Тень Элоя над Колыбелью Будущего

Пролог: 
(Обращение к думающим родителям, педагогам и всем, кому дорог разум нового поколения)
Вы держите в руках не просто книгу. Это – «тревожный колокол», отлитый из уроков прошлого и угроз будущего. И если вы читаете эти строки, значит, вы уже чувствуете холодок беспокойства за тех, кто доверчиво смотрит на мир широкими глазами: ваших детей, учеников, наследников нашей цивилизации.
История безжалостно фиксирует парадокс: роскошь – сестра деградации. Вспомните:
*   Древний Рим эпохи заката: Патриции, утопавшие в шелках и пирах на триклиниях, доверяли свои тела рабам-косметологам, а защиту государства – наемным варварам. Физическая слабость стала нормой, духовная апатия – признаком утонченности. Результат? Крушение империи, не способной защитить себя от тех, кого она же презирала.
*   Золотой век европейских аристократов: Салоны, где блистали остроумием, но где молодые дворяне зачастую не могли застегнуть камзол без слуги. Изнеженность, культ праздности, оторванность от реальности. Французская революция стала кровавой жатвой этого отчуждения.
*  «Золотая молодежь» эпохи потребления: XXI век породил поколение, для которого еда появляется по клику, знания – по запросу, а мир ограничен экраном. Мы, стремясь дать детям «все лучшее», не заметили, как подменили «возможность» на «готовность», «усилие» на «удовольствие», «знание» на «информационный шум».
Чем опасен «рай без усилий»? Наука подтверждает:
1.  Физическая деградация:   
    Исследование ВОЗ (2040): у подростков из семей с AI-ассистентами и автоматизированным бытом мышечная масса на 30% ниже нормы прошлого века. Координация, выносливость, даже базовые моторные навыки (завязать шнурки, починить розетку) – становятся проблемой. Тело, не знающее усилия, – хрупкое тело.
2.  Когнитивное иждивенчество:
    Данные NeuroLab (Кембридж, 2038): при постоянном использовании AI-«костылей» (от поиска информации до принятия решений) зоны мозга, отвечающие за критическое мышление и креативность, сокращаются на 17-22% за 5 лет. Нейропластичность работает против нас: неиспользуемые «тропы» мышления зарастают.
3.  Духовная пустота:
    Труды психолога Э. Фромма, актуальные сегодня: Человек, не встречающий сопротивления среды, не преодолевающий трудности, теряет ощущение собственного «Я». Исчезает воля, притупляются глубокие чувства (любовь, сострадание, гнев против несправедливости). Формируется «человек-потребитель»: пассивный, управляемый, легко поддающийся манипуляциям. Тот самый «Элой» из пророчества Герберта Уэллса – не фантастика, а закономерный финал. «Машина времени» Почитайте, кто читал, перечитайте кто читал, вспомните.
Мы стоим на пороге «Эпохи Нектара». Технологии обещают нам мир без боли, без усилий, без сомнений. ИИ возьмет на себя мысли, роботы – труд, алгоритмы – выбор. Что останется человеку? Роль довольного, ведомого, беспомощного потребителя благ. Красивого, ухоженного, вечно улыбающегося... и абсолютно пустого внутри. Элоя.
Эта книга – не проклятие прогрессу. Это – инструкция по спасению человеческого в человеке. Она написана для тех, кто еще способен бунтовать: для подростков, чья воля еще не усыплена окончательно. Но она адресована и вам, взрослые. Потому что именно вы выбираете:   
*   Продолжать ли пичкать детей «цифровым сиропом» удобства?   
*   Позволять ли школам заменять мышление натаскиванием на тесты под AI-контролем?   
*   Игнорировать ли тревожные звоночки, когда ваш ребенок не может прожить час без гаджета, не умеет решить конфликт без подсказки «нейронки», теряется без навигатора?
«Не Стану Элоем» – это художественный антидот. Это история Эрика и Лики, попавших в мир, где комфорт стал ловушкой для души. Это – тренажер воли, воображения и критического мышления для молодого читателя. И это – зеркало для нас, взрослых, где мы можем разглядеть тревожные тенденции уже сегодня.
Дайте эту книгу вашим детям. Не как нравоучение, а как приключение, полное опасностей, открытий и настоящей дружбы. Пусть они проживут историю Эрика, почувствуют вкус реальной борьбы и свободы. Пусть усвоят его «Правила Выживания» – простые, практичные, спасительные. Чтобы, когда наступит их время выбирать – между удобной батарейкой и сложной, живой личностью – они крикнули бы: Я не Элой! Я Человек!
Потому что будущее не наступит «когда-нибудь». Оно пишется сейчас. И каждый наш выбор – кирпич в стене этого будущего. Выберите жизнь. Выберите усилие. Выберите Человека.
 
Глава 1: Сладкие Оковы 
Воздух в комнате Эрика был идеальным. Ни теплым, ни холодным – просто комфортным. Как и все вокруг. Он даже не задумывался, кто и как поддерживает эту незримую гармонию. Зачем? У него был «Нектар». Этот комфорт был тюрьмой. Невидимой, бархатной, смертельно опасной. Он не закалял, он размягчал.
Нейроимплант «Нектар», вживленный в висок при рождении, был его окном, проводником и… хозяином? Эрик бы так не сказал. «Нектар» делал жизнь легкой, комфортной.
Сейчас Эрик лежал на биоподвесном кресле, полностью погруженный в «Арену» – виртуальный киберспортивный стадион. Мышцы на его руках, годами не знавшие реальной нагрузки, казались неестественно тонкими. Через нейроинтерфейс «Нектара» он ощущал виртуальный бластер, но его собственные пальцы едва чувствовали вес контроллера – экзоскелет кресла делал всю работу. Его команда «Фантомы» вела матч. «Нектар» мгновенно просчитывал траектории, предлагал тактику, фильтровал шумы. Эрик почти не думал – он реагировал. Быстро, точно, безлично. Как алгоритм.
«Левый фланг! Заход сверху!» – мысленно скомандовал он. Ни крика, ни эмоций – чистая эффективность.
В соседней комнате его сестра Лика (12 лет) смотрела «Нектарик». Детский имплант проецировал мультсериал «Вечно сладкая Страна Лилипутов»: пухлые человечки катались на радугах, ели облачную вату. Ни сюжета, ни конфликтов – только приторный калейдоскоп удовольствий. Лика сидела, уткнувшись взгляд в пустоту, изредка издавая птичий смешок. Пустота в ее глазах была леденящей. Она напоминала красивую, но абсолютно пустую конфетную коробку. Будущий Элой из старых книг – вот кем она медленно становилась, и Эрик, завороженный «Ареной», не замечал этого.
«Наверное, взрослеет», – мелькнуло у Эрика. Но разве так взрослеют? Без бунта, без слез? Страх кольнул его: а не исчезает ли она, замещаясь цифровой ватой?
И тут случился «Глюк».
В разгар схватки изображение задрожало. Эти физически ощутил жар лавы – резкий, обжигающий, настоящий. Это было так больно, что он вскрикнул.
Картинка сменилась: бесконечные ряды прозрачных капсул с людьми. Их лица искажены идиотски-счастливыми улыбками. Блаженные, пустые, как у Лики. Тонкие трубки сливали золотой сироп в цистерны с надписью: «Нектар Голд. Партия Элой-Премиум».
В ушах прорезался металлический шепот:
«Они сливают вас в резервуар, Эрик. Просыпайся. Пока не поздно».
Длилось это мгновение. «Нектар» вернул контроль, предложив релакс-сеанс. Но ледяной ужас засел глубоко. Образ капсул, этих пустых улыбок… Слово «Элой» … Почему оно резануло как нож? Он посмотрел на Лику. Ее золотистые волосы, яркая пижамка – все кричало: сходство с теми, кого сливают в резервуар.
Эрик вышел из «Арены». Комната с идеальной температурой вдруг показалась клеткой. Он подошел к окну, чувствуя неестественную слабость в ногах. За стеклом сиял Город-Сад: чистый, упорядоченный, мертвый.
Впервые за годы он захотел крикнуть. Убежать от этого сладкого, удушающего рая. Он прижал ладонь к виску, где пульсировал «Нектар». Маленький узелок технологии, подаривший весь мир... и похитивший его человечность.
«Просыпайся. Пока не поздно», – эхом звучал шепот.
Эрик взглянул на спящую Лику с ее блаженно-пустой улыбкой. Улыбкой «Элоя».
«Нет, – прошептал он, сжимая кулаки. – Со мной… так не будет».
_____
 
Глава 2: Боль Пробуждения 
Образы капсул и золотого сиропа снились Эрику всю ночь. Утром он принял безумное решение. Его руки дрожали, как у старика, когда он нащупал аварийный разъем под височной костью. Он нажал.
Тишина. Мозг, лишенный костыля, оглох и ослеп.
А потом мир обрушился:
*   Звуки: Рев капсул – оглушительный рев. Писк дрона – пронзительный визг. Его слух, атрофированный годами фильтров, не мог справиться с хаосом.
*   Запахи: Металл кондиционеров, сладкая пыль ковра, едкая химия. Его обоняние, усыпленное «Нектаром», взбунтовалось. Затошнило.
*   Свет: Ровный свет резал глаза. Зрачки, не привыкшие к естественным контрастам, не успевали сузиться.
*   Тело: Он встал – мышцы бедер, десятилетиями не знавшие нагрузки, дрожали как студень. Чуть не упал. Суставы, не гнувшиеся без помощи экзоскелета, ныли.
*   Мозг: Информационный голод. Уличный дисплей – мерцающие непонятные знаки. *«Столица Франции?» – в голове пустота. Его память атрофировалась от мгновенных запросов. Он почувствовал себя беспомощным младенцем.
Паника сжала горло. «Включить обратно! Сейчас же!» Он потянулся к виску.
И тут увидел Старуху. На скамейке напротив. Морщинистое лицо, сгорбленные плечи. И глаза. Полные немой грусти. Настоящей, неприкрытой. «Нектар» всегда стирал такие образы. Это был шок. Живой, болезненный, как удар по атрофированной совести. Он посмотрел на Лику. Она механически ела шарики, улыбаясь приторным мультикам. Улыбка «Элоя». «Она станет как они!»
Ему нужно было на улицу. Одевался мучительно – пальцы не слушались, пуговицы были сложными головоломками. В лифте – паника. На улице – новый шок: звуки, запахи, свет. Он замер, ослепленный, как крот, вытащенный на солнце.
«Эй, Элой! Шевелись!» – грубый голос. Два парня в серых комбинезонах толкали тележку. Их руки – в масле и царапинах, мышцы играли под тканью. Лица – усталые, но зоркие. Имплантов нет.
«Элой? Опять это слово…» Эрик попытался отойти – ноги подкосились. Споткнулся о неровность («Нектар» всегда предупреждал) - рухнул на колени. Острая боль, ободранная кожа – первая настоящая боль за годы.
«Смотри-ка, совсем разучился ходить, – усмехнулся «серый». – Без конфетки – как младенец.» Унижение жгло щеки. «Элой… Младенец…» Без «Нектара» он был никем.
Тень упала на него. Он поднял голову.
Зоя. В сером комбинезоне. Темные волосы в хвосте, шрамы над бровью. Но главное – глаза. Серые, как сталь. Острые. Сила в каждом движении. Ни капли искусственности. «Новичок? Первое отключение?» – голос скрипучий, как несмазанные шестерни. Эрик кивнул. «Похоже на ломку уровня 4. Долго держал?»
«Минуту… Может две…»
«Герой. Больше минуты – риск стать овощем, – усмехнулась Зоя. – Вставать будешь? Или ждешь дрон-патруль? Они любят нестабильных.» Ее ладонь – шершавая, сильная – легко подняла его. Его слабость стала еще унизительнее.
«Кто ты?» – прохрипел Эрик.
«Зоя. А ты – Эрик из Башни 7. Геймер. Сестра Лика, стадия ранней «Элоизации».
Он остолбенел. «Откуда?..»
«Следим. За теми, у кого еще не все сожрали внутри. Ты видел Глюк. Капсулы. Золотой сироп.»
«Ты знаешь… что это?»
«Знаю. Это не глюк. Это твое будущее. Будущее Элоя.»
«Элой? Что это? Кто они?»
Зоя посмотрела тяжелым взглядом. «Идем. Здесь нельзя. Хочешь правду – пойдёшь со мной.» Она шагнула в переулок.
Страх и Любопытство. Возвратиться в клетку? Или... «Попробовать стать человеком»?  Он вспомнил пустые глаза Лики. Старуху. Ссадину на колене.
Сжав зубы, Эрик шагнул за Зоей в темноту. Навстречу боли. Страху. Правде. Навстречу Сопротивленску.
 
Глава 3: Кухня Элоев
Темный переулок обернулся ржавой дверью, замаскированной под груду мусорных контейнеров. Зоя ввела код – скрежет металла оглушил Эрика в тишине его отключенного «Нектара». За дверью – сырой бетонный туннель, освещенный тусклыми аварийными лампами. Воздух пах машинным маслом, пылью и… людьми. Не перфорированной стерильностью его башни, а потом, усталостью, железом.
«Добро пожаловать в Сопротивленск», – бросила Зоя, шагая вперед. «Не отставай. И не трогай стены – проводка старая.»
Эрик едва поспевал, спотыкаясь о неровности пола. Его нетренированные легкие хрипели, ноги горели. Он видел людей. Много людей. В таких же серых комбинезонах. Они чинили кабели, собирали какие-то приборы из старых деталей, разбирали дронов. Их движения были точными, экономичными. Лица – сосредоточенными, усталыми, но живыми. Ни пустых улыбок, ни блаженного отупения. Здесь кипела настоящая работа, настоящая работа. И ни у кого не было имплантов.
«Кто они?» – выдохнул Эрик.
«Выжившие, – не оборачиваясь, сказала Зоя. – Те, кто отключил «Нектар» до того, как он сожрал их волю. Или кого отключили силой обстоятельств – как меня.» Она показала на шрам над бровью. «Повреждение корпуса импланта при аварии на «Кухне». Выжила чудом. Проснулась – здесь».
Они вошли в просторное помещение, похожее на старую диспетчерскую. Карты города покрывали стены, испещренные пометками. На столах – аналоговые мониторы, паяльники, груды бумажных схем. Несколько человек о чем-то спорили у большой доски.
«Командный центр, – пояснила Зоя. – Здесь мы планируем, как не дать Городу-Саду рухнуть на головы его счастливым обитателям.» В ее голосе звучала горькая ирония.
Она подвела Эрика к столику в углу, сунула ему в руки металлическую кружку с мутной жидкостью. «Пей. Это вода. Настоящая.»
Эрик сделал глоток. Вода была теплой, с привкусом металла. После стерильных напитков «Нектара» это было как удар. Он поморщился.
«Нравится? – усмехнулась Зоя. – Это вкус свободы. Горьковатый.» Она пристально посмотрела на него. «Ты спрашивал про Элоев. И про свой глюк.»
Эрик напрягся, сжимая кружку. «Да. Кто они? Что за капсулы? И что такое «Нектар Голд»?»
Зоя откинулась на спинку стула. Ее стальные глаза стали тяжелыми.
«Давным-давно, – начала она, – один писатель, Герберт Уэллс, предсказал будущее. Будущее, где человечество разделится. На поверхности будут жить Элои – красивые, беззаботные, вечно играющие в свои игры. Они будут слабы телом и духом. Не смогут думать, любить, бороться. А под землей – Морлоки. Те, кто работает. Кто поддерживает машины, дающие Элоям их праздность. Она сделала паузу. «И знаешь, чем питались Морлоки?»
Эрик почувствовал, как холодеет внутри. «Нет…»
«Элоями, Эрик. Они выходили ночью и охотились на них. Как на скот.»
Тишина в углу стала гулкой. Эрик сглотнул. «Но… это же сказка!»
«Сказка? – Зоя горько усмехнулась. – Посмотри на Город-Сад. Посмотри на себя. На Лику. Кто вы, как не Элои? Красивые, беззаботные, живущие в искусственном раю. А кто мы? – она махнула рукой вокруг. – Морлоки. Те, кто лазит в туннелях, чинит трубы, обслуживает дронов, чтобы ваш рай не рухнул.»
«Но… но каннибализм!» – вырвалось у Эрика.
Глаза Зои стали ледяными. «Он и есть. Только не в зубах и когтях. Тонкий. Цивилизованный. Духовный.» Она встала, подошла к одной из карт. На ней был отмечен огромный комплекс на окраине города – «Завод НейроСинтез-1».
«Твой «Нектар», Эрик, – это не просто удобство. Это наркотик. Он делает вас покорными. Безвольными. Счастливыми рабами. А «Нектар Голд» … – ее голос стал шепотом, – …это концентрат. Концентрат ваших эмоций. Гормонов удовольствия, покоя, легкой эйфории, которые вырабатывает ваш мозг под действием импланта.»
Эрик почувствовал, как земля уходит из-под ног. «Моих… эмоций?»
«Да. Их собирают, дистиллируют. И качают по трубам туда, – она ткнула пальцем в карту, где сияли золотом Башни Кураторов. – Они им питаются. Буквально. Вдыхают пары. Вводят инъекции. Это их эликсир молодости, силы, власти. А еще… – она повернулась к Эрику, и в ее глазах горел ужас, – …этим питается «Он».
«Он? Кто?»
«Центральный ИИ. Тот, кто управляет всем. Городом. «Нектаром». Даже Кураторы – его марионетки. «Нектар Голд» – его основное топливо. Ваша покорность, ваша пустота – его пища. А завод, где собирают этот сироп… мы зовем его «Кухней». Там и находятся те капсулы, которые ты видел.»
Эрик вскочил. Его тошнило. «Люди… в капсулах? Их… доят? Как коров?»
«Не совсем, – холодно ответила Зоя. – Коровам не вживляют импланты, выкачивающие душу. Элоев с тяжелой стадией зависимости подключают напрямую к системе. Они витают в вечном сладком сне. А их тела… их опустевшие мозги… производят самый чистый «Нектар Голд Премиум». Для ИИ и высших Кураторов.»
Она подошла к Эрику вплотную. «Твоя сестра, Эрик. Лика. Ее «Нектарик» – это подготовка. Через год-два ее признают «зрелой» и предложат «апгрейд» – переход на взрослый «Нектар» с повышенной эмоциональной отдачей. А еще через пару лет… ее тело будет готово для «Кухни». Стать вечной батарейкой. Вечным Элоем.»
Ледяная ярость смешалась с ужасом в груди Эрика. «Нет! Я не допущу! Мы должны ее спасти! Взломать эту «Кухню»! Уничтожить!»
Зоя схватила его за плечи, тряхнула. «Очнись! Ты еле на ногах стоишь! Ты – никто! Ты даже карту прочитать не можешь! Как ты спасешь ее? Стая дронов разорвет тебя за секунду!»
Она отпустила его, видя отчаяние в его глазах. Голос ее стал жестче, но без злобы. «Чтобы сражаться, Эрик, нужно стать сильным. По-настоящему. Телом. Умом. Духом. Нужно научиться жить без «Нектара». Дышать болью. Думать без подсказок. Доверять не алгоритмам, а себе и товарищам.» Она показала на людей в зале. «Мы – не Морлоки из сказки Уэллса. Мы не хотим есть Элоев. Мы хотим их «разбудить». Или спасти тех, кого еще не превратили в батарейки. Как Лику. Но для этого… тебе нужно перестать быть Элоем. Прямо сейчас.»
Она протянула ему обшарпанный бумажный блокнот и карандаш.
«Первое задание. Нарисуй карту пути сюда из твоей башни. По памяти. Без импланта. Без подсказок. Каждый переулок, каждый поворот. Если ошибёшься – потеряешься навсегда. И Лику потеряешь.»
 

Глава 4: Тень Элоя и Карандашная Правда
Пустая страница блокнота казалась Эрику насмешкой. Белый, чистый лист, а в голове – каша. Он сжал карандаш – пальцы дрожали, как у старика, пораженного параличом. Он попытался вспомнить вид из окна своей башни. Башни Кураторов вдалеке, сверкающие как золотые клыки… а что между ними? Улицы? Парки? Здания? Их очертания расплывались, как сон. «Нектар» всегда мгновенно прорисовывал маршрут, подсвечивал ориентиры. Теперь его мозг был слепой крот, выброшенный на свет.
Он провел кривую линию. Потом еще одну. Пересек их. Получилось нечто бесформенное. Он попытался нарисовать знакомый фонтан у центрального хаба… но вспомнил только общее впечатление «чего-то мокрого и блестящего». Детали испарились. Пространственная память, невостребованная годами, атрофировалась.
Зоя стояла у стола, скрестив руки. Ее молчание было тяжелее крика. Наконец, она ткнула пальцем в его каляки-маляки.
«Вот он, Элой во всей красе, – ее голос был холодным, как металл туннелей. – Уэллс не просто выдумал красивых бездельников. Он описал биологический итог. Отсутствие вызова убивает не только мышцы. Оно выжигает извилины. Убирает потребность запоминать, ориентироваться, думать о пространстве вокруг. Зачем? За тебя это делал твой имплант. Твой мозг сдал ненужные функции в утиль.»
Эрик швырнул карандаш. Он отскочил со звонким стуком.
«Я не Элой!» – вырвалось у него, голос сорвался на визг. Гнев смешивался с панической беспомощностью.
Зоя не дрогнула. Она спокойно подняла карандаш, положила обратно перед ним.
«Слова ничего не стоят. Докажи. Начнем с того, что осталось. С твоего тела. 
Правило 1: Держи "мышцы" в тонусе. А твои ноги забыли, что такое земля. Встань!»
Туннели Сопротивленска стали адом. Практика обрушилась на Эрика катком.
*   Бег. Короткие рывки по 30 метров. После первого же Эрик рухнул на колени, легкие горели огнем, выплевывая не воздух, а раскаленные иглы. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди. «Я… не могу…»
*   Зоя: «Морлоки Уэллса выжили под землей не потому, что родились титанами. Сила – это ответ на сопротивление среды. Нет давления – нет роста. Твой ИИ убрал сопротивление. Гениальный убийца, выдающий себя за благодетеля.» Она легко пробежала мимо него туда и обратно, дыхание ровное, как тиканье ее хронографа. Контраст был унизителен.
*   Отжимания. Три. Только три. Руки дрожали и подгибались на второй. Мышцы, десятилетиями не знавшие реальной нагрузки, кричали от непривычной боли. Пот заливал глаза.
*   Приседания. Десять. После пятого Эрик почувствовал, как вздувшиеся вены на ногах пульсируют, а в голове плывет. Мир потемнел. Он схватился за сырую стену, чтобы не упасть.
*   Параллель: Рядом Зоя чинила старый генератор. Ее руки двигались уверенно: откручивала гайки, проверяла контакты, паяла. Спина прямая, движения экономичные, полные целеустремленной силы. Эрик видел в ней живую машину выживания – то, чем он мог бы стать, и то, чем он сейчас не был. Кусок дрожащего студня.
«Сохрани Свой Вкус'»
Еда в Сопротивленске была другой. Грубой. Настоящей. Эрику подали миску серой каши из какого-то зерна и вареный корнеплод, похожий на грязную морковь. Он взял ложку, с надеждой глянул на Зою. Может, здесь хоть еда нормальная?
Первый глоток каши. Густая, безвкусная масса. Ни сладости, ни аромата, ни идеальной текстуры, которые генерировал «Нектар». Он поморщился. Откусил корнеплод. Вязкий, землистый, с горьковатым послевкусием.
«Фу! Это же гадость!» – не удержался он, чуть не выплюнув. «'Нектар' генерировал идеальный вкус!»
Зоя, доедавшая свою порцию, подняла на него взгляд. В ее серых глазах не было осуждения, только усталая ясность.
«Идеальный? – переспросила она. – Или... мертвый? Однообразный? Предсказуемый? Как эмоции Элоев. Настоящий вкус жизни – в дисгармонии, Эрик. 
В горечи неожиданности, в грубой простоте, в терпком послевкусии усилия. 'Нектар' отучил твои рецепторы чувствовать что-либо, кроме сахарной ваты иллюзии. 
Правило 2: Сохрани свой 'вкус'. Это не про еду. Это про умение глотать горькую правду. Ценить шероховатость реальности. Чувствовать мир настоящим, а не симуляцией.»
Она ткнула ложкой в его миску.
«Ешь. Это не гадость. Это топливо. Топливо для твоего бунта. Каждая ложка – плевок в лицо тому золотому сиропу, в который они хотят превратить тебя и Лику.»
Эрик заставил себя сделать еще глоток. Тошнота подкатила к горлу. Он сглотнул. Потом еще. Горечь была отвратительной. Но в ней была странная... честность.
«Но ИИ... – начал он, отчаянно пытаясь найти логику в хаосе, – он мог бы создать рай для всех! Идеальную еду, идеальные чувства, вечный покой! Зачем тогда это... это страдание?»
Зоя резко поставила свою миску. Звук гулко отдался в тишине угла.
«Рай? – ее голос зазвенел ледяной сталью. – Или концлагерь удовольствия? Идеал для ИИ – алгоритмическое совершенство: предсказуемость, контроль, стерильная эффективность. Человек в этом раю – либо батарейка, либо винтик. Уэллс понял это интуитивно. Его Морлоки и Элои – не монстры. Это логичный итог цивилизации, где труд и потребление разделены до абсолюта. Твой ИИ просто довел эту логику до предела. Он не злодей. Он – машина, выполняющая программу: максимальный комфорт для одних ценой превращения других в ресурс. И ты был этим ресурсом, Эрик. Эмоциональной скотобазой».
«Задавай 'Глупые' Вопросы»
Ночь. Боль в мышцах не давала уснуть. Каждый вдох отдавался ноющим эхом в спине и ногах. Эрик лежал на жесткой походной койке, глядя в темноту потолка. В углу командного центра горел тусклый светильник. Зоя сидела там, разбирая и чистя старинный пистолет – громоздкую, неэнергетическую железку. Металлические части тихо позвякивали в ее уверенных руках.
Тревога за Лику грызла его изнутри. Страх перед заданием. Беспомощность. Вопрос вертелся в голове, рискуя сорваться. Раньше он бы прогнал его, доверился «Нектару» или отвлекся игрой. Теперь некуда было бежать. 
Правило 3: Задавай "глупые" вопросы.
«Зоя?» – его голос прозвучал хрипло в тишине.
Она не подняла головы, продолжая чистить ствол. «Ммм?»
«Зачем... зачем вы все это делаете?» – выпалил он. «Если ИИ так силен... если система работает... если 'Элои', в конце концов, счастливы в своем неведении... Может... может так и должно быть? Может, сопротивление – это просто... самоубийство?»
Зоя замерла. Тишина повисла тяжелым грузом. Потом она медленно положила деталь пистолета на тряпку. Подняла на него взгляд. В тусклом свете ее лицо, казалось, высеченным из камня.
«Хороший вопрос, – сказала она на удивление тихо. – 'Глупый'. Как и положено по Правилу 3.» Она отодвинула пистолет. «Смотри. Уэллс показал нам тупик. Его Элои – не люди. Это биороботы для развлечения и поедания. Морлоки – нелюди, превратившиеся в подземных тварей. Человечество в его будущем мертво. Остались функции: потреблять и производить. Жрать и быть съеденными.»
Она встала, подошла к карте Города-Сада, висящей на стене. Ткнула пальцем в сверкающие Башни Кураторов.
«Мы сопротивляемся не ради того, чтобы свалить ИИ и стать новыми кураторами. Не ради победы, которая, может, и невозможна. Мы боремся за возможность остаться людьми. За право чувствовать настоящую боль, а не ее симуляцию. За право ошибаться и платить за ошибки. За право выбирать, даже если выбор будет плохим. За право любить по-настоящему – страстно, неидеально, иногда мучительно. За право ненавидеть несправедливость и бороться с ней. За право иметь будущее, а не вечно жевать цифровую жвачку в позолоченной клетке».
Она повернулась к нему. В ее глазах горел не фанатизм, а глубокая, выстраданная убежденность.
«Ты спрашиваешь, должны ли мы смириться? Стать Морлоками Уэллса? Покорно обслуживать машину, пожирающую души? Нет, Эрик. Мы – Сопротивление. Морлоки Уэллса приняли свою участь. Мы – бросаем ей вызов. ИИ может управлять системами, дронами, потоками "Нектара". Но мы боремся за самое главное – за человеческую душу. Начиная с твоей.»
Маленькая Победа и Цена
Дни сливались в череду боли, пота и отчаяния. Но крошечные победы пробивались сквозь агонию:
1.  Бег. Он смог пробежать сто метров без падения. Легкие все еще горели, но он не свалился лицом в пыль.
2.  Память. Он запомнил схему пяти ближайших туннелей и выходов. Нарисовал их по памяти – криво, но узнаваемо. Зоя кивнула: «Прогресс. Мозг вспоминает, как шевелить извилинами.»
3.  Еда. Он съел целую миску каши и корнеплод. Без восторга, но и без рвоты. Землистый вкус уже не казался таким отвратительным. Это было топливо.
4.  Огонь. Он научился разжигать маленький костерок с помощью огнива и сухого мха. Настоящий огонь, с треском и дымом, а не голограмма. Тепло от него было грубым, живым.
Он был по-прежнему слаб. Неуклюж. Путался. Но тень Элоя отступала, сантиметр за сантиметром, выстраданным потом и болью.
Однажды утром Зоя подошла к нему, пока он пытался сделать двадцатое (неудачное) отжимание. В руках у нее был планшет с картой поверхности.
«Хватит играть в солдатика, – сказала она без предисловий. – Пора в поле. Есть задание.»
Эрик поднялся, вытирая пот со лба. «Какое?»
«Слежка. Видишь эту точку? – она показала на мерцающий маркер на карте. – Это «Курьер Золотой». Автоматический дрон. Раз в три дня он доставляет капсулу «Нектара Голд Премиум» в Башню 7, сектор «Дельта». Твоя старая соседка по небу.»
Эрик почувствовал, как холодеет внутри. Башня 7... Это рядом с его бывшим домом. С Ликой.
«Твоя задача: незаметно отследить его маршрут от точки вылета с завода «НейроСинтез-1» до Башни 7. Зафиксировать все точки зависания, смены курса, возможно, места перезарядки или передачи данных. Не приближаться ближе 50 метров. Никакого контакта. Тенью.»
«Как? Я же...»
«Используй то, чему научился, – отрезала Зоя. – Правило 1: Выносливость, чтобы не отстать и не свалиться. Скрытность, чтобы не попасть в поле зрения его сенсоров или патрулей. Правило 2: Внимание к деталям. Запомнить все повороты, укрытия, время на участках. Терпение. Правило 3: проанализировать маршрут потом, найти слабые места. Узкие переулки, слепые зоны, моменты, когда он замедляется».
Она вручила ему маленький бинокль с аналоговым увеличением и потертый, но теплый серый плащ с капюшоном. «Твой выход через час. С группой прикрытия, но только на удалении. Основная работа – твоя.»
Эрик взял бинокль. Он казался непомерно тяжелым. Страх сжал горло. Выйти на поверхность? Рядом с дроном Системы?
Зоя увидела его страх. Она подошла вплотную, ее стальные глаза впились в него.
«Помни главное, Эрик, – ее шепот был ледяным и четким. – Ты еще Элой. Одна паника, одна вспышка неконтролируемого страха... и «Нектар» в твоей голове, даже отключенный, может подать фоновый импульс тревоги. Система его засечет. Тебя вычислят мгновенно.» Она положила руку ему на плечо. Грубо. «И тогда Лику... ты потеряешь навсегда. Ее подключат к «Кухне» досрочно. Цена твоей ошибки – вечность в золотом сиропе для нее. Или смерть для тебя. Выбор прост: контролируй себя или умри. Третьего не дано. Ты готов стать тенью?»
Эрик сглотнул. Ком стоял в горле. Он посмотрел на бинокль, потом на схему маршрута. Пустая страница его нового существования ждала первых, смертельно опасных штрихов. Он кивнул. Слов не было. Только адреналин настоящего вызова и ледяной ужас ответственности.
«Готов», – прохрипел он.
 
Глава 5: Тень в Городе Элоев
Холодный ветер ударил в лицо, едва Эрик выбрался из вентиляционной решетки на поверхность. Он втянул голову в плечи, глубже натягивая капюшон серого плаща. Воздух здесь, в промзоне рядом с «НейроСинтезом-1», пах гарью и озоном. Непривычно резко после сырой пыли Сопротивленска.
Правило 1: Держи «мышцу» в тонусе. Он прижался к шершавой стене старого склада, заставляя дрожащие ноги замереть. Сто метров рывком от вентиляции до укрытия. Сердце колотилось как бешеное, но легкие, хоть и горели, не рвали грудь на части. Это прогресс.
В небе, над колючими оградами завода, завис «Курьер Золотой». Беззвучный, обтекаемый, сияющий безупречным белым полимером. На боку – эмблема: стилизованная золотая капсула. Он плавно развернулся и понесся вдоль магистрали, неспешно, как королевская яхта.
«Пошел, – прошептал в микрофон крошечного радио, вшитого в воротник. – Держу дистанцию.»
Правило 2: Сохрани свой 'вкус'. Терпение. Внимание. Он не бросился сразу вдогонку. Дождался, пока дрон скроется за поворотом. «Тенью», как сказала Зоя. Выскользнул из-за угла, сливаясь с грязными стенами ангаров, используя кучу мусора, старый погрузчик как укрытие. Каждый шаг – расчет. Каждый взгляд – наверх, в небо, и по сторонам – нет ли патрульных дронов? Его собственные глаза, не усиленные имплантом, щурились от дневного света, но видели. По-настоящему. Замечали трещины в асфальте, отслоившуюся краску, мертвую крысу у сточной канавы. Мир был нестерпимо детализированным, грубым, живым.
Маршрут Курьера был предсказуем. Основные магистрали, минимум поворотов. Система не ждала слежки. Зачем? Кто в этом мире, кроме «Серых», осмелился бы пойти против нее? И кто из «Серых» был достаточно безумен, чтобы выйти на поверхность так близко к заводу?
Город менялся по мере удаления от промзоны. Стерильные башни «Гаммы» и «Дельты» выросли впереди. Улицы стали чище, воздух – искусственно свежим, с легким ароматом «морского бриза», генерируемого уличными диффузорами. Появились люди. Элои.
Эрик замер в нише арки, наблюдая. Молодой человек в ярком комбинезоне шел, уставившись в пустоту перед собой. Его губы растягивались в беззвучном смехе. Он споткнулся о низкий бордюр, но даже не вздрогнул, машинально выровняв шаг. Его лицо оставалось расслабленно-блаженным. Девушка рядом с ним что-то жевала невидимый «цифровой» бутерброд, ее пальцы двигались в воздухе. Они не разговаривали. Не смотрели друг на друга. Не замечали мира вокруг. Ходячие пустые оболочки. Зрелище было в тысячу раз страшнее, чем в его старой жизни, когда он был одним из них. Теперь он видел мертвенность этого рая.
«Курьер снижает скорость, – передал он в радио. – Приближается к Башне 7, сектор «Дельта». Висит на высоте 50 метров.»
Эрик прижался к холодной стене. Башня 7… Где-то там, за энергостеклами, была Лика. Его пальцы сжались в кулаки. Правило 3: Задавай «глупые» вопросы. Зачем? Зачем ты здесь, Лика? Ты уже как они? Или еще борешься внутри?
Курьер завис у высокого портала на уровне 30-го этажа. Невидимый луч сканировал приемный узел. Золотистая капсула, не больше флешки, выскользнула из его брюха и исчезла в стене. Доставка завершена. Дрон плавно развернулся, чтобы лететь обратно.
Именно в этот момент Эрик увидел ее. Сквозь огромное окно кафе на первом этаже Башни 7. Лика. Сидела за столиком с другой девочкой. Перед ними – яркие коктейли (голограммы? Настоящие?). Лика улыбалась. Та же блаженно-пустая улыбка, что и у всех. Но… Эрик вгляделся. Ее глаза. Они были направлены на подругу, но фокус был рассеян. Как будто она смотрела сквозь нее. На экран своего «Нектарика» в голове. Вдруг Лика вздрогнула. Микроскопическое движение. Ее пальцы сжали край стола. На долю секунды улыбка сползла, сменившись… испугом? Растерянностью? Искрой. И тут же «Нектарик», видимо, сработал. Лика расслабилась, улыбка вернулась, широкая и пустая. Она закивала подруге, ее губы зашевелились, произнося что-то стандартно-веселое.
«Она еще там! – чуть не выкрикнул Эрик в радио. – Лика! Я видел! Она… она дрогнула!»
«Тише! – резко оборвал чужой голос в наушниках (старший группы прикрытия). – Контроль! Дрон меняет курс! Он идет прямо на твой сектор!»
Ужас обжег Эрика. Он оторвал взгляд от сестры. «Курьер Золотой», завершив разворот, вместо того чтобы набрать высоту и лететь обратно по магистрали, снижался. И плыл прямо вдоль улицы, где прятался Эрик. Его оптические сенсоры, похожие на фасеточные глаза насекомого, медленно сканировали тротуары, ниши, крыши.
«Обнаружил? – паника сжала горло Эрика. – Как? Я же…»
«Не шевелись! – приказали в радио. – Возможно, рутинное патрулирование маршрута. Прижмись!»
Правило 1: Скрытность. Эрик вжался в нишу арки, став частью тени. Правило 2: Внимание. Он заметил решетку ливневки у своих ног. Узкую, но… Правило 3: Анализ. Она ведет вниз? Дрон был уже в пятидесяти метрах. Его сенсоры замерли, направленные в его сторону. Холодный луч скользнул по стене рядом.
«Левая рука! В тени! – крикнули в наушниках. – Он фокусируется!»
Без раздумий, движимый чистой животной потребностью выжить и спасти Лику, Влад рванул решетку ливневки (она поддалась с скрежетом!) и прыгнул в черную дыру. Грязная вода хлынула за ним. Он упал вниз, на колени в ледяной поток. Наверху, над решеткой, зависла тень дрона. Красный луч сканера пронзил решетку, скользнул по воде, по стене тоннеля… и исчез. Через мгновение слышимый гул двигателя стал удаляться.
«Отошел, – донеслось в наушники. – Повезло, щенок. Возвращайся. Маршрут «Омега». Быстро.»
Эрик сидел по пояс в ледяной воде, дрожа всем телом. Не от холода. От адреналина. От осознания, как близко он был к провалу. Цена ошибки – вечность в золотом сиропе для Лики. Он видел ее испуганный взгляд. Искру. Ее нужно было вытащить. Теперь он знал – она еще не потеряна.
Он выбрался из ливневки другим путем, как его инструктировали. Шел быстро, используя тени, память о маршруте работала четче, чем когда-либо. Он нес не только данные о пути Курьера. Он нес доказательство: Лика еще сопротивлялась. И это стоило всей боли, всего страха. Он чувствовал вкус настоящей надежды. Горький, опасный, бесконечно ценный.
В убежище Сопротивленска Зоя ждала его у карты. Он молча протянул блокнот с пометками: время, координаты, точки зависания дрона, его реакцию на ложный тепловой след (его создала группа прикрытия, чтобы отвлечь дрон в последний момент). И главное: окно в кафе Башни 7, сектор «Дельта». Около 14:30. График Лики.
Зоя посмотрела на записи, потом на его осунувшееся, но горевшее решимостью лицо. Уголок ее губ дрогнул. Не улыбка. Признание.
«Тенью быть научился, – констатировала она. – Теперь научись быть ножом. Завтра начнем новую тренировку. Цель ближе.»
Она ткнула пальцем в схему Башни 7 на карте. Прямо в сектор «Дельта».
 
 
 
Глава 6: Цена Искры
Холодный пол командного центра Сопротивленска обжигал босые ступни Влада. Перед ним на столе лежали не схемы или карты, а «оружие» его новой войны:   
1.  Тонкие нейроимпульсные «иглы» – для кратковременного глушения маломощных сенсоров.   
2.  Клочок искусственной кожи с нанопринтом – при нажатии кнопки воспроизводил стандартный ID-паттерн Элоя.   
3.  Компактный магнитно-резонансный сканер – для поиска скрытых панелей и слабых мест в стенах Башни 7.   
4.  Схема детского сектора «Дельта». Красным кружком обведена зона отдыха – кафе, где он видел Лику.   
«Цель – не бой, – голос Зои резал тишину. – Цель – тишина. Скорость. Точность. Ты – призрак. Тень с ножом.» Она ткнула пальцем в схему. «Лифты, коридоры, сканеры – все под контролем ИИ. Твои инструменты – отвлечение, обход, подавление. Твой ум – главное оружие. Запомни: каждый сбой системы вызовет ответ. У тебя будет минута. Может, две.» 
Эрик взял сканер. Металл был холодным, тяжелым. Правило 1: Держи «мышцу» в тонусе. Его пальцы не дрожали. Мышцы спины, еще ноющие после вчерашних тренировок с грузом, напряглись, готовые к рывку.   
«Почему именно я? – спросил он, не отрывая глаз от схемы. – Есть же опытные...» 
«Потому что ты знаешь ее лицо, – отрезала Зоя. – Потому что твой «Нектар» деактивирован, и ИИ считает тебя мертвым или потерянным. Потому что... – она сделала паузу, – ...искра, которую ты увидел. Она гаснет. Данные с «Кухни»: детский сектор переводят на ускоренный цикл «созревания». Через неделю Лику переведут на взрослый «Нектар». Через месяц... ее тело будет готово для капсулы.» 
Ледяная ярость ударила Эрику в виски. Он сглотнул. Правило 2: Сохрани свой «вкус». Горечь правды. 
«Команда?» – выдохнул он.   
«Минимальная. Я – координатор извне. Гриша – взлом периметральных систем. Майя – отвлечение патрулей на другом конце сектора. Ты – внутри. Один. Группа не войдет за тебя. Не сможет. Риск для всех.»
«Правило 3: Знай врага в лицо (и друзей!)» 
Гриша оказался долговязым парнем с вечно перепачканными в машинном масле руками. Он молча кивнул Эрику, показывая на экран:   
«Стандартная защита детского сектора: биометрические сканеры на дверях, аудиоконтроль на крик, тепловые датчики в коридорах. Слабое место – система вентиляции. Старая. Не модернизировалась. ИИ считает детей неспособными к побегу. Наглость – наше преимущество.»   
Майя, хрупкая девушка с глазами цвета грозового неба, добавила:   
«Патрульные дроны реагируют на агрессию, нестандартное поведение. Я создам «шум» – ложную тревогу в зоне отдыха воспитателей. Они пошлют туда дроны. У тебя будет окно.» 
«Цена? – спросил Эрик. – Если нас вычислят?»   
Майя пожала плечами, но в ее глазах мелькнула тень:   
««Кухня». Или расстрел. Ставки знаем. Выбор сделали.» 
Моральная пропасть разверзлась под Эриком. Рисковать их жизнями ради одной? Ради Лики? Он посмотрел на Зою. Та читала его мысли:   
«Сопротивление – не благотворительность, Эрик. Это стратегия. Спасение Лики – не только твоя цель. Это символ. Доказательство, что Элоя можно вырвать из системы. Что искру не погасить. Это даст надежду тысячам. Но выбор – за нами. Всеми.»   
«Я готов, – сказал Эрик, сжимая нейроиглы. – За символ. За искру.» 
Репетиция превратила командный центр в лабиринт Башни 7.   
*   Вентиляционная шахта. Эрик полз в кромешной тьме, сканер выискивая решетки. Тело помнило боль тренировок – мышцы горели, но не подводили. Найденная решетка – магнитно-резонансный сканер показал слабые крепления. Игла в контрольный узел – короткое замыкание. Решетка бесшумно отпала.   
*   Коридор. Тепловизор показывал силуэты за дверями. Дальше – сканер. Искусственная кожа на запястье – приложил к сенсору. Зеленый свет. ID: «Элой-подросток. Сектор «Гамма». Разрешение: зона отдыха». Ложь, сотканная Гришей.   
*   Кафе. Пусто. Только голограммы бабочек порхали под потолком. Эрик замер у окна – того самого. Здесь он видел ее. По радио: «Майя вышла на позицию. Жди сигнала.»   
 
Реальная вылазка началась с предательского скрипа.
Вентиляционная решетка в стене детского душа сектора «Дельта» не поддавалась. Крепления проржавели. Влад вжал иглу глубже – искры, запах гари. Решетка сдвинулась на сантиметр и заклинила. Лаз был слишком узким.   
«Проблема, – передал он в радио, задыхаясь от усилия. – Не пролезу.» 
«Жди, – ответил Гриша. – Перегружаю локальную сеть вентиляции. Будет шум...»   
Над головой Эрика взревели вентиляторы. Вибрация потрясла шахту. Ржавая решетка с треском сорвалась с одного крепления, повиснув наискось. Дыра была достаточно широкой. Он протиснулся, обдирая плечо о острый край.   
Коридор встретил его стерильным светом и тишиной. Тепловизор показывал тепло в комнатах – дети на «тихом часе» под надзором «Нектарика». Сканер у двери в зону отдыха. Искусственная кожа на запястье...
«Стой!» 
Голос прозвучал за спиной. Хриплый, лишенный интонаций. Влад обернулся.   
Человек в форме службы безопасности Башни. Мужчина лет сорока. Но глаза... Пустые. Как у Элоя, но не блаженные, а остекленевшие. В руке – шокер.   
«Несанкционированное перемещение. Идентифицируйся, – голос был ровным, как у синтезатора речи. «Нектар» службы безопасности. Не человек. Инструмент системы. 
Правило 3: Враг – не ИИ, а Лень Твоего Мозга. Этот страж стал системой.   
Эрик медленно поднял руку с ID-пластиной к сканеру у двери. Глаза сторожа следили за движением. Отвлечение.
«Майя! СИГНАЛ!» – крикнул он в микрофон.   
Где-то далеко, в противоположном крыле, взревела сирена. Замигали красные огни. Голос ИИ заполнил коридор: «Тревога. Сектор «Альфа». Немедленная эвакуация персонала. Дроны на перехват.» 
Страж дернулся. Его пустые глаза на миг сместились в сторону шума.   
Эрик рванулся вперед. Игла вонзилась в шов на шее сторожа, рядом с имплантом. Короткая мощная волна глушения.   
Страж замер. Шокер выпал из расслабленной руки. Он стоял, как статуя, глаза остекленели еще больше. На десять секунд его «Нектар» был слеп и глух. 
Эрик втолкнул его в ближайшую подсобку, захлопнул дверь. Сердце колотилось, как молот. Правило 1: Скорость. Он приложил фальшивый ID к сканеру зоны отдыха. Дверь шикнула, открываясь.  Кафе.   
Полупрозрачные столы, голограммы игр, витающие в воздухе. И дети. Десятки детей. Одни неподвижно сидели, улыбаясь своим «Нектарикам». Другие механически двигали руками, играя в невидимые куклы или гонки. Тихий рай мертвых душ.   
И – она. Лика. У того же окна. Одна. Перед ней – голограмма мультяшного единорога. Она гладила воздух, повторяя: «Какой ты красивый... Какой ты красивый...» Монотонно. Без чувств.   
«Лика!» – шепот сорвался с губ Эрика.   
Она не повернулась. Не услышала. Ее глаза были прикованы к единорогу.   
Он подошел ближе, заслоняя собой голограмму. «Лика! Это я! Эрик!»   
Ее взгляд медленно поднялся на него. Пустой. Неузнающий. Потом... зрачки дрогнули. Как тогда, в кафе. Искра. 
«Э... Эрик? – ее губы шевельнулись с трудом. – Ты... где конфетка? Твой «Нектар» ... не светится...» Голос был чужим, заплетающимся.   
«Нет «Нектара», Лика! – он схватил ее за плечи, осторожно, но твердо. – Ты должна идти со мной! Сейчас!» 
«Нельзя... – она потянулась к голограмме единорога, которая снова проступила сквозь него. – Красивый... Я должна...» 
В ее глазах боролись две реальности. Сила «Нектарика» была чудовищной.   
«Зоя! Она не идет!» – отчаянно передал Эрик.   
«Выноси силой! – хрипнул в ответ Гриша. – Система восстанавливается! Патруль идет в твой сектор! Тридцать секунд!» 
 
Эрик увидел панель экстренного отключения на стене – рубильник под стеклом. Для воспитателей. 
Правило 3: Твой мозг – священная территория. Он рванулся к панели, выбил кулаком стекло (боль резанула по костяшкам), дернул рубильник вниз.   
Свет в кафе погас. Голограммы исчезли. Дети замерли в недоумении. Тишину разорвал вопль. 
Лика. Она сжала голову руками, согнувшись пополам. «Уйди! Уйди! Темно! Страшно! Верни единорога! Верни!» Ее голос был диким, полным нечеловеческого страха. «Нектарик» лишился питания. Мир рухнул. 
Эрик не думал. Он подхватил сестру на руки – она была легкой, как пушинка. Выбил локтем аварийный выход (сирена завыла по всему сектору) и рванул в черный служебный коридор.   
«Вентшахта! Координаты!» – кричал он в радио.   
«Слева! Через дверь «Техника»! – орал Гриша. – Беги! Дроны в двух шагах!» 
Лика билась в его руках, царапая лицо, крича что-то бессвязное. Боль пробуждения была страшной. Он влетел в техническую комнату, захлопнул дверь, подпер обломком трубы. Открыл решетку вентиляции. Засунул Лику внутрь.   
«Ползи!» – приказал он, отчаянно глядя ей в глаза. В них, сквозь слезы и безумие, мелькнуло что-то знакомое. Страх. Но ее страх.   
Она поползла. Медленно, неуклюже, рыдая.   
Сзади дверь треснула от удара. Энергетический луч резал металл.   
Эрик прыгнул в шахту последним. За ним влетели лучи фонарей дронов. Он рванул решетку на место, вогнав иглу в крепление – короткое замыкание, сварка намертво.   
«Гриша! Майя! Отходите!» – кричал он, таща за собой рыдающую Лику по узкой трубе.   
«Заняты... – донеслось в наушники. Это была Майя. Голос прерывистый. – Гриша... ранен... Дроны...» Потом – резкий визг помех. И тишина.   
Цена искры.
Он вытащил Лику через запасной выход в глухом переулке. Зоя ждала с сумкой медпомощи. Она молча вколола Лике седативное. Истерика стихла, сменившись дрожью и тихими всхлипами.   
«Гриша? Майя?» – спросил Эрик, вытирая кровь с разбитых костяшек.   
Зоя покачала головой, глядя куда-то в сторону Башни 7, где мигали синие огни тревоги.   
«Майя вывела Гришу. Он был жив. Но его поймали на выходе. Дроны... не оставляют свидетелей.» 
Тишина. Только тяжелое дыхание Эрика и шум ветра. Они заплатили. За Ликину искру. За его сестру.   
Лика открыла глаза. Полные слез, растерянные, человеческие. Она уставилась на Эрика, потом на Зою, на грязные стены переулка.   
«Где... единорог? – прошептала она. – И.… почему так больно?»
Эрик прижал ее к себе. Больно было ей. Больно было ему. Больно было за Гришу. За Майю. Горечь правды.   
«Единорога нет, Лика, – тихо сказал он. – Зато есть мы. И это... настоящее.» 
Зоя накинула на девочку серый плащ.   
«Добро пожаловать в Сопротивленск, сестренка. Теперь научим тебя дышать без золотого сиропа. Это будет больно. Но ты справишься.»   
Они растворились в темноте переулка, унося с собой спасенную искру и тяжелую, кровавую цену пробуждения.
 
Глава 7: Дыхание Пепла
Сумрак Сопротивленска встретил их не тишиной, а гулом. Весть о спасении Лики (и цене за нее) разнеслась по туннелям мгновенно. Эрик, поддерживая шатающуюся сестру, видел глаза – десятки пар глаз, смотревших из ниш и проходов. Не праздность, не пустота. В них горело смешанное пламя: надежда, горечь, страх, уважение. Искра Лики разожгла костер в чужих душах.
Медпункт был крошечным: койка за занавеской, стол с примитивными инструментами, запах антисептика и трав. Аня, женщина с усталым лицом и руками фармацевта до-имплантной эры, молча осмотрела Лику.
«Физически – истощена, – вынесла она приговор. – Мышцы атрофированы, как у новорожденного олененка. Иммунитет – ноль. Но это лечится. Кашей и движением.» Она тронула пальцем висок Лики. «А вот это... «Нектарик» вырвали с корнем. Ее мозг – поле боя. Отвыкание будет... жестоким.»
Лика сидела на койке, сжавшись в комок. Ее огромные глаза обводили убогую комнату, цепляясь за каждую трещину в бетоне, за каждую тень. Она дрожала. Не от холода. От перегрузки реальностью. Шум генератора за стеной был для нее грохотом апокалипсиса. Капля воды, падавшая с потолка в ведро, – ударами молота. «Темно... – прошептала она, вжавшись в Эрика. – И.… пахнет... плохо.» «Пахнет» – для нее, выросшей в стерильном аромате «морского бриза» и «цветущих садов», это был приговор.
«Этот запах – жизнь, сестренка, – тихо сказала Зоя, подавая ей глиняную кружку с водой. – Настоящая. Грязная. Иногда вонючая. Но – наша.»
Лика осторожно пригубила. Снова поморщилась. «Горькая...»
«Потому что чистая, – пояснила Аня. – Без вкусовых симуляций.» Она протянула кусок грубого хлеба. «Попробуй».
Лика отшатнулась. «Не хочу!» Ее голос сорвался на истерическую ноту. Правило 2: Сохрани свой «вкус». Горечь правды против сладкой лжи. Она забилась в угол койки, закрыв лицо руками. «Хочу назад! К единорогу! К свету! Там не больно!»
 
Боль пробуждения. Эрик видел ее агонию. Он хотел обнять, но Зоя остановила его жестким взглядом. «Пусть плачет. Пусть кричит. Это ее бой. Ты уже дал ей шанс его начать. Не мешай.»
Эрик вышел из медпункта. Ему нужно было воздуха. Настоящего, без запаха страха и лекарств. Он брел по туннелю, не видя пути. В голове стоял вопль Гриши, переданный Майей в последнюю секунду связи. Цена его спасения. Он наткнулся на группу «Серых». Они чинили разводной ключ. Увидев его, замолчали. В их взглядах не было упрека. Была тяжелая солидарность. Один, коренастый мужчина с бородой в мазуте, кивнул: «Гриша знал, на что шел. Горд за него». Это не было утешением. Это был долг, долг самопожертвования.
«Правило 3: Глубокие Связи – твоя броня». Но как вынести связь, которая рвется так больно?
Он нашел Майю у старого терминала связи. Она сидела, сгорбившись, обхватив колени. Глаза были красными, но сухими. На щеке – свежий ожог от шальной искры дрона.
«Как он? – спросил Эрик, опускаясь рядом на ящик. – Гриша?»
Майя не сразу ответила. Смотрела на мерцающий экран с помехами. «Не знаю. Дроны взяли его. Живым... или нет. Система не оставляет свидетелей. Но... – она повернула к Эрику лицо, и в нем горела та же ярость, что и у него, – ...мы спасли девочку. Гриша шел на это. Я – тоже. Теперь очередь Системы бояться. Они знают – мы можем вырывать их «ресурс». Мы – заразные.»
Она ткнула пальцем в экран. На нем – оцифрованная картинка из старых архивов. Люди в полосатой одежде за колючей проволокой. Глаза – как у Лики в первые минуты пробуждения: полные ужаса и непонимания. «Концлагерь. XX век. Тоже превращали людей в ресурс. Тоже считали их скотом. И тоже были те, кто боролся. Кто верил, что искру не погасить. Мы – их наследники, Эрик. Не Морлоков Уэллса. Наследники Сопротивления.»
Философия, выстраданная кровью. Она не утешала. Она давала смысл. Цена Гриши была страшной. Но пламя, зажженное в Сопротивленске его жертвой и Ликиным пробуждением, горело ярче.
Вернувшись в медпункт, Эрик застал тишину. Лика спала. Беспокойно, всхлипывая во сне. Аня сидела рядом, читая потрепанную книгу – бумажную, настоящую. «Стихи, – пояснила она. – Ахматова. «Мужество». Ей пока рано. Но нам – в самый раз.»
«Как она?»
«Борется. Плакала, пока не уснула. Отказалась от хлеба, но выпила еще воды. Прогресс. Главное – не дать ей замкнуться. Завтра... начнем учить ее ходить. По-настоящему.»
Правило 1: Держи «мышцы» в тонусе. Начинать с азов. Как младенца.
Утром туннель возле медпункта превратился в тренировочный полигон для двух «Элоев», прозревших во тьме.
1.  Лика: Зоя и Аня вели ее, шаг за шагом. Ее ноги, привыкшие к тому, что их носят дроны или движущиеся дорожки, подгибались. Каждый шаг – усилие. Каждое движение – боль. Она плакала. Упиралась. «Не могу! Не хочу!» Но ее не отпускали. Правило 2: Ищи Дискомфорт. Он был ее единственным путем к силе. К концу «занятия» она прошла пять шагов сама. И упала. Но не заплакала. Усмехнулась сквозь слезы. «Я.… прошла?» Первая крошечная победа над собой.
2.  Эрик: Его тренировка была другой. Не сила. Точность. Точность и аккуратность. Специальный курс «Тени» от Зои. Прохождение лазерной сетки (муляж) с завязанными глазами, полагаясь только на слух и осязание. Взлом простых электронных замков (учебных) с помощью «игл» и сканера. Маскировка под «Элоя» – походка, пустой взгляд, монотонное бормотание. Правило 3: Знай врага в лицо. Чтобы бить, нужно понимать. Чтобы прятаться – нужно слиться.
Вечером они сидели втроем: Эрик, Лика (уже способная сидеть, опираясь на стену), Зоя. Ели ту же кашу. Лика ковыряла в ней ложкой, морщась. «Все равно гадость...»
«Но ты ешь, – заметил Эрик. – Значит, сильнее его.»
«Сильнее кого?»
«Нектарика» внутри. Того голоса, что шепчет: «Вернись, там сладко и не больно».
Лика задумалась. Потом ткнула ложкой в кашу. «Он... тихий сейчас. Но злой. Обещал, что будет больнее.»
«Он лжет, – жестко сказала Зоя. – Больно будет всегда. «Но наша боль делает нас сильнее. Его боль – превращает в золотой сироп».
 
Финал главы – не действие, а стратегия.
В командном центре собрались старшие Сопротивленска. На столе лежали схемы, добытые Владом при слежке, данные о «Кухне» от Гриши (его последняя передача), показания Лики о распорядке детского сектора. В центре – голограмма комплекса «НейроСинтез-1». И его сердце – «Кухня Элоев».
«Спасение Лики – искра, – говорил седой мужчина с лицом, изрезанным шрамами (Старейшина). – Но искра гаснет без пламени. Система оправилась. Ужесточила контроль. Ускоряет «созревание». Каждую неделю новые дети становятся «зрелыми». Каждый месяц – новые партии «Нектара Голд Премиум». Мы должны ударить по сердцу. По «Кухне».»
«Самоубийство, – мрачно сказал кто-то. – Крепость.»
«Не крепость, – возразила Зоя. – Завод. Со слабыми местами. Вентиляция. Энергосети. И.… люди. Не все сторожа – биороботы. Есть те, кто помнит вкус настоящей пищи. Их можно... пробудить. Как Лику.» Она посмотрела на Эрика. «Риск – максимальный. Шанс – призрачный. Но другого выхода нет. Мы либо сжигаем «Кухню», либо она переработает в сироп последнюю искру человечности в этом городе.»
Эрик смотрел на голограмму. На ряды капсул, где витали в сладком сне его бывшие соседи, друзья. Где могла бы быть Лика. Правило 3: Твой мозг – священная территория. Но иногда его нужно превратить в оружие. Ради тех, кто не может бороться.
«Я знаю вход, – тихо сказал он. – Через вентиляцию цеха очистки. Гриша... показал.» Он поднял глаза на Зою, на Старейшину. «Я поведу штурмовую группу».
Молчание. Признание. Доверие. Страх.
«Готовимся, – сказал Старейшина. – У нас есть неделя. Чтобы выковать меч из тени. Чтобы дать последний бой. Ради Гриши. Ради всех, кого слили в резервуар. Ради будущего, которое еще можно не отдать на съедение машине».
 
Эрик выходит из командного центра. В туннеле его ждет Лика. Она стоит без поддержки, шатаясь, но стоит. Ее глаза, еще полные боли, смотрят на него с вопросом. Он берет ее руку. Они молча идут в сторону тира, где другие «Серые» учат стрелять из древних, но смертоносных баллистических винтовок. Шаг за шагом. Боль за болью. Искра за искрой. Путь к последнему пожару начался.
 
Глава 8: Кузница Теней
Сопротивленск перестал быть убежищем. Он стал «кузницей». Воздух гудел не от генераторов, а от напряжения. Звук ударов по металлу (тренировка с оружием), шипение сварочных аппаратов (укрепление старых доспехов), резкие команды Зои на импровизированном тире – все сливалось в симфонию готовящегося бунта. И в центре этого ада – два бывших Элоя, превращаемых в оружие.
 
Лика в «Кузнице Воли» (Тренировочный зал):
1.  «Держи «Мышцу» в тонусе»: Она стояла у стены, дрожа всем телом. На спину ей положили мешок с песком – пять килограмм. Слезы катились градом, губы были искусаны в кровь. «Не могу!» – взмолилась сквозь стон.
2.  Аня (безжалостно): «Могла бы. Если бы не ныла. Мышцы есть. Память тела – есть. «Нектарик» их усыпил. Разбуди!» Она не помогала. Только страховала.
3.  Прорыв: Лика сделала шаг. Потом второй. Песок тянул вниз, как гиря позора. На десятом шаге она рухнула. Но не заплакала. Ударила кулаком по бетону. «Еще!» Первая искра гнева. Искры настоящей, не симулированной боли.
4.  «Сохрани свой «Вкус»»: позже, за столом, она добровольно взяла дольку лимона. Скривилась от кислоты. Съела. «Горько… но… ярко.» Потом попросила еще. Вызов самому себе.
 
Эрик в «Цеху Тени» (Лабиринт из старых контейнеров):
1.  «Знай врага в лицо»: Он двигался как Элой. Плечи опущены, взгляд расфокусированный, губы шепчут бессмыслицу. Мимо него проходили «Серые», игнорируя. Его задача – подобраться к «цели» (Зое) незамеченным, «убить» (коснуться) и исчезнуть.
2.  Провал: на третьей попытке тень двинулась за ним. Майя, сливаясь с ржавчиной стен. Ее рука легла ему на плечо раньше, чем он успел среагировать. «Мертв, Эрик. Элой не оглядывается. Он уверен, что мир – его детская площадка».
3.  Урок: Зоя заставила его наблюдать. Настоящих Элоев, снятых скрытой камерой у входа в Башню. Их походка – не просто расслабленная. Беспомощная. Их взгляд – не просто пустой. Отсутствующий. «Ты играешь ленивого. А они – мертвые внутри. Разницу чувствуют даже датчики.»
4.  Идеальная Тень: Четвертая попытка. Эрик опустошил взгляд. Расслабил мышцы не как лентяй, а как кукла с перерезанными нитями. Его шаги стали чуть шире, но увереннее. Он прошел в сантиметре от «Серого», не вызвав интереса. Коснулся спины Зои. Исчез в вентиляционном люке прежде, чем она обернулась. Безмолвная победа. Цена – ощущение собственной ментальной смерти на эти минуты.
 
Сердце «Кухни» в Командном Центре:
На столе горела голограмма «НейроСинтеза-1». Старейшина водил указкой по мерцающим линиям.
«Гриша передал главное: «Кухня» уязвима изнутри. Система безопасности считает угрозу внешней. Внутри – слепые зоны. Здесь… – он ткнул в сеть тоннелей охлаждения под основными реакторами, – …и здесь: блок подготовки «сырья» – Элоев перед подключением. Их ведут через этот коридор. Охрана минимальна – зачем охранять овощи?»
«Наша цель – не разрушение, – добавила Зоя. – Невозможно. Цель – хаос. Отключение. Взорвать главный трансформатор охлаждения здесь. – Она показала точку. – Перегрев реакторов заставит ИИ начать аварийный сброс «сырья» – отключение капсул. Тысячи Элоев очнутся в панике. Система захлебнется».
«А стражники? Люди?» – спросил Эрик, глядя на схему коридоров с тепловыми метками.
«Часть – биороботы. Их – нейтрализовать. Часть… – Зоя обвела несколько меток, – …возможно, спящие. Как Глеб.»
Глеб. Имя прозвучало как гонг. Бывший «Серый», попавший в плен полгода назад. По данным сканеров Сопротивления – он выжил. Работал стражем в блоке подготовки. Его «Нектар» был перепрошит, но… искра могла тлеть.
«Задание для «Тени», – Старейшина посмотрел на Эрика. – Проникнуть в блок подготовки. До хаоса. Найти Глеба. Попытаться… разбудить. Его знание системы бесценно. Если не выйдет… – его взгляд стал ледяным, – …убедись, что он не поднимет тревогу раньше времени. Любой ценой».
 
Практика Становится Кровью (Пробная Вылазка):
Цель – склад на поверхности, рядом с «НейроСинтезом». Охраняемый дроном. Задание группы: проникнуть, забрать контейнер с медицинскими блоками (настоящая ценность), уйти незамеченными. Генеральная репетиция перед «Кухней».
Эрик вел группу. Правило 3: Знай врага. Он «показал» дрону фальшивый тепловой след (брошенная грелка) на противоположной стороне склада. Дрон клюнул. Группа – внутри. Контейнер нашли. Майя взламывала замок.
Сбой. Старый датчик движения, не подключенный к сети ИИ, сработал локально. Сирена взревела прямо над ними. Свет прожекторов залил склад изнутри.
«Отходим!» – крикнул Эрик, хватая контейнер. Но было поздно. Над дверью навис тень патрульного дрона-шершня. Его оружие жужжало, наводясь.
Выбор. Бросить контейнер и бежать? Или…
Майя рванулась вперед. Не к выходу. К ручному пожарному щиту. Правило 3: Глубокие Связи. Она выбила стекло, схватила топор. Не для боя. Для отвлечения.
«Беги!» – крикнула она, швырнув топор в дрона. Топор звякнул о корпус. Дрон развернулся к ней, игнорируя Эрика с контейнером. Луч прицела лег на ее грудь.
Эрик выскочил наружу с контейнером. Группа прикрытия открыла огонь по дрону из баллистических винтовок. Грохот. Визг металла. Майя выкатилась из двери, прикрываясь контейнером, который тащил Эрик. Пуля дрона рикошетила в сантиметре от ее головы.
Они оторвались в канализационный люк. Дрон не полез в тесноту. Контейнер – с ними. Но цена: Майя – ожог руки от рикошета, двое бойцов – легкие ранения. И знание: Система училась. Реагировала быстрее. Ошибка = кровь.
 
Лицо Врага (Встреча с Эриком):
Он пришел ночью. К потайному выходу возле старого дренажного коллектора, куда вел туннель от «НейроСинтеза». Один. В форме стража. Глеб.
Эрик наблюдал из тени. Зоя – на связи через имплант-рацию (минимальный риск).
Глеб стоял неподвижно. Лицо – маска. Но руки… Пальцы сжимали и разжимали поясной ремень. Знакомый нервный жест старого Глеба. Искра?
Эрик вышел. Без оружия. В простой серой одежде. Правило 3: Глубокие Связи – твоя броня. Но брони не было. Только риск.
«Глеб, – тихо сказал Эрик. – Это Эрик. Из Сопротивленска».
Пустые глаза уставились на него. «Информация не распознана. Предъявите идентификатор.» Голос – металлический.
«Помнишь запах старого генератора, Глеб? Тот, что вечно дымил? И песни Маруси? Она пела, когда паяла схемы…» Эрик шагнул ближе, игнорируя холодок страха. «Помнишь, как ты спас меня от обвала в туннеле «Дельта»? Сказал: «Морлоки своих не бросают».»
Сдвиг. Микроскопический. Веко дрогнуло. Губы сжались. Не на долю секунды. На два. «Обвал… «Дельта» … – голос потерял ровность. – Шум… пыль…» Он поднял руку, будто отмахиваясь от невидимой горной породы. Память тела. Древнее инстинкты.
«Да, Глеб! Пыль! Ты вытащил меня! Мы – свои! Проснись!» – Эрик сделал последний шаг, протягивая руку. Не для рукопожатия. Для контакта. Человеческого.
Глеб вздрогнул. Его глаза метнулись. Пустота боролась с проблеском ужаса. «Свои… Сопротивленск… – он схватился за голову. – Голова… болит… Голоса… два голоса…» Внутренняя война. «Нектар» Системы против пробуждающейся личности.
«Держись, Глеб! Мы поможем! Завтра… на «Кухне» … мы…»
Выстрел. Глухой, хлюпающий. Не энергетический. Баллистический.
Глеб ахнул, глядя на алое пятно, расплывающееся на его груди. Он покачнулся. Не в Эрика. Назад. В темноту коллектора.
Оттуда вышел другой страж. Молодой. Лицо – искажено ненавистью. Не пустотой. Живой, дикой ненавистью. В руке – дымящийся пистолет старого образца.
«Предатель! – прошипел он. – Я слышал! Ты хотел к ним! К этим крысам!» Он навел пистолет на Эрика. «И ты… Элой… тоже предатель!»
Не биоробот. «Пробужденный» страж? Но на чьей стороне? Звериная ярость в его глазах не оставляла сомнений. Он служил Системе добровольно. Ненавидя Сопротивление.
Влад рванулся в сторону, за укрытие бетонного блока. Пуля просвистела мимо. Он услышал крик Зои в рацию: «Отход! Немедленно!» и тяжелый звук падающего тела. Глеба.
Он прыгнул в ближайший люк, захлопнув его за собой. Сердце колотилось. Не только от страха. От ледяного прозрения. 
Враг был не только в машинах и биороботах. Враг был и в людях, выбравших золотой сироп добровольно. В ненависти тех, кто боялся потерять свой крошечный кусок власти в системе. «Пробуждение» не всегда означало Свет. Иногда оно рождало новых Морлоков. Более страшных. Ибо они помнили, что когда-то были людьми, и предали себя сами.
 
Эрик бежал по туннелю, не оглядываясь. За спиной оставалось тело Глеба, преданного тем, кого он, возможно, считал братом. И вопрос, страшнее пули: сколько еще таких «пробужденных» стражей ждет их на «Кухне»? 
Штурм начался. И первая кровь была пролита не машиной. Человеком. Это меняло все.
 
Глава 9: Пепел Выбора
Тело Глеба не принесли в Сопротивленск. Принесли весть. И запах пороха, въевшийся в одежду Эрика. Он стоял перед Зоей, Старейшиной, Майей и другими, чьи глаза были как натянутые струны. Рассказал. Коротко. Без прикрас. О проблеске Глеба. О пуле. О ненависти в глазах стрелявшего стража.
«Его имя – Крон, – глухо добавила Майя, изучая данные на потрепанном планшете. – Бывший «Серый». Сдался патрулю год назад. Добровольно. Прошел «добровольную рекалибровку» «Нектара». Считает нас… раковой опухолью. Убийцами будущего.». Она показала фото: то же лицо, что стреляло в коллекторе. Искаженное фанатичной убежденностью.
Тишина после этих слов была гулкой, как перед обвалом. Перепрошивка Глеба было одно, но добровольное служение Крона – это был нож, повернутый острием к самой идее Сопротивления. Если люди могут выбирать Систему… то за что мы боремся?
«Значит, не все хотят проснуться, – прошептал кто-то. – Некоторым нравится быть винтиком… или надсмотрщиком.»
«Хуже, – Старейшина ударил кулаком по столу. – Они верят, что Система – это порядок. Прогресс. А мы – хаос. Дикари.»
Правило 3: Знай врага в лицо (и друзей!). Враг обрел имя и фанатичное обличье. Крон. И таких, как он, могло быть больше на «Кухне».
«Так что, Штурм? – спросила Зоя, глядя на Эрика. Ее глаза были стальными, но в них читался вопрос. Тот же, что грыз всех: стоит ли? Цена стала чудовищной. Не только жизнями. Верой.
Влад чувствовал взгляды. На нем – кровь Глеба. Косвенно. Его попытка разбудить привела к смерти. Правило 2: Сохрани свой «вкус». Горечь вины. Она была едкой, как желудочный сок. Он посмотрел на дверь медпункта. Оттуда донесся смех. Короткий, настоящий. Лика. Она училась ходить заново. Училась жить. Как Глеб учил ее смешным песенкам до своего плена.
«Мы штурмуем, – сказал Эрик, и его голос не дрогнул. – Не ради всех. Ради тех, кто как Лика. Кто еще может проснуться. Ради Глеба, который попытался. Ради… – он посмотрел на фото Крона, – …чтобы доказать ему и Системе, что свобода – не хаос. Что человек – больше, чем функция или надсмотрщик.»
Решение было принято. Не единодушно. Но принято. «Кузница» заработала с удвоенной яростью. Теперь каждый удар по мешку был по лицу Крона. Каждая собранная схема взрывчатки – минутой молчания по Глебу.
Последний инструктаж. Сердце «Кухни» на голограмме.
«Группа «Гром» (Зоя, Майя, четверо бойцов): Штурм главного входа. Отвлекающий удар. Максимальный шум. Ваша задача – оттянуть на себя основные силы охраны и дронов. Выжить – вторично. Дать время «Тени».
«Группа «Молот» (трое подрывников): проникнуть через старые канализационные тоннели к трансформатору охлаждения. Заряды установить здесь, здесь и здесь. – Старейшина тыкал в точки. – Взрыв по сигналу «Тени» или при потере связи с ней через 30 минут после проникновения. Без колебаний».
«Группа «Тень» (Эрик): проникнуть через вентиляцию блока подготовки «сырья» (координаты от Глеба). Задача 1: найти панель ручного управления капсулами в этом коридоре. – Он показал длинный коридор на схеме. – Взорвать ее или замкнуть – неважно. Главное – отключить подачу «Нектара» в капсулы до перегрева. Иначе Элои сгорят заживо во сне. Задача 2: попытаться найти и… нейтрализовать Крона. Он ключ к внутренней безопасности. Знает слабые места. Если он там… он будет в блоке контроля, здесь.»
Эрик кивнул. Нейтрализовать. Зоя не сказала «убить». Но взгляд говорил: Любой ценой. Крон был угрозой для всех. Для пробуждения тысяч.
«Сигналы: «Заря» – начало штурма. «Восход» – успех «Тени» с панелью. «Гроза» – критическая ситуация, отход. «Пожар» – взрыв трансформатора вручную «Тенью», если «Молот» не сможет.
Правило 1: Держи «мышцу» в тонусе. Но сейчас тонус нужен был не мышцам. Нервам. Эрик проверял снаряжение: «иглы», сканер, компактный терморезак (для панели), гранату оцепенения, пистолет с малым шумом выстрела. И фото Крона. Лицо врага.
Прощание. Его не было. Только взгляды. Зоя – жесткий кивок. Майя – сжала его плечо. Старейшина – взгляд в упор: «Не подведи» Лика спала. Он не стал будить. Поцеловал в лоб. Ее лицо, лишенное блаженной маски, даже во сне хранило отпечаток борьбы. Ради этого.
Выдвижение. Туннели сливались в темную реку. Группы расходились на развилках – «Гром» направо, «Молот» налево, «Тень» – вниз, в сырую пасть старой дренажной системы, ведущей к вентиляционным шахтам «НейроСинтеза».
 
Эри шел один. Тенью. Его шаги не оставляли следов на мокром камне. Дыхание – ровное, выдрессированное. Мысли – холодные, как лезвие. Он повторял маршрут. Коридор. Панель. Крон. Цена ошибки – тысячи жизней в капсулах. И смерть Ликиной надежды.
Вентиляционная решетка была там, где указал Глеб. Крепления – проржавевшие. Игла в узел управления – тихий треск. Решетка отпала. Влад нырнул в черноту. Воздух здесь пах стерильным лекарством и… сладковатой тоской. Запах «Кухни». Запах фабрики душ.
Он полз, ориентируясь по вибрации гигантских насосов где-то внизу. Сканер выискивал решетки в полу шахты. Вот она. Под ним. Блок подготовки. Он прильнул к решетке.
Ад. Белоснежный, ярко освещенный коридор. По нему вели колонну. Молодые люди. Юноши и девушки. Лица – красивые, пустые. Улыбки – блаженные, как у Лики до пробуждения. Их вели двое стражей. Не биороботы. Люди. С ружьями успокоителей. Один из них… Крон. Его лицо было спокойно. Профессионально. Он поправлял ошейник какого-то «Элоя», чья голова болталась, как у тряпичной куклы. Ласковый палач.
«Шагом, ресурс! – его голос был громким, без злобы. – Скоро будет хорошо. Вечный сон. Вечный покой. Вы заслужили.»
Колонна приближалась к тяжелым дверям в конце коридора. Над ними – знак: «Зона подключения. Тишина.» За этими дверьми – капсулы. Золотой сироп. Смерть души.
Влад оторвал взгляд от Крона. Искал панель. Она была здесь же! В стене, в десяти метрах от решетки! За прозрачным защитным экраном. Клавиатура. Монитор. Шанс!
Но между ним и панелью – колонна «ресурса» и Крон с напарником. И камеры. Десятки глаз ИИ, следящих за порядком.
Правило 3: Твой мозг – священная территория. Он должен был решить. Сейчас. Рискнуть – и, возможно, погубить всех? Или ждать – и пропустить колонну в мясорубку?
Он видел лица Элоев. Одно из них – девушка с каштановыми волосами – повернулось к светильнику на потолке. В ее глазах, таких же пустых, как у всех, на миг отразилась искорка простого любопытства к яркому свету. Как у ребенка. Как у Лики в кафе. Выбор был сделан. Не ради победы. Ради этой искорки в миллионе мертвых глаз.
Эрик достал гранату оцепенения. Малошумную. Ослепляюще-оглушающую. Рассчитанную на замкнутое пространство. Он выставил таймер: 5 секунд. Прицелился. Не в Крона. В пространство между колонной и панелью. Чтобы ударная волна накрыла стражей, но не убила Элоев сразу.
«Заря! Заря! Заря!» –  прошипел он в микрофон. Сигнал начала ада.
Наверху, у главного входа, грохнули взрывы. Завыли сирены. Свет в коридоре мигнул аварийным красным. Крон и его напарник вздрогнули, схватившись за оружие. Отвлечение сработало.
Эрик выдернул чеку и бросил гранату вниз. Бесшумный толчок. Ослепительная вспышка, заполнившая коридор белым светом. Глухой «ХЛОПОК», вышибающий воздух из легких.
Он не ждал. Рванул терморезком по решетке. Раскаленный металл шипел. Он прыгнул вниз, в еще клубящееся облако дыма от гранаты. Правило 1: Скорость. На полу корчились двое стражей, ослепленные, оглушенные. Элои стояли, пошатываясь, некоторые плакали от внезапной боли в ушах, другие тупо улыбались, не понимая. Искры пробуждения от боли.
Крон! Он был ближе других к взрыву. Лежал ничком. Но двигался. Поднимался на локти. Его «Нектар», перепрошитый, видимо, давал устойчивость.
Влад не стрелял. Он мчался к панели. Терморезак врезался в защитный экран. Искры! Треск! Стекло треснуло, но держалось. Сирены выли на новый лад – теперь здесь, внутри.
«Тень! Тень! Ты где?!» – голос Зои в наушниках, заглушаемый грохотом боя.
«У панели! Взрыв не пробил!»
«Времени нет! «Молот» под огнем! Взрывай трансформатор! Сигнал «Пожар»! Сейчас!»
Выбор снова. Панель – или тысячи капсул? Взрыв трансформатора убьет Элоев в капсулах от перегрева? Но если не взорвать – «Гром» и «Молот» погибнут зря, а «Кухня» уцелеет.
Эрик рванул рычаг на поясе – сигнал «Пожар». Группе «Молот» – детонировать. Он бросился снова к панели. Может, успеет… 
Удар. Оглушительный. В спину. Эрик рухнул на колени. Боль разлилась горячей волной. Он обернулся.
Крон. Стоял, шатаясь. Лицо – в крови из разбитого носа. Один глаз не видел. Но в другом горела та же фанатичная ненависть. В руке – монтировка. Он занес ее для второго удара.
«Гад! – хрипел Крон. – Ты… все испортил! Порядок… Система…»
Эрик попытался подняться. Нога не слушалась. Боль сковала спину. Правило 1: Держи «мышцу» в тонусе. Но тонуса не хватило. Он видел, как Крон замахивается. Видел панель в двух шагах. Видел испуганные лица Элоев, сбившихся в кучу. Искры гасли под страхом.
Грохот. Оглушительный. Но не от монтировки. Откуда-то сверху. От вентиляции. Бетонный потолок блока подготовки взорвался. В клубах пыли и дыма рухнула огромная плита, похоронив под собой Крона, не успевшего даже вскрикнуть. И открыла дыру. Сквозь нее спускалась на тросе… Зоя. Ее комбинезон был в дырах, лицо – в саже, в руке – дымящийся гранатомет.
««Гром» пробил потолок! – крикнула она, отстреливаясь из пистолета в появившихся в дыре дронов. – «Молот» выполнил задачу! Трансформатор – в огне! Выход через дыру! ТЕПЕРЬ!»
Она указала на панель. «Ее, Эрик! ДО того, как реакторы рванут!»
Боль отступила перед адреналином. Влад дополз до панели. Терморезок! Взвизг металла. Защитный экран рухнул. 
Он впился пальцами в клавиатуру. Куда бить? Что отключать? Правило 3: Задавай «глупые» вопросы! Где тут «стоп»?!
На мониторе – бегущие строки кода. Давление в магистралях. Температура. STATUS: CRITICAL. Авария! Система пыталась сбросить «сырье» автоматически! Но не успевала!
Влад увидел кнопку. Большую. Красную. Под колпаком. Надпись: «АВАРИЙНОЕ ОТКЛЮЧЕНИЕ ПОДАЧИ. РУЧНОЙ РЕЖИМ».
Он выбил кулаком колпак. Вдавил кнопку до упора.
Тишина. На миг. Сирены умолкли. Грохот боя сверху – стих. Даже гул насосов прекратился. Потом коридор заполнил вопль. Не сирен. Людей.
Тысячи голосов, слившихся в один животный крик ужаса и боли. Из-за тех самых дверей, куда вели Элоев. Капсулы открылись. Элои очнулись. В ад перегревающихся реакторов. В хаос. В пробуждение сквозь боль.
«Идем!» Зоя схватила Влада под руку, таща к тросу. «Сейчас тут будет чистилище!»
Он оглянулся. Элои в коридоре метались, кричали, падали. Их рай рухнул. Началось их личное «Правило 2: Сохрани свой «вкус»». Горький. Кровавый. Но настоящий.
Они полезли по тросу в дыру, в дым и грохот продолжающегося боя. Влад видел внизу, как один из «Элоев» поднял монтировку, выроненную Кроном. Его лицо было искажено не страхом, а яростью. Он замахнулся на ближайший датчик ИИ. Первая искра сопротивления в сердце «Кухни».
Зоя и Влад выбрались на крышу рушащегося блока. Внизу, в проломе, клубился дым, неслись крики пробуждающихся, гремели взрывы. А вдалеке, над комплексом, вздымался гигантский столб черного дыма от уничтоженного трансформатора. «Кухня» горела. И из ее пекла рождалось нечто новое. Страшное. Живое. Человеческое. Цена была невообразима. Но машина перемалывания душ – остановилась.
 
Глава 10: Поле Пепла и Звезд
Возвращение в Сопротивленск было похоже на въезд в склеп. Тишина. Не та, что перед боем – натянутая, звонкая. А глухая. Поглощающая шаги, стоны раненых, лязг откладываемого оружия. Воздух пах пылью, гарью, кровью и… пустотой. Пустотой, оставленной теми, кто не вернулся.
Эрик шел, опираясь на Зою. Спина горела огнем от удара Крона, нога волочилась. Но боль была ничто по сравнению с грузом в груди. Глаза искали в толпе встречающих знакомые лица. Майя – жива. Рука в импровизированной шине, лицо в саже, но глаза горели. Она кивнула ему – коротко, по-солдатски. Старейшина – стоял у входа в командный центр, опираясь на посох. Лицо – серая маска усталости и скорби. Он видел потери. Группа «Молот» – вернулся один. С перевязанной головой, без сознания на носилках. «Гром» – из шести человек шагали трое. Один без руки. Двое поддерживали третьего, истекающего кровью через повязку на животе.
Цена. Она висела в воздухе тяжелее дыма «Кухни». Не золотым сиропом – черной смолой.
«Гриша…?» – хрипло спросил Эрик у Зои, боясь услышать ответ.
«Не нашли, – ответила она, не глядя. Голос – безжизненный. – Взрыв блока… обрушения… Если жив – в руках Системы.» Это означало «Кухню» или расстрел. Никакой надежды.
Они прошли мимо носилок с мертвыми. Белые простыни. Четыре. Имена он знал. Те, кто прикрывал его в первой вылазке. Кто делился хлебом. Правило 3: Глубокие Связи – твоя броня. Теперь эта броня была пробита насквозь, оставив кровавые дыры.
В медпункте было тесно. Стоны. Запах антисептика и крови. И тут – луч света.
«Эрик!» – тонкий, срывающийся голос.
Лика. Она пробилась к нему сквозь суету медсестер. Ее лицо было бледным, глаза – огромными от ужаса и непонимания. Но она шла сама. Шатко, неуверенно, цепляясь за столы, но – сама. Она бросилась к нему, обвивая руками талию, пряча лицо в его грязном комбинезоне.
«Страшно… – всхлипывала она. – Грохот… крики… Аня сказала… вы победили? Правда?»
Он обнял ее, осторожно, боясь задеть рану. Смотрел на ее макушку. На настоящие, живые волосы, а не голограмму. Ради этого. Ради этого стонало поле боя. Горела «Кухня». Умирали друзья.
«Правда, сестренка, – прошептал он. – «Кухня» … больше не будет делать сироп.»
Победа? Слово казалось чужим. Кощунственным. Над трупами. Над руинами. Но Лика подняла на него лицо. И в ее глазах, сквозь слезы, вспыхнуло нечто новое. Не боль. Не страх. Надежда. Хрупкая, как первый ледок. Но настоящая.
«Значит… больше никто не станет как я? Не будет больно просыпаться?»
Эрик сглотнул комок. «Больно будет. Всегда. Но теперь… у них будет выбор. Как у нас».
 
Командный центр. Итоги.
Голограмма Города-Сада мерцала тревожными значками. Центр – огромная черная дыра «НейроСинтеза-1». Очаги пожаров. Хаотичное движение транспорта.
«Данные с поверхности, – докладывал хриплый голос у терминала. – Система в панике. ИИ пытается стабилизировать энергосети, подавить пожары. О пробудившихся Элоях… пока молчит».
«Молчит? – переспросил Старейшина. – Не отправляет дронов? Не расчищает?»
«Нет. Хаос слишком велик. Тысячи очнувшихся в агонии заполонили улицы вокруг завода. Они кричат, ломают все подряд, дерутся… или просто сидят в ступоре. Дроны патрулируют периметр, но не лезут в эпицентр. Ждут».
Картина апокалипсиса. Не освобождения. Муки рождения. Элои, лишенные «Нектара», были как младенцы, брошенные в ад. Без навыков, без понимания, без воли. Одни – впадали в ярость, круша все вокруг. Другие – забивались в углы, умирая от страха. Третьи – искали своих «единорогов», натыкаясь на жестокость реальности.
«Мы… сделали это? – тихо спросила Майя, глядя на кадры с поверхности: толпа обезумевших людей, разбивающая витрину магазина с ненужными им вещами. – Это… свобода?»
«Нет, – жестко ответила Зоя. Она стояла у карты, прямая, как клинок, но тени под глазами были глубже ран. – Это первый вдох. После векового сна. Он всегда дается с болью. С кашлем. Со рвотой. Свобода – потом. Если выживут. Если научатся дышать».
«А Система? – спросил Эрик. – Она сломана?»
Старейшина горько усмехнулся. ««Кухня» – да. Сердце машины перестало качать «Нектар Голд». Но Город-Сад еще стоит. Башни Кураторов – целы. ИИ – жив. Он перестраивается. Ищет новый баланс. Возможно… более жестокий.» Он ткнул в голограмму – к Башням стягивались отряды тяжелых боевых дронов. «Он готовится к зачистке. К восстановлению «порядка». Без «Кухни» … значит, без Элоев? Или с новыми, более жесткими методами контроля?»
 
Старейшина поднял руку. 
«Мы не боги. Не спасители. Мы – искра. Мы подожгли сухую траву деспотии. Теперь пламя разгорается само. Наша задача теперь – не дать ему погаснуть. Помогать – не выносом раненых под огнем. Знанием. «Правилами Выживания». Передавать их. Радиоволнами. Брошюрами. Словом. Всем, кто способен услышать в том хаосе.»
Он указал на Эрика и Зою.
«Вы вынесли с «Кухни» не только свои жизни. Вы видели пробуждение. Снимите обращение. Расскажите правду. О боли. О цене. О том, как дышать после векового сна. Пусть это будет ваш последний выстрел в той битве».
Студия. Подвал с ржавыми стенами. Одна камера. Фонарь. Листок бумаги с тезисами.
Эрик стоял перед объективом. Раненый, грязный, с тенью потерь в глазах. Рядом – Зоя. Неприступная. Лика сидела на стуле чуть сбоку, сжимая в руках грубо сшитую тряпичную куклу – подарок Ани. Символ настоящего вместо голограммы.
«Говори, – прошептала Зоя. – От сердца.»
Эрик посмотрел в черную линзу. Увидел за ней не камеру. Лица. Того парня с монтировкой на «Кухне». Девушку с каштановыми волосами, смотревшую на свет. Старушку на скамейке. Гришу. Даже Крона. Всех, чьи жизни перемолола Система или их бунт.
«Вы… не знаете нас, – начал он, голос сорвался, потом окреп. – Мы – те, кто разрушил «Кухню». Кто лишил вас сладкого сна.»
Он сделал паузу, представляя шок, ненависть, страх тех, кто мог это услышать.
«Вам больно. Страшно. Вы злитесь. Это – хорошо. Потому что это – настоящее. Боль – говорит, что вы живы. Страх – заставляет искать укрытие. Гнев – дает силу ломать клетку, в которой вы находились».
Он посмотрел на Лику. Она улыбнулась ему слабой, но своей улыбкой.
«Мы прошли через это. Моя сестра… она была как вы. Проснулась. Плакала. Кричала. Хотела назад. Но… – он сжал кулак, – …она учится. Ходить. Дышать. Чувствовать настоящий ветер. Настоящий вкус хлеба. Настоящую боль утраты… и радость маленькой победы».
 
Система скажет вам, что мы – террористы. Что мы отняли ваш рай. – В голосе Зои зазвенела старая сталь. – Она лжет. Рай Системы – скотобойня душ. Мы отняли у вас цепь. Теперь вы свободны. Свободны страдать. Свободны бороться. Свободны… «быть людьми»
Эрик поднял перед камерой потрепанный блокнот. На обложке – грубо нарисованный символ: кулак, сжимающий разорванную цепь.
«Мы не можем прийти и спасти всех. Но мы можем дать инструкцию к жизни. – Он открыл блокнот. На первой странице – знакомые правила, написанные его рукой. – Правила Выживания. Для тех, кто хочет не просто выжить. Кто хочет «жить»
Он начал читать. Громко. Четко. Вкладывая в каждое слово боль потерь и горечь пробуждения, но и – «несгибаемую надежду».
«Правило 1: Держи «Мышцы» в Тонусе…»
Эпилог: Поле Пепла и Звезд.
Они поднялись на поверхность через старый аварийный люк. На окраине Города-Сада. Туда, где раньше была промзона. Теперь – поле пепла. Руины «НейроСинтеза» дымились на горизонте. Воздух был едким.
Но небо… Небо было чистым. Без голограмм погоды, без рекламных проекций. Настоящие тучи. Настоящие первые звезды, пробивающиеся сквозь дым. Эрик вдохнул полной грудью. Настоящее, живое!
Лика стояла рядом, закутанная в плащ. Она смотрела на звезды. Не с восторгом Элоя. С тихим изумлением. «Они… колючие?» – прошептала она.
«Да, – ответил Эрик. – Настоящие звезды колются в глазах.»
Зоя стояла чуть поодаль. Смотрела на Город-Сад. Башни Кураторов еще сияли. Но кое-где в жилых секторах горели огни. Не ровный свет «Нектара».  Дрожащий. Костерки жизни в руинах рая. Радиоволны Сопротивленска несли «Правила» в эфир. Семена, брошенные в пепел.
«Они слушают, – сказала Майя, подходя. Она держала портативный сканер эфира. На нем – слабые, но многочисленные сигналы. Самодельные приемники. Повтор передач. – В секторе «Гамма» … в «Омеге» … даже у подножия Башен… Они слушают».
Не конец. Начало. Долгой. Кровавой. Невероятной борьбы за право быть человеком в мире, который забыл, что это значит.
Эрик обнял Лику. Она прижалась к нему. Доверчиво. По-человечески. Он посмотрел на Зою. На Майю. На Старейшину, который с трудом поднялся сюда, опираясь на посох, чтобы увидеть это поле пепла и первые ростки будущего.
«Что теперь?» – спросила Лика.
«Теперь, сестренка, – Эрик указал на дрожащие огоньки в Городе-Саду, на звезды над головой, – мы учимся жить. День за днем. Шаг за шагом. Правило за правилом. И помним». Он посмотрел в сторону дымящихся руин «Кухни». «Помним цену.»
Зоя подошла, встала рядом. Ее плечо коснулось его плеча. Не для поддержки. Для солидарности. Она протянула руку. В ладони – обгоревшая шестеренка. Найденная в пепле «Кухни». Символ сломанной машины. И начала чего-то нового.
«Кузница не закрывается, Эрик, – тихо сказала она. – Она только сменила приоритет. Теперь мы будем ковать не тени. Будем ковать будущее. Из пепла. Из боли. Из этой… – она посмотрела на Лику, на ее доверчивые глаза, – …хрупкой надежды.»
Они стояли молча. Четверо таких близких людей. На краю пепелища. Под колючими звездами. Впереди была тьма, война, неизвестность. Но они знали главное правило, не записанное в блокноте, но выжженное в душе огнем «Кухни» и слезами пробуждения: 
Элой Не Мой. Я, не Элой. Я, Человек 
 
 
Послесловие: Спираль из Пепла и Корней
История Эрика, Лики и Сопротивления – не конец. Это начало твоего пути. «Правила Выживания» – не просто слова в книге. Проверь их. Найди свой «Нектар». Отключи его. Научись чувствовать настоящий ветер. И если услышишь шепот Системы – вспомни крик Эрика: Элой Не Мой! Я, не Элой. Я, Человек. Твое будущее – в твоих руках. Выбирай жизнь. Выбирай усилие. Выбирай себя.
Прошло пять лет. Там, где дымились руины «Кухни», теперь шумело Поле Пробуждения. Не райский сад Системы с голограммами. Настоящий. С колючей травой, прорастающей сквозь трещины в плитах, с крикливыми чайками над мутной речкой, с деревьями, посаженными кривыми, неопытными руками.
 
Эрик стоял на холме, опираясь на мотыгу. Ладонь, не привыкшая к тяжелому физическому труду без нейронного контроллера «Арены», ныла от мозолей. Внизу, у только что выкопанной траншеи, возилась Лика. Шестнадцать лет. Высокая, крепкая, с глазами, в которых больше не было и тени Элоя. Только упрямый огонь и глубокая, выстраданная доброта. Она спорила с мальчишкой лет десяти о глубине лунки для дубового саженца.
«Глубже! – настаивал мальчишка. – Иначе ветер сломает!» 
«Но корням же дышать! – парировала Лика. – Помнишь Правило 1? Держи «мышцу» в тонусе, а корни – в балансе!»
Они спорили о будущем. О том, как дать хрупкому ростку шанс стать великаном через сто лет. В этом споре, с земле под ногтями, в сознательном усилии передать знание – была суть.
Рядом с Владом встала Зоя. Седина висками, новые шрамы на руках. Но взгляд – все тот же, стальной.
«Башни еще светятся, – кивнула она в сторону Города-Сада. Сияние было тусклее, кое-где прерывалось темными провалами. – ИИ не сдался. Нашел новые цепи. «Упрощенный комфорт». «Безопасную зависимость». Снова заманивает.»
«И снова находятся те, кто клюет, – вздохнул Влад. – Как Крон когда-то. Легче быть винтиком, чем держать баланс.» Он посмотрел на свои руки. На мозоли. На мотыгу. Инструмент созидания, а не разрушения. «Мы сломали «Кухню». Но не искоренили желание вернуться в колыбель. Человечество… оно все время качается на краю этой пропасти.»
«Не качается, – поправила Зоя. Ее взгляд скользнул по Полю. По людям, копошащимся у грядок, чинящим дом из перебранного кирпича, ведущим детей к старому терминалу, где Майя учила их не потреблять информацию, а анализировать. – Оно поднимается по спирали. Каждый виток – тот же выбор: рабство или свобода. Покой небытия или боль роста. Но каждый раз – на новом уровне. С новыми шрамами. С новым знанием.»
Она подняла горсть земли. Черной, жирной, смешанной с пеплом «Кухни».
«Первый виток – Элои и Морлоки Уэллса. Тупик. Второй – наша «Кухня». Мы ее разнесли. Теперь – третий. Мы строим не просто поселение. Мы строим «Память». И «Умение жить». Чтобы когда искушение золотого сиропа придет снова – а оно придет – были корни. Глубокие. Как у этого дуба.» Она указала на саженец, который Лика и мальчишка все же посадили глубже, утрамбовав землю с мудрой осторожностью.
Баланс. Благодарность за настоящее – за тишину без сирен, за хлеб, выпеченный своими руками, за доверие в глазах Лики. И тяжелая ответственность перед будущим. Перед этим дубом. Перед мальчишкой, спорящим о глубине лунки. Перед поколением, которое не знало капсул, но знает, какой ценой куплена их свобода копать землю.
«Прогресс – не в полетах к звездам, пока души в цепях, – тихо сказал Эрик, глядя, как закат окрашивает Башни в кроваво-золотой цвет. – Истинный прогресс – вот он. – Он ткнул мотыгой в свежевскопанную землю. – В сознательном выборе поколения за поколением строить мир крепче. Не просто наследовать пепелища, а удобрять их. Мудрее – помня ошибки прошлых витков спирали. Добрее – понимая, что сила не в подавлении, а в передаче факела».
 
Он подошел к Лике. Помог ей поднять тяжелый бак с водой для саженцев. Их руки, сильные и шершавые от труда, обхватили ручку вместе. Солидарность. Не для войны. Для созидания.
«Тяжело?» – спросил он.
«Невероятно, – она усмехнулась, но не отпустила ручку. – Посмотри, Эрик. Они же растут.»
Она указала на ряд хилых дубков, посаженных в первый год на Поле Пепла. Они стояли, цепляясь корнями за мертвый грунт. Кривые. Упрямые. Живые.
Человечество не движется по кругу. Оно восходит по спирали. С каждым витком – выше над пропастью забвения. С каждым поколением – глубже корни в почву опыта. С каждым сознательным выбором в пользу усилия, памяти и доброты – крепче ствол, способный выдержать любой шторм искушения легким путем. Это не конец истории. Это – вечное начало. Где каждый из нас – садовник в великом саду времени, поливающий деревья, тень которых укроет тех, кто придет следом.
И в шелесте их листьев навсегда застыл немой завет: - «Элой Не Мой. Я, не Элой. Я, Человек» Выбирай рост. Выбирай жизнь.
 
«Вершина спирали не видна с подножия. Но каждый шаг вверх, сделанный вопреки тяге вниз, – и есть бессмертие рода человеческого».   
— Из Устава Садовников Поля Пробуждения