Встреча на пути к морю... часть 1

 Москва, 22:17

Илья захлопнул чемодан, застегнул сумку на молнию, словно закрывая за собой дверь в прошлую жизнь. На полке остался ноутбук, кучка эскизов, бессонные ночи над коллекцией, которую он так и не успел доделать. А теперь — всё отложено. Отпуск. Море. Анапа. 
Он не выбирал её. Просто билет был дешёвым, а город — тёплым, солнечным, далёким от московской суеты, от офисов с потолками в облаках и вечной погони за идеальным дизайном, который всё равно не приносил покоя.

На перроне пахло дождём, пылью и чем-то ещё — предвкушением. Свежестью. Свободой. 
Поезд стоял, как уставший великан, дышал просторами, мерно гудел. Илья поднялся по ступенькам, сунул билет проводнице, и та, взглянув на него с лёгкой улыбкой, сказала:

— Верхняя полка. Вы в  купе втроём,  мужчина со своей женой...

Он кивнул, прошёл по узкому коридору, открыл дверь — и замер.

В купе была только  одна  женщина...

Она стояла у окна, поправляла волосы — тёмные, густые, как ночной шёлк, и в этот момент, когда она повернулась, Илья почувствовал, как что-то внутри него дрогнуло. Не просто от ее  привлекательности — это было что то  другое. Какая то внутренняя сила. Грация. Спокойная уверенность в себе, будто она не просто находилась  в купе, а занимала всё это  пространство, как королева свой  трон...

— Ой, простите, — сказала она, улыбнувшись. — Я не знала, кто ещё поедет с нами. Я Валя!

— Илья, — ответил он, чувствуя, как голос чуть не сорвался. — Дизайнер, из Москвы. Еду в Анапу отдыхать!

— Мы тоже домой, — сказала она. — Тоже из Москвы. У нас там дача осталась давно,  но на лето мы обязательно  в Анапу. Муж сейчас где-то в другом купе, каких то друзей нашёл… Ну, Вы понимаете?

Она не стала ничего уточнять. Но Илья и так всё понял. У окна стояла пустая бутылка из-под пива, ещё одна — в мусорном пакете. Муж её, видимо, уже начал отпуск по-своему...

Через полчаса он появился. Невысокий, плотный, с красным лицом и тяжёлым взглядом. Пахло от него алкоголем, даже несмотря на открытую форточку.

— А, новенький! — воскликнул он, похлопав Илью по плечу. — Давай, парень, не стесняйся! У нас тут пиво, вино… есть даже сто граммов «Беленькой» — на закуску! Отдыхать, так отдыхать!

Илья вежливо отказался. 
— Спасибо, но я как то не пью!

— Ну и зря! — фыркнул насмешливо мужик. — Жизнь одна! А ты, Валька, чего сидишь? Пей!

Она молча покачала головой. 
— Я тоже нет. Ты и так уже, кажется, перебрал, угомонись!

— Ах, перебрал?! — он рассмеялся громко, как будто это была шутка. — Я ещё как то этого не чувствую! Ладно, пойду к ребятам в соседнее купе. Там хоть  нормальные мужики!

И ушёл, громко хлопнув дверью.

Тишина в купе повисла, как какой то плотный  занавес. Илья и Валя переглянулись — и впервые улыбнулись по-настоящему, без стеснительности, друг другу...

— Простите, — сказала она тихо. — Он… не всегда такой. Просто устаёт. А когда устаёт, прямо  заливается под завязку!

— Я понимаю, — кивнул Илья. — У каждого свои способы справляться со стрессами!

Она посмотрела на него с лёгким удивлением.

— Ты не такой, как он о тебе подумал. Ты… совсем другой!
Ой, извините, что я Вас на ты называю!

— Ну и отлично, что на ты! — улыбнулся он.
Разговаривали дальше  они оба уже легче и  с большим удовольствием...

Сначала говорили о разных  мелочах. О поездах, о том, как неловко спать на полках, о том, что в Анапе лучше всего купаться рано утром, когда море ещё тёплое от вчерашнего солнца. Потом немного о книгах. О фильмах. О музыке. 
Илья красиво и задушевно говорил о том, что  дизайн — это не просто формы, а эмоции, говорил, как линии могут дышать, как цвет может кричать или шептать что то... 
Валя слушала, не перебивая. А потом сказала:

— Ты говоришь так, будто видишь то, чего не видят другие!

Он опустил глаза.

— А ты, если честно, будто чувствуешь то, что другие боятся признавать!

Она даже как то немного замерла. Потом тихо сказала:

— Да. Иногда я чувствую, что живу не своей жизнью. Будто кто-то другой написал сценарий, а я просто играю в нём  второстепенную роль...

— Может, пора поменять такой сценарий? — спросил он.

Она улыбнулась — грустно, но очень искренне.

— Может быть. Но это не всё так просто бывает...

Мужа ее застрял в соседнем  купе надолго...
 Он уснул прямо на полу, и двое мужчин с трудом втащили его на нижнюю полку. 
— Пусть проспится, слабачок!— сказал один из них Вале. — Завтра утром очухается!

Илья и Валя остались одни в своем купе...

Они больше ничего друг другу не говорили. Чувствовали какую то необъяснимую неловкость, оставшись вдвоем, так неожиданно...
Сидели почти  в полутьме, слушали стук колёс, шум ветра за открытым  окном. Поезд плавно покачивался, как детская  колыбель. 
Илья лег на верхнюю полку. 
— Спокойной ночи, Валя, отдыхай... — сказал он.

— Спокойной ночи, Илья. Спасибо!

Тишина. Только тиканье часов в голове. Он не мог долго заснуть. Всё время думал о ней. О том, как она сидела, поджав ноги, как свет упал на её шею, как она говорила — тихо, но с такой силой, будто каждое слово было на вес золота.

И вдруг неожиданный  шорох.

Он открыл глаза. 
Темно. 

И тут он почувствовал её руку. Тёплую, осторожную. Она тихо  коснулась его плеча. 
Потом услышал её шепот.

— Илья…

Он как то замер.

— Спустись, пожалуйста!

Он спустился. Тихо, осторожно, еще ничего не понимая...
 
Она уже сидела на своей полке, прижавшись спиной  к стенке. 
Глаза блестели — не от света, а от чего-то другого. От страха что ли? От чего то необычного?  От отчаяния?

— Я не могу больше , Илья!, — прошептала она. — Не могу сейчас просто  быть одной! Никак! Как то страшно стало... И одиноко!

Он сел рядом с ней. 
Не прикасаясь. 
Чего то ждал, чего сам еще не знал...

— Я не знаю, что со мной… — её голос задрожал. — Я же не такая. Я никогда… Но ты… ты заставил меня почувствовать, что я интересная еще,  живая, я думала, что этого уже никогда не почувствую!

Он взял её руку. 
Просто взял в свою... 

Она прижалась горячим телом к нему. 
Губы коснулись его губ — сначала робко, потом сильнее, как будто она  искала спасения у него. 
Целовала так, будто в этом поцелуе была вся её подавленная жизнь — все слёзы, все мечты, все слова, которые она никогда и никому  не говорила вслух...

Илья даже ничего не думал. Он просто всё  чувствовал! 
Её дыхание. Её пульс. Её тело, прижавшееся к нему, как будто оно  просило его с мольбой:
— Только не отпускай меня. Только не оставляй одну!

Они не раздевались. Просто лежали вместе и  обнимались. Целовались. Шептали друг другу бессвязные слова, понятные только им обоим... 
Но это было намного сейчас  больше, чем даже близость. Это было понимание друг друга, и как  обоюдное признание...
Она шепнула горячо ему в ухо:

— Я не хочу  сегодня видеть его. 
Я хочу остаться здесь. С тобой. 
Хоть на одну ночь. 
Хоть на один день. Без него!

Он гладил её по волосам, прижимал к себе, чувствовал, как дрожит её тело.

— Я тоже, — сказал он. — Я тоже не хочу, чтобы это закончилось.

Они лежали, обнявшись, как дети.   
Каждое их движение, каждый их  вздох, был для другого, как откровение. Они не смогли перебороть себя, чтобы произошла между ними желанная  близость, так как в купе могли в любой момент постучать,  или вдруг бы приперся ее муж...
А утром, когда поезд уже приближался к Анапе, Валя заговорила первой.

Она смотрела на него, и  он увидел  в ее глазах  боль...

— Что теперь? И что будем делать дальше? — прошептала она  с какой то надрывной надеждой.

Он не знал, что будет. И как дальше будет...
Но сказал:

— Давай сейчас об этом  не думать. Давай просто… будем знать, что эта встреча для нас была нужна. Я рад этой встрече и знакомству!

Она кивнула. 
Поправила волосы. 
Улыбнулась, почти через слёзы.

— Илья, я тебе дам сейчас номер телефона. Напиши мне обязательно. Когда поселишься в Анапе. 
Я… я хочу тебя увидеть обязательно! Хорошо?

Илья согласно кивнул и поцеловал Валентину...

                ***
Море терпко пахло солью, водорослями и каким то знакомым далеким уже детством. 
Илья стоял на пляже, чувствуя, как волны ласкают его ноги. 
Он не помнил, как добрался с поезда до гостиницы. Не помнил, как расплатился там с таксистом. 
Всё, что он запомнил — это её губы. Её шепот. Её тело, прижавшееся к нему в темноте купе.

Он снял номер на втором этаже, с маленьким балконом, откуда был шикарный вид на море. 
Вечером, когда солнце уже клонилось к горизонту, он открыл свой «WhatsApp» и написал:

— Я уже здесь. В Анапе. У моря на берегу.  И всё, что я сейчас вижу, это только  тебя! Больше не вижу ничего вокруг! Могу  я увидеть тебя? Когда угодно! Где угодно. Я очень  буду ждать!

Через 10 минут пришёл ответ:

— Завтра. В два часа. У фонтана на Набережной. Там еще рядом бригантина с алыми парусами!Только дождись! Я тоже очень хочу тебя увидеть!

Он перечитал сообщение  раз десять... 
Потом закрыл глаза. 
И впервые за долгое время почувствовал, он жив! Он счастлив! И он уже никак не дождётся этой встречи!

Она пришла в лёгком и коротеньком платье цвета морской пены. Волосы — распущены. На шее — тонкая цепочка с маленьким серебряным ключиком.
Она вся светилась от волнения...

— Привет, — сказала она, улыбаясь ему.

— Привет, — ответил он, а сердце застучало, как-будто  в первый раз в жизни увидел чудо наяву...

Они не пошли в кафе. Не стали гулять по набережной. 
Просто сели на скамейку, где фонтан брызгал прохладой, и опять  заговорили.  О многом, свободно и открыто, ничего и никого уже не боясь...
Она много ему чего рассказала...
О том, как она вышла замуж в двадцать пять, потому что «уже было  пора». 
О том, как любила мужа, когда он ещё не пил. 
О том, как постепенно перестала чувствовать себя с ним женщиной. 
О том, что вчера ночью, в поезде, она впервые за десять лет почувствовала — её очень сильно хотят и она может нравиться по настоящему!
Её ценят, какая она есть.... 
Её видят такой, какая она на самом деле...

— Ты для меня не только и не просто красивый, — сказала она. — Ты… весь настоящий, теплый и верный!

Он не знал, что на это ей ответить. 
Просто взял её руку и поцеловал.

— Я не хочу ничего сейчас тебе  обещать, — сказал он. — Но я хочу быть с тобой уже сейчас! 
Даже если это кому то покажется неправильным. 
Даже если это невозможно!
Пойдём ко мне?

Она согласно  кивнула.

— Я тоже хочу...


На балконе в номере гостиницы висели мокрые полотенца. На столе стояла бутылка минералки. 
Он закрыл за собой дверь. 
Она стояла посреди его комнаты расстерянно, как в первый раз в купе, и   сильная и хрупкая одновременно...

Он включил кондиционер. 
Она сняла сандалии. 
Стала у окна, смотрела на море.

— Я боюсь, — сказала она.

— Я тоже, если честно! — ответил он.

Он подошёл. 
Прикоснулся к её плечу. 
Она вздрогнула — не от страха, а от ожидания...

Он повернул её к себе. 
Посмотрел в глаза. 
Целовал медленно. 
Сначала губы. 
Потом уголок рта. 
Щёку. 
Шею.

Она закрыла глаза. 
Дышала часто и судорожно от волнения...

— Не торопи меня, — прошептала она тихо. — Я хочу… прочувствовать всё!

Он снял с неё платье. 
Осторожно. 
Как будто разворачивал драгоценный  подарок, который ждал всю свою жизнь.

Под платьем — тонкое бельё цвета слоновой кости. 
Грудь — полная, но очень упругая. 
Талия — тонкая и крепкая. 
Бёдра — плавные и очень крутые, как линии больших  холмов.

— Ты так прекрасна, — сказал он.

— Не говори так, — прошептала она. — Я давно уже забыла, как  такое  слышать!

Он опустился на колени. 
Поцеловал маленький, но пухленький живот. 
Потом — чуть ниже. 
Через ткань.

Она чуть слышно вскрикнула. 
Схватила его за волосы.

— Илья… 
Я не знаю, смогу ли я…

— Я сейчас с тобой, — сказал он. — Я тебя никуда  не отпущу!

Он снял с неё всё бельё. 
Прикоснулся пальцами к телу 
Она задрожала. 
Закрыла глаза. 
Прошептала:

— Я не чувствовала этого уже давно… Почти никогда... 
Он, муж мой,  делал это слишком быстро со мной. 
Грубо очень. 
Как какую то обязанность. 
А ты… ты будто читаешь меня, как книгу...
 
Он помотрел ей в глаза, и аккуратно, медленно положил ее на кровать... 
Она прикусила губу. 
Потом — застонала как то. 
Не от боли. 
От какого то облегчения. 
Как от освобождения от чего то ненужного...

— Да… — прошептала она. — Да, вот так…  Делай всё, что ты хочешь! Ты мой!

Он был с  ней, как во сне. 
Каждое их движение — как признание. 
Каждое их дыхание — как молитва.

Она сжимала его, как будто боялась, что он куда то неожиданно исчезнет. 
Потом — закинула голову. 
Выгнулась. 
Застонала, как будто уже умирала.   
Долго. 
 И глубоко. 

Он тоже на секунду замер. 
Потом прижал её к себе. 
И почувствовал, как её тело содрогается.

— Я  даже не знала… — прошептала она ему через минуту. — Я не знала, что это может быть так… 
Я думала, это сказки, байки или  россказни людей. 
Что такие  чувства бывают  только в кино! Теперь вижу, что они бывают такие по настоящему!

Он не ответил. 
Просто обнимал ее... 
Целовал в висок, за ушком, в грудь... 

Он касался её спины — и чувствовал, как каждый её  нерв зажигается, как бикфордов шнур перед взрывом.

Она не была очень опытной.
Но была искренней. 
И в этом была её сила.

Она закрыла глаза и прошептала:

— Я давно уже забыла, как это — быть счастливой!

Он не ответил. 
Просто прижимал её к себе. 

Они любили друг друга не ради страсти. 
А ради души и своих нерастраченных сердец и чувств... 
Ради того, чтобы почувствовать: — Я здесь и она здесь, со мной!
Я жив.
И я жива!
Я нужен.
И я нужна!
Я любим!
И я любима!

После всего этого они  лежали, крепко обнявшись и успокаивая свои  сумасшедшие чувства...
 
Море важно шумело за окном. 
Солнце уже садилось за горизонт.

— Что будет дальше? — спросила она.

— Не знаю, пока ничего не знаю! — честно сказал он. — Но я не хочу вообще возвращаться в Москву один после всего этого!

Она заулыбалась.

— А если я не смогу уйти от него?

— Тогда я останусь здесь...

— А если я боюсь этого?

— Тогда я буду рядом, пока ты не перестанешь бояться!

Она признательно  прижалась к нему.

— Я никогда не думала, что любовь может быть такой… и очень тяжёлой и лёгкой одновременно!

Они встречались теперь каждый день. 
Утром — у моря. 
Днём — в тени аллей парков. 
Вечером — в его номере, где каждый вечерний закат приносил им новые чувства и  открытия...

Она рассказывала ему о своем  детстве, о мечтах, о том, как хотела стать художницей, но пошла в бухгалтеры, потому что это было надёжно. 
Он ей — о своих проектах, о страхе неудачи, о том, как один раз потерял заказ, кучу денег и неделю не выходил из дома, не в состоянии работать...

Они и смеялись, шутя друг с другом, и даже иногда плакали от избытка чувств и нежности. Целовались до умопомрачения... 
И всё это, как будто искупали какую то вину  десяти  лет молчания и незнания...

Однажды она сказала:

— Ты знаешь, что это может кончиться совсем  по другому?
Против нашей воли?
Что тогда?

— Знаю, — ответил он. — Но пока ты  есть — я тебя не отпущу!
Никуда!

Они не заметили, что его отпуск почти  кончался, наверное, заметили, но не хотели признаваться себе в этом...
 
Поезд до Москвы уходил уже этим  вечером.

Она приехала к нему на вокзал. 
В платье, в котором он впервые увидел её в поезде. 
С тем же самым ключиком на шее.

— Я тебя  провожу, —  коротко сказала она.

Они стояли у двери. 
Люди спешили. Гудки. Крики. 
А они — как в каком то  пузыре, коконе, вдалеке от всех окружающих...

— Ты мне напишешь, когда приедешь домой? — спросила она.

— Да, обязательно! И буду писать тебе каждый день, — сказал он.

— А если… если я вдруг почему то  не отвечу?

— Тогда я напишу снова и снова! И буду ждать ответа!

Она улыбнулась. 
Прижалась лицом к его груди.

— Я сейчас не знаю, смогу ли я уйти от него. 
Но я знаю, что ты изменил меня. 
Ты вернул мне… меня. И спасибо тебе за это, Илья!

Поезд подал сигнал. 
Пора.

Он поднялся в вагон... 
Она осталась на перроне.

Он смотрел в окно. 
Она — не уходила. 
Махнула рукой. 
Улыбнулась сквозь блестевшие слезы.

Поезд тронулся.

Он достал телефон. 
Открыл чат. 
Написал:

— Я поехал...  Я сейчас с тобой! И уже  без тебя...

Отправил. 
Прижал телефон к груди.

И закрыл глаза...

Продолжение следует...