не больше пяти минут,
после чего он снова был с нами.

 Таппи выглядел встревоженным.

 — Я говорю, всё отменяется.

— Почему?

 — Гараж заперт.

 — Открой его.

 — У меня нет ключа.

 — Тогда крикни и разбуди Уотербери.

 — Кто такой Уотербери?

 — Шофёр, придурок. Он спит над гаражом.

 — Но он уехал на танцы в Кингхэм.

 Это был последний удар. До этого момента тётя Далия сохраняла ледяное спокойствие.
Но теперь плотину прорвало. Годы как будто улетучились, и она снова стала той Далией Вустер, какой была в старые добрые времена, — эмоциональной, прямолинейной девушкой, которая часто привставала в стременах, чтобы обругать людей, которые гнали собак.

— Будь прокляты все танцующие шофёры! С какой стати шофёру танцевать? Я с самого начала не доверял этому человеку. Что-то мне подсказывало, что он танцор. Что ж, это конец. Мы пробудем здесь до завтрака. Если эти чёртовы слуги вернутся раньше восьми, я буду крайне удивлён. Сеппингса не увести с танцев, пока ты его не вышвырнешь. Я его знаю. Джаз вскружит ему голову,
и он будет хлопать и требовать бис, пока у него не натрутся руки.
К чёрту всех танцующих дворецких! Что такое Бринкли-Корт? Респектабельный английский
Загородный дом или школа танцев в малиновых тонах? С таким же успехом можно было бы жить в центре Русского балета. Ну ладно. Если нам придётся остаться здесь, значит, придётся. Мы все замёрзнем до смерти, кроме... — тут она бросила на меня не самый дружелюбный взгляд, — кроме милого старого Аттилы, который, как я вижу, тепло одет. Мы смиримся с перспективой замёрзнуть насмерть, как дети в лесу.
Мы лишь выразим предсмертное желание, чтобы наш старый приятель Аттила увидел, что мы укрыты листьями.
Без сомнения, он тоже разожжёт костёр
колокольчик в знак уважения - И чего бы вы хотели, мой дорогой?

Она замолчала и уставилась на Дживса. Во время последней части ее выступления
он стоял рядом в почтительной манере,
пытаясь поймать взгляд говорившей.

“ Если я могу внести предложение, мадам.

Я не говорю, что в ходе нашего долгого общения я
всегда находил в себе силы посмотреть Дживс с одобрением. В его характере есть черты, из-за которых между нами часто возникала холодность. Он из тех парней, которые, если дать им
штучка, возьми что-как-там-это-называется. Его работы часто бывают сырыми, и он, как известно, отзывается обо мне как о «незначительной в умственном плане личности». Не раз, как
я уже показывал, моей мучительной задачей было пресекать в нём склонность задирать нос и обращаться с молодым господином как с крепостным или батраком.

Это серьёзные недостатки.

Но одно я никогда не забывал давать этому человеку. Он притягателен.
 В нём есть что-то такое, что успокаивает и гипнотизирует. Насколько мне известно, он никогда не сталкивался с нападающим носорогом,
но если такое случится, я не сомневаюсь, что животное,
встретившись с ним взглядом, останавливалась на полпути, переворачивалась и ложилась
мурлыкая, задрав лапы в воздух.

Во всяком случае, он успокоил тетю Далию, самое близкое существо к нападению
носорога, менее чем за пять секунд. Он просто стоял там с выражением
уважения, и хотя я не засек время - у меня не было секундомера
при себе - я бы сказал, что прошло не более трех секунд с четвертью
до того, как все ее поведение претерпело поразительную перемену к лучшему.
Она растаяла у него на глазах.

 — Дживс! Ты ничего не придумал?

 — Да, мадам.

“Этот ваш великий мозг действительно заработал, как всегда, в час нужды?"
”Да, мадам".

“Да”.

“Дживс”, - сказала тетя Далия, - с дрожью в голосе, “я сожалею, что так говорит
резко. Мне стало не по себе. Я мог бы догадаться, что ты не придешь
просто пытаюсь завязать разговор. Расскажи нам о своей идее, Дживс.
Присоединяйся к нашей маленькой группе мыслителей и дай нам послушать, что ты хочешь сказать
. Чувствуйте себя как дома, Дживс, и помогите нам. Вы действительно можете вытащить нас из этой передряги?


— Да, мадам, если кто-то из джентльменов согласится прокатиться на велосипеде.


— На велосипеде?

“ В сарае садовника на огороде есть велосипед,
мадам. Возможно, кто-нибудь из джентльменов пожелает съездить верхом
в Кингэм-мэнор и раздобыть ключ от черного хода у мистера Сеппингса.

“ Великолепно, Дживс!

“ Спасибо, мадам.

“Чудесно!”

“Спасибо, мадам”.

“Аттила!” - сказала тетя Далия, поворачиваясь и говоря тихим,
авторитетным тоном.

Я этого ожидал. С того самого момента, как эти необдуманные слова сорвались с губ этого парня, я предчувствовал, что будут предприняты решительные попытки сделать из меня козла отпущения, и готовился сопротивляться и препятствовать.

И как раз в тот момент, когда я собирался с силами, чтобы
во всеуслышание заявить, что я не умею ездить на велосипеде
и не смогу научиться за то короткое время, которое у меня есть,
этот человек, чёрт возьми, не преминул пресечь мои попытки.


— Да, мадам, мистер Вустер прекрасно справится с этой задачей. Он опытный велосипедист. Он часто хвастался передо мной своими победами на
колесе».

 Я этого не делал. Я не делал ничего подобного. Просто чудовищно, как искажаются слова. Я всего лишь упомянул при нём
его - случайно, просто как интересный источник информации, однажды в
Нью-Йорке, когда мы смотрели шестидневную велогонку - это было в возрасте
четырнадцати лет, когда я проводил каникулы с кем-то вроде викария, который
меня попросили учить латынь, и я выиграл Гандикап для мальчиков из хора
в местной школе treat.

Это совсем не то же самое, что хвастаться своими триумфами за рулем.

Я хочу сказать, что он был светским человеком и должен был знать, что школьные угощения никогда не бывают самыми горячими. И, если я не ошибаюсь, я специально сказал ему, что в упомянутом случае я получил
Забег начался с отставанием в полкруга, и Вилли Пантинг, явный фаворит, для которого этот забег должен был стать подарком, был вынужден сойти с дистанции из-за того, что взял машину своего старшего брата, не спросив его разрешения. Старший брат подъехал как раз в тот момент, когда прозвучал выстрел, ударил Вилли по голове и забрал машину, из-за чего Вилли не смог стартовать. И всё же, судя по тому, как он говорил, можно было подумать, что я один из тех парней в свитерах, увешанных медалями, чьи фотографии время от времени всплывают
время от времени в иллюстрированных изданиях появлялись статьи о том, как они проехали
от Гайд-парка до Глазго за три секунды меньше часа, или сколько там.


И как будто этого было недостаточно, Таппи пришлось вмешаться.

 «Всё верно, — сказал Таппи. — Берти всегда был отличным велосипедистом. Я
помню, в Оксфорде он обычно снимал всю одежду перед ужином в "бамп-ужине"
вечерами и скакал по двору, распевая шуточные песенки. Он был веселым и быстрым.
раньше он тоже ездил ”.

“Тогда теперь он может бегать очень быстро”, - оживленно сказала тетя Далия. “Он
не может бегать слишком быстро для меня. Он также может петь комические песни, если ему нравится....
И если ты хочешь раздеться, Берти, ягненочек мой, во что бы то ни стало
сделай это. Но независимо от того, одетый ты или обнаженный, поешь ли шуточные песни
или не поешь шуточные песни, двигайся дальше ”.

Я обрел дар речи:

“Но я не ездил верхом уже много лет ”.

“Тогда тебе давно пора начать все сначала”.

“Я, наверное, разучился ездить верхом”.

«Ты быстро научишься, если пару раз попробуешь. Метод проб и ошибок. Единственный способ».

«Но до Кингема много миль».
«Так что чем раньше ты отправишься, тем лучше».

«Но...»

«Берти, дорогой».
«Но, чёрт возьми...»

«Берти, милый».

«Да, но, чёрт возьми...»

— Берти, мой милый.

И вот всё было улажено. Вскоре я уже мрачно шагал в темноте.
Дживс шёл рядом со мной, а тётя Далия кричала мне вслед что-то о том, что я пытаюсь представить себя человеком, который принёс благую весть из Гента в Экс. Это было первое, что я услышал об этом парне.

 — Итак, Дживс, — сказал я, когда мы подошли к сараю, и голос мой был холоден и горек, — вот к чему привела твоя великая затея! Таппи,
Анджела, Гасси и Бассетт не разговаривали, и я столкнулся лицом к лицу с
восьмимильной прогулкой...

“Кажется, девять, сэр”.

“... девятимильная поездка верхом и еще девятимильная поездка обратно”.

“Прошу прощения, сэр”.

— Теперь уже поздно сожалеть. Где этот мерзкий костедробитель?

 — Я принесу его, сэр.

 Он так и сделал. Я кисло посмотрел на него.

 — Где лампа?

 — Боюсь, лампы нет, сэр.

 — Нет лампы?

 — Нет, сэр.

 — Но без лампы я могу наделать много шума. А что, если я во что-нибудь вляпаюсь?


Я замолчал и холодно посмотрел на него.

— Ты улыбаешься, Дживс. Тебя это забавляет?

— Прошу прощения, сэр. Я вспомнил историю, которую мой дядя Сирил рассказывал мне в детстве. Это была нелепая история, сэр, хотя, признаюсь, она всегда казалась мне забавной. По словам моего дяди Сирила, два
Двое мужчин по имени Николс и Джексон отправились в Брайтон на велосипеде-тандеме.
К несчастью для них, они столкнулись с фургоном пивоварни.
Когда на место происшествия прибыла спасательная команда, выяснилось, что их отбросило друг от друга с такой силой, что их невозможно было различить.
 Даже самый зоркий глаз не мог определить, какая часть обломков принадлежала Николсу, а какая — Джексону. Поэтому они собрали столько, сколько смогли, и назвали это Никсоном. Я помню, как в детстве очень смеялся над этой историей, сэр.

Мне пришлось сделать паузу, чтобы совладать с чувствами.

 — Ты так думаешь?

 — Да, сэр.

 — Тебе это показалось смешным?

 — Да, сэр.

 — И твоему дяде Сирилу это показалось смешным?

 — Да, сэр.

 — Боже правый, ну и семейка! В следующий раз, когда встретишься со своим дядей Сирилом, Дживс, можешь передать ему от меня, что у него извращённое и неприятное чувство юмора.

 — Он умер, сэр.

 — Слава богу...  Ну что ж, отдай мне эту чёртову машину.

 — Хорошо, сэр.

 — Шины накачаны?

 — Да, сэр.

— Гайки затянуты, тормоза в порядке, звездочки на одной линии с дифференциалом?


 — Да, сэр.

 — Тогда вперед, Дживс.

В заявлении Таппи о том, что во время учёбы в Оксфордском университете я был известен тем, что ездил на велосипеде голышом по внутреннему двору нашего общего колледжа, было, не могу отрицать, определённое зерно истины.
 Однако, несмотря на то, что его факты были верны, он рассказал не всё. Он забыл упомянуть, что в то время я всегда был хорошо смазан.
А в таком состоянии парень способен на подвиги, от которых в более спокойную минуту его разум восстал бы.


Говорят, что под воздействием сока люди даже катались на аллигаторах.

Когда я начал крутить педали в большой мир, я был трезв как лед,
и, как следствие, старый навык полностью покинул меня. Я нашел
сам сильно не качался, и все истории, которые я когда-либо слышала противный
пришел велосипед аварий обратно ко мне в кайф, возглавляемая Дживс дядя
Веселый маленький анекдот Сирила о Николлсе и Джексоне.

Устало пробираясь сквозь темноту, я поймал себя на том, что не могу понять образ мыслей таких людей, как дядя Дживса Сирил. Что, ради всего святого, он мог находить смешного в катастрофе, которая, судя по всему, затронула
Полное исчезновение человеческого существа — или, по крайней мере, половины человеческого существа и половины другого человеческого существа — было для меня непостижимо. Для меня это была одна из самых душераздирающих трагедий, о которых мне когда-либо рассказывали, и я не сомневаюсь, что я бы ещё долго размышлял об этом, если бы мои мысли не отвлекла внезапная необходимость резко свернуть в сторону, чтобы не столкнуться со свиньёй на фервее.

На мгновение мне показалось, что это настоящая работа Николса и Джексона, но, к счастью, я быстро свернул в сторону, и он ловко последовал за мной.
Благодаря свинье я смог проскочить, и моя поездка продолжилась в целости и сохранности, но сердце моё трепетало, как пойманная птица.

 Этот пронзительный визг довёл меня до нервного срыва.
 Тот факт, что свиньи разгуливают по ночам, как будто напомнил мне об опасности моего предприятия.  Это заставило меня задуматься обо всём остальном, что может случиться с человеком, который катается на велосипеде без фонаря после наступления темноты. В частности, я вспомнил слова моего приятеля о том, что в некоторых районах
В сельской местности козы привыкли переходить дорогу в том месте, где их привязывали, тем самым создавая ловушку, о которой только можно мечтать.

 Он упомянул, насколько я помню, случай с его другом, чья машина запуталась в козьей цепи и которого протащило семь миль — это как кататься на лыжах в Швейцарии, — так что он уже никогда не был прежним.
 А ещё был один парень, который столкнулся со слоном, оставшимся от бродячего цирка.

Действительно, если в целом, то мне казалось, что, за исключением, возможно, укусов акул, опасности практически нет
Катастрофа на первой полосе, которая могла случиться с любым парнем, если бы он позволил своим близким отговорить его от разумного решения и отправить в великое неизвестное на велосипеде с педалями. И я не стыжусь признаться, что с этого момента и до самого конца я очень сильно переживал.

Однако, что касается козлов и слонов, должен сказать, что всё сложилось неожиданно хорошо.

Как ни странно, я не встретил ни того, ни другого. Но когда вы это сказали, вы сказали всё, потому что в любом другом смысле условия едва ли могли быть хуже.

Помимо непрекращающегося беспокойства из-за необходимости следить за слонами, я был сильно подавлен лаем собак.
Однажды я испытал сильнейший шок, когда, остановившись, чтобы свериться с указателем, увидел на нём сову, которая была точь-в-точь как моя тётя Агата. К этому времени я был настолько взволнован, что сначала подумал, что это тётя Агата.
И только когда здравый смысл и размышления подсказали мне, что она не стала бы взбираться на указатели и сидеть на них, я смог взять себя в руки и преодолеть слабость.

Короче говоря, из-за всех этих душевных терзаний, вдобавок к чисто физическим страданиям в области бёдер, икр и лодыжек, Бертрам Вустер, который в конце концов рухнул у дверей Кингхэм-Мэнор, был совсем не похож на весёлого и беззаботного _бульварного_ денди с Бонд-стрит и Пикадилли.

Даже тому, кто не был в курсе происходящего, было бы очевидно, что Кингхэм-Мэнор сегодня не в лучшей форме. В окнах горел свет, в воздухе звучала музыка, и, когда я подошёл ближе, до меня донеслось приглушённое шарканье ног дворецких и лакеев.
шофёры, горничные, домработницы, подростки и, без сомнения, повара, которые были заняты делом. Полагаю, лучше всего это можно описать так: ночью раздавались звуки веселья.

 Оргия проходила в одной из комнат на первом этаже с французскими окнами, выходящими на подъездную дорожку, и именно к этим французским окнам я сейчас направлялся. Оркестр играл что-то зажигательное, и в более благоприятных обстоятельствах, осмелюсь сказать,
мои ноги начали бы притопывать в такт мелодии. Но я
Передо мной стояла более серьёзная задача, чем самостоятельная прогулка по гравийной дороге.


Мне нужен был ключ от задней двери, и нужен был он мне немедленно.

Просматривая толпу внутри, я некоторое время не мог разглядеть
Сеппингса. Однако вскоре он появился в поле моего зрения, проделывая какие-то невероятно ловкие
штучки в центре зала. Я пару раз поздоровалась с ним, но он был слишком сосредоточен на работе, чтобы отвлекаться. И только когда в вихре танца он оказался на расстоянии вытянутого пальца от меня, я смогла привлечь его внимание, быстро ткнув его в нижние рёбра.

Из-за неожиданного препятствия он споткнулся о ноги своего партнёра и резко обернулся.
 Однако, когда он узнал Бертрама,
холодность сменилась изумлением.

 — Мистер Вустер!

 Я был не в настроении болтать.

 — Поменьше «мистера Вустера» и побольше ключей от чёрного хода, — коротко сказал я.
“ Дай мне ключ от задней двери, Сеппингс.

Казалось, он не уловил сути.

“ Ключ от задней двери, сэр?

“ Именно. Ключ от черного хода в Бринкли-Корт.

“ Но он в Суде, сэр.

Я раздраженно прищелкнул языком.

“Не будь легкомысленным, мой дорогой старый дворецкий”, - сказал я. “Я не ездил
девять миль на пуш-велосипед слушать ты пытаешься быть смешным. У вас есть
он в кармане брюк.

“ Нет, сэр. Я оставил его у мистера Дживса.

“ Вы сделали... что?

“ Да, сэр. Перед моим уходом. Мистер Дживс сказал, что хочет прогуляться
в саду, прежде чем лечь спать. Он должен был положить ключ на
кухонный подоконник.

Я молча уставился на мужчину. Его взгляд был ясным, рука твердой. У него не было
ничего похожего на дворецкого, у которого была пара.

“ Вы хотите сказать, что все это время ключ находился у Дживса
?

“Да, сэр”.

Я не мог больше говорить. Эмоции завладели моим голосом. Я был на
потери и не в курсе, но одно, как мне показалось, там
можно было не сомневаться. По какой-то причине, которую сейчас не могу постичь, но которая,
несомненно, станет ясна, как только я протащу эту адскую швейную
машину по девяти милям пустынной просёлочной дороги и окажусь на
близком расстоянии от него, Дживс занимался грязными делишками.
 Зная, что в любой момент он может разрешить всю ситуацию, он
не пускал тетю Далию и других в дом.
Он вышел на лужайку _en d;shabille_ и, что ещё хуже, спокойно стоял и смотрел, как его молодой работодатель отправляется в совершенно ненужную поездку на велосипеде длиной в восемнадцать миль.

Я с трудом мог поверить, что он способен на такое. Да, на такое способен его дядя Сирил.
С его извращённым чувством юмора дядя Сирил вполне мог бы так поступить. Но чтобы это сделал Дживс--

Я вскочил в седло и, подавив крик боли, который рвался с моих губ, когда избитое тело коснулось жёсткой кожи, отправился в обратный путь.




