Письма Харта Крейна 1916-1932

Электронная книга «Письма Харта Крейна: 1916–1932» от Project Gutenberg
 
Эта электронная книга предназначена для использования любым лицом в любой точке Соединенных Штатов и большинства других стран мира бесплатно и практически без ограничений
каких-либо. Вы можете копировать ее, раздавать или повторно использовать в соответствии с условиями
Лицензии Project Gutenberg, прилагаемой к этой электронной книге, или на сайте www.gutenberg.org. Если вы находитесь не в Соединенных Штатах,
вам придется ознакомиться с законами страны, в которой вы находитесь.
прежде чем использовать эту электронную книгу.

Название: Письма Харта Крейна: 1916-1932

Автор: Харт Крейн

Редактор: Бром Вебер

Дата выхода: 3 августа 2025 г. [электронная книга № 76626]

Язык: английский

Оригинальное издание: Нью-Йорк: Hermitage House, 1952

Авторы: Тим Линделл, Чак Грейф и команда распределённой корректуры https://www.pgdp.net (Эта книга была создана на основе изображений, предоставленных цифровой библиотекой HathiTrust.)


*** НАЧАЛО ЭЛЕКТРОННОЙ КНИГИ ПРОЕКТА ГУТЕНБЕРГ «ПИСЬМА ХАРТА КРАЙНА: 1916–1932» ***





 ПИСЬМА ХАРТА КРАЙНА

 _Автор: Бром Вебер_

 ХАРТ КРАЙН: БИОГРАФИЧЕСКОЕ И КРИТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ, 1948

 [Иллюстрация:

 _Х. У. Миннс_

 КРАКЕН

 (_Снято примерно в 1921 году_)]




 ПИСЬМА
 КРАКЕНА

 1916–1932

 ПОД РЕДАКЦИЕЙ БРОМА ВЕБЕРА

 _Слово, воплощённое в образе, хранит
 Притихшие ивы, застывшие в его сиянии.
 Это непреложный ответ
 Чьего акцента не знает ни одно прощание._


 ДОМ-ЗАМОК · НЬЮ-ЙОРК




 АВТОРСКОЕ ПРАВО, 1952, БРОУМ УЭБЕР

 _Все права защищены_

 _Первое издание_


 НАПЕЧАТАНО В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ АМЕРИКИ




 ПРЕДИСЛОВИЕ


 «Из всех поэтов, прославившихся в Америке в 1930-е годы, никто не имеет больше шансов на бессмертие, чем Гарольд Харт Крейн».
Так пишут Хорас Грегори и Мария Затуренска в своей недавней авторитетной «Истории американской поэзии» Необычайное качество
Поэзия Крейна и напряжённая драма его короткой жизни делают такое наблюдение обоснованным и неизбежным. Косвенным подтверждением этого является то, сколько внимания Крейну уделялось в течение двадцати лет после его смерти в результате утопления в 1932 году. В 1933 году вышло издание «Собрания стихотворений» Уолдо Фрэнка. В 1937 году вышла первая полноценная книга о Крейне — «Харт Крейн» Филипа Хортона. Одиннадцать лет спустя,
в 1948 году была опубликована редакторская статья "Харткрейн". Между тем, журналы,
антологии и критические сборники уделили поэту значительное место и
внимание.

Поэтому кажется уместным и необходимым представить переписку этого выдающегося писателя именно сейчас. Письма Крейна хранятся в разрозненном виде: некоторые — в журналах, другие — в приложениях к книгам, ещё больше — в библиотеках и частных коллекциях. Многие из них уже утеряны из-за небрежности, военных действий или других факторов. Но помимо таких вопросов, как сохранение и компиляция, есть ещё человеческие откровения и литературные достоинства, которые отличают  письма Крейна и делают этот сборник желанным. Редко у кого есть мужчина
Он обнажил своё сердце, как и Крейн в этих документах, но редко делал это с той страстью и мастерством, которые он так искусно вкладывал в свою поэзию.  Кажется несомненным, что многие из этих писем вскоре попадут в антологии великих писем и прозы.

 Большое количество писем, написанных Крейном, можно отчасти объяснить географической пропастью, которая отделяла его от тех, кому, как он считал, он мог честно рассказать о своих мыслях, эмоциях и значимых переживаниях. Как только появилась возможность наслаждаться жизнью
Перестав общаться с некогда близкими друзьями, он перестал им писать.
Таким образом, с ноября 1919 года по раннюю весну 1923 года Горэму Мансону были отправлены десятки писем.
В это время Крейн присоединился к мистеру и миссис Мансон в Нью-Йорке.
После этого мистер Мансон получал письма редко, за исключением тех случаев, когда кто-то из них уезжал из города или когда Крейну нужно было срочно с кем-то поговорить, но он не мог сделать это устно. В случае с такими друзьями, как Слейтер Браун и Малкольм
Коули, дружба зародилась и развивалась в социальной среде
Их общение почти никогда не прерывалось физической разлукой, и в результате сохранилось лишь несколько писем.

 Как это бывает с некоторыми из нас, многие письма были написаны из чувства долга. Такое объяснение часто приходится давать серии писем, написанных одному человеку, или конкретному письму. Иногда это так же обыденно, как настойчивые просьбы матери поэта, чтобы он писал ей несколько раз в неделю и обязательно отправлял ей специальное письмо с доставкой, чтобы оно точно дошло до неё каждое воскресенье утром. В этом классе тоже должны быть эти письма
Это было вызвано тем, что Крейн не смог выплатить долг, его желанием загладить вину за ссору и тому подобными причинами.


Но гораздо более убедительной, чем расстояние или приличия, причиной, по которой Крейн так много писал писем, был эмоциональный порыв,
заставивший его выплеснуть столько экспрессивной энергии в непоэтической форме: его ненасытная потребность в сочувствии, жалости, понимании, привязанности...
потребность, сопровождаемая верой в то, что эти чувства можно вызвать убедительным словесным объяснением. Давайте не будем путать это
мучительная ситуация, связанная с нечестностью или торгашеским мошенничеством. Крейн
был, в конце концов, поэтом, для которого язык имел первостепенное значение. В результате
даже те его письма, которые должны были служить географическими
мостами или выполнять свою функцию, быстро превратились в подробные
и раскованные декламации и увещевания. Рассматривая письма к матери
в этом свете, мы можем понять, почему, несмотря на глубокое взаимное
непонимание, о котором знали оба,
Крейн продолжал попеременно то уговаривать, то угрожать, то информировать
в целом не отвечающий на письма корреспондент.

 Богатый характер писем Крейна с точки зрения фактических данных и эмоциональных нюансов придал им завершённость,
требующую лишь незначительных дополнений или пояснений в виде примечаний.
 Поэтому их количество сведено к минимуму. Когда Крейн, например,
объявляет о своём решении, он окружает его таким количеством обоснований и
предысторий, что его происхождение, обоснованность и вероятный исход становятся читателю слишком очевидными. Действительно, есть повод для размышлений.
Можно предположить, что огромное количество энергии, задействованное в
Создание такого обилия деталей даже для самых банальных сообщений не лишило его некоторых чувств и мыслей, которые с большей радостью могли бы быть воплощены в стихах.


Однако, как ни странно, очевидно, что количество и качество писем Крейна были связаны не с отрицательной, а с положительной корреляцией с его поэтическим творчеством. Сопоставление писем с историей творчества Крейна показывает, что именно в периоды
высокой поэтической продуктивности и благополучия он создавал свои самые проникновенные и глубокие произведения.
были написаны письма. Иллюстрацией этой симбиотической связи между поэзией и прозой, безусловно, является феномен, демонстрирующий, насколько органичным и глубоким было стремление к литературному самовыражению, которое им двигало.
Это замечательная серия писем, написанных Горэму  Мансону в период с 1919 по 1923 год, когда Крейн отточил своё мастерство владения зрелым, индивидуальным языком и музыкой и написал некоторые из своих самых ярких стихотворений. Напряжённая группа писем, которые Крейн отправил Уолдо Фрэнку с острова Пайнс в 1926 году, когда он был в таком лихорадочном состоянии
Участие в создании нескольких блестящих отрывков из «Моста» — ещё один уместный пример.

 Самодостаточность писем Крейна не так сильно разочаровала редактора из-за невозможности включить в сборник адресованную ему корреспонденцию или сделать из неё выдержки в качестве дополнительного баланса и проверки.
 Из-за кочевого образа жизни Крейна письма, которые он получал, оставались в пансионах, каютах пароходов и отелях, где он проводил свои дни. Более резкое сокращение количества оставшихся букв, по-видимому, было вызвано его импульсивной привычкой всё уничтожать
письма от людей, с которыми он разорвал отношения на
недружественной ноте. Наконец, беспорядочное и небрежное хранение
документов Крейна после его смерти привело к неизбежным последствиям.


 Ответственность, которую необходимо проявлять при систематизации писем
такого вспыльчивого и противоречивого человека, как Харт Крейн, в равной степени
зависит от человеческого суждения и знания канонов науки. Крейн, по крайней мере внешне, меньше соответствовал доминирующим нравам своего времени, чем, вероятно, кто-либо из его современников. Лейтмотив
Это было беспокойное отклонение — эстетическое, социальное, религиозное или сексуальное.
 Записи о его днях полны взрывного ужаса и безмятежности — восторженной, жалкой, жестокой, раблезианской, — которые находят динамичный выход в его письмах. В той мере, в какой письма Крейна помогут создать автопортрет и внести вклад в понимание трёх десятилетий нашего американского прошлого, их откровенное представление не принесёт вреда.

Поэтому редактор не стал удалять из писем Крейна те части, которые могли бы оскорбить чувства благовоспитанных людей или возбудить похоть.
Те, кто внимательно изучал поэзию Крейна, знают, насколько она богата образами, символизмом и темами любви. Когда это предисловие принимало окончательную форму, редактор получил копию книги доктора Пола Фридмана «Мост: исследование символизма» (_The Psychoanalytic Quarterly_, январь 1952 года). Рассказав о таких писателях, как Уайлдер и Кафка, доктор Фридман, один из немногих психоаналитиков, проявляющих искреннюю заинтересованность в литературных ценностях, продолжает: «Это не означает неуважения к поэтическому чутью Крейна, когда я ввожу эти
[психологические] концепции. Сексуальные образы в его поэзии откровенны и неприкрыты. О серии «Путешествия» доктор Фридман пишет: «Здесь психоаналитик вряд ли мог бы выразиться яснее, чем сам Крейн». Ни при каких обстоятельствах нельзя было бы сознательно исключить из сборника его писем богатый фон из опыта и эмоций, которые породили то пессимистичные, то восторженные любовные стихи Крейна. Один из величайших поэтов-лириков нашего времени, мало кто из мужчин был так тиранически одержим хронической потребностью любить и быть любимым. Достаточно лишь понаблюдать
В этих письмах рассказывается о том, как на отсутствие интереса Крейна к поэзии и его вялое творчество после 1929 года повлияли новые и неожиданные любовные отношения. Словно чудом помолодев, он написал «Разрушенную башню», одно из своих лучших стихотворений.

 Жизнь человека неразрывно связана с его окружением. Для Крейна, в частности, отношения с другими людьми были одной из самых серьёзных проблем, с которыми ему приходилось сталкиваться. Письма раскрывают
закономерность трагических и повторяющихся неудач, которые не могут не влиять на
нашу реакцию на его высказывания о мужчинах и женщинах. При взгляде на
Оглядываясь назад, можно с уверенностью сказать, что почти все, с кем Крейн тесно общался, в конце концов отдалились от него в большей или меньшей степени, хотя на расстоянии они, возможно, продолжали восхищаться некоторыми его качествами. Это касалось как его литературных, так и нелитературных знакомых. Слишком часто именно энергичный эгоцентризм Крейна, его саморазрушительное поведение
заставляли потрясённого и беспомощного друга искать защиты,
избегать Крейна всеми возможными способами. Однако гораздо чаще
Те, кто попал в орбиту влияния Крейна, стали невольными участниками эмоциональных драм, в которых фантазия играла такую же важную роль, как и реальность. Фантастические искажения, из-за которых Крейн не различал некоторых людей, следует объяснить его неуверенностью в себе, сексуальной инверсией, обидой на тех, кто мог или хотел ему помочь, алкоголизмом, параноидальным искажением мотивов и событий, истерическим состоянием... Короче говоря, к комплексу неврозов, который в последний год его жизни окончательно перерос в то, что, вероятно, было
полномасштабное психопатическое состояние. Конечно, это не отменяет того факта, что
 Крейн, вероятно, также был жертвой зависти, непонимания и
неприязни к его поэзии и личности.

 Руководствуясь этими соображениями, редактор не счёл необходимым удалять те комментарии Крейна, которые
неблагоприятно отзываются о работах или личностях художников или других общественных деятелей, особенно если такие комментарии уравновешиваются положительными отзывами в других письмах. История, в любом случае, не любит, когда её вычёркивают
или искажены в особых целях, какими бы похвальными ни были намерения.
 Редактор с уважением относится к честности и откровенности.
Горхэм Мансон, редактор Hermitage House, не выдвигал никаких
условий, хотя и фигурирует в письмах самым разным образом. Процедура была бы иной, если бы казалось, что наблюдения Крейна могут нанести психологический или социальный вред любому живому человеку или близким родственникам умершего. В таких случаях, а их было немного, либо оскорбительные материалы, либо имена и данные, которые
Некоторые слова, которые могли бы помочь идентифицировать человека, были опущены.

 Следует сделать несколько предостережений относительно некоторых выводов, которые можно сделать на основании этих писем. Редактор расширил текст и постарался проявить издательский дух, чтобы включить в книгу все важные письма. Но, конечно, он делал выбор. Поэтому в следующем изложении не подразумевается никаких окончательных выводов, особенно касающихся личностей современников Крейна или нюансов их взаимоотношений.

Кроме того, поэзию Харта Крейна не следует оценивать поспешно.
Жизнь или письма, хотя последние, без сомнения, следует изучать, чтобы лучше понимать и ценить поэзию. Искусство не подчиняется человеку; у него есть своя жизнь, с которой можно соотноситься, но которой нельзя подчиняться. Например, Бруклинский мост как замысел и стихотворение, как можно заметить, занимал важное место в опыте и мыслях Крейна. Конечно, «Мост» не удался как цельное масштабное эпическое произведение.
Но это не должно заставлять нас думать, что Крейн потерпел неудачу и как поэт, даже несмотря на то, что он не добился успеха в наше время
Данте или Вергилий. Отдельные части «Моста» великолепны сами по себе.
Кроме того, Крейн писал и другие стихи до, во время и после работы над «Мостом», и этого достаточно, чтобы поставить его на первое место среди современных поэтов. В то же время не стоит полагать, что  поэтический дар Крейна угас, потому что он так сказал или потому что в последние годы он мало писал. «Разрушенная башня» была закончена чуть больше чем за месяц до его смерти в Карибском море.
Если бы у поэта было всего одно такое стихотворение, он бы заслужил и обрёл бессмертие
предсказанное для Крейна. Наконец, Крейн, по общему признанию, был не мыслителем, а скорее творческой личностью, которая полагалась на ощущения, интуицию и вкус. Было бы неразумно характеризовать его поэзию как бессмысленное выражение просто потому, что он не был ни логиком, ни эрудитом, озабоченным, осмысленно или нет, вопросами идеологии и систематического знания. Своим собственным, верным и плодотворным способом Крейн освещал потаённые уголки человеческого разума и сердца с поразительной ясностью.

Редактор подготовил хронологию жизни и творчества Крейна. Последнее
новая глава в биографии Крейна произошла в 1947 году. 30 июля того же года
Миссис Грейс Харт Крейн, мать поэта, скончалась в Тинеке, штат Нью-Джерси.
Джерси. Перед смертью она сказала Сэмюэлю Лавману, что хотела бы, чтобы ее
кремировали, а ее прах сбросили в Ист-Ривер с Бруклинского моста
. Были приняты необходимые меры, и редактор стал одним из участников небольшой группы, которая отправилась по Бруклинскому мосту в ветреный солнечный день осенью 1947 года.  На мосту через равные промежутки установлены знаки, предупреждающие пешеходов о том, что нельзя ничего бросать с моста.
К тому времени, как группа добралась до центра моста, все уже сильно сомневались в том, что последнюю волю миссис Крейн удастся исполнить.  В конце концов редактору пришлось взять в руки маленькую жестяную банку без опознавательных знаков и высыпать пепел в воздух, где он несколько мгновений кружился, а затем туманным облаком опустился в воду внизу.  Таким образом,  мать Крейна присоединилась к нему в стихии, которая поглотила его пятнадцать лет назад.

Отец Крейна умер летом 1931 года, положив конец таким же непростым отношениям с сыном. Хотя каждый из них был очень
и искренняя любовь к другому, не вызывают сомнений в том, что развод его родителей в 1917 году привёл к отчуждению отца от сына. Близость миссис Крейн, её эмоциональность и оценка мотивов и действий бывшего мужа не позволяли Крейну беспристрастно относиться к обоим родителям, как ему хотелось. Вместо этого он погрузился в атмосферу убеждений и реакций своей матери. Последовавшее за этим отчуждение
от отца было полностью преодолено лишь почти десять лет спустя,
потому что только тогда каждый из них смирился с присутствием другого.
личность и ценности. Однако, если можно так выразиться, на основании их обширной переписки кажется неоправданным увековечивать ошибочные представления Крейна о ценностях и отношении его отца к сыну до 1927 года. С самого начала старший Крейн, очевидно, был глубоко заинтересован в том, чтобы его сын выбрал литературную карьеру, и стремился подготовить его к этому. Например, в 1916 и 1917 годах он настойчиво уговаривал Харта поступить в колледж, чтобы тот мог получить образование, которое помогло бы ему в
Он работал писателем. Хотя старший Крейн проучился в колледже Аллегани всего несколько лет, он не испытывал презрения к образованию или культуре, как это свойственно некоторым практикам, добившимся успеха самостоятельно. Когда Харт отказался поступать в колледж, мистер Крейн не увидел для сына никакой реальной альтернативы, кроме как приспособиться к миру бизнеса и развивать свою поэтическую жизнь как дополнение к коммерческой. С неромантической точки зрения мистер Крейн, к сожалению, был прав. Даже в наш просвещённый век большинство поэтов, работающих полный день и не имеющих дополнительного дохода,
Родственники или благотворители либо вообще перестают писать стихи, либо становятся озлобленными авторами случайных произведений. Возможно, мистеру Крейну следовало бы с подросткового возраста поддерживать Харта, выплачивая ему пособие, достаточное для того, чтобы он мог писать стихи и больше ничем не заниматься. Моральные и психологические последствия такой благотворительности неоднозначны и вызывают вопросы. В любом случае ранние стихи его сына ещё не
обладали той ценностью, которая вызвала бы бурное и эффективное
восхищение, на которое мог бы откликнуться мистер Крейн; более того, мистер Крейн
Он не происходил из богатой аристократической семьи, для которой культурная жизнь на досуге была скорее естественной, чем чем-то из ряда вон выходящим. Наконец, непосредственные внешние признаки успеха мистера Крейна были в некоторой степени иллюзорными; его бизнес-предприятия были раздуты до масштабов процветания 1920-х годов и основывались на неуверенности, которая не способствовала принятию на себя уникальной личной и финансовой ответственности. Как только мистер
Крейн осознал, что не сможет сформировать ценности своего сына, как только принял тот факт, что Харт был (как он не без доли иронии писал ему) поэтом.
«Бродяга», он щедро снабжал его деньгами, насколько это было в его силах и возможностях, постоянно предлагал ему кров и защиту в своём доме и в конце концов оставил ему крупную сумму наличными и ежегодное пособие, которого сыну хватило бы при обычных обстоятельствах.

Крейн во многом был ответственен за создание старой как мир легенды о бессердечном отце. В период с 1917 по 1925 год, а затем и в последующие годы он писал или сообщал бесчисленному множеству друзей о жестоком поведении своего отца, его отсутствии доброты и щедрости, а также о
Это причиняло ему страдания. И всё же именно в эти годы Крейн был наиболее бескомпромиссным, высокомерным, непреклонным и склонным к искажению образа своего отца. Переписка между ними, не вся из которой включена в этот сборник, представляет собой трагическую историю непонимания, в котором ни один из них не должен быть признан виновным. Она показывает, что они во многом были похожи по темпераменту: в чувстве юмора, душевной теплоте, безрассудной гордости и сильной потребности в свободе.

 * * * * *

Письма были собраны в основном из оригинальных рукописей, таких как
а также микрофильмы и фотокопии, любезно предоставленные получателями, библиотеками и коллекционерами. Герберт Вайншток и
Уильям Райт предоставили им машинописные копии писем; Сэмюэл Лавман
передал машинописные письма Уильяму Соммеру. Редактор смог
изучить документы Крейна и его матери; в них были машинописные копии писем Крейна к его отцу, Отто Х. Кану, Айвору
Уинтерс, Эджелл Рикворд, Томас Зельцер и его мачеха ... письма
к его матери и бабушке ... распечатанные копии нескольких писем к его
отец и мачеха. Несмотря на трудности, связанные с расшифровкой рукописи,
редактор стремился максимально точно передать оригинал.

 Большая часть писем была получена редактором, когда он собирал материал для своей книги о Крейне. С тех пор он приложил все разумные усилия, чтобы собрать дополнительные письма от людей, которым
 Крейн мог бы раскрыться полностью и уникально. В результате получилось издание, в котором представлены письма, связанные с самыми важными литературными и личными отношениями Крейна.

Как правило, исключались только те письма, которые носили рутинный характер, не представляли особого интереса или затрагивали темы, более подробно и значимо освещённые в других письмах. В этой связи уместно отметить, что у Крейна была привычка, когда он писал нескольким людям примерно в одно и то же время, излагать одно и то же почти идентичными фразами каждому из своих корреспондентов. Из-за этого приходилось удалять повторяющиеся части писем. Ещё одна особенность писем Крейна потребовала некоторых редакторских правок.
Хотя он писал много и часто, его письма обычно начинались и заканчивались извинениями за то, что он пишет мало и редко.
Эти извинения являются следствием его ненасытной потребности в любви и страха перед враждебностью.
Хотя он признаёт их психологическое значение, редактор исходил из предположения, что избыток такого материала будет отвлекать читателя от более ценных разделов. Соответственно, он удалил большую часть письма, а также стандартные приветствия,
пожелания и другие заключительные фразы, хотя несколько букв остались нетронутыми
чтобы передать дух апологетики Крейна.

 Редактор усилил пунктуацию, исправил очевидные описки и ошибки в написании имён и слов, когда не было смысла оставлять их в том виде, в котором их поспешно записал Крейн,
добавил даты и адреса к письмам, в которых они отсутствовали или были указаны неверно,
выделил курсивом названия книг и периодических изданий, заключил в кавычки названия стихотворений и т. д., а также сделал несколько вставок, чтобы дополнить пропущенные слова или объяснить инициалы. В скобках указаны
редакторские вставки; пропуски от 1 до 25 слов обозначены как -- -- -- --,
пропуски более 25 слов обозначены как --/--/; имена, за исключением инициалов, обозначены как J----, хотя сам Крейн часто использовал инициалы.
 Повторяющиеся детали были приведены к единообразию: адрес и дата были размещены слева и справа соответственно, без отступов в начале, а все постскриптумы были перенесены в конец.

Мы выражаем благодарность следующим лицам, которые помогли составить письма или предоставили пояснения к их содержанию:
Элеонора Андерсон, Пегги Бэрд, Слэйтер Браун, Малкольм Коули, Дональд К.
Гэллап, Бесси М. Хайз, Филип Хортон, Филип Каплан, Сэмюэл Лавман,
Дэвид Манн, Библиотека Ньюберри, Норман Холмс Пирсон, Кэтрин Энн
Портер, Селден Родман, Эдвин Сивер, Исидор Шнайдер, Дэвид Свитленд,
Ф. Свитленд, Роберт Томпсон, Библиотека Чикагского университета, Йель
Университетская библиотека и Мортон Довен Зейбел. Я в долгу перед Ричардом
 Рихтариком и покойной Шарлоттой Рихтарик за помощь, дружбу и фотографию Крейна, сделанную Херви Миннсом в 1920 году, которая служит фронтисписом.
Я также благодарен Хорасу Грегори, Марии Затуренской и Анри Пейру за моральную поддержку, о которой они, возможно, и не подозревают. Интерес и понимание со стороны Горэма Мансона и М. У. Шелдона побудили меня завершить то, что начиналось как дело любви, но слишком быстро обрастало удручающими сложностями. Я вновь выражаю свою благодарность тем людям и организациям, о которых упоминал в предисловии к «Харту Крейну». Их щедрое сотрудничество в работе над этой книгой сделало возможным появление этой книги. Имя Джозефа Франка
было случайно исключено из этой группы, как и имя Джорджии
О’Киф, исполнительница завещания Альфреда Стиглица; я благодарю их сейчас. Марта
Кросен помогла с рукописью в самый ответственный момент. Часть
редакторской работы была проделана в Яддо, за что я благодарен Луису
Кроненбергеру, Элизабет Эймс и корпорации Яддо. Как всегда, моя
жена Нетти сделала больше, чем можно перечислить.

 БРОМ ВЕБЕР




ХРОНОЛОГИЯ
Гарольд Харт Крейн родился 21 июля 1899 года в Гарретсвилле, штат Огайо, и был единственным ребёнком в семье Кларенса Артура и Грейс Харт Крейн. В 1909 году, после нескольких лет, проведённых в Уоррене, штат Огайо, семья переехала в Кливленд, штат Огайо. Там Крейн
Он учился в государственной средней школе, в то время как его отец развивал бизнес по производству и продаже кондитерских изделий. Мальчик также путешествовал с семьёй по острову Пайнс на Кубе, а также по некоторым западным штатам США и Канаде.


 Интерес Крейна к писательству и искусству проявился в раннем возрасте.
Его первое опубликованное стихотворение («C 33») появилось в журнале _Bruno’s Weekly_ (Нью-Йорк) 23 сентября 1916 года, а его первая проза — письмо — была напечатана в журнале _The Pagan_ (Нью-Йорк) в октябре 1916 года.  После этого его преданность поэзии вытеснила все остальные интересы.

 В 1916 и 1917 годах родители Крейна расстались и развелись.
Символом того, как это повлияло на их сына, стало то, что он взял материнскую фамилию «Харт» в качестве своего имени. В 1916 году, когда были поданы иски о разводе, Крейн уехал в Нью-Йорк один. Там он вскоре познакомился с писателями, художниками и редакторами. Он оставался в Нью-Йорке, несмотря на несколько поездок в Кливленд, до поздней осени 1919 года.

В то время, он вернулся в Кливленд, чтобы работать на своего отца и
жить с мамой и бабушка по материнской линии, обе из которых были
Христианские ученые в течение многих лет. Недовольство своей работы
В 1921 году из-за проблем с жильём и условиями проживания он уволился с работы у отца, а в 1923 году окончательно переехал в Нью-Йорк.

 Благодаря курсам в вечерней школе и практическому опыту он смог зарабатывать на жизнь в Кливленде в 1922 году в качестве копирайтера в рекламном агентстве.  Проработав в Нью-Йорке несколько месяцев, он уволился и уехал в Вудсток, штат Нью-Йорк. После этого его периоды занятости становились всё короче, пока в конце концов он вообще не остался без дохода... Он часто переезжал из деревни в город.

 В феврале он впервые задумал своё главное стихотворение «Мост»
1923 год, но он не смог поработать над ней так, как ему хотелось. Соответственно, его первая книга стихов «Белые здания» вышла в конце 1926 года без каких-либо отрывков из этого стихотворения. К счастью, Отто Х. Кан выделил ему сумму, необходимую для работы над «Мостом» в 1926 году, и Крейн написал большую часть стихотворения в Паттерсоне, штат Нью-Йорк, и на острове Пайнс, Куба. С помощью отца он написал ещё несколько стихотворений в 1927 году.
Наконец, в 1929 году, под влиянием Каресса и Гарри Кросби, которые настаивали на публикации, он завершил поэму. Она вышла в начале 1930 года в Париже и Нью-Йорке.
и был признан одним из выдающихся поэтов нашего времени.

 В 1927 и 1928 годах Крейн жил в Калифорнии в качестве компаньона богатого инвалида; в 1928 году после смерти бабушки он получил наследство, которое позволило ему путешествовать по Англии и Франции. Когда в 1931 году он получил стипендию Гуггенхайма для занятий литературным творчеством, он
уехал из Соединённых Штатов в Мексику, где надеялся написать
так и не завершённое стихотворение о Кортесе.

 За исключением краткого возвращения в Соединённые Штаты для участия в
после похорон отца остаток своей жизни он провел в Мехико и
его окрестностях. 24 апреля 1932 года он отплыл в Нью-Йорк из Вера-Крус
на пароходе "Орисаба". Три дня спустя, 27-го, он либо прыгнул,
либо упал в Карибское море и утонул. Его тело не было
найдено.




Содержание


ПРЕДИСЛОВИЕ v

ХРОНОЛОГИЯ xv

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1

ОГАЙО (1916–1922)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ 111

НЬЮ-ЙОРК (1923–1925)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 229

ЗАПАДНАЯ ИНДИЯ — ЕВРОПА (1926–1930)

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ 361

МЕКСИКА (1931–1932)

СПИСОК КОРРЕСПОНДЕНТОВ 413

УКАЗАТЕЛЬ 415




ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Огайо

(1916–1922)




1916


1: БАБУШКЕ

[_Кливленд, Огайо_] _26 января 1916 г.

Дорогая бабушка! Сейчас время экзаменов, и я полностью погружён в подготовку к ним. Сегодня у нас был _английский язык_, а завтра — латынь и геометрия. Это мои страшилки, и поэтому сегодня я немного волнуюсь за результат. Меня пригласили сегодня на ужин к Дж. Крейну.
Тётя Бесс приедет к нему примерно на день, так что Дора может уйти пораньше. Как ты уже знаешь, отец и
мама в Нью-Йорке, и я сейчас управляю всем в одиночку. Магазин был
Сегодня, когда я был там, ты чувствовала себя на удивление хорошо, возможно, из-за тёплой погоды (почти летней), которая у нас стоит. Элис была _очень больна_, и в ответ на мой подарок — несколько роз — она прислала мне красивую записку, как только смогла сесть. Твои письма предвещают довольно благоприятную зиму и хорошие условия на острове. Так что отдыхай, сколько можешь, и наслаждайся беззаботной жизнью, пока можешь возиться с Уилкоксами в мастерской. Здорово, что вы нашли группу единомышленников. Будьте уверены в себе и продолжайте в том же духе
_наука_[1] настолько, насколько это возможно. Я знаю несколько мест, где можно укрепиться в вере, — это тихое и прекрасное место на острове.

 Мама уехала в Нью-Йорк в хорошем настроении и, полагаю, несмотря на занятость, прекрасно проводит время. Они вернутся в субботу утром.

 За исключением небольшой боли в горле, я в последнее время чувствую себя хорошо. Думаю, нет необходимости идти к мистеру Эли.[2] В последнее время я забросил писательскую деятельность из-за подготовки к экзаменам, но скоро я с новыми силами приступлю к ней, так как меня очень, просто невероятно интересует
новая баллада, которую я пишу, состоит из шестисот строк. Я решил стать
хорошим учеником, даже если мне придется не спать всю ночь, чтобы стать им. Вы
несомненно, подмигнете, когда прочтете это государственное заявление, которое так часто делается
но на этот раз оно сделано всерьез.


2: СВОЕЙ БАБУШКЕ

_клевленд Огайо _ 10 февраля 1916 г._

Моя дорогая бабушка: --/--/ Я теперь учусь в старших классах (с большой буквы)
и очень рад, что успешно сдал экзамены. Настоящее
тоже обнадеживает, так как с тех пор, как меня перевели в следующий класс, я получаю в основном хорошие оценки. -- -- --

Держу пари, ты был рад избавиться от этого затхлого, старомодного проповедника! Пусть он ещё немного помучает Андерсонов своими разговорами.
Странно, учитывая тот факт, что прошлой зимой я отстаивал
желательность северных зим, чем вызвал недовольство других спорщиков, что вся эта иллюзия рассеялась и этой зимой я часто с тоской думал о Юге — да, даже о Флориде. Думаю, у меня была более жидкая кровь или проблемы с пищеварением.
Некоторые из этих дней были для меня невыносимыми, так что большую часть сезона я чувствовал себя ужасно
Мне здесь неуютно, как говорится, «юг меня избаловал».

 — — — — Мне здесь очень одиноко, я ем один и редко кого вижу, кроме как в темноте утра или ночи. Если бы ты была здесь, всё было бы по-другому, но я утешаюсь тем, что ты в комфорте и благополучии там, где ты сейчас. В последнее время я усердно работаю над своим сочинением, но мне вдвойне тяжело совмещать его с учёбой. Они там, в школе, такие поверхностные, что я испытываю скорее презрение, чем что-то ещё. Популярность — не моя цель, хотя это было бы легко
чтобы победить, нужно смеяться, когда они смеются над чем-то, и всегда выставлять себя на посмешище. Из тысячи человек я бы хотел иметь двух друзей. --/--/


3: ОТЦУ
[_Нью-Йорк_] _31 декабря 1916 г.

Дорогой отец! Я только что совершил долгую поездку по Пятой авеню на омнибусе. Было очень холодно, но ясно, и мраморные фасады
великолепных особняков сверкали на солнце, как хрусталь. Карл [Шмитт]
был очень добр ко мне, часами беседовал со мной, давал советы, помогал
с комнатой и т. д. Комната, которую я сейчас снимаю, немного тесновата, поэтому после моего
Когда неделя закончится, я поищу другое место неподалёку, потому что мне нравится этот район. Дома здесь такие разные, что, по крайней мере на какое-то время, мне кажется очень интересным пожить в одном из них.

 Это большой шок, но в то же время хорошее тонизирующее средство — приехать сюда, как это сделал я, и увидеть бесчисленное множество людей. Иногда кажется, что ты потерял себя и тщетно пытаешься найти где-то в этом море людей свою утраченную индивидуальность.

Сегодня и до конца недели я буду усердно работать над своим произведением. Если вы поможете мне с необходимыми вещами, я думаю, что
через шесть месяцев я буду в состоянии самостоятельно стоять на ногах. Работать
намного легче здесь, где я могу сосредоточиться. Моя безграничная любовь к тебе, дорогой
отец. Пиши мне часто и поскорее.




1917


4: СВОЕМУ ОТЦУ

_N.Y.C._ _ 5 января 1917 г._

Мой дорогой отец: — — — — Мне очень приятно получать от тебя письма.
Я надеюсь, что ты и дальше будешь писать мне так же часто, как в последнее время. Хоть я и не скучаю по дому, мне всё же не по себе без писем, особенно от тебя.

Почти каждый вечер с тех пор, как я приехал, я провожу в
дружеское общение с Карлом [Шмиттом.] Прошлой ночью мы распаковали кое-какую мебель
, которую он привез из дома, а потом проговорили до
двенадцати или позже, за нашими трубками. У него есть несколько великолепных идей
о художественном и психическом равновесии, анализе и т.д. Я все больше осознаю
с каждым днем, что я готовлюсь к прекрасной жизни: что у меня есть
силы, которые, если их правильно сбалансировать, позволят мне подняться в
необычайные широты. Внутри постоянно идёт борьба, но беспокоиться стоит только тогда, когда внутри нет никаких противоречий, и, следовательно,
есть плавное скольжение к дьяволу. Есть только одна гармония — равновесие, поддерживаемое двумя противоположными силами, одинаково сильными. Когда
я чувствую, что одна эмоция начинает преобладать над фактом или
рассуждением, то единственное, что можно сделать по-мужски, достойно и разумно, — это усилить логическую сторону и достичь равновесия, а в искусстве — формального выражения. На этой неделе я собираюсь начать изучать латынь, немецкий и философию прямо здесь, в своей комнате. Они уравновесят мою эмоциональную природу и приведут
меня к более точному выражению. --/--/


5: СВОЕЙ МАТЕРИ

_N.Y.C._ _ 26 января 1917 г._

Дорогие мама и бабушка: —/—/ Эрл Биггерс, автор «Семи ключей к Болдуэйту», зашёл перекусить, и я был потрясён до глубины души его спокойным и неземным поведением. Однако он прекрасный человек. От отца я слышу только пессимистичные высказывания, а от Эрвина[3] (скорее, через него) — что он очень болен. Путешествие, которое он планирует, поможет ему прийти в себя и стать лучше. Нам всем нужно было ненадолго уехать.


Я нисколько не удивлюсь, если Салливан заглянет к нам в любой из дней, ведь его письма намекают на это.
 Я могу вас заверить, что ему будут чертовски рады.
Я также обещаю вам, что мы отлично проведём время. Вы, наверное, слышали, что я отправил ему сборник избранных ирландских песен с автографом одного из главных литературных деятелей современной Америки, Падраика Колума.
Я пригласил Колума и его жену поужинать со мной завтра вечером в
Гонфароне, итальянском ресторане, где счёт за ужин стоит всего
60 центов за тарелку и где подают вкусную еду. Колум говорит, что я без труда смогу выпустить сборник стихов через два года, и предложил написать для него предисловие. Он, как я уже говорил, видел все мои работы — почти все — и восхищается ими.

Каждый день я занимаюсь и немного читаю. В комнате, которую я снимаю, слишком темно, и я перееду в другое место, как только появится возможность. Друзья Карла несколько раз приглашали меня на ужин, и я наслаждался светской жизнью, как никогда раньше. Когда ты переедешь сюда, тебя будет ждать прекрасная компания друзей. О, это место, где стоит жить, по крайней мере девять месяцев в году. --/--/


6: МАТЕРИ

_Н.Й.К._ _19 февраля 1917 г.

Моя дорогая, любимая мама: --/--/ Вчера вечером я ужинал с Гарольдом Томасом
и Карл в итальянском ресторане, где нужно говорить по-итальянски, чтобы вообще что-то получить. Они готовят всё на оливковом масле, так что помимо великолепного удовольствия для вкусовых рецепторов вы получите ещё и хороший слабительный эффект. А сегодня утром, в воскресенье, я долго ехал на омнибусе в Бронкс и обратно и видел все модные заведения на Пятой авеню. Когда вы увидите здесь роскошь и красоту, у вас мурашки побегут по коже. Это самый великолепный город, какой только можно себе представить, а также самое богатое и оживлённое место в мире.
Человечество во всех его проявлениях вызывает самые разные чувства: зависть, ненависть, восхищение и отвращение. Но на самом деле это _то самое_ место для жизни.
--/--/

 Больше всего на свете я хотел бы, чтобы ты была здесь на этой неделе, потому что меня пригласили на несколько важных мероприятий. Первая выставка лучших картин Чейза будет проходить в закрытом режиме (по приглашениям) завтра с четырёх до шести часов. Придут величайшие художники того времени. Карл передал мне своё приглашение, и я собираюсь взять с собой мистера Колума и, возможно, его жену. Тогда мистер Колум
дали мне путевку на чтении Вахель Линдси стихи собственного сочинения на
Принцесса театр. Кроме того, в четверг, я буду присутствовать на заседании
общество поэтов Америки, что вполне эксклюзивным. Кстати, мистер
Колум намерен предложить меня в члены клуба. --/--/


7: СВОЕЙ МАТЕРИ

_N.Y.C._ _ 22 февраля 1917 г._

Моя дорогая мама, я только что прочитал твоё милое письмо, и оно меня очень подбодрило.
 Знаешь, я много работаю и почти ни с кем не вижусь, и даже сейчас я не разговаривал ни с кем больше получаса.
неделя. Однако моя работа продвигается успешно, и в следующем месяце я буду опубликован как в _Others_, так и в _The Pagan_. Вчера был
день напряжённой работы. В каком-то смысле я написал лучшее из своих произведений, а ещё одно стихотворение покороче.

 Мама, ты не представляешь, как сильно я тебя люблю. По твоим письмам я вижу, что ты
немного сомневаешься, и я не хочу, чтобы ты сомневалась. Если бы ты знала, как я хочу тебя увидеть, возможно, это что-то изменило бы.

 Сейчас, по правде говоря, всё идёт прекрасно, только я ужасно
Мне часто бывает одиноко, когда я заканчиваю работу. Мужчина _должен_ немного поболтать, иначе он потеряет голос. Поторопись, чтобы мы оба могли поболтать!


8: ОТЦУ
_Н.Й.К._ _8 августа 1917 г.

Дорогой отец! Мне очень, очень жаль, что у мамы всё так плохо. Полагаю, ей ничего не остаётся, кроме как вернуться сюда
как можно скорее и попытаться восстановить душевное равновесие и здоровье. Я ищу её на этой неделе. По крайней мере, я не вижу причин, по которым она должна задерживаться дольше. Но я не получил от неё никаких вестей и
Я не уверен в том, что мне известно о реальном положении дел с ней. Я лишь надеюсь, что ты по возможности избегаешь встреч с ней, потому что, как я уже сказал, сейчас ещё слишком рано — она ещё недостаточно окрепла, чтобы выдержать напряжение, которое, как ты знаешь, возникает при любом контакте. --/--/

 Я дьявольски нервничал с тех пор, как пережил тот шок в доме, но в воскресенье мы с Карлом и Потаповичем поехали в Лонг-Бич, и лежание на солнце пошло мне на пользу. Если бы вы могли на неделю или около того избавиться от ответственности, это принесло бы вам неоценимую пользу. Вы
Невозможно волноваться на таком прекрасном пляже, когда в ушах звучит шум волн.  Мы все привыкли думать, что наша голова — это и есть наше тело, и большую часть времени мы существуем только в сознании нашего мозга, забывая о том, что у нашего тела тоже есть потребности.

  Сейчас я чувствую такую близость к тебе, что очень надеюсь, что ничто и никогда больше не сможет разрушить фундамент искренности, который лежит в основе наших отношений.  Никто не был добрее тебя, когда я в последний раз был дома. Я хочу, чтобы вы знали, что я ценю это, а также два ваших прекрасных письма.


9: ЕГО ОТЦУ

[_Нью-Йорк_] _18 сентября 1917 г._

Мой дорогой отец! Вчера я получил твоё хорошее письмо. Судя по тому, что говорит Хейзел, ты, должно быть, уже вернулся в Кливленд и занят тем, что разбираешься в том, что произошло за время твоего отсутствия. Я не писал больше, потому что, как ты понимаешь, большую часть времени я не знал твоего адреса, но ты снова можешь рассчитывать на мои обычные письма. Но есть одна вещь, о которой я хочу тебя попросить. Если, когда ты пишешь мне, ты думаешь о матери в неприятном ключе, пожалуйста, скрывай это и не затрагивай эту темуИ если при мысли о ней у вас возникнет одна добрая мысль (а я знаю, что так и будет), выразите её. Вы помните, что, когда я в последний раз был дома, я сказал, что «с меня хватит». Со мной такое могло случиться всего на один час. Моё сердце по-прежнему так же отзывчиво к вашей любви, как и прежде, и даже больше, чем когда-либо. Я видел больше слёз, чем ожидал увидеть в этом мире, и я проливал их вместе с другими, не говоря уже о моём собственном горе. И теперь, когда я не слышу ничего, кроме прощения, нежности, милосердия и любви с одной стороны, как [я] могу терпеть обиду и язвительность с другой?
Слова, исходящие от другого человека, не причиняют сильной боли? Когда-нибудь ко мне придёт счастье, я в этом уверен. Но, пожалуйста, мой дорогой отец, не усложняй настоящее, не делай его слишком тяжёлым и болезненным для того, чья роковая слабость — любить двух несчастных людей, своими колкостями. Я не знаю, как долго мы втроём будем пребывать в чистилище. Мы можем подняться выше или опуститься ниже
но, как бы то ни было, третье должно последовать за остальными
и я оставляю себя в ваших руках. -- -- -- --


10: ЕГО МАТЕРИ

[_ Нью-Йорк_] _Сент. 28, 17_

Моя дорогая милая Мама: я только что прочитал твое письмо и трудно
выразить свою ярость и отвращение, что вы говорите о С. А. Крейна
поведения. “Забудь его”, - это все, что я могу сказать. Он слишком низкий для
внимание. Я только молча ждет,--сдерживая свои чувства в
осознание того, что я мог бы также получить как можно больше денег из
его. Зачем быть щепетильным в отношениях с недобросовестными людьми,
в любом случае? —/—/

 Максвелл Боденхайм звонил на днях, рассыпался в комплиментах по поводу моих стихов
и отнёс несколько произведений редактору _The Seven
Артс_, его близкий друг. Боденхайм сегодня находится на вершине американской поэзии, и он говорит, что после четырёх лет полной безвестности ему [удалось] добиться публикации только благодаря лести, дружбе и «протекции». Всё это странное дело. Редакторы, как правило, разочарованные писатели, которые подавляют любой гений или оригинальность, как только их замечают. Они редко утруждают себя чтением рукописи «нового человека».

Боденхайм — первоклассный критик, и я горжусь тем, что он восхищается мной и поддерживает меня. Как только «Другие» снова выйдут в эфир
Зимой, говорит он, у меня будет орган для всех моих мелодий, ведь он один из редакторов. Успех кажется неизбежным как никогда. Я очень воодушевлён, по крайней мере, практически. --/--/


11: МАТЕРИ
[_Нью-Йорк_] [_1 октября 1917 года_]

Дорогая мама: --/--/ О, если бы ты знала, как многому я учусь! Ко мне постепенно приходит осознание истинной свободы, а вместе с ним и чувство равновесия, которое бесценно. Моя жизнь, какой бы она ни была, обретёт смысл и форму. Поверьте мне, когда я говорю вам, что я бесстрашен, что я твёрдо намерен добиться славного будущего и
что-то вроде осознания жизни. Становится очевидной
малость того, что раньше казалось большим, и величие того, что
раньше казалось малым. Я начинаю видеть надежду в том, чтобы
оставаться в полном одиночестве и постигать  высказывание
Ибсена, которое переводится так: «Самый сильный человек в мире —
тот, кто остаётся в полном одиночестве». --/--/


12: МАТЕРИ

[_Нью-Йорк_] [_3 октября 1917 года_]

Моя дорогая мама, мне почти нечего тебе сказать, кроме того, что я собираюсь начать писать роман. Сюжет уже сложился у меня в голове, и сегодня вечером я напишу первую главу, по крайней мере в черновике. Это
Действие происходит в Гаване и на Сосновом острове. Уолтер Уилкокс — главный герой, а героиня — светская девушка из Нью-Йорка, которая
приехала в Гавану на скачки. Всё это, несомненно, наскучит тебе, по крайней мере сейчас, так что хватит![4]

 Бабушка пишет, что у тебя всё прекрасно получается. Как только ты нашёл себе
какие-то активные увлечения, я понял, что ты изменишься в лучшую сторону и начнёшь отличать отвратительную личность от мира в целом.

В эти восхитительные осенние дни, наполненные прохладным солнечным светом, я чувствую себя прекрасно. Большую часть времени я провожу в одиночестве и рад этому. Моя работа будет
Творческий процесс всегда требует уединения. Твой сын
с каждым днём становится всё лучше, так что ни на секунду не беспокойся обо мне. — — — —


13: МАТЕРИ
[_Нью-Йорк_] [_31 октября 1917 года_]

Ma chere et charmante mere: Вчера весь день лил дождь, и я
оставался дома, изучая французский. Но ноябрь уже не так заметен,
и снова светит солнце. Полагаю, у тебя всё в порядке, хотя с воскресенья я не получал от тебя писем. Миссис Уолтон[5] сегодня утром ушла в кино,
и это снова наводит меня на мысль, что было бы неплохо
вы можете ввести их, когда приедете.[6] После того, как я отправлю это по почте, я поднимусь наверх
в офис "Литтл Ревью", чтобы поговорить с Маргарет Андерсон (и
возможно, выбросить стихотворение). --/--/




1918


14: УИЛЬЯМУ РАЙТУ

_клевленд, О._ _ ог. 12, ’18_

Дорогой Уильям: Твое письмо только что “прибыло”. Ваше упоминание о службе скорой помощи вызывает у меня протест. Вас _не_ призовут — по крайней мере, в этом году, и я надеюсь, что вы не будете так сильно волноваться, что поспешите записаться на какую-нибудь службу. На ушко: сегодня утром я пытался записаться в армию.
Мне даже не разрешили войти в кабинет. Охранник у двери сказал, чтобы я «посмотрел в бумагах», что я и сделал, и обнаружил, что все несовершеннолетние должны быть освобождены от «добровольной службы», а если их всё-таки призовут, то во время войны они будут проходить стажировку в механических мастерских и т. д. В любом случае, я думаю, что, судя по тому, как обстоят дела сейчас, служба скорой помощи после необходимого времени на обучение, транспортировку и т. д. будет немного лишней. (Некоторые
назвали бы меня гуннским демоном за то, что я шепчу это тебе на ухо)
Я действительно верю, что война скоро закончится.

Поскольку ты, как и было предначертано, поступишь в Йель, тебя ни для чего не призовут.
Но тебе придётся пройти через некоторую дисциплину, как утверждает мама, которая за время своей последней поездки посетила не менее двенадцати восточных колледжей.

Позволь мне объясниться. Жара и домашние условия (и то, и другое ты, я уверен, понимаешь) подтолкнули меня к поступку, от которого я отказался сегодня утром. Я не считаю себя патриотом или храбрецом. И это тоже не было попыткой влезть в военную форму до окончания войны, чтобы произвести впечатление на дам. Мне правда жаль, что я не смог попасть внутрь,
главным образом, я полагаю, потому, что я принял решение и избавился от
множества соблазнительных отвлекающих факторов, таких как (ну...) любовь, поэзия, карьера и т. д. Теперь эти проклятые вещи снова вернулись и крутятся вокруг меня со слишком уж фамильярной непринуждённостью.

Я могу поехать в Нью-Йорк, могу остаться здесь, могу взорваться, бог знает.
Благодарите судьбу за то, что у вас есть чёткий план, которому нужно следовать, и пишите скорее.


15. Чарльзу К. Баббу
_Кливленд, Огайо_ _13 ноября 1918 г.

 Уважаемый мистер Бабб! Надеюсь, я не совершу бестактности, обратившись к вам с этим скромным сборником стихов. Я просто предлагаю
Предлагаю их вашему вниманию, возможно, они заинтересуют вас настолько, что вы опубликуете их в Church Head Press. Поскольку вы опубликовали, к большому удовольствию тех немногих, кто действительно интересуется поэзией, несколько недавних военных стихотворений мистера Олдингтона, я знаю, что ваше критическое суждение соответствует самым высоким стандартам, и хотя я уверен, что вы первым заметите любые недостатки и отклонения в этих стихах, я также знаю, что вы не упустите ни одной их красоты.

Эти несколько стихотворений — своего рода «выжимки» из моих работ за последнее время
за несколько лет я написал лучшее из того, что у меня получилось.
Ещё есть надежда, ведь мне нет и двадцати. Они были опубликованы в основном в
_The Pagan_, одно из них — в _The Little Review_ в декабре прошлого года, и, хотя их немного, я подумал, что они могли бы уместиться в скромном буклете. «Шесть стихотворений» или что-то в этом роде могло бы стать названием буклета. Но не будем о таких вещах...

В настоящее время я работаю в _Plain Dealer_ и слишком занят, чтобы заниматься какими-либо личными «делами» Так что вместо настоящего звонка я
по месту жительства, я уезжаю с мистером Laukhuff, как он говорит
что вы частый посетитель его заведения.

Позвольте мне еще раз выразить надежду, что я не злоупотребил вашим
великодушием, и заверить вас, что я буду рад любому мнению, которое вы
могли бы высказать относительно самих стихотворений или моих предложений.




1919


16: СВОЕЙ МАТЕРИ

_New York_, _Feb. 24_,

Дорогая мама, я только что вернулся после ужина и вечера, проведённых с миссис
Спенсер. После того как мы убрали со стола, мы сидели у камина и говорили о науке, а я играл на пианино, пока она мыла посуду.
Она рассказывает мне поразительные истории о многочисленных демонстрациях, которые она проводила. Пэт [Спенсер], похоже, тоже очень увлечён этим и дважды спасал людей, упавших с высоты более 150 метров, что в противном случае означало бы мгновенную смерть. Это достаточно убедительное свидетельство.
Он единственный из десяти инструкторов, выбранных на эту должность, кто остался в живых. Я должен помочь миссис Спенсер перенести кое-какие вещи из её комнат в квартиру Клэр [Спенсер], которая находится по соседству
Во вторник днём. Миссис Брукс уклонилась от встречи со мной
Сегодня я не смогу пойти с ней в церковь, но надеюсь, что завтра утром мы сможем это сделать.
--/--/


17: ЕГО МАТЕРИ
[_Нью-Йорк_] _7 марта 1919 года_

Дорогая мама: С тех пор как я писал тебе в последний раз, хозяйка дома совершила столько злодеяний, что ими можно было бы заполнить целую книгу. Я нашёл другую комнату и рассчитываю переехать туда на следующей неделе. По правде говоря, она совершенно безумна. Мистер Брукс звонил мне на днях три раза, и каждый раз, когда он спрашивал обо мне, ему отвечали, что здесь нет такого человека, как мистер Крейн.
Наконец один из жильцов пришёл на помощь и снял трубку.
Она записала моё имя и номер, так что, когда я вошёл, мне всё подробно объяснили. Затем она стала невыносимой в других отношениях: несколько раз заходила ко мне в комнату,
неопределённо указывая на какой-то невидимый предмет и спрашивая:
«Это твоё?» В другой раз она подошла и приглушённым голосом сказала:
«Оно там, внизу». Это всё, что можно было от неё узнать о том, что «там, внизу» — письмо, звонок или курьер, а несколько раз там вообще ничего не было. --/--/ Это было очень забавно и очень неприятно, и я сожалею, что мне снова пришлось переезжать.
Однако комната, которую я снял, лучше той, что у меня была, — она на первом этаже, с видом на улицу, и гораздо просторнее. Один из парней, живущих здесь, в Гарварде, лейтенант, только что вернувшийся со службы, уже снимал там комнату и клянется, что маленькая ирландка, которая там хозяйничает, совершенно адекватна и честна. Все эти мелкие испытания нужно принимать как настоящий спортсмен, ведь можно либо смириться с ними, либо уехать из города.

--/--/ Я, конечно, не уверен, но мне кажется, что миссис
Брукс больна чахоткой, от которой она, несомненно, и умирает
ведёт ожесточённую научную борьбу. Я заметил, что она постоянно
кашляет, когда мы встречаемся с ней с тех пор, как я приехал в город.
Она тоже довольно худая и бледная. Должно быть, дело в том, что я сам
стал более сердечным и приятным в общении. То, что я сам во многом
виноват, подтверждается тем, что миссис Спенсер сказала мне на днях. Она сказала, что мистер Брукс отметил поразительные перемены в моих манерах и характере и что теперь я просто очаровательна
личность. Я бы покраснел, рассказывая об этом, если бы это не было таким интересным свидетельством влияния науки. --/--/


18: МАТЕРИ
[_Нью-Йорк_] _11 марта 1919 года_

Дорогая мама! Хочу сообщить тебе, что я занят поиском работы. Друзья подсказали мне несколько идей о том, где можно найти работу в качестве копирайтера рекламы и т. д. Я изучаю этот вопрос.
Я могу позвонить мистеру Кеннеди, другу бабушки, если два или три других проекта не увенчаются успехом.  Он управляет
Вы же знаете, что это за торговый журнал. Зелл [Харт Деминг] пишет мне, что в следующем месяце она будет здесь две недели, и если к тому времени я найду работу, то она, я уверен, сможет меня куда-нибудь пристроить. Вы даже не представляете, как здесь сложно найти работу любого рода. Каждый день пара военных кораблей привозит в город ещё несколько тысяч безработных.
В городе действительно существует опасность всеобщей паники и массовой нищеты, если правительство не вмешается и не поможет решить эту проблему.  Я знаю, что ты беспокоишься не из-за меня.  Как и
Как ни странно, я нахожусь в более выгодном положении по сравнению с остальными. Я вчера написал мистеру Эли, так что это у меня на совести. Я бы предпочёл, чтобы вы прекратили его травлю, так как я вполне способен стоять на своих ногах и отстаивать правду без посторонней помощи. Вероятно, я ещё какое-то время не буду отсюда выходить. Я решил проучить хозяйку и уже заметил улучшения.


19. МАТЕРИ

_Н.Й.К._ _26 марта 2019 г.

Дорогая мама: --/--/ По рекомендации Колума я собираюсь
Завтра я собираюсь взять интервью у издательства Boni and Liveright, чтобы
попытаться получить у них работу корректора и т. д. Сегодня я обошёл несколько воскресных синдикатов, но ничего не нашёл.
Надеюсь, ты не волнуешься, ведь ты должен понимать, что нельзя продолжать поиски, как это делаю я, и не найти ничего вовремя. У меня для тебя есть интересные новости. Вчера вечером я позвонил Элис Калхун
и узнал, что она работает в недавно созданной кинокомпании.
 — Сейчас она снимается в своём первом фильме
Она говорит мне, что у неё много дел и она очень занята. Как насчёт того, чтобы написать для неё сценарий? Похоже, у меня всё-таки есть шанс, что кто-то внимательно прочитает мою работу. На этой неделе она не сможет со мной встретиться, но скоро мы увидимся, и я думаю, что это будет интересно. Элис, безусловно, достаточно красива, чтобы добиться успеха в кино, и достаточно молода (ей всего 18), чтобы развить в себе драматический талант. Телефонный разговор — не самый подходящий повод для вынесения суждения, но меня впечатлило явное улучшение
Элис, и по манере, и по характеру. Сегодня утром пришло письмо от Байрона [Мэддена].
Я думаю, что он, безусловно, искренне желает мне добра. Я
надеюсь, что успею занять какое-нибудь положение, чтобы написать ему об этом, когда буду писать, потому что так «будет что сказать», как говорится. Я напишу ещё раз к воскресной доставке. Дни удивительно прекрасны, а ночи великолепны. Прошлой ночью я долго гулял по Риверсайд-драйв,
которая находится прямо за углом от моего номера. Гудзон был
прекрасен, а на противоположном берегу мерцали миллионы крошечных огоньков.
-- -- -- --


20: ЕГО МАТЕРИ

_Нью-Йорк_ _2 апреля 1919 года_

 Моя дорогая мама: — — — — Да, ты, кажется, очень занята.
Разными делами, приятными и неприятными, как в случае с
стоматологом, хотя я очень рад слышать, что ты выполнила эту
обязанность, ведь твои зубы уже давно нуждаются в лечении и
внимании. Мне кажется, ты придерживаешься неверных и
ненаучных взглядов на меня и моё отношение к науке. Тот факт, что я не говорю и не пишу об этом постоянно, не является
свидетельством того, что я не интересуюсь этим так же сильно, как раньше. Вы знаете, что
Я не являюсь и, вероятно, никогда не стану одним из тех, кто превращает это дело в навязчивую идею, сводя каждую тему, мысль и описание к техническому языку учебников. Я встречал немало учёных, которые таким образом не только ужасно надоедали мне и другим, но и создавали впечатление, что они до смерти всего боятся и считают необходимым вести постоянную борьбу со всеми аспектами и проявлениями жизни в целом. Возможно, это послужит достаточным доказательством эффективности
правильная мысль и т. д., что я нахожу гораздо меньше проблем и страхов, которые требуют отрицания. Я определённо не чувствовал себя так хорошо и так ясно в течение нескольких лет, и этого должно быть достаточно, чтобы успокоить тебя и развеять твои нездоровые страхи за меня, которые проскальзывали в твоих последних письмах. Я снова прошу тебя избавиться от таких страхов и т. д., которые, похоже, настолько завладели тобой, что побуждают тебя к таким, казалось бы, напряжённым конфликтам сопротивления и отрицания. Похоже, ваши письма вызваны каким-то страхом (я имею в виду определённым
ссылки на них), которые кажется совершенно не научным. Пожалуйста
не путайте меня и станет больно или обидел. Я только чувствую, что вы
не преодолели, не совсем преодолели то, что можно было бы назвать “страхом страха”, который
является окончательным научным триумфом. --/--/


21: УИЛЬЯМУ РАЙТУ

_ Нью-Йорк, Нью-Йорк_ _ 2 мая 1919 г._

Дорогой Уильям, твоё письмо пришло сегодня утром, так что ты не можешь отрицать мою оперативность.
dash haberdashery! Надеюсь, в твоём следующем письме будет больше свободы.
Нота боли, вызванная пристальным взглядом ходящего по пятам
floor-walker, была слишком очевидна. Это было похоже на поспешный обед. Я чувствовал твою
Я был в замешательстве и перескакивал с одной строчки на другую, с трепетом ожидая следующего момента. А потом вы задали такие важные вопросы, что заставили меня хорошенько задуматься. Нет, в настоящее время я не христианин-учёный.
Я пытаюсь убедить в этом свою мать, потому что она, кажется, полагается на это лицемерие как на дополнительную опору для своей веры. Так что, мама, так и скажи ей. Если бы не было так очевидно, какую пользу это ей принесло, я бы не стал упорствовать в таком поведении — лгать и Богу, и Дьяволу не доставляет удовольствия, — но, честно говоря, мне было очень интересно
На момент моего ухода из дома я не отказывался от «Христианской науки» и с тех пор не делал этого, по вышеупомянутым причинам.
 Однако, Билл, я безгранично верю в её эффективность. Не то чтобы обычный оптимизм не творил таких же чудес — это психологическая установка, которая преобладает практически над всем, но как религия она мне не подходит. Я рекомендую его вам, если вы нервничаете и т. д.
Это лучшее и, насколько мне известно, единственное лекарство. То, что в нём говорится о психических и нервных расстройствах, абсолютно верно. Это
только полное отрицание животного и органического мира, которое я не могу принять.


Я не совсем понимаю вашу критику в адрес моего «мировоззрения» и искренне желаю, чтобы вы выражались более конкретно.
Мы так много хорошо поговорили, что я бы хотел, чтобы вы были здесь и рассказали мне об этом.
Но когда вы приедете в Нью-Йорк следующей осенью, у нас будет такая возможность.
Я строю много планов на ваш приезд, и я уверен, что вам понравится познакомиться с некоторыми из моих друзей здесь. Моя рекламная работа для «Маленького обозрения» продвигается немного медленнее, чем я ожидал. Вы даже не представляете, как это сложно
чтобы хоть как-то вникнуть в работу этих огромных и зловещих механизмов, нью-йоркских офисов. Это должно меня немного закалить, и, возможно, это то, что мне нужно. Совсем другое дело, когда ты подходишь к делу с намерением продавать, и продавать привлекательную статью — пространство. Однако _The Little Review_ может позволить мне получать более четырёх тысяч в год в виде комиссионных, если я смогу заполнить допустимое пространство, и, возможно, я всё-таки не зря трачу своё время. —/—/


22: УИЛЬЯМУ РАЙТУ

_Нью-Йорк, штат Нью-Йорк_ _14 мая 1919 года_

Дорогой Уильям: --/--/ В настоящее время я нахожусь под влиянием первой волны «розовой лихорадки»! В последнее время я читал довольно разнообразную литературу, о чём свидетельствует любой подобный список: Чосер, Д. Г. Лоуренс, Сервантес, Генри Джеймс, Платон и Марк Твен.

 О, кстати, на днях я встретил дочь Роберта Фроста на театральной вечеринке и имел удовольствие проводить очень интересную и красивую юную леди до её общежития в Колумбийском университете. Я надеялся увидеть
больше ее на свидание, а она стоит смотрит.


23: СВОЕЙ МАТЕРИ

Новая Йорке День _Decoration City_, ’19_

Моя дорогая мама, позавчера вечером я получил твоё письмо с приложенным чеком и спешу поблагодарить тебя за них. Твоё письмо было наполнено привычными жалобами на то, что я редко пишу. Теперь я
признаю, что за последние две недели написал меньше писем, чем обычно,
но ты, кажется, так и не поняла, мама, что мне совершенно нечем
заполнить программу из трёх-четырёх писем в неделю, которую я пытаюсь
выполнять, даже несмотря на то, что мои дни наполнены
огромным количеством дел. Пара писем в неделю будет содержать все новости
стоит рассказать, и независимо от того, оценили вы этот факт или нет,
правда остается.

Я вижу, вы недовольны тем, что я сменил номер, но я хотел бы
спросить вас, что бы вы сделали, столкнувшись в то время с подобной ситуацией
Я был. Я и впрямь чувствовал себя очень повезло, что расположены так успешно
выгодной, так как здесь две комнаты на верхнем этаже 24 Западно-16-я ул., за
десять долларов в месяц. Это обходится мне так дорого только потому, что Хэл Смит использует одну из комнат как кабинет, отдельный от его квартиры, куда он приходит, чтобы писать.
Поэтому я могу пользоваться как его комнатой, так и своей спальней.  Когда я
Я рассказал Хэлу и Клэр о своём затруднительном положении, и Клэр бросилась к шкафу.
В результате для меня купили кровать и одолжили временное постельное бельё.
 Хэл также прислал другую мебель и т. д., благодаря чему в комнате стало уютно и даже комфортно.  Я не вижу причин возвращаться в меблированные комнаты и, вероятно, останусь здесь на какое-то время. Я попросил коврики, потому что они были бы просто
дополнительным элементом комфорта, но если для вас это слишком хлопотно или противоречит вашим принципам, я могу обойтись без них.

То, что я писал тебе о денежных переводах, по-прежнему актуально. Я обналичил присланные тобой чеки, потому что нет смысла глупить в таких вопросах, когда у меня в кармане всего пятнадцать центов, а в животе пусто. Однако я прошу тебя о большем. Я категорически против того, чтобы ты присылал мне деньги из своего личного бюджета. Мне кажется, что не составит большого труда съездить к Салливану на полчасика в течение нескольких дней и добиться удовлетворительных результатов с помощью заключения абсолютно справедливого и практичного контракта, чтобы мне не пришлось его слушать
через несколько лет тебя обвинят в том, что ты экономишь и отказываешь себе в удовольствиях ради моей помощи в это непростое время, когда я прилагаю все возможные усилия, чтобы начать что-то делать. Знаешь, мама, я ещё не забыла, как ты упрекала меня прошлым летом за то, что я не оплачивала свои расходы на проживание, когда была дома, и я не так уж рада твоей щедрости, учитывая, что в будущем ты можешь снова сказать что-то подобное. Я не хочу никого обвинять и т. д., но, думаю, вам пора осознать, что за последние восемь
Годы моей юности были довольно кровавым полем битвы за твою и отцовскую сексуальную жизнь и проблемы. Если бы вокруг меня всё было более спокойно, я бы сейчас учился в каком-нибудь колледже и, возможно, проходил бы какой-нибудь курс обучения, который позволил бы мне после выпуска найти приличную работу гораздо быстрее, чем в противном случае. Ты понимаешь, что мне трудно найти какую-либо работу, кроме физического труда или литературной работы, которая, как ты понимаешь, не очень хорошо оплачивается?
Моя нынешняя работа в «Литтл Ревью», возможно, позволит мне
возможность набраться опыта в мире рекламы, где хорошо платят, —
но это самое трудное, что только можно себе представить, особенно учитывая мой полный неопыт в этой сфере. Сейчас я каждый день ищу что-то другое — всё, что попадётся под руку, — с намерением так или иначе стать независимым от любой посторонней помощи. Тем временем я продолжаю заниматься этой работой и, если она будет достаточно перспективной, продолжу её. Недавно я узнал, каково это — быть нищим на улице, а также что
В этом запутанном мире иногда встречаются хорошие друзья.
Некоторое время после твоего письма я был полон решимости не писать, чтобы не идти на компромисс с лицемерием и не задеть твои чувства. Если это письмо тебя задело, то я готов попросить у тебя прощения и пообещать, что больше не буду писать, потому что я понял, что единственный способ быть верным другим в долгосрочной перспективе — это быть верным самому себе.


24. Уильяму Райту

_Нью-Йорк, штат Нью-Йорк_ _17 июня 1919 г.

 Мой дорогой Уильям, я только что вернулся после нескольких дней, проведённых за городом
с Хэлом Смитом и его женой (Клэр). Они арендуют небольшой коттедж в Нью-
Джерси, который сам по себе идеален, и мы катаемся на каноэ, играем в теннис и каждый раз, когда приезжаем туда, едим что-то потрясающее. К сожалению, я сегодня сильно обгорел на солнце — зрелище не из приятных — и остаюсь в своей комнате, чтобы не шокировать друзей и врагов своим видом. Но это прекрасно (хотя) время от времени выбираться из этого многолюдного мегаполиса, чтобы увидеть луну и звёзды и услышать кваканье лягушек. Мы собираемся снова уехать в следующую пятницу и остаться до понедельника, большую часть времени проводя в купальных костюмах
время. Судя по твоему последнему письму, тебя ждет довольно приятное лето.
Хотел бы я быть в Кливленде, когда ты будешь там. Надеюсь, ты выйдешь из дома
и навестишь мою маму, если у тебя будет время, - ты ей очень нравишься, и она всегда
спрашивает о тебе в своих письмах. В последнее время у нас были некоторые разногласия, но
мои фундаментальные чувства к ней ни в малейшей степени не изменились. Если я смогу собрать достаточно денег, то этим летом пройду краткий курс по бизнесу и рекламе в Колумбийском университете.
Возможно, я продолжу обучение следующей осенью, когда ты будешь там.  Я с тобой согласен
что для таких, как мы, деловая жизнь не должна быть чем-то постыдным.
Коммерческий аспект — самая яркая черта Америки, и рано или поздно мы все должны будем ему подчиниться. Однако я не думаю, что эта необходимость подразумевает полный отказ от всего более благородного и лучшего в наших стремлениях.
В последнее время я смотрю на всё без иллюзий. В настоящее время мир выглядит как пустыня —
опустошение для моих глаз, и мне в лучшем случае приходится нелегко.
Тем не менее в развитии есть что-то приятное
Сознание, даже если оно причиняет боль.  Обретаешь определённую свободу — многое перестаёт волновать, хотя раньше имело большое значение.  Чувствуешь себя более свободным, и результат ни в коем случае не является преимущественно негативным.  Для человека в моей ситуации Нью-Йорк — это череда интенсивных и довольно жестоких испытаний, которых никогда не было бы в Кливленде и т. д. Нью-Йорк справляется с этой задачей, но предлагает
также больше возможностей для отдыха и больше захватывающих видов,
чем любое другое известное мне место в Америке. Когда вы приедете в Колумбию, вы не будете
Вы, вероятно, чувствуете это, потому что любой колледж (тем более Колониальный), как и любой другой, налагает свои собственные ограничения, которые являются лучшими в мире, пока вы в них находитесь. Только после того, как вы покинете это место и начнёте жить и работать в городе (если вы это сделаете), вы начнёте чувствовать то, о чём я говорил. Могу ли я высказать личное мнение по поводу вашего последнего письма? Это не в моих привычках, и если бы ты мне так не нравилась, я бы этого не делал. Твои замечания «о дамах» действительно задели меня своей вульгарностью. Трудно сказать, учитывая ограничения
В письме я объясню, что имею в виду. Ты знаешь, что я совершенно свободен от пуританских предрассудков, как и от чрезмерной элегантности. Я сожалею о том грубом поведении толпы, которое действительно унижает и которое так легко навязать нам, прежде чем мы это осознаем. Я знаю, что ты слишком чувствителен, чтобы долго это терпеть. Я рискую оскорбить тебя только потому, что ненавижу видеть в тебе малейший изъян. Я очень надеюсь, что ты не обидишься.
— — — —


25: ЕГО МАТЕРИ
[_Нью-Йорк_] _10 июля 1919 года_

Моя дорогая мама: Твоё милое письмо пришло сегодня утром, всего несколько минут назад
перед книгами, и я должен выразить вам огромную благодарность за них и за чек, приложенный к письму, который мне, безусловно, пригодится, так как мне очень нужна стрижка и новый набор лезвий для бритвы, не говоря уже о том, что я в большом долгу перед Хэлом за еду на прошлой неделе.  Было довольно унизительно обращаться к одному человеку за абсолютно всем: арендной платой, едой и мелочами, и вместо этого я несколько раз подолгу обходился без еды. Но Хэл и Клэр были удивительно внимательны, и мне не пришлось ни о чём спрашивать. Казалось, что доказательств достаточно
лучше, чем слова. Наконец-то ситуация немного прояснилась.
Завтра я уезжаю с ними в Брукхейвен на Лонг-Айленде, где Хэл арендовал прекрасное заведение до конца лета. Я
вместе так как их оценки, хотя Хэл светлее всякого смущения я мог бы
почувствовали на получение такой бесконечной щедростью в своих руках
предлагаю[Инг] офис для меня как человек умелый о месте,--садовник,
шофера, и т. д. --/--/ Я всегда смогу найти работу в механическом цехе и
верфи, но не может помочь избежать их в качестве последнего средства, поскольку они могут
Этого достаточно лишь для того, чтобы поддерживать дыхание в теле, но не для достижения какой-либо конкретной цели. Я не обращался за помощью к К. А. [Крейну] в связи с летним курсом в Колумбийском университете, который начался позавчера.
 В ответ на его письмо, в котором он сообщал о своём намерении и _обещал_ разместить рекламу в _The Little Review_, я поблагодарил его и сказал, что его оплата поможет мне пройти курс по бизнес-рекламе, который я надеялся пройти в Колумбийском университете этим летом. Это было всё, что об этом говорилось. Он не упоминал об этом в своём
Он не ответил на моё следующее (и последнее) письмо и даже не заплатил за рекламу, которую, по его словам, он собирался разместить, пока я сотрудничаю с журналом.
Я уверена, что он не слышал ничего противоположного.  Конечно, все мои друзья считают, что он ведёт себя со мной позорно и безответственно.  Моё собственное мнение, как вы знаете, не менее сдержанное, но я изо всех сил стараюсь переключиться на другие мысли. Только когда
на меня обрушиваются голод и унижение, я внезапно прихожу в ярость. --/--/


26: СВОЕЙ МАТЕРИ

Брукхейвен, [Лонг-Айленд] _ 30 июля ’19_

Моя дорогая мама, только что пришло твоё письмо от 8-го числа, и в ответ на него
мне, конечно, не нужно повторять содержание вчерашнего письма.
В лучшем случае я считаю твои слова немного недоброжелательными и очень бестактными. Я
не буду снова пытаться объяснить ваше непонимание и т. д. той роли, которую мы с вами вместе и по отдельности сыграли в отношении К. А.
У вас либо очень плохая память, либо вы очень сбиты с толку, если думаете, что имеете право обвинять меня в неправильном или правильном отношении к нему — недружелюбном или дружелюбном — после того, как
Вы постоянно делаете мне противоположные заявления и выдвигаете обвинения.
 Однажды вы рекомендовали вести дипломатические переговоры с настоящим дьяволом, а через пять минут уже били его по лицу и презирали за любые отношения.  А теперь вы предлагаете хитрить и изворачиваться с человеком, которого считаете в глубине души хорошим. Учитывая такие несоответствия в памяти, я не понимаю,
почему у вас есть веские основания «обвинять» меня в «неправильном» отношении
к нему, какую бы позицию я ни занимал. Всё это было очень
Я знаю, это тяжело. Вероятно, истина заключается в том, что его можно оценивать как человека, у которого столько же хороших качеств, сколько и плохих.
 Ваши чувства как женщины, влюблённой в него, были опасны тем, что отвлекали вас от беспристрастного правосудия, и, как бы я ни был ослеплён своими отношениями с ним, я не могу отрицать, что на меня повлияли ваши страдания и крики. У поступков и предубеждений есть причины, которые не всегда можно оправдать в данный момент.
Но если хорошенько поискать, можно найти глубокие корни.

Вчера вечером я вернулся в Брукхейвен после очень удачной встречи с мистером Рейнталом из фирмы «Рейнталь и Ньюман», которая занимается печатью работ Пэрриша. Я начну работать там в отделе заказов в начале сентября, а до тех пор буду здесь с Хэлом и Клэр. Моя вчерашняя записка была достаточно выразительной, чтобы передать моё удовлетворение от этого дела, и мне не нужно повторяться. Всё указывает на то, что в будущем нас ждут очень дружеские отношения с C. A.
Этот хороший поворот во многом обусловлен интересом нью-йоркского офиса. Люди
изменение в их отношении либо из-за просветления понимания
, либо из-за изменения импульса. В случае с отцом по отношению ко мне, я думаю, произошло оживление.
интерес был подкреплен более адекватным пониманием моих мотивов,
интересов, характера и положения, которые обеспечивал офис. Кроме того, не меньшую ответственность несла и
определенная гордость (теперь, когда его богатство начинает приобретать довольно большие
размеры) положением его единственного сына.
--/--/


27: ГОРЭМУ МАНСОНУ[7]

[_Нью-Йорк_] [_22 августа 1919 года_]

Я вернулся в город две недели назад и был очень занят на новой работе. Рад
Я знаю, что ты наслаждаешься жизнью. Навести меня, как только вернёшься!
 Я не был на «Модернисте», но, полагаю, там всё как обычно.



 28: К ЧАРМИОН ВИГАНД

_Н.Й._ _5 ноября 1919 г.

Дорогая Чармион: вот остальные твои стихи; думаю, они все здесь. «Модернист» взял один из египетских сонетов, не могу вспомнить его точное название, и надеется, что вы скоро пришлёте ещё.

Я уезжаю в Кливленд завтра вечером и очень хочу поскорее уехать.
Собирать все вещи, которые я здесь накопил, оказалось сущим безумием
task. Позвольте мне ещё раз поблагодарить вас и Германа [Хабихта] за вечер, который мы провели на прошлой неделе, и за многие другие приятные моменты этого лета.

Давайте время от времени писать друг другу и быть как можно более столичными. Вы знаете
что я сейчас нахожусь на бескрайних просторах кукурузных полей, о которых так много говорят и поют, и вы не можете без меня обойтись, даже несмотря на то, что живёте «в большом городе». Я начинаю писать в совершенно новом для себя ключе
под заманчивым названием «Любовные письма моей бабушки» Я не хочу
делать милую старушку слишком милой или слишком озорной, балансируя на грани
тонкая грань между этими двумя качествами будет забавной. Я надеюсь, что
жизнь рядом с ней в одном доме не испортит всего этого.

P.S. к моему большому удивлению, вчера я получил очень дружеское письмо от
Шервуд Андерсон благодарит меня за статью _Pagan_ art[ic].


29: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_Cleveland_] _ 13 ноября 1919 г._

Мой дорогой Горхэм, похоже, что моя работа будет ограничена
временем между полуночью и рассветом, то есть написанием писем.
На следующей неделе я еду в Акрон, штат Огайо, чтобы занять должность в новом магазине моего отца.
Я буду работать с шести утра до одиннадцати вечера.
ночью. Я был там с ним вчера и обнаружил, что у него чудесное заведение — лучшее в своём роде в Нью-Йорке.
Жаль, что он тратит всё это на Акрон, но, похоже, у производителей резиновых шин там много денег. Это место [полно] свежих идей. Адское место. Улицы завалены обломками старых зданий, которые сносят, чтобы построить [на их месте] фабрики и т. д. Полагаю, это выглядит примерно так же, как западные сцены в некоторых рассказах Брета Гарта. На улицах я видел примерно одинаковое количество славян и евреев
как на Шестой авеню Действительно, главная и самая оживлённая улица этого района похожа на Шестую авеню, только без эстакады.

 Меня очень удивил масштаб бизнеса моего отца. Дела идут как по маслу, и я не знаю, сколько миллионов он заработает, прежде чем его бизнес перестанет расти. Если я буду усердно работать, то, полагаю, получу хорошую долю, и, как я уже говорил тебе, мне кажется, что сейчас самое разумное — присоединиться к нему. Он оказался гораздо приятнее, чем я ожидал.
Возможно, со временем он станет по-настоящему великодушным.

Судя по всему, с вами не посоветовались по поводу рукописей Джозефсона, поскольку я видел, как одну из них вернули в тот день, когда я уезжал из Нью-Йорка. Мне не удалось найти ни одного экземпляра «Модерниста» в Кливленде, и я предполагаю, что Ричарду Лаухаффу, 40 Тейлор-Аркейд, было бы неплохо отправить его.
Он занимается большей частью радикальной литературы, а «Язычник», по его словам, становится слишком скучным. Он также говорит, что "The Little Review" пострадал от
пренебрежения со времени последнего вклада баронессы [Фрейтаг-Лорингховен]. Оценка
B. немного сильновата для Кливленда.

Я не знаю, когда у меня появится время или подходящее настроение, чтобы продолжить работу над
стихотворением «Бабушка». Как я и опасался, общение с этой милой дамой
сделало невозможным любой прогресс в работе над стихотворением.

 Сегодня утром я получил письмо от Шервуда Андерсона, в котором он рассказывает мне о первых деловых успехах в Кливленде и Элирии. Элирия примерно так же неприятна, как Акрон, так что, думаю, мне не стоит отчаиваться. Моя мама и бабушка этой зимой уезжают на Кубу и закрывают дом, так что
я боюсь, что наши планы на поездку придётся отложить на некоторое время. Я
Я недолго пробуду в Акроне. После этого, возможно, буду в Канзас-Сити, Фриско или даже в Нью-Йорке. Бизнес сейчас просто огромен и продолжает расти, так что я
надеюсь, что со временем у меня будет настоящая работа. Мне нравится
думать, что я смогу продолжать писать, по крайней мере, что-то качественное, пока однажды не открою журнал, который откроет людям глаза. Я чувствую себя Билли
Воскресное настроение этим вечером, и я очень спешу, поэтому надеюсь, что вы не будете
рассматривать это письмо как что-то иное, кроме кучи мелочей
новости. -- -- -- --


30: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_Акрон, Огайо] _Нов. 22-е_

Мой дорогой Горхэм: --/--/ Если бы дела за моей стойкой в аптеке шли так же медленно, как до сих пор, я мог бы много читать. Но из-за того, что _дела_ идут, моими постоянными спутниками стали _Pavannes & Divisions_, Т. С. Элиот, Мопассан и _The L. R_. Мне приходится проводить на работе около 14 часов в день, а когда начинается рождественская суматоха
Думаю, к ночи я действительно хорошенько устану. Однако я не
рассчитываю остаться здесь надолго после этой даты из-за возможного повышения, когда у меня, по крайней мере, будут свободные вечера. И, в конце концов, это всё, о чём я прошу.

На прошлой неделе Джозефсон написал мне очаровательное письмо, приложив к нему своё стихотворение и два перевода Жюля Ромэна. Если вы двое и дальше будете меня поддерживать, я не буду так пессимистично настроен по поводу угасания моего интереса к искусству. Думаю, мнение Джозефсона о «Модернисте» будет во многом совпадать с вашим. Фосетт прислал мне экземпляр «Модерниста», и, когда у меня появилось время его просмотреть, я был поражён количеством литературного хлама, который ему удалось втиснуть в это издание.  В нём не было ни проблеска надежды.  Ваши три стихотворения были практически единственными
лучшее, что в нём есть, и я не делаю вам тем самым комплимент. Какое-то время я
сожалел и вас, и себя. Я хотел написать письмо, в котором отказывался бы от своих
вкладов. Но некое смирение перед неизбежным удержало меня от этого.
— — — — — какой-то жалкий невежественный ублюдок. Его комментарии по
истории и государственному устройству не идут ни в какое сравнение с
_Evening Journal_. Остальная часть листа кажется беспорядочной,
неразборчивой желеобразной массой... Но, ах, ну что ж, должно наступить время, когда мы сможем делать что-то большее, чем просто стонать и улюлюкать.

Я уже давно думаю, что твоя связь с ним была в основном пустой тратой времени. Я могу отправить им ещё что-нибудь просто для того, чтобы это было опубликовано, а также из-за своего рода животной привязанности к Уолдо [Фосетту]. Как бы он разозлился, услышав это!!

 Я могу в любой момент начать петь, но пока ничего не произошло. Вчера вечером я написал небольшой рассказ, который могу довести до ума. Бабушка и её любовные письма — слишком сложная тема для поспешных заметок, поэтому я не знаю, когда вернусь к ней.  Как и
Дело в том, что у меня хорошее начало, и я не хочу, чтобы всё закончилось на минорной ноте. Если
я не смогу продолжить, то просто добавлю несколько заключительных строк
и оставлю это просто как затронутую тему. Каждый день в моей голове рождаются новые теории.
— Вы обратили внимание на стихи Уоллеса Стивенса в «Октябрьской
_поэзии_»? Есть человек, чьи произведения заставляют большинство из нас трепетать. Одни только его технические тонкости вызывают большой интерес. Обратите внимание на новые эффекты рифмы и ритма.

Джозефсон прислал мне список книг, которые вы могли бы прочитать
 Марло — один из его любимых поэтов, Джон Уэбстер и Донн;
 последний — просто чудо, говорю по собственному опыту. Мне нужно срочно вернуться к работе, так что это всё.
-- -- -- --


31: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

_Акрон_ _Пятница_

Дорогой Горхэм: я был в Кливленде на День благодарения, а сегодня на рассвете вернулся и провёл день как обычно. Мне понравилось ваше
письмо, в котором вы подбадриваете бабушку, и я посылаю вам отчёт о её поведении на сегодняшний день. Иногда она становилась очень раздражительной и вспыльчивой, а иногда — истеричной и сентиментальной, и мне приходилось
я обращался с ней довольно пренебрежительно, о чём свидетельствуют мои слова.
Однако, думаю, в конце концов я что-то сказал, хотя стихотворение получилось не таким длинным, как я ожидал. Скажи мне, пожалуйста, как тебе оно.

Ты уже читала «Юных гостей» Дейзи Эшфорд (псевдоним сэра Джеймса Барри)? Не припомню, когда я был так рад. Тонкая сатира в лучшем виде!

Я постараюсь раздобыть вашу статью в _The Smart Set_ и посмотреть, как вы преуспели в этом мире, по словам Джо Клинга.

Даже здесь, в Акроне, до меня доходят слухи. Здесь есть книжный магазин
который широко известен как персонаж. Я познакомился с ним много лет назад в Кливленде, но наше знакомство в последнее время стало более тесным. Я только что пропустил ужин с Альфредом Кнопфом, который приезжал сюда на днях, чтобы повидаться с ним. Кнопф сказал ему, что Менкен собирается опубликовать с ним книгу, название которой я забыл, но последняя сцена происходит в постели султана. У С. очень большая и роскошная кровать. Этот
книготорговец также дал мне прилагающийся буклет, написанный Марком
Твеном в один из его непристойных моментов. Я знаю, что он вам понравится, и он
это проливает более яркий свет на некоторый энтузиазм Менкена по отношению к писателю
. Грандиозная речь королевы Бесс в преддверии кульминации - эякуляции -
великолепна. Вы будете считать эту книгу настоящим сокровищем. Я не знаю
где еще на земле это можно раздобыть. --/--


32: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_Akron_] _Dec. 13th, ’19_

Мой дорогой Горхэм, я думаю, ты ошибаешься насчёт _1601_. Мой друг-книготорговец, который дал мне книгу, которая у тебя есть, сообщил мне, что это просто другое название того же произведения. Так что, как видишь, оно ещё более редкое и ценное, чем ты думал. Ты когда-нибудь забудешь это предложение
Рейли говорит, что был там, но прочищает горло!? Я должен взять ещё один экземпляр и отправить его Джозефсону, который, кстати, только что написал мне о моей «бабушке».
Он высказывает о ней те же претензии, что и вы, и многие другие, но в итоге называет её лучшим из того, что я написал, и, что ещё более лестно, просит оставить ему экземпляр, который я ему отправил. Он говорит, что поссорился с Эми
Лоуэлл, но в качестве компенсации — сближение с Т. С. Элиотом.
Его письма очаровательны, в них чувствуется особый и очень характерный стиль.
и это меня очень взбодрило. В последнее время я начал уставать от
окружающей обстановки и работы, а в довершение всего у меня
завязался роман (где бы вы думали? здесь, в Акроне!), из-за которого
я большую часть времени чувствую себя разбитым, так что мой интерес
к искусству упал довольно низко. Теперь, когда приближается
Рождество с его обычной нечеловеческой спешкой в продаже
конфет, у меня не будет ни минуты ни на что, кроме работы и сна. Моя жизнь довольно примитивна, и единственное, что я могу сделать, — это признать сложившуюся ситуацию и временно смириться с ней.

Книга Уолдо Фрэнка — это пессимистический анализ! Хуже всего то, что он столько раз попадал в точку. Я рад, что справедливость восторжествовала.
Шервуд Андерсон, но это крайнее национальное самосознание меня беспокоит.
 Я не могу заставить себя думать, что такие люди, как Драйзер, Андерсон, Фрост и другие, могли бы достичь столь многого в творчестве, если бы прочитали эту книгу в молодости. В конце концов, разве их успех не был в большей степени обусловлен
естественной бессознательностью в сочетании с высокой чувствительностью, чем
столь логичным или пропагандистским (правильно ли я подобрал слово?) умом
Фрэнка? Но Фрэнк проделал замечательную работу, описав характеры Линкольна и Марка Твена. Это первые удовлетворительные слова, которые я услышал о них. Книга никогда не покроется пылью на полках библиотеки, если только автор не упустит из виду самые мрачные стороны своей книги, а я так не думаю. Я заметил, что упомянут Марсден  Хартли, но как же так вышло, что «наш Цезарь» [Зваска] не упомянут!?

Последнее заставляет меня вспомнить о «Маленьком обозрении» и о том, насколько ужасен их последний, ноябрьский, выпуск. Я отправил им своё стихотворение, но не получил ответа
Пока что у меня нет ответа. Если «Циферблат» продолжит выходить, как вы сообщили в своём письме,
возможно, они захотят его напечатать. Я абсолютно уверен в
самой книге, поскольку она прошла через руки конкретного, иерархического Джозефсона,
и я не постесняюсь показать её кому угодно прямо сейчас.

Если «Модернист» ещё не пришёл ко мне по почте, пожалуйста, не
забывайте, что я жду экземпляр. Я давно написал Фосетту,
но он так и не ответил. В своём последнем письме Андерсон
призывает меня навестить его, и я надеюсь, что следующим летом мне удастся это сделать
Это возможно. Он называет стихотворение прекрасным, но говорит, что для него это не такая уж поэзия, как «плоть и кости» моих писем. Он и
Джозефсон — противоположные полюса. Дж. — классический, жёсткий и глянцевый, а Андерсон —
примитивный, неотесанный, с запахом земли. Где-то между ними находится Харт Крейн с его задумчивой неопределённостью, всё ещё
озадаченный.


33. ГОРХЭМУ МАНСОНУ
_Акрон, Огайо_ _27 декабря 1919 г.

 Мой дорогой Горхэм: --/--/ Моя работа в аптеке не увенчалась успехом, хотя мой отец достаточно добр, чтобы признать, что я не
 Основная причина, по которой проект будет закрыт, заключается в том, что там невозможно найти сотрудников без непомерно высокой зарплаты, а место слишком неудачное, чтобы это было возможно.  В последнее время из-за рождественской суеты и прочего произошло столько всего, что я очень устал и подавлен.  Этот «роман», который у меня был, был самым ярким и приятным в моей жизни, и я очень расстроен из-за мысли о том, что мне придётся его бросить. Да, последнее слово вас шокирует. Я никогда раньше не встречал такой преданности.
нашел души, разума и тела, поэтому достоин преданности. Наверное, я никогда не
снова. Возможно, мы могли бы иногда встречаться в Кливленд, если я не
отправлено миль от того места, но все это чертовски сомнительно, как далеко
как такие домыслы приводят. Вы, конечно, сочтете мое упоминание об
этом неприличным для кого-либо другого.

Шервуд Андерсон подходит к н. Я. На этой неделе, пишет он, и, возможно,
это станет возможным для вас, чтобы встретиться с ним. См. «Малое обозрение» для получения информации о его местонахождении. Он говорит, что Ван Вик Брукс
Доран получил в качестве публикации книгу с хорошим названием — «Испытание Марка Твена», которая, как я полагаю, будет выдержана в том же духе, что и книга Уолдо Фрэнка. Рецензия Хакетта на последнюю немного сурова, хотя он в каждом случае указывает на слабые места. Книга слишком восторженная, и я заметил частые ошибки в грамматике, не говоря уже о дикции. Но суть от этого не меняется,
и книга вдохновляет, хоть и немного пафосна. Андерсон говорит, что
уважает Брукса за его ум. Брукс и Хакетт оба принадлежат к
более жёсткий и формальный вид. Поэтому критика Хакетта вполне
соответствуют его характеру.

 Я читал последнюю книгу Мастерса «Голодная скала» и должен сказать, что «Весеннее озеро» — лучшее из того, что он написал со времён элегий «Ложная река». В «Мечте о Тассо» есть несколько великолепных отрывков, свободных от риторики, и есть ещё несколько, которые мне понравились.
Я всё больше и больше обращаюсь к Паунду, Элиоту и второстепенным елизаветинцам в поисках ценностей. Я ничего не писал целый месяц, но каким-то образом чувствую, что делаю успехи. Ваш
Оценки Джуны Барнс и Иды Рау интересны и правдивы. Недавно мне
поручили не читать за прилавком, поэтому, работая по двенадцать
часов в день, я почти ничего не читаю. Я хочу получить ваши
отзывы в _New Republic_, если это возможно, завтра. Буклет _1601_
остаётся у вас. Думаю, я могу достать ещё один в любой день, если
вы попросите. Моя статья в газете была довольно глупой, но мне её навязали.
К тому же в ней были неверные цитаты. Однако я воспринял это как забавную шутку и анахронизм в Акроне. Но отец был в ярости из-за заголовков в
В частности, вчера я провёл с ним нервный день, объясняясь и т. д.  Sic semper.  Однако в Акроне мне выпал один прекрасный вечер.
Я ужасно напился ужасного изюмного пойла, выкурил одну из сигар,
сделанных специально для покойного царя России, и меня вырвало
на весь пансион.  Вы поверите мне на слово, когда я скажу,
что на следующее утро я снова был на работе и блестяще справился
с задачей. То естьприлагаю опус Юджина Филда — очень эксклюзивный, — который вы, если пожелаете, можете скопировать, а затем вернуть. Не показывайте его Берлесону или вашему отцу, так как он довольно откровенный. Думаю, вы не просто улыбнётесь. --/--/

Да, Эдгар Салтус _умер_. Я помню, как читал его и редкое и удивительно полное издание Катулла в ночь разгула.
Однако, надеюсь, вы не подумаете, что моим спутником в тот раз был тот, о ком я упоминал в начале письма. Этот парень из Акрона — ещё одна бедная душа, как и я, изгнанная из Нью-Йорка.
утончённый и эрудированный парень, с которым меня познакомил мой
книготорговец.




1920


34: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

[_Акрон_] _9 января 1920 г.

Мой дорогой Горхэм: какую прекрасную работу проделал Сомерсет Моэм в своём романе «Луна и
шестипенсовик_»! Я только что дочитал его за один присест. Пожалуйста, уделите время прочтению, если вы ещё этого не сделали. Насколько оно соответствует биографическим фактам о Гогене, я не могу сказать, но, судя по тому немногому, что мне известно, оно затрагивает его историю с разных сторон. Ваше письмо, пришедшее сегодня утром, вызывает у меня в памяти множество подобных настроений, знакомых мне по
Я жил в Нью-Йорке и знаю, что ты чувствуешь. Упомянутую книгу я рекомендую как тонизирующее средство от хандры — нам всем нужно больше такого!

 Из-за головной боли сегодня утром меня освободили от обязанностей на весь день, так что у меня было время почитать и т. д. Мне ещё не приходилось работать
в автомате с газировкой, и, по правде говоря, у меня почти ничего не было
дела, — похоже, моя работа заключалась в том, чтобы просто _убивать время_ до тех пор,
пока я не займусь пристройкой к магазину — рестораном — или пока меня не отправят в Кливленд продавать автомобили Dodge. У меня есть своего рода
Я в состоянии молчаливой ссоры со всеми в магазине, несмотря на улыбки и т. д.
Но я привыкаю к этой атмосфере и страдаю гораздо меньше.
В конце концов, Акрон дал мне больше, чем Нью-Йорк в нынешних обстоятельствах и в наше время, и, как ни странно, я почти не хочу туда возвращаться.
Конечно, я полагаю, что моя «связь» может быть во многом связана с моим отношением к происходящему. А ещё я завязал две очень приятные дружеские связи: с парнем, которого я упоминал как своего товарища по распитию изюмного вина (Кэнди), и с другим, более новым другом
знакомство с отвратительным стариком — чудесным фотографом [Миннсом],
единственным в этой стране, кто получил награды в Дрездене и Мюнхене, и
о котором несколько раз писали в _International Studio_.
 авторитетные источники ставят его в один ряд с Коберном и Хоппе из Лондона, и в Нью-Йорке нет никого, кто мог бы с ним сравниться. Раньше он читал _The Little
Review_, знает Марсдена Хартли и живет в полуразрушенном старом доме в
центре города. Я ожидаю, что мои фотографии, которые он сделает, будут
чудесными. Он отказался взять “каучукового короля” Ф. Х. Зайберлинга за
ни любви, ни денег, просто потому, что его лицо было ему безразлично.
Вчера он признался мне, что он анархист, и я с некоторой болью представляю, насколько его нынешнее положение контрастирует с тем, чего бы он добился в таком месте, как Лондон.
Он всегда боялся Нью-Йорка — и правильно делал, ведь там он, скорее всего, давно бы умер с голоду.

Вчера вечером я был неожиданно удивлён (мы с Кэнди привыкли разговаривать до двух-трёх часов ночи), когда услышал, как он упоминает баронессу. Кажется, он очень хорошо её знает. Знал её ещё до того, как она приехала
в деревню и Маргарет Андерсон раздобыл ее на всех, и верю
меня он какой-то удивительной сказки рассказывать. Он продолжается в течение нескольких часов рассказывать
экзотические его друзей и странные переживания. Он знает[с] Европы,
Английский дачные стороны, и Вашингтоном общества,--боксеры,
кардиналы, поэты, скульпторы и т. д., и т. д., и замечательная вещь в
найдите его здесь, в Акроне, вынуждены зарабатывать на жизнь в качестве секретаря по
некоторые хрипы филантроп.

Ваш рассказ о новогодней ночи был интересным — кто знает, может быть, однажды и вы упадёте. Берегитесь!


35: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

_Кливленд, О._ [_15 января_]

Дорогой Горхэм! Ваша пьеса представляет собой простую с точки зрения критики задачу, если говорить о конкретных деталях. Конечно, после первой страницы вы уже не можете воспринимать её всерьёз как произведение искусства. Это откровенная пропаганда, пусть и в правильном направлении. Для таких, как мы, она не должна представлять особого интереса, поскольку начинается и заканчивается она очевидным для всех взаимопониманием между художником и тем, что предполагается считать его «аудиторией». Комстоковские постукивания хороши, но недостаточно хороши — недостаточно юмористичны, недостаточно забавны или эффективны. Юмор — это
Единственное оружие художника против пролетариата. Марк Твен знал об этом и использовал его достаточно эффективно, взять хотя бы «1601». Менкен тоже это знает. И Рабле тоже. Я думаю, что «Освободитель» мог бы это принять, но я не могу представить, чтобы это было поставлено на сцене. У вас есть чувство юмора, и я не понимаю, как вы могли пропустить некоторые строки. Я отметил несколько. Ты чертовски серьёзен. Ты
превращаешь своего героя в жертву. Твой аристократ гораздо более значим и достоин восхищения,
чем многоликий Бог, выбранный в качестве символа художника. И
в любом случае, это сентиментальность - говорить так, как он говорит. Современный художник
должен закалить себя, а стены башни из слоновой кости слишком хрупки
кольчуга - тонкая замена. В результате этого процесса "упрочнения" получаются острые[самые] и
наиболее чувствительные кромки. Если вы
простите меня за более личный подход, я думаю, вам лучше меньше думать об эстетике в абстрактном смысле — на самом деле, забудьте об эстетике и сосредоточьтесь на осознанном наблюдении за деталями жизни, простой психологией и т. д. Если вы действительно художник
затем создается спонтанно. Но я молюсь за нас обоих,--сообщите нам
в любом случае живой и юмористической ученых. И я бы предпочел сыграть свою маленькую
трагедию без слез, хотя я бы настаивал на измученном выражении лица
и всей гладкости, лишенной мускулов.

Мой любовный роман постоянно дарит мне новые сокровища. Наши каникулы
мы проводим вместе здесь, в Кливленде, и я каждый раз получаю новое
удовлетворение. Это значительно облегчает ужасную рутину на фабрике. Я живу от субботы до субботы. Золото и
Пурпурный. Антиной в Йеле. Так дует ветер, и что бы ни случилось,
я уверен, что у меня будет множество прекрасных воспоминаний. Возможно, это и есть романтика моей жизни —
прекрасно осознавать, что твои мечты воплощаются в жизнь в
теле, форме, смехе и интеллекте — и всё это в одном человеке. Я не
теряю голову и не слепну, но я стал более стойким и проницательным,
чем когда-либо прежде. Рутина мешает мне заниматься чем-то продуктивным. Вот кое-что, о чём я хотел бы узнать ваше мнение, такое же откровенное и беспощадное, как моё мнение о вашей пьесе.[8] — — — —


36: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

_Кливленд, Огайо._ _28 января, —20_

 Мой дорогой Горхэм: Что ж, я надеюсь, что Клинг сможет продать свой журнал по цене ужина, но больше всего я надеюсь, что он продаст его и избавит себя и публику от этого зловонного трупа под названием «Язычник».
 Последний выпуск был худшим из всех, и я не думаю, что можно опуститься ещё ниже. Джо не место в кресле редактора.
У него нет ни вкуса, ни чутья, вот и всё.
Он может заработать столько же, занимаясь тысячей других дел, — как и большинство евреев.

Я в ярости из-за Менкена и Натана за то, что они угождают публике и
Они так грубо оскорбляют своих поклонников этой дешевой и банальной пьесой — «Гелиогабал».  Любой, кто читал хотя бы «Императора» Сальтуса
Пёрпл_ знает, что в обстановке и диалогах нет ни капли исторической правды, — и этот персонаж, Гелиогабал, самый распутный приспешник декадентского Рима, изображён так, как, по моему мнению, собирались сделать наши авторы, — настолько правдиво, что единственным возможным способом представления в Америке было бы ограниченное издание, собранное в спешке, — это заблуждение заставило меня расстаться с двумя хорошими долларами. Вместо этого у нас есть
дряхлый Эл Джолсон, бормочущий обычные пошлости из спальни. Если вы хотите почитать о Гелиогаболе, прочтите Диона Кассия, если сможете раздобыть труды этого старого писца, — по крайней мере, так советует мой знакомый из Акрона. Он согласен со мной насчёт этой книги и пишет следующее: «Признаюсь, я был ужасно разочарован. Когда я думаю об этом стройном семнадцатилетнем юноше с волосами, присыпанными алмазной пылью и золотом, с полувосточными глазами, почти закрытыми, одетом в костюм жреца Ваала, протягивающем руку, усыпанную драгоценными камнями, гладиатору, который
упала к его ногам со словами: «Радуйся, Господь», а он ответил ей: «Не называй меня Господом, ибо я твоя Госпожа». А потом я прочла о дряхлом, немощном существе с двенадцатью женами, каким его изобразили авторы. Я не могу удержаться от смеха».

 Ваши нью-йоркские заметки о журналистах, художниках и т. д. не дают мне уснуть в эти дни испытаний на фабрике. Я упаковываю вещи и переношу тяжёлые ящики с шоколадом, бочки с сахаром и т. д., чтобы заработать на жизнь.
Но даже это лучше, чем стоять за прилавком с газировкой. Мой отец такой же невыносимо скучный и «жёсткий», как и всегда, и всё такой же
настаивал на нищенскую зарплату. Я буду рад, когда моя мать вернется от
на юге и в доме и своей комнате, я снова и гостиная
будет немного дешевле. Кроме того, - я начинаю обнаруживать
что мне нравится ее общество, - я трудился над ней три года, - и в результате получилась женщина, представляющая больший интерес, чем я мог себе представить.
я мучительно трудился над ней.
на что можно надеяться. Я тоже все еще влюблен, так что мне есть о чем грустить.
--/--/


37: УИЛЬЯМУ РАЙТУ

_Кливленд, Огайо_ _5 февраля, --’20_

Дорогой Уильям: --/--/ Но у меня для тебя хорошие новости. «Мой
«Любовные письма бабушки» побудили _The Dial_ расстаться с десятью долларами, моими первыми «литературными» деньгами, — соблазн был велик, — и вы можете начать искать возмутительные разоблачения в этом журнале в следующем месяце или через месяц.  Сейчас я не могу много писать, мне тесно в этой комнате в меблированном доме, но когда в следующем месяце моя мать вернётся из тропиков и я снова окажусь в своей комнате с маленькой «Виктролой», я надеюсь возобновить свою близость с музой. Как раз сейчас я с головой погружен в бодлеровский "Флер дю
Маль_" и не потерплю ничего полезного или жизнерадостного в этом месте.


38: УИЛЬЯМУ РАЙТУ

_Кливленд, Огайо_ _24 февраля 1920 г._

 Мой дорогой Уильям: --/--/ Прислушайся к совету дилетанта и оставайся в своём нынешнем окружении как можно дольше, пока оно не исчезнет. Не очень-то весело каждое утро в пять тридцать вставать и отправляться на десять часов скучной и утомительной работы, а вечером возвращаться домой с головой, похожей на мокрую булочку. И это та рутина, в которую я погряз в настоящее время, не говоря уже о попытках выжить на грошовую зарплату. Это старая как мир история о том, что нужно «начинать с низов» и «зарабатывать на жизнь».
«Честный доллар» на практике, и если в ближайшее время не произойдут какие-то воодушевляющие изменения, я, скорее всего, зайду в офис и скажу весёлому, комфортному, богатому и процветающему зрителю, что «шутка затянулась».
Катулл где-то в своих эпиграммах упоминает человека, которого он назвал «----ным
плоским», что, как я полагаю, является отсылкой к истощённым бёдрам и т. д., но эта фраза не слишком подходит для описания моего нынешнего нервного и интеллектуального состояния. Добавьте к этому неуютную комнату, холод и т. д., а также привычку есть наспех и всухомятку
По счастливой случайности я обедал в закусочной, и там я узнал о положении дел.
 --/--/


39: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _6 марта —’20_

Мой дорогой Горхэм: что ж, моя мать наконец вернулась, и дом снова открыт. Однако в настоящее время домашний пейзаж кажется мне унылым.
Он резко контрастирует с тёплыми картинами, которые рисовало мне воображение, когда я жил в пансионе. Некоторое время назад я писал вам, что начал наслаждаться общением с матерью. Эта иллюзия, по крайней мере на данный момент, похоже, развеялась. Она уехала отсюда
Два месяца назад она была довольно (для неё) податливой и соблазнительной женщиной, окружённой ореолом романтики. Теперь она возвращается, удовлетворённая, поверхностная, лишённая эмоций, и во время еды настойчиво рассказывает о рецептах блюд и бытовых мелочах. Я чувствую, как груз этого ужасного христианского удовлетворения всё тяжелее ложится мне на плечи. Сегодня вечером я в отчаянии после двухчасовых попыток наладить с ней дружеские отношения и развлечь её. «Послушный сын», «мудрый родитель», «это мило», — и похлопывание по спине, и привычный «поцелуй на ночь». Я провожу с ней вечера, чтобы
выслушивать советы по поводу деталей в деловых вопросах, в которых она ничего не смыслит. Боже мой!!! А на заднем плане громко говорит бабушка, что только усугубляет неразбериху. Как бы ни был человек измотан после нечеловеческого дня, он должен подать ужин и провести вечер подобающим образом, иначе последуют восклицания, которые закончатся мучительными слезами. Однако больше всего я переживаю, когда я жив, как сегодня вечером, — не уставший, не глупый, не вялый, как в «будние вечера».

В любом случае, вчерашний вечер был приятным благодаря зрелищу хорошего кулачного боя. В последнее время я часто бывал там в качестве гостя журналиста
который жил в меблированной комнате. Конечно, многие матчи скучны,
но они позволяют увидеть две великолепные машины для игры человеческих мышц в ярком свете «ринга» — вокруг непроглядная тьма, со всех сторон доносятся крики, а в центре круга сверкают бесчисленные глаза, — и я получаю настоящее удовлетворение и заряд бодрости. Я очень возбуждаюсь, громко кричу, вскакиваю с места и т. д., и с каждым разом мне становится всё интереснее.
На самом деле вам стоит посетить один или два боя в Нью-Йорке, где разрешены настоящие нокауты.
Наряду с алкоголем, это аристократическое утверждение
исчез здесь. В атмосфере циркового представления есть что-то такое, что я давно хотел поймать в сети стихотворения. Боюсь, я не успокоюсь, пока не сделаю это. Описать вам это — то, что я имею в виду, — означало бы достичь своей цели. Своего рода лоск, как у лакированной кожи, невероятная свежесть, не имеющая ничего общего с традиционной «росой на траве», — всё это наводит на мысль о моей цели. Т. С.
Элиот часто так делает — однажды он просто использовал имя «Суини», а Шервуд
Андерсон, хотя и совсем другим способом, сделал это в своём рассказе в _The
Некоторое время назад Smart Set_ опубликовал рассказ «Я хочу знать почему» — один из величайших рассказов, которые я когда-либо читал, — даже лучше, чем большинство глав _Уайнсбурга_. Это подводит меня к вашему рассказу в _The Plowshare_.
 То, что в нём было, было сделано хорошо. Но мне кажется, что юмор и сатира в произведениях такого рода зависят от постоянного нагромождения абсурдных деталей и т. д., пока не будет достигнут кульминационный момент — либо горечи, либо фарса. Например, вы когда-нибудь читали «Шинель» Гоголя? Я не знаю, что с ней сделал Херви Уайт, но я бы
я не верю, что он может что-то улучшить, после того как прочитал его комментарии к «Нашей Америке» Фрэнка. — — — — Я такой же антисемит, как и все они,
но комментарии Фрэнка нельзя игнорировать только из-за расовых предрассудков. Уайт — обычная задница, от него легко избавиться.
Однако я не понимаю, как ты можешь соглашаться на такие «изменения» в своих рукописях.

Я очень рад, что вы прислали стихотворение. Оно хорошо начинается — драматично — и
хорошо держится до последних двух строк. Это приложение,
которое я бы убрал — просто повторение более удачных фраз в начале.
Почему бы не разделить второй куплет на две равные части и не сделать три
куплета по четыре строки? Ещё кое-что — образ «стрельбы по жёлобам»
вызывает желание посмеяться, но этого делать не стоит — лучше придумать что-то другое. Кроме того, зачем использовать французское название? Я знаю, что так «принято в лучших семьях», но мне это кажется немного подобострастным, неполноценным. Я бы отправил его в _The Dial_, если бы он у меня был, и гордился бы им, независимо от того, опубликуют его или нет.

Джозефсон пишет мне, что _The Dial_ вызывает большой ажиотаж, но что фаворитизм, старая, привычная и обычная журнальная фишка, — это
начинает становиться очевидным. Письма Дж. очаровательны, а его недавняя любовная история, закончившаяся разочарованием, добавила пикантности его наблюдениям. Я лишь надеюсь, что вы, он и Андерсон продолжите будить меня [?], время от времени отправляя мне письма.

 Сегодня у меня была долгая и лицемерная беседа с отцом, в результате которой мне повысили зарплату на пять долларов в неделю. Это, по крайней мере, делает существование возможным.

Я не знаю, Джи, сильный я и закалённый или нет. Я знаю, что мне приходится быть очень гибким, чтобы вообще как-то справляться в нынешних условиях
условия. Я стараюсь в какой-то мере очеловечить свою работу,
поддерживая дружеские отношения с другими сотрудниками, и это моё спасение.
Конечно, я совершенно одинок — и хочу быть таким, — и начинаю получать удовольствие от скользкой чешуи рыбы, постоянного бегства, отстранённости.
Те немногие люди, которым я могу отдаться, находятся вне моей досягаемости, поэтому я могу только писать там, где мне хотелось бы говорить, жестикулировать и обедать. Самое отвратительное ощущение, которое я испытываю, — это чувство, что я занял позицию бездействия или на мгновение поддался контакту.
во власти бесчувственных пальцев моих соседей. Я
учусь, только начинаю учиться — технике побега, и пока что слишком часто выдаю себя тем или иным проявлением энтузиазма.

 Мой друг из Акрона не мог навестить меня около пяти [?] недель, и
мне нужен бальзам, духовный и телесный. Надеюсь, в следующее воскресенье
что-нибудь удастся устроить. — — — —


40. Мэтью Джозефсону
_Кливленд_ _15 марта — ’20_

Дорогой Мэтти: Твоя похвала в адрес «Парсифаля» напомнила мне о том, что я давно хотел купить репродукцию «Процессии» от Victrola.
и с тех пор я не перестаю получать от этого удовольствие. Я достаточно часто читаю «Таймс», чтобы понимать, что музыка — это единственный дополнительный стимул, который Нью-Йорк может предложить Кливленду в эти засушливые дни. Как я уже говорил, я не особенно тоскую по Нью-Йорку, как раньше, разве что иногда, когда меня охватывает непреодолимое отвращение к моей работе и я хочу затеряться в холодной необъятности старого города. (Лучше бы я сказал «найти себя», потому что я так много и так мучительно играю деловую роль, что это начинает сказываться.) Маленькие «переливающиеся пузырьки» стихов, которые вы предлагаете
поскольку события, происходящие раз в две недели, просто отказываются всплывать на поверхность, а в моей повседневной рутине так много постоянства — бой часов и т. д., — и я так спешу, — я даже не буду об этом беспокоиться. Я не могу совершать прежние злодеяния, а на новые приключения у меня сейчас нет времени. По крайней мере, в этой неспешной тишине мой вкус не страдает. У меня всё ещё есть Рабле, Вийон, Апулей и Элиот, к которым я иногда обращаюсь. В моём ограниченном окружении я научился получать исключительное удовольствие от мелочей, таких как маленький Гоген на стене, японские гравюры и
Русские пластинки на «Виктроле», по сути, уединение в моей комнате.
Моя мать может предложить мне только обычные «домашние удобства» в сочетании с флегматичными буржуазными ультиматумами и суждениями, которые я учусь принимать с достоинством. Так что, если вам скучно и вы раздражены, у нас много общего, хотя вы менее импульсивны и эмоциональны, чем я, и, я уверен, воспринимаете это легче. Ваше предложение отправиться в Челси или на Средиземное море меня чрезвычайно соблазняет. Я бы хотел действовать без промедления. Уверяю вас, что на вашем месте я бы
Я бы с радостью так и поступил, но я слишком обременён ответственностью за судьбу моей матери, чтобы даже мечтать об этом. Однако я бы хотел, чтобы мы могли ненадолго встретиться следующим летом. Может быть, ты могла бы навестить меня здесь. К тому времени мне будет очень не хватать твоих разговоров, и, возможно, ты обдумаешь это. Я не могу предложить вам ни уединения в лесу, ни городского карнавала — только дом, принадлежащий среднему классу, и скучные разговоры. Но время, которое мы могли бы провести наедине, было бы очень интересным, по крайней мере для меня.

 Последний выпуск «Циферблата» был интересным, в основном из-за рассказа о
«Андерсон» и «Миссис Меценат». Бёрк умеет писать, по крайней мере, очень складно.
 Я был в восторге. Герой, не могу не отметить, в некоторых интеллектуальных аспектах похож на вас. Физически — я никогда не видел, чтобы у вас появлялась сыпь или вы становились неуклюжим, — но Бёрк знает вас дольше. — Есть ли между вами какое-то взаимопонимание по этому поводу?.. Мой опус
выходит в апрельском номере, и вы заметите пару полезных
изменений — упущений.

 Уже поздно, и тем, кто встаёт в пять, нужно выспаться, так что я варварски подчинюсь. Моё стихотворение на фаллическую тему было очень
концентрированный кусочек символизм, рана изображения в пределах изображения.[9] Вы были
только тоже правы в своих суждениях о нем. Когда у меня будет время я буду работать
еще на нем. То, что вы увидели, было достаточно свежим и неподкованным.


41: ГОРЭМУ МАНСОНУ

_клевленд, Огайо._ _ 14 апреля ’20_

Мой дорогой Горэм: -/-/ Да, - стихотворение о бабушке получилось очень красивым.
Вы, конечно, заметили, что я сократил его в нескольких местах, что улучшило его качество.
я уверен. Это единственное, что я сделал, что меня вообще удовлетворяет
сейчас, - смогу ли я когда-нибудь сравняться с этим в будущем, еще предстоит выяснить. Я
Недавно я работал над кое-чем, что прилагаю к этому письму, чтобы вы вынесли свой вердикт.[10]
 Как обычно, я не могу определиться с достоинствами и недостатками этой работы. Она мне интересна, но удастся ли мне заинтересовать ею других?
 Пожалуйста, выскажитесь о ней по возможности подробно, за и против. Я очень верю в ваши критические способности. Над этим ещё многое предстоит сделать, но уже сейчас сделано достаточно, чтобы выявить основную тенденцию, которая, в принципе, и беспокоит меня.  Моя повседневная рутина настолько притупляет мои способности, что временами я испытываю детский трепет перед любым
Попытка, будь то критическая или творческая. Это произведение было просто отражением настроения,
которое возникло и выплеснулось в несколько более грубой форме, чем та, которую вы видите.
 Оно автобиографично, что делает любую личную оценку ещё более опасной.

 Мне в определённом смысле нравится Марианна Мур. Она настолько прозаична, что крайняя степень её отстранённости затрагивает или, кажется, затрагивает своего рода
вдохновение. Но она слишком привередлива для моих восхвалений.
Из этого последнего класса я бы выделил Уоллеса Стивенса и привередливого
Уильямса. Есть ли в поэзии что-то более привередливое, чем
эти строки из него в недавнем _Little Review_ ...--? --/--/ [“К
Друг о нескольких дам, раздел” II. 1-7.]

В Bynner стихи и переводы все было в порядке. Вилдрак - тот, кто навел
меня на мысль о настроении бабушки, и странно, что наши стихи
вышли в одинаковом количестве.

Некоторое время ничего не слышал о Джозефсоне. В его последнем письме говорилось о
беззаботных днях после окончания Колумбийского университета и о желании
отправиться на континент в качестве стюарда на каком-нибудь судне.
 Насколько мне известно, он уже покинул наши берега. Андерсон пишет мне
часто из своего шалаша в Алабаме. Он с энтузиазмом относится к неграм и их жизни и, вероятно, рано или поздно напишет что-нибудь на эту тему.

 Перспектива провести Пасху дома была для меня невыносима, поэтому я отправился в гости к другу из Акрона, вооружившись двумя бутылками красного вина. Этого оказалось недостаточно, когда мы приступили к делу, и мы разделили между собой кварту изюмного джема.
В результате весь день (после предыдущей ночи) мы провели в тишине, попивая воду и «Бромо-Зельцер», и лишь изредка перебрасывались забавными анекдотами.
голова. Однако купание в бессознательном состоянии пошло мне на пользу и было гораздо приятнее, чем чопорный парад и сытный ужин, которые предлагались в моём родном районе. С тех пор меня преследовали два ужасных события: празднование золотой свадьбы бабушки и дедушки Крейнов и студенческий бал. Ужас первого был смягчён настоящим шампанским,
но второй усугубился поломкой автомобиля по дороге домой,
когда я в три часа ночи вёз двух истеричных, совсем юных и невинных девушек.
 Я только сейчас прихожу в себя.

 Что ж, на сегодня всё. Мне не с кем оставить молодёжь.
ложись, а то, боюсь, моя переписка пострадает. Боюсь, я бы на твоём месте так не поступил. Но хватит! Я прочитал в газете, что Джон Бэрримор собирается предстать перед кинозрителями в роли
_Дориана Грея_!! Боже мой!! Призрак бедного Оскара на экране!! Интересно, что будет с этой ролью.


42: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _26 апреля 2020 г._

Уважаемый Горхэм: Большое вам спасибо за быстрый ответ на мою просьбу о критике. Я очень ждал ваших слов, и они оказались очень ценными. Вы правы во всём, кроме того, что касается
Я понимаю, что мой личный интерес к стихотворению обусловлен
тем, что я не смог его реализовать (конкретно).
Это дало вам такую возможность. Стихотворение не удалось не из-за
пропагандистских и экономических вопросов, о которых вы упомянули, а из-за
отсутствия синтетической убеждённости в форме и творении. Это слишком сложное объяснение, чтобы пытаться изложить его на бумаге в такое время суток, но, возможно, вы каким-то чудом сможете понять, что я имею в виду.  На данный момент существует лишь несколько
Фрагменты, разбросанные по нему, не дают возможности построить что-то цельное, но, возможно, со временем я что-нибудь из этого сделаю. Однако, если из этого что-то и получится, вам будет сложно подкрепить это социологическими аргументами, по крайней мере в том, что касается большинства упомянутых вами деталей. В настоящее время я отношусь к этому равнодушно, но, конечно, никто не знает, когда я снова возьмусь за это. «Садовый абстрактный» завладел мной — и я
рискую предположить, что вы его не узнаете. Он увлекает меня
так же, как «Любовные письма бабушки», и я
Я очень надеюсь. Позже, когда я продвинусь дальше и буду увереннее,
я отправлю его тебе. Кроме того, я «дорабатываю» «Тетю Климакс», которую
ты помнишь, — и новое произведение в традиционной форме о ребёнке,
который в полночь слышит, как его родители ссорятся в соседней комнате, — довольно
блэковская тема, боюсь.

В последнее время я через многое прошёл: видел, как любовь перерастает в похоть, затем в безразличие и т. д. И я не очень хорошо себя чувствую. В основном я виню в этом переутомление. На самом деле большую часть прошлой недели я провёл дома, залечивая начинающуюся грыжу, вызванную постоянными подъёмами тяжестей на фабрике.
Возможность такого развития событий привела меня в ярость от негодования по отношению ко всем, кто был причастен к этому. Но теперь я спокоен, потому что всё оказалось не так серьёзно, как я поначалу предполагал. Сегодня я снова взялся за это, но в будущем буду более осторожен. В вашем письме чувствуется спокойствие, которого, кажется, больше [чем] в вашем недавнем окружении. Перемены, должно быть, идут вам на пользу.


43. ГОРХЭМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _25 мая 2020 г._

Дорогой Горхэм: --/--/ Твой рассказ в «Сохе» был хорош и в
Думаю, вы движетесь в правильном направлении. В чём-то в традициях Чехова, но слишком поверхностно, чтобы оставить заметный след. Добавьте ещё несколько сюжетных и смысловых усложнений, и у вас будет больше шансов зацепить нас. Но больше всего меня восхищает тот очевидный факт, что вы придерживаетесь здорового подхода («натурализма», если хотите, но это единственная основа для серьёзной и интересной современной работы). Боюсь, я немного запутался, но мне нужно с вами поговорить, чтобы разобраться в сути дела.

Я кое-как справляюсь, планируя, насколько это возможно, провести несколько недель в нью-йоркском офисе этим летом.
 После недавнего разговора с отцом переезд кажется более вероятным, чем раньше, так что, возможно, я увижу тебя через шесть недель. Я читал «Пармскую обитель» Стендаля, «Ноа Ноа», «Путь всякой плоти» и «Беседы» Лэндора — странная смесь. Андерсон написал мне почти то же, что и вы, о моём стихотворении «Эпизод с руками».
Я больше ничего с этим не делал, несмотря на частые попытки.
Новую версию “Garden Abstract” прилагаю для вашей критики. _The
Dial_ отклонил это, но для меня это мало что значит после прочтения в
их последнем номере этой пустой строчки Альтер Броуди.

Эта “деловая жизнь” действует на меня ужасным образом, и я
начинаю чувствовать, что скоро должен устроить себе встряску. Если бы в этом «толчке» был замешан только я, я бы не стал медлить.
Но, возможно, мне суждено всю жизнь посвятить родительским обязанностям.
Однако мои интересы по-прежнему живы, и поэтому, полагаю, мне не стоит беспокоиться о себе — до тех пор, пока я продолжаю беспокоиться.


44: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
_Кливленд_, _8 июня 1920 г.

Дорогой Горхэм: —/—/ Я только что прочитал вашу рецензию в _The Freeman_, и хотя я никогда не был на представлении в Провинстауне, после вашей рецензии мне бы очень хотелось это сделать. _The F._ отклонил мою «Садовую аннотацию» вместе с _The N. Rep._ и _The Dial_, и я не могу понять, почему так произошло, учитывая посредственные эффекты, которые более или менее характерны для первых двух изданий. Конечно,
Это была чистая пантеистическая эстетика, и, полагаю, они сказали бы, что она слишком оторвана от жизни и т. д. Сейчас я начал серию набросков, связанных с жизнью в Акроне, и прилагаю один из них.[11] Может быть, я смогу что-нибудь сделать в Нью-Йорке по утрам, когда лучше всего работать над такими вещами, но, как вы знаете, планы на этот счёт никогда не сбываются. — — — —


45: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
[_Кливленд_] _30 июля —’20_

Дорогой Горхэм: —/—/ Мне пообещали территорию вокруг
Вашингтона, округ Колумбия, Норфолка, Ричмонда, штат Вирджиния, и т. д. в качестве охотничьих угодий для
«Продажи» начнутся примерно на второй неделе сентября, когда я отправлюсь в Вашингтон в качестве штаб-квартиры. Это последнее место кажется мне чрезвычайно интересным — даже лучше, чем Нью-Йорк, который я и так хорошо знаю. Я буду более или менее свободно распоряжаться своими операциями, вставать и ложиться спать позже, а также иметь в своём распоряжении расчётный счёт в банке в дополнение к хорошей процентной комиссии за всё, что я продаю. Должен признаться, я был приятно удивлён тем, как высоко отец оценил мои усилия за последние шесть месяцев. Он даже сделал
Неожиданная уступка — он упомянул, что выбрал для меня эту территорию из-за более высокого уровня бизнеса в
Вашингтоне, а также из-за «литературных и журналистских связей» в Вашингтоне. Что ж, это будет намного лучше, чем здешняя самодовольная атмосфера, и я скорее всего ожидаю, что на меня снизойдёт вдохновение. Прежде чем закончить, я должен сказать, что восхищаюсь нашим Генри Джеймсом. Недавно я прочёл его _американский_ роман, одно из ранних произведений,
а также сборник рассказов в его «средней манере», вышедший под названием
_The Better Sort_, а также его письма, которые я купил, в конце концов, рискованно, но мудро. — — — —


46: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
[_Кливленд_] _18 августа —’20_

Дорогой Горхэм: я рад слышать, что ты вдруг оценил романы Д’Аннунцио. На самом деле я представляю, как ты бежишь с ними под мышкой (под одной мышкой, я бы сказал, — вторая занята другим грузом) прочь от, как обычно, разъярённого господина Шопенгауэра, который стоит в дверях твоей бывшей тихой обители и размахивает руками и кулаками.  Я бы предпочёл, и это было бы более правдиво,
Я думаю, — думаю о тебе именно так, а не как о другом, более распространённом среди людей образе, который всегда всплывает у меня в памяти, когда кто-то объявляет о «помолвке» — «Буре».... Ты помнишь, как видел её в тысячах витрин «художественных магазинов»: кудрявый юноша, частично одетый в медвежью шкуру, весело бежит рядом с босоногой девушкой в льняном платье прочь от чего-то, что, очевидно, ещё не стряхнуло с себя крахмал с тряпки, которую они волокут за собой. Всё это «слишком мило» и розово. Я уверен, что в твоей капитуляции больше «красного и чёрного». Что ж, предательство приносит
воспоминания и мудрость (по крайней мере, для мужчин), и поэтому я поздравляю вас с вашим успехом, хотя и страдаю от непривычного молчания.
Однако прежде чем мы закроем эту тему, скажу: не ждите, что я буду читать
Д’Аннунцио.

Я уже говорил вам, что мне нравятся письма Генри Джеймса?
А ещё «Лимб» Олдоса Хаксли и пьесы Но Феноллосы и Паунда.
«Негр с „Нарцисса“» Конрада кажется мне образцом полифонической прозы,
плюс обычное для Конрада качество описания персонажей и т. д. Затем я прочитал
большую часть рассказов из сборника Джеймса «Лучшее» и на этом всё
С тех пор как я приехал из Нью-Йорка, мне удалось втиснуть в измученные вечерние часы кое-что.
Я добавлю страницу из стихотворения об Акроне, которую вычеркнул в прошлый раз, просто потому, что хочу узнать ваше мнение.[12] Возвращайтесь в свою башню из слоновой кости, наденьте очки и, пожалуйста, расскажите мне, что вы думаете об этой неуклюжей безделушке, сэр. Учитывая моё отношение к тому, что так сильно олицетворяет Акрон, я подумал, что было бы забавно назвать весь сериал «Порфиро в Акроне». Мне всё равно, понравится это кому-то или нет. Кажется, я хочу
все больше и больше, как время идет, чтобы сохранить запись несколько
мысли и реакции, которые я имел в качестве точного цвета, как это возможно
по крайней мере, собственной удовлетворенности. --/--/


47: ЧТОБЫ ГОРЭМ МАНСОН

_ Уошингтон, округ Колумбия_ _ За исключением 13-го, 20-го_

Дорогой Горхэм: — — — — — Вот я и нашёл комнату после трёхдневных поисков в ничем не примечательном доме в ряду других доходных домов.
В Вашингтоне есть очаровательные места, но чтобы добраться до них, нужно время и информация, а поскольку у меня ни того, ни другого нет, мне пришлось обратиться в офис в Кливленде
«Адрес» очень быстро, я пробуду здесь ещё три недели, во всяком случае. Ваше последнее письмо пришло как раз перед моим отъездом. Вам стоит благодарить судьбу за такое лето, как у вас было. Я пока не представляю, насколько
мне понравится Вашингтон. В нём есть какая-то лёгкость, и, по-моему, географически он ближе всего к Парижу из всех американских городов. Бесконечное множество парков и памятников, а все улицы усажены деревьями. По крайней мере, он элегантнее любого другого
американского города и совсем не похож на Нью-Йорк или Кливленд
или Акрон. Эта фамилия напоминает мне о том, что я отправил «Порфиро» в «Диал»
с некоторыми дополнениями и сокращениями по сравнению с версией, которую вы читали, перед тем как
уехать из дома. Я терпеть не могу ходить по разным местам и пытаться продать конфеты Крейна,
но на этой неделе я начну этим заниматься, и моя привязанность к Вашингтону
будет во многом зависеть от того, насколько хорошо у меня всё получится. В настоящее время я чувствую ужасную
пустоту вокруг себя и внутри себя и ностальгию по Кливленду. — — — — Я
разделяю ваш энтузиазм по поводу стихотворения Коули в _The L.R._

48: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

[_Вашингтон_] _24 сентября —’20_

Уважаемый Горхэм: — — — — Я всю неделю бегал туда-сюда, разговаривал, разговаривал, разговаривал
и ждал, когда нужные люди придут в свои кабинеты, и т. д., и т. д., и т. д., и добился лишь того, что открыл два новых счёта для фирмы. К счастью, здешние люди, похоже, не приходят в офис раньше десяти, так что у меня есть возможность поспать подольше, чем в Кливленде, где мне приходилось вставать в пять утра. Мой друг из Акрона, мистер Кэнди, познакомил меня со своим другом-поэтом, который отвечает за все
официальные сообщения и т. д., поступающие в Госдепартамент.
Он оказался очаровательным человеком и познакомил меня с несколькими другими интересными людьми.
Он один из немногих, кто в курсе того, что происходит за границей, знает кое-что за несколько недель до того, как об этом напишут в газетах, и, конечно же, знает очень многое из того, что никогда не публикуется.
Его мнение о большей части Европы, особенно о жадной тактике некоторых недавно появившихся на свет национальностей, ниже всякой критики. Я ещё не получал вестей от _The
Наберите_ «Порфиро», или, по крайней мере, его [не] перенаправили на
я. Я начинаю чувствовать, что он — моя потерянная душа, и что он ещё долго не вернётся. Это просто значит, что у меня так давно не было творческого порыва, что я даже перестал по нему скучать. Моя жизнь в Вашингтоне не даёт мне ни материала, ни стимула для творчества. В дипломатических кругах то и дело вспыхивают скандалы, о которых я обычно слышу лишь краем уха.
На самом деле здесь нет ни кафе, ни фабрик, ни магазинов, о которых стоило бы упоминать.
 Тысячи чиновников выходят по вечерам из правительственных учреждений, чтобы поесть и
сходите в кино. Улицы красивы, много парков и т.д., Но
все это довольно мертво. На самом деле меня больше всего интересуют солдаты и
моряки, которых можно встретить. У них странная
собственная психология, которая для меня в новинку. Звучит плохо, и, возможно,
так оно и есть, - но что делать с приведенным примером нашего нового
ПОРОК ... - - - - вдыхая аромат воздуха, как он это делает. Судя по тому, что я слышу, почти все остальные государственные и дипломатические служащие — это увеличенные копии лорда Дугласа. Забавный народец! как сказал бы Рембо
скажем так. Я поищу «Радугу» у Брентано и надеюсь, что она может оказаться интересной. — — — —


49: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
[_Вашингтон_] _1 октября ’20_

Дорогой Горхэм: —/—/ Нью-Йорк, похоже, готов к прекрасному музыкальному и драматическому сезону. На прошлой неделе я посмотрел «Свободных» и получил удовольствие от просмотра, несмотря на множество очевидных нестыковок в сюжете и т. д. Эмили Стивенс отлично справилась со своей ролью — думаю, без неё фильм бы провалился. «Катящиеся камни» идут здесь на этой неделе, и я, возможно, пойду их посмотреть. — — — —

 Что вы думаете о стихах Олдоса Хаксли «Леда»? Они кажутся мне
сухо и очень умно, - но разве настоящая поэзия настолько очевидно умна? Современная
жизнь с ее пустотой, как мне кажется, ответственна за такую работу. Есть
только лайма или лимона выжать или перечницы левую, чтобы пожать. Все
так же я очень уважаю его работу. Он заходит в линию Элиот и
Ситвел. Влияние Элиота угрожает преобладать в новом английском.


50: ГОРЭМУ МАНСОНУ

_Вашингтон, округ Колумбия_ _20 октября,--’20_

Дорогой Горхэм: --/--/ В твоём письме, которое пришло сегодня утром, чувствуется истинная ярость воздержанного, не желающего вступать в связь. Я тебе сочувствую.... Мой
Ночи тоже беспокойные. Но ты должна жалеть меня больше, чем себя, — мои удовольствия гораздо более эфемерны и опасны, чем твои, а мои искушения, увы, часты!

 Я только что прочёл твою статью о Полларде и, показав её моему другу Уилбуру Андервуду, был рад узнать, что
У. очень хорошо знал Полларда, который был в восторге от двух томов его работ. Стихотворение, которое Андервуд написал в Англии много лет назад. Сколько пафоса в этих внезапных воспоминаниях о забытых людях,
забытые достижения и встречи! Вот он, этот человек, Андервуд, чья красота и потенциал были растрачены впустую из-за ежедневной рутины, через которую ему приходилось проходить год за годом в Госдепартаменте с его мизерной зарплатой. Редко встретишь более проницательного критика и более интересного человека, но рутина неинтересной работы, вероятно, навсегда убила в нём творческие задатки. В жизни у него осталось совсем немного друзей. Да, Паунд прав в том, что он говорит в своей поэме «Остатки»: «О беспомощные в моей стране, о порабощённый остаток!... Вы, кто не может носить
Вы сами себя загоняете в угол, стремясь к успеху».

 У него очень хорошая коллекция редких переводов и т. д. из античных источников, и я только что в полной мере насладился его экземпляром
_Сатирикона_ Петрония (Arbiter), редким и полностью неотредактированным
парижским изданием, которое, как утверждается, было переведено Оскаром Уайльдом,
хотя мне кажется, что это слишком тонкая работа для того, что я представляю себе как учёность Уайльда. Кроме того, мне нравится «Золотой осел» Апулея и несколько томов «Салтуса» в его библиотеке.

Недавно я ходил на «Венецианского купца» с Хэмпденом в главной роли.
Всё было сделано: декорации, костюмы, речь, жесты — всё было отвратительно. Хэмпден был хорош только в одной сцене — в истерике с Тубалом, — во всех остальных его игра была посредственной. Я не могу понять, как человек его ума — а я помню, что его Гамлет был довольно хорош, — мог решиться на такой набор гротескных королев (его Порция!!!) и сучек. Худшие образцы устаревшей театральности и манерности! Зрителей было много, и они были в восторге — это настоящий барометр современной американской сцены. --/--/

Я буду рад ненадолго вернуться в Кливленд хотя бы для того, чтобы увидеть
экземпляры книг Вильдрака, Рембо и Лафорга, которые прибыли из Парижа
после моего отъезда. Я планирую вернуться в У. позже, в январе.
когда здесь начнётся «сезон». Мой отец согласен с тем, что мои
неудачи здесь связаны не столько с моей личной несостоятельностью, сколько с
погодой и общей медлительностью бизнеса в это конкретное время... Однако я, конечно, буду в ужасной спешке проводить всё своё время на фабрике, потому что будут поступать заказы на праздничный сезон
за два месяца там все становится совершенно невыносимым. Однако,
все что угодно будет лучше, чем сводят с ума опыт работы у меня были
здесь безбожно день за днем, не получая никаких но самое
скудные результаты. --/--/


51: ЧТОБЫ ГОРЭМ МАНСОН

_клевленд,_ _Нов. 9-го-20-го_

Дорогой Горхэм: — — — — Да, «Юрген» уже две недели дышит _родным_ воздухом Огайо
и с головой погрузился в транспортировку и упаковку на фабрике. Рождественская лихорадка уже началась, и я сегодня смертельно устал после напряжённой работы с пяти утра. Но в
Несмотря ни на что, мне было лучше выбраться из призрачного мира, в котором я жил в Вашингтоне, и вернуться в привычную дымную и безвкусную атмосферу городских улиц.  Неужели человек настолько привыкает к таким вещам, что начинает скучать по ним, когда они исчезают?  Я уверен, что не буду скучать по фабричным свисткам в Пизе или Марокко, но, честно говоря, в Вашингтоне я по ним скучал. В любом случае, они
были более оживлёнными (и люди, о которых они говорят, тоже), чем всё и все, кого я видел в У., который казался мне самым элегантно ограниченным и фанатичным сообществом, в которое я когда-либо рисковал вступить. Говорят, он сильно изменился
со времён войны и сухого закона, конечно, не осталось и следа от былого процветания.
Я почти надеюсь, что у меня не будет возможности вернуться туда в январе, как ожидалось. Но вы и так уже многое слышали.


Я написал Маргарет Андерсон, чтобы узнать, как обстоят дела в _L.R._
Вероятно, то, что вы слышали, — чистая правда. Нет смысла
выражать привычное негодование по поводу таких событий, да и в любом случае со временем становишься довольно чёрствым и бесчувственным. Со мной есть такая опасность — расслабиться и впасть в безразличие, которое приятнее, чем интерес
в современном искусстве и здесь, в частности, допускается. Я полагаю, что картины Миннса, мои стихи и т. д. забыты — по крайней мере, я смирился с этим. Мне жаль картины Миннса больше, чем что-либо другое, потому что их репродукция стоила мне больших усилий.
Возможно, их напечатают снова, я пока не знаю. Я очень удивлён тем, что M.C.A. и j.h. продолжают в том же духе.

 Когда у вас будет возможность, прочтите новую монографию о Джейкобе Эпштейне, в которой представлено пятьдесят фотографий его работ. Кажется, он намного лучше большинства
Роден, я в восторге почти до глупости. Я читаю «Бесов» по твоему совету. Достоевский для меня — незнакомец, если не считать «Преступления и наказания», которое захватило меня с головой. Он
действительно дарит больше жизни, чем мой обыденный мир, и
стимулирует. Он заставляет тебя забыть себя (или, лучше сказать, потеряться) в жизни его персонажей на несколько дней. И как мало писателей могут
что делать! Вы видите эту запись себя в настоящем,--я устал, с
каждое доказательство этого. -- -- -- --


52: К ГОРАМ МАНСОН

[_Cleveland_] _11/23/20_

Мой дорогой Горхэм, я только что получил твоё письмо, и мне жаль, что ты испытываешь такие «нервные потрясения»
Конечно, то, что после твоей свободы в Вудстоке тебя снова насильно
заставили соблюдать целибат, естественным образом привело к такому результату, и очень жаль, что ты не можешь найти поблизости ничего достаточно интересного, чтобы отвлечься. Конечно, я понимаю, что пуританские табу типичной школы для мальчиков — это то, что стоит на пути больше всего.
А потом вы, возможно, начнёте возмущаться и отказываться от чувственности после того, как
Я испытал на себе то, что, как мне кажется, было предложено вам. Я вообще не верю в теорию «сублимации», когда речь идёт о моём собственном опыте.
 Красота чаще всего являлась мне в моменты раскаяния и даже иногда в моменты рассеянности и беспокойства. В последнее время моё воздержание не принесло мне ничего творческого — оно, скорее, придало мне уверенности в действиях, связанных с бизнесом, исполнением и т. д. В настоящее время во мне недостаточно любви, чтобы что-то сделать. Это звучит романтично и глупо, — ты понимаешь, что я имею в виду самый сильный стимул
воображению или, по крайней мере, самому сильному в моём конкретном случае.
Так что мне нечего предложить вам для прочтения и оценки. Март Андерсон
пишет мне, что следующий выпуск _L.R._ выйдет 25-го числа, будет содержать 96 страниц,
моё стихотворение и т. д., а также публикацию судебного процесса над Дж. Джойсом и его материалов, которые, по её словам, интересны. Это должен быть богатый на события выпуск, в котором Джон Куинн и Бёрлесон осыпают друг друга эпитетами. Я
остановился на середине «Одержимых», чтобы прочитать «Бедного белого», но снова взялся за «Русский след». Какая удивительная психология!!! Внимательное
Чтение «Дости» должно подготовить ваш разум к тому, чтобы с лёгкостью справляться с любыми человеческими ситуациями, которые могут возникнуть... Вам понравится книга Андерсона. Она очаровала меня так же сильно, как «Вайнсбург», и это несмотря на то, что я очень боялся разочароваться. В ней есть женщина, чем-то похожая на вас, хотя она слишком далека от вас, чтобы можно было сказать что-то определённое. Я бы хотел, чтобы после того, как вы её прочтёте, мы могли провести вечер у камина за этой книгой. Возможно, мы могли бы согласиться с тем, что такие сцены, как
описание убийцы-седельника, сидящего у пруда, выполнены с исключительным мастерством
лёгкое покачивание взад-вперёд (простота, с которой А. внушает свои идеи, больше всего забавляет аналитика) — и сцена, в которой пробуждающаяся к сексу девушка слышит, как мужчины в сарае говорят о ней: «Сок поднимается к верхушке дерева». Природа так сильна во всех работах Андерсона, и он описывает её как нечто, чему он так охотно и радостно отдался, что она окрашивает его работы самым удивительным образом.
Он удивительно тонко чувствует, что должны означать «невинность» и «святость». Кроме того, он обладает сверхъестественной интуицией в отношении чувств женщин (многие женщины
то, что ты мне об этом сказал) очень необычно. У меня есть абсурдное предубеждение против «Темной матери» Фрэнка только из-за того, что я прочитал о ней в «Цикле». Там она показалась мне слишком экспрессивной, семитской и слишком похожей на стиль Дэвида Пински, чьи произведения мне почему-то ужасно надоели. Так что я, вероятно, никогда ее не прочту, как, вероятно, никогда не прочту больше трех страниц У. Д. Хауэллса, которые я однажды попытался прочесть. Честно говоря, я признаю, что питаю слабость к некоторым преувеличениям
и декоративным элементам. Хотел бы я следовать за вашим пальцем
совет Брукса из «Фримена» о «внешних интересах» в периоды затишья между написанием стихов. Я прочитал эту статью и во многом с ней согласен. Но у меня нет стихов, между которыми можно было бы «отдыхать», и нет времени, в буквальном смысле, на стихи, не говоря уже об энергии.
Дело в том, что на прошлой неделе я бегал на фабрике со скоростью четырнадцать часов подряд
спешный, тяжелый и сбивающий с толку труд в день, и поскольку
вероятно, так будет продолжаться до самого Рождества, у меня есть все
Я могу подумать о том, чтобы выспаться как следует, чтобы в следующий раз снова пуститься в бега
день. Конечно, я становлюсь очень угрюмым и раздражительным из-за этого напряжения, не говоря уже об отвращении и скуке, и вчера,
в первый день, когда у меня появилась возможность сесть и подумать, я обнаружил, что у меня довольно серьёзное несварение и невротическая лихорадка. Так и есть.
 Наш век изо всех сил старается нас убить, но я начинаю получать удовольствие от чистого упрямства и, возможно, со временем превращусь в какого-нибудь чудака. Pax vobiscum!!!!


53: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _Воскресенье, 5 декабря, — ’20_

Дорогой Горхэм! Ваша статья в _The Plowshare_ вышла с таким опозданием, что мы получили её всего несколько дней назад, а «Паскаль» пришёл вчера. Почти
Я думаю, что во всех отношениях последняя работа превосходит первую и кажется мне более выразительной, но, вероятно, это потому, что прошлым летом в моих гостиных в отеле «Принц Джордж» мы с вами пришли к единому мнению по поводу большей части содержания «Кафе „Сен-Бёв“».
Так что для меня это был знакомый материал.  Я никогда не читал
Паскаля, поэтому могу лишь сказать, что мне нравится, как вы раскрываете тему, и мне показалось, что ваш стиль богаче, чем я замечал раньше. В последнее время я испытываю своего рода уныние в мыслях и душе, так что даже этот ответ на ваш любезный интерес к моей персоне
Скучная карьера почему-то не приносит удовлетворения. Мне бы хотелось иметь возможность видеться с тобой и разговаривать, но сама техническая сторона письма стала для меня настолько чуждой из-за долгого пренебрежения, что я чувствую себя в лучшем случае неловко. И снова я совершенно не понимаю всего, что касается меня лично. --/--/ Я не уверен, что останусь в Кливленде после первого января, так как есть вероятность, что меня снова отправят в командировку в качестве продавца. С другой стороны, мне кажется, что я больше не смогу терпеть своё нынешнее положение
Я буду работать в отделе доставки  до конца Рождества, не порвав окончательно с отцом и его компанией из-за различных унижений, которые он, похоже, готов причинять мне или подстрекать к этому других.  Как только моей матери не станет, я почувствую себя свободнее и смогу делать всё, что захочу.  У меня практически нет денег, а поскольку сейчас трудно найти работу, она очень беспокоится, что я совершу какую-нибудь опрометчивую ошибку и пострадаю из-за этого. Единственный выход, который я вижу, — это копить деньги, пока не накоплю на что-то стоящее, лет так два, а потом
отправляйся раз и навсегда в чужие страны, в Италию, Россию или Париж, и
не возвращайся, пока я сам этого не захочу. К черту литературу и искусство! - даже
обычное существование в этих Штатах сейчас не стоит свеч. Прилагаю
Последнее письмо Мэтти Джозефсона мне с его планами. У меня от них слюнки текут
.

Хотел бы я, чтобы у меня было три стихотворения для отправки в _The Nation_, но мне придется
воздержаться от нехватки “номеров”. «Одержимые» — одна из самых потрясающих книг, которые я когда-либо читал.
Я планирую прочитать «Братьев Карамазовых», как только позволит время. Сейчас я погружаюсь в
Seutonius’ _History из Caesars_, которые легко распознать как один
основной органы Салтус и источники для его _Imperial Purple_.
-- -- -- --


54: ПОСВЯЩАЕТСЯ ШЕРВУДУ АНДЕРСОНУ

[_левеланд_] _12/8/20_

Дорогой Андерсон, ваше упоминание о возможной поездке на Восток вселяет в меня надежду на то, что вы заглянете в Кливленд (хотя бы на несколько часов) и навестите меня. Я не буду жить дома, так как моя мать собирается очень скоро уехать на Кубу и закрыть дом, но если вы приедете один, я могу поселить вас в своей комнате, где бы она ни находилась
Возможно, так и есть. Я очень хочу поговорить с тобой и надеюсь, что на этот раз у тебя получится. Лучше найди меня на фабрике по адресу Сент-Клэр-авеню, 208, если приедешь с 8:00 до 17:00. Ты не представляешь, как я ценю твою поддержку в письмах. Хотя в настоящее время я не занимаюсь ничем творческим, я не впал в отчаяние или безразличие к надежде.

Пожалуйста, приезжай!


55: В ----

[_Кливленд_] [_22 декабря 1920 г._]

Дорогой ----: НОВОСТИ! Новости! НОВОСТИ! «Золотой нимб» расширился, опустился на меня (или «на нас»), и я ослеп от счастья и красоты.
целую неделю! Шучу, конечно, я слишком счастлив, чтобы сильно бояться,
но я верю в Бога или снова обрёл его. Кажется вульгарным
вываливать свои чувства на кого попало, но ты уже знаешь, вульгарен я или нет (я не вульгарен), и тебе, возможно, понравится, как это часто помогало мне, знать, что иногда можно найти или «случайно» обнаружить что-то прекрасное. Не кратковременное и ограниченное
чувственное переживание, а нечто бесконечно более волнующее и всеобъемлющее. Я по глупости продолжаю задаваться вопросом: «Как такое возможно? Как это произошло?»
Произойдёт ли это?» Как могла бы измениться моя жизнь, если бы это продолжалось, но я едва смею надеяться. Большую часть времени мне хочется плакать, и я смирился, как ни странно, со многими трудностями. Конечно, меня так поражает возвращение преданности и реальная уверенность в том, что, по крайней мере на данный момент, она совершенно искренняя. Из-за этого я чувствую себя недостойным, но всё же как приятно испытывать такие чувства в подобных обстоятельствах. Теперь мне есть за что благодарить судьбу, ведь с каждым днём я открываю для себя всё больше и больше красоты — красоты характера, манер и тела.
что я на какое-то время полностью изменился. — Но почему ты не здесь, чтобы поговорить со мной об этом! Как бы я хотел, чтобы ты была здесь.

 Я пишу тебе таким образом (на пишущей машинке), потому что, как ты уже
выяснила, мой почерк трудно разобрать. Я перестал пытаться
его улучшить и больше не пытаюсь. Вы, наверное, уже получили конфеты и
гимн - ни то, ни другое не имеет большого значения, но я хотел их отправить. Я
не понимаю ... молчания, - но, конечно, надеюсь, что от меня не отказались.
от меня отказались как от одной из временных “импровизаций” или “послаблений” Акрона.
Это было бы очень больно. Я рассказал тебе всё, что произошло. Остальное
было бы просто перечислением подробностей о нечеловеческом напряжении и часах «рождественской суеты» на фабрике — иногда по семнадцать часов подряд.
 Когда у меня было время, я читал «Братьев
Карамазовых» Достоевского, которые мне нравятся даже больше, чем «Бесы». Прекрасный юный Алёша и отец Зосима! Мне кажется, что Достоевский ближе всех к «второму пришествию Христа», о котором есть записи.
Я считаю его величайшим писателем-романистом. Но я забываю о Фрэнке Харрисе, который
знаете, это второе по значимости после «женщины, застигнутой в прелюбодеянии». --/--/




1921

56: ГОРХАМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _14.01.21_

Дорогой Горхам: --/--/ Сегодня я немного прихворнул, у меня лёгкая простуда, и я не хожу на фабрику. Разговор с отцом на прошлой неделе прояснил для меня ситуацию больше, чем за все предыдущие месяцы.
 Я останусь на своей нынешней должности на фабрике на неопределённый срок, пока не найду работу, требующую более «литературного» подхода, после чего мы с отцом более или менее окончательно расстанемся.
дело касается деловых связей. Наконец-то он, расспросив
разных общих друзей о моих интересах и т. д., был вынужден
признать мою настойчивость в стремлении к искусству, — и было
приятно наблюдать за тем, с какой любезной капитуляцией он
предстал передо мной. Видите ли, я почти два года ничего не
говорил ему о своих личных интересах, предоставляя ему судить
только по тем деталям, которые, естественно, проявлялись в ходе
нашего общения и свидетельствовали о моём безразличии к делу. Я давно «перестал» говорить
Я не стал бы ворошить эти старые раны, но меня очень позабавило, что в конце концов такое отношение побудило его искать такие окольные пути решения «загадки».  Теперь я могу надеяться, что до весны успею немного почитать и написать.  До конца лета я, возможно, найду себе работу в журналистике, но главное в любой из этих тягот — это то, что я занимаюсь настоящим писательством. Но это обычный
предстартовый монолог, и я не буду утомлять вас дальнейшими рассуждениями.

Я так же рад за вас, что вы не начали выпускать свой журнал, — и с
Я руководствуюсь теми же соображениями, которые вы привели в качестве аргументов против этого.
 Италия принесёт вам гораздо больше пользы — зачем тратить свои деньги на то, что, в конце концов, безразлично публике?
 Плохо тратить мозги и время, но не деньги!!!  Я ещё не видел «Контакт», но постараюсь в ближайшее время отправить за ним.
 У Уильямса есть очень хорошее стихотворение в последнем сборнике «Поэзия», а ещё там есть прекрасное стихотворение Падраика Колума. Кстати, я надеюсь, вы читали статью Колума о «Подстрекательствах» Эзры Паунда в не столь недавнем выпуске _New Republic_. Это была лучшая оценка творчества Паунда.
на его собственных условиях, о которых я когда-либо читал.

 Твоё последнее письмо, хоть и очень короткое и отрывочное, всё же принесло с собой дуновение пробудившихся чувств. Нью-Йорк всегда так действует на человека после периода провинциальной скованности. Что ты пишешь сейчас? Конечно
я отправлю тебе всё, что напишу, — но мне ждать гораздо дольше, чем тебе. Я по уши увяз в новом сердечном романе, который, по крайней мере, в некотором смысле не даёт мне заскучать. Я не знаю, сколько крови я пролил из-за этих затруднительных ситуаций, но, кажется, во время них я живу больше, чем в остальное время. Они дают моему эго отдохнуть. Возможно, я кажусь полным идиотом
расточителен, — но в нём много искренности, слишком много, чтобы я мог смеяться.


57: Мэтью Джозефсону
_Кливленд, Огайо._ _14.01.21_

Дорогой Мэтти: —/—/ То, что ты говоришь о сюите «Акрон», — чистая правда. Я
не согласен с тобой только в одном — в грубости формы. Это было сделано намеренно, и вы должны убедить меня, что такое обращение с настроением и темой несовместимо, прежде чем мы снова сможем вместе собирать асфодели на склонах Парнаса. Кстати, вам понравилась моя «Садовая абстрактная» в окончательном виде в _The L.R._? Я думаю, что
Версия, которую я вам отправил, была более ранней и менее удачной. Мне нужно поскорее собраться с силами и написать что-нибудь новое. В настоящее время моя главная трудность заключается в том, что у меня есть своего рода критическая структура, которая не позволяет мне выражать старые глупости, _и_ (как вы говорите) бедность общества в этих «провинциях». Ваше предложение о работе с торговыми бумагами заманчиво.
Однако я не могу оставить дела отца до весны, когда, возможно, начнётся какое-то движение и поднимется пыль. Надеюсь.

 Ты всё ещё планируешь поехать в Италию? Почему бы не на остров Капри? Я слышал
Там собирается интересная компания: Д. Г. Лоуренс и Маккензи.
Они размышляют и хандрят в термах и аркадах Тиберия...  Я не так сильно стремлюсь к смене обстановки, как к времени, КО ВРЕМЕНИ, которого мне вечно не хватает, чтобы почитать, пописать или развлечься. Я слышал [что] «Нью-Йорк»
сошёл с ума от «Дада» и что Ман Рэй и Дюшан готовят самую экзотическую и бесполезную рецензию, напечатанную в обратном порядке на роскошной резине и т. д. Что дальше? Это хуже, чем «Баронесса» [Фрейтаг-Лорингховен]. Кстати, мне нравится, как было сделано это открытие
внезапно выяснилось, что она всё это время, сама того не осознавая, была дадаисткой. Я не могу понять, что такое дадаизм, кроме безумной мешанины из четырёх ветров, шести чувств и сливового пудинга. Но если баронесса станет его краеугольным камнем, то, думаю, я смогу предугадать его появление и избежать его.


58: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _28.01.21_

Дорогой Горхэм: Ваш нью-йоркский бюллетень меня очень заинтересовал. В прошлое воскресенье я
съездил в Акрон, чтобы повидаться с Миннсом после четырёхмесячной разлуки. Я
прочитал ему мнение Ман Рэя, и он пришёл в ярость. «Есть
В теории интересных «случайностей» нет никакого смысла, и в этом я согласен с Миннсом.
Насколько я могу судить, в любом искусстве мало что можно [получить],
кроме как приложив много _сознательных_ усилий. Если М.
Рэй не будет следить за своими объективами, он позволит теориям дадаистов и прочей чепухе сбить себя с пути.
Кажется, он проделал много хорошей работы, но это было вопреки его идеям. Если он заразился совсем недавно, это плохо, потому что у него меньше шансов сохранить свои способности.
Согласно таким теориям, у него меньше шансов сохранить свои способности.
Но хватит о фотографии.

—/—/ Когда я разберусь с «Дости», я собираюсь снова начать читать стихи.
Но сейчас он поглощает всё моё внимание, и почему-то его творчество настолько самобытно, что не хочется смешивать его с другими видами чтения. Вот мои поэтические произведения за последние три месяца — две строчки —

 «Вечные глаза Пьеро
 И смех Гаргантюа».

Может быть, это моя эпитафия, она противоречива и достаточно широка, чтобы ею быть. Но я
надеюсь вскоре превратить это в стихотворение и таким образом, подобно Лазарю, вернуться.


59: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_Cleveland_] _2/11/21_

Дорогой Горхэм: Да, мой стиль вполне дадаистский — очень дадаистский (мне нравится этот термин в данном контексте), и всё же вам придётся снова с этим смириться, потому что у моей машины случился очередной рецидив.

 Меня очень позабавил и заинтересовал _Контакт_, который пришёл около недели назад.  Спасибо, как всегда, дорогой старина, за твою заботу. Вы всегда присылаете мне что-нибудь, от чего я радостно моргаю и что выводит меня из общего оцепенения. Как хороши были стихи Уоллеса Стивенса! И некоторые речи Уильямса были хороши, но как ужасно, что комнату залило этой слюнявой болтовнёй
Взрывы Вирджила Джордана и МакОлмона. Они хорошо говорят, но то, что в их словах правда, уже было сказано ранее, и всё, что они могут добавить, — это пара гнилых замечаний. Возможно, я на пути к нисхождению,
но когда я сталкиваюсь с такими вещами, как у них, я могу только сказать: «Извините».
Я был бы рад получить стимул с неба, из зловонной
комнаты или, может быть, из ночного горшка, но, насколько я могу судить, они обмотали свои _фаллосы_ вокруг шеи в отчаянной и тщетной попытке выдавить из себя идею. На самом деле они кажутся очень «дадаистскими» во многих смыслах. Но хватит!!!

Не отрекайся от меня, но я буквально ничего не написал для тебя.
Дело в том, что в последнее время я настолько погрузился в личный эротический опыт, что мне кажется, что в этом смысле для меня нет ничего невозможного. О, если бы ты когда-нибудь увидел саму душу Пьеро (в душе и во плоти), ты бы по крайней мере восхитился.
Однако никогда прежде мне не дарили такой красоты и счастливой боли, а это значит, что моя любовь хотя бы отчасти взаимна. Ты
и ещё один человек — единственные, кто узнает об этом сейчас или позже, так что не считай меня вульгарным или глупым из-за того, что я тебе рассказываю. Что ж, ты почувствовал огонь
немного о себе, чтобы вы могли оценить мое настроение. Я никогда так не страдал
и не достигал таких состояний экстаза....

Что вы думаете о _Poor White_? Это, безусловно, сделало Андерсона одним из
самых обсуждаемых артистов на свете. Я писал вам свое мнение некоторое время назад.
в прошлом. Я еще на “Dosty”--очень хорошая биография-сметной и
анализ Ю. Мидлтон Мерри.

Вы простите, пожалуйста, это письмо. Возможно, я был слишком откровенен, — возможно, вульгарен. Но если кто-то и виноват, так это
Подсознание, которое вырывается наружу через врата, открыть которые может только алкоголь. --/--/


60: ГОРХЭМ МАНСОН

[_Кливленд_] _2/24_

Дорогой Горхэм! Ваша статья об образовании и т. д. в последнем выпуске _Freeman_ приводит меня в восторг.
Она удивительно смелая и правдивая. Я надеюсь, что она принесёт хоть какую-то конкретную пользу, но, по крайней мере, она послужит напоминанием для многих людей, таких как я, которые уже давно разделяют ваши взгляды.

Только что из Миннса пришли две новые картины, которые я бы хотел, чтобы вы увидели.
 Одна — голова старика, достойная кисти Рембрандта, а на противоположном полюсе — голова молодой девушки, которая навевает строки из сонета Паунда
настойчиво твердит мне в голове: «Нет, уходи от меня. Я недавно расстался с ней. Я не стану портить свой щит, сделав его менее ярким». Ты знаешь, как это бывает. Я собираюсь отправить голову старика в «Циферблат» для публикации, но едва ли надеюсь, что они примут её после тех посредственностей, которые они там публиковали в последнее время. На самом деле, — видите ли, я льщу себе, — у меня больше сомнений в том, что они примут стихотворение, которое я недавно написал и отправил им.
Я прилагаю его к письму.[13] Видите ли, моя нынешняя работа позволяет мне уделять больше времени «делу», и я могу даже делать больше — к лучшему или к худшему, в зависимости от того, как вы к этому относитесь.

Это всё, что у меня есть, пока я не получу от вас весточку и не смогу продолжить.
Вы знаете, что здесь мне почти не на что опереться, так что не стоит слишком переживать, если в моих письмах будет преобладать то, что вам покажется банальным. Если так, простите меня, а когда вам надоест тщетно дёргать за свой конец верёвки, дайте мне знать, и я отнесусь к этому философски.


61: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _10 апреля_

Дорогой Горхэм: — — — — У меня всё по-старому, за исключением того, что я недавно познакомился с художником, чьи работы, кажется, производят наибольшее впечатление
поразительные проявления гениальности, которые предстали передо мной в оригинальном виде, то есть я имею в виду современные работы. И я не преувеличиваю, когда говорю, что предпочитаю работы Зоммера большинству работ Бжески и Бордмана
Робинсона. Мужчина лет 55 или около того — работает на литографической фабрике — большую часть своей жизни, вплоть до последних семи лет, был привязан к традиционным формам, но внезапно его освободили искры Гогена, Ван Гога, Пикассо и
Уиндем Льюис и др. Я взял на себя смелость отправить некоторые из его работ на публикацию.
Как ни странно, эта идея, похоже, никогда не приходила ему в голову
ему. --/-- Прилагаю свою недавнюю попытку.[14]


62: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
[_Кливленд_] _20 апреля_

Дорогой Горхэм: твоё письмо пошло мне на пользу и избавило меня от похмелья, которое мучило меня последние несколько дней. Вчера я уволился от отца
_навсегда_ — думаю, ничто и никогда не заставит меня вернуться. Последнее оскорбление было последней каплей.
Со мной уже два года обращаются как с собакой, и я только
жалею, что мне потребовалось так много времени, чтобы понять, что с ним или ради него я ничего не смогу сделать.

Боюсь, мне понадобится много месяцев, чтобы стереть из памяти образ его властной головы, нависающей надо мной, как горгулья. Думаю, он
считал, что я не смогу жить без его помощи. По крайней мере, мне
сказали, что он был в ярости из-за моего ухода. Что бы ни случилось
теперь, это будет намного лучше, чем в прошлом. Я научусь снова быть
почти свободной — по крайней мере, свободной от ненависти, которая
превратила меня в развалину.

Конечно, теперь я не смогу поехать в Нью-Йорк на летние каникулы.
Ты же знаешь, как много это для меня значит. У меня ничего не предвидится
Что касается работы, то, поскольку времена сейчас не лучшие, я не знаю, когда она появится. Возможно, с 1 июня я смогу устроиться копирайтером в рекламное агентство. Скоро здесь откроется газета, — может быть, это мне что-то даст. В любом случае, у меня есть крыша над головой и еда — здесь, дома, — и, может быть, я что-нибудь напишу. Самое лучшее в этом то, что [тучи] моего отца начинают
уходить с горизонта. Ты никогда не знал меня, когда их не было,
и со временем мы _оба_ можем открыть во мне что-то новое. _Мосты не сжигают за собой!_

Рад, что вам нравится “Эстадор”. Я начинаю понимать себя. Я не могу полностью принять
ваши изменения в словах, хотя я далек от удовлетворения этим. Но чем больше
Я работаю над этим тем меньше, чем больше похоже на то, что я буду, - так что я собираюсь попробовать это на
_ THE Dial_.--Сейчас что угодно за деньги.


63: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_левеланд_] _ 3 мая 21_

Мой дорогой Горхэм: --/--/ Я уверен, что работа С[оммера] так же важна, как и любая другая современная работа, и мне очень интересно узнать, что вы об этом думаете. Хотел бы я быть более подготовленным к анализу такого рода работ, но пока я могу только «чувствовать» их силу. Я могу отправить вам
Вы можете в любое время показать несколько его рисунков, а позже, если у вас будет время, когда в Нью-Йорке закончатся занятия в школах, вы могли бы показать некоторые из них людям, которые могли бы дать ему шанс на выставку где-нибудь. --/--/

 Я согласен с вами в том, что вы проводите различие между ранним и поздним творчеством Андерсона. Я так и не добрался до «Сына Уинди Макферсона», но и «Марширующих людей» я не смог заставить себя громко хлопать, хотя, полагаю, это произведение лучше предыдущего. Насколько я понимаю, он стремится к тому, чтобы эти две книги исчезли. Скорее всего, издательство никогда их не выпустит
снова. Мне не терпится прочитать его “Из ниоткуда в ничто", который _The
Dial_ анонсирует для трех летних выпусков. Кстати, в новой книге
эссе моего знакомого Чарльза С. Брукса есть глава “A
Современный поэт”, представляющий собой пародию на меня, баронессу и мои комнаты.
над "Литтл Ревью" на 16-й улице. Его старания тем более забавны, что он совершенно не понимает «Л. Р.» и «современную поэзию».
Я всё равно обещаю вам пару смешных моментов. Издательство Йельского университета только что выпустило книгу под названием «Намеки пилигримам». Брукс живёт в нескольких домах от меня
Он жил неподалёку от меня, но в то время был в Нью-Йорке и
очень радушно принимал меня, приглашая в театры и на ужин в свою
квартиру на 10-й улице. --/--/


64: ГОРХАМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _16 мая 1921 г.

Дорогой Горхам: я рад, что работа Соммера вызвала у вас такой интерес. Некоторые более поздние работы, которые он недавно показал мне, только подтверждают мои убеждения. Я пришлю вам ещё его работы, как только смогу собрать то, что хочу. На прошлой неделе я снова отправил две акварели в _The
Dial_, и я не понимаю, как они могут их игнорировать, но
для них нет ничего невозможного. --/--/ Здесь, всего в восьми месяцах пути от Парижа, живёт франко-швейцарский художник, который создаёт очень интересные работы с особым, резким дьяволизмом. Вилли Э. Лесказ. Его работы на местной выставке недавно вызвали ужасный фурор, поскольку были выставлены рядом с  работами Бёрчфилда, единственными работами, на которые стоит посмотреть. Мне забавно это видеть
Лесказ хвалит работы Соммера — между ними [есть] все те различия, которые отличают Бодлера от Рабле. Недавно я отправил несколько работ Л. в «Литтл ревью» вместе с работами С. — но что бы ни удерживало
Маргарет Андерсон так невежливо молчит, что я не могу понять почему. Что бы я ни делал, я не могу вытянуть из неё ни слова. Я начинаю отчаиваться.
По крайней мере, я надеюсь, что она когда-нибудь вернёт рисунки. Если ты хочешь взять с собой ещё что-нибудь, можешь зайти к ней, когда будешь в городе, и узнать, нужны ли они ей. Если нет, ты найдёшь несколько интересных дополнений к своей коллекции. Я не могу не чувствовать, что в Нью-Йорке есть
аудитория, готовая к такой работе. Соммер пробовал работать с жителями Кливленда, но они были настолько равнодушны, что он даже не отправил им ни одного полотна.
вот ссылка на эту последнюю выставку. В некотором смысле, я думаю, ошибка.
Прежде чем я забуду вашу просьбу, - _уильям Соммер_ так же безупречен, как и он сам.
подписывается сам.

Вчера сходил на первый фильм за долгое время. Вы смотрели
это - _Deception_ - иностранная картина о делах Генриха VIII и
Анны Болейн? Это действительно было стимулирующим. Я бы хотел, чтобы таких фильмов было больше,
даже если это (ужасная мысль!) приведёт к упадку наших отечественных
целлулоидных фабрик. В нём были сцены с толпой, совершенные в каждой
детали, которые можно создать только на экране. И старый король-
сладострастник был сыгран отлично.

Я всё ещё без работы. Здесь совершенно нечего делать.
Всё настолько застопорилось, что мне даже думать об этом неприятно.
Я практически сижу на шее у матери, и, можете мне поверить, такая
ситуация далека от приятной для меня, ведь я уже давно привык сам
за себя платить. Если только в следующем месяце сбудется моё
предчувствие и я получу работу в местной рекламной компании, всё
будет хорошо. Но большинство друзей и дружеских предложений оказались такими же скользкими, как рыба!  Два года я провёл у ног своего отца, ничего не добившись
ни капли опыта в чём-либо, кроме чернорабочей работы в погрузочном цехе! Я никогда не смогу простить ни его, ни свою глупость. Прямо сейчас
мне слишком не по себе, чтобы сосредоточиться на каком-то письме. Мне нужно
подготовиться к какой-то практической деятельности, поэтому я даже не читаю ничего, кроме рекламных книг и деловых папок! «Видение и
«Дизайн_», большой том с прекрасными иллюстрациями, помогает раскрепоститься в разговоре о таких работах, как у Соммера. Однажды вечером он принёс его, и я получил удовольствие от чтения. Я ещё не читал «Главную улицу» и «Лунного телёнка»,
ни _мисс Лулу Бетт_. Я начинаю чувствовать себя довольно важной персоной в связи со всем этим.


65: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
_Кливленд_ _21 мая_

Дорогой Горхэм: я рад сообщить, что сейчас я не так напряжена, как в прошлый раз, когда писала тебе. Улучшение погоды, возможность играть в теннис и больше бывать на свежем воздухе помогают мне расходовать избыток энергии, вызванный «переменой в жизни». И вы, конечно, совершенно правы, призывая меня не быть смехотворно буржуазным в принятии буржуазных стандартов.

 Я очень рад, что вам понравилась «Доводы рассудка».  Возможно, она кажется немного пресной
меня из-за того, что я использовал несколько фраз, придуманных несколько лет назад в
it. На этой неделе я был очень рад получить весточку от _Double Dealer_
принимает “Черный бубен” к публикации и настоятельно просит меня прислать им
немного прозы. Они утверждают, что они очень нужны. Вы не одни
чтобы предложить им? Я мог бы написать что-то Джойс или Андерсон, - но я не
знаю. Мне всегда не хватает идей, касающихся этих людей,
кроме как слепо восхищаться ими или опровергать их нелепую критику. Их чек («_D.D’s_») ещё не пришёл, но они обещают, что он придёт
скоро - перед июньским номером, когда они рассчитывают использовать стихотворение. Это
меня удивляет, что я нахожу такую бодлеровскую вещь приемлемой _ где угодно_.
в США я разослал ее в качестве своего рода безнадежного протеста - совсем не ожидая
увидеть ее напечатанной. Я начинаю терять к этому интерес сейчас - это
не может быть так хорошо, как я думал. --/--/


66: ГОРЭМУ МАНСОНУ

_левленд_, _Фридай_

Дорогой Горэм: --/--/ Прошу прощения за то, что уклоняюсь от вашего запроса о
разъяснении по поводу «Чёрного бубна». Слово «междуцарствие»,
возможно, является ключевым для понимания того, какие идеи в нём заложены. Стихотворение представляет собой описание
и множество намёков, предположений о месте негра где-то между человеком и животным. Вот почему здесь упоминается Эзоп и т. д. — популярная концепция негритянского романса, тамбурин на стене. Ценность этого стихотворения для меня заключается в том, что художник назвал бы его «тактильным», то есть в чисто эстетической особенности. Пропагандист любой из сторон негритянского вопроса мог бы найти в нём всё, что ему заблагорассудится. Моё единственное заявление в нём заключается в том, что я считаю негра (в народном сознании) сентиментально или жестоко «помещённым» в это средостение.
и т. д. Скажите, понятно ли я выразился.


67: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
_Кливленд_, _12 июня ’21_

Дорогой Горхэм: --/--/ Соммер сказал, что у тебя есть что-то из совсем недавнего
_Freeman_, что я пытался достать, но, похоже, я опоздал.
Иногда меня так раздражают «интеллектуальные» подходы таких изданий, как _The Freeman_, _New Rep._, _Nation_ и т. д., где всё перемешано: политика, литература, живопись, контроль рождаемости и т. д. и т. п. и т. д.
Я на какое-то время перестаю их читать и, возможно, упускаю что-то хорошее. Дело в том, как они это преподносят
возражаю. Меня начинает раздражать это «интеллигентское» настроение, когда оно накатывает на меня. Вероятно, это говорит о том, что я не очень ответственный человек — и это правда. Как же я устал от вечных споров в _The New Rep_. Эти ребята играют в какую-то бессмысленную игру. Есть ли хоть какой-то конкретный эффект от того, что они говорят? Старый Вашингтон продолжает идти по старым прогнившим путям. Эти джентльмены просто умеют зарабатывать себе на жизнь, не запачкав манжет.
Но послушайте, что я скажу!!! Мне плевать на всю землю и
небеса и меньше всего для политики. Только когда политические
джентльмены (ирландские картофельные грядки) закрывают мне вид на мои петунии и
мальвы, я так возбуждаюсь, - и даже это небольшая жалоба в
длинный список самых крупных из них у меня есть. --/--/

Работы нет и в помине, даже сейчас! Я убедился в безнадежности
рекламный план. Дела идут всё хуже и хуже, и у них не хватает работы, чтобы занять нового сотрудника.

Ну что ж! — мне удаётся напиваться раз в неделю вкусным вином, которое мне наливает мой друг, и раз в неделю я провожу вечер с Соммер.
мы проделываем всевозможные трюки: от баллад Шопена и стихов Гейне до
спарринга в старых перчатках, которые у меня есть. Хотел бы я придумать
что-нибудь интересное для написания, но сейчас я в основном пытаюсь
восстановить душевное и духовное равновесие, которого я был лишён
больше года. Я хочу снова взяться за дело и продолжить, как
говорится, по старинке.

Я зашёл в такие тупики и не нашёл из них выхода, так что сейчас мне остаётся только немного посмеяться и _вытерпеть_ — что я и надеюсь сделать. --/--/

 Я говорил тебе, что немного рисую и пишу красками? Мне это нравится
Это потрясающая стимуляция — и ты начинаешь видеть гораздо больше, чем раньше, куда бы ты ни посмотрел. По крайней мере, мои рисунки оригинальны, и Соммер
признаётся, что многое в них видит. --/--/


68: ГОРХАМУ МАНСОНУ
_Кливленд_ _16 июня 1921 г._

Привет! Гражданин мира! --/--/ Здесь нет ничего, кроме того, что я недавно сделал сам. Всё это произошло из-за очень сердечного письма от редактора _The Double-Dealer_ Бэзила Томпсона, который убеждал меня написать для них что-нибудь об Андерсоне. Я так и сделал (написав 2000 слов, что в пересчёте на деньги означает 20 долларов) и отправил. В
Судя по моему нынешнему настроению, это была хорошая работа. Кроме того, я набрался смелости и эрудиции, чтобы «сделать» для них перевод на вилдракский, который, по крайней мере, в оригинале хорош.

 Я был очень разочарован, обнаружив в «Чёрном бубне» довольно грубую опечатку. «Mingle» вместо «mingl_ing_» — последняя строка второго куплета. Как глупо я себя из-за этого чувствую! Это полностью разрушает смысл произведения.

Они платят 30 центов за строку стихов и 1 цент за слово в прозе и очень хотят прозу. Поскольку мне деньги нужны ещё больше, я могу попробовать себя в жанре рассказа
для них, если они необычные, что Андерсон. Последние усилия
наградил меня много уже всего лишь в моей голове, чтобы немного поработать
снова. Я не смею надеяться на окончательный успех как “свободное копье”, но
я начинаю думать, что этот письменной форме игры дает шанс увеличить
свои сбережения, то, по крайней мере.


69: ЗА ГОРЭМА МАНСОНА

[_левеланд_] _ В полночь субботы_

Дорогой Горхэм: Что ж. Этот день я не скоро забуду. С тех пор как я вернулся после своего первого визита на ферму Соммер, прошло совсем немного времени.
и студия — примерно на полпути между здесь и Акроном, в красивой нетронутой долине. У него есть старая школа в старомодном стиле, которая служит ему студией.
Стены белые, и на них развешано такое количество вещей, какого вы никогда не видели. Простите мой энтузиазм — я был так ослеплён последние 8 часов, что, возможно, выражаюсь несколько бессвязно. Я
привёз с собой большое количество акварелей и рисунков, которые собираюсь отправить вам в течение нескольких дней. Это его лучшие работы в этой технике, и я думаю, что вам они понравятся
Я в восторге от них. Я могу представить себе дюжину нью-йоркских арт-дилеров в этой студии сегодня — радикалов или педантов, — которые рвут [друг у друга] волосы в ожидании возможности выставить такие работы. Теперь я убеждён, что всё, что нужно сделать, — это показать им несколько образцов этой работы, и если у них есть хоть какой-то смысл — художественный или коммерческий, — они ухватятся за эту возможность. --/--/

“Динамизм” - великолепное и подходящее слово для Зоммера - слово, которое я искал
но дошел только до прилагательного. --/--/


70: ГОРЭМУ МАНСОНУ

_клевленд,_ _ 8 июля_

Дорогой Горэм: --/--/ Здесь ужасно жарко, из-за чего невозможно ни действовать, ни думать, — но я потихоньку пытаюсь написать в подходящем для _Shadowland_ стиле статью об Эзре [Паунде]
которая может принести мне немного денег. Этот журнал популярен и в некотором смысле становится интереснее, чем _Vanity Fair_. Я бы хотел закрепиться в нём, если это возможно. Кажется вполне очевидным, что я чего-то добился в глазах редакторов The D.D., раз они включили меня в список авторов.
канцелярские принадлежности. На днях мне сообщили, что в июльском номере выйдет моя
статья об Андерсоне. Я ещё не получил чек, но там должно быть около двадцати долларов.

 У меня к вам вопрос. Что вы думаете о пьесе, посвящённой Джону Брауну или связанной с ним? Материала много, но единственная проблема,
которую я вижу, — это вопрос о рабстве, Севере и Юге и т. д., что может всё испортить. Я читаю прекрасную биографию этого человека, написанную Вилларом. Поскольку эта идея интересует меня в первую очередь с коммерческой точки зрения, самым важным фактором является возможность стать популярным. Я склонен думать, что
В этом свете тема кажется слишком запретной.

-- -- -- -- Мне всегда кажется, что я выбираю неподходящее время для своих писем, когда в дверь стучится разносчик льда или семья ждёт, когда их отвезут в город, так что мои письма больше похожи на бюллетени и телеграммы, чем на что-либо ещё. То же самое происходит, когда я начинаю писать эссе, статью или стихотворение, но я надеюсь, что наступят лучшие времена. --/--/


71. ГОРХЭМУ МАНСОНУ
_Кливленд_, _14 июля 1921 г.

Дорогой Горхэм! Вот какую записку я получил вчера от Дж. Х. из _The
Little Review_, когда он возвращал мне рукопись: «Нашёл это, когда просматривал
Файлы Марта. Она сошла с ума. Рисунки хороши, но мы не надеемся, что их удастся напечатать в ближайшее время, поэтому я отправил их обратно. — Дж. Х.
Похоже, что с «Л. Р.» покончено, и, возможно, бедняга Март.
То, как Дж. Х. это описывает, заставляет чувствовать себя не в своей тарелке. Хотел бы я знать больше подробностей —
идёт ли речь о простом... — — — — скандале, или же Март Андерсон измотала себя тщетными попытками оспорить решение по делу Джойса. Хотел бы я связаться с ней напрямую, но она не отвечает на письма уже шесть месяцев
Скорее всего, в ближайшие недели она не сможет писать. Я знаю от друзей Марта
слишком много инсайдерской информации об отношениях этих двух женщин, чтобы
быть уверенным в том, что jh говорит правду о Марте. Если ты услышишь
что-нибудь о них или их планах, пожалуйста, дай мне знать. Ты знаешь,
что я восхищаюсь Маргарет Андерсон и (да) испытываю к ней привязанность, и
я больше всего на свете ненавижу такие жестокие выходки, как та, что
только что прислала jh. --/--/

От обложки июльского "Двойного дилера" меня бросает в дрожь, но моя статья
Об Андерсоне вся там. Напишите мне, что вы думаете об этом сейчас, когда
Вы прочли его более или менее полностью. Прилагаю рекомендательное письмо [к Андерсону]. Моя статья о фунте — гораздо более сложная вещь, и работа над ней продвигается медленно, но сейчас я нацелен на то, чтобы заработать как можно больше денег писательским трудом, и я собираюсь опубликовать её в том или ином виде. Ваша поддержка в отношении «Приключений Джона Брауна» очень приятна. Это долгий разговор, но, думаю, я всё же продолжу.
Надеюсь, к тому времени, как вы вернётесь из Европы, у меня будет что вам показать.  Кстати, когда будете в Париже, загляните в одно место.
надо идти. _Ulysses_ Джойса будет выведен полный в Париже
осень. Прилагаю подписки бланк с адресом и т. д. Я уже
подписаны на него. --/--/


72: ГОРЭМУ МАНСОНУ

_левленд_ _ 22 июля, ’21_

Дорогой Горхэм, «ход событий» привёл меня к 125-летию Кливленда со всеми его суетливыми и бесполезными глупостями и рекламой, которая делает улицы отвратительными.
Я был заблокирован и вынужден ждать, пока пройдёт первая «пи-рейд».
Я провёл два часа в мучительных раздумьях, которые закончились таким отвращением к Америке и всему, что в ней есть, что я как никогда
Я завидую вашему отъезду в чужие края. Нигде, кроме Америки, не могут радоваться и аплодировать чему-то настолько глупому и унылому, как этот парад, возглавляемый самым известным и богатым мошенником в округе, одетым в колониальные лохмотья, как основатель города Мозес К. Ах, баронесса, хоть и сумасшедшая, права. У наших людей нет ни малейшего представления о красоте, и они этого не хотят. Одна вещь чуть не вызвала у меня слёзы (и я надеюсь, вы не посчитаете меня слишком глупым за то, что я об этом упоминаю) — горстка китайцев, которые пришли в национальных и старинных одеждах и ливреях, чтобы заниматься проституцией
Они растворились в окружающем их мусоре. Видеть, как они проходят мимо (неизбежного) Солдатского монумента, блистая своим аристократическим варварством
в шёлке, золоте и вышивках, _было_ анахронизмом, который мог произойти
_только_ в Америке. А последняя из их «секции» везла платформу с
большим «плавильным котлом» — его значение было написано буквами
_на_ нём!! Всё, что я могу сказать, — это старый добрый мир! Если я когда-нибудь и чувствовал себя одиноким, то это было сегодня.
Но мне предстоит ещё семь дней смотреть на фейерверки, слушать «припевы» и ещё больше «пи-радов», ведь сообщество верит в праздники
которые приносят пользу бизнесу.

 Ваше письмо пришло сегодня утром, и я во многом согласен с тем, что вы
говорите о статье Андерсона. Мой друг, художник Лесказ, который
также является превосходным литературным критиком, сказал мне, что
при чтении этой статьи у него сложилось впечатление, будто молодой
человек надувает разноцветные воздушные шары и играет с ними,
чтобы развеять скуку в своей комнате, — что, как ни странно,
согласуется с вашим мнением об этой статье. Что ж, это правда, и довольно болезненная, должен признать. Моё единственное оправдание — крайне неудовлетворительное
Здесь у меня нет условий для какой бы то ни было концентрации. Я надеюсь, что смогу добиться большего, если буду больше практиковаться в такой работе и если меня немного освободят от спешки, к которой меня вынуждает острая потребность в деньгах. Я всё ещё бьюсь над статьёй о фунте, но сама тема настолько сложна, а (как мне кажется) аудитория настолько мало заинтересована, что я, возможно, буду вынужден отказаться от неё.

 Вы правы насчёт того, что «Дид» очень неровен по качеству. На мой взгляд,
почти каждая проблема была в значительной степени наполнена
полной бессодержательностью и банальностью. Может ли кто-нибудь сказать мне, как такой (часто) хороший поэт, как Ханиэль
Лонг может заставить себя напечатать такую _чушь_, как та, под которой он подписался в _The D.D_.? На самом деле я всё больше и больше ужасаюсь тому, какие имена, на которые мы всегда надеялись,
выскакивают в печати, очевидно, из-за острой нужды или желания заработать больше денег. _Shadowland_,
особенно августовский номер со списком американских поэтов Бабетты Дойч! Увы, то, что Флетчер написал о совести художника в _The
Freeman_ (12 июля или около того), заставляет меня задуматься. Жизнь _есть_
Последнее становится совершенно невозможным, по крайней мере здесь. Когда вы доберётесь до Италии, я советую вам поселиться там насовсем. Позже, возможно, я приеду и присоединюсь к вам. Со временем, возможно, останутся только Д. Г. Лоуренс, радуга и Капри. Я (с моими миллионами, нажитыми к тому времени
на лестных биографиях богатых бизнесменов) - Я обновлю
бани и тамошний храм Тиберия, и мы будем жить в государстве, - ждал
далее единственными прекрасными и незапятнанными юношами и девушками, которых тогда можно было приобрести в
Европа. --/--/


73: ЗА ГОРЭМА МАНСОНА

_клевленд, О._ _ Ог. 9’21_

Дорогой Горэм: -/-/ Моя безработица сохраняется. Я разучиваю Скрябина
Вступаю, -делаю рисунок, - глажу свою черную кошку (недавнее приобретение)
и время от времени читаю. Недавно я получил хорошее письмо от Колума, которому
нравится мой “Черный бубен", а вчера длинное письмо от Мэтью
Джозефсона, первое сообщение почти за год. Он в штате Мэн с Карлом
Спрингхорн и Кеннет Берк в своего рода лагере. (А также его жена.)
Они оба планируют отплыть в Италию через шесть недель и остаться там на два года или больше. Я не знаю, где они собираются жить, но надеюсь, что вы встретитесь.
-- -- -- --


74: К ЧАРМИОН ВИГАНД

_Кливленд, Огайо_ _13 августа 2021 г._

Дорогая Чармион: —/—/ Я очень рад узнать, что ты продолжаешь писать — неважно, прозу, поэзию или драму.
 Суть в том, что это помогает тебе оставаться бодрой и живой
гораздо лучше, чем любое другое известное мне занятие, — и особенно интересно всё, что связано с «византийской драмой крови». Историческая драма кажется мне такой же законной, как и любая другая, при условии, что она обладает достаточной органичностью и не зависит исключительно от известности и т. д.
главные герои для пущего эффекта. Вы читали "Шартрезу де" Стендаля
Парма_? Насколько я знаю, это никогда не драматизировалось, и есть много
в нем хороший материал. Я, кстати, считаю Стендаля одним из немногих людей,
которые относятся к фамильярности более серьезно. Вы, вероятно, читали его _Rouge et
Noir_. --/--/


75: ГОРЭМУ МАНСОНУ

_Кливленд, Огайо_ _19 сентября 1921 г._

 Мой дорогой Горхэм: --/--/ _The L. R._, как мне сообщили на днях в открытке от Дж. Х.
, восстанавливается и вскоре снова выйдет в виде ежеквартального журнала
под редакцией Паунда, Пикабиа и т. д., с 24 иллюстрациями и 96 страницами! Март Андерсон
а также восстанавливаю «здравый смысл» и т. д. — — — — Я продал им [_The Dial_] стихотворение, которое вы читали перед уходом, «Пастораль» — оно скоро выйдет. Я также продал одно стихотворение, «Убеждение», в _The Measure_, а «Порфиро в Акроне» вышло в последнем выпуске _Double Dealer_ на первом месте.

В результате всего этого я «продал душу» и вынужден торопиться, чтобы сочинять рифмы и ритмы и как можно быстрее снабжать ими свою восторженную «публику».  Но семья расстроена из-за моей безработицы, и деньги _нужны_.  Мне слишком не по себе, чтобы что-то делать, но я продолжаю работать.
Перевод заметок де Гурмона о По и Бодлере для _The D.D._
У меня есть наброски и несколько строк, написанных для стихотворений, но ничего «не выходит» — это порой обескураживает. Я не жду, что Джозефсон снова мне напишет. Он написал мне несколько писем, полных блестящих критических замечаний и предложений, но мы не совсем сходимся во взглядах на теорию, и он
всё стало настолько сложным, что отсутствие сочувствия, которое я выразил в своём последнем письме, не вызовет у [него] никакого ответа. Я в этом совершенно уверен, особенно сейчас, после необычно долгого перерыва. Но эта крайняя степень самобичевания через какое-то время начинает надоедать. Немного интересно, но это уже слишком. Кажется, он боится использовать в своей поэзии какие-либо эмоции — только наблюдения и ощущения.
А поскольку я называю такие работы поверхностными, он считает меня неряшливым и глупым — и, без сомнения, так оно и есть. Но, в конце концов, я признаю, что во многих отношениях он самый _проницательный_ критик поэзии
Я знаю — единственная проблема в том, что он пытается навязать свои теории творческому процессу, — и результат, на мой взгляд, слишком банален.
--/--/


76: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
_Кливленд_ _1 октября 1921 г.

Дорогой Горхэм: мои ужасные дни, когда я страдал от сенной лихорадки, прошли, и наступила прекрасная осенняя погода, которую я люблю больше всего в году, и это меня утешает. Моё настроение нельзя назвать ни радостным, ни отчаянно печальным. Лучше всего его можно передать цитатой из нового стихотворения «В духе Чаплина» — пока только начатого (если я могу что-то с этим сделать): --/--/[15]

И я должен сказать вам, что с тех пор, как я увидел «Сад»
Две зимы назад в «Любви трёх королей» я недавно получил удовольствие от просмотра
«Малыша» Чарли Чаплина. Могу сказать, что комедия никогда прежде не достигала в этой стране такого уровня. В Чаплине мы имеем (я не могу быть в этом слишком уверен ради собственного спокойствия) драматического гения, который действительно приближается к уровню легенд. Я мог бы написать целую книгу о подтексте
и блестящих тонкостях этой картины, за которые не может отвечать никто, кроме Чаплина, ведь он написал сценарий, срежиссировал его и, я уверен, приложил немало усилий для создания необычайно красивых декораций. Если у вас есть
Если вы ещё не видели его в Нью-Йорке, то, возможно, он уже в Париже. Он на год опоздал с приездом в Кливленд из-за возражений со стороны государственной комиссии по цензуре!!!! Я не могу себе представить, против чего они могли возражать. Должно быть, это было какое-то суеверие, направленное против хорошей актёрской игры! Но они всегда на первый взгляд выпускают любую тошнотворную и фальшивую мелодраму о светской жизни, сексе, потерянных девственницах и т. д. Что ж, я благодарен за то, что получил хоть что-то из того, что они натворили.
Чаплин и Калигари в одном лице. Моё стихотворение проникнуто сочувствием
попытаюсь передать словами некоторые моменты из пантомимы Чаплина, такой прекрасной, такой красноречивой и такой современной.

--/--/ Скоро мне предстоит воздать хвалу Андерсону, ведь на рынке появилась его новая книга «Триумф яйца» и другие рассказы. Сюда же относится сериал «Из ниоткуда в никуда», недавно завершившийся в журнале The Dial. Я готов поспорить, что ещё долго после того, как о Зоне Гейл, Льюисе и других забудут, Шервуд будет на плаву.
 Есть много книг, которые я хотел бы прочитать, но у меня нет денег, чтобы их купить.
как и первый роман Хехта, который, по слухам, имел большой успех, — «Эрик Дорн», недавно вышедший в свет. Я писал вам, как мне понравился роман Шоу «Назад к
Мафусаилу», рецензию на который я написал для The D.D.

Я прохожу курс по рекламе два вечера в неделю до следующего
мая. Курс очень хороший и должен помочь мне начать. По крайней мере, у него есть то преимущество, что он даёт диплом, который, как я понимаю, имеет реальную ценность. Теперь я почти уверен, что реклама — это мой настоящий путь к хлебу насущному, и у меня есть твёрдое убеждение, что как копирайтер я в конечном счёте добьюсь успеха. --/--/


77: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

_Кливленд_, _6 октября 1921 г._

Дорогой Горхэм: вот тебе остальная часть стихотворения о Чаплине. Не знаю, понравится ли оно тебе, но мне оно очень нравится. Я превратил «бесконечно нежную, бесконечно страдающую тварь» Элиота в символ котёнка. Я чувствую, что, с моей точки зрения, пантомима Чарли довольно точно отражает тщетность усилий поэта в США сегодня, а возможно, и в других странах. И всё же сердце продолжает биться...

 Может быть, это потому, что я сам сейчас чувствую себя таким беспомощным, что испытываю этот пафос (или это бафос?). Je ne sais pas.

Вчера я отработал свой первый день в качестве бригадира, руководя тремя рабочими на складе.
Я прошёл бессчётное количество городских кварталов. Я весь затек, но
это упражнение пошло мне на пользу. Сегодня работы нет, может, завтра будет. На этой работе я могу рассчитывать максимум на 30 долларов в неделю до весны.
 Вчера я заработал 2,50 доллара. Излишне говорить, что я буду искать что-то получше, как только смогу.

В город приехал новый светский человек и друг моего друга, швейцарско-французский художник Вилли
Лесказ, а также Жан Бине, преподаватель эвритмии в нашей очень оживлённой Кливлендской музыкальной школе, которую возглавляет Эрнест Блох. Я должен
Я встречусь с ним сегодня вечером и с нетерпением жду этой встречи, так как мне сказали, что он замечательный и вдохновенный пианист-любитель, в совершенстве играющий Эрика Сати, Равеля и т. д.  Лесказ стал для меня источником вдохновения.
Хорошо зная творчество Марселя Пруста, Салмона, Жида и множества других
французских модернистов, он гораздо лучше, чем кто-либо другой здесь, понимает цели, которые я преследую в своём творчестве. Мы прекрасно провели время, обсуждая достоинства общих любимцев, таких как Джойс, Донн, Элиот, Паунд, де
 Гурмон, Гордон Крейг, Ницше и т. д., до бесконечности. После этого
Само собой разумеется, что я никогда не встречал более вдохновляющего человека, чем
Нью-Йорк.


78: УИЛЬЯМУ РАЙТУ

_Кливленд, Огайо._ _17 октября 1921 г.

Дорогой Уильям: я могу согласиться с тобой насчёт Эдны Миллей, но, боюсь, не более того. Она действительно гениальна в ограниченном смысле этого слова и намного лучше Сары Тисдейл, Маргарет Уилкинсон, леди Спейер и т. д.
Это лишь несколько капель в море женской пышности, которая образует своего рода млечный путь на поэтическом небосклоне того времени (как и всех времён).
На самом деле я считаю, что она ничуть не уступает Элизабет Браунинг.
И здесь, вероятно, станет ясно, что большинство её самых преданных поклонников не могли бы желать большего. Я могу лишь сказать, что мне тоже не очень нравится мадам Браунинг. И помимо моей неприязни к этой даме,
Теннисон, Томпсон, Чаттертон, Байрон, Мур, Мильтон и ещё несколько человек,
я имею наглость называть себя человеком довольно широких взглядов. Но вы также заметите, что я с радостью бегу навстречу господам  По, Уитмену, Шекспиру, Китсу, Шелли, Кольриджу,
Джону Донну!!!, Джону Уэбстеру!!!, Марло, Бодлеру, Лафоргу, Данте,
Кавальканти, Ли По и многие другие. О, если бы у нас был вечер, чтобы
поговорить о поэтических кредо, — нелепо пытаться сделать это в письме.
Я могу только извиниться и сказать, что если моя работа кажется излишне
сложной, то это потому, что я просто хочу добавить к тому, что уже было написано, то, что кажется мне действительно _новым_. Если только у вас нет
какой-то новой, глубоко личной точки зрения, которую можно было бы изложить, скажем, о вечных чувствах любви, и подходящей личной идиомы, которую можно было бы использовать в процессе,
я говорю: зачем об этом писать? В девяти случаях из десяти, если вы знаете, где
Если вы заглянете в прошлое, то найдёте слова, уже написанные на более или менее точном языке вашей души. И жалоба, которую можно
высказать в адрес девяти из десяти поэтов, заключается в том, что вы, скорее всего, найдёте их чувства, выраженные гораздо лучше, возможно, четыреста лет назад.
 И дело не в том, что мисс Миллей совсем не удалась, а в том, что в её произведениях я часто слышу слишком много отголосков, из-за чего она не может нравиться мне так же, как вам. С таким оснащением Эдна Миллей наверняка добьётся успеха и заслуженных аплодисментов довольно большой аудитории. А что касается вас, то я
Я скорее предположу, что она не занималась этой областью литературы с таким же энтузиазмом, как я. Она достойная героиня.

 Я признаю, что слегка склоняюсь к эзотерике, и, возможно, меня не стоит воспринимать всерьёз. Мне нравятся хрупкие вещи, а также поэзия в духе Джона Донна — тёмная, мускусная, задумчивая, умозрительная, одновременно чувственная и духовная, воспевающая скорее красоту опыта, чем невинность.

Поскольку вы не «поняли» мою идиому в «Чаплине», мне хочется объяснить её. Я решил поставить Чаплина в один ряд с
поэты (современные); отсюда и «мы». Другими словами, он, особенно в «Малыше», заставил меня, как поэта, почувствовать себя «в одной лодке» с ним. Поэзия, человеческие чувства, «котёнок» настолько вытеснены из повседневной, стремительной, механической суеты, что человек, который хотел бы их сохранить, должен изо всех сил прятаться и маскироваться, чтобы уберечь их или себя от уничтожения. С тех пор я узнал, что я далеко не единственный, кто видит эти вещи в шутовстве трагика Чаплина (если хотите, можете почитать мнения лондонских и парижских
см. «Литературный дайджест» от 8 октября), и в стихотворении я попытался выразить эти «социальные симпатии» словами, в какой-то мере соответствующими выходкам актёра. Возможно, мне это не удалось, поскольку лишь немногие из тех, кому я его показал, дали внятный ответ, — но, с другой стороны, я понимаю, что аудитория моей работы всегда будет довольно узкой. Я честно признаюсь, что сам испытываю симпатию к этому явлению, — на самом деле
Мне нужно время от времени получать удовольствие от чего-то своего, ведь мне так сложно угодить.

 Работа, о которой я упоминал, длилась всего один день. Я вывел людей и унёс
Я довёл дело до конца, несмотря на боль в ногах и онемение в конечностях, но...
На следующий день работы не было, как и на следующий, и я устал слоняться в надежде получить всего 2,50 доллара за целое состояние, и мне всё равно, мало или много меня там ждёт теперь, когда я снова отправился на поиски работы в других сферах. Когда я снова окажусь на пастбище,
я буду восхвалять даже Эдну Миллей — может быть, даже куплю её «Второй апрель» (если он будет в продаже) и не буду так сильно утомлять вас долгими рассуждениями о поэзии.
 Но сейчас это всё, что у меня есть. Я даже не могу купить книги, которые так хочу
почитайте, например, «Трёх солдат», «Эрика Дорна» и новый «Маленький обзор»_
(ежеквартальный — и за 2 доллара). Напишите мне поскорее и поднимите мне настроение. Просто ради интереса поищите стихи Донна в библиотеке и прочтите некоторые короткие стихотворения, такие как «Явление», «Отправлено кольцо с гравировкой», «Запрет», «Экстаз», а также более длинные произведения, такие как «Путь души» и т. д., если вам интересно.


79: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

_Кливленд_ _1 ноября 1921 г.

Дорогой Горхэм: —/—/ Да, мне бы очень хотелось разделить с тобой твои взгляды, вместо того чтобы изо дня в день ходить по кругу.
текущее и думал. Продолжайте писать мне свои светлые пожалуйста букв. Они
являются фонарь надежды и тепло на сердце. Иногда я задаюсь вопросом, если,
без вас я бы писала так долго.

Просто прочтите "Эрика Дорна", и я немного стесняюсь критиковать его. Несомненно,
это прекрасное произведение - и странное дополнение к Am. литературе.
Почти европейская точка зрения. Однако я пока не могу быть уверен, действительно ли
Хехт то и дело подшучивает над собой. Хехт — виртуоз, и он вызывает подозрения, которых никогда не возникло бы в отношении Драйзера
или Андерсон. В книге прослеживается влияние Джойса, разбавленное или
“рационализированное” ровно настолько, чтобы быть более угодным общественному вкусу. Карл
Сэндбергу и Андерсону отведены интересные роли в декорациях
. --/--/


80: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_Cleveland_] _Нов. 3_

Дорогой Горэм: Вы во многом правы насчет стихов. Я не могу винить вас за то, что вы не увидели в «Чаплине» столько же, сколько увидел я, потому что я понимаю, что техника, использованная в фильме, виртуозна и открыта для всевозможных неверных толкований. Хотя, может быть, раз вы видели «_The
Kid_ который «вдохновил» его, вы ближе к моему замыслу. Для меня он в два раза интереснее, чем «Пастораль», которая выполнена более совершенным образом, но, на мой взгляд, не так богата. Чаплин, в конце концов, может быть сентиментальным, но он раскрывает тему с такой силой и вселенским размахом, что сентиментальность превращается в новый вид трагедии, эксцентричной, простой и в то же время блестящей. Именно потому, что я чувствую, что мне удалось передать в словах
застывшие кульминации и ускользающие победы его жестов, это стихотворение нравится мне больше всего из всего, что я написал.
Но посмотрим. Моё мнение иногда меняется быстрее, чем я планирую. Я был очень удивлён, что Шервуду Андерсону, который не склонен к сложным выражениям, это понравилось. Кроме того, он был более или менее согласен с вами по поводу стихотворения о море.[16] --/--/

 Чем больше я думаю об «Эрике Дорне», тем меньше он мне нравится. Она
занимает промежуточное положение между прозаическими симфониями Гюисманса и поэтическими симфониями Эйкена. Импрессионистская. Однако в ней мало
характера. Пока у нас есть «Улисс» и «Тарр», которые можно восхвалять, нам не нужно
Не стоит придавать этому слишком большое значение, но, тем не менее, это обнадеживающий знак, не более того. Не хватает искренности, и почему-то возникает вопрос или обвинение в меркантильности. Это напоминает мне кое-что о Хехте, что однажды сказал мне Сапфир: «Блестящий парень, — сказал он. — Он может сесть за пишущую машинку и выдавать такие вещи пачками. У него в запасе всегда три или четыре (рассказа)». Это было
в связи с его действительно прекрасными небольшими произведениями, которые тогда публиковались в _The L.R._  На самом деле я проникся симпатией к рецензии Селдеса
об этом в «Циркуле» от октября  года, который вы уже должны были прочитать. --/--/

 Сегодня вечером я посещаю еженедельный «салон», который Лесказ устраивает для своих друзей.
 Шуток и болтовни будет столько, что это начнет надоедать. Почему-то, когда присутствуют женщины (а здесь они есть), разговор не может продолжаться без маленьких комплиментов, уступок и т. д. Они настаивают на том, чтобы быть в центре внимания, независимо от того, способны ли они участвовать в каком-либо споре.  Следовательно,
бесконечные намёки, кудахтанье и пыхтение никогда не прекратятся
где угодно. Одна из немногих женщин, которая тщательно избегала бы подобного.
Маргарет Андерсон. Дань уважения Маргарет!!

Драмы о дадаизме очень занимательны, но...ну... в порядке 56789...*!!


81: ГОРЭМУ МАНСОНУ

_клевленд_, _Нов. 21._

Только что пришло ваше письмо о плане «Горгульи», и, поскольку я не писал вам некоторое время, я даю вам какой-то ответ, пусть и недостойный. Эти прилагаемые стихи вы можете использовать, если захотите.
-- -- -- -- «Л. Р.» [«Чаплинеск»] уже у них в руках, но я, вероятно, не услышу от них об этом ещё несколько месяцев, и если они решат
Я не вижу причин, по которым публикация этого рассказа во Франции должна что-то усложнить. То же самое относится к «Чёрному бубну», который был неправильно напечатан в _The D.D._ в июле прошлого года. Я бы хотел, чтобы его напечатали правильно, и мне кажется, что это может быть хорошей возможностью. Я не делаю ничего нового, что стоило бы внимания, поэтому не могу отправить вам что-то ещё. Если вы привлечёте к сотрудничеству тех, чьи имена упоминаются в вашем письме, у вас получится что-то стоящее. Вклад Бёрка в новый ежеквартальный журнал _L.R._ — чуть ли не единственное, что в нём хорошо.
Мне нет нужды распространяться об этом, ведь вы, вероятно, уже видели это в Париже.
Единственное, что можно вынести из статьи Паунда о Бранкузи, — это то, что Паунд хочет избежать очевидных вещей, чего бы это ни стоило.
Что касается меня, то я [только что] закончил недельную стажировку по продаже недвижимости, но, конечно же, ничего не продал.
Сейчас я пытаюсь устроиться в книжный магазин, чтобы помочь во время рождественского ажиотажа.

Во мне нет ничего, кроме желчи и отвращения, и мне нечего сказать вам, кроме привычных, до боли знакомых жалоб. Хотел бы я
мог бы научиться носить более изящную маску, несмотря на всё это. --/--/


82: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
_Кливленд_ _26 ноября 2021 г.

Дорогой Горхэм: --/--/ Я прекрасно провёл время, погружаясь в творчество Бена
Джонсона, так что, как видишь, я всё-таки был не так уж далёк от истины. После прочтения «Варфоломеевской ночи» не так уж сложно понять, с чего начинал Синг.
Он начинал с грубоватого народного элемента в драматургии. Я вижу, как быстро присоединяюсь к Джозефсону в его елизаветинском фанатизме. Вы, несомненно, знаете о моей давней дружбе с
Донн, Уэбстер и Марло. Теперь у меня есть ещё одна «супружеская» русалка, чтобы укрепить связь. Дело в том, что в современной литературе я не могу найти ничего, что могло бы сравниться с богатством языка, иронией и эмоциональностью этих людей, и я хотел бы, чтобы они как можно сильнее влияли на меня в интерпретации современных настроений — примерно так, как это прекрасно сделал Элиот. В его «Геронтионе» есть отрывки, которые почти дословно можно найти у Уэбстера и Джонсона. Некоторые елизаветинцы и Лафорг сыграли огромную роль в творчестве Элиота, и в его великом произведении можно уловить отголоски их влияния
об этих писателях в своей «Священной роще» Я, конечно, не хочу подражать Элиоту,
но сейчас я достиг того этапа, когда хочу тщательно выбирать наиболее близкие мне по духу влияния и в некотором смысле «культивировать» их. Я могу сказать вместе с Дж[озефсоном], что проблема формы с каждым днём становится для меня всё сложнее. Меня совершенно не устраивает то, что я сделал до сих пор, — это лишь наброски, слишком поверхностные, чтобы меня удовлетворить. До сих пор мне ни разу не удавалось вызвать у себя живую, осязаемую и положительную эмоцию. Потому что, как только я
Когда я пытаюсь совершить такой поступок, я становлюсь либо очевидным, либо заурядным и бросаю это дело на второй строчке. О! это сложно! Нужно быть пропитанным словами, буквально насквозь ими пропитанным, чтобы нужные слова сами сложились в правильную форму в нужный момент. Когда они приходят, как это было в «Пасторали» (небогатой, но довольно хорошей), они приходят сами по себе;
Это вопрос удачного жонглирования! И никакая сила воли или эмоций не может хоть как-то помочь в этом деле. Так что, как видите, я согласен с Зоммером в том, что метод «Ding an Sich» в конечном счёте является единственным удовлетворительным творческим методом.
принцип, которому нужно следовать. Но я также считаю, что этим летом Дж[озефсон] разворошил во мне осиное гнездо своими словами о том, что нужно отойти от общепринятых формул, от Гейне до Уоллеса Стивенса, и экспериментировать с оригинальными моделями и т. д. Моя реакция на это — максимально дистанцироваться от современного импрессионизма. Я имею в виду такой «импрессионизм», как стихотворение Кокто (пер.) в «Литтл Ревью», которое вы, вероятно, видели. Дадаизм (возможно, я ошибаюсь, но вы меня поправите) для меня — не что иное, как предсмертные муки этого
движение, maladie moderne. Возможно, я даже вернусь к «опушке и ритму», прежде чем закончу, при условии, что смогу нести эти бремена так же ловко и непринуждённо, как, скажем, Эдвард Томас иногда делал это. По этой причине мой «Чёрный бубен» нравится мне всё больше.
 Он становится для меня своего рода миниатюрной моделью амбиций, просто указывающей направление. Хватит этой бесконечной тирады, но пиши, как обычно,
и радуй меня, пусть даже на мгновение.

Может быть, Дж[озефсон] уже начал писать свой роман, пародирующий
Американцы в Квартале, как он и предполагал. Скажите ему, чтобы он прислал мне немного стихов, всё, что он пишет. Это наверняка будет лучше, чем всё, что предлагают здешние журналы.



83: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

_Кливленд_ _десятого декабря_

Дорогой Горхэм: Вчера я получил твоё письмо на французском (мне нравится это нововведение).
Оно стало приятным вечерним стимулом после рабочего дня. Ибо я,
в некотором смысле, очень рад сообщить, что последние две недели был занят продажей книг в местном магазине во время сезонного «ажиотажа».
По всей вероятности, для меня это временная работа, но она
Это позволило мне, несмотря на сильную занятость, избавиться от денежного комплекса, который просто свёл меня с ума. Из-за этого, а также из-за полного отсутствия сексуальной жизни в течение длительного времени я чувствовал себя настолько опустошённым, что перестал писать тебе.
И хотя сейчас мне больше нечего тебе предложить, я снова проявляю достаточный интерес к писательству, чтобы моя скудость казалась не такой очевидной. Эротический опыт
иногда приобретается случайно, и на днях я получил весьма приятное развлечение, разумеется, в _своей_ обычной манере.
И вот чары разрушены! Не могу не отметить, что этот
«разрушитель чар» хорошо знаком с вашими нынешними завсегдатаями,
«Ла Ротондой» и т. д. и т. п., хотя это было всего несколько лет назад.
Видите ли, даже в Кливленде можно насладиться некоторыми парижскими изысками!

 О ситуации с «Улиссом» страшно подумать. Я буду бесконечно благодарен вам, если вам удастся провезти мой экземпляр, на который я уже оформил подписку,
вместе с вами. Если это хоть как-то возможно, пожалуйста, дайте мне знать, когда я смогу отправить вам деньги на покупку и т. д.
Эта книга _должна_ быть у меня!

Здесь только что вышла в свет книга де Гурмона «Девственное сердце» (пер.
 Олдоса Хаксли), и я выкупил её, чтобы спасти от неминуемого запрета, наряду с «Юргеном» и другими шедеврами. Если это действительно образец творчества автора, а так оно и есть, то я не понимаю, как его _Физика любви_, переведённая Паундом и готовящаяся к публикации издательством Boni &
Liveright, будет когда-нибудь за руки принтеров. Но, как спелая и
добро-это свет от De Gourmont! Один ненавидит его видеть на столах
Зейн Грей и пляж Рекс. Может быть, в конце концов (и поскольку у меня есть
Если я раздобуду свой экземпляр), то мне не будет так больно видеть, как снова рушится дело ревнивого пуританина. Две недели
работы в книжном магазине по «запросам публики» привели к любопытным
изменениям в моём отношении к ценности популярности (в малейшей её
проявлении). Любопытные «непрочитанные» книги, которые долго
хранятся на полках и чьи названия никогда не упоминаются, вызывают у
меня скорее зависть, чем
Когда-то я думал, что это может быть связано с пренебрежением.
 С этим заигрыванием с подарочными изданиями в тиснёных кожаных переплётах и т. д.
и т.д., это зрелище нельзя забыть никогда. Бедный дорогой Эмерсон, должно быть, плохо спит.
Аристократичен Уитмен, хотя никто никогда не призывает к этому “демократу”
не больше, чем к Лэндору или Донну. А Эдгар Гест и Сервис, death
возглавляют оба, свирепствуют.

Конечно, вы слышали о том, что Андерсон выиграл премию "Дайал". Я
В любом случае был совершенно уверен в этом, но теперь очень рад этому факту.
он выиграл. Теперь он, наверное, уедет в Мексику, ведь ему нужны были только деньги.
Недавно он написал мне в ответ на мою критику _Эрика Дорна_, высоко оценив одни части книги и раскритиковав другие. Книга до сих пор ставит меня в тупик, что
из-за этого он нравится мне чуть меньше, чем раньше. В целом он несовершенен,
но я всегда признавал, что в нём есть хорошие моменты. Но когда его
сравниваешь с такой книгой, как «Триумф яйца» Андерсона, он
ужасно меркнет. Последняя представляет собой антологию недавних
рассказов Андерсона, и, перечитывая их вместе, я испытываю сильнейший
эмоциональный отклик.
 Он писал об ужасных опустошениях, которые
слишком очевидны в моём собственном опыте и повсюду вокруг. Я как никогда полон энтузиазма, восхваляя его, хотя у меня возникает странное ощущение, что он, подобно ныряльщику,
в определенном смысле достиг дна, и что его будущая работа должна
проявить определенные изменения более позитивного характера, чем голое
утверждение реальности, или завершить свое обещание. --/--/


84: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_Cleveland_] _ 25 декабря 21 года_

Дорогой Горхэм: Ваше письмо, пришедшее несколько дней назад, 5-го числа, и записка от 7-го, сообщающая о моём присутствии на бульварах (в шапиневском наряде), предоставили мне богатый материал для своеобразной рождественской ёлки, по крайней мере, такой же захватывающей, как любое из самых далёких детских воспоминаний.  Имена и присутствие сверкают и завораживают всеми возможными способами
экзотические предложения на ветках. Я могу быть благодарен вам за
лучшее из рождественских пожертвований, как и за то, что вы обеспечили
меня основной частью моего умственного и творческого потенциала
за последние шесть месяцев, какими бы утомительными и мучительными
они ни были. И теперь, кажется, дела у меня пошли немного лучше. Меня попросили задержаться на некоторое время
в качестве бухгалтера, и есть вероятность, что вскоре я получу
очень перспективную должность в высококлассном рекламном агентстве,
которое может похвастаться лучшими связями с
крупнейшие агентства в Нью-Йорке и других городах. По крайней мере, моё сегодняшнее собеседование с «руководством» прошло удачно, и если я смогу написать им подходящее письмо и «продать себя», как они нелепо выразились, то, возможно, получу что-то выгодное.
 По крайней мере, я выполнил обязательство, которое меня беспокоило, и за последние несколько недель у меня появилось немного денег, что невероятно подняло мне настроение. В последний месяц я был так занят на работе, что у меня не было времени писать тебе, а тем более стихи.
но у меня такое чувство, что теперь, когда суматоха улеглась и наступил Новый год, я снова что-нибудь сделаю. Видишь, я снова даю обещания.

 Ты не представляешь, насколько мне интересны твои мнения о людях, с которыми ты общался. Твои возможности в этом направлении превзошли все мои самые смелые ожидания.
Меня поражает, что ты познакомился практически со всеми значимыми молодыми  левыми. --/--/

Мне также было очень приятно узнать о ваших успехах в достижении взаимопонимания с
Джозефсон. Его «сжимающее и закаляющее» воздействие на человека — это именно тот комплимент, которым я ему обязан. В каком-то смысле он холоден как лёд и обладает поразительной способностью к деперсонализации. С другой стороны, вы, несомненно, заметили в его характере определённую склонность к проявлению чувств, которая вдвойне приятна на фоне довольно холодного интеллектуального облика. Ты ему очень нравишься, он так и написал мне, а ещё прислал несколько стихотворений для публикации в _The D.D_.
Я не думаю, что они хоть как-то заинтересуют публику в таком захолустье. Но ему нужны деньги, а я
Я буду рад сделать всё, что в моих силах, чтобы помочь ему, — но, однако, не стоит слишком беспокоиться, ведь он обладает гибкостью и находчивостью, которым я завидую.

--/--/ Если бы я был только в Нью-Йорке, я бы позаботился о том, чтобы работа С[оммера] была оценена по достоинству, — но с этим придётся подождать. Тем временем он не проявляет ни малейшего желания сдаться. Как я уже сказал, его достижения преподносят один великолепный сюрприз за другим. Недавно у нас умер общий друг.
Он был ницшеанцем и ценителем всего самого лучшего.
С пятнадцати лет он вёл уединённый образ жизни в Америке
когда он оставил свою семью в Норвегии из-за религиозных разногласий.
 Мы с Биллом были среди тех, кто нёс гроб на этих похоронах, где присутствовало всего несколько человек, хотя все они ценили этого человека. Я не могу вдаваться в подробности, но церемония была грандиозной, особенно финал в крематории. Это было прекрасно, но в прошлое воскресенье, на следующий день, я был эмоционально опустошён. Эти похороны были одним из немногих прекрасных событий, произошедших со мной в Кливленде.

А теперь краткий обзор американской литературы. В каком-то смысле она
Надеюсь, важно отметить, что «Вайнсбург» Андерсона был издан издательством
Boni and Liveright в серии «Современная библиотека» с очень хорошим предисловием
Эрнеста Бойда, в котором автор выражает большую признательность издательству
The L. R. за то, что оно проявило дальновидность и познакомило мир с Андерсоном. --/--/

_The Dial_ за декабрь содержит прекрасную статью об американской живописи, написанную
Розенфельдом, в которой Хартли удостаивается особой и очень разумной похвалы.
В него также вошло довольно хорошее стихотворение Малкольма Коули, довольно разочаровывающая статья о Флобере Миддлтона Мёрри и отвратительная
Скучная чепуха от Боденхайма. Новая «Страна теней» [так же] далека от захватывающей, как те прохладные ванны, которые она предлагала прошлым летом, а «Женский домашний журнал» и «Атлантик» полны оптимизма, как и всегда.

 На сегодня всё. У нас в доме полно бесцеремонных родственников,
и мне было трудно собраться даже для этого попурри, но мне есть что сказать, когда я смогу это сделать. Мне нужно время (это естественное
требование для любого моего текста или мысли), чтобы сидеть в позе Будды по
пару часов каждый день и позволять всему самому собой рассортировываться
подобие порядка в моем мозгу. Но у меня не было возможности для
подобных операций в течение нескольких недель, и, возможно, никогда, - до этого времени я молю вас
довольствоваться, насколько вы можете, такими поспешными сообщениями, как это письмо.

Ваша фигура не дает мне покоя, словно ласковые ласки через все
разного рода сложности. Вы всегда являетесь моим окончательным и удовлетворяющим меня "судом
апелляции", и бесполезно пытаться объяснить вам, как много это значит
для меня. Так что поверь мне, когда я говорю, что люблю тебя, и планирую, планирую, планирую тот славный день, когда мы встанем на колени под столом и поговорим.
и говорю, и говорю. Меня всегда беспокоит неэффективность моих писем к тебе.





1922


85: ШЕРВУДУ АНДЕРСОНУ

_Кливленд_ _10 января_

Дорогой Андерсон: Я не мог ответить на твоё письмо, потому что во время праздничного урагана обслуживал покупателей в книжном магазине.
Однако я был рад получить хоть какую-то работу после лета и осени, когда у меня были пустые карманы. Сейчас я работаю копирайтером в компании Corday and Gross, о которой вы, возможно, слышали. Мне это нравится больше, чем любая другая работа, за которую я когда-либо брался. Вы были правы насчёт работы в сфере недвижимости. Смотреть на бедных людей
Мысль о небольших вложениях против их воли не привлекала меня долгое время.
Я отказался от этой идеи ещё до того, как вы написали.

Если я смогу соответствовать требованиям, предъявляемым к моей должности, я снова обрету надежду на достижение некоторых целей. Я имею в виду, конечно, то, чтобы этой зимой написать немного стихов или прозы. Когда я не работаю, я не могу избавиться от беспокойства настолько, чтобы что-то сделать. Мне кажется, что для любого открытия творческих каналов необходимы некоторые финансовые гарантии. Теперь дела у меня идут немного лучше.

Я прочитал ваш рассказ «Контракт» в последнем выпуске _Broom_ и хотел бы
высказать своё мнение. Возможно, это нарушение правил, но если так, то я прошу у вас прощения. Этот рассказ в некотором смысле кажется мне менее
интенсивным и красивым, чем другие ваши недавние работы, и я думаю, что вы написали его довольно давно. Если бы это был кто-то другой, я бы подумал: «Это хорошо, но этот парень пытается подражать
Андерсон, я не могу этого сделать».

 Я бы не стал давать никаких советов или указывать на какие-то места.
Ваша работа всегда представляет собой слишком сложное целое для такого критического анализа
Я не рассчитывал, что эта история что-то изменит. Я воспринял её как своего рода антикульминацию того удивительного чувства прекрасного, которое я недавно испытал, перечитывая ваши рассказы, написанные за последние несколько лет и собранные в сборнике «Яйцо». Пожалуйста, простите меня за этот, несомненно, ненужный комментарий. Я решился на него только в свете собственных желаний и чувств в сложившихся обстоятельствах.

В своих работах я сталкиваюсь с тем, что проблема стиля и формы становится всё более сложной с течением времени. Мне кажется, что меня это интересует
Ваш стиль письма гораздо более выразителен, чем ваш.  Возможно, однако, что мы относим одни и те же черты к разным понятиям.  В стихах эта черта может стать навязчивой идеей, которой можно наслаждаться ради неё самой.  Не думаю, что вы сильно со мной согласитесь в этом вопросе, но, конечно, если бы вы получали такое же удовольствие от поиска подобных черт у других писателей, как  я, вы бы поняли, что я имею в виду. Например, когда я дохожу до такой строки, как эта из Джона Донна, — я в восторге — — — — [«О прогрессе души, вторая годовщина», строфы 296–298]. Или возьмём
другое, под названием «Срок годности»: --/--/ [строки 1–12]. Я хочу добиться того же, что так прекрасно передано в этом стихотворении, — «внутренней» формы,
формы настолько глубокой и насыщенной, что она окрашивает сами слова
в особый смысл, возможно, немного отличающийся от их обычного
значения вне стихотворения. Если вы помните мой «Чёрный
бубен», то, возможно, согласитесь со мной в том, что я, по крайней
мере, однажды воплотил эту идею. Из-за моих целей я пишу медленно, и пока что я практически ничего не сделал, но я могу подождать
Я могу вносить улучшения гораздо легче, чем избавляться от того, что меня не устраивает. В издательствах и журналах каждый день публикуется множество подобных вещей, чтобы развлечь тех, кому это нравится. Возможно, для вас это утомительная болтовня, но я думаю, что цитата вам всё равно понравится.

 Что вы собираетесь делать этой зимой: поехать в Мексику, как вы и планировали? Я уже был готов скрести по сусекам, чтобы накопить достаточно денег и отправиться в
Европу, когда мне предложили эту работу, и я подумал, что лучше согласиться.
Однако двое моих друзей уже некоторое время живут в Париже и пишут мне
письма, которые заставили меня вспениться у моих причалов, и желание вырваться на свободу
было сильным.

Если ты не слишком занят, напиши мне. Мой друг Леказ был в Нью-Йорке
на Рождество и говорит, что однажды вечером у него была очень приятная беседа с вами
у Пола Розенфельда.


86: ГОРЭМУ МАНСОНУ.

[_Cleveland_] _ 23 января 22-го_

Дорогая Горхэм: я впервые за долгое время провожу вечер свободно и в одиночестве
и совершенно ясно осознаю, что пренебрегал тобой. Этой зимой вокруг так много
довольно интересных людей, что всегда есть
то да сё делаю. На концерт схожу, на званый вечер — а потом, с тех пор как
я начал писать рекламные объявления, по вечерам приходится делать кое-какую работу, от которой у меня болит голова, — в общем, мне это не нравится. Но мне нравится моя работа, и в офисе ко мне прекрасно относятся. Никогда бы не подумал, что коммерческое учреждение может быть организовано на таком достойном уровне. И они действительно сами приходят и говорят, что довольны работой, которую вы для них делаете!!!!!!!!!! Теперь я без содрогания прохожу мимо своего пучеглазого отца
на улице! Я устраиваю безумные кутежи с Биллом
Лето, которое начинается со свиных ножек и квашеной капусты, а заканчивается «Gradus ad Parnassum» Дебюсси в «башне из слоновой кости». Вокруг Эрнеста
Блоха в Институте музыки собираются интересные люди со всего мира. Здесь даже есть французский ресторан, где хозяйка стоит за кассой и читает _La Nouvelle Revue
Francaise_ и где подают замечательные стейки с грибами — увы,
всё, включая настоящих гарсонов, кроме вина. Это место похоже на
предложение без знаков препинания или, если хотите, на эту букву.

А теперь, mon cher, хочешь не хочешь, мы подходим к вашему журналу.
Я вовсе не хочу вас обидеть, но должен признаться, что не испытываю особого энтузиазма при мысли о ещё одном маленьком журнале, полном сжатого динамита, каким вполне может быть ваш.
Если у вас нет полумиллиона подписчиков или около того, какой смысл добавлять к другим маленьким журналам, которые исчезают после нескольких выпусков!? Не тратьте на всё это своё время, вот мой вам совет. Лучше сядьте и поработайте на пишущей машинке или походите с рукописью по кабинетам флегматичных редакторов. Послушайте, там
Теперь есть _какой-то_ журнал, который напечатает твою работу, какой бы плохой или хорошей она ни была. Книжные магазины «для своих» ломятся от них. Я молюсь, чтобы ты вложил свои с трудом заработанные деньги в галстуки, билеты в театр или во что-то ещё полезное для тела или души, но не тратил их на бумагу и неэффективную типографику. Не возвращайся домой на три месяца раньше из-за радужных перспектив.

 Никто особо не оценит это — — — —. Из всего этого вы не должны делать вывод, что я настолько примкнул к правому крылу, что...
резвится у Ф. Скотта Фицджеральда. Нет, но по прямой и узкой
тропинке, ведущей на юг от деревни ДАДА, я добрался до
несколько смущённой позы благоговения перед статуями Бена
Джонсона, Майкла Дрейтона, Чосера и многих других, уже упомянутых.
Драгоценные гневные тирады дорогого Мэтти [Джозефсона] почему-то не
сбивают меня с этого пути. Мне кажется, он совсем не уверен в себе. Конечно, поскольку Малларме и Гюисманс были утончёнными плаксами,
следующему поколению предстоит славно похохотать! Даже милый старичок с лицом Будды
Gourmont is pass;. Что ж, я полагаю, что каждый в Париже должен поступать так, как поступают
римляне, но мне из Кливленда, округ Кайхога
, Божьей страны, все это кажется слишком простым. Но Мэтти всегда будет сиять, когда ходит.
при условии, что мужчина перед ним не сверкал, - на что мы надеемся, что он, конечно, никогда не сверкал.
и поэтому я рад всегда слышать от него о
его последнее изменение мнения. Если серьёзно, Мэтти великолепен, особенно в прозе. Его игра всегда приятна, несмотря на то, что я не могу
сочувствовать его теориям. Кажется, Париж — подходящее для него место
работа, и я полагаю, что он останется там по крайней мере до тех пор, пока его рассказы не будут опубликованы. --/--/


87: УИЛЬЯМУ РАЙТУ
_Кливленд, Огайо._ _11 февраля 1922 г.

Дорогой Билл, не заставляй меня и дальше волноваться. Твой визит доставил мне огромное удовольствие, благодаря ему я возобновил старые связи и завел много новых. Вы мне сейчас так интересны, что я рискую начать докучать вам всевозможными советами и предостережениями.
 Одно из них: не позволяйте капризам взбалмошных дам выводить вас из равновесия или ставить в крайне неловкое положение. Даже самые лучшие из них, в конце концов,
Временами они не знают и не заботятся о том, что делают. Они способны оказывать очень изнурительное и совершенно бесполезное воздействие на
джентльменов, которые слишком сильно им доверяют. Женщина не
предназначена для того, чтобы занимать такое положение. Только Римско-
католическая церковь дала ей это право. Греки, римляне и египтяне
знали, как с ней обращаться. Я советую вам прочитать «Девственное
сердце» де Гурмона, чтобы тонко проанализировать эту проблему. Де Гурмон был чем-то большим, чем
чисто “литературный критик”, вы знаете. Он был одним из самых тщательных
студенты, изучающие физиологию и психологию в современном мире. Он был искусным исследователем эмоций. Стендаль был другим, но менее ясным учёным.

 Все эти страдания довольно романтичны и прекрасны, но ты платишь за них глупую цену. Я не могу не говорить об этом из-за своего интереса и потому, что я видел, как ты уходил в зловещей манере. Надеюсь, ты не заболел и просто забыл мне написать.

Я сам пережил два или три таких катаклизма, и они были тяжелее, чем ваши, из-за их необычности и отсутствия сочувствия. Может быть, я
Не знаю, что я от них получил, но точно знаю, что многое потерял.


88: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
[_Кливленд?_] _25 февраля — ’22_

Дорогой Горхэм: Вчера вышел новый выпуск _Gargoyle_. В целом не такой плохой, как предсказывал Мэтти в одном из своих писем в прошлом месяце. Ваши переводы забавляют меня, но не так сильно, как ваша
прекрасно организованная порка Макэлмона. Возможно, ваши переводы (или, скорее, подборки)
вдохновили бы меня, если бы я не был так безнадежно утомлен искусством и теориями об искусстве в последнее время. Я не могу
Я не могу этого объяснить — раньше я никогда не страдал от такого расстройства желудка.
 В конце концов, я полагаю, это происходит потому, что мне нечего «дать»,
и поэтому я так мало заинтересован во всём этом потоке продукции
и споров, что становлюсь либо растерянным, либо безразличным. Сейчас я
прохожу через сложный период адаптации, а также переживаю
этап в своей так называемой «творческой жизни», когда ни моё
сознательное «я», ни моё бессознательное «я» не могут получить
достаточного «сотрудничества» от другого, чтобы сделать что-то
стоящее. Недавно я написал кое-что, что, как мне показалось,
момент был хорош. Сегодня я столкнулся с этим как с безнадежным провалом,
разрозненный, уродливый и тщеславный. Я лишь на мгновение впадаю в депрессию из-за этих фактов
однако, поскольку я так занят написанием рекламы, что у меня нет
времени много думать об этом. --/--/


89: УИЛЬЯМУ РАЙТУ

Джеймстаун, Нью-Йорк, 2 марта 1922 г._

Дорогой Билл, это моя вторая поездка в это место, которое, без сомнения, тебе немного знакомо, ведь я был здесь в начале прошлой недели. Это деловая поездка для компании («изучение продукта», как говорят в рекламе.) и мне довольно приятно выбраться из Кливленда на денёк или около того. Я был
Я достаю каталог для любителей Art Metal и ломаю голову над чертежами и цифрами, пока мне не становится скучно. --/--/

 Полагаю, к этому времени ты уже вернулся и вовсю катаешься на своих обычных каруселях. Я был рад узнать, что твоя проблема была всего лишь «физиологической». К этому времени ты, вероятно, уже прочитал кое-что из наблюдений Де  Гурмона на этот счёт и, мудрец!, был достаточно опытен, чтобы оценить их. Как же много существует новых форм! Роман — самая гибкая из существующих литературных форм. Он
позволяет наиболее свободно и полно выразить себя. Вы уже читали «Марию Шапделен» Луи
Эмона? Молодой французский эмигрант, написавший эту книгу,
умер вскоре после её выхода, но с точки зрения замысла это одно из самых
совершенных произведений, на которые можно было надеяться. Человеческие
эмоции в нём подобны нежным цветам пастельных оттенков на фоне
полуночно-чёрного неба. Чёрная, ужасающая сила леса и зимы
постоянно угрожает за каждым словом в повествовании. Но эта книга не вызывает у меня такого восторга, как «Тарас Бульба» Гоголя, которую я читал в поезде
недавно. Кажется, кто-то назвал её русской _Илиадой_. Во многих отношениях она не уступает _Илиаде_. Я никогда не забуду остроту и пикантность этих казацких приключений, а герой, старый Тарас, вообще незабываем. Это то, что вы _должны_ прочитать.

 Я не хочу продолжать, не поблагодарив вас за вашу «Балладу».
Я нахожу в нём так много хорошего, что испытываю искушение, выходящее за рамки должного уважения к вашему весьма откровенному жесту в вашем письме, и хочу рискнуть и высказать некоторую критику. Основные недостатки
Это недостатки, присущие используемой вами форме. Как вы знаете, я ни в коем случае не настаиваю на верлибре. Но именно когда я вижу что-то вроде вашей баллады с (неизбежными) утомительными повторами звуков или рифм, я больше всего готов аплодировать даже небрежному верлибру, который, кажется, «преодолевает» свой смысл или отсутствие смысла, по крайней мере, без механического настаивания на определённых формальных шаблонах, которые иногда могут меня раздражать. Например, после того как «милость, ноги, обман, тщеславие и быстрота» по очереди клюнули его в ухо, появляется
«Неприметное отступление»!!, придающее всему стихотворению тон
чистейшей подлости. А такой тон — это именно то, чего вам не
нужно, — по крайней мере, не вместе с некоторыми из ваших изысканных образов, которые говорят о широте и полноте сердца.

 Первый куплет, особенно первые четыре строки, хорош, и идея, лежащая в основе этого «неприметного отступления за изысканностью хлеба и мяса», тоже хороша. Было бы лучше использовать другое, более ёмкое слово, чем «софистика», просто чтобы немного _улучшить_ софистику.
 Я чувствую, что, как бы вы ни написали это стихотворение — в шутку или всерьёз,
Литературное упражнение или эмоциональное — оно доказывает, что у вас есть явные поэтические способности, которые, независимо от того, будете вы их развивать или нет, никуда не денутся. Почему бы вам не переработать это стихотворение в более простую форму или, возможно, в форму верлибра? Я мог бы сделать это, чтобы показать вам, что я имею в виду, но тогда вам будет не так интересно. Такие строгие формы, как баллада, на мой взгляд, подходят только для очень искусственных или абстрактных тем.

Я делаю что-то сам, но не чувствуете себя достаточно довольны
это же отправить его.


90: К ГОРАМ МАНСОН

[_Cleveland_] _March 2, ’22_

Уважаемая Горхэм: —/—/ Прошу прощения, я так беспокоюсь о семейном бюджете, что мне трудно заниматься чем-то ещё, кроме работы. Срок выплаты алиментов моей матери подошёл к концу, и она готовится (в свои 45 лет!) начать самостоятельную жизнь!

Меня, естественно, отныне будут призывать не только «содержать» себя, но и оказывать посильную помощь в этом затруднительном положении.  Так что, думаю, в ближайшее время мне придётся нелегко.  Моего нынешнего жалованья едва хватает на мои скромные потребности.  Мой отец
он слишком подл, чтобы сделать что-то для своей бывшей жены, кроме того, что прописано в их соглашении. Тот факт, что оно было заключено, когда она была не в себе и очень больна, для него ничего не значит.

Однако я не смирюсь с пресловутой и сентиментальной участью «мог бы стать» без ещё нескольких попыток.
Однако мне придётся смириться с некоторой задержкой.

Я только что прочёл последнюю книгу Олдоса Хаксли «Жёлтый Кром», одну из тех, что вызывают тихий смех и оставляют восхитительное послевкусие.
по крайней мере, для "Контемпорари", между обложек. -- -- -- --

Поскольку в Кливленде никогда не бывает хороших пьес, а в Чикагской опере - вообще никогда.
в этом году мои развлечения вне театра были скудными. Только симфонический оркестр
концерты раз в две недели, и там мало нового.

Эрнест Блох, однако, дирижировал две недели назад своими "Тремя сочными поэмами"
которые были достаточно великолепны, чтобы Соломон маршировал и пел под них. Я
иногда прохожу мимо него на улицах или в проходах зрительного зала,
и понимаю, что этот гений, в конце концов, может гулять по Кливленду. -- -- -- --


91: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_левеланд_] _ 24 марта_

Дорогой Горхэм: —/—/ Ты же знаешь, я буду говорить об этом [_сецессии_], но хуже всего то, что большинство моих знакомых совершенно не готовы к подобному энтузиазму. Ты должен быть готов к безразличию, с которым столкнёшься, когда вернёшься в эти Штаты. Все внезапно и невероятно _заняты_ — зарабатывают деньги, ходят в гости, ездят на автомобилях, голодают — бог знает чем ещё занимаются. У меня голова идёт кругом! Жизнь слишком беспорядочна,
чтобы я мог наслаждаться ею.  Вероятно, это происходит только из-за моей
нынешней работы, которая требует постоянных всплесков воображения
от одного к другому, и все же - война, безусловно, все изменила
здесь немного. У меня возникает вопрос, насколько меньше у нас будет головокружения.
мы будем страдать во втором круговороте, чем во время первых ударов и
суматохи. Если я буду впадать в бред, это должно быть потому, что я
последнее время нет времени ни на что, кроме работы.

Если вы приходите домой в мае, одна из первых вещей, которые вы должны сделать, это сделать
мне удачной поездки. Вы сможете приехать, в то время как мой приезд на восток этим летом вызывает серьёзные сомнения. Здесь, в
в моем кабинете в башне, украшенном картинами Соммера и серой потрескавшейся бумагой, у вас будет хорошая возможность сосредоточить свои недавние наблюдения.
- - - -.
Кроме того, - вы никогда не видели среднего Запада, и это должно быть
частью вашего образования. --/--/


92: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_левленд_] _ 29 марта, ’22_

Дорогой Горхэм: —/—/ С банальным приходом весны и неделями дождей и пасмурного неба я снова влюбился! Думаю, с таким же успехом я мог бы поселиться в «Ла Ротонде» — и покончить с этим. Однако, чтобы Кливленд был интересным, нужно чем-то себя развлекать.


93. УИЛЬЯМУ РАЙТУ
_Кливленд, Огайо._ _2 апреля_

Дорогой Билл, твоя проза намного лучше твоих стихов. Я не знаю, как это объяснить, — возможно, если бы я видел больше твоих стихов, я бы смог, — но, безусловно, рассказ, который ты мне недавно прислал, убедил меня в этом. В стихотворении чувствуется теплота и юношеский задор, которые, кажется, всегда исходят из университетского кампуса. Это студенческая юность, лишь немного отличающаяся от обычной. В ней достаточно всего, чтобы «пройти» при первом прочтении с довольно приятным эффектом. Но при втором прочтении обнаруживается
Здесь есть над чем поработать. Дело не в технике, а в подходе.
Я виню вас за это. У вас настоящий талант к формулировкам, и два
года назад я, наверное, похвалил бы вас за это стихотворение.

Но теперь давайте перейдём к рассказу. Он жизненный и хорошо рассказанный. Конечно, никто не может
подражать Андерсону, но мы и не этого хотим. Ваш рассказ вполне самостоятелен. В некоторых местах акцент слишком
явный. Я говорю это, несмотря на то, что понимаю замысел автора, а
также рекомендую очень эффективный литературный приём
Недостаточное выделение в нужном месте создаёт «оттенки» ошеломляющего эффекта. Тогда вы могли бы позволить себе быть более сдержанным в использовании прилагательных! Но я не буду больше вас отчитывать! Вы, безусловно, демонстрируете потенциал и подаёте надежды на успешную карьеру. Если вы не слишком увлечётесь коммерцией после окончания колледжа, перерыв пойдёт вам на пользу, я думаю. Каким бы «свободным» ни был человек в колледже, мир кампуса с его кумирами и кодексами сильно отличается от внешнего мира.
 Пожалуйста, не думайте, что я осуждаю образование, я лишь упомянул об этом
что всё стало как-то сложнее и немного «страшно». «Практичные люди»
внезапно окружают тебя, и они так настойчиво требуют, чтобы их
выслушали. --/--/

 Чем быстрее я пишу рекламные тексты, тем больше у меня
поводов их использовать, и мне кажется, что мне нужно поддерживать связь с таким количеством людей, что времени, которое я провожу дома, становится слишком мало. Эта тяга к постоянному
общению — одна из моих слабостей. Что я _should_ быть
работаем. Действительно, на этом гей воскресенье днем, моя совесть
утяжеленный.


94: В ГОРЭМ МАНСОН

[_Cleveland_] _ 19-22 апреля_

Дорогой Горэм: --/--/ Два экземпляра «Сецессиона» пришли ко мне вчера.
 Разумеется, они были немедленно и с жадностью прочитаны. Но на этом я должен остановиться — мне так много нужно сказать об этом. --/--/

 Я обнаружил, что у нас с тобой много, по крайней мере, несколько, разногласий. Я не могу сказать о стихотворении Мэтти столько же, сколько ты, — я имею в виду «Кафе фалликус».
Стихотворение Тцара совершенно невыразительное. Стихотворение Коули обнадеживает,
хотя и ужасно похоже на то, что он опубликовал в одном из последних
_L.R’s_. Арагонская проза, как ни странно, довольно красива.
Но что случилось с Мэтти!?! И — _почему_ Аполлинер такой выдающийся бог? Окажут ли радио, летательные аппараты и кинотеатры такое же сильное влияние на поэзию в конечном счёте? Все эти разговоры Мэтти очень вдохновляют, но это как кофе — через двадцать четыре часа от него мало что остаётся. Он металлический и пуантилистский — на мой взгляд, это вовсе не уничижительные
термины, но почему-то он кажется тонким, слишком изящным и
«умным» — в конце концов.

О, Мэтти, должно быть, прекрасно развлекается в Париже. И он взял тебя с собой, чтобы ты стал настоящим, честным, бесчестным и коммерческим редактором! Служи
Ты молодец, плохой мальчик, идёшь по проторённой дорожке журналов!
--/--/


95: К ЧАРМИОН ВИГАНД
_Кливленд, Огайо_ _6 мая 1922 г.

Дорогая Чармион: --/--/ Ты должна как можно скорее связать меня напрямую с Эмилем Реком. Я только что написал Андерсону обо всём, что касается
этого плана, и постараюсь ответить тебе как можно скорее. Но письма
доходят так ужасно долго, а ты говоришь, что уезжаешь из Берлина примерно через месяц!! У меня такое чувство, будто я спешу на поезд!

Я полностью согласен с вами в том, что Германия была бы очень признательна Андерсону, и они должны заполучить его. Однако, поскольку Хюбш, издатель Андерсона, сам немец и поддерживает тесные связи с Берлином, я подозреваю, что переговоры о переводе уже начались.
 В настоящее время Андерсон пользуется здесь такой популярностью, что может вскружить голову любому, кроме такого пессимиста, как Андерсон. Насколько я понимаю, он очень популярен.
Его творчество высоко оценивается группой The Nouvelle Revue Francaise (во главе с Жаком Копо) и переведено на французский язык. Его поездка в Европу в прошлом году
Летом он напрямую общался со всей молодёжью Франции.
Однако с Германией мы ещё посмотрим. Шанс всё ещё есть.

Я тебе говорил, что наш друг Горэм Мансон всё это время был в Европе?
Это тот, с кем мы ходили на митинг против сухого закона, ограничения свободы слова или чего-то ещё в какой-то церкви на Сентрал-Парк-Уэст однажды вечером.
Выступал Гилберт Каннан и т. д. Мансон довольно долго жил
в Берлине, а из Вены основал новый литературный журнал
свой собственный "_session_", который (первый номер) только просачивается в это
страна. Мансон, должно быть, только что снова приехал в Нью-Йорк, он должен быть здесь в любом случае. Он собирается печатать свой журнал в Вене, так как там это можно сделать гораздо дешевле. Его журнал наполнен довольно ультрасовременными вещами от Э. Э. Каммингса, Марианны Мур, Слейтера Брауна, Мэтью Джозефсона, Малкольма Коули и т. д. Все они были с ним в Париже прошлой осенью и зимой, когда журнал только зарождался. Я скептически отношусь ко всем этим милым, дорогим, смелым и кратким попыткам.
Но я сделаю всё возможное, чтобы его журнал стал успешным, несмотря ни на что
о моих литературных и философских разногласиях с ним в этом проекте.
--/--/

 Подумав, что Чаплину может быть интересно прочитать стихотворение, которое я написал о нём, я отправил его ему, и в результате сегодня я получил самое восторженное признание в том же духе.... Вы знаете, что я восхищаюсь творчеством Чаплина. Думаю, он величайший из ныне живущих актёров, которых я видел, и главный выразитель души, на которую давит современная цивилизация. --/--/

Вы спрашивали о французских книгах. Я не так много читаю современных авторов,
но знаком со многими из них через одного франко-швейцарского художника
Мой друг, у которого современные вкусы и который поддерживает связь с Европой и всем лучшим, что в ней есть. --/--/

 Все произведения Андре Жида хороши, как и более ранние, например
Рембо, Лафорг (Жюль) и Гийом Аполлинер. О последних
_Каллиграммах_ и _Алкоголях_ (стихотворениях) только и говорят в этой стране. Я без ума от Лафорга, но его трудно переводить, и он очень язвительный.


Есть ещё Жан Кокто, дикая и модная птица, который пишет пьесы, стихи и новеллы.
Насколько я понимаю, он сейчас король бульваров, но я его не читал.
Сегодняшняя сцена во Франции такова, что я
Полагаю, примерно так же разрозненно, как на Генуэзской конференции. Все проявляют недюжинную смекалку, и все же все обеспокоены тем, какой новый стандарт может быть установлен завтра.
Тем не менее я попытался назвать здесь людей, которые уже более или менее определились и утвердились или имеют все шансы на это.

В английской литературе мне ближе всего Йейтс, Элиот, Паунд и
великие елизаветинцы, такие как Марло, Уэбстер, Донн и Дрейтон, от которых я никогда не устану. В последнее время мне нравится «Моби Дик» Мелвилла.
--/--/

 Я напишу тебе, как только получу весточку от Андерсона. Если тебе попадётся
Если в Германии найдётся хорошая монография о Сезанне, я буду рад заплатить вам за неё, как только вы вернётесь. В остальном, за исключением хорошей книги с иллюстрациями греческих ваз, я ничего не могу придумать.


96: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
[_Кливленд_] _16 мая 1922 г.

Ура-а-а! Эта маленькая записка на обратной стороне конверта много для меня значила. И мне почему-то приятно, что ты снова со мной на одном и том же клочке земли! Садись прямо в поезд, старина, а я встречу тебя на вокзале. Мне не терпится тебя увидеть. Я хочу, чтобы ты познакомился с этим
_великолепный_ Билл Соммер — и расскажи мне всё о том, что ты сделал и увидел. Теперь я уверен, что ты приедешь, как только получишь деньги.
И это меня очень радует.

 Твой трудный и утомительный обратный путь в Штаты дал тебе хорошую возможность подготовиться к сюрпризам Нью-Йорка — должно быть, тебя ждали какие-то новые стороны этого города. Я знаю, что даже несколько месяцев, проведённых в Вест-Индии и Канаде, открывают перед вами новые горизонты по возвращении. Конечно, все старые проблемы будут очевидны, но, судя по вашим письмам, вы время от времени вспоминаете о них
что за последние шесть месяцев вы не раз сталкивались с этими явлениями. Мир быстро стандартизируется, и кто знает, может быть, наша американская сцена станет самой сложной и захватывающей за последние пятьдесят лет или около того?

 Что-то происходит. Формируется своего рода аристократия вкуса, и с каждым годом её становится всё больше. Такие люди, как вы, Мэтти и я, — свои здесь. Особенно Мэтти, который прошлым летом, до того как связался с парижской тусовкой, работал лучше, чем я подозреваю, с тех пор. --/--/ Его нынешние увлечения, честно говоря, выше моего понимания.
Они являются настолько, что я по-прежнему уверен, что нет
как дикие и эксцентричные он будет, это просто этап, который будет
быть практическая польза, в конце концов. Но, с другой стороны, если человек отрицает
все эмоциональные страдания, результатом является довольно холодный (хотя и “гейский”)
тип работы. Давайте бодрствовать и молиться! --/--/


97: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _В тот же вечер (16 мая)_

Дорогой Горхэм: я забыл упомянуть, что книги по искусству дошли до меня и что я очень рад. Дерен — один из моих любимых художников, даже больше, чем Матисс и
Пикассо — и Вламинк, которыми я давно восхищаюсь. Мари Лорансен забавна — но не более, чем любая возбуждённая женщина. Вы видели удивительные сатиры Георга(?) Гросса и прекрасную метафизику Чирико? Мой друг Лесказ познакомил меня со многими современными художниками, о которых я, боюсь, никогда бы не услышал, если бы не он.

Я работаю над собственным метафизическим экспериментом — снова упоминаю знакомую историю о Фаусте и Елене, которая в последнее время получила небольшое развитие. Проблема в том, что у меня так мало свободного времени
за то, что пока она безнадежно фрагментарна. Вот предварительное
начало. -- - - - [См. Вебер, _op. cit._, стр. 175]

Я бы хотел, чтобы вы сказали мне, как вам нравятся мои переводы из книги Лафорга
“Locutions des Pierrots” в текущем "Двойном дилере".

Под ними вы заметите очень интересное стихотворение Аллена Тейта. Это стихотворение так меня заинтересовало, что я написал ему письмо, и сегодня я получил его ответ вместе с вашим. --/--/


98: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ

_Кливленд_ _16 мая ’22_

Дорогой Аллен Тейт: я тоже родился в 1999 году, и у меня тоже есть маленький ноготь на пальце ноги
прошлый век. Вы не одиноки во всей своей молодости и позоре! Но
возможно, пуповина обошла вас стороной, потому что мне это напомнило
, что сейчас 1922 год и есть шанс на это. Я появился на сцене
вскоре после Дня независимости! и, следовательно, всегда испытывал
страх перед петардами.

Несмотря на всю эту отчаянную неизбежность, я хочу поблагодарить вас за ваш
ответ на мое письмо. Это полностью выбило меня из колеи.
Я принёс домой работу над рекламным текстом (да, я один из участников группы!), но мне больше хочется отложить её до завтра, чем заниматься этим. Но, с другой стороны
Я так много хочу сказать, что даже не знаю, с чего начать.
 Письма иногда хуже, чем их отсутствие, особенно в качестве вступления,
так что, если я буду болтливым и автобиографичным, вы должны меня простить.

 Некоторые мои образованные друзья сокрушались по поводу моего скудного образования,
не в академическом смысле, а в том, что касается моего принятия и энтузиазма по поводу некоторых современных французских произведений без соотнесения их с большинством старых «классических» произведений, которые я не читал. Я принёс свои извинения,
но продолжал смиряться с судьбой, которая, кажется, постоянно ограничивает меня в
в некоторых направлениях. Тем не менее моя привязанность к Лафоргу не стала
менее искренней из-за того, что я познакомился с ним через Паунда и Т. С. Элиота, чем если бы я узнал о нём от Бодлера. Всегда найдутся люди, которые сочтут чьи-то восхищения и энтузиазм нелепыми.
И хотя мне по-прежнему приходится держать под рукой словарь, когда я берусь за французскую книгу, определённое сочувствие к позиции Лафорга помогло мне перевести три стихотворения из «D.D.» легче, чем, возможно, справился бы опытный лингвист. Однако не стоит слишком радоваться по этому поводу.
Успешный перевод. Я делал их ради забавы, и в конце концов мне пришло в голову, что за них можно и заплатить.

 Как я уже говорил, ваше стихотворение так сильно перекликается с тем, что я хочу сделать, что я почти был вынужден написать вам. Хотя меня всегда интересовали последние достижения в области поэзии, я беззаветно предан некоторым английским поэтам прошлого, которые бросают мне постоянный вызов. Я имею в виду Донна, Уэбстера, Джонсона, Марло,
Вона, Блейка и т. д. А что касается более «современных» авторов, читали ли вы Йейтса и восхищались ли им
(более поздние стихотворения), Эзра Паунд, Т. С. Элиот, Эдвард Томас, Уоллес Стивенс?
Я не упомянул некоторых, но мне нравятся все эти люди.

Мне очень интересно увидеть ваши стихи в _The Fugitive_.
Мне пришло в голову, что мой друг Горэм Мансон, редактор _Secession_, возможно, был бы заинтересован в публикации некоторых ваших работ, хотя он пока не может платить за рукописи. Объявление и нью-йоркский адрес его журнала
на последних страницах текущего выпуска _D.D._ Я пытаюсь
что-то написать для него, но пишу так мало, что у меня просто ничего нет.
Последняя статья была опубликована в _The Dial_ и должна выйти в следующем месяце.

Не говорите мне, что вам нравятся прилагаемые стихи, если это не так. Возможно, вы видели их в других местах, но я в этом не уверен.

P.S. Робинсон очень интересен — его творчество реально и вечно, но в то же время это трагедия — одна из трагедий пуританства, материализма, Америки и прошлого века. Прекрасная тональность Уильяма Вона Муди
тоже страдала от своего рода вакуума. Сегодня нам повезло больше, несмотря на
Эми Лоуэлл!

Поэзия отрицания прекрасна — увы, слишком опасна для того, кто
мой разум. Но я пытаюсь от него отделиться. Возможно, это бесполезно,
возможно, это глупо, но у человека _есть_ радости. Однако
словарь проклятий и унижений развивался за счёт этих других настроений, так что трудно танцевать в нужном ритме. Давайте
придумаем идиому для правильного перевода джаза на язык слов!
 Что-то чистое, искрящееся, неуловимое!


99: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
[_Кливленд_] _4 июня 2022 г.

Дорогой Горхэм: — — — — — Мне, наверное, не стоило бы приходить в «Корону», если бы я не хотел, чтобы ты увидел новую монету, которую я прилагаю.

Я работал над этим последние 24 часа, и, возможно, в текст будут внесены некоторые изменения и дополнения, но сейчас, в красном свете утробы, он кажется мне произведением юности и волшебства.


Во всяком случае, насколько мне известно, это нечто совершенно новое в английской поэзии. Джазовые ритмы в первом куплете — это то, что я
беспомощно пытался «сделать» много дней подряд. Это вторая часть
(трёхчастной) «Свадьбы Фауста и Елены», о которой я, должно быть, уже наскучил вам упоминаниями. Остальные части совершенно не похожи на неё, и Бог
знает, когда они будут закончены. Первая часть только начата. Однако, как я уже говорил вам, у меня
есть значительные амбиции в отношении этого опуса. Пожалуйста, сообщите
мне о ваших чувствах по поводу прилагаемого.

Подтверждение вашего запланированного визита сюда делает меня счастливым, несмотря на
циклоны, вызывающие розовую лихорадку. Какие у нас будут переговоры! и здесь есть еще трое
которые так много слышали о вас, что им не терпится
познакомиться с вами тоже. Билл Соммер переехал в свою загородную резиденцию, где находится очаровательный школьный дом-студия. Нам придётся провести там выходные среди ярких полотен, украшающих его стены.


100: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ
_Кливленд_ _12 июня_

Дорогой Аллен: Значит, ты тоже влюблён в милую герцогиню Мальфи! Как
прекрасно она говорит в этом бесподобном отрывке: --/--[17] Изысканная
гордость, уступающая место любви! И именно это противостояло всей жестокости обстоятельств в тех ужасных и великолепных финальных сценах пьесы!
Старые жизненные предательства, и всё же они чего-то стоят — на расстоянии, потом.

 То, что вы говорите об Элиоте, меня не удивляет, но вы оправится
от потрясения. Никто никогда не говорит последнее слово, и это хорошо
для тебя (заметь, как я себя хвалю!), что ты столкнулся с ним как можно раньше. Я сталкиваюсь с ним уже _четыре_ года, и хотя я ещё не нашёл брешь в его броне, в последнее время я немного тешу себя мыслью, что нашёл безопасный путь, который, если я смогу объяснить его суть, ведёт _сквозь_ него к _другой цели_. Видите ли, это такое страшное искушение — подражать ему, что временами я почти отвлекался. Он, знаете ли,
как я теперь понял, гораздо глубже, чем Хаксли (который мне нравится) или кто-либо другой, явно находившийся под его влиянием. Вам будет полезно перечитывать его снова и снова. Я, должно быть, перечитывал «Пруфрока» двадцать пять раз, а такие вещи, как «Прелюдии», — ещё чаще. Его творчество вернёт вас к некоторым произведениям елизаветинской эпохи и укажет на их лучшие стороны. А ещё в его творчестве есть Генри Джеймс, Лафорг, Блейк и дюжина других. Он написал большую часть этих стихов в возрасте от 22 до 25 лет, а сейчас, насколько я понимаю, умирает от чахотки, работая клерком в лондонском банке! В своём мире Элиот предстаёт
Он заводит нас в абсолютный _тупик_, но, как ни странно, его можно использовать, чтобы
подвести нас к другим позициям и «новым пастбищам», разумно указать на них.
Достаточно впитав его в себя, мы можем доверять себе, как никогда раньше, в
воздухе или на море. Я, например, хотел бы оставить позади некоторые из его
«отрицаний», рискнуть и выйти за рамки очевидного в поисках новых ощущений, _humeurs_. Эти теории и манёвры интересны и утешительны, но, конечно, когда дело доходит до самого акта, мне приходится полагаться на интуицию, «вдохновение» или что там ещё
чтобы заполнить страницу. Давайте не будем слишком встревожены, враждебны или подвержены влиянию свершившегося факта. Ибо, по словам нашего божественного объекта «зависти» («Размышления о современной поэзии», «Эгоист», Лондон, 19--): «Восхищение чаще всего приводит к подражанию; мы редко можем долго оставаться в неведении относительно того, что подражаем кому-то, а осознание того, что мы подражаем, естественным образом приводит нас к ненависти к объекту подражания. Если мы
относимся к писателю с той другой стороны, о которой я говорю, мы не подражаем ему, и хотя мы совершенно [....]»[18]


101: ГОРХЭМ МАНСОН

[_Кливленд_] [_ок. 18 июня_]

Дорогой Горэм: я был в доме в «Маленькой Италии», районе, где живут сицилийские иммигранты, совсем рядом с нашим домом, где можно купить хорошее трёхлетнее кьянти.
И, кстати, я чувствую себя очень хорошо для воскресного вечера. _There_ - это место, где можно повеселиться в кругу семьи
гостиная семьи пикетчиков с хромограммами на стенах, которые выполнены
прямо в стиле Дерена и Вламинка1. Суки и остальные члены семьи
заходят, пока бутылка еще наполовину пуста, и кто-то из отпрысков
семьи. _Тристрам Шанди_ читает другу на испанском.
Болеро, звучащее из «Виктролы», так хорошо вписывается в эту обстановку! Мне бы никогда не прожить без вина! Когда ты приедешь сюда, мы будем часто навещать эту очаровательную семью. Тебе понравится мой классический, пуританский, сдержанный друг Сэм Лавман, который очаровательно переводит Бодлера! Его трудно заставить сделать что-то, выходящее за рамки его воображения, но он очарователен и только что подарил мне прелестную работу о греческих вазах (выполненную в
Германия), в которой сатиры с огромными эрекциями скачут на церемониях в честь Диониса со всем пылом де Гурмона
описания сексуальных жертвоприношений в «Физике любви», которую я недавно перечитал в переводе.

 Я рад, что вам понравился мой портрет, написанный Лесказом. У него _спортивный_ стиль.
 Ваша критика живописи и прочего кажется мне очень точной и
конструктивной — по крайней мере, настолько, насколько я способен справедливо критиковать. Он
ненавидит Кливленд, прекрасно помня недавнее описание этого места в последних выпусках «Масс» или «Либерейтора», насколько я понимаю.
 Сейчас я в слишком банальном настроении, чтобы сочувствовать чему бы то ни было.
Временами, дорогой Горхэм, я чувствую в себе огромную силу — это кажется почти
сверхъестественное. Если эта сила не будет растрачена на раздражение и уныние, я, возможно, когда-нибудь чего-то добьюсь. Я могу сказать это сейчас
с полным спокойствием, потому что я, как известно, пьян, а «Виктрола»
всё ещё играет это великолепное «Болеро». Рассказал ли я вам о том
захватывающем опыте, который я пережил прошлой зимой в кресле у
стоматолога, когда под воздействием эфира и _амнезии_ мой разум
поднялся на седьмое небо сознания и эгоистического танца среди
семи сфер, и что-то вроде объективного голоса продолжало говорить
мне: «Ты
У вас более высокое сознание — у вас более высокое сознание.
Это то, что есть лишь у немногих. Это то, что называют гениальностью.
счастье, экстаз, которые я испытывал лишь дважды во время «вдохновений»,
навалились на меня. Я ощутил два мира. И сразу. Когда бормашина вошла в мой зуб, я мог следить за каждым её движением так же отстранённо, как зритель на похоронах. О, Горхэм, я познал мгновения вечности. Я говорю тебе это как брат. Я хочу, чтобы ты знал меня таким, каким я иногда себя чувствую. Я не хочу, чтобы ты думал, что я тщеславен.
Но после этого приключения в кресле дантиста я чувствую в себе новую уверенность. По крайней мере, у меня не было обычных галлюцинаций, которые часто возникают после такой операции. Даже это что-то да значит. Ты же знаешь, я живу ради работы, ради поэзии. Я сделаю свои лучшие работы позже, когда мне будет около 35 или 40. Воображение — единственное, что имеет значение. В последнее время я стал ужасно замкнутым и очень эгоистичным. Это нужно делать [в]
Кливленде. Я спешу домой с работы в свою комнату, увешанную творениями
Соммера и Лесказа, и по вечерам бренчу на скрипке. Если бы я мог себе это позволить
вино _ever_ вечером я мог бы сделать больше. Но я все равно медлителен. Однако,
сегодня я хорошо начал читать первую часть “Фауста и Елены”. Я
, само собой разумеется, рад, что вам так понравилась вторая часть.
Две другие части должны быть совершенно разными. Но пока я сомневаюсь
в успешном завершении стихотворения как _whole_. Безусловно, это
самая амбициозная работа, за которую я когда-либо брался, и в ней я
пытаюсь создать осознанную псевдостихотворную конструкцию, ведущую к
абстрактной красоте, которой ещё не было в английском языке — по крайней мере
напрямую. Если я смогу сделать это так, как надеюсь, — я, возможно, получу какое-то внимание со стороны _The Dial_. Может быть, я глупец, раз питаю такие надежды, — но рано или поздно я рассчитываю получить это ежегодное пожертвование. --/--/

Я не собираюсь перечитывать это в ясном и трезвом свете зари.
Примите это за то, чем оно является, сегодня вечером, когда я запечатаю конверт, — _если_ вы сможете это прочитать!


102: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
[_Кливленд_] _22 июня_

Дорогой Горхэм: —/—/ Это письмо я написал в спешке, между делами. Должно быть, я оскорбил тебя до глубины души тем письмом, которое написал в воскресенье вечером, — но когда я
Я сыт по горло. Я чувствую себя слишком хорошо, чтобы меня воспринимали всерьёз, так что, пожалуйста, не обращайте внимания.[19] Ваши аплодисменты в адрес «Фауста и Елены II» приободрили меня, хотя с первой частью у меня возникли ужасные трудности. Думаю, лучший способ для меня ускориться — это забыть о времени и стать совершенно безразличным. --/--/


103: В ----

[_Кливленд_] _4 июля_

Дорогая ----: --/--/ Мне жаль разочаровывать тебя в отношении моей «Восхваления». Там вообще не было родовспоможения. Даже искушений в этом направлении. Всё было или есть исключительно «платоническим». Нельсон был норвежцем
который восстал против религиозных ограничений в своей семье и приехал в
Америку совсем юным. Поступил в художественную школу в Вашингтоне и получил там какую-то
выдающуюся медаль. Как только он окончил школу, его тётя в Америке, которая оплачивала его обучение, внезапно прекратила оказывать ему помощь и вынудила его поступиться всеми своими идеалами и продать дешёвую литографическую работу, которую он впоследствии так и не смог продать. Он написал несколько хороших стихотворений, которые были опубликованы в _Scribner’s_ &
_Century_ много лет назад, женился, и я наконец-то встретил его здесь, в
Кливленд, где он жил в уединении несколько лет.
 Один из самых начитанных людей, которых я когда-либо встречал, удивительно добрый и терпимый, настоящий ницшеанец. Он был одним из многих, кто сломался под натиском глупости американской жизни в таких местах, как это. Думаю, он оказал на меня неизгладимое влияние. --/--/


104: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ

[_Кливленд_] _19 июля 2022 г._

Дорогой Аллен: — — — — Позвольте мне ещё раз поприветствовать вас. «Скука до хореи» так же хороша, как «Эвтаназия», если не лучше. Вы молодец. Ваш словарный запас чрезвычайно интересен — вы умеете тщательно подбирать слова.
Вы делаете акцент на некоторых вещах тихим, но в то же время таким резким тоном, что эффект оказывается сильнее, чем если бы вы кричали. «Племенная библиотека», «Её ритмы рептильны и религиозны» и т. д. — всё это превосходно. И, конечно же, мне нравится ваш выпад в адрес буржуазных литературных биографий. Никто никогда не выражался лучше вас.

Вы видите, что в этом стихотворении есть нечто большее, чем просто
личные зарисовки и колкости, к которым вас подталкивал Робинсон. Здесь вы
обращаетесь к чему-то более масштабному, как и в «Эвтаназии», где вы
нанёс всему человечеству несколько ударов, но в такой интересной форме! Другими
словами, это стихотворение _творческое_, в то время как обычный «портретный»
анализ поверхностен и, как правило, неважен (по крайней мере, в поэзии).
 Вам не стоит бояться, что с такой работой вы слишком сильно уподобитесь Элиоту.

Я бы хотел, чтобы вы следовали указаниям, изложенным в этом стихотворении, — не их нисходящему наклону (что само по себе интересно), а (если вы понимаете, что я имею в виду) их восходящему наклону к чему-то более человечному. Приступайте к восхвалению. _Вы_ — тот, кто может придать восхвалению остроту и красоту.
Аллен. Ты так хорошо справился с парой проклятий, что я в тебе уверен.

Я должен закончить. Начальство задевает меня за живое, а поэзия здесь не особо поощряется. Мансон возлагает на тебя большие надежды в этом новом стихотворении. Думаю, оно понравится _Secession_, если _The Dial_ его не возьмёт.
Он просит меня сообщить вам, что для участников _Сецессии_ не требуется никакого особого «жаргона».
 Говорите на своём языке — настолько чисто, чтобы это было заметно, и у вас всё получится.

 Моя сенная лихорадка временно отступила. Я снова смотрю на мир
Прищуренные глаза. Приятно думать о тебе, когда ты внизу, в ясных долинах, и чувствуешь себя таким беззаботным! Брак! Что ж, звучит зловеще.
 Хорошенько подумай, прежде чем соглашаться. Ты легко удовлетворяешься? В этом главная опасность.


105: К ----

[_Кливленд_] _27 июля 1922 г._

Дорогая ----: --/--/ Мне хочется крикнуть _ЭВРИКА_! Когда Мансон уезжал вчера после двухнедельного визита, он оставил мне свой экземпляр «Улисса», огромный том, напечатанный на бумаге Verge d’arche. Но знаете, с тех пор как я начал читать его, я не думаю, что захочу доверить его переплетение какому-либо мастеру.
знаю о. Это звучит нелепо, но книга настолько сильна в своих
чудесных клятвах и богохульствах, что у меня не было бы легкого момента
, пока ее не было дома. Вы простите мою твердость мнения по этому поводу
, но мне кажется, что это эпопея века. Это такая же
великая вещь, как "Фауст" Гете, с которым она имеет явное сходство
во многих отношениях. Острая красота и чувствительность этой вещи! Несравненные детали! Я НАДЕЮСЬ, что вы получите копию, но, судя по тому, что говорит Мансон, надежды мало, если только вы не сможете обратиться к своему другу в Европе
чтобы провезти его контрабандой в своём чемодане. Его запретили ввозить в Англию. Вполне вероятно, что у меня есть одна из двух или трёх копий, хранящихся к западу от Нью-Йорка. _The
Dial_ заказал шесть экземпляров, но пока смог получить только один, и т. д., и т. п.
 Мансон, который прошлым летом несколько раз встречался с Джойсом в Париже, говорит мне, что фотография Дж. в стиле Ман Рэя в недавнем выпуске _Vanity Fair_ на самом деле не очень похожа на оригинал. Лицо не такое одутловатое, и взгляд не такой странный.
У Ман Рэя, знаете ли, свой индивидуальный темперамент. Ах, эти интересные фотографы. Джойс одевается скромно и
Аккуратист. Ведёт себя очень сдержанно и, по словам Андерсона, похоже, уже много лет не читает ничего современного. Его книга пропитана духом елизаветинской эпохи, его ранней любовью, латинской церковью и немного греческим языком; но сам он редко говорит о книгах. Мне это в нём и нравится. --/--/

 Джойс всё ещё очень беден. Недавно несколько французских писателей во главе с Валери Ларбо устроили в его честь ужин и чтение. Я считаю, что какой-нибудь фанатик скоро убьёт Джойса за те замечательные вещи, которые он сказал в «Улиссе». Джойс слишком велик для пустой болтовни, так что я надеюсь, что не
оскорбил вас вышеприведенными подробностями о нем. Он превыше всех остальных.
С другими я хотел бы поговорить.

Я был очень тих, пока Мансон был здесь. Однако сегодня вечером я
впадаю в новую ярость. --/-/ И спасибо, дорогая - - - - - за
пачку газет. В «Таймс» мне понравился рассказ Колума о ранних годах Джойса в Дублине, хотя он уже рассказывал мне историю о встрече с Йейтсом несколько лет назад. --/--/


106: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
[_Кливленд_] _7 августа 1922 г.

Дорогой Горхэм: в прошлую субботу я отправил 27 вещей Соммера в Андерсон.
У меня такое чувство, будто я отдаю Платона в руки филистимлян.
Андерсон был очень неприятен, к тому же он «просто ещё один дурак».
Я был шокирован, что со мной случается крайне редко, содержанием вашего письма, в котором вы описываете его махинации.
Очевидно, он не слишком уверен в качестве своей работы, которую так высоко оценил Розенфельд.
Я понимаю, что он оскорбил меня, пока был здесь, — не было необходимости говорить неправду, чтобы избежать моей компании, — но я буду продолжать в том же духе, пока не исчезнут все надежды на то, что он сможет добиться аудиенции для Билла.  В таком случае я буду судить по вашему
В письме говорится, что мы можем вполне положиться на Фрэнка и, возможно, на Штиглица. Я не особо надеюсь на то, что Андерсон будет интересоваться чем-то, связанным с нами, после того как он так опозорился. Ещё раз, берегись, mon ami, — не выпускай котят из мешка, пока у них снова не отрастут когти, если хочешь быть настоящим ниспровергателем устоев. --/--/

 Почему я до сих пор не получил _Secession_ № 2? В вашем письме, которое вы написали на прошлой неделе,
упоминается эта книга, и мне не терпится её прочитать. Я получил новый выпуск _Broom_ с вашим переводом Эпштейна. и очень умными переводами Мэтти, и
критические замечания. Восхитительные «бла-бла-бла» и «проклятия»! Мэтти выработал в себе «снисходительный» подход к критике, который (для тех, кто не знаком с его предметом, не имеет прямого контакта с его авторами и т. д.) является таким же эффективным и убедительным, как подход Паунда. Я начинаю замечать, как на его челе появляются маленькие лавровые венки. Его (анти-Zwaska) «цезарианский» подход не может не радовать. Мэтти и Джулиус! Наверняка они оба отправились в Галлию
примерно с одинаковыми камнями, хотя Мэтти придётся подождать, пока он
не вернётся в старые добрые Соединённые Штаты, чтобы разделить их на три части!

Я рад, что Фрэнку так понравилась ваша книга. С тех пор мне хочется перечитать её, скажем, утром, чтобы лучше усвоить множество сжатых и ёмких отсылок к вашей эстетике. Каким бы глупым и поспешным ни было это письмо, надеюсь, вы не подумаете, что оно меня удовлетворило. У меня столько всего на уме, что тебе придётся потерпеть до тех пор, пока не наступит прохладный день, когда я не буду так уставать по ночам, а в кабинете на чердаке не будет так жарко, как сегодня вечером. Я прилагаю несколько стихотворений.[1] Думаю, первая часть «Фауста» сейчас как раз к месту. Скажи мне, что ты думаешь об этой вещи в целом.
целиком. Прочтите его от начала до конца, чтобы лучше оценить мой переход от обыденного к абстрактному, и скажите мне откровенно, что вы об этом думаете. Я был так близок к цели, что сейчас вообще не могу судить об этом _синтетически_. Третья часть ещё даже не начата. На днях у меня появилась идея, как добиться нужной мне скорости, примерно в следующих [четырёх] строках:
— — — —[20] Но я пока не нашёл ничего, что могло бы меня удовлетворить. Должно быть, это драматический комментарий, написанный в новой манере. Мне нужно поискать
Пока что не стоит торопиться. А пока я хочу показать вам милую и забавную вещицу, которую я сделал вчера от чистого сердца: «Думая о Билле----» и т. д.[21]
-- -- -- --

Джойса смакуют медленно, с неизменным удовольствием. А пока я нахожу
_Enormous Room_ вдохновляющей статьёй. Это научило меня лучше
ценить поэзию Каммингса, хотя то, что написано в "Последней метле"
его книги, я думаю, скучновато. "С тех пор, как Сезанн" Белл меня очень заинтересовал
.

_доминик!_ О да! Я думаю, нам обоим наскучил климактерический период после
твоего отъезда. С тех пор я его не видел!

«Морское дно» слишком глубоко для меня, чтобы я мог смоделировать его так, как мне хочется.
Но я не забыл о нём.


107: К ЧАРМИОН ВИГАНД

_Кливленд, Огайо._ _15 августа 1922 г.

Дорогая Чармион: я уверен, ты будешь рада узнать, что вопрос с переводом Андерсона решён. На прошлой неделе я получил письмо от Хюбша.
Он сообщил, что передал права господину Рику — так что _некоторые_
письма всё-таки дошли до адресата! Это наводит на мысль, что
Андерсон был здесь около шести недель назад, когда Мансон гостил у меня, и
приходил в дом на вечер. Личное обаяние этого человека помогало
Впечатления, которые произвели на меня его письма (мы с ним никогда не встречались), были очень приятными.
Но я сильно разочаровался в нём после того, как он съездил в Нью-Йорк и устроил небольшую ссору в редакции The Dial из-за того, что Мансон сказал ему [в Кливленде] о позиции Розенфельда как критика и т. д. Не стоит вдаваться в подробности, но эта история показала, что Андерсон на удивление мелочен и злобен, не говоря уже о его бестактности. Ха-ха! Что ж, он ещё не испортил мне вкус к некоторым своим работам,
хотя большинство моих друзей не ценят его творчество выше российского рубля.

«Ящик Пандоры» — хороший образец «общей» критики. Он скорее социальный, чем литературный, и именно такие вещи больше всего нужны американцам. Надеюсь, вы найдёте для него хороший рынок сбыта. Вы должны сообщить мне, где и когда будут опубликованы ваши произведения, чтобы я мог их найти и приобрести.

 С тех пор как Мансон принёс мне мой экземпляр «Улисса», я живу припеваючи. Книга, которая во многом превосходит всё, что я когда-либо читал. 800 страниц!
Чтобы по-настоящему вдохновиться языком и человечностью, вам стоит прочитать «Огромную комнату» Э. Э. Каммингса.

Первый номер "_Secession_" не дошел до второго, который уже вышел.
Вам следует раздобыть его где-нибудь в Нью-Йорке и прочитать два стихотворения Коули
и рассказ Джозефсона. “The Oblate”. --/--/


108: ПОСВЯЩАЕТСЯ ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_левленд_] _ Пятничная ночь_

Дорогой Горхэм: — — — — Мои увлечения, жаркая погода, начало сенной лихорадки, бесконечная и неприятная работа с деталями, которой я занимаюсь в офисе, ожидание новой должности и т. д. и т. п. совсем меня измотали.  На самом деле, на этой неделе я несколько дней не выходил из дома.
Я не мог есть и думал, что в любой момент что-то может сломаться и я разлечусь на миллион осколков. Я не чувствовал себя так «опасно» уже несколько лет. Но сегодня я беру себя в руки, потому что уладил вопрос с работой и сообщил в офис, что не буду там работать после первого сентября. Эту новость я имел
удовольствие сообщить им как раз в тот момент, когда мой начальник начал
выносить мне ряд мягких выговоров и т. д. Поэтому вместо того, чтобы
дослушать эту тарабарщину до конца, я согласился остаться на более
высокую зарплату.
Однако там, куда я направляюсь, я буду полностью отвечать за работу с текстом
и буду получать на десять долларов в неделю больше, а
в течение шестидесяти дней мне значительно повысят зарплату. Меня буквально уговорили поехать с ними — в новое агентство, — и это доставило мне огромное удовольствие!

 Что ж, мы получили ответ от Андерсона! Были процитированы высказывания Розенфельда и нескольких других художников, присутствовавших на «суде».
В частности, говорилось, что С[оммер] был совершенно заурядным человеком, не имел собственного видения, а его работы представляли собой смесь из полудюжины современных направлений.
_не смог нарисовать голову мужчины, женщины или животного_! Андерсон очень сожалел, что имел какое-то отношение к негативной критике и т. д. и т. п. Вот вам и
 Дорогая Дж., давай создадим наш собственный порочный круг! Давай
воздвигнем его на останках таких людей, как Пол Розенфельд. Но пока
об этом хватит.

 Конечно, теперь я в восторге от «Фауста и Елены»! Кто бы не хотел
получать ваши комментарии. Однако, что касается последнего раздела,
думаю, я не буду пытаться сделать его образцом СКОРОСТИ, о которой я думал.
Думаю, ему нужно больше веса, чем может дать такой мотив.
Кроме этого, я уверен лишь в том, что, конечно же, нужно включить комментарий о мировой войне — и быть в духе Прометея. Первая часть моего стихотворения была так хороша благодаря тому, что я потратил на неё огромное количество времени, сил и мыслей. Вот как начинается последняя часть — на данный момент:
--/--/ Как изящно здесь насилие облачено в пафос! --/--/


109: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
[_Кливленд_] _Четверг_

Дорогой Горхэм: --/--/ Во время отпуска я успел прочитать «Раав» и закончить «Улисса». «Раав» — прекрасная книга. В ней есть синтетический
Красота, которая более очевидна, чем лирическая нота в «Улиссе»
В нём прекрасный язык — Фрэнк настоящий художник — в этом нет никаких сомнений, и, конечно, он намного превосходит Андерсона в мастерстве.
Единственное, что меня смущает в «Раав», — это вопрос, на который я пока не нашёл ответа: есть ли в «мистицизме» Фрэнка лёгкая нотка сентиментальности. Конечно, этот человек не _реалист_ — конечно, он искренен. Есть ещё один вопрос: насколько я могу судить, дальнейшее развитие Фанни не выводит её за рамки первоначального образа.
Оценка жизни в тот момент, когда муж бросает её, чтобы
подчеркнуть этот тезис, который Фрэнк, очевидно, считает
_мотивом_ книги. Как картина распятия, книга великолепна,
но, в конце концов, какую ощутимую выгоду получила от неё Фанни,
кроме отношения, которое Батлер описывает такими словами, как я полагаю
Я уже говорил вам: «Никто никогда по-настоящему не ценил жизнь и не жил по-настоящему, пока не осознал, что в основе жизни лежит трагедия».  Именно с этой точки зрения я
Я считаю, что каждый художник начинает свою работу с чего-то. Считает ли Фрэнк, что история Фанни завершена, когда он оставляет её в конце «Рахили», или нужно сказать что-то ещё? Я задаю этот вопрос, потому что Стивен Дедал уже дошёл до Фанни до того, как начался «Улисс». «Портрет» вывел его за пределы того места, где Фанни сидит в конце «Рахили». Конечно, было бы большим преувеличением сказать, что Фанни Дирк может пойти дальше, но, на мой взгляд, именно эта упрямая невозможность (каким бы безответственным ни был Фрэнк) и есть
Из-за «Улисса» моё мнение о «Раав» страдает. Возможно, я несправедлив и «не в духе». Однако обе книги имеют прочную этическую и ницшеанскую основу, и, читая их одновременно, я невольно провожу сравнения. Фрэнк так молод, что у него ещё много времени, чтобы перенять что-то у Джойса и даже пойти дальше, хотя я сомневаюсь, что это произойдёт в ближайшие сто лет. Дело в том, что — в конце концов — мне интересен Фрэнк, и спасибо вам за то, что избавили меня от предубеждений.  Как американец, он, безусловно, находится на передовой — в этом нет никаких сомнений. --/--/


110: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
[_Кливленд_] _Понедельник_

Дорогой Горхэм: я рад, что Бёрк разделяет твоё одобрение «морского» стихотворения[22], и мне жаль, что я не могу или, по крайней мере, не хочу вносить в него изменения. Конечно, ты знаешь, что я никогда не был в восторге от него. На мой взгляд, его единственная ценность заключается в подходе к форме «рекламы», которую я рассматриваю и о которой, как мне кажется, я говорил с вами. Это своего рода плакат — на самом деле, вы могли бы назвать его «Плакат», если вам нравится эта идея. В нём нет ничего более глубокого, чем
знак “остановись, посмотри и послушай”. И именно концепция стихотворения
заставляет меня любить последнюю строку такой, какая она есть - просто смелой и недвусмысленной.
как эмблема в виде черепа и скрещенных костей. --/--/


111: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_Cleveland_] _ Вторник_

Дорогой Горэм: -/-/ Боже! Хотел бы я быть на нью-йоркской сцене, учитывая содержание твоего последнего письма. Я был особенно взволнован, когда Деймон
написал книгу о Блейке. Ты же знаешь, как сильно меня всегда интересовал Блейк. Я всегда считал Деймона очень способным человеком и надеюсь, что ты получишь
историю Vers-Libre для _Secession_. Сэм [Лавман] рассказывал мне сегодня
что он видел упоминание о выпуске № 3 этого замечательного журнала в
«Таймс» [Нью-Йорк] за воскресенье, где также упоминался Мэтти.

Я ответил ей в прошлую субботу, слегка пожурив за бессилие её «пинка» в ваш адрес в «Л. Р.».
Мне бы хотелось, чтобы она ещё немного помучилась, что вполне вероятно. Я, как вы знаете, испытываю определённое восхищение Катбертом Райтом, но мне показалось, что его антидадаистская статья в _The D. D._ была довольно слабой. Я так устал видеть, как _молодые_ поворачивают головы и в отчаянии качают ими при виде каждого современного
проявление. Им не обязательно принимать их все, но так
неутешительно видеть, как они возвращаются к Греции и цитируют какого-нибудь Мелеагра
как образец на все времена. Этот жест Райта меня немного разочаровал.
Аллен Тейт пишет мне, что вернулся в
Нэшвилл и снова присоединился к группе Рэнсома. Я полагаю, что ваш отказ от
«Хоресиса» во многом стал причиной этого возвращения на родину.

Я уже сыт по горло печами и водонагревателями. Я уже довольно давно внимательно слежу за небольшими рекламными историями. Речь идёт о
пора мне снова написать что-нибудь о "Ф. и Хелен“. Чтобы исправить ситуацию
лучше или хуже (я пока не знаю, что именно) Я почти влюбился. Я
могу добавить, что на этот раз объект реагирует более, чем обычно. --/--/


112: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_Cleveland_] _ За 29 сентября 1922 г._

Уважаемая Горхэм: что бы вы подумали, если бы я использовал только первую часть «F и H»? Назвал бы это просто «В честь бракосочетания» и т. д.? Я знаю, это может показаться довольно разочаровывающим, но я чувствую, что это судьба.
Это убеждение пришло ко мне после долгих размышлений и особенно после того, как я написал
Добавлен куплет (первоначально предназначавшийся для третьей части), который вставляется предпоследним, непосредственно перед «мотивом глаз».  Я чувствую, что с этим дополнением первая часть становится более напряжённой и завершённой, а дальнейшие дополнения, такие как вторая часть, становятся неуместными — по крайней мере, с точки зрения кульминации.  Что касается третьей части, меня достаточно заинтересовала идея самолёта и скорости, но я думаю, что её было бы лучше раскрыть в другом контексте. Дайте мне знать,
что вы думаете об этой идее; что вы думаете о дополнительном куплете.

«Истоки песни о вине», или первая часть 2, на мой взгляд, отлично подошли бы для _Broom_. Конечно, я хочу попробовать _Dial_ на «F и H», прежде чем отправлять его куда-то ещё. Его нынешняя длина немного превышает две страницы.


 Я рад, что у меня есть программа _Secession_ заранее. Кажется, вы идёте прямо по ней. Я бы с радостью отказался от эрекции, как вы и предложили,
но мне приходится приберегать их все для шин, печей и т. д. компании Seiberling.
Видите ли, я всё больше интересуюсь тем, как донести до общественности свои идеи о совершенстве.
Честно говоря, я смертельно устал.  Новая работа оказалась не по силам
Это во многом превосходит мои ожидания, но это просто сковывает моё воображение сильнее, чем когда-либо. У меня так много дел.

 Аллен Тейт в Цинциннати навещает своего брата и может приехать сюда на пару дней. Мне очень нравится отчитывать его — Мэтти не единственный, у кого есть «ученики». Кстати, я думаю, что этот последний джентльмен снова разозлился из-за моего последнего письма. Как ты знаешь, теперь я начинаю каждое письмо с предсказания,
что его содержание вызовет у него такое отвращение, что ему не
захочется отвечать. Возможно, это пророчество уже сбылось.

Я пока не могу выделить деньги на репродукции картин Билла [Соммера]
 . Только за шесть штук придётся заплатить больше двадцати долларов.
 Пройдёт два месяца, прежде чем я разберусь с долгами за лечение зубов и сенной лихорадки, — так что, думаю, мы пока не можем ничего отправить Лёбу.
--/--/


113: К ЧАРМИОН ВИГАНД

[_Кливленд_] _9 октября 2022 г._

Моя дорогая Чармион: --/--/ Я сменила работу и теперь чувствую себя в полной изоляции, ведь мне нужно сделать гораздо больше. Это работа с текстом
(как и раньше), только теперь мне нужно написать почти _всё_. У меня не было
У меня есть время, чтобы неделями размышлять о поэзии, а письмам приходится ждать. Даже в такой консервативной сфере, как реклама, бывают родовые муки.
Я часами бьюсь головой о стену, пытаясь придумать что-то, что будет читаться, и ослабить шнурки на кошельке. --/--/

 Что касается _Улисса_ — я заплатил за свой экземпляр 20 долларов, это была первоначальная цена подписки (1,5 доллара) много лет назад, когда я его заказал. Но я бы никогда не прошёл цензуру и таможню, если бы Мансон не привёз его из Парижа в своём чемодане. Я уже знаю это
В некоторых местах цены на них доходят до 200–300 долларов (в зависимости от переплёта и бумаги). Конечно, я ни за что не расстанусь со своей. Я чувствую себя настоящим богачом!

 На днях я получил прекрасную немецкую монографию об этрусском искусстве. Но книги по искусству, которые я заказал несколько месяцев назад у Халима (Бремен), ещё не пришли. Бог знает, - я полагаю, почтовое отделение нашло что-то “непристойное”
где-то в японских пейзажах, или в китайских храмах, или в
Египетских памятниках!! --/--/


114: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_Cleveland_] _Окт. 12, 22_

Дорогой Горхэм: --/--/ Сегодня я получил самую потрясающую книгу о
египетской скульптуре, которую я когда-либо видел. Конечно, она на немецком — одна из тех книг, которые я заказал у Халима (Бремен) несколько месяцев назад. Я буду любоваться ею долгие часы.

 При беглом просмотре создаётся впечатление, что дети Нила исчерпали все возможности скульптуры задолго до того, как за дело взялись греки. Последние добавили несколько архитектурных элементов, а в фигурах
появилось лишь несколько округлостей и некоторая человечность, которая менее заметна в африканских формах. В египетском искусстве преобладает сдержанная строгость
Особенно меня поразило следующее. --/--/

Уильямс написал Биллу [Соммеру] памятное письмо, сопроводив его чеком (на 25 долларов), в котором он сказал, что Билл попал в самую точку! — и добавил, что потенциально он превосходит Марин. Это очень воодушевило Билла. Такое письмо стоило больше, чем похвалы сотни Розенфельдов. Я бы хотел познакомиться с Уильямсом!
(Полагаю, что многократное повторение этого утверждения не принесёт никакой пользы, но в этом человеке есть прямота, которая, я знаю, очистит меня.)

Сегодня я отправляю «F. & H.» в _The Dial_. Мне не терпится
деньги — к тому же я чувствую, что она закончена и с таким же успехом могла бы быть опубликована. Когда она у меня на руках, у меня не рождаются новые идеи.

Аллен Тейт прислал мне хорошее стихотворение, в котором он признаёт меня и Элиота своими образцами для подражания — называет меня зрелым и совершенным — так что теперь (с долей скептицизма)
я чувствую себя намного лучше Мэтти. Сегодня я в приподнятом настроении! — — — —

О, чёрт! чего ещё можно ожидать, если с воскресенья не осталось и галлона хереса!
 Он такой же мягкий, как Пруфрок, и продаётся только _раввинам_
в религиозных целях. Раввин Крейн! Какие странные превращения.

Я с большим удовольствием читаю «Судью» Ребекки Уэст. Она
лучшая из известных мне представительниц старой формы романа, и у неё прекрасный пафос и определённая чистота, которая больше, чем просто аккуратность. «Кодексы» в конце концов интересны. Как раввин и хранитель документов и традиций, я аплодирую. — — — —


115: ГОРХАМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _25 октября 2022 г._

Дорогой Горхэм: —/—/ Ты бы видел меня в моём новом роскошном пальто. Светло-коричневом с широкими оранжевыми поперечными полосами! Мой путь по улице, мягко говоря, сопровождается изумлёнными взглядами. С этого момента, имея
разрушив чары скромности и застенчивости, я буду носить то, что хочу, — при условии, что смогу себе это позволить. Но мне только что повысили зарплату, так что, возможно, в будущем у меня будет больше шансов. --/--/


116: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _7 ноября 1922 г._

Дорогой Горхэм: в понедельник из _The Dial_ пришли «F и H». Очевидно,
мистеру Уотсону-младшему есть что сказать по поводу того, что упомянул Селдес.
Он был вынужден хранить это у себя какое-то время, чтобы показать мистеру
Уотсону, и в заключение сказал: «К сожалению, мы не можем этим воспользоваться». Теперь это на пути в _Брум_ вместе с «Источниками греховной песни» (бывшая часть
II). Я бы хотел дать клятву, если бы чувствовал, что смогу её сдержать, не отправлять больше ничего в _The Dial_ в течение двух лет. Но, конечно, такой тактикой я просто отрубаю себе нос.

 Мэтти написал мне довольно длинное письмо из берлинского офиса _Broom_, которое пришло на прошлой неделе. Изучив копию «Виновной песни», которую я отправил ему прошлым летом в качестве образца своей работы, он заявил, что в наши дни чертовски мало пишут произведений такого уровня. Поэтому я предполагаю, что он будет рад
опубликуйте это стихотворение, независимо от того, понравится ему «F and H» или нет. Последнее он, вероятно, сочтет слишком эмоциональным или старомодным, чтобы хвалить его, но я все равно решил отправить его.[23] Если хотите, покажите его Бёрку.
В случае повторного отказа — я предполагаю, что вы по-прежнему заинтересованы в публикации — вы могли бы использовать его в _Secession_. Похоже, что журнал _The Dial_ утратил всякий интерес к публикации американских произведений или вообще всего, что не пользуется многолетней репутацией. Конечно, если оставшиеся части «Многих браков» Андерсон будут такими же
в глупости и банальности первой части они собираются
выставить себя милыми дураками. “Наивность” Андерсона, или как вам угодно,
становится очень раздражающей.

Я разделяю ваше восхищение Берком. Я повторяю в одиннадцатый раз:
Я хотел бы быть в Нью-Йорке, чтобы поговорить с ним, особенно
в последнее время я чувствую острую потребность в контакте и беседе с
нужными людьми. Я очень скучал по поддержке Лесказа с тех пор, как он уехал.
А Лавман, единственный, кто остался здесь, с каждым днём становится всё более бессвязным.  В последнее время я действительно сильно страдаю.
и хуже всего то, что у меня почти нет желания писать.
Это массовое «оплодотворение» Америки такими недоучками, как
Алгонкинская банда, — одна из самых удручающих черт, потому что в ней нет никакого чувства ценности. Бен Хехт и Элиот пользуются одинаковым уважением в такой компании.
Но в любом случае я могу в чём-то с вами соперничать. Там, где у вас есть Унтермейер, я могу выставить Брейтуэйта. На прошлой неделе пришло письмо от Брейтуэйта.
Он приглашал меня или, скорее, просил прислать «Восхваление урны» для «Антологии» 1922 года. Наконец-то я смогу пообщаться с Флоренс [так в оригинале]
Уилкинсон!

Аллен Тейт приехал в Нью-Йорк на неделю позже, чем ожидалось, но вы, вероятно, уже познакомились с ним. Я с нетерпением жду его приезда на два дня. У него есть энтузиазм и ум, каким бы неразвитым ни был его стиль. Перевод Мэтти. из Супо в последнем выпуске _Broom_ несомненно хорош, но я не понимаю, почему он так восхищается идеями этого человека. Мэтти упоминает о своей недавней любви к Фрэнсису Джеймсу и
Виле-Гриффен, который гораздо способнее Лафорга. Куда он вообще направляется? Его статья о Джойсе поражала отсутствием
признание великих черт Джойса. Я с нетерпением жду его финала.
самоубийство с Фрэнком. Но, в конце концов, Мэтти всегда будет высоко держать голову,
и зловеще фыркать. --/--/


117: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_левеланд_] _Нов. 20, ’22_

Уважаемая Горхэм: я полностью погружён в срочную работу и буду занят ещё неделю или около того. Эти кампании требуют больших усилий и очень ограничивают в свободе действий, поэтому я не могу много писать. Но я хочу заверить вас в своём искреннем желании написать предисловие к вашему _Frank Study_, а также написать об этом в Double Skull[24] (восхитительное название). Как
Что касается последнего, то оно обязательно будет очень коротким, как однажды
они вернули мне рецензию приличного размера, которую я написал на пьесу Шоу «Назад к
Мафусаилу», сославшись на то, что она слишком длинная для книги такого
сравнительного значения! Пожалуйста, пришлите мне гранки, как только они будут готовы, и я начну.

Надеюсь, вам понравилось — — — —. Я взял на себя смелость написать ему, чтобы он навестил вас, потому что вы как-то упомянули о некотором интересе к нему, возникшем после прочтения «Их дня в суде» Полларда. — — — — — восхитительный собеседник, независимо от того, разделяет он взгляды пост-Бердслея или нет. Эпизоды
«Сатирикон» — это ещё цветочки по сравнению с его обычными выходками в Нью-Йорке во время каникул. --/--/


Вы продолжаете следовать рекламным инструкциям? Что вы думаете о «Бесплодной земле» Элиота? Я был скорее разочарован.
Конечно, это было хорошо, но чертовски скучно. И, на мой взгляд, это не добавляет ничего важного к достижениям Элиота.

Мне понравились ваши замечания о Мэйси и т. д. в _The New Republic_.
Вы стали более сдержанно подходить к критике, и это идёт вам на пользу.
В отличие от восторженной манеры мистера Розенфельда, напоминающей закат на картине Тёрнера.


118: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _День благодарения ’22_

Дорогой Горхэм: --/--/ Я не видел Соммера уже несколько недель. Он очень странный, никогда не заходит к тебе, не звонит и не проявляет ни малейшего интереса. Я устал вечно ходить за ним по пятам и подожду, пока у меня не будет для него важных новостей, прежде чем снова вторгаться в его мир. Я не думаю, что он хоть раз ответил Уильямсу хотя бы
бы короткой запиской с благодарностью за покупку и прекрасной,
щедрой похвалой. Я не могу этого понять. Но, возможно, хорошо
быть беспристрастным в своём восхищении искусством.

Бедняга — — — —! Я боялся, что он тебе не очень понравится. Моя привязанность к нему основана на том, что у нас с ним есть кое-что общее во вкусах и стремлениях, что ты поймёшь. Из-за того, что он так долго занимался неприятной работой — — — — в городе, где никогда не было ни разговоров, ни писем, — он от скуки был вынужден искать развлечения способами, которые отнимали у него лучшие качества, чтобы подпитывать то, что превратилось в своего рода одержимость. Его творческий порыв никогда не был особенно сильным, но в его письмах и в его любимой теме вы найдёте не менее острую сатиру, чем
Петроний! Жизнь ужасно его закалила, но он всё же многое пережил, если чувства что-то значат.

 Я не успел прочитать весь № 3.[25] Но я прекрасно понимаю твоё недовольство Мэтти. При всём его хвастовстве временем и досугом он должен был лучше с этим справиться. И этот дурацкий намёк на Джойса — ставить его в один ряд с Кэбеллом! «Гейский интеллектуализм» Мэтти в конечном счёте приведёт к тому, что он станет объектом насмешек психоаналитика, если продолжит в том же духе.
Его статья в _Broom_ о рекламных экранах — тому подтверждение.  Кое-что из того, что он говорит, может быть правдой, но какими же вульгарными становятся его рассуждения! Я
Я бы скорее встал на сторону «священного искусства» вместе с Андервудом, чем признал, что великое искусство заключено в мишуре рекламных щитов.
Техника, конечно, есть, но такой грубый материализм не имеет ничего общего с искусством.
Мастерство и фантазия будут пределом возможностей Мэтти до тех пор, пока он не признает силу и красоту эмоциональной интенсивности, которой, как он доказал, у него нет.


У Бёрка есть египетское качество — способность к глубоким и основательным размышлениям. Египетская литература, конечно, не идёт с ней ни в какое сравнение, но, глядя на скульптуры этого народа, испытываешь те же чувства, то же
аскетизм. Я решил, возможно, повторюсь, что со времён египтян в скульптуре не было достигнуто никакого прогресса в том, что касается пластики. Это после того, как я просмотрел около 200 фотографий в современной немецкой книге на эту тему, которую я недавно приобрёл.

 Сэму Лавману не понравилась ваша рецензия в Saltus. Он сказал, что она бессвязная и т. д.
 Я её не читал. Он говорит, что работа над его книгой о человеке и его трудах продвигается.
 Я думаю, что она, скорее всего, будет очень плохой. Он из тех «критиков»,
которые считают необходимым осудить всех остальных, чтобы похвалить себя. Он сделал
ужасное утверждение о том, что «пока Сальтус упорно трудился в безвестности,
Генри Джеймсу аплодировали в двух странах за его _блевотину_». Джеймс никогда этого не делал, что бы вы о нём ни говорили. Смешно. Конечно, я не воспринимаю Сэма всерьёз в вопросах критики.
 Человек по фамилии _Рихтарик_ и его жена — действительно лучшая компания, которая у меня сейчас есть.
 (Обратите внимание на правильное написание его фамилии.) Его инициалы — У. Р.
Я упоминаю об этом, потому что было бы досадно ошибиться в написании его имени на обложке. Он был очень рад вашему одобрению и похвале. --/--/


119: УОЛДО ФРЭНКУ

[_Cleveland_] _Nov. 30-го ’22_

Дорогой Уолдо Фрэнк: я слышал через Мансон, что вы заботитесь о некоторых
мои стихи. Позвольте мне воспользоваться случаем _секции_ № 3, чтобы рассказать вам, как
я думаю, вы можете написать о такой мощной истории или эпизоде, как “Надежда”.
Это так прекрасно, что я не могу удержаться, чтобы не написать тебе.

Я никогда раньше не читал прозы, наполненной таким лиризмом и
интенсивностью.— Полагаю, вы наверняка услышите возмущённые возгласы, но
прекрасная игра с символизмом в этом произведении сделала вашу смелость (если она у вас была) бесконечно ценной. Писать так — это настоящее
наследие, и ничего не может быть чище!

Возможно, вам будет интересно посмотреть шесть репродукций работ В.М. Соммера. Соммер
я отправил их Горэму сегодня. В этом случае, как ни крути, этот взрыв, возможно,
служил какой-то цели.


120: К ГОРЭМ МАНСОН

[_Cleveland_] _Dec. 7-е, ’22_

Уважаемый Горхэм: «Надежда» Фрэнка настолько поразила меня, что я написал ему несколько хвалебных слов. Я также написал Фишеру, заказав экземпляр монографии Куниёси. В его ответе было упоминание о том, что на прошлой неделе ему не удалось приехать в Нью-Йорк, но он рассчитывал увидеться с вами на этой неделе; что он не сможет
В любом случае я не буду публиковать ничего из того, что написал Соммер, до тех пор, пока он не получит хоть какую-то прибыль от своих последних коллекций и т. д. Надеюсь, Штиглицу
они понравятся.

Я ничего не слышал о Тейте, даже слухов никаких нет. Должно быть, он серьёзно болен, невменяем или что-то в этом роде. Если он на меня обижен, то я не могу понять почему.

Статья Унтермейера была по крайней мере достойной, это был неоскорбительный бюллетень и одно из лучших изданий, которые могли появиться в _Secession_ и его группе. Я был очень удивлён, что этот пародист и
ловкий оценщик мог бы так изящно отреагировать на новую ситуацию. Нравится он нам или нет, но его «положение» на американской сцене имеет определённый вес, поэтому я надеюсь, что он продолжит проявлять интерес. --/--/


121: К ----

_Кливленд_ _10 декабря 1922 г._

Мой дорогой ----: Моя мать не терпит в доме вино, поэтому я бунтую. Я всерьёз подумываю о том, чтобы переехать в постоянное частное
жилое помещение, где не нужно отвечать на вопросы о каждой детали своей жизни и
где можно не описывать свою еду и её состав
и способ приготовления во время трапезы. С этой целью я
в настоящее время останавливаюсь на несколько дней в отеле. Может
быть, я съеду, как указано выше, а может быть, вернусь; всё зависит
от того, как она поступит. Поскольку я боюсь оставить её из-за
положения, в котором она окажется, я надеюсь, что она будет более
снисходительна ко мне. Я не прошу многого, и то немногое вино,
которое мне удаётся раздобыть, никогда не ставило её в неловкое
положение. Я никогда не «выпендриваюсь» дома и не раздражаю её. Сам факт употребления вина приводит в ярость её пуританские инстинкты. Всё это
Писать об этом скучно и сентиментально, но сам этот факт в какой-то мере оправдывает мой нынешний унылый взгляд на вещи. Жизнь и так достаточно трудна, видит бог, и без того приходится мириться с сотней дополнительных ограничений, чтобы просто иметь комнату и кровать! --/--/

 Как вам удаётся каждый раз, отправляясь в Метрополис, находить такие изысканные удовольствия?! Ваше письмо было превосходным. Я также могу понять, почему вам не удалось «подружиться» с Мансоном и его друзьями. Вы настолько типичны для девяностых, что вряд ли можно было ожидать чего-то другого. Вы реагировали так же
как бы Х---- отнёсся к такой встрече. Я не говорю, что существует какое-то одно окончательное отношение к искусству. Однако я утверждаю, что Мансон, Бёрк, Каммингс и Уолдо Фрэнк могут предложить что-то новое и прекрасное. И независимо от того, согласны вы с их критическим «жаргоном» или нет, вы всё равно найдёте их творчество интересным и важным.
 На прошлой неделе в _New Republic_ вышла статья о группе, написанная Луи
Унтермейер, уклончивый, но умный, о «Сецессии» и её участниках, в числе которых я был упомянут вскользь. Мы все довольно
по-другому. Наши взгляды отличаются от взглядов нынешнего
правящего поколения, и в каждом случае это индивидуально. Я,
вероятно, никогда ничего не добьюсь, но другие, о ком я только что
упомянул, сделают что-то действительно важное. Фрэнк в «Раав» и
Берк в своих критических статьях и ряде коротких идеографических
рассказов уже заняли своё место в современной литературе. --/--/


Я совершенно сбит с толку. Семейные дела и «разборки» были моим проклятием с тех пор, как мне исполнилось восемь лет и мои родители начали ссориться. Этот период закончился совсем недавно, и малейшее
Беспокойство теперь с невероятной силой возвращает меня в прошлое и пробуждает ужасные воспоминания при малейшем нарушении равновесия. Сейчас я пишу, сидя в своём кабинете. Все остальные разъехались, потому что сегодня воскресенье. Однако кто-то по забывчивости оставил мне галлон восхитительного хереса. Я уже выпил два бокала без разрешения. Наверное, выпью ещё два, прежде чем
Сегодня вечером я иду на концерт Айседоры Дункан, а потом возвращаюсь в скучный номер в отеле. Потому что без моих книг, картин и
«Виктрола» с пластинками Равеля, Дебюсси, Штрауса и Вагнера — я чувствую себя опустошённым. Я привык к жизни в «башне из слоновой кости». Я очень преуспеваю в написании рекламных текстов. Зарплата повысилась, и мне обещают, что я буду работать с более достойными людьми, которые наслаждаются Джойсом, Кэбеллом, Патером и всем лучшим, что есть в жизни. И всё же... Жизнь со мной скудна. Я неудовлетворён и всегда буду молить о красоте. Я привязан к столбу — с каждым днём моей жизни сгорает всё больше и больше.
А вся Америка говорит: «С каждым днём я становлюсь всё лучше и лучше»
во всех отношениях лучше», и доктор Куэ зарабатывает свои миллионы!

 На момент написания этого письма я уже достаточно пьян, чтобы сделать признания, которые вас утомят. И всё же, как ни странно, именно в такие моменты мне больше всего хочется писать вам с Х----. Он плывёт под сенью бамбука по рекам Китая под драконьими звёздами. Вы и я сидим в офисах и ищем одно и то же, но мой дар юмора сегодня меня покинул. --/--/


122: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _Вторник, 12 декабря_

Дорогой Горхэм: Ты, как и некоторые мои местные друзья, должен разделить со мной
Я был в восторге от танца Айседоры Дункан в воскресенье вечером. Она исполнила ту же программу (все произведения Чайковского), что и в Москве на праздновании в честь Советского Союза, и, думаю, вы недавно видели её в Нью-Йорке. Это было
невероятно великолепно и невероятно грустно из-за грубого и небрежного приёма, который ей оказали здесь. Это было похоже на волну жизни, на пылающий
ветер, который пронёсся над головами девяти тысяч зрителей,
не вызвав никакой реакции, кроме тишины и нескольких
безумных выкриков. После первой части «Патетической» она вышла на сцену
она стояла перед сценой, протянув руки. Тишина, самая ужасная тишина!
Я начал яростно хлопать, пока она не скрылась за портьерами.
По крайней мере, один крошечный звук должен был донестись до нее из всей этой аудитории. Она
продолжала выступление с полным безразличием к публике
и с такой интенсивностью жестов и такой пластической грацией, что
Я никогда не видел, хотя музыка иногда почти заглушалась
шумом из зала. Мне хотелось броситься на сцену, но я был так взволнован, что едва мог идти прямо. Когда всё закончилось
Она снова вышла на авансцену в том маленьком красном платье, которое, по её словам, так шокировало Бостон, и, среди прочего, сказала людям, чтобы они шли домой, взяли с книжной полки произведения Уолта Уитмена и открыли раздел под названием «Каламус». Девяносто девять процентов из них, конечно, никогда не слышали об Уитмене, но в этом и заключалась красота её жеста. Было так приятно видеть её там с обнажённой правой грудью и соском
Она была совершенно откровенна, говоря зрителям, что правда неприглядна, что она действительно неприлична, и рассказывая им (сиськи!) о Бетховене.
Чайковский и Скрябин. Сейчас она возвращается в Москву, насколько я понимаю, где кто-нибудь подарит ей розы за её старания.

 Я в полном смятении и уже несколько дней живу в отеле.
Я не могу поговорить с матерью о некоторых вещах, которые определят, буду ли я и дальше жить в этом доме. В основном это мелочи, но такие мелочи накапливаются и превращаются в
комплекс, с которым [мне] слишком сложно работать. Нет смысла обсуждать
их здесь, но постоянная сдержанность необходима
возможно, вы понимаете, что жизнь с другими людьми - штука омертвляющая. Если только
что-нибудь не случится, чтобы избавить меня от подобных неприятностей, я теряю надежду на
сколько-нибудь удовлетворительное написание. -- -- -- --


123: УИЛЬЯМУ РАЙТУ.

_клевленд, О._ _ 24 декабря 1922 г._

Дорогой Уильям, как бы скучно тебе ни было в Уоррене, уверяю тебя, это будет не так утомительно, как кипячение воды, которым я занимаюсь.
Водонагреватель из Питтсбурга не выходит у меня из головы последние три недели,
и я всё ещё не могу от него избавиться. Я лысею, пытаясь его почесать
Новые идеи в сфере домашнего хозяйства и личной гигиены — рассказать людям, почему им нужно больше горячей воды и чтобы она нагревалась быстрее. Вчера вечером я напился хереса. Даже во время этой дикой оргии мой разум был скован комплексом горячей воды, и я сел и начал декламировать лучшие строки, написанные мной за время этой кампании. Все мои будущие стихи будут свидетельствовать об этом стерилизующем влиянии ГОРЯЧЕЙ ВОДЫ!

 Здесь тоже ничего не происходит. Я благодарен только за вино. У меня нет ни женщин, ни песен. Дважды в день я езжу на трамвае по Кливленду.
вся надежда на эти последние элементы. Я думаю о Нью-Йорке и о следующем лете
когда настоящее становится слишком резким (или, наоборот, скучным!). Но главные недостатки присущи не только нашему городу. Они свойственны эпохе. Это период, который не имеет ни начала, ни конца, ни какого-либо видимого направления. В некотором смысле это самая удивительная эпоха из всех. Ужасающая и скучная одновременно. --/--/




 ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Нью-Йорк

(1923–1925)




1923


124: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _5 января 1923 г.

Дорогой Горхэм: я не могу припомнить более беспокойного месяца, чем прошлый, разве что
Я вспоминаю некоторые из старых бивуаков нью-йоркских дней, когда я без передышки носился
«с крыши на крышу» Две спешные кампании по написанию
стихов, подарки и сувениры, которые нужно было купить и отправить слишком многим людям, — ужины, вечеринки и вечера, — много возни, — «тюрьма, дворец и отголоски»! Вот почему я так медленно писал.

 Сейчас я ошеломлён и скучен. Но моё веселье в новогоднюю
ночь имело один положительный результат: я с большим энтузиазмом, чем раньше, приступил к третьей части «Фауста и
Хелен». Когда я отдышусь, надеюсь, я доведу дело до конца. --/--/

Уолдо Фрэнк написал мне очень сердечное письмо в ответ на мое письменное письмо
с похвалой “Надежде”. Я хотел бы сейчас быть в Нью-Йорке и послушать его
лекции в школе Рэнд. Я надеюсь приехать в мае
или июне, когда погода будет мягкой и некоторые шоу еще будут идти.
Я появлюсь с новой тростью, которую мне подарили на Рождество. Несмотря на
мои возражения против ношения трости прошлым летом, я нахожу это очень приятным.
Перчатки пудрового цвета дополняют образ.

Я заметил, что _Брум_ всегда был слаб в поэзии. Коули
Всё было просто замечательно, но (со всей должной скромностью)  я думаю, что мои «Ф.  и Х.» будут лучше их предыдущих работ.
 Мэтти, похоже, купается в лучах славы и богатстве, учитывая миллионы Гуггенхайма и международный авторитет издательства.
 (Принимая мои стихи, он лишь упомянул, что, по его мнению, они понравятся и Лоэбу!)  Что вы думаете о его рекламе _Broom_ в декабрьском номере? Он спросил моего мнения на том основании, что литературная реклама, как правило, самая банальная в мире. Мне это кажется достаточно «привлекательным», но
Я отказываюсь от предложения о премиальной подписке в качестве принципиальной позиции в отношении журналов такого типа.

 Штиглиц озвучил мои давние опасения по поводу работ Билла [Соммера] — в них слишком много незавершённости.  Меня это всегда огорчало.  В целом его комментарии кажутся вполне справедливыми. Но я склонен не соглашаться с ним в одном вопросе.
В этом я схож с другими критиками, которые настолько одержимы
важностью современных тенденций в искусстве, что не замечают
определённых положительных и неподвластных времени качеств.

 Я имею в виду качество линий в работах Соммера.  Это то, что
В частности, это не имеет ничего общего с современной работой, как и рисовальное мастерство Микеланджело. Это то, что, возможно, не делает человека великим новатором или выдающейся личностью, но, тем не менее, является редким и удивительным качеством. Судя по тому, что вы пишете, Штиглиц способен распознать это качество и оценить его. Но такой человек, как Джорджия
О’Киф, которая так ярко заявляет о себе, презрительно относится ко всему, что не является эволюцией и революцией.

 Время от времени полезно абстрагироваться от таких суждений, как её, и взглянуть на произведение искусства как на нечто целостное
Отвлекитесь от времени и моды, а затем оцените его исключительно с точки зрения индивидуальной привлекательности. Я думаю, что в случае с Зоммером вы, Уильямс и я сами являемся ценителями такого рода. Я могу наслаждаться работами Билла, независимо от того, являются ли они явными или нет, отсылками к французским или немецким художникам прошлого поколения. У него есть определённые достоинства, которых не хватало многим из самых прославленных. Чёрт бы побрал эту постоянную ностальгию по чему-то «новому». Это презрение ко всему, что имеет хоть какое-то отношение к прошлому!!! Такая критика подобна газете, которая всегда
Это его последний крик. Он порождает свой собственный стремительный упадок, потому что вся его теория
построена на истерическом видении теории эволюции. Мне, наверное,
всегда будут нравиться Эль Греко и Гойя. Мне по-прежнему нравится смотреть на работы
Соммера, потому что многие из них наполнены цельной и ясной красотой.


Я часто задавался вопросом, почему ты так медленно проявлял интерес к
Элиоту. Твоё недавнее заявление доставило мне большое удовольствие.
Пожалуйста, дайте [мне] знать, что вы нашли у Элиота. После того как вы стукнулись головой о Бёрка из-за такой темы, должно было остаться что-то хорошее
просветления. Думаю, ты уже знаешь, что на мою работу за последние два года (эти скудные крохи!) больше повлиял Элиот, чем кто-либо другой из современных поэтов.
Он был очень хорошим противовесом переменчивому настроению Мэтти и его настойчивым призывам. Моё веселье по поводу того, что Мэтти принял «F and H», значительно усилилось из-за воспоминаний о нескольких тонких намёках на Элиота, которые содержались в некоторых его недавних письмах.

На мой взгляд, среди англоязычных писателей нет никого, кто мог бы вызывать такое же уважение, как Элиот. Однако я рассматриваю Элиота как отправную точку для
почти полная смена направления. Его пессимизм вполне оправдан в его случае. Но я бы использовал столько его эрудиции и техники, сколько смог бы усвоить и применить для достижения более позитивной или (если [я] должен так говорить в наш скептический век) экстатической цели. Я бы не думал об этом, если бы ритм и экстаз не были (в редкие моменты!) чем-то очень реальным для меня. Я чувствую, что Элиот игнорирует некоторые духовные события и возможности, которые сейчас так же реальны и сильны, как, скажем, во времена Блейка. Конечно, этот человек вырыл яму и похоронил надежду
настолько глубоко и безысходно, насколько это вообще возможно. Он превзошёл
Бодлера в разрушительном юморе, которого не хватало предыдущему поэту.

После этого совершенства смерти в движении не возможно ничего, кроме
воскрешения в той или иной форме. Или же, как все упорно заявляют
в глубоком и мрачном «Цикле», плоды цивилизации полностью собраны.
Конечно, все хотят умереть как можно скорее и безболезненнее! Сейчас самое время для юмора и «Танца смерти». Всё, что я знаю, — это то, что я пережил много страданий и уныния (почему-то мне кажется, что я
больше всего меня интересует то, что я по-прежнему утверждаю определенные
вещи. Это будет постоянной темой последней части “F and H”
как это было все это время. --/--/


125: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_Cleveland_] _ 10 января, ’23_

Дорогой Горэм: Твоя _студия_ пришла позавчера. Пока что у меня было время только на одно прочтение, но я готов от всей души вас поздравить.
Этого фрагмента, который я читал прошлым летом, стало гораздо больше, и я думаю, что ваша критика не только точна и справедлива, но и драматична, а также очень конструктивна.
границы человека и рассматриваемой темы. Я вернусь к этому снова
сегодня вечером. К началу следующей недели я надеюсь написать несколько слов для "пиджака".
позже - рецензию на "Двойной череп". Я отправлю их вам,
как только они будут готовы, для предложений или “исправлений”.
К этому времени, по данным последнего письма вашего, вы будете
что-то вроде “копировать” критик.

Благодарность Соммера вам за проявленный интерес и успешную помощь никогда не достигнет того накала, который характерен для писем, но я знаю, что он очень вам признателен. Поскольку я являюсь его официальным и неофициальным представителем
что касается других вопросов, я включаю здесь упоминание о его чувствах. Я
должен признать, что лично я получил от этой новости больший “трепет”, чем
любое личное признание, которое я получал в течение многих дней.[26] -- -- -- --


126: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_левленд_] _ 14 января ’23_

Дорогой Горэм: это (вложенное) [27] может быть, а может и не быть законченным.
В любом случае, я думаю, что оно уже достаточно закончено, чтобы доставить вам некоторое удовольствие.

Кое-что в нём удивляет и радует меня. В нём есть что-то от дионисийского великолепия, возможно, отголосок наших совместных вечеров в прошлом году
лето. Оно настолько наполнено параллельными смыслами, переплетёнными символами,
что я не уверен, будет ли оно [понято]. Однако я уверен, что оно идеально сочетается с двумя другими частями стихотворения,
как я и задумывал:

 Часть I
Размышление, воспоминание, любовь, красота

Часть II
Танец, юмор, удовлетворение

Часть III
Трагедия, Война (вечный солдат), Резюме, Экстаз, Финальная декларация
 В III части есть организация и симфонический ритм, которых я от себя не ожидал. Последние три вечера были для меня чудесными! Это был своего рода экстаз и прилив сил для РАБОТЫ.

Сейчас мне кажется, что III часть недостаточно длинная, но я слишком погружён в неё, чтобы знать наверняка.


127: К ЧАРМИОН ВИГАНД
[_Кливленд_] _20 января 1923 г.

Моя дорогая Чармион: мне не потребовалось много времени, чтобы решить, что Бушор —
«Греческая вазопись» — это книга, которую я всегда буду носить с собой, хотя мне потребовалось непростительно много времени, чтобы сказать вам об этом. Я искренне благодарен вам и Герману [Хабихту] за такой неожиданный и прекрасный подарок к празднику.

 За некоторыми исключениями, я предпочитаю египетскую скульптуру греческой, и эта
Эта книга заставляет меня задуматься о том, что греки могли выразить в линиях и узорах больше, чем в трёхмерном пространстве. В керамике вы видите менее амбициозные и менее «космополитичные» стремления и самовыражение этих людей. В керамике есть что-то близкое и деревенское, что особенно привлекает литературный инстинкт. Знаменитая Ника Самофракийская всегда казалась мне несколько холодной. Леди Майло немного напыщенна
(Джов слишком близко, за углом), и все эти идеализированные куклы
слишком много мнят о себе. О, я знаю, как они пресмыкались перед Гейне и
Патер и другие, и я их уважаю, — но дайте мне эти прекрасные вазы с инталиями и арабесками, а также служанок и озорных сатиров с их распутной жизнью, листьями, рассолом и вином!

--/--/ Я считаю, что платформа и писательская деятельность Мансона заслуживают того, чтобы _Сецессиону_ уделялось так много внимания. Поначалу я был очень равнодушен и убеждал его не «тратить время» на какой-либо журнальный проект. Но после его визита сюда прошлым летом я быстро переключился на другое, тем более что _S_ содержал в себе что-то новое и многообещающее
материал, включенный в последние два номера. _Secession_ отходит от
«темпераментной» редакционной политики _The Little Review_ (какой бы хорошей она ни была) и в своих суждениях больше опирается на традиции, в то же время будучи гораздо более смелым в своих экспериментах, чем такие журналы, как _The Dial_. Было неприятно видеть, насколько «безопасным»
_The Dial_ иногда бывает, несмотря на его протесты.

Я обнаружил, что _Сецессия_ оказала на меня значительное влияние.
Без неё у меня была бы лишь смутная надежда на то, что устойчивый пессимизм
которая пронизывает «Циферблат» с тех пор, как Элиот и другие заявили, что
счастье и красота существуют только в памяти, — может иногда подниматься. Я призываю вас к позитивному настрою! Когда вы увидите первые две части моего «Фауста и Елены», которые выйдут в «Бруме» в феврале или марте, вы лучше поймёте, что я имею в виду. Я почти закончил третью и последнюю часть и доволен финалом. --/--/

Я порядком устал от бесконечной суеты последних двух недель — точнее, последнего _месяца_. Я не выношу «светское общество», даже если в нём состоят интересные люди, а мой знакомый из Кливленда каким-то образом
За последние два года я так сильно изменился, что работа, чтение, писательство и т. д. стали для меня непосильной ношей. Надеюсь, вы простите мне упоминание о таких «недугах» в качестве оправдания за задержку с письмом. Но, вероятно, я уже утомил вас своими «обидами» такого рода. — — — —


128: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

[_Кливленд_] _24 января 2023 г._

Дорогой Горхэм: я подожду твоего следующего письма, прежде чем отправлять другие версии «F. & H. III». Последние два дня я был занят
прилагаемая странная психоаналитическая вещь. Я не могу полностью оправдать название
словами, но оно пришло ко мне совершенно свободно как _the_ правильная вещь. Дайте мне
знать, как вам это понравится.[28] --/--/


129: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_Cleveland_] _Feb. 6, ’23_

Дорогой Горхэм, все пишут мне такие ободряющие отзывы о «F and H», что я вдвойне сожалею о том, что когда-то отправил их в _Broom_ для публикации.
 Фрэнк очень проницательно отозвался о второй части, о чём, вероятно, и сказал тебе.
Унтермейер упомянул меня среди «Новых патрициев», и это побудило меня отправить ему экземпляр после прочтения его статьи об Элиоте в
недавний выпуск _Freeman_. Я открыто не согласился с ним по многим пунктам, но содержание его последнего абзаца навело меня на мысль, что ему было бы интересно прочитать стихотворение. Я поступил довольно глупо, поддавшись этому порыву, но его ответ был вполне достойным. Он обвинил меня в использовании нового типа «риторики», однако именно это Фрэнк и старался подчеркнуть как полностью отсутствующее. Унтермайер приедет сюда с лекцией 11 марта и сказал, что хотел бы поговорить со мной, если это возможно. Это нормально, но я не люблю спорить. Аллен Тейт пишет мне самые восторженные отзывы
возможно, он называет меня величайшим современным американским поэтом и т. д. и т. п., так что я чувствую себя почти готовым отказаться от своих мемуаров и умереть в окружении роз. А ещё мне особенно приятна ваша оценка. Вы
«понимаете» форму и структуру стихотворения «Старк Мейджор» гораздо лучше, чем Фрэнк, но он прав в том, что второй абзац слишком сложен и расплывчат, а вы ошибаетесь в том, что последний стих избыточен. Когда я доработаю второй куплет по своему вкусу, я пришлю вам ещё один экземпляр. А пока я размышляю над новым длинным стихотворением
под названием «Мост», которое продолжает тенденции,
проявившиеся в «F и H». Как я понимаю, сейчас это будет сделать
чрезвычайно сложно, так как много времени уйдёт на размышления об этом.
Ваши новости о «Метле» обескураживают, учитывая тот факт, что на прошлой неделе я только что отправил Мэтти третью часть «F и H».
Всё пошло наперекосяк. Я надеюсь, что в течение следующих нескольких месяцев мне удастся собрать достаточно материала для небольшого тома, в котором всё будет изложено в правильном порядке.  Меня уже тошнит от необходимости манипулировать вещами
с журналами, в том числе с _The Dial_. Последний отказывается от моих «F и H»
и вместо этого публикует такую глупость, как та женщина из Эплтона или как там её зовут
на обложке в этом месяце. Я был так занят светской жизнью, что ещё не написал рецензию для вашего исследования, но в любом случае сделаю это в течение двух недель. Было гораздо проще написать эту рецензию для Фиттса. Дайте мне знать, что вам в ней нравится или не нравится. Я очень неловко чувствую себя на собеседованиях, в основном, как мне кажется, из-за того, что сама процедура мне незнакома.  Я больше не занимаюсь этим
Соммер, пока он не начнёт лучше с нами сотрудничать. Он получил уведомление и фотографии из «Цикла».
Я узнал об этом из вторых рук. Это было десять дней назад. Я специально попросил его позвонить мне, как только он узнает что-то определённое от них.
Конечно, это несложная задача, но он даже не пикнул и не подошёл. Я не отправлю вам фотографии, чтобы вы их кому-то показали, пока он их мне не вернёт. Он знает, что я заплатил за них двадцать долларов и хочу, чтобы они были у всех на виду, и так далее. Он знал, что я буду тем, кто напишет в _The Dial_ и взорвёт их, если они не выполнят свои обещания.
Он не говорит о репродукциях и, естественно, хочет знать факты, связанные с ситуацией, но при этом сохраняет невозмутимость.  Какой в этом смысл?  Это слишком
У меня и так много забот, хотя я был бы только рад продолжать в том же духе, если бы он проявил хоть немного интереса. --/--/


130: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ
[_Кливленд_] _6 февраля 1923 г.

Дорогой Аллен: я никак не могу собраться с мыслями, чтобы написать тебе достойную рецензию на твои последние стихи, «Жёлтую реку» и т. д. Когда у меня появляется время
писать, как сейчас в офисе, это делаю не я, и вы уже
были свидетелями моего душевного состояния в другие странные моменты. Тем не менее, пожалуйста, не считайте меня безразличным.

 Боюсь, вам придётся отложить свои добрые слова в мой адрес
«F и H» будут публиковаться до тех пор, пока три части не выйдут в виде книги в правильной последовательности. «Источники греховной песни» в «Метле» были опубликованы по ошибке. Джозефсон крайне небрежен в своей редакторской работе, и на обмен письмами уходит так много времени, что я, вероятно, больше ничего не отправлю в «Метлу», даже если они закончат «F и H» двумя другими частями. Это маловероятно, поскольку Мансон пишет мне печальные вести о своих финансовых трудностях.
 Ещё два выпуска, и срок действия, скорее всего, истечёт.  Однако на случай
Они напечатают третью часть, которую я отправил около двух недель назад.
Внизу страницы будет примечание, объясняющее последовательность и т. д., а также исправляющее ошибочное название «Источники песни о вине».
Что касается последнего, то я получил очень высокую оценку от Уолдо Фрэнка, который был весьма удивлён.
После вашей высокой оценки и похвалы Мансона я как никогда воодушевлён своей работой. Я уже начал работу над новым стихотворением,
«Мост», которое продолжает тенденции, очевидные в «Фаусте и Елене», но оно пока слишком расплывчатое и туманное, чтобы о нём говорить.

В следующем выпуске _S4N_ я публикую забавную пародию на Каммингса и прошу Фиттса, редактора, отправить вам копию. Не удивляйтесь названию этого журнала, оно взято из эмблемы москитного флота времен войны, как мне кажется. Хотел бы я приобщиться к подлинной теории Татиана,
но, боюсь, она не так универсальна в применении, как раньше.
Шерри и плохо Порт-о всем удается благополучно поглощая
где-то здесь. Когда я должен ожидать, что обещал портрет?


131: ЧТОБЫ УОЛДО ФРЭНК

_клевленд, Огайо _ 7 февраля 23-го года_

Дорогой Уолдо Фрэнк! Давно я не испытывал такого воодушевления, как после прочтения твоего письма, в котором ты так точно описал то, что я хотел включить во вторую часть «Бракосочетания Фауста и Елены» или в её неправильное название «Источники греховной песни». Тот факт, что ты полностью понял мой замысел без каких-либо объяснений или «примечаний» с моей стороны, вернул мне уверенность и сделал меня по-настоящему счастливым. Это также заставило меня вдвойне беспокоиться о том, чтобы у вас была копия всего стихотворения.  Она прилагается и, конечно же, остаётся вашей.
если вам это нужно. То, как _Брум_ отнёсся к публикации этого стихотворения, очень обескураживает. Почта работает медленно и ненадёжно,
а Джозефсон, мягко говоря, тороплив в своих методах. В лучшем случае
оно выйдет в виде отдельных частей, и заключительное примечание к третьей части
не сильно исправит ситуацию. Я хочу, чтобы хотя бы у нескольких моих друзей
эта вещь была в приличном виде.

Вас могут заинтересовать несколько досок на строительных лесах, поэтому я в общих чертах опишу свои намерения. Часть I начинается с обыденных вещей,
переходит к воспоминаниям, экстазу и утверждениям. Всё стихотворение — это своего рода
слияние нашего времени с прошлым. Почти каждому символу, имеющему значение в наши дни, соответствует коррелят, предполагаемый или фактически заявленный,
«из древних времён». Елена — символ этого абстрактного «чувства прекрасного»,
 Фауст — символ меня самого, поэта или человека с богатым воображением во все времена. Устройство трамвая — самый конкретный символ, который я смог найти,
обозначающий переход воображения от обыденных деталей к
универсальному восприятию красоты. Тело по-прежнему «задействовано в
движении», воображение ускользает от повседневных сетей и самосознания.
Символично, что в отношении Гомера эта первая часть имеет
значение, связанное с похищением Елены Парисом. Однако, если говорить одним словом, часть
I — это просто ВОСПОМИНАНИЕ о красоте.

 Часть II — это, конечно же, ТАНЕЦ и чувственная кульминация. Это также
ускорение экстаза в части III. Эта последняя часть начинается с
_катарсиса_, принятия трагедии через разрушение (Падение
Трой и т. д., тоже в нём). Это дионисийское отношение: творец и вечный разрушитель танцуют рука об руку и т. д., и всё заканчивается
Переосмысление воображения, как и в первой части. Возможно, вы бы поняли всё это и без моих грубых и поспешных замечаний, но для меня всё стихотворение настолько наполнено перекрестными отсылками и множественными намеками, что я хочу, чтобы вы увидели его так же, как и я, даже если мне не удалось «проговорить» все моменты, которые, как мне кажется, я затронул. Если вы захотите подвергнуть меня жесткой критике, я буду только рад. Конечно, меня не «задели» ваши очень точные критические замечания в последнем письме.

“Nuances” во второй части использует американское произношение, то есть "es”
озвучено. Вы были совершенно правы насчет второго куплета в “Stark Major”.
Я никогда не был доволен им в плане ясности, и оно подвергнется
доработке перед публикацией где бы то ни было. --/--/


132: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_Cleveland_] _Feb. 9th, ’23_

Дорогой Горхэм, ты не заслуживаешь того, чтобы я тратил силы на копирование этих двух очаровательных вещей Аллена Тейта, пока не вернёшь мне то вымученное стихотворение Харриса, но, поскольку они твои и ты можешь их сохранить или выбросить, я отправляю их тебе
между прочим, как возможный материал для «Сецессиона» Тейт прислал их мне на этой неделе и, похоже, написал их в шутливом настроении, не думая о том, что они где-то будут опубликованы. Я вообще ничего не скажу ему о вышеизложенных соображениях, если только вам не понадобится одно из них или оба. Тейту есть что предложить, когда он выйдет из рамок идиоматики Элиота, которая, как вы знаете, естественна для него и была таковой ещё до того, как он услышал об Элиоте. Эти вещи определённо не являются чьим-то подражанием
в [какой-либо] заметной степени. Они определённо превзошли Герти Стайн
с точки зрения её заявленного желания превратить поэзию в идиому, соответствующую кубизму и т. д. Тейт гораздо более точен, но при этом создаёт тот же эффект раздробленности. Не то чтобы меня волновали подобные теории, кроме того, что они просто интересны, но, возможно, это потому, что теперь я чувствую, что моих личных проблем, возникших в процессе написания «F and H», будет достаточно, чтобы увлечь меня.

Я в очень плохом настроении, и это сразу после того, как я поздравил себя с тем, что застрахован от будущих вспышек заболеваний.
Видите ли, уже два или три года на меня никто так не действовал.
Недавно вечером на концерте несколько взглядов, полных такой волнующей
реакции и красоты, повергли меня в такую агонию, что я подумал, что больше никогда ничего не почувствую. С простыми чувствами можно справиться без таких последствий, но я обнаружил, что по-прежнему бессилен перед этими возвышенными и, безусловно, безнадежными проявлениями плоти. О боже, неужели мне
придётся вечно жить в этих американских ограничениях, где нельзя
даже шёпотом перемолвиться, не то что обменяться парой слов! В таких
дел, знаете ли, почти достаточно. Страсти такого рода полностью
отрывают меня от всего творческого на несколько дней, и это самое худшее.

Тейт написал мне очаровательном старомодном сонет на моей картинке, которую я
недавно отправил его. Потому что, в некотором смысле, это настолько прозорливо, что я
доверяю это вам, поступок, который был бы почти нескромным в других обстоятельствах
.


133: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ
[_Кливленд_] _12 февраля 2023 г.

Дорогой Аллен, позволь мне поздравить тебя с «Терцетами Триады», какими бы насмешливыми они ни были. Это один из твоих лучших результатов, как и
А ещё «Булавки и иголки». О, я не скоро забуду «дедушкины колени» и т. д. и т. п. Переплетение строк очень искусное.
Я думаю, что вы проявили немалую смекалку и в «Булавках и
иголках», хотя я не уверен, что мне нравится это название.
Возможно, есть более подходящие. На мой взгляд, вы обошли «Герти» Штайн на её же поле. То есть вам гораздо лучше удаётся, чем ей,
достигать того, что является её заявленной целью, — разбивать лирические или
образные последовательности слов на части, как это делают кубисты
живопись. Она увлекательна только за счёт отсутствия всякой связности,
в то время как вы разбиваете вещи на чёткие впечатления и при этом сохраняете очертания разрозненных фрагментов. Это сравнение, как я теперь вижу, написано бесцельно, потому что ваши направления и темпераменты совершенно разные. Тем не менее, возможно, вам будет интересно узнать, что эта мысль сразу пришла мне в голову, когда я читал ваше стихотворение.

 Возникают странные парадоксы. Эти вещи, которые, как вы утверждаете, были написаны исключительно для развлечения, кажутся завершёнными в плане формы
«Жёлтая река» и «Качество милосердия» затрагивают темы лучше, чем «Серьёзность», где ваша «серьёзность» была, пожалуй, слишком очевидной. Надеюсь, вы меня правильно поймёте. Я просто хочу сказать, что ваши сатирические наклонности очень сильны... что их резкость часто прерывает ваши лирические пассажи, а иногда перегружает их до такой степени, что они становятся непонятными. В безразличном или весёлом настроении вы избегаете этих препятствий, а также
[та] небольшая склонность, которая всегда сопутствует таким дарованиям, — опасность периодических приступов сентиментальности. Не смущайтесь.
То же самое можно сказать о таком человеке, как Жюль Лафорг, который во многом был похож на вас и у которого, естественно, было гораздо меньше соблазнов в Париже и Берлине, чем у вас и у меня, Аллена и Харта, в Кентукки и Огайо (США) соответственно. Если я смогу найти его, то пришлю вам отрывок из эссе Де Гурмона о Лафорге, который я перевёл прошлым летом. Это более информативно, чем всё, что я мог бы предложить.

Я думаю, вам нужно научиться выражать свои мысли более просто в своих
более эмоциональных произведениях, — как бы хорошо ваш нынешний стиль ни подходил для
более вычурных и искусственных сочетаний сатиры или блестящего
импрессионизм. В «Жёлтой реке» много строк, которые слишком благородны, чтобы их тратить впустую, — некоторые из них очень глубоки и прекрасны. Поэтому я хочу, чтобы вы приложили дополнительные усилия для совершенствования этого стихотворения, намеренно убирая наиболее очевидные отсылки к Элиоту. Вы, безусловно, достаточно богаты, чтобы обойтись без них. Не позволяйте своему интересу к «Беглецу»  слишком часто появляться на страницах журнала. Простите мою педантичность
и поднятый вверх палец, но мне кажется, что вы иногда слишком торопитесь с отправкой
сообщений.

 Вас зовут на рекламу, так что до свидания. Мне хочется процитировать первый куплет
_ The Bridge_ для быстрого закрытия:--

 Щебень, пушисто-серый, как шкура тунца,
 Перескакивает от Фар-Рокуэй к Голден-Гейт,
 Сначала это была дорога, только дорога
 Мы прислушались к совместному пиратству и подтолкнули.


134: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ

[_Cleveland_] _Feb. 15th, ’23_

Дорогой Аллен: --/--/ Я прилагаю записку от Джеймса Дейли, чьи стихи вы, возможно, читали в _Broom_. Прошлой осенью он был здесь в гостях у нашего общего друга, и, кажется, я показал ему кое-что из ваших стихов. После того как вы узнаете, что о вас думают «некоторые другие», пожалуйста, верните прилагаемое. _Broom_, от
Кстати, всё рухнуло; офис в Нью-Йорке закрылся в прошлую субботу; мартовский выпуск, последний, будет распространяться из Берлина, пока сворачивают шатёр. Я в некотором роде радуюсь. По крайней мере, у них больше не будет возможности уничтожить мои «F и H». _Secession_ опубликует все три части вместе, вероятно, следующим летом. (Нет смысла отправлять что-то ещё в _The Dial_; они только что отклонили мою «Старк Мейджор», и очевидно, что их интерес к американской литературе весьма случаен. Обратите внимание на то, что предпочтение отдаётся переводам более старых произведений
поколение немцев и т. д., которым абсолютно нечего нам дать, кроме
определённой довоенной «изысканности». Они не печатают молодёжь ни в одной стране.) Всё это должно убедить вас, как и меня, в том, что _Сецессия_ — это действительно то, что нужно. Конечно, теперь я жалею, что вообще отправил «F и H» куда-то ещё. У _Dial_ тоже был шанс, знаете ли.

Возможно, вы не в восторге от Уолдо Фрэнка, но я должен порекомендовать вам «Город Блок» как самое содержательное из всех «вымышленных» произведений, появившихся в
американский 20-го века. Фрэнк зрения Реальная мистика. Его
опасения поразить один. Я также любил читать Успенского
_Tertium в последнее время Organum_. Ее подкреплением из нескольких опытов в
сознание, что я уже дал ему особый интерес.


135: В ГОРЭМ МАНСОН

[_Cleveland_] _Feb. 18-го, ’23_

Уважаемый Горэм: — — — — Ваше хвалебное описание «Ф и Х» было настолько лестным, что, возможно, именно из-за него у меня вчера разболелась спина и я не вставал с постели. Но более вероятная причина _этого_, однако, заключается в
алкоголь и размышления, а также умственное возбуждение, которое он вызвал, натолкнули меня на мысль о моём новом предприятии, «Мосте», накануне вечером.
В последнее время я слишком увлечён этим «Мостом», чтобы писать письма,
рекламу или что-то ещё. Он только начинает обретать хоть какие-то очертания, — и чем больше он обретает очертания, тем больше меня пугают его конечные трудности. Все эти предварительные размышления, конечно же, должны привести к
каким-то формам или образам, в которые я с головой погружусь.
 Грубо говоря, речь идёт о мистическом синтезе «Америки».
История и факты, местоположение и т. д. — всё это должно быть преобразовано в абстрактную форму, которая будет функционировать практически независимо от своего предмета.  Первоначальные импульсы «нашего народа» должны быть собраны воедино к кульминации моста — символа нашего созидательного будущего, нашей уникальной идентичности, в которую входят также наши научные надежды и достижения будущего. Мистическое предзнаменование всего этого уже
проносится в моей голове (когда я это говорю, мне следовало бы сказать «мистические возможности», но в любом случае это всё, о чём стоит говорить), но
На то, чтобы изложить суть дела и собрать силы, у меня уйдут месяцы, в лучшем случае. Возможно, мне придётся полностью отказаться от этой затеи. Возможно, это слишком амбициозная цель. Но если я добьюсь успеха, то такое размахивание флагами, такое восхождение на башни, такие танцы и т. д. никогда прежде не были описаны на бумаге! Форма будет симфонической, что-то вроде
«F и H» с его разнообразным содержанием, вероятно, будет иметь примерно такую же длину в строках. Возможно, довольно глупо продолжать в том же духе, не написав и дюжины строк, но в любом случае
Во всяком случае, это оправдывает мои возможные недочёты в переписке в ближайшем будущем, если одержимость зайдёт слишком далеко. Я ненавижу ходить на работу каждый день! Когда я закончу «Мост» или что-то подобное по объёму, думаю, настанет время обратиться в Liveright, Huebsch или Knopf за публикацией сборника. Сейчас у меня едва ли достаточно качества и тона, чтобы удовлетворить себя. Конечно, я рад знать, что Уилер
и Уэскотт заинтересованы во мне, особенно потому, что я научился уважать
их стандарты, но с таким же успехом я мог бы отказаться от своей рукописи. за письменный стол
ящик, чтобы предложить его публикацию Уилеру, по крайней мере, насколько я знаю
. Он издавал Turbyfill в Чикаго? или это было в Берлине? Вы
естественно вижу причины, по крайней мере, попытка более стандартных
издателей во-первых, я уверен. И пока у меня не будет дополнительной и необходимой
суммы для пополнения, нет смысла связывать себя какими-либо договоренностями вообще
. Пользуясь случаем, я хотел бы поблагодарить вас, Горхэм, за ваш неизменный интерес к тому, что я говорю.
Ваш интерес помогает мне обрести уверенность в том, что я могу предложить больше, чем когда-либо предполагал.  И я даже
Я ещё больше благодарен вам за ваши очень содержательные предложения, наиболее полно изложенные в вашем _Frank
Study_ о том, как использовать современные механические явления в качестве темы для лирической, драматической и даже эпической поэзии. Вы, должно быть, уже заметили это влияние в «F and H». В _The
Bridge_ оно проявится ещё сильнее. Поле возможностей буквально сверкает вокруг того, кто обладает восприятием и словарным запасом, чтобы выделить важные детали и преобразовать их во что-то эмоциональное.

 Ваш визит к Эми Лоуэлл стал характерным литературным событием в
Американская переписка того времени — своего рода крещение в епископальной церкви
Шрифт, наделяющий вас должным благословением и наказанием, необходимыми для молодого поколения. Да здравствует поэтическая пропаганда Эми! но мне не доставляет удовольствия с ней разговаривать.

 Думаю, вы довольно хорошо уловили слабые места в моей рецензии.
 Однако, на мой взгляд, недавнее письмо Уилрайта о «Сецессии» в « Фримене» не демонстрирует особых навыков в написании прозы, даже самых фундаментальных. В роли «Дориана Эббота» он, безусловно, чувствовал себя гораздо лучше.
В письме его показная эмоциональность была слишком очевидна, чтобы убедить читателей. В этом смысле курс на
Реклама пошла бы ему на пользу, и это напомнило мне, что скоро я отправлю вам одну из своих кампаний, которая не только «вышла на большой уровень», но и теоретически является хорошей работой. Вы всё ещё изучаете эту современную науку?

 Должно быть, чертовски утомительно каждую неделю читать столько книг, что глаза на лоб лезут. Воистину, вам стоит поискать какую-нибудь должность редактора, работу копирайтера или что-то ещё, что избавит вас от такого напряжения. Я думаю, что в вашей новой квартире вам, вероятно, будет гораздо комфортнее.
Я рад это слышать. Она в Виллидже? Я не совсем понимаю
разместите его. Когда я приеду в июне, я, скорее всего, остановлюсь у вас с Элизабет [миссис. Мансон].

 А сейчас «Вулкан» возвращается в «Печь»! Стихотворение «Кишечник» выйдет в следующем выпуске _S4N_, к которому, как пишет Тейт, он только что присоединился благодаря моим связям. Он прислал «Булавки и иголки», которые, как я полагаю, использует Фиттс. Я жду, когда _The Dial_ вернёт мне мой «Старк Мейджор».
Только что отправил карикатуру на Пола Розенфельда в _The Little
Review_, попросив их опубликовать её, если им не жалко, «вместе с остальной моей случайной перепиской». Она называется «Помазание наше
«Хорошо одетый критик» или «Зачем тратить яйца впустую» — трёхмерная картина Харта Крейна. Аллонс!


136: К ----

[_Кливленд_] [_20 февраля_]

Дорогой ----: Те, кто плакал во тьме, иногда получают награду в виде случайно оброненных листьев. С тех пор как мы виделись в последний раз, у меня [был] один из тех редких случаев, которые случаются раз в жизни, но которых почти достаточно из-за их незавершённости. Это произошло только вчера вечером на водевильном представлении с -- -- -- --. -- -- -- -- и раньше проявляла очаровательные черты, но рядом всегда был старший брат. Вчера
той ночью — это звучит достаточно глупо (но не в сравнении с его настоящей красотой) — о, это были всего лишь лёгкие, нежные, случайные прикосновения и полунамеки в речи. Но они были искренними, и в этом смысле я могу с радостью их вспомнить. С — — — — вы должны представить себе человека в меру трезвого, с не слишком худым лицом, но с фавнической точностью линий и черт. Уши стоячие, немного заострённые, тонкие.
Шерсть послушная, почти золотистая, но темнее. Глаза немного тяжеловаты, но широко расставлены и обычно немного прищурены.
(Английский) челюсти, и рот, который [является] только достаточно мобильны, чтобы предложить
сладострастие. Сильная, довольно стройная фигура, держится небрежно.
она идеальна от боков, которые легко переходят в плечи.
мягкие, но полные и твердые. Гладкая и довольно оливковая кожа, которая
прохладная - поначалу.

Простите за такое долгое каталог--я признаю, что это в основном для моего собственного удовлетворения,
и я теперь пьян и в таком состоянии мое удовлетворение всегда
длительным. Когда я вижу, что вы просите меня рассказать вам о нём побольше, потому что он заслуживает большего и лучших слов, я уверяю вас:  О да, я увижу его снова
скоро. Кульминация наступит слишком быстро, — но моя благодарность
вечна — хотя бы за то, что _хоть раз_ что-то прекрасное
приблизилось ко мне и, как будто это было самым естественным делом на свете,
обняло меня и притянуло к себе без моего малейшего желания.
И мы, творцы, должны терпеть — должны держаться за дух, а не только за разум, за интеллект. У них нет мистических возможностей. О плоть, обречённая на ненависть и презрение! В эти дни и месяцы я слишком часто чувствовал, как моя щека прижимается к земле в пустыне. Сколько мне лет! И всё же, как ни странно, теперь это чувство [из]
возраст — вовсе не в моём понимании — приносит мне совершенно уникальную любовь и счастье. Я чувствую, что уже проходил через многое из этого раньше.
 Я мечтаю поехать в Индию и остаться там навсегда. Медитация на солнце — это всё, что мне нужно. Не то чтобы этого было недостаточно! Я имею в виду, что моё воображение с каждым днём становится всё богаче. Мне не нравится повседневная работа. Я провожу вечера за музыкой, а иногда и в экстазе. В последнее время я много пишу. --/--/ Я привношу в современную поэзию много нового. Сейчас я работаю над синтезом Америки и её структурной идентичности под названием _The Bridge_. --/--/


137: Уолдо Фрэнку
_Кливленд, Огайо._ _27 февраля 1923 г.

Дорогой Уолдо Фрэнк!
Такая серьёзная критика в мой адрес со стороны вас и Горхэма — самое чуткое отношение, с которым я когда-либо сталкивался. Это новое и прекрасное чувство — когда твои самые сокровенные намерения так полно признаются, как это было в вашем последнем письме ко мне. Я чувствую спокойствие на тротуаре — там, где раньше я ощущал только вызов. И что самое приятное — я уверен, что у некоторых из нас наконец-то появились общие интересы. И благодаря этому единению
появится нечто лучшее, чем просто клика. Это осознание
чего-то более важного, чем стилистические вопросы и «вкус», это видение,
и только видение, которое нужно не только Америке, но и всему миру.
Мы не знаем, к чему это приведёт, но после полного отказа от
всего, символизированного в «Бесплодной земле» и, хотя и в меньшей степени, в «Улиссе», мы почувствовали новую жизненную силу. Не знаю, нахожусь ли я в этом потоке, но я достаточно погружён в него, чтобы быть уверенным, что вы точно в нём.  Меня почти до слёз радует то, что
Моя естественная манера речи (которой я неизбежно придерживаюсь, несмотря на то, что почти все кивают и недовольно качают головой) дошла до вас и стала частью вас.
 Есть только один способ сказать то, что приходит в голову в экстазе.
 Человек работает и работает над этим, чтобы довести до совершенства и упорядочить, но в основе своей это не влияет на то, _как_ он это говорит. Прилагаемое стихотворение достаточно красноречиво говорит об этом.
Боюсь, что в нём есть некоторые недостатки и слабые места, которые я пока не
имею возможности исправить. Норма точности в таких вещах —
Однако, несмотря на то, что я пока далёк от того, чтобы стать вторым читателем, я не могу удержаться и не отправить вам это сейчас.

 Пожалуйста, не утруждайте себя ответом, пока у вас не будет возможности полностью отвлечься от других забот. Я знаю, чего стоят такие вещи, и ещё до вашего последнего письма знал, почему вы медлили. (Теперь, когда я вижу, что это написано, это звучит слишком самонадеянно; однако моя признательность была «преждевременно проявлена», потому что эта мысль действительно приходила мне в голову.)

Сегодня мне пришло «Исследование» Мансона. Думаю, Ливерайт проделал отличную работу, даже лучше, чем я ожидал. Фотография подтвердила моё впечатление
вспомнил о вас несколько лет назад в Нью-Йорке. Я, может быть, повторяя
себя, когда я упоминаю, что ты пришел в Брауна ООО " ЧОП " дом за один вечер
и встретил некоторых друзей возле стола, где Харрисон Смит и я
ужинали; - только, конечно, это Штиглица портрет дает мне многое
более глубокое впечатление. --/--/


138: ГОРЭМУ МАНСОНУ

[_левеланд_] _ 2 марта, 23_

Дорогой Горхэм: --/--/ Последние несколько дней были одними из самых напряжённых в моей жизни. Раздражение возникает только из-за деспотичной _судьбы_. Когда тебя доводят до предела, ты начинаешь думать головой
Меня переполняют идеи и концепции, вызывающие самый невероятный интерес и
притягательность, — а потом мне приходится жевать идеи, как водонагреватель (я пишу
еще одну книгу для домохозяек!), и это на этот раз было настоящей жестокостью,
пусть и временной. Чем больше я думаю о своем стихотворении «Мост», тем
более захватывающими становятся его символические возможности, а с тех пор, как я прочитал вас и Фрэнка (я недавно купил «Городской квартал») , я начинаю чувствовать себя напрямую связанным с Уитменом. Я чувствую себя в потоке, который поистине огромен по своим масштабам и возможностям. «Фауст и
«Хелен» была только началом, но в ней я использовал новые _тембры_, которые
наводят на мысль о десятках других, уникальных, но в то же время пронзительных и выразительных произведений нашей эпохи. Современная музыка почти сводит меня с ума! Вчера вечером я слушал _II
симфонию_ Д’Инди, и от её откровений у меня волосы встали дыбом. Чтобы
создать такие произведения, как у Штрауса, Равеля, Скрябина и Блоха, нужно
_словами_, нужно _перерыть_ словари Шекспира, Джонсона,
Вебстера (поскольку их словари были самыми богатыми) и добавить к ним научные, уличные,
торговые и психологические термины и т. д. И всё же я утверждаю, что такие вещи возможны
сделано! Современному художнику нужны гигантские способности к восприятию,
эмоции и самое главное — _видение_. «С оттенками,
нервозностью, которые нам присущи» — для меня это не просто случайное наблюдение. А ещё — структура! Что мне очень понравилось в комментарии Фрэнка, так это то, что он обратил внимание на великолепные структурные элементы в «Ф. и Х. Потенциально я чувствую себя вполне готовым стать подходящим Пиндаром на заре так называемого машинного века. За последние несколько месяцев я утратил последние остатки философского пессимизма. О да, «фон
жизнь» — и всё это по-прежнему существует, но только в трёх измерениях.
Моя работа должна быть подчинена пульсу более мощного динамизма.
Чего-то ужасно жестокого и в то же время нежного.

Вы, без сомнения, задавались вопросом, почему я так странно себя вёл по поводу рецензии на ваше «Исследование». Она скоро выйдет. В настоящее время я испытываю хроническое отвращение к ней, которое может показаться почти патологическим. Я так воодушевлён этим, что не могу сохранять хладнокровие и относиться к этому с традиционной критикой. Кроме того, пространство для таких размышлений, как у меня [есть?], слишком ограничено
«Двойной череп» позволяет гораздо больше, чем просто скучная, неэффективная или сломанная реклама в виде обложки. Надеюсь, вы не
втянете меня в неприятности из-за этой задержки. Как я уже говорил в
последнем письме, типографика, бумага, обложка, фотография — всё
сделано с большим вкусом и мастерством. Эта книга принесёт вам
столько же пользы, сколько и Фрэнк. Фотография Штиглица показывает,
что последний был чрезвычайно мистическим типом. Не считайте меня глупцом, когда я называю голову и глаза
невероятно красивыми. Фрэнк сделал для меня очень многое своим последним
письмо (в котором он обещал вскоре написать ещё одно, с дополнительными замечаниями по поводу «F. &
H.»), и, как я ему написал, теперь я чувствую, что могу спокойно идти по тротуару, тогда как раньше я испытывал только отвращение. Он так глубоко проник в мистическое содержание стихотворения, что я отчаиваюсь найти более восторженного поклонника.

А теперь перейдём к вашему вопросу о том, как распространять благую весть. Я обнаруживаю,
что всё это время слишком легкомысленно афишировал свои сексуальные предпочтения.
Не то чтобы случилось или вот-вот случится что-то неприятное.
Но это ставит меня в положение, когда я вынужден поддерживать отношения с определённым
в какой-то степени с «теми, кто знает», и иногда меня это раздражает.
 В конце концов, когда ты мёртв, это не имеет значения, и одно это утверждение доказывает, что я не испытываю никакого «стыда» по этому поводу. Но я считаю, что обычная
жизнь, в которой нужно зарабатывать на хлеб, слишком сурова, чтобы
добавлять к предубеждениям против меня _такого рода_ в умах каких-либо
мытарей и грешников. Такие вещи так легко становятся достоянием общественности! Теперь все знают о Б----, Х---- и других — список слишком длинный, чтобы перечислять. Я слишком вольно обращаюсь со своим языком и, несомненно, всегда буду так делать
быть... но я собираюсь попросить вас дать мне совет и помочь мне вести себя более сдержанно. --/--/


139: Шарлотте и Ричарду Рихтарикам
[_Нью-Йорк_] _Воскресенье_ [_март_]

Дорогие Лотта и Ричард: --/--/ Я вполне счастлив. Сегодня после обеда я долго гулял на солёном воздухе при ярком солнечном свете. Все с тростями и в яркой одежде. Завтра обед с Уолдо Фрэнком. Мансон с энтузиазмом воспринял новость о том, что я буду жить у них. У них уютная и очаровательная квартира, в которой достаточно места для меня, так что всё в ПОРЯДКЕ.

 Я долго сидел и думал о том, какими красивыми вы оба были, когда я
бросил тебя прошлой ночью. Да, конечно, Жизнь очень прекрасна, когда есть
такие люди, которых можно встретить и полюбить так, как я люблю вас обоих. Будьте очень счастливы.
Вместе со мной. Я никогда раньше не чувствовал себя лучше.


140: УОЛДО ФРЭНКУ

[_ Нью-Йорк_] _ Восточный_

Дорогой Уолдо: —/—/ Не буду говорить, как приятно было пожать тебе руку и поговорить с тобой. Однако я должен отметить, что мы ещё не встречались по-настоящему. В моей голове роится множество мыслей, которые я должен обсудить с тобой, когда представится возможность. Я не собираюсь говорить загадками. Но я с нетерпением жду этого момента — возможно,
Я надеюсь, что мы когда-нибудь встретимся и (как говорится в замечательном сленговом выражении)
 «зажжём». С тех пор как я прочитал «Городской квартал», я ни на йоту не усомнился в том, что ваше сознание — самое живое в
Америке и что у меня потенциально есть ответы, которые могут оказаться интересными и даже ценными для нас обоих. Мои высказывания неуклюжи, и я
на самом деле не знаю, как вести такие разговоры: они, как вы знаете, «обычно просто происходят». Всё это приводит к очень простому выводу: я надеюсь, что вы дадите мне знать, когда
Когда ты будешь в городе, мы сможем вместе пообедать или поужинать. — — — —


141: Шарлотте Рихтарик
_Нью-Йорк_ _13 апреля 23 года_

Дорогая Лотта: я рада, что ты можешь носить халат. Рисунок Ричарда, на котором ты в нём, очень эффектный, а рисунок «покрывает землю» действительно образцовый и вдохновляющий. —/—/

Я рад, что вам нравится «Наша Америка» Фрэнк говорит в этой книге много замечательных вещей.
Она снова выйдет в следующем году с новыми дополнениями. На этот раз, насколько я его понимаю, он собирается упомянуть мою работу
 Встреча с некоторыми из местных поэтов и писателей старшего поколения — это необычный опыт.  Большинство из них очень неприятны и говорят на другом языке, не на том, на котором говорим мы, их волнуют другие проблемы.  Вчера вечером я читал  «Фауста и Елену» группе людей, и, конечно, мало кто из них понял, о чём я говорю. Если бы не похвала и понимание, которые я получил от таких людей, как Фрэнк, Мансон, Аллен Тейт и другие, я бы начал думать, что сам во всём виноват. Но это «новое сознание» — нечто такое, что требует
Мне потребовалось много времени, чтобы «донести мысль». Я хочу, чтобы Ричард познакомился с моими друзьями, Хабихтами.
В их квартире полно прекрасных вещей, которые можно потрогать и рассмотреть, и они подают чудесный херес и бенедиктин. У меня слишком много приглашений, чтобы по-настоящему наслаждаться ими. Здесь твои друзья быстро превращаются во врагов, если ты не ограничиваешь время, которое тратишь на светские мероприятия. --/--/


142: АЛЬФРЕДУ ШТИГЛИТЦУ

[_Нью-Йорк_] _15 апреля 1923 года_

Дорогой великий и добрый человек, Альфред Штиглиц: не знаю, говорил ли я вам вчера, что собираюсь включить в свою книгу небольшое устное
определение вашей работы и целей в довольно подробном эссе о вашей работе. Я не собирался этого делать, пока вы не подтвердили мои догадки, которые оказались единственным абсолютно верным высказыванием о ваших фотографиях, которое вы когда-либо слышали. Это был
важный момент в моей жизни, потому что я смог поделиться всей правдой,
над которой я работаю в своём собственном жанре — поэзии, с другим человеком, который явно сделал много шагов в том же направлении в _своей_ работе.
Раз уж мы, кажется, так хорошо познакомились, у меня к вам просьба
Что касается сути моего эссе, которое я привожу ниже по вашей просьбе,
 то, пока я не приведу в порядок остальную часть своего эссе о вашей работе,
 я бы предпочёл, чтобы вы держали моё заявление в строжайшем секрете.  Я бы
хотел представить его в новом свете, с другими дополнениями и
подробностями, касающимися того, что я считаю вашей позицией как учёного,
философа или кем бы вы там ни были. Вы знаете мир лучше, чем я.
Но мы, вероятно, сошлись бы во мнении, что некоторые вещи лучше не говорить и держать их подальше от неопытных рук.  Я, наверное, зайду к вам
очень скоро, и мы сможем поговорить снова. Однако причина, по которой я не сопровождаю мистера.
 Мансона сегодня днём, заключается в том, что я хочу кое-что объяснить по поводу ваших фотографий, за которые я теперь несу определённую
ответственность.

 * * * * *

«Камера хорошо зарекомендовала себя как инструмент личного восприятия
в руках многих фотографов, но в руках Альфреда Стиглица она
становится инструментом чего-то более важного — предчувствия.
 Жуткая скорость срабатывания затвора более адекватна, чем человеческий глаз, для
Я помню, как уловил даже переход туманной частицы в облако,
мысль, которая вылетела из моего глаза, чтобы мгновенно и навсегда покинуть его.
 В основе всего этого лежит скорость — сотая доля секунды, пойманная так точно, что движение продолжается бесконечно:
момент, ставший вечным.

 «Этот ошеломляющий захват — самоцель. Кажется, что он даже проникает в движение и эмоции так называемой неодушевлённой жизни. Именно пассивность камеры в сочетании с безграничным уважением этого фотографа к её механическому совершенству позволяет природе и всему живому
Они отражают себя так близко и так неожиданно, что мы погружаемся в
высшую гармонию, глядя на эти неподвижные, но странно движущиеся
картины.

 «Если бы суть вещей заключалась в их массе и объёме, нам не
понадобилось бы ясновидение фотографа Штиглица, чтобы запечатлеть их для
изучения и оценки. Но они подвешены в невидимом измерении,
пульсация которого во все времена была недоступна человеческому глазу,
кроме как в интуиции экстаза. Альфред Стиглиц может сказать нам сегодня то, что
Уильям Блейк сказал более ста лет назад, поставив мир в тупик
в его ‘К христианам’:

 "Я даю вам конец золотой нити":
 Только смотайте ее в клубок,--
 Она приведет вас к Небесным вратам,
 , построенным в стене Иерусалима ”.


143: ШАРЛОТТЕ РИХТАРИК

[Нью-Йорк Сити] [_ca. 7 мая _]

Моя дорогая Лотта: --/--/ Р[ичард Рихтарик] хотел, чтобы я спросил Фрэнка, могу ли я перевести некоторые рассказы из «Городского квартала». Сегодня утром я получил ответ от Фрэнка, в котором он предложил Ричарду перевести книгу, если я считаю, что он способен на это. Что ж, переводить сложно, и
Я уверен, что особенно трудно переводить Уолдо Фрэнка. Думаю, было бы неплохо, если бы Ричард продолжил работу над рассказами. Но прежде чем они будут опубликованы, я думаю, было бы разумно показать их другим людям, которые занимаются переводом с чешского на английский. и посмотреть, насколько точно сохранён оригинальный стиль. Я уверен, что вы разозлитесь на меня из-за всей этой суеты, но, видите ли, я не могу судить о том, насколько хорошо  Ричард понимает английский как литературный язык. Я тоже не хочу вводить Фрэнка в заблуждение относительно Ричарда. Пожалуйста, поделитесь своим мнением
о моем плане. Я пришлю тебе обратно экземпляр "Городского квартала", который принес Р.
. Это твой экземпляр, который нужно сохранить; Фрэнк собирается прислать мне другой
для меня.

Я пойду в офис Dial_ библиотеки теперь оставить Ричарда
чертежи и т. д., для их рассмотрения. Мы не можем ждать, чтобы услышать
что-нибудь о них в течение двух или трех недель. Я дам вам знать, как только узнаю.
Я узнаю. --/--/


144: УИЛЬЯМУ СОММЕРУ

_Н. Й. К._ _9 мая 1923 г.

Дорогой Билл: наконец-то я получила от тебя письмо!!! И позволь мне сказать, что это было одно из самых красивых писем, которые я когда-либо получала. И я жду
ещё Я перечитал её во второй и третий раз вчера вечером, когда ужинал
в одном из итальянских ресторанов в Нижнем Ист-Сайде. Там
можно купить бутылку вина (тоже хорошего!) и вкусно поесть (что радует и глаз, и желудок) примерно за 1 доллар. И такое обслуживание! Официанты
сияют от радости и действительно заинтересованы в том, чтобы угодить вам. Как сказал Рихтарик, когда был здесь на прошлой неделе, это совсем как в Европе. Я не знаю, где бы я был сейчас, если бы не три или четыре замечательных человека: Горхэм и его жена, а также Слейтер Браун (друг
Каммингс, «Б» из «Огромной комнаты»), который, несмотря на то, что знает меня всего пару недель, предоставил мне ночлег в своей комнате во время недавней вспышки гриппа в доме Мансонов и который не жалел для меня денег, поил меня вином и водил на лучшие бурлеск-шоу в Нижнем Ист-Сайде, которые вы только можете себе представить. Мы ходили на одно из них прошлой ночью, и мне так хотелось, чтобы ты была с нами. (Они делают всё, кроме самого представления.
На сцене звучат чудесные джазовые песни, шутки и т. д.
Это действительно лучшее развлечение в Нью-Йорке на данный момент.) Я подал заявки на
Я получил предложения о работе в двух очень хороших агентствах. Однако то, как меня заставляют ждать результатов одного собеседования за другим с разными руководителями, — это просто фарс.
Дж. Уолтер Томпсон держал меня на крючке три недели, а сегодня утром пришло письмо, в котором говорится, что в ближайшие несколько дней я должен снова приехать туда на собеседование с ещё одним руководителем из Thompson. То же самое в Batten’s. Мне придётся
подыскивать любую доступную работу, от грузчиков до официантов, если они не поторопятся.

Конечно, я обращался и во многие другие агентства,
но те, о которых я только что упомянул, — единственные, кто может
что-то предложить мне в настоящее время. Я очень рад, что вы напомнили
мне о стоимости фотографий, потому что мне бы очень пригодились
эти деньги, которые вы можете отправить мне в настоящее время. Хилл
взял с меня 20 долларов  за шесть репродукций. Я не могу обналичить здесь чек, поэтому, если вы можете
отправить мне любую часть этой суммы в валюте по почте (я прилагаю конверт с адресом) я буду вам безмерно благодарен.
Пойми, мне и в голову не приходит возвращаться в Кливленд.
Мне просто придётся пройти через тот же процесс поиска работы, причём в неловких условиях. Я нужен тебе ЗДЕСЬ,
сейчас, больше, чем _там_, Билл, потому что я хочу сделать всё возможное, чтобы твои картины увидели и, возможно, купили. Кроме того, Нью-Йорк становится по-настоящему потрясающим местом практически во всех отношениях. Сегодня это
центр мира, как Александрия стала центром другой, более древней цивилизации. В более богатых и престижных районах города есть свои
У каждого места своя красота, но я предпочитаю эти чудесные улочки в нижнем районе, где кипит жизнь, где много движения и драматизма, где есть дети, добрые и невзрачные на вид женщины, которые опираются локтями на подоконники, и ряды овощей вдоль улиц, которые так и хочется нарисовать.
 Жизнь здесь кипит сильнее, чем, пожалуй, в любом другом месте в современном мире, и я надеюсь и молюсь, чтобы ты смог приехать сюда на неделю или около того летом. Ты должен это спланировать. Позже я, наверное, сниму небольшую квартиру вместе с Брауном, а потом...
У нас будет достаточно места, чтобы ты мог остановиться у нас совершенно бесплатно.
--/--/


145: Шарлотте и Ричарду Рихтарикам
[_Нью-Йорк_] _5 июня 1923 г.

Дорогие Шарлотта и Ричард! Если вы виделись с моей матерью или получали от неё весточку в последнее время, то уже знаете, что я обустроился в своей комнате и счастлив, как жук в ковре! Я бы хотел, чтобы вы это увидели, потому что это очень мило.
Два окна напротив друг друга, так что почти всегда дует ветерок,
квадратный высокий потолок, свежевыкрашенные светло-серые стены,
чёрный пол и белый потолок, а также вся чёрная мебель, очень простая, но в изобилии. Я
У меня есть прекрасный большой стол, за которым я могу писать. Когда мне улыбнулась удача, казалось, что она благоволит мне во всех отношениях. Мне не приходится жить в меблированных комнатах, где любопытная хозяйка постоянно заглядывает в замочную скважину. Друг моего друга, Слейтер Браун, который только что уехал в длительное путешествие по Европе, разрешил мне занять его комнату со всей мебелью по очень низкой цене по сравнению с высокими ценами на аренду жилья в округе. Кроме того, это совсем рядом с тем местом, где живёт большинство моих друзей. Добавьте к этому удачу и новую прекрасную «Виктролу»,
и, как видите, я готов снова приступить к работе над «Мостом». Это было бы невозможно, если бы вы не были так великодушны и не помогли мне.
Но я не могу передать, как приятно снова встать на ноги и на несколько минут поднять голову к небу, слушая увертюру к «Мейстерзингерам».

Последние два дня Нью-Йорк был похож на раскалённую печь, но я
буду рад провести здесь всё лето, занимаясь своей работой и писательством. Я
чувствую, что наконец-то оказался там, где так долго мечтал быть. Я
я могу наслаждаться абсолютным спокойствием и уединением, когда захочу, вином, когда мне захочется, и захватывающим и интересным зрелищем улиц и всех этих разных людей. --/--/


146: МАТЕРИ
[_Нью-Йорк_] _10 июня ’23_

Дорогая Грейс: --/--/ На самом деле я прекрасно провожу время.
Нет смысла пытаться описать людей, с которыми я общаюсь. Не то чтобы их было так много — их могло бы быть и больше, но я всегда сокращаю список до тех, кто мне больше всего нравится. Вчера вечером я занимался маркетингом со Сью [Дженкинс]
и Биллом Брауном в итальянском отделе (где все такие
счастливый!) был идеальным цирком. Мы носили кастрюли и сковородки, шпинат,
спаржу и т.д. и т.п. с места на место - покупали только один вид
в каждом магазине - толкались в толпе и т.д. Я никогда не был с
молодыми людьми, которые мне так нравились, и у них, конечно, была настоящая
жизнь. Затем есть Кеннет Берк в офисе _Dial_, Мэтти
Джозефсон (который внезапно начал высоко ценить меня), Эдвард
Нэгл, Гастон Лашез, Малкольм Коули — но какой смысл перечислять столько имён? Вы видите, как мне весело — и всем остальным тоже
еще и потому, что у меня есть работа, и совершенно другой мир, чтобы жить в полтора раза
время. Я напишу тебе, что я получаю неплохую репутацию с моим
“Фауста и Елены” стихотворение? Хотя это только сейчас печатается в
Флоренция, тех критиков и писателей, которые видели его приветствуя меня
с аппетитом. Уолдо Фрэнк недавно пригласил меня пообедать с ним и
сказал, что я величайший современный американский поэт с этим произведением
"один". А Джон Каупер Поуис, чьи «Отложенные суждения» и «Видения и пересмотры» вы читали, настроен очень восторженно. С тех пор как я получил
Получив в подарок «Виктролу», я готов снова приступить к «Мосту».
 Уолдо Фрэнк очень хочет, чтобы я закончил эту книгу, так как он намерен
отвести меня к своему издателю (Boni & Liveright) и опубликовать
в виде тома. Но, конечно, такие вещи _нельзя_ делать в спешке, как он
понимает.

 Я не видел и не слышал мисс Спенсер с тех пор, как сделал ей первый
поклон. Она говорила, что нашла для меня кое-что, но, очевидно, сама не пострадала при этом.
Однако всё в порядке. У неё не было особых причин для этого.
В любом случае я её не _просил_. Я её не увижу
снова, ведь она твоя подруга, и у нас с ней нет ничего общего
 Уолдо Фрэнк, Элис Грегори и другие оказали некоторое влияние на то, чтобы я получил работу у _Дж. Уолтера Томпсона_ (на этот раз запомни имя!), но я бы никогда её не получил, если бы мои образцы и разговор не убедили их. С тех пор как я начал работать, я стал лучше понимать Нью-Йорк. Благодаря этому жить здесь стало намного приятнее, чем раньше. Такого цвета и фасона (в том числе и у мужчин) я раньше не видел — все как на подбор. Вот что самое интересное — полная свобода в выборе одежды
делай, что хочешь, ходи так, как тебе нравится (моя походка гораздо менее торопливая, чем та, к которой ты привык), и никто тебя не побеспокоит.

 Я ещё мало с кем знаком в офисе. Он слишком большой, и я привязан к узкоспециализированному отделу, но секретарь по кадрам уже пригласила меня на чай. В Thompson’s работает много настоящих писателей в качестве копирайтеров.
У них совершенно иное отношение к искусству и бизнесу, чем в любом другом месте к западу от Нью-Йорка. На самом деле, если вы знаете немного больше, чем «должны», это будет вам на руку
здесь. Я думаю, что я неизмеримо выиграл, приехав сюда сейчас, вместо того чтобы
месяц за месяцем влачить жалкое существование в Кливленде. --/--/


147: РИЧАРДУ РИХТАРИКУ.

[_ Город Нью-Йорк_] _ 21 июня 23 года_

Уважаемый Ричард: --/--/ Доктор Уотсон, президент _The Dial_ (журнала),
увидел ваши рисунки и т. д. и хочет, чтобы я спросил вас, не хотите ли вы продать ему «один» из них, а также права на воспроизведение _двух_ других в _The Dial_. Он предлагает вам ту же цену и те же условия, что и Соммеру: 25 долларов за оригинал и репродукцию
права без какой-либо оплаты. Не могли бы вы сообщить мне, что вы думаете по этому поводу, в ближайшее время?

 Я не знаю, какие варианты он уже выбрал, и, вероятно, у меня не будет времени встретиться с ним в ближайшие недели, так как у меня есть рабочее время, а он редко бывает в офисе
Редакция _The Dial_ — но, несмотря на эти детали, я думаю, что с вашей стороны было бы мудро принять эти условия, какими бы скромными они ни были, учитывая, какой престиж они вам могут принести. Во-первых, вы будете «висеть у него на шее», а во-вторых, вашу работу увидят около 18 000 человек на страницах журнала.
конечно, я очень рад, что ему так понравилась ваша работа. Таким образом,
получается, что работы _ двух_ художников, к получению которых я приложил руку,
выставлены - обе из моего “родного города”. --/--/


148: АЛЬФРЕДУ СТИГЛИЦУ.

[_ Город Нью-Йорк_] _ Четвертое июля_

Уважаемая Штиглиц! Ваше письмо было самым желанным из всего, что я получил за последние две недели после вашего отъезда, каким бы запоздалым и неполным ни казался мой ответ.  Вы бы получили от меня весточку гораздо раньше, если бы я не был по уши занят написанием кульминационных моментов для своего стихотворения «Мост».  Это просто выбило меня из колеи и лишило всех личных интересов
с пяти часов вечера до двух часов ночи, иногда — в течение нескольких дней, когда я был невероятно счастлив. Это были те самые дни, когда мне больше всего хотелось написать тебе, — как ни парадоксально это звучит, я, конечно же, _хотел_, ведь мы с тобой встречаемся на одной платформе в наших лучших и самых безличных настроениях, — так что я очень много думал о тебе. Сейчас, когда у меня есть время писать письма, мне больно от того, что я не только
отказался от творческих течений, которые могли бы подтолкнуть меня к более
качественным высказываниям, чем те, на которые я обычно способен, но и от того, что я нахожусь в подавленном состоянии
о реакции на всё после вечера с мистером Дж----.
Злоба, похоже, поселяется в некоторых людях инертно, но очень прочно, и
поскольку он каким-то образом связан с несколькими моими действительно хорошими друзьями, от компании которых я бы не хотел отказываться из-за этого, полагаю, мне следует научиться лучше справляться с этим маленьким клоуном. Пока что я могу лишь сказать, что вино — плохой союзник в такой ситуации. Оно даже превращается в уксус! А это гораздо менее приятно, чем чистая вода. Мне не нужно больше ничего говорить тебе об этом человеке, его пустом разуме, отсутствующем взгляде и пустых руках.
Мы уделили этому достаточно внимания. Я возмущаюсь только потому, что меня обманули (волей-неволей), и я не смог налить себе сегодня чашечку покрепче, как планировал. В конце концов, виноват во всём я сам.

  Когда я говорю, что с радостью прочитал ваше письмо, это не значит, что я был настолько равнодушен к его рассказу о боли и несчастном случае, что не думал о вас и вашей ситуации много часов подряд. Подробности этих дел, конечно, не помогли бы мне лучше понять, что
вы переживали очень неспокойный период и что он
Вам очень повезло, что вы приехали в эту страну именно в это время.
Не то чтобы вы избежали их, но вы смогли _увидеть_ их в более спокойной обстановке.  Город — это место «разлада», место драмы.
Но когда достигается определённый уровень этой интенсивности,
создаётся или должна создаваться новая стадия, или же происходит
преждевременное обесценивание, потеря и распад опыта.  Сейчас вы задаёте тон для более высокого уровня спокойствия, чем когда-либо. Это ещё более масштабное явление.
Видите ли, я пишу вам, возможно, слишком эгоистично, но вы
Вы поймёте, что я всегда воспринимаю вашу жизнь и опыт как неотъемлемую часть своей собственной, потому что чувствую, что наши личности очень похожи в духовном плане. Когда дело доходит до действий, мы расходимся во мнениях, но я уверен, что в основе наших убеждений лежит своего рода вневременное видение.

 В этом смысле я чувствую, что вы очень сильно влияете на определённые события в «Мосту». Могу ли я сказать, и это не покажется абсурдным, что
вы — первый или, скорее, самый чистый живой пример нового порядка
сознания, с которым я столкнулся? Мы во многом соучастники
я ещё не до конца понимаю. «То, что сейчас доказано, когда-то было лишь воображаемым», — сказал Блейк.
Мне приходится каждый день бороться с теми по-настоящему искренними, но ограниченными людьми, которые отрицают высшую логику метафоры в пользу своих идеальных сумм, делений и вычитаний.
Они не могут сделать и шага, не достигнув каких-то заранее установленных границ, и не могут понять, что они просто умело идут по старой дорожке, украшенной всевозможными указателями и «рекордами». Никто не возражает против их усилий, которые зачастую весьма значительны, но я
Я возражаю против того, чтобы их система суждений так царственно применялась к тому, чем я интересуюсь.
Такое ограничение не может быть согласовано с той работой, которую вы проделали и которую, как я чувствую, я тоже понемногу начинаю делать.
Огромные энергии, окружающие нас, не могут быть преобразованы таким образом в более высокое качество жизни. Совершенствуя свою чувствительность, реакцию и действия, мы всегда вносим больший вклад, чем можем осознать (рационализировать) в данный момент. Мы отвечаем на них немного уклончиво, во-первых, потому что наши цели никогда не достигаются, а во-вторых, потому что наши
Работа говорит сама за себя, если бы они могли «видеть» её. Я чуть не сошёл с ума от напряжённого, но всегда туманного осознания того, что _можно_ сделать, если полностью высвободить потенциал. Я знаю, что ты чувствуешь то же самое по отношению к своей камере, несмотря на всё, что ты уже _сделал_ с её помощью. В этом смысле я надеюсь, что это письмо станет для вас чем-то запоминающимся.
Я считаю, что этим летом и осенью вам следует продолжать свой фотографический синтез жизни, собирая воедино все эти опасные интересы вне вас самих, чтобы создать более чистую проекцию
себя. На самом деле это не проекция в каком бы то ни было смысле, кроме самого общего, потому что я всё больше и больше чувствую, что в абсолютном смысле художник _отождествляет_
себя с жизнью. Из-за того, что его всегда окружали безразличие и
сопротивление, такое «действие» приобретает более относительный и
ограниченный смысл, которым злоупотребляли и который неправильно
понимали несколько поколений, — это самое «проецирование». Но в
истинном мистическом смысле, а также в том смысле, который Аристотель вкладывал в понятие «подражание природе»,
Я чувствую, что я прав.

Я буду продолжать думать о тебе, о яблонях и фронтоне, и писать тебе
всякий раз, когда у меня появляется свободная минутка. В мои короткие вечера и праздники нужно так много успеть, что, боюсь, я становлюсь плохим корреспондентом. Вы, я уверен, поймёте, как сильно я с вами, по другим признакам. Я посылаю вам грубо набранный лист с несколькими строками из «Моста».[29] Они символизируют его основные идеи.
Однако, поскольку они фрагментарны и не до конца завершены,
пожалуйста, не показывайте их всем. Я лишь хочу, чтобы вы лучше
понимали, о чём я говорю, чем если бы я «сказал» это прозой. Некоторые строки будут
достаточно ясно, чтобы дать представление о некоторых моих идеях, независимо от того, можно ли понять Целое по таким фрагментам или нет. — — — —


149: Шарлотте Рихтарик
[_Нью-Йорк_] _21 июля ’23_

Дорогая Шарлотта: Сегодня утром я получил твоё милое письмо ... Я прочитал его
по дороге на работу. И я счастлива, что ты думаешь обо мне так же, как и Ричард. Да, сегодня мой день рождения, и я, должно быть, немного сентиментальна,
особенно учитывая, что все мои друзья недавно уехали из города в более прохладные, зелёные и влажные места. Это было ужасно
День выдался жарким и душным. Я только что вернулся с одинокой трапезы на
 Принс-стрит — в том месте, где мы с Ричардом ели вместе и где я бывал много раз с тех пор, как он уехал. Ах да, там есть вино, но что такое вино, когда пьёшь его в одиночестве! И всё же я счастлив здесь, в своей комнате, под звуки «Виктролы», играющей Равеля, — «Сада фей», который мы с тобой так часто слушали в моей комнате в Кливленде. Когда я думаю об этой комнате,
мне чуть ли не хочется расплакаться, потому что я никогда не найду дорогу
обратно. Конечно, это не обязательно, но просто
Тем не менее он был центром и началом всего, чем я являюсь и чем буду когда-либо,
центром такой боли, что я бы разорвался на части, если бы рассказал вам о ней,
и в то же время центром величайших радостей. _Мост_ кажется мне таким
прекрасным, — и именно там я впервые задумался о нём, и именно там я написал «Фауста и Елену», которые, по словам Уолдо Фрэнка, настолько хороши, что меня будут помнить благодаря им, независимо от того, буду я писать дальше или нет. И всё это, конечно же, тесно связано с моей матерью, моей прекрасной матерью, которую, я рад, ты любишь и о которой говоришь.
Вы действительно поступили очень благородно, приехав навестить её, как я вас и просил, Шарлотта и Ричард! И могу ли я на том же дыхании сказать, что ваше письмо было очень болезненным? Так и есть, потому что я уже много, много месяцев знаю всё, что вы написали о её несчастье. _И_ на самом деле ничего нельзя сделать: это самое ужасное. Я уверен, что
если вы на минутку задумаетесь о возрасте моей бабушки, то поймёте, что
моя мать ни за что не оставила бы её, чтобы приехать сюда или куда-то ещё. А моя бабушка в её возрасте не может переезжать. Моя мать
Она сполна испытала свои страдания, и я тоже. В любом случае, у меня было достаточно времени, чтобы понять, что в конечном счёте всё это очень прекрасно,
если вглядеться в суть и увидеть связь с настоящими эмоциями и ценностями жизни. Не думай, что я здесь полностью счастлив — или когда-нибудь буду, если уж на то пошло, за исключением нескольких мгновений, когда я, возможно, пишу или получаю ответную любовь. Истинная идея Бога — это единственное, что может принести счастье, — и это отождествление себя со _всей жизнью_. Это яростное и смиренное
счастье, и то, и другое одновременно, и я надеюсь, что моя мама когда-нибудь испытает это _чувство_ (ведь это не обязательно должна быть осознанная мысль).  Она должна _принимать всё_ таким, какое оно есть (как и все мы), прежде чем она сможет достичь такого счастья, светлой печали или как там это ещё называется.  Вы никогда не должны думать, что я не делаю всё возможное, чтобы жизнь моей мамы была как можно ярче, даже если мне не всегда это удаётся. Я занимаюсь работой, которую мне вообще не следовало бы выбирать, если бы она не приносила мне (или не будет приносить) больше денег
в конце концов, чем более простые вещи, которые удовлетворили бы мои собственные одинокие потребности
и только потому, что я хочу обеспечить будущее своей матери
настолько, насколько я могу. Со временем мы будем вместе все больше и больше,
и эта разлука в настоящее время лишь временная. Ты не представляешь, как
я благодарен тебе за то, что ты подарил ей свое сочувствие и любовь, и это
было _реально_, иначе она не доверилась бы тебе так, как доверилась.
--/--/

Надеюсь, я не доставил вам с Ричардом слишком много хлопот из-за этих книг. Они будут в порядке, пока я буду жить в своей комнате. Мама прислала мне
мой ствол (что очень спорный вопрос, который вы будете помнить!) это
неделя, и он был полон всевозможных уважаемые привычные вещи, которые у вас есть
видел и трогал в своей комнате. Например, китайская шкатулка из слоновой кости,
которая стоит передо мной, когда я пишу. Она очень очаровательно смотрится на
черном столике рядом с нефритовым Буддой, который Гарри [Кэнди] привез мне
из Китая.

У меня не так много написано об этом на прошлой неделе-слишком жарко для одно-и
тут всегда найдутся люди, падая в вечернее время. Но я
посылаю вам копию (на хранение) последней части "Моста", которая
всё, что я сделал до сих пор, то есть всё сразу.[30] Вы
вспомните достаточно из того, что я рассказывал вам давным-давно о своих
общих идеях и плане всего стихотворения, чтобы в любом случае понять его.
Здесь царит настоящий экстаз — так говорят все мои друзья, которые его
видели. Оно было написано стих за стихом в состоянии сильнейшего
эмоционального подъёма, который я когда-либо испытывал. Я могу изменить несколько слов здесь и там, прежде чем закончу стихотворение, но в целом оно будет таким же, как вы видите.  Если бы у меня было больше свободного от работы времени
Я мог бы продвигаться в работе гораздо быстрее, но я совершенно уверен, что закончу её в течение года. А поскольку она будет в четыре или пять раз длиннее прилагаемого фрагмента, когда я её закончу, то буду работать над ней так же быстро, как и раньше.  Однако мне особенно не терпится закончить её, потому что тогда все мои лучшие произведения будут изданы в виде книги с обложкой или суперобложкой от Ричарда Рихтарика, я надеюсь. Уолдо Фрэнк очень хочет
познакомить меня со своим издателем, когда придёт время, и вот
Нет никаких сомнений в том, что книга в конце концов выйдет. А пока
я надеюсь написать большое эссе о фотографии Альфреда Штиглица.
Мне нужно будет провести около двух недель вдали от всего, чтобы я мог
уединиться и ни на секунду не отвлекаться. В этом эссе мне
придётся углубиться в некоторые из самых сложных проблем искусства
будущего. Видите ли, у меня тоже бывают моменты отчаяния, ведь у меня так мало времени, чтобы думать о таких вещах. Я добиваюсь успеха в своём деле
Я неплохо справляюсь с работой в рекламном агентстве, но это означает, что у меня будет _больше_ работы и _меньше_ времени на то, чем я хочу заниматься. Я вынужден быть амбициозным в двух направлениях, и во многих смыслах это похоже на то, как если бы меня распяли и разделили. Я надеюсь преуспеть в обоих направлениях, и вы легко поймёте почему. На прошлой неделе меня повысили до копирайтера, а во вторник вечером я сяду на поезд до Чикаго. Конечно, это связано с делами компании, из-за которых я не буду в Нью-Йорке, вероятно, дней десять или две недели. Быть с
крупнейшее рекламное агентство в мире предоставляет мне прекрасный опыт работы.
через некоторое время я получу более высокооплачиваемые должности в других местах. В
много способов я был очень повезло, так хорошо помещается в моем возрасте, так что я
пожаловаться ничего, за исключением того, что я хотел бы иметь дважды
пока они--за все, чего я хочу. --/--/


150: АЛЬФРЕДУ СТИГЛИЦУ

[_ Нью-Йорк_] _ 11 августа ’23_

Дорогой Штиглиц: воображение рисует хрупкие ветви! Вот уже десять дней я путешествую по Среднему Западу по _делу_ для
компания. Изучаем некоторые факты и цифры о продажах среди продавцов оборудования и красок, в частности «Бочкообразного солнечного света» — разновидности белой краски!
Мой разум подобен тесту, а _Мост_ так далеко. Ваша открытка стала для меня тёплым
сигналом в утро моего радостного возвращения. Я никогда раньше не видел Венеру
в её сфере — смотрящей на мир с ветром из Дельфов в волосах! Как вам это удаётся? Вы сочетаете в себе классику и реализм. Вот что, конечно, означает _настоящий_ классицизм.
 Вы не представляете, как много я думаю о своём эссе о вас и вашей работе!
Пожалуйста, не считай меня неверным. Я прихожу в ярость, когда думаю о жертвах, на которые иду, чтобы прокормить себя, в надежде на время — законное наследие каждого из нас, — и мне нужно время, чтобы сказать и обдумать то, что я чувствую, глядя на твои фотографии. Я постараюсь написать тебе ещё, но не пойми меня неправильно, если я буду молчать. _Я всегда твой брат_ —


151: МАТЕРИ

[_Нью-Йорк_] _11 августа 2023 г._

 Дорогие Грейс и бабушка: --/--/ В середине недели я был на грани срыва.
Поездка, жаркая погода и т. д., конечно, стали для меня испытанием, и я беспокоился
из-за этого я почти не спал — как бы то ни было. Нью-Йорк летом ужасен — он высасывает из тебя все жизненные силы, не давая ничего взамен. Надеюсь, сейчас всё наладилось.
 Я напишу, может быть, на следующей неделе, но беспокойство о переписке иногда становится обузой, когда мне нужно думать о новой работе. В любом случае, я надеюсь, ты меня поймёшь. Мне понравилось твое письмо, бабушка, и
оно было не слишком длинным. Ты пишешь необычайно хорошо!


152: ШАРЛОТТЕ И РИЧАРДУ РИХТАРИК.

[_ Нью-Йорк_] _ Воскресенье, 19 августа_

Дорогие Лотта и Ричард, с тех пор как я вернулся, мало что произошло, но вам будет интересно узнать, что на прошлой неделе ---- зашёл ко мне на обед, и мы поговорили о книге «Улисс». Я не стал открыто обвинять его в том, что он её _украл_, а просто «позаимствовал», но он явно занял очень слабую позицию, и я ещё больше убедился в том, что он нечестен. Он отрицал, что вообще заходил в мою комнату, пока я не напомнила ему, что он сам сказал мне об этом всего несколько недель назад и что, в конце концов, моя мама упомянула, что он был там и
Он сказал, что сам «одолжил» книгу. Это, похоже, привело его в замешательство. Он сказал, что посмотрит в своём чемодане и «узнает», не взял ли он её и не забыл ли упомянуть об этом. Представляете! Любой, кто берёт книгу такого размера и ценности, НЕ ЗАБЫВАЕТ О НЕЙ ТАК ЛЕГКО. Мне кажется, что, признавшись в таком, он практически подтвердил все мои подозрения. Я сказал ему, чтобы он шёл и искал его, но он, скорее всего, его продал и, вероятно, будет держаться от меня подальше, пока я не начну его всерьёз преследовать. Это было бы не
С моей стороны было бы бестактно сразу обвинить его в воровстве, но если он это сделал, то, думаю, он об этом пожалеет. Разве в это можно поверить!!!!

 Я также поговорил с ним о том, как он вёл себя с твоими фотографиями, и сказал ему, что согласен с вами обоими. Похоже, его взбесило, что ты рассказал мне об этом, и он сказал, что собирается написать тебе — очевидно, гневное письмо. Может быть, к этому времени вы уже поняли. Всё это очень плохо — я был крайне шокирован, обнаружив такое лицемерное ханжество в столь благородной душе. Я был
Я очень хочу, чтобы ты узнала о моём разговоре с ---- потому, что, если он напишет тебе, как и обещал, ты будешь знать, что я старалась быть настолько честной, насколько это возможно. --/--/

 Здесь прекрасный день, но я, как обычно, сижу дома, читаю и пишу. Только что позавтракала с Горхэмом Мансоном и его женой Лизой. Тебе бы очень понравилась Лиза, Шарлотта. Она учит танцам, она смуглая, спокойная и красивая. Мансоны — чуть ли не единственные мои друзья, которые
сейчас вв городе — все остальные уехали за город. --/--/


153: ЕГО МАТЕРИ
[_Нью-Йорк_] _24 августа 1923 г.

Дорогая Грейс: --/--/ Но тогда я не стал обвинять его ни в чём другом — и не стал с тех пор, — надеясь, что он, возможно, сможет достать книгу и каким-то образом вернуть её мне, если сильно испугается. Тем не менее я написал ему письмо. Оно будет отправлено, как только у меня появится время его напечатать; возможно, в эти выходные.
 В том, что я в нём пишу, нет ничего сомнительного. Мне только жаль
что против него нельзя предпринять никаких действий. Мы оба находимся за пределами штата, где произошла кража, а книга в любом случае запрещена к пересылке,
так что я не добьюсь особого расположения судей по этому поводу.
— — — — — у него хватило наглости прийти сюда на днях (это наводит меня на мысль, что он почти сумасшедший) и вместо того, чтобы попросить о встрече в приёмной, он начал расхаживать среди сотрудников, спрашивая обо мне, а затем подошёл, встал и начал болтать, стоя у моего стола, без малейшего стеснения! И как вы думаете, чего он от меня хочет?
--/--/ Только подумайте о таком идиотском проекте — не говоря уже о том, чтобы предположить, что я рискну своим положением ради такого проекта!
А потом он продолжает приглашать меня на -- -- -- -- с какой-то отчаянной настойчивостью, как будто думает, что я могу компенсировать его невыполнение обязательств, удовлетворив какие-то «социальные устремления». Он, конечно, ужасный и к тому же глупый.

Я чувствую себя на сто процентов лучше с тех пор, как вернулась к копированию. Я сейчас на четырнадцатом этаже, откуда открывается прекрасный вид на район Мюррей
Хилл и Ист-Ривер прямо с моего рабочего стола. Я далеко
от того, что я недоволен, как вы и предположили. Дело в том, что Нью-Йорк так много от тебя требует, что приходится экономить на себе, иначе просто сдашься. Мне нужна хорошая кровать, но пройдёт ещё много времени, прежде чем я смогу её купить, если только вы не решите когда-нибудь прислать мне ту маленькую латунную кровать с третьего этажа. Это было бы здорово, и она могла бы служить мне здесь всегда, но вы, вероятно, решите, что об этом не может быть и речи. Неважно, во сколько ты ложишься спать, если ты не можешь уснуть, — ты же знаешь. И
Вот как обстоят дела у меня здесь уже некоторое время. Однако
я действительно чувствую себя хорошо. Это просто усталость — и беспокойство из-за того, что ты очень, очень несчастна — что же делать — и т. д.


Я не знаю, что случилось с Шарлоттой и Ричардом. Они не прислали мне книги в назначенный срок, и с тех пор, как я был в Кливленде, я не получал от них ни слова. Если они собираются расстраиваться и обижаться из-за того, что я, по их мнению, сказал, чтобы их задеть, — тогда они, как и многие другие люди, которые просто
ноющие, чтобы сократить их собственные головы, придется сделать это. Возможно, они
просто был очень занят, хотя, это, конечно, еще рано делать какие
определенные предположения. --/--/


154: АЛЬФРЕД ШТИГЛИЦ

_ Город Нью-Йорк_ _ 25 августа 23-го года_

Уважаемый Штиглиц, я надеюсь, что вы уже виделись с Уолдо, как вы упомянули в своём письме. Эта идея показалась мне очень разумной, ведь я знаю, какие трения беспокоят вас обоих, и очень сожалею о том, что вокруг так много недопонимания. Это очень важно для всех нас, то есть для всех, кто пытается наладить отношения.
Честная основа для той работы, которую нам предстоит выполнить. Это не вопрос политики, а нечто сродни нашему духовному хлебу насущному. Не вся наша манна небесная. И мы слишком сильно страдаем от социального недоедания, когда пытаемся жить _только_ призрачным прошлым. Мы должны каким-то образом прикоснуться к самым чистым струям вечности,
протекающим сквозь толпы людей вокруг нас, — иначе мы рискуем стать
великолепными калеками, упустившими какую-то жизненно важную часть своего наследия.

 Приятно слышать, что вы снова «у камеры» и что вы
Вы восстанавливаетесь, отдыхая физически и морально, и возвращаетесь к тому хрупкому равновесию, которое необходимо для вашей лучшей деятельности. Я знаю, каково это — месяцами находиться в изгнании. Со мной такое случается часто, и в последнее время мне особенно тяжело разрываться между необходимостью перестроиться в офисе (меня перевели в новый отдел, и я снова получаю удовольствие от написания текстов) и более естественным стремлением к таким вещам, как «Мост». Я уже некоторое время пребываю в отчаянии из-за последнего! Я не знаю, как это представить
Я делаю это так, как хочу (конец и кульминация, то, что вы видели, — это всё, что было сделано до сих пор), и не трачу столько времени, сколько нужно, на то, чтобы что-то в себе развить. Если я когда-нибудь смогу избавиться от определённых обязательств перед семьёй, я, конечно же, вырвусь на свободу и буду выполнять только такую простую работу, которая не будет занимать мои мысли после «рабочего дня». Потоки «копипаста» и макетов рекламы проносятся у меня в голове всю ночь, иногда до самого утра, пока я не чувствую себя выжатым как лимон.
Скорее всего, это был такой же напряжённый [год], как и все предыдущие.
Я ещё долго буду сталкиваться с такой расточительностью, хотя никогда нельзя предсказать, что будет, пока у тебя есть семья и связи.
Но я с нетерпением жду более сбалансированной программы, когда наступит зима, когда люди закроют окна, кошки станут тише, а воздух — бодрее.

Время от времени я [получаю] заявление или что-то в этом роде, касающееся моей интерпретации вас и ваших фотографий. В их ясном объяснении по-прежнему много такого, что просто ставит меня в тупик. Если использовать современное сравнение, которое пришло мне в голову в этой связи, то это всё равно что пытаться
чтобы найти «провода Акрополя»; на самом деле я могу назвать своё эссе так, прежде чем закончу. Недавнее небольшое исследование Пикассо и его арлекинов пролило свет на внутренние реалии и духовные ценности, которыми обладаете вы оба, и, возможно, к тому времени, как вы вернётесь в город, у меня будут готовы другие сравнения, которые вы сможете опровергнуть или подтвердить. Я, конечно, скучаю по тебе, теперь, и желание отправить
мне одно или два из тех отпечатков, которые в противном случае совершались с отходами
скоро корзины.


155: СВОЕЙ МАТЕРИ

[_ Нью-Йорк_] _ 8 сентября 23-го_

Дорогие Грейс и бабушка, оба ваших последних письма были такими милыми и приятными, что я очень вам благодарен. Я рад, что вы нашли место на зиму, заготовили уголь и обеспечили себе комфорт, который, как я знаю, вам необходим. Они повысили арендную плату в «Горхэме и Лизе» и пытаются найти новое место по более разумной цене, но, возможно, они вообще не переедут — настолько обескураживающими оказались поиски. Это одна из
бед Нью-Йорка — большую часть времени здесь находишься в движении, потому что либо дом, в котором ты живёшь, сносят, либо
Квартира, в которой вы живёте, или же домовладелец постоянно вытягивает из вас последние гроши.  Я никогда не хочу, чтобы у кого-то из нас не было собственной собственности — земли и здания, — независимо от того, живём мы в них или нет, просто чтобы «у нас это было» и мы не зависели полностью от прихотей судьбы.  Если у меня когда-нибудь появятся деньги, я знаю, что вложу их в недвижимость, прежде чем  отправлюсь в путешествие или сделаю что-то ещё. Если вы хотите обрести душевный покой, вам нужно где-то закрепиться.


 Что касается последней упомянутой статьи, то не могу сказать, что в последнее время у меня было много свободного времени.
Из всех отвратительных змей, о которых я когда-либо слышал, — — — — — самая ужасная.
В среду я получил письмо от — — — —. Он, очевидно, боялся, что я расскажу им о нём, и, чтобы предотвратить это, взял на себя труд сообщить ей, что я ядовитый человек, расстроенный городской жарой, и пытаюсь мучить его ради собственного удовольствия. Она порекомендовала мне принять
таблетки, поплавать и т. д., чтобы привести мысли в порядок, а в остальном
оскорбляла меня. На следующее утро пришло письмо от самого -- -- -- --, в котором он отрицал, что его письмо вообще было признанием, и говорил
что деньги были отправлены просто из сочувствия к моим потерям и т. д., и т. п., и тому подобные слабые и банальные заявления. Я не буду ему отвечать, но
я написал — — — —, что если она хоть немного интересуется правдой или хочет снять с себя ответственность за навязывание мне таких мнений, то она может приехать в город на следующей неделе и пообедать со мной. Я упомянул, что у меня нет времени на то, чтобы изложить все имеющиеся у меня доказательства, но я был бы рад обсудить их с ней в личной беседе. На следующий день мне стало не по себе, но хуже всего то, что
независимо от того, получу я когда-нибудь что-нибудь от — — — — или нет. Я не буду настаивать на своих претензиях дальше, чем на рассказе этой истории — — — —; оно того не стоит. Однако в письме нет никаких сомнений относительно признания, и я храню его в надёжном месте в своём сундуке.

--/--/ К концу лета в Нью-Йорке все оказываются на пределе
выносливости; негде отдохнуть, скрыться от постоянного шума
и вибрации грузовиков и т. д., а в воздухе витает какая-то коварная
зараза, которая, кажется, просачивается сквозь потные стены и
подземку. В следующем году я
Я проведу по крайней мере месяц на природе или у моря — у меня уже несколько лет не было настоящего отпуска, знаете ли. Время, проведённое в праздности, когда нет работы, всегда было для меня более тяжёлым испытанием, чем самый тяжёлый труд, так что для меня это не имело большого значения.

--/--/ Я часто вижусь с Горхэмом и Лизой — они успокаивают меня и всегда добры ко мне. Я не думаю, что мне стоит задерживаться в Нью-Йорке, если их здесь не будет. --/--/


156: Шарлотте Рихтарик
_Нью-Йорк_ _23 сентября 1923 года_

Дорогая Шарлотта: --/--/ Я планирую переехать и, вероятно,
Я мог бы пожить с Мансонами в их [новой] квартире. Это позволило бы им найти жильё получше, а у меня была бы горячая вода и хорошее отопление зимой, чего нет в том месте, где я сейчас живу. Я хотел бы узнать, не могли бы вы с Ричардом одолжить мне пятнадцать долларов, чтобы я мог покрыть расходы на переезд. Мне ещё не повысили зарплату в офисе, и я получаю так мало, что постоянно живу впроголодь. Когда требуется что-то дополнительное, мне не на что опереться, и ситуация становится действительно
далеко не приятно. Если бы вы могли это сделать, я бы смог заплатить вам в ближайшее время, и я был бы вам тысячу раз обязан.

 Я прекрасно справляюсь со своими обязанностями в офисе, но собираюсь в ближайшее время попросить о повышении зарплаты.
Зарплата, которую мне платят, гораздо ниже того, что я заслуживаю, и я не думаю, что у меня возникнут проблемы с получением повышения, если я обращусь к ним с этой просьбой.
На меня постоянно возлагают новые обязанности, и я многому учусь. Но в жизни есть кое-что необходимое
помимо учёбы, как мы все знаем. Это довольно стильная и почти снобистская компания образованных людей в J. Walter Thompson’s — они очень высокомерны и, похоже, считают, что социального превосходства этого места достаточно, чтобы компенсировать низкие зарплаты. Если они могут платить одному из своих арт-директоров 30 000 в год, то могут позволить себе платить некоторым своим копирайтерам больше.

Я всё ещё работаю над «Мостом», но он ещё далёк от завершения.
Тем временем я работаю над несколькими небольшими стихотворениями, которые время от времени появляются сами собой.
Ситуация для художника в Америке кажется
Мне становится всё труднее и труднее. Большинство моих друзей измотаны борьбой здесь, в Нью-Йорке. Если ты зарабатываешь достаточно, чтобы жить
прилично, у тебя не остаётся времени на настоящую работу, а в противном случае ты постоянно рискуешь остаться без средств к существованию. Нью-Йорк не предлагает ничего, кроме круга дружелюбных и понимающих братьев, — в остальном это одно из самых глупых мест в мире для жизни. Конечно, друзья того стоят, но иногда, когда ты видишь, как они расстроены из-за лихорадки, тесноты, расходов и забот, ты задаёшься вопросом
есть ли вообще смысл во всём этом деле. Я, конечно,
довольно устал, раз говорю такие вещи. Возможно, позже, когда
похолодает и в воздухе появится хоть какая-то жизнь, я буду в
другом, лучшем настроении. Я пережил самое тяжёлое лето в
своей жизни — возможно, самый тяжёлый год, если учесть, через
что мне пришлось пройти, и материальные трудности, с которыми я столкнулся.
Я хочу продолжать говорить «ДА» всему на свете и никогда не сдаваться,
и, конечно же, я никогда по-настоящему не сдамся.

—/—/ Сейчас он в очень странном и опасном душевном состоянии. Он и его жена — — — — — расстались. Я слышал, как они рассказывали друг другу свои истории, и в них нет ничего неприятного или мелочного — они просто согласились, что им не удалось установить определённые глубокие отношения, которые, по их мнению, были одной из причин их совместной жизни, и они по-прежнему остаются хорошими друзьями. Однако для них обоих это сложно из-за их маленького сына, к которому они оба очень привязаны.


В последнее время я сделал несколько рисунков. Один из них — Жан Тумер, другой
Уолдо и одна забавная молодая леди. Все они очень
интересны, и даже Гастон Лашез, который недавно был у меня,
подумал, что они того стоят. Если бы у меня было время, я должна делать больше, но
это действительно только тогда, когда я не делаю то, что хочу, чтобы на моем письменном виде, что
Я очень сильно искушены, чтобы рисовать. Так что я, вероятно, больше не буду делать никаких рисунков.
в течение года или около того. --/--/


157: СВОЕЙ МАТЕРИ
_Нью-Йорк_ _5 октября 1923 г.

 Грейс, дорогая! Вчера вечером я только успел надеть пижаму, как в дверь постучали. Я открыл, и в комнату вошёл Уолдо Фрэнк, а за ним...
самый приятный на вид, сияющий, маленький человечек в чёрном котелке... «Позвольте мне представить вам мистера Чарльза Чаплина», — сказал Уолдо, и я улыбнулся одному из самых красивых лиц, которые мне когда-либо доводилось видеть. Что ж!
Меня быстро заставили снять ночную рубашку, и мы втроём рука об руку пошли к Уолдо, который остановился на Ирвинг-Плейс, 77 (недалеко от Грамерси).
Всю дорогу за нами следовали восторженные молодые люди. Кажется, люди замечают Чарли в темноте. Он настолько любезен, что никогда не отвергает ничего, кроме грубых заигрываний.

Сегодня в пять часов утра Чарли высаживал меня из своего такси
перед моим скромным жилищем. «Было так здорово», — сказал он своим мягким,
хрипловатым голосом с акцентом, похожим на акцент Падрейга
Колума, но более правильным. Затем он, моргая и зевая, развернулся
и, вероятно, вскоре уже лежал в своей постели в «Ритце».

 Я даже не могу передать, каким был этот вечер, ночь и _утро_.
Только мы втроём — а Чарли давно знает Уолдо — они вместе были в Париже, и у них есть несколько общих друзей.

Помимо прочего, Чарли рассказал нам о своих планах (и о том, как всё происходило) на создание его следующего великого фильма. Теперь у него есть собственная студия площадью в пять акров в
Беркли, и сейчас он находится здесь, в Нью-Йорке, чтобы проследить за тем, чтобы первый фильм, который он спродюсировал, окупился. Он не играет в нём. Но он сам написал сценарий, срежиссировал и спродюсировал его. Сейчас он идёт в кинотеатре «Лирик» всего неделю или около того, и билеты на него стоят дорого. Потом его
выпустят по всей стране. Он называется «Парижанка». Я его ещё не видел.


Наш разговор был очень откровенным — Чарли рассказал нам всю историю Полы Негри
история — этот «роман» теперь закончился. И в его жизни были и другие вещи, его надежды и духовные стремления, которые были очень прекрасны и интересны. Он через многое прошёл, он очень одинок (говорит, что в Голливуде нет и дюжины людей, с которыми ему нравится общаться или которые понимают его работу),
и всё же он такой сияющий и здоровый, задумчивый, весёлый и _молодой_. Ему 35,
но половина его головы уже седая. Вы не можете себе представить более совершенного и естественного джентльмена. Но сейчас я не могу продолжать. Истории (удивительные истории, которые он знает!), рассказанные с такой тонкой мимикой, что вы покатились по полу.
И такое изящное остроумие — о, этот человек неглуп.

Мы (только Чарли и я) должны поужинать вместе на следующей неделе.
Он очень хорошо запомнил моё стихотворение и очень интересуется моей работой.

С момента моего последнего письма не произошло ничего такого, о чём стоило бы рассказать. Я очень счастлив в той кристальной ясности духа, которую дарит такой человек, как Чаплин, если он достаточно честен, чтобы принять её. У меня есть эта духовность
честность, Изящество, и это то, что делает меня понятной единственным людям, которые мне небезразличны
.


158: ЕГО МАТЕРИ

[_ Город Нью-Йорк_] _Окт. 12, 23_

Дорогие Грейс и бабушка: --/--/ Это была очень насыщенная неделя. Я не
видела Чаплина, как рассчитывала, он плохо себя чувствовал в
«Ритце» — — — —. Но Джин Тумер, Маргарет Наумбург и Уолдо Фрэнк были
очень заметны, и однажды вечером у Маргарет я попробовала очень
вкусный домашний ужин с курицей, от которого у меня чуть не
захватило дыхание — я так много съела. Мы с Тумер большие
подруги. Я хочу отправить вам копию
его сборника рассказов и пьесы, которая только что вышла. Возможно, вам будет интересно прочитать надпись, которую он сделал на экземпляре
Эта книга, которую он недавно подарил мне, гласит: «Харту, инструменту высочайшей красоты, чьё искусство, четырёхчастное, богатое символами и экстазом, велико, чьё прикосновение, глубокое и тёплое, озаряет всё вокруг, — с любовью, Жан. Нью-Йорк, 24 сентября 1923 года». --/--/

 С тех пор как похолодало, я чувствую себя почти новым человеком. После того как я включил газ в радиаторе и несколько раз его проверил, я
уверен, что зимой мне будет достаточно тепло. Двое моих друзей предложили
мне воспользоваться их ваннами и кранами
всякий раз, когда мне захочется принять горячую ванну, я буду этим пользоваться, если только мне не удастся уговорить хозяйку установить здесь водонагреватель.
Не думаю, что мне придётся покупать новую одежду до весны, учитывая костюм, который вы мне присылаете, и то, что у меня есть.
Это, безусловно, удача, ведь моей нынешней зарплаты в «Томпсоне» хватает только на аренду жилья и еду, и больше ни на что. Я жду до конца этого месяца, шестого месяца, чтобы узнать о возможности повышения.  Если я пойму, что дело застопорилось, я буду действовать осторожно
на должность в другом месте. --/--/ На этой неделе я очень много работал
над одним непростым предложением. Пока что мне поручали только
мелкие дела, за которые никто не платил и которые лучше всего было
поручить человеку с низкой зарплатой. Однако эти мелочи часто
оказываются самыми скучными и сложными в работе.

--/--/ Я часто думаю о тебе, и ты, должно быть, не одинок. Мы все движемся в обычном порядке вещей к более высокому
пониманию жизни и того, что она значит. У нас нет причин или права
Я полагаю, что оно должно быть преимущественно счастливым — если смотреть на него целиком, от начала до конца.
Однако я думаю, что это великое счастье. Мы должны продолжать
преодолевать мелочные детали и незначительные эмоции, которые затмевают его, чтобы продолжать видеть его таким, и это невозможно без настоящего осознанного усилия и видения. Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы физическая разлука сильно нас расстраивала. До Рождества осталось совсем немного, и потом я увижу тебя на несколько дней. --/--/


159: СВОЕЙ МАТЕРИ

_Нью-Йорк_ _20 октября 1923 года_

Дорогие Грейс и бабушка: -/-/ Я чувствую себя настолько отвратительно
в последнее время моя энергия практически сведена к минимуму. На самом деле я
серьезно подумываю о поездке на остров Пайнс этой зимой для того, чтобы
основательно отдохнуть и восстановить силы после напряжения последних пяти лет.
Это не внезапная идея, пришедшая мне в голову, - это то, что я пересматривал
много раз в течение нескольких месяцев, и всегда с растущим убеждением
что это то, что нужно сделать. Я думаю, что, взвесив все многочисленные
причины, вы полностью со мной согласитесь.

Во-первых, из-за нервного напряжения и бессонницы, вызванных безумным ритмом жизни и шумными ночами в районе, где я вынужден жить, мне необходимо уехать, пока у меня не случился настоящий нервный срыв. Я чувствую, что это обязательно произойдёт до конца зимы, если я не отдохну. А поскольку повышения зарплаты в офисе, похоже, не предвидится, я не могу позволить себе здесь предметы первой необходимости, которые делают жизнь сносной и помогают мне сохранять здоровье.

И, кроме всего прочего, острову требуется личное внимание
от кого-то из этой семьи. Вы оба не в состоянии поехать, а если бы и могли, то это обошлось бы вам в три-четыре раза дороже, чем мне нужно будет заплатить за проживание там. (Мои расходы будут включать только стоимость проезда на корабле, а после этого — около 5 долларов в неделю за проживание у Симпсонов.) Мне совершенно не нужно больше одежды или снаряжения, чем у меня есть сейчас, так что об этом можно не беспокоиться. У меня была бы возможность подышать свежим воздухом, поплавать и немного размяться. Я мог бы жить очень просто и конструктивно — и действительно получать от этого удовольствие, помимо всего прочего, наблюдая за
о положении дел, о том, как за всем ухаживают, о маркетинговых возможностях, которые открываются благодаря кооперативным фруктовым рынкам, и т. д.


Я думаю, что в этом и других моих письмах достаточно сказано об условиях жизни в Нью-Йорке, какими они стали сейчас, — чтобы было ясно, что вы никогда не захотите здесь обосноваться. Я никогда не акцентировал внимание на этих моментах в связи с вами, но я всё больше убеждаюсь, что вы никогда не захотите здесь _жить_. Арендная плата огромная, цены на еду очень высокие, и, если у вас нет неограниченного бюджета, вам придётся довольствоваться малым
поддерживать чистоту в крошечной душной квартирке без крыльца и каких-либо других удобств, которые есть даже в самых бедных лачугах. Я думаю, что мы были не глупцами, а просто обманывали себя, так беспокоясь о продаже острова. Это лучшее место для жизни, которое я знаю, — место, где ты будешь гораздо счастливее, чем когда-либо, в тесноте перенаселённого города, где ты каждый месяц тратишь больше денег, чем стоило бы твоё питание в течение года на острове. Кроме того, эта роща когда-нибудь принесёт доход, и _доход немалый_
 Он будет достаточно большим, чтобы вы могли позволить себе месячный отпуск в Нью-
В Нью-Йорк каждый год. И этого достаточно! Я убедился в этом на собственном опыте.


После зимы я могу вернуться сюда, в Нью-Йорк, и найти много работы, за которую будут платить больше, чем сейчас. Я могу вернуться с запасом здоровья и энергии, которых здесь просто не получить, даже если я вообще не буду работать. Я думаю, что заслуживаю такой помощи не только как сын, но и как [человек], который делал всё возможное, чтобы справиться со всеми возникающими ситуациями, в том числе и с самыми сложными. Это не уловка, а разумная мера предосторожности, и если ты действительно заботишься обо мне в [этой]
Я уверен, что вы дадите своё согласие в правильной форме.

 Пожалуйста, не думайте, что я лежу на спине или что-то в этом роде — из-за того, что я сказал. Я каждый день был в офисе и занимался своими обычными делами. Я чувствую постоянное и нарастающее напряжение от всего этого — без облегчения или передышки, и я не хочу игнорировать слишком много тревожных сигналов — по крайней мере, те очевидные способы, которые у нас есть для проверки серьёзности ситуации.  Я не хочу, чтобы вы тратили много денег, приезжая сюда в надежде, что мне нужна помощь у постели больного. Я хочу, чтобы вы только
знать факты как они есть. Если я уехал я обязательно стоит провести неделю
с вами заранее. Но, конечно, я никогда не буду считать, проживающих в
Кливленд снова навсегда-не важно, что случится.

Напиши мне в ближайшее время, что ты думаешь о моих предложениях. Я думаю, нам следует
конечно, не упустить эту собственность на острове. Это чистый
дом с красивыми окрестностями, залитый солнечным светом, тихий и
спокойный — по сравнению с этой столичной жизнью, полной суеты и
суматохи, это рай.


160: АЛЬФРЕДУ ШТИГЛИТЦУ

_Нью-Йорк_ _26 октября 1923 г._

Дорогой Штиглиц, я даже не знаю, с чего начать — такая неразбериха сейчас царит.
Это обычное состояние, но с дополнительным осложнением: мои нервы немного расшатаны.
На самом деле они были так на пределе, пока я писал эту проклятую рекламу в псевдоизысканной атмосфере офиса, в котором работал, что на днях мне пришлось уволиться, чтобы сохранить рассудок. У меня есть возможность вернуться после шестинедельного отпуска,
если я захочу, но я не хочу, и в нынешнем положении дел у меня нет денег,
чтобы позволить себе отдых и размышления, которые мне нужны.
Видите ли, я уже на взводе!

Ваше упоминание о «небесных» картинах меня очень взволновало.
Величайшая красота рождается из покоя, и я знал, что, когда некоторые волнения улягутся (будут преодолены), вы вернётесь к основе (на более высоком уровне, чем когда-либо) для новых проникновений и синтезов видения.
Я надеялся этой зимой съездить на плантацию, которой владеют моя бабушка и мать, в Вест-Индии. Собственно, это и стало основной причиной, по которой я уволился. Я собирался провести там всё свободное время, чтобы
написать эссе о вашей работе, возможности сделать это у меня никогда не было
что я здесь делаю. Я также рассчитывал закончить своё стихотворение «Мост» (которое, если бы я его закончил, стало бы материалом для моей первой книги стихов). Но этим вещам, очевидно, придётся подождать. Несомненно, я не смогу взяться за них, пока моё внимание будет разделено между ними и работой в офисе. И то, и другое — слишком масштабные замыслы, чтобы их можно было реализовать в таких напряжённых условиях. Теперь мама пишет мне, что дом могут продать в любой момент и что мне вообще не стоит туда ехать. _Если_ я смогу найти кого-то, кто одолжит мне денег, я, возможно, поеду прямо сейчас
вперёд, несмотря ни на что. Оба моих родителя интересуются деньгами только в связи с моими действиями, а я в прошлом никогда не был достаточно настойчив, чтобы по-настоящему избавиться от этого представления.

 Мансон сказал, что получил от вас прекрасное письмо и, вероятно, уже ответил на него, рассказав вам о своём нынешнем положении в отношении «Брука» и «Сецессиона». Он самый благородный молодой человек из всех, кого я знаю в этой стране. Кажется, что опыт лишь
обостряет врождённую цельность и почти ясновидящее понимание духовных ценностей. Ему пришлось уехать из города по состоянию здоровья, и пока я
Я очень по нему скучаю и надеюсь, что он останется там, где он сейчас, до конца зимы. Уолдо [Фрэнк], как ты знаешь, завтра уезжает в Европу.
Мне жаль, что он не смог навестить тебя. Я видел, как много ему пришлось пережить как в работе, так и в жизни, и нет смысла пытаться описывать все подробности.
  Мы поговорим об этом как-нибудь. Маргарет [Наумбург] также
для меня очень много в последнее время. Разве это не горстка из нас борьбе
хотя?!


161: ДО ГОРЭМ МАНСОН

[_ Город Нью-Йорк_] _Окт. 28, 23_

Привет, старина! Я только что ознакомился с «последним» _Отступлением_! И, должен признать, я не в том положении, чтобы спорить с тобой из-за твоего решения уничтожить искалеченные страницы «Фауста и Елены». Прекрасный ход — «грудь в слезах» и две строчки, которые наш герой счёл несущественными для поэмы! Эта проклятая заметка в конце с опрометчивой цитатой из твоего личного комментария ещё хуже. Но
не берите в голову, мне совершенно всё равно, сделаете ли вы необходимые вырезки.
 Несколько друзей У[илрайта], вероятно, уже получили
Копии можно хранить, если позволяет их состояние, но я бы хотел, чтобы как можно больше людей в Америке избавились от неверных представлений обо мне.
 Почему бы вам не отправить телеграмму в консульство во Флоренции, чтобы они остановили У. от дальнейших посягательств на _С_.
Это настоящий побег, который, похоже, не закончится. Я подумываю о том, чтобы начать за границей выпуск _The Dial_, назвав его «The Pile», «Геморрой» или как-то в этом роде! Моя телеграмма, конечно же, не дошла.

Уолдо ушёл сегодня в лучшем состоянии здоровья, чем когда вы были здесь. Я не знаю, связано ли это с уклонением от определённых
трудности. В конце концов, я не имею права выносить подобные суждения, пока он сам не напишет об этом. Я всегда буду его преданным другом и братом, что бы ни случилось. Позавчера мы вместе обедали, и он полностью одобрил моё решение уйти в отставку и отправиться на Сосновый остров. Однако с тех пор я узнал от матери, что это место могут продать в любой момент, и, поскольку это вызвало бы у меня чувство неловкости при посещении этого места, я решил ненадолго съездить в Вудсток, чтобы отдохнуть и подышать свежим воздухом, а затем вернуться в город
либо в качестве фрилансера, либо вернувшись в рекламу. Теперь я мог бы получить что-нибудь в Harcourt Brace, если бы Смит немного смягчился. Конечно, я нисколько не жалею о том, что сделал, ведь это была чисто органическая необходимость. Я бы «просел», если бы и дальше пытался поддерживать это проклятое лицемерие в рекламе — по крайней мере, на данный момент. Я собираюсь потребовать от своей семьи кое-какие скромные выплаты — и не буду сентиментальничать по этому поводу. Они хотят, чтобы я вернулся домой, но сейчас об этом не может быть и речи. Деньги, которые я потратил бы на билет на поезд
это с лихвой окупит моё лечение в Вудстоке. Я бы хотел, чтобы ты
спросила Брауна и Нэгла, не будут ли они против, если я поживу у них
какое-то время, начиная со следующей субботы. Андервуд собирается
приехать сюда на месяц и попросил меня найти ему комнату. Если я
уговорю его поселиться в доме № 45 по Гроув, я не буду платить за
квартиру. Джин [Тумер] тоже может приехать в любой день, и он
наверняка захочет поселиться там, если Уилбур
[Андервуд] не делает этого.

Это безумное письмо. Я пытаюсь его отправить — вместе с расшифровкой английских эквивалентов цитат Сэйна из
Фрэнк и финал «Беглеца» — как раз вовремя, чтобы принять ванну у Лизы и успеть в «Огни» на бесплатный ужин. Пожалуйста, не забудьте проголосовать за приз «Беглецу», в наши дни лишняя сотня не помешает! Я расскажу тебе всё, что касается собрания «Метлы», когда мы увидимся. В настоящее время Коули считает, что ты порвал с ним отношения своим последним письмом, которое он прочитал в тот вечер, когда я ужинал с ними. Он также считает, что вы можете предположить, что его присутствие на ферме Бёрков в тот день, когда Б. подал в отставку, было неслучайным
Это не имеет никакого отношения к поступку Кена, который, по его словам, был совершен совсем не так. Я не говорил, что ты с самого начала хотел, чтобы К. ушёл в отставку! Я бы не пошёл на компромиссы с С. Мне многое в нём нравится, но он всё ещё находится в подростковом возрасте, когда дело касается определённых реакций. На самом деле у нас есть две группы, которые раньше были ОДНОЙ группой _Сецессиона_, и нет смысла пытаться отрицать этот факт, чего ты, очевидно, и не пытаешься делать.


162: МАТЕРИ

[_Нью-Йорк_] _1 ноября 1923 г.

Дорогие Грейс и бабушка: --/--/ Завтра днём я уезжаю, сделав остановку
на пару дней в Риджфилд, штат Коннектикут, в качестве гостя Юджина О’Нила
(автора «Анны Кристи», «Императора Джонса», «За горизонтом» и др.). Я познакомился с О’Нилом у друзей на прошлой неделе, когда он был в городе.
 Ему очень нравятся мои стихи, и он пригласил меня погостить у него.
Мне сказали, что у него настоящее поместье — вполне укомплектованное, и завтрак для гостей никогда не подают в постель. Если всё пойдёт хорошо, они отвезут меня в Вудсток в воскресенье — это примерно три часа пути через живописные холмы и леса. Мой
С этого момента мой адрес будет таким: _Вудсток, штат Нью-Йорк, Слейтеру Брауну_.
--/--/

 Я рассчитываю на вашу помощь, как и писал в своём последнем письме.
Думаю, вы согласитесь, что месяц на свежем воздухе — это не только разумно, но и справедливо по отношению ко мне, ведь я так долго отказывал себе в этой естественной привилегии. Если ты не понимаешь
такого законного желания с моей стороны, то я могу только сказать, что у тебя искажённое представление о мире. Ты поступил правильно, пригласив меня к себе домой, но я знаю, что ты понимаешь, что атмосфера в Кливленде совсем не располагает к
остальное _для меня_. Сумма, на которую я прошу вас помочь мне, не превысит стоимость проезда до Кливленда и обратно — максимум. Браун беден и может предложить мне только кров, который он приютил, а дополнительное питание он обеспечить не в состоянии, поэтому я хочу внести свой вклад и вести себя достойно, не злоупотребляя его гостеприимством. Поэтому, пожалуйста, пришлите мне пятнадцать долларов наличными или чеком в Вудсток на следующей неделе.
Даже если вам придётся немного пощипать себя, я думаю, что то, что я пытаюсь сделать, заслуживает некоторых жертв. Я сам делаю столько, сколько могу.
и по-прежнему сохраняй здоровье и жизнь, - и я надеюсь, что ты будешь [быть] достаточно верным
независимо от того, видишь ли ты мои цели или нет, - чтобы оказать мне некоторую
помощь. Я надеюсь, что вы оба здоровы и счастливы. Не беспокойся обо мне. Я
чертовски хорошо знаю, что делаю.


163: ЕГО МАТЕРИ

_Woodstock_, [_New York_] _Nov. 8th, ’23_

Дорогие мама и бабушка: валить деревья и собирать их в поленницы для тепла — это новое для меня занятие, но я увлекся им с каким-то настоящим энтузиазмом. Я здесь, в горах, уже четвертый день, но уже чувствую себя другим человеком. Мои мышцы наливаются, а кровь
просто сияет. Сегодня довольно холодно, даже выпал снег, и вершина ближайшей горы покрыта белым покрывалом.

 Со Слейтером Брауном и Нэглом очень приятно жить. Я уже говорил тебе, как мне понравился Б., когда я был дома прошлым летом. Я совсем не чувствую себя гостем, хотя, конечно, в значительной степени таковым и не являюсь, но они хотят, чтобы я остался с ними на всю зиму. Я могу это сделать, а могу и не сделать, в зависимости от того, смогу ли я заработать достаточно денег стихами и статьями.
 Конечно, я бы хотел снова стать здоровым великаном, каким я, естественно, и являюсь. И у меня никогда раньше не было такого приключения.
жизнь.

Мы сами готовим. Браун развил в себе удивительную способность
приготовления аппетитных и огромных порций. Вы не представляете, какой
аппетит появляется после того, как поколотишь дрова, попилишь их и
походишь на свежем воздухе. У меня есть плотная армейская рубашка
из шерсти и вельветовые брюки. Я купил всё это вместе с шерстяными
носками за удивительно небольшую цену в магазине для армии и флота
в Нью-Йорке перед тем, как приехать сюда. Хорошо, что ты отправила моё тяжёлое нижнее бельё в багажнике.


Дом, в котором мы живём, конечно же, уже обставлен мебелью
Он живёт здесь только летом. В доме четыре спальни, ванная,
столовая, большая студия с огромным открытым камином, в котором мы
разжигаем дрова, и кухня с масляной плитой. Мебели ровно столько,
сколько нужно, и не слишком много, она простая и приятная на вид.
Город находится примерно в двух милях. Ходить за продуктами
очень приятно — по холмистой местности, расположенной в долине,
окружённой невысокими горами. Мы находимся в полном уединении — мимо не проходит ни один человек, не о ком поговорить, и вокруг царит тишина, которая бодрит после бесконечного шума и
отголоски Нью-Йорка, которые ощущаешь там даже во сне.

Я, конечно, надеюсь, что не случилось ничего серьезного, что помешало бы тебе
написать мне. Я жду письмо от вас в течение нескольких
дн сейчас. -- -- -- --


164: АЛЬФРЕД ШТИГЛИЦ

_Woodstock, NY_ _December 5-го, ’23_

Дорогой Штиглиц, ваше прекрасное описание снега заставляет меня радоваться тому, что я собираюсь остаться здесь до января. К тому времени, я уверен, я и сам смогу увидеть несколько чистых снежинок. Пока что у нас был только небольшой мокрый снег — один раз и с наступлением темноты. Сегодня идёт дождь, и мы не можем, как обычно, ходить за дровами
сломан.

Слейтер Браун и Эд Нэгл мои хозяева здесь, в тени
гор. Они были достаточно любезны, чтобы пригласить меня сюда после того, как мне пришлось отказаться
от поездки на плантацию в Вест-Индии, потому что я узнал, что моя
мать пыталась продать ее как можно скорее. Мы находимся примерно в полутора милях
от деревни и практически одни. Я впервые за много лет почувствовал вкус
жизни за городом, и этот месяц придал мне больше уверенности,
чем я помню с детства. Но хватит этой проклятой автобиографии!
Когда я вернусь в город, я, может быть, буду водить грузовики, работать грузчиком,
Я мог бы стать стюардом на корабле или даже вернуться в рекламу. Я не буду относиться ни к одному из этих вариантов достаточно серьёзно, чтобы сейчас беспокоиться. Я, конечно, буду рад снова увидеться с тобой и посмотреть на твои новые картины, если ты мне позволишь. Надеюсь, мы сможем прогуляться по снегу. Зима в Нью-Йорке бодрит, и большинство наших разговоров до сих пор проходили под жарким летним солнцем.

На День благодарения сюда съехалось много людей из города, и подготовка к празднику, сам праздник и его «последствия» до сих пор не дают мне покоя.
 В общем, из-за этого я не смог написать тебе раньше.  Когда ты
Письмо пришло вчера. Я чувствовал и до сих пор чувствую себя очень ленивым, особенно сейчас, когда моё воображение, погружённое в своего рода приятное растительное существование, отказывается предоставить вам какие-либо реальные доказательства того, что жизнь в деревне пошла мне на пользу. Но раз в пять лет или около того довольно приятно быть безответственным и вести себя по-скотски. Помимо множества домашних дел, я занимаюсь тем, что отращиваю усы (пока совсем немного!).
Вероятно, вы очень скоро увидите Мансона. Он уехал отсюда около десяти дней назад и, как мне кажется, намерен провести остаток зимы в Тауне, занимаясь писательской деятельностью
обычно. Его честность выдающаяся, и он преклоняется перед этим.
фундаментальная красота в вас самих, от которой нелегко отказаться. Я надеюсь,
что вы тоже чаще будете встречаться с Кеннетом Берком. В настоящее время он пользуется моей комнатой на 45 Grove
St. и, насколько я знаю, совершенно свободен в своем времени.
Берк (только между нами) продолжает сопротивляться истинному духовному откровению
которое на самом деле принадлежит ему по праву рождения, хотя он и не может осознанно признать это
. Таким образом, он становится жертвой Шпенглера и циников с более разумным языком — и живёт в довольно несчастном и уязвимом состоянии скептицизма.
Он видит только внешнюю сторону вашей работы и восхищается ею, но он просто
считает меня сумасшедшим, когда я не верю, что он действительно УВИДЕЛ хотя бы одну вашу картину.

Пожалуйста, дайте мне знать, если услышите о какой-нибудь работе — любой — которую я мог бы начать «выполнять» с 1 января. Думаю, я напишу Зигросеру, если он тоже что-нибудь знает. --/--/


165: СВОЕЙ БАБУШКЕ
_Вудсток, штат Нью-Йорк_ _5 декабря 2023 г.

 Моя дорогая бабушка, я очень ценю твой интерес к моим кулинарным достижениям. Я долго ждал момента, чтобы рассказать тебе
Я писал тебе о Дне благодарения и т. д., и мы уже почти всё уладили.
Дом в порядке, и наша простая программа восстановлена, хотя последний гость ушёл в понедельник.  В целом вечеринка и все детали праздника прошли успешно.  Кое-что было очень забавным, а кое-что немного раздражало. Думаю, большую часть готовки сделал я.
Когда дело дошло до последнего момента, оба моих коллеги были так
заняты своими подружками и так дурачились, что носились туда-сюда,
как одурманенные петухи, и отвлекали остальных гостей
Развлекаться и не находиться на кухне тоже было делом.

 Люди, у которых мы купили индейку, уже очистили и ощипали её и пообещали приготовить начинку. Но в последний момент они отказались от начинки, и всё пришлось делать мне. Видели бы вы, как я возился с ней, потом зашивал её и всё такое!
 Все сказали, что начинка была великолепной, и мне она тоже понравилась. Я натер
тушку снаружи солью и смазал сливочным маслом, а затем положил птицу весом в десять фунтов
в чудесную жаровню, которую Лашез достал из
Нью-Йорк, который он купил на французском базаре. Вы кладёте птицу на длинную
вертел-вертушку с рычагом и фиксаторами. Одна сторона клетки была полностью
открыта и обращена к огню в большой студии. Я никогда не ел более
сочной индейки, чем та, что получилась в результате этого процесса.
Вы наверняка видели одно из таких устройств для запекания, потому что подобные им использовались в Новой
Англии на протяжении многих лет. Это большая, толстая овальная форма, немного похожая на
большую жестяную свинью на ножках. Мы продолжали переворачивать птицу, пока она не стала насыщенного коричневого цвета и не пропеклась как следует. Ужин начался
с картофельно-луковым супом, приготовленным Нэглом. Затем индейка с пюре
картофель, клюквенный соус, кабачки и подливка. Сельдерей тоже. Затем я приготовила
прекрасный салат-латук с луком и перцем и французской заправкой.
На десерт были тыквенный пирог, пирог с мясным фаршем и изумительный
фруктовый пирог. У нас в изобилии был сидр, марсала и красное вино, а также
и немного отличного вишневого ликера. Орехи, изюм и т.д. Вот это был ужин, скажу я вам. И все были в восторге от торта. Мы украсили свечами все стены и стол. Сели в пять и не вставали до
Мы танцевали до восьми. Я танцевал с толстой мадам. Лашез кружилась в танце, пока мы оба не выбились из сил. Потом появилась девушка, которая могла составить мне пару в русском танце, и мы отлично станцевали. Я забыл упомянуть, что у нас, конечно же, был граммофон, который Лашез купил в Кингстоне накануне. Много джазовых пластинок и т. д. Большинство гостей разъехались к
следующему вечеру, но с тех пор мы провели большую часть времени в доме
наводя порядок и пополняя наш запас дров
. --/--/


166: ШАРЛОТТЕ РИХТАРИК

_ Вудсток, Нью-Йорк_ _ 10 декабря ’23_

Дорогая Лотта: похоже, вы с Ричардом бросили меня... во всяком случае, я больше ничего о вас не слышу. --/--/

Ты не должна меня забывать. Теперь я свободна — по крайней мере, больше, чем когда-либо в жизни, но это не значит, что я забываю таких людей, как ты и Ричард, которые были так добры ко мне и которых я буду любить всегда, — даже если у меня нет возможности доказать это, кроме как продолжать говорить об этом. Я слышал, что моя мама устроилась на какую-то работу и очень много трудится.
 Мне жаль это слышать, но я также знаю, что она не стала бы этого делать, если бы не хотела.  Всё продаётся
как можно скорее. Только я отказываюсь продавать себя больше, чем я
совершенно. Я буду побираться и воровать, когда необходимо избежать.

Это письмо очень личное, и я написал его на риск
много непонимания от вас, я хорошо знаю. Кто
знает, - возможно, у вас есть некоторые странные идеи насчет меня к этому времени. Но я
очень надеюсь, что вы скоро напишете мне, если почувствуете желание - и расскажете мне все
о себе, о том, как вы играете и как Р. рисует. Я уверен,
вы выигрываете время! Один должен.


167: ГОРЭМУ МАНСОНУ

_вудсток, Нью-Йорк_ _ 10 декабря ’23_

Дорогой Горэм, и Нэгл, и Б. были в восторге от твоего исследования в области акушерства (надеюсь, мне не нужно говорить о том, что я сам испытываю отвращение!).
Я до сих пор немного смущаюсь из-за того, что преждевременно опубликовал два стихотворения и написал довольно личное письмо мисс Грегори как (уже) главному редактору _The Dial_, в котором просил её написать рецензию и т. д. и т. п. Тем не менее я надеюсь, что благодаря её мягкому восхождению на престол и изнасилованию бывшей...
... я смогу убедить своих детей-мозгоправов со временем стать немного терпимее.

 Я одобряю твой отъезд, как и было объявлено, в Кротон.  Не становись таким, как другие
там заразные насекомые - хотя, если подумать, самые страшные паразиты
кажется, что они обитают ближе, гораздо ближе к Кинг-стрит,
Шоссе Линкольна и батарее для ежедневных дуэлей. (Что вы начали делать
по возвращении в Нью-Йорк или что Берк начал незадолго до этого)
Я рад узнать об этом. Коули написал самый загадочный намёк на
вулканические явления в конце письма, которое он отправил Б. по поводу «Метлы»
и её публикации в Кингстоне, _которая, кстати, провалилась_).
 Здесь три дня царила агония, которая только что закончилась, во время
на котором выступили капли пота и который постоянно вздымался, но рецензия Би на «Брум» Каммингса наконец-то в почтовом ящике, и я надеюсь, что у меня будет возможность написать несколько писем.

 В прошлую пятницу я поднялся на гору (Оверлук) и зашёл к смотрителю, который живёт в доме рядом с руинами отеля. Он очень хочет уехать, он там уже семь месяцев и т. д., и я всерьёз подумываю о том, чтобы самому занять это место за 40 баксов в месяц и с бесплатным покрытием всех расходов. Это будет тяжёлая зима, возможно, потрясающий опыт, но я бы хотел держаться подальше от города и
на какое-то время прекратит свою разрозненную проституцию. Владелец заведения живёт в Бруклине, и я ожидаю, что через несколько дней он сообщит мне подробности.
 Б. очень хочет поехать со мной, но его прежние договорённости с
Нейглом могут помешать этому из соображений приличия. Конечно, я бы предпочёл, чтобы Б. был со мной, но весь план пока находится на стадии разработки, и из него может ничего не выйти. Перспективы, связанные с деньгами,
кажутся мне в Нью-Йорке настолько угрожающими и безнадёжными, что я
могу прибегнуть к этому радикальному способу борьбы с традиционными
конфликтами моего прошлого. --/--/

Фишер пару раз заходил ко мне на ужин и вечернюю беседу.
При нынешних устремлениях и интересах я вообще не смог бы
прочитать книгу Джеймса, но меня очень поразили тонкость и глубина Патера в его «Платоне и платонизме», которую Фишер впоследствии одолжил мне.
Я думаю, что она превосходит «Ренессанс» по стилю и рассудочности.
 Что вы читаете — и, что более важно, пишете? Я был очень ленив, но становлюсь всё более собранным и требовательным — возможно, это к лучшему.
После моего довольно яркого периода в Нью-Йорке, незадолго до отъезда, я стал более сдержанным. Я
прилагаю новую версию “Речитатива” (возможно, она не окончательная, но
я думаю, что она действительно лучше, чем первоначальная исповедь).[31]
-- -- -- --


168: ГОРЭМУ МАНСОНУ

_Woodstock_ _ 20 декабря 23 года_

Дорогой Горхэм, сегодня утром я написал что-то вроде погребальной песни, чтобы отправить тебе.
К счастью, я передумал отправлять её до того, как один из нас
сходил в город и вернулся с хорошими новостями. Я не беспокоюсь
из-за премии за «Беглеца», потому что я всё равно не собирался её
получать, и я очень рад твоим новостям о «Циферблате».
принятие тебя. Однако ПРИШЛО ВРЕМЯ. То, что вы выиграли там,
также, - вы можете быть уверены - было выиграно вопреки большому количеству предубеждений
против вас, в основном, конечно, из-за вашей связи с работой Уолдо,
и т.д.

Ребята из Кливленда сильно разочаровали меня, не только тем, что прислали мне
только половину той суммы, которую я просил и требую, но и большим количеством
причитаний. Кажется, перед тем как ты ушла, я говорил тебе, что моя мама устроилась на работу.
Она объяснила мне, что помогает подруге в очень роскошном антикварном магазине.
Я уверен, что это не требует ничего, кроме того, чтобы стоять на месте и разговаривать с людьми.
Тем не менее, по слухам, мама каждый вечер возвращается домой настолько измотанная и разбитая, что едва может говорить. Она не писала мне лично уже месяц. Все отчёты и симптомы исходят от моей бабушки. Но
было бы всё так же, если бы я был у Томпсона эти два месяца? Мне хочется спросить. Они не перестают думать или строить планы — ни один из них — дальше, чем на день вперёд. И беды продолжаются
бесконечно. --/--/

Браун так мало рассказывает мне и Нэглу о _Бруме_, что я не знаю, как
Каким бы обоснованным ни был ваш доклад Бёрку.  Браун любит свои маленькие секреты (любые), и приятно оставлять его внешнюю сдержанность без внимания.  Конечно, Мэтти не собирается сворачивать свою деятельность, пока она не станет либо настолько безнадёжной, что от неё не будет никакой пользы, либо настолько обременённой долгами, что его преемник будет раздавлен ими. Но каждую неделю Б. получает много писем от _Брума_, а у Коули, Мэтти и Б., похоже, есть своё маленькое уютное гнёздышко для любви.

Джин [Тумер] давно мне не писала, а у меня есть
У меня есть подозрение, что он немного обижен из-за того, что я не пишу Маргарет Наумбург.
 Дело в том, что я часто думал об этом и откладывал письмо, потому что почему-то чувствовал, что не готов сказать ей то, что могло бы её заинтересовать. У меня, конечно, нет никаких лестных для меня сведений о том, как я развиваюсь, чтобы поделиться ими с кем-то. Это пребывание здесь пока что значило для меня не больше, чем чисто физическую реабилитацию.
Это уже кое-что, но не настолько захватывающая тема, чтобы о ней писать.

 С тех пор как ты ушла, Фишер заходил к нам несколько раз — тоже на чай.
несколько раз. Он очень любит Брауна и, кажется, меня тоже. Мне он особенно нравится, когда мы с ним наедине, как, например, на днях, когда я пришёл к нему после обеда и пробыл почти до полуночи.
 Этот поэт Гринберг, за которым ухаживал Фишер, пока тот не умер от туберкулёза в еврейской больнице в Нью-Йорке, был Рембо в зачатке. Вы когда-нибудь видели
некоторые из неуклюжих, но по-настоящему великолепных попыток, которые предпринимал этот мальчик без какого-либо образования и без свободного времени, за исключением тех периодов, когда он был прикован к кровати? Фишер показал мне огромное количество материалов, некоторые из которых я копирую и
покажу вам, когда вернусь. Ни грамматики, ни правописания, и почти никакой формы.
форма какая угодно, но качество невыразимо жуткое и самое убедительное.
вкус. Одно маленькое стихотворение ничуть не хуже любого из
сознательно задуманных “Пьеро” Лафорга. --/--/


169: СВОЕЙ МАТЕРИ

_вудсток, Нью-Йорк _ 21 декабря ’23_

Дорогая Грейс: —/—/ В это Рождество мы все немного напряжены,
но я не думаю, что нам стоит так сильно переживать из-за этого, как,
похоже, переживаете вы с бабушкой.  В конце концов, Рождество —
это всего лишь один день в году, и я не испытываю такого восторга по этому поводу, как вы.
Я не делаю этого (и уже несколько лет не делаю) так, как раньше. Жаль, что мы не можем быть все вместе, но тут уж ничего не поделаешь. Насколько я могу судить, ничего бы не изменилось, если бы я всё это время оставался у Томпсона, — в том, что касается [денежной] стороны [дела]. Я просто
продолжал заниматься тем, чем занимался, и у меня не осталось денег на поездку.
Если бы я остался, то к этому времени мог бы потратить гораздо больше, валяясь на спине. Мне кажется, ты слишком серьёзно относишься к моему небольшому отдыху и каникулам. Я вернусь в Нью-Йорк второго числа или
третьего января (если я смогу оплатить проезд) и после этого я больше не буду просить денег. Я не знаю, что буду делать, но, наверное, смогу мыть посуду, работать в доках или ещё где-нибудь, чтобы не умереть с голоду. Я останусь в своей старой комнате на Гроув-стрит, 45 (она такая же дешёвая, как и все остальные), пока мне удаётся обманывать хозяйку. После этого мне придётся полагаться на своё хорошее пальто или на доброту друзей.
Здесь, в деревне, я смог накопить достаточный запас физических и душевных сил, чтобы продержаться
Думаю, уже довольно давно. Я ни в коем случае не отчаиваюсь и считаю, что если вы с бабушкой будете использовать свой природный ум и немного лучше планировать, то сможете вполне комфортно существовать, не прилагая столько усилий. Я обнаружил, что можно счастливо жить на очень скромные средства, если разум и душа имеют перед собой определённую цель. Я полагаю, что мне всегда придётся в поте лица зарабатывать себе на жизнь, и я вполне готов делать это всегда, но я больше не обманываю себя, думая, что умственное и духовное рабство, присущее более прибыльным видам деятельности, того стоит.
Жертвы неизбежны. Если я не смогу продолжать создавать поэзию, которая является самой важной и глубокой составляющей моей жизни, то всё это будет для меня мало значить, и тогда я с таким же успехом мог бы связать себя какими-нибудь самодовольными амбициями и «успехом» (всеобщим идолом, перед которым преклоняются все без исключения). Но пока, как ты знаешь, я только всё больше убеждаюсь в том, что то, что я, по своей природе, должен дать миру на своих условиях, того стоит, и мне ещё предстоит пройти через ряд испытаний, чтобы двигаться естественным путём. Я рассказываю тебе всё это сейчас, дорогая.
потому что я не хочу, чтобы ты страдал больше, чем это неизбежно из-за
недопонимания, ведь как только мы ясно видим что-то, обычно девять десятых
нашего замешательства и опасений исчезают. Конечно, мы с тобой не
ссоримся, и я думаю, ты достаточно хорошо меня понимаешь, чтобы знать,
что я хочу избавить тебя от страданий, связанных с жизненными
препятствиями, насколько это возможно без лицемерия, глупости или
сентиментальности. Возможно, вам придётся принять некоторые вещи на веру, потому что я не знаю, способны ли все люди понять мой пыл, и, возможно,
Нет никаких особых причин, по которым ты, как моя мать, должна понимать эту сторону моей личности лучше, чем большинство людей. Как я уже сказал, я совершенно не против того, чтобы меня не понимали, но я не хочу прибегать к уловкам, чтобы _ты_ меня поняла, если это в моих силах. Ты часто говорил мне о том, как сожалеешь о том, что не следовал
определённым убеждениям, которые были у тебя в моём возрасте, потому что это было слишком сложно. И я знаю, какие серьёзные препятствия стояли у тебя на пути. Мне тоже пришлось многое преодолеть, чтобы _быть собой_ и _знать
Я вообще не забочусь о себе и, думаю, делал и делаю многое для того, чтобы следовать определённым естественным и врождённым склонностям.
Ей-богу, я не знаю ничего другого, что стоило бы иметь в нашей жизни.
 Оглянитесь вокруг и посмотрите, сколько так называемых
«успешных» людей, успешных в мирском смысле этого слова. Интересно,
сколько из них счастливы в том смысле, в котором мы с вами понимаем, что такое настоящее счастье! Я рад, что мы не настолько глупы, несмотря на то, что нам приходится много страдать. Страдание — это реальность
очищение, и худшее, что я всегда мог сказать против
Христианской науки, — это то, что она намеренно избегает страданий, без которых невозможно в полной мере ощутить истинное счастье.

Если вы хотя бы частично увидите эти факты такими, какими их вижу я, это сделает меня очень счастливым, и мы сможем стать гораздо ближе и «совместнее», чем если бы просто жили в одном доме и виделись каждый день. Я много думал о тебе и о дорогой бабушке.
И я буду рад видеть тебя рядом с собой в Рождество.
Мы будем танцевать немного, и они пригласят пару
торжества в других домах, но здесь будут не такие пафосные
подготовка состоянию на День Благодарения и без лишних гостей. --/--/




1924


170: ШАРЛОТТЕ РИХТАРИК

_ Нью-Йорк _ _ 6 января, ’24_

Дорогая Шарлотта! Твой чудесный подарок и длинное красивое письмо заставили меня устыдиться того, что я написал тебе такое поспешное и сомневающееся письмо.  Разве не забавно, что как раз в тот момент, когда начинаешь сомневаться в человечестве и начинаешь активно негодовать по этому поводу, появляется
свежее доказательство того, что, в конце концов, есть много благородных людей, которые делают жизнь достойной всех трудностей ради того, чтобы их знали, целовали или пожимали им руку! Я смотрел в твои глаза — знал ты об этом или нет; ты смотрел в мои глаза в том письме — и я благодарен тебе за доверие, которое ты мне оказал, даже несмотря на то, что что-то заставило тебя усомниться во мне. На самом деле я всё тот же — такой же угрюмый и ненадёжный, как и в Кливленде, когда мы делились своими проблемами и избавлялись от них под музыку, за книгой или за просмотром фильма.

То, что я сказал о «проституции разума» и т. д., я действительно имел в виду. Я _действительно_
возмущён этим, и то, что многие другие, не менее хорошие, чем я,
должны делать то же самое, чтобы жить и дышать, совсем не помогает. Я буду продолжать в том же духе и, вероятно, совсем не буду
поступать так, как проповедую. В своём письме я, кажется, был очень резок, потому что
моя мать, похоже, считала, что отпуск — это роскошь, в то время как я
знал, что это единственное, что я могу сделать, чтобы не расклеиться.
Сейчас я чувствую себя другим человеком — лучше, чем когда-либо, насколько я могу припомнить
Я чувствую и осознаю, что природа и тяжёлая работа на свежем
прохладном воздухе — это самое прекрасное, что есть в мире. Конечно,
я бы хотел остаться в горах подольше, но я знаю, что теперь мне нужно
снова браться за работу и зарабатывать деньги. И я совсем не
против, ведь я чувствую себя так.

 Завтра у меня две встречи, и я
думаю, что мне не придётся так долго искать работу, как раньше. Это лучший сезон, “бизнес
лучше”, и я имел “опыт работы в Нью-Йорке”, которая насчитывает несколько. --/--/


171: ИЗАБЕЛЬ И ГАСТОН ЛАШЕЗ

[_Город Нью-Йорк_] _ 9 января -’24_

Дорогие мадам и Гастон! Нет воспоминаний сильнее, чем духовные очертания скал и ветвей, таких обнажённых и прекрасных, какими они предстали передо мной в зимних горах, когда я недавно был с вами и ещё двумя драгоценными для меня людьми. Поэтому в порыве энтузиазма по поводу всего великого я должен передать вам привет и выразить сожаление (столь витиеватое!) что мы не можем сейчас гулять и разговаривать «все вместе». И в качестве своего рода извинения предлагаю вам прилагаемое стихотворение[32] в знак
вашей признательности или смягчения вашей признательности по отношению хотя бы к одному из ваших восхищений — отражению моего лучшего настроения. Особенно это касается
Я посылаю это письмо, потому что чувствую, что его первая мысль родилась в танце музыки, плоти и камня, в котором вы оба живёте. Вы двое! — — — —


172: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
[_Нью-Йорк_] _9 января 1924 г.

Дорогой Горхэм: снова в водовороте событий. Я был так занят различными желаниями и потребностями, что мысль о том, чтобы вообще кому-то написать, казалась почти невозможной. Я обедал и ужинал с Бёрком и Коули, видел новые облака Штиглица, завтракал в воскресенье с Джин
[Тумер] и Лизой [Мансон], спорил вечером с Розенфельдом и Марджи
[Наумбург], болтал с О’Нилом, Макгоуэном и Р. Эдмондом Джонсом — Уэскоттом, Мэтти, Лайтом, ходил на концерты с Джин и т. д. и т. п. Всё это
вдобавок к беготне в поисках работы. Поскольку все эти контакты
натолкнули меня на множество мыслей, о которых я хотел бы с тобой поговорить, я начал и до сих пор не могу решиться включить в это письмо что-либо, кроме вышеупомянутого списка. В конце концов, пройдёт всего неделя, прежде чем я увижусь с тобой, и тогда мы сможем как следует наговориться. А пока я почему-то чувствую себя таким одиноким, как никогда в жизни. Возможно, всё дело в давлении
В настоящее время я сталкиваюсь с экономическими трудностями, но я также чувствую, что вокруг меня царит хаос.
Многое происходит, и многое из этого хорошо, но я каким-то образом оказываюсь вне этого, между двумя мирами. Конечно, ничего бы этого не было, если бы я сам активно творил. Конечно, очень помогает то, что ты так хорошо работаешь, и очень приятно видеть, что Бёрк и Коули всё больше склоняются к твоим первоначальным теориям и убеждениям. Дерзость Коули в признании своих ошибок и _тактика_
действительно забавны. Но сейчас я не могу рассказать вам подробности.

Сегодня утром пришло письмо от отца, в котором он предлагает мне работу коммивояжёра! Это, конечно, неприемлемо, даже
хотя теперь я не могу оплатить аренду комнаты до конца этого месяца и просто не знаю, что делать. Если станет совсем плохо, я могу вернуться в Вудсток и пожить у Фишера, который срочно пригласил меня погостить у него месяц или около того, когда мне будет удобно. Просто сейчас я ни в чём не уверен. У меня больше нет иллюзий по поводу
рекламы, но это единственное, о чём я вообще могу говорить.
Леффингвелла (из «Томпсона») нет в городе, так что я не смог добиться восстановления на работе. Дама из «Машинери» говорит, что хочет когда-нибудь взять меня к себе и, _возможно, скоро_ это сделает, но вакансии пока нет. Хэл Смит из «Харкорта», похоже, не проявляет достаточного интереса ни ко мне, ни к моей работе, чтобы оправдать мои надежды. И так далее. Нет смысла вдаваться в подробности.

Меня очень интересует новая система гигиены, которую использует Жан. Кажется, он
способен сохранять самообладание и не впадать в уныние. В его организме происходят определённые изменения
Я думаю, что это происходит со всеми нами, но мне кажется, что у него это происходит более стабильно и прямолинейно, чем у меня.  Мой подход к словам всё ещё находится в стадии
становления — такой же, как и в прошлый раз, когда мы с вами разговаривали, — и, возможно, это просто хаотичный срыв в замешательство для всех.  Я пока не решаюсь сказать. Я чувствую, что Штейн и Э. Э. К.[33] являются активными участниками этого процесса,
что бы это ни было, и скоро я покажу вам короткое стихотворение, которое
вызывает у меня больше интересных размышлений, чем у кого-либо другого.
Достаточно сказать, что я очень недоволен обоими этими интересными
Я люблю людей и хотел бы перенять их качества, не вдаваясь в излишние теоретические рассуждения.

 Стиглицу понравились рисунки, которые я привёз, — и тебе, думаю, тоже понравится тот, что я нарисовал Брауном. Я бы хотел рисовать и чертить половину времени, а остальное писать. «Принц Ллан» опубликован, и я восхищаюсь его напряжённой прозой.
--/--/


173: ОТЦУ

_Нью-Йорк_ _12 января 1924 г._

 Мой дорогой отец! Твоё письмо пролежало у меня на столе дольше, чем я ожидал. Я хотел ответить на него как можно скорее, учитывая, что ты действительно проявил заботу, предложив мне такую выгодную возможность.
По работе, но с тех пор, как я вернулся из Вудстока, я был так занят поиском новой должности, что ходил на собеседования и отвечал на объявления.
Оставались только вечера, когда либо кто-то заходил, либо я слишком уставал, чтобы писать тебе, как мне хотелось.

Из всего этого вы, вероятно, уже догадались, что я не считаю целесообразным принять ваше предложение, каким бы любезным оно ни было.
Кроме того, я должен добавить, справедливости ради, что с моей стороны было бы нечестно так поступить.  Я понимаю, что для того, чтобы нас обоих поняли, мне нужно...
По вышеуказанным причинам мне необходимо хотя бы попытаться объяснить
себя более подробно, чем я делал это раньше, когда мы с вами общались.
А поскольку это довольно громоздкий процесс, который не уместится в рамки письма,
я могу лишь затронуть несколько моментов, касающихся меня, и попытаться прояснить их, оставив остальное на потом, когда вы, возможно, захотите навестить меня в Нью-Йорке, при условии, что я буду здесь во время вашего следующего визита. Далее, отец мой, я надеюсь, ты поверишь мне на слово, что я не защищаю свою личную гордость ни от кого из
о недопонимании, которое могло возникнуть между нами в прошлом. Я пришёл к
желанию поговорить с тобой так, как сын должен говорить со своим отцом,
то есть в рамках чистых отношений, без предрассудков или мирских проблем
с обеих сторон. Это было основой моего первого письма[34] к тебе за три
года, которое я написал чуть больше двух месяцев назад, и я надеюсь, что
оно может стать основой для твоего понимания того, что я пишу тебе сейчас. По крайней мере, я делаю самое честное, что только могу, в
том, что я сказал тебе, и в том, что я могу сказать тебе с тех пор
время. Это обещание, данное от всего сердца.

 В своём письме вы настоятельно советуете мне не обращать внимания на ваше предложение,
если я найду свою работу в сфере рекламы настолько увлекательной, приятной и прибыльной,
что впоследствии я могу пожалеть о переходе в столь непохожее на моё нынешнее предприятие. Вы были совершенно правы, предположив,
что меня очень интересует такая работа, потому что менее чем за три года я устроился в крупнейшее агентство в мире и, судя по всему, был очень увлечён своей работой
вплоть до высокооплачиваемой и довольно престижной должности.

Но если бы у меня была возможность сказать вам об этом раньше, я бы заявил, что не заинтересован в рекламе как в чём-то большем, чем самый простой способ заработать на хлеб с маслом, и что, поскольку такое занятие больше всего соответствует моим природным писательским способностям, я выбрал его как самый быстрый способСамый простой и
удобный из всех, что мне известны. Возможно, теперь вам будет
легче понять, почему я уволился из компании Дж. Уолтера Томпсона в
конце октября, хотя с обычной точки зрения такой поступок был бы
неразумным. Я уехал за город, потому что у меня не было отпуска уже несколько лет, я был измотан напряжённой работой в таком динамичном агентстве, и, самое главное, мне нужно было драгоценное время, чтобы по-настоящему подумать и написать о самом важном в моей жизни. Директор отдела копирайтинга
Отдел попросил меня встретиться с ним, когда я вернусь в Нью-Йорк, но он ещё не вернулся из командировки, и я не знаю, вернусь ли я туда. Я сказал Грейс, что меня попросили вернуться, потому что не хотел, чтобы она беспокоилась обо мне: у неё и так достаточно забот. Но вот и всё...

Однако, исходя из вышесказанного, я думаю, вы теперь понимаете, почему я не счёл бы честным принять ваше предложение, сделанное с такой откровенностью и доброй волей. Я не хочу использовать вас в качестве временной меры
когда мои главные амбиции и жизнь лежат совершенно в другой плоскости.
Я всегда оказывал людям, на которых работал, услуги, достойные моего жалованья,
но это совсем не то же самое, что прийти к отцу
и просто изобразить заинтересованность в том, чтобы оправдать его доверие, когда разум и душа совсем не настроены на это. Я надеюсь, что вы поверите в мою искренность, а также в то, что я ценю ваши лучшие побуждения.

Возможно, вы справедливо будете немного сбиты с толку всеми этими заявлениями о моём энтузиазме по поводу моего творчества и моей преданности ему
карьера в жизни. Это правда, что на сегодняшний день я мало что могу предъявить в качестве реальных достижений в этой области, но, с другой стороны, это правда, что после работы у меня оставалось очень мало времени, которое я мог бы посвятить этому, и, возможно, в будущем у меня будет не больше времени. Как бы то ни было, я пришёл к выводу, что
я чувствую себя удовлетворённым и духовно здоровым только тогда, когда реализую себя в этом направлении. Это моя естественная черта, и вы, возможно, согласитесь, что если бы она была искусственной, приобретённой или просто юношеской прихотью, то
был бы отброшен некоторое время назад в пользу более прибыльных занятий
с точки зрения денежной отдачи. Ибо я прошел
через несколько довольно трудных ситуаций, и, действительно, я снова нахожусь в такой же
в данный момент у меня в кармане меньше двух долларов, и я не
определенно нахожусь на какой-либо работе.

Тем не менее, я буду, несомненно, сможет превратить свою руку к чему-то очень
скромное и временное, как я делала раньше. У меня много друзей, некоторые из них одалживают мне небольшие суммы, пока я не смогу их вернуть.
Работа всегда находится. Что меня радует, так это то, что моим стихам (опубликованным в журналах и сборниках)

понравились многие выдающиеся люди, и они чувствуют, что я внёс реальный вклад в американскую литературу.
 Среди них Юджин О’Нил, драматург и автор «Анны Кристи»,
«Императора Джонса», «Волосатой обезьяны» и т. д.; Уолдо Фрэнк, вероятно, самый выдающийся современный писатель; и другие, например Альфред Стиглиц;
Гастон Лашез, скульптор, создавший знаменитую гробницу Рокфеллера в
Тарритауне и каменные фрески в Телефонном здании; и Чарли
Чаплин — очень начитанный и культурный человек в «реальной жизни».
Я бы хотел, чтобы вы познакомились с некоторыми из моих друзей, которые не похожи на «жителей Гринвича», как вы, возможно, думали.
Если я смогу продолжать в том же духе, несмотря на все трудности, вы, возможно, доживёте до того момента, когда имя «Крейн» будет ассоциироваться с чем-то, о чём говорят в литературных кругах не только в Нью-Йорке, но и в Лондоне и за границей.

В последнее время вы очень заняты, как я понимаю из подробностей, упомянутых в вашем письме, и, возможно, я утомил вас этими объяснениями
о себе, ведь ваши симпатии заняты другими делами, а ваш разум переполнен тысячей и одним делом и обязательством, которые требуют выполнения. Тем не менее, как я уже говорил, я не видел другого выхода, кроме как честно рассказать вам о себе и своих интересах, чтобы у вас не возникло случайного предположения, что у меня есть какие-то «личные» причины не работать в Crane Company. И в заключение я хотел бы просто попросить вас подумать немного.
Попробуйте представить, что вы работаете просто ради любви к своему делу
что-то прекрасное — то, что, возможно, нельзя продать или использовать для продажи чего-то ещё, но что является просто общением между людьми, связующим звеном между ними, пониманием и человеческим просвещением — вот что такое настоящее произведение искусства. Если вы сделаете это, то, возможно, поймёте, почему я всё-таки не так глуп, раз следую за тем, что иногда кажется лишь тусклой звездой. Я лишь прошу оставить после меня что-то, что в будущем может оказаться ценным.
Иногда нужно чем-то пожертвовать, чтобы отдать то, что, как ты знаешь, есть в тебе и что стоит отдать.  Я оставлю
принесите все жертвы ради достижения этой цели.

P.S. Когда вы в следующий раз напишете, лучше адресуйте меня по адресу: Джи Би Мансон, 144
Западная 11-я улица. Возможно, я не смогу продержаться в этой комнате дольше, чем до
конца января.


174: ЕГО МАТЕРИ

[_New York City_] _ 24 января--’24_

Дорогая Грейс и бабушка: —/—/ Пришла записка от Б. У. Хюбша, у которого, очевидно, есть какое-то предложение, о котором он хочет со мной поговорить. В записке было только сказано, чтобы я ему позвонил, что я и сделал сегодня, и мы договорились пообедать вместе в субботу просто ради удовольствия. Кажется, я говорил вам, что считаю его одним из самых умных людей в Нью-Йорке, и он, безусловно, такой и есть
Здесь самый культурный издатель. Я подумываю о том, чтобы отправить ему свою книгу, когда она будет готова, вместо того чтобы обращаться к издателю Горэма, который довольно меркантилен и мелочен.


 Чтобы подробно рассказать вам о своей деятельности и контактах с тех пор, как я вернулся из деревни, потребуется четыре или пять страниц. Какое-то время я был подавлен и беден, как ты знаешь, но это не помешало мне окунуться в разнообразную светскую жизнь, познакомиться с новыми людьми и встретиться со старыми, поужинать здесь и там и получить бесплатные билеты на современные концерты, спектакли и
выставки современных художников, и т. д. Нью-Йорк abristle с его первой
принятие европейского искусства и художников в этом году. Это стало
модная высокой шляпе uptowners теперь купить Матисса
картины, Пикассо, и всех других кубистов, и многие
количество “покровительственная” происходит. И говорите, говорите, говорите!!! Список моих посещений
исчерпан. Я буду рад спокойно приходить домой по вечерам
и работать, когда снова встану на беговую дорожку. Я знаю самых интересных и влиятельных людей в Нью-Йорке, но у меня нет времени на то, чтобы
пользуйся всем этим постоянно. Когда-нибудь, когда мы соберемся вместе, вы будете
поражены потоком анекдотов и забавных мелочей, которые просто
естественно начнут исходить от меня, но о которых нельзя писать.
--/--/


175: СВОЕЙ МАТЕРИ

[_ Нью-Йорк_] _ 29 января ’24_

Дорогая Грейс и бабушка: —/—/ Я приступил к работе вчера утром и с тех пор, конечно, работаю как проклятый. Пока что мне очень нравятся начальник и офис. Кроме меня, здесь работает только один копирайтер, и он старый друг Горхэма. Две стенографистки и мальчик на побегушках — это
только в других случаях. Я, лично и в одиночку, занимаю самую уютную нишу, в которой когда-либо сидел, — на 15-м этаже, в углу здания, с окнами, конечно же, с двух сторон. Идеальное уединение и тишина, а также массивный и удобный стол и стул. Примерно раз в час заходит мальчик на побегушках и спрашивает, не нужно ли мне что-нибудь; в противном случае я нажимаю аккуратную кнопку на углу стола, и мне тут же приносят всё необходимое.

 Я всегда увязаю в какой-нибудь странной теме. На этот раз это книга о сыре, о том, как он делает вас счастливыми и как он полезен для тканей, желудка и
и кишечник, и т. д. Крупная компания по импорту хочет его приобрести, и мне пришлось
написать его в кратчайшие сроки. Надеюсь закончить сегодня вечером. Жизнь, безусловно, забавна. Последние два дня я был там вполне счастлив. --/--/

Кажется, я не рассказывал вам о своём втором интервью с Б. В.
Хюбшем, издателем. Это было по его просьбе, и когда я пришёл и нашёл то, что он хотел, я был просто в восторге. Его кабинет ещё не готов, но он сказал, что давно хотел, чтобы я со временем стал его личным помощником и взял на себя часть его обязанностей.
По его словам, сочетание моих знаний в области рекламы и литературы встречается довольно редко, и он считает, что я смогу читать рукописи,
уделять внимание некоторым деталям печати и контролировать
рекламу там, где другие были бы слишком ограничены в своих возможностях. Я был польщён, особенно после столь короткого знакомства с ним. Как вы [знаете], именно такой работы я искал в Нью-Йорке много лет.

Ну, поскольку я сказал ему, что по крайней мере временно привязан к этому агентству, мне придётся отложить его предложение хотя бы на несколько
через пару недель. Но он хочет, чтобы я пообедал с ним через пару недель
и рассказал, как мне нравится моя нынешняя работа, а также обсудил с ним перспективы.
Сейчас я заинтересован только в том, чтобы как можно лучше справляться с этой работой, и я не собираюсь позволять этой перспективе, какой бы заманчивой она ни была, сильно меня поглощать. Однако это нормально — время от времени размышлять об этом, и, конечно, что-то может измениться.

В последние несколько дней я сдавал свою комнату Элизабет Смит и писателю, на которого она работала. Вчера вечером, когда я пришёл, она была почти в
в слезах — сказал, что только что заплатил ей и уволил и что он не может находиться в этой комнате. Что ж, Элиза поступила немного глупо, не найдя себе отдельную комнату подальше от клуба «Содружество девушек Смита» или как там он называется, чтобы она могла продолжать его работу в более приятных условиях. Я знаю, что со временем мне, конечно, пришлось бы попросить [её]
найти другое место, потому что, в конце концов, по субботам после обеда мне
было бы негде работать. Теперь она тоже не может работать в книжном магазине Macy — и бегает по всему городу в поисках
сегодня кое-что другое. Это очень плохо, но я сделал все, что мог, - даже до такой степени, что
отложил деньги на установку телефона (что, по ее словам,
было необходимо), когда мне самому он был ни к чему. Она найдет
что-нибудь, я уверен. --/--/


176: СВОЕЙ МАТЕРИ

[_New York City_] _Feb 3rd, ’24_

Грейс, дорогая: —/—/ Вчера днём я долго беседовал с К. А. [Крейном] в «Уолдорфе».  Он позвонил мне вчера утром в офис и попросил о встрече.  Он был здесь с утра, но, по его словам, был так занят, что у него не было возможности
Он даже не удосужился позвонить мне заранее. Фрэнсис [Крейн] тоже была там, но мне не нужно было с ней встречаться. Они возвращаются домой сегодня вечером.

Мы проговорили с трёх до пяти, и в итоге всё прошло очень хорошо. Он начал с обычного произвольного допроса о моём отношении к деловой жизни и т. д., как будто не было никакой переписки и недавних договорённостей на эту тему, и изо всех сил старался запугать меня, чтобы я пошёл на компромисс. Я очень вежливо парировал эти выпады,
хотя мне много раз было очень трудно удержаться и не вскочить и не начать
декламируя. Однако на этот раз я понял, что мой обычный язык
в таких вопросах просто недоступен его пониманию, поэтому я
продолжал изо всех сил стараться объясняться так, чтобы он меня
понял и не обиделся ещё больше. В конце концов он смирился с
тем, какой я есть: на самом деле мне больше нечего было делать,
тем более что я даже не намекал, что жду от него какой-то помощи
или когда-либо планировал, что он мне поможет.

Затем он, как обычно, рассказал мне о своих делах и наконец перешёл к делу
Он наконец-то обратился ко мне за советом по поводу своего нового продукта, его правильного названия и наилучшего способа его рекламы. Он собирается прислать мне данные по этому вопросу и хочет, чтобы я написал для него несколько рекламных объявлений! Видишь ли, уже одно это (а у меня есть и другие основания для выводов) говорит о том, что он действительно меня уважает. Он подробно расспросил о тебе и бабушке и, кажется, проявляет к вам неподдельный интерес. Он также согласился с тем, что я был достойным примером для обеих сторон моей семьи, потому что не был мягкотелым — знал, чего хочу, и шёл к своей цели, несмотря ни на что
невзгоды. На прощание он сказал, что надеется на более тесное общение со мной во время своего следующего визита, попросил меня писать ему почаще и сунул мне в карман доллар. Вот и всё!

 Работа в офисе идёт достаточно гладко, что меня немного успокаивает. Мой черновик по книге о сырах был принят без каких-либо изменений, и это
заставляет писать следующую работу гораздо быстрее и с большим воображением. Ваше
собственное дорогое письмо только что пришло, и я ужасно рад, что у вас всё в порядке и что мои письма для вас что-то значат, несмотря на то, что их всегда приходится писать в спешке.

Сегодня вечером в театре Провинстауна состоится премьера новой пьесы, и меня пригласили на неё вместе со Сью [Дженкинс], женой Джеймса Лайта, режиссёра. Благодаря Лайту и О'Нилу я теперь знаком со всей труппой.
Очень интересно наблюдать за этим самым прогрессивным театром в Америке в деталях его постановок: заходить за кулисы, смотреть репетиции и т. д. Я изменил своё мнение, или, скорее, предрассудки, о Клэр Имс после того, как познакомился с ней и увидел её работу в двух недавних постановках. Она совсем не чопорная и не
Она напыщенна, но как художница очень гибка и точна. О’Нил, кстати, недавно сказал нашему общему другу, что считает меня самым важным писателем из всех молодых авторов, с которыми меня обычно сравнивают.

Вчера вечером меня пригласили посмотреть на удивительные танцы и экстрасенсорные способности, которые демонстрировала группа учеников из ныне известного мистического монастыря, основанного Гурджиевым недалеко от Версаля (Париж).
Сейчас они проводят частные демонстрации своих методов обучения в Нью-Йорке.

Вы должны получить письменное приглашение, после чего вам не нужно будет
заряжайте. Я не могу ни начать описывать сложные теории и
план этого учреждения, ни вдаваться в детали этой единственной демонстрации
, но это было очень, очень интересно - и все было сделано
дилетантами, которые, я уверен, поставили бы русский балет в тупик. Жоржетт
Леблан, бывшая жена Метерлинка, сидела прямо рядом со мной (я думаю, она
принесла их сюда или сыграла в этом важную роль) с
Маргарет Андерсон, которую я не видел с тех пор, как она вернулась из Парижа в
ноябре. На Жоржетте был золотой парик, который вы видите на прилагаемой фотографии
Я хочу показать тебе человека, который, безусловно, был самым необычным на вид из всех, кого я когда-либо видел. Он был красив, но в каком-то отвратительном смысле. --/--/


177: МАТЕРИ
[_Нью-Йорк_] _13 февраля 1924 г.

Дорогая Грейс: скоро тебе предстоит выслушать кучу неприятностей, так что не обращай на это особого внимания.

Во-первых, я три дня болел гриппом, но мне уже лучше.
Во-вторых, в прошлый понедельник я потерял работу —
потому что, откровенно говоря, человек, который меня нанял,
переоценил объём своего бизнеса. Я слышал, что он был склонен
Подобные выходки со стороны одного из сотрудников фирмы до того, как я устроился на работу, но я рискнул. Он не мог сказать ничего плохого о моей работе или о том, что я списываю, но ему пришлось выдумать какие-то фантастические предлоги, которые я сразу раскусил. Это была грязная сделка, и я надеюсь только на то, что Хюбш всё ещё рассматривает мою кандидатуру на должность, которая, если всё получится, будет лучше всего, что у меня было. Что ещё хуже, буквально минуту назад я получил письмо от человека, у которого я снимаю эту комнату.
мебель. Он возвращается, чтобы снова взять мяч на первой
марта! У меня с собой только пятьдесят долларов, в то время как мой 30
долларов арендной платы за этот месяц оставшегося на номер не был уплачен.

Итак, вы видите, как обстоят дела. Я собираюсь попробовать написать несколько тематических статей
для газет, пока я ищу другую работу, но мне еще не
заплатили за них, я даже не завел связей и не написал их.
_ Я сделаю все, что в моих силах._ Сразу после этого письма я собираюсь написать CA
[Крейну] и попросить _занять_ мне сто долларов, чтобы я мог продержаться. Если
он не может этого сделать при ставке в 6 %. Я думаю, что он довольно беспечен, если не сказать больше. В остальном я буду жить так, как смогу, среди своих друзей.
Они были так добры и так уважают мой гений, что, вероятно, вам не стоит беспокоиться о том, что со мной может случиться что-то серьёзное. Я чувствую себя совершенно неукротимым.
Я не вернусь в Кливленд насовсем, по крайней мере до тех пор, пока не стану таким развалиной, что мне будет всё равно, куда ехать. Мне так жаль, что всё так вышло, потому что я планировал накопить
первые шестьдесят долларов, которые можно накопить, и вернуться на выходные в
увидимся, и здравствуй, бабушка! Ты не знаешь, как я мечтал увидеть тебя:
Но мы должны подождать. Это может быть [а] долгое или короткое время еще до этого
можно. В газетной сфере есть возможности быстро и обильно заработать.
Если мне повезет. --/--/


178: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ

_NYC_ _M 1 марта ’24_

Дорогой Аллен, мне почему-то кажется, что тебе не так уж и плохо стоять на сцене и раздавать оценки и информацию!
 Каким бы ни было твоё нынешнее отношение, я должен сказать, что чертовски рад, что ты получил эту работу, — во-первых, потому что она может принести тебе
Я здесь, в Нью-Йорке, и поступаю менее эгоистично, потому что думаю, что эта деятельность поднимет тебе настроение, какие бы разочарования и отвращение ни вызывала эта работа.

 Я смертельно устал...  Из [адреса] выше видно, что я наконец-то переехал.  На это ушло больше времени и сил, чем можно себе представить, — и всё ради нескольких предметов одежды, книг, безделушек и картин:
но хотя я и нахожусь против своей воли в меблированной комнате, должен признать, что
приятно оказаться на удобной кровати без выступов посередине! и что кто-то убирает за меня (в старой комнате я
В каком-то смысле это место способствовало ещё большему разложению и беспокойству, чем любое другое место, где я когда-либо был, и мне, кажется, пришлось уехать, прежде чем я это осознал!). Пожалуйста, простите всю эту домашнюю чепуху и примите мой разум таким, какой он есть сейчас, — за дынную мякоть, которая восстанавливается и становится лучше.

Ваши комментарии к моим стихам были такими резкими и в то же время такими приятными для меня, что я был вынужден прочитать их Мансону, когда он вчера зашёл.  «Поместья», как я рад это знать, попали прямо в цель, как вы и сказали: я не могу не думать о том, что «Речитатив» получит ещё больше
Возможно, позже вам захочется перечитать его. Он _действительно_
сложный, чрезвычайно сложный, и я работал над ним неделями, с перерывами, конечно, пытаясь упростить изложение идей, концепцию. Представьте себе поэта, скажем, выступающего с речью.
Аудитория — это одна половина человечества, человек (в смысле Блейка), а поэт — другая. КРОМЕ ТОГО, поэт видит себя в аудитории, как в зеркале. КРОМЕ ТОГО, публика отчасти видит себя в поэте.
На фоне этой парадоксальной ДВОЙСТВЕННОСТИ возникает ЕДИНСТВО, или его концепция (как
вы поняли) в последнем куплете. В другом смысле поэт _разговаривает сам с собой_ на протяжении всего стихотворения, и, как это часто бывает в моих стихах, в нём есть и другие отсылки и символы, о которых было бы глупо писать здесь — по крайней мере, сейчас. Отрадно, что люди говорят, что мои стихи оказывают на них хоть какое-то влияние, даже если они честно признаются, что стихи их сильно озадачивают. «Сделай моё мрачное стихотворение светлым, и пусть оно будет светлым», — вот текст, который я выбрал из Донна некоторое время назад в качестве ориентира. Я всегда усердно работал ради
более совершенная ясность, и он никогда не доставит мне удовольствия, которые должны быть приняты как умышленно
скрывать или эзотерикой.

Ваш второй вариант “свет” был значительно улучшен, я думаю. Но все же мне
это не нравится так же, как то очаровательное [остальная часть этого письма
утрачена].


179: ШАРЛОТТЕ И РИЧАРДУ РИХТАРИК.

_ Нью-Йорк Сити _ _ 5 марта, 24 марта_

Дорогие Шарлотта и Ричард: --/--/ Сегодня днём я ходил на выставку скульптур Майоля (который, надо сказать, честный работник, но не очень изобретательный), и в тех же залах были выставлены несколько больших полотен Руссо (таможенника), которые я впервые увидел.
По соседству проходила ограниченная, но великолепная выставка работ Пикассо, Брака и Дюшана. Это очень активный год для живописи, выставок и т. д. в Нью-Йорке. Современная живопись, кажется, наконец-то заявила о себе. На этой неделе в галерее Андерсона также представлены замечательные новые фотографии облаков Штиглица и работы Джорджии О’Киф. А ещё в «Уолдорфе» проходят Независимые выставки и выставка Марин, которую я ещё не видел. Из-за работы, друзей, книг,
писательства, еды и сна всё происходит в спешке! Это почти
заставляет меня тосковать по тихому Кливленду. Это действительно хорошо - иногда по-настоящему поскучать.
Ты так не думаешь?

В последнее время я часто встречаюсь с Юджином О'Нилом и его женой. Они
были удивительно добры ко мне, пригласила меня в их дом в
страны. О'Нил считает, что мои стихи лучше, чем любые другие
Сегодня американцы пишут, и во многом мы, кажется, сходимся во мнениях.
Я бы хотел, чтобы вы оба посмотрели очаровательную пьесу под названием «Мода», которую сейчас ставят в театре Провинстауна. Это старая пьеса, написанная
В 1840 году это воспринималось всерьёз, но сейчас это самое смешное зрелище на свете.
Такие костюмы и декорации от Роберта Эдмонда Джонса! Возможно, вы читали в газетах, какой ужасный скандал разразился по всей стране из-за постановки новой пьесы О’Нила «Все божьи дети имеют крылья», в которой белая женщина выходит замуж за негра. В первую ночь будет что-то вроде
моббинга или террора, и я собираюсь быть там со своей тростью, чтобы усмирять непокорных! Он ужасно расстроен из-за этого и получает ужасные угрозы и оскорбления по почте от КУ КЛАКС
Кланнеры. Эта страна ещё очень незрелая. Такие действия доказывают это со всей очевидностью.


 Я не слышал Блоха, когда он был здесь, и ужасно сожалею об этом.
На самом деле этой зимой я был всего на трёх концертах. Один из них был
жалким исполнением Хофманом его собственных слабых композиций.
Два других были более вдохновляющими, но довольно утомительными. Барток, Варез,
Арнольд Бакс, Казелла, Шимановский, лорд Бернерс и Шёнберг — последний из перечисленных мне нравится больше всех, потому что он единственный, кто приблизился к великолепию работ Блоха, которые я до сих пор помню
Выступления в Кливленде.

 Я только что закончил читать новый роман Уолдо Фрэнка в рукописном виде. Он очень захватывающий — своего рода спиритический детектив, который погружает читателя в бездну ужаса. Фрэнк несколько месяцев жил с арабами в оазисе в пустыне Сахара и, вероятно, сейчас находится в Испании. Мы с Мансоном получили от него несколько прекрасных писем, хотя он находится в подавленном состоянии и в прошлом году пережил много трудностей.
--/--/ Кстати, думаю, вам обоим понравится его новая книга — сборник эссе, который только что вышел. Он называется
_Сальвос_ и содержит его знаменитое эссе о Жаке Копо и
Театре де Вьё Коломбье.

 Мансон очень занят написанием своей новой книги.... Это будет серия критических статей о современных тенденциях и личностях в американской литературе.
_The Dial_ скоро опубликует одну из них — о критике Ван
Уайке Бруксе, который в прошлом году получил премию _The Dial_. Я писал вам,
что несколько недель назад я встретился и поговорил с Полем Розенфельдом?
Он сказал несколько хороших вещей, но к концу вечера впал в ужасную сентиментальность.
Когда на него нападают, он становится похожим на
Он слишком нервный, как примадонна, и это действительно забавно. Боюсь, мы никогда не сблизимся, хотя я слышала, что он недавно спросил жену Фрэнка, не думает ли она, что я хотела бы пойти с ним на ужин!?--

 Я пишу — время от времени. С той же скоростью, что и всегда, — не так много, как мне хотелось бы, но достаточно, чтобы сохранить веру в себя. Через несколько дней вы получите следующий номер _Secession_ с моим «Фаустом и Еленой», наконец-то напечатанным целиком! Думаю, вам также понравится эссе Фрэнка. Прилагаю последнее написанное мной стихотворение, которое
вам может совсем не понравиться. Я не очень представляю, что вы скажете. Я бы
Бога за то, что я мог бы сделать больше в своей поэме, которая будет называться библиотеки Bridge_,
но он не может быть хоть чуть-чуть поторопился, когда не нужно тратить так
много времени в офисе. --/--/


180: СВОЕЙ МАТЕРИ

[_ Нью-Йорк_] _ 8 марта_

Дорогая Грейс и бабушка: --/--/ Здесь как будто наступила весна. Погода меняется: то светит солнце, то льёт как из ведра. Сегодня утром ветер принёс немного снега, но не много, а сейчас светит яркое солнце и дует почти штормовой ветер. Всегда так приятно слышать твой голос
Упоминайте весну в своих письмах: это так искренне. И хотя я тоже люблю зиму и не испытываю к этому времени года таких же сильных чувств, как вы, я вам очень сочувствую. Это всегда вселяет в меня надежду на то, что когда-нибудь у нас будет загородный дом, куда я смогу приезжать и уезжать и иногда приводить друзей, которые будут вас очаровывать, а у вас будут бесконечные дни и недели для спокойного чтения и работы в саду. Это намного лучше жизни в городе! --/--/

Дорогая моя, ты же знаешь, что я не могу рассказать тебе о письмах CA больше, чем уже рассказал.
Я не перепечатываю их и не пересылаю тебе
вернись.[35] Я рассказываю тебе всё, что в них есть определённого
и достаточно важного, и хотя я подумывал отправить их тебе, чтобы
ты читал их по мере поступления, — что-то подсказывало мне, что,
хотя в этом не было бы никакого вреда, никакой настоящей
несправедливости, в то же время, в совокупности, я считаю это немного
запутанным, каким-то не совсем правильным. Я не могу выразить это
лучше, но, возможно, ты поймёшь, что я имею в виду
Я имею в виду, что вы не должны неправильно меня понять и счесть меня тупым, неблагодарным или бесчувственным по отношению к вам. Понимаете, это просто потому, что этот подарок
Наши с ним отношения начались на совершенно новой основе, без каких-либо отсылок к прошлому.
 А ещё потому, что я на самом деле не очень понимаю, что он ко мне чувствует.
 Он долго не отвечал на мои письма, и вот уже больше двух недель я ничего от него не получаю и не знаю, когда  получу. Я не чувствую, что между нами сейчас есть что-то, кроме хрупкой нити чувств и общения. Возможно, ничего большего и не будет.  В любом случае мы можем разговаривать на улице без
расстраиваюсь из-за этого. --/--/


181: МАТЕРИ
[_Нью-Йорк_] _23 марта 1924 г.

Дорогая Грейс: --/--/ Прежде всего я хочу поблагодарить тебя за прекрасное длинное письмо, за твою помощь и заботу, а также за твою непоколебимую веру в меня — особенно за последнее! Костюм тоже пришёл — и, кажется, сидит на мне как влитой.

Ваш совет полагаться на себя и т. д., конечно, вполне справедлив. Но бывают случаи, когда всем, кого я знаю, приходится просить о небольшой помощи.
Со мной был как раз такой случай: иначе вы бы не
К тому времени я уже знал, где мне даже писать. Я пошёл и встретился с О’Нилом, но в итоге не стал просить у него денег. Вместо этого на следующий день, словно с неба, свалился денежный подарок от моего друга, который был главным редактором _The Dial_, когда там опубликовали моё первое стихотворение, и который просто услышал от других, что я в затруднительном положении. Таким образом, моя арендная плата оплачена ещё на две недели, и я могу продержаться ещё несколько дней. Меня часто приглашали на ужин, и я соглашался чаще, чем следовало бы.
Работа — по той очевидной причине, что бесплатное питание — это существенная помощь.
В прошлое воскресенье вечером я ужинал у Хабихтов, в пятницу вечером — у Клэр и Хэла [Смитов], а вообще я ем с Горэмом и Лизой раз в неделю, если не чаще.
Кроме того, у меня есть множество других друзей, о которых бесполезно много говорить, потому что они вам незнакомы. Я, безусловно,
с течением времени завожу здесь интересные и, возможно, полезные знакомства, а мои естественные манеры, похоже, вызывают определённую
популярность и привлекают внимание.  Иногда мне кажется странным, что
Я постепенно встречаюсь и разговариваю со всеми теми, о ком я так много думал много лет назад, и обнаруживаю, что в большинстве случаев меня ценят как личность — за качества, которые мне наиболее присущи! Это придаёт мне больше уверенности, чем я мог себе представить.

--/--/ В последнее время я вновь обрёл веру в человечество, и дела у меня пойдут очень хорошо — думаю, не так уж и долго. Самое главное — жить и НЕ ненавидеть. (Отчасти, я думаю, это «Христианская наука» и очень важная доктрина веры. Возможно, самая важная.)

Я надеюсь, что Кей Эй осознает хоть малую толику этой истины, пока не стало слишком поздно думать о чем бы то ни было, даже о его бизнесе! Но, боюсь, мы действительно так далеки друг от друга, что у меня мало возможностей узнать, что он думает практически обо всем. Я буду продолжать делать все возможное, чтобы НЕ ОТКАЗЫВАТЬ ему ни в чем из того, что он считает достойным реализации (что также означает _обладание_), и при этом не зависеть от него ни в мыслях, ни в делах. Он ещё не ответил на моё письмо. И несмотря на то, что вы говорите о его возможной потребности в
Он должен быть тихим и восстанавливающим силы, он, должно быть, всё время читает свою почту.
Проблема в том, что он, возможно, предпочёл бы, чтобы меня не было рядом, — и вполне
возможно, что именно эта мысль стояла за его предложением, когда он был здесь в последний раз, отправиться на Сосновый остров (по-моему, неплохая идея), но я понимаю твои чувства по этому поводу. У него много проблем, и я думаю, что со временем он
может осознать, что они не ограничиваются только тем, что
связано с его бизнесом, как бы быстро они ни множились. Мне нравится
думать о том, как ВЫ справились! И я тоже! Это
большая игра. Мы можем осознать, что мы всегда проигрываем, но это много значит
чтобы понять, что, кроме того, все это время вы теряете вы также
набирает! И я думаю, мы оба понимаем, что это значит. --/--/


182: УОЛДО ФРЭНКУ

_бруклин, Нью-Йорк_ _ 21 апреля ’24_

Дорогой Уолдо! Вот уже много дней я пребываю в полном оцепенении из-за
чего-то, для чего слово «счастье» — слишком мягкое. Во всяком случае, моя
способность к общению, какой бы она ни была!, ограничивается одним-единственным человеком, и, возможно, впервые в моей жизни (и я могу только
Я думаю, что это последнее письмо, настолько далеко моё воображение от
представления о чём-то более глубоком и прекрасном, чем эта любовь). Я
не раз хотел написать тебе, но потребуется много писем, чтобы ты
поняла (по крайней мере, я сам это понимаю), когда я говорю, что
увидел Слово, ставшее плотью. Я не имею в виду ничего другого,
и теперь я знаю, что такое нерушимость. В самом глубоком смысле, там, где плоть
преобразилась благодаря интенсивности реакции на противодействие,
где секс был подавлен, где была достигнута чистота радости,
включая слёзы. Это правда, Уолдо, что в этой реальности нашлось гораздо больше ответов на мои разочарования и множество унижений, чем я мог себе представить.
И я чувствую, что какие бы события ни ждали меня в будущем, они оправданы.
 И я смог подарить свободу и жизнь, которые были признаны в экстазе, когда мы шли рука об руку по самому красивому мосту в мире, а тросы обвивали нас и тянули вверх в таком танце, в котором я никогда не ходил и не смогу ходить с кем-то другим.

Обратите внимание на указанный выше адрес [110 Columbia Heights], и вы увидите, что я
Я живу в тени этого моста. Здесь так тихо; на самом деле,
это похоже на момент единения с «религиозным стрелком» в моём
«F и H», где край моста нависает над краем улицы.
Именно в вечерней тьме его тени я начал писать последнюю часть этого стихотворения. Представьте моё удивление, когда Э---- привёл меня на эту улицу, где в самом её конце я увидел сцену, которая была мне знакома больше, чем сотня реальных предсказаний! А прямо за домом — великолепный танец реки!
окно в комнате, которая достанется мне, как только отец Э---- съедет, а это произойдёт скоро. Э---- вернётся из Южной Америки, где ему пришлось работать писарем на корабле, чтобы заработать на жизнь. Это окно — то самое, где меня будут помнить больше всего: корабли, гавань и линия горизонта Манхэттена, полночь, утро или вечер, дождь, снег или солнце — всё, от гор до стен Иерусалима и Ниневии, и всё это связано и находится в непосредственном контакте с неизменной гладью многочисленных вод, которые его окружают. Мне кажется, что море обрушилось на меня и стало
Вы ответили, по крайней мере частично, и я думаю, что немного изменился — не по сути, но изменился и преобразился, как и любой, кто задал вопрос и получил на него ответ.

 Теперь я могу поблагодарить вас за мудрость вашего последнего письма ко мне и, прежде всего, за ваше доверие ко мне. (Странно, но я не чувствую, что в этом письме есть место для абзацев!) (И всё же абзацы продолжают появляться.) Оно пришло в тот самый момент, когда я обрёл нынешнее понимание, и
как будто каким-то ясновидческим образом включило его в себя. Только я так
хочу, чтобы ты была здесь в эти дни, потому что ты единственная, кого я знаю
Это вполне соответствует моему опыту. Конечно, я никогда не смогу рассказать об этом кому-то напрямую, но вы будете здесь, и это не так уж далеко.
Тогда мы прогуляемся по мосту в Бруклин (а также в Эстадор, раз уж на то пошло!).
Прямо сейчас я снова чувствую прилив, как перед тем, как я покинул Кливленд в прошлом году, и мне хочется хлопать вас по спине каждые полчаса.

Малкольм Коули был очень любезен и рассказал мне о вакансии в
офисе Sweet’s Catalogues (архитектурно-инженерной компании), а также о
Последние две недели я работал там за пять долларов в неделю. Это лучше, чем та зарплата, которую мне платили в «Томпсоне». Работа не требует никаких дополнительных элементов, таких как «человеческий интерес» и тому подобное, хотя и требует большой внимательности и технических знаний. Но пока мне удаётся справляться, и я на это надеюсь.

 Если бы не деликатность и щедрость таких людей, как Горэм,
Сью Лайт, Стюарт Митчелл и, наконец, Э----, я мог бы уже давно быть
в Кливленде. Моя семья делала всё, что могла, но в конце концов отказалась от всего, кроме оплаты моего проезда обратно. Теперь я рад, что
Я отказался. Мой отец до сих пор молчит, хотя прошло уже больше двух месяцев с тех пор, как я попросил у него небольшую ссуду. Прошлое, очевидно, хочет меня уничтожить, по крайней мере, я не могу интерпретировать происходящее иначе.

Но с тобой, Каммингс, и с Горхэмом приятно поговорить, и я думаю, что [могу] обойтись без всего этого прошлого! И мои глаза были тронуты речью, которая не поддаётся описанию.

Итак! но за всё это время я написал всего несколько стихотворений. Прилагаю то, что у меня есть, — «Lachrymae Christi», написанное два месяца назад, и своего рода
Сонет, написанный на прошлой неделе и до сих пор не законченный.[36] — — — —


183: МАТЕРИ
[_Бруклин_] _11 мая 1924 г.

Дорогие Грейс и бабушка: мне сказали, что этот район Бруклина (Бруклин-Хайтс) очень похож на Лондон. Конечно, он очень
тихий и очаровательный, с множеством старинных домов, каждый из которых немного отличается от других, и с редкими деревьями, пробивающимися сквозь мостовую молодой зеленью. Я только что вернулся с завтрака и увидел несколько тюльпанов, растущих на краю одного из нескольких прекрасных садов, которые
край набережной, ведущей к реке. Жить в таком районе, безусловно, приятно.
И даже если мне не удастся снять комнату с видом на гавань, я думаю, мне всё равно всегда будет хотеться жить в этом районе. Мистер ----, у которого в этом доме есть такая комната, пригласил меня пользоваться ею, когда его не будет дома.
И в тот вечер вид из его окна был незабываемым. Каждый раз, когда смотришь на гавань и горизонт Нью-Йорка
на другом берегу реки, картина меняется, и диапазон
Атмосферные эффекты безграничны. Но в сумерках туманного вечера, как сейчас, это невозможно описать. Постепенно сквозь туман начинают пробиваться огни
в невероятно высоких зданиях.
Вершину башни Вулворт окутывало огромное облако, а внизу, в реке, отражались мириады огней.
Их постоянно пересекали мерцающие мачты и палубные огни
маленьких буксиров, грузовых плотов и редких лайнеров,
отправляющихся в плавание. Посмотрите далеко влево, в сторону Стейтен-Айленда, и вы увидите
Это Статуя Свободы с её знаменитой лампой, благодаря которой её видно за много миль. А справа — Бруклинский мост, самое великолепное сооружение в современном мире, я уверен, с нитями света, пересекающими его, как светящиеся черви, когда поезда метро и наземные вагоны проезжают мимо друг друга. Особенно приятно видеть величайший город мира с такого расстояния, как я, чтобы оценить его масштабы. Когда вы находитесь внутри, вы часто слишком
отвлекаетесь, чтобы заметить его лучшие и более впечатляющие стороны. Да, это так
Это место — лучшее для меня во всех отношениях. Впервые за много-много недель я начинаю прорабатывать свои планы для стихотворения _Bridge_.
После публикации моего стихотворения «Фауст и Елена» я
испытал значительное удовлетворение от того, что мои собратья по перу и т. д. выразили мне своё уважение, пусть и не в печатном виде, а устно. Горхэм сделал поразительное заявление о том, что это стихотворение было величайшим произведением, написанным в Америке со времён Уолта Уитмена! Малкольм Коули пригласил меня
написать около дюжины стихотворений для антологии, которую он планирует выпустить
опубликовать через обычного издателя, и я склонен согласиться, поскольку
другие участники - вполне способные писатели, и пройдет некоторое время
прежде чем моя поэма "Мост" будет завершена и я представлю свои усилия в
индивидуальная форма книги. --/--/


184: СВОЕЙ МАТЕРИ

[_Brooklyn_] _ 19 июня ’24_

Дорогая Грейс, «закругляние» твоего последнего письма было далеко не утешительным.
Мне жаль, что такая банальная вещь, как моя обычная нехватка времени на написание писем, произвела на тебя впечатление безразличия или неблагодарности с моей стороны.  А теперь — чтобы у меня не осталось ни одной свободной секунды до воскресенья
чтобы написать тебе, я собираюсь закончить это — к завтрашнему вечеру
Я буду занят на каком-то пикнике на Кони-Айленде, который устраивает офис
и до полуночи у меня не будет ни минуты для себя.

--/--/ Хотел бы я больше интересоваться политикой, но, думаю, для этого нужен другой склад ума и другое образование. Однако вас, похоже, очень воодушевило это зрелище, и мне почти хочется, чтобы вы стали более активно участвовать в подобных работах.

 Что касается меня, то на прошлой неделе я был очень несчастен. У меня повысилась мочевая кислота
Это привело к уретриту, который был очень болезненным и изматывал нервы.
Однако постоянное употребление пахты наконец-то принесло мне облегчение, и я собираюсь продолжать в том же духе ещё какое-то время. Сейчас я выгляжу лучше, чем когда вы видели меня в Кливленде, но как только я хоть немного отклоняюсь от своей диеты, у меня сразу же начинаются боли. Несколько дней я был в полной панике, опасаясь, что у меня венерическое заболевание, но полное обследование моего тела и мочи не выявило никаких признаков этого. Однако теперь я знаю,
как человек может быть парализован страхом при малейшем подозрении.
Поверь мне, это ужасно! --/--/


185: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
[_Бруклин_] _9 июля 1924 г.

Дорогой Горхэм: --/--/ Я хочу особенно поблагодарить Лизу [Мансон] — пусть и с опозданием — за последний и очень приятный вечер у вас дома. Аллен
[Тейт] сказал мне, что ему понравилось больше, чем в любой другой вечер в Нью-Йорке,
и я признаюсь, что, уходя, испытывал приятное волнение,
напоминавшее о некоторых более ранних встречах с Мансоном, Бёрком, Тумером и т. д., которые
проходили до грандиозного распада, контроля рождаемости, повторного пеленания и
нового синтеза, движения «бабушкино замешательство» (в котором я, вероятно, являюсь
самый яркий пример) начался. У Аллена очень острый ум и своего рода скептицизм, который я уважаю. У меня было очень мало возможностей по-настоящему поговорить с ним.
Но я подозреваю, что мы, по крайней мере, выработали идиому или код
для будущего взаимопонимания, что может сделать нашу переписку
более простой и содержательной. Однако мальчик уехал из Нью-Йорка в ужасном состоянии, и я немного беспокоюсь о том, что с ним происходит. Он должен был написать ещё неделю назад. Мне будет интересно узнать, что он в итоге об этом думает
город, где укрощают мустангов. Мне понравилось его сдержанное мнение по некоторым вопросам, и вполне возможно, что такое место, как Нью-Йорк, значит для него меньше, чем для обычного молодого литератора.

 Я только что перечитал вашу статью об Элиоте в _1924_ году и надеюсь, что могу снова поздравить вас с очень точными оценками и конструктивными мотивами. Этот небольшой журнал оказался лучше, чем я думал.
Он действительно выглядит вполне разумно, а его содержание лучше, чем в нескольких выпусках «Трансатлантического обозрения», которые я видел.
(Даже поэзия Сивера меня удивляет!)
Конечно, хочется надеяться, что
Толпа сторонников _Сецессии-Метлы_ может обеспечить его в таком количестве, что вытеснит
всегда готовых к сотрудничеству членов «Млечного Пути», которые заглядывают в каждый маленький
журнал в округе.

 Я завидую вам вашим долгим прогулкам и прохладным вечерам. Из-за этой невыносимой погоды в офисе и во всем, что с ним связано,
снова становится невыносимо. Однако сегодня я чувствую себя менее
раздраженным, потому что Э. снова со мной — на неопределенный срок, но при гораздо более благоприятных обстоятельствах, чем раньше. — — — —


186: ЕГО МАТЕРИ

[_Нью-Йорк_] _12 августа 1924 г.

Дорогая Грейс и бабушка, надеюсь, вы получили открытку — это всё, что я мог
пока что соберись с силами. С тех пор прошло ещё три адски жарких дня, а в 4 часа утра сегодня пошёл дождь. Надеюсь, он будет идти несколько дней, потому что из-за недостатка сна, беспробудного пьянства и нервного напряжения, которое сопровождает такое состояние, у меня в голове творится что-то странное. Возможно, ты рад оказаться в месте, где можно уединиться, покататься верхом за городом и не торопиться с делами. Если бы
вы однажды оказались в кипящей, спешащей толпе в метро, где изо дня в день накапливается запах миллионов людей, вы бы поняли, что я чувствую
о работе на следующий день после бессонной ночи. А когда после этого идёшь в свою комнату, поверь мне, ты идёшь туда не для того, чтобы писать письма! Летом в Нью-Йорке особо нечем заняться, кроме как работать и жаловаться. Кажется, я занимаюсь и тем, и другим. --/--/

 Я не знаю, чем сейчас занимается Калифорния, я ничего о нём не слышал. И
Я не собираюсь поддерживать с ним одностороннюю переписку. Однако я слишком много думаю о нём — как о ядовитом и неестественном человеке, к которому я не могу испытывать никаких чувств, потому что он со всех сторон такой загадочный. Если бы он потерял все свои деньги и почувствовал
Если бы он сам опозорился, я мог бы испытывать к нему чувство получше, чем ненависть. Но сейчас я могу думать о нём только в непристойном ключе. Но хватит об этом! Я в ловушке, которая, вероятно, будет держать меня в заточении до конца моих дней, так что я могу с таким же успехом смеяться над таким миром, каким меня наделяет моё воображение.

 Когда такие люди, как Горэм и Уолдо Фрэнк, спрашивают меня, почему я не пишу больше, я прихожу в ярость. Они — с деньгами, которые им дали, и со временем, которое принадлежит только им!

Но нет смысла продолжать в том же духе, ведь я знаю, что это тебе не понравится. Но у тебя _будут_ письма!


187: К СВОЕЙ МАТЕРИ

[_Бруклин_] _17 августа — 24_

 Дорогие Грейс и бабушка: --/--/ Последние несколько дней были достаточно прохладными, чтобы я смог немного прийти в себя после того настроения, в котором я писал вам в последний раз. Я также признаю, что чувствую себя лучше после долгого разговора, который состоялся у меня на днях с Уолдо Фрэнком, только что вернувшимся из-за границы. Мы обсуждали текущую ситуацию и надежды художников в Америке и т. д. Чтобы подзаработать, Фрэнк записался на литературный лекционный тур, который начнётся в марте следующего года и пройдёт по Среднему Западу и Кливленду. Он планирует обратиться к К. А. за небольшой поддержкой.
упражнение пробудить интерес Калифорния в меня. Я сказал ему, что я, конечно,
хотел он, чтобы познакомиться с вами, кем бы он ни делал, пока есть, и что он
планирование. Вы, я уверен, даст ему больше рады чем
шоколад опарыш.

Фрэнк показывал некоторые из моих работ нескольким лучшим писателям
во Франции (большинство из которых очень хорошо читают по-английски) и говорит, что будут
даже быть там небольшой аудиторией для моей первой книги (когда она выйдет!).
Но при нынешних темпах это произойдёт ещё не скоро. И всё же всё не так плохо. Конрад и Андерсон начали писать только после того, как закончили
тридцать пять. И Фрэнк, кажется, думает, что я уже написал несколько классических произведений. Я могу позволить себе только лучшее, что бы ни случилось; в наши дни слишком много людей пишут мусор и почти мусор, чтобы я мог им завидовать. --/--/


188: УОЛДО ФРАНКУ
[_Бруклин_] _9/6/24_

Дорогой Уолдо! Твоя любовь и забота были так приятны! Потому что я хотел тебя увидеть.
И я боялся, что не оправдал (возможно) твоих представлений обо мне.
Я имею в виду своё уныние, когда мы виделись в последний раз.
А теперь... я не могу передать, как я рад, что ты знаешь и понимаешь меня
более твёрдо. И я знаю, что могу поблагодарить тебя за всё это, не извиняясь за своё настоящее отчаяние и муки, которые я испытывал в то время — и которые до сих пор преследуют меня большую часть времени.

 Вышеизложенное[37] — это попытка приблизиться к аккомпанементу твоих собственных слов — «даже так» и «да здравствует!» любви, которую я познал. Если это стихотворение даст вам хоть немного того света, который оно дало мне, я не пожалею, что переписал его для вас.


189: МАТЕРИ
[_Бруклин_] _14 сентября 1924 г.

Дорогие Грейс и бабушка! Я только что вернулся с завтрака с Сэмом
[Лавман], и он ушёл, чтобы провести остаток дня с вдовой
Эдгара Салтуса (о котором вы, должно быть, слышали достаточно, чтобы
угадать, о ком идёт речь). До сих пор меня приветствовали в основном
его фалды, настолько Самбо был занят со своими многочисленными
друзьями, которые приехали вместе с ним; мисс Соней Грин и её мужем
Говардом с тоненьким голосом
Лавкрафт (тот самый человек, который однажды летом навестил Сэма в Кливленде, когда там был и Гэлпин) заставил Сэма бродить по трущобам и портовым улицам до четырёх утра в поисках образцов колониальной архитектуры.
и пока Сэм не сказал мне, что он стонал от усталости и умолял о метро! Что ж, возможно, Сэм и стал лучше перед тем, как уехать из Кливленда, но
катание на коньках здесь снова сделало его таким же беспокойным, каким я его помню,
и я думаю, что он совершает обычную ошибку людей, приезжающих в Нью-Йорк:
пытается сделать слишком много, преждевременно устаёт, а потом ругает это место и хочет вернуться домой. Я действительно ожидаю, что он выберет последний вариант, хотя он ещё не определился. Но он действительно считает, что Нью-Йорк слишком быстр для него — и, возможно, так оно и есть
Дело в том, что я не знаю. Сэм так часто пребывает в смятении,
что трудно понять, в каком направлении его подталкивать. --/--/
 До сих пор его самые связные и приятные разговоры были о тебе,
Грейс, и о нескольких вещах, которые, по-твоему, было неразумно записывать для меня.

Но почему ты была так осторожна или так мило застенчива, я не могу понять.
Потому что я бы точно не стал бояться писать тебе о себе, какими бы личными ни были эти новости, и был бы вполне уверен, что ты не станешь их цитировать ни в ближнем, ни в дальнем кругу. Просто
исходя из самого факта наших отношений. Однако я не хочу, чтобы вы думали, будто я был против услышать столь радостную новость от старого доброго Сэма.
Хорошие новости всегда желанны, откуда бы они ни исходили.

А теперь я хочу вас — или, скорее, хочу заверить вас в том, о чём я собирался написать уже некоторое время и в чём, как вы должны верить, я выражаю свою самую искреннюю признательность.

Когда бабушка недавно написала мне о мистере Кёртисе и его преданности тебе, описав его как очень человечного и милого человека, я был
я был чрезвычайно счастлив. Но когда — далее в письме она упомянула, что, по твоему мнению, ни один союз не стоит того, чтобы «разрушать» наши отношения, — это меня очень встревожило и огорчило. (Я уже говорил с тобой об этом твоём отношении, и тебе не следует упорствовать в предположении [что] моё отношение к этому несколько предвзятое и неестественное. Я также чувствую, что ты находишься под чрезмерным влиянием Зелла
[Деминг] должна высказываться на такие темы, и вы должны знать, что она совсем не похожа на вас и ведёт себя совсем по-другому
отношение к жизни. Те же различия — вы должны учитывать их,
какие бы мнения вы ни слышали от других людей на ту же тему. И
помните, что люди — иногда, как бы вы им ни нравились, — вполне
готовы пожертвовать вашим личным счастьем, чтобы доказать или
опровергнуть свои сугубо личные теории и т. д.) Я хочу ещё раз
напомнить вам — и сделать акцент на том, что я, во-первых,
безустанно желаю вам счастья. Во-вторых, я чувствую, что вы от природы счастливы — или были бы счастливы, если бы у вас была такая возможность, — как замужняя женщина. И в-третьих,
я абсолютно уверена в твоей способности выбрать мужчину, который будет любить тебя
достаточно сильно и который будет достаточно сильным и добрым, чтобы не только сделать тебя
счастливой, но и порадовать _меня_ своим обществом. И ты должна помнить,
что _кого бы ты ни выбрала и какими бы ни были обстоятельства,
ничто из этого не сможет повлиять на наши отношения_, если только ты
сама этого не захочешь, что кажется маловероятным, учитывая твою чрезмерную
осмотрительность в этом вопросе.

Ты должна помнить, дорогая, что ничто не сделает меня счастливее, чем ты
брак — независимо от таких вещей, как деньги. И, ради всего святого, не выходи замуж — или, по крайней мере, не _пытайся_ выйти замуж за мешок с деньгами. Мне всегда было больно слышать, как ты шутишь на эту тему. Несколько материальных ограничений не так страшны для сердца, которое насыщено, и для ума, который счастливо сияет благодаря настоящему дружескому общению. Вот о чём я хочу вас предупредить.
И я должен говорить прямо, пока не стало слишком поздно, потому что вы совершили столько же ошибок в своей жизни, сколько и среднестатистический человек, и я не хочу, чтобы вы упорствовали в своём сентиментальном отношении ко мне.
реакции на твои естественные склонности. С годами я всё чаще буду отсутствовать подолгу, потому что признаю, что свобода моего воображения — самое ценное, что есть в моей жизни, и единственная причина, по которой я живу. Мне больно думать о том, что в эти периоды ты будешь одинока, где бы ты ни находилась.
 ты уже сполна хлебнула боли и должна принять — научиться распознавать и принимать — сладкое, а не горькое. И что вы способны на это, если будете следовать своим отточенным инстинктам. У меня нет
ни малейшего сомнения. Я не призываю вас делать то, чего вы не хотите;
надеюсь, вы и сами это прекрасно понимаете. Я лишь хочу, чтобы ты знала, что
жизнь, кажется, сейчас предлагает тебе нечто зрелое, и что если ты перестанешь пытаться примирить множество противоположных и зачастую очень поверхностных суждений — и вспомнишь о некоторых нетронутых чувствах твоей юности, которые, я знаю, возродились в твоём сердце, — то ты сможешь лучше распорядиться _своим счастьем_ и _моим счастьем_, чем если позволишь нагромождению сложных страхов и несвязанных между собой идей влиять на твои суждения. Я буду
всегда люблю тебя по-прежнему, что бы ты ни делал; и ты это знаешь. Я
не могу не сказать, что я буду уважать тебя еще больше как женщину,
однако, если ты научишься видеть свое отношение к жизни ясным и
последовательным образом; и вы делаете это, я должен сказать, с каждым днем все более изящно и
прямолинейно. --/--/


190: СВОЕЙ МАТЕРИ

_бруклин, Нью-йорк_ _9-23-24_

Дорогая Грейс, в прошлое воскресенье я позволил себе роскошь — три розы, и
я намерен сделать это привычкой, насколько мне позволит моя стойкая любовь к
«табаку» и вину — настолько приятной стала комната
за последние три дня. Но ты и так знаешь, как сильно на меня влияют цветы. И я постепенно чувствую себя лучше, по мере того как становятся прохладнее дни, а чихание и нервная лихорадка, которые с этим связаны, начинают утихать. Ты спрашиваешь меня о лете, и мне хочется ответить, что я рад, что ты мало что о нём знаешь, ведь лето в таком месте, как Нью-Йорк (особенно когда ты так же загружен работой, как я), вызывает лишь стоны и сарказм. Теперь всё готово, и
«Архитектурный каталог Свита» готов к публикации. Меня могут уволить,
из-за последнего факта, потому что там почти нечего делать
в течение трёх месяцев после грандиозного события — публикации
этого чудовищного тома; но что бы ни случилось, это будет не так
плохо, как душные дни и ночи и напряжение от работы с головой,
набитой под завязку. Конечно, я всегда находил утешение в
счастливые времена, проведённые с друзьями, и немного плавал
в Лонг-Бич и раз в выходные ездил за город, но вы уже знаете об
этом. О’Нил всё лето провёл у себя дома в Провинстауне, штат Массачусетс, так что я его не видел
как ты и думал. Самые счастливые моменты моей жизни были связаны с Э----, и я с нетерпением жду его возвращения из очередной поездки в Южную Америку на следующей неделе.
 Он значит для меня гораздо больше, чем кто-либо другой, кого я когда-либо встречала, и я ужасно скучаю по нему во время этих восьминедельных поездок, которые он совершает ради хлеба насущного.
Он не знает, что его отец умер во время его отсутствия, так что его ждёт серьёзный шок по возвращении.

— — — — — Я с трудом могу представить себе старый дом в качестве чужой собственности,
возможно, его уже нет. Он так глубоко укоренился в моём сознании и так много значит для меня
рамка из прошлого. Когда дело дойдет до моих вещей, пожалуйста, выбросьте то, что есть
книги в книжном шкафу со стеклянными дверцами (не говоря уже о других) в
ящиках моего письменного стола, единственном предмете мебели, который я хотел бы оставить себе
. Если вы не можете оставить это себе, вы могли бы упаковать книги и рукописи. и отправить
их мне сюда. В столе есть фотографии, вырезки, письма и т.д.
я хотел бы попытаться сохранить их. Я так привык к тому, что никогда не знаю, сколько заплачу за аренду на следующей неделе, что мне кажется, будто я никогда не накопирую лишний лист бумаги, потому что мне больно от этой мысли
Я думаю о том, чтобы отказаться от того, что стало частью меня.
Я знаю, что должен подняться над этими чувствами, но пока мне это не удаётся.

 Сэм [Лавман] всё ещё здесь и спит в дальней комнате. Его катаральное состояние улучшилось.
Я не знаю, каковы его планы на данный момент, потому что с прошлой пятницы я почти не разговаривал с ним. Он, очевидно, не собирается проводить со мной много времени... У него действительно было достаточно возможностей, и он даже разрывал помолвки на ходу.
Я не против, потому что понимаю, что Сэм относится к жизни очень
Есть несколько моментов, в которых я с ним согласен, и это даже затрагивает наши абстрактные дискуссии о литературе, что вполне естественно, ведь я считаю, что литература очень тесно связана с жизнью, фактически является её сутью. Но для Сэма любое искусство — это убежище _от_ жизни, и пока он презирает жизнь или боится её (как он и делает), он не может в полной мере оценить глубокое содержание и ценность книг, картин и музыки. Иногда он говорит о них так наивно, как аукционист. И всё же он инстинктивно такой
добрый и великодушный, что я всегда буду любить его и жалеть, как бы сильно я ни
восхищение ограничено. Я не думаю, что он останется в Нью-Йорке надолго
. Он действительно привязан к своей семье больше, чем мы когда-либо осознавали,
хотя я много думал об этом. Он должен был получить уверение
посещаемость матери, и он мнит, что “тихий” Кливленда
более обычной для него среде. Ну, если он чувствует то же самое, это
так. Чувства, его собственные чувства — вот единственная шкала, которую можно использовать в таком деле.
Я не буду уговаривать его остаться здесь против его воли — да это и невозможно.


За всё лето я написал всего три коротких стихотворения, хотя у меня было
Опубликованы четыре мои предыдущие работы: две в _The Little Review_ и две в _1924_, журнале, издаваемом в Вудстоке. Они принесли мне
обычное количество одобрительных отзывов, но не денег. Я отправил
недавнюю работу в _The Dial_, и, ей-богу, я надеюсь получить двадцать
долларов, потому что мне очень нужен новый костюм — это бы помогло.
Бекки, должно быть, неправильно прочитала _Times_, если увидела в ней
какое-то упоминание обо мне или моей книге. Меня часто уговаривают опубликовать книгу, и я думаю, что без труда найду дружелюбного издателя, но пока мне отказывают
по собственному желанию я закончу длинное стихотворение, над которым работаю, — вы слышали, как я говорил о стихотворении «Мост», — прежде чем соберу свои вещи. Мне нужен один большой кусок пирога, и я надеюсь, что «Мост» его обеспечит. Но для такого длинного стихотворения нужно много времени и сосредоточенность, а мой нынешний распорядок дня позволяет мне писать только отрывки. (Бывают дни, когда мне просто необходимо «сидеть на себе»
за рабочим столом, чтобы отгородиться от ритмов и мелодий, которые принадлежат этому стихотворению и так и не были написаны, потому что мне это слишком хорошо удавалось в течение
ход дневной работы по исключению и подавлению такого хода мыслей
.) И затем снова наступают периоды, когда весь мир
не мог закрыть глаза на планы и красоту этой работы - и я получаю
немного из этого на бумаге. Так было в последнее время. И это делает меня
счастливым. --/--/


191: ЕГО МАТЕРИ

[_Brooklyn_] _Окт. 21, ’24_

Дорогая Грейс и бабушка: сегодня последний день моего отпуска, и почему-то он самый лучший!
Такой холодный и резкий, что можно подумать, будто пришло время индейки.
Ты же знаешь, какой яркой может быть атмосфера в этих краях
бывает — часто в любое время года. В такие дни этот великолепный свет здесь, у гавани, кажется ещё ярче. Вода такая голубая,
а пена и пар от буксиров такие ослепительно белые! Мне больше всего нравятся лайнеры,
которые выкрашены в белый цвет, с красными и чёрными трубами, как у United
Fruit, которые стоят на якоре на другом берегу реки. А вы бы видели
прекрасные клубы пара, поднимающиеся с огромной высоты небоскрёбов
напротив. Я грел ноги у электрической плитки, своего рода радиообогревателя, который стоит у меня в комнате, и то и дело поглядывал
в бухте, затем с каким-то иным удовлетворением смотрю на свои полки с книгами
и письменный стол, - долгое время не в состоянии думать ни о чем,
кроме острого чувственного блаженства, которое само по себе является чем-то вроде
действие - в нем столько волнения и удовольствия. --/--/


192: СВОЕЙ МАТЕРИ

[_Brooklyn_] _Nov. 16-24_

Дорогая Грейс: Еще одна очень активная неделя. Обедаю с разными людьми каждый день — и почти всегда нужно было с кем-то провести вечер. Но меня так заинтересовали несколько незаконченных стихотворений, что я засиделся допоздна, работая над ними, и к субботе совсем выбился из сил. Однако, когда ты, так сказать, «поток» творчества, нельзя останавливаться, чтобы отдохнуть, и поэтому весь сегодняшний день я провёл, пытаясь сдвинуть с мёртвой точки одну или две упрямые строчки. Мои работы становятся всё более известными благодаря своему формальному совершенству и безупречной отделке, но, боюсь, большая часть этих качеств — результат упорного труда и терпения с моей стороны.
 Помимо работы над частями моего _Моста_, я занимаюсь написанием серии
из шести морских стихотворений под названием «Путешествия» (это также стихи о любви), и одно из них вы скоро увидите опубликованным в _1924_ году в журнале, издаваемом в
Вудстоке, о котором, кажется, я уже рассказывал вам.

 Сегодня стемнело раньше пяти, и ветер, дующий через залив,
взбивает белые барашки в устье реки. Чайки выглядят неприветливо.
Они постоянно кружат в поисках пищи здесь, на реке, как и за сотни миль в море, в кильватере лайнеров.
 В комнате шипит батарея, и здесь достаточно тепло для любого.
комфорт, даже ваш. Я чувствую, что неплохо подготовился к зиме
насыщенной работой, чтением и волнениями - просто не хватает половины времени
(это моя главная жалоба) на все, что предлагается. И недели
идите так быстро! Скоро снова сезон чихание прежде чем я это знаю.

--/--/ Он [Юджина О'Нила], по-видимому Европы в овациях более
Америке. Это справедливо и в отношении творчества Уолдо Фрэнка во Франции, где его произведения часто переводили и воспринимали гораздо серьёзнее, чем здесь, на родине. Американская публика до сих пор странным образом не готова к
В ней есть люди с более выдающимися талантами, в то время как Европа больше надеется на возрождение творческого духа в Америке.

 Твоё письмо пришло вчера вечером — его подсунули мне под дверь, когда я вошёл в час ночи.
Его нежность и привязанность были приятным дополнением к
крепкому сну.  Я тоже думал о тебе, когда «ложился спать» —
очень вероятно — после танцев, о которых ты упомянула, и я был очень рад думать о том, что ты провела лирический вечер, танцуя, как тебе так нравится. Я бы хотел
сам посмотреть на этих А----ов и П----ов. Они были немного несправедливы ко мне, но в каком-то смысле вели себя как настоящие спортсмены и были необычайно весёлыми начальниками. Я до сих пор
Мне нравится вспоминать о тех пятничных попойках, которые мы устраивали в офисе, и о том, как я иногда возвращался домой к ужину в приподнятом настроении. Ты была очень очаровательна и рассудительна во всём этом, и я благодарю судьбу за то, что, будучи прирождённой пуританкой, ты также знаешь и ценишь безобидные шалости такой пылкой натуры, как моя. Всё это говорит о том, что мы ещё не раз весело проведём время вместе, когда будем немного ближе друг к другу географически.

Боже мой, но как же дует ветер. А ещё за окном дождь! Было
На прошлой неделе около 18 часов стоял чудесный туман. Не было видно даже сада за домом, не говоря уже о причалах.
Всю ночь доносились далёкие звонкие звуки, звон буёв и сигналы сирен с речных судов.
Это было похоже на пробуждение в стране грёз на рассвете — не понимаешь, где находишься, в окне лишь молочный свет и смутная музыка из скрытого мира.
На следующее утро, пока я одевался, небо было ясным и сияющим, как обычно. Как шампанское или холодная ванна, чтобы
посмотреть [на] это. Такой мир!


193: СВОЕЙ МАТЕРИ

[_Brooklyn_] _Nov. 26th, ’24_

Дорогая Грейс и бабушка: —/—/ Пол Розенфельд, критик, которого, как вы знаете, я не особенно люблю, только что позвонил мне и пригласил на своего рода приём, который он собирается устроить в субботу вечером в честь Жана Кателя, французского критика, ранее работавшего в _Mercure de France_.
Когда Розенфельд устраивает такой приём — что бы вы об этом ни думали, — вы, по крайней мере, знаете, что там будут все (с большой буквы «В») представители современной американской живописи, литературы и искусства в целом.
Что ж, меня не только пригласили, но и настоятельно рекомендовали выступить перед ними с чтением
все из моих стихотворений. Альфред Креймборг и мисс Марианна Мур также прочтут свои стихотворения. Пока что я отказался что-либо читать, так как я не вокалист и, конечно же, боюсь сцены. Но, с другой стороны, я, вероятно, прочту одно стихотворение или что-то в этом роде, если буду чувствовать себя уверенно, так как мне не хочется прослыть слишком застенчивым, чтобы выступить даже перед такой «избранной» аудиторией. Хотя я почти не сомневаюсь в ценности своих стихов в целом, я признаю, что мне очень льстит это приглашение, поступившее именно сейчас.
Я опубликовал один том. (Два других известны в течение
лет.) Итак, молитесь вместе со мной, чтобы язык был менее упрямым, чем обычно
в передаче моих намерений с написанной страницы. --/--/


194: СВОЕЙ МАТЕРИ

[_Brooklyn_] _Nov. 30th, ’24_

Дорогая Грейс: --/--/ В пятницу вечером я почти наверняка отравилась чем-то, что съела за ужином.
У меня был как минимум лёгкий приступ настоящего несварения.
 После ужина я пошла домой пешком и не успела пройти и половины пути, как начала раздуваться и гореть, как в огне.  Всё как обычно.
Сначала я подумал, что у меня сильная крапивница. Наконец мне удалось добраться до кровати, но мне было очень плохо. Пульс бился так сильно, что, когда я пил содовую у раковины, я потерял зрение и слух из-за шума и удушья в голове.
Я бы упал в обморок, если бы попытался встать. Позже, когда
приступ, казалось, прошёл и я неподвижно лежал в постели,
всё началось сначала. Это сводило с ума, и я не сомкнул глаз
всю ночь. Всё это убеждает меня в том, что моя болезнь была чем-то большим
чем крапивница, и что я съел что-то явно ядовитое.
Однако ночью мне удалось опорожнить кишечник в обоих направлениях, и
каким-то образом я смог добраться до офиса вчера утром, а как только работа закончилась, снова лёг в постель и не вставал, пока не пришло время идти к Розенфельду.
Тем временем я воздерживался практически от любой пищи и принимал много Alkalithia и магнезии в молоке, принимал горячие ванны и т. д. Я всё ещё был очень слаб, когда пришёл на вечеринку,
но когда подали виски с содовой, я быстро пришёл в себя, и все
решили, что я в отличной форме.

В конце концов, я очень рад, что приложил усилия, потому что теперь у меня есть основания чувствовать себя увереннее, чем когда-либо, в том, что касается моей поэзии.
Как я и ожидал, публика была представительной, в восхитительно неформальной обстановке и оказалась очень восприимчивой.
Я был знаком по крайней мере с половиной из них: со Штиглицем, Джорджией
О’Киф, Селигманном, Джин Тумер, Полом Стрэндом и его женой, Альфредом
Креймборгом, Марианной Мур, Ван Виком Бруксом, Эдмундом Уилсоном и Мэри
Блэр, Льюис Мамфорд и т. д. и т. п. Звучала музыка Копленда, современного композитора, а после этого выступили мисс Мур, я и Креймборг
а Жан Катель (который прочитал длинное стихотворение Поля Валери на французском языке) занял
оставшееся время до половины второго, когда толпа разошлась. Я начал с того, что прочитал три своих коротких стихотворения: «В духе Чаплина», «Воскресное утро
«Яблоки» (стихотворение, посвящённое Биллу Соммеру, о котором, кажется, говорят повсюду с тех пор, как оно было напечатано прошлым летом в _1924_ году), и, в-третьих, новое стихотворение, которое ещё не было напечатано, под названием «Парафраз». Меня убеждали прочитать «Фауста и Елену», и в конце концов я это сделал. Креймборг пришёл ко мне после этого и сказал, что стихотворение великолепное, и даже консервативный Ван
Вик Брукс захлопал в ладоши, так сказал мне Тумер. Я, конечно, читаю больше
обдуманно и внятно, чем когда-либо думал, что смогу, и
Я нахожу, что я уже признал, с аплодисментами из самых
различая. -- -- -- --


195: К ГОРАМ МАНСОН

_Brooklyn, NY_ _Dec. 5-е, ’24_

Уважаемая Горхэм, мне очень жаль, что я вызвал у вас столько сомнений и недопонимания своими вчерашними словами за обедом.
Я рад сообщить, что не заслуживаю всего этого.  На самом деле, ещё до того, как ваше письмо дошло до меня, я вдруг вспомнил, что упоминал о предложенном
о нападении на вас и Уолдо и о том, что я дал вам очень неполную информацию об этом.

 Когда об этом заговорили в кофейне неделю назад, я сразу же прервал разговор, предложив отказаться от любого участия в этом вопросе. Аллен Тейт был там в тот момент, и, как довольно нейтральная сторона, я думаю, вы можете положиться на него, чтобы он подтвердил мои слова как факт. В любом случае, я надеюсь, вы спросите его об этом, когда увидите его в следующий раз. Я так последовательно защищал вас и Уолдо в этой конкретной компании, что до сих пор не получил от этих встреч ничего, кроме
излишне напряжённое состояние нервов и чувств.

 С вашей точки зрения, как я давно понял, нет никакого оправдания моему
общению с людьми, чья деятельность столь сомнительна с
нескольких точек зрения. Тем более что я осуждал их так же
решительно, как и все остальные. (И позвольте мне добавить, что я не скрывал своего мнения ни от кого.) И всё же, в то же самое время, к счастью или к несчастью, я не был настолько изолирован, чтобы
мочь поддерживать полную изоляцию, которая была
Желаю вам сохранить желаемое благополучие. Хотя опасность существует, и немалая, осмелюсь сказать, что в моём положении я также чувствовал, что в твоём, Горхэм, таится возможность завуалировать определённые признания, которые, если бы были удалены привязанные личности, ты, естественно, счёл бы интересными и достойными. В настоящее время я могу привести очень мало конкретных доводов в поддержку своих чувств по этому поводу. Вопросы совсем не ясны, и большую часть времени я испытываю отвращение. Вы поставили перед собой
сложную задачу, часть которой я выполняю в реальной жизни, а часть — в более широком смысле
Отчасти я аплодирую вам как критику, а отчасти считаю, что вы излишне громоздки, ограничены и флегматичны. Возможно, вся эта
уверенность в себе необходима для того, чтобы бороться так яростно, как вы боролись и продолжаете бороться, но пока я недостаточно закалён, чтобы принять всё это целиком. В какой-то степени, как
 говорит Уиндем Льюис, чтобы жить, нужно сломаться. В свою защиту могу сказать, что
художник должен испытывать определённое «смятение», чтобы придать форму. Но это ещё не всё.

Несмотря на эти разногласия, я надеюсь, вы понимаете, что я пока не нашёл ни в вашей работе, ни в работе Уолдо ничего, на что я мог бы
напасть. Ваша щедрость, безусловно, заслуживает моей благодарности за
понимание того, что иногда необходимо проводить различие между личной
дружбой с человеком и своим мнением о его работе.

Моя награда или порицание за участие в журнале, издаваемом вашими врагами, в какой-то степени будут неловкими.
Тем не менее, как вы понимаете, я всё равно считаю, что могу позволить себе такую свободу
на четкой ответственности. Меня все больше и больше тошнит от фракций,
сплетен, ревности, взаимных обвинений, оскорблений и всего литературного.
прямо сейчас меня тошнит. Еще немного одиночества, настоящего одиночества, со стороны
думаю, каждому было бы полезно.

Давайте как можно скорее пообедаем вместе. Я не буду давать абсолютных “клятв” до этого.
это письмо - лишь кроха моих чувств.


196: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
[_Бруклин?_] _8 декабря 1924 г._

Дорогой Горхэм! Размышляя о нашем сегодняшнем разговоре за обедом, я пришёл к выводу, что должен предложить тебе принять любые решения или соблюсти любые формальности
вам необходимо “отлучить” меня от вашего литературного круга. Насколько сильно
возможно, вы захотите изолировать меня дальше, полностью зависит от ваших личных чувств
но я не готов приветствовать угрозы ни с какой стороны
о которых я знаю - которые основаны на предположениях о моих литературных амбициях
по отношению к одной группе, фракции, “возможности” или другой.




1925


197: СВОЕЙ МАТЕРИ

[_Бруклин_] _4 января 1925 г._

 Дорогие Грейс и бабушка: я бы сказал, что это первый «выходной» с тех пор, как я вернулся, но, к счастью, это не значит, что
Я совсем выбился из сил.[38] Мне удалось наладить режим сна, сократить потребление алкоголя (с кануна Нового года)
и чувствую себя настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Только что вернулся с
восхитительного завтрака (я взял за правило регулярно завтракать по воскресеньям
утром, потому что я поздно встаю и к тому же прохожу приличное расстояние до
ресторана) и купил несколько весёлых бархатцев и нарциссов у
забавной маленькой цветочницы неподалёку, которая меня знает, или,
скорее, у неё есть забавный способ мне польстить. Она просто прелесть!
Бугристое тело, рябое лицо, растрёпанные волосы и голос, который просто лает на тебя, такой он хриплый. Я не могу пройти мимо её дома, чтобы она меня не заметила и не подала знак. Когда я вхожу, она набрасывается на меня с такими фразами, как: «Ну что, мой красавчик, снова здесь! Как мой большой мальчик?
 Ну разве он не красавчик?!» и т. д., и т. п., и т. д. Обычно она дарит мне достаточно, чтобы моя комната засияла.
И действительно, сегодня, когда мои рождественские украшения всё ещё на месте, а с крыш домов внизу падает снег, у меня праздничное настроение. Аллен Тейт, Сью [Дженкинс] и Браун
Сегодня днём я приду к вам на чай, так что я буду не единственной, кто не заметит маленького летящего лебедя, всё ещё болтающегося в окне.


