Его Алмазом кличут. Глава 28. Тайна лесного ручья

После завтрака я закончил с дровами и дальше уже не знал, чем себя занять. Устал я не сильно, да и настроение было отличное. Из дома вышел Максимка.
– Что прикажете делать? – съязвил он.
И тут я подумал, что надо бы спросить у Григория Матвеевича. Может, ему ещё что нужно.  Он вышел на улицу, и я не медля обратился к нему с вопросом, на что он посмотрел на нас просящим взглядом и сказал:
– Как хорошо, что вы сами спросили… Есть у меня задумка. Хочу показать вам одно место, чудное место! Раньше мы с Софьшкой всякий день туда ходили. Но далековато. Придется вам меня под руки…
У Максима загорелись глаза. Он пулей побежал в дом и вернулся с фотоаппаратом на шее. «Странно, что он вообще его снимает» – пронеслось у меня в голове.
– Я готов! – сказал он.

Интересным местом оказалась маленькая речка, текущая в овраге. Место было действительно красивое и живописное. Деревья по краям оврага были сочных желтых оттенков, листва шуршала под ногами, а солнце придавало ощущение «горящего» леса. Речка мелодично журчала. Ширина её не превышала двух размашистых шагов, а глубина была такой маленькой, что если встать в неё ногой, вода была бы от щиколотки до колена на разных участках. В основном она была очень мелкой, но были места глубокие, напоминающие круглые ямы. Всё это было видно благодаря кристально чистой воде. Журчащий поток был единственным, что нарушало сладостную тишину леса. Иногда ещё какая-нибудь птица, сидящая на дереве, резко взмывала вверх, оставляя после себя шелест качающейся ветки.

Я довольно долго просто стоял и любовался природой. Максим сразу же, как пришли, начал фотографировать. А старик тем временем уже копошился у ручья, что-то перебирая в руках. Я подошел ближе и увидел, что это камни. Он доставал их из воды. А некоторые лежали у берега.
– Зачем вам эти камни? – поинтересовался я у старика.
– Красивые они… А цвета какие, глянь-ко!
Цвета камней и правда были необыкновенные. Фиолетовые, зелёные, белые… Оттенков было не счесть. Я стал вглядываться и рассматривать их более внимательно. Каждый камень был особенной причудливой формы. Круглые и овальные, угловатые и неотёсанные, были и абсолютно плоские, такие, что на них при желании можно было подать чай вместо подноса.

Вначале мне казалось, что старик просто любуется ими, но потом я понял, что он что-то ищет. Григорий Матвеевич уделял каждому камню несколько секунд своего внимания, равнодушно кидая затем их обратно в воду. Наибольший интерес для него представляли белые просвечивающие мелкие камушки. И чем они были меньше и чем прозрачней, тем дольше их разглядывал старик. Недолго думая, я поспешил спросить, какой именно камушек он хочет найти.
– Вот расскажу я тебе историю… – протянул Григорий Матвеевич. – Когда я был совсем молодой, моложе, чем ты сейчас, познакомился с Сонечкой моей. Гуляли мы долго, года три на свиданки ходили. Тогда принято было чуть не сразу жениться-то. У нас вон все друзья  месяц повстречаются – да и жениться! А мы тянули. Ругали нас все, особенно её мать меня бранила. Если, мол, на Соне нашей жениться не думаешь, оставь её, мозги не пудри! А я хотел жениться и любил без памяти. Только денег не было нисколько. Ни кола, ни двора, как говорится. А им с достатком надо жениха было, сами-то зажиточные были! Одно спасало – что Соня тоже меня любила, всё понимала. И ждала. Пришлось нам тайно потом видеться. На этом самом месте, где сейчас стоим. Приходит как-то Софьюшка сюда вечером и говорит, что мать её про нас всё же узнала и что сильно досталось моей Соне. Мать разрешила ей последний раз ко мне сходить, попрощаться. Соня рассказывала всё и плакала, и плакала… Обнимала… А потом протягивает мне раскрытую ладонь, а на ней два маленьких белых камушка. Если б не луна, я бы и не разглядел их. А так, сияли они здорово! Она сказала, что это алмазы. Брат у неё руду добывал и наткнулся на такое диво. Софьюшка говорила, мол, мы больше не увидимся, уезжай, а на память обо мне возьми один алмаз себе, второй у меня останется. Рассердился я тогда не на шутку. Отчего же я должен чужой глупой воле подчиняться! Что мне до её матери, когда мы любим! И со злости оттолкнул её руку. Алмазы упали на землю. Один по сиянию нашли, – и старик достал из кармана крохотный мутно-белый камушек, тут же спрятав его. – Решили, что он у меня останется.
– И что же дальше? – в один голос с Максимом спросили мы.
– А дальше, то бишь в следующую минуту, закинул я Соню на плечо – и к себе домой! Сумку с вещами взял – и в город. Я же тогда учился. Решил увезти её на время, чтобы матери её показать мои намеренья. Софьюшка не противилась даже.
– И что же мать её? – спросил я.
– А что мать? Дочка ей письмо написала, что в городе, что счастлива и без меня домой не воротится. Так и смирилась мать. Я доучился, а потом война… Только после победы мы поженились и в деревне обосновались.
– Так, значит, вы здесь ищете… – начал догадываться я.
– Да, её второй алмаз ищу. Она как умерла, так снится иногда, молодость наша снится. Тоскую я по ней всё чаще. Оттого и прихожу сюда, то сыновей прошу помочь дойти, то вас вот сегодня притащил. Всё ищу, видно в воду он тогда упал.
– Так ведь его, наверно, уже давно течением смыло, – предположил я.
– Да, видать смыло, а я вот всё верю… - старик тяжело вздохнул.