-23-


Я помню, как однажды Дживс сказал — я уже не помню, как возникла эта тема, — возможно, он просто высказал своё мнение, как он иногда делает, чтобы я мог принять его или отвергнуть, — что нет ничего более яростного, чем отвергнутая женщина. И до сегодняшнего вечера я всегда чувствовал, что в этом есть доля правды. Я сам никогда не презирал женщин, но Понго Твистлтон однажды презирал свою тётю.
Он наотрез отказался встретиться с её сыном Джеральдом в Паддингтоне,
пообедать с ним и проводить его в школу в Ватерлоо, и с тех пор ему не было от неё покоя. Он рассказал мне, что были написаны письма.
это нужно было увидеть, чтобы поверить. Также две очень сильные телеграммы
и горькая открытка с изображением военного мемориала в Литтл-Чилбери
.

До сегодняшнего дня, поэтому, как я уже сказал, я ни разу не усомнилась в правильности
заявления. Презирал женщин, и все остальное никуда, как это
всегда казалось.

Но сегодня я пересмотрел свои взгляды. Если вы хотите узнать, на что на самом деле способны фурии, поищите парня, которого уговорили на долгую и ненужную поездку на велосипеде в темноте без фонаря.

Обратите внимание на слово «ненужный». Именно эта часть по-настоящему
задела за живое. Я имею в виду, что если бы нужно было
поехать к врачу, чтобы спасти ребёнка от крупа, или отправиться в местный паб за припасами, если в погребе ничего не осталось, никто бы не вскочил на велосипед быстрее меня. Юный Лохинвар,
абсолютно точно. Но это дело, в которое меня втянули только для того, чтобы удовлетворить извращённое чувство юмора моего личного помощника, было слишком уж отвратительным, и я раздражался от начала и до конца.


Итак, я хочу сказать, что, хотя провидение и присматривает за
Добрые люди позаботились о том, чтобы я смог благополучно добраться до дома.
Они убрали с моего пути всех коз, слонов и даже сов, похожих на мою тётю Агату.
Это был хмурый и желчный Бертрам, который наконец-то остановился у входной двери Бринкли-Корт. И когда я увидел, как с крыльца мне навстречу выходит тёмная фигура, я приготовился дать волю чувствам и высказать всё, что вертелось у меня на уме.

— Дживс! — сказал я.

 — Это я, Берти.

 Голос, который я услышал, был похож на тёплую патоку, и даже если бы я не
Я сразу узнал голос Бассетта и должен был догадаться, что он исходит не от того человека, с которым я так хотел встретиться.
Потому что на этой фигуре было простое твидовое платье, и в своих замечаниях она использовала моё имя. А Дживс, какими бы моральными недостатками он ни обладал, никогда бы не стал расхаживать в юбке и называть меня Берти.

Конечно, это был последний человек, которого я хотел бы встретить после долгого вечера в седле, но я снизошёл до вежливого «Привет!»

 Повисла пауза, во время которой я массировал икры. Свои, конечно, я имею в виду.

— Значит, ты вошёл? — сказал я, намекая на смену костюма.

 — О да. Примерно через четверть часа после того, как ты ушёл, Дживс начал искать и нашёл ключ от задней двери на кухонном подоконнике.

 — Ха!

 — Что?

 — Ничего.

 — Мне показалось, ты что-то сказал.

 — Нет, ничего.

И я продолжал это делать. Потому что в этот момент, как это часто случалось, когда мы с этой девушкой оставались наедине, разговор снова зашёл в тупик. Ночной ветерок шептал, но не Бассетт.
 Птица щебетала, но Бертрам не издал ни звука. Это было
совершенно удивительно, как одно ее присутствие, казалось, лишало дара речи.
мои губы - и мои, если уж на то пошло, - ее. Она стала выглядеть, как будто
наша супружеская жизнь вместе будет, а как двадцать лет среди
Монахи-трапписты.

“Дживс видел где-нибудь?” Я спросил, в конечном итоге идет.

“ Да, в столовой.

“ В столовой?

“ Ждем всех. У них будут яйца с беконом и шампанское....
Что ты сказал?

Я ничего не сказал — просто фыркнул. Было что-то такое в
мысли о том, что эти люди беззаботно веселятся в то время, когда для всех
они знали, что меня, скорее всего, таскают по округе козы
или что меня сожрали слоны, и это поразило меня, как отравленный дротик.
 О таких вещах пишут, что они происходили незадолго до Французской революции: высокомерные дворяне в своих замках бессердечно
наедались и напивались, в то время как несчастные бедняги снаружи
испытывали ужасные лишения.

 Голос Бассетта прервал эти едкие размышления:

— Берти.

 — Алло!

 Тишина.

 — Алло!  — повторил я.

 Ответа не последовало.  Всё это было похоже на один из тех телефонных
Разговоры, во время которых вы сидите на другом конце провода и говорите: «Алло!
Алло!» — не подозревая, что собеседник ушёл пить чай.

Однако в конце концов она снова вышла на связь:

«Берти, мне нужно тебе кое-что сказать».

«Что?»