Во вторник вечером, сидя в одиночестве в своей комнате, я представляла тебя в «_Чуде_.» Ты должен рассказать мне, как тебе там и что ты делал в канун Нового года. Наша вечеринка у Скварчалупи (что за имя!) была восхитительной. Около полуночи меня отправили за новыми иглами для «Виктролы».
Не успел я вернуться, как зазвучали свистки. Несмотря на то, что это был
не самый многолюдный район, люди начали обниматься
Мы танцевали и пели. И я впал в такой экстаз, какой испытываю только в этот момент в году. Я обнял свою спутницу и
начал петь григорианские песнопения или что-то в этом роде,
приближенное к ним, и, надеюсь, на хорошей латыни. О, Нью-Йорк —
место, где можно отпраздновать Новый год! В каждом столько духа, столько сердечности!
 Ваша телеграмма пришла на следующее утро, ещё до того, как я встал (я не ложился до
6) и я надеюсь, что вы получили мой ответ по пути на завтрак. Я очень счастлив в эти дни, и тем более потому, что я верю, что вы счастливы. --/--/


198: СВОЕЙ МАТЕРИ

[_Нью-Йорк_] _10 февраля 1925 г._

Дорогая Грейс: Полагаю, ты читала о небывалом тумане, который до сих пор более или менее держится. Что ж, для меня в Колумбия-Хайтс это просто ад. Я не спал по-настоящему шесть часов
уже три ночи подряд из-за звона колоколов, ворчания, свиста,
крика и стонов всех речных и портовых буев, которые непрестанно
издают скрежещущие звуки, такие же шумные, как полночь,
переходящая в новый год. Прямо как в преисподней, где не видно и шести футов
Я смотрю в окно и при этом постоянно слышу весь этот странный жаргон.
В таких обстоятельствах нет смысла рано ложиться спать, но я вынужден это делать, потому что слишком устал, чтобы делать что-то ещё. Надеюсь, сегодня ночью будет немного лучше. --/--/


Я надеюсь получить от вас весточку сегодня или завтра. Пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания
Чарльз [Кертис], это напоминает мне о том, что я не разделяю твоих опасений по поводу него, которые ты выразила в своём последнем письме. Я не думаю, что ты должна позволять таким незначительным сомнениям разрушать твою привязанность и преданность
что он так красиво сделал тебе предложение. Я действительно планирую вашу свадьбу этой весной, и думаю, что с твоей стороны было бы глупо откладывать её на потом.


199: ЕГО МАТЕРИ
[_Бруклин_] _Понедельник_

Дорогие Грейс и бабушка: поскольку сегодня день рождения отца нашей страны и официальный выходной, я не обязан быть в офисе. Но это не значит, что я не был очень занят. На самом деле последние три дня я усердно работал над серией стихотворений для своей книги (если издательство когда-нибудь отнесётся к ней серьёзно) и
Они почти готовы. Осталось дописать ещё два — и тогда я буду чувствовать себя лучше, даже если книга выйдет только через год.
Знаете, когда человек решает, что определённые вещи хорошо сочетаются друг с другом — например, в книге, — он не чувствует себя удовлетворённым, пока не приведёт все части к единому стандарту качества. Я переработал немало стихотворений и дописал те, что были наполовину готовы, и всё это требует больших усилий. Звучит так, будто в книге будет много стихотворений, но это не совсем так.
Но книга, по крайней мере, позволить мне в мире, если не в
когда-то, по крайней мере позже. --/--/


200: ШАРЛОТТА И РИЧАРД RYCHTARIK

[_Brooklyn_] _Феб. 28-е, 25-е_

Дорогие Лотта и Рикардо! Моя бабушка прислала мне фотографию художника
на фоне модели сада Общественного зала, вырезанную из газеты.
Поскольку сегодня вечером было объявлено, что клумбы должны зацвести, я представляю, как вы гуляете среди цветущих и кустарниковых растений. Увы мне! У меня на окне стоит только один белый гиацинт, и
От вчерашнего перегара и сегодняшнего обеда у меня до сих пор плохо пахнет изо рта. Но в кои-то веки я смог
удалиться в свою комнату — подальше от друзей и «врагов» — и провести
тихий и скромный субботний вечер. Я должен ответить на столько писем,
что мне не хватит и недели, но я прекрасно знаю, что завтра вечером
я буду в недавно открывшемся испанском ресторане неподалёку, где
подают лучшее в Нью-Йорке вино рубинового цвета с ароматом розы, а
также восхитительные копчёные сардины и курицу по-идальгски. Уолдо Фрэнк
очень хорошо знает испанский и смог убедить руководство
таким образом, мы не были налоговыми инспекторами. С тех пор жизнь даже в “моей”.
район для пенсионеров в Бруклине был веселым. Я знаю, вы считаете меня
ужасным, и я полностью отдался удовольствиям, греху и безумию.
Конечно, я обеспокоен много всех этих трех-и даже
так что, не надо _все_, что я хочу. Меня беспокоит, что я так ограничен в
других способов, кроме. Даже, да, руководствуясь самыми святыми побуждениями. Разве я не обещал
отнести рисунки Ричарда, или, скорее, фотографии, в _The
Dial_ — и разве я до сих пор не сделал ни единого шага в этом направлении? Серьёзно,
Я должен рыдать у вас на коленях, выпрашивая прощение. Но, чтобы не испытывать ваше терпение,
я даже не буду приводить оправдания. Я лишь скажу, что часто думал об этом и что я постараюсь что-то сделать в ближайшее время. Я также постараюсь как-нибудь связаться с вами, не повредив рисунки (оригиналы и т. д.), которые я так долго хранил.

 Приятно знать, что у вас новое пианино. Сэм [Лавман] говорит, что это
прекрасно. Если у меня когда-нибудь появятся деньги, я вложу их в это.
Однако после стольких лет пренебрежения я сомневаюсь, что у меня
Я смогу многое на нём исполнить! Это напоминает мне о том, что я, в конце концов, почти никогда не слушаю здесь прекрасные концерты. Деньги, нехватка времени и другие причины мешают мне. Только один раз этой зимой я смотрел на дирижёрскую палочку — и это был Стравинский. Но он разочаровал и Уолдо, и меня, не включив в программу «Весну священную». Мне всё равно, что я слышал о его _последней работе_. На самом деле _Петрушка_ был единственным достойным произведением в его программе.
 Могу поспорить, что вы слышали его в Кливленде.

Публикация моей книги отложена на неопределённый срок, так как у типографии закончились деньги, но
я усердно работал, чтобы закончить её к чёртовой матери!!!?!!?!

_18 часов спустя_

_воскресенье, 1 марта_:

НУ ЧТО Ж! Нечасто в письме случается землетрясение, но
на этот раз в этом письме есть его свидетельство! Слава богу, я
ещё жив, чтобы закончить последнее предложение. Как видите, я начал со слова «несколько», намереваясь продолжить его словом «стихов», но тут комната начала угрожающе раскачиваться, и я испытал самое тошнотворное и беспомощное чувство, которое только можно себе представить.  К тому времени, как я спустился по лестнице, люди
выходили из других комнат по всему дому и т.д. Я закончил тем, что
позвонил и выпил вина, и поэтому твое письмо ждало меня
почти двадцать четыре часа, пока я приходил в себя. Это чувство было просто
страшно. Но вы, наверное, читали все детали в работе
на этот раз. Я понимаю, что это даже заметили в Кливленде.


201: СВОЕЙ МАТЕРИ

[Город Нью-Йорк_] _10 марта 1925 года_

Дорогая Грейс: из-за этой ночной работы в офисе я постоянно угрюмый, а на этой неделе мне предстоит провести там ещё две ночи
Перспектива, не вини меня, если я не совсем гей. Я бы написал тебе в воскресенье, будь у меня хорошее настроение. Мне определённо не по себе от того, что я хожу туда-сюда и чувствую, что мои ноги и нервы могут подвести меня в любой момент. Мне страшно думать о лете и обо всём, что оно значит, — а оно уже не за горами. Я почти окончательно решил, что в этом сезоне устроюсь на работу на корабле компании S. America.
По крайней мере, это позволит мне избежать изнеможения, которое всегда вызывают у меня город, жара и моя сенная лихорадка. Но об этом позже.
Поездка в Норвегию, возможно, вообще не состоится, так как возникли некоторые трудности с оформлением наследства отца Э----, и в настоящее время все очень запутанно. --/--/

 Горхэма, конечно, я совсем не вижу и почти ничего о нем не слышу. Я понимаю, что он сожалеет о своей неловкости в общении со мной и т. д. Но
его перемены в характере, которые произошли задолго до этой конкретной
ситуации, вызвавшей у меня обиду, уже значительно изменили моё отношение к
нему, и, как ни странно, я не скучаю по нему так сильно, как раньше
как и я когда-то думал, что при таких обстоятельствах. Конечно,
Я действительно его друг, как я знаю, что он мой, но это может сделать нам хорошо, чтобы
отдельно некоторое время. Многие его стороны и мнения уже начал надоедать
мне очень многое, и это чувство может быть взаимным, так далеко, как я
знаю. --/--/


202: СВОЕЙ МАТЕРИ

[_ Нью-Йорк_] _3/28/25_

Дорогие Грейс и бабушка: --/--/ Я тоже торопился закончить несколько оставшихся строк и внести правки в
стихи, которые войдут в мою книгу, набор которой уже начался
в типографии. Этот маленький человечек по имени Джейкобс, несомненно, предан делу литературы.
Он оплачивает расходы на бумагу и переплёт, а также посвящает своё время и силы — бесплатно — типографским деталям, вёрстке и т. д. Он вполне
убеждён, что не получит от книги большего вознаграждения, чем я. Поэзия в моём духе, знаете ли, сейчас недостаточно популярна, чтобы её можно было продать.

Тем не менее меня несколько воодушевляет тот факт, что работа над книгой
действительно ведётся. Я собираюсь включить в неё часть своей предыдущей работы
Постоянное хранение в недоступном, так сказать, месте, является гигиеническим преимуществом. Тогда я буду чувствовать себя готовым приступить к
честному и добросовестному труду над моим длинным стихотворением «Мост». --/--/


203: Шарлотте и Ричарду Рихтарикам

_Бруклин_ _9 апреля 1925 г.

Дорогие Шарлотта и Рикардо: --/--/ Будет забавно попросить Сэма
[Лавман] об этом человеке, когда я в следующий раз его увижу. Обычно мы
по воскресеньям вместе завтракаем в испанском ресторане неподалёку и
обсуждаем наши проблемы, а также предаёмся приятным воспоминаниям.

 Как вы понимаете, здесь царит обычная вакханалия жизни и
Общение с друзьями по-прежнему занимает меня. Кое-что в нём мило и проясняет ситуацию, но со временем я устаю от некоторых повторяющихся моментов и, кажется, начинаю проявлять реакционные тенденции, склоняясь к одиночеству и более строгому самоанализу. Прежде всего, из-за большого объёма
детальной работы, которую мне приходится выполнять каждый день в
офисе, — другими словами, из-за «рутины», — а также из-за всех этих
соблазнительных занятий, не связанных с моей настоящей сущностью, я
большую часть времени чувствую себя измотанным и настолько рассеянным,
что мне не хватает самоанализа и самоконтроля, необходимых для
Я занимаюсь работой, _настоящей_ работой, которая в конечном счёте волнует меня больше всего. Тем не менее,
учитывая, как мало у меня времени на настоящую свободу, я думаю, что за последние два года я проделал хорошую работу. Но я не могу
сказать, что у меня есть хоть какие-то способности к её оценке. Большую
часть времени приходится действовать вслепую. --/--/

Вам обоим стоит прочитать «Порт Нью-Йорка» — книгу Розенфельда о Штиглице, Марине, О’Киф, Сешнсе, Хартли, Уильямсе и т. д.
Я не согласен с Розенфельдом во многих вопросах, но длинная глава о Штиглице в этой книге действительно очень хороша, и [остальная часть письма утеряна].


204: Томасу Зельцеру
_Бруклин, Нью-Йорк_ _4 мая 1925 г.

Уважаемый сэр! Вместе с этим письмом я отправляю вам рукопись сборника стихов «Белые здания» на ваше рассмотрение.

Мистер Сэмюэл Джейкобс, как я полагаю, уже знакомый вам по работе над книгой Каммингса «Тюльпаны и дымоходы»,
хотел сам выпустить эту книгу, но в последнее время он настолько
увяз в другой работе, что, по его мнению, с ней лучше справится
«обычное» издательство. Однако он порекомендовал
чтобы я отправил рукопись. тебе. И его устойчивый интерес к этому вопросу, я
думаю, хорошо проявил в бесплатной кооперативной услуги он говорит, что рад
предложить издатель _White Buildings_.

Мистер Джейкобс составил мне смету расходов на тираж в пятьсот
экземпляров, указав цены на всю работу, выполненную его издательством, The
Polytype Press, Западная 8-я улица, 39. В следующих цитатах, которые
основаны на издании, достойном восхищения в каждой детали, мистер Джейкобс устранил расходы на публикацию, которые, по его словам, он бы
Я хотел бы сделать это бесплатно, учитывая его личный интерес к
стихам и желание, чтобы они были хорошо оформлены. Я цитирую его подписанную смету:
—

500 экземпляров — _Белые здания_ — 64 стр.
 Бумага (старая бумага Уоррена) — 17 долларов.
 Оформление (Пелли Пресс) — 16 долларов.
 Печать и работа в типографии — 40 долларов.
 Обложка и доставка 2,00
 Переплёт (25 центов за экземпляр) 125,00
 ИТОГО 200,00 долларов США

 Учитывая, что репутация мистера Джейкобса как эксперта в области типографики и создателя невероятно красивых книг настолько высока
На этот раз я чувствую, что приведённая выше оценка на удивление скромна. Я взял на себя смелость представить её в таких подробностях, потому что
она представляет собой значительную экономию по сравнению с вероятной стоимостью производства книги другими способами.

 Что касается коммерческих качеств «Белых зданий», то я отдаю это на откуп издателю. Я уверен, что у меня есть пятьсот поклонников. И я могу лично гарантировать продажу как минимум 150 экземпляров через различные рассылки, в которых я участвую
у меня есть свободный доступ, а также благодаря интересу моих друзей. Мистер Уолдо
Фрэнк был в восторге от моих стихов, как и Юджин О’Нил.
Меня заверили, что оба этих писателя будут рады, если их процитируют
в этом ключе на обложке или в анонсе, сопровождающем книгу.
Эти заявления могут оказать заметное влияние как на продажи, так и на
рецензии. Не буду перечислять здесь все причины, но у меня есть основания полагать, что
«Белые здания» получат положительные отзывы как минимум от шести из десяти писателей, которые, скорее всего, будут их рецензировать.

Большая часть книги уже была опубликована в следующих журналах:
_The Little Review_, _The Dial_, _Secession_, _The Double Dealer_,
_1924_, _The Fugitive_, _Broom_ и т. д. Я надеюсь, что смогу получить от вас
какие-то сведения о вашем решении по поводу этой рукописи. В течение месяца, так как после этой даты я, возможно, буду отсутствовать в городе.


205: МАТЕРИ

[_Нью-Йорк_] _7 мая 1925 года_

 Дорогие Грейс и бабушка: Фотографии цветущей сакуры были для меня настоящим подарком. Мне особенно нравится та, на которой ты, Грейс.
стоящая внизу. Твоя поза и выражение лица были изящными и милыми. Дерево и весь двор занимают важное место в моих воспоминаниях, и теперь, когда это место может быть продано в любой момент, я особенно рад, что у меня есть эти фотографии.

 Я надеюсь и молюсь, чтобы вы оба полностью оправились от гриппа, несварения и нервного срыва. В последнее время погода здесь была довольно
приятной, и, что касается меня, то я чувствую себя намного лучше. Я чувствую себя даже лучше, чем на Рождество
когда я был в Кливленде, и, думаю, это видно по моему цвету лица. Диета и общая осторожность привели меня в отличную форму, а ещё немного лекарств, которые прописал мне врач. Это, безусловно, сильно влияет на психическое состояние и настрой, как ты и писала в своём письме, Грейс.

 В прошлый понедельник я обедал с Биллом Фрименом, и в результате мы сделали несколько заявлений, которые могут вас заинтересовать. Во время ужина мы говорили обо всём на свете, кроме бизнеса, но перед тем, как мы встали из-за стола, Фримен внезапно выдвинул предложение, которое я смутно подозревал.
ожидаемо. Он спросил меня, собираюсь ли я когда-нибудь вернуться в Кливленд, чтобы жить там
, и я ответил, что в настоящее время у меня нет такого желания, но что
такое ни в коем случае не было невероятным, если бы по определенным причинам я
когда-нибудь почувствовал себя обязанным. Затем он продолжил, сказав, что компании
Corday and Grosss очень нужен человек моего типа в их отделе копирования
и что они были бы рады связаться со мной в
случае, если я захочу вернуться. Он также упомянул, что я был единственным
«гениальным» копирайтером, который когда-либо работал в компании
Я уже давно понял, что они совершили большую ошибку, позволив переманить меня, не повысив мне зарплату, и т. д. и т. п. Что ж! Должен сказать, что мне было приятно услышать такое. Я также был рад узнать, что такая возможность всегда будет, по крайней мере, теоретически, доступна мне, если я когда-нибудь снова окажусь в Кливленде на какое-то время. Я предложил Фримену, что мог бы по-прежнему писать для компании на внештатной основе, если они будут готовы время от времени поручать мне какую-нибудь особую работу. Судя по его ответу, у меня есть такая возможность
Шансы на повышение не так уж малы. Я бы, конечно, хотел подзаработать, ведь вы знаете, как мизерна моя нынешняя зарплата.


На днях я снова подал заявление на повышение, на этот раз с условием, что получу ответ в течение недели, так как, по моим словам, «решение повлияет на мои дальнейшие планы». Это не просто угроза, а факт. Думаю, мне повысят зарплату, но если нет...
Я бы с удовольствием съездил на море в эти летние месяцы и отдохнул от офисной рутины.
Будет достаточно жарко и без работы по ночам
Здесь, в офисе, мы, несомненно, будем вынуждены довольствоваться лишь прожиточным минимумом! Если мне не будут платить достаточно за всё то время и усилия, которые я трачу здесь, в офисе, чтобы откладывать хотя бы 5 долларов в неделю, то, пожалуй, я мог бы посмотреть мир, пока я ещё достаточно молод. Ещё два года такой рутины здесь окончательно убьют моё воображение, но я
предпочитаю остаться здесь ещё на какое-то время, пока моя книга не будет опубликована и не уступит мне дорогу. --/--/

 В целом я считаю, что издатель поступил правильно, так как это
значительно повысит узнаваемость книги среди широкой публики.
На обложке должно быть название обычного и признанного издательства, а не просто типографии. Это навело бы широкую публику на мысль, независимо от того, верна она или нет, что я сам заплатил за издание книги, а это производит плохое впечатление на рецензентов и ставит меня в неловкое положение. Этого я бы никогда не сделал, по крайней мере с первой книгой. Достаточно поставить на стол хорошую еду, без необходимости
тыкать носом в тарелку людей, которые не хотят есть! --/--/


206: СВОЕЙ МАТЕРИ

[_Brooklyn_] _ Воскресный день_

Дорогая Грейс и бабушка: —/—/ Я наслаждаюсь более спокойным днём, чем ожидал, из-за того, что некоторые люди, которых я пригласил на чай, так и не позвонили. Я получил столько любезных приглашений от Гастона Лашеза и его мадам, что пригласил их вместе с Слейтером Брауном и Сью [Дженкинс]. Но в итоге каждая из сторон позвонила и отменила встречу по разным причинам. Лашазы скоро уедут
в своё загородное поместье недалеко от Бата, штат Мэн, и были так любезны, что пригласили меня погостить у них этим летом, если я смогу
Итак, всего в миле от океана — прекрасный пляж в бухте, окружённой скалами, на которых растут сосны! Как бы мне хотелось поехать туда — и я действительно могу принять такое решение. Как я уже упоминал, лето в офисе и дополнительная работа по ночам кажутся мне почти немыслимыми. Я попросил о повышении зарплаты, но вопрос ещё не решён. Однако, думаю, я убедил начальника в том, что, если повышения не будет, у меня есть другие планы. Вчера я снова обратился с запросом, но мне сказали, что ответ будет не раньше вторника. Что ж, посмотрим. Я так привык к однообразию
Чувствую, думаю и недоволен собой настолько, что, кажется, единственное спасение — на какое-то время сменить работу и окружение.  Я всё ещё подумываю о том, чтобы отправиться в плавание.  Даже если это не идеальный вариант, он может меня немного взбодрить.  В моём возрасте мне действительно нужно больше свежего воздуха и физической активности, и после четырёх лет или даже больше сидячей офисной рутины меня вряд ли можно в этом винить.  Сэм [Лавман] присмотрит за моей комнатой и вещами, пока меня не будет. В общем, я настолько подавил свои инстинкты, что не могу принять ни одного решения. --/--/

Я ещё не знаю, что издатель Томас Зельцер думает о моей книге, но должен узнать до конца недели. Когда я рассказал Уолдо Фрэнку о том, что собираюсь отправить книгу в издательство, он немного разволновался и сказал, что хотел бы отнести её в своё собственное издательство «Бони энд Ливерайт», и взял с меня обещание немедленно передать рукопись ему, если Зельцер её не возьмёт. Как вы, возможно, помните, изначально Уолдо собирался отнести книгу в
Ливерайт, но несколько недель назад ты сказал мне, что Ливерайт был не в том настроении, чтобы с ним разговаривать, и т. д. и т. п. Что ж, я мало что понял
Я не получал удовольствия от бесконечного ожидания, поэтому решил начать работу над книгой. Как правило, на поиск издателя уходит много времени, и это не зависит от настроения кого-то из них. Даже сейчас, если бы книгу приняли сегодня, она, скорее всего, вышла бы только следующей весной. Я рассчитываю, что публикация в виде книги принесёт мне хотя бы достаточно престижа, чтобы получать немного денег за свои статьи в журналах. Кроме того, я начал чувствовать себя довольно глупо из-за того, что меня везде представляют как поэта, хотя я так мало написал
свидетельство оккупации. Когда книга выйдет, не будет никаких бурных похвал.
Но это поможет мне почувствовать себя немного увереннее. --/--/


207: МАТЕРИ
[_Нью-Йорк_] _28 мая 1925 года_

Дорогая Грейс: --/--/ Я уведомил начальника, как только точно узнал, что мне не повысят зарплату. Время назначено на
неделю, начиная с этой субботы. Ты достаточно хорошо знаешь мои чувства и причины, по которым я так поступаю, из предыдущих писем, так что мне нет нужды повторять их сейчас.
 Позже, летом, я, возможно, устроюсь на судно в Южной Америке или
Вест-Индские маршруты, но в настоящее время мне очень повезло: меня пригласили на прекрасную ферму неподалёку (Брюстер, штат Нью-Йорк), где я проведу месяц или около того. Браун только что купил эту ферму и уговорил меня приехать и помочь ему разбить сад и т. д. А это как раз то, что мне было нужно: физические упражнения, свежий воздух и отдых от напряжённой работы за столом (которая стала очень опасной для моего здоровья и нервной системы, могу вас заверить). Это приглашение последовало за моим увольнением из Sweet’s, так что не думайте, что меня соблазнила заманчивая перспектива
в любом виде. Я был готов ко всему после долгого напряжения и заточения здесь в течение последнего года, и что бы ни случилось, я не пожалею, что ушёл из офиса.

 Э---- занял или, скорее, займёт мою комнату в «Колумбия-Хайтс», и я снова зарезервировал её для себя после октября, потому что это такая хорошая комната, что я не хочу её терять, если это возможно. Пишите мне туда до
6 июня, когда я уеду за город, и я напишу вам гораздо больше через несколько дней. В последнее время вы сами не слишком щедры на переписку. Надеюсь, у вас обоих всё хорошо. К. А. [Крейн]
недавно он разыскал меня здесь и предложил работу, за которую я был полностью готов
взяться. После чего он стал таким мелочным диктатором, что я быстро ретировался
. В некотором смысле все это было очень забавно, и я напишу об этом подробнее
позже. Думаю, мы расстались достаточно дружелюбно. -- -- -- --


208: ЕГО МАТЕРИ.

Бруклин, Нью- Йорк_ _ 4 июня 25- го года_

Дорогие Грейс и бабушка, мы практически всё собрали.
Должна вам сказать, что у нас тут был настоящий переполох. Из-за ужасной и внезапной жары, которая стояла последние три дня, у меня случился приступ подагры
Проблемы — головные боли, проблемы с мочевым пузырём и уретрит. Не спал три ночи подряд, питался только пахтой и крекерами.
Помимо того, что я пытался завершить все приготовления к субботе и при этом выделить время для работы в офисе, у меня было три визита к стоматологу. Я думал, что у меня нарыв на зубе, и мне пришлось сделать рентген, чтобы убедиться, что это не так. Завтра будет ещё один приём с пломбированием, и на этом всё. Однако я уже на пределе, и меня может сбить с ног даже пёрышко.
Кроме того, все эти непредвиденные расходы почти исчерпали мои сбережения
накопил немного, совсем чуть-чуть! -/-/

Мне так понравился наш разговор по телефону с Кливлендом! Твой голос
намного лучше, чем чернила и бумага.

Хорошо проведи время в Чикаго, и, кстати, почему бы тебе не рассказать о моём деле Россу — то есть если представится такая возможность. Они ежегодно жертвуют тысячи на благотворительность и хвастаются тем, что покровительствуют искусству.
Почему бы им не помочь какому-нибудь художнику, который пытается выжить и при этом что-то сделать? Небольшое пособие на шесть месяцев в году почти ничего для них не значило бы, но позволило бы мне оставаться на плаву и продолжать работать
в каком-нибудь дешёвом местечке за городом. Вы могли бы упомянуть, что Фрэнк и О’Нил, и Андерсон восхищаются моей работой и что у меня скоро выйдет книга.


Их будет нетрудно убедить в том, что К. А. пренебрегает мной, ведь у них есть собственные доказательства его неблагодарности.


Все считают преступлением то, как со мной обошлись. Я был бы рад
работать шесть или восемь месяцев в году, если бы у меня оставалось время
для моей естественной творческой деятельности. Пожалуйста, подумайте, что вы можете с этим сделать.

Надеюсь, бабушка не слишком расстроена этой суматохой.


209: СВОЕЙ БАБУШКЕ

_Паттерсон, Нью-Йорк_ _17 июня 1925 г._

Дорогая бабушка: —/—/ Что касается меня, то лучше и быть не может. Я каждый день пью в больших количествах прекрасное гернзейское молоко с соседней фермы, ем лучшее масло, яйца и свежие овощи, а также так много гуляю на свежем воздухе, что уже загорел как орех и весь смазанный в суставах. Сплю как младенец, а проблемы с мочевой кислотой
полностью исчезли — по крайней мере, на данный момент. Если учесть, что я здесь всего десятый день, то такие результаты
Они кажутся удивительными, не так ли? Я бы написал тебе больше, если бы у меня была возможность, но ты даже не представляешь, как мы все были заняты.
Из дома нужно было вынести много — просто тонны — дерева,
мусора и старой штукатурки, которую они выбросили при переделке.
Потом мы делали книжные шкафы, полки и столы для внутренних помещений, а также мыли и натирали полы. Встаю
каждое утро в пять тридцать. Воздух такой свежий, а птицы такие милые,
что просто невозможно больше ни минуты лежать в постели. И как же это хорошо
Вкусный завтрак! Мы купили хорошую масляную плиту, которая работает примерно на
10 центов в день. Все наши расходы на приготовление пищи и керосин намного ниже,
чем в городе. У Брауна есть «Форд», который он купил за 35 долларов!
Каждые три-четыре дня мы ездим за покупками в ближайший город, который находится примерно в 7 милях отсюда. Это место, знаете ли, восхитительно изолировано от других домов. Это около 150 лет-и я тебе говорил
что много прекрасных старых канатов кровати и мебель тут же примчался
с ним? --/--/


210: СВОЕЙ МАТЕРИ

Паттерсон, Нью- Йорк, 10 июля 25 года_

Дорогая Грейс и бабушка: —/—/ Жизнь здесь, на ферме Брауна,
течёт так приятно, как только можно пожелать, за исключением того, что в последние несколько дней я сильно страдал от [розовой] лихорадки. Я
рассчитывал, что смогу избежать её в этом сезоне, но, похоже, мне придётся провести здесь несколько дней, несмотря на высоту над уровнем моря и другие благоприятные обстоятельства. Мы почти закончили покраску дома. Я уже упоминал, как мне понравилось этим заниматься. Браун и я последние пару дней делали москитные сетки.
Теперь я не боюсь, что комар потревожит мой сон или муха сядет на меня
в мой суп. Несмотря на то, что сад Брауна был посажен очень поздно,
он уже дал урожай гороха и фасоли, а вскоре на столе появится целое меню из
вкусных овощей. Именно такое место я собираюсь купить, когда смогу себе это позволить. Идеальные тихие холмы, почти горы,
вокруг — яблоневые сады, прекрасные рощи и скалистые долины. Вчера днём мы собирали чернику — около четырёх литров за час, — и, скажу я вам, нет ничего лучше, чем есть её с хлопьями на завтрак. Собирать чернику приятно
А ещё у них огромные заросли кустов, которые гнутся под тяжестью прекрасных молочно-голубых плодов, выглядящих так, будто они только что с грядки.
Черника созреет позже, и её будет просто немерено.
У Брауна также много малины, ежевики, смородины и крыжовника, а ещё бузины на участке.
А ещё много клёнов и ореховых деревьев. Видите ли, я до сих пор не могу нарадоваться этому месту.
А когда вы упоминаете о покупке земли во Флориде, в этом засушливом и переполненном туристами месте, мне трудно с вами согласиться.
Браун был так любезен, что предложил мне участок земли в собственность и
огромную кучу распиленных брёвен, чтобы я мог построить себе хижину, — если я останусь здесь с ним и Сью [Дженкинс]. Ни один друг на земле не сравнится с ним в щедрости и доброте. Хотел бы я, чтобы ты тоже познакомилась со Сью. Что ж, когда-нибудь ты это сделаешь, я уверен, ведь я вряд ли скоро перестану восхищаться ими.

Твой план насчёт Флориды заставляет меня немного беспокоиться, Грейс. Ты, конечно, должна с осторожностью относиться к инвестированию своих денег в то, как обстоят дела в настоящее время. Конечно, я слышал всё, что ты
об огромных суммах, которые там обменивают на недвижимость, и, возможно, даже больше, чем вы. В наши дни эту информацию не нужно «подсаживать на крючок». Все — даже местные фермеры — собирают свои сбережения и едут в Майами, чтобы купить небольшие участки. Я достаточно хорошо осведомлён о том, что по крайней мере _некоторые люди_ сколотили и продолжают сколачивать там состояния. Но разве такая масштабная рекламная кампания, какой она кажется сейчас, не вызывает у вас подозрений в отношении обоснованности предложения для мелкого инвестора? Помните,
Грейс, фондовый рынок работает по тому же принципу и с использованием той же тактики.
Ежедневный урожай простаков можно собирать не только на Уолл-стрит [Уолл-стрит], но и в других местах.  Если бы вы задумались об инвестировании в недвижимость в Майами год назад или около того, это, несомненно, принесло бы вам значительную прибыль. Но, как я теперь понимаю ситуацию, всё это предложение похоже на вращающееся колесо рулетки, которое с каждым оборотом показывает всё более высокие числа, но уже начало замедляться. Я не вижу, как может быть иначе, когда уже произошло
такого массового наплыва игроков в это место ещё не было. Ведь, конечно, есть предел стоимости имущества — и есть предел нынешнему повальному увлечению Майами.
Я могу, конечно, ошибаться, но мне кажется, что большая часть плодов уже собрана. Возможно, вы сможете что-то продать там, внизу.
Но я бы не спешил с какими-либо инвестициями — по крайней мере, до тех пор, пока не пробуду там достаточно долго, чтобы получить достоверную информацию о ситуации. В таком «золотом
остерегайтесь психологии «бума», которая воодушевляет всех, кого это касается, — даже неудачников, — и заставляет их кричать во весь голос о том, как им повезло и какие перспективы открываются в этом месте. Это похоже на заговор, как если бы они все собрались на большом массовом митинге и поклялись, что каждый из них видел, как Иисус купался на пляже. Конечно, я понимаю, почему ты так заинтересован в том, чтобы поехать в Майами этой зимой и заработать денег, но я не вижу других преимуществ этого плана. Особенно когда у вас такое чудесное место — всего в полутора днях пути
Ещё дальше — на остров [Пайнс], куда можно добраться и где расходы на проживание будут примерно в три раза меньше. (Я понимаю, что Майами — очень дорогое место для проживания, особенно после этого бума.)
Кроме того, мне кажется, вам стоит съездить туда хотя бы на две недели, независимо от других планов. Или, в конце концов, кто знает, что стало с этим местом за всё это время? Я бы ухватился за возможность поехать туда сам. Пожалуйста, не обижайтесь на мой совет по поводу всего вышесказанного.  Мне нужно было выговориться
естественно - поскольку они являются неизбежными спутниками моего интереса и
привязанности к вам обоим. У меня, конечно, нет желания стоять на пути к
тому, что вы хотите сделать.

Моя поездка в Южную Америку прошла так же туманно, как и всегда. Это может быть что
линия лодок или другой через Атлантику для меня, когда я вернусь
в Нью-Йорк ... я не смогу долго ждать занятости месте, как я
есть только про дорогу обратно в город. Я, возможно, даже устроюсь на какую-нибудь другую офисную работу.
Пока я здесь, моя главная задача — на какое-то время избавиться от любых забот. А для этого, знаете ли, нужно
Какая может быть дисциплина, если человек постоянно осторожничает и
опасается, как я последние пять лет? Моё здоровье и нервы были на пределе
из-за _этого_ напряжения, и я решил, что жизнь того не стоит, а притворяться, что живёшь с таким настроем, год за годом, определённо не стоит. Так что я — по крайней мере, ещё какое-то время — буду довольствоваться малым, позволю событиям идти своим чередом, сведу свои потребности и запросы к минимуму и буду уделять как можно больше времени свободному дыханию и медитации.
Работа на корабле — на южноамериканской линии — позволила бы мне проводить практически три недели (абсолютно в одиночестве) из каждых восьми. Это время
я бы проводил в Буэнос-Айресе в начале путешествия и в Нью-Йорке в конце.
Возможно, у меня появилось бы время, чтобы снова писать и читать. Я очень
надеюсь, что смогу найти работу на этой линии, даже несмотря на то, что первая работа, которую я получу, будет приносить не больше 65 долларов в месяц. По крайней мере, три четверти моих расходов на жизнь во время работы будут, конечно же, бесплатными. И я даже мечтаю полностью отказаться от
лучшие друзья на время. Это дает вам свежую картину мира. Одна
поездка решит, нравится мне эта работа или нет - шесть недель и
12 000 миль. Вероятно, я мог бы получить работу в качестве ночного сторожа или как
инженера писателя. Но вам придется принять какие места открыты, когда
корабль приходит.

Точно, как долго я останусь здесь, пока не решил. Но это произойдет
вероятно, не более чем через две недели. В Нью-Йорке я остановлюсь либо у Аллена Тейта, либо у Э----, — скорее всего, у последнего, поскольку Э---- всё ещё живёт в моей старой комнате в Колумбия-Хайтс. В любом случае, так и будет
Это место, где ты можешь написать мне. Конечно, я сообщу тебе подробности, когда они будут улажены. А пока я написал Фримену, который всё ещё работает в нью-йоркском офисе Corday and Gross, не найдётся ли у них какой-нибудь внештатной работы для меня, пока я здесь. Скорее всего, из этого ничего не выйдет, но идея пришла мне в голову, и я подумал, что стоит хотя бы попробовать. Если бы я мог вносить свою долю в
домашние расходы, я бы хотел остаться здесь на всё лето, потому что
я чувствую себя здесь как дома. В противном случае я не смогу
и дальше мириться с тем, как обстоят дела. --/--/

Юджин О’Нил написал мне, что с восторгом воспринял некоторые из моих последних работ, которые я ему отправил.
И я получаю достаточно восторженных отзывов от других проницательных и разборчивых людей в Америке, чтобы чувствовать, что мои произведения того стоят. Издатели, конечно, стесняются этого, потому что знают, что это не принесёт им денег. Тем временем поток посредственных стихов продолжает печататься, переплетаться и продаваться из года в год.

 Ваш рассказ о Четвёртом мая действительно прозвучал очень весело. Ничто не сравнится с весельем в этом месте, где народу как в омнибусе
из Нью-Йорка и ящик джина, не говоря уже о кувшинах чудесного крепкого сидра с соседней фермы. Вы бы видели, как я танцевал — весь раскрашенный, как африканский каннибал. Мой макияж был достаточно мрачным. На голове у меня был маленький бочонок, а на ногах — пара вишнёвых штанов!
Мы купались в полночь, лазали по деревьям, играли в жмурки, катались на тачках и три дня исполняли все прихоти, пока все не устали и не развеселились. Гости, как я понимаю, до сих пор восстанавливаются в своих отдельных резиденциях в городе. Это, безусловно, так
Гораздо приятнее пить и веселиться на просторной территории, такой как эта ферма, чем в суете и шуме города. Кроме этого случая, я не выпил ни капли с тех пор, как приехал сюда, и мне не хочется пить. Я уверен, что в городе люди хотят выпить из-за расшатанных нервов и стресса на работе. --/--/


211: Уолдо Фрэнку

_Паттерсон, Нью-Йорк_ _Пятница_

Дорогой Уолдо! Мне очень жаль, что так вышло с переводами Хименеса: они заперты в моём чемодане в Колумбия-Хайтс, в папке с письмами. Но я собираюсь
Я вернусь в Нью-Йорк примерно через неделю после завтрашнего дня, и я буду рад переписать их — и либо отправить вам, либо напрямую в _The New Republic_, как вы скажете. Это будет — самое большее — на несколько дней позже, чем если бы я отправил их вместе с этим письмом. Я не знаю, на чём вы делаете акцент в своей диссертации о поэте, но я думаю, что [это]
короткое стихотворение о Деве лучше, чем то, что называется «Три». Думаю, ты прислал мне только эти два.

 Сегодня вместе с твоим письмом я получил известие от матери о том, что сделка по продаже нашего дома в Кливленде почти завершена.
Если это действительно произойдёт, меня могут попросить помочь им с переездом, что отложит мои планы по морским путешествиям как минимум до сентября.
 Однако я могу решить не переезжать: в настоящее время я не вижу возможности строить какие-либо конкретные планы, не рискуя попасть в неприятную ситуацию. Хотел бы я, чтобы «хитрость» и «обман» были более простыми инструментами для моего воображения! У меня всегда есть какая-то неотложная обязанность или требование, которые важнее творчества. С тех пор как я приехал сюда, я провёл за письменным столом всего пять с небольшим часов, а теперь уже около
пора искать почтовую марку - я имею в виду необходимые средства для нее - чтобы отправить
это письмо! Конечно, я хорошо провел время, обнаружил, что мне нравится рисовать.
дом, садоводство и т.д. НО ...

Во всяком случае, ваши оптимистичные надежды на "Белые здания" согревают меня. Он пришел
вчера вернулся из Харкорт. Они не могли сделать ничего больше
стихи. Моя «неизвестность» — загадка для меня самого, и я не могу отделаться от мысли,
что издатели и их читатели никогда не слышали о сэре
 Томасе [Джоне?] Дэвисе, Донне, Бодлере, Рембо, Валери или даже Эмили
Дикинсон. Вероятно, через несколько дней у меня появится время, чтобы переписать для вас рукопись. С моей стороны было невежливо не отправить вам стихи раньше, но в основном это произошло из-за спешки и общей неразберихи. Я надеюсь, что, просмотрев подборку, вы (когда у вас появится свободное время) захотите высказать свои замечания и критические замечания. Я недоволен по крайней мере половиной стихотворений,
но я понимаю, что, возможно, так будет всегда, когда речь идёт о стихотворениях,
написанных более двух лет назад.  Тогда, похоже, разум подсказывает
определённая доля необходимого безразличия, то есть если я когда-нибудь напечатаю
какой-нибудь сборник стихов перед смертью. --/--/


212: УОЛДО ФРЭНКУ

_Нью-Йорк_ _23 июля_

Дорогой Уолдо: --/--/ После тишины и свежести сельской местности Нью-
Йорк, или, скорее, Манхэттен в середине лета кажется невыносимым, как никогда.
На самом деле, просто ужасным. Но в Кливленде будет ненамного лучше. Горэм был очень любезен, сообщив мне о возможной должности у Генри [Роберта]
Макбрайда в качестве специалиста по связям с общественностью. Я собираюсь поговорить с ними об этом перед отъездом, ведь это может стать для меня достойным вариантом.

Дос Пассос только что вернулся из больницы, примерно через два месяца
после какого-то осложнения от гриппа, которое едва не прикончило его. Каммингс
выглядит желчным и измученным. Его связи с _Vanity Fair_ прерваны
и, как и все мы, он ищет гроши. Джимми Лайт только что
проплыл мимо Columbia Hts. в Англию, где он рассчитывает надеть несколько
О'Нил играет. Он единолично руководит Провинстаунским театром (не
Филиал в Гринвич-Виллидж) когда он вернётся в сентябре. Вы не думали отправить ему свою пьесу? Репертуар, который есть на данный момент
То, что я запланировал, не кажется мне таким уж блестящим. Я ещё не видел Жана и Горэма, но ожидаю встречи с ними завтра. Таковы новости в спешном выпуске... --/--/


213: УОЛДО ФРЭНКУ
_Кливленд_ _19 августа_

Дорогой Уолдо: последние две недели я пытался найти время и собраться с мыслями, чтобы написать тебе. С тех пор как я отправил тебе рукопись _White
Здания_ — но кошмарная суета и неразбериха здесь не давали мне покоя.
 Ещё три недели, и я смогу вернуться в загородный дом Брауна и прийти в себя.
 Наш старый дом будет
Мой новый владелец сдал его в аренду студенческому братству, а моя мама и бабушка уезжают в Майами.
Надеюсь, Кливленд станет для меня скорее мифом, чем реальностью, за исключением того, что мой «мифический» отец по-прежнему будет делать здесь шоколад.


Однако был один светлый день — в прошлую субботу. Тогда я поехал в долину Брендивайн (между Кливлендом и Акроном) и навестил Билла Соммера.
Лысый старик спал на диване, когда я заглянул в сетчатую дверь и постучал. Он поднялся, огромный, в белой майке и свободных белых брюках.
Утиные штаны — чёрные глаза, вращающиеся на бледном или, скорее, пыльно-белом лице мельника, как у язвительного Пьеро. Те несколько часов, что я провёл там, я провёл с ним в старой школьной студии, окружённой цветочным садом и наполненной множеством новых чудес линий и цвета. Жаль, что вы не видели несколько детских портретов маслом, которые он написал! А ещё есть рисунок головы и руки, который я везу в Нью-Йорк и который вас очень заинтересует. Пока мы жевали, курили и слушали сверчков, я
наконец-то я понял, почему Соммер так ленится присоединяться ко мне
в моих многочисленных попытках сделать его знаменитым и «богатым». Он
не хочет расставаться со своими картинами. Думаю, в этой ситуации
ничьи усилия не принесут особой пользы. Конечно, это и к лучшему, если
он избавился от некоторых надежд. Признаюсь, я не избавился, по
крайней мере, не полностью. Я всё ещё чувствую потребность в какой-то аудитории.

Кстати, вы не знаете, живёт ли О'Нил в настоящее время где-нибудь на
Нантакете? Он обещал написать что-нибудь для моей книги, и
Я бы хотел с ним связаться. Он писал мне с Бермудских островов, но я пока не знаю, где он поселился после возвращения. Если он был рядом с тобой, я надеюсь, вы помирились.

 Я прилагаю улучшенную версию «Перехода» — стихотворения, которое я написал в деревне этим летом. Она должна заменить версию, которая есть в твоих рукописях. Для меня это по-прежнему самая интересная и полная предположений
вещь из всего, что я написал, — полагаю, просто потому, что она самая новая. Мне
особенно интересно узнать, что вы думаете о её форме.При отправке в «The Dial» я недавно получил такой комментарий от мисс Мур:

 «Как вы, должно быть, знаете, мы не могли не проникнуться богатым воображением и чувственностью вашего стихотворения, «Отрывок».  Его многообразное содержание, как мне кажется, компенсирует недостаток простоты и кумулятивной силы.  Нам жаль возвращать его».

 Кажется, мисс Мур скорее говорит о своих собственных стихах в таких выражениях... Аллен Тейт пишет небольшое эссе (он планирует позже написать более длинное) о моей работе, которое будет опубликовано вместе с четырьмя другими
«Путешествия» в следующем выпуске _The Guardian_. Вы, вероятно, это увидите.
 Меня немного воодушевляет то, что вы и ещё несколько человек проявляете такой активный интерес к тому, что я пытаюсь сделать. Конечно, я никогда не делал ничего такого, что заслуживало бы этого, но я думаю, что мои личные и финансовые трудности и разочарования свели на нет многие из моих намерений. --/--/


214: Шарлотте и Ричарду Рихтарикам
_Нью-Йорк_ _15 сентября 1925 г.

Дорогая Шарлотта! дорогой Ричард! --/--/ Я готов отправить вам одну из световых масок (из прошлогодней постановки «Старого моряка»).
Джимми пообещал мне одну из них, и я не знаю, кому ещё её отправить, кроме тебя. Завтра я куплю коробку, упакую её и отправлю.
Ты сможешь повеселиться, разыгрывая с ней пантомимы у себя дома.
 Эффект неземной — маска принадлежала одному из ангелов, которые, как описано в поэме Кольриджа, стояли на палубе корабля, когда он заходил в гавань. --/--/

Я так боюсь, что земля там, наверху, ускользнёт от меня раньше, чем я туда доберусь, что почти не сплю по ночам. Я обнаружил, что О’Нила нет в городе
А другой человек, издатель, у которого я планировал занять денег, тоже уехал.  Не ударит ли это по вашему кошельку в данный момент, если вы одолжите мне эту сумму, чтобы я мог сразу заключить сделку?  С вашей стороны было так любезно сделать это предложение, что я чувствую, [что] возможно, пользуюсь вашей дружбой. Но если бы я мог просто
уладить этот вопрос, пока не стало слишком поздно, я мог бы потом
одолжить денег у О’Нила или у кого-то ещё и сразу же вернуть тебе
одолженные деньги. Мне понадобится чуть больше двухсот долларов, иначе я
мне нечем будет заплатить адвокату за поиск документа и т. д.  Не слишком ли много — 25 долларов?  Вы должны разрешить мне платить 6 %
процентов по кредиту и отправлять вам регулярные отчёты о движении средств.  Я бы хотел, чтобы срок составлял около 5 лет, но я верну деньги как можно скорее.  Я знаю, что вы мне доверяете, но я также хочу заверить вас в своей надёжности. --/--/


215: Шарлотте и Ричарду Рихтарикам

_Паттерсон, Нью-Йорк_ _Воскресенье_

Дорогие Шарлотта и Ричард! Кажется, я нашёл ещё более удачное решение
для решения «земельной проблемы» лучше, чем первое предложенное решение. Подруга Брауна, мисс Бина Флинн, только что купила прекрасное место в полумиле от дома Брауна, чудесный старый голландский дом в хорошем состоянии, построенный примерно во времена Американской революции, с 160 акрами земли вокруг него. Ей нужны деньги, чтобы расплатиться за него, и она предложила мне 20 акров лучшей земли за 200 долларов. Участок, который я выбрал для покупки, находится на вершине холма, возвышающегося над долиной.
На нём есть несколько открытых полей и много лесных угодий.  Поскольку
Гораздо удобнее (ближе к главной дороге), и, поскольку на участке нет бесполезных болот или пустырей, как на другом участке, я думаю, что получаю не меньшую выгоду, если не большую.  Двадцать акров — это достаточно большая площадь, и на ней хватит места для всего, что вам нужно.

  Мисс Флинн сегодня здесь, оформляет покупку своей собственности, и я рассчитываю, что мы скоро договоримся. Я всё больше и больше убеждаюсь, что это единственный способ для меня жить, то есть когда я могу
Я собираюсь сделать всё возможное, чтобы это стало моим постоянным местом жительства, и я
как бы планирую приехать сюда следующим летом и построить временный
домик, в котором можно будет жить по крайней мере в тёплую погоду. Я буду
валяться в траве, молясь и наслаждаясь, когда этот участок земли станет
моим. Такой красивой местности вы не найдёте во многих частях этого
огромного континента. Прилагаю чек на 225 долларов.
которую я намерен выплатить _намного раньше_ установленного срока. На самом деле я, вероятно, найду работу в Нью-Йорке или на море этой зимой, которая
Это позволит мне вернуть долг до конца года — самое позднее.

 Сегодня идёт дождь, но десять дней до этого были просто божественными, как можно себе представить. По вечерам мы разводили большие костры, подолгу гуляли, ели много салата, моркови, свёклы, репы, кабачков и т. д., только что сорванных с грядки. Сью [Дженкинс], кажется, очень довольна жизнью здесь и постоянно занята приготовлением желе, джемов, солений и т. д. Холмы покрыты диким виноградом, бузиной и яблоневыми садами. Вам не кажется, что айва — прекрасный фрукт? Там
На участке Брауна растёт около дюжины айвовых деревьев, и все они усыпаны золотистыми плодами, похожими на детские перчатки. Вчера мы отлично провели время, приготовив шесть галлонов эля. Он должен созревать около пяти дней в тёплом углу у камина в огромном бочонке, а потом мы сможем его пить. У Брауна в сарае есть всё необходимое для дистилляции. Он делает замечательный яблочный самогон из сидра. Но в последнее время для меня это запретный напиток!

Вся моя мебель и вещи прибыли в идеальном состоянии. Кроме того, я
делал столы и шкафы из старой древесины, которая была
Они пролежали здесь много лет. Они действительно выглядят как антиквариат, это правда! Но мне нравятся пятна от непогоды и серебристые разводы на их поверхности. Большая часть дерева — дуб, и оно довольно прочное.

 Так что вы видите, как проходят дни... Кроме того, я уже достаточно оправился, чтобы много читать. Забавно! Вот уже больше двух недель я здесь, и у меня нет ни цента. Но я не чувствовала
неудобно любыми способами. Я знаю, что я могу вернуться к работе с
гораздо лучше, чувство независимости, чем раньше. --/--/


216: СО СЛЕЙТЕРОМ КОРИЧНЕВЫЙ

[_Brooklyn_] _Окт. 21, 25_

Дорогие тори: помимо уже упомянутого (Биной) грандиозного празднования, было проведено множество других «торжеств» по случаю крупной сделки, и «Панч Палаццо» не остался в стороне. На большинстве из них присутствовала очаровательная женщина [Лора Райдинг], которую я стал называть «Райдинг-Богиня», и до сих пор ей удавалось сдерживать серьёзный призрак ацидоза. Однако я искренне сожалею о том, что упустил возможность получить самую престижную работу на линии S. Am. на последнем пароходе.
Эта должность предполагает 20 минут работы в день, полную свободу на судне, общение с офицерами и любую первую
Пассажиры первого класса в белой униформе с латунными пуговицами, в кепках, целыми днями медитируют на солнечной палубе и получают по 75 долларов в месяц! Старший помощник уже одобрил мою кандидатуру, но прежде чем я успел прийти в офис для окончательного утверждения, они уже отправили на корабль кого-то другого. Должно быть, мы прошли под рекой. Однако я заметил, что моя анкета (заполненная в июне прошлого года)
В правом верхнем углу появился значок «ОК», и мне сказали прийти ещё раз 26-го числа, когда прибудет следующая лодка. Я не
Однако я жду этого, потому что мне нужны деньги прямо сейчас, а вероятность того, что в ближайшее время появится подобная вакансия, составляет один шанс на сотню. В остальном я закончил
«Винный зверинец» и отправил его вместе с «Проходом» в _The
Criterion_. Поскольку последняя (вчерашняя) _Guardian_ вышла _без_
«Путешествий», я подумываю о том, чтобы стать литературным эмигрантом.
Это так же утомительно, как и всегда. В этом номере много Томми-рота от Сивера
и в придачу “объявление”, которое непростительно гласит:
“Путешествия, четыре замечательных стихотворения Аллена Тейта” появятся в следующем номере
! --/--/

Я направляюсь в _The Dial_, чтобы пообедать с К. Б. [урке] и постараюсь
получить рецензию или краткие сведения от Р.Т. преподобной мисс Маунтджой [Мур].
Знаменательное утро: Фрэнк собирается попытаться загнать Ливеррайта в угол в моем выпуске.
также. --/--/


217: УОЛДО ФРЭНКУ

[_Brooklyn_] _Oct. 26th_

Дорогой Уолдо, твои советы и поддержка по-прежнему со мной. Твоя твёрдость и убеждённость казались как никогда крепкими и ясными во время нашего последнего разговора. Я был рад видеть, что ты так хорошо выглядишь. Я написал это сегодня утром, думая, что это может хорошо вписаться в книгу.[39] Других новостей пока нет.


218: УИЛЬЯМУ СОММЕРУ

_Бруклин, Нью-Йорк_ _27 октября 1925 г._

Дорогой Билл: —/—/ Я знаю, ты будешь рад узнать, что есть большая вероятность того, что моя первая книга стихов «Белые здания» будет опубликована к следующей весне. На самом деле издательство Boni & Liveright (по настоянию Уолдо Фрэнка) практически согласилось выпустить её, если Юджин О’Нил согласится написать небольшое предисловие. Они потеряли столько денег на более качественной поэзии
(которая в наши дни просто _не_ продаётся), что хотят
привязать книгу к известному имени и таким образом привлечь публику
насколько это возможно. Джин — мой хороший друг, и он восхищается моей работой — я это знаю, — но я пока не слышал, хочет ли он оказать мне эту услугу. Фрэнк считает, что он всё равно может это организовать — со временем, но я не знаю. Он бы с радостью сам написал предисловие, если бы считал, что его имени будет достаточно, и в любом случае он напишет хвалебную рецензию на книгу в _The New Republic_, когда она выйдет. Этот и другие положительные отзывы, которые я обязательно получу от своих друзей, должны произвести фурор в книжных кругах. Я
немного взволнован неопределенностью и волнением нынешней ситуации
. Для меня было бы прекрасно во многих отношениях, если бы это все-таки произошло
!

Читал "В наше время" Эрнеста Хемингуэя, новую книгу, которая
полна поразительно простых и ярких описаний. --/--/


219: СВОЕМУ ОТЦУ.

[_бруклин_] [_21 ноября 1925_ года]

Дорогой отец! Я был очень рад получить от тебя весточку, и с твоей стороны было очень великодушно прийти мне на помощь.[40] Жаль только, что искусственные теории и принципы так часто встают между нами в том, что, в конце концов, является
естественные отношения, основанные на доверии и привязанности.

 Ты можешь не верить в это, отец, но, несмотря на то, что ты можешь слышать обо мне (и, не зная, что тебе говорят, я всё равно отказываюсь это признавать), я всё ещё возмущён судьбой, которая, казалось бы, оправдывала их, и одному Богу известно, как сильно мы все втайне страдаем от отчуждения, которое нам каким-то образом навязали. Если бы
нас всех внезапно призвали на своего рода Вселенский суд, я уверен,
что мы бы увидели, как с каждого из нас спадает множество социальных защит и масок
другие, и мы хотели начать с того, что немедленный последующий период по-настоящему узнать и
любите друг друга.

Я чувствую в эти дни довольно странно. Старый дом продали в Кливленд;
Бабушка заболела во Флориде; мать где-то на Кубе или на острове
Пайнс; и я не получал известий ни от кого из них в течение последнего месяца.
В целом, этого достаточно, чтобы человек почувствовал себя немного разболтанным в этом мире
. Но скоро у меня будет работа, и, скорее всего, в письме меня заверят, что всё в порядке.
Однако в такие моменты я понимаю, как мало нас и как жаль, что мы не значим друг для друга чуть больше.

Пожалуйста, дайте мне знать, когда у вас появится желание.


220: Шарлотте и Ричарду Рихтарикам

_Бруклин, Нью-Йорк_ _1 декабря 1925 г._

Дорогие Шарлотта и Ричард: —/—/ Факты суровы, но правдивы: мне пока не удалось найти работу.
Я перепробовала все, что только можно: продавала книги в магазинах во время рождественской суеты, работала на корабле и т. д. и т. п. Меня поддерживала только благотворительность друзей. Нервное напряжение из-за всего этого подкосило меня, и мне кажется, что кожа на моих коленях совсем сошла.
Я кланяюсь стольким людям, меня обнюхивают (чтобы понять, есть ли у меня «личность» или нет) и т. д.  Как же я буду рад, когда однажды на моём участке в деревне построят маленькую хижину, в которой я буду жить, и я смогу выбраться из всей этой грязной неразберихи!

 Даже с публикацией моей книги стихов всё пошло не так, как я ожидал. В конце концов, О’Нил пишет предисловие, но он так долго не сообщал об этом Ливерайту (издателю), что теперь мне придётся попытаться разместить его где-нибудь в другом месте. Возможно, это не так уж сложно, но, скорее всего, это означает, что книга выйдет не раньше следующей осени, а я так
Я надеялся, что успею напечатать его до этого...

 Вот видишь, как всё обернулось! Я не хочу жаловаться, но иногда бывает трудно не сдаваться. --/--/

--/--/ Завтра у меня встреча с потенциальным работодателем. Я очень надеюсь получить эту работу и начать возвращать то, что вы были так добры одолжить мне. _The Dial_ купил моё стихотворение «Винный зверинец», но настоял (Марианна
Мур сделал это) он изменил его и сократил так, что вы его даже не узнаете. Она даже изменила название на «Снова». Что всё это значит, я не могу понять, и я бы никогда не согласился на такое
Это была бы возмутительная шутка, если бы мне так отчаянно не нужны были эти двадцать долларов.
Это ещё одна причина, по которой я хочу, чтобы моя книга была опубликована как можно скорее!


221: ОТЦУ
_Бруклин, Нью-Йорк_ _3 декабря 1925 г.

Дорогой отец! Я высоко ценю твоё письмо и не хочу, чтобы ты думал, будто я не рад был получить от тебя весточку. Но в нём были
обвинения, которые предполагали извинения и сожаления с моей стороны,
чего, как мне кажется, я вовсе не предлагал в своём последнем письме и
чего я, конечно же, не могу признать ни сейчас, ни позже. На самом деле вы всегда
Кажется, всякий раз, когда я пишу тебе или навещаю тебя, ты принимаешь это за какое-то ужасное раскаяние.
Но, насколько я знаю, мне не в чем раскаиваться. Я просто сказал, что сожалею о том, что ты не видишь меня в более выгодном свете.
И, похоже, мне придётся в той или иной степени сожалеть об этом до конца своих дней. Если бы я начал обвинять себя, то от письма не было бы никакого толку, ведь мне есть что сказать.
Я не вижу, какая польза будет от этого для кого-то из нас.
 Моя единственная претензия сейчас заключается в том, что вы
Похоже, ты полон решимости идти по этому пути, и я могу лишь сказать, что, если ты будешь упорствовать, у меня не будет ответов. Мы с тобой никогда не сможем восстановить наши естественные отношения отца и сына, постоянно вспоминая все неестественные и болезненные эпизоды, которые жизнь вставила между нами не только через нас самих, но и через других людей за последние десять лет. И если ты не желаешь закопать эти топоры и позволить мне сделать то же самое, то мне придётся сдаться.

Последние шесть недель я бродил по улицам, и меня допрашивали, обнюхивали и отказывали мне в приёме в различных учреждениях. В большинстве мест мне не
Мне нечего предложить. Я даже вышел за рамки своей профессии рекламного копирайтера и брался за работу всего по 25 долларов в неделю, но безрезультатно. Мои ботинки протекают, а карманы пусты; я помог опустошить и несколько других карманов. На самом деле я немного обескуражен.
 Сегодня днём я собираюсь сделать то, что, как я знаю, делали многие другие, кого я уважаю, но от чего я почему-то всегда уклонялся. Я пишу одному всемирно известному банкиру, который
недавно дал моему другу пять тысяч долларов на обучение живописи
Я в Париже и прошу его одолжить мне достаточно денег, чтобы я мог провести зиму
в стране, где жизнь недорогая и где я могу заниматься творчеством, не тратя мозги на шесть колбасных машин в день. Если он мне откажет, я либо попрошу Юджина О’Нила, который сейчас пишет предисловие к моей книге и не откажет мне в помощи, либо уйду в море на какое-то время. Я определённо устал от унылой рутины этого офисного бизнеса, и в любом случае это лишь вопрос времени, когда я покончу с ним навсегда. Я могу жить ради
Десять долларов в неделю в деревне, и у меня будет нормальный сон, крепкое здоровье и ясный ум. Я уже купил десять акров земли недалеко отсюда, в
Коннектикуте, и это лишь вопрос времени, когда я построю там хижину, заведу сад и кур. Видите ли, у меня есть план на жизнь.
Вы, наверное, не считаете его таким уж амбициозным, но я считаю. Как доктор
Литл сказал мне, когда я в последний раз был в Кливленде: «Что всё это значит, если ты не счастлив?»
И я ни разу не провёл ни одного счастливого дня, запершись в офисе и подсчитывая, что я сказал, чтобы угодить или польстить людям, которых я редко уважал.

Я бы хотел, чтобы вы написали мне что-нибудь о себе в последнее время. Давайте больше не будем спорить.


222: ОТТО Х. КАНУ
_Бруклин, Нью-Йорк_ _3 декабря 1925 г.

Уважаемый мистер Кан! Вчера я позвонил мистеру Шарппу, вашему секретарю, чтобы попросить вас о встрече по поводу временной помощи, которая
Я чувствовал, что вы, возможно, захотите помочь мне в сложившейся ситуации.
Мистер Шарпп посоветовал мне сначала написать вам,
объяснив все обстоятельства и изложив просьбу, с которой я хотел бы обратиться.  Я постараюсь быть как можно более конкретным и кратким.

Скоро будет опубликован мой первый сборник стихов (вероятно, следующей весной) с предисловием Юджина О’Нила. Хотя мои стихи время от времени появлялись в различных журналах, таких как _The Dial_ и _The Little Review_, я ещё недостаточно известен, чтобы извлечь существенную выгоду из того, что я написал. Мне двадцать шесть лет, и последние семь лет я зарабатывал на жизнь исключительно как копирайтер в сфере рекламы. То, что я действительно написал,
пришлось делать в нерабочее время, а иногда и вовсе ночью
риск потерять работу. В июне прошлого года из-за проблем со здоровьем и нервного истощения мне пришлось уволиться из Sweet’s Catalogue,
несмотря на то, что я зависел от зарплаты, и уехать за город,
пока моё здоровье не восстановится.

 Последние восемь недель я живу в Нью-Йорке и всеми силами пытаюсь снова найти работу в качестве копирайтера. Поскольку мне не повезло и я не нашёл ни одной вакансии, я недавно попытался устроиться на другую работу, но сейчас я остался совсем без средств к существованию, и моё положение довольно тяжёлое. Один из моих
Мои друзья предположили, что вы, возможно, достаточно заинтересованы в создании поэзии коренных народов Америки, чтобы помочь мне в этом.  Поскольку я никогда раньше не обращался за подобной помощью, я рискую показаться вам довольно самонадеянным и, конечно же, прошу у вас прощения, если моё письмо покажется вам таковым.

  Помимо стихотворений, вошедших в мой будущий сборник, я частично написал длинную поэму, замысел которой вынашивал уже несколько лет. Мне приходилось работать над этим урывками, с ночи до утра, и хотя более короткие периоды работы могут быть более успешными
Завершение столь масштабного замысла, как это стихотворение «Мост», направленного на провозглашение нового культурного синтеза ценностей в нашей Америке, требует более последовательного подхода и меньшего количества перерывов, чем те, что были у меня в силу обстоятельств.

 Если вам кажется, что это предложение достойно внимания и осуществимо, я хотел бы занять у вас тысячу долларов под любой процент, не превышающий шести. На эту сумму я мог бы прожить на пенсии в сельской местности, не тратя много денег, по крайней мере год и не только закончить это стихотворение, но и
Я работаю над драмой, сюжет которой у меня в голове. В качестве залога я могу предложить только безусловную сумму в размере пяти тысяч долларов, которую я унаследую после смерти моей покойной бабушки. Я не знаю, можно ли получить доступ к таким завещаниям, но, если вам интересно, обратитесь к мистеру Стоквеллу, в отдел трастов компании Guardian Savings & Trust Co., Кливленд, по поводу наследства Ч. О. Харта.

Что касается оценки, которой заслуживает моя работа, то я, естественно, не могу позволить себе ничего, кроме как процитировать несколько высказываний критиков, которые видели мои стихи
распечатайте и прочтите мои рукописи. Я помещаю их на отдельном листе ниже.
Позвольте мне сказать в заключение, что я должен ценить интервью с вами
в вашем офисе, Мистер Кан, и что я искренне считаю, что мои художественные
целостность и нынешних обстоятельствах заслуживают внимания один как
себя, который есть и был поэтому особенно конструктивным в
современное и будущее искусство и письма из Америки.


 _ Заявления о моих произведениях_--

 «Пришло время издать сборник твоих стихов. Ты знаешь, что я об этом думаю. Все эти годы я делал всё возможное, чтобы распространить своё
 признание вашего гения не только здесь, но и за рубежом. Но это было непросто, ведь у вас не было сборника ваших произведений. «БЕЛЫЕ ЗДАНИЯ»
 станут событием в американской поэзии — важным событием. Не из тех, о которых журналисты пишут абзацы три раза в неделю.
 Но из тех, о которых историки литературы пишут главы — спустя годы. Вы настоящий поэт.

 «Я обещаю вам, что, когда выйдет ваш сборник, я посвящу ему большую статью в одном из наших ведущих литературных журналов». Уолдо Фрэнк

 «Публикация «Белых зданий» — одно из пяти или шести важнейших событий в истории американской поэзии. Сомнительно, что какой-либо другой первый сборник, вышедший после сборника Уитмена в 1855 году, так явно превзошёл ожидания и добился успеха сам по себе. Поэзия Харта Крейна, даже на начальном этапе, — одно из лучших достижений нашего времени. Так что можно предсказать протест рецензента: «Непостижимо!» Аллен Тейт, рецензент _Nation_,
 _New Republic_ и т. д._

 «Большое спасибо, что прислали мне копии ваших последних стихотворений. Я
 Я взял их с собой в свой короткий отпуск и получил огромное удовольствие от их чтения. Они укрепили меня в убеждении, что вы пишете самые энергичные и самые живописные, самые эмоциональные стихи в «Этих Соединённых Штатах». «Путешествия» — это лучшая любовная сюита, написанная ныне живущим американцем. ГОРЭМ Б. МАНСОН — главный редактор журнала _Psychology_ и критик; автор статей в  _Dial_, _New Republic_, _Criterion_, _New Age_, _Europe_ и др._

 * * * * *

 _Другие источники_ — Юджин О’Нил, театр «Гринвич-Виллидж», или
Риджфилд, Коннектикут; Джеймс Лайт, театр «Провинстаун»; мисс Элеонора
 Фицджеральд, театр «Провинстаун»; Уолдо Фрэнк, 150 Ист-54-я стрит,
Нью-Йорк. Телефон: Плаза 2342; Марианна Мур; Джейн Хип; Харрисон
 Смит; Пол Розенфельд.


223: МАТЕРИ

[_Бруклин_] _9 декабря 1925 г._

Моя дорогая мама, вот уже почти шесть недель я ничего не слышу ни от тебя, ни от бабушки. Хотя мистер Кёртис был достаточно любезен, чтобы сообщить мне, что ты заболела, обстоятельства, похоже, не указывают на то, что
Ситуация настолько серьёзная, что ты не мог взять в руки перо и хотя бы раз за это время написать мне сам — тем более, как мне кажется, что из моих нескольких писем ты знал, что у меня трудные времена и я совсем без средств. Я не писал тебе в таких условиях; для этого было достаточно причин, связанных с твоим безразличием или, возможно, отвращением ко мне. И я признаю, что для меня было шоком осознать, что я так мало тебе нужен. Я пережил немало самых разных прозрений
за последние шесть месяцев, и в них слышны отголоски того, что ты говорил мне прошлым летом, как бы я ни старалась.

Я не знаю, где вы сейчас находитесь, но на случай, если вы по какой-либо причине захотите мне написать, сообщаю, что в следующем году я, вероятно, буду жить по следующему адресу: миссис Эдди Тёрнер, Паттерсон, Нью-Йорк, Р. Ф. Д. Я необычайно хорошо обеспечен и в следующую субботу уезжаю за город. Вчера днём я имел удовольствие получить некоторую награду за проделанную работу.
занимался. Вы, наверное, слышали о банкире, мистере Отто Х. Кане, который
годами содержал Метрополитен-оперу и различные другие художественные предприятия.
финансировал. После беседы с мистером Каном у него дома в 11.00
На Пятой авеню мне выдали две тысячи долларов на покрытие расходов на проживание в течение следующего года.
Это время я должен был потратить на написание самого творческого послания, которое я могу отправить, независимо от того, будет ли оно прибыльным в долларовом эквиваленте или нет.

 Мистер Кан живо интересовался тем, что пишут Уолдо Фрэнк и Юджин О’Нил
Он сказал о моей работе, и я действительно очень рад получить такое признание от человека, который не только чрезвычайно богат и знаменит, но и очень проницателен и умён. Я очень устал после всех этих напряжённых дней и усилий последних двух месяцев, но, вероятно, я восстановлюсь как никогда раньше, когда окажусь в тишине сельской местности и получу первую в своей жизни реальную возможность использовать свои таланты, не испытывая страха и беспокойства за завтрашний день.

Если к этому моменту вы не слишком предвзято относитесь ко мне, то, возможно, вас тоже заинтересует такой поворот событий.

Дайте мне знать о себе в ближайшее время.

Я, конечно, надеюсь, что вы с бабушкой чувствуете себя лучше.


224: ШАРЛОТТЕ И РИЧАРДУ РИХТАРИКАМ.

[_Паттерсон, Нью-Йорк_] _ Канун Нового года ‘26 [25]_

Дорогие Шарлотта и Рикардо: Я здесь в этот день и в шестидесяти шести милях
от выпивки. Разве это не трагедия! И не будет ни свистка, ни крика, которые
подсказали бы мне, что наступил новый год. Скорее всего, я буду крепко спать,
если только не испугаюсь и не буду сидеть, моргая, над книгой — ведь это, должно быть, дурное предзнаменование — спать в начале нового года. Но завтра
Ночью я наверстаю упущенное. То есть если некоторые друзья приедут из
Нью-Йорка со всеми своими бутылками.

 Жизнь здесь до сих пор была идеальной, даже несмотря на то, что большую часть времени было ниже нуля.
Но я был готов к любой погоде и каждое утро одевался в ботинки, шерстяные вещи и меха.
Я сделаю фото, и вы увидите, как невоспитанно я выгляжу.

Представьте, что вы платите всего десять долларов в месяц за аренду целого дома (8 комнат)! Я живу в нём с Алленом Тейтом и его женой, и у меня есть собственный люкс на втором этаже — одна комната, которой я вообще не пользуюсь, спальня с
Прекрасная старая «санная кровать» и кабинет, просторный и светлый, куда каждое утро заглядывает солнце. Мои картины и безделушки чудесно смотрятся на простых стенах, выкрашенных в кремовый цвет, а книги так и блестят на полках. В этой комнате хорошо тепло благодаря двум масляным печам. На нижнем этаже мы готовим и топим дровами, что означает достаточную ежедневную физическую нагрузку, чтобы мы не теряли форму.

 В остальном мне остаётся только мыть посуду. Миссис Тейт готовит обед и ужин, а Аллен завтракает!
Этот распорядок дня — единственный способ для всех нас выполнить свою работу, то есть написать что-то. Миссис Тейт —
Она пишет роман (свой второй), а Аллен, _предположительно_, пишет рецензии и т. д.  Однако никто из нас пока ничего особенного не сделал.
  Нужно было заказать продукты, бытовую технику и всякие мелочи.
А потом наступило Рождество, и к Брауну (он живёт примерно в 800 метрах отсюда) стали приходить толпы людей, которые пили и болтали день и ночь.
  Аллен также ужасно увлекся купленным им ружьём (оно называется «_The
White Powder Wonder_”)! и до сих пор большую часть времени проводил, бродя по холмам и стреляя в воробьёв. Однажды ему удалось подстрелить белку,
Однако мы с удовольствием съели тушёное мясо, которое он приготовил. — — — —
Здесь водится всякая дичь, даже олени, и, конечно, есть соблазн поохотиться.

Что ж, ожидаемые результаты уже заметны в моей семье!
Длинные и подробные письма от дядей, тётей и т. д. (не от Зелл [Харт Деминг],
но она всё равно в Европе), а также толстый чек от моего отца за
Рождество. Они все хотят, чтобы я снова приехал в гости, но я не вижу причин для этого сейчас. Я хочу заняться своей работой. Боже мой, мне впервые заплатили за это или хотя бы как-то поощрили.
Существенным образом! Конечно, для них 2000 долларов — это что-то вроде
ванны с душем, не имеющее никакого отношения к какой-либо мыслимой
ответственности. У вас может быть ответственность перед вашими
часами, вашей коровой или вашей незамужней тётушкой, но вы же не хотите сказать, что стихи или картины требуют чего-то большего, чем бесцельные мечтания! Нет. Я приеду не раньше весны — если только во мне не будет острой необходимости.

 Мама, похоже, тяжело заболела в Майами и даже не поехала на Сосновый остров.  Она должна была отправиться туда в определённый день
В тот день она не ответила на моё письмо и не сообщила мне, что я продолжаю писать ей туда.
Поскольку я не получал от неё вестей _ниоткуда_, я в конце концов перестал писать.
 Наконец мистер Кёртис сообщил мне, что его вызвали в
Майами, чтобы он позаботился о них обоих. Но я всё равно не понимал, почему она не писала мне всё это время, и думал, что она, должно быть, на что-то злится.


 Всё было как в тумане. И наконец я получил от неё длинное письмо,
в котором она радовалась моей удаче и подробно рассказывала о том, как тяжело она болела и какие у неё были осложнения. Майами оказался
Всё оказалось ещё хуже, чем я предполагал, — и одному Богу известно, чего это безумие стоило тем женщинам, сколько они пережили и сколько потратили. Обе лежат в постели уже несколько недель. Шесть врачей, медсестёр, купе в поездах и т. д. и т. п. Бабушка вернулась примерно за две недели до того, как Грейс смогла уехать. Грейс наконец присоединилась к ней, и они живут в поместье — где им, конечно, и следовало быть всё это время. Я уверен, что они были бы рады увидеть вас обоих.
И поверьте мне, между нами не было никаких сложностей, как я и думал.

Я жду, что вы оба навестите меня здесь следующим летом. Здесь достаточно места для
ты... и ты обязательно расслабишься. Я купил чудесные зимние ботинки на деньги, которые дал мне Отто, и теперь молюсь, чтобы грянул сильный шторм. --/--/




 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

 Вест-Индия — Европа

 (1926–1930)




 1926


 225: МАЛЬКОЛЬМУ КОУЛИ

 [_Паттерсон_] _3 января_

Дорогой Малкольм! Стихотворение[41] было прочитано с одобрением — оно льстит моему апокалиптическому настроению и имеет правильный морской уклон... А если серьёзно, то оно, кажется, самодостаточно как стихотворение, и я очень ценю его тональность и направление в более интимных аспектах. Ты
и Пегги [Джулия] были в памятование обо мне больше, чем пользы, спасибо
фото тоже. --/--/

Вы рассмотрении _Doc. Transit_ в любом месте? Шнайдер наконец, послал меня
копия. Он заинтриговал меня больше, чем любой такой Тур де силу с поддержкой PoE,
хотя она имеет свои очевидные недостатки. Некоторые главы, однако, большое
воображение. Я не ожидал так много от более ранних вещей
Я читал Шнайдера.

Я приеду в город примерно через две недели и хотел бы знать, в какой день или дни в этот период вы тоже будете там. Вы знаете
что губернатор Северной Каролины сказал губернатору Южной.
Каролина -! Я такой любитель рома и лука, что даже не планировал оставаться здесь надолго.
где-нибудь в лесу. Дайте мне знать о вас в ближайшее время. --/--/


226: СВОЕЙ БАБУШКЕ

_Patterson_ _Jan. 5 ’26_

Дорогая бабушка, мне было жаль узнать от Грейс, что ты снова страдаешь от боли и болезни.
Я лишь надеюсь, что тебе стало намного лучше. Я бы хотел быть рядом с тобой и поговорить по душам.
Мы обязательно это сделаем, когда я приеду в Кливленд следующей весной.

Вчера я наконец-то начал свою поэму _Bridge_ по-настоящему первым
целый день у меня [была] для работы с момента прибытия. И с этого момента я
надеюсь, что у меня будет необходимое вдохновение, чтобы неуклонно продолжать в том же духе. Один
реально, чтобы держать себя в таком взводе настроение за вещь
что невозможно делать никаких прогнозов на перспективу, один ли будет
остроумие, чтобы работать на нем стабильно или нет.

Это прекрасно - попасть куда-нибудь, где я снова смогу крепко спать. Я начинаю чувствовать себя очень отдохнувшим. Я так рад, что вы оба
находитесь в месте, где вам больше нечего делать, кроме как заботиться друг о друге
для вашего личного комфорта. --/--/


227: МАТЕРИ
_Паттерсон_ _7 января_

Дорогие Грейс и бабушка: --/--/ Новостей немного — только хорошие новости (для меня!), что последние два дня я был на работе в почти экстатическом настроении, занимаясь своим _Бриджем_. Я никогда раньше не ощущал такого размаха и симфонической мощи.
И я так рад, что наконец-то получил подтверждение своей правоты.
Мне посчастливилось получить свободу и возможность построить здание своей мечты.

 Я отправил Кану новогоднее поздравление, и сегодня по почте пришёл самый сердечный ответ. Он пожелал мне, как он выразился, «проявить себя».
мастер-строитель возводит _Мост_ из твоих мечтаний, мыслей и
эмоций». --/--/


228: Уолдо Фрэнку

_Паттерсон, Нью-Йорк_ _18 января 1926 г.

Дорогой Уолдо, я ещё не закончил работу над ним, но подумал, что тебе, возможно, будет интересно взглянуть на последнюю часть «Моста», которая, как ни странно, появилась первой. [42] Она симфонична в том смысле, что в ней сходятся все нити, подробно описанные в предыдущих частях поэмы: Колумб, завоевание воды, земли и т. д., Покахантус, метро, офисы и т. д. и т. п. Думаю, я могу немного похвалить себя за то, что
Я обрёл некоторую свободу для своей сжатой метафорической привычки в такой симфонической форме (по крайней мере, я к этому стремился), как эта.

 Мост, становясь кораблём, миром, женщиной, огромной арфой (как это в конце концов и происходит), кажется, действительно делает карьеру.  Я пытался вызвать те же чувства восторга и т. д. — как будто тебя одновременно несут вперёд и вверх — как в образах, так и в ритме и повторении, которые испытываешь, проходя по моему любимому Бруклинскому мосту. Сейчас я
занят работой над эпизодом «Нинья, Санта-Мария, Пинта» — «Катай» — это позиция
духа, а не материального завоевания повсюду, конечно.

Я знаю, что могу положиться на вас в упоминании недостатков. Этот раздел
В настоящее время кажется немного трансцендентным по тенденции, но я
думаю, что фронтоны других разделов покажут, что этого не было.
было. --/--/


229: ЕГО МАТЕРИ

_Паттерсон_ _ян. 26_

Дорогая Грейс: хорошо, что я получил твоё письмо вчера, иначе я бы расстроился. Я так устал прошлой ночью, что просто рухнул в постель в 10 часов. Мы провели большую часть дня за покупками в городе, и позже я
меня несколько книжных полок, которые очень простой, но распространяется на
потолок, такой я всегда мечтал. Мой кабинет теперь картина
наслаждайтесь. Когда я был в Нью-Йорке, я купил несколько красивых и редких изделий из Конго
резьба по дереву - и добавил к моим картинам Соммера и вашей фотографии они
создают чудесную комнату.

Мои руки так затекли от работы по дереву, что мой почерк выглядит забавно. Сегодня
очень, очень холодно, это было вчера и обещает продолжаться. Большую часть времени мы все дрожим от холода, и, к сожалению, у нас слишком мало свободы для творчества.  Конечно, весеннее тепло будет необычным
Добро пожаловать всем нам.

--/--/ Мы не переписываемся — разве что с большими перерывами, поскольку я не решаюсь слишком сильно претендовать на его [Отто Кана] внимание. Он так много помогает другим, что его время и так практически полностью занято. С двумя личными секретарями и целым штатом помощников — _помимо_ его огромной финансовой машины (его интересы занимают здание высотой около 22 этажей) — он, должно быть, очень занятой человек. Он хочет «время от времени», как он выразился, узнавать, как продвигается работа над моим стихотворением.
Но после того, как я написал ему поздравление с Новым годом, я не буду больше навязываться до следующего раза
Примерно в марте. Вторую тысячу я получу не раньше мая.
Тогда я, вероятно, снова поговорю с ним лично. Кроме этих денег, я не жду никакой другой помощи, но если моё стихотворение, когда оно будет готово, покажется ему достаточно хорошим, то, конечно, он может проявить к нему интерес. Однако я благодарен и за то, что у меня уже есть!


Ваши новости о бабушке очень огорчают. Я очень надеюсь, что ей не придётся долго страдать.
А если и придётся, то ей дадут достаточно успокоительного, чтобы заглушить боль, какими бы ни были последствия.
было бы лучше, если бы она действительно отказалась от большего — до конца своих дней — при любых условиях — это сулит ей лишь страдания. --/--/


230: СВОЕЙ БАБУШКЕ
_Паттерсон, Нью-Йорк_ _27 января_

Дорогая бабушка: --/--/ Я надеюсь, что завтра Грейс расскажет мне, как у тебя дела. Надеюсь, тебе уже намного лучше.

Сегодня снова выпал небольшой снег, но его было недостаточно, чтобы я мог надеть свои восхитительные снегоступы. Недавно я читал «Дневник
Христофора Колумба» — о его первом путешествии в Америку, которое в основном было связано с его плаваниями вокруг Вест-Индии.
много раз напоминал мне о тех нескольких неделях, которые я провел на острове, чтобы послушать
его рассказы о великолепных пальмах, неожиданных соснах, приятном бризе
и т.д., Которые у нас ассоциируются с Кубой. -- -- -- --


231: ГАСТОНУ ЛАШЕЗУ

_Паттерсон, Нью-Йорк_ _Феб. 10, 26_

Дорогая Лашез: я постоянно думаю о твоей чайке — с тех пор, как увидел её. Для меня будет большим счастьем получить её. Я не знаю, как тебя отблагодарить. Я прилагаю сумму, которая, как я надеюсь, в какой-то мере покроет расходы на материалы. Пожалуйста, дайте мне знать, если потребуется больше.

Я завидую вам, ведь вы занимаетесь своим делом здесь, на жутком холоде, который держится уже две недели.
Вздрагивать от каждого движения ручки или стука клавиш пишущей машинки — не самое лучшее занятие для улучшения кровообращения и согревания, когда каждый твой вдох вырывается наружу, как пар из ноздрей дракона! Сейчас снег такой глубокий, что нам приходится ходить в снегоступах или на лыжах. К счастью, у нас достаточно дров, масла и провизии.

Когда я доберусь до Нью-Йорка — возможно, через полгода или около того, — я надеюсь застать тебя там. Если «Белая птица» будет готова раньше, ты сможешь выразить это
Паттерсон, или я с радостью занесу его обратно, когда войду. — — — —


232: Шарлотте и Ричарду Рихтарикам
_Паттерсон, Нью-Йорк_ _2 марта_

Дорогие Шарлотта и Рикардо: —/—/ Несмотря на множество неудобств, я рад, что приехал сюда. Умеренный образ жизни, хороший сон и
активные прогулки на свежем воздухе дают свои плоды. Однако холод не давал нам расслабиться, и я буду рад первым тёплым денькам.
 Тогда у нас будет больше времени и больше возможностей для чтения и работы над «Мостом».
 Финальная часть которого уже почти готова
завершено, но на предыдущие части у меня уйдёт ещё как минимум год.
 Иногда проект кажется безнадёжным, ужасно безнадёжным; а потом вдруг что-то происходит внутри, и тема и суть замысла кажутся невероятно реальными, как никогда! По крайней мере, _в худшем случае_ поэма будет _огромным_ провалом! Если вы понимаете, о чём я. Когда
Я немного больше доволен некоторыми деталями уже законченной части.
Я отправлю её вам, хотя на самом деле не должен этого делать —
отдельно от остальной части стихотворения она, скорее всего, не будет интересной.

Мама написала мне, что вы заходили к ней. Она была чрезвычайно довольна и
отметила, какой красивой и по-юношески сияющей была моя Шарлотта! --/--/


233: ГОРЭМУ МАНСОНУ.

_Паттерсон, Нью- Йорк_ _ 5 марта_

Дорогой Горхэм: долгая снежная осада — доставка почты была прекращена на шесть недель и до сих пор не возобновлена — несмотря на то, что я иногда тренировался в ходьбе по снегу в лыжных ботинках и на лыжах, была настоящим испытанием. Особенно из-за того, что меня обманули с бочкой керосина на 50 галлонов, которую я купил для печей в своём кабинете, и мне приходилось рисковать и обжигать руки каждый раз, когда я подходил к
пишущая машинка, не говоря уже о том, что я провёл немало холодных ночей,
обморозив ноги из-за холодных полов, сырости и т. д. На самом деле всё было бы
хорошо, если бы у меня был чистый керосин. Во всём виноват мошенник.

Тем не менее я много читал — Эсхил (особенно «Орестея») был воплощением моего идеала в динамике метафор.
Даже в довольно прозаичных переводах[43] чувствуется
неотъемлемая плотность образа, воздействие материальной субстанции, настолько вербально оживляющей и передающей с такой душераздирающей лаконичностью, что
понимает, что в английском языке нет никого, с кем можно было бы его сравнить. — Затем «Фердинанд и Изабелла» Прескотта, «Дневник Колумба», книга о Магеллане Хильдебранда (это было непростительно), восхитительная «Белая бушла» Мелвилла, а также прекрасно иллюстрированная книга[44] о китобойном промысле и китобойных судах, изданная Обществом морских исследований в Салеме, штат Массачусетс... В разгар моего чтения «Науки и современного
мира» Уайтхеда появляется «Девственная Испания». Я уже
прочитал половину и хочу сообщить Уолдо, что
неконтролируемый и безудержный энтузиазм. Как проза, это, безусловно, его вершина мастерства, а как документ эпохи — одно из самых ярких свидетельств, когда-либо написанных. Я с большим удивлением и приятным чувством убеждённости осознал, что «Пернатый змей» Лоуренса — это шедевр расового описания. Она, безусловно, невероятно красива,
её пейзажи, театральные виды и т. д. — но работа Уолдо — это мир истинной реальности, его ритуал — не просто выдумка. Только мой интерес к археологии майя и тольтеков заставил меня заказать книгу Лоуренса. Она была плохой
в этом — по крайней мере, в том, что касается деталей, на которые я надеялся, но я был скорее поражён качеством большей части прозы.

 Как, возможно, упомянул Уолдо, финал «Моста» написан, остальные пять или шесть частей находятся в лихорадочном состоянии. На их завершение потребуется ещё как минимум год; какой бы плохой ни была эта работа, она должна быть невероятно и непростительно плохой. В некотором смысле это проверка
материалов в той же степени, что и воображения. _И_ последнее
Элиот сентиментально высказался,

 “Вот так заканчивается мир,
 Вот так заканчивается мир,--
 Не с грохотом, а с тихим всхлипом».

 приемлемо это или нет как поэтический детерминизм нашего времени?! Я, конечно, могу сказать себе «нет» и поверить в это. Но перед лицом такого сурового убеждения в смерти со стороны единственной группы людей, чья вербальная утончённость может заинтересовать такой стиль, как мой, — чего мне ожидать? Однако я уже знаю, что делать, несмотря ни на что. Я
по крайней мере, буду продолжать бороться с проблемой, не поддаваясь
лёгкому принятию (во имя «элегантности, ностальгии, остроумия, меланхолии
великолепие») смерти, которое я наблюдаю у большинства своих друзей. О, восхитительная красота казуистического мышления!
В конце концов, оно довольствуется двенадцатью часами сна в сутки и археологией.


Я рад, что вы перешли на более выгодную и спокойную программу, которую вы описываете. И что вы снова с таким рвением взялись за писательство.
Социальные отвлекающие факторы в Нью-Йорке настолько сильны, что я надеюсь никогда больше не жить там дольше шести месяцев. Я только сейчас приступаю к работе над первой в моей жизни настоящей платформой — вот она. Во многих отношениях она оказывается
раскрытие определённых возможностей.

 Пришлите мне свои комментарии о Крейне. И могу ли я быть откровенным — не вдаваясь в подробности личных отношений в прошлом — и высказать своё мнение? Не то чтобы я хотел что-то изменить, но, возможно, (между нами) возникнут вопросы о направлении, целях, намерениях, которые, как мне кажется, мне ошибочно приписывают. По крайней мере, мои согласия или возражения могут вас заинтересовать. — — — — —


234: ГОРХЭМУ МАНСОНУ

_Паттерсон, Нью-Йорк_ _17 марта 1926 г.

Дорогой Горхэм: Боюсь, что мой разговор с тобой в прошлый понедельник был не слишком содержательным.
Я не смог должным образом объяснить вам некоторые теоретические расхождения во взглядах на функцию поэзии, сферу её деятельности и т. д.

Я также не смог выразить вам свою признательность за многие точные наблюдения, сделанные в вашем эссе, которые, безусловно, заслуживают моей благодарности и одобрения.
Вероятно, с моей стороны было бы неинтересно и немного чересчур перечислять и подробно останавливаться на этих похвалах, какими бы приятными они мне ни казались. Ваше эссе условно разделено на две части, вторая половина посвящена нашему настоящему
Я не согласен с вами, и поскольку я никогда по-настоящему не пытался выполнять функции, приписываемые поэту, ваши теории на этот счёт можно обсудить с относительно беспристрастной точки зрения.  Кроме того, это _один_ из аспектов современной проблемы, который уже стал предметом самых подробных и интенсивных исследований в ряде областей, таких как наука, философия и т. д., как вам, конечно, известно. Я не утверждаю, что мои несколько поспешных заметок, которые следуют ниже, являются неопровержимым доказательством, но их логика (в сочетании с органическими убеждениями
инцидент с заученным опытом творческого “акта”, скажем так)
для меня это еще недостаточно опровергнуто, по крайней мере, такими аргументами, какие
вы использовали в своем эссе.

Поэзия, в той мере, в какой расширяется метафизика любого абсолютного знания,
это просто конкретное _видение_ _эксперимента_ узнавания
(_знание_, если хотите). Оно может дать вам _соотношение_ факта и
опыта, и в этом смысле оно является и восприятием, и воспринимаемым объектом,
в зависимости от того, приближается оно к значимому выражению или нет. Это его реальность, его факт, _бытие_. Когда вы пытаетесь узнать больше
Поэзия — это факт отношения человека к гипотетическому богу, будь то
Осирис, Зевс или Индра. Даже в абстрактной философской терминологии вы найдёте варианты этих имён, как и в поэзии.
Поэзия, не пытаясь логически сформулировать такую проблему или её решение, вполне может дать вам реальный опыт связи, тот самый «явный знак», на котором зиждется предположение о божественности.

Я прекрасно осознаю, насколько я невежествен. Но, как сказал Аллен, что именно вы подразумеваете под «знанием»? Когда вы спрашиваете о точности
фактические данные (графическая карта вечности?), этическая мораль или моральные классификации и т. д. в поэзии — вы не только ограничиваете её цель, но и требуете, чтобы она подчинялась науке и философии. Разве не логично ожидать, что Стравинский будет противоречить своими скрипками теориям гравитации сэра Исаака Ньютона? На самом деле они противоречат этому учёному, и это органично, ведь групповой разум, который
Стравинский обращается к тем, кто уже освободился от некоторых ограничений, связанных с опытом и сознанием, которые доминировали в то время
и разум Ньютона. Наука (то есть все точные знания и инструменты, с помощью которых они добываются) находится в полной противоположности поэзии. (А также живописи, архитектуре и музыке.) Она исходит из прямо противоположной полярности и может приравниваться к поэзии, но когда это происходит, она выражается в совершенно иной терминологии. Надеюсь, вы уловили разницу между _враждебным_ и _противоположным_.
Здесь имеется в виду именно это. Я не заинтересован в том, чтобы дискредитировать науку, она так же вдохновляла, как и поэзия, и, если бы вы только могли это признать, была бы гораздо более гипотетически мотивированной.

То, что вы восхищаетесь в Платоне как «божественной здравомыслием», — это архитектура его логики. Платон жив и сегодня не благодаря внутренней «истине» его утверждений: их единственная живая истина сегодня заключается в «факте» их гармоничного соотношения друг с другом в контексте его организации. В этом изяществе есть что-то поэтическое. Но Платон был прежде всего философом, и вы должны признать, что изящество — второстепенный мотив в философских рассуждениях, по крайней мере до тех пор, пока не будет принята гипотетическая основа первоначальной «истины» — не во имя красоты, формы
или опыт, но во имя рациональности. Неудивительно, что Платон
выступал за изгнание поэтов: их попытки упорядочить хаос на основе, возможно, отличной от его собственной, угрожали логике _его_
системы, которая сама была основана на предположениях, требовавших той самой защиты поэтического творчества, которую он, к счастью, смог обеспечить.

 Трагическое затруднение (или _агон_) современного мира проистекает из парадоксов, которые неадекватная система рациональности навязывает живому сознанию. Я не выступаю против какого-либо нового синтеза разумных законов
которая могла бы стать последовательной философской и нравственной программой для нашей эпохи. С другой стороны, я не пытаюсь с помощью поэзии
очертить какую-либо подобную систему. Если бы это «знание», как вы его называете, было настолько
организованным, чтобы преодолеть ограничения моего личного
опыта (сознания), то я, вероятно, обнаружил бы, что автоматически
пишу под его «классическим» влиянием, и в этом случае я мог бы быть
настолько философски «ограниченным», насколько вам бы хотелось. Для вас это означало бы «безмятежность», потому что
Абстрактная основа моего творчества была бы вам известна ещё до того, как вы прочли бы хоть слово из моих стихов. Но даже тогда мои стихи — в той мере, в какой они были бы по-настоящему поэтическими, — избегали бы использования абстрактных ярлыков, формулировок опыта в фактических терминах и т. д. — они обязательно выражали бы свои концепции в более прямых терминах физико-психического опыта. В противном случае они бы в значительной степени утратили свою силу и стали бы просто категоричными.

Я думаю, что это, должно быть, связано с каким-то неправильным пониманием моей поэтической цели в творчестве, которое приводит вас к довольно противоречивым выводам
Суждения, которые в одном предложении звучат хвалебно, а в другом контексте
вы их высказываете, заставляют меня краснеть за мысли, которые они подразумевают с моей стороны. Например, после того как вы похвалили меня за то, что я «взял штурмом небеса», как вы выразились, как вы можете позже говорить о той же способности к вербальной синхронизации, изображая меня «ждущим очередного экстаза», а затем «расслабившимся», как пекарь, говорящий о буханке в своей печи? Учитывая ваше восхищение
“дрожжеватостью” некоторых моих излияний, вы должны (из простой справедливости к
Ваш читатель и ваши аргументы) здесь также служат физическим доказательством
(фактической цитатой или логическим доказательством) «спада», отсутствия
выдержки. В этом отношении можно привести множество строк, которые
можно использовать для иллюстрации. Я возражаю против вашего
подозрения в том, что вы позволили слишком многим нелитературным
впечатлениям от меня проникнуть в ваше эссе, иногда к лучшему, иногда
к худшему. То же самое можно сказать о вашем упоминании «психологических
игр»
(Верлен) навешивает на него ярлык поверхностности и вульгарности
те самые аспекты моей работы, которые вы ранее так старались
похвалить. — И всё потому, что вы навязали мне цель, о которой я
не имею ни малейшего представления и которой не собираюсь следовать.
Независимо от того, считаете ли вы мою работу поэтичной или нет, если вы ставите перед ней такие цели, которых поэзия органически
избегает, мне кажется, как сказал Аллен, что вы, как литературный критик,
путаете категории. Конечно, это обвинение в попеременном «низкопробном стёбе» и «целовании ангелочков» больше не является чем-то большим, чем лицемерная замена психологической искренности
при определении тематики и психологических исследований художника. Тем более не следует поднимать эту тему, если в работах художника нет достаточных физических доказательств, чтобы вызвать у читателя интерес в этом отношении.

 Я понимаю, что вам сложно писать обо мне.
Это неизбежно из-за (с точки зрения читателя)
«Нечистоты» наших прежних литературных споров, интимные подробности
высказываний, полувысказываний и т. д., которые, в конце концов, не всегда отражаются в творчестве человека. Но, с одной стороны, вас беспокоят
Ваша похвала в адрес моей терминологии, которую я даже не пытался использовать, и в адрес моего фактического (физического) представления о воплощённом _доказательстве_
самого знания, самой _мудрости_, в которых, по вашему мнению, я могу быть уверен лишь предположительно, — заставляет меня чувствовать себя виноватым в том, что я, возможно, причинил вам вред, но в то же время приводит меня к банальности о том, что «у истины нет имени». Её последнее имя, конечно же, — «относительность».

В связи со всем этим вас заинтересует письмо Николса в «The New Criterion».
Там есть интересные цитаты из Гёте, Сантаяны, Рассела и т. д.
И я прилагаю к письму кое-что на скорую руку
заметки, написанные по просьбе О’Нила, чтобы он мог использовать их в качестве отправной точки при написании предисловия к моей книге. (Надеюсь, это можно вернуть.)

Аллен сказал мне, что только что отправил свою заметку обо мне — возможно, для публикации в _The New Masses_. Я сказал ему сделать это, не помня точно, что ты говорил мне об этом раньше. В любом случае, это не повредит. Я прилагаю копии стихотворений, которые собирался использовать Потамкин. С вашей стороны было очень любезно предложить эти вопросы редактору _Masses_. Буду рад получить от вас весточку.

P.S. Излишне говорить, что заметки для О’Нила содержат повторяющийся материал.
Для вас были сделаны особые акценты на предубеждениях и критических недостатках, которые, как я чувствовал, [могли] привести к необоснованным предположениям, неуместным похвалам и т. д. с его стороны. Но определения «логики метафоры», «динамики косвенного упоминания» и т. д., я думаю, вполне точны. [45]


235: ОТТО Х. КАНУ

_Паттерсон, Нью-Йорк_ _18 марта 1926 г._

Уважаемый мистер Кан! Вы были так любезны, что выразили желание время от времени узнавать, как продвигается работа над «Мостом», поэтому я посылаю вам сигнал
как бы с фок-мачты. Прямо сейчас я должен быть доном
Кристобалем Колоном, возвращающимся из «Катая», из своего первого путешествия. Ведь в открытом море начинается
поэма.

Она заканчивается в полночь — в центре Бруклинского моста. Как ни странно,
последняя часть поэмы была завершена первой.
Но в этом есть логика: это мистическое завершение, к которому стремятся все остальные части поэмы.
Их содержание подразумевается в этом кратком изложении.

Естественно, я сталкиваюсь со множеством неожиданных формальных трудностей в
Это соответствует моему замыслу, тем более что первоначальная идея имеет свойство постоянно расширяться под влиянием ежедневной концентрации на мельчайших деталях исполнения. Я не хочу слишком откровенно выражать свою уверенность, но я уверен, что, если мне удастся найти подходящую форму для всех деталей, какими я их сейчас представляю, «Мост» станет динамичным и красноречивым произведением.

 Как я уже сказал, на данный момент я закончил только заключительную часть — около ста строк. Сейчас я начинаю с самого начала.
Мне пришлось много читать по ходу дела, и мне нужно ещё больше учиться
продолжайте. Поскольку я не могу думать о своей работе с точки зрения времени, я не могу определить, когда
она будет завершена, однако, вероятно, к декабрю следующего года.

Повсюду задействовано так много взаимосвязанных элементов и символов
Библиотеки Bridge_, что это почти невозможно описать без
прибегая к фактическому метафоры стихотворения. Грубо говоря, однако, это
на основе покорения космоса и знаний. Тема «Катая» (его богатств и т. д.) в конечном счёте трансформируется в символ сознания,
знания, духовного единства. Это довольно религиозная мотивация, хотя и не
Пресвитерианство. Приведенная ниже запись представляет собой очень грубое сокращение названий нескольких разделов:

 I Колумб — завоевание пространства, хаос
 II Покахантус — природное тело Америки — плодородие и т. д.
 III Уитмен — духовное тело Америки
 (Диалог между Уитменом и умирающим солдатом в
 вашингтонском госпитале; нарушение физической
 смерти, разобщенность, концепция бессмертия)
 IV Джон Браун
 (Негр-носильщик на «Калгари Экспресс» готовит места для пассажиров и напевает себе под нос (в джазовой манере) о своей возлюбленной
 и смерть Джона Брауна, попеременно)
 V Метро — вторжение машин в жизнь людей; своего рода
чистилище по сравнению с открытым небом в последней части
 VI Мост — грандиозный дифирамб, в котором Мост становится
символом сознания, охватывающего время и пространство

Первая и последняя части написаны белым стихом с редкими
рифмами для усиления. Используемая вербальная динамика и
пространственная периодичность ритма создают необычную
симфоническую форму. Какие формы я буду использовать для других разделов, мне ещё предстоит решить
Я разбираюсь в их темах.

 Я бы с радостью отправил вам готовый раздел для ознакомления, но, если только вы не хотите увидеть его прямо сейчас, я бы предпочёл, чтобы вы высказали своё мнение позже, когда можно будет провести более синтетическое чтение.

 Я надеюсь, что этот обширный перечень подробностей — возможно, свидетельство чрезмерного энтузиазма с моей стороны — не показался вам утомительным. Ваш интерес и доверие оказались для меня таким мощным стимулом, что я должен ещё раз выразить свою благодарность.


236: Уолдо Фрэнку

_Мид-Ченнел_ [_Паттерсон_] _20 марта 1926 года_

Дорогой Уолдо, хочу сказать, что я закончил чтение вашей книги «_Испания_.».
Это книга, к которой я буду возвращаться ещё много раз. Её великолепие и целостность настолько редки, что в некотором смысле ставят в неловкое положение наше время. «Порт Колумба» — это действительно своего рода
прелюдия к моим замыслам относительно «Моста», к которым я, кажется, вернулся сегодня после ужасного опыта в Нью-Йорке и несмотря на сильную простуду, которой я, похоже, заразился в перегретых городских зданиях.

Я не могу удержаться и посылаю вам первый куплет[46] в столь ранний час, вместе с
с переработанной версией финала. Твоя дисциплина и твоя
уверенность так дороги мне, что в таком настроении, как это сегодня ("плыви по течению").
музыка, которая почти в тягость.) Я должен быть немного сборке и
напомнить тебе о моей любви. Вышлем в статье Кана на следующей неделе, когда свежий
копия прибывает.... Временно--Дон Кристобаль--


237: МАЛЬКОЛЬМУ КОУЛИ

[_Patterson_] _mar 28_

Дорогой Малкольм! Мы рады слышать о твоих планах на лето!
Мы все с нетерпением ждём первого мая, хотя ты и будешь немного в стороне. Пять миль пешком, — говорит миссис Тёрнер, выходя от своей тёти
расстаюсь с чаем.

 После идеального приступа сентиментальности и «самоанализа» я вырвался из нежных объятий своих родственников в Кливленде — только для того, чтобы попасть в не менее, а то и более спонтанные объятия в Нью-Йорке — на одну ночь — на обратном пути. С тех пор я читаю восточную философию, пока не начинаю видеть сны в духе священных писаний Веданты. Кроме того, я нахожу Марко Поло приятным для погружения в подсознание.

Я часто задавался вопросом, как ты добрался до дома той ночью. После того как ты ушёл, меня вывел из оцепенения невероятный скандал за соседним столиком. Бенет,
Уайли и ещё кое-кто обсуждают... — который, кажется, вообще не пишет. Её отец проделывает этот трюк — таким образом избавляется от «подавленных желаний» и т. д. и т. п. После этого я был очень мил и отправился в «Альберт», отчитал портье за то, что он не пускает моих друзей, и пошёл спать, tout seul.

 На следующее утро я обнаружил, что моя мать умеет смешивать лучшие коктейли, которые я когда-либо пил.

Вы собираетесь принять предложение Бойда? Я думаю, вам стоит это сделать — это отличное
оружие против дальнейших нападок этого джентльмена. И всё же
подразумевает какую-либо уступку с вашей стороны. --/--/


238: МАТЕРИ
_Паттерсон_ [_29 марта 1926 года_]

Дорогая Грейс: Твоё письмо пришло вчера. И я был _безмерно_ рад получить от тебя весточку. В целом новости тоже хорошие, и я _так_ рад, что вы с Чарльзом [Кертисом] приняли окончательное решение! Во _что бы то ни стало
устройте представление в «Маленькой церкви». Тогда я смогу прийти, и мы все
потом поедем на автобусе. Конечно, ты будешь в порядке — кто вообще
слышал о таких различиях в протестантской церкви?
вдовы и вдовцы, травяные или нет! Тогда, может быть, вы могли бы сделать мое
скромное жилище одной из остановок на вашем празднике.

Я тоже думаю, что нанес свой визит как раз вовремя. Я никогда не забуду
как по-настоящему красноречиво выглядела бабушка, какая умная и свежая. И
_you_ мне тоже очень понравилась. Помните, что страдание, если его переносить без злобы,
создаёт нечто, что со временем становится только прекраснее.
Это своего рода царство для тех, кто _посвящён_, царство,
которое объединяет всех. Мы с вами можем разделить наше
С течением времени я всё больше и больше понимаю происходящее. Я _так сильно_ любил тебя за многое из того, что ты говорила, когда я был с тобой.

Да, я надеюсь, что ты никогда не отвернёшься от меня, как ты говоришь. И это не значит, что для этого не будет причин, но, в конце концов, могут возникнуть временные недопонимания, как это было раньше.
Я могу ужасно гордиться _тобой_, как бы мало у меня ни было поводов [испытывать]
подобные чувства по отношению к себе. Иногда я совершаю ужасно глупые поступки — о большинстве из них ты не знаешь, но иногда я
(не всегда) сожалею. Пусть это не вызывает у вас опасений, каких бы то ни было. В данный момент я не в лучшем положении.

 У нас снова выпал снег, и мне это не нравится. Я рассчитывал, что к моему возвращению погода изменится, но вместо этого одна снежная буря сменялась другой. Горло немного прошло, но мне по-прежнему грозит тонзиллит. Пока нет возможности заняться садом. -- -- -- --


239: ГОРХЭМУ МАНСОНУ
_Паттерсон_ _5 апреля_

Дорогой Горхэм: очевидно, что я слишком эгоистично отстаивал то, что на самом деле было просто защитой позиции и сферы деятельности
Я ценю поэзию как вид искусства, а не какие-либо претензии к моим работам, которые могут заслуживать или не заслуживать похвалы критиков. Такой была моя позиция на протяжении всего нашего обсуждения, и хотя некоторые разногласия до сих пор не урегулированы, она ни в коей мере не противоречит тому, что вы пишете в своём последнем письме.
 На самом деле я бы сказал, что в некоторых аспектах ваше эссе несколько переоценивает мои достижения. Пожалуйста, не думайте, что я неблагодарный или недовольный.

Рорти так быстро ответил на письмо Аллена, что я задумался, не заинтересовался ли он на самом деле «Путешествием», которое я вам отправил. Я
я бы отправил их прямо ему, если бы знал, что он впоследствии напишет мне запрос о чем-нибудь.
Явная непреднамеренность с моей стороны - не упомянуть о своих намерениях, отправляя их вам. Аллен дал мне письмо с просьбой о чем-нибудь.
Чистая непреднамеренность с моей стороны - не упомянуть о моих намерениях при отправке их вам. Аллен дал
Унтермейер и Креймборг так копают, что неудивительно, что Рорти
без промедления вернул рукопись. Я буду удивлен, если ему понравятся мои работы.

Коули переезжают сюда первого мая. Я надеюсь, что у нас будет несколько “анимаций”.
с Малкольмом до того, как я, климат, одиночество или что-то ещё
загнали его в ту же скорлупу, в которой, похоже, находятся Браун и Тейт
в последнее время на пенсии. В эти дни мое настроение в высшей степени Н. Лабрадорское
Я бы очень хотел немного хорошей компании. Совершенная жизнь
добродетель, избыточное здоровье и т.д., похоже, никоим образом не поощряют
Музу, в конце концов. Я почти чувствую, как приходит в город и ищет работу на
крайней мере, это сделало бы меня по совместительству полезны, пока не было бы
интригой недели без письменного линии. Боюсь, я настолько систематически объективировал свою тему и её детали, что необходимая «субъективная лимфа и сухожилия» застыли. Тем временем я бормочу
о том, как я читаю, ем и сплю. Это действительно мучительно. Ведь я во многих смыслах знаю, что ХОЧУ делать... Однако воплощение концепции в жизнь настолько сложно и трудно, что выходит за рамки непосредственного влияния воли или интеллекта. Для реализации необходимо сочетание с другими факторами, которые не так просто назвать. Можно называть это «одержимостью», если хотите, только не стоит настаивать на том, что её действие исключает одновременное функционирование сильного критического мышления. Это просто более сильная концентрация, чем та, которую можно вызвать произвольно
приводится в действие обычными органами чувств. Находите ли вы что-нибудь интересное в моих черновиках?


240: ЕГО МАТЕРИ
_Паттерсон, Нью-Йорк_ _18 апреля_

Дорогая Грейс: я был бы рад поговорить с тобой сегодня хотя бы часок. Я нахожусь в таком неопределённом положении в отношении ряда
вопросов, что мне кажется, что было бы уместно решить всё с помощью
пороха и пули. Все преимущества моего покровительства со стороны Кана, мой год отдыха, моя долгая борьба с зимой и т. д. вот-вот сойдут на нет.
пожертвовал — — — —. Я имею в виду миссис Тейт и Аллена. Но в первую очередь это касалось миссис Тейт, пока на днях ситуация не достигла критической точки, после чего я получил записку от каждого из них, соответственно, — — — —.

 Меня обвиняют в том, что я злоупотреблял их временем и жилплощадью, вторгаясь без их ведома и т. д. Отчасти это
оправдано — оправдано, говорю я, потому что такая ситуация
была неизбежна между двумя семьями, которые договорились пользоваться общим насосом для воды. Мне нужно было иметь к нему доступ так же часто, как и им, и иногда по пути я проходил через их кухню. Когда миссис
Тейт — это произошло на прошлой неделе — вместо того, чтобы просто сказать мне, что она
хотела бы, чтобы я в будущем избегал подобных высказываний, — начала
Засовы на её дверях и всё такое — я мог понять _намёк_, не дожидаясь, пока меня выбьют из колеи, и поэтому перенёс свои принадлежности для бритья и прочее, что лежало рядом с насосом, на кухню миссис Тёрнер. Почему это должно было их разозлить, я не знаю, и почему это должно было их разозлить, потому что я сразу же начал избегать их частей дома
_полностью_ (меня не приглашали делать что-то другое) я тоже не понимаю.

Конечно, когда я встретил их на улице и увидел, какие они угрюмые и всё такое, я перестал уважать их за такое поведение и решил
Я старался не обращать на них внимания, насколько позволяли приличия, хотя и понимал, что в такой атмосфере будет очень сложно заниматься творчеством. Кульминация наступила позавчера, вскоре после завтрака. Я разговаривал с миссис Тёрнер на «нашей» стороне дома о планах по уборке мусора и т. д., как вдруг дверь со стороны кухни Тейтов открылась и
Аллен кричит: «Если ты хочешь покритиковать мою работу, я буду признателен, если ты сначала поговоришь со мной об этом!» Затем дверь
Он яростно захлопнул дверь, и мы с миссис Тёрнер (которая не упоминала ни о нём, ни о чём-либо, что его касалось)
остались стоять, уставившись друг на друга в полном изумлении.
Мне нелегко описать, как я был зол. Я чувствовал, что теряю контроль,
но мне удалось обратиться к Тейтам, ничего не сломав. Миссис Тёрнер вошёл вместе со мной и подтвердил факты.
Оказалось, что Тейты на самом деле ничего не слышали из того, что я говорил.
Они, очевидно, решили, что их воображение вполне оправданно построило из ничего идеальную Вавилонскую башню.

В тот напряжённый момент мы не касались ничего, кроме непосредственных обстоятельств того, что я сказал и чего не сказал. Тейт наконец признал, что был не прав.  Однако мои чувства не остыли.  Всё остальное время с тех пор было просто ужасным. На следующее утро (я не спал и слышал, как Тейты вставали с постели
ночью и что-то печатали на машинке) я нашёл под дверью своей спальни пару самых отвратительных записок, которые я когда-либо получал от кого-либо. Миссис Тейт начала с того, что они приехали в
Сначала они пригласили меня пожить с ними, потому что в то время у меня не было ни гроша в кармане.
Как только они узнали, что мне удалось раздобыть средства, они сразу же начали сомневаться в целесообразности своего приглашения.
Но, _разумеется_, они не считали себя вправе говорить о таких вещах до этого. Я не цитирую _инсинуации_, я использую практически их собственные слова. Затем она сказала, что мне выделили только одну комнату (это абсолютная ложь; они думали, что я
у меня должна была быть спальня и кабинет) и что я с
момента приезда начал расставлять свои вещи по всему дому,
занимая каждый уголок; и так далее, — в конце концов, он
заявил, что с самого моего приезда я только и делал, что
пытался заставить их прислуживать моим личным нуждам!
Содержание письма мистера Тейта было примерно таким же,
только сформулировано чуть изящнее, вот и всё.

На самом деле за всё время, что я здесь, я ни разу не попросил ни одного из них об одолжении. Вы знаете историю о готовке
Я уже договорился о том, как я перейду к миссис Тёрнер —/—/. С тех пор, хотя я и не получал никакой выгоды от дровяной печи, которую Тейты используют на своей кухне, я старался выходить и помогать Аллену рубить, пилить и т. д. И я специально упомянул, что, хотя я не могу постоянно приставать к нему с вопросами о том, когда он хочет видеться, а когда нет, если бы он сообщал мне о таких случаях, я был бы рад присоединиться к нему при первой возможности.

 Всё это просто отвратительно. Я не знаю, сколько именно денег они мне должны, но я сказал им, что всегда рад помочь им деньгами
Я всегда был готов предоставить им средства, когда они в них нуждались, и хотя они не были расточительными, тем не менее они получали временное облегчение от внезапных обстоятельств благодаря частому доступу к моим средствам. Вдобавок ко всему этому я практически оплатил Аллену две поездки в Нью-Йорк (однажды я так хотел, чтобы он смог послушать определённую оперу, что дал ему десять долларов, чтобы он мог занять хорошее место), я приглашал их на ужин с
Мы с миссис Тёрнер часто встречались, и я давал Кэролайн свою старую пишущую машинку, чтобы она могла работать над своим романом...  У неё самой машинки не было, и она
В противном случае мне пришлось бы полагаться на такие моменты, как тот, когда её муж вообще не пользовался своим компьютером, в то время как я, с другой стороны, мог бы получить хорошую скидку на свой новый компьютер, сдав старый, если бы не хотел проявить любезность в этом вопросе.  Было много других приятных мелочей, которые я с удовольствием предоставлял.  И вы знаете, что я не из тех, кто держит такие вещи в секрете. _Разве_
это не выглядит так, как будто, _по словам мистера Тейта_, я ценил их дружбу
только ради того, чтобы пользоваться их услугами.

Миссис Тёрнер два дня и две ночи проплакала из-за этого — ей так не хочется, чтобы я уезжал. Она говорит, что наверху есть ещё одна комната, которой я могу пользоваться и не быть обязанным иметь дело с Тейтами, их арендной платой или их порядками. Должен сказать, я в тупике. Как я могу, с одной стороны, продолжать оставаться здесь после такого оскорбительного заявления Тейтов о том, что я изначально был их гостем и что меня пригласили из благотворительных побуждений, а не по каким-либо другим причинам? Это один из самых сложных вопросов, которые у меня есть
Мне никогда не приходилось принимать решения. Потому что я чувствую, что обязан мистеру.
Кану, который не дал мне денег, чтобы я мог продолжать путешествовать... У меня сейчас очень мало денег. Первая тысяча ушла — это обошлось мне дороже, чем я мог себе представить, когда только обосновался здесь со всеми своими книгами и материалами. Недавно я написал Кану, что мне нужно больше денег.
Он очень быстро и любезно ответил, прислав чек на пятьсот долларов.
 В то же время Рихтарихи написали из Кливленда, что им нужны деньги, которые они одолжили мне на покупку земли, — что они их требуют
для летней поездки по Европе, и т. д. И так двести придется
вынимается из Кана деньги сразу.

Это действительно трагично. Весь плод при первой же возможности мой
жизнь писать длительного стихотворение, видимо, будет поражена
-- -- -- --. Как я уже сказал, в данный момент я не знаю, в какую сторону повернуть. Если я останусь здесь (а весна уже близко — и наступило лучшее время для работы, которого я так долго ждал!), если я останусь здесь в таких неприятных отношениях, то очень сомневаюсь, что смогу преодолеть гипноз зла и зависти, витающих в воздухе, и вернуться к своей поэме.
только начал. Но если я уеду, это будет означать, что большая часть моих скромных сбережений уйдёт на дорогу и т. д., так что меньше чем через месяц я снова буду искать работу — и это в разгар лета, в самое дьявольски утомительное время для работы в городе. Я
не считаю, что должен позволять своему негодованию и гордости влиять на меня в том, что касается поспешных и необоснованных замечаний Тейтов. Я бы пожертвовал всем этим ради своей работы и остался бы здесь, если бы чувствовал достаточную уверенность в том, что _смогу_ работать в таких условиях.

Если вы хоть немного сочувствуете моей ситуации, я прошу вас
_на этот раз_ быть достаточно великодушными, чтобы позволить мне отправиться на остров и закончить там своё стихотворение. По крайней мере, мне не придётся бояться, что меня выгонят с нашей маленькой земли. У меня достаточно денег, чтобы добраться туда и какое-то время жить экономно. Можно обоснованно ожидать, что мистер Кан предоставит остальные пятьсот тысяч, которые он обещал, в течение определённого времени.
Тем временем я не могу просить его о большем раньше, чем через шесть месяцев, не рискуя быть обвинённым в расточительности.  Я думаю
что я могу перепродать землю, которую купил, мисс Флинн, у которой я её приобрёл.
Лето в тропиках, конечно, не рай по сравнению с зимними месяцами,
но это в тысячу раз лучше, чем спальня в Нью-Йорке без света и воздуха, не говоря уже о том, что это может стоить мне сотни или около того из того, что у меня осталось, и это я потратил на _поиски_ работы.
Ты знаешь, как это иногда затягивается.

Если я каким-то образом не смогу воспользоваться этой единственной возможностью, предоставленной мне мистером Каном, я не знаю, как я буду относиться к жизни и ко всему остальному
мои будущие попытки выжить — и если вы не понимаете, насколько разумно с моей стороны требовать в сложившихся обстоятельствах каких-то привилегий от моей семьи, то я буду поражён. Вы уже сказали, что, по вашему мнению, мне не понравится миссис.
Симпсон и т. д. Ну и что, по-вашему, это так важно для меня или для кого-то ещё? Я не могу понять, почему этот вопрос должен зависеть от капризов пожилой женщины. Если бы я отправился на остров, я бы сделал всё возможное, чтобы сохранить самые приятные отношения с миссис
Симпсон, и я почти не сомневаюсь, что мне это удалось бы.  Я должен
Я мог бы прожить несколько месяцев в доме, построенном моим дедом, не отвлекая нанятую прислугу, — особенно если учесть, что я, как мужчина, гораздо лучше подхожу для ухода за домом, чем она.

 Я прошу вас об этом убежище. Раньше мне всегда отказывали. Если вы откажете мне сейчас, я не знаю, как далеко мне придётся зайти, чтобы достичь своей цели. Возможно, на восток, даже если у меня хватит денег только на то, чтобы добраться туда, и не больше.

Я поеду в Нью-Йорк в начале недели, возможно, завтра. Возможно
через несколько дней. Я сообщу тебе, где я остановлюсь и какие планы в итоге приму. А пока, пожалуйста, пиши мне сюда, как и раньше; миссис Тёрнер
обязательно отправит мою почту по тому адресу, который у меня будет на тот момент.

 Мне жаль, что у тебя такие печальные новости, особенно после таких милых писем, которые недавно пришли от тебя и бабушки, но ничего не поделаешь.
 В конце концов, возможно, всё к лучшему. Я очень надеюсь, что вы будете
достаточно великодушны и дадите мне своё согласие на дело об Острове — это всё, о чём я прошу. Я всегда могу найти достаточно денег, чтобы вернуться (из
минимум 5 человек) и снова отправляйтесь в офис. Но проблема не в этом
сейчас. Я пишу стихотворение, которое обязательно станет великолепной вещью, если только я...
смогу сбежать от ... достаточно надолго, чтобы создать его. Ты не поможешь?


241: ШАРЛОТТЕ И РИЧАРДУ РИХТАРИК

_Паттерсон, Нью-Йорк_ _ 25 апреля 1926 г._

Дорогие Шарлотта и Ричард, надеюсь, вы не сочтете меня неискренней в этом письме.
 Дать полное представление о моих чувствах и нынешних обстоятельствах было бы трудно, просто невозможно.
 Я рассчитываю на большее, чем просто дружба, когда прошу вас о таком.  Я прошу
твоя любовь. И, конечно, я понимаю, что мне грозит неминуемая потеря и того, и другого. Но эту историю нужно как-то продать, чтобы ты
поняла, почему я спрашиваю о том, о чём спрашиваю. Дело в том, что в моём душевном состоянии
(и после трёх недель таких мучений) трудно понять, с чего начать. Но позволь мне сказать, что картина несколько иная, чем та,
когда я был так счастлив с тобой в Кливленде. И я должен попросить вас пока не требовать от меня полной суммы, которую я занял. Я могу отправить вам только сто долларов. Остальное я смогу отправить в течение семи месяцев.
Или, по крайней мере, я не думаю, что ты захочешь, чтобы я отказался от всего
_Бридж_ и сразу же пошёл в офис. Видишь ли, я предполагаю, что ты
проявишь большой интерес, которого, возможно, и не будет. Я хотел
сначала озвучить эту просьбу, прежде чем объяснять, почему и зачем.
Иначе моя история покажется слишком драматичной. --/--/

 Что ж, я так зациклился на этом вопросе, что в конце концов решил пойти в
Отправляйся на несколько дней в Нью-Йорк и хорошенько подумай. Что же делать!
Я наконец-то решил поехать к бабушке на остров
Пайнс в Вест-Индии. Добраться туда будет почти так же дёшево, как перевезти мои вещи в другое место, а жить там будет очень дёшево для [меня]
там. Должен вам сказать, что мистер Кан прислал мне только 500 долларов вместо второй тысячи. Можно предположить, что вторую половину я получу позже. Но в данный момент я не могу просить о большем, и вы сами видите, что этого едва хватает, чтобы продержаться (на транспорт тоже нужно).
 Из этого я могу отправить вам ту сотню, о которой я говорил.
 Разве вам не будет так же легко подождать ещё немного?
ещё немного для остальных? Я никогда в жизни не испытывал такого отвращения к вопросам, но я просто раздавлен, если не могу ещё немного поработать над «Мостом».

 Возможно, это мой единственный шанс, и я чувствую, что чем-то обязан мистеру Кану, который в меня поверил. Я не ищу острых ощущений или удовольствия, отправляясь в Вест-Индию в разгар лета.
Я уверен, вы понимаете, что мне было бы гораздо _приятнее_ поехать на побережье. Но _это_ съест мои оставшиеся деньги за два или три месяца. Мне нужно больше времени, чтобы закончить _Мост_, и я
я готов на время погрузиться в пучину, лишь бы чувствовать под ногами твердую почву. На земле моих родителей мне не придется бояться, что меня снова оскорбят или выгонят. По крайней мере, в этом я могу быть уверен. А это много значит, когда пытаешься сохранить свободу и креативность своего воображения. Кроме того, там я могу жить очень дешево. Возможно, у меня не будет
достаточно денег, чтобы вернуться, когда я захочу, но я не беспокоюсь об этом — или о других трудностях.

 Моя мама ужасно переживала из-за моего отъезда, но в конце концов смирилась. Я понимаю, что ей тяжело думать обо мне так далеко
Я уезжаю — но, думаю, я буду ещё дальше, если мой _Мост_ рухнет окончательно. Я не могу допустить, чтобы всё это стало жертвой злобы, зависти, ревности и мелочности.

 Я больше не буду предаваться гневу и ярости. Но я надеюсь, что вы верите в мою искренность. Возможно, у вас есть право злиться на меня
(конечно, я никогда не был с вами так добр), но в конце концов я докажу вам, что искренне к вам отношусь. Я не считаю себя нечестным человеком.

 В следующую субботу я отплываю в Гавану. Когда я вернусь в Нью-Йорк,
В среду я вышлю тебе сто долларов. Не напишешь ли ты мне пару слов перед моим отъездом? Отправь письмо на имя Горхэма Мансона — — — —.


242: ДЛЯ ---- И ----

_Остров Сосен_ [_Куба_] _7 мая_

Дорогие ---- и ----: С тех пор как мы отплыли, прошло меньше недели, и мы уже второй день на острове. Фрэнк забронировал места в Ward Line,
что сократило наше путешествие по морю на один день, и мы были этому не рады. Тем не менее,
Пэм Битч, моя мамочка и другие острова Кони в полночь не вызывали особого восторга: эта часть путешествия проходила слишком близко к берегу. Но Гавана была
больше и лучше, чем я себе представлял. Архитектура скорее в духе
Кирико — что-то в испанском стиле платереско и физически метафизически
наводящее на размышления. Но в основном на поверхности нет никаких других свидетельств.


Испанский язык Ф. увёл нас с проторенных путей. Мы не посетили ни одного
американского заведения, кроме пароходной конторы. Остальное пространство занимали в основном бары,
кафе и театры, заполненные чернокожими, рыжими, смуглыми, седыми и всеми возможными комбинациями южных кровей, которые только можно себе представить.
 «Коронас» — конечно же, «Коронас» за 15 центов, великолепный херес, коньяк, вермут
и «Тропикал» (пиво, о котором я говорил). Американские лодки, кстати, кажутся простыми в управлении: мы пили «Сент-Джулиан» и «Сотерн» прямо за столом.
Затем мы отправились в «Альгамбру», своего рода кубинский национальный зимний сад-бурлеск. Латинская «широкость» была для меня чем-то скрытым, пока дело не дошло до диалога, но действия зашли дальше, чем, по-видимому, может выдержать даже Ист-Сайд.

Решётки, балконы и узкие улочки, на которых кивают головами многочисленные проститутки.
В день нашего отъезда на берег высадился большой флот американских эсминцев.
Улицы тут же заполонили моряки — на одного матроса приходилось ровно
эффект китайских усов, к которому я стремлюсь. Но нет, Дж---- Ф----: его лодка, должно быть, ушла в Бруклин — ушла ночью. Такси в любую точку города всего за 20 центов, но это, пожалуй, единственная дешёвая услуга. Пышногрудые ямайские сеньориты с чёрными волосами хохотали над нами, старухи подходили и предлагали лотерейные билеты (в конце концов я купил один наугад). Весь город гиперчувственный и безумный — то есть у него нет очевидного направления, судьбы или цели: рай Каммингса. Когда у меня будет достаточно денег, я отправлюсь в настоящий загул, а пока этот остров — вполне себе Эдем.

Бедная миссис Симпсон не ожидала нас увидеть ещё как минимум три дня — и
Ф., конечно же, из-за лишнего гостя она чуть не упала в обморок при виде нас.
У неё случился сильный приступ кашля, во время которого я думал, что её хрупкое тело не выдержит, а из угла где-то кричал попугай:
«Проклятый скудный ужин!» Она пришла в себя и оказалась очень милой, совсем не такой, какой я её себе представлял. Я испытал одно приятное потрясение за другим. Дом оказался намного просторнее, чем я помнил.
Остров намного красивее...  Подход со стороны моря
Это похоже на Азорские острова, говорит Ф. Для меня горы, странная зелень,
местные соломенные хижины, ароматы и т. д. сразу же напомнили о Мелвилле. Жара _отличается_ от летней жары на севере, и крылатая фраза
справедлива: «В тени всегда прохладно». Сегодня на закате было достаточно прохладно, чтобы Ф. надел пальто. «Преобладают бризы». Олеандры и мимозы в полном цвету наполняют воздух почти невыносимым ароматом. Это другой мир — и немного похожий на мир Рембо. Я удивлён, что не вынес более чётких впечатлений из своего первого визита 11 лет назад.

Вчера мы нашли пляж совсем рядом с нашим домом. Мы купались допоздна, и вода была почти слишком тёплой. В остальное время мы бродили по роще, покупали рыбу, играли с внезапно появившимся совёнком, пили пунш, срывали кокосы (которые сами по себе являются едой). Вы бы видели, как этот совёнок (Пифагор) расправился с хамелеоном! Не больше толстого воробья, он моргнул и проглотил ящерицу целиком. Я чуть не умер со смеху, глядя на это существо. Мы принесли его к столу, и он нагадил в салат Ф., а теперь сидит у тебя на пальце и пищит
как П---- делает, когда выпьет. Наверное, я возьму его с собой в постель, как Б----, когда впервые выпью (нет, я не пила с тех пор, как уехала из Нью-Йорка).


Полагаю, Бина [Флинн] уже рассказала тебе подробности родительской свадьбы в Нью-Йорке. Последние три дня в городе были для меня безумными.
— — — — сестра довольно долго грызла мне руку во время ужина с Коули. Я не помню, из-за чего это было, но, кажется, мы влюбились друг в друга. В конце концов я пригласил пару молодожёнов [мать Крейна и её мужа] на обед с Лашезом и мадам. Мы хорошо провели время
Все было готово. Я настоял на том, чтобы взять с собой знаменитую птицу. Все мои опасения по поводу багажа оказались напрасными, все было в целости и сохранности, даже фарфор не разбился.

 Сейчас я чувствую себя как музей желудков, срез таитянского побережья желудков, но не испытываю особого дискомфорта, по крайней мере пока. У мочевой кислоты не будет ни единого шанса за несколько дней, учитывая все эти странные фрукты и овощи, которые я пробую. Кава, гуава, хлебное дерево, лаймы, кумкваты, яблоки кешью, кокосы, дикие апельсины, бананы, боже, я больше не могу
вспоминать эти проклятые названия. О да, шелковица и авокадо
и папайи! И манго! Может, мне ещё не хватает этого! Тамаринды
... гранаты ... грабаны ... О святое имя... --/--/


243: СВОЕЙ МАТЕРИ

[_Остров Пайнс_] _14 мая_

Дорогая Грейс и бабушка: с момента нашего приезда дождь шёл не больше трёх часов. Миссис Симпсон говорит, что немного меньше, чем обычно, из-за
сезона дождей. Сегодня небо затянуто тучами, из-за чего намного прохладнее, чем обычно.
а вчерашний дождь обещает повториться в любой момент.
Когда дует хороший ветер, как сегодня, он уносит насекомых прочь
в некоторой степени... но в остальном они потрясающие, особенно вокруг Касас
Вилла [дом Крейнов], который, насколько я могу судить по
сравнению с другими местами, стал самым жутким местом на острове.
В основном это связано с густыми зарослями деревьев и кустарников,
окружающими дом, которые почти не пропускают ни ветерка и
являются местом обитания и размножения миллионов насекомых. Конечно, было большой ошибкой сажать так много фруктовых деревьев так близко к дому. Они практически не дают тени и просто заглушают любой приближающийся ветерок.

Вчера мы взяли напрокат машину в Херрине, и я отвёз миссис С. и Уолдо в «Джунгли Джонсов». Миссис С. приготовила чудесный обед для пикника, который мы в итоге разделили с Джонсами в их бунгало. Мы с Уолдо были в восторге от красоты этого места.
Я уверен, что ничто в Вест-Индии или Северной Америке не сравнится с той чудесной работой, которую они там проделали. Уолдо говорит, что помнит, как
посещал место на Азорских островах, принадлежавшее богатому португальскому принцу.
Там было что-то похожее, но я никогда раньше не видел ничего настолько удивительного.

Джонсы — безусловно, самые приятные и культурные люди из всех, кого я встречал на острове. Трагедия их жизни здесь вызывает жалость, доходящую до слёз. После двадцати трёх лет неустанного труда на своей земле всё это оказалось напрасным — как и сейчас, после заключения договора. Это самая печальная шутка судьбы. Джонс говорит, что
кубинские бюрократы могут в любой момент отобрать у него землю, не предложив
ему ничего, кроме пяти долларов за акр, и он ничего не сможет с этим поделать.
Кроме того, у них обоих нет ни гроша, и они живут исключительно на то, что он
могу подрабатывать таксистом и получать небольшую плату, которую они берут за посещение
джунглей. Но положение Джонса не хуже, чем у других - во многих отношениях. Он просто
слишком стар, чтобы когда-либо надеяться снова закрепиться где-либо еще. --/--/


244: УОЛДО ФРЭНКУ

[_Isle of Pines_] _ 22 мая_

Камарадо: В разгар этого ужасного представления мы оставили вас, чтобы вы могли
присутствовать при том, как потоки воды обрушились на крышу. Я был поражён, когда услышал свист вашей лодки, которая, надеюсь, уплыла с последним салютом:
Я думал, что «Кристобаль Колон» давно уплыл. После стольких лет
Полагаю, вы хотя бы немного отдохнули в своей каюте, или, скорее, в салоне.

 Сегодня были частые ливни, и вы получили открытку из Гаваны. Также пришло письмо от
О’Нила — ещё более загадочное, чем всегда. Я процитирую его полностью, включая все слова, касающиеся дела Ливерайта:

«Кажется, где-то возникло недопонимание по поводу этого дела Ливерайта. Он не ждёт от меня никаких предисловий — по крайней мере, не ждёт, судя по тому, что он сказал, когда мы виделись в последний раз перед тем, как я написал тебе.
 Он, видимо, ждал от тебя чего-то ещё. И он
говорил о том, что обсуждал вас с Отто Каном и так далее.

 «Однако я рассчитываю вернуться в Нью-Йорк в течение месяца и тогда увижусь с ним и улажу этот вопрос».

 Вы помните мои описания ситуации до этого момента с достаточной точностью, чтобы не повторяться.
Я могу лишь сказать, что Джин либо дезинформировал меня в своих предыдущих письмах, либо у него проблемы с памятью. В любом случае, я надеюсь, что разговор с Каном, о котором шла речь, не вызвал у вас подозрений
Примите во внимание решение придержать мою книгу до тех пор, пока "Мост" не будет завершен
. Если он на самом деле не хочет книгу, конечно, никто не сможет
заставить его взять ее, - в таком случае, я надеюсь, это не составит большого труда
для вас вернуть рукопись. братьям Бони. Кажется, нет конца
осложнениям с L. Загадочное “пока” в заявлении Джина (мое
подчеркивание) просто необъяснимо.

Миссис Симпсон заказала для вас несколько копий пляжа.
фотографии и пожелания на память. Молодец, часто зовет
“Уолдо!” миссис Дарем (чье имя я всегда вспоминаю вовремя по
думая о быке) приехал погостить, по крайней мере, на выходные. И я
только что написал небольшую бессознательную каллиграмму на манговом дереве
которую прилагаю.[47] --/--/


245: КОМУ ----

[_Isle of Pines_] _ 22 мая_

Дорогой ----: Посткрейновый период в Паттерсоне, похоже, был полон
волнений. Ваше письмо с новостями о несравненной Дж---- было
подтверждено в той же почте не чем иным, как письмом от самого
благородного Дж----. Бедняга Дж---- потратил немало времени и сил, чтобы добраться до Норфолка. Миссис Тёрнер передавала предупреждения о
Надвигающаяся катастрофа: сначала письмо из Норфолка с датой высадки,
затем письмо на лодке «Потомак», направляющейся в Вашингтон.
Я начал думать, что для спасения моей чести понадобится радиосвязь. Его семья
живёт в П----, и именно там, после его поездки на север, он наконец получил открытку, которую я отправил из Гаваны, с объяснениями. Сейчас он вернулся к работе, но увольняется 6 июня. Я поручаю вам контроль под пристальным взглядом миссис Т. Дж.
В письме миссис Т. Дж. было заключительное приветствие от «меня, сестры Дж., М.», написанное очень изящным почерком, так что я
Думаю, меня хорошо представят, когда я приеду в П----. В любом случае, он составил мне хорошую компанию, и мне ужасно жаль, что я его пропустил.

 Вчера я впервые напился «Бакарди». День независимости Кубы. По пути домой я столкнулся со стадом коз (я дрожал от страха, что скажет мадам Сампсон) Я ударился пальцами ног и ободрал колено.
Я вернулся домой в довольно очевидном состоянии, и мне ничего не оставалось, кроме как поговорить с мадам... Уолдо уехал во вторник вечером, и мы поговорили начистоту. Теперь я могу пить сколько угодно
как же я чертовски рад. Недавно из местной тюрьмы сбежали двое головорезов-убийц, и я думаю, она рада моей компании.
Но она была так чертовски мила и внимательна, что у меня нет причин думать, что я ей не нравлюсь по другим причинам. Я, пожалуй, ревную миссис Т. к её давней любви — погоде.

Да, Марианна [Мур] взяла небольшую статью, которую я для неё написал, и даже корректура была исправлена и отправлена обратно. На этот раз она даже не предложила переписать последнюю строчку задом наперёд. «Снова» — это майский выпуск; я
Полагаю, вы уже видели «Счастливую смесь». Прилагаю случайную каллиграмму,
которую я случайно написал сегодня утром по дороге в _Бридж_. Я
убеждён, что манговое дерево было тем самым райским яблонем, первым плодовым деревом, упомянутым в истории с какой-либо точностью. Я с удовольствием прочёл «Атлантиду в Америке», последнюю книгу на эту тему, полную захватывающих предположений. Если вернуться на 40 или 50 тысяч лет назад, легко поверить, что в среднеатлантических водах существовал континент и что
Антильские острова и Вест-Индия — всего лишь заметные вершины на его поверхности.
 Однако это невозможно доказать навсегда.

 Я рад, что Малкольму [Коули] так повезло. Скорее всего, он добьётся успеха в жизни — как только выйдет на поле Лоримера; и статьи должны быть интересными, материал-то точно. Потому что книга Пула «Гавань» была написана, как говорят, с видом из окон 110-го полка. Хм, я подумал, что там может быть что-то интересное...
Я только что закончил читать эту тоненькую книжечку, если таковая вообще существует! Интересно, все ли книги Макфи такие же заурядные. — — — —


246: СВОЕЙ МАТЕРИ
[_Остров Пайнс_] _1 июня 1926 г.

Дорогая Грейс: --/--/ Я, мой истинный «я», в основном жевал жвачку,
то есть пытался представить себя на воде с Кристобалем Колоном и
пытался починить паруса, так красиво разорванные тайфуном Паттерсона.
Остров становится для меня всё более привлекательным по мере того, как я привыкаю к нему.
С тех пор как Уолдо уехал, всего две недели назад, у нас постоянно дует бриз и стоит прохладная погода.
На острове многое нужно сделать, но я подхожу к этому с некоторой осторожностью — нужно
Я ни капли не сомневаюсь в свирепости солнца и насекомых.
Мне удалось избавиться от трухлявых стволов нескольких мёртвых и умирающих апельсиновых деревьев во дворе, посадив на их месте молодые королевские пальмы. Как
жаль, что вы не подумали о том, чтобы посадить несколько этих прекрасных деревьев, когда дом только строился. Это идеальный вид деревьев для посадки вокруг дома. Их красота, величественность и открытость небу не имеют себе равных.

Миссис Симпсон собирается помочь мне установить новые столбы для ворот из камней и цемента.
Всё ограждение прямо перед домом готово
Крыша обвалилась, и в стене у рощи так много трещин, что нам нужно немедленно их заделать (свиней туда не пустить, но кое-какой скот можно).
 Конечно, я постоянно теряюсь в догадках, как относиться к этим и другим крайне необходимым ремонтным работам, ведь я не знаю, что ты на самом деле собираешься делать с этим местом.
 Самое важное, конечно, — это полностью новая крыша для дома. Я не думаю, что ты когда-нибудь получишь деньги за продажу этого места, пока хотя бы это не будет сделано.
потому что это первая и самая заметная проблема, которую видно даже с дороги.


Более того, внутренняя часть дома — да и вся его конструкция —
вскоре начнёт разрушаться из-за отсутствия сухого укрытия, и тогда
вся ценность этого места будет сведена на нет. На вашем месте я бы
так же наслаждался тропиками зимой, как и вы, и экономил бы
как мог, чтобы как можно скорее позволить себе новую крышу. Дом действительно такой уютный и хорошо построенный, что просто обидно,
что он приходит в упадок. Несколько досок и заплаток тут и там не помешают
 Вся крыша прогнила, плохо закреплена и полна дыр.  И, как я уже сказал, она выглядит соответствующе.  Заплатки только усугубят ситуацию.

  Мы с миссис С. считаем, что черепичная крыша, хоть и стоит немного дороже, чем дешёвая дранка, которую мы уложили первой, лучше всего подходит для нашего климата, с учётом необходимости тушения травяных пожаров и т. д. Асбестовая черепица была бы хорошим вариантом, но не таким долговечным. И хотя я пока не знаю наверняка, думаю, она была бы примерно такой же дорогой, как плитка. Плитка тоже выглядела бы лучше. Теперь мы собираемся спросить мистера Джонса, чья честность и
Бескорыстность не вызывает сомнений: он оценит, сколько будет стоить черепичная кровля, а также сколько он возьмёт за свои услуги при выполнении работы.  Как можно скорее я напишу вам о цифрах, или это сделает миссис С.  В любом случае, можно зайти так далеко. И
поскольку Остров бесконечно превосходит Флориду, Калифорнию или любое
другое место, куда вы могли бы отправиться на зиму, — _и здесь гораздо
дешевле жить, когда вы сюда приедете_, — думаю, вы согласитесь со мной,
что инвестиции в ремонт здесь в конечном счёте обойдутся дешевле, чем
Номера в отеле от 10 до 15 долларов в сутки, без возможности забрать что-либо с собой при отъезде. Новая крыша, новые шторы и свежий слой краски — вот и всё, что нужно этому дому на долгие годы, если здесь поселится кто-то вроде миссис Симпсон или меня. Я не забываю про резервуар для воды, но это не так важно: в конце концов, воду можно накачивать вручную. Расскажите мне немного больше о вашем нынешнем отношении к этой недвижимости, тогда я смогу лучше понять, нужны ли вам мои отчёты, советы и т. д.

 В четверг (3 июня) я отправляюсь на шхуне на Большой Кайман.  Там
В пути два дня в одну сторону, и я могу провести на острове неделю, если лодка простоит там так долго. Я с нетерпением жду своего первого настоящего плавания, и мне говорят, что Кайман прекраснее всего, что есть вокруг. Миссис Симпсон должна упаковать хлеб, сыр и печенье, и  я надеюсь, что не буду кормить рыб. Если я это сделаю, то, по крайней мере, узнаю, что я ни на что не годный сухопутный крыс. Поездка будет
стоящей с любой точки зрения.


247: УОЛДО ФРЭНКУ
[_Остров Пайнс_] _19 июня 1926 г.

Дорогой Уолдо: запоздалое извинение за три твоих последних письма, первое из которых
Я получил как раз тогда, когда отправлялся на шхуне на Кайманы! последние два
вчера, когда я вернулся. Поездка была напряженной, четыре дня вместо
ожидаемый два-в каждую сторону, на счет головы ветров и успокаивает. И позвольте мне сказать вам, что быть «бездельником, как раскрашенный» и т. д. под этим тропическим солнцем в компании тридцати пяти кудахтающих, блюющих, пукающих негров (в первую очередь женщин и детей) целый день или около того (вода похожа на ослепительно гладкую сковороду) — это новый опыт.  Первая заповедь моряка-европейца — чистота на палубе; последняя заповедь моряка-индейца — чистота на палубе.
чернота. Отвратительная вода для питья и т. д. и т. п., нет смысла перечислять все факты. А знаменитый Большой Кайман был сущим адом, я могу это подтвердить. Плоский, дымящийся под чёрными тучами комаров, и ни одного квадратного дюйма с москитной сеткой на острове. Мне приходилось постоянно поддерживать огонь в жаровне
в своей комнате, пока я метался взад-вперёд,
избивая себя, как при трупном окоченении, и выжигая дымной солью
слезы из своих глаз. Насекомые были огромными; виды с Соснового острова
не могут сравниться с ними ни по размеру, ни по численности. После девяти дней и ночей, проведённых в таком состоянии, я
пошатываясь, поднялся на шхуну - и вот я здесь - с явным солнечным ожогом
Эфиоп.

Я приятно однако доказал себе, что при более общительным
приятных обстоятельствах нет ничего, чтобы сравнить с парусом лодка.
Движение заставило меня ничего, кроме морской болезни, при хорошем ветре ритм
несравненный. Более великолепным, небо, ты даже не видел, площадью размером с человека
прыгающие морские свиньи (так метко названные в «Моби Дике» «свиньями-хузза»)
приветствуют вас тандемами (очень похожими на М. и мадам Лашез, если вы когда-нибудь видели их вместе) и действительно «выгибаются и изгибают горизонты».
Одна огромная акула, белопёрая, некоторое время плавала рядом. Если бы там было место, где можно было бы посидеть или постоять несколько минут в тени, и если бы под носом не было столько умывальников и ночных горшков, эти походы были бы совсем не обременительными.

 Несмотря ни на что, я чувствую себя довольно закалённым и здоровым.
Отчаяние и муки такой осады заставляют ценить скромные удобства.
Вчера миссис Симпсон впервые предстала передо мной в образе богини свободы.

Я не буду писать О'Нилу о «Белых зданиях» и не рассчитываю, что он напишет мне.
Я не буду писать ему, пока не получу весточку от него. Он должен вернуться
К тому времени он уже был в Нью-Йорке и в своём последнем письме сказал, что рассчитывает увидеться с Ливерайтом по возвращении и всё обсудить. Он знает, что я подготовил рукопись всех стихотворений, которые войдут в книгу, и что единственное, что может помешать её выходу, — это отсутствие его предисловия. Мне было тяжело просить его написать такое для моей книги, и мне было ещё тяжелее и неловко из-за того, что я продолжал докучать ему срочными письмами... Для меня невозможно [обращаться] к нему
еще раз затронуть эту тему. Мне жаль, что что-бы-там-ни-было заставило его чувствовать
Изначально я был вынужден пообещать вам услугу. Думаю, мне будет полезно на время забыть об издателях, хотя я не могу забыть, как упорно вы помогали мне, какими бы ни были результаты. И не думайте обо мне слишком много; в последнее время я слишком нерешителен, чтобы чувствовать, что заслуживаю много внимания, тем более  той веры, в которой вы меня убеждаете. Ситуация действительно уникальная.
Со мной такое происходит: абсурдно говорить, что ты борешься с безразличием, но и строить что-то на пустом месте тоже не получится.  Пустые слова и
Жонглирование, каким бы изощрённым оно ни было, — перспектива не из приятных. Иногда кажется очевидным, что Шпенглер совершенно прав.
 В настоящее время — я ничего не пишу — как бы мне хотелось быть эффективной фабрикой какого-нибудь рода! В каком-то смысле мне не повезло, что наш друг, банкир, помог мне.
Уткнувшись носом в бумаги в офисе, я всё ещё мог воображать, что свобода даст мне более устойчивое видение.
теперь я знаю, что мне многого не хватало. Это не так важно, как кажется. Я думаю, что художник всё больше и больше замыкается в себе
рвота, ошибочно принятая за обычную диету. Он развлекается таким образом в
культуре без веры и убеждений - но с таким же успехом он мог бы быть в стране эльфов
с трубкой для хмеля во рту.... Нет, библиотеки Bridge_ очень не
ярким в эти дни.

Я рад, что манго стихотворение Что-то значил для тебя. Я готовлю
пару других коротких стихотворений в дополнение к этому (“Киддс-Коув” и “Тампа
Шхуна») под общим названием «Большой Кайман». Может быть, я смогу продать их Марианне М[ур].
Только что пришло сообщение от Паттерсона о том, что
Эджелл Рикворд, редактор журнала _The Calendar_ (Лондон), взял три
стихи, которые я отправил ему около восьми недель назад: “У могилы Мелвилла”, “Отрывок”
и “Хвала урне”. _ The Calendar_ - очень приличный ежеквартальный выпуск, и
Я рад, что "Мелвилл” попал в печать - ни один журнал в Америке
не взял бы его. Тебе следует послать им что-нибудь свое... (1
Фезерстоун Билдингс, Лондон, WC1.)

Пока никакой зониты, но благодарности тем не менее нет. Единственные люди, которые могут безопасно доставить мне записи, — это сотрудники Victor. Я буду заказывать напрямую у них. Все записи облагаются пошлиной в размере около 90%! Но я бы хотел, чтобы вы попросили _The New Republic_ прислать мне статью о Гиде...
большая часть ваших работ напечатана там и в других местах. Я прочитал "Моби Дик"
между вздохами на Каймановых островах - мой третий раз - и нашел его более превосходным, чем когда-либо.
как никогда. Как сильно этот мужчина заставляет тебя любить его! --/--/


248: УОЛДО ФРЭНКУ

[_Isle of Pines_] _ 20 июня_

Дорогой Уолдо! Воспоминания о некоторых утверждениях, сделанных во вчерашнем письме к тебе, заставляют меня немного лучше узнать самого себя.
Не то чтобы я был неискренен (хотя может показаться, что письмо было написано с целью вызвать сочувствие или поддержку), но я чувствую себя виноватым в том, что поступил с тобой несправедливо
в каком-то смысле. Вы, конечно, не заслуживаете того, чтобы перед вами ставили такие блюда...


Поэтому я прошу прощения за свою грубость, зная, что вы понимаете: бывают моменты, когда писать кому-то искренне — это пытка, как и в случае с вами. Мои высказывания могут показаться не такими безумными, если вы прочитаете то, что их в основном и вдохновило, — тезис Шпенглера. Этот человек, безусловно, во многом ошибается, но многие его доводы убедительны.
А есть ли в мире вообще хоть какие-то веские доказательства того, что художник ошибается?
совсем без работы? Что ж, возможно, меня не волнуют такие соображения
через 2 часа, но сейчас и в течение последних двух месяцев я
сталкиваюсь с чем-то новым и пугающим.

Ценность произведения искусства определяется его соответствием современной реальности в той мере, в какой художник должен честно предвосхищать реализацию своего видения в «действии» (как активно действующем принципе общественных работ и веры).
Я не имею в виду, что его метод требует каких-либо достоверных свидетельств, полученных напрямую и лично, или даже каких-либо
физические признаки или предзнаменования. Тьма — часть его работы.
Однако всегда считалось само собой разумеющимся, что его интуиция была спасительной и что его видение либо сеяло, либо воплощало «опыт» (в блейковском смысле).
Даже восторженный и взрывной деконструктивизм Рембо предполагает это, даже его одинокое высокомерие требует этого для любой оценки или признания. (Романтическое отношение должно, по крайней мере, иметь под собой почву веры, независимо от того, подтверждается она или нет).


Всё это непоследовательно и неопределённо, потому что я пытаюсь писать
Я пишу вкратце о бесконечной теме — и, более того, не прихожу ни к какому окончательному убеждению. Я не думаю, что «просвещаю» вас в чём-то, — и если бы я считал, что просто обнажаю личные раны, я бы не был таким монотонным. С эмоциональной точки зрения мне хотелось бы написать _Мост_; с интеллектуальной точки зрения вся тема и проект кажутся всё более абсурдными. Страх перед личным бессилием в этом вопросе
не повлиял бы на меня и вполовину так сильно, как убеждения, возникающие из других источников... У меня были, как мне казалось, подлинные материалы, которые могли бы
Это была приятная агония борьбы, увенчавшаяся или нет совершенством — по крайней мере, она была достойна самых высоких усилий, которые я мог приложить.

 Эти «материалы» были для меня значимы в той мере, в какой я считал их (осознанно или нет) по крайней мере органическими и активными факторами в опыте и восприятии нашей общей расы, времени и веры.  Сама идея моста, конечно, в значительной степени зависит от таких духовных убеждений. Это не только акт веры, но и способ коммуникации. Символы реальности, необходимые для выражения
Однако их может не оказаться там, где вы их ожидали. Под этим я подразумеваю, что, как бы ни была велика их субъективная значимость для меня,
этих форм, материалов, динамики просто не существует в мире. Я могу сколько угодно развлекаться, восхищаться и льстить себе,
но я лишь уклоняюсь от признания и играю в Дон Кихота с аморальной сознательностью.

Форма моего стихотворения восходит к прошлому, которое настолько затмевает настоящее своей ценностью и видением, что я не могу объяснить своё заблуждение, будто между этим прошлым и достойной будущего судьбой существует какая-то реальная связь
 «Судьба» уже давно предрешена, и, возможно, последняя часть моего стихотворения — это её отголосок, но она висит где-то в воздухе, как Авессалом, подвешенный за волосы.  Мост как символ сегодня не имеет никакого значения, кроме как в контексте экономии времени, быстрых обедов, бихевиоризма и зубочисток. И поскольку
мост является символом всей той поэзии, которую я хочу написать,
мне сейчас кажется, что через год я буду больше доволен работой в офисе, чем раньше. Рембо был последним великим поэтом, которого мы
Цивилизация увидит — он дал залп из всех пушек на парапетах Валгаллы. С тех пор солнце несколько раз эффектно садилось, пока Лафорг, Элиот и другие подобные им ныли и привередничали.  _Все_ сейчас пишут стихи — и «поэты» впервые получат официальное социальное и экономическое признание в Америке.  Это действительно модно, но предвосхищать — пустая трата времени. Если бы
только Америка сегодня была хотя бы вполовину так достойна того, чтобы о ней говорили, как говорил о ней Уитмен пятьдесят лет назад, мне было бы что сказать — не то чтобы
Уитмен не получал и не требовал каких-либо осязаемых подтверждений своих намёков, но время показало, насколько одинокой и неэффективной была его уверенность.


Всегда остаётся культ «слов», элегантности, изысканности, которые можно с определённой долей гордости продемонстрировать «узкому кругу» посвящённых в литературные тайны.
Но, на мой взгляд, с этим могут соперничать многие другие формы социального достижения, которые, если их достичь, могут обеспечить столь же мягкое и соблазнительное признание. Вы, наверное, считаете меня совершенно безумной, раз я говорю об этом в такой истерической манере, как [пьяная] танцовщица из кордебалета. Что ж, возможно, мне нужно
ещё немного скептицизма, чтобы я снова оказался на _Мосту_... Я, конечно, в совершенно недостойном состоянии и без одежды — и надеюсь вскоре обрести более твёрдую решимость.

Пожалуйста, не думайте, что предисловие О’Нила что-то ускорило, или что я [сжигаю] рукописи или планирую путешествие на Восток...
Отчаянно признаюсь, что завтра я, возможно, снова буду писать строфы.
Это самое ужасное. Миссис С. просит, чтобы вы помнили о ней.

 — Всё это не значит, что я смирился с бездействием...
Мост будет построен в определённом стиле и форме, в худшем случае он будет
Это будет что-то вроде рекламного текста. После этого я, по крайней мере, сделаю всё возможное, чтобы отплатить за доброту Кана.


249: Уолдо Фрэнку
[_Остров Пайнс_] _3 июля 1926 г.

Дорогой Уолдо: я должен немедленно поблагодарить тебя за радиограмму. Новость самая радостная, и твоя трогательная поспешность в уведомлении меня не осталась безрезультатной.
Она пробилась сквозь миазмы этих тропиков.

 Также пришло письмо от Сью [Дженкинс].  Похоже, новость дошла до
 Паттерсона через Джимми Лайта.  Я привожу рассказ Сью об обстоятельствах,
которые ей сообщил Джимми, поскольку он был таким активным участником этого дела.
вероятно, вам будет интересно. «История его появления не лишена интереса.
Около месяца назад Ливерайт, Джимми и другие приехали на выходные к Отто
Кану. В то время у Л. была с собой рукопись, и на обратном пути на
лодке он сказал, что решил не публиковать её, что ему не нравятся эти стихи и, насколько он может судить, никто их не понимает. Затем, чуть больше недели назад, Джимми и О'Нил были в офисе Л.
по делу, и твоя рукопись. лежала на столе. Джимми спросил его, придерживался ли он своего решения
, и он сказал ‘Да’. Затем Джимми и Джин оба
Они сказали ему, что, по их мнению, он в конечном счёте будет «гордиться» тем, что опубликовал ваш первый сборник.
Даже если самому Л. стихи не нравились, как издатель он упустил возможность.
В конце концов Л. вернулся к своей прежней позиции и сказал, что опубликует их, если Джин напишет предисловие. (Ранее Л.
 говорил, что вообще не хочет публиковать стихи — с предисловием или без.) Джин немного повозмущался, сказав, что, хотя стихи ему и нравятся, он не совсем понимает, почему они ему нравятся, и что он вовсе не
имеется в виду критик поэзии, и что Л. готовил прекрасную возможность для него (О’Нила) выставить себя дураком. Но в конце концов было решено, что предисловие будет написано, Л. немедленно позвонил в типографию и продиктовал объявление. И я так понимаю, что предисловие уже написано и находится в руках Л.».

 Вероятно, в течение следующей недели я получу что-нибудь напрямую от Ливерайта;  пока до меня ничего не дошло. Если книга действительно выйдет осенью
, это избавит меня от множества неудобств, особенно связанных с
Моя семья, которая, как мне кажется, уже перестала верить моим словам о работе, публикациях и т. д.

 В прошлое воскресенье я был вынужден поехать в Гавану, чтобы проконсультироваться с врачом.
Последние две недели я сильно страдал от двух абсцессов,
по одному в каждом ухе, к которым, по-видимому, добавились тревожные симптомы лихорадки и проблемы с лёгкими. О последних доктор говорит, что
беспокоиться не о чем, но абсцессы ещё не зажили и, мягко говоря,
отвлекают. Я буду рад, если когда-нибудь смогу получить хорошую
Я плохо спал этой ночью. Доктор говорит, что это из-за солнечного удара, который я получил во время прогулки на лодке.

 Я читал «Дон Кихота» и «Путь Суона». Мои деньги практически на исходе, но я думаю, что смогу получить сотню, если напишу Паттерсону и попрошу продать мою собственность там. Последние 500 долларов от Кана я смогу получить не раньше августа или даже позже — если вообще получу, потому что я не буду просить их, пока не напишу вам снова. Миссис Симпсон была так добра и в целом так любезна, что я не мог и мечтать о лучшем уходе.

 Когда я почувствую себя лучше, я надеюсь написать вам достойное письмо — последнее
Эти двое были такими бесцеремонными, жестокими и вульгарными. Я надеюсь, что эти дни, проведённые у моря, под солнцем и на ветру, пойдут тебе на пользу и улучшат состояние Тома. [48]
 В Гаване я купил журнал _New Yorker_ и прочитал твой очерк о ван Луне — снова восхитился твоей гибкостью и смелостью. В остальном я
большую часть времени потягивал восхитительные лимонады! Я не мог
открыть рот достаточно широко, чтобы получить какую-то другую пищу! Совершал длительные прогулки
по гавани и вдоль Малакона. Прекрасный город, хоть и пресный;
полный белых, золотых и лазурных зданий. Даже штукатурке есть что сказать.


250: В ----

_Остров Сосен, Куба_ [_Июль?_]

Дорогая ----: --/--/ С тех пор как я приехала сюда, я не смогла написать ни строчки.
Сознание полностью затуманено жарой, и, кроме того, в воздухе витает странный вызов и борьба, которые предлагает «Природа», столь чудовищно живая в тропиках, что истощает душевные силы.--И моя поэма так прекрасно продвигалась, пока -- -- -- -- не взбрело в голову быть такой разрушительной! Как глупо всё это звучит! Как бы то ни было, это жестокая шутка судьбы, и я сомневаюсь, что буду продолжать писать для другого издания
год. Ибо я утратил всякую веру в свой материал — «человеческую природу» или как там её ещё называют, — а любое истинное выражение должно основываться на какой-то вере во что-то.

 Было так отвратительно наблюдать за внезапными поворотами и выходками моих
«друзей» с тех пор, как я получил единственную помощь, которая у меня когда-либо была, — деньги от Кана. Каждый раз, когда я приезжал в Нью-Йорк из провинции, я
слышал новые чудовищные байки о том, как я транжирю деньги на паштет из гусиной печени и т. д. И ещё более ужасные сплетни.
Всё это было очень утомительно, и я бы предпочёл потерять такую элиту ради старой
общество бродяг и моряков, которые не любят болтать.

 Двое из них, кстати, регулярно пишут мне письма и шлют открытки. Один из них, Ф----, приезжал в Паттерсон, чтобы повидаться со мной в мае, но, конечно, застал меня уже в отъезде.

 Я был очень тронут, узнав, что он проделал весь этот путь из Норфолка, чтобы вспомнить два вечера в Бруклине в январе прошлого года. Бессмертные
выборы, забавные и трогательные — вот некоторые из моих воспоминаний на эту тему. Я дорожу ими — я всегда могу это сделать — несмотря на многочисленные разочарования, которые становятся ещё горше из-за того, что вера была дана и ожидалась, в то время как с
моряк, у которого нет веры или чего-то подобного, должным образом не ожидается, и каким веселым,
сердечным и теплым иногда бывает пострижение, в конце концов. Пусть мои похоти
тогда погубят меня, поскольку все остальное - подделка и насмешка. --/--/


251: СВОЕЙ МАТЕРИ

[Остров Сосен_] _ 8 июля 1926 г._

Дорогая Грейс: что ж, после двух месяцев абсолютного молчания я рад получить от тебя весточку.
Мне жаль, что ты так встревожена и обеспокоена, что тебе плохо и ты лежишь в постели. --/--/

 Я всё ещё пытаюсь оправиться после поездки на Кайман. Все (не знаю, почему коренные американцы рассказывают такие истории) твердили мне
каким очаровательным был этот маленький остров. Более того, меня заинтересовало морское путешествие туда и обратно. Я был в очень унылом настроении (из-за сильной и внезапной жары я впал в апатию и стал малоподвижным). Я думал, что поездка взбодрит меня, немного простимулирует к продолжению работы над стихотворением «Мост», к которому я не смог добавить ни строчки с тех пор, как приехал сюда.

 Вместо двухдневной поездки она заняла четыре. Ветер дул нам в лицо.
Только когда остров скрылся из виду, я понял, сколько человек было на этой шестидесятифутовой шхуне. Тридцать пять! и все они были ниггерами
Оказалось, что они не имеют представления о элементарной гигиене, а из-за толпы было практически невозможно найти место, где можно было бы постоять, полежать или посидеть хотя бы десять минут. Не говоря уже о том, что не было никакой тени от палящего солнца, если только не терпеть вонь и испарения от дюжины больных и стонущих негритянок, лежащих под палубой. Большинство из них так и не выбрались из своей норы за всё время путешествия, но
кастрюли, миски, тазы, кожура от фруктов и тысячи криков и воплей
поднимались в воздух каждый час дня и ночи, чтобы их вылили за борт.
Я могу вам сказать, что на палубе у меня были заняты и нос, и уши!

 Когда мы наконец увидели остров, нас встретили (даже за три мили от него) такие полчища диких комаров, каких я и представить себе не мог за пределами Бон-Эко, Канада. А когда я высадился на берег, то обнаружил, что там их гораздо, гораздо больше. На острове было только одно место (без гостиницы), где я мог остановиться. Что-то вроде пансионата, которым управляла женщина,
которая раньше готовила в Санта-Фе. Были ли они её детьми или нет, я не знаю, но в доме было полно младенцев и детей, которые вели себя
постоянный шум и крики. Все негры на острове были очень набожными, и примерно в то же время, когда дети затихали, целая группа негров в соседнем доме начинала возносить хвалу Богу в гимнах, от которых с деревянных панелей сдирал лак. Хуже всего было то, что в доме не было ни единого окна с москитной сеткой. Я потратил буквально кучу денег на покупку инсектицидных порошков и постоянно курил в своей комнате, так что мои глаза постоянно слезились от дыма, а лёгкие чуть не разрывались от удушья.

Даже тогда одна сторона моего лица и шея были настолько сильно искусаны, что сильно распухли. Я так и не увидел прекрасных пляжей, о которых
слышал на острове. Пройти больше чем в полумиле от своего порога было почти равносильно безумию, пляске святого Витта или смерти. Та самая рука, которой вы пытались отмахиваться от полчищ насекомых,
была бы настолько покрыта ими (даже во время яростных
попыток отмахнуться), что вы бы потеряли всякую надежду избавиться от них.


Тогда вы можете представить, как я расхаживаю взад-вперёд по своей комнате, очень
настроение старой миссис Джонсон на нашей кухне в 1709 году [дом семьи Крейн в Кливленде] — она прижимала руку к моей макушке и шептала себе под нос, что скоро я совсем сойду с ума и избавлюсь от своих мучений.

 Когда-нибудь я расскажу вам больше об этих знаменитых «каникулах» и «отпуске» в живописной Вест-Индии. У меня было _десять_ дней и долгих ночей
прежде чем капитан корабля наконец поднял якорь и отправился обратно в Жирону. Груз на этот раз был таким же тяжёлым и таким же грязным.
Путешествие было таким же долгим. Мы провели целых два дня посреди океана в штилевой полосе
Вода была такой спокойной, что в ней можно было увидеть своё отражение, как в зеркале. Солнце припекало, и палуба обжигала ноги. Ни единого клочка тени, и я не мог спуститься в каюту без тошноты. Наш остров казался раем, а миссис Симпсон — богиней Свободы, когда я наконец вернулся домой. Через два дня у меня появились нарывы в обоих ушах, и я до сих пор страдаю от них днём и ночью, хотя, кажется, они начинают заживать.

Кроме того, в первую неделю после возвращения домой мне было очень трудно дышать, особенно по ночам, из-за болей в груди и сильного
Я так разволновался, что у меня выступил пот. Мы с миссис С. сошлись во мнении, что
мне лучше немедленно отправиться в Гавану и проконсультироваться с опытным врачом.
 Что я в конце концов и сделал. Доктор А. Аграмонте, Веладо — выпускник Колумбийского
университета и т. д.

Он сказал, что со мной всё в порядке, за исключением [незначительной] инфекции в горле,
которой я мог заразиться из-за общего источника воды на корабле,
такого затхлого и загрязнённого, что в то время я чуть не уморил себя голодом,
пытаясь вообще не пить. Проблемы с ушами, по его словам,
вероятно, были вызваны воздействием солнца. Мне выписали несколько рецептов, и я вернулся на
на следующей лодке. Миссис Симпсон была само милосердие, промывая мне уши и оказывая любую другую помощь, в которой я нуждался. Последние три дня боль почти утихла, а потом снова появилась, то усиливаясь, то ослабевая. Я надеюсь, что это не перерастёт в хроническое заболевание. Боль была невыносимой, и сейчас весь мой организм функционирует «ниже нормы».... Вот вам и поездка на Кайман. --/--/


252: УИЛЬЯМУ РАЙТУ

_Сосновый остров_ _16 июля 1926 г._

Дорогой Билл: —/—/ Мне понравилось стихотворение из _The Bookman_ — даже если, как ты говоришь, это всего лишь игра слов. Убеждения любого
В наши дни сложно сохранять самообладание — и, возможно, Шпенглер прав. Вы читали его «Закат Европы» — теперь в переводе (Knopf)? Я завидую таким людям, как Уилер Ловелл, которым приходится выполнять интенсивную работу, не сражаясь ни с ангелами, ни с демонами, чтобы продолжать её. Иногда я ужасно устаю, пытаясь выработать какое-то последовательное видение вещей. Но я, похоже, не могу расслабиться, хотя и знаю, что большая часть моей энергии тратится на своего рода внутреннее горение, которое — полная бессмыслица. Всё остальное кажется скучным.
Однако я должен продолжать убивать себя по-своему. --/--/


253: Уолдо Франку
[_Остров Пайнс_] _24 июля 1926 г.

Привет, брат! Я снова чувствую абсолютную музыку в воздухе и какую-то
невероятную мелодию, звучащую где-то рядом. Возможно, моё маленькое посвящение [«Бруклинскому мосту»] снова вернёт меня в Сан-Кристобаль...
Эта небольшая прелюдия, кстати, на мой взгляд, почти лучшая из всего, что я когда-либо писал.
В ней есть что-то основательное и бескомпромиссное. Вы
замечаете, как её построение перекликается с особой техникой _пространства
и детальное разделение_ использовано Эль Греко в нескольких полотнах, в частности в
_Христе в Ольберге_? Я только что обратил на это внимание, когда случайно
возвращался к своей маленькой монографии, как я часто делаю.

 И так же непрозрачен, как еврейский рай
 Твой дар... Ты даруешь похвалу
 Время не может стереть анонимность;
 Ты даруешь яркое прощение и помилование.

Прочтите приведённое выше между 6-й и 7-й строфами последнего стихотворения, которое я отправил, — и вы получите полное стихотворение. Оно готово, и я больше не буду докучать вам своими набросками....

 Известие о щедрости Аллена Тейта очень меня воодушевило; правда
Как мило с его стороны. Ты уже, должно быть, знаешь, как мало я доверяю Свету.
Я просто подумал, что тебе будет интересно послушать, что
ходит по округе. Я не хочу сказать, что я чувствовал
истинные факты так, как их устанавливаешь ты, но я всегда знал, что твои усилия были _sine qua non_ в этой ситуации... твоя преданность и
мужество были поддерживающим фактором.

Я не буду писать Кану какое-то время, а если и напишу, то буду не в том настроении, которого вам стоит опасаться. Две недели назад я отправил вам «Спенглера» с уведомлением о вручении. Не знаю точной даты выхода «Белых Б».
в контракте указано только «осень 1926 года»; возможно, ноябрь.
--/--/


254: УОЛДО ФРАНКУ
[_Пайн-Айленд_] _26 июля 1926 года_

Дорогой Уолдо: Дорогой хранитель моей веры, не станешь ли ты также хранителем некоторых [из] моих «творений»? Я имею в виду, что, хотя мне и не следует беспокоить вас сейчас, когда вы заняты своими внутренними переживаниями, я всё же должен попросить вас сохранить это письмо где-нибудь.[49] Никогда не знаешь, что может случиться: здесь случаются пожары и т. д., а рукописи могут быть сожжены или утеряны каким-либо другим образом.
В случае с этим _Мостом_ я чувствую себя обязанным по чести
Я хочу сохранить все свидетельства моего трудолюбия и усердия.


Я не осмеливаюсь просить вас о комментариях. Прочтите это, если хотите, и уберите куда-нибудь. У вас ведь есть последняя часть («Атлантида», как я решил её назвать), не так ли? Я обнаружил, что это и есть настоящая Атлантида, даже с точки зрения геологии!

Мои планы снова грандиозны, замысел широк. Более того, это
Колумб реален. Если вы это читаете — (я _не могу_ быть серьёзным) — обратите внимание на ритм волн, который сохраняется до точки отсчёта Палос. Затем
более абсолютное и явное указание на великий _Te Deum_ двора,
который позже состоялся, — здесь, в терминах космографии самого К.

 Миссис С. — дар божий. Это было бы идеальное место для работы, если бы не изнуряющая жара. Я думаю о следующей зиме! Прошлой ночью поднялся чудесный ветерок, и можно было гулять по роще, напевая, под огромной
луной, которая просто склонялась к земле.


255: МАЛКОЛЬМУ КОУЛИ И ПЕГГИ БЁРД
_Остров Сосен, Куба_ _29 июля_

Дорогие Малкольм и Пегги: я давно хотел сказать вам, как я рад, что вам сопутствует удача в делах с _Post_ и т. д., но вы
К этому времени вы, вероятно, уже знаете, через что мне пришлось пройти...  Новостей на самом деле нет, кроме того, что мне стало лучше и я начал писать — какое-то время, пока меня не подкосила жара, — как сумасшедший.  Колумба оправдали, и за десять дней произошло много других событий.

  В середине «Моста» появляется морской старик (стр. «Господин Фрейд»).  Внезапно он появляется. Я прилагаю этот раздел[50], надеясь, что он вам понравится.
 Пожалуйста, не показывайте его никому, кроме Аллена и Лес Браун.
Я нервничаю из-за того, что части незавершённой драмы становятся достоянием общественности задолго до поднятия занавеса.

Так получилось, что все упомянутые клиперы были реальными существами, имели долгую историю в сфере торговли чаем, а последние два упомянутых клипера были соперниками на протяжении всей жизни. Довольно трогательно...


256: МАТЕРИ
[_Остров Пайнс_] _30 июля_

Дорогая Грейс: --/--/ Все, что сейчас присылают сюда, облагается огромной таможенной пошлиной, так что не присылайте мне ничего лишнего — или необходимого, пока
Я попросил их об этом. Уолдо прислал мне мазь от укусов насекомых после того, как уехал на север.
В Нью-Йорке пошлина оказалась выше первоначальной цены.
Я так разозлился, что выбросил мазь обратно в почтовый ящик и отказался что-либо покупать
это не имеет к нему никакого отношения (подразумевается, что я _не_ заплатил пошлину).

 Вы уже знаете большую часть новостей из письма бабушки, и, должно быть, пришло письмо от миссис.
Симпсон, в котором она объясняет ситуацию с телеграммой. Я не беспокоился об этом, потому что был уверен, что вы получили моё письмо почти сразу после этого — не могло быть, чтобы _раньше_, иначе как бы в телеграмме могли возникнуть вопросы о моём _местонахождении_. Я чувствую
Сейчас я чувствую себя неплохо — всё, кроме сна. Не знаю, связано ли это с жарой, хронической бессонницей или с тем, что я сейчас в творческом поиске.
знаю. Конечно, сенокос и петушиное пение (в любое время суток) и духота «воздуха» не способствуют крепкому сну. Однако во многих отношениях я стал более приспособленным и не нуждаюсь в ваших советах, чтобы знать, что нужно держаться подальше от солнца и физической работы! Мой приступ сенной лихорадки, кажется, прошёл — примерно в то же время, когда она проходит на севере, то есть весной.

Во всех остальных отношениях это самое идеальное место и «ситуация» для работы, которые у меня когда-либо были. Миссис С---- оставляет меня в покое, когда я занят; давайте
Она позволяет мне бесконечно играть на пианино, если я хочу, — говорит, что ей это нравится, — и проявляет огромный интерес к моему стихотворению...  Она много читает и шьёт, а говорит ровно столько, сколько нужно, чтобы поддерживать со мной прекрасные и равноправные отношения.  Другими словами, она просто прелесть.  В результате теперь, когда моё здоровье улучшилось, я с головой погрузился в работу, ем, «сплю» и дышу ею. За последние десять дней я написал более десяти страниц «Моста» — очень концентрированного материала, как вы знаете.
Это больше, чем я когда-либо успевал написать за такой период времени.  Я могу
Я предвижу, что к маю следующего года, когда я приеду на север, всё будет готово.
Я смогу величественно поклониться этому великолепному сооружению, Бруклинскому мосту, когда буду заходить (почти под ним) в док! Потому что стихотворение будет великолепным.

 Тем временем выйдет моя другая книга, «Белые здания».
Она выйдет где-то этой осенью. У меня есть контракт и 100 долларов.
авансовый гонорар, о котором говорилось в письме бабушки. О’Нил в конце концов отказался от
предисловия, как я и думал. Он с энтузиазмом относится к моей работе,
Я никогда в этом не сомневался, но у него не хватило духу написать.
то, чего требовала его честность - тщательную и точную оценку моей работы.
Он не умеет писать критику, даже никогда не пытался, и я предвидел панику
которую вызовет это предложение со стороны нашего общего издателя
в его груди.... Никто иной, как Аллен Тейт!, кажется, напишет
предисловие. Мой издатель проинформировал меня обо всем этом - вместе с
согласием. На самом деле он это написал... И (мама говорит, что...)
Я был очень тронут, услышав это от Уолдо, который знает все тонкости
Работая над этим, я узнал, что Аллен предложил написать предисловие под именем О’Нила, когда услышал, что О’Нил отказался. Конечно, я бы не подумал ни о чём подобном — так что предисловие возвращается к своему настоящему автору. Я очень рад, что всё так обернулось. Моя обида на Аллена стирается из-за его честности, и я рад, что он так высоко оценил меня. --/--/


257: УОЛДО ФРЭНКУ
[_Остров Пайнс_] _3 августа_

Дорогой Уолдо! Прилагаю «Атлантиду»[51]; с тех пор, как она была у вас, в ней произошли изменения.
Так что не будете ли вы так любезны спетьили мой нынешний небольшой невроз, и позаботься об этом.
В последнее время мне кажется, что я танцую на динамите — настолько абсолютной и продуманной стала эта концепция.
Все секции движутся вперёд одновременно! Я и не
подозревал, что мост начинают строить с двух концов одновременно...
Не утруждай себя чтением того, что я тебе посылаю; боги, я надеюсь сохранить хотя бы то достоинство, что я не претендую на вас до такой степени, чтобы это выглядело вульгарно. Быть элегантным — это нормально, если ты бунтарь, как Рембо.
Однако я должен признать, что у меня есть и более приземлённые заботы, поэтому я неряшлив.

Горэм прислал мне предисловие Аллена, которое я также прилагаю (вы наверняка захотите его прочитать, если ещё не сделали этого). Я считаю его умным,
смелым, лаконичным и прекрасным. Мне повезло больше, чем могло бы
повезти, если бы всё пошло так, как должно было пойти. Горэм сказал,
что заходил к вам. Я пытаюсь на какое-то время полностью расслабиться
и «восстановиться». «Дочь Поухатана», должно быть, является тем самым базовым центром и истоком всего движения — «силой в покое».

 Миссис С. следила за моими недавними публикациями.
В результате она назвала одного из своих петухов «Фердинанд, граф Фатом»!
 Хорошо, что тебя нет рядом и ты не слышишь, как в последнее время играет наше пианино!

 Я только что отправил Кану посвящение и «Аве Мария». Пожалуйста, верни мне предисловие А. Не знаю, воспользуюсь ли я приложенными «Заметками» или нет. Реакция на «Бесплодную землю» Элиота засела у меня в голове. Однако диаграмма углов из _The Scientific Am[erican]_ воплощает в себе полный символизм как «Моста», так и «Звезды», включая мотив «священного зуба».
И я бы хотел использовать ее на обложке. Если вам понравились эти заметки
на данный момент - пока я их писал--

Вы читали, насколько удобной оказалась наша _Orizaba_ во время циклона у берегов
Флориды - когда "Катти Сарк" всплывала?


258: ИЗАБЕЛЬ И ГАСТОНУ ЛАШЕЗУ

(Открытка)

[_Isle of Pines_] [_ca. Август_]

Этот карьер находится в горах, недалеко от нашего дома. Здесь есть над чем поработать,
когда бы ты ни пришёл! Твоя птица (чайка) божественна, она издаёт звуки моря,
а иногда даже подмигивает!


259: УОЛДО ФРЭНКУ

[_Остров Сосен_] _12 августа_

Дорогой Уолдо: Твоя критика в адрес _Меноры_ [_Журнала_] справедлива и уместна....
Когда вся Америка, а не только евреи, примет это близко к сердцу, всем нам станет лучше. Я знаю несколько благополучных еврейских семей в Кливленде,
среди моих лучших друзей там есть евреи, но в основном они похожи на вас, к сожалению, так же категоричны в своих суждениях... А эссе Жида уже вышло?
Помни о своём обещании.

Я хочу когда-нибудь встретиться с Орнштейном. Но я, кажется, никогда не слышал и не читал ни об одном из этих концертных туров, которые он, как предполагается, должен проводить, чтобы заработать на хлеб и т. д.
Миссис Симпсон была очень рада вашей открытке, а я — вашим похвалам в адрес «Посвящения».
Как правило, вы выбираете самое слабое звено; это
Стихотворение меня расстроило, и, несомненно, оно будет немного изменено перед публикацией в книге. Я отправил его в _The Dial_ и _The Criterion_ (Лондон);
немного денег может помочь, ЕСЛИ они его возьмут. Скорее всего, я ещё какое-то время не буду ничего публиковать по эту сторону океана.
В моей голове слишком много вопросов, хотя в кошельке и есть небольшая сумма. Однако я играю в лотерею, и мне это нравится. Я собираюсь выиграть тысячу до весны, вот увидишь. «_Я знал, что увижу КИТА!_»

 Сейчас я читаю [«Прерийные годы»] Сэндберга. Ещё немного о «Поухатан»
Дочь» позже. В конце появляется блудный сын из «49-го».
Перед этим должно состояться грандиозное индейское шаманское представление. Только что появились две из трёх песен (прилагаются), которые идут после «Катти Сарк» и перед «Манговым деревом». Последняя, «Вирджиния» (девственница в процессе «строительства»)
может появиться в любой момент. Теперь я перескакиваю с одного раздела на другой, как
небесный гак или балочный джек. Даже «Метро» и «Калгарийский экспресс»
в основном готовы. Хотя новые эксперименты с формой и размером потребуют от меня немало усилий.


Я счастлив, вполне доволен и живу как никогда раньше. Накопление
Я верю, что впечатления и концепции, которые я собирал последние несколько лет и которые постоянно подавлялись текущими обстоятельствами, получают шанс проявиться. И ничто, кроме этой масштабной формы, не смогло бы вместить их без тех нарушений, которые так портят многие мои предыдущие, более поверхностные работы. «Мост» уже длиннее, чем «Пустошь», а ведь он готов лишь наполовину.

 Но хватит об этом. Когда-нибудь я исчерпаю ваше терпение. Ты же знаешь, я не жду никаких комментариев, кроме тех, что даются легко и спонтанно. --/--/


260: Уолдо Фрэнку
[_Остров Пайнс_] _19 августа 1926 года_

Дорогой Уолдо, вот и та птица с запиской, о которой Рембо говорит, что она «заставляет тебя краснеть». Мы в самом разгаре экваториального сезона штормов.
Каждый день, часто по ночам, нас захлестывают потоки воды, а громоотводы
вонзаются в пещеры глубоко под горной цепью. Ты слышишь, как ликуют сами змеи, — слышишь долгие, сотрясающие землю конвульсии скал и корней.

Очень приятно лежать без сна — в полудрёме — и слушать. Мне
при этом снятся самые безмолвные и прекрасные сны. Иногда слова приходят и уходят, словно роза, которая дарит только свой свет, но не аромат.
составная форма. Затем начинают кукарекать петухи. Я слышу, как миссис С... начинает шевелиться. Она — настоящий музыкальный эльф, маленький морщинистый огонёк, который может всё и так много помнит! Она читает Данте и засыпает, а попугай так чудесно имитирует её кашель, что я часто думаю, что она [находится] в двух местах одновременно.

Я подружился с тем мальчишкой-идиотом, который всегда стоит на дороге, когда я приезжаю в город за почтой. Он даже отвечает на мои приветствия. Однажды я стал невольным свидетелем самого
поразительное зрелище; не то чтобы я был удивлён. — Группа кричащих детей носилась по кругу. Я посмотрел в сторону дома и увидел мальчика, который стоял, почти полностью скрытый за деревянными ставнями и решёткой; его огромный вялый фаллос махал им из какого-то отверстия; единственной видимой частью тела была его голова с широченной ухмылкой, покачивавшаяся над нижней частью жалюзи.

Когда я увидел его в следующий раз, он разговаривал с маленьким голубым воздушным змеем, парящим высоко в небе.  Иногда он невероятно красив: я встречал его в
Он идёт по дороге, снова разговаривая сам с собой и рассматривая камешки, золу и мраморную крошку через телескоп, сделанный из дважды вскрытой консервной банки из-под помидоров. Он очень застенчивый, весёлый и, несомненно, идиот. Я с удивлением заметил, как сильно он нравится другим детям. --/--/

 Я рад узнать, что «Мост» полностью соответствует вашим ожиданиям;  ведь это действительно было интуитивное решение. Вам не нужно было мне об этом говорить
[Ты] «увидела» что-то в тот памятный вечер, хотя я до сих пор не был уверен, что именно ты увидела. Но я всегда хранил
тот особенный взгляд, который на мгновение появился в твоих глазах там, в твоей комнате, часто приходил мне на ум. Трудно сказать, что бы я делал без твоей любви и глубочайшего понимания,
но я бы ни на что не променял это. Это гармония с абсолютным направлением, [которого] я всегда ищу, часто упускаю,
но иногда обретаю.

 Твой ответ Г[ораму Мансону] на его эссе был гораздо более убедительным, чем любое из моих критических замечаний. Это было идеально. Моя самая большая претензия к
Г-- это (по-видимому) неисправимая вульгарность, возникающая без всякой причины
сомнения из-за некоторого недоверия к опыту. Иногда это делает его
опасным, даже если он этого не хочет. Не то чтобы в качестве
примера, НО: когда я в последний раз ужинал с Г., много говорилось о
моих «экстравагантных поступках» — о том, как я тратил деньги К[ана] и т. д. Снегоступы, африканская скульптура и т. д. Я упомянул, как
полезны были снегоступы во время бурь в Паттерсоне и т. д. Г-- недавно был в гостях у Тейтов и поднялся ко мне в комнату в сопровождении миссис Тёрнер, которая пишет мне, совершенно не подозревая о том, что произошло, что главное, о чём Г-- расспрашивал её
Речь шла о том, надел ли я свои зимние ботинки или нет! На самом деле всё это [так] нелепо мелко. Вы можете подумать, что я трачу бумагу на такую глупую историю. Но в любой дружбе мне нравится, когда мою честность иногда принимают на веру, и это лишь одно из многих подобных мелких проявлений настоящего отсутствия перспективы и врождённого вкуса у Г.
 Это проявляется в его работе, в его видении мира. Ему лучше
запомнить последнюю строфу знаменитого эпилога Бодлера к «Малым
стихотворениям в прозе»; я, кстати, иногда прошу его об этом.
Определение «знания» в этом эссе включает в себя оттенок именно такого ума, который озабочен подобными деталями, как я уже упоминал.

Да, я прочитал книгу Шпенглера целиком. Она потрясающая, и, возможно, это был очень полезный опыт для доработки некоторых частей «Моста».
Теперь я могу смеяться, но вы знаете, увы, как мало я мог смеяться в то время. Эта книга, похоже, была всего лишь ещё одной из множества «вещей» и обстоятельств, которые, как ни странно, символически повлияли на нынешнюю скорость моей работы. Разве не так
Правда ли — разве в вашем опыте не было такого, что, как только вы смиряетесь с судьбой как с трагическим действием, все обстоятельства и события в вашей жизни устремляются к позитивному центру действия, контроля и красоты? Мне не нужно спрашивать об этом, ведь в вашей _Испании_ есть метафора о «прогнившем семени личной воли» или что-то в этом роде.

 Раньше я никогда не мог полностью погрузиться в свою работу. Теперь мне предстоит многому научиться. Чтобы разобраться в прекрасных хитросплетениях этого мифа об Америке, нужно внезапно осознать, как это, кажется, происходит со мной, насколько сильно прошлое
живущие лишь под слегка измененной формы, даже в машиностроении и
таких как, очень интересно. Так я имея время моей жизни,
сейчас, по крайней мере.


261: В УОЛДО ФРЭНК

[Сосновый остров_] огр. 23_

Дорогой Уолдо, я прошу прощения за то, что отправил тебе так много фотографий, но последняя, похоже, больше соответствует тому, что я хочу, чтобы ты обо мне думал, чем все остальные.

 Работа продолжается. Сейчас я работаю над «Туннелем». Я закончу его очень скоро.
 Это довольно жуткая картина, почти хирургическая операция, и, как ни странно, почти все детали я нарисовал, пока раскачивался на ремне.
Полуночники возвращаются домой.

 Замечаете ли вы, как на протяжении всего стихотворения повторяются мотивы и ситуации — с небольшими изменениями обстановки и т. д.? Органические вещества
стихотворения таят в себе для меня множество сюрпризов.... Величайшие радости
творчества.

 Простите, что рассказываю этот анекдот про Г--. Я не хочу показаться упрямым или предвзятым, но вы, с другой стороны, должны знать, почему мне трудно сохранять непоколебимую уверенность и энтузиазм при таких постоянных «затемнениях», если хотите.  Я не говорю, что в конечном счёте это так и есть.
«Эстетические» материи важны, но они входят в нравственную картину личности.

 Я уже говорил вам, что М. Мур принял посвящение — разумеется, без изменений.


 262: УОЛДО ФРЭНКУ
[_Гавана, Куба_] _3 сентября 1926 г.

 Дорогой Уолдо: я допиваю последнюю бутылку «Диаманте» перед тем, как сегодня вечером отправиться на остров. За соседним столиком какой-то назойливый[52] аббат уплетает оливки, и мой официант уже на пределе. Но я не могу сдержать смех — щёки раздуваются, а глаза напрягаются. «Чёрт
 возьми, кубинец!» — говорит официант, который по национальности испанец. Что ж, у меня никогда не было такого
фиеста идеальной еды и нектара в моей жизни. Кроме того, если бы ты был
святым Валентином — что ж, может, ты и есть святой Валентин! Так что дерзай — даже если ты назовёшь мою
маленькую историю банальной.

Возможно, ты тоже испытал на себе неповторимое очарование долгих
разговоров с сеньоритами, у которых с тобой всего 12 общих слов. Я имею в виду А----, молодого кубинского моряка (большинство из них ужасны, но А---- — испанец по происхождению, и, возможно, это всё объясняет), с которым я познакомился однажды вечером после «Альгамбры» в Центральном парке.
 Безупречный, пылкий и деликатно сдержанный — я многое узнал о
любовь, о существовании которой я и не подозревал. Какие нежные откровения могут расцвести из скромности — трудно даже представить.

 Итак, прошло три долгих и насыщенных вечера — долгие прогулки, поездки на «Малаконе», dos copas mas — и переезд из моего первоначального американского отеля в La Isle de Cuba, однако без лишнего шума.

 Я возвращаюсь в гораздо более спокойном состоянии. Я был в ужасном напряжении — на острове нет ни одного теннисного корта! Просто день за днём в жаре и в доме. Теперь я
по-новому взгляну на то, что уже написал и что ещё предстоит
написать, — и с внутренним сиянием, которое трудно описать. Глупо с моей стороны
не хочу хвастаться, но иногда жизнь может быть невероятно доброй. — — — —


263: Уолдо Фрэнку

[_Остров Пайнс_] _5 сентября_

Дорогой брат: я вернулся домой вчера утром. Я не спал всю ночь на борту. Mucha calor, y pensaba en el carinoso A---- y los calles
blancas Habaneros, de consigniente dulces con Mi Bien. Encontreremos de
nuevo en Deciembre.... Busco en diccionario y gramatica, sudo, raspo
pelo de suerte que el tierno Cubano-Canario (Parentela los Canarios) mi
carta apprendera.

Скажите, есть ли в этом хоть какой-то смысл. Сейчас я как никогда хочу
изучайте самый красивый язык в мире. И я внезапно осознаю
это как необходимую подготовку к моей следующей работе, которую я только что задумал
в форме трагедии ацтекской мифологии в белых стихах, для которой я
придется изучить малоизвестные календари мертвых королей. Если у меня есть
отдых для этого исследования я, конечно, пойду как-нибудь в Испанию в
ближайшие пять лет.... На самом деле я должен управлять этим так или иначе.

Ваше письмо, которое вы ждали моего возвращения, было очень добрым, в нём чувствовалась «полнота» — полное возвращение к себе, на что я очень надеюсь;
на самом деле я во многом _уверен_. Я так рад, что мой прогресс так много для тебя значит. --/--/


264: Шарлотте Рихтарик
_Нью-Йорк_ _1 ноября_

Дорогая Шарлотта: --/--/ Я понятия не имею, как обстоят дела с моей матерью, но я ужасно переживал из-за этого много, много недель. Результатом стало то, что на острове Пайнс было всего около четырех недель
за которые мне удалось выполнить хоть какую-то работу;
безудержные письма моей матери, ужасающая жара, насекомые и т.д.
чуть не убили меня.

Но мне удалось выкарабкаться, по крайней мере, с моей кожей. Что было
По словам тех немногих, кто видел «Мост», он великолепен. Остальное я надеюсь закончить здесь или за городом. Я ещё не решил, где именно остановлюсь.

Я не хочу делать ничего такого, что могло бы задеть чьи-то чувства, но я думаю, что если я не изолирую себя в какой-то степени (и как можно скорее) от лавины горечи и плача, которая захлестнула меня с тех пор, как мне исполнилось семь лет, то меня не хватит даже на то, чтобы просто дышать, не говоря уже о том, чтобы писать. Если бы я действительно мог что-то сделать, чтобы исправить ситуацию
всё было бы по-другому. Но, в конце концов, это моя личная проблема. Я делаю всё, что в моих силах, и я благодарен тебе за то, что ты это ценишь. Я напишу тебе позже.


 Я гадал, почему от тебя нет вестей, но оказалось, что на Кубе я получаю только половину своих писем. В почтовом отделении Гаваны есть отвратительная привычка вскрывать американскую почту, чтобы достать деньги, если они думают, что внутри есть валюта. Возможно, вы не получили то, что я вам отправил.
"Белые здания" выйдут в декабре. Я попросил Лаукхаффа прислать вам
копию.


265: УОЛДО ФРЭНКУ.

_Паттерсон_ _Нов. 21- го_

Caro hermano: я надеюсь, что твоя загородная резиденция так же приятна для тебя, как моя для меня... Кажется, это чудесно — снова спать, убаюканному шумом осеннего ветра, и просыпаться с ощущением, что твои способности восстанавливаются. Теперь я могу оглядываться назад и наслаждаться «каждым мгновением» летних дней на Карибах — так бережно память хранит записи о наших удовольствиях, _их_ настоящий вкус, _только_.

Когда ты вернёшься в город? Не мог бы ты на минутку задуматься о том, чтобы приехать сюда на выходные (или подольше) перед тем, как уедешь в
Европа? Там было бы приятно и спокойно, а страна по-прежнему интересна, если не требовать от неё слишком многого в плане тропического великолепия. Мы могли бы вести обстоятельные беседы, которых не могли себе позволить в Нью-Йорке, конечно.

 Я ещё не получил свою книгу, но жду её на следующей неделе. И я ещё не приступил к работе над «Мостом».... Но я не волнуюсь. Я слишком хорошо знаю, что я
хочу сделать сейчас, даже если это не выплеснется наружу в течение многих месяцев. Это
должно “выплеснуться”, вы знаете. Маленькую вещь, описанную выше, я сделал вчера.[53]
Напиши мне, когда у тебя будет время. Тетя Салли передает тебе наилучшие пожелания (иногда
“люблю”!) в каждом своем письме.

«Американское зерно» Уильямса — это достижение, которым я бы гордился.
Самая важная и _искренняя_ книга. Я в восторге — я откладывал её чтение до тех пор, пока не почувствовал, что мой собственный путь свободен от возможных заблуждений, связанных с чтением книги, столь близкой к моей теме. Мне было очень интересно узнать, что он ставит По и его «характер» в то же положение, которое я _символизировал_ для него в разделе «Туннель».


266: МИССИС Т. У. СИМПСОН

_Паттерсон, штат Нью-Йорк_ _5 декабря 1926 года_

Дорогая тётя Салли: от урагана до снежной бури — всего за шесть недель!
Судьба, конечно, преподносит мне неожиданные перемены. На улице «минус два», как говорят в Хиксвилле.
На холмах и окнах сугробы, и в моей комнате не так уж тепло, но печатать на машинке всё равно приятно. Прошлой ночью у меня так замёрзли ноздри, что я не мог уснуть.
Кроме того, я слышал, как в кувшине на умывальнике вода превращается в лёд — тик-так, тик-так — каждые несколько секунд. Но мои керосиновые
печи работают лучше, чем прошлой зимой, — топливо стало лучше, и я думаю, что при значительной экономии смогу пережить здесь зиму, если меня не вызовут обратно в Кливленд.

Кстати, с той стороны полное молчание. Прошёл уже месяц с тех пор, как я получал весточку от матери, которая, очевидно, недовольна. Конечно, очень плохо, что она тебе не пишет; думаю, она в довольно расстроенных чувствах.

 Я должен был догадаться, когда мне сказали, что моя книга выйдет «через две недели», что это значит через месяц; но точно известно, что она выйдет в конце этой недели. Я буду рад, когда всё это закончится, потому что, хотя это, или, скорее, перспектива его появления, уже не вызывает у меня такого восторга, всё же оно немного отвлекает меня. Я уверен, что смогу лучше работать над
как только эта первая книга выйдет и я перестану о ней думать, я займусь чем-то новым.
 Работа над «Мостом» продвигается очень медленно, но я не беспокоюсь.
 В конце концов, она будет закончена, и в том стиле, которого требует моя концепция.
 Уинтерс продолжает присылать мне самые вдохновляющие критические замечания;
 его обширные познания не только в английской литературе, но и в латыни, греческом,
 французском, испанском и португальском языках придают его высказываниям убедительную весомость. С тех пор как я добрался до  Паттерсона (уже месяц прошёл), я ничего не слышал об Уолдо, но он собирался уехать в какую-то загородную резиденцию
сам на некоторое время. Очень занят написанием какой-то пьесы.

Получил письмо от... (помнишь гаванского моряка?) Вчера.
Второй с тех пор, как я вернулся. Я прекрасно провожу время, переводя его с испанского
Без словаря любого размера. Однажды он уговорил свою племянницу
написать мне письмо на (испорченном) Английский. В одном из заявлений говорилось:
«Максимо Гомес, мой корабль — он затонул во время циклона. Вся моя одежда утонула».
 Когда я проезжал через Гавану, я спросил другого моряка с «Гомеса», знает ли он что-нибудь о судьбе А---- во время шторма. Из его рассказа я понял, что
Судя по знакам и ужимкам, А---- был сильно избит, у него была сломана рука и раздроблено плечо. Но позже я узнал, что он отделался по крайней мере не так плохо, как журавль Адонис, о котором ты упоминал в своём последнем письме. Я всё ещё намерен выучить испанский, как только позволит моё состояние или наследство. Если я выучу испанский и заработаю репутацию поэта, то однажды меня могут назначить продавать шины или зубную пасту в Рио-де-Жанейро!

Мне было забавно слушать о пьяной выходке нашего «красного» друга с маслянистым лицом, который искал остров
Пайнс возвращается к матери — среди руин. Некоторые из актёров в этом мелодраматическом эпизоде с ветром, дождём, молниями, штукатуркой, черепицей,
проклятиями, отчаянием и моряками — никогда не выйдут у меня из головы. Особенно
наш маленький шаг в сторону друг друга на следующее утро под мелодию
«Валенсии»! И подушки, раскачивающиеся у нас на головах!

 Я рад, что ты снова под надёжной крышей. Ты такой хороший парень,
тебе стоит высохнуть раньше остальных. Надеюсь, ты получил мои письма,
особенно то, _в котором_ был чек. Другое письмо, конечно, не нуждалось в пояснениях, на случай, если что-то пойдёт не так.
заказное письмо. Я специально отправил его на день позже. С гаванской почтой нужно быть хитрым.

 Я ем как лошадь, теряю загар и, боюсь, толстею. Как бы мне хотелось — в данный момент — оказаться в роще королевских пальм, сбросить с себя эту шерстяную одежду и выпить с тобой по бокалу «Сервезы»! Буря усиливается, ветер воет всё громче. Похоже, нас засыплет снегом до конца зимы. Серьёзно! — И, возможно, мне стоит поторопиться с отправкой этого письма, если доставка почты задержится, как это обычно бывает в таких обстоятельствах. Не переутомляйся! --/--/


267: ДЛЯ ----

_Паттерсон, Нью-Йорк._ _16 декабря [1926]_

Дорогой ----: я лежу с тонзиллитом, но должен как-то отблагодарить тебя за приятное письмо из Нью-Йорка и пожелать тебе как можно более весёлого Нового года. Что касается меня, то я не жду многого.

В моей семье нет ничего, кроме болезней и психических расстройств, а от меня все этические нормы и догмы среднего класса требуют, чтобы я мчался в Кливленд
и бесконечно ухаживал за больными, сочувствуя их бедам, к которым
я не испытываю никакого сочувствия, потому что все они бессмысленны, и укрепляя веру других в концепции, от которых я давно отказался как от
грубо и дёшево.

 Вопрос в том, смогу ли я это сделать. Это означает пытки и
жертвоприношения, которые трудно себе представить и невозможно описать.
Кажется, в мире не осталось места для любви или невинности одного спонтанного поступка. Напишите мне сюда.

 P.S. — вы читали «Южный ветер» Нормана Дугласа? От него почти становится весело —


268: МАТЕРИ
_Паттерсон, штат Нью-Йорк_ _22 декабря 1926 г.

Дорогая Грейс: — — — — Да, это очень грустное Рождество для всех нас.... Я, конечно, совсем не весел.

Кажется, бессонница теперь поселилась во мне навсегда — и когда я
«Сплю». Мой разум терзается бесконечной чередой картин, пугающих и печальных, — словно какой-то бесконечный кинематограф.

 Я прилагаю все усилия, чтобы освободить свое воображение и поработать над стихотворением _Bridge_. От меня ждут так многого, что, если я не справлюсь, стану посмешищем и моя карьера закончится.

 Полагаю, вы бы не хотели, чтобы это произошло. Однако, возможно, для меня уже слишком поздно, чтобы завершить замысел. Мой разум ясен, как грязная вода в раковине, — а такое положение дел едва ли можно назвать
способствует успешному творческому начинанию. Если бы это было похоже на суммирование
столбцов цифр - или более привычных трудов - все было бы иначе....
Ну, я стараюсь изо всех сил-как чувствовать правильные настроения в свой
ситуации и сохранить свою задачу. Библиотеки Bridge_ является важным
задача--и никто не может когда-либо сделать это.

Вышла моя книга "Белые здания". Прекрасная книга. Лаухаффу было поручено отправить вам копию, как только он получит ваш заказ.
--/--/

 Я рад, что вы снова занялись Х[ристианской] Н[аукой]. Вам не следовало бросать это занятие. Но мне кажется, что вам придётся приложить немало усилий
на этот раз - без половинчатых мер. Это не то, с чем вы можете играть
. Это либо правда, либо полная ложь. И ради бога-не
перейти на него просто как _cure_. Если это не просто философия жизни
для вас это ничего не значит вообще. Это чистое лицемерие - браться за это,
когда тебе становится страшно, а затем бросать это, как только ты на что-то злишься
. Гнев — это дорогая для тебя роскошь, как и обида, и постоянное чувство жалости к себе. Я должен сам бороться с этими демонами. Я знаю, что это демоны — они никогда не приносят мне ничего, кроме вреда. Зачем смотреть на себя как на
все время мученица! Это просто отталкивает от тебя людей. Единственные
настоящие мученики, которым когда-либо поклонялся мир, - это те, кто посвятил себя исключительно служению
поклонению Богу, бедности и страданиям - вы еще никогда не были
именно в таком положении. Не то чтобы я хотел, чтобы ты был мучеником. Я не вижу для этого никаких причин
и я не сочувствую никому, кто так думает, потому что
настоящие не думают о себе таким образом - они слишком
счастливы в своей вере, что когда-либо хотели быть другими. --/--/




1927


269: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ

Паттерсону _ _ Пятница [ок. 7 января_]

Дорогой Аллен, я безмерно благодарен тебе за всю эту британскую
нашу работу... Я очень надеюсь, что всё получится. Я написал Рикворду
сегодня же, сразу после получения твоего письма. Я также написал Ливерайту
вчера, указав, куда и кому писать; он иногда очень быстро забывает то, что было сказано в разговоре.
Сообщите мне стоимость телеграммы, и я сразу же вышлю вам чек.

Компания, с которой сотрудничает Р., [называется] Wishart & Co., адрес тот же, что и у _Calender_, который, кстати, выходит ежеквартально.
Новое издательство, которое только начинает свою деятельность весной. Вам следует отправить
им что-то нужно. Гарман на некоторое время уехал в Россию, но Уишарт собирается.
выпускает книгу своих стихов. Что касается предисловия - ваше предисловие
вполне достаточно хорошо и здесь, и там. Кроме того, это уничтожило бы
все экономические преимущества покупки листов у L., если бы у них было много дополнительных материалов для печати там.
Поэтому я не упомянул об этой идее в своем письме. Я не упомянул об этом.
идея в моем письме. Однако я надеюсь, что Шнайдер отправил им копию _W[hite] B[uildings]_ из моего списка для рецензирования. Насколько я понял из вашего письма, все экземпляры для рецензирования были разосланы некоторое время назад. A
Если книга пробудет в заточении ещё дольше, это лишит её шансов на продажу.
 Господи! Что ещё может случиться с этой книгой! Сколько времени им понадобится, чтобы вставить новые титульные листы?
 Интересно. Все мои друзья уже устали просить эту книгу в
 Кливленде, и я думаю, что в моём активе будет меньше, чем знаменитые
 Стивенс-35.

Ваши комментарии о святилище Горхэма и тотемизме желёз убеждают меня в том, что
Орейдж говорил так же туманно и произвольно в вашем присутствии, как и в моём при подобных обстоятельствах. Нужно нанять какую-нибудь великую грудь в качестве своего рода
Хеклер внезапно разразился речью на одном из тех собраний, которые проводятся каждый год для привлечения новообращённых: «Давайте, делайте своё дело — вас ждут миллионы!» Или что-то в этом роде, демократическое.

 Поскольку в последнее время я испытываю крайнее недоверие к большинству своих работ, возможно, мой нынешний настрой неоправданно ограничивает мой взгляд на вашу «Оду»[54]. Однако у меня в голове какая-то
постоянная тупая боль, которая, возможно, лучше объясняет мою реакцию. Но если вы готовы немного послушать тётю Харриет, то вот...

Меня беспокоит неясность. Строфа I, хорошо; и я прекрасно справляюсь, пока не дохожу до «амбициозных» ноябрей во II. Почему этот особый эпитет — это
конкретное обозначение всего сезона по отношению к надгробиям?
Поскольку на этом так много акцентируется внимание, это раздражает.
Упрямая скука мешает понять ваши точные намерения. Последние 6 строк особенно хороши, и _последние_ — !

Нет никаких сомнений в том, что вы делаете тему стихотворения живой и актуальной.
За исключением нескольких мест, где, признаюсь, я
Мне трудно за вами угнаться. Тема рыцарства — традиция излишеств (не в буквальном смысле, а скорее, активной веры), которая не может быть продолжена в современном фрагментированном мире. «Те желания, которые _должны_ стать вашими завтра», но которые, как вы знаете, не сохранятся и не воплотятся в жизнь... Ваше утверждение прекрасно, а стихотворение — это СТИХОТВОРЕНИЕ с великолепно выверенными ритмами и красноречием. Но когда вы доходите до таких строк, как «С востока возвышенной экономии / Вспомни заходящее солнце», я вдруг чувствую, что нить оборвалась.
«Возвышенная экономия» не достигает своей цели, мне вдруг показалось, что я вижу в этой сцене что-то от манеры Лафорга. Что здесь имеется в виду?


Мне кажется, что вы могли бы гораздо лучше перейти от «Бычьего забега» к «Ты слышишь крик» и т. д. Следующий куплет великолепен. Последние 7 строк — кульминация стихотворения. Интенсивность этой «медитации», конечно же, опровергает все предыдущие фактические утверждения о непостоянстве вашего горя... Но вы, конечно же, говорите не столько с личной, сколько с социальной точки зрения. Или нет? И то, и другое, конечно. Это
Было глупо поднимать этот вопрос...

 Затем в следующей строфе вы возвращаетесь к размышлениям.  Я думаю, что в следующей строфе вы заходите _слишком_ далеко.  И опять же, не совсем понятно, что именно вы имеете в виду.  Я так понимаю, что вы имеете в виду сентиментальность.  Хорошая колкость в адрес некоторых людей, но, на мой взгляд, сарказм слишком язвительный и портит красоту стихотворения в целом. Яростное смирение в конце — это прекрасно, эта ирония _будет_ продаваться, если вы понимаете, о чём я.

 Кэролайн [Гордон] сказала, что вы отправили это в _The Nation_. Надеюсь, у них хватит ума вознаградить вас; с другой стороны, как они могут это сделать
такой шанс у их среднестатистического читателя? Повесьте на дверь табличку «Не беспокоить» и ждите... Сонет поднимает мне настроение, хотя больше всего мне нравятся последние четыре строки. Они почти идеальны. Остальное слишком сложно. Я бы разделил его на части и поместил прекрасные строки в другую комнату. --/--/

 Дальнейшее чтение может показать мне ошибочность некоторых моих возражений....
Тем временем спорьте со мной, если считаете, что это оправданно.


270: ЭДЖЕЛЛУ РИКВОРДУ

_Паттерсон, Нью-Йорк_ _7 января 1927 г.

Уважаемый мистер Рикворд: --/--/ Я прилагаю три стихотворения: «О Карибском острове», «Катти
«Сарк» и «Рассвет в гавани». Во всех них делается общий акцент на _морской_
тематике, и если вы захотите использовать их все, я предлагаю вам
последовать в том порядке, в котором я их перечислил, чтобы проследить
интересную динамику основного элемента. Я должен рискнуть и
предположить, что вам интересны эти стихи, чтобы подчеркнуть необходимость их публикации
«Катти Сарк» должен быть как можно ближе к форме, указанной в данном документе,
особенно в отношении третьей страницы, которая представляет собой «картограмму», если можно так выразиться, специальное использование каллиграммы. «Корабли» должны
Встретимся и пройдемся по прямой и по типу — а также по ветру и памяти, если вы
разберетесь в моих довольно уникальных формальных намерениях в этой призрачной регате, увиденной с Бруклинского моста.


Наверное, не стоит «благодарить» кого-то за интерес к поэзии,
но я очень ценю вашу доброту и интерес к тому немногому, чего я пока добился.
Это меня успокаивает — особенно тот факт, что пару лет назад я нашел в вашем сборнике Рембо много интересного и вдохновляющего. — — — —


271: СВОЕЙ МАТЕРИ
_Паттерсон, штат Нью-Йорк_ _23 января 1927 года_

Дорогая Грейс: --/--/ Я ничего не слышала о смерти Фрэнсис
[Крейн], пока в прошлую пятницу, кажется, не получила письмо от бабушки. К. А.
[Крейн] не потрудился ответить на письмо, которое я написала ему в ноябре,
и хотя я, вероятно, не получу от него вестей даже сейчас, бог знает когда, я написала ему короткую записку с соболезнованиями, как только узнала.

 Мне понравились картины, особенно та, где изображена шляпа, и рама красивая. Я возьму их с собой в Нью-Йорк, когда получу работу
(какой бы она ни оказалась), которую я сейчас ищу. Я
Я пытаюсь что-нибудь раздобыть, прежде чем войти, потому что у меня почти не осталось денег, и я бы хотел по возможности избежать благотворительности со стороны друзей.

 Тем временем я пишу, что могу, и изучаю испанский.

 Меня очень забавляет то, что вы говорите об интересе к моей книге среди родственников и друзей в Кливленде.  Подождите, пока они её увидят и попытаются прочитать! Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что в конце концов они придут в ужас.
Ведь поэзия, которую я пишу, как вы уже заметили, для них так же непостижима, как самые далёкие планеты.
Но мне всё равно, как сильно они разозлятся — _после_ того, как купят книгу!
--/--/

 Айвор Уинтерс, профессор французского и испанского языков в Московском университете, штат Айдахо, пишет мне следующее: «Ваша книга пришла сегодня вечером, и я прочитал её пару раз. Мне понадобится ещё много раз её перечитать, но пока я просто ошеломлён. Большая часть этого для меня в новинку, а то, что я уже видел, проясняется в контексте. Я снимаю все незначительные возражения, которые когда-либо высказывал по поводу вашей работы. Я никогда не читал ничего более великого и очень мало читал по-настоящему великого. И т. д. Так что, как видите
какой отзыв он готов написать.

 Уолдо Фрэнк заканчивает свою статью в _The New Republic_ словами: «В настоящее время Харт Крейн работает над длинным стихотворением, которое даёт ему тему, соответствующую его методу: тему, которую мистер Тейт предсказывает в своём предисловии. Однако уже «Белые здания» дают нам достаточно оснований для утверждения, что со времён Уитмена на американской сцене не появлялось столь оригинального, столь глубокого и, прежде всего, столь важного поэтического произведения».

В каком-то смысле жаль, что никто из семьи Крейн не читает
нет ничего важнее таких журналов, как _The Saturday Evening
Post_ и _Success_. --/--/

 Задержка с разводом может означать, что Чарльз [Кертис]
пересматривает своё решение — и, возможно, для всех будет лучше, если он это сделает. У меня
такое чувство, что вы оба заботитесь друг о друге больше, чем вам казалось. Однако такие мысли не приходят мне в голову, и я не в том положении, чтобы выносить суждения или давать советы. Я так и не смог понять, из-за чего они поссорились, то есть в чём была суть конфликта. Думаю, тебе лучше как можно меньше думать об этом.
предполагая, что вопрос закрыт. Но вы должны что-нибудь сделать, как только
как вы физически не в состоянии.... Я имею в виду, что без какой-либо
активности вы останетесь в болезненном состоянии, и ваша точка зрения будет
становиться все более искаженной. Люди просто должны иметь какой-то
активности, чтобы оставаться здоровым единомышленников.

Но вы, кажется, будет уже гораздо лучше; и я очень рад. Не
думаешь, я не забочусь о тебе, - я ничего не могу поделать, не важно, как я отношусь к
какие-то вещи. --/--/


272: В УОЛДО ФРЭНК

_ Паттерсон, Нью-йорк_ _ 28 января_

Кверидо Хермано Вальдо: Просто небольшая записка, чтобы поздороваться. Сейчас шестнадцать ноль-ноль
и ярко светит солнце. Я живу практически в одной комнате
-кухне - со старой леди в эти дни - чтобы согреться. Снова пишу
немного о _ THE Bridge_ и изучаю испанский.

Большое вам спасибо за то, что люди из _The Menorah_ [_Journal_] прислали мне
ваш отзыв о Шпенглере. Это великолепное опровержение психологии этого человека.
 Мне не нужно знать ваши философские отсылки достаточно хорошо, чтобы проверить их, чтобы почувствовать это.  Я отправил статью в Тейт
который был несколько ошеломлён Шпенглером — как и я, не так ли? — и думал, что это его немного заденет.

_WB’s_ получает — или получит — прекрасные отзывы. Не говоря уже о вашем, в _The Dial_ грядет грандиозный взрыв от Айвора Винтерса;
еще один — от Марка Ван Дорена (вот уж неожиданность!) в _The Nation_ на этой неделе. Селигманн написал искреннюю и справедливую рецензию в _Sun_; Джозефсон — в _Herald-Tribune_; Маклиш — в _Poetry_; и т. д. Я больше ничего не знаю, но, возможно, будут и другие сюрпризы. Я, безусловно, считаю, что мне очень повезло, учитывая содержание _WB_.

—/—/ Но я буду рад, когда все рецензии и согласования будут завершены, и я смогу окончательно забыть об этой книге. Нынешние заботы слишком сильно «выносят за скобки». Кстати, у Уинтерса этой весной выходит прекрасная книга стихов, а Форд Мэдокс Форд очень рекомендовал стихи Аллена Дакворту, его лондонским издателям. Надеюсь, они согласятся; Аллену очень нужна поддержка.

Помните меня в своих кружках — хотя, думаю, вы никогда не зайдёте так далеко, чтобы стать такими же сентиментальными, как я. Миссис Симпсон не очень хорошо себя чувствует, у неё
переутомилась после урагана. Не мог бы ты отправить ей открытку из какой-нибудь хофбрау?
Это её до смерти рассмешит. Я как-нибудь расскажу тебе забавную историю об одном случае «денежного мистицизма» — она касается Кана и «подарка». Похоже, мне придётся до конца своих дней платить 60 с лишним долларов по страховке жизни в пользу наследников Кана, чего я, конечно же, не понимал, когда он это предложил. Не то чтобы я был против или испытывал горечь, но, думаю, я нашёл новый способ избежать уплаты подоходного налога и стать героем — и то, и другое одновременно, если вы понимаете, о чём я. — — — —


273: ДЛЯ ---- И ----

_Паттерсон,_ _16 февраля_

Дорогие ---- и ----: Я уехал из города в прошлое воскресенье, так что у меня не было времени увидеться с вами снова, а (уже) оставшихся денег едва хватает, чтобы дать чаевые кондуктору.
Последние две ночи в городе я провёл в основном на набережной Хобокена,
куда стоит сходить (хотя это место только для мужчин), если вам хочется выпить старого доброго пива,
закусить бесплатным обедом и получить всё это за 15 центов за
стакан. Виски и джин здесь намного лучше, чем на другом берегу реки, и дешевле.
Сядьте на паром на Кристофер-стрит. Пройдите мимо Фронта
Сент. Их три в ряд. Начнём с МакКелли — или как там его.

 Прошлой ночью я летел обратно в Бруклин с диким рыжеволосым ирландцем, моряком из береговой охраны, который познакомил меня со множеством кофеен и закусочных на Сэнд-стрит, а затем привёл в какую-то опиумную притонную забегаловку бог знает где. Там я разозлился и ушёл от него, точнее, ушёл Майк Дрейтон. Вернувшись домой, я нашёл шесть открыток от
Дж---- Несравненного, в которых было гораздо больше, чем обычно, коротких приветствий, так что
Карамба!

 Миссис Тёрнер весь понедельник пролежала в постели из-за того, что съела слишком много овсянки
за завтраком в честь моего возвращения. Вчера поднялся на Тори-Хилл
и обнаружил, что всё осталось так, как я и оставил. Встретил миссис Повицки в «Дженнингсе»
и подумал, что она просто великолепна. Ты когда-нибудь с ней разговаривал? Я никогда не слышал таких выражений. Я бы с удовольствием её пощекотал. С тех пор я читаю «И восходит солнце» (прислал друг из Кливленда), и у меня развился идеальный случай ацидоза. Неудивительно, что книга продавалась: в ней нет ни одного предложения без хайбола или мартини, чтобы удовлетворить все подавленные желания публики. Это блестящая и ужасная книга
книга. Лучше всего фиеста и коррида. Ни тепла, ни очарования, ничего,
но, конечно, Хемингуэй этого и не хочет.


274: ИСИДОРУ ШНАЙДЕРУ

_Паттерсон, штат Нью-Йорк_ _19 февраля 1927 года_

Дорогой Исидор: мне очень нравится твой _Энтони_. Тема столь же проста, как и лучшие произведения Андерсона, и я не имею в виду, что она в каком-то смысле вторична.
Просто Андерсон стремился к подобной гигиене души, хотя и не с таким контролем и всеобъемлющестью.
 Простите меня также за то, что я упомянул Джефферса, которого, как мне кажется, вы
Он хорош по многим параметрам. В нём есть острота, но мало
выдержанной интенсивности и ещё меньше метрической изобретательности, которой я восхищаюсь, — того, как вы переплетаете действие и эмоции с наставлениями и обобщениями и умудряетесь превратить простой сюжет в сияющий холст, наполненный иронией и светом.

 Резко-плавный ход ваших строк весьма оригинален. Рискну предположить, что ваши предыдущие попытки писать прозу в «Докторе Транзите» помогли вам в этом.
Многие из лучших отрывков отличаются весом и выразительностью
Прекрасная проза с дополнительным резким, скачкообразным движением самых живых гекзаметров в «Гомере» Чепмена.

 Кое-где, мне кажется, вы слишком поучительны.  Ваш «святой» иногда бывает _слишком_ последовательным — хотя эта последняя реакция, вероятно, настолько индивидуальна, что не заслуживает комментария. Прекрасно выверенные начальные строки создают прекрасную абстракцию времени и пространства: из облаков внезапно и драматично появляется тема, земной конфликт.  Простите, что повторяю то, что вы недавно сказали
написал мне? Думаю, это превосходит все твои предыдущие стихи
которые я видел. Полагаю, что всем нам нужно найти правильную тему.
Многие из твоих ранних стихов (и, пожалуйста, не включай сюда неосознанно _Doc Transit_) казались мне размытыми, а иногда и непонятными.
В этом длинном стихотворении есть размах и самодостаточность, которых я не могу найти ни в одном из твоих недавних повествовательных стихотворений. Хотел бы я обладать способностью так ловко сочетать факты и умозаключения — в таком органичном ритме. В наши дни я так скован и ограничен однообразным ямбическим метрономом!

Кто-то прислал мне на прочтение «И восходит солнце» Хемингуэя.
Книга определённо делает то, что он, очевидно, и хотел сделать: у меня случился ацидоз, когда я просто читал список напитков, которыми пестрит каждая страница. Он определённо знает, чего хотят американцы с пересохшим горлом; неудивительно, что книга продаётся. Мне она кажется достаточно блестящей (фиеста и коррида великолепны), но ужасно холодной. Этот роман стоит прочитать, если вы хотите взглянуть на один из аспектов
современной жизни, но без тех смягчающих качеств, которые делают «Улисса»
даже такой горькой книгой, которую хочется перечитывать снова и снова.

Я всё ещё ищу работу, так что дай мне знать, если что-нибудь услышишь. — — — —


275: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ
_Паттерсон_ _Четверг, 24 февраля_

Дорогой Аллен: Хотел бы я успевать за Уинтерсом. Я уже должен ему несколько писем, не считая отзыва на рукопись его «Последовательности огня», которая ждала меня, когда я вернулся из города. Вся его работа настолько искренняя,
что для того, чтобы ответить на неё, требуется пристальное внимание, медитация, а также кровь и кости...
Сейчас для меня это слишком, поэтому я отправил манифест
с кратким примечанием о том, что я согласен с большинством ваших
на полях, то есть там, где я с ним не согласен. Хотя я иду дальше вас в описании рецепта физики и т. д. по Лёбу... Чистый фокус для поэта.
Всего лишь одно из [пяти тысяч] других научных сравнений,
которые одинаково хороши (независимо от их достоверности), — и я
смею сказать, что работа Уинтерса уже страдает от таких произвольных
придирок — и всё ради того, чтобы иметь удобную точку отсчёта. Что
ему даст то, что он будет повторять в каждом стихотворении, что «жизнь — это небольшое нарушение равновесия» и т. д. и т. п.?! Но
Полагаю, у каждого из нас должно быть какое-то заклинание. Хотя я бы предпочёл
воспользоваться некоторыми афоризмами Блейка. Они достаточно абстрактны. И гораздо
точнее, чем последнее сочетание научных терминов.

 Рад, что тебе понравились стихи Джойса. Из своих произведений я бы выбрал следующее. Если они соответствуют твоим требованиям, дай мне знать, и я пришлю тебе копии:

 «Переход»
 «Источники песни о вине» (F & H, II)
 «Путешествия (V)»
 «Дочь Поухатана: Танец»
 «Эмили Дикинсон»
 «Спокойствие рек»

 «Танец» был расширен до 104 строк и теперь является лучшим произведением
Я закончил. Я скоро отправлю его тебе — независимо от «Антологии», как
я хочу, чтобы ты его увидела и оценила. Недавно мне пришлось отправить его Марианне
Мур, так как это моя единственная надежда получить немного денег. Но она,
вероятно, будет возражать против слова «грудь» или какой-то другой подобной детали.
 Это действительно ужасно. Интересно, как долго наш рынок будет находиться во власти двух таких истеричных девственниц, как «Циферблат» и «Поэзия»?!

Всю неделю у нас не было почты. Может, к Пасхе дороги расчистят.
Чтобы снова засияло солнце и
снова немного тепла! Мои нынешние затруднения, которые распространяются на каждую деталь
моя жизнь, личная и творческая, довела меня почти до безумия. Я
не мог долго выдерживать такое напряжение, как в прошлом году. Не могли бы вы
прислать мне несколько марок? Около дюжины - чтобы хватило до тех пор, пока Энди [почтовый
разносчик] снова не отправится в путь.


276: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ

_Паттерсону _ _ 10 марта_

Дорогой Аллен, я вынул из конверта копию твоего эссе из «Сивани Ревью» перед тем, как отправить его. Надеюсь, ты не против. Поскольку ты уже пообещал мне одно эссе, я подумал, что так тебе будет проще отправить его по почте
назад. Уинтерсу это наверняка будет интересно, и я рад, что ты ему пишешь.


 В последнее время я слишком рассеян, чтобы что-то придумывать. Возможно, позже у меня появится более чёткое представление о Рэнсоме.
Хотя сейчас он меня не особо впечатляет, по крайней мере, его последняя книга. Но я читал его не так много, как ты. Как ни странно, он чем-то похож и на Харди, и на Уоллеса
Стивенс. Не то чтобы он подражал... но в моём «чтении» он, кажется,
разделяет некоторые аспекты обоих. И хотя я признаю, что у него есть
своя индивидуальность, я не чувствую, чтобы его техника или подход были
Он не дотягивает до уровня ни одного из них. Он часто эксплуатирует свои «манеры». Но его взгляды не кажутся мне очень глубокими, и он не обладает какими-то выдающимися достоинствами. Ему никогда не удавалось — и, вероятно, никогда не удастся — написать что-то, что могло бы сравниться с вашим «Идиотом» в плане этих качеств. Иногда он хорошо, очень хорошо, умеет сатирически подшучивать.

 Харди — настоящее чудо мастерства. Если бы не моё безразличие к его неизменному «посланию», я бы, наверное, считал его вторым после Шекспира по мастерству.  В последнее время я довольно внимательно его читаю.
Полагаю, это из-за того, что Уинтерс часто о нём упоминает.

 Хоуп Торренс хорошо к нам относится.... Я пока ничего не слышал. И от Марианны. Какие же странные эти... — — — — —. Всегда в волнении
из-за страха, что упомянут кишечник, вечно продолжают традицию,
против которой По и Уитмен полжизни выступали и называли себя
«либералами». —/—/


277: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ
_Паттерсон_ _14 марта 1927 г.

Дорогой Аллен: мисс — — — — даже не пьёт чай, потому что он её «возбуждает». Я был у неё дома, так что я знаю. И вот,
чего мы можем ожидать! Я получил свои стихи [“Ван Винкль“ и ”Рассвет в гавани"]
также обратно. Они показались мне слишком просторными для "Новой Республики"....
Ваше письмо, конечно, была какая-нибудь глупость, но оправдан. Это не принесет
Мисс т. нибудь хорошее, но оно замечательно облегчением для меня, и наверное для
вы. Я иногда завидую buckandwing dancers и Элу Джолсону со всего мира
. Им не приходится сталкиваться со всеми этими молокососами... и они делают _пожалуйста_. Они могут сделать кому-то «хорошо», и когда они смеются, люди не думают, что они плачут. Здесь можно прочитать
На бумаге — и это подтверждается с каждым днём — видно, что для _нашего_ склада ума и эмоций не осталось места.
Если мы не сможем предаваться своим суете и праздности с каким-то постоянным удовольствием, то в этом не будет особого смысла.
И мы должны признать, что в наших шутовских церемониях или даже в наших глупостях нет ничего забавного. Я ищу какое-нибудь новое «увлечение», но, ослепнув наполовину из-за конъюнктивита (более известного как «розовый глаз») , я [жду], пока роговица не восстановится, прежде чем делать какой-либо шаг.

 Известно, что фаллосы коварно выпрыгивают из некоторых произведений мистера Гилмора
стихи, опубликованные в _The Little Review_, так что... — — — — лучше поостеречься. Но она, скорее всего, не узнает ни одного из них, когда столкнется с ними! Его
стихи, короткие, как стрекот цикады, могли бы составить забавный буклет.
Мне говорили, что его пьесы еще короче.

Спасибо за экземпляры _NR_. Мисс Т. проинформировала меня об этом,
сказав: “Вы должны быть осторожны” (так в оригинале), так что я почувствовал, что, возможно, я
стою посреди Седьмой авеню, а на меня внезапно надвигается огромный грузовик
. Из-за того, что я так сильно беспокоил тебя в последнее время, я думаю, что не стал бы волновать Билла.
[Браун] какое-то время, поэтому я попросил его прислать мне копии. Теперь у меня их точно будет вдоволь! Я заметил, что единственный абзац, который можно процитировать (с точки зрения издателя), был вырезан: последний, с отсылкой к Уитмену. Остального будет достаточно, чтобы большинство читателей не стали читать книгу, потому что это одна длинная диссертация на тему НЕПОНЯТНОСТИ.

Добрая тактика редактора-корректора даже немного помогла Фрэнку, исказив его рукопись — по крайней мере, ту копию, которая у меня есть.
Например, фраза «малоизвестный поэт, которым он, скорее всего, _долгое время_ будет оставаться» была
заменено на «_никогда_ не останусь». Это не только меняет временные рамки
до моего возможного принятия в пылкие объятия щедрого
читателя, но и меняет акцент в контексте таким образом, что
читатель делает вывод о том, что рецензент предсказывает, что я,
вероятно, _никогда_ не напишу ничего вразумительного! Учитывая, что весь мир
разваливается на триллионы таблоидов, я, вероятно, так и не напишу!

Ваш отзыв о Лоре [Райдинг] полностью соответствует моим оценкам. Если я так же непонятен другим, как она мне, то я даже не буду больше ругать
мисс Т----.

ЗОЛОТОЙ ТЕКСТ:

Удивительны боги, но ещё удивительнее люди,

Ещё удивительнее, просто удивительно — петух и курица! — БЛЕЙК

278: МАТЕРИ

_Паттерсон, штат Нью-Йорк_ _19 марта 1927 г.

Дорогая Грейс: сегодня мои глаза чувствуют себя намного лучше, и я могу немного печатать, не напрягаясь. Мне пришлось заказать очки, и это, кажется, принесло больше пользы, чем лекарства. Я потерял свои старые очки на
острове, но на самом деле не носил их больше нескольких дней за
все эти годы. Однако нервные срывы всегда сказываются на моём зрении, и, возможно, нынешний случай конъюнктивита был вызван не только
это как от ветра, так и от солнечных бликов на снегу. Во всяком случае, снега здесь больше не осталось
и воздух такой ароматный, как только можно пожелать. Я очень надеюсь
что сезон определенно наступил - и снега больше не будет! Мое настроение
слишком сильно реагирует на бесконечные мрачные дни, которые у нас были так долго
.

--/--/ Я так рад, что вам понравилась роль колумба. Он выйдет в сентябре следующего года в _The American Caravan_, ежегоднике американской литературы, который только что начали издавать Пол Розенфельд, Альфред Креймборг и Ван Вик Брукс, а публикует его компания Macauley Co. Когда я в последний раз был в Нью-Йорке,
Владельцы компании Macauley Co. устроили грандиозную вечеринку для всех спонсоров.
Она проходила в огромной, но невероятно вульгарно обставленной и дорогой квартире на Вест-Энд-авеню. Казалось, там были все, о ком я когда-либо слышал.
 Подавали огромное количество вина, коктейлей и хайболов. Я только что вернулся в город после трёх месяцев, проведённых с властными коровами, и тоже принял участие в вечеринке. Мне бы потребовалась целая вечность, чтобы рассказать обо всех забавных вещах, которые происходят на таких вечеринках. Но вернёмся к стихотворению: Розенфельд был так взволнован, что позвонил мне по междугородней связи и стал уговаривать дать им
получите это. Я думал, что мне придется отказать им в этом из-за некоторых
осложнений с авторскими правами, возможно, противоречащих моим условиям с
Liveright (у него есть первый вариант для моих следующих двух книг), но после того, как были сделаны некоторые уступки
, я был рад, что они согласились.

_ The Dial_ только сегодня сообщили мне, что они сняли основную часть
Часть II, “Дочь Повхатана”. Это индианка.
«Танец» — и будет занимать около 4 страниц _Dial_. Я буду рад получить деньги, чтобы расплатиться с миссис Тёрнер и доктором.... По какой-то странной причине я до сих пор ничего не слышал из Лондона о
Прогнозируемое британское издание «Белых зданий» То, что вы говорите о реакции на него на Корнелл-роуд, одновременно забавно и трогательно. А когда
я прочитал о том, что миссис Джексон взяла экземпляр, чтобы почитать его в Гарретсвиллском
объединении женских клубов, я покатился со смеху! Бедняжки никогда, НИКОГДА не поймут, что, чёрт возьми, со всем этим делать! --/--/

За те безумные последние дни на Острове я принял столько вероналовых таблеток, что
убедился: хуже уже быть не может. И они даже не дали мне
крепкого сна! На следующий день я чувствовал себя крайне странно. Надеюсь
что Калифорния не продержится долго. Его отношение к жизни и эмоции, которые он испытывает, вероятно, заставили бы ахнуть любого, кто смог бы их понять. Долгое время он казался мне самым ярким примером ненормальности, о котором я когда-либо слышал. Я даже не пытаюсь представить, как он видит или думает. Вероятно, я не буду ему писать, пока он не ответит на некоторые из моих предыдущих писем или не подаст мне какой-нибудь знак, что хочет меня услышать. Я отправил ему копию недавнего выпуска _New
Republic_, но без каких-либо примечаний или комментариев. Наверное, ему нравится строить
рисует картину, что он ползает повсюду с полным позором из-за
публичного “позора”, который его сын выставил на посмешище. Ну, тридцать
тысячи людей читают библиотеки нового Republic_, наверное, не дал бы ему
особой симпатии, независимо от их оценка моей особую ценность.

Это была счастливая мысль - прислать мне фотографию дома Кинсменов.
Это особенно красиво. — — — — Время от времени мне снятся сны с участием Уоррена.  Холл Киркхэм, Дональд Кларк, Кэтрин  Миллер, Леонард Буллус, миссис П---- с её большим сердцем в форме
Грудь — и миссис Г... задыхается от зоба — что с ними всеми стало? Интересно. Однажды я написал стихотворение, в котором миссис П... была главной героиней, но оно оказалось сентиментальным, и я, кажется, его выбросил. Вы правы, мне стоит писать прозу. Но до сих пор я не мог придумать сюжет. Почему-то не могу. Когда я это сделаю, мне не составит особого труда выразить свои мысли.
Посмотрим, что произойдёт, когда я закончу это длинное стихотворение _Bridge_.
Сейчас я слишком занят _этим_, чтобы думать о других темах. --/--/

Прилагаемое письмо может вас заинтересовать. Я также прилагаю упомянутое стихотворение — «О, Карибский остров!» — одно из трёх моих стихотворений, которые Джолас перевёл на французский язык для французской антологии американских стихов, выходящей этой осенью. «О, Карибский остров!» было написано в один адски жаркий день на острове, но _местом действия_ стихотворения и источником его вдохновения был _Кайман_! Скоро оно выйдет в журнале _Poetry_ в этой стране. Это неплохое стихотворение. Я без ума от этих карибских вод и небес — даже несмотря на то, что там _жарко_! В «Колумбусе» много всего, что дарит тебе эти чувства
стихотворение — вам не кажется? _Пожалуйста, верните письмо._


279: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ
_Паттерсон_ _21 марта 1927 г._

Дорогой Аллен: --/--/ В бочках B---- 150 галлонов успешного и легковоспламеняющегося нектара.— Я отпраздновал по полной — вернулся в свой будуар поздно вечером в субботу — и сбил с ног сеньору Тёрнер, а ещё швырнул свою «Корону» из окна в порыве гнева из-за того, что она не написала президенту Каллесу автоматически на испанском и не выразила моё «невысказанное» восхищение его платформой. Билл отвёз её в больницу, и я боюсь, что лечение обойдётся дорого. —/—/


280: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ
_Паттерсон_ _26 марта_

Дорогой Аллен! Надеюсь, моё вчерашнее письмо не доставило тебе особых хлопот! Оно было написано (и внезапно пришло в голову) в ожидании почты и отражало внезапный прилив энтузиазма.
Вероятно, уже не осталось ни единого шанса написать биографию Рёблинга, но я бы хотел, чтобы инициалы _правильного_ Фурмана значились в «Маколи».
И когда-нибудь, когда вы будете в библиотеке, вы могли бы заглянуть в каталог и посмотреть, написана ли уже какая-нибудь биография Рёблинга.  Этот человек был
гений — и его достижения были грандиозными «в то время». Его работа могла вызвать лишь незначительный общественный интерес. Тем не менее он был настоящим
шпенглеровским героем — и его усилия принесли его семье огромное богатство. _Им_ это могло быть интересно — в любом случае, они, вероятно, хотели бы, чтобы этим занялся какой-нибудь друг семьи, инженер. Мои «идеи» всегда имеют какой-то маловероятный подвох! --/--/


281: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ
[_Паттерсон_] _Воскресенье, 27 марта_

Дорогой Аллен: --/--/ Что касается _краткого изложения_[55], я думаю, у вас есть веские основания полагать, что его написал Эйкен. Возможно, вам будет приятнее
выяснить это более точно ... но я не чувствую, что вне этого-нет
есть ли обоснование для нападения на него. У него есть полное
право утверждать, что многие стихи фальшивые, и называть их
интеллектуальными подделками и т.д. Он вполне может считать, что прав в отношении
партитуры. Помните, годами абсолютно честные люди видели
в таких вещах, как “Тигр” [Блейка], ничего, кроме безумия.
Жаль только, что с этим можно что-то сделать. Вы прекрасно описали сентиментальность Эйкена. Лично мне этот человек довольно симпатичен, но я думаю
он полон яда. Пусть у таких людей, как Хемингуэй, будет столько новообращённых, сколько они хотят. Когда он пишет что-то уязвимое и подписывает это — мы можем ответить тем же — и публично — и это единственный достойный способ потратить — «нам так мало осталось, чтобы терять время». Спасибо за рецензию Дэвидсона. Я, безусловно, ценю её за честность и искренность. До меня дошла копия _transition_ № 1 — и я в восторге от неё. Во что бы то ни стало
пришлите Джоласу несколько стихотворений - и почему бы не вашу статью о Марианне Мур?
Это не испортит перепродажу ms. знаете, вот здесь. у _transition_ есть
Конечно, есть несколько слабых работ, но большинство вполне достойно. Джойс,
Гертруда Стайн, Уильямс, Уинтерс, Лора [Райдинг], Ларбо, Жид,
Маклиш, Супо и т. д. Это та ниточка, за которую нужно потянуть. Малкольм
[Коули] тоже должен присылать свои работы — и, кажется, у него есть корректор!

Тётя Харриет [Монро] купила «Катти Сарк» — надо же такому случиться, — и я чувствую себя бодрее. Ты ей что-нибудь отправлял в последнее время? Кажется, сейчас самое время. --/--/


282: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ

_Паттерсон_ _30 марта_,

Дорогой Аллен: спасибо за рецензию в _Times_. Я ищу _Poetry_
Сегодняшний обзор — и, кстати, Кэролайн [Гордон] забыла приложить письмо Флетчера в _The New Rep_. Мне не терпится узнать, о чём оно было.

 Чертовски интересно заметить, насколько очевидно, что ваше предисловие
заложило основу — по крайней мере, в значительной степени — для большинства комментариев Гормана
ко всем шести рассмотренным поэтам. Я считаю его комментарии к _W.B._ весьма неожиданными и положительными. Трудно представить, какими бы они были без вашего предисловия...
Я вижу, мы пришли к одинаковым выводам относительно спора об Айкене — и оставим его в его мучительной пустоте!  Я прилагаю
Замечательное маленькое чудо от _London Times_ [24 февраля 1927 года].
В целом это самое приятное упоминание в газете, которое у нас было.
Интересно, кто написал эту заметку. Что касается места — они редко выделяют больше места для иностранных _изданий_. Пожалуйста, не потеряйте это, возможно, мне понадобится это для цитирования — я имею в виду Ливрайта.

В целом, я думаю, что это последний раз в нашей жизни, когда мы так сильно подавлены.
 Лед тронулся — для нас обоих, насколько я могу судить, — в нескольких направлениях, и я начинаю замечать множество положительных сигналов.
 Очевидно, что наши идеи и манера выражаться вызывают у кого-то отклик.
реакция — какой бы медленной она ни была. И то, что мы выигрываем в интеллектуальном плане, _прочно_ — это не может поколебать ни одна набегающая волна — как это могли сделать Мастерс, Боденхайм, Линдси и т. д. Мы бы не поверили, что произойдёт в следующие пять лет, если бы могли предсказать это сейчас!

Я _так_ несчастен без машинки [печатной машинки]. Надеюсь, скоро получу новую. Сообщите нам как можно раньше, если (и когда) вы собираетесь приехать.
У нас в кладовой осталась последняя булочка, а транспорта, чтобы заняться маркетингом, не видно. --/--/


283: СВОЕМУ ОТЦУ

_Паттерсон, штат Нью-Йорк_ _7 мая 1927 г._

Дорогой отец! Вчера пришло твоё милое письмо от третьего числа, и я всё думал о твоей доброте, с которой ты предложил мне столь приятное жилище на холмах Огайо, каким, по-видимому, является план с таверной. Есть одна большая проблема, в моём случае постоянная, о которой вы, вероятно, не задумывались.
И это в дополнение к довольно временному, но тем не менее важному обстоятельству заставляет меня думать, что было бы неразумно брать на себя роль хозяина гостиницы в Огайо, особенно сейчас.

Я имею в виду такие разные вещи, как сенная лихорадка и «мосты». Я
Я уверен, что уже не раз упоминал, что именно эта долина — бог знает почему — даёт мне почти полную защиту от этого кошмарного недуга. Так получилось, что уже несколько лет вы не видели меня под благотворным влиянием пыльцы из Огайо в июне, июле, сентябре и октябре.
Так что вы, вероятно, не так хорошо помните, каким несчастным я становлюсь на эти двенадцать недель или около того каждый год.  Климат в Кливленде суровый, но что бы значили эти месяцы за его пределами
на сенокосе — мне страшно даже подумать. И разве это не самые оживлённые месяцы в году для гостиницы? Я уверен, что вы поймёте мою точку зрения и осознаете, что в такие периоды я тоже буду вам не очень полезен. Раньше меня просили не появляться в офисе — часто на несколько дней — во время моей сенной лихорадки в Corday & Gross. Дело в том, что я необычайно восприимчив. Высота над уровнем моря и
густые леса в этих местах, вероятно, и составляют разницу.


Другой недостаток заключается в том, что мне нужно срочно закончить стихотворение _Bridge_
к следующей осени. Для этого мне придётся полностью сосредоточиться.
И если я не уложусь в срок, то очень разочарую Boni & Liveright, моего издателя: он хочет, чтобы книга вышла к следующей весне.
Так что вы понимаете, как обстоят дела.... С моей стороны было бы глупо добавлять сложностей, как бы прекрасно ни было жить в таком чудесном месте, как вы описываете, и быть с вами. Но всё же купите ферму, я думаю, это отличная идея, и вы получите от этого много удовольствия и сможете расслабиться.  На такой недвижимости редко можно потерять деньги, и, как
чтобы им управлял кто-то хороший — круг ваших знакомых, вероятно, подскажет вам несколько способных людей. --/--/

--/--/ Я искал майский чек в сегодняшнем письме. Надеюсь, вы не забудете его, прежде чем отправитесь в канадскую глушь, ведь я взял на себя некоторые обязательства по закупке нефти и других материалов в надежде на то, что буду платёжеспособен. Тейты определенно решили не приезжать сюда
этим летом, так что это дает вам возможность с комфортом навещать меня
здесь, когда вам захочется. Я хочу, чтобы вы подумали об этом и пришли!


284: СВОЕЙ МАТЕРИ

_Паттерсон_ _ 27 мая 1927 г._

Дорогая Грейс: уже четыре дня льёт как из ведра, и это так пагубно сказывается на моём недавно посаженном саде, что, думаю, мне придётся посадить новые семена. Вокруг бобовых и кукурузных грядок образовалось несколько ручьёв и озёр, и я почти готов поклясться, что там есть гейзер или что-то в этом роде! --/--/

 Я и сам в затруднительном финансовом положении. Прекрасные обещания Калифорнийского университета уже показали свою несостоятельность. Хуже всего было то, что, поверив ему на слово (я был уверен, что он не подведет меня в первый же месяц!)
Я сделал оптовый заказ на ряд необходимых товаров
Я приехал сюда и с тех пор не перестаю беспокоиться о том, как буду за них платить.
 Тем временем он так загрузил меня, заставляя постоянно придумывать отговорки, чтобы не ехать с ним сюда, или управляя какой-то его новой таверной там, или ещё чем-то, — с тех пор у меня не было времени ни на работу, ни на что-либо ещё! ЧЁРТ бы всё побрал!

 В следующем месяце я должен что-то сделать с «Мостом», иначе я совсем сдамся. С июля прошлого года я не сделал ничего, кроме незначительных
доработок, с тех пор не было выполнено ни одной _крупной_ работы. И я
должен подготовить её к сдаче издателю этой осенью. Мне нужно
чтобы очистить голову от множества мыслей, приятных и неприятных, и покопаться в себе.

 Я не знаю, что сказать тебе о твоей ноге, работе или о чём-то ещё. Ведь так много зависит от твоих алиментов. Если бы ты мог какое-то время работать, например, в библиотеке, где тебе не пришлось бы долго стоять, я бы порекомендовал тебе это. Но ты сказал, что тебя это не волнует. Я хочу, чтобы ты приехал сюда и навестил меня летом
когда станет жарко и в саду появятся красивые зелёные растения. А пока ты не можешь свести концы с концами? Пока ты здесь
ваши расходы не превысят десяти долларов в неделю. Пожалуйста, поймите меня правильно: мы будем рады видеть вас здесь в любое время. ЯВесь дом в моём распоряжении, и так будет и впредь. Здесь есть спальня для тебя и т. д. А природа вокруг просто великолепна. Я никогда не видел такого изобилия полевых цветов. И здесь прохладно по ночам круглый год. Лучшее, что ты можешь сделать, — это проводить здесь долгие дни в относительном уединении, вдали от городского шума и в совершенно новой обстановке. Я думаю, что причиной отёка ноги в основном являются ваши нервные переживания.
Расшатанные нервы вырабатывают всевозможные яды, и вам нужно составить план
Приезжай сюда хотя бы на какое-то время летом. --/--/

 Если это письмо покажется тебе немного раздражительным, пожалуйста, не обращай внимания. Я чувствую себя прекрасно — даже слишком хорошо, — но ты не можешь винить меня за то, что у меня есть совесть и я иногда немного расстраиваюсь из-за того, как медленно продвигается моя работа! И если я не всегда отвечаю так быстро, как вам хотелось бы,
вы, я знаю, понимаете, что письмо обычно означает потерю целого
дня работы — неважно, насколько оно незначительное или кому
оно адресовано, оно требует совершенно иной настройки и полностью
отвлекает от творческой темы. --/--/


285: ИВОРУ УИНТЕРСУ
_Паттерсон, Нью-Йорк_ _29 мая 1927 г.

Дорогой Уинтерс! Тебе не помешало бы хорошенько встряхнуться после всех этих твоих недавних легкомысленных разговоров о «полноценном человеке», поэте и его этическом месте в обществе и т. д. Боюсь, сейчас у меня нет времени на то, чтобы попытаться найти то, что я мог бы назвать
относительно полным оправданием для того, чтобы выразить
вышеупомянутые чувства. Кроме того, я в значительной степени
разделяю вашу точку зрения в целом. Статья Уилсона была
настолько сырой, что от неё веяло жаром. Таким, как он, чертовски легко
Родился в богатой семье, окончил престижный университет и получил должность критика с видом на Вашингтон-сквер и т. д., чтобы сидеть сложа руки и давать поэтам советы не быть такими «профессионалами», какими, по его словам, они являются. Как будто все имена, которые он только что упомянул, были такими же изысканными, как и он сам, — как будто четверо из пяти не были прокляты и не были вынуждены большую часть своей жизни хвататься за любую работу, которую они могли получить, и бояться ада, чтобы выжить! Да, почему бы не устроиться в Госдепартамент и не стать дипломатом
для разнообразия! или какое-нибудь другое придворное занятие, которое
привело бы вас к тесному и активному участию в мировых делах! На самом
деле я готов признать, что есть несколько других профессий, которые
более увлекательны, чем поэзия. Но обстоятельства рождения, поведение родителей, нынешняя экономическая структура общества и тысяча других местных факторов говорят о предрасположенности к таким занятиям не меньше, а то и больше, чем наивные желания поэта.  Я, конечно, согласен с вами в том, что
поэт должен в максимально возможной степени подстраиваться под общество. Но всегда будет оставаться открытым вопрос о том, насколько оправдан компромисс с требованиями эпохи с точки зрения совести.

 Образ «полноценного человека» — хорошее идеалистическое противоядие от истерии специализации, которая царит в современном мире. И я полностью разделяю ваше стремление к определённому этическому порядку. Мансон,
однако, и некоторые другие мои друзья не так давно испытали то же самое и почувствовали, что нужно что-то делать
об этом — ворвались в двери знаменитого Института Гурджиева и с тех пор прошли через всевозможные индуистские уловки, песни, танцы, заклинания, сеансы спиритизма и т. д., так что теперь, предположительно, левая и правая доли их мозга функционируют (любимое слово М.) в идеальном унисоне. Я часами сидел за пишущей машинкой, пытаясь объяснить некоторым из этих настойчивых людей, почему я не могу с энтузиазмом относиться к их методам. Всё было напрасно: мне говорили, что у «полноценного человека» логика отличается от моей.
Кроме того, не было никакой возможности постичь или понять эту логику, не пройдя сначала необходимую подготовку.
В конце концов мне пришлось барахтаться в трясине своих древних предубеждений, и я
вызвал у многих ненужную жалость своим упрямством.
 Некоторые из них, найдя хорошую замену своему прежнему интересу к писательству в виде более совершенных форм выражения, вообще перестали писать, что, вероятно, к лучшему. В любом случае, для меня они стали герметично закрытыми душами, и я действительно не в состоянии выносить суждения.

Я не отождествляю ваш совет с их советами, потому что вы, безусловно, логичны, настолько, что я склонен усомниться в успехе вашей программы даже в вашем собственном исполнении. Вы также не предлагаете таких парадоксальных стимулов, как чайные танцы на горе Эверест! В конце концов, я лишь задаю вопрос и прошу вас не судить обо мне слишком поспешно по кратким формулировкам, которые приходится использовать в качестве временной меры для написания необходимых глав, требуемых для более подробных и окончательных объяснений. Боюсь, меня подозревают в двусмысленности. Но я не могу
Я не питаю таких же надежд на столь же чёткие рецепты эффективности, как вы, судя по всему.
Полагаю, одна из причин заключается в том, что я не так страстно стремлюсь к довольно классическим характеристикам, которые вы называете желательными.
Это не значит, что я не «завидую» человеку, который их достигает, но
скорее потому, что я уже давно оставил _эту_ сферу — и сомневаюсь, что
был рождён для достижения (с определённым видением) тех более глубоких
синтезов сознания, которые мы оба считаем высшими. По крайней мере,
позиция Шекспира или Чосера не является моей органической
Права ли я и зачем пытаюсь убедить себя в том, что обладаю таким видением,
когда я, очевидно, им не обладаю!

 У меня есть определённый этический кодекс. Я пока не пытался свести его к какой-либо точной формуле, а если бы попытался, то, вероятно, написал бы бесконечный том с ежемесячными дополнениями и отступлениями каждый год. Кажется очевидным, что определённая манера поведения и действий является первостепенным требованием к любому поэту, дьякону или плотнику. И хотя я оставляю за собой
приятное право определять эти стандарты в некоторой степени
индивидуально, а также кричать и жаловаться, когда обстоятельства складываются не в мою пользу
С одной стороны, это кажется оправданным, с другой стороны, я считаю, что говорю правду, когда утверждаю, что никогда не сожалел — долго не сожалел — о том, что со мной произошло, особенно о тех решениях, которые я принимал по собственной воле. (Не вини меня в том, что я обрушил на твою голову всю эту простоту — твоё письмо почти напрашивается на это!) И я так же совершенно не разделяю ваше сочувствие к знакомой
плаксивой карикатуре на художника и его «божественные права», как и вы, похоже, не разделяете. Я не стоик, хотя, думаю, мог бы больше в этом походить
в том направлении, если я приду (что когда-нибудь может случиться) к более высокой оценке
воображаемых преимуществ такого курса.

 Вы ставите меня в слишком хорошую компанию, вы слишком высоко меня цените, чтобы я мог хоть как-то возразить вам в отношении
структуры моей работы. Я думаю, что я совершенно недостоин таких коллег, как
Марлоу или Валери, разве что в какой-то степени «по роду занятий». Если я смогу
достаточно долго избегать райских врат, то, возможно, добьюсь большего. Ваша критика легенды о Леонардо — вполне здоровая реакция, но я не думаю, что вы
причины для сомнений в его интеллекте и кругозоре весьма существенны. Я никогда не изучал подробно достижения или биографию этого человека, но ваш аргумент, безусловно, достаточно слаб и основан исключительно на его сексуальной ориентации — или её отсутствии. Необязательно обращаться к гомосексуалам, чтобы найти примеры отсутствия чувствительности. Конечно, меня тошнит от всех этих разговоров о б--ях и в--ях в критике. Очевидно, что б--и нужны, и что
Они были у Леонардо — по крайней мере, так говорится в записях флорентийских тюрем. Вы, похоже, не понимаете, что вся эта тема
В любом случае это что-то вроде мифа, и, следовательно, образ меняется в зависимости от эпохи и цивилизации. Том
Джонс, персонаж, к которому я испытываю огромную симпатию, был образцом для подражания в Англии XVIII века, по крайней мере, если судить по заявленным в вашем письме требованиям, и для англосаксонского образца он всё ещё довольно хорош, если не считать математического анализа, теории Дарвина и некоторых других умственных дополнений. Кстати, я думаю, что Том Джонс (разумеется, сам Филдинг)
представляет собой гораздо более «сбалансированную» фигуру
общество и жизнь в целом, чем наш друг Томас Харди.
Глубина Харди реальна, но она выражена в довольно однообразной тональности.
Я считаю его, пожалуй, величайшим мастером английского стихосложения со времён
Шекспира. Он великий поэт и выдающийся человек. Но нужно быть фанатиком,
чтобы считать, что он соответствует необходимому «сбалансированному соотношению» для современного потребления. Ни одному из его персонажей ни на мгновение не позволено
выразить хоть каплю радостной страсти без намёка на хардианскую обречённость,
которая сразу же проступает в описании. Мог ли Харди создать что-то подобное
Фальстаф? Думаю, Йейтс подошёл бы не меньше, а то и больше.

 Вот к чему я клоню... Мне не хочется, чтобы меня обвиняли в чрезмерных амбициях, ведь, как я уже сказал, я осознаю свои ограничения и уже частично спустил свой флаг. Структурные недостатки, которые вы находите в моём произведении, вероятно, вполне реальны, ведь я не мог бы и мечтать о более внимательном и чутком читателе. Я, конечно, надеюсь не только улучшить своё выступление, но и максимально расширить его охват и точку зрения. Но я не могу полагаться на столь методичный и предопределённый подход
развития, ни в коем случае, как вы и рекомендуете. Я также не могу
позволить вам и дальше считать, что я ищу какие-то «кратчайшие пути
через круг», или намеренно исключаю какой-либо опыт, который
кажется мне важным. Вы, похоже, думаете, что опыт — это
какой-то товар, который можно искать! Можно реагировать только
на определённые обстоятельства; невозможно до конца знать,
где проходят границы и где они пересекаются. И самый верный способ лишить человека возможности
любой свободной реализации — это, как мне кажется, намеренно
направьте его. Я ничего не могу с этим поделать, если вы считаете меня бесцельным и безответственным.
Но попробуйте и посмотрите, всегда ли вы будете получать от Природы такие логичные ответы, как вам кажется! Моя «бдительная слепота» была глупой двусмысленностью, которую можно использовать в любом определении, но мне кажется, что вы проявляете примерно такую же «бдительную слепоту» в некоторых своих ожиданиях.

Если бы вы знали, насколько я далёк от метафизики в схоластическом смысле этого слова, вы бы вряд ли приписали моим стихам (в том, что касается этого элемента) такой осознанный метод. Я абсолютный невежда
Что касается этой темы, то я никогда не читал Канта, Декарта или других учёных.
 Что касается моего стиля, то это чистая случайность. Так получилось, что первое стихотворение, которое я написал, было слишком сложным для понимания, и теперь я понимаю, что могу положиться на мнение большинства критиков, которые скажут мне, что все мои последующие попытки были столь же тщетными. Услышав, что кто-то пишет в метафизическом ключе,
обычный критик тут же закроет глаза или будет с полным
самодовольством взирать на страницу, полагая, что чёрное больше не чёрное и что поэт имеет в виду совсем не то, что говорит. Совершенно очевидно, что я
разговор о войне и самолетах в отрывке из "F & H“
(“щитковидные образования механики” и т.д.), Процитированном Уилсоном в _The
New Republic_, но, вычленив эти строки из контекста и
внезапно объединив их со строками из совершенно другого стихотворения, он получил
шанс (и использует его) выставить меня совершенной дурочкой. Если бы я сказал, что это были самолёты «Фоккер», то, возможно, критику пришлось бы
заметить живость метафоры и её уместность. Все эти разглагольствования кажутся почему-то необходимыми... Если я метафизик, то меня это устраивает
Итак, продолжим. Поскольку ряд людей «отнесли» меня к этой категории, я могу с тем же успехом ссылаться на определённые (которые также называют)
метафизическими отрывками у Донна, Блейка, Воэна и т. д., поскольку они особенно привлекательны для меня из-за общих черт с тем, что я люблю делать в своих стихах, какими бы незначительными ни были мои научные познания в этой области.

Я чертовски мало пишу, потому что мне интересно фиксировать определённые ощущения, очень тщательно отобранные, с прицелом на то, что, по моему вкусу и с учётом всех предубеждений, кажется подходящим или достаточно сильным для
стих. Если бы я писал прозой, как, вероятно, когда-нибудь и сделаю, я бы, наверное, включил в него гораздо больше себя — и хотя с моей стороны было бы верхом самонадеянности предполагать это, я осмелюсь сказать, что вы, возможно, получили довольно ограниченное представление о моих интересах и реакциях, судя обо мне только по моим стихам. Я полагаю, что в связи с этим
ограничением поэтической направленности следует обратиться к
современному положению поэзии в сравнении с другими интеллектуальными
и политическими характеристиками того времени, включая множество
психологических факторов, которые могут влиять на поэзию, а могут и не влиять
не способствует наиболее полному раскрытию потенциала такого средства, как поэзия.
 Я не извиняюсь. И не пытаюсь проникнуть дальше определенной точки в этих лабиринтах догадок и анализа. Это кажется
нецелесообразным. Следует быть довольным, если твоя работа
приближается к истинному отражению таких моментов «озарения»,
которые иногда случаются. Поэт способен обострить восприятие
реальности до такой степени, которая невозможна при использовании
других средств. Это одна из причин, по которой я никогда не буду ожидать (или даже желать) _полной_
сочувствие у любого писателя, такой оригинальностью, как самого себя. Может быть, я
забыл сказать, что я восхищаюсь вашим общее отношение, в том числе ваш
недоверие к метафизическим или других патентных методов. Однако будьте осторожны,
не задушите себя каким-нибудь собственным контрметодом!


286: СВОЕМУ ОТЦУ

_Паттерсон, Нью-Йорк_ _ 9 июня 1927 г._

Дорогой отец! Вчера пришло твоё милое письмо с чеком. Я, конечно, рад, что теперь могу выполнить свои обязательства и продолжить работу над «Мостом» со спокойной душой и воображением. Ты, конечно, можешь на меня положиться
восторженная благодарность за верность и вообще отношение вы
по отношению к моей работе. Рискну спрогнозировать, что вам не будет
разочарован в итоговых результатах. --/--/


: В. Т. миссис Симпсон 287

Паттерсон, Нью-Йорк, 4 июля 1927 г._

Дорогая тётя Салли: солнечный свет и определённая температура, похоже, стимулируют меня к писательству.
То есть, судя по тому, как много я работал на острове с тобой прошлым летом, и по тому, как активно я работаю в последнее время. У нас не было особенно жаркой погоды, но было достаточно тепло, чтобы я немного вспотел, и, кажется, мне это на пользу. Что касается
В качестве небольшого доказательства своей деятельности я прилагаю новый отрывок из «Моста» под названием «Река». Он находится между «Ван Винклем», который я отправил вам в предыдущем письме, и «Танцем» индейцев, с которым вы знакомы.

 В этой части поэмы я пытаюсь описать опыт первопроходцев, наших предков, и рассказать историю задом наперёд, как бы на «спинах» бродяг. Эти бродяги — просто «психологические пони», которые везут
читателя через всю страну обратно к Миссисипи, которая, как вы
заметили, описана как великая Река Времени. Я также снимаю
Дверь в чистый индийский мир открывается в разделе «Танец», так что читатель постепенно переносится во времени в мир первобытных людей, оставаясь при этом в настоящем. Это было очень непросто, и я думаю, что над этим разделом «Моста» я работал усерднее и дольше, чем над любым другим.

 Вы найдёте в нём своё имя. Я хотел, чтобы вы были в этом разделе книги.
И если у вас нет возражений, вы останетесь в книге.
Для меня вы — соль земли первопроходцев, и наши с вами разговоры о
Новый Орлеан и т. д. заставили меня вспомнить о тебе с улыбкой Луизианы. Я продолжаю работать в каком-то «напряжённом» режиме — и, возможно, закончу ещё один раздел или около того до августа. Я очень хочу закончить всё к декабрю.

 Что ж, вот и снова Четвёртое июля. Я всё время вспоминаю прошлый год в это время. Думаю, к тому времени мои уши уже почти зажили, но я всё ещё был в подавленном состоянии.
Я помню, как поехал в город и после четырёх или пяти
Тропиканец снова вернулся домой и стал читать. В этом году у нас не будет особых праздников.
Брауны почти разорились, как и я
Я... ни один из нас не может позволить себе ни фейерверки, ни огненную воду.
 Однако Элеонора Фицджеральд собирается устроить у себя небольшой фуршет, и, возможно, там будет сидр.

 На днях я получил открытку из Нью-Йорка, в которой говорилось, что мой старый друг Дж---- Ф---- вернулся из своего долгого путешествия по европейским водам, так что я просто заехал к нему! Он стоял на носовой палубе, когда я увидел его с пирса.
Он провёл для меня экскурсию по кораблю (эсминцу), и мы очень приятно провели вечер, посмотрев фильм об охоте
в джунглях, полных чудесных тигров, снятых крупным планом, и стад слонов.
--/--/

Я почти ничего не знаю о том, что происходит в Кливленде. Но, судя по тому, что я слышал, у мамы и бабушки всё в порядке. Они переехали в новую квартиру,
но, кажется, я уже упоминал об этом, как и об адресе, в своём последнем письме. Я
перестал писать матери что-либо об Острове и его собственности, потому что она отвечает мне не больше, чем ты. Кажется, она не может определиться ни в одном вопросе, связанном с этой проблемой. Я не
Я не понимаю почему, но я в этом уверен и надеюсь, что вы мне поверите.
Она испытывает к вам только благодарность за всё, что вы сделали, и, безусловно, постоянно испытывает к вам самые дружеские чувства. --/--/

 Я не могу перестать думать о том, как мило с вашей стороны было продать четыре экземпляра «Белых зданий». Они пришли от издателя в целости и сохранности? Если нет, я позабочусь о том, чтобы они пришли. Я почему-то думаю, что ты сегодня
выходишь в залив Батабано на парусной лодке. Я прав? Как
Я бы хотел оказаться на воде! Море — единственное место для меня, где
мой _нос_. Я как раз немного оправился от весенней сенной лихорадки. А следующая сессия начинается до сентября. --/--/

Хотел бы я почитать тебе вслух «Реку», как делал прошлым летом! Как жаль, что случился ураган — мне так нравилась моя маленькая комната для занятий,
из окна которой было видно манговое дерево... В этой маленькой комнате я добился некоторых успехов.


288: ОТЦУ
_Паттерсон, штат Нью-Йорк_ _12 августа 1927 года_

Дорогой отец: --/--/ Жизнь здесь течёт довольно размеренно и однообразно. Мне удалось много написать, но не так много, как хотелось бы.
«Мост», который я хотел бы закончить к этому времени.
 «Трудно» — не то слово, которым можно описать то, что я пытаюсь «передать» в этом стихотворении, а в последнее время я был слишком напряжён из-за беспокойства по ряду причин, чтобы уделить ему должное внимание. Одна из причин — Грейс и её нынешнее плачевное положение, а другая — мои собственные планы на предстоящую осень и зиму. Очевидно, что мне нужно найти работу в городе, и я уже прощупываю почву.
Обычно на то, чтобы найти что-то конкретное, уходит целая вечность.
Я не прошу для заверения, но я надеюсь, что я могу рассчитывать на вашу
помощь в размере месячной суммы, пока я не смогу сделать что-то
на моем крючке ... иначе у меня может не быть необходимых на проезд, чтобы ездить
когда придет время для предварительного интервью! --/--/


289: ОТТО Х. КАНУ

_Паттерсон, Нью-Йорк_ _ 12 сентября 1927 г._

Уважаемый мистер Кан! Я принимаю как должное ваш неизменный интерес к работе над «Мостом», которой я по-прежнему увлечён и которая достигла той стадии, когда её общий замысел становится ясно очевиден.
Посвящение (недавно опубликовано в _The Dial_) и Часть I (сейчас в _The
American Caravan_) вы уже видели, но поскольку у вас их может и не быть под рукой
в настоящее время я включаю их в рукопись. из всего, на сегодняшний день,
которое я посылаю вам под отдельной обложкой.

Рискуя усложнить ваше восприятие части II (“Powhatan's
Дочь»), тем не менее, я чувствую себя обязанным упомянуть о некоторых своих
намерениях, выраженных в этой части поэмы, и дать некоторое
представление о моём общем методе построения. Дочь Поухатана,
или Покахонтас, — это мифологический символ природы, выбранный для
физическое тело континента, или почва. Здесь она играет ту же роль, что и традиционная Герта в древнегерманской мифологии.
Пять подразделов второй части в основном посвящены постепенному
исследованию этого «тела», первым владельцем которого был индеец.
Казалось совершенно неэффективным с поэтической точки зрения подходить к
этому материалу с чисто хронологической точки зрения - начиная, скажем, с
приземления “Мэйфлауэра”, продолжая кратким изложением
Революция через завоевание Запада и т.д. Можно получить это
точка зрения в любом учебнике истории. Мне нужно ассимилировать этот опыт, создать более органичную панораму, показывающую непрерывное и живое свидетельство прошлого в самой сути настоящего.


Следовательно, я перехожу от монолога Колумба в «Аве Мария» —
прямо через четыре столетия — к гавани Манхэттена XX века. И с этого момента, в этом месте и в это время я начинаю двигаться
в обратном направлении, к эпохе первопроходцев, всегда с точки зрения
настоящего — и наконец, к самой сути природного мира индейцев.
Понимаете, на самом деле я имею дело с мифом об Америке.
Пришлось искать, сортировать и переплетать тысячи нитей. В каком-то смысле мне самому пришлось стать первопроходцем.
Это потребовало много энергии, которую было не так сложно накопить, как необходимое терпение, чтобы просто ждать, ждать и ждать, пока моя интуиция не подсказала мне, что я собрал все материалы в правильном порядке для окончательной обработки в их естественной форме. В каждом разделе
всего стихотворения представлена своя уникальная проблема формы, и не только в
по отношению к материалам, представленным в его отдельных частях, но
также по отношению к другим частям, _последовательно_, основного замысла всего произведения. Каждая из них — это как бы отдельный холст, но ни одна из них не раскрывает своего значения в полной мере, если рассматривать её отдельно от других. В качестве аналогии можно привести Сикстинскую капеллу. Возможно, вам будет удобнее читать следующие примечания _после_, а не _до_ прочтения рукописи.
Они не обязательны для понимания стихотворения, но, думаю, могут оказаться для вас интересными в качестве комментария к моему архитектурному методу.


1. «Рассвет в гавани»:

Здесь движение стиха разительно отличается от движения «Аве Мария» с его нарастающим крещендо и кульминационным видением Колумба. Это легато, в котором образы размываются, как объекты, лишь наполовину осознанные на границе сна и яви, представляет собой восхитительный переход между двумя столетиями.

Любовный мотив (выделен курсивом) несёт в себе символику жизни и
возраста человека (здесь — посев семян), которая раскрывается в
каждой из последующих частей «Дочери Поухатана», хотя и не является
никогда особо не подчёркивался. Во 2-й части («Ван Винкль») это Детство; в 3-й — Юность; в 4-й — Зрелость; в 5-й — Старость. Этот мотив переплетается с другими и, как правило, подразумевается в образах, а не подчёркивается.

 2. «Ван Винкль»:

 Главный герой выходит из комнаты, где слышны звуки гавани, и направляется к метро. Ритм ускоряется; это переход от сна к повседневным задачам.
Пространство наполняется музыкой ручного органа и свежим солнечным светом, и возникает ощущение, что весь континент — от Атлантики до Тихого океана — пробуждается и приходит в движение. Прогулка
поездка в метро вызывает воспоминания о детстве, а также о “детстве”
континентального завоевания, а именно конкистадоров, Присциллы, капитана
Джона Смита и др. Эти параллелизмы объединить в фигуру Рип Ван
Винкль, который, наконец, становится отождествляется с главным героем, как вы
уведомления, и кто на самом деле досках метро с читателем. Он становится
“ангелом-хранителем” путешествия в прошлое.

3. “Река”:

Метро — это просто образное, психологическое «средство передвижения»,
которое переносит читателя на Средний Запад. Он выходит на железнодорожной станции
следы в компании нескольких бродяг в сумерках.
Экстравагантность первых двадцати трёх строк этого отрывка —
намеренная пародия на культурную неразбериху современности —
огромное скопление звуков, аналогичное резкому шуму быстро мчащегося
экспресса. Ритм джазовый.

Далее ритм становится размеренным, как у
бродяги, который тащится вперёд. Мои бродяги — это ещё и
психологические транспортные средства. Как вы заметите, их странствия приводят читателя из одного интерьера в другой и в конце концов к великой реке. Они —
Остатки первопроходцев, по крайней мере в этом отношении, схожи в том, что их странствия ведут читателя по пути, параллельному пути Буна и других. Я думаю, что [я] уловил суть Великой долины и в процессе приблизился к первобытному миру индейцев, который предстаёт перед нами в полном оркестровом сопровождении в последующем танце.

5.[4] «Танец»:

Наконец-то я ступил на чистую мифическую и окутанную дымкой землю!
В этом танце я не только описываю конфликт между двумя расами, но и отождествляю себя с индейцем и его миром, пока всё не заканчивается, то есть
Это единственный возможный способ по-настоящему понять индейцев и их мир как культурный фактор.
Думаю, мне действительно удалось проникнуть в суть этого славного и умирающего животного с точки зрения выражения, символов, которые он сам бы понял. Покахонтас (континент) — это
общая основа нашей встречи, она пережила вымирание индейцев,
которые в конце концов, растворившись в элементах природы (как он их понимал),
сохранились лишь как своего рода «глаз» на небе или как звезда,
которая висит между днём и ночью — «вечный сумеречный трон».

6.[5] «Индиана»:

Я сожалею, что этот раздел ещё не завершён. Это будет монолог фермера из Индианы, действие происходит примерно в 1860 году. Он потерпел неудачу во время золотой лихорадки и вернулся к возделыванию земли. Его монолог — это прощание с сыном, который уезжает, чтобы жить на море. Это лирическое
воспоминание о периоде завоеваний, а его жена, мать, которая умерла на
пути обратно с золотой лихорадки, упоминается таким образом, что
подразумевается её преемственность в символизме природы Покахонтас.
Я почти закончил этот раздел, но нет смысла включать [его] в
настоящую рукопись. без последних слов.

Следующий раздел, «Катти Сарк», представляет собой фантазию о периоде китобойного промысла и клиперов. Он также начинается в настоящем и «продвигается назад». Форма стихотворения может показаться беспорядочной, но она призвана передать галлюцинации, возникающие при употреблении рома в пабе на Саут-стрит, а также качку на корабле в сильный шторм и т. д. Поэтому я позволяю себе некоторую свободу, которой часто пользуется Э. Э. Каммингс.

«Катти Сарк» построен по принципу _фуги_. Два «голоса» — мир Времени и мир Вечности — переплетаются в
действие. Тема «Атлантиды» (тема Вечности) — это преображённый
голос пианолы с никелевыми слотами, и этот голос чередуется с голосом
заброшенного моряка и описанием действия. Воздушная регата
призрачных клиперов, которую можно увидеть с Бруклинского моста по
пути домой, на мой взгляд, весьма эффектна. Мне было приятно
использовать исторические названия для этих прекрасных призраков.
Музыка всё ещё звучит в их названиях спустя долгое время после того,
как ветер покинул их паруса.

«Мыс Хаттерас», который следует за этим, не закончен. Это будет своего рода ода
Уитмену. Сейчас я работаю над ним изо всех сил. Он получился очень
перед мной стоят грандиозные задачи, как, впрочем, и перед всеми разделами. Я действительно
пишу эпопею о современном сознании, и мне предстоит
разрешить и объединить неописуемо сложные факторы... Я не хочу
утомлять вас [слишком подробным] анализом своей работы, поэтому
оставлю другие завершённые разделы без пояснений. Однако в рукописи, где
присутствуют оставшиеся незавершёнными разделы, я привожу
грубый набросок их соответствующих тем.

Масштаб «Моста» был назван колоссальным многими критиками, ознакомившимися с рукописью. И хотя я считаю эту тему
более обширный, чем я предполагал вначале, я по-прежнему очень уверен в нем.
окончательное оформление в непрерывный и красноречивый период. Уже есть.
очевидные признаки признания: следующие журналы заняли
различные разделы:

“Посвящение Бруклинскому мосту” _ Циферблат_
“Аве Мария” _ Американский караван_
“Рассвет в гавани" _ переход_ (Париж)
“Ван Винкль” “
“Река” _ Вирджинский ежеквартальный журнал_
«Танец» _Циферблат_
«Катти Сарк» _Поэзия_ (Чикаго)
«Три песни» _The Calendar_ (Лондон)
«Туннель» _The Criterion_ (Лондон)

(Я был особенно рад тому, как меня приняли в _The
Criterion_, чей директор, мистер Т. С. Элиот, является представителем самых взыскательных литературных стандартов нашего времени.)

Некоторое время назад я искал работу в Нью-Йорке, но пока безуспешно. Это обычная проблема, связанная с механическими предубеждениями,
с которыми я уже устал бороться. Но сейчас это ещё сложнее,
поскольку единственные ссылки, которые я могу предоставить, относятся к двум последним годам
Мои годы — это моя собственная пишущая машинка и сборник стихов. Как вы, вероятно, помните, по крайней мере на словах, я очень хороший рекламный агент.
 Я хотел бы узнать, не могли бы вы дать мне рекомендацию в отдел по связям с общественностью Метрополитен-опера, где я, несомненно, мог бы быть полезен. На прошлой неделе я два дня провёл в Нью-Йорке, пытаясь устроиться официантом на одну из американских линий. Я
понял, что мне нужно что-то вроде диплома из Аннаполиса, прежде чем
надеяться на собеседование. Несколько лет назад я зарегистрировался в Munson
В соответствии с моей квалификацией для конкретной должности, которая есть на каждом корабле, — «корабельный писарь» или «палубный матрос»; но я всегда замечал, что такие должности достаются знакомым капитана или офисным работникам, а мои рекомендации никогда не берут из личного дела. Однако мне всё равно, чем заниматься, лишь бы была разумная вероятность, что я буду делать это хорошо, и любая рекомендация, которую вы могли бы дать в любом практическом направлении, будет принята с благодарностью. Моё нынешнее тревожное состояние практически не позволяет мне
Я продвигаюсь в работе над «Мостом», шансы на успех которой значительно выше даже в условиях крайне ограниченного времени.

 Я по-прежнему уверен в получении наследства, о котором упоминал в своём первом письме к вам.
И если вы готовы рассмотреть возможность перевода мне, скажем, 800 или 1000 долларов на тех же условиях, что и ваша предыдущая помощь, я буду рад приехать в Нью-Йорк и обсудить это. Я знаю, что произведения искусства не оцениваются в денежном эквиваленте, но я не могу отделаться от мысли, что великое стихотворение вполне может стоить
по крайней мере, на декорации и костюмы для многих ярких и недолговечных пьес или на автомобиль. «Энеида» не была написана за два года — и даже не за четыре, и я чувствую себя вправе сравнивать исторический и культурный масштаб «Моста» с этим великим произведением. По крайней мере, это симфония с эпической темой, а также произведение, обладающее значительной глубиной и вдохновением. Даже в изнуряющую жару во время моего пребывания на Кубе я мог работать быстрее, чем раньше или чем сейчас, в Америке. «Чужеродность» моего окружения стимулировала
Это привело меня к осознанию того, что в самом себе я таю исконно американские черты и взгляды, о которых даже не подозревал. За один месяц я смог сделать больше, чем за три предыдущих года. Если бы я мог работать в Мексике или на Майорке этой зимой, я бы закончил «Мост» к следующей весне. Но это всего лишь предположение, которое полностью зависит от вашего интереса.

 Пожалуйста, простите мне чрезмерную длину этого письма. Я, конечно же, буду рад услышать ваше мнение о поэме в том виде, в котором она сейчас существует.
 Вместе с рукописью я прилагаю три критические статьи, которые
может вас немного заинтересовать.


290: Сэмюэлу Лавмэну

_Паттерсон, штат Нью-Йорк_ _18 сентября 1927 года_

Дорогой Сэм, я был рад получить от тебя весточку. Я был совершенно не в состоянии
объяснить причину твоего недовольства и до сих пор не совсем понимаю, в чём дело. Но раз ты говоришь, что теперь всё улажено, возможно, нет смысла бередить старые раны и спрашивать, в чём именно дело. Конечно, если я занял у тебя денег и забыл вернуть, я заслуживаю полного неодобрения.
 Память порой играет с нами злую шутку, и моя не исключение
Он верен мне больше, чем следовало бы. --/--/


291: ОТЦУ
_Бруклин, Нью-Йорк_ _11 октября 1927 г.

Дорогой отец! Я только что беседовал с Отто Каном после того, как он прочитал рукопись «Моста». Кан в восторге от того, что я сделал, и очень хочет, чтобы я продолжал работать над композицией без перерыва, пока не закончу. Я рассказал ему
о вашей готовности выплачивать мне ежемесячное пособие в размере
50 долларов, и он предложил добавить ещё 300 долларов, которые
позволят мне оплатить проезд на корабле до Мартиники на зиму.
Это гораздо более приятный остров, чем Сосновый остров, и там я также смогу выучить французский и испанский языки, что позволит мне в дальнейшем зарабатывать на жизнь переводами.

 Я достаточно знаю о Мартинике от людей, которые недавно там побывали, чтобы быть уверенным, что пособие, которое вы мне выплачиваете, покроет мои расходы на жизнь там. Зимний сезон защитит меня от чрезмерной жары, с которой я столкнулся на острове Пайнс, и я смогу добиться гораздо большего.


Вероятно, я отправлюсь в путь 20-го числа (линия Фернесс-Бермуды) и прибуду
примерно через 8 дней. Сейчас я занят оформлением паспорта. Пожалуйста, дайте мне знать, как можно скорее.


292: ДЛЯ ---- И ----

[_Бруклин_] _16 ноября, 27_

Дорогие ---- и ----: Приближается время отъезда, но я надеюсь, что жизнь не станет ещё более беспокойной, как это было до сих пор!
Несколько раз я был на волосок от того, чтобы потерять свой билет, который мне вручили несколько дней назад.
Особенно в ночь на вторник. в тюрьме...

После бурного соревнования с Каммингсом и Энн [Каммингс], в котором
(я не _знаю_, но я уверен) я выиграл конкурс коктейлей, я оказался
На станции Кларк-стрит около 3 часов дня я играл с чьим-то потерянным воздушным змеем.
 Полицейский, который набросился на меня и спросил, что я делаю, получил ответ: «Какого чёрта ты хочешь знать?!»
— громко произнёс он, после чего меня затащили в такси и помчали на вокзал (по пути ловко выбросив из окна все улики, такие как любовные записки, опасные адреса и т. д.).
Не успел я опомниться, как дверь захлопнулась, и я оказался за решёткой. Я довольно хорошо подражал
 Шаляпину, пока не забрезжил рассвет, или, скорее, его отблески.
Свидетельства того же самого: свистки в шесть часов и предполагаемое топтание грязных ног у ранних кофейных ларьков.

 Я был в ярости.  Произнёс страстную речь перед переполненным залом суда и был освобождён в 10 часов без единого штрафа.  Выпил пива с Каммингсом днём, и это было почти так же хорошо, как накануне вечером, потому что гиперболы К. ещё забавнее, чем его поведение, особенно когда он начинает описывать то, чего ты не помнишь. В любом случае, я никогда раньше не получал такого удовольствия от 24 часов.
Если бы я мог, я бы забрал с собой на небеса и Сигса, и Энн. --/--/


293: ШАРЛОТТЕ И РИЧАРДУ РИХТАРИК

_Алтадена, Калифорния [ифорния]_ _Нов. 29, ’27_

Дорогие Шарлотта и Рикардо: -/-/ Я здесь всего неделю и один день,
покинув Нью-Йорк 17-го в компании моего нового “босса”, его камердинера,
шофера и 3 собак. Я более или менее его секретарь и компаньон, но
Ко мне относятся скорее как к гостю, и я практически всё время провожу в одиночестве. Босс — инвалид, богатый брокер с Уолл-стрит, который большую часть времени проводит в разъездах. Врачи отправили его сюда на шестимесячный отдых. Боже! Я никогда раньше не жил в _таких_ условиях! Это почти
угнетающе! Но, может быть, со временем я к этому привыкну...

 Как я уже сказал, мне нужно только быть любезным, говорить об
Аристотеле, Эйнштейне, Т. С. Элиоте, Гертруде Стайн и т. д. и т. п. (другими
словами, мой начальник на самом деле очень культурный человек и не хотел рисковать, столкнувшись с вакуумом в плане общения здесь, на острове). Он также интересуется моим творчеством и в некотором смысле помогает мне с работой. Мы живём
в потрясающем доме, который арендовали на сезон у президента
Компания American Express. Здесь одни ванные комнаты и плохая мебель — но какие ванные комнаты! А в центре огромный внутренний дворик, на который выходят все комнаты — конечно же, в испанском стиле.

 Для меня всё это стало полной неожиданностью. Я был в Паттерсоне всего две недели после того, как уехал из Кливленда. Приехав в Нью-Йорк, я почти сразу нашёл работу в небольшом книжном магазине. Я думал, что мне повезло,
пока плохое освещение в магазине (это была маленькая чёрная дыра!) не начало
действовать мне на нервы. Но я проработал там меньше двух недель, когда мисс
Фицджеральд из театра Провинстауна рассказала мне об этой возможности.
 Поскольку она очень хорошая подруга моего начальника, её рекомендация была принята во внимание, и после нескольких предварительных «проб» — ужинов, прогулок в парке и т. д. — я получил официальное приглашение. И вот я здесь! --/--/

 Моему начальнику интересно познакомиться с кем-нибудь из мира кино, а позже, когда он почувствует себя лучше, он собирается устроить вечеринку. Я надеюсь, что Чарли Чаплин вспомнит о том вечере, когда мы с ним и Фрэнком встретились в Нью-Йорке, и, возможно, отнесётся ко мне дружелюбно. А ещё есть старая
Моя «возлюбленная» из Кливленда, Элис Калхун, которая с тех пор стала кинозвездой и живёт здесь. Моему боссу всего 34 года, он холостяк и обожает острые ощущения, так что могут произойти кое-какие забавные события.
Но в настоящее время в мои «обязанности» входит следить за тем, чтобы он вёл более или менее интеллектуальный и малоподвижный образ жизни. Ну-ну, совсем нет!
Где я буду в следующий раз? На Таити? Это не так уж далеко отсюда! — — — —


294: СЛЕЙТЕРУ БРАУНУ

_Санта-Моника, Калифорния_ _Понедельник, 19 декабря_

Дорогой Билл! Да, море слышно с седьмого этажа — и я был
Большую часть дня я гулял по пляжу. Начальник, заметив, что я не очень хорошо лажу с некоторыми из его голливудских гостей, приезжающих на выходные, посоветовал мне взять отпуск, и вот я здесь, до завтрашнего вечера, и с радостью пользуюсь предоставленными средствами. Кажется, что Уолл-стрит несёт с собой лёгкое уныние и безумие, куда бы она ни «простиралась». Было приятно приехать сюда, где почти нет людей, и услышать крики чаек над головой, и понаблюдать за тем, как торжественные пеликаны некоторое время смотрят на вас, а затем поднимают ноги и взмывают в воздух.

 Каждый вечер на ужин подают венские блюда с икрой и портвейном.
К чёрту мою талию — я сплю как никогда крепко, за исключением тех случаев, когда я в колыбели. Кажется, здесь невозможно проснуться без порции виски или джина. Их было предостаточно — на самом деле, в прошлую субботу вечером я танцевал «Гоцотски» прямо на Мейн-стрит в Лос-Анджелесе, в то время как... — — — —, авиатор из Риверсайда и житель Кентукки, танцевали «Хайленд Флинг» — или, по крайней мере, то, что он мог изобразить. И это после того, как мы ворвались в бальный зал «Билтмора» и танцевали с прекрасными дамами из высшего общества. Хотя... мы напоили нашего официанта и ушли
я в ярости — не думаю, что осмелюсь снова пойти в этот[?] клуб.

 С тех пор как я приехал сюда, я много «плавал» — и теперь я
убеждён, что «летать» ещё лучше. Однако прямо сейчас — и до следующих выходных — я «на высоте» на земле, и жизнь на нашей вилле может идти своим чередом, а я и глазом не моргну. -/-/

 Боже! никогда не знаешь, с кем здесь познакомишься... Сначала в студии ошивался какой-то
дерзкий студент, который, как оказалось, знал Аллена [Тейта], а потом сегодня на пляже в миле отсюда, в Венеции,
Я обнаружил, что говорю о литературе, о Шпенглере, Канте, Декарте и  Фоме Аквинском — не говоря уже о Шарле Моррасе и Анри Массисе — с бостонцем французского происхождения, который очень хорошо знает Стюарта Митчелла и особенно его Тётю!  Он оказался одним из лучших учёных, которых я когда-либо встречал, — ярым противником того классицизма, который пропагандируют Элиот и Льюис в Англии. Я раскусил в нём ромея меньше чем за пять минут, но он не признавался в этом, пока мы не расстались.
Наша дискуссия была более воодушевляющей, чем вышеупомянутые тонизирующие свойства алкоголя, признаю...

Уинтерс с женой приедут сюда навестить родственников на рождественскую
неделе, и я жду этого как настоящего события. На самом деле ужасно скучно, когда вокруг столько слуг, столько еды, столько хождения на цыпочках и церемоний. --/--/ Нынешняя «звезда» когда-то была «Ариэль» в «
Буре»_, и хотя она по-прежнему заставляет трепетать подмостки, я боюсь, что её голос больше никогда этого не сделает. Она стала использовать местоимение «мы», чтобы подчеркнуть
каждую свою мысль, прихоть или действие, и её самолюбие было сильно уязвлено,
когда она заметила мою «чаплинскую» манеру во время её пьяной и
Она так бурно реагировала на «Белые здания», что чуть не потеряла сознание, и настояла на том, чтобы я немедленно загладил свою вину, сочинив сонет в честь её превосходной физической привлекательности (голливудский термин, обозначающий физическую красоту), которая проявилась в её недавнем успехе в «Питере Пэне». Поэтому я здесь, у моря, и очень доволен, пока не утихнет буря...

 Моя цитата из Слейтера Брауна на испанском напоминает мне о том, что теперь у меня есть
«Ариста Моложавый» Джойса — перевод, присланный мне Маричаларом, который написал очень интересное предисловие.[56] Он очень интересовался
_The [American] Caravan_ собирается рецензировать его в _Revista de
Occidente_. Мне нужно снова взяться за испанский. Ричардс’
_Принципы литературной критики_ — _великая_ книга. Одна из немногих — возможно, единственная на английском языке, не считая случайных замечаний
Кольриджа, — которая затрагивает суть. Книга Уэстона _От ритуала к
Роман «_Романс_» был весьма увлекательным, но Уинтерс утверждает, что учёные считают половину её данных и выводов надуманными. Я уже рассказывал вам[?] о новой книге Элизабет Мэдокс Робертс «_Моё сердце и плоть_»?
В любом случае, я надеюсь, что ты её прочтёшь. Я считаю, что это отличное произведение. --/--/

 Я рад, что тебе понравилась книга Брейгеля. Её юмор действительно был твоим,
если ты понимаешь, о чём я, и поэтому ты был более способен «владеть»
ею, чем кто-либо из тех, кого я знал. Если бы ты умер и ушёл, я думаю, это было бы лучшим
воспоминанием, чем цветы, — так что береги его — и передай своим
внукам, ведь никогда не знаешь — может, они у тебя и есть!




1928

295: ПЕГГИ БЁРД И МАЛКОЛЬМУ КОУЛИ

[_Калифорния_] _31 января 1928 года_

Дорогие Пегги и Мэл: писать практически невозможно — из-за журчания фонтанов, пения пересмешников, шума прибоя, сияния кинозвёзд, лая собак, полуночной тряски герани, курсирования военных кораблей и т. д. и т. п., не говоря уже о диктате Цензора, чьё отсутствие, надеюсь, когда-нибудь будет кстати, когда мы снова соберёмся у Голландца или в каком-нибудь реабилитированном «Панче»
Дворец, где я, по крайней мере, смогу добавить несколько новых слов к (пусть и) древним мелодиям! У меня редко бывают философские моменты, но когда они случаются
Когда такое происходит, почти всегда можно включить радио и сразу же
подставить свою душу под язвительные увещевания Эйми Макферсон, которая
вечно разглагольствует и проповедует перед переполненными залами на
большой арене «Ангелус Темпл», окружённой пальмами. Она сообщает новости о том, что людей часто выносят по частям: с переломанными руками и разбитыми головами.
Она почти каждую ночь устраивает давку в поисках спасения, тем самым
подчёркивая необходимость приходить пораньше (чтобы спасти и своё тело), и после этого начинает петь совершенно душераздирающим голосом:
Уговоры и нежные поддразнивания в духе «Ну же, все вы...» (Вы можете услышать её в этой песне на Victor) — от такого припева епископская кафедра дьякона
вскочила бы багровая и торжествующая из могилы...  Я её не видел, но
говорят, у неё красивые длинные рыжие волнистые локоны...

Своеобразная смесь благочестия и полного отречения в этом водовороте культов, возрастов, профессий и т. д. делает это место очень похожим на
Бедлам. Бывшие школьные учителя из Айовы, Канзаса и всего кукурузно-пшеничного пояса вместе с миллионами ковыляющих Мафусаилов, увешанных люцерной и
ворчливый, бок о бок с толпами амбициозных, но не слишком успешных
киноактрис, на которых приятно смотреть, а затем с ордами довольно
непримечательных людей, которые, кажется, просто плывут по течению из
ниоткуда в никуда — невозможно объяснить ни мотивы, ни средства их
существования. В целом людей можно в какой-то степени «приписать»
к чему-то, но здесь в основном ничего нет.
Из-за этого начинаешь чувствовать себя немного не в своей тарелке — и не только из-за этого.
Это похоже на идеальный лабиринт из «вилл» — некоторые в псевдоиспанском стиле, некоторые в стиле майя (цвета несвежего майонеза), другие в египетском стиле с
просто неотразимый амфора сидели на террасе, и некоторые смутно
Скважина. Наш дом, большой _U_ с внутренним двориком и фонтаном, раскинулся повсюду
он расположен почти вертикально к обсерватории на горе Уилсон.
Много розы, камелии, олеандры, акации и т. д., а также хороший
винный погреб. Меня только что прервал дворецкий, который принёс импровизированное шампанское, состоящее из газированного яблочного сока с добавлением джина.
Так что все попытки придерживаться последовательности в письмах отныне и впредь отменяются! Нет, лучше я откажусь — я как раз собирался сказать
что-то о бильярдных в Сан-Педро, где боевой флот стоит на якоре. Постепенно я знакомлюсь со всеми сортами бутлегерской продукции, которую предлагает Западное побережье. Однако я пока не ослеплён ничем, кроме красоты и солнечного света; но мне пришлось купить очки, чтобы защититься от фиолетовых лучей, которые здесь ужасно яркие. Думаю, мне лучше остановиться.


296: Уолдо Фрэнку

_Альтадена, Калифорния_ _1 февраля 1928 г._

Дорогой Уолдо! Я подумал, что прилагаемые стихи могут заинтересовать тебя как напоминание о нашем совместном пребывании в тропиках. Карьер и ведущая к нему дорога
«Мальчик-идиот» и т. д., а также «Подслушанное»[57], в котором высмеиваются типичные для американских поселенцев комментарии о коренных жителях... Есть ещё одно стихотворение, «Воздушное растение», которое по праву относится к этой серии и скоро должно выйти в _The Dial_. И ещё одно, «О Карибском острове!», опубликованное ранее в _transition_, которое тоже относится к этой серии. В «Часе»[58] Я попытался уловить ритм урагана.

 Ты так долго молчишь, что я не могу не сомневаться в том, что тебе интересно узнать, что со мной.
Но я так часто думаю о тебе, что всё равно рискнул обратиться. --/--/


297: Сэмюэлю Лавмэну
_Альтадена, Калифорния_ _5 февраля, 28_

Дорогой Сэм: --/--/ Прежде всего: мой «босс» ни разу не подвёл меня,
будучи замечательным хозяином, и, более того, я по-прежнему
нахожу его очень приятным и интересным человеком. --/--/

Я вижусь с матерью в среднем два раза в неделю. Она живёт так далеко, что дорога до неё занимает добрых два часа, так что почти всегда
это означает, что на поездку уходит практически целый день. Моей бабушке сейчас лучше, чем когда-либо за последние три года, — климат изменился
творят чудеса. У них есть небольшой коттедж, и им было бы вполне комфортно,
если бы их больше устраивал характер женщины, которую они
привезли сюда жить с ними. Я не могу точно оценить ситуацию,
но они много нервничают и обижаются, что временами меня очень
расстраивает. Уайз практически попросил меня поехать с ним в
Европу весной, но их ситуация может лишить меня этой возможности.
Мама сразу же спросила о тебе. Она
обрадовалась бы любому твоему слову, какому угодно.

Мы познакомились с несколькими киноактёрами, побывали на нескольких кинопоказах в студии и т. д. И
я много плавал и играл в теннис. (Пляжи — Лонг-
Бич, Венис, Санта-Моника — просто восхитительны, и я целыми днями наблюдал за чайками, куликами и пеликанами, когда они
маневрировали). Но больше всего мне нравится обилие книг и музыки в доме. Уайз покупает все альбомы с симфониями,
квинтетами, концертами и прочим из списка Виктора. Так что я впервые
на короткой ноге с Брамсом и Бетховеном — двумя самыми
волнующими для меня композиторами.

«Бабушки», согласен с вами, чертовски хороши, хотя, на мой взгляд, к концу они становятся слабее; кажется, что Уэскотт теряет хватку. Затем я получил огромное удовольствие от перевода «Содома и Гоморры» Пруста, а также «Фальшивомонетчиков» Жида. Теперь я знаком и с Хитклиффом
(которого я поставил в один ряд с Ахавом) благодаря вашему упоминанию «Грозового перевала»Хтс_. И, кстати, меня ужасно впечатляют стихи Джерарда
Мэнли Хопкинса. Недавно Уинтерс одолжил мне свой экземпляр (я никогда раньше не читал Хопкинса), и я обнаружил, что не так уж оригинален
в некоторых своих стилях я был таким, как мне казалось. Уинтерс говорит мне, что книга (оксфордское издание под редакцией Роберта Бриджеса) больше не печатается.
Я просто мечтаю заполучить экземпляр и хотел бы узнать, не могли бы вы найти для меня что-нибудь в Нью-Йорке.
Я готов заплатить любую сумму до 10 долларов.
Если не получится, думаю, я пойду на работу и напечатаю весь том,
потому что я никогда раньше не испытывал такого энтузиазма по поводу какого-либо современного автора.
--/--/


298: СЛЕЙТЕРУ БРАУНУ

[_Калифорния_] _2/22/28_

Дорогой Билл: --/--/ Песнь из Венусберга! Ой-ой-ой! Я только что получил
девятый бокал скотча. О, тени Берта Савоя! Говорят, у него был стеклянный глаз,
который он получил в результате ночной прогулки с моряком. Но у меня пока не было таких ужасных последствий. О, БОЖЕ!
Попробуй представить себе улицы такими, какими они были во время того знаменитого сборища в мае прошлого года на Манхэттене! И более того, ведь они здесь как дома, эти западные аргосы, на всех стоянках,
далёких и близких, и такая толпа красавиц и дружелюбных людей, что у вас
«волосы встанут дыбом». Так было со мной во все времена...
И вино, и музыка, и такие ночи — УУПС!!!!!!!

Кроме того, я познакомился с их Цирцеей — киноактёром, который заставляет их танцевать обнажёнными, по двадцать за раз, вокруг банкетного стола. О, Андре
Жид! ни один Париж не мог похвастаться таким — долой всех ваших
подражателей! Просто прогуляйтесь как-нибудь по Голливудскому бульвару — если вам нужно что-то _не_стандартное. Вот вам и маленькие феи, которые могут цитировать
Рембо, когда им ещё не было 18, — и вот эти женщины, у которых, должно быть, есть хоть малейшая
фея, чтобы щекотать их единственным возможным способом! Вам стоит увидеть Б---- К----
как она трясёт своими сиськами — и умоляет откусить от них!

О чём я могу написать? Да, я читаю «Время и  западного человека» Уиндема Льюиса, невыносимые «Послания» Фернандеса и прочую ерунду.
Но я бы предпочёл сделать то, что сделал вчера, — после ночи, проведённой за вином, — проснуться на рассвете и погрузиться в «Бурю», жемчужину всего западного мира. Что я могу сказать после такого события? Интересно.??? --/--/
[Акт V, сцена I, строки 64–68] Может быть, когда-нибудь со мной, как говорит добрый Просперо.
Возможно — как говорит Церера в той же пьесе — /--/ [Акт IV, сцена I, строки 114–117]
Но ты порвёшь это — и будешь верен мне, Билл. А если
Я возвращаюсь к тебе и к родным холмам Коннектикута, как и надеялся.
У меня есть кое-что для твоих ушей. --/--/


299: УОЛДО ФРЭНКУ

_Голливуд, Калифорния_ _4 марта 1928 г.

Дорогой Уолдо! Дата на твоём щедром и приветственном письме — это обвинение. Это правда, что у меня давно не было времени ответить на него,
но желание дать вам нечто большее, чем сумбурное нагромождение
противоречивых целей, а также моя уверенность в том, что вы
предпочитаете разум и порядок, удерживали меня, хотя я до сих пор
не освоился в своём нынешнем положении и не выгляжу слишком счастливым
disposed. Но, по крайней мере, я определился с некоторыми деталями, к лучшему или к худшему....

 Мои отношения с мистером Уайзом, который привёз меня сюда в качестве личного секретаря, закончились около двух недель назад. Хотя это было неудовлетворительно (мои обязанности были крайне расплывчатыми, и я не был ни слугой, ни гостем) , я мог бы продержаться до мая (когда Уайз вернётся в Нью-Йорк) , если бы чувствовал, что могу оставить мать и бабушку одних в их нынешнем затруднительном положении. Однако опыт последних двух лет показал мне, что любое отступление от того, чем я, в конце концов, являюсь, бесполезно.
Я должен считать это своей непосредственной обязанностью. Чем дальше я буду отходить от фактического «места» событий, тем больше буду одержим этой инертной идеей. Поэтому я остаюсь здесь в надежде установить какую-нибудь «литературную» связь с кинематографом, которая принесёт мне достаточно денег, чтобы я мог оказать существенную помощь. Когда всё это закончится — когда-нибудь, — возможно, я смогу вновь обрести необходимую отстранённость от насущных проблем, которой требует такая работа, как мой «Мост». Излишне говорить, что Голливуд меня совсем не привлекает, но мои предки переехали сюда до моего рождения, и
поскольку моя бабушка не может отойти от кровати дальше чем на несколько шагов,
она вряд ли может считаться туристом.

 Твоё письмо, как обычно, взбодрило меня! Ты, наверное, не понимаешь, но
прошёл год с тех пор, как я получал от тебя что-то, кроме открытки. Я уже начал опасаться, что тебе передали что-то ложное, выдав это за моё
высказывание, ведь Нью-Йорк так полон всевозможных
фальшивок. Так что узнать правду было настоящим облегчением!
Я прекрасно понимаю, сколько забот и препятствий тебе пришлось
преодолеть. Меня поражает блеск и точность твоего нового
Я ссылаюсь на части этой работы в «Н.Р.». Некоторые из моих экземпляров были утеряны при переезде, а мои чтения часто прерывались и были реализованы лишь частично, но я думаю, что уловил светлый импульс и основное направление. Это нечто большее, чем просто анализ. Как и большинство ваших работ, она постулирует «Путь». Я пытался читать «Послания» Фернандеса и «Время и западного человека» Льюиса, но не смог полностью одобрить ни одну из этих книг, хотя
Фернандес более проницателен. Но его стиль (или стиль переводчика)
отвратительны по сравнению с прямыми, хотя и ошибочными выпадами Л. Но Л.
просто ходит по замкнутому кругу рассуждений — я не вижу в его предложениях ничего творческого. Начиная со Шпенглера и Уэллса,
эта эпоха кажется слишком типично энциклопедической. Это может помочь художнику
со временем — создать своего рода логотипы или систему контактов между
обособленными областями узкоспециализированных знаний и исследований,
которые характеризуют наше время. Бог свидетель, прежде чем я смогу с уверенностью писать,
необходимо провести своего рода фундаментальный синтез мнений
ни о чём, кроме моих грошовых сбережений... Эти безбожные дни! Интересно, страдаешь ли ты так же, как я. По крайней мере, у тебя есть образование и подготовка, чтобы держать в руках скальпель.

Если я не могу прислать вам своё новое стихотворение, то могу хотя бы прислать вам новое старое стихотворение [«Разноцветная красота»] (поскольку я не думаю, что вы его ещё читали)
Джерарда Мэнли Хопкинса (Оксфорд), которое сейчас не издаётся. Это викторианский поэт, чьи произведения стали для меня откровением. --/--/


300: ДЛЯ ---- И ----

_Голливуд, Калифорния_ _27 марта 1928 г._

Дорогие ---- и ----: похоже, я больше ничего от вас не добьюсь
Посредством открыток, телеграмм и тому подобных кратких сообщений, я полагаю,
я должен сесть за пишущую машинку и воздать тебе должное за твои
мучения — хотя я постараюсь больше не издавать таких пронзительных
криков, как в моём последнем послании! Когда я снова почувствую себя
так, я начну с президента. Сначала позвоню ему — и это,
вероятно, избавит тебя от множества удивлений и догадок.

На этот раз новости более разнообразные...  Жизнь полна неожиданностей, где бы ---- ни приземлился, пусть даже на несколько часов.
Именно он (или его присутствие) устроил мне самые безумные выходные в жизни, и я всего лишь
молюсь, чтобы он все еще был жив, потому что, когда я оставил его на его койке в
“дыре славы” “Калифорнии” прошлой субботней ночью, он выглядел так, как будто он
приближался к Жемчужным Вратам. Нас задержали и избили банды в
Сан-Педро.... История-это сложный и длительный-и ---- будет
даю тебе полную версию или столько, сколько он сможет вспомнить, когда он
видит тебя.

Сегодня я покинул квартиру Вайза неделю назад. Однако, поскольку ---- каким-то образом не получил моё письмо с корабля, в котором я сообщал о том же и о времени, когда я его встречу, он прилетел прямо в Альтадену, оставив меня ждать _целых 8 часов_
у трапа, прежде чем я увидел мои дорогие «Золотые локоны». К тому времени я уже прикончил полпинты алкоголя, который принёс для нашего общего
назидания, а он полностью опустошил кварту «Бакарди», тоже
изначально предназначенную для общего благословения.

_Сцена вторая._
Спикизи-бар с кабинками. Много бутылок сомнительного джина
и виски — с обильными возлияниями — и ... демонстрация толстой пачки денег — и угощение трёх или четырёх ещё более сомнительных «весёлых Эндрю», которые сами напросились в наш шумный уголок. Была полночь, и все разошлись.

_Сцена третья._ Улица, или, скорее, несколько улиц. Наши «гости» очень настаивали на том, чтобы снять номер в отеле и допить огненную воду. ----
& Я оба были не в себе, но сопротивлялись. В конце концов я заметил, что ---- уводят трое из них, в то время как меня, который был более настойчив в своих желаниях, охраняли двое других. Я вырвался и как раз догнал... которого заталкивали в тёмный угол,
когда все пятеро набросились на нас. Я дал им отпор, но мы оба были не в лучшей форме. Они убежали, когда подъехала машина
на ближайшем углу. Мы оба остались без всего и ----
практически без сознания. После того как я сообщил о случившемся в полицейский участок, я не знаю, как бы я ---- вернулся на его корабль без помощи моего друга-моряка, с которым я столкнулся ранее вечером, когда ждал ----. Мы разбудили нескольких его товарищей по команде, и я лишь надеюсь, что его ушибы и синяки не оказались более серьёзными, чем мои.
В конце концов мне пришлось провести ночь в приюте Армии спасения,
и только в пять часов утра в воскресенье у меня появилось достаточно денег, чтобы вернуться
Голливуд. На обратном пути из Фриско я надеюсь снова увидеть ---- — но не в Педро! Наверное, лучше не говорить об этом с ----... Я не переживаю из-за своих потерь, но мне ужасно жаль, что ---- не везёт. Ему всегда достаётся самое трудное.

 Как видишь, у нас не было времени на сплетни. Но он сказал, что у тебя самый красивый ребёнок на свете! Хотел бы я его увидеть!
 Кроме того, я ужасно скучаю по дому, но, с другой стороны, могу и не поддаваться этим чувствам. Я ухожу из окружения Мудрого
Меня воодушевляло множество неурядиц, но больше всего — осознание того, что я должен по крайней мере на какое-то время обосноваться здесь и делать всё возможное, чтобы помочь матери, пока она ухаживает за бабушкой. Они обе здесь совсем одни, и им не так-то просто выжить. Я не мог нормально спать в Коннектикуте. Так что я мог бы на время отказаться от своих желаний и попытаться заработать немного денег. Может быть, в конце концов я смогу писать сценарии. Между тем существуют механические
задачи, такие как написание заголовков, шуток, «непрерывности» и т. д. Я
Сегодня утром у меня было интервью с «Папой» Каном, который пробудет здесь пару недель. Он обещает помочь мне наладить связи с Lasky, Paramount, William Fox и т. д. По крайней мере, я «пробился» в кино в каком-то смысле.
Пока мы разговаривали во внутреннем дворике «Амбассадора», на нас обрушилась кинохроника «Пате» или какая-то другая пытка.
И, насколько я знаю, нас могут швырнуть на экран вместе со всем, что есть на пути от Дэнбери до Гонконга и Мозамбика!
Я теперь ношу очки в роговой оправе — так что не удивляйтесь.


Что касается моего покойного работодателя, то ситуация стала слишком напряжённой, чтобы
продолжение. --/--/ Такие обстоятельства не способствуют поднятию боевого духа, и, наверное, для меня будет лучше немного поступиться принципами в пользу более воодушевляющих перспектив. Но, насколько я знаю, мы по-прежнему друзья.

Каждую неделю я просматриваю страницы _The New Rep._, _Nation_ и _Herald-Tribune_, выискивая имена представителей нашего «восходящего поколения». Малкольма я уже давно не видел. Подтверждает ли это новость, которую я получил от миссис Т[ёрнер] несколько недель назад, о том, что Малкольм слёг? Много от
Роберта Пенна Уоррена, но мало от его друга Тейта, за исключением недавнего
рецензия на «Уинтерс», которая показалась мне превосходной. Слейтер Браун, о котором я давно не упоминал, нанёс сокрушительный удар по мягкотелому критику Эстлину К’гсу в «Кэнби Крэп Кэн». «Точка зрения была верной», как сказала бы моя бабушка. А как поживает К’гс? Кажется, ты говорил мне, что у него не всё гладко. Митчелл, судя по последним номерам «Диала», полон новой энергии. И последнее, но не менее важное в этой рубрике: как продвигаются ваши переводы — и как поживает ----?
 Нет, вы не последний! Должен сказать, что я пока не смог
чтобы расшифровать эту статью в мою защиту, написанную Лорой [Райдинг] и опубликованную в
_Transition_ вместе с гневным выпадом Кей Бойл. Я сразу же написал ей,
поблагодарив за добрые слова, но усомнившись в её стиле.
Её последняя книга, анонсированная издательством Jonathan Cape, называется _Anarchy Is Not
Enough_ — и, похоже, она придерживается своего стиля. Судя по тому,
сколько времени она уже потратила на ответ, я решил, что выбыл из списка её корреспондентов. Я бы не был так груб, если бы думал, что она
мягкосердечна. Но я не могу поверить, что анархии достаточно — или что Гертруда
Стайн тоже достаточно. --/--/


301: ИСИДОРУ ШНАЙДЕРУ

_Голливуд, Калифорния_ _28 марта 1928 г._

Дорогой Исидор: —/—/ Я часто жалею, что у меня нет научной и метафизической подготовки, чтобы оценить и судить всех этих Уайтхедов, Брэдли, Фернандесов, Уиндемов Льюисов и т. д., которые продолжают создавать новые энциклопедии о будущем, судьбе и т. д. А теперь Уолдо написал ещё одну, особенно посвящённую Америке. Я читаю их, разгадываю загадки и размышляю, как могу.
Но Шпенглер был едва ли не единственным, кто хоть немного польстил моим способностям. Все они такие грозные, ощетинившиеся аллюзиями, статистикой, угрозами и потрясениями, трубами и криками
о малейшем расхождении во мнениях, которое я не могу найти в лабиринте абстракций. Боюсь, мне лучше отказаться от попыток продвинуться в их понимании — или же оставить все попытки писать самому. Ведь все, что они мне дают, — это постоянный паралич и рассеянность. Я думаю, что эта безоговорочная озабоченность будущим — один из самых обескураживающих симптомов хаоса нашего времени, какими бы важными ни были этические проблемы. Кажется, что воображение
перестало предпринимать какие-либо попытки творческой деятельности — и
станет просто огромным выпученным глазом, взирающим на зародыш следующего столетия... Я не нахожу в Блейке ничего устаревшего, и для него настоящее всегда было вечностью. Это грубое выражение, но когда я немного проясню некоторые из этих моментов, возможно, у меня хватит смелости продолжить работу над «Мостом». Бороться на бумаге достаточно сложно, но некоторые недавние размышления оказываются ещё более упорными.

Мне понравились ваши исторические заметки и востоковедческие исследования. Вам стоит послушать, как Эйми
[Макферсон] поёт по радио, чтобы в полной мере ощутить её
личность. Д. ПарРецензия Кер на её автобиографию (_N. Yorker_) показалась мне забавной. Она очень набожная дама, Квикли, — и её чуть не поймали без обуви во время того «похищения». От нелепого к возвышенному — позвольте мне поблагодарить вас за «Айседору»! В этой книге есть определённое достоинство, несмотря на многие промахи, которых я от неё и ожидал; это очень грустная, но прекрасная книга. После войны её карьера была бы невозможна. Среди других произведений — холодный блеск «Фальшивомонетчиков»
 Жида и грандиозная мозаика «Города» Пруста
Plain_. Я никогда не получал одну треть всех книг, что мудрый
постоянно заказывали. Но потом, я всегда на два шага назад, чтобы
Аллеи королевы Бесс за каждый шаг вперед. --/--/


302: ЗА ГОРЭМА МАНСОНА

_холливуд, Калифорния._ _ 17 апреля ’28_

Дорогой Горэм, я, конечно, чувствую себя виноватым — и то, что ты так тепло отозвался обо мне в своих «Путях назначениях», не сделало меня более достойным.
 Однако ты требователен к уровню ответной реакции, которого ожидаешь от своих друзей, и поскольку я пребывал в унынии, то
Что касается творческого прогресса, то с тех пор, как я уехал из Нью-Йорка, я не чувствовал себя вправе обременять вас мелочами личной жизни вместо более «решительных свершений», если бы мог что-то изменить. Но я всё же пишу — хотя бы для того, чтобы сообщить вам о своём удовольствии от вашего опуса и заверить вас, что, по крайней мере, моя привязанность к вам не угасла.

Я полностью разделяю ваше общее стремление (в книге в целом) к более
определённому духовному знанию и направлению.  Духовный распад нашего времени становится всё более
Каждый день причиняет мне такую боль, что теперь я сомневаюсь в обоснованности практически каждой метафоры, которую использую. В каждом
 направлении (Льюис, Элиот, Фернандес и т. д.) поднимается тысяча вопросов, которые решаются, а там, где этот метод применяется наоборот — как у неотомистов, — нет ничего, кроме произвольного догматизма, который кажется слишком искусственным [для] того, чтобы быть устойчивым или иметь значение в будущем. Это «будущее», конечно же, и есть название всей болезни,
но я сомневаюсь, что от такой ностальгии можно избавиться
отношение, которое предают томисты, и, более того, строго европейская система
ценностей, причем. Острые анализы Уолдо, которые сейчас публикуются в _The NR_
кажутся мне удивительно многообещающими. Он еще не перешел к конструктивной части своей программы
но его идеи многообещающи; в некотором смысле они приближают
к более тесному соприкосновению с американскими пугалами и вампирами, чем это способен увидеть любой европеец
вероятно, способен увидеть.

Я думаю, что "Предназначения" для вас - переходная книга. В нём содержится
много великолепных аналитических материалов, особенно ваши рассуждения о технических
процедурах, а также об исторических позициях и взаимоотношениях различных
писатели. Помимо (или в дополнение) к этим соображениям, я считаю, что ваше требование большего порядка, более чёткого направления и т. д. вполне обоснованно, но, с другой стороны, слишком расплывчато сформулировано, чтобы предложить какую-то определённую систему.
В отличие от отвлекающих факторов, безразличия к важным вопросам, простой интуитивности и т. д., на которые вы жалуетесь в произведениях ряда писателей, чьим творчеством вы в остальном восхищаетесь. Я вынужден признать, что это было почти неизбежно.
Особенно учитывая то, что я уже признавал свои трудности в решении подобных проблем.
Но этот вызов по-прежнему актуален для всех нас.
Вы, безусловно, сделали многое: если вы ещё не сформулировали (или даже не начали формулировать) конкретные ценности идеального _100_ процента, то вы, по крайней мере, кое-что сделали и постулировали _000_, или положение сомнительных цифр. Скептицизм может на этом остановиться и по-прежнему требовать благодарности и уважения, но меня это не совсем удовлетворяет, и я сомневаюсь, что вас тоже. Я по-прежнему настаиваю на том, что интуиция имеет право на существование.
Действительно, некоторые стихи Блейка и Эмили Дикинсон кажутся более неоспоримыми, чем когда-либо со времён теории относительности и
С тех пор появилось множество других идеологий, которые получили признание.

 Из всех подробных и точных исследований мне больше всего нравятся работы Мура и Уильямса. Я недостаточно хорошо знаю Драйзера, чтобы судить о вашем мнении. Что касается
Харта Крейна, я знаю его слишком хорошо, чтобы не согласиться с ним по многим пунктам, как я сделал два года назад, когда впервые прочитал его эссе. Я, безусловно, благодарен
за такое профессиональное внимание, и особенно в том, что касается технической стороны.
Вы с большим энтузиазмом излагаете мои намерения, что в последнее время
возродило во мне некоторую уверенность в «реальности» того, что я
выбрасываю на свалку. --/--/


303: СЛЕЙТЕРУ БРАУНУ
[_Калифорния_] _27 апреля_

Дорогой Билл: Твой ответ на комментарии нью-йоркских критиков в адрес _него_
проявил больше жизни, чем я видел здесь с тех пор, как приехал.
Хотя я всё ещё держусь, мне немного грустно, потому что я хотел бы
быть там. Особенно с Энн [Каммингс], которая пьёт джин с
---- щеголял в гольфах и рубашке нараспашку, и, должно быть, после этого поднялся шум и гам! Что касается критиков, то К’гсу можно позавидовать, как можно позавидовать даже мне, и я имею в виду
«Умное» обращение, которое я недавно получил от Бенета в мусорной корзине Кэнби.
 По крайней мере, нам обоим удалось избежать пресловутой похвалы вполголоса!
Ваша вырезка была единственной, которую я видел, не считая письма от Дос [Пассоса]
в последней _Sunday Times_ и хвалебной рецензии в _Wall Street
Journal_, на которую обратил внимание Уайз. Я надеюсь, что вы и другие устроите как можно больше споров по этому поводу. В этом одно из преимуществ Фрэнка — он никогда не колеблется и не устаёт.

С тех пор как флот с двадцатью пятью тысячами гобсов отправился на Гавайи, я
у меня была возможность столкнуться лицом к лицу с этим и осознать всю нелепость этого
розовощёкого рая Поллианны с его вечным
стереотипным солнечным светом и миллионами механических аксессуаров и
сильфидоподобных роботов эпохи целлулоида. Люди по-прежнему отчаянно
пытаются закрепиться в этой песчаной буре, но я пока мало с чем столкнулся.
«Ворваться в ворота» — знакомое здесь выражение, и, похоже, оно применяется исключительно в киноиндустрии. Чтобы завершить эту кульминационную сцену, мне
приходится терпеть неутолимое желание моей матери, чтобы я стал
актер! Но если я смогу продержаться до середины мая, я должен быть на собеседовании
с Джесси Ласки (САМИМ СОБОЙ) и, возможно, благодаря этому я смогу
заползти в какой-нибудь скромный совок в отделе чтения. из Paramount. Кстати, твой
друг Дитц получает крутые 750,00 долларов в неделю за свою рекламу. mgr.

Приятно думать, что ты снова рядом с Паттерсоном. Я получил хорошее письмо от Малкольма. От всего этого я начинаю скучать по дому. Например, по игре в крокет под дождём, по посиделкам на сидречной мельнице, по поездке на скелете-повозке и по спуску с холма! Мне нечего отправить в качестве _переходного периода_
Ам. выпуск. Я не могу представить, что мне когда-нибудь будет что сказать, кроме как
с издёвкой над самой сценой. Если бы я мог «позволить себе»
устроиться на работу на каком-нибудь ранчо, всё было бы иначе, но в нынешних
обстоятельствах это кажется нецелесообразным.

 Я только что узнал о присутствии здесь миссис Элис Барни, всемирно известная гранд-дама и мать Натали Клиффорд Барни из Парижа, подруга Валери, переводчица, — — — —. Поскольку она близкая подруга Андервуд из Вашингтона, меня пригласили на её следующий еженедельный «вечер». Она должна немного отличаться от типичных голливудских
хозяйка — возможно, слегка в духе Пруста. Видит бог, мне нужно какое-то развлечение, кроме поездок на автобусе и трупного окоченения местного пьяницы.
-- -- --


304: Уолдо Фрэнку
_Паттерсон,_ _12 июня 1928 г.

Дорогой добросердечный брат! Твой заём стал для меня настоящим спасением, и я боюсь, что проявил бестактность, не поблагодарив тебя раньше. Но
я знаю, ты был очень занят обустройством, и, вероятно, у тебя не было
никаких таких дополнительных мыслей. Это мило, чертовски мило с твоей стороны пригласить меня.
может быть, я смогу приехать в августе. Но это небольшой
шанс. Больше всего на свете я хочу закончить «Мост» этим летом.
И помимо необходимости браться за любую работу, которая может подвернуться, мне нужно держать голову, а точнее нос, подальше от слишком заманчивых горизонтов. Но, по крайней мере, я _надеюсь_, что осенью мы встретимся и проведём много времени вместе.

 Я давно хотел рассказать тебе о своём довольно разочаровывающем опыте с Чарли.[59] В первый месяц моего пребывания на побережье я случайно встретил его
одним вечером в его любимом ресторане. Со мной был друг,
он тоже был помолвлен, но я остановился на минутку, чтобы сказать
Здравствуйте, я пишу вам (он хотел узнать ваш адрес).
Позже я отправил ему экземпляр «Белых зданий» с автографом
вместе с письмом, но не получил никакого ответа, кроме формального
письма от его секретаря с подтверждением получения и т. д. Поскольку я уже пригласил его на ужин (мой босс, мистер Уайз, был просто в восторге от возможности познакомиться с ним и развлечь его), я не мог настаивать дальше. Он
был просто слишком занят в другом месте, чтобы интересоваться этим, — вот в чём дело, — и все звёзды возвели вокруг себя стены тайны
неприступны, как Каркассон! Просто попробуйте как-нибудь дозвониться до них!
Но Чарли, конечно, никогда не был таким сияющим и красивым, как в тот раз, когда я его увидела... Белоснежные волосы, то есть почти такие же белые, как его улыбка, и те же гениальные глаза.

Я вряд ли могу объективно рассказать вам о своей реакции на вашу серию _NR_. Я пропустил несколько глав, а те, что мне удалось прочитать
(на западе), были прочитаны при тревожных обстоятельствах. Я помню такие главы, как «Давайте чувствовать себя комфортно», «Новости как игрушка» и недавнюю
глава об “Искусстве” как особенно острый анализ. Первые две или
три главы, казалось, намекали на небольшое напряжение или спешку; это скорее из-за
их почти болезненного сгущения материала и мнений, чем по
другой причине. Но я должен перечитать их, прежде чем рявкнуть. Я не могу вспомнить
ни одного живущего американца с большей честностью или мужеством, вы доказываете это
на каждой странице. Я так понимаю, законченная книга выйдет поздней осенью
это. -- -- -- --


305: ИСИДОРУ И ХЕЛЕН ШНАЙДЕР

_Паттерсон, штат Нью-Йорк_ _16 июля 1928 г.

Дорогие Исидор и Хелен! Ваше милое парижское письмо дошло до меня примерно
на третью неделю после моего возвращения с побережья. Выехав примерно в середине мая, я отправился по южному маршруту через Техас в Новый Орлеан, а затем вниз по Миссисипи и до Нью-Йорка на лодке. Старый французский квартал Нового
Орлеана с его барами, где подавали абсент, и чудесной кухней казался
невыразимо уютным и гостеприимным после всего этого грубого механического
совершенства Голливуда, а шесть часов, проведённых в великой дельте, были даже более приятными, чем я ожидал.

В раннем утреннем свете гавань Нью-Йорка выглядела одновременно оживлённой и невероятно дружелюбной. Я был очень рад вернуться к друзьям.
Я не мог найти работу в Калифорнии, и там между мной и моей семьей возникла чрезмерно истеричная обстановка
. В целом это было невыносимо. Я
снова чувствую себя самим собой, вернувшись в свою знакомую комнату у миссис Тернер.
Кроме того, на соседнем холме мы нашли замечательного бутлегера,
который варит пиво лучше, чем я пробовал к северу от Кубы! --/--/


306: СВОЕМУ ОТЦУ

_Нью-Йорк_ _14 августа 1928 г._

Дорогой отец! Твоё письмо, пересланное из Паттерсона, дошло до меня вчера.
Мне предложили пожить в квартире моего друга
[Коули] проводит лето за городом, и мне посчастливилось
оказаться там на несколько недель. Я сам готовлю себе еду и
стараюсь выглядеть опрятно без помощи утюга, но моя обувь приходит в негодность, как и несколько вещей, которые мне одолжили друзья, — и пока мне не удалось найти никакой связи с рекламой. Работа. Думаю, мне придётся от этого отказаться.

Я полностью согласен с вами в том, что вы говорите о профессиональном обучении.
На самом деле я хотел бы освоить какую-нибудь обычную профессию, например набор текста,
Я уже давно занимаюсь линотипией и т. д. Однако сложно найти работу, за которую хоть что-то платят, пока ты осваиваешь эти профессии. И, конечно, мне нужно чем-то питаться. В ближайшие несколько дней я сделаю всё возможное, чтобы найти работу помощником сантехника или механика. Эта работа физически тяжелее, чем
Я был использован в течение длительного времени, но я думаю, что я могу сделать
регулировка в свое время. Как обстоят дела сейчас я считаю себя
повезло получить что-нибудь. --/--/


307: ЕГО ОТЕЦ

_ Город Нью-Йорк_ _ 19 августа 1928 г._

Дорогой отец! Надеюсь, ты не будешь винить меня за то, что я потратил чек, вложенный в твоё письмо, на самые необходимые вещи, без которых до первой зарплаты было бы ещё дальше! Я могу вернуть тебе деньги позже. А пока мне кажется, что было бы неплохо иметь какое-то конкретное занятие, а также что-то конкретное на ужин.

 Как я и писал тебе, я начинаю завтра. Работа нехитрая, но она поможет мне продержаться до тех пор, пока я не найду что-то получше. Мой бывший знакомый из Кливленда
открыл здесь книжный магазин. Ему нужно много времени уделять коллекционированию
акции, редкие издания и т. д., и я буду работать там клерком, кроме того, у меня будет кое-какая работа над его каталогами, составлением и т. д. Предложение было сделано только в прошлую пятницу, иначе я бы сообщил вам раньше.

 Возможно, вам это покажется не такой уж хорошей альтернативой вашему приглашению вернуться в Кливленд, но поскольку здесь есть две или три реальные возможности, от которых многое зависит, я чувствую, что имею право остаться. В частности, я бы не хотел упустить возможность стать редактором журнала. Большое вам спасибо
тем не менее, отец, спасибо тебе за интерес и помощь. --/--/


308: Шарлотте и Ричарду Рихтарикам
_Бруклин, Нью-Йорк_ _16 сентября 1928 г.

Дорогие Шарлотта и Ричард! Мне больно думать, что вы считали меня безразличным к возвращению остатка денег, которые вы так любезно одолжили мне. Признаюсь, я виноват: это _можно_ было сделать раньше.
Но тем не менее с тех пор, как вы написали мне с просьбой об этом, _ни разу_...  В связи с недавней смертью моей бабушки Харт (в Голливуде)  я, однако,
смогу выполнить это обязательство довольно скоро, так как у меня есть небольшая
наследство, которое поможет расплатиться с несколькими долгами. Я
несколько недель перебивался без денег, но наконец-то нашёл
приличную работу в рекламном агентстве.

  Возможно, это бесполезное письмо, ведь наша дружба, похоже, уже принесена в жертву. Но я в долгу перед собой, а может, и перед тобой, и должен предоставить тебе убедительные доказательства того, что я по-прежнему намерен вести себя честно, что бы ты обо мне ни думал. Ты не представляешь, как
часто я думал о тебе и сожалел о том, как сложились обстоятельства.
о недавней потере интереса ко мне. Вы не представляете, насколько я вам благодарен за многое, что выходит за рамки денег или всего, что можно купить за деньги. Но нет смысла пытаться извиниться. Пока я верю в себя, я буду настаивать на своих благих намерениях и с непоколебимой верой претворять их в жизнь. Конечно, я никогда не смогу просить об этом других.

Если вы будете настолько любезны, что ответите на _это_ письмо в течение следующих трёх месяцев, я буду рад узнать, что по крайней мере в этом я могу быть уверен
Ваш нынешний адрес. В противном случае мне придётся попросить кого-нибудь в Кливленде
найти вас в справочнике или телефонной книге, чтобы выяснить ваше
нынешнее местонахождение на момент, когда я смогу выписать чек.


309: Шарлотте Рихтарик
_Бруклин, Нью-Йорк_ _23 октября 1928 г.

Дорогая Шарлотта: --/--/ От твоего письма мне стало намного легче. Это сняло груз с моей души, который я ощущал на протяжении многих месяцев. Мне действительно нужно
_увидеть_ тебя, _поговорить_ с тобой, чтобы объяснить, каким адом были последние два года. Возможно, тогда ты поймёшь, насколько это было практически невозможно для
я никому не пишу. Кому захочется слушать только о проблемах? Я
ждал, снова и снова откладывая письмо, надеясь, что смогу предложить что-то
интересное — ведь именно этого заслуживаете вы и Ричард.

 Я понимаю, как глубоко ты переживаешь потерю матери. Кажется, у тебя
было немало своих бед... О, я знаю... Как бы я хотел увидеть тебя, когда ты возвращался из Европы! Возможно, пройдёт какое-то время, прежде чем мы снова встретимся.
 Нам есть что сказать, но почти нечего показать — если вы понимаете, о чём я. Я
У меня так давно не было ни одной творческой мысли, что я чувствую себя совершенно потерянным и _spurlos versenkt_. Моя нынешняя работа продлится ещё неделю, а потом мне снова придётся скитаться в поисках другой. Переезжать с места на место, хвататься за всё подряд, глупые хозяйки квартир — никогда нет чувства безопасности, чтобы расслабиться и подумать о чём-то новом, — вот и всё, что приносят с собой годы, кроме новых и ещё более ужасных проявлений семейной истерии. Это ужасно скучно! Мне хочется сказать то же, что сказал англичанин: «Слишком много пуговиц, которые нужно застегивать и расстегивать. С меня хватит!» — — — —


310: МАЛЬКОЛЬМУ КОУЛИ

[_Бруклин_] _20-е из 28-го, в 7:30 утра_

Дорогой Малкольм! После страстной красоты обычных морских пейзажей — перед тем, как отправиться на 20-ю историю Генри Л.
«60 на Уолл-стрит» от Doherty Co — я приветствую ваши рукописи, которые пришли вчера утром, — а также искренние извинения, которые вы к ним приложили, за те действительно несчастливые часы, которые начались на прошлой неделе с истерики С. Чёрт бы побрал женский темперамент! Я прожил с ним тридцать лет — не хватает шести месяцев — и кое-что в этом понимаю.

 Я бы предпочёл флот или Майорку, чёрт возьми. А пока разберусь с этим
ценные бумаги расформированных легионов десятилетней давности — для архива — мир вам
— на Уолл-стрит 30 % — и жевательная резинка на обед —

 Но вот он я — напившийся тоника с вином Renault — после вечера с датским миллионером на Риверсайд — и, слава богу, ночи с
синим воротничком из Арканзаса — схожу с ума.  И пора на работу.  До скорого... Я буду бережно обращаться с рукописью[60]. А твоя книга выйдет в течение 7 месяцев... Давно пора! Да благословит тебя Бог, и передавай мою любовь Пегги! И как говорит У. Дж. Тёрнер: «О, услышь лебединую песню!»


311: МАЛЬКОЛЬМУ КОУЛИ

_Бруклин, Нью-Йорк_ _1 декабря 1928 г._

Дорогой Малкольм! Мне было приятно провести часть последних двух дней за набором рукописи твоей книги. Конечно, я был ближе к стихам, чем когда-либо, и это скорее усилило, чем ослабило мой энтузиазм.

Теперь у меня есть две копии: одну я передам «тайному» арбитру[61] здесь, а другую возьму с собой в Англию. Что бы там ни случилось, я, по крайней мере, буду уверен, что ты со мной — а это уже немало.
 Кстати, если рукопись вам вернут, обязательно отправьте её
сразу к Кауард-Макканну, которые, как я понимаю, призывают новых поэтов
и планируют какую-то серию из них. Ханна [Джозефсон] говорила со мной
об этом вчера.

Хотя я надеюсь освободиться в следующую субботу (возможно, на _Tuscania_)
Я совсем не уверен. Банк ведет себя слишком странно - теперь игнорирует мои письма
, не говоря уже о telegram. Назойливая старая няня, которая занимается этим делом, скоро получит от меня весточку через адвоката, если к понедельнику ситуация не изменится. Думаю, это единственный способ решить проблему. В понедельник я встречусь с Артом Хейсом и обсужу это с ним. В любом случае, я
Думаю, было бы глупо везти с собой в Лондон все свои проблемы, чтобы они испортили мне первое впечатление от этого места.

 Возвращаясь к стихам: я не стал ничего менять, кроме
«Украшений». Выбранная вами последовательность идеальна. Что касается мест для следующих стихотворений, думаю, вы согласитесь, что они идеальны:

 «Горчица» перед «Мемфисским Джонни»

“Натюрморт” непосредственно перед “Морским портом” (он не вписывается в общую манеру изложения
особенно в раздел)

“Два зимних сонета” сразу после “Св. Варфоломей” (они входят,
это красноречиво сказано)

На самом деле книга в том виде, в котором она существует сейчас, имеет удивительную структурную последовательность.
 Большинство стихотворений, которые вызывают сомнения в своей значимости, находятся в центральной части.
 В «Джуниате» с самого начала чувствуется прекрасная местная почва, а красноречивые и более абстрактные произведения достигают своего рода кульминации ближе к концу.
 Надеюсь, вы не против моего энтузиазма!

 Посмотрите «Плавучий театр», когда будете в городе. Прошлой ночью Уайз взял меня с собой;
в прекрасном новом театре «Зигфилд» они все на высоте — и декорации,
песни, костюмы и блестящие гибкие девушки! Словно смазанная молния —
элегантное механическое совершенство.

Возможно, вы больше не получите от меня вестей, если я уеду в следующую субботу, но миссис Тёрнер всё равно будет проинформирована о моём отъезде. Я прослежу, чтобы ваши документы были в порядке. (оригинал) будет отправлен вам по почте в начале следующей недели. ----и вчера вечером я был на лучшем свидании в своей жизни — в старом доме Сэма [Лавмана] — наконец-то в три часа пришли два копа и присоединились к вечеринке — попросили ---- выйти за меня замуж и жить со мной в Испании — но ей нужно дождаться развода с датским гаучо, который сейчас в пампасах.


312: СЭМУЭЛЮ ЛАВМАНУ

[_R.M.S._] _Тускания у берегов Ньюфаундленда_ _9 декабря 1928 года_

Эй, Сэм! Корабль вздыблен, как натянутый бронхо- и я ухожу.
большую часть времени прохаживаюсь по шканцам, наслаждаясь их ритмичным подъемом
и погружением. С тех пор у нас было открытое море, мокрый снег и дождь.
Сэнди Хук, но я был на каждом приеме пищи. О, это здорово! Плохой джин
выветривается из моей головы, унося с собой только плохие воспоминания, а не приятные мысли о тебе, Мони [Грюнберге] и других.

Это приятная яхта — совсем не переполненная — и такие милые люди.
Английские слуги умеют быть не только эффективными, но и приятными. И о
конечно, мне бы достался тот единственный почти красивый английский официант в
салоне! Еда довольно жёсткая, но я привыкаю. Виски — это всё, что я пробовал до сих пор, — как бальзам Галаадский, или как там сказал По.
Немногого достаточно, и на самом деле это не огорчает.

P.S. В этой поездке я с удовольствием читаю Мелвилла.


313: Сэмюэлю Лавмэну

(Открытка)

_У берегов Корнуолла [Англия]_ [_13 декабря_]

Всю дорогу стояла прекрасная погода. Сегодняшний день похож на «Тристрама» Суинберна. Миллионы чаек следуют за нами и парят над головой
такой поток золотистого света, что кажется, будто находишься в тропиках. В поле зрения — побережье Корнуолла, а к чаю будет Плимут.


314: К ЧАРМИОН ВИГАНД
_РМС «Рамруния» у берегов Ирландии_ _около Рождества 1928 года_

Дорогая Чармион: Моё выступление на вечеринке у Андерсонов прошлым летом
Это был лишь краткий прогноз того великолепия, с которым я выступил позавчера вечером, когда на балу-маскараде, одетый в красный мундир старшего сержанта, матросскую шляпу, с тростью в виде акулы и т. д., я изобразил танец дервишей. Но, похоже, я не нажил себе врагов, а ром стал любимым напитком во всей каюте.

Во всяком случае, я провёл время почти идеально! Я был единственным
коренным американцем во всей туристической группе. Остальные были британцами,
канадцами, австралийцами, которые навещали родственников за границей, и т. д. — и все они были самой приятной компанией, которую я когда-либо встречал. Думаю, Лондон мне понравится
слишком сильно, чтобы так рано уезжать в Испанию. Один старый сквайр принял меня
за кембриджца — и я признаю, что после дня или двух, проведённых в компании некоторых из этих местных, начинаешь терять свой «среднезападный акцент».


Вы должны хотя бы на мгновение простить мне мою восторженность. Я не могу перестать быть
чрезвычайно доволен замечательным элем, приятными манерами
практически у всех (и везде такое изящное и внимательное обслуживание
), ароматным весенним воздухом и перспективой познакомиться с еще большим количеством
такие люди вскоре оказываются на чужих берегах. Сейчас я чувствую себя по-настоящему отдохнувшим, несмотря на
суматошный круговорот удовольствий.

Было так мило с вашей стороны прийти на маленькую пивную вечеринку. Когда я думаю о безумной суете того последнего дня, я удивляюсь, как я вообще держался на ногах. Но в конце концов я насладился вечером. Надеюсь, ты встретил людей, которые тебе понравились. Я всегда немного тщеславен в том, что касается моих друзей. --/--/


315: Уолдо Фрэнку
[_Лондон, Англия_] _28 декабря 1928 г.

Дорогой Уолдо! Я приехал сюда с начинающейся простудой, но мне удалось справиться с ней с помощью хорошего ямайского рома и хинина. Город производит сдержанное впечатление — он полон вежливости и глубокого характера. Теперь я чувствую, что хотел бы поселиться здесь — и, возможно, так и сделаю — позже. Но сейчас задерживаться здесь слишком дорого, и на следующей неделе я, скорее всего, уеду в Париж.
Там я тоже долго не пробуду, так как хочу устроиться на работу.


Я рассчитываю вскоре встретиться с Эджеллом Риквордом, но не со многими другими. Лора
Райдинг и Роберт Грейвс (друг полковника Лоуренса и тот, кто
привёз сюда Каммингса) были восхитительно гостеприимны. На Рождество я
ел у них вкуснейший сливовый пудинг — — — — на Темзе в
Хаммерсмите, напротив старой штаб-квартиры Уильяма Морриса.

 Здесь совсем нет снега, а трава в парках зелёная, как летом. Я уже многое повидал: бродил в одиночестве, пил австралийское вино со старухами-уборщицами на Бедфорд-стрит, разговаривал с бывшими солдатами, а потом отправился в Национальную галерею, где увидел чудесную картину Эль Греко «Агония в саду».
Греко. Красивые каменные фасады с чёрно-белыми полосами навевают на меня сентиментальные мысли. Лондон — это негатив (как говорит Лора)
но здесь есть возможность подышать и поразмыслить. И почти в каждом встреченном англичанине есть что-то искреннее. Я чувствую себя почти как дома.

Твоя трубка с каждым днём становится всё мягче. Она немного похожа на голос Пола Робсона — кстати, он мне очень нравится. Они с Эсси сняли роскошный дом бывшего посла в Турции на время его
отсутствия. Но ему не терпится вернуться в Париж, чтобы заработать немного денег.
Там ему предложили лавры. --/--/




1929

316: Сэмюэлу Лавмэну

(Открытка)

[_Париж, Франция_] [_23 января 1929 года_]

Ужины, званые вечера, поэты, эксцентричные миллионеры, художники, переводы,
омары, абсент, музыка, прогулки, устрицы, херес, аспирин,
картины, сапфические наследницы, редакторы, книги, моряки. _ И как же!_


317: ДЖОЗЕФУ СТЕЛЛЕ

_Парис_ _ 24 января 1929 г._

Уважаемый мистер Стелла! Незадолго до отъезда из Америки Чармион Хабихт
[Виганд] показал мне экземпляр вашей частной монографии под названием
«Нью-Йорк», в которой содержится ваше эссе о Бруклинском мосту и чудесном
Вы писали картины не только с изображением моста, но и на другие нью-йоркские темы.
 Это вызывало восхищение у всех, кому я их показывал.
И теперь я пишу вам, чтобы спросить, не дадите ли вы разрешение моему другу-редактору
опубликовать три картины: «Мост», «Порт» и ту, что называется «Небоскрёбы».
Он также хотел бы перепечатать ваше эссе.

Я имею в виду мистера Юджина Джоласа, редактора журнала _transition_, о котором вы, вероятно, слышали. Он хотел бы использовать этот материал в следующем номере, если вы будете так любезны и предоставите нам
разрешение. _transition_ сейчас может платить мало или вообще ничего не платить за
вклад, но, поскольку наш друг Варезе сказал мне, что ваше эссе
никогда не публиковалось ни в одном журнале, мы считаем, что столь
великолепный и искренний документ должен получить более широкое
распространение, чем то, которое ему обеспечила частная печать.


Я также хотел бы попросить вас об одной личной услуге. Я хотел бы получить разрешение использовать вашу картину «Мост» в качестве фронтисписа для длинного стихотворения, над которым я работал последние три года. Оно называется «Мост».  Это удивительное совпадение, что спустя столько лет я
я обнаружил, что другой человек, то есть вы, должен был испытывать те же чувства по отношению к Бруклинскому мосту, которые вдохновили меня на создание главной темы и структуры моего стихотворения. --/--/


318: ГЕРТРУДЕ СТАЙН
[_Париж_] _31 января 1929 г.

Уважаемая мисс Стайн: Позвольте представиться как друг вашей подруги,
Лоры Райдинг?

Исходя из этого предположения, могу ли я попросить вас о встрече в начале следующей недели — в любое удобное для вас время, чтобы я мог вам позвонить?

Я уезжаю на выходные, но, вероятно, вернусь к вечеру понедельника. Надеюсь, что смогу с вами связаться.


319: МАЛЬКОЛЬМУ КОУЛИ

[_Париж_] _4 февраля 1929 г._

Дорогой Малкольм! Время здесь летит быстрее, чем я могу сосчитать. И вот ты сообщаешь хорошие новости о сборнике стихов. Конечно, я рад, что ты договорился с Хэлом [Смитом] об улучшенных условиях — это к лучшему. Но я надеюсь, что к этому времени ты уже встретился с Мансоном и хотя бы поблагодарил его за проявленный интерес. Сам факт того, что вы смогли сделать такое заявление для Хэла, вполне мог повлиять на его интерес.
 Боюсь, мне не стоит упоминать о таких вещах, но я действительно считаю, что Мансон заслуживает похвалы. --/--/

У меня тоже кружится голова от встреч с людьми. «Чаи» здесь — это коктейли, и это только начало вечера. А поскольку в наши дни львы выходят на охоту,
 боюсь, меня уже знают как лучшего «рыкача» в Париже.

Только что вернулся с выходных в Эрменонвиле (недалеко от Шантийи), в поместье герцога де Ларошфуко, где удивительный миллионер по имени Гарри Кросби отремонтировал старую мельницу (с конюшнями и частоколом вокруг), и публика, которая там собралась, просто замечательная. Меня пригласили вернуться в любое время и на любой срок, чтобы закончить «Мост», но
Я думаю, что скоро перестану быть чем-то новым. В любом случае, у Кросби, который унаследовал знаменитую библиотеку Уолтера Берри (Лондон), есть такие вещи, как первые издания Хаклита [Хаклюйта] (сегодня не могу правильно написать)
и он собирается выпустить частное издание «Моста» с такими деталями, как
репродукция картины Стеллы в натуральном цвете на фронтисписе.

 Он также занимается Лоуренсом, Каммингсом и Кей Бойлом. Чтобы описать Кросби, нужна целая книга, но это (я имею в виду связь) уже привело меня к новым злодеяниям, таким как вчерашнее пьянство и жестокость
любовь к благородству. Поскольку я как раз собирался жениться, я не мог поступить лучше
хотя все согласны (включая Кей Бойл и Лоуренса Вейла), что я
сделал все, что мог. --/--/


320: УОЛДО ФРЭНКУ

[_Paris_] _ 7 февраля 1929 г._

Дорогой Уолдо! Чтобы рассказать тебе обо всём, что произошло, — а произошло, боюсь, в основном то, что я встретил людей, — и о многом другом, понадобились бы целые тома.
Ведь я ещё не приступил к работе и, вероятно, не приступлю, пока не уеду в какое-нибудь тихое местечко за городом. Этот город, как ты знаешь, — самый интересный сумасшедший дом в мире. Но я намерен
Я собираюсь уехать как можно скорее. Но не в Испанию, по крайней мере пока.
Я хочу выучить французский, а на Майорке, как ты знаешь, меня не научат испанскому.
Так что указанный выше банковский адрес пока что подходит. И, пожалуйста, не забудь прислать мне свой «Переоткрытый мир Америки» как можно скорее.
Он нужен мне, чтобы уравновесить соблазны Европы, ведь
Боюсь, меня _действительно_ соблазняет удивительная лёгкость жизни
здесь. Париж действительно является испытанием для американца, я начинаю это понимать. И я совсем не уверен, что готов к этому в своём нынешнем состоянии
У меня такое настроение, что мне не по себе. Однако всё не так плохо. --/--/ Я
думал поехать в Вильфранш, но после прошлых выходных в
Эрменонвиле я передумал. Красивая территория замка,
ослики и велосипеды для прогулок, целая башня в моём распоряжении и весь сервис, к которому привыкли миллионеры, — всё это очень заманчиво, и я был бы совсем один, если бы не встречи по выходным. Но Гарри очень неуравновешенный, и из этого может ничего не выйти.
Вместо этого я могу поехать к Джоласу в Верхнюю Марну. В любом случае я буду недалеко от Парижа.

Я не могу выразить словами, как глубоко я ценю вашу щедрость, с которой вы прислали мне рекомендательные письма. Я слышал, что Жид уехал в Африку за несколько дней до того, как я получил ваше письмо. Я ещё не искал информацию о Ларбо, но собираюсь это сделать. Я надеюсь, что смогу воспользоваться этими письмами для поездки в Испанию в любое время в будущем, ведь я действительно собираюсь поехать в Испанию, возможно, до конца этого года. Жола взял меня с собой, чтобы познакомить с Супо и его женой, которые
много развлекаются и были очень щедры ко мне. Я ещё не успел
как следует поговорить с Арагоном, но уже несколько раз встречался с ним
с другими. По-моему, он удивительно красивый парень, обладающий редкой элегантностью. Я пошёл на встречу с Гертрудой Стайн, несмотря на то, что большая часть её работ мне безразлична. Считается, что после встречи с ней мнение о её работах неизбежно меняется. У меня этого не произошло, но должен сказать, что редко встречал столь восхитительную личность. _И_ эта женщина прекрасна! И Пикассо!

Марджи [Наумбург] была здесь, но я её ещё не видел. Все болели простудой и гриппом, и она не стала исключением.
Я уверен, что нет смысла перечислять другие имена, это может вас утомить. Конечно, я
Я немного устал от всех этих разговоров и болтовни, как бы интересно это ни было порой.  Я чувствую острую необходимость снова погрузиться в себя и в свою работу.  Когда я думаю о том, что прошло больше года с тех пор, как я написал что-то длиннее черновика для «Моста», я почти теряю дар речи.  Каким же он был, этот год!  Он стал самым решающим годом в моей жизни во многих отношениях. Но я также понимаю, что сейчас мне нужно больше сил, чем когда-либо. --/--/


321: Шарлотте и Ричарду Рихтарикам
[_Париж_] _26 февраля 1929 г.

Дорогие Шарлотта и Ричард! Прежде всего — прежде чем вы прочтете еще хоть слово
вот что — ты должен поклясться мне, что не расскажешь никому о том, что ты хоть что-то от меня слышал, даже о том, что ты знаешь, где я. Мне неприятно начинать письмо с таких серьёзных слов, но со временем ты узнаешь больше о том, _почему_ я не хочу, чтобы моя семья узнала, где я сейчас нахожусь. Я очень серьёзно отношусь к этой просьбе и уверен, что ты достаточно заинтересован в моей работе, чтобы воздержаться от любых действий, которые могут мне навредить.

Было приятно получить от тебя два хороших длинных письма и узнать, что у тебя всё хорошо во всех отношениях. Я особенно рад, что ты
Ричард, ты получил такое хорошее представление в театральной литературе, о которой ты упомянул. А судя по другим упомянутым вещам, я могу сказать, что Кливленд был далёк от кладбища — отчасти благодаря вам обоим, _я знаю_. Рождественская открытка была прекрасна, как и все твои открытки!

 Я даже не знаю, с чего начать, чтобы рассказать тебе обо всём, что происходило со мной за последний год. Но вот краткое изложение, в котором опущены тысячи деталей, каждая из которых, тем не менее, очень важна.... Во время моего
Прошлой зимой, когда я гостил у миллионера в Калифорнии, моя мать превратила мою жизнь в ад своими непрекращающимися истериками и бесконечными придирками.
Мне пришлось снова тайком сбежать на восток, как вору в ночи, чтобы спасти свой рассудок и здоровье от полного краха.  Я вернулся в Паттерсон и попытался взять себя в руки, не имея ни денег, ни каких-либо перспектив. Затем, в сентябре, после того как я устроился на хорошую работу в рекламном агентстве, умерла моя бабушка, оставив мне наследство, которое дедушка завещал мне более пятнадцати лет назад.

Конечно, между мной и матерью возникла отчуждённость с тех пор, как я уехал из Калифорнии. В результате (будучи соисполнителем завещания вместе с компанией Guardian Trust Co.) она несколько недель не подписывала документы, притворяясь, что слишком больна, чтобы поставить свою подпись. И
наконец, она пригрозила, что сделает всё возможное, если я не приеду
немедленно в Калифорнию и не проведу с ней время. В частности, она
сказала, что напишет моему отцу и попытается убедить его обратиться
в банк с просьбой не выплачивать мне деньги! Это не возымело бы никакого эффекта, но вы можете себе представить
Это немного отличается от того, что я говорил о том, какой внимательной и благородной она была! Я не могу даже начать рассказывать вам обо всех её тайных и жестоких уловках. Она заставляла людей, которые были мне практически незнакомы, писать мне письма с угрозами и оскорблениями, так что я никогда не возвращался домой с работы, не гадая и не дрожа от страха перед тем, что меня ждёт. Своим жестоким обращением она разрушила всю мою привязанность к ней, которая была у меня до того, как я уехал с запада; но теперь она заставила меня по-настоящему возненавидеть её. В конце концов мне пришлось обратиться к юристу, который дал ему указания
Я навёл оружие на банк. Наконец-то это принесло свои плоды. Тем временем я отказался от всех своих планов по покупке небольшого загородного дома в
Коннектикуте, который стал бы для неё таким же домом, как и для меня.
Не было другого разумного плана, кроме как забрать свои деньги и как можно скорее выйти из зоны досягаемости.


Получив от банка письменное обещание (а также аванс) о том, что деньги будут у меня на руках к определённому дню, я отправился в Лондон на пароходе. Но банк даже не сдержал своё слово, и я получил деньги только через несколько часов
перед отплытием. Вы можете себе представить, в каком я был состоянии. Я сел на корабль полуживой-полумёртвый. И с тех пор у меня не было ни малейшего желания
узнавать, что происходит в Калифорнии, и я сомневаюсь, что когда-нибудь мне будет не всё равно.
 Поскольку моя мать сделала так, что я не могу жить в своей стране,
я чувствую себя совершенно оправданным в своём безразличии. Я не ссорился с отцом по-крупному и напишу ему, когда закончу «Мост» и не буду бояться проблем с психикой.
Тем временем я почти уверен, что она выполнила свою угрозу и написала ему кое-что.
Я бы предпочёл держаться от всего этого подальше. Двадцать пять лет таких изнурительных препирательств — это уже слишком, и я чувствую, что заслужил хороший долгий отпуск. Ни одному из них на самом деле нет до меня дела. Когда-нибудь я расскажу тебе гораздо больше, но пока этого достаточно...

--/--/ Отправился в знаменитый опасный и жестокий район Лаймхаус
в поисках захватывающих приключений, но обнаружил, что большинство молодых
бандитов пьют только лимонад, а после того, как я сделал несколько глотков
скотча, они, похоже, стали меня бояться! О, жизнь забавна! Я бы хотел вернуться
в Англию как-нибудь летом. Сырой холод был
как нож у меня в горле, а отели — как погреба. Я уехал оттуда
7 января, и с тех пор жизнь была похожа на карнавал — здесь, в Париже.


Я никогда не был в таком водовороте светской жизни — всевозможные забавные люди, скандальные сцены, встречи в кафе и т. д. Писатели, художники, наследницы,
графы и графини, испано-швейцарцы, выставки, концерты, бои и... ну, вы знаете Париж, наверное, лучше, чем я. Изначально я
планировал пробыть здесь всего две-три недели по пути к постоянному месту жительства.
Я живу на Майорке, одном из Балеарских островов (Испания). Но я так сильно влюбился во Францию и французов, что решил остаться здесь до лета и попытаться выучить язык перед отъездом.


 Произошло много всего. Через Юджина Джоласа, редактора _transition_, я познакомился с Гарри Кросби, наследником всех миллионов Моргана-Харджеса и владельцем чудесного издательства класса люкс. --/--/ Он отреставрировал старую мельницу (XVI век)
на территории замка графа де Ларошфуко в
Эрменонвиль, где я провёл несколько безумных выходных. Поло с клюшками для гольфа на осликах! Старые дилижансы! Катание на коньках по живописным окрестностям замка! Устрицы, абсент и даже опиум, который я пробовал, но он мне не понравился. На прошлой неделе я с удовольствием провёл там пять дней, работая в одиночестве, и только садовник с женой приносили мне еду и вино у весёлого камина. И вокруг такие красивые леса — прямо как в «Пеллеасе и Мелизанде»! Я скоро снова выйду на улицу. А пока я мечтаю о том, как прекрасно будет, когда опубликуют «
Bridge_ - на листах размером с фортепианную партитуру, чтобы ни одна строка не была нарушена.
и они уже отправили в Бруклинский художественный музей, чтобы они скопировали
изображение моста Стеллы в цвете для воспроизведения в качестве
фронтиспис! --/--/


322: СЭМЮЭЛЮ ЛАВМАНУ

(Открытка)

[_коллиур, Франция_] _ 23 апреля ’29_

Соловьи всю ночь и шум прибоя весь день! Я не знаю, что
могло бы соперничать с этим местом по форме и цвету. Надеюсь, у вас все в порядке - вы
определенно не потратили много чернил, рассказывая мне!


323: СЛЕЙТЕРУ БРАУНУ

_Collioure, Pyr;n;es-Orientales_ _25 Avril ’29_

Билл: Почему, чёрт возьми, ты мне не пишешь? Раньше ты мне писала. И вот я сижу на берегу самой потрясающей рыбацкой деревни — с баронскими башнями на вершинах Пиренеев — и больше всего на свете хочу, чтобы ты была по другую сторону стола.

 Это начинает напоминать Вест-Индию. Может быть, если бы я мог говорить на каталанском, было бы лучше. Я начал чувствовать то, что ты предсказывала насчёт
Парижа. Хотел бы я, чтобы ты была со мной! Не знаю, хочешь ли ты получать от меня письма или нет — ведь ты никогда не писала, — но всё равно прими мою любовь, Билл —


324: Гертруде Стайн

(Открытка)

[_colliour_] [_ca. 29 апреля _]

Дул слишком сильный ветер, чтобы замечать запахи. Мне это нравится до сих пор, и
планируете остаться на некоторое время. Чувствую себя вполне числа коренных народов, поскольку расходы ночью
на сардину шхуны. Диалект не так легко усваивается.


325: ИСИДОРУ ШНАЙДЕРУ

_Коллиур, Восточные Пиренеи_ _1 мая 1929 г._

Дорогой Исидор: --/--/ Что касается писательской деятельности, то не могу сказать, что Европа меня сильно вдохновляет. Я уехал из дома в плохом состоянии, как в физическом, так и в моральном плане, и до сих пор не восстановился, так что, возможно, мои
реакции не так свежи, как могли бы быть. Возможно, несколько недель в
тишине таких мест, как этот древний рыбацкий порт, изменят мое мнение - но
в любом случае, я пока не закончил ни одного дополнительного раздела
к "Мосту". Несмотря ни на что, он выходит этой осенью в Париже.
-- - - - Если случится так, что у меня хватит ума или вдохновения дополнить его
позже - такие дополнения могут быть включены в какое-нибудь более позднее издание. Я так долго метался между смущением и безразличием, что, когда Кросби попросили меня отдать им рукопись, я согласился, заявив, что она хорошо читается
Я и так уже достаточно сдался. Малкольм советовал мне сделать это ещё до того, как я уехал из Америки, так что, думаю, в этом есть доля правды. В стихах, как вы, возможно, помните, есть определённая последовательность.
 И, возможно, пробелы для меня более очевидны, чем для других... да, так и должно быть. --/--/ Недавно мне сообщили, что первое издание _White Bldgs._ распродано. Думаю, в ближайшее время других не будет.
Было напечатано всего 500 экземпляров, вдвое меньше, чем я предполагал до недавнего времени. Но мне сказали, что это обычное количество.

Я очень надеюсь, что вам удастся убедить Л[иверайта] опубликовать стихи Хопкинса. Но я в этом сомневаюсь.
Мне кажется, он слишком толстокожий, чтобы проникнуться сочувствием.
Недавно друг Лоры Райдинг и Грейвса, Джеффри Фиббс, с которым я никогда не встречался, прислал мне копию прямо с ясного неба. Я был ошеломлён — ведь это действительно редкость, когда такие богатые библиофилы, как Гарри Кросби, не могут найти экземпляр, несмотря на всех своих лондонских агентов. Так что, когда я вернусь, у нас будет по крайней мере один экземпляр «в семье», так сказать! Что бы ни решил Ливерайт.

 Лондон, я всё ещё верю, может быть восхитительным при должном подходе
обстоятельства. Перед тем как я приземлился, у меня начался грипп, а потом я простудился из-за холода, царившего в то время года, плохих условий в отеле, несъедобной еды и истерического настроения Лоры [Райдинг] — всё это в совокупности заставило меня уехать без особых сожалений. Это, безусловно, самое дорогое место, которое я могу себе представить, — дороже, чем даже Нью-Йорк, если только вы не остепенились. Мне нравилась его массивная, тяжеловесная кладка, а также мрачные чёрно-белые полосы и оттенки. Это город для гравёров.
Я должен как-нибудь рассказать вам о своей поездке в Лаймхаус, где я ожидал
чтобы меня не обыграли в блэкджек и т. д., я выпил столько виски с содовой во время игры в дартс в одном из пабов, что напугал людей, по-настоящему напугал некоторых местных хулиганов — все они показались мне очень приятными людьми. Я бы хотел поехать туда снова и задержаться подольше — но не зимой!

 Что касается Парижа, мне придётся подождать встречи с тобой, чтобы затронуть эту тему.
Филипп Супо и его жена были одними из самых гостеприимных французов, которых я встречал, а Гертруда Стайн — одной из самых впечатляющих личностей.
Её чудесная комната, Пикассо, Хуан Грис и другие
(в том числе несколько очень интересных молодых людей) на стенах! Затем были Форд Мэдокс Форд, Уэскотт, Бернадин Шолд (только что вернувшаяся с Востока), Ричард Олдингтон, Уолтер Ловенфельс (у которого в Англии выходит интересная книга стихов — (Heinemann), Эмма Гольдман, Клаус
Манн, Юджин МакКаун, Джолас (который мне очень нравится), Эдгар Варез, Рене
Кревел, Кей Бойл (которая решила, что я ей нравлюсь) и сотня других
не менее интересных или даже более интересных людей, которые не так широко известны. Тейты
живут в квартире Форда, пока он в отъезде, и заявляют, что
Я бы никогда не хотел уезжать из Парижа. Мне там очень нравится, но, боюсь, мне пришлось бы прожить там довольно долго, прежде чем я смог бы осесть там и заняться какой-нибудь работой. А в последнее время все города начинают действовать мне на нервы уже через несколько недель. Однако я бы никогда не захотел осесть здесь навсегда, как это делают многие, — ни в городе, ни в сельской местности. Даже здесь, у синего внутреннего моря, с древними цитаделями и укреплениями, венчающими холмы прекрасной деревни с белыми стенами, я не могу не думать о своей комнате в Паттерсоне. Глупо, я знаю... но что тут поделаешь?

Мои планы туманны. Может, я останусь здесь ещё на два месяца, а может, и на две недели.
 Испания совсем рядом, но, как я слышал, там очень дорого. Через пару дней я отправляюсь в соседний город, чтобы посмотреть на бой быков. Но, возможно, в этот раз я не буду
исследовать окрестности, несмотря на мой большой интерес.
 Между этим местом и Марселем есть и другие небольшие порты, которые очень
заманчивы. Я не буду жалеть о том, что не увидел всего за эту поездку — или даже никогда. Видите ли, мне очень нравится Франция! -- -- -- --


326: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ

_Марсель,_ _11 июня 1929 года_

Дорогой Аллен: --/--/ Я пробыл в Коллиуре не больше трёх недель.
 С тех пор я живу в Марселе и его окрестностях. Этот город представляет для меня большой интерес, хотя здесь нет ничего, что могло бы заинтересовать обычного туриста. Я только что вернулся после двухнедельного визита к Рою Кэмпбеллу и его семье в Мартиг, своего рода Венецию и
Глостер расположен на трёх островах, образованных каналами, соединяющими Этан-де-Берр с морем.

 Я полюбил Прованс, его чудесный сезанновский свет (здесь его видно повсюду) и латинские корни местных жителей.  Арабы, негры,
Греки, а также смесь итальянцев и испанцев. Кэмпбеллы снимают дом и нанимают горничную почти за бесценок, но купаться там не очень удобно, и есть другие особенности, которые могут не понравиться вам так же сильно, как местность к востоку отсюда, куда вы планируете отправиться. Марсден Хартли, с которым я здесь познакомился, знает всё побережье по обе стороны Роны и предпочитает жить здесь. Я вернусь в Париж через пару недель, но, возможно, сначала совершу небольшую поездку в Ниццу и её окрестности, просто чтобы посмотреть, что я упустил, так долго здесь прозябая. А потом, может быть, я
Ваш совет будет более ценным, чем сейчас.

Я планирую вернуться в Нью-Йорк в ближайшее время. Как скоро это произойдёт, во многом зависит от того, что я узнаю от Кросби по возвращении в Париж об их издании «Моста». Я с нетерпением жду встречи с вами и Кэролин [Гордон] в ближайшие дни. Большое спасибо за денежный перевод, сумма указана верно, и это очень кстати, поскольку банк не торопится переводить мне деньги. — — — —


327: Уолдо Франку

(Открытка)

[_Марсель_] _17 июня 1929 г.

Не могу написать тебе то длинное и благодарное письмо, о котором ты так просил
сколько заслуживают. Почему?--не спрашивайте меня! Но это не потому, что я не часто
хочу тебя увидеть. Я был в нерешительности состоянии тех пор, как мы последний
встретились. Я молюсь об облегчении.


328: МАЛЬКОЛЬМУ КОУЛИ

[_Paris_] _ 3 июля 1929_

Дорогой Малкольм: После прочтения корректур я уверен, что книга стала даже
лучше, чем раньше. И примечания!-- Когда ты впервые упомянул о них при мне
Признаюсь, я слегка вздрогнул от этой идеи. Но с тех пор, как я увидел их, у меня
не осталось сомнений. Зрелость вашей точки зрения очевидна в каждом слове
. Юмор и искренность сочетаются в некоторых из самых умных и ловких
Насколько я знаю, в процессе написания книга стала гораздо более цельной, чем была раньше. У меня не было с собой оригинала рукописи для сравнения, но
там, где я заметил изменения, они, похоже, пошли на пользу. Я не
жалею ни об одном из добавлений. Мне нравится, что книга стала объёмнее.
Серьёзно, Малкольм, — прости меня за эгоизм, — я просто немного горжусь
результатом своих трудов прошлым летом. «Голубая джуниата» будет пользоваться
большим спросом в течение долгого времени, поскольку в основном она
отличается классическим качеством — как в плане материала, так и в плане обработки, — которое не
я буду отвергнут всеми, кому небезразлична или кто впоследствии будет небезразличен к американской литературе.

Я бы вдавался в подробности, но ожидаю увидеть вас в относительно скором времени.... Я вернусь в Нью-Йорк не позднее первого сентября, а может, и на месяц раньше.
Возможно, это и к лучшему, что значительная часть моих денег лежит на сберегательном счёте в Нью-Йорке и недоступна для меня здесь. Как бы то ни было, я не
сильно сожалею о том, что вернулся именно сейчас. Когда я снова приеду во
Францию, я отправлюсь прямиком в Марсель — и это, безусловно, будет мой
намерение прийти снова! Я с нетерпением жду возможности обсудить все это с вами.
так что приготовьте немного сидра по этому случаю! --/--/


329: ЗА КЭРЕСС КРОСБИ

Паттерсон, Нью-Йорк, 8 августа 1929 г._

Дорогая Кэресс, прилагаю к письму заметки, которые я тебе показывал.
Теперь они исправлены и готовы к включению в состав первых двух разделов «Моста». Ты увидишь, где находится каждый из них, по _ключевым строкам_, напечатанным слева. Я оставил их узкими, как это принято, — мы же не хотим загромождать поля. (См.
«Гамлет» Маклиша и версия «Старого моряка», напечатанная в «Оксфордской антологии».) Я не могу не думать о том, что они очень помогают в раскрытии общей темы «Дочери Поухатана». Что касается заметки о Колумбе, то она просто очерчивает пейзаж до того, как его озарят краски...

 Я работаю над другими оставшимися разделами, указанными в оглавлении рукописи. как у вас дела? Надеюсь, что смогу отправить вам пару штук в течение десяти дней.
У меня пока не было возможности встретиться с мистером Фоксом, директором Бруклинского музея, так как он был в отпуске, но я
Я договорился о встрече с его секретаршей в начале следующей недели. Я надеюсь увидеться с Гарри Марксом, как только он вернётся, чтобы спросить его совета по поводу
копии картины, суммы оплаты и т. д. Между тем, судя по тому, что сказал Гарри [Кросби], я понимаю, что вы собираетесь
засеять определённые участки. Но не торопитесь, пожалуйста! Если мы закончим к концу ноября, этого будет достаточно. Между тем
Я не веду переговоры ни с Liveright, ни с кем-либо ещё. Я не думаю, что возникнут какие-либо трудности с продажей 250 экземпляров, которые у вас есть
печать. Я не знаю, сколько человек уже заказали копии, и
я позже пришлю тебе список имён, которые точно будут в наличии.

 Нью-Йорк кажется мне лучше, чем когда-либо. Пляжи прекрасны — и полны красоток. Где ты сейчас? Почему-то я не могу представить, что ты всё ещё в Париже.

P.S. Пожалуйста, спросите Гарри, не может ли он придумать какую-нибудь работу для того милого датчанина
мальчик, с которым я познакомил его в то утро, когда отплыл. Он без работы или
средств - и умирает с голоду. Он опытный тренер и содержатель лошадей (датский)
Королевская артиллерия) и довольно хорошо говорит по-английски. -- - - - - Честно,
трудолюбив и готов на всё, что достойно уважения.


330: ХАРРИ И КЭРЕСС КРОСБРИ
_Бруклин, Нью-Йорк_ _30 августа 1929 г.

Дорогие Гарри и Кэресс! Сегодня я впервые встретился с Гарри Марксом и рад слышать, что он пока ничего не может сказать о вашей работе над «Мостом». Ибо, как вы знаете, мне не терпится добавить еще что-нибудь - по крайней мере, раздел
“Мыс Гаттерас”, - прежде чем вы его опубликуете. Это сейчас
быстро разрабатывается, и разделы по воздухоплаванию, которыми вы так
восхищались, были значительно улучшены и дополнены. Однако
Длина строк здесь больше, чем в любом другом разделе, — настолько больше, что, чтобы сохранить их непрерывность на странице, я думаю, нам следует изменить наш план относительно размера страницы и использовать в качестве образца не ранее согласованную книгу Персея, а ваш том «Безумной королевы» — на мой взгляд, он даже лучше выглядит в других отношениях. Надеюсь, я могу попросить вас об этом изменении, не показавшись слишком самонадеянным!

 Как вам «глянец», который я недавно вам отправил? Я страстно желаю как можно скорее получить от вас весточку. --/--/

Наконец-то я обосновался в уютной меблированной квартире недалеко от
на военно-морской верфи. Было много весёлых посиделок, особенно с тех пор, как я
могу покупать кукурузный виски у своего уборщика всего за 6 долларов за галлон! Больше никаких
надоедливых, вечно пукающих старух-квартиросъёмщиц. С этого момента пишите мне
прямо по указанному выше адресу, а не в Паттерсон. Liveright выпускает
второе издание _White Buildings_-_Vanity Fair_ вручает лавры в
сентябрьском выпуске -Элиот призывает меня внести свой вклад, а также старую Мэмби Кэнби
из "Субботнего обзора", старого вражеского лагеря. Так что я настроен
в значительной степени оптимистично.


331: КЭРЕСС КРОСБИ

_бруклин, Нью-Йорк_ _ 6 сентября 1929 г._

Уважаемые выберите язык: только что получил первый образец доказательства, немного поздно,
к сожалению, как моя хозяйка в Паттерсон думал, что они были
“печатное дело”, и не ждем их, как только некоторые другие
почта. Но в будущем вы все равно будете писать мне напрямую по указанному выше адресу
.

Пожалуйста, продолжайте и выделите те разделы, которые у вас уже есть, крупным шрифтом
. Мне он нравится гораздо больше, чем "Каслон" меньшего размера.
Только... вам не кажется, что эта страница (я использую её в качестве образца) выглядела бы более сбалансированной и уж точно не перегруженной, если бы на ней было ещё четыре строки
Стихов на нём? Мне кажется, что слишком глубокое нижнее поле
 выглядит скорее неуклюже, чем роскошно.

 Я могу отправить ещё кое-что — и это очень важно. Я работаю как сумасшедший
с тех пор, как нашёл эту квартиру, где я могу сам распоряжаться своим временем и т. д. Я слишком тороплюсь, чтобы напечатать для вас окончательную версию этого финала «Мыса
Раздел «Хаттерас» ещё не готов, но вы можете получить некоторое представление о том, чего я добиваюсь, из скомканной копии, которую я прилагаю. Окончательная версия, включая то, что вы читали в Париже, будет готова через несколько дней, аэронавтика и всё такое. На мой взгляд, выглядит неплохо, и, по крайней мере, согласно
Что касается _моих_ представлений о _Мосте_, то без него это издание не было бы ни полным, ни даже репрезентативным.

 Затем следует раздел «Квакер-Хилл» и «Индиана», последний подраздел «Дочери Поухатана» (который, я думаю, не потребует пояснений).
 Я довольно хорошо знаю, что планировать, когда погружаюсь в работу.
 Поэтому, пожалуйста, проявите терпение. В книге должны быть
эти разделы, и я могу пообещать, что они будут у вас на руках ко
второй неделе октября! Тогда вперёд и с песней! Я очень рад, что
вы выбрали бумагу, формат и всё остальное. Я постараюсь вам помочь
свежая фотография Стеллы через несколько дней.

Надеюсь, вы с Гарри все еще планируете приехать сюда следующей зимой.
Тогда, может быть, я смогу наверстать упущенный поцелуй во время плавания! Вы
очень нравится, что мало колье, которое много?!! Мои подарки редко так
удачный прием!


332: ЧТОБЫ ПОСЛЕ КРОСБИ

[_Brooklyn_] _ кРоме 6-го ’29_

Дорогая Кэресс, я забыл упомянуть эту новую версию «Катти Сарк» в предыдущем письме, отправленном сегодня. Я почти ничего не изменил — а если и изменил, то только для большей ясности, — в том числе сделал название более щедрым
с добавлением знаков препинания. Поэтому, пожалуйста, используйте эту версию вместо той, что у вас была.


 На титульном листе используется та же цитата, что и раньше:


 О, старый и дубовый флот! О, «Темерер» больше не существует!


 — _Мелвилл_

 Надеюсь, это вас не смутит!



 333: КЭРЕСС КРОСБЮ

_Паттерсон, штат Нью-Йорк_ _17 сентября 1929 г._

Дорогая Кэресс: я отправил вам последнюю версию «Мыса Хаттерас» заказным письмом.
Но, перепечатывая её для журнала, я не мог не заметить некоторые необходимые улучшения. Поэтому, пожалуйста, используйте эту _вторую_ версию, которая прилагается. Клянусь
чтобы вас больше не беспокоили с поправками — разве что запятыми в корректуре.

 Раз уж я пишу, то не могу не сказать, что я очень доволен тем, как мне удалось собрать воедино заметки и переживания последних двух лет и создать довольно захватывающий синтез...

 Боже, как бы я хотел сегодня вечером выпить бутылочку «Катти Сарк», чтобы успокоить свои расшатанные нервы! В сельской местности сейчас самая засушливая погода за последние годы, и на следующий год надеяться не на что, так как заморозки и последовавшее за ними потепление уничтожили урожай яблок! Мне пришлось сбежать от городской жары, чтобы поработать здесь неделю
комната в старом фермерском доме. Она тоже прелестна. Еще неделя - к этому времени
Я рассчитываю закончить две оставшиеся части - и я вернусь
в городские кварталы (Columbia Hts, 130)....


334: ЛОРНЕ ДИТЦ

_Паттерсон_ _ведень [ок. 23 октября 1929 г.]_

Дорогая Лорна, я тут немного _weltschmerzing_ в одиночестве
с прошлой субботы, когда я внезапно собрал вещи и уехал из города.
Я никогда не видел таких ярких осенних красок, но гроза, которая началась сегодня утром после трёх чудесных солнечных дней,
наверное, не оставлю столько всего на ветках, чтобы можно было любоваться...
Тем не менее я останусь здесь как минимум до следующего понедельника, а может, и подольше. Я уже чувствую себя вполне отдохнувшим, но знаю, что мне нужно немного «запасного» после того, как я себя вёл. Я также _надеюсь_ закончить последние два раздела [_«Мост»_], да поможет мне Бог! А потом
вернуться в город и снова увидеть тебя в твоём милом, новом, весёлом, розовом
маленьком гнёздышке! — — — —


335: КЭРЕСС КРОСБИ
_Бруклин, Нью-Йорк_ _26 декабря 1929 г.

Дорогая Кэрэсс: спешу сообщить, что я закончил «Квакера»
Хилл», на котором я заканчиваю работу над «Мостом». Теперь ты можешь пойти и закончить всё это. Я не торопился, видит Бог, но я знаю, что ты меня простишь. Я добавил не так много стихов к тому, что ты взял с собой, как ожидал. У меня было ещё несколько, примерно, в заметках, но я решил, что моя нынешняя версия предпочтительнее. «Квакерт-Хилл», в конце концов, не является одним из основных разделов поэмы. Он ценен скорее как «акцентная точка».

 Кстати, вы заметили, что на средней фотографии (той, что с
баржи и буксир) курсирует между участком ”Катти Сарк" и ”Хаттерасом"“
Раздел. Что является “центром” книги, как физически, так и
символически. Эванс, как и я, очень обеспокоен тем, чтобы на страницах, посвященных репродукциям, не было ни постановления, ни печати
что, вероятно, и является вашим
намерением в любом случае.

У меня есть идея изменить одну строчку из посвящения “Б.
Бриджу”. Если вам это не нравится, не меняйте. Но я считаю, что так будет логичнее, пусть и не так выразительно. Вместо:

 «--_И лифты возносят нас в наш день_»

 я предлагаю

 «...пока лифты не унесут нас в другой день»

 Я предоставлю выбор тебе

 Я очень много думаю о тебе. Это письмо на самом деле не отражает _меня_
совсем. Но я должен отправить его на «Мавританию», иначе мы рискуем опоздать на один из более медленных пароходов, а я боюсь, что ты уже теряешь терпение. Я очень скоро напишу вам ещё, а пока надеюсь, что вы
немного оправились от истощения, которое, должно быть, наступило после
вашей храброй и удивительной стойкости во время вашего отъезда. --/--/

P.S. Пожалуйста, отправьте экземпляр книги на рецензию Айвору Уинтерсу — RFD1, Пало-Альто,
Калифорния. — — — —




1930

336: Шарлотте Рихтарик

_Бруклин, Нью-Йорк_ _11 февраля 1930 г.

Дорогая Шарлотта: мне, наверное, нужно было написать тебе раньше... но как быстро летит время! Нет, я не в Африке, не гоняюсь за львами и обезьянами, а
нахожу работу прямо здесь, в Вавилоне. Иногда я уверен, очень уверен, что мои романтические дни давно прошли.
Сейчас я как раз в таком настроении, и если дело в деньгах, то, возможно, я прав.
Однако друзья имеют большое значение, и я надеюсь, что всегда буду ждать от вас с Ричардом новых писем.

Я чуть не расплакался, когда подумал о том, как мало я видел тебя во время своего последнего визита. Мой драматичный отъезд и сопутствующие обстоятельства
привели к тому, что после возвращения домой я три недели пролежал в постели с болью в спине. Затем, как ты и догадался, ужасное потрясение от самоубийства Гарри Кросби снова выбило меня из колеи ещё на неделю. За несколько дней до этого я устроил большой приём для него и его жены и был с его женой и матерью в тот вечер, когда случилась беда. На самом деле именно мне
пришлось сообщить эту ужасную новость двум милым женщинам. Миссис Кросби
Через пару дней она уехала во Францию, как и планировала.
Я думаю, она была очень смелой женщиной, раз решилась выпустить парижское издание «Моста» в срок.  Я получил от неё весточку вчера, и к этому моменту издание уже готово к отправке нашему агенту, Гарри Ф. Марксу, ----.  Как я уже говорил, это прекрасная работа. Используемый шрифт - новый французский шрифт, очень похожий на the face
который рекомендовал Ричард, Garamond. Издание Liveright (готово 1 апреля
) находится в Garamond и тоже будет довольно красивым. Большой интерес вызывает
Я был воодушевлён заранее и уверен, что получу несколько хвалебных отзывов.
Сейчас мне действительно не хочется писать стихи, но я всё равно чувствую себя подавленным из-за того, что у меня нет какого-нибудь амбициозного проекта, который мог бы заменить «Мост». Я не видел танцоров, о которых вы говорили, но слышал, что они очень хороши. Если вам когда-нибудь представится возможность посмотреть пантомиму «Ангна Энтерс» в Кливленде, обязательно сходите. Она великолепна! Юмор, пафос, трагедия — весь спектр эмоций.
А ещё здесь проходили замечательные художественные выставки
этой зимой лучше, чем что-либо, что я видел в Европе. В Музее современного искусства
прямо сейчас есть великолепная коллекция современных французских художников и др.
Джорджия О'Киф, Марин показывает-и я хочу, чтобы ты увидел шоу
мой знакомый, Питер Блум! --/--/


337: ДЛЯ УОЛДО ФРЭНК

[_бруклин_] _16 марта_

Дорогой Уолдо, с твоей стороны было _так_ любезно ответить так быстро и щедро! Я чувствую себя виноватой за то, что не поблагодарила тебя раньше. Я никогда не сталкивалась с таким обескураживающим периодом в поисках работы. Бессонница не даёт мне покоя, и я действительно не представляю, что меня ждёт, но
возможно, после выхода рецензий на «Мост» (издание Ливрайта должно выйти на следующей неделе) я смогу обрести уверенность в себе и произвести лучшее впечатление в «деловом мире».

Тем временем разрушительные силы Нью-Йорка кажутся мне довольно серьёзными!

Было приятно узнать, что ты получил свой экземпляр «Моста».
Каммингс и ещё один или два человека не получили — совершенно необъяснимо. В ней много нового для вас, и я очень беспокоюсь о том, что вы об этом подумаете, хотя
я совершенно не против подождать, пока вы сможете уделить ей достаточно времени, чтобы как следует её прочитать.

Я постараюсь найти для вас первое издание «Белых зданий», но не питаю особых надежд.  Где-то среди ваших книг вы найдёте экземпляр, который я вам подарил, с автографом, потому что я совершенно уверен, что не забыл оказать вам эту элементарную любезность.  Или вы могли его потерять.  Я всё равно пришлю вам экземпляр второго издания, и если моя память меня подведёт, вы, я уверен, меня простите. --/--/


338: Полу Розенфельду

_Паттерсон, штат Нью-Йорк_ _21 апреля_,

Дорогой Пол! Мне жаль, что «Письмо»[62] не попало к тебе в руки
время. Я надеюсь, что задержка на неделю не слишком сильно повлияет на ваш график.

 Как обычно, когда я пытаюсь разобраться в каких-либо технических вопросах, я сталкиваюсь с трудностямиНГ борьбы против хронической привычке я, кажется,--пытаясь впихнуть
все в один абзац! У меня забит, тогда парализовало, - в
хоть на мгновение скинули. Но мои намерения честны и благие. И
Я надеюсь выполнить свое обещание к следующей субботе.

Во всяком случае, здесь нет спиртного.


339: ГЕРБЕРТУ ВАЙНСТОКУ.

_Паттерсон, Нью-Йорк_ _22 апреля 1930 г._

Уважаемый Герберт Вайншток! Примите мою искреннюю благодарность за ваш восторженный отзыв о «Мосте». Ван Вюрен уже прислал мне копию, и я как раз собирался написать вам спасибо, когда
Я получил ваше доброе письмо.

 Надеюсь, я достоин таких высоких оценок, как те, что вы мне даете.
Я почти готов поверить вашим утверждениям, учитывая ваше поразительное
понимание моих писательских целей, моего особого символизма,
намеренной сжатости и «плотности» структуры, которых я иногда достигаю,
а также основного религиозного мотива во всех моих произведениях.
Эта последняя особенность заставляет меня задуматься о том, что я
немного не соответствую самому себе. Ибо я никогда сознательно не подходил к какому-либо вопросу с религиозной точки зрения. Только потом я или кто-то другой
В целом я заметил, что благочестие здесь преобладает. Боже, избавь меня от мессианской предрасположенности!


Я думаю, уместно предположить, что со временем и по мере знакомства с «Мостом» вы начнёте воспринимать его как единое стихотворение с более чётким и целостным единством и развитием, чем казалось на первый взгляд. По крайней мере, таков мой опыт чтения и перечитывания Элиота
«Пустошь» имеет какое-то отношение к обстоятельствам, которые, _возможно_, выяснятся.
 Мне потребовалось почти пять лет и бесчисленное количество прочтений, чтобы
убедиться в единстве этого стихотворения. А «Мост» — это
по крайней мере, такой же сложный по своей структуре и выводам, как _ THE
Wasteland_ - возможно, даже более сложный.

Я не забуду написать вам о своем точном местонахождении, чтобы вовремя связаться с вами
прежде чем вы отправитесь на Восток и в Европу, и мы встретимся где-нибудь в
НЬЮ-ЙОРК. В настоящее время ситуация с безработицей у меня заартачилась для любого
определенное место за следующий день или около того.


340: НА ЭДА ЛУ УОЛТОН

_Паттерсон, Нью-Йорк_ _23 апреля 1930 г._

Дорогая Эда Лу! Прилагаю отрывок из письма, написанного Отто
Кану некоторое время назад, в котором я объясняю свои намерения в отношении некоторых разделов _The
Бридж_. Я представляю его вам более или менее таким же, каким я его видел, не как оправдание стихотворения, а как довольно точное описание некоторых целей, которые я, возможно, достиг, а возможно, и нет. Это может вас заинтересовать. А поскольку вы были так любезны, что включили это стихотворение в свой курс в Нью-Йоркском университете, оно может даже оказаться полезным для прояснения некоторых аспектов стихотворения.

 Однако, пожалуйста, держите эту статью при себе. В настоящее время я занят
переработкой этого материала в более или менее формализованное эссе для _The New
Американский караван_. Я бы хотел получить его обратно в течение двух недель, если вас это не слишком затруднит.


341: СЕЛДЕНУ РОДМАНУ
_Бруклин, Нью-Йорк_ _22 мая 1930 г.

Уважаемый мистер Родман! Ваша критика в адрес «Моста» была очень меткой, и я благодарен вам за ваш энтузиазм. Я также разделяю ваше восхищение поэзией Арчибальда Маклиша, хотя мне кажется, что временами он слишком явно демонстрирует склонность к модному пессимизму, столь ярко выраженному Т. С. Элиотом.

 Я пытался вырваться из этой своеобразной смирительной рубашки, но безуспешно
Однако я не склонен к какой-либо оппозиционной форме дидактизма.
Поэтому ваша неуверенность в том, что в поэме содержатся какие-либо абсолютные выводы,
вполне оправданна, по крайней мере, с моей точки зрения. Поэма в целом,
как мне кажется, является утверждением опыта и в этом смысле скорее
«позитивна», чем «негативна», в отличие от «Бесплодной земли».

Через несколько дней я уезжаю из города на лето, но я хотел бы
встретиться с вами следующей осенью, если вы будете поблизости.


342: ИСИДОРУ ШНАЙДЕРУ.

_ Паттерсон, Нью- Йорк_ _ 8 июня 30-го_

Дорогой Исидор: --/--/ Это делает меня ещё более благодарным за ту очевидную заботу, которую вы проявили в своей рецензии на «Мост». Конечно, я не понимаю, чего ещё я мог бы желать, кроме вашей щедрой похвалы и признания практически всех устремлений, заложенных в поэме. Я надеюсь, что сама поэма заслуживает всего этого. Если вы читали статью Уинтерса
в июньском выпуске журнала Poetry, то не могли не удивиться тому, как часто он менял своё мнение с тех пор, как прочитал моё посвящение Уитмену в более позднем разделе «Мыс  Хаттерас».

Если бы не наша предыдущая обширная переписка, я бы, конечно, не стал ему об этом писать. Но в сложившихся обстоятельствах я едва ли мог
позволить, чтобы молчание означало с моей стороны согласие со всеми умышленными искажениями смысла, неправомерным присвоением чужих мнений, педантизмом и претенциозной классификацией — не говоря уже о нелогичности, — которые в изобилии представлены в его рецензии. Я должен прочитать, какие предрассудки он защищает, как я понимаю, против написания о метро в антигуманистическом симпозиуме. Поэтам
тоже, я полагаю, следует воздержаться от упоминаний о море, пока мистер Уинтерс не получит приглашение в круиз!

У меня вообще нет на примете никакой работы. Полагаю, я могу доверить моего отца
обещают небольшой припуск, чтобы нести меня здесь до осени, когда
ворота занятости может оказаться немного более смазанная, чем у них
в течение некоторого времени в прошлом. Если ты что-нибудь услышишь, Исидор, пожалуйста, дай мне знать.
Мне не терпится заняться практически чем угодно. --/--/


343: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ.

_Гейлордсвилл, Коннектикут_ _13 июля 1930 г._

Дорогой Аллен! Ваше последнее хорошее письмо и восхитительная рецензия на «Мост» в «Гонге и роге» заслуживали более раннего ответа, но время вышло
каким-то образом всё шло своим чередом, а я даже не замечал этого.
Во-первых, я собирался раздобыть экземпляр «Гончей и
Рога» и прочитать ваш отзыв, прежде чем отвечать, — так, как я
не смог сделать это за столиками в «Брентано», когда был в городе
около двух недель назад. У меня до сих пор нет экземпляра, и,
следовательно, я могу ошибиться в своих комментариях. Но поскольку я не хочу больше медлить, я надеюсь, что вы простите мне любые неточности.

 Тот факт, что вы помещаете «Мост» в конец традиции романтизма, может оказаться точным пророчеством, но я пока не
Я чувствую, что такое утверждение можно считать предрешённым.
Возможно, сохранится значительная доля романтизма — такого, который заслуживает серьёзного
рассмотрения, я имею в виду.

Но если допустить, что вы правы, я буду безмерно благодарен, если «Мост»
сможет оправдать хотя бы метафорические выводы, заложенные в его названии...
Вы согласитесь, что наш век (по крайней мере, наше затруднительное положение) — переходный. Если
«Мост», в котором вы находите столько же аномалий, сколько и я,
содержит столько же подлинной поэзии, сколько позволяет даже Уинтерс,
то, возможно, он может служить хотя бы связующим звеном
соединяя определённые цепочки прошлого с определёнными цепочками и тенденциями будущего. Другими словами, диаграмма или «процесс» в том смысле, в котором  Женевьева Таггард упоминает всю мою работу при оценке достижений Куница в прилагаемом обзоре. Это не представляет особого интереса, кроме как в качестве хронологической точки отсчёта, но «кто не рискует, тот не пьёт шампанского» — и я не могу не думать о том, что мои ошибки могут предостеречь других, кто впоследствии заинтересуется подобной темой.

Лично я считаю, что Таггард слишком категоричен в своих суждениях
с «предшественниками» Куница. Полагаю, мы все неосознанные эволюционисты,
но она, очевидно, принадлежит к наиболее ярым сторонникам этой теории.
Я не могу не пожалеть о том, что не прочитал больше о Кунице до того, как увидел её рецензию.
Он, очевидно, превосходный поэт. Мне бы хотелось познакомиться с ним не как с тем, кто преклоняется перед Конфуцием, и не как с тем, кто покупает новое снадобье от артрита. Таггард, как и Уинтерс, больше не ищет поэзию. Как и
Мансон, они оба ищут панацею. Поэзия как таковая (и
я не имею в виду просто декоративные стихи) больше не заслуживает повторного прочтения
Поэтому — долой Кубла Хана, долой Марлоу и к чёрту Китса! Жаль, я думаю. Так много истин обретают форму, становясь ещё лучше, без попыток вместить Вселенную в одну впечатляющую маленькую каплю. Признаю, я не соответствую требованиям. Моё видение поэзии _слишком_ личностно, чтобы «откликнуться на призыв».
И если я когда-нибудь снова напишу стихи, они, вероятно, будут
по крайней мере такими же личными, как идиома в «Белых зданиях», независимо от того, захочет кто-нибудь на них взглянуть или нет.

 Эта личная нота, несомненно, объясняет то, что вы называете
Сентиментальность в моём отношении к Уитмену.[63] Это правда, что моё восторженное обращение к нему в «Мосте» превосходит любую точную оценку этого человека. Я понял это в процессе написания. Но поскольку мы с вами придерживаемся столь разных взглядов на ценность материалов и событий, на которые реагировал У., и особенно поскольку вы, как и многие другие, похоже, никогда не читали его «Демократические перспективы» и другие его высказывания, в которых он резко осуждает материализм, индустриализм и т. д., в которых вы обвиняете его и называете истеричным представителем, то
Нет особого смысла перечислять обоснованные, но постоянные причины, по которым я восхищаюсь им и разделяю позитивные и универсальные тенденции, присущие почти всем его лучшим работам. Вы слышали, как я возмущался по поводу многих его реплик, так что можете не сомневаться, что я способен указать на его худшие работы.

Мне забавно наблюдать, как Таггард отвечает на некоторые претензии Уинтерс в мой адрес (я этого ожидал и готов к большему) в своей статье в «Антигуманистическом сборнике», тем более что это заимствование, похоже, не избавило его от собственного затмения, согласно её оценке нового
созвездие. У меня такое чувство, что мисс Таггард не только
получает образование на публике (как кто-то однажды сказал о Джордже
Муре), но и просвещает своих подданных.... По крайней мере, теперь
она, кажется, достигла той проницательности, которая сбивает с толку всех.

 На этих выходных я еду в Каммингс в Нью-Гэмпшире.
 После последней ссоры с Эдди М. Тёрнер (которая всё равно собирается продать свой дом) Я переехал в дом Фитци [Фицджеральда] неподалёку.
 Иногда я ужасаюсь своей, по-видимому, хронической неспособности
отказаться от какой-то привязанности или связи, которая уже давно не приносит мне ничего, кроме раздражения, — до тех пор, пока какое-нибудь жестокое стечение обстоятельств не вынудит меня освободиться. Это один из многих способов, с помощью которых я, кажется, трачу время впустую. --/--/


344: МЕМОРИАЛЬНОМУ ФОНДУ ГУГГЕНХАЙМА[64]

[_Гейлордсвилл_] [_29 августа 1930 года_]

Моя заявка на получение стипендии продиктована желанием учиться в Европе и заниматься творчеством, сочиняя стихи.
Меня интересуют особенности европейской культуры, классической и романтической, с особым вниманием к контрастным элементам, скрытым в
зарождающиеся черты самобытного американского поэтического сознания.

 Мой предыдущий визит в Европу, хоть и был недолгим, оказал на меня творческое влияние в этом отношении, о чём могут свидетельствовать некоторые аспекты моего длинного стихотворения «Мост». Меня особенно интересуют современная и средневековая французская литература и философия. Я бы хотел иметь возможность методично изучать их в рамках своих творческих проектов.

Мой следующий поэтический сборник, вероятно, выйдет в издательстве Horace Liveright, Inc., которое уже выпустило две мои предыдущие книги: «Белые здания» и «Мост».


345: АЛЛЕНУ ТЕЙТУ

_Гейлордвилл, Коннектикут_ _7 сентября 1930 г._

Дорогой Аллен! У тебя когда-нибудь были фурункулы? Я получил свой первый экземпляр во время визита к Каммингсам шесть недель назад, принёс его домой вместе с несколькими подрастающими отпрысками, и «верная и царственная династия Плантагенетов» (как называл их Э. Э.) до сих пор не покинула меня. С тех пор как
тронный зал находится в моей правой подмышке, не говоря уже о личных покоях и королевской детской, я едва ли могу пошевелить правой рукой настолько, чтобы написать письмо. Думаю, теперь я хотя бы определился со своими намерениями!

Фотографии вашей усадьбы были высоко оценены и получили широкое распространение в округе.
По моему мнению, у вас есть всё, что можно пожелать в плане сельского комфорта, не говоря уже о достоинстве.

Безусловно, это превосходит всё, чем владеют и управляют наши общие знакомые в этой долине. Я буду рад вашему визиту (большое спасибо!)
но, с фурункулами или без, мне нужно как можно скорее оказаться в каком-нибудь кабинете — или хотя бы на месте допроса, в тюрьме, во дворце или в молитве. --/--/

 Я был рад получить ваши «Три стихотворения». Великолепная дикция
Всё это напоминает мне о том небольшом прогрессе, которого я когда-либо достигал в
сущностной гибкости и тончайших интонациях. Эти качества кажутся
мне наиболее очевидными в «Послании из-за границы», которое, хотя и
в значительной степени основано на догадках, в каком-то смысле тем более
приятно перечитывать как стихотворение, наполненное множеством
подсказок, которые со временем могут стать более ясными. «Крест» заставляет
меня слишком напряжённо гадать. Я не могу отделаться от мысли, что это, возможно, слишком
сжато и, как предположил Билл [Браун], не совсем органично
церковных и глубоко личных образов. В таком случае вы грешите не больше, чем Элиот в недавней «Пепельной среде». «Ода погибшим конфедератам» так же великолепна, как и всегда. Я не думаю, что она существенно улучшилась, разве что в плане ритма: интерполяции с ветром и листьями добавляют определённую субъективную непрерывность.

 Сейчас моё лето кажется мне пустым. Возможно, мое изучение
Данте - комедии, к которой я никогда раньше не прикасался - будет замечено.
увидят, что оно придало ей некоторое значение, но похвастаться этим особо нечем
. --/--/


346: СОЛОМОНУ ГРЮНБЕРГУ

_ Н.Э._ _ За исключением 30-го ’30_

Дорогая Мони: --/--/ Теперь, когда я снова в городе, ищу иголку в стоге сена и работу в подвешенном состоянии, — теперь, когда самая монотонная и привычная ситуация из _всех_ поглощает, нет, захлестывает меня, я беру «отпуск», чтобы ответить тебе в надежде, что ты напишешь мне больше новостей, а также обязательно навестишь меня во время своего следующего визита в эти края.

 Я очень благодарен тебе за твой неизменный интерес к _Мосту_. После стольких грандиозных разговоров, которыми я себя ублажал во время прерванного
прогресса, удивительно, что большинство моих друзей не в ужасе от этого
окончательные недостатки. Некоторые из них таковы. Однако он вышел вторым тиражом
что означает продажу, превышающую первую тысячу экземпляров. Если бы
прошлая весна не ознаменовалась таким катастрофическим спадом продаж всех книг, я...
полагаю, мне повезло бы больше; во всяком случае, я не могу жаловаться
на большинство рецензий.

Моё лето было похоже на затяжную хандру, которую развеяло лишь внезапное
проникновение в суть и красоту «Божественной комедии» Данте. Не то чтобы я
выучил итальянский, но благодаря вдохновляющему эссе Элиота о Данте я нашёл достойный перевод (Temple Classics
Edition). Мои недавние трудности
Поэма большого масштаба с замысловатым сюжетом, как мне кажется, помогла мне лучше понять «Божественную комедию», чем если бы я взялся за это десять лет назад.  Иногда кажется, что пренебрежение или «безразличие» к великому шедевру почти оправданны, пока не разовьются собственные способности к восприятию, соразмерные упущенной возможности.  (Я и не подозревал, что аллитерация сегодня так «в тему»!)  Конечно, теперь я понимаю, насколько больше, чем когда-либо
Чтобы чего-то добиться, мне приходится работать.

Несколько бесед с вами были бы очень кстати в качестве передышки от моей нынешней одержимости работой. Вы ведь скоро собираетесь в Нью-Йорк?
-- -- -- --


347: СЕЛДЕНУ РОДМАНУ
[_Нью-Йорк_] _27 октября 1930 г.

Уважаемый мистер Родман! Спасибо, что прислали мне экземпляр _The [Харкнесса]
Hoot_. Копия, которую вы ранее отправили в The New Republic (через Слейтера Брауна), уже доставила мне немало удовольствия.
 Несмотря на неуместную сентиментальность речи Хейла, выпуск
вполне оправдан вашим эссе о Маклише, если можно так выразиться
Итак, это самая проницательная оценка, которую он когда-либо получал.

 Что касается Хейла, я рекомендую ему ознакомиться с недавним разбором «Женщины Андроса», проведённым Майком Голдом в колонке The New Republic, — если он хочет увидеть, как его превзошли на его же поле. Не то чтобы меня волновал  Уайлдер. Поскольку я не прочёл ни строчки из того, что он написал, не стоит ожидать от меня вздохов или проклятий. Но я _кое-что_ читал о Шпенглере — и был бы рад, если бы он хоть раз показал американскую визу, прежде чем предсказывать какие-то
подробности «нашего» будущего. --/--/


348: УИЛЬЯМУ РАЙТУ

_Бруклин, Нью-Йорк_ _21 ноября 1930 года_

Дорогой Билл: --/--/ Подробности твоей летней программы и описание твоего зимнего жилья свидетельствуют о том, что у тебя всё налажено.
 В Нью-Йорке полно безработных, и с каждым днём их становится всё больше, а напряжение, читающееся на тысячах лиц, не внушает оптимизма. Немного странно видеть город таким «мрачным», как сказал бы Мелвилл. У твоего покорного слуги тоже были мрачные моменты; на самом деле
Я почти уверен, что беспричинная тревога оказывает крайне разрушительное воздействие на способность к воображению. Я
Я пытаюсь написать пару статей для _Fortune_ — роскошного
ежемесячного журнала о бизнесе и промышленности, издаваемого Time, Inc., — и я в ужасе от того, насколько сильно беспокойство может парализовать работу естественных способностей человека. Одно из заданий — «портрет» Уолтера Тигла, президента Standard Oil (Нью-Джерси). Мне удалось разговорить нефтяного магната, и он проболтал гораздо дольше отведенного времени, но когда я приступил к написанию статьи, то понял, что это типичная
В стиле _Fortune_ джемы собираются сотнями.

Я так рад, что вам по-прежнему нравится _The Bridge_. Признаюсь, я
меня сильно задело обвинение в сентиментальности, которое постоянно
звучало в адрес фрагмента «Индиана», особенно когда эти обвинения
исходили от людей, которые признавались, что восхищаются поэзией Харди.
Ведь многие его стихи казались мне по меньшей мере такими же «сентиментальными», как это «сентиментальное» исполнение моей собственной песни. Но я в любом случае одобряю некоторую долю сентиментальности. Сейчас более модно говорить о
другом, но тема (или эмоция) «расы» всегда была связана с
чувствами, а также с предрассудками. С тех пор как появилась «раса»
Это основная мотивация «Индианы», и я не могу не думать о том, что, если посмотреть на это с правильной точки зрения и оценить в контексте аргумента или темы раздела «Покахонтас» в целом, материнский инстинкт женщины-первопроходца не так уж и чрезмерен.

 Я уже упоминал о том, с каким удовольствием прочитал ваше очень искусное стихотворение о различных видах меха. Кажется, оно было опубликовано в журнале _Poetry_. Конечно
Бодлер был бы очарован умелым сочетанием красивых
имен с миром тактильных ощущений. Географические ассоциации,
заложенные в списке упомянутых животных, были восхитительны. Я вижу
У вас есть множество причин продолжать писать, тем более что это не причиняет вам никаких мук, которые сопровождают более профессиональное общение с музами. Я не написал ни строчки за последние девять месяцев, а девять месяцев — не такой многообещающий срок для семи искусств, как для физических наук.

 Я постараюсь больше не быть таким небрежным в написании текстов. Не сочтут ли меня бесчувственным, если я попрошу о временном займе, чтобы продержаться до тех пор, пока не получу чек от _Fortune_.  Пожалуйста, будьте откровенны.  В наши дни с деньгами «трудно», и если вы не можете выделить 25 или 50 долларов,
или, если у вас есть какие-либо сомнения по поводу подобных сделок, я останусь таким же
нежным и непосредственным партнером в нашей дружбе, как всегда. На самом деле,
я бы предпочел взвалить на свои плечи вдвое большее затруднение, чем
подвергать вас каким-либо строгостям.

