Длинный день в Оