Азан муэдзина с кремлёвской башни

Исламская идея, неспешно вызревавшая под эгидой идеологической концепции братства и дружбы народов СССР, довольно резко актуализировалась в девяностые годы ХХ века, на что оказали существенное влияние внезапно возникшие обстоятельства непреодолимой силы. Сложившаяся в России на тот период времени напряжённая ситуация с общегосударственной спонтанностью активизации исламского фактора настоятельно затребовала необходимость осуществления его контроля и систематизации, дабы не допустить вызванную им эскалацию по хаотическому сценарию, что грозило масштабной дестабилизацией внутриполитической обстановки в стране. Другими словами, нужно было срочно сформировать команду из специалистов, на глубинном уровне разбирающихся в мусульманских реалиях как в мировом масштабе, так и в российском аспекте данной проблематики. И, конечно же, с этим вопросом возникли серьёзные сложности, поскольку тяжеловесы из советской эпохи в принципе не подходили для такой весьма щепетильной задачи, а младореформаторы способны были пестовать только священную корову экономического либерализма на фоне сияющего всеми цветами радуги западнического типа общественных отношений.   

Российская властная элита остановила свой выбор на Сергее Владиленовиче Кириенко в качестве лидера команды по формированию идеологической концепции неявной исламизации страны в свете удручающего прогноза не минуемой для коренного (христианского) населения страны демографической ямы, преодолеть которую без привлечения мигрантов не представляется  никаких возможностей. Наиболее оптимальным вариантом стали иммигранты-мусульмане из бывших советских республик Средней Азии, поскольку помимо общего прошлого в СССР эти народы (таджики, узбеки и частично киргизы с казахами) в наибольшей степени генетически совместимы с коренным населением России, поскольку являются носителями славянского генома гаплогруппы R1A1.

Власть имущие отдали предпочтение С.В. Кириенко в связи с виртуозным владением им системой управленческой терминологии и работы с ней, которую он освоил в 1995 году, когда, будучи президентом нижегородского банка «Гарантия», прошел курс административной технологии в «Хаббард-колледже», добившись в последующем высоких результатов в своей управленческой деятельности, чем были несказанно впечатлены сайентологи, в 1998 году демонстрировавшие портрет Кириенко в парижском центре дианетики, поясняя всем посетителям, что Сергей Владиленович достиг высоких успехов, благодаря применению технологий Хаббарда. Руководители страны были уверены, что С.В. Кириенко, назначенный в 2000 году полномочным представителем президента Российской Федерации в Приволжском Федеральном округе (ПФО), способен на основе административной технологии Хаббарда в кратчайшие сроки сформировать команду разработчиков проекта исламизации с последующей реализацией его в регионе Поволжья, где проживает большинство российских мусульман. В дальнейшем предполагалось тиражирование проекта при его практическом успехе, применяя его в других регионах страны, где будут расселяться и среднеазиатские мигранты. 

Под работы по данному направлению деятельности был учреждён Центр стратегических исследований ПФО, в стенах которого сформировалась команда разработчиков проекта, который под названием «Русский ислам» при непосредственном кураторстве С.В. Кириенко был разработан в 2000-2001 годах. Авторами проекта  стали политтехнологи Петр Щедровицкий и Сергей Градировский. Сам проект по мнению  доктора философских наук, известного исламоведа и специалиста по радикальному исламу Александра Игнатенко можно классифицировать как  «квазирелигиозную секулярную идеологию», представляющую собой некую часть большого комплекса мероприятий по управляемой трансформации национально-культурной и религиозной идентичности народов России в трех федеральных округах Российской Федерации – Центральном, Приволжском, и Уральском. Базовым округом был избран Приволжский федеральный округ, названный полпредом С.В. Кириенко «модельным в межконфессиональном и межэтническом плане».

В соответствии с проектом предлагалось поделить Россию на два условных полюса: православный европейский и мусульманский азиатский. Мусульманский полюс с эпицентром в ПФО должен был превратиться в «новую опорную точку России». «Пространство с ключевым каркасом городов-миллионников: Нижний Новгород, Казань, Пермь, Уфа, Самара, Саратов, Челябинск, Екатеринбург, Волгоград, – излагал суть проекта Градировский. – Плюс Оренбург и Астрахань, наши каспийские и среднеазиатские ворота. Эти города вырабатывают и ключевой промышленный, и ключевой когнитивный продукты, они же абсорбируют в основном все человеческие, товарные и финансовые потоки». В стремительно усиливавшемся тогда в Поволжье исламском факторе авторы «Русского ислама» видели свежую инновационную струю. «Русскость стала настолько слабой закваской, что стала нуждаться в ряде других идентификационных подпорок. Все это проявление цивилизационной усталости, исторической дряхлости», – говорилось в статье Градировского, опубликованной на мусульманском сайте «Ансар.ру». Автор статьи делал вывод, что православный «московско-питерский» полюс как раз впал в «усталость» и «дряхлость», а «все интересное, наиболее значимое для будущего России будет происходить» в условно мусульманском «пространстве с ключевым каркасом», то есть в Приволжском федеральном округе.

Проект «Русский ислам» был представлен руководству страны в 2001 году. Авторы обосновывали свой проект исходя из следующих предпосылок. В Поволжье сложилась опасная ситуация. На территорию уже проник и действует радикальный ислам. Местные мусульмане ничего не могут ему противопоставить, так как слабы в идейном отношении. Молодая, активная часть мусульман Поволжья получает образование либо за рубежом (в основном в Саудовской Аравии и других странах Персидского Залива), либо в учебных заведениях, открытых в регионе выходцами из тех же стран. Продукты идеологической направленности (литература, фильмы, публицистика), задающие образцы поведения мусульман России, также производятся в основном за пределами РФ. Поэтому существует опасность, что активная мусульманская молодежь региона окажется абсолютно отчуждена от российской культуры. С учетом демографических факторов (резкое снижение рождаемости у русских и достаточно высокое воспроизводство у мусульман) это означает, что в недалеком будущем в регионе будет проживать мусульманское большинство, совершенно не отождествляющее себя с российской государственностью. Эта среда станет хорошей почвой для распространения экстремистских воззрений.

По мнению авторов проекта, такому ходу событий надо решительно воспрепятствовать. Для этого необходимо наладить массовый выпуск русскоязычной мусульманской литературы, проповеди в мечетях должны произноситься на русском, а не местных языках, потребуется создание и раскрутка мусульманских СМИ федерального уровня, а также популяризация русскоязычных исламских интеллектуалов.

Кроме того, под патронажем российской власти надо выстроить национальную мусульманскую школу, которая пользовалась бы среди российских мусульман большим авторитетом, чем приезжие учителя из арабских стран (в их числе зачастую попадаются и радикальные исламисты). Образование в России собственной мусульманской богословской школы предполагает открытие новых мусульманских учебных заведений; создание единой системы мусульманского религиозного образования; и главное – принятие русского языка в качестве одного из основных языков ислама. Если единым языком межнационального общения мусульман России не станет русский, то его заменит арабский со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Таким образом, проект «Русский ислам» – это мусульманская традиция, которая должна произрасти в русской культуре, используя русский язык и отождествляя себя с российской государственностью. В проекте  впервые было сформулировано концептуальное поле, в котором должно было состояться соединение ислама с традиционной русской культурой. С точки зрения авторов ислам в России не должен быть «татарским» или «кавказским», он должен стать «русским» – единым и понятным для всех народов РФ.

Однако против проекта «Русский ислам» выступили весьма влиятельные внутрироссийские силы. Во-первых, руководство РПЦ, руководствующееся формулой «русский – значит православный». Во-вторых, татарские политические и религиозные элиты, не желающие отказываться от национально окрашенного «татарского ислама». В-третьих, силовой блок, который узрел в нём почву для роста межрелигиозных и межнациональных конфликтов.

И хотя чисто формально проект «Русский ислам» не нашёл поддержки у российского общества, знаковое посещение президентом Владимиром Путиным 10-й сессии Исламской конференции на высшем уровне 16 октября 2003 года, когда России в ранге президента страны впервые участвовала в сессии ОИК, говорит в завуалированности того факта, что проект «Русский ислам» всё же состоялся, ведь если проанализировать деятельность сначала Владислава Суркова, а затем Сергея Кириенко на посту первого заместителя руководителя администрации президента Российской Федерации, то можно сделать вывод о том, что политика исламизации страны неявно осуществляется в  непрерывном режиме и, скорей всего, является предметом ответственности лично  С.В. Кириенко, которому поручена её конкретная  реализация. В этом плане воистину справедливо заметил публицист Александр Пылев, что, хотя большинству коренных жителей страны не нравится выбор, стоящий перед Россией, –  «вымереть как государство, или сохраниться, но с мусульманским большинством», пока реального третьего варианта такого выбора стране не предложено ни властью, ни реалиями жизни. К тому же вовсе не исключено, что ни третьего, четвёртого, пятого и т.д. вариантов в принципе не существует.


26.11.2024



Сергей БОРОДИН