«Мне нужно тебе кое-что сказать».

«Я знаю. Я спросил: «Что?»»

— О, я думал, ты не расслышала, что я сказал.

 — Да, я расслышала, что ты сказал, но не то, что ты собирался сказать.

 — А, понятно.

 — Так точно.


Итак, всё уладилось.  Тем не менее вместо того, чтобы продолжить, она снова взяла паузу.  Она стояла, перебирая пальцы и почёсываясь
Она топнула ногой по гравию. Когда она наконец заговорила, то произнесла впечатляющую фразу:


— Берти, ты читаешь Теннисона?

 — Нет, если можно не читать.

 — Ты так напоминаешь мне тех рыцарей Круглого стола из «Королевских идиллий».


Конечно, я слышал о них — о Ланселоте, Галахаде и прочих, но
Я не понял, откуда взялось это сходство. Мне показалось, что она
должно быть, имела в виду пару других парней.

“ Что вы имеете в виду?

“У тебя такое большое сердце, такая прекрасная душа. Ты такой щедрый, такой
бескорыстный, такой рыцарский. Я всегда чувствовал это в тебе - что ты
Вы один из немногих по-настоящему благородных мужчин, которых я когда-либо встречала».

Ну, конечно, чертовски сложно придумать, что сказать, когда кто-то преподносит тебе такое старое масло. Я пробормотала: «О, да?»
или что-то в этом роде и в некотором смущении потёрла пышные бока.
Повисла ещё одна пауза, нарушенная лишь резким
воплем, когда я слишком сильно нажала.

“Берти”.

“Привет?”

Я услышал, как она что-то вроде судорожного вздоха.

“Берти, теперь ты будешь вести себя по-рыцарски?”

“Скорее. Я очень рад. Что ты имеешь в виду?

“Я собираюсь испытать тебя изо всех сил. Я собираюсь испытать тебя так, как мало кто из мужчин
когда-либо проходили тестирование. Я собираюсь ...

Мне не понравилось, как это звучит.

“Ну”, - сказал я с сомнением, - “Всегда рад услужить, ты знаешь, но я
только что совершил дикую поездку на велосипеде, и я немного затек и у меня все болит,
особенно в ... как я уже сказал, немного затекло и болит. Если это что-нибудь нужно
принести наверх...”

— Нет, нет, ты не понимаешь.

 — Не совсем, нет.

 — О, это так сложно...  Как мне это сказать?..  Ты не можешь догадаться?

 — Нет.  Будь я проклят, если смогу.

 — Берти, отпусти меня!

 — Но я тебя не держу.

 — Отпусти меня!

 — От...

И тут до меня внезапно дошло. Полагаю, это усталость заставила меня
так медленно воспринимать суть.

“Что?”

Я пошатнулся, и левая педаль поднялась и ударила меня по голени. Но
в душе был такой экстаз, что я не издал ни звука.

“Освободить тебя?”

“Да”.

Я не хотел никакой путаницы по этому поводу.

— Ты хочешь всё отменить? Ты всё-таки собираешься сойтись с Гасси?

 — Только если ты в порядке и достаточно взрослая, чтобы дать согласие.

 — О, я в порядке.
— Я дал тебе обещание.

 — Пустые обещания.

 — Тогда ты действительно...

 — Абсолютно.

 — О, Берти!

Она, казалось, покачивалась, как молодое деревце. Кажется, именно молодые деревца покачиваются.

 «Превосходный рыцарь!» — услышал я её шёпот, и, поскольку после этого сказать было нечего, я извинился, сославшись на то, что у меня за шиворотом около двух пригоршней пыли и я хотел бы пойти и попросить служанку переодеть меня во что-нибудь более свободное.

 «Иди к Гасси, — сказал я, — и передай ему, что всё в порядке».

Она как будто икнула и, бросившись вперёд, поцеловала меня в лоб.
 Неприятно, конечно, но, как сказал бы Анатоль, я могу стерпеть
несколько грубых слов.  В следующее мгновение она бросилась наутёк
в столовой, а я, засунув велосипед в кусты, направился к лестнице.

 Не буду вдаваться в подробности того, как я оступился. Это нетрудно представить.
Поговорим о парнях с петлёй на шее и о палаче, который вот-вот
отпустит её, и о ком-то, кто скачет на взмыленном коне, размахивая
отсрочкой, — только не об этом. Совсем не об этом. Не знаю, смогу ли я
лучше передать вам свои чувства, чем если скажу, что, когда я шёл по коридору, меня переполняла такая глубокая
благожелательность ко всему сущему, что я поймал себя на том, что думаю даже о Дживсе с теплотой.

Я уже собирался подняться по лестнице, когда внезапное “Что за хрень!” сзади
заставило меня обернуться. В холле стоял Таппи. Очевидно, он
спускался в подвал за подкреплением, потому что под мышкой у него была пара
бутылок.

“Привет, Берти”, - сказал он. “Ты вернулся?” Он весело рассмеялся. “ Ты выглядишь
как потерпевший крушение "Гесперус". Тебя что, переедет паровой каток или что-то в этом роде?


В любое другое время я бы с трудом вынес его грубые подшучивания.
Но я был в таком приподнятом настроении, что не обратил на них внимания и сообщил ему хорошие новости.

— Таппи, старина, Бассетт собирается жениться на Гасси Финк-Ноттл.

 — Не повезло им обоим, да?

 — Но разве ты не понимаешь?  Разве ты не видишь, что это значит?  Это значит, что
 Анджела снова свободна, и тебе нужно только правильно разыграть свои карты...

 Он весело расхохотался.  Теперь я видел, что он в приподнятом настроении. На самом деле я заметил нечто подобное сразу после нашей встречи,
но списал это на алкогольный стимулятор.

 «Боже правый! Ты совсем отстал от жизни, Берти. Чего и следовало ожидать, если ты катаешься на велосипеде полночи напролёт. Мы с Анджелой
мы помирились несколько часов назад.

 — Что?

 — Конечно.  Ничего особенного, просто небольшая размолвка.  В таких делах нужно немного уступить, проявить немного благоразумия с обеих сторон.  Мы
собрались и всё обсудили.  Она убрала мой двойной подбородок.  Я уступил ей акулу.  Всё очень просто.  Всё уладилось за пару минут.

 — Но...

— Прости, Берти. Не могу перестать болтать с тобой всю ночь напролёт. В столовой идёт довольно впечатляющий бино, и они ждут, когда привезут продукты.


Это утверждение было подкреплено внезапным криком из
квартира под названием. Я узнал — да и кто бы не узнал — голос тёти Далии:

“Глоссоп!”

“Алло?”

“Поторопись с этим делом.”

“Иду, иду.”

“Ну, тогда иди. Йоикс! Жёстко!”

“Таллихо, не говоря уже о тантиви. Ваша тётя, — сказал Таппи, — немного не в себе. Я не знаю всех подробностей, но, похоже, Анатоль подал заявление и теперь согласился остаться, а ещё ваш дядя выписал ей чек за ту статью. Я не в курсе подробностей, но она в приподнятом настроении. Увидимся позже. Мне нужно спешить.

Сказать, что Бертрам был в полном недоумении, — значит не сказать ничего.  Я ничего не мог с этим поделать.  Я покинул Бринкли-Корт, покинутый всеми, где бы я ни посмотрел, везде были разбитые сердца, а вернувшись, я обнаружил, что это своего рода земной рай.  Это сбивало меня с толку.

  Я в замешательстве принял ванну.  Игрушечная уточка всё ещё лежала в мыльнице, но я был слишком занят, чтобы думать о ней. Всё ещё пребывая в растерянности, я вернулся в свою комнату, где меня ждал Дживс. И это доказывает, что я был не в себе,
когда мои первые слова, обращённые к нему, были не упрёками и суровыми обвинениями, а вопросом:

“Я говорю, Дживс!”

“Добрый вечер, сэр. Мне сообщили, что вы вернулись. Я доверяю тебе
была приятная поездка”.

В любой другой момент, кряк, как, что разбудила бы дьявол в
Бертрам Вустер. Я едва обратил на это внимание. Я был полон решимости добраться до
разгадать эту тайну.

“ Но я спрашиваю, Дживс, что?

“ Сэр?

“Что все это значит?”

“Вы имеете в виду, сэр...”

“Конечно, я имею в виду. Вы понимаете, о чем я говорю. Что здесь произошло
с тех пор, как я уехал? Место положительно жесткая с удовольствием
окончаний”.

“Да, сэр. Я рад сказать, что мои усилия были вознаграждены”.

— Что ты имеешь в виду под своими усилиями? Ты же не собираешься утверждать, что твоя дурацкая затея с пожарным колоколом как-то связана с этим?

 — Да, сэр.

 — Не будь ослом, Дживс. Затея провалилась.

 — Не совсем, сэр. Боюсь, сэр, что я был не совсем откровенен, когда предлагал позвонить в пожарный колокол. Я действительно не
ожидается, что она будет в себя даст желаемые результаты. Я
предназначена она только как предварительный, что я могу описать как
настоящий бизнес-вечера”.

“ Ты несешь чушь, Дживс.

“ Нет, сэр. Было важно, чтобы леди и джентльмены были
принёс из дома, чтобы, оказавшись на улице, я мог
обеспечить их пребывание там в течение необходимого времени».

 — Что вы имеете в виду?

 — Мой план был основан на психологии, сэр.

 — Как?

 — Общепризнанный факт, сэр, что нет ничего, что так
удовлетворительно объединяло бы людей, которым не посчастливилось
поссориться друг с другом, как сильная взаимная неприязнь к какому-то
определённому человеку. В моей собственной семье, если позволите привести бытовой пример, было принято считать, что во время семейных ссор...
Достаточно было пригласить мою тётю Энни в гости, чтобы уладить все разногласия между остальными членами семьи. Из-за взаимной неприязни, вызванной тётей Энни, те, кто отдалился друг от друга, помирились почти сразу. Помня об этом, я подумал, что если бы вы, сэр, оказались в ответе за то, что дамы и господа были вынуждены провести ночь в саду, то все бы так сильно вас невзлюбили, что в этом общем неприятии рано или поздно объединились бы.

Я бы сказал, но он продолжил:

— Так и оказалось. Как видите, сэр, теперь всё в порядке.
После вашего отъезда на велосипеде различные враждующие стороны
так горячо принялись оскорблять вас, что лёд, если можно так выразиться,
был сломан, и вскоре мистер Глоссоп уже прогуливался под деревьями с мисс Анджелой, рассказывая ей анекдоты о вашей учёбе в университете в обмен на её рассказы о вашем детстве. А мистер Финк-Ноттл, прислонившись к солнечным часам, развлекал мисс Бассетт историями о ваших школьных годах. Тем временем миссис Трэверс рассказывала месье Анатолю...

Я обрёл дар речи.

«О?» — сказал я. — Понятно. И теперь, я полагаю, из-за этой твоей дурацкой психологии тётя Далия так на меня злится, что пройдут годы, прежде чем я снова осмелюсь показаться здесь.
Годы, Дживс, в течение которых Анатоль будет готовить свои ужины вечер за вечером...


«Нет, сэр. Именно для того, чтобы предотвратить подобный исход, я предложил вам отправиться в Кингхэм-Мэнор на велосипеде. Когда я сообщил дамам и джентльменам, что нашёл ключ, и до них дошло, что вы проделали такой долгий путь впустую, их враждебность исчезла
сразу же сменилось искренним весельем. Было много
смеха».

«Было, да?»

«Да, сэр. Боюсь, вам, возможно, придётся вытерпеть некоторое количество добродушных подшучиваний, но не более того. Всё, если можно так выразиться,
прощено, сэр».

«О?»

«Да, сэр».

Я немного поразмыслил.

“Похоже, вы определенно все уладили”.

“Да, сэр”.

“Таппи и Анджела снова помолвлены. Также Гасси и Бассет".;
Дядя Том, похоже, раскошелился на "Будуар Миледи".
И Анатоль остается.

“ Да, сэр.

“ Полагаю, вы могли бы сказать, что все хорошо, что хорошо кончается.

“ Очень уместно, сэр.

Я снова задумался.

“ И все же ваши методы несколько грубоваты, Дживс.

- Невозможно приготовить омлет, не разбив яиц, сэр.

Я вздрогнул.

“Омлет! Как вы думаете, вы могли бы принести мне омлет?”

“Конечно, сэр”.

“Вместе с половиной бота. чего-нибудь?”

— Несомненно, сэр.

 — Сделай это, Дживс, и как можно скорее.

 Я забрался в постель и откинулся на подушки.  Должен сказать, что мой праведный гнев немного утих.  Всё моё тело болело, особенно в середине, но с этим приходилось мириться.
тот факт, что я больше не был помолвлен с Мадлен Бассетт. Ради благого дела можно и пострадать. Да, взглянув на ситуацию со всех сторон, я понял, что Дживс поступил правильно, и с одобрительной улыбкой поприветствовал его, когда он вернулся с тем, что было нужно.

 Он не ответил мне такой же улыбкой. Мне показалось, что он выглядит немного мрачным, и я решил прояснить ситуацию, спросив его с сочувствием:

“Что-то на уме, Дживс?”

“Да, сэр. Я должен был упомянуть об этом раньше, но в вечер
возмущения он избежал моей памяти, я боюсь, что я плохая мать, сэр”.

— Да, Дживс? — сказал я, с наслаждением откусывая кусочек.

 — По поводу вашего фрака, сэр.
 Меня охватил безотчётный страх, из-за которого я проглотил кусок омлета не в то горло. — С сожалением вынужден сообщить, сэр, что, когда я гладил его сегодня днём, я по неосторожности оставил на нём горячий утюг. Я очень боюсь, что вы не сможете снова его надеть, сэр.
 В комнате повисло одно из тех старых тягостных молчаний.
 — Мне очень жаль, сэр.
 Признаюсь, на мгновение во мне вспыхнул великодушный гнев.
вернулся, напрягая мускулы и слегка фыркая носом, но,
как мы говорим на Ривьере, "почему бы и нет"? Там не было ничего, чтобы быть
накопленный г. Вт. сейчас.Мы, Вустеры, можем стиснуть зубы. Я угрюмо кивнул и копьем в другой плите омлет.“ Хорошо, Дживс.
“ Очень хорошо, сэр.


*** ЗАВЕРШЕНИЕ  ***