Пружины сознания

Василиса Григорьевна, костлявая женщина с длинным носом, перед тем как отправиться в продовольственный магазин, определила фронт работ для супруга Евгения Викторовича Голощапова.
Каждое утро, просыпаясь, пенсионер думал: чем бы ему заняться сегодня? Безделье угнетало и сводило его с ума, но ещё страшнее было видеть каждый день лошадиный профиль лица и костлявую фигуру своей супруги, выслушивать ежедневные приказы, от которых у него нестерпимо ныла вставная челюсть.
Его супруга была из потомственной офицерской семьи, и страсть командовать была наследственной её чертой. Детей Бог им не дал, поэтому всю свою нерастраченную «любовь» она обрушивала на мужа.
— Женя, пока я буду в магазине, протри пыль на серванте, помой посуду и вымой полы в прихожей. Там уже не мыто два дня! Как вернусь — всё проверю. Смотри, чтобы всё блестело, как сам знаешь у кого.
Евгений Викторович не прекословил жене, понимая, что это бесполезно. Поэтому послушно кивал головой и со всем соглашался.
Когда за благоверной закрылась дверь, он немного подождал, подошёл к окну и осторожно через щель в занавеске посмотрел вниз. Жена стояла у подъезда и поучала соседок. После чего, с гордо поднятой головой, переваливаясь с боку на бок, как утка, направилась в сторону магазина.
Голощапов понимал, что времени у него не так уж много. Он бросился к старому письменному столу, открыл ключом верхний ящик и выудил оттуда старенький кассетный магнитофон. Из пакетика, перетянутого резинкой, вытащил кассету, которую ему подарил сосед — тоже пенсионер, фанатично пристрастившийся к медитации.
Евгений Викторович решил сегодня прослушать запись и постараться приобщиться к духовным традициям буддизма.
Усевшись поудобнее на старом диване с выпирающими пружинами, он нажал клавишу, и из магнитофона раздался загробный голос:
«Приветствую вас, любители хаоса! Сегодня мы не будем бороться со своими мыслями, а будем с ними... дружить? Да, именно так. Эта медитация для тех, кто предпочитает шум дождя на крыше звуку собственного дыхания. Готовы? Тогда поехали!»
Такое вступление удивило пенсионера.
Буддист с голосом октависта из церкви пропел:
«Закройте глаза, представьте, что вы сидите на диване, который бесконечно меняет форму. Справа от вас прыгают коты, слева — толпа единорогов, а над головой пролетают тарелки с пиццей. Задержитесь на этом моменте. Не пытайтесь их прогнать. Просто посмотрите, как они там».
В голове Евгения Викторовича наступил хаос, о котором в самом начале объявил чтец. К тому же он попал в точку. Пенсионер тоже сидел на старом диване с выпирающими из него пружинами, который независимо от сидящего постоянно менял форму. От прыгающих котов и толпы единорогов, о которых он понятия не имел, кто они такие, его уберёг бог. Тарелки с пиццей пробудили в нём небывалый аппетит. Он пытался изгнать из сознания искусительный образ пиццы, так как уже неделю сидел на вегетарианской диете и сильно хотел есть.
Не успел он сосредоточиться на пицце, как бас-профундо продолжил:
«Оглянитесь вокруг, внутри себя. Видите ли вы там дракона?»
Внутри себя он не видел дракона, но почувствовал, что дракон находится где-то совсем рядом.
Он открыл глаза и увидел стоящую перед собой жену Васю.
— И что ты там слушаешь, кобелина?
Евгений Викторович понял, что его сейчас будут бить, и весь съёжился, но голос в наушниках успокоил его:
«Не пугайтесь! Это ваши фантазии. Пусть они потанцуют, поговорят, поозорничают. Не надо их сдерживать. Просто наблюдайте за ними».
Наблюдать за фантазиями ему не пришлось.
Василиса Григорьевна выдернула наушники из ушей мужа, как хирург пинцетом — занозу, и с отвращением бросила их на стол.
— Опять ерундой занимаешься! Полы не мыты, пыль на серванте не протёрта, посуда в раковине! — дрожал её голос от праведного гнева.
Евгений Викторович медленно поднялся с дивана, чувствуя, как пружины оставили на его теле географию внутреннего мира. Он посмотрел на жену, потом на магнитофон, потом на свои руки — старые, дрожащие, но всё ещё способные на движение.
— Василиса, — сказал он неожиданно спокойно, — а ты когда-нибудь пробовала... просто посидеть?
Она замерла, как будто не поняла вопроса. Потом фыркнула.
— Сидеть? Мне некогда сидеть! Я не бездельничаю, как ты!
Он кивнул, подошёл к окну, открыл его настежь и вдохнул воздух, в котором смешались запахи пыли, хлеба из соседнего магазина и далёкой свободы.
— А я вот сегодня сидел. И знаешь, мне понравилось.
Она хотела что-то сказать, но вдруг замолчала. Впервые за много лет.
Евгений Викторович поднял наушники с пола, вставил их в гнездо магнитофона, сел на диван и стал слушать.
Голос, как ни в чём не бывало, продолжал басить:
«Позвольте себе быть. Даже если это просто сидение на диване. Даже если вас никто не понимает. Даже если вы — старик с вставной челюстью и мечтой о тишине».