Я подал заявку на получение стипендии Гуггенхайма (которая даст мне
год обучения и творческую свободу за границей) и молю Бога, что я получу
одобрение. Объявления будут сделаны в начале марта. Тем временем я молюсь о том,
чтобы я мог достаточно хорошо писать на производственные темы и продолжать работать в _Fortune_. Моя комната здесь на удивление дешёвая — недельная плата едва покрывает расходы.
превышает стоимость проживания в пансионе, а с этими статьями мне пришлось бы
находиться там, где сообщения могли бы приниматься в моё отсутствие. Требование
авансовой оплаты, однако, не слишком утешительно. --/--/


349: УИЛЬЯМУ РАЙТУ

_Бруклин, Нью-Йорк_ _29 ноября 1930 г.

Дорогой Билл: Твоё воображение, очевидно, столь же велико, как и твоя рука... Приписывая мою почти хроническую бедность столь ницшеанской программе, как «опасная жизнь», вы заставляете меня слегка прищуриться.  Ведь я привык к суровым условиям и риску.
Боюсь, я был слишком неосторожен, чтобы заслужить столь лестные отзывы.
А к своим беспорядочным приключениям и скитаниям я отношусь
с чем угодно, только не с самодовольством. Однако не каждый может оказать
помощь с такой изящной терпимостью к очевидным недостаткам; и ваши эвфемизмы делают меня вдвойне благодарным.

Статья в «Тигл» сейчас ожидает одобрения. Я надеюсь узнать больше о своей дальнейшей судьбе в начале следующей недели. Если это не приведёт к получению чека
и нового задания, то, скорее всего, мне придётся заняться продажей книг в одном из многочисленных магазинов Doubleday-Doran.
столичный округ. Я знаю кое-кого, кто может помочь мне устроиться туда. В обычное время, конечно, я бы уже работал в рекламном агентстве. Нет, преподавание — не выход для меня, Билл. У меня вообще нет высшего образования. Ты, наверное, забыл, что я бросил Ист-Хай даже не получив аттестат — на третьем курсе. Mirabile dictu!... Noblesse oblige!... Pax vobiscum!... Nunc
dimittis est ... так кто же я такой, чтобы управлять классом!

 Я надеюсь, что мне не придётся обналичивать ваш второй чек, это на крайний случай
чего я постараюсь избежать. Вы очень скоро получите от меня весточку.
А пока я не могу выразить словами, как сильно я ценю вашу доброту.


350: ИСИДОРУ ШНАЙДЕРУ

_Бруклин, Нью-Йорк_ _2 декабря 1930 г.

Дорогой Исидор: --/--/ Что касается «Гимна против насилия», я только за!
Оно прекрасно выдержано, удивительно лаконично; его образы зачастую столь же поразительны, как у Рембо:

 «...и тогда ты услышишь,
как трепет повторения
барабанным боем отдается в твоем мозгу, в неизменных дневниках страха».
и «Творожится гуще
 облако. Не принося нам облегчения,
наступает ночь, полная ужаса, бесконечная, полная умирающих стад.

 Странный и мрачный размер. Несмотря на библейскую тематику и, возможно, благодаря тому, что Хопкинс использовал восклицательные знаки для усиления внутреннего напряжения, это стихотворение очень оригинальное и, по всей видимости, лучшее из ваших стихотворений, которые я видел. Я думаю, что Элиот был бы рад опубликовать это стихотворение в _The Criterion_. Но вы, вероятно, получили гораздо более выгодное предложение от
_The Menorah_; кроме того, Элиот обычно обдумывает своё решение год или около того.
 --/--/


351: Сэмюэлу Лавмэну
[_Чагрин-Фолс, Огайо_] _29 декабря 1930 года_

Дорогой Сэм: чтобы хоть как-то загладить свою вину за то, что я не уделял тебе внимания, я, как видишь, предоставляю тебе все преимущества официальной канцелярской бумаги!
Конечно, если бы меня спросили, я бы никогда не допустил появления такого безобидного слогана, как «Место, куда можно _привести_ своего гостя». Четвёртое слово
всё равно начиналось бы с «б», но в порядке следования других букв было бы больше действия.
Или я не сторонник монахов и монашества.

Однако это может противоречить тому, что я видел здесь по ночам. Как я только что написал
в Б---- А----, _спортивная жизнь_ продолжает свой безрассудный бег
без особого изобилия абсента, шлюх, торговцев яблоками или очередей за хлебом. Жаль, что вся эта засушливость и тишина не привели, по крайней мере пока, ни к чему лучшему, чем девичий цвет лица и выпирающий живот. Исчез тот сверкающий глаз на Сэндс-стрит.
Минуты, когда-то такие притягательные, прошли; и древний мореход встречает новый год со всеми подобающими тревогами делового человека со Среднего Запада, с подобающей паникой образца 1931 года. Вот вам и смирение.
Здесь я высыпаюсь хотя бы немного больше, чем в Нью-Йорке.

 Около десяти дней я был занят в магазине моего отца на Юклид-авеню, недалеко от Хигби [Кливленд]. Я приезжал сюда из Фоллса, упаковывал рождественские посылки и возвращался ночью. Я жил в настоящем вихре событий. Теперь, когда рождественская «суматоха» осталась в прошлом, я
пытаюсь найти хоть какую-то связь с тем, что осталось от бизнеса по прямой почтовой рекламе. Пока что это не выглядит многообещающе.
Но если мне не удастся заработать несколько честных пенни, я, возможно, не вернусь к
Я не видел твоего горизонта много месяцев. Конечно, я знал об этом, когда приехал сюда, но я занял все, что считал нужным занять, и ситуация в Нью-Йорке выглядела и до сих пор выглядит безнадежной. Как ты, без сомнения, заметил, это сильно меня задело. --/--/




 ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Мексика

(1931–1932)




1931


352: СОЛОМОНУ ГРУНБЕРГУ
_Чагрин-Фолс, Огайо_ _10 января_

Дорогой Мони: --/--/ Я ужасно вымоталась из-за всех этих переживаний, а поскольку отец всё равно ждал меня здесь на праздники, я почувствовала, что должна оказать ему любезность и приехать, тем более что он был так
В последнее время вы были очень щедры ко мне. С тех пор как статья в Teagle (Standard Oil) провалилась, не было смысла продолжать в том же духе — перед лицом очередей за хлебом.

 Однако это унижение, которое поначалу было очень сильным, похоже, не сломило меня.
И, учитывая некоторые улучшения и обретение самообладания, я не
сильно сожалею о своём решении. Мой отец, конечно, ожидает, что я останусь в этом городе навсегда. Я, конечно, держу все свои планы в секрете, в том числе и тайну банковского счёта, на котором достаточно средств, чтобы
моя проезд Восток снова, всякий раз, когда мое возвращение представляется целесообразным. Но хватит
такие объяснительные подробности!

Мне не терпится услышать от вас-и какие у тебя планы, и т. д. Это скучно
достаточно здесь, чтобы поощрить хорошую сделку чтения--что я
наслаждаясь. Спиноза (дедушка Эйнштейна) дает много дисциплины.
Кливленд одна из лучших библиотек в стране, превосходно
проведены и с полок практически настежь.

Никакой работы над текстом пока не ведётся — и даже не планируется. Не могу себя в этом убедить, как ты знаешь. Это моя старая привычка с тех времён, когда я жил в Вест-Индии
предстоящий выпуск "Новой республики", который, однако, может вам понравиться.
-- -- -- --


353: СЭМЮЭЛЮ ЛАВМЕНУ

[Наступает печаль_] _ 16 января 1931 г._

Дорогой Сэм: Фотографии моста были радостным сюрпризом! Я не могу видеть это с
слишком большого количества ракурсов! И твой портрет на крыше со всеми трубами
горшками! Ты, как всегда, такой же щедрый и заботливый друг.

 Здесь ничего особенного не происходит. Я ещё даже не видел Билла [Соммера], но у меня есть выход на него. Я тебе говорил, что однажды утром заходил к Д---- Б.? Это было почти три недели назад. Он выглядел измождённым, его
Его лицо было покрыто пятнами, и он выглядел совершенно несчастным. Хотя он и старался быть как можно более учтивым, я уверен, что было очевидно, что он _старается_.  Я лишь в общих чертах упомянул о его болезни, и, поскольку никаких подробностей не последовало, я оставил его в том же неведении, в каком и пришёл.  Казалось, что невозможно хоть как-то пробудить в нём интерес. Он, очевидно, в ужасном состоянии, как физически, так и морально. Полагаю, это сочетание того и другого.

 Уверен, вам будет интересна история, описанная на прилагаемой открытке. Я
Я случайно наткнулся на это на днях в одном из местных газетных киосков.
Потом кто-то рассказал мне несколько историй о местном кузнеце по имени
Черч, который умер не так давно и которого большинство горожан считали весьма
«необычным» человеком. Что меня поразило в первую очередь, так это очевидное совпадение параллельного использования символов, змеи и орла, с моими строками о Покахонтас в «Мосте».

 «Время, словно змея, сползало по её плечу, тёмное,
 А пространство, словно орлиное крыло, лежало на её волосах».

Змея найти несложно, и вы увидите довольно размытые очертания передней части орла прямо под тем местом, которое я указал на полях.  Этот кузнец вызывал немало домыслов своим полуночным отсутствием, пока кто-то не проследил за его фонарём до этой скалы, где он ночь за ночью трудился над этим фризом.  Я думаю, что он представляет настоящую эстетическую ценность, как и другие примитивные скульптуры, и я планирую отправиться к скале, как только немного растает снег.

Характер кузнеца, должно быть, был похож на характер Блейка, потому что он тоже
Он сам вырезал себе надгробие — лев, лежащий рядом с ягнёнком, и фигура идущего человека. И представьте себе удивление тех, кто пережил его, когда во время похоронной церемонии его собственный голос произнёс его собственную надгробную речь с пластинки фонографа! Что ж, думаю, Шервуд Андерсон не смог собрать воедино _всех_ персонажей Вайнсбурга!

Мой отец и его жена только что уехали в отпуск в Гавану.
В кармане у них лежат мои подробные записи о том, какие французские вина
заказывать, куда ходить и т. д. Миссис Крейн № 3 никогда не видела пальм и
Они отправились в путешествие на сверкающих водах и были полны ожиданий. Это
первый настоящий отпуск за несколько лет для них обоих, и я очень надеюсь, что они на время забудут о делах и прекрасно проведут время. Я, конечно же, желаю им всего наилучшего.

 Сегодня днём я еду в город на ужин с Рихтариками, а вечером у нас будет квартет Блоха. В целом я чувствую себя намного лучше, Сэм,
несмотря на некоторые ограничения, которые, впрочем, могут пойти мне на пользу на какое-то время. Пока ничего не найдено, но напряжение нарастает
К счастью, эта тема временно отошла на второй план. --/--/


354: Лорне Дитц

[_Чагрин-Фолс_] _10 февраля 1931 г._

Дорогая Лорна: - / - / Поскольку о фотографии больше ничего не было сказано, я...
полагаю, меня следует избавить от бесполезного ученичества у деревенской малышки.
щекотун; вместо этого я стучал молотком, натирал воском, натирал, красил и
ремонтировал - случайная работа - по дому, и работа эта довольно забавная.
Раз в неделю я вообще ехать в Кливленд и провести несколько часов с моим
старые друзья, Rychtariks (Пражский художник и его жена, которую вы должны
вы слышали, как я упоминал) тех, кто действительно «свой» — и это, пожалуй, единственные люди в этом районе, которых мне приятно видеть. С ними я могу быть более или менее самим собой, и это большое облегчение после беспощадной строгости родительского режима. (Поэзия или что-то в этом роде — это оскорбление, о котором я не буду упоминать, поскольку оно относится к той же категории, что и «юношеские ошибки», «озорство» и так далее, а «реформа», которая была начата, вернула меня в то приятное растительное состояние ума, в котором я могу читать ежедневные советы Кулиджа без дрожи в коленях
протест.) Мой отец, вы можете представить себе его тип, “наслаждается”
депрессией или, по крайней мере, своими непрекращающимися воплями по этому поводу. Несмотря на потери
лично я думаю, что он действительно будет разочарован, если дела пойдут на лад
менее чем через пять лет. Во всяком случае, с его точки зрения,
все, что опровергнет его печальный прогноз, окажется катастрофой.
Его великое повторение состоит в том, что все тратят слишком много
денег. Однако он готов признать, что деньги были потрачены не на конфеты! (которые тоже относятся к предметам роскоши, если я не ошибаюсь). Всё
что, конечно, делает беседу очень увлекательной, особенно когда
вы вынуждены соглашаться при каждом удобном случае и повторять это до
бесконечности...

 Возможность получить стипендию Гуггенхайма не даёт мне покоя.  Если не получится, я всё равно могу отправиться на восток в марте.  Слишком долгое пребывание здесь в моём нынешнем возрасте неразумно, какими бы ни были альтернативы сейчас и как бы великодушно ни относился к этому мой отец.

 Вы были невероятно великодушны, написав мне. Похоже, твоя зима всё-таки была довольно приятной.
— — — — Вечеринки, кажется,
Продолжаются непрекращающиеся дискуссии о коммунизме. Но Ида Лу
Уолтон пишет мне, что никто ничего не пишет. Конечно, я тоже не пишу. Однако кое-что читаю. Неудивительно, что Ф---- так понравилась «История Сан
Микеле»; она почти так же полна собачьей сентиментальности, как и сама Сан Микеле. Но в некотором смысле это замечательная книга. Мой друг из «Форчун», Рассел
Дэвенпорт написал хорошую книгу «Сквозь пробки» на тему бизнеса и любви. Я пришлю её тебе, чтобы ты сохранил её и прочитал.
 Я только что дочитал «Юргена»! Меня всегда раздражали эти посиделки
об этом, а, скорее, нравится. Дос Пассос’ _42nd Parallel_ хорошо--как
насколько это идет. Но Дос сих пор, чтобы создать полный портрет. Что вы
думаете о только что завершившейся серии лидеров Мамфорда в "Трибуне"? Я
обнаруживаю, что полностью согласен с ним. --/--/


355: УОЛДО ФРЭНКУ

_ Чагрин Фоллс, Огайо _ _ 19 февраля_

Дорогой Уолдо: —/—/ Полагаю, сейчас все в замешательстве.
 Я не могу собраться с мыслями, чтобы что-то кому-то сказать. Кажется, я утратил способность даже чувствовать напряжение. Плохой знак, я уверен. Когда они все
Определись уже, капитализм это или коммунизм, тогда я, возможно, смогу вернуться к некоторым интенсивным тренировкам. А пока, похоже, ни в чём нет смысла. Я бы с удовольствием боролся — почти за что угодно, но, похоже, настоящего сопротивления больше нет. Может быть, я всего лишь разочарованный романтик. Или, может быть, я пошёл на слишком много любезных компромиссов. Я надеюсь, что вскоре обнаружу свою ошибку, в чём бы она ни заключалась.

Поскольку вы, похоже, полностью отошли от журналистской деятельности, я совершенно не осведомлён о ваших нынешних взглядах или
реакция. Напишите мне в ближайшее время и расскажите, чем вы занимаетесь. И о таких
ваших планах, которые вы пожелаете обнародовать. Я бы хотел послушать вашу недавнюю лекцию
в которой, как я понимаю, упоминается "Мост". Современная Америка кажется
очень далекой от судьбы, которую я представлял, когда писал это стихотворение. В
каком-то смысле Шпенглер, должно быть, был прав.

На водовозе уже два месяца.... Если воздержание проясняет видение
, как они утверждают, тогда верни мне слепоту моей воли. Это
нуждается в новом крещении.


356: ГЕНРИ АЛЛЕНУ МО.

_ Чагрин-Фоллс, Огайо _ _ 16 марта 1931 г._

Уважаемый мистер Мо: Я очень ценю своё назначение стипендиатом Мемориального фонда Джона Саймона Гуггенхайма
 не только как долгожданную возможность продолжить свои творческие изыскания, но и как выдающуюся честь, оказанную мне как поэту. Принимая эту
 стипендию на 1931–1932 годы, я испытываю воодушевляющее чувство гордости и благодарности. Излишне говорить, что это свидетельство доверия к моим способностям и
характеру само по себе, не говоря уже о моей инстинктивной реакции на такую
удачу, побудило бы меня приложить все усилия, чтобы оправдать это доверие.
Я уверен в этом, как и в либеральных условиях и щедрых предложениях стипендии. Я полностью согласен со всеми этими условиями, подробно изложенными в вашем объявлении, но при этом осознаю, что беру на себя серьёзную ответственность.

 Поскольку в настоящее время я нахожусь среди огромного количества безработных и меня ничто не задерживает, я хотел бы как можно скорее оказаться в благоприятной среде для конструктивной работы и учёбы. Поэтому мне будет очень приятно услышать ваше мнение о целесообразности и возможности моего
планируемый вид на жительство за границей в ближайшее время. Если быть точным, я хотел бы
отплыть во Францию в середине апреля, при условии, что такое
предложение встретит безоговорочное одобрение попечителей Фонда
. Справка от местного врача о состоянии моего здоровья
будет выслана вам в самое ближайшее время. --/--/


357: ШАРЛОТТЕ И РИЧАРДУ РИХТАРИК

_ Нью-Йорк, Нью-Йорк_ _ 30 марта_

Дорогие Лотта и Рикардо, Я отправляюсь в _Mexico_ (черт бы побрал жандармов!)
в следующую субботу. Внесены изменения [в планы стипендии Гуггенхайма]
без каких-либо проблем, и я слишком счастлива, что переезжаю в _действительно_ (для _меня_) творческую местность, чтобы быть чем-то иным, кроме как беременной.

 Я так чудесно проводила время, что у меня перехватывает дыхание, и это продолжается.
 Напишу тебе ещё, когда узнаю свой постоянный адрес. Сначала неделя в
Мехико с моей старой и замечательной подругой Кэтрин Энн Портер
(которая, как ты заметишь, _тоже_ была награждена), а затем в какую-нибудь сельскую местность. --/--/


358: СЭМЮЭЛЮ ЛАВМЕНУ

_мексико, округ Колумбия_ [_мексико сити_] _ 12 апреля 1931 г._

Дорогой Самбо: Добрался сюда прошлой ночью (кажется, я всегда приезжаю в города на
По субботам) и только что поужинал в воскресенье по-мексикански. Я уже начинаю чувствовать себя здесь как дома, несмотря на то, что совершенно не знаю языка. Но добрые люди и щедрые лица способны компенсировать недостаток слов. Крестьяне — это чудо этого места, как и говорил Лоуренс. Они такие милые и, несмотря на свою живописность, совсем не претенциозные. Какие лица, сколько в них страдания — но так мало горечи.

Мы провели один вечер в Гаване и одну ночь в Веракрусе по пути туда.
Последнее не повторится, если я смогу что-то сделать. Мне повезло больше, чем обычно
На второй день я встретился с великим доктором Гансом Цинссером из Гарварда, который, вероятно, является величайшим бактериологом в мире. И какой же он человек!
Он прибыл вчера вечером вместе со мной с письмами от государственного и военного ведомств и с полудюжиной крыс в трюме, заражённых смертельным тифом.
Он должен провести несколько местных экспериментов, а затем через две недели вернуться в Гарвард, оставив своего ассистента, доктора Максимилиано
Кастанеда пробудет здесь ещё три месяца, чтобы завершить эксперимент. Кастанеда, будучи коренным мексиканцем и настоящим джентльменом, продолжает и будет продолжать
Он делает для меня всевозможные одолжения, и одно можно сказать наверняка: если я когда-нибудь заболею, меня здесь не оставят без должного ухода. «Макс», как я его называю,
знаком со всеми, начиная с президента.

 Зинссер, выпускник Гейдельберга, Сорбонны, Института Пастера и других мест, помимо американских университетов, знает о литературе больше, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо встречал, и у него есть более интересные идеи на этот счёт.
 Какие у нас были беседы!— Ему около 51 года, у него кривые ноги из-за того, что он много скакал на лошадях. Выглядит он максимум на 40, пишет чертовски хорошие стихи (как он утверждает
он скорее будет делать что-то, чем преуспевать, как он делает это в научном мире), а в беспечности и щедрости ему нет равных, если я когда-либо видел таких людей... Но я мог бы написать десять книг о нём и его невероятных приключениях на войне и в разных уголках мира. В следующем году он отправится в Абиссинию, чтобы бороться с крючковидным червём и другими болезнями. Что ж, и это самое лучшее, — думаю, я приобрёл друга, который будет постоянно вдохновлять меня на всё самое лучшее, что я могу сделать.

Поездка из Вера-Крус была чудесной, и дело не только в пейзажах, но и в местных жителях, которые толпились вокруг поезда и продавали
фрукты, пирожные, тортильи, серрапы, тростниковые стебли, цветы, пульке, пиво и многое другое!
Вы едете вверх, вверх по невероятным уступам над долинами,
покрытыми тропической растительностью, мимо водопадов и т. д.
около 5 часов. Затем перед Орисабой всё внезапно начинает
меняться. Это великое плато, которое в некотором смысле кажется
ещё более великолепным. Очень сурово — и
с горами, возвышающимися вдалеке с обеих сторон, тут и там
феодальные стены какого-нибудь старого ранчо, ослики и смуглые туземцы
бегущие трусцой по сухим дорогам. Как бы я хотел, чтобы ты была здесь и увидела это. Но ты
когда-нибудь ты приедешь. Я знаю. --/--/


359: КЭТРИН АНН ПОРТЕР

[_Mixcoac_] [_28 апреля_]

УВАЖАЕМАЯ КЭТРИН АНН: Я ПОЕДУ В МАНСЕРА[65] ПЕРВЫМ.
ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ ЗА ТО, ЧТО БУЖУ ТЕБЯ.

P.S. НЕТ. НЕ ВОЗИЛСЯ С “ЛЮБОВНИКАМИ”. ТОЛЬКО С ВОРАМИ И БЛОХАМИ. ЛИЗОЛ
В ВАННЕ НЕ НУЖЕН. ПОКА “НИЧЕГО” НЕТ. --/--/


360: ПОСВЯЩАЕТСЯ КЭТРИН ЭНН ПОРТЕР

[_Mixcoac_] [_April 30_]

Дорогая Кэтрин Энн: Это все, к чему я осмеливаюсь приблизиться к тебе сегодня. Стыд
и Огорчение переполняют меня. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь простить.


361: КЭТРИН ЭНН ПОРТЕР

[_Mixcoac_] [_May 1_]

Дорогая Кэтрин Энн: я слишком взволнован, чтобы написать связное предложение, но
я выхожу из своего недавнего смятения с той степенью последовательности,
которую может обеспечить полное воздержание.

Ваши две записки были так добры и подняли мне настроение гораздо больше, чем я заслуживаю, что я снова переполнен чувствами. Да благословит вас Бог!!! Я попал в затруднительное положение из-за чертовски [большого] счёта в Mancera, но я как-нибудь выкручусь. Мой отец присылает мне немного денег, а Хейзел Кейз собирается взять кредит.

 Этот дом — моя любовь, и я рад, что он не будет разрушен
меня сейчас любым отсутствием с вашей стороны-и - - - -. Недавний циклон -
мой последний - по крайней мере, за год. Любовь и тысяча благодарностей.

Когда у меня снова будет Д.Т., я просто выместю это на полиции.... У них будет
по крайней мере, сотовый для меня - или смирительная рубашка.


362: МАЛКОЛЬМУ КОУЛИ.

_Мишкоак, округ Колумбия_ _2 июня 1931 г._

Дорогой Малкольм: --/--/ Не жди от меня больше ничего о Мексике в ближайшее время. Может быть, дело в высоте над уровнем моря (которая временами _является_ огромным испытанием), может быть, в моем любимом напитке — текиле; может быть, в моих б----х и красивых людях; а может быть, просто в цветах, которые я выращиваю, или
Я занимаюсь садоводством... но пока всё слишком хорошо, чтобы быть правдой.
 До сих пор я был слишком занят обустройством дома, начиная с каждого гвоздя, сковороды, миски и подушки, чтобы как следует осмотреться за пределами
очаровательных городских рынков, улиц и баров. Не было возможности экономить — только тратить. Я давно исчерпал свой кредит в Гуггенхайме. Но в доме невозможно жить без некоторых предметов первой необходимости. А основные предметы первой необходимости «стандартного американского» дома в Мексике стоят чертовски дорого.

 Лорна [Диц] должна будет передать вам более подробную информацию о моём
хаус, если такие вопросы вас интересуют. Я выяснил, по совету, что поодиночке
мозос не очень хорош. Пульке пьют три раза в день, и
вечера никогда не бывают определенными. Кроме того, мне нужна была женщина, которая готовила бы.
Следовательно, у меня есть восхитительная комбинация игры в прятки - обеих функций
(страница Мормона, да чихнет Бансон), помимо новой установки
электрических ламп с достаточным ”блеском", чтобы не сказать "Климом", чтобы быть
приятный.

Мойзес [Саэнс] был очень добр ко мне. Его врождённая ацтекская утончённость; его спокойная смелость; его щедрость (в таких случаях следует избегать _et cetera_
исключительные случаи!) заставили меня очень сильно его полюбить. Он сыграл важную роль в том, что я случайно завладела настоящим украшением:
старинной серебряной уздечкой для пони (с колокольчиками и всем прочим!)
периода Завоевания, которая висит у меня на шее на фотографии, сделанной Кэтрин Энн [Портер] — скоро увидишь, как она тебе понравится, — веришь или нет!

 У меня есть квилт, а ещё — нечистая совесть! Я ещё даже не написал
Уолдо [Фрэнку], чьи письма стали для меня прекрасным напутствием в общении с некоторыми здешними писателями. Но я обнаружил, что латиноамериканские манеры довольно сбивают с толку. Планируются грандиозные ужины, но они так и не состоятся! Если
Кэтрин Энн не смогла бы объяснить всё это, сославшись на свой собственный опыт.
Я бы чувствовал себя совершенно разбитым. Но на самом деле я
ничуть не против. Потому что... В Мексике невероятно талантливые
местные художники. (Вы бы видели новых Диего [Риверу] во Дворце!)
Но все её претенденты на поэтичность, судя по всему, просто читали Бодлера об орхидеях. Самые приятные литературные моменты у меня связаны с ирландским революционером, рыжеволосым другом Лиама О'Флаэрти, в которого стреляли (и не промахнулись) семнадцать раз в ходе одного конфликта и ещё одного; самого спокойного
искренний и благодарный человек, во многих отношениях, которого я когда-либо встречал. Это
большое сожаление, что он снова уезжает в Дублин после трех лет разлуки с домом,
через несколько недель. Зовут Эрнест О'Мэлли. И мы много пьем
вместе - посмотрите на фрески - и согласитесь! --/--/


363: УОЛДО ФРЭНКУ

_ мИкскоак, Д.Ф._ _ 13 июня 1931 г._

Дорогой Уолдо! Похоже, чтобы написать письмо, требуется гораздо больше решимости, чем для того, чтобы возиться в моём цветнике, который окружает дом с трёх сторон.
Я сняла этот дом в Мишкоаке на год. Моя давно подавляемая страсть к нескольким растениям и «философским прогулкам»
Однако это далеко не единственная причина, по которой я не уделяю вам должного внимания.
 Новизна и суматоха первых недель; затем поиск дома; затем покупка всего необходимого, от веника до
чайника, от швабры до матраса; затем «ввод в должность» местной пары, которая будет готовить и подметать, — и всё это при моём ограниченном словарном запасе! Что ж, я молодец, что взялся за это, будучи совсем неопытным.

Несмотря на задержку с началом работы, я ни о чём не жалею. Возможно, вы помните, что я говорил о создании штаб-квартиры как можно скорее
возможно по моему приезду. Мне приходилось извиваться временно за деньги, но
соответствующее позже сбережения и творческие преимущества
свой по-настоящему первый раз в жизни-должен оправдать
мои действия.

Что касается Мексики - я не в восторге так сильно, как это было некоторое время,
но я все еще настолько очарован и впечатлен людьми, что хочу
останусь здесь гораздо дольше, чем на один год, если мне это удастся. Вы были правы, это больная страна; и бог знает, была ли она когда-нибудь другой или будет ли когда-нибудь другой.
 Я сомневаюсь, что когда-нибудь смогу по-настоящему понять индейцев. Возможно, это
Это тоже опасное приключение. Я почти уверен, что так оно и есть. Но человечество здесь ещё настолько немеханизировано, настолько непосредственно и по-настоящему достойно (я говорю об индейцах, пеонах, деревенских жителях, а не о среднестатистических метисах)
что это открывает передо мной совершенно новый взгляд на мир. И независимо от того, является ли он сразу творческим или нет, он глубже того, что дала мне Европа...
Это действительно «другой мир». В настоящее время нет особого смысла описывать мои реакции, кроме как сказать, что все они выражаются в моём полном согласии почти со всем, что сказала Анита Бреннер.
ее "Идолы за алтарями", которую я только что закончил читать. Это
возьми меня, я представляю, долгое проживание здесь, чтобы быть в состоянии противоречить любой
ее заявления, кроме того, я так чутка к ней отношение,
реакции и общие тезисы, а не в уходе в суд различия
отзыв.

Через несколько дней после моего приезда я взял такси и доставил рекомендательные письма
, которыми вы так великодушно снабдили меня. Я сразу же услышал от
Леон Фелипе [Камино], а через несколько дней у меня была аудиенция у Эстрады.
 С первым я виделся ещё пару раз — и был представлен целой компании
Однажды днём в кафе «Колон» я встретил писателей, врачей и т. д. Камино
выглядел очень дружелюбно, но внезапно «бросил» меня. Мне говорили (и теперь я _знаю_), что латиноамериканцы имеют обыкновение приглашать вас куда-то в определённый день, а затем самым красивым образом «отшивать» — без предупреждения, извинений или объяснений. У меня так сложилось, что я принимаю это как должное
и если представится какой-нибудь другой, более заманчивый случай
тем временем я тоже потакаю своей прихоти.

Эстрада подарил мне два роскошных тома своих стихов в ответ на
экземпляр "Моста" (парижское издание) Я принесла ему. Я не умею читать
Я ещё недостаточно хорошо знаю испанский, чтобы даже пытаться читать его книги или любую другую «мексиканскую» поэзию. Но, если честно, я испытываю к нему больше искреннего уважения, чем к Камино, который, как только узнал, что я собираюсь навестить Эстраду, начал с ликованием высмеивать и самого человека, и его творчество. Что делает меня довольно равнодушным ко всем ним, так это то, что ни один из них ни на йоту не заинтересован в выражении чего-то самобытного.
скорее, они заняты подражанием (как будто это можно сделать на испанском!) Полю
Валери, Элиоту — или, что ещё более вероятно, парнасцам 35-летней давности. И
всем им «скучно» — или, по крайней мере, они рады указать на это.
 Эстрада очень тепло отзывался о вас, и после того, что сказали некоторые другие, я бы счёл его вашим настоящим другом. Однако, в отличие от их общих взглядов и забот, я всё ещё (по крайней мере, на сегодняшний день) питаю иллюзию, что здесь есть почва, мифология, народ и дух, способные на уникальное и великолепное самовыражение.

Мойсес Саэнс, который пригласил меня к себе в Такско и оказал мне самый радушный и щедрый приём, какой я только помню, сказал:
Он того же мнения. И он говорит, что у Казановы, с которым я только что познакомился, более естественная манера поведения, чем у типичного мексиканского _литератора_. Я
надеюсь ещё увидеться с Казановой; с тех пор как я приехал сюда, он почти всё время болел. Я пока не получил ответа от Монтеллано. Камино попросил меня сделать несколько переводов из _White Bldgs_ для _Contemporaneos_. Я дал ему книгу и предложил помощь. Но с тех пор, как он застал меня не в чопорном чёрном костюме с квадратными плечами, а в моих обычных домашних белых матросских брюках и рубашке, о нём ничего не было слышно — ни по почте, ни как-то иначе.
Чтобы произвести впечатление на мексиканского идальго, нужно выглядеть как настоящий житель Уолл-стрит!


Он сказал, что переводит вашу новую книгу о Латинской Америке, насколько я помню.
 Не могли бы вы сообщить мне что-нибудь о дате публикации и т. д., раз уж я не могу получить ответ от Камино? А теперь расскажите о своей новой работе, о вашем романе? И о ваших планах на это лето и т. д.? Надеюсь, вы уверенно идёте к действительно индивидуальному самовыражению. Надеюсь, вы
одобрите мою ссылку на вас в прилагаемом интервью от
_Excelsior_. _El Universal_ тоже был очень любезен. Их автор статей,
Рафаэль Валье — очень порядочный, умный и верный друг. -- -- --

 Мы с Кэтрин Энн Портер живём по соседству в Мишкоаке. Вам действительно стоит прочитать её книгу «Цветущий Иуда». Рассказ с таким названием и ещё один, под названием «Мария Консепсьон», — это очень глубокие размышления о Мексике.


 364: МОРТОНУ ДАУЭНУ ЗАБЕЛУ

_Мишкоак, округ Колумбия, Мексика_ _20 июня 1931 г._

Уважаемый мистер Забель: Почта (для книг и т. д. 2-го класса) в Мексике работает очень медленно — по крайней мере, ненадёжно. Если это не станет слишком серьёзным препятствием для получения или возврата рецензируемых книг, я буду рад их получить.
_Поэзия_ — тогда позвольте мне попросить у вас две книги, которые вы предложили для рецензии
в вашем очень любезном письме от 11 июня.

 Кроме того, я понимаю, что мои возможности для адекватной рецензии на книги
здесь несколько ограничены, поскольку поблизости нет библиотеки, где можно было бы
проконсультироваться по поводу недавних или даже почти недавних работ по американской поэзии и т. д. Но если вы готовы рискнуть, то и я готов. И если вы
найдете полученные оценки слишком предвзятыми или необоснованными, вам, конечно, не
обязательно их публиковать.

 Разве Рой Хелтон не составил антологию, а точнее, исследование, перемежающееся
с очень хорошими цитатами из негритянских народных песен, спиричуэлс и т. д.?
Полагаю, на обложке его книги будут указаны все примечательные ссылки на его
более ранние работы. Но если нет, пожалуйста, сообщите мне об этом.


 Позвольте мне поблагодарить вас и мисс Монро за недавно полученный экземпляр «Поэзии».
Я искренне надеюсь, что вскоре у меня будет что-то достойное, что я смогу вам представить. С тех пор как я покинул шаблон _The Bridge_, «новая свобода» (назовём её скорее новым ограничением) лишила меня дара речи, по крайней мере на мгновение. Я слишком привязан к осознанию
моя собственная земля, чтобы писать “туристические зарисовки” в другом месте. Мексика - это хорошо.
достаточно. Но я бы предпочел быть в моем любимом уголке Коннектикута. В
первое требование стипендии состоит в том, чтобы оставить США
не важно куда. Это не так много разницы, даже если бы весь
внешний мир не позитивно нас ненавидят американцев так много. Творить в
однако создать такую атмосферу не так-то просто!


365: СЕЛДЕНУ РОДМАНУ
_Микскоак, Д. Ф._ _20 июня 1931 г.

Дорогой Селден Родман: —/—/ Я надеюсь, что ты не откажешься ни от Музы, ни от погони за ней. Ведь в свете твоего «Отъезда» мне кажется, что ты должен
конечно же, написать ту «Ненаписанную поэму», о которой говорится в подзаголовке; потому что в её «Прологе» есть строки и отрывки, которые мне очень нравятся.
Надеюсь, я могу без обид упомянуть несколько моментов; первые шесть строф,
как мне кажется, представляют собой самый продолжительный отрезок с чётким замыслом, а некоторые из остальных кажутся мне разрозненными или, по крайней мере, требующими сокращения. Но когда я говорю о сокращении, я, вероятно, имею в виду своё собственное увлечение или слабость к этой особенности. Ибо я довёл этот элемент до крайней степени непонятности
Однажды, как я хорошо знаю, вот несколько моих любимых строк:

 я должен уйти, — сказал путник, — всё позади:
 место, которое наблюдало, когда рядом никого не было
 Ценность жизни — в единственном пронзительном протестующем
 Голосе; подойди ближе, слушай, но не учись, — сказал он.

 Что несёт в себе мчащийся поезд в ущелье в полночь
 Из мира, который выдержал миллион лет?

Затем (как мне кажется) следует довольно бессвязное нагромождение строк, пока не доходишь до великолепно выстроенных строк, начинающихся с:

_Да, ради чернил_ и т. д., и так далее на протяжении 16 строк, наполненных подлинной силой,
которые в лучшем смысле напоминают мне Рембо. И хотя вам
ещё далеко до конца, я пока не вижу, чтобы между этим отрывком
и последней строфой вы добавили что-то большее, чем несколько
подтекстов и несколько мнений (которые, и т. д., не кажутся мне
такими же хорошими, как отрывки, которые я уже упомянул). Пожалуйста, относитесь к моему мнению так же легкомысленно, как к чертополоху,
ведь я уже стал калекой из-за своих фетишей в стиле и, вероятно, в
слеп как летучая мышь в любом широком смысле этого слова. Кроме того, я должен обвинить вас, поскольку вы спросили меня о моём мнении об этом стихотворении.

 Статья Хейла о будущем романа — единственное, что я успел прочитать в этом номере. Хейл меня скорее пугает: он такой напыщенный и уверенный в себе. С ним, должно быть, приятно поговорить; по крайней мере, мне бы иногда хотелось такой возможности. Я во многом согласен с некоторыми его утверждениями, с его проницательностью в отношении таких людей, как Томас Вулф, чья книга _Взгляни на дом свой, ангел_ была одним из самых ярких жизненных впечатлений. Но я
Я полагаю, что Хейлу, несмотря на его похвальную настойчивость, придётся
прибегнуть к менее декламационной форме выражения, если он хочет
оказать то влияние, которое ему действительно причитается, в качестве
критика. Я не имею в виду, что это предполагает какие-либо
компромиссы.

 Вы собираетесь изучать что-то специальное в Европе? Я надеюсь, что у вас есть такие
намерения, потому что без такой привязки Европа оказала на меня очень
раздражающее воздействие. Не то чтобы я мог похвастаться такой привилегией, как
у меня был такой шанс, ведь я ни дня не проучился в школе после
младших классов старшей школы; но в данном случае всё совсем иначе
с вами.

Вы упомянули Маклиша и его поэму «Конкистадор» в _The Yale Review_. Жаль, что я не купил тот экземпляр — тот, на который я мельком взглянул в
подвале Брентано много месяцев назад! Надеюсь, у него всё хорошо с остальной частью поэмы, настолько прекрасным было начало. У Маклиша более гибкий литературный гений, чем у любого современного американского писателя, и он, вероятно, станет самым выдающимся поэтом нашего времени. Его чувствительность не так
бурна и поразительна, как у Каммингса; но, с другой стороны, Каммингс никогда не станет утруждать себя тем, чтобы что-то подрезать или дисциплинировать свой гений. --/--/


366: КЭТРИН ЭНН ПОРТЕР
[_Mixcoac_] [_22 июня_]

Дорогая Кэтрин Энн: Мои извинения становятся настолько шаблонными (из-за
повторения), что в них чувствуется малейшая доля неискренности. Поэтому я
должен предоставить вам самой судить о силе и вреде передозировки текилой.

Дай знать Теодоре[66], если у меня будет хоть малейший шанс поговорить с тобой и всё объяснить. В противном случае я буду знать, что ты не хочешь, чтобы тебя домогались, даже до такой степени.

 Я провёл ночь в тюрьме, как тебе, наверное, сказала Теодора. Это было
По-своему это достаточное наказание. К тому же я выставил себя дураком в Тауне... Однако меня арестовали только за то, что я поспорил с таксистом из-за завышенной цены. Но если бы я не ждал тебя — час за часом, пытаясь сохранить еду тёплой, сливки — сладкими, а свой проклятый характер — в узде, — не думаю, что я бы так ужасно на тебя накричал на пути к погибели!

 Я не прошу тебя о прощении. Потому что на это, скорее всего, уже не стоит надеяться. Но поскольку
Пегги [Бэрд] будет здесь через несколько дней, я бы предпочёл, ради неё и ради себя, чтобы она не попала в настоящую атмосферу Гринвич-Виллидж.


367: УИЛЬЯМУ РАЙТУ
_Чагрин-Фолс, Огайо_ _15 июля 1931 г.

Дорогой Билл: --/--/ Я очень рад, что ты упомянул о чеке, который я отправил тебе в начале апреля. Я не мог придумать другого объяснения, кроме того, что ты подождал до следующего месяца, прежде чем его обналичить; и если это было не совсем так, то я до сих пор не понимаю, почему он был возвращён как недействительный. На моём счету, по крайней мере до конца мая, было значительно больше суммы, указанной в вашем чеке. Я как раз собирался написать вам об этом, когда меня вызвали на север. Чек прилагается.
Однако это не вызовет никаких сомнений. Мне очень жаль, что вам пришлось так долго ждать, и позвольте мне ещё раз выразить вам глубокую признательность за вашу щедрую помощь.

 Что касается бизнеса моего отца, то некоторые его направления и отделы (то есть несколько юридических лиц, в которых он имел контрольный пакет акций)
несомненно, будут продолжены. В настоящее время проводится инвентаризация, готовятся отчёты о чистой стоимости активов и т. д.;
и, конечно, пока невозможно точно сказать, какой путь будет выбран. Миссис Крейн было поручено принять решение
практически всё. Что было правильно и закономерно, поскольку я никогда не принимал активного участия ни в одном из дел моего отца.
Однако я остаюсь в достаточно надёжном положении, по крайней мере на несколько лет, и, если захочу, смогу продолжить свои литературные изыскания с несколько более свободным разумом, чем раньше.


Для меня настоящее утешение, что я провёл здесь с отцом столько времени, как прошлой зимой. Как вы уже знаете, наши отношения на протяжении многих лет были несколько омрачены общими семейными неурядицами, которые были крайне неприятны и привели к множеству
недопонимание. Мы с отцом недавно познакомились заново.
Это сделало нас обоих намного счастливее. И если моему отцу пришлось уйти из жизни так рано, я очень благодарен за то, что, по крайней мере, я смог в полной мере оценить его прекрасные качества и искреннюю любовь ко мне, чего я не смог бы сделать без некоторых недавних событий.
 Я могу сказать, что его характер и то впечатление, которое он на меня произвёл, станут для меня настоящим источником вдохновения. Я уверен, что это лучшее из того, что можно оставить после себя. --/--/


368: ЛОРНЕ ДИТЦ

_Чагрин-Фолс, штат Огайо_ _15 июля 1931 г._

 Дорогая Лорна!
Начну с той же темы, которую ты затронула в своём последнем письме, и продолжу тем, что не давало мне покоя весь последний месяц. Я хочу сказать несколько слов о Кэтрин Энн Портер.
 Не то чтобы я мог вкратце описать всю эту странную ситуацию, но, поскольку она так много говорила об этом, я лишь намекну на обстоятельства.

Характер Кэтрин Энн, какой я знал её в Нью-Йорке, был совсем не таким, каким я его увидел в Мексике.
—/—/ Кэтрин Энн не раз была очень мила со мной,
и, поскольку она мне всегда очень нравилась, мне было трудно отказаться от её общества.

 Однако продолжение — и это единственное, как я могу это назвать, — привело к некоторым очень напряжённым ситуациям и вспышкам гнева с моей стороны — как правило, в те моменты, когда я был слишком пьян. Поскольку я не очень хорошо помню, что было сказано в те моменты, я полагаю, что вёл себя довольно ужасно. Однако какое-то время всё шло очень гладко. Кэтрин Энн часто заходила в
Я пригласил их обоих на послеобеденную беседу, выпить пива и т. д., когда, казалось бы, наступил решающий момент.

 Я пригласил их обоих поужинать со мной в определённый день у меня дома.  Это было хорошо понято и т. д.  Я тщательно подготовился — и мне пришлось весь день разогревать еду, попивая текилу и переживая обычное нарастающее волнение, которое возникает при таком поведении. Ближе к вечеру, накормив большинство местных жителей в округе и изрядно расстроившись, я отправился в город, где выпил ещё. Но в споре с таксистом я вышел из себя
Вечером, когда я подошёл к своим воротам, я вызвал его на разбирательство в местном полицейском участке. Результат: ночь в тюрьме; после недавнего инцидента в Оклахоме в Мексике так сильно ненавидят американцев, что любого повода достаточно, чтобы поставить человека в неловкое положение.

 Дом К. А. находится прямо за углом от того дома, который я снял, так что по пути в участок я проходил мимо её ворот. Она и -- -- -- -- оказались на расстоянии, достаточном для разговора. Я помню, как рассказал о своём затруднительном положении и
как в гневе отреагировал на её отказ от приглашения на ужин:
«Кэтрин Энн, у меня есть своё мнение о тебе». Я, конечно, был в ярости, и у меня до сих пор нет причин сомневаться в том, что... просто намеренно придумал это оскорбление. С тех пор я не видел Кэтрин Энн, и она так и не объяснила мне, почему не приехала. Она сказала нашему общему другу, что в тот вечер у ворот я сказал ей что-то особенно возмутительное; но что именно, кроме того, что я только что упомянул, я не знаю. Через несколько дней я написал ей очень скромное письмо с извинениями, но ответа не последовало.

Всё это очень печально и неприятно. Но с одним обвинением я не смирюсь
for. Это очевидное и обычное объяснение: моё присутствие в
окрестностях стало причиной перерыва или прекращения творческой
деятельности Кэтрин Энн. --/--/ Я устал от того, что меня
превращают в чудовище, которое бесчинствует в Мексике и терзает
нежных дам. Я также устал от определённого женского тщеславия
южного типа. И это всё, что я хочу сказать о Кэтрин Энн лично.

Моего отца похоронили в прошлую субботу. Миссис Крейн, несмотря на то, что задержка сильно сказалась на её самочувствии, настояла на
Она ждала моего приезда, который состоялся только в пятницу вечером, потому что я не смог забронировать билет на самолёт дальше Альбукерке. Она была так убита горем, что
я беспокоился за неё. Однако её искренность и достоинство произвели на меня большее впечатление, чем я могу вам передать, а её чувства ко мне дают мне ощущение, что у меня есть настоящий дом, когда бы я ни захотел обосноваться здесь с ней.
Она приготовила для меня комнату и ванну — и это место отныне и навсегда принадлежит мне.


Я рад, что уже смог помочь ей с делами поместья. Пройдёт ещё какое-то время, прежде чем все запасы будут
Я занимаюсь различными направлениями бизнеса моего отца и, конечно же, буду здесь и после вашего отъезда на запад в августе. Вам стоит запланировать остановку хотя бы на день. Вам действительно стоит увидеть эту страну, потому что, на мой взгляд, она заслуживает большего, чем беглый взгляд. И помимо всего прочего, как вы могли догадаться, мне очень хочется взглянуть на вас. Конечно, вы можете «сделать это», и я уверен, что дневной перерыв в этом долгом путешествии пойдёт вам на пользу. Дайте мне знать.

 В завещании мой отец оставил мне весьма скромное наследство, но оно такое же
В любом случае, это лучше, чем ежегодная стипендия Гуггенхайма, а это всё, что мне действительно нужно.
 Вполне логично, что управление большей частью его имущества и бизнеса перешло к миссис Крейн — вместе с двумя другими душеприказчиками. Шоколадный бизнес, скорее всего, будет закрыт, как и следовало сделать, как только удастся расторгнуть один или два дорогостоящих договора аренды. Возможно, я приму участие в бизнесе, связанном с картинами, а возможно, и нет — но, скорее всего, нет. Ничто не может быть решено окончательно, пока мы не узнаем больше об общем состоянии поместья.

 Как я только что написал Биллу [Брауну], который удивил меня своим письмом,
Задумчивое замечание: я всё больше радуюсь тому, что прошлой зимой провёл три месяца с отцом. Благодаря огромному прогрессу во взаимопонимании и привязанности, которого мы достигли, у меня сложилось более полное и правдивое представление об отце, чем когда-либо прежде. Также приятно вспоминать, что в последние несколько месяцев он был необычайно доволен и оптимистичен в отношении своего бизнеса и других дел. А когда он ушел.
у него была не более чем мимолетная вспышка осознания произошедшего, прежде чем
наступила полная бессознательность. --/--/


369: СЭМЮЭЛЮ ЛАВМЕНУ.

Микскоак, Д.Ф. _ _ 11 сентября 1931 г._

Дорогой Сэм: --/--/ Я имел удовольствие познакомиться с молодым археологом из Висконсина, который учится здесь, в университете, и считает, что обнаружил погребённую пирамиду ацтеков прямо рядом с моим домом.
 Вчера мы взяли кирки и лопаты и с головой погрузились в раскопки на склоне небольшого холма, который находится на возвышенности с видом на
Вся долина Анауак. За исключением нескольких отар коз и овец, вся округа была заброшена после завоевания.
В округе царит удивительная тишина и пахнет травами; вдалеке виднеются два больших вулкана, а часть горизонта затянута гладью озера Тескоко, под которым, словно во сне, парит город Мехико.
Это был трудный и насыщенный день. Сегодня у меня болит спина,
но зато я нашёл несколько очень интересных осколков настоящей ацтекской керамики,
которые валялись тут и там на поверхности и в нашем маленьком
раскопки. Впечатления жутковатые, но в то же время меланхоличные. Но такой контакт «из первых рук» лучше, чем более искусственный контакт, который предлагают музеи.
 Мы также наткнулись на один из тех невероятно острых фрагментов обсидиана, который был частью лезвия ножа, использовавшегося для резьбы по камню и другим материалам или по человеческой плоти. До сих пор остаётся загадкой, как они резали обсидиан, но этот осколок был идеально заточен и отшлифован, как будто он был таким же податливым, как дерево. --/--/


370: УИЛЬЯМУ РАЙТУ

_Мишкоак, округ Мехико_ _21 сентября 1931 г.

Дорогой Билл: -- -- -- -- Когда я приехал в Веракрус, там кипела жизнь;
на самом деле последние два дня на яхте были турецкими банями. Но, оказавшись здесь,
на плато, я вернулся к своим ночным одеялам и быстро пришел в себя
. Означенный порт был очень маленький ураган, так как мой
высадка. Я знал, что она не могла не произойти.

Я чувствовал себя ужасно закомплексован о выходе из США, но я начинаю
полностью рад, что я вернулся сюда после всего. Во-первых, на этот раз не было времени на обустройство. Я нашёл свой дом в хорошем состоянии, слуги были рады меня видеть, а мой сад был в идеальном порядке
чудо роста и буйства красок. Я мог бы начать «жить» прямо сейчас, не тратя ни минуты на то, чтобы остановиться в отеле, купить одеяло или кухонные принадлежности.
В прошлый раз я потратил на это около трёх месяцев. Сезон дождей
длится необычайно долго, но благодаря ему вся зелень остаётся такой
чудесно зелёной, что сельская местность будет сохранять свои краски
ещё долгие месяцы.

Всего за две недели после моего возвращения со мной произошло самое интересное приключение, которое я только могу вспомнить. Я вернулся с
Я решил чаще бывать в небольших городах и пуэбло, чтобы как можно лучше познакомиться с коренным индейским населением.
 Поэтому, когда я встретил молодого археолога из Висконсина, который пригласил меня в пятидневную поездку в Тепостлан, я не стал медлить. Хотя о Тепостлане написано две книги и дюжина статей (см.
«Мексика» Стюарта Чейза и «Мексиканский лабиринт» Карлтона Била) никогда не были захвачены туристами. И вряд ли будут в ближайшее время.

Ведь здесь нет ничего даже отдалённо напоминающего отель или пансион.
Я был готов спать на полу в монастыре.
Можно крепко спать почти где угодно и быть благодарным за скромный рацион из бобов и тортилий, если ты весь день провёл в пути, карабкался по головокружительным скалам или собирал фрагменты старых ацтекских идолов, которыми полны окрестные кукурузные поля Тепостлана.

Город практически со всех сторон окружён скалами высотой до 800 футов, базальтовыми выступами с опасным обрывом высотой до 300 футов, покрытыми густой тропической растительностью и настоящими висячими садами с каскадами и
Множество водопадов. Спуск начинается примерно в 3 милях от Эль-Парке, откуда отправляется поезд, — примерно в 4 часах езды от Мишкоака.

(Расстояния в линейных милях здесь очень обманчивы, поскольку гористая местность требует таких подъёмов и извилистых поворотов. Большую часть пути можно наблюдать за локомотивом сзади.)

Но я не собираюсь давать исчерпывающее описание города, поскольку вы можете прочитать его в книге Чейза, которую сейчас, кажется, читает каждый.  Самым захватывающим в нашей поездке и посещении города было то, что нам посчастливилось приехать накануне ежегодного
Фестиваль (фиеста) Тепостэко, древнего ацтекского бога пульке, чей храм, частично разрушенный испанцами и в ходе недавних революций, всё ещё стоит на одной из опасных скал, возвышающихся над городом.

 Лишь небольшая часть населения (все они чистокровные
Ацтеки) не принимали участия в этой церемонии и даже не присутствовали на ней; но мы нашли тех, кто всё же пришёл, — в основном это были пожилые люди, самые красивые и добрые из всех местных жителей. Кроме тех, кто поднялся наверх, чтобы провести ночь в карауле у храма, там было всего около двадцати пяти человек. Они разделились на
Они разбились на несколько групп вокруг фонарей (где же ещё!) на крыше собора и монастыря, возвышающихся над городом, и представляли собой удивительное зрелище: тёмные лица, белые «пижамные» костюмы и огромные белые шляпы.
Барабанщик и флейтист, стоявшие лицом к тёмному храму на возвышенности, каждые десять минут чередовали свою варварскую службу с громким звоном всех церковных колоколов, который производили церковные сторожа. Два голоса,
которые до сих пор спорят здесь, в Мексике, — голос идола и голос Креста.
Но в ту удивительную ночь, похоже, не было никакого реального конфликта.
Почти все эти «старейшины», о которых я рассказываю, ходят на мессу!

 И они так любезно и с интересом рассказывают нам о древних мифах, связанных с их богами!
К счастью, мой друг-археолог прекрасно говорит на
испанском, а также немного знает ацтекскую и местную мифологию.
Тем временем, если вы можете себе представить такую ночь, над восточным горизонтом сверкали молнии, а на западе опускался полумесяц.
А между ними в небе сверкал триллион звёзд! Это действительно была
Страна Оз с высокими стенами долины в круге Волшебника. Ракеты
Они взмыли ввысь, и в ответ взлетели другие ракеты, пролетев над величественным храмом. После девяти, когда игра закончилась, мы пригласили «старейшин» в киоск на городском рынке и угостили каждого из них по бокалу текилы. Нас снова пригласили присоединиться к ним в три часа ночи на вершине церкви, чтобы завершить церемонию.

 К сожалению, я проснулся только в пять. Но было ещё очень темно.
И слышать эти странные звуки барабана и флейты в тёмной долине,
после того как мы выспались, было ещё более захватывающе. Мы бросились
от дома пекаря (где мы нашли бамбуковую кровать и изысканное
гостеприимство) по неровным каменным улицам до церковного двора,
спотыкаясь, поднимались по тёмным коридорам и узким лестницам монастыря как раз в тот момент, когда над восточным обрывом в скалах забрезжил слабый свет.
Нас встретила та же группа старейшин, которые угостили нас восхитительным кофе,
ставшим ещё горячее от щедрого добавления пульке, чистого пульке
алкоголя в каждую чашку.

Но самым захватывающим было появление ещё одного барабана — древнего ацтекского барабана, существовавшего до завоевания и хранившегося из года в год
о гибели жрецов и завоевателей, о том, сколько сотен раз их избивали, чтобы умилостивить бога Тепостлеко, покровителя и защитника этого народа. Большой деревянный цилиндр, искусно вырезанный и изображающий фигуру с головой животного, идущую по густому лесу, лежал горизонтально на полу крыши и издавал гулкие звуки под ударами двух барабанных палочек с толстой подкладкой, которые держал один из индейцев, сложив ноги. Люди в храме играли на нём прошлой ночью.
А теперь кто-то принёс его вниз, чтобы сыграть на нём под лучами восходящего солнца в долине.

Внезапно, по мере того как становилось всё светлее и светлее, а волнение нарастало, один из индейцев, игравших на барабане, вложил мне в руки барабанные палочки и кивнул в сторону удивительного инструмента.  Это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой: меня, который накануне вечером ожидал, что его сбросят с крыши, теперь пригласили принять участие в игре.  И я действительно принял участие! Я не только
точно соблюдал ритм со всеми нужными акцентами, который они
поддерживали часами, но и усложнил его, взяв за основу
более легкая татуировка более современного барабана предыдущего вечера. Это, с
такими тяжелыми палками, изматывало мышцы предплечья; но
Я имел удовольствие доставить им такое удовольствие, что они чуть не обняли меня.
На самом деле, некоторые из них так и поступили - обняли нас за плечи
и прошлись взад-вперед по всей крыше, когда в
астрономический час, в шесть, все помещение, казалось, сошло с ума от
сияние полного дня. Приятно слышать звон колоколов, но ещё приятнее видеть, как церковные служители размахивают молотками.
Они обрушились на них всем своим весом, как безумные акробаты, в то время как целая стая ракет взмыла ввысь, издавая оглушительные звуки.


Ну, а потом была целая череда сцен и представлений, приуроченных к празднованию Дня независимости Мексики (15, 16 и 17 сентября), в которых приняли участие все.
 Но об этом в другой раз. Вы видите, с каким энтузиазмом я отношусь к Тепостлану. Я купался в горных ручьях с молодым индейцем, объедался бобами и тортильями, находил идолов на окрестных кукурузных полях и, наконец, в утро перед отъездом встретил
Викарий на стуле в соборе. На обратном пути к станции мы
посетили древний храм. В нём до сих пор сохранились фрагменты
замечательных барельефов, и он построен прочно и красиво. Возможно,
я вернусь в Тепостлан на две недели в октябре. Я никогда не уезжал
из города с таким приятным ощущением и в таких хороших отношениях
со всеми местными жителями. --/--/


371: МАЛКОЛЬМУ КОУЛИ

_Микскоак, Д. Ф._ _5 октября 1931 г._

Дорогой Малкольм: --/--/ Да, судя по тому, что она рассказала о своих симптомах, Пегги [Бэрд] какое-то время была на грани. Она
Она провела в постели неделю или около того, но в прошлые выходные съездила в Пуэблу и сегодня утром, когда я звонил, выглядела очень хорошо. Думаю, ей стоит вести себя тихо, если не ожидается рецидива. Билл Спрэтлинг
попросил меня взять её с собой в Такско завтра на несколько дней, и я думаю, что она планирует присоединиться ко мне, поскольку сегодня днём я не получил от неё никаких возражений. Она собиралась спросить об этом своего врача...
--/--/

Как, вероятно, уже сказал вам Билл [Браун], Кэтрин Энн [Портер] была расстроена.
Это объясняет мою неуверенность в том, что я смогу увидеться с большинством наших общих знакомых
друзья, когда я проезжал через Нью-Йорк. Когда-нибудь я, возможно, расскажу об этом подробнее, но
сейчас мне эта тема надоела; и поскольку Мексика во время моего второго пребывания здесь оказалась гораздо более приятной и интересной, я не хочу поднимать здесь, в Мишкоаке, этим вечером ещё больше пыли, чем нужно для приятного настроения.

—/—/ Я рад, что могу помочь Пегги, люблю её, как всегда, и получаю огромное удовольствие от общения с ней (а мы довольно часто видимся).
 Старые друзья — это просто находка! Особенно когда они так хороши
Пегги такая же спортивная, как и... Она довольно хрупкая, но я думаю, что здесь она счастлива, возможно, больше, чем где-либо ещё сейчас. --/--/


372: МОРТОНУ ДАУЭНУ ЗАБЕЛУ
(Открытка)

[_Mixcoac_] [_ок. 10 октября_]

Ваше письмо сегодня утром — а теперь ещё и книги. «Патнем» как никогда удивителен и великолепен! Я рад, что вы решили написать такой обзор.


373: СЛЕЙТЕРУ БРАУНУ
[_Mixcoac_] _22 октября_

Дорогой Билл! Пожалуйста, передай Малкольму, что его статья о «споре» Мансона и Джозефсона задержала мой ужин на два часа, из-за чего я весь день не в духе! «Старина Ник»
(Ямайка) Ром, _возможно_, немного скрасил мои приятные страдания,
но я всё ещё в долгу перед ним...  Хотел бы я, чтобы у меня под рукой были две предыдущие статьи из этой серии.
Не могли бы вы попросить Бетти разобраться с ними и отправить мне?

 С рассвета до заката здесь, в Мишкоаке, моя жизнь невероятно весела.
 А потом...  Как бы я хотел, чтобы вы со Сью [Дженкинс] иногда приезжали сюда! Гитары и _коррида_ в изобилии. Даже _я_ учусь петь!
Единственное, что я никак не могу сделать, — это написать рецензии
 на книгу, которую я взялся рецензировать для _Poetry_. Вы видели новую книгу Патнэма?
стихи, «Времена года»? Мне нужно «сделать» это, и это почти непосильная задача.

«Старина Ник» и Никотин слишком сильно меня занимают.

P.S. Статья Аллена о Мильтоне была одной из лучших в современной критике.
Я надеюсь, что смогу предвосхитить её!


374: Шарлотте и Ричарду Рихтарикам

[_Мишкоак_] _4 ноября 1931 г._

 Дорогие Шарлотта и Ричард: --/--/ Затем последовали два довольно продолжительных визита в Таско, фотографии которых вы видели. Давид
Сикейрос, которого я считаю величайшим из современных мексиканских художников, живёт там. Он написал мой портрет, который
Поразительно. Когда будут готовы фотографии, я пришлю тебе одну, и, ради всего святого, не потеряй её, нравится тебе это или нет. Я пока не знаю, как мне доставить оригинал на север. Сикейрос — это тот, кто нарисовал картину с летящим поездом, на которую мы обратили особое внимание на выставке в Карнеги в Art Amusement прошлой весной.
 Помнишь? Но это был совсем не тот пример его огромного таланта и размаха.
По сути, он художник-монументалист, и даже его небольшие картины
обладают огромным _масштабом_. Я купил его небольшую акварель,
Голова мексиканского мальчика, от которой вы будете в восторге. Я никогда не видел ничего лучше работ Гогена.
Действительно, у этих двух художников есть кое-что общее:
пластичность и использование насыщенных пигментов.
  Сикейрос, однако, всегда остаётся самим собой, самым мексиканским художником. Кажется, что на его полотнах лежит сама земля Мексики.

  Последние два дня были важными в календаре коренных индейцев:
 День мёртвых. По всей стране, и прямо здесь, в этом мегаполисе, вы найдёте кладбища, заполненные темнокожими мужчинами и женщинами, целыми семьями, которые день и ночь сидят на надгробиях
Они держат зажжённые свечи, чтобы почтить память усопших. Они приносят с собой еду и напитки. Это совсем не грустное мероприятие, а очень весёлое. Они много пьют и едят, а в конце запускают фейерверки, сделанные в виде Иуды. Вы наверняка помните удивительные игрушки-скелеты, а также бумажные и глиняные черепа, которые мы видели на той мексиканской выставке.
Что ж, сейчас они продаются повсюду — и в таком разнообразии, что вы просто сойдёте с ума.
 В одном городском парке выставлено
не считая закусочных, или киосков, которые образуют этот особый рынок.
Прогулка по нему превосходит волнение любого музея, в котором я когда-либо был.
--/--/

У меня в доме было несколько приятных вечеринок. Я знаю больше людей, чем раньше.
и, если судить по пространству, у меня здесь может быть шестьдесят человек одновременно.
Мой слуга играет на гитаре и прекрасно поет. Мексиканцы всегда
начинают петь и бренчать на гитаре часами напролёт. Когда я устраиваю вечеринку,
мне легко уговорить его привести двух или трёх своих друзей, не менее одарённых,
и в результате получается такая музыка, друзья мои, что у вас ноги запляшут
и твои глаза сияют всю ночь напролёт! Результат был немного
слишком ярким, на самом деле, в тот день на прошлой неделе, когда я устроил вечеринку для двух
американских парней, которые приехали сюда на большом «Линкольне». Один из них внезапно забрался на мою крышу, подтянув за собой лестницу, и начал сбрасывать черепицу во двор моего соседа. У меня чуть сердце не остановилось, пока мы его спускали, потому что мой сосед — меткий стрелок, а поводов для стрельбы здесь, в Мексике, гораздо меньше, чем где бы то ни было.  Парень только что выпил около литра _текилы_, так что
конечно, это было лишь отчасти связано с его реакцией на музыку! --/--/


375: СОЛОМОНУ ГРУНБЕРГУ
(Открытка)

[_Mixcoac_] [_10 ноября 1931 года_]

Не получал от тебя вестей с тех пор, как написал тебе то длинное письмо. Интересно, получил ли ты его. Иногда почту здесь вскрывают, но не пересылают. Никогда не знаешь наверняка. Если
со мной ещё раз что-то сделают, я намерен возразить государственному секретарю, который является поэтом и знает меня.


376: ПЕГГИ БЁРД

[_Mixcoac_] _13 ноября_

Дорогая Пегги: не думаю, что тебе стоит считать меня своим другом.


377: ПЕГГИ БЁРД

[_Mixcoac_] _Четверг [примерно 14 ноября]_

Дорогая Пегги, я не знаю, почему я почувствовал себя обязанным написать тебе вчера ту любезную записку, разве что из-за страха перед привидениями и из-за того, что, когда я утром заходил к тебе с Дэниелом[67], меня не пустили.


 Конечно, если ты действительно так сильно переживаешь из-за этого, по каким бы то ни было причинам, то нам придётся держаться на расстоянии.
 Пожалуйста, позволь мне опровергнуть вчерашнюю записку.


378: Сэмюэлу Лавмэну

_Микскоак, округ Колумбия_ _17 ноября_

Дорогой Сэм: --/--/ В последнее время я неважно себя чувствую. Сначала я не выходил из дома целую неделю.
приступ гриппа - затем в последнее время что-то вроде полурецидива, сильная простуда, боли в спине
и т.д. И все это несмотря на небесный погода, но нет, я боюсь,
несмотря на напряженную программу Танцы, _tequila_ и Амор. Я на
воду на некоторое время.... Тем временем в моем доме царит настоящий переполох.
Дэвид Сикейрос (который, несомненно, является величайшим художником Мексики)
Он приехал в воскресенье вечером из своего дома в Таско с женой и
докторами. Он был так тяжело болен малярией, что его пришлось вносить в
дом на руках. В городе не было квалифицированной медицинской помощи
Он был так мал, как Таско, и после восьми дней нарастающей лихорадки ему ничего не оставалось, кроме как отправиться в Мехико. Он заразился во время долгого путешествия по _tierra caliente_, или «жаркой стране», которая представляет собой дикие джунгли Мексики недалеко от Акапулько на побережье Тихого океана. Это чудесное, но очень трудное и опасное путешествие через деревни коренных жителей, куда никогда не осмеливался заглянуть сборщик налогов и где люди носят одинаковую
Ацтекский костюм, в котором их застал Кортес. В нескольких городах жили исключительно негры (беглые рабы), которые не носили ничего, кроме тонких
в набедренных повязках, как в Африке, и стреляющие из лука. Это кажется невероятным, но Мексика больше, чем вы можете себе представить, глядя на карту, и её население разнообразнее, чем в любой другой стране мира.
 Наслоение различных рас и культур, разбросанных по миллиону ущелий и долин, делает пейзажи такими пластичными и великолепными.
 Сикейрос справится, но я, наверное, оставлю его здесь со мной на пару месяцев. Лечение малярии занимает много времени. Я рад, что могу помочь в такой ситуации, тем более что у меня было трое
Комнаты, которыми я никогда не пользовался, в доме почти не заняты.

 Я купил две прекрасные картины С., которые, надеюсь, когда-нибудь увидишь ты.
Кажется, я писал тебе, что он написал мой портрет (примерно 4 на 2,5 фута)
который вызвал много положительных отзывов. Кроме того, у меня есть великолепная акварель с изображением головы индейского мальчика. Вы никогда не видели ничего лучше
Гогена, что, однако, не отражает оригинальности и самобытности этих работ.
Затем у меня есть около дюжины небольших акварелей, в основном пейзажей, написанных мексиканскими детьми, ни одному из которых не больше восьми лет. Они стоят около 20 центов за штуку!

Конечно, работы Сикейроса обошлись мне _недёшево_, настолько недёшево, что я беспокоился о том, как свести концы с концами до следующего квартального платежа от Гуггенхаймов, который должен был поступить 1 января. Каково же было моё удивление, когда после покупки я узнал, что ни один из доходов, которые, как мне обещали, будут поступать от поместья, не будет выплачен и останется невыплаченным на неопределённый срок! Это означало, что картины должны были быть оплачены из
фонда Гуггенхайма, и, как следствие, я остался без средств, за
исключением нескольких долларов, оставшихся на моём личном счёте в Нью-Йорке, до 1 января.
И обналичить личные чеки здесь будет непросто. А если дела не наладятся до мая следующего года, это, вероятно, будет означать, что я не смогу остаться в Мексике ещё на какое-то время, как я надеялся.

 Те маски, которые вы купили прошлой осенью, несомненно, мексиканские. Даже неогреческая маска, которая меня так озадачила. Я уверен, что все они мексиканские, потому что я видел десятки таких же стилизованных масок в частных коллекциях и музеях. Здесь существует богатая традиция изготовления масок, и хотя ваши маски, возможно, не такие уж старые, они
Они явно не новые и не продаются в здешних магазинах, но они действительно ценные. Чтобы найти такие, нужно отправиться в самые отдалённые поселения, и их редко покупают из-за их религиозного значения.

 Я не смог удержаться и купил ещё кое-что: серпесы, огромные шляпы, вышивки, лакированные подносы и гвадалахарскую керамику. Вы никогда не видели таких прекрасных предметов искусства и ремёсел, как те, что здесь сохранились благодаря индийскому влиянию. Коллекция Уильяма Спрэтлинга в Такско — одна из лучших, и когда выйдет его книга под названием «Маленькая Мексика» (издательство Cape & Smith),
Ради всего святого, прочтите её. В ней много иллюстраций, которые дадут вам больше подробностей, чем я мог бы уместить в двадцать писем.

 Это письмо становится нестерпимо длинным, а я ещё не успел рассказать и о малой части того, что хотел. Я не расстроен из-за рецензий Истмена и Менкена. Пару недель назад в _The New Republic_ вышла вполне достойная редакционная статья о первом. И если это даст Бёрку и Коули материал для статьи, тем лучше.
Они наверняка будут верны моему _стилю_, пусть и не моему
«личность». Ещё утешительнее то, что некоторые люди, такие как ты,
остаются верны и тому, и другому.


379: СВОЕЙ МАЧЕХЕ

[_Мишкоак_] _23 ноября_

--/--/ В прошлую пятницу ситуация [с визитом Сикейроса] так действовала мне на нервы,
что я сбежал в Тепостлан. Это оказалось лучшим из всех возможных средств.
Долгие изнурительные прогулки по скалам и горам с рюкзаком за спиной,
приятные встречи с местными жителями, которые помнили меня по
предыдущему визиту, и купание в близлежащих ручьях — нет ничего лучше,
чем время от времени выбираться в дикую природу, чтобы проветрить голову. Меня пригласили
Я собирался на очень весёлую вечеринку в выходные в прекрасном доме в Таско, но для разнообразия предпочёл побыть в полном одиночестве. Решив прогуляться из
Тепостлана в Куэрнаваку в воскресенье, я заблудился на ложной тропе в густом лесу и несколько часов бродил, не понимая, где нахожусь.
Жажда!!! и мозоли на ногах!!! Наконец я вышел на железнодорожные пути
в нескольких милях от того места, где должен был быть, но был так рад найти что-то _определённое_, что шёл по шпалам ещё около четырёх часов, пока не добрался [до] небольшой станции за пределами Куэрнаваки, заправочной станции
для локомотивов. И, скажу я вам, когда я напился, в баке осталось не так много воды для будущих поездов. Я не стал
пытаться совершить что-то ещё, а сел на следующий поезд до Мехико
[Города]. В тот день я прошёл, наверное, не меньше 35 миль. Но с тех пор я чувствую себя прекрасно. Однако в следующий раз я не буду брать с собой столько вещей!


380: Эде Лу Уолтон
_Микскоак, округ Колумбия_ _27 ноября 1931 г.

Дорогая Эда Лу! Я очень рад слышать, что ты подаёшь заявку на стипендию
Гуггенхайма. Ты, безусловно, её заслуживаешь и могла бы использовать её с большой пользой.
Мистер Мо, секретарь, прислал мне копию вашей предложенной программы
(это обычная процедура в отношении рекомендаций), и я буду очень разочарован, если у вас не будет возможности реализовать её.

Естественно, мой ответ Мо будет очень тёплым и в вашу пользу.  Какими бы слабыми ни были ваши надежды, есть доказательства того, что вас, по крайней мере, рассматривают всерьёз.

Как говорит мистер Менкен, сейчас не лучшие времена для поэзии, и я должен признать, что, несмотря на все мои нынешние благоприятные обстоятельства, мои порывы в этом направлении на удивление слабы. Красивая обстановка и
Экономическая безопасность далека от того, чтобы компенсировать мир хаотичных ценностей и ужасающей духовной депрессии. И я не могу получить никакого удовлетворения от того, что вращаюсь в кругу личных настроений и взглядов.

 Тем не менее я — или, по крайней мере, мне кажется, что я — проникаю в новый мир индийской психологии, хотя он ещё не приобрёл чётких очертаний. Все говорят, что здесь нужно много времени, чтобы адаптироваться. Бесконечное разнообразие климата, растительности и новый язык, а также тысячи
Завораживающие виды и размышления — всё это вместе выбивает почву из-под ног и держит в странном подвешенном состоянии. По крайней мере, я чувствую, что живу полной жизнью и многое впитываю, что бы там ни было. И это, я полагаю, гораздо лучшее состояние, чем сомнительная стабильность, которую могла бы обеспечить какая-нибудь офисная работа, если бы такая вообще была доступна! Мне так нравится Мексика и мексиканцы (индейцы), что я хотел бы остаться здесь навсегда. Я даже подумываю о том, чтобы заняться преподаванием
(английской литературы) в одном из многочисленных частных колледжей, если мне удастся его найти
Работаю до истечения срока моей стипендии Гуггенхайма. --/--/


381: ДЛЯ ----

_ Мишкоак, округ Колумбия._ _30 ноября_

Уважаемый ----: Характер мексиканского индейца, как сказал Лоуренс, не то чтобы «солнечный», но он больше подвержен влиянию луны, если вы понимаете, о чём я. Здесь не в ходу размашистая походка и пудровая пыльца, но это не имеет никакого значения.
Амбидекстрия — это в полной мере мужская традиция. Я уверяю вас в этом на основании многих испытаний и наблюдений. Чистокровный индеец — безусловно, самое красивое животное из всех, что можно себе представить, включая полинезийцев, к которым он
часто бывает очень похожим. А различные оттенки насыщенного кофейно-коричневого цвета, всегда такие чистые и шелковистые, совсем не похожи на негроидные. Добавьте к этому голоса, от которых звенит в ушах, — и вы получите довольно заманчивую обстановку для необычного вечера. Даже Лоуренс, со всем его «кровным страхом» перед ними, не смог удержаться от щедрых описаний их прекрасных пропорций.

--/--/ У меня есть проект поэтической драмы о Кортесе и Монтесуме, но
чем больше я вникаю в тему, тем больше понимаю, насколько она сложна и
насколько больше времени она у меня отнимет, чем я рассчитывал. --/--/


382: СВОЕЙ МАЧЕХЕ
[_Mixcoac_] _12 декабря 1931 года_

Дорогая Бесс: сегодня вечером в воздухе отчётливо пахнет порохом.
Но это ещё не всё! На многие мили вокруг то и дело взлетают ракеты, а звон церковных колоколов, далёкий и близкий, не прекращается с самого рассвета. Всё это говорит о том, что это важный день в мексиканском календаре — не что иное, как ежегодный праздник в честь Девы Марии Гваделупской, покровительницы всех мексиканцев. В этом году празднование будет ещё более масштабным, поскольку считается, что она
«Появились» здесь (перед скромным слугой по имени Хуан Диего) всего четыреста лет назад.


В течение нескольких недель сюда стекались индейцы и паломники всех мастей из всех провинций и племён Мексики.
Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что здесь собралось двести тысяч душ, благочестивых и почти благочестивых, которые пришли сюда, чтобы продолжить _фиесту_ до Нового года. Но сегодня — все они, включая большинство из миллиона жителей Мехико, — отправились в небольшой городок
Гуадалупе-Идальго, который сейчас является практически пригородом Мехико, где
Рядом с местом, где, по преданию, впервые явилась Дева Мария, был возведён величественный собор.


Накануне вечером я нанял такси и встал сегодня в четыре утра, чтобы отправиться в путь пораньше и прибыть к собору на рассвете.
 Даже тогда нельзя было протиснуться в церковь, не простояв в очереди целый час.
 Я отказался от этой затеи, так как пришёл скорее для того, чтобы увидеть местных жителей
Индийские танцы, которые проходят то тут, то там по всему городу, — некоторые из них, на самом деле, прямо перед собором. Всё дело в том, что
Это невозможно описать без десяти листов бумаги, но достаточно сказать, что танцы были великолепны. Из каждого округа или племени отбираются люди с выдающимися способностями, и между округами идёт настоящее соперничество за превосходство в исполнении. В группе от 24 до 45 человек, обычно они выстраиваются в круг, с флагами, гитарами, на которых они играют, покачиваются и кружатся, в нарядных панталонах, юбках, с перьями на голове и т. д. Смерть и Дьявол то появляются, то исчезают среди них.
А ещё там есть другие фигуры в масках, похожие на диких кабанов и
старика с горы.

Я переходил от одной группы к другой, пока к 9:30 не был готов вернуться домой, что я и сделал. Я взял с собой Дэниела и был этому рад, потому что чуть не спровоцировал беспорядки, попытавшись сфотографировать некоторых танцоров во время выступления, что, похоже, запрещено. Танцуют все очень серьёзно, скованно и официально; как правило, это отголоски древних племенных обрядов. Индейцы совсем не похожи на участников Марди Гра, несмотря на яркие цвета их костюмов.

Что ж, если учесть, что индейцы, по крайней мере те, которых я видел,
Я видел, как они танцевали один и тот же танец практически всю прошлую ночь.
Они продолжали танцевать весь день после моего ухода и БУДУТ продолжать в том же духе ещё почти две недели.
И ВСЁ ЭТО РАДИ РИТУАЛА И _БЕЗ КАКИХ-ЛИБО ДЕНЕЖНЫХ ВЫГОД_. Должен сказать, я восхищаюсь их преданностью обычаям и традициям. Образ Девы Марии Гваделупской чудесным образом
объединяет учения ранних католических миссионеров со многими сохранившимися индейскими мифами и языческими культами. Она — типичный
Мексиканский продукт, странная смесь христианских и языческих традиций. Что за
Страна и народ! Самые нелогичные и сбивающие с толку на земле; но как же они привлекательны! Я прилагаю авторитетный портрет этой Девы, которая, на мой взгляд, довольно красива. Она действительно Богиня мексиканских масс, и вы повсюду встретите её образ или изображение, даже если не сможете его увидеть, — например, на полях широких _сомбреро_.
Её редко можно увидеть не на открытке или трафарете над лобовым стеклом, обращённым к половине таксистов Мексики. Для защиты и удачи! Думаю, мне придётся «носить» её с собой повсюду
Некоторое время назад — то же самое касается «защиты и удачи» от уловок и вымогательств некоторых из этих водителей!

 Я давно не получал от вас вестей — вы так и не ответили на моё последнее письмо. Но  я не жалуюсь. Я знаю, что сейчас сезон, что у вас много дел — и что ваше время очень ценно. Кстати, большое вам спасибо за то, что вы организовали для меня денежный перевод через банк Chase. Это сэкономило мне много песо на «обмене». Мне не придётся беспокоить вас ни в этом месяце, ни в следующем.
 Чем больше я привыкаю, тем проще мне даются дела
Мексика, её обычаи и своеобразное влияние высокогорья.
Я чувствую себя очень хорошо, и меня даже обвиняют в том, что я толстею.

С приближением Рождества я всё больше думаю о том, чего этот сезон может лишить нас с тобой в этом году. Рождество всегда пробуждает самые глубокие и тёплые воспоминания.
Я знаю, о чём ты будешь думать в это Рождество и как легко тебе будет представить, что очаг холоден. Я знаю и твою силу духа, Бесс, и твою естественную, спонтанную реакцию на всё хорошее и вечное. Поэтому я уверен, что
Окружённый верностью и любовью тех, чьи имена не нуждаются в особом упоминании, ты всё равно найдёшь множество причин для благодарности и даже для небольшого праздничного веселья. --/--/




1932

383: ПЕГГИ БЁРД

[_Mixcoac_] _6 января_

Дорогая Пегги: надеюсь, ты получила 75 долларов. Я отправил их вчера днём. Сначала я пошёл в «Мансеру», где наелся до отвала, а потом поспешил в банк, чтобы успеть получить всё, что хотел. Когда я вернулся домой, Даниэль был пьян, как обычно.
Но ему всё же удалось приготовить мне горячую ванну до восьми часов, после того как
Я действительно начал наслаждаться своей усталостью. Спал довольно хорошо, а проснувшись, обнаружил, что старый Мизентроп всё ещё красуется в цветах, которые ты ему подарила.

 М---- был здесь, рядом с семейной шкатулкой с вкусностями и миллионом писем. Я уверен, что никогда не наверстаю упущенное. М., как я и ожидал, спокоен, как всегда... Я могу предвидеть, что в ближайшие две недели он мне понадобится.

Лесли [Симпсон] сегодня в полдень придёт пообедать со мной в «Мансера».
Учитывая все обстоятельства, я надеюсь, что он, а не кто-то другой, захочет взять на себя управление домом. Во-первых, это означало бы, что я
я мог бы доверить _все_ свои вещи этому помещению — и был бы свободен как никогда, чтобы перемещаться, как мне заблагорассудится. В итоге я бы не потерял больше денег, чем ушло бы на хранение и транспортировку.

 Сегодня утром я так тороплюсь, что могу лишь напомнить тебе, что ты и так знаешь, как сильно я тебя люблю. Вчерашняя поездка обратно
была настолько странной с психологической точки зрения и стала для меня таким новым опытом, что мне показалось, будто я в бреду. Когда давление событий немного ослабнет и у меня появится минутка для личных размышлений, я напишу тебе
более достойное выражение моей благодарности. Я умираю от желания отправиться с тобой в
 Акапулько через две недели, и почти каждая минута должна быть посвящена этому.


 Я поговорю с Мэри [Доэрти] сегодня или завтра о твоей одежде. Малкольм уже ответил?
 Дай мне знать, когда писать ему, если он ещё не ответил. ЧЁРТ ВОЗЬМИ
 этот обзор в Putnam! Именно сейчас, когда нужно наточить критический нож!
Но это то, что я получаю за прокрастинацию. Мехико [Сити] выглядит не
более заманчиво и обнадеживающе, чем я ожидал. Там, конечно, холодно, чертовски холодно.


Я жду от тебя письма завтра, а потом и часто после этого, дорогая
Твиджет! Приложи все усилия; не забудь про туалетную бумагу, воду, пишущую машинку и Харта. — — — —


384: МАЛКОЛЬМУ КОУЛИ
_Микскоак, округ Колумбия_ _9 января 1932 г.

Дорогой Малкольм! Я только что вернул Мэддоу его стихи с краткой запиской, в которой выразил признательность, но при этом высказал некоторые возражения по поводу его хаотичных структурных тенденций и т. д. Трудно что-то сказать против человека, который так явно
продемонстрировал свой характер и точку зрения. Более того,
я подозреваю, что он для меня (в его _худшие_ моменты) не более загадочен, чем я для него.
Я побывал в сотнях других мест. Но какого чёрта! Я не собираюсь оправдываться за многие вещи. У него есть сила и оригинальное видение — если, конечно, у него хватит совести и ума направить их в нужное русло...

 Мы с Пегги провели самое приятное Рождество и Новый год за долгое время. На первое свидание пришла обычная разношёрстная компания Пегги; но я пробыл там достаточно долго, чтобы насладиться неделей наедине с ней. Такско настолько прекрасен, а его жители по-прежнему так приветливы, что, что бы ни говорили об оккупации янки (и в конечном счёте
это по-прежнему одно из самых приятных мест для посещения. Пегги
вероятно, писала вам о встречах с Бреттом, Биннером, Кингом и др.
соавторы. Непристойные стихи выкрикивали с крыш - ваша коллекция была
востребована как никогда. Тем не менее, безумная толпа. -- -- -- --

Мне очень понравилась ваша атака на Мансона — то есть первый залп, опубликованный в _The N.R_.
Но, прочитав с тех пор ответы и реплики в _Contempo_, я пожалел, что
прочитал их — с обеих сторон линии фронта. Конечно, это было здорово
То, что Мансон вообще ответил, было ошибкой. Таким образом нельзя было сохранить достоинство, и в конце концов это поставило вас в довольно неловкое положение. Ваше преимущество заключается — не в основном, но частично — в том, что вы инициировали скандал, и в том, что ваш журнал имеет гораздо больший тираж и вес, чем то маленькое издание в Чапел-Хилл. Теперь люди начинают обвинять вас в том, что вы успешный политик. Но
Я с этим едва ли соглашусь; я думаю, что для этого титула нужны более значительные завоевания, даже несмотря на то, что мистер Бойд пал под тем же ударом.
--/--/


385: ПЕГГИ БЁРД

[_Mixcoac_] [_Январь?_]

 Дорогая, на случай, если я не выеду завтра утром в Такско — и, следовательно, не смогу сопроводить это письмо поцелуями и выражением безграничного удовлетворения, — я хочу, чтобы ты знала:
пройдёт совсем немного времени, и мы снова будем вместе, потому что я
обязательно буду с тобой до воскресенья.

 Твоё сегодняшнее письмо заставляет меня тосковать по тебе. Почему ты так меня любишь? Я этого не заслуживаю. Я просто безрассудный идиот, временами обладающий талантом к юмору, а иногда — к оскорблениям и богохульству. Но я могу и должен сказать, что твоя любовь очень дорога мне. Во-первых, мне кажется, что
чтобы дать мне уверенность, которую я, как мне казалось, давно утратил. Ты можешь дать мне многое, кроме этого, — если время покажет, что я готов это принять: независимость моего разума и души и, возможно, настоящую целостность моего тела.

Помнишь, я говорил, что больше _не_ влюблюсь ни в тебя, ни в кого-либо другого? Но я обнаружил, что, хотя мне и нравится повторять это утверждение, на самом деле я отказался от него в тысячах мыслей и эмоций.

(Точка в последнем предложении сопровождалась конвульсией Паломо под столом. На самом деле это было довольно ужасно. Я разбудил М----, и мы
Я вызвал полицейского, но, хотя собака снова стала вести себя как обычно, мы заперли её в сарае позади кухни. По словам М----, здесь часто встречаются бешеные собаки, и я не удивлюсь, если нам придётся пристрелить «голубку».)

Поскольку, похоже, есть такой небольшой шанс арендовать дом, и
поскольку я действительно не могу рассчитывать на Эйлера Симпсона (который несет такую же ответственность,
с тех пор, как он подписал со мной договор аренды) просто уйдя - я решил
заплатить 70 долларов. странная разница в долларах, просто сохраняя ее - где бы еще я ни был.
как я проведу следующие три месяца. Семье просто придётся взять для меня кредит или что-то в этом роде, и я уверен, что они это сделают. Я постараюсь не испортить себе оставшееся время в Мексике, и гораздо больше беспокойства о доме и моих немногочисленных вещах только усугубит ситуацию. Тебе не кажется, что я прав?

Кроме того, М---- будет приходить по выходным и присматривать за слугами.
Он будет следить за тем, чтобы всё было в порядке, и пересылать мою почту, где бы я ни был. Я хочу, чтобы ты поехала со мной в
 Акапулько, а после этого я собираюсь провести некоторое время в
Мичоакан, Морелия, озеро Чапала и т. д. Возможно, я окажусь в Халапе (которая находится совсем рядом с Веракрусом), но я надеюсь, что к тому времени ты будешь со мной.
Сегодня я чувствую себя безмятежным и счастливым в твоей любви, несмотря на бешеных псов и судороги!


386: В ----

_Мехико, округ Колумбия._ [_15 января_]

Дорогая ----: --/--/ Твой рождественский подарок стал для меня большим сюрпризом — и вдохновил меня.
 Лоуренс никогда не писал ничего лучше, и ни одно его произведение не вызывало таких противоречивых чувств.
 Для меня это было большим откровением, и я ещё не раз перечитаю «Человека, который умер».
 Честно говоря, это
Она может рассказать мне больше — по крайней мере, в моём нынешнем состоянии, — чем любая книга в Библии. Изначально она была опубликована в Париже теми же людьми, которые выпустили мой _Мост_ — под названием «Сбежавший петух»; но я никогда её не читал. Я помню, что у них были ужасные проблемы с таможней, когда они ввозили её в страну — и во многом из-за этого названия! Представляете! --/--/


387: СОЛОМОНУ ГРУНБЕРГУ

_Мишкоак, округ Колумбия, Мексика_ _8 февраля 1932 г.

Дорогой Мони: как обычно, я игнорирую все твои вопросы.
письмо.... Не знаю, как долго я ещё пробуду здесь и т. д. Ненавижу это место и в то же время люблю его, но, как вы и предполагаете, я не пребываю в постоянном
вакхическом состоянии. Ни в коем случае. Однако в данный момент я нахожусь в состоянии, близком к нему, поскольку мне нужно поработать над первым впечатляющим стихотворением, которое я начал писать за последние два года.[68] Я снова чувствую
прежнюю уверенность, и вы, возможно, знаете, что это значит для человека моего круга!

 Все слуги спят, и я снова в том приятном состоянии, когда всё начинается заново. Тем более что я снова влюблён — и как никогда сильно.
раньше. Любовь всегда важнее, чем место жительства; и это самое новое приключение в моей жизни. Я не буду говорить ничего, кроме того, что, похоже, я порвал с моим широко разрекламированным «братством», а женщина, которую я знал много лет, внезапно «заявила о своих правах». Не могу сказать, что мне жаль. Это открыло мне новые перспективы, и после многих слёз и стенаний у меня появился смысл жизни.

Вот вам и «Мексика». Я больше не могу писать туристические очерки.
Они занимают слишком много времени и получаются неполными. Мне есть что рассказать
ты расскажешь обо всем этом как-нибудь в другой раз. И они не должны быть менее волнующими.
небольшая отсрочка. А пока позволь мне сказать, что ты один из немногих
героев, которых я знаю. Мне нравится твоя стойкость и бескомпромиссность,
Мони. Хватит ли у нас терпения вынести это? Я говорю "ДА"! -/-/


388: ПЕГГИ БЭРД

[_Mixcoac_] _Feb. 10th_

Дорогая: _так_ рада получить от тебя весточку сегодня утром! Я не ложился спать допоздна
последние две ночи, писал бесчисленные письма и с бокалом текилы (совсем чуть-чуть!)
ходил взад-вперёд по комнате
под аккомпанемент пластинок, которые мы так любили слушать вместе. Я почти ни с кем не виделся с тех пор, как ты ушла; даже М---- не появлялся уже 48 часов.
Версия начала «Разрушенной башни», которую я отправил тебе сегодня рано утром, вероятно, ещё будет сильно изменена. Но ты, похоже, жаждала её услышать — и я дал тебе то, что ты хотела.

В последнее время я мог бы многое сделать, потому что мне очень хочется работать, если бы здесь было меньше напряжения.
Сеньор Даниэль Эрнандес угрюм и очень опасен, несмотря на то, что я даже не
сделал ему выговор за недавнее пьянство. Лиза до смерти его боится и предупреждает меня, что, если я его уволю, могут возникнуть всевозможные проблемы, поскольку он знает почти всех полицейских в Мишкоаке, знает, что у меня нет огнестрельного оружия, и т. д. Что ж, я тоже не могу больше терпеть его наглость и полное пренебрежение к работе. Сэр.
Лепин, мой домовладелец, собирается сегодня днём подкараулить его и поговорить с ним.
Но Дэниела в это время не будет дома, так как Лепин, который звонил сегодня утром, когда Дэниела не было, сказал его жене, во сколько он вернётся.

О, чёрт! — говорю я. Я чертовски устал от всей этой проблемы.
Лиза думает, что не осмелится остаться после ухода Дэниела, потому что он,
вероятно, раскроет её политические взгляды. Если ты не сможешь найти кого-нибудь из Такско, я,
скорее всего, останусь здесь как в тюрьме — без телефона и боясь
покинуть это место хотя бы на минуту. Что ж, не представляю, как
я смогу выполнить какую-либо работу _сегодня_ днём или,
вероятно, завтра. По-моему, это возмутительно. Дэниел, наверное, ворвётся сюда около восьми вечера и начнёт размахивать ножом и пистолетом.
Такая спокойная жизнь в этом милом уединённом местечке!

Жаль, что тебе приходится переезжать так внезапно — ровно 15-го. Но
эти скорпионы меня беспокоят — особенно их многочисленность. Этот дом
всегда будет их привлекать, ведь он стоит на склоне холма. Я очень
скучаю по тебе, дорогая. Нам так много нужно обсудить. С каждым
днём я становлюсь всё серьёзнее и достойнее — возможно, возвращаюсь
к себе — а также к тебе.


389: ПЕГГИ БЁРД
[_Mixcoac_] _11 февраля_

Дорогая, я был так взволнован и рассеян из-за ситуации в доме, о которой я тебе вчера рассказал, что прошлой ночью немного выпил
с Лизой здесь, в салоне. Я наконец-то принял решение собрать вещи и уехать в Штаты в течение недели; похоже, другого выхода не было. Я был сыт по горло! Лепин пришёл в себя только сегодня утром, и если бы он не предложил мне нового слугу, который, по его словам, надёжен, думаю, мне стоило бы отправить тебе телеграмму.
Я написал её вчера вечером и сообщил о своём отъезде.

Лепин присылает мне старика, которого он знает уже 14 лет. Он утверждает, что это самая честная душа, которую он когда-либо встречал. Лиза останется, говорит она, и
готовить. Сочетание будет идеальным, и в результате чуть больше
счет, чем я была вместе. Говорит Лепин что Даниил
хочу работать на “общее” в течение некоторого времени. Я думаю, они уйдут
в течение нескольких дней - и без обид. Конечно, у них нет
причин возмущаться моим простым возражением против постоянного пьянства. Дэниел
вчера вечером снова пришел домой взвинченный, проработав весь день в “у
генерала”. Но я был слишком увлечён Лизой, текилой и танцами — и своим тайным решением уйти, — чтобы сильно переживать. Мне кажется, что
эта перестановка будет удовлетворительной. Конечно, мне повезло, что здесь есть
Лиза - такая умная, щедрая, аккуратная и эффективная во всех тысячах
способов. Она не просила ничего, кроме своей доске и держать, но я буду
стараюсь втянуть ее в какую-то зарплату.

Эти фотографии, как мне кажется, замечательная. Я особенно люблю
тех из вас, у кого коза! И вам, должно быть, понравилась моя.
Помните, я смотрел на вас, и выражение вашего лица, кажется, говорит о большой любви и счастье. А какая восхитительная и монументальная поза у Лизы! Сикейросу действительно стоит это увидеть.

Конечно, я беспокоюсь о твоих планах после отъезда от Натальи. Ты же знаешь, что я всегда рад тебя видеть — более того, моя дорогая, я хочу, чтобы это место стало твоим будущим
домом. Я скучаю по тебе _mucho, mucho, mucho_! Но я не думаю, что кто-то из нас должен принуждать другого к чему-то, кроме самых
спонтанных и взаимно свободных договорённостей. Я привязан к тебе сильнее, чем когда-либо мечтал, и это самое приятное и глубокое чувство. Думаю, я вернулся к своему раннему идеализму, и сделал это
правильно — без какого-либо произвольного принуждения или осознанного
расплата. Ты отличная маленькая “заводила”, моя дорогая! -- -- -- --


390: Пегги Бэрд

[_Mixcoac_] _Feb 13th_

Дорогая Пегги, Я просто не могу решиться отправиться в путешествие или даже в гости.
пока я не закончу настоящую работу здесь, в Мишкоаке. Почему-то мне кажется, что время пришло, несмотря на сложные обстоятельства.
И если я не смогу сделать ничего лучше, то, думаю, я просто постараюсь, чтобы домашняя обстановка здесь «прокатилась» как можно лучше — при условии, что никто не будет размахивать пистолетом.  Кажется, что дела здесь идут довольно гладко, пока Дэниел не вернётся в 7, 8 или 9 вечера, и, по крайней мере, на данный момент
Наши отношения снова стали довольно дружескими. Я изо всех сил стараюсь не думать об этом и не переживать. Конечно, я буду избегать ссор в будущем. И мне повезло, что, если я всё-таки уволю Дэниела, он сможет сразу же устроиться на работу в такое место, как «генеральское», куда он, по его словам, давно хотел перейти. В таких условиях я не вижу, как он может сильно обижаться.

Вчера я очень приятно провёл время за обедом и после обеда с Лесли и Мэрион [Симпсон]. Она мне очень нравится, как мне кажется. Но я
Надо полагать, Лесли была бы рада более тёплой компании.
Однако он, кажется, более чем доволен и выглядит даже лучше, чем обычно.
Утром я ходил на стекольную фабрику с Анитой [Бреннер].
Это было очень приятно. Я не смог удержаться и купил полдюжины бокалов для вина дымчато-розово-фиолетового цвета, которые заставляют мечтать, даже когда они пусты. Затем во второй половине дня я приобрела несколько изысканных текстильных изделий ручной работы (скатерть и наволочки из хлопка) в магазине Davis’s. Они были сделаны в Оахаке и являются уникальными. Я чуть было не купила себе бирюзовую и серебряную
Я собирался позвонить, но Лесли и Мэрион вовремя вытащили меня оттуда. Мне опасно долго задерживаться в городе.


О доме Натали ходят самые странные слухи. Кажется, она написала кому-то, я забыл кому, что вообще не продавала его и не собирается этого делать. Затем Дэвис, который, кажется, всё слышит, сообщает мне, что «Кинги уезжают из Такско и собираются поселиться где-то на севере Нью-Йорка». Я не смог сдержать улыбку, узнав источник.
и т. д. Но я не знал, что план созрел до такой степени
Пока что в общих чертах. Если они не приедут до вторника, я бы хотел, чтобы они сообщили мне об этом по телеграфу до полудня понедельника. В противном случае я буду ждать их в понедельник вечером. Я также хочу, чтобы у меня были под рукой продукты, и чтобы они были свежими в нужное время.

 Сегодня днём я снова попробую пройти тест Путнэма. Я всё больше и больше расстраиваюсь из-за задержки... В любом случае нужно отправить _что-нибудь_. И, может быть, позже я снова ухвачусь за творческую нить своего стихотворения. После всего, через что я прошёл за последнее время, мне кажется, что её больше не существует.

Я так рада слышать, что ты закончил свой рассказ! Куда ты собираешься его отправить?
С любовью, дорогая! -- -- -- --


391: ПЕГГИ БЁРД

[_Mixcoac_] _16 февраля_

Дорогая: вчера вечером мне захотелось поклясться, что я не буду писать тебе по крайней мере неделю. Я чувствовал, что мой выпад в адрес Кингов нуждается в каком-то очень определённом и конкретном «обосновании» — например, в долгом угрюмом молчании;
которое, как я надеялся, могло бы тебя встревожить. Но на самом деле я нахожу ежедневное общение с тобой совершенно неотразимым.
Особенно когда ты отвечаешь мне так же регулярно и — нужно ли говорить? очаровательно. А кроме того, всё это
Весь день домочадцы пребывали в таком восхитительном настроении, что я не мог грустить или думать о чём-то важном.

 Как я и обещал вчера вечером, я был очень пьян.  Дэниел всё равно пришёл домой навеселе, и я воспользовался возможностью поговорить с ним о трезвости, наливая ему бокал за бокалом тенумпу, которую я купил для королей. Чем больше он пил, тем больше говорил о «своей» или «нашей» Пегье — ударение на предпоследнем слоге; но вы, я уверен, сможете произнести это и без знакомства с Квинтилианом.
Вы здесь очень популярны, и я уверен, что если вы решите приехать и остаться
со мной какое-то время тебя будут считать любимицей заведения - поскольку
Элиза и Конрада души в тебе не чают - так же, как и я. М---- просто его больше нет рядом.
уже много дней подряд.

Даниил не пить; а он появился в 6 часов вечера с большим
куст _buena де noche_, от _jardine дель general_, а также
большой букет из гелиотропа. Почувствуйте, как пахнет в зале с большим букетом тубероз, который я купил вчера в честь Королей!  Иногда мне кажется, что этот дом — самое прекрасное место на свете.  Конечно, так и есть — в скромном смысле.  Мой темперамент
Перемены во взглядах на Мексику — это просто смешно. Теперь я считаю себя
закоренелым идиотом, который больше ни в чём не может разобраться.


Я до сих пор не могу понять, как Томми [Роберт Томпсон] мог сказать, что мы похожи на
«двух беспризорников», сидящих на чужом пороге. Да, это письмо было
явно ниже его обычного уровня. Получил прекрасное длинное письмо от Пегги
Вчера Робсон намекнул на те же отношения с... — — — —, о которых ты упомянул. Ну-ну, и _como no_! Она также сказала, что Малкольм (в длинном нижнем белье) и Уолдо вместе уехали на одном грузовике на съёмочную площадку
действия. Возможно, общие страдания в конце концов породят дружбу.
Кстати, я ни на грош не верю в твою историю с фургоном и цистерной.
Особенно с Лузом, который, по словам Лизы, отличный маленький танкер.
У меня есть свои представления о том, насколько «трезвыми» бывают твои ночи в такой компании и насколько они «одинокие». Главное, чтобы твоя правая рука не знала, что делает левая, как говорится. Я
сохранить тот же код, по крайней мере с мой указательный палец. --/--/


392: ЧТОБЫ ПЕГГИ БЭРД

[_Mixcoac_] [_Feb?_]

Дорогая Пегги: с тех пор как Дэниел вчера днём снова явился в стельку пьяным, всё снова пошло наперекосяк.
Мне пришлось провести остаток дня и вечер, размышляя о том, что с этим делать. Я уже почти готов его уволить (дело, похоже, безнадёжное, а я просто не могу терпеть, когда слуги так «управляют» мной). Кроме того, я сильно в нём разочаровался с тех пор, как Лиза обнаружила, что у него в каюте лежат мои часы и брелок, которые Конрада случайно показала ей на днях. Неизвестно, взял он их или нет
В первую очередь это не имеет большого значения...

 Так что присмотрись и попроси Билла [Спрэтлинга] тоже присмотреть для меня мозо в Такско. Там много честных молодых людей, которые известны своей честностью и были бы рады приехать в Мексику на несколько месяцев. Лиза (и все остальные) говорит, что ты обязательно найдёшь вора, кого бы ты ни нанял здесь, в Мексике.
С одним из них у меня не было бы ни минуты покоя; в то время как парень из Такско [вёл бы себя] по-другому, особенно если бы его семья
можно было бы обратиться туда. Я не говорю, что нужно кого-то отправлять прямо сейчас, но я бы хотел, чтобы вы были готовы сделать это в любой момент, если я отправлю вам телеграмму в один из этих дней. Брат Марии Луизы (не карлик-гоблин) или Рафаэль, я уверен, были бы рады приехать. Уборка, работа в саду и мелкие поручения — вы знаете, какие требования предъявляются. Я бы платил им 10–15 песо в месяц с проживанием. Я надеюсь, что Лиза останется поваром, но одной её недостаточно
из-за того, что ей приходится постоянно находиться с ребёнком. За последние два дня она сделала больше спонтанной уборки, чем я
могу тебе сказать. Попроси Билла выяснить, доволен ли Сантьяго в
Такскено. Когда я в последний раз с ним разговаривал, он очень хотел приехать в
Мексику — почти любой ценой. Если я попрошу тебя принять срочные меры, ты ведь не будешь возражать, если я оплачу проезд на автобусе и такси, не так ли? Ты же знаешь, что этот дом нельзя оставлять ни на минуту. И я не представляю, как я смогу долго терпеть его в нынешнем плачевном состоянии.

Прошлой ночью я допоздна работал над своим стихотворением[69], несмотря на все помехи, и волей-неволей мне придётся кое-что сделать, по крайней мере написать письмо.
сегодня. Вложенное письмо было доставлено человеком из Такско вчера вечером, и
я думаю, что это деньги от Лесли, которые не были вложены в его вчерашнее письмо к тебе. М---- снова пропал на ночь! --/--/

 Клинтон [Кинг] написал мне длинное письмо с извинениями, которых было более чем достаточно. Мне не на что опереться, когда дело касается моих пьяных выходок и мелодраматичных оскорблений в адрес друзей, так что мне действительно очень легко простить и забыть. Они оба очень порядочные и милые люди, и я рад, что нравлюсь им настолько, что они говорят со мной так, как говорят.
Если Клинтон когда-нибудь снова будет бомбить и бомбардировать меня в той же манере, я буду знать
лучше, как это воспринять. Я с нетерпением жду приятного времяпрепровождения
вместе, когда они приедут в Город. Пожалуйста, убедить их в моей любви
и надежду увидеть их. --/--/

Не забудьте о моей проблеме слуга, дорогая. Вы знаете, что ваш в
кстати, тоже. Я хочу, чтобы во время вашего следующего «визита» в Миксоак всё прошло более гладко, чем в прошлый раз.
Кроме того, я хочу как можно скорее сосредоточиться на работе.  Я действительно в очень хорошей форме и надеюсь, что вы тоже чувствуете себя более собранными и трудолюбивыми.

Я надеюсь отправить вам продолжение стихотворения через несколько дней.


393: СВОЕЙ МАЧЕХЕ
_Микскоак, округ Колумбия_ _17 февраля 1932 г.

Дорогая Бесс: --/--/ Иногда я так раздражаюсь, что, клянусь, соберу вещи и уеду в Штаты первым же доступным рейсом. Затем наступает следующее ясное и прекрасное утро, в саду цветут свежие цветы, на плите варится хороший кофе, а сон дарит обновлённое видение...  И тогда я снова меняю своё решение.  Потому что я знаю, что, как только я вернусь, я буду сожалеть об этом — и снова буду тосковать по Мексике.  Не
Я не планирую оставаться здесь навсегда, но на данный момент ситуация с бизнесом в Штатах нулевая. Там я ничего не могу сделать.
 И хотя я обнаружил, что жизнь здесь далеко не такая дешёвая, как о ней говорят, в целом она обходится дешевле, и когда человек учится — а на это уходит много времени! — ориентироваться и познавать себя, он может извлечь выгоду из невыгодного предложения. По крайней мере
Мексика даёт мне время и пространство. Я уже не так без ума от
_всех_ её особенностей, как раньше, но приятные воспоминания остались. И я просто
узнаю это достаточно хорошо, чтобы приступить к работе над моими стихами и
другими творческими работами.

Бесс, ты, безусловно, проявила настоящий героизм,
справившись с проблемой аренды фабрики так, как ты это сделала. Я чувствую определенную долю
усталости в вашем письме; и я могу хорошо понять причины и
оправдания. Сплошное ежедневное напряжение руководства,
каким бы сложным оно ни было, я знаю, что это бремя - настоящий крест, который нужно нести.
Ты один из самых прекрасных людей, которых я когда-либо встречал или ожидаю встретить.
Я всегда был так рад, что отец наконец нашёл кого-то, кто действительно принял
боли чтобы понять его; потому что он, безусловно, был трудным человеком
осмыслить. У него было много недостатков, слишком. Я только сожалею, что я так
поздно осознав свою много достоинств. [Остальная часть этого письма утеряна.]


394: СЭМЮЭЛЮ ЛАВМАНУ

_Mixcoac, DF_ _M 10 марта 1932 г._

Дорогой Самбо: —/—/ Со мной произошли довольно удивительные вещи после Рождества.
 Во многом виновата Пегги Коули [Бэрд], которую ты, конечно, помнишь как жену Малкольма и которая сейчас — — — — здесь, в Мексике. Возможно, ты слышал, что мы теперь живём вместе, и я должен признать, что нахожу
Семейная жизнь, пусть и неофициальная, стала большим утешением для меня, измученного одиночеством.
 Может быть, я воплощаю в жизнь некоторые из ваших теорий и предсказаний.
 --/--/

 Осталось всего 20 дней до официального прекращения моей стипендии.
 Но я сомневаюсь, что вернусь раньше чем через полгода, а может, и не так скоро. Я не могу надеяться на то, что в Штатах найду какую-нибудь интересную работу.
Тем временем поместье гарантировало мне по крайней мере часть ежегодного пособия, оставленного мне отцом, которого здесь хватит на большее, чем на севере. Кроме того, я как раз приступаю к работе над несколькими проектами — и
Мы с Пегги наслаждаемся Мексикой как никогда, ведь мы вместе.

Как бы я хотел, чтобы ты как-нибудь заглянула к нам в гости!
С каждой неделей я собираю всё больше и больше прекрасных мексиканских серapes, изделий из кожи, керамики, вышивок, лаков и т. д. Каждый день из сада приносят свежие букеты из лилий, тубероз, фиалок, настурций и т. д.
Белые ирисы тоже только начинают цвести. Когда истечёт срок моей аренды этого дома — через 6 недель, — мы отправимся в новое путешествие.
Есть по меньшей мере двадцать чудесных городов и мест, в которых я ещё не был.
На прошлой неделе мы ездили в Пуэблу. Я посетил только две из 365 церквей и часовен
(по одной на каждый день в году), и то, сколько золота, украшений и резьбы я там увидел, не поддаётся описанию. Мы вернулись, нагруженные великолепной керамикой, серапами и т. д. с превосходного местного рынка. --/--/


395: СОЛОМОНУ ГРУНБЕРГУ

_Микскоак, округ Колумбия_ _20 марта 1932 г._

Дорогая Мони: Какое прекрасное, проникновенное и воодушевляющее письмо ты мне написала! Оно в очередной раз доказывает не только твою дружбу, но и твоё чистое и героическое отношение к жизни... Не то чтобы я когда-либо в этом сомневался
Ни то, ни другое, но подобные свежие подтверждения всегда очень приятны. --/--/

 Мы с Пегги по-прежнему очень счастливы здесь. -- -- -- -- Мы знаем друг друга почти 12 лет, очень близко, но, конечно, никогда не мечтали о наших нынешних счастливых отношениях. Насколько они будут продолжительными, пока неясно; но мы научились наслаждаться настоящим моментом, не слишком романтизируя его, что, на мой взгляд, является мудростью.

Жаль, что вы не можете увидеть — и почувствовать запах — всех этих восхитительных цветов, которые окружают наш дом: калл, фрезий, роз, календулы, белых ирисов,
фиалки, канны, дюжина сортов герани, анютины глазки, пиретрум,
ипомея и т. д. Дни становятся теплее, и все лиственные деревья снова покрываются свежей листвой.
Моя стипендия скоро закончится, но я рассчитываю остаться здесь ещё на несколько месяцев, если доход от отцовского наследства будет достаточным. Я даже подумываю о том, чтобы поселиться здесь навсегда. Мексика проникает в твои вены. Прекрасные люди, манеры, пейзажи, речь и климат.

 Стихотворение («Разрушенная башня») претерпело значительные изменения и
Это продолжение той версии, которую я вам отправил. Я так рад, что она вам понравилась.
Однако я больше не буду отправлять вам эту версию, пока она не будет полностью
готова.

  Здесь есть небольшая группа довольно интересных соотечественников, которые
время от времени собираются в одном из наших домов. Большинство из них, как и я,
 стипендиаты Гуггенхайма. Карлтон Билс с женой; Анита Бреннер;
Марсден Хартли, художник, только что прибывший и пребывающий в диком восторге; Лесли Симпсон (Калифорнийский университет) и её жена; Пьер  и Кэролайн Дюрё, глава General Motors; Уильям Спрэтлинг, чей
книга "Маленькая Мексика" (только что вышла), которую тебе следует прочесть и т.д. Много хорошей компании
на самом деле, для такой, как я, которой наплевать на огромное количество людей
.

Давным-давно вы задали мне вопрос о том, что я думаю о _Моби
Член_. Признаю, в нем есть отрывки с кажущимися намеками, которые, кажется, блокируют
действие. Но при третьем или четвёртом прочтении я обнаружил, что некоторые из этих
самых отрывков ценны сами по себе — это второстепенные и
дополнительные формы, которые значительно усиливают финальную кульминацию. Нельзя ожидать, что такое грандиозное и трагическое произведение, как «Моби Дик», будет развиваться по
предельное напряжение и воздействие без существенного манипулирования нашим восприятием времени. Даже в обычном детективном сюжете используется этот приём. В «Моби Дике» кит — это метафизический образ Вселенной, и каждая деталь его повадок и анатомии важна для того, чтобы подчеркнуть его космическую роль. Вы можете найти
на примете другие возражения против книги, но я предположил, что приведенное выше будет
по крайней мере, среди них, поскольку я среди других, кого я знаю, нашел то же самое
сначала ошибка. --/--/


396: КАРЕСС КРОСБИ

_микскоак, Д.Ф._ _ 31 марта 1932 г._

Дорогая Кэресс: --/--/ Поскольку я не был в том банке, на который ты мне написала, много месяцев, вплоть до вчерашнего дня, твоё послание и подарок оставались в подвешенном состоянии! Представь себе моё удивление и радость от того, что появилось — практически из ниоткуда!

 Стихи для Гарри [Кросби] — это бесконечная песнь о рыцарстве и любви. Весь сборник отличается сдержанной силой, отрешённостью и чем-то ещё, что встречается очень редко. Я надеюсь, что ты пишешь всё больше и больше,
Каресс, ведь твоя натура заслуживает того, чтобы её постоянно
раскрывали и выражали. Ты действительно подходишь для великих дел
Я пишу о любви и трагедии, как мало кто из женщин, по крайней мере на словах.

 Моя стипендия Гуггенхайма заканчивается сегодня. Но я останусь в Мексике ещё на какое-то время, пока не закончатся скромные средства, которые я получаю от наследства моего отца с момента его смерти в июле прошлого года. Тогда я приехала на север на два месяца, но была очень рада вернуться сюда как можно скорее.
Мексика с её вулканами, бесконечными горными хребтами, бесчисленными цветами, танцами, деревнями, милыми индейцами с коричневой кожей, которые проявляют простую вежливость, и постоянным солнечным светом — она очаровывает меня больше, чем любое другое место, где я когда-либо был.
известно. Это _есть_ и в то же время не является простым местом для жизни. В целом оно более странное для нас, чем даже Восток.... Но чтобы хотя бы намекнуть на всё, что я видел и чувствовал, потребовались бы целые тома. Звонили в колокола и били в барабаны доконкистадорской эпохи,
танцуя в огненных кругах на древних церемониях, пока ракеты взмывали
ввысь над Тепостланом на рассвете; поднимали обсидиановые стрелы
и терракотовых идолов из бороздок на кукурузных полях в далёких долинах;
купались с существами, более прекрасными, чем жители Бали, в
горных ручьях и сидели в самых дружелюбных тюрьмах, которые только можно себе представить
брошенный в воду. Никогда не бывает конца танцам, пению, ракетам и
довольно скрытым и обходительным опасностям, которые придают здешней жизни тот же оттенок,
который горы придают горизонту. Гарри бы это понравилось - прошлое выражение
- и я уверен, что тебе понравилось бы. Я хотел бы остаться на неопределенный срок.

Мой испанский все еще такой же отстой, как и французский, когда я уезжал из Франции. Из "Эпоса"
Я еще не написал ни строчки. Только несколько текстов. Но что же я на самом деле написал, пока был в Европе — в среде, которая и вполовину не такая странная и отвлекающе новая-старая любопытная, как эта? Кроме того, я нахожусь почти в двух милях
над вами, здесь, в воздухе, — по крайней мере, пока я нахожусь в своей штаб-квартире в пригороде Мехико, — в старомодном мексиканском особняке с 8 комнатами, 3 слугами, роскошным садом, козой, бойцовым петухом, кошкой, шпицем и иногда встречающимся скорпионом — и всё это за 50 долларов. в месяц. Но теперь я почти освоился и начинаю стучать по клавиатуре.В последнее время у меня много дел. Когда весь мир катится в тартарары, что вообще можно собрать воедино в наши дни? Но я осознаю свою ответственность — или, без сомнения, должен был написать немало ерунды, о которой лучше было бы упомянуть, чем перечитывать.

 Вы ещё видите Кей [Бойл] и Лоуренса [Вейла]? Роман Кей
_Мучимый соловьём_ (и как им здесь только не надоест!)
произвёл на меня неизгладимое впечатление и доставил мне огромное удовольствие. --/--/


397: МАЛЬКОЛЬМУ КОУЛИ

[_Mixcoac_] _Пасха ’32_

Дорогой Малкольм! Мы с Пегги много думаем и говорим о тебе. Это
то есть с большой любовью, иначе об этом бы не упомянули. Мне интересно, понравится ли вам это стихотворение [«Разрушенная башня»] — первое, которое я написал за два года... Я становлюсь чертовски самокритичным, чтобы вообще что-то писать. Однако я как никогда нуждаюсь в вашей честной оценке этого стихотворения, прозы или бессмыслицы — чем бы это ни казалось. Пожалуйста, дайте мне знать.

И поскольку я горячо поздравляю вас с недавним отчётом об экспедиции в Кентукки, пожалуйста, не говорите мне ничего, что не было бы сказано от чистого сердца. Это уже отправлено в _Poetry_ — так что не
побеспокойся об этом ракурсе.

Я очень скучаю по встрече с тобой. Пегги пишет тебе что-то вроде
отчета о праздновании Пасхи здесь. Мы очень счастливы вместе - и
шлю тебе много любви!


398: СЭМЮЭЛЮ ЛАВМЕНУ

[_Mixcoac_] _Easter ’32_

Какое веселое длинное письмо от тебя, Сэм! У меня нет времени отвечать
прямо сейчас, но вот вам стихотворение [«Разрушенная башня»] — первое за
2 года. Напишите, понравилось оно вам или нет. Счастье продолжается,
а вместе с ним и все весёлые атрибуты мексиканской Пасхи — взрывающиеся Иуды,
ракеты, цветы, папайи (извините, так пишется по-мексикански
картошка!), мамочки, вкусные и бесконечно маленькие дети в масках
и касках пожарных, цветы в изобилии и небо, которое вечно уносит тебя
ввысь! Еще немного, и скоро!


399: СОЛОМОНУ ГРЮНБЕРГУ

_Mixcoac, DF_ _ 12 апреля 1932 г._

Уважаемый Моня: так рад слышать, что шкатулка дошла до вас ... и надеюсь
там не обязанность на это. Вещи часто дозвониться (мелкие вещи) я
сказал-если не отправляется по почте заказным письмом. Катер ждет меня в
Главпочтамт. По крайней мере я беру заметить просто отдых бы указать
Девчонка, как и статья, Как я не ожидал ничего другого конца.
-- -- -- --

Сегодня я в унынии, пытаюсь вернуться к работе после пары лихорадочных недель, в течение которых я каждый день бегал туда-сюда, чтобы занять денег и продержаться до тех пор, пока не придёт чек из поместья. Почему-то я не могу донести до людей, что любой сбой в графике денежных переводов в такую далёкую страну, как Мексика, — это катастрофа, особенно если вы, как и я, просите лишь необходимый минимум на все расходы и если в начале каждого месяца у вас остаётся меньше, чем на шнурки для ботинок, чтобы выполнить все обязательства.  Наконец-то после
Я занял денег на телеграфные расходы, написал дюжину писем и т. д., и чек наконец пришёл. Но я надеюсь, что в будущем ко мне будут относиться чуть более последовательно.  В конце концов, это не то же самое, что просить об одолжении. Деньги были оставлены мне по завещанию, и самое меньшее, что могут сделать душеприказчики, — это отправить их мне в соответствии с согласованным графиком.

  Через зятя президента я получаю постоянный паспорт, который в наши дни чертовски сложно получить. Мы с Пегги, вероятно, останемся здесь как минимум до следующей осени, а может, и дольше. Нам нравится, что мы изолированы от общих друзей на севере и что у нас есть
Семейная жизнь здесь, в доме с прислугой, садом, домашними животными и т. д., с каждым днём приносит всё больше удовлетворения. Если я смогу не пить слишком много, то, думаю, стану ближе к реальности, чем за последние несколько лет.
Чистое одиночество чуть не свело меня с ума. Пегги достаточно спортивна, умна, вкусна и чувственна, чтобы удовлетворить меня практически во всех отношениях.
  И я думаю, что узнаю много нового, чего вряд ли смог бы узнать от кого-то другого.

—/—/ Почти все письма, которые мы получаем с севера, чертовски скучные и сомнительные. Что ж, неудивительно, конечно. Иногда я задаюсь вопросом, не
Я не должен возвращаться и оплакивать могилу капитализма,
надевая власяницу и посыпая голову пеплом вместо красивой яркой
шерстяной накидки, которую носят здесь холодными вечерами. Все мои друзья в последнее время становятся как минимум ярко-розовыми, и я почти убедил себя в этом.
 На самом деле, по всем законам логики, я _убежден_ в этом. Но это так противоречит моей натуре — видеть на горизонте только красное. --/--/

Кстати, о музыке. Вы когда-нибудь слышали _настоящие_ мексиканские песни и танцы? Некоторые из лучших из них теперь записаны на дисках, которые можно заказать.
если нет в наличии, то хотя бы с завода через вашего дилера: _Las
Ma;anitas_ (Brunswick #40397), возможно, была написана Бахом. Это
церемониальная песня, которую исполняют в честь дня рождения того или иного мексиканца. Очень торжественная и красноречивая. _La Marihuana_ (Victor 46107-A), дикая песня о местном наркотике с таким же названием (обычно его курят в сигаретах) и его воздействии. _Capulin_ (Victor 30323-A). Дикая и страстная местная песня, под которую хочется пританцовывать.

 Мексиканский певец использует часть своего горла или гортани, которая никогда не задействовалась
Насколько мне известно, такого нет больше нигде, кроме Востока или Аравии. У него большой диапазон, он, как правило, пронзительный, но способен вызывать душераздирающие вибрации.
Старое гавайское горловое пение исчезло с карты мира. Ничего страшного, если четыре или пять певцов (каменщиков, сантехников или скрипачей в дневное время) заглянут сюда вечером, чтобы спеть.
На мой взгляд, они в целом предпочтительнее всех этих обученных и профессиональных музыкантов и крикунов.
Я никогда об этом не слышал. Все передают друг другу текилу, или пиво, или кофе. А корриды (бесконечные баллады) и серанаты длятся часами.
Есть бесконечные коридоры о “бедном Панчо Вилье”, Сапате и других
погибших революционерах. И потом, если мы уже достаточно пьяна, кто-то танцует
_jarabe_, танец, - все так хрящи, внимание и утомительно
благодать. -- -- -- --


400: К SAMUEL LOVEMAN

_Mixcoac, DF_ _ 13 апреля 1932 г._

Дорогая Сэм: —/—/ Марсден Хартли, художник, приехал сюда на свой
Гуггенхайм, а также Эндрю Дасбург. Я не знаком с последним, но
Хартли — очаровательный собеседник, и он привёз с собой из
Кливленда юного племянника, который рисует, я имею в виду, на холсте... Потом я получил
письмо от Шарлотты [Ричтарик], в котором она пишет, что они с Ричардом собирались
отправиться в путешествие на автомобиле с некоторыми из своих богатых друзей из Кливленда, но только вчера узнали, что в Европе внезапно скончался их родственник, нужно отправить деньги, и поэтому поездку пришлось отменить. Шарлотта достаточно философски настроена, но мне жаль, что она не отдохнула в Мексике.
Что ж... может быть, позже. Однако самым большим сюрпризом за долгое время для меня стала записка от старого доброго Д---- К----. Только не говори мне, что ты забыл
нашего старого героя из Кливленда! Который до сих пор пытается писать новеллы и бестселлеры
продавцы в Де-Мойне. По крайней мере, он говорит, что всё ещё пытается. А ещё он друг каких-то ребят, которые пытаются издавать ежеквартальный журнал, и не мог бы я любезно прислать им несколько своих стихотворений... Я должен хотя бы ответить ему открыткой с картинкой; но будь я проклят, если захочу продолжать переписку в таком духе.

 Твоё последнее письмо было потрясающим, Сэм. Что ни говори, ты определённо не утратил своего прежнего чувства юмора и сочувствия. Мне нравится думать, что мой «Ка», как вы с египтянами его называете, всё ещё бродит по моему подвальному туалету на Кол. Хтс. Боже правый, как же я подскочил на месте
Вчера я устроил идеальный салют, когда вдруг — по соседскому радио — услышал припев моей старой любимой песни «The Navy Blues» ...
 которую вы, конечно же, тоже не могли забыть. Это напомнило мне, что я до сих пор ничего не слышал от Б---- С---- после недавних смертоносных циклонов, которые пронеслись прямо через его родной город в А----. Я сразу же написал ему, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке и он в безопасности. Но пока никаких вестей. Я никогда не смогу
забыть этого милого мальчика. Его письма ко мне за последние два года были такими нежными и полными ностальгии, что иногда
вызывали у меня слёзы.

—/—/ Мы с Пегги написали Томми [Томпсону] по письму. Надеюсь, они его немного подбодрят. Он такой застенчивый, что почти никогда не пишет о себе ничего существенного. Только остроумные шутки, пародийные лозунги, завуалированные намеки: все очень остроумно и забавно, но недостаточно откровенно, чтобы по-настоящему удовлетворить читателя. Наверное, в последнее время у него много забот. —/—/

Дос Пассос написал очень важную книгу о войне и «военном мышлении» в _1919 году_. Обязательно прочтите её, Сэм. Моя старая подруга (хотя и «враг на какое-то время») Клэр (Спенсер) Смит, написавшая «Галлоус Орчард», и
другая подруга Пегги, жена У. Сибрука, на днях заглянула к нам по дороге в Куэрнаваку и дала мне почитать эту книгу.
 Клэр только что закончила свой второй роман, который Хэл Смит выпустит в мае. Мы отлично помирились, и я решил, что не только я стал лучше с тех пор, как мы в последний раз ссорились.
--/--/


401: СОЛОМОНУ ГРУНБЕРГУ

_Mixcoac_ _20 апреля_

Дорогой Мони: пишу наспех, в суматохе сборов и окончательных приготовлений... Мои планы остаться в Мексике полностью изменились
Решение может быть отменено в судебном порядке, что может лишить меня дохода на долгие годы. Поскольку даже сейчас я полностью завишу от кредитов, взятых под зарплату моей мачехи, единственное, что я могу сделать, — это вернуться в  Чагрин-Фолс и попытаться отработать часть долга, служа в организации, несколько филиалов которой находятся на грани банкротства. Не самая радужная перспектива...

 24-го числа я отплываю в Нью-Йорк на «Орисабе» из Веракруса. Скорее всего, я приземлюсь в Нью-Йорке без гроша в кармане. Не могли бы вы прислать мне небольшую сумму на имя отеля «Лафайет», Юниверсити-Плейс и 11-я улица? Это было бы
Было бы здорово, если бы ты оказался в Нью-Йорке в течение трёх или четырёх дней.
Я надеюсь, что буду там до того, как отправлюсь в изгнание на Средний Запад.
 Из-за этого сбоя я пока не могу забрать резак, но надеюсь сделать это перед отъездом, если у меня будут песо для уплаты пошлины.
 Если нет, он может вернуться к тебе. В последнее время у меня были ужасные времена... расскажу тебе позже. — — — —


402: МОРТОНУ ДАУЭНУ ЗАБЕЛУ

_Микскоак, штат Дакота_ _20 апреля 1932 года_

Дорогой Мортон Забел! Меня внезапно вызвали на север из-за
по делам. Отправляюсь немедленно и, вероятно, не вернусь в Мексику. Не будете ли вы так любезны [изменить] мой адрес для подписки на мой постоянный адрес: _Почтовое отделение 604, Чагрин-Фолс, Огайо_....

Около месяца назад я отправил вам стихотворение для возможной публикации в _Poetry_, но до сих пор не получил от вас ответа. Возможно, письмо затерялось, насколько я знаю, поскольку почта здесь не слишком надёжная.[70]

Я надеюсь, что смогу получить от вас весточку вскоре после моего прибытия в Огайо. — — — —


403: _Contempo_[71]

_Мишкоак, Мексика_ _20 апреля 1932 г.

Дорогой Контемпо! Я рад слышать, что вам понравилось стихотворение «Бакарди» и
пользуюсь им.

Через несколько дней я уезжаю в Штаты и не могу написать вам достойный ответ.
На данный момент. Но я надеюсь, что вы имели в виду то, что сказали о регулярной отправке
мне _Contempo_. И я хотел бы делать комментарии, когда я получаю
снова поселились на севере.

Пожалуйста, обращайтесь ко мне отныне в окне 604, Чагрин Фолс, штат Огайо, где я
наверное, будет после 10 мая.

P.S. Я бы с удовольствием сделал для вас рецензию на "Конквистадора" Маклиша, если вы
еще не назначили его где-нибудь еще.


404: ЕГО МАЧЕХЕ.

_Mixcoac_ _ 22 апреля ’32_

Дорогая Бесс, прости, что пишу Байрону [Мэддену] о деньгах, но здесь сразу возникло столько трудностей, а я был так слаб из-за лихорадки и дизентерии, что мне пришлось прибегнуть ко всем возможным способам, чтобы убедить тебя в неотложности моих нужд. И я полагаю, что ты, возможно, была слишком занята, чтобы хоть как-то оценить ситуацию здесь — хотя бы отчасти.

 В целом, в последнее время у меня были ужасные времена. Я не могу начать описывать подробности сейчас, когда мы заканчиваем сборы. Завтра вечером я уезжаю в Веракрус, а в воскресенье утром отплываю на «Орисабе» в Нью-Йорк. Я был
Я планировала вернуться в Огайо ещё до того, как появились шокирующие новости о У----. Но после того, что произошло, я бы ни за что не осталась здесь ни на минуту. Возможно, я смогу чем-то помочь тебе этим летом. В любом случае я хочу приложить усилия, тем более что без помощи Дороти ты, должно быть, совсем беспомощен (по крайней мере, в Коттедже).

Вы не представляете, как мексиканцы усложняют жизнь иностранцам, желающим остаться здесь на длительный срок. Я люблю эту страну и её народ (индейцев)
но, конечно, мне уже порядком надоели проблемы с паспортом, слуга
проблемы и другие сложности на какое-то время. Я был не только болен, но и напуган до смерти, потому что по наивности доверил решение проблемы с продлением паспорта мошеннику-юристу. Всё в порядке, у меня есть документы, но это стоило мне больших денег, консультаций с бесчисленным количеством людей и бесконечного беспокойства. А потом, в последний момент, мой слуга напился в стельку и ушёл.
А потом вернулся и сотряс ворота до основания, выкрикивая угрозы в мой адрес и терроризируя нас несколько дней, пока нам не пришлось вызвать
в американском посольстве за особые услуги полиции и т. д. и т. п.
Стоит ли удивляться, что я стремился уехать как можно скорее. Слава богу,
срок аренды моего дома уже истёк, и, насколько я знаю, никаких дальнейших сложностей не предвидится.

В последнее время мне было неприятно так сильно зависеть от тебя в финансовом плане, но, в конце концов, я никак не мог знать, как обернутся дела с поместьем.
Расходы на возвращение домой сейчас, безусловно, кажутся оправданными, учитывая возможность сэкономить в будущем.  Нам нужно обсудить много важных вещей, и, кроме того, я с нетерпением жду
с нетерпением жду встречи с тобой и остальными нашими друзьями и родственниками.
Я привожу с собой много очень интересных вещей, в том числе очень красивых, которые, я уверен, вам понравятся.


 Ящик с книгами нужно было отправить наложенным платежом (Wells Fargo) прямо на фабрику. Пожалуйста, следите за его получением. Остальные вещи лежат в большой корзине, которая отправится со мной на корабле, а позже будет доставлена на фабрику из Нью-Йорка. Я пробуду в Нью-Йорке пару дней.
Мне просто необходимо повидаться с некоторыми из моих старых друзей после стольких лет разлуки.  Я
Я позвоню тебе в первый вечер после моего приезда, около 10 часов, когда тарифы снижаются.

 Пожалуйста, передай привет бедной малышке Дороти.  В последнее время у меня не было ни минуты, чтобы кому-то написать, иначе я бы уже давно ей написал.  Вчера мне пришлось потратить весь день на беготню, чтобы обналичить деньги, отправленные по телеграфу.  Это была не твоя вина и не моя.  Пегги чуть с ума не сошла из-за своего письма, которое тоже пришло от её бывшего мужа. Телеграфная контора выплатила нам
шестьсот с небольшим «тостонов» (примерно столько же, сколько мы получили бы в десятицентовых монетах), и ни офис Ward Line, ни официальный Банк Мексики не
принял бы их... Похоже, существует закон, запрещающий выплачивать любую такую валюту на сумму, превышающую определённую. Но откуда нам знать — и, кроме того, что имеет в виду государственное учреждение, такое как местный телеграф, когда выплачивает вам валюту, которую само правительство через свой официальный банк отказывается принимать! В конце концов нам пришлось договориться о специальном собеседовании с самим президентом банка. Я был готов пожаловаться в посольство. Так что вы видите, как медленно здесь всё происходит
и с какими непрекращающимися препятствиями приходится бороться ради самого простого - сделки. Это, конечно, выбило меня из колеи. Но
Я отдохну на яхте.