Возвращение волхвов

                Возвращение волхвов




     Максим Борисович Жуков – известный человек, но поскольку я дружу с ним давно, и выросли мы в одном районе нашего города,  для меня он просто Макс. Я один называю его так, все другие в нашей компании его звали Жуком, нетрудно догадаться, почему? Иногда интонация говорила сама за себя, "Ну и жук этот Максим" - двух смыслов здесь быть не могло. Когда-то кто-то его так назвал, и это название прилипло к нему навсегда. А потом многие были уверены, что прозвище Жук полностью отвечало всем способностям Макса. Если что-то надо было найти, все обращались к нему. Или получить дельный совет, это тоже надо было обращаться к Максу. Так постепенно он стал центром нашей компании. А теперь, кроме меня, Максом его никто не называет. Для всех он стал человеком недосягаемой высоты. Я этого не чувствую, но люди, что тут поделаешь, видно, они не могут без того, чтобы не смотреть друг на друга снизу вверх или сверху вниз. Макс не принадлежал ни к одному, ни к другому сорту людей. Хотя для меня ничем таким необычным мой друг никогда не отличался, правда, за ним замечалась всякая чертовщинка. Только богатство здесь ни при чем. С ним и раньше происходило что-то необычное, и я это всегда замечал, но никогда не думал, что такое может с каждым случиться.
     Ну вот, например. Сидим мы как-то у озера большой компанией, что-то пьем, шутим, смеемся. Рядом на берегу, мужик бросает спиннинг. Давно бросает и все без толку. Максим поворачивается к нему и говорит:
     – Не мое это дело, конечно, но вы не туда бросаете!
     Мужик насупился и ничего не ответил. Максим снова ему подсказывает, мол, вправо надо бросать. Тогда мужик не выдерживает и говорит:
     – Что? очень умный?! Тогда иди! Научи меня, покажи, как надо! Покажи, как ловить рыбу, и куда бросать надо, тоже покажи?!
     Максим встал, молча с улыбкой, взял спиннинг, забросил блесну вправо, как советовал мужику, тут же сделал подсечку, что-то подцепил и передает спиннинг мужику.
     – Давай, – с той же открытой улыбкой говорит, – тащи свою рыбину. 
     Мужик вытаскивает щуренка, удивляется и смеется.
     – Чудеса! – выкрикивает мужик, – как это вы сделали, – спрашивает, не скрывая радости и удивления.
     – Интуиция, мой друг, интуиция, – с той же улыбкой отвечает Максим - у рыбака должна быть интуиция.
     Потом мужик задает второй в американском списке дежурных вопросов.
     – Откуда ты?
     – Из России.
     Лицо американского мужика изменилось. Радостная улыбка постепенно, как в замедленной съемке, исчезла, а глаза, да и весь он сам – все вернулось в прежнее, безрадостное состояние. Мужик грустно посмотрел на щуренка и выпустил его обратно в озеро. Здесь надо заметить, что американцы едят рыбу только из магазинов, а пойманную всегда отпускают. То ли заботятся о природе, то ли брезгуют, то ли боятся заразиться, но этот жест, скорее, выражал реакцию на слово «русский», чем заботу о природе или человеческом здоровье.
     Никто из нашей компании, кроме меня, не удивился, а если бы кто-либо удивился, посчитал бы случившееся за случайность. Я так никогда не считал. В поступках Макса я уже тогда замечал необычность. Понимал, что во всем этом какая-то закономерность существует, просто я не способен ее выявить, не в состоянии объяснить происходящее. 
     Но самое большое «чудо» произошло с Максом после его развода с женой. Будто другой человек в него вселился, а того, прежнего Максима, словно и не бывало. Да и на других, на своих товарищей он перестал быть похожим. Многое в его жизни стало не так, как у всех.
     Когда он еще не был богат, от него ушла жена. К другому ушла, к богатому. И не успели они оформить бумаги о разводе, как Максим получает наследство и место в совете директоров крупной компании Нью Йорка, где работал простым бухгалтером. Наследство, кстати, он получил от совершенно чужого человека, но с условием пожизненно заботиться о детях и внуках бенефициара. Дети эти были вполне здоровые люди, просто не такие надежные в бизнесе, как Макс. Так вот, тогда тоже никто не поверил, что такое может быть. Даже те, кто знал Максима, или работали вместе с ним – не поверили. Все были уверены, что какие-то родственные тайные связи Макса с умершим хозяином компании существовали.
     С тех пор все и началось. Жизнь Макса изменилась. Некоторые бывшие друзья сами не захотели продолжать с ним дружбу, другие в холопов превратились, а на работе кто-то даже уволился со страху, не ожидая увольнения. А на самом деле, человек, внезапно ставший самым главным начальником, каким был, таким и остался и никого увольнять не собирался. Он даже долгое время оставался жить, ничего не меняя. Да и позже он продолжал жить скромно, в небольшом доме из трех комнат, в ста милях от Нью Йорка.  Водителя с длинным лимузином поменял на недорогой автомобиль с обычным шофером. Правда, в Манхеттене и в Чикаго у него появились квартиры, в которые он почти не заглядывал.
     Макс мне всегда был симпатичен и понятен, с ним всегда было легко и свободно. Он и сейчас остается приятным человеком, только порой выглядит уставшим, измученным.
     О том, что Макс стал очень богатым человеком в нашем маленьком, забытом богом городке, знал только я. Даже соседи и близкие ему люди не догадывались, когда он дарил им дорогие подарки. Понимали, что он обеспеченный, но чтобы настолько – никто не знал. Он не был жадным человеком, но хорошо знал, что деньги людей меняют и чаще всего не в лучшую сторону.
     Его можно было бы назвать счастливчиком, если бы ни женщины. Вот с ними ему просто не везло. Нет, до брака у него было много женщин, но после развода с женой, все изменилось. Жениться он хотел, а невесту найти не мог. Сначала он пытался это сделать сам, но безуспешно. Потом ему помогали свахи, но и они ничего путного найти не смогли.
     А причиной всему были выдвинутые Максом условия, жесткие условия. Первое условие – свахи должны были представлять его простым клерком, без машины и с домом, купленным у банка в кредит. Кто же за такого пойдет? Свахи ему так прямо в лицо и говорили, а он на своем стоял. А второе его условие  делало эту миссию невыполнимой. Ему нужна была красивая, умная, любящая дом, семью, огород или сад. В общем, такая, каких природа не знает. Совершенно не реальный взгляд на происходящее в жизни. Я ему тоже не раз говорил об этом.
     – При таких условиях, Макс, ты никогда не найдешь себе жену, слишком высокие требования. Таких сейчас нету. А потом, посмотри на себя. Ты не выглядишь успешным человеком, больше на продавца сосисками смахиваешь. Тебе, – говорю ему, – надо себя привести в порядок. Очки надо поменять. Купи дорогие, и часы поменяй на самые дорогие, и тогда от невест отбоя не будет. Сейчас ведь как? На руке часы дорогие – тебе все улыбаются, а если еще и на дорогой машине – весь женский пол твой.
     – Нет, – отвечал Макс, – мне весь пол не к чему, мне бы одну и хватит с меня, а если я буду выглядеть богатым, в дорогой машине, замуж пойдут не за меня, а за мои деньги.
     Тут не поспоришь. Макс прав. Но и я прав. Не оставаться же холостяком на всю жизнь из-за своего богатства?   
     Однажды ему повезло познакомиться с девушкой в лифте здания, которым, к слову сказать, он владел на праве собственности. Но на свое первое свидание он решил поехать на метро.
     – У вас нет машины?
     И этот вопрос поставил точку на всяком будущем этого знакомства. Тогда Макс решил купить машину. Пришлось вспомнить, как ей управлять. Только не подумайте, что это была какая-нибудь дорогая машина. Нет. Он купил обычную Хонду.
     После покупки машины Максу снова повезло. Он познакомиться с девушкой, которая могла бы стать, как он подумал, верной спутницей жизни. Они гуляли по парку, кормили в пруду уток, плавали на лодке. И тут Максу пришла в голову идея угостить свою подружку.
     – А хотите со мной поужинать? Я приглашаю.
     Девушка засмущалась, улыбнулась и, вроде как, задумалась. Но Макс опередил ее.
     – Я хочу вас пригласить в самый лучший ресторан нашего города, там, как нигде, прекрасно готовят блюда из морепродуктов.
     На самом деле, в нашем городке нет хороших ресторанов.
     – Прямо сейчас? – удивилась девушка.
     – Ну да, прямо сейчас!
     – Но я не одета.
     – Не переживайте, хозяин ресторана хорошо знает меня, может устроить нам отдельный столик в уединенном месте.
     А когда они пришли в рыбный магазин, перед которым на улице стоял один единственный столик, девушка фыркнула, назвала Макса жадным ублюдком, козлом и ушла. Макс посмотрел на столик потом на уходящее счастье, и в его сознании что-то произошло. Дары моря здесь всегда были свежими, а готовили их действительно великолепно, но тогда, именно здесь, в этом рыбном магазине, Макс вдруг понял, что жениться надо не по любви. Вспомнил сначала слова своей одесской бабушки: «любить можно и в шалаше», а потом слова президента Америки: «а в жены надо брать себе равную».
     Макс продолжал подыскивать себе жену, но по-прежнему в твердой уверенности, что свое богатство при этом необходимо скрывать. Жену он искал по всему миру, во всех странах, где бывал. И вот однажды он полетел в Москву. А через неделю-две после возвращения он позвонил мне. Макс был чем-то опечален, взволнован.
     – Есть замечательная история, просто великолепная  история, – говорит он мне возбужденным голосом, – по этой истории ты сможешь написать отличный рассказ.
     – А почему сам не напишешь? – спросил я.
     Иногда Макс приносил мне свои короткие рассказы, давал мне их почитать. Потом мы любили обсуждать его шедевры и спорить о роли литературы в жизни человека.   
     – Сам я не смогу, пробовал, не получается, да и не получится. Не получится потому, что главный герой в этой истории я сам. Как меня угораздило попасть туда, я не знаю. А история и впрямь замечательная. Она, конечно, не так хороша, как у О. Генри, но я теперь точно знаю, волхвы никуда не делись, они существуют и подсмеиваются над нами всегда, когда им только вздумается.
     – Откровенно говоря, – вставляю я, – в том, что ты попал в историю, ничего удивительного нет. Ты один из тех, за которыми истории сами ходят, они только момент выжидают, чтобы тебя настигнуть.
     – Да ладно тебе, лучше слушай. Ты знаешь, я недавно летал в Москву. Остановился в гостинице, и каждый день с удовольствием слонялся по городу. Поменяю на рубли долларов сто или двести и хожу себе, трачу направо, налево. И вот как-то в один из дней, под вечер, захотелось мне выпить спиртного. Полез в карман, а там мелочь какая-то осталась. Представляешь, начало, как у  «Дары волхвов». Около трехсот рублей – все, что оставалось у меня в кармане. Правда, в другом кармане были доллары.
     – Не совсем так, – перебиваю я Макса, – у О.Генри герой – человек бедный, не тебе чета, но, правда,  добрый и порядочный...
     – Не перебивай, слушай дальше! И вот, иду я по Тверской, и вижу, за окнами внутри какого-то кафе сидят люди и пьют, жуют. Захожу, подхожу к стойке, показываю деньги и говорю, что у меня осталась мелочь, на коктейль с алкоголем, спрашиваю, хватает? Бармен мне отвечает, что это совсем не мелочь, наливает стакан и даже сдачу дает. А в зале свободных столиков нет. В самом центре сидят за столиком две девушки. Подхожу ближе и вижу, та, которая ко мне лицом – красивая до невероятности, вылетая Моника Беллуччи, и такой же взгляд умный, и курит так же красиво. Спрашиваю, к вам можно, а то нигде свободных мест нет? Да – отвечает та, которая ко мне спиной сидела. Тоже ничего, симпатичная, но не такая как ее подруга. Сижу, украдкой гляжу на «Монику», наслаждаюсь. А они о картине спорят, ну, там, где Иван Грозный сына убил. Думаю, вот какие картины рисовать надо, красота же, глаз не оторвать. И вдруг, та, которая ко мне спиной сидела, спрашивает меня, а как я думаю? Я говорю, что не знаю, что, мол, не слушал вашего разговора. И тогда она меня вводит в курс дела. Я, конечно, поддержал «Монику». Посмеялись и тут, та, которая ко мне спиной сидела, говорит, ну, мне пора, я побежала, оставляю вас.
     – Это что? – перебиваю я рассказ и заливаюсь смехом, – в Москве теперь так мужиков снимают?
     – Да нет, тогда я так не подумал. Она же красавица, а я? кому я такой нужен? С дешевым коктейлем тем более. Но ты не забегай вперед. Слушай!
     В общем, сидим уже вдвоем, пьем каждый свое. Я первый начал, назвал свое имя, спрашиваю ее, а она отвечает, Моника. Я обалдел. Она это заметила, и успокоила меня, объяснила, что я не первый, кто так думает. Меня, говорит, в школе из-за этого итальянкой прозвали. Да, говорю я, а фамилия ваша, конечно, Беллучи, она смеется, но вас ведь, говорю, Моникой назвали, когда вы еще в пеленках были? Словом, сидим, треплемся ни о чем. А я себя значимым чувствую рядом с такой красавицей, даже замечаю, как на нас все смотрят. Наверняка про меня все думают, что я тоже артист какой-то, а иначе по какой такой причине молодая красавица рядом с невзрачным, рыжим  сморчком сидеть будет.
     – Почему это, – снова прерываю рассказ, – ты еще ничего, тебя просто помыть, почистить, недельку спиртного не давать и можно даже очень удачно женить. 
     – Да ладно тебе... – огрызается Макс и продолжает.      
     – Выпивка наша закончилась, и я предлагаю ей куда-нибудь пойти. В гостиницу приглашать не осмелился, подумал, что она подумает... в общем, ты понял – струсил. В Метелицу, в казино пригласил ее, почему сам не знаю. Наверное, потому, что от старых названий в Москве только Метелица осталась.
     – Вы точно хотите меня пригласить в Метелицу? Потом не пожалеете? – спрашивает она как-то странно, с подвохом.
     – Никогда в жизни! – отвечаю радостно, уверенно, подумал, кокетничает.
     А она посмотрела на часы и согласилась. Вот тут-то все и случилось, неожиданное и невероятное. Даже не знаю, как это назвать.    
     – Ну, хорошо, – говорит она, – только возьмите меня под руку. Поворачивается ко мне спиной и снимает со спинки стула свою сумку, достает из нее раскладную трость, и смотрит на меня, как учительница, которая только что влепила двойку нерадивому ученику. А я чувствую, как начинаю конфузиться, начинаю понимать, что попал в глупую ситуацию, и как из нее выбраться не имею ни малейшего представления, и как себя вести, тоже не знаю. Мне уже начинает казаться, что я не в силах справиться с собой, что бы ни удивиться, ни подать виду и ни спросить. И точно, пожалел, как она и предупреждала.
     Но, слава богу, эта мимолетная слабость отступила, и я пришел в себя, хотя дар речи ко мне не вернулся. Говорю что-то невнятное, чтобы не подать вида, чтобы в грязь лицом... ну, ты понимаешь. Виду не подаю, а сам себя ненавижу. Такое чувство: самому себе перед собой стыдно, сделать с собой ничего не могу. Впервые такое чувство испытываю, будто без штанов перед ней стою и пытаюсь скрыть это. Как выбраться из этого не знаю.
     И тут мысль, как и ты сначала подумал, что так ее подруга помогает ей познакомиться с мужчинами. Да, думаю, дела... А что делать? – по-прежнему не знаю. О чем говорить? – не знаю. Но идем вместе, она хромает, я ее за локоть поддерживаю и стараюсь ничего такого не замечать, а сам думаю, может она просто ногу подвернула, пройдет скоро. Нет, думаю, это не вывих, так обычно с протезом ходят. И снова ненависть к самому себе испытываю за такие мысли. Потом другая мысль, а может гипс. Нет, думаю, опять не угадал, с гипсом в кафе не ходят. Остается только способ знакомства. Измучил себя мыслями, пока шли.
     Короче, такси взяли, я даже забыл, что рублей у меня нет, но уже немного успокоился. Обычное невезение, подумал. 
     Даю таксисту доллары, а он не берет. Тогда она предлагает свои деньги. А в казино я поменял тысячу долларов и дал ей, не знаю сколько, усадил ее перед автоматом, а сам пошел в бар, но пообещал вернуться и еще денег дать. В баре я окончательно успокоился и выработал четкую линию поведения: посажу ее в такси и будь здорова. Плохая сторона моего характера во мне оказалась сильнее хорошей. Как же я себя ненавидел в тот момент, и желал только одного, чтобы это испытание закончилось, как можно быстрее.
     Возвращаюсь к ней, а она выиграла там сколько-то, счастливая, как ребенок смеется, но говорит, что ей пора домой и уходит. Я говорю, что посажу ее в такси, что деньги у меня теперь есть и все такое. А она, нет-нет, за мной, говорит,  машина пришла. Так вместе идем к выходу, разговариваем, выходим на улицу, подходим к машине. Водитель выскакивает, открывает ей заднюю дверь и на меня косо смотрит. Я сначала даже обрадовался, подумал, как хорошо, что так все закончилось. Телефон, конечно, не спросил, подумал, зачем девушке голову морочить. Нет бы подумать, что этим самым я себя выдаю, то есть, хроматы ее испугался. Машина трогается, а я голову опустил и замечаю, как на колесе буква «R» завертелась. Так это же Роллс-Ройс – мой голос внутри меня и мне же подсказывает. Вот это да... вот это история.  Вот идиот, подумал я тогда, и телефон не попросил.
     На следующий день к вечеру еду в то кафе, где с ней познакомился. Захожу, а столика в центре нет. Я к стойке. Спрашиваю, вы меня помните? Да, отвечает. А столик в центре зала вчера стоял, помните? Нет, отвечает и говорит, если заказывать я ничего не буду, то лучше уйти и не мешать работать. Вот такая история.
     – Да... – говорю я, – любопытная история. Но ты ее легко мог вычислить. Любого гаишника попросил бы за деньги, машина ведь редкая.
     – Не так все просто. Я посоветовался и даже узнал, этих машин в одной только Москве больше тысячи.
     – Ну, тогда остается одно, – успокаиваю я Макса, – искать другую.
     – Нет, – отвечает он, – я уже и билет заказал. Найду, чего бы мне это ни стоило. Найду и все расскажу ей. Все, как есть. Даже если я ей буду не нужен, все равно расскажу. Я ведь как раньше думал? Думал, ну, черт попутал. А теперь я так не думаю. Теперь я всю эту историю воспринимаю, как знак свыше. Можно сказать, кто-то решил меня проверить «на вшивость», и я проверку не прошел. Все это теперь напоминает мне проделки чародеев, и я такого конца не заслуживаю.
     Я пожелал Максу удачи, а сам подумал, что, возможно, он прав. Нельзя после себя оставлять мусор. Надо сказать, что история эта еще не закончилась, и я с нетерпением каждый день жду звонка от Максима.