Полботинка и Прибалтика

 Paccka3
........
........



На берегу Балтийского моря, где чайки кричат небу на старославянском, лежал Полботинок.
Он был когда-то — правым. Плотной кожи, крепкой подошвы, с прошивкой золотой нити.
Хозяин его — профессор с трубкой и вишнёвыми запонками — много ходил, раздумывая о метафизике пространства,
и всё не возвращался.
Остался только он — Полботинок, один, в песке.
Песок на Юрмальском побережье мягок, как лапы бога Вишну. Полботинок лежал, уставившись на облака,
и думал о своём.
Он не знал слов, но умел вспоминать. Вспоминал, как в Вильнюсе пахло пряниками,
как в Таллине по утрам старик в голубом пальто кормил голубей,
как на вокзале в Риге кто-то обронил билет и долго смеялся над этим.
Он знал: он больше не пара.
Его левый брат исчез — может, в канале, может, в топке, может, ушёл сам.
"Я — половина, но не пустота", — думал Полботинок.
Он стал другом ветру, который приносил вести с Карлсхамна, и сестрой ракушке, что пела ему шведские песни.
Скоро его заметили дети.
— Мама, смотри! Сапог без пары!
— Это не сапог, сынок. Это — Полботинок, — с уважением ответила мать,
будто знала его по имени.
Они взяли его в музей под открытым небом — там, где хранят дощечки времён Ганзы,
разобранные кареты и картины, нарисованные дождём.
Полботинку дали табличку: «Найден в Юрмале. Принадлежал неизвестному поэту».
С тех пор он стоял, ни на кого не обижаясь.
Даже если в витрину тыкали пальцем, он лишь хмыкал про себя:
— Я видел небо над Ригой в октябре. Я слышал орган в Домском соборе. Я знаю вкус шпрот и тишину электрички.
И в какой-то мере, быть Полботинком — значило быть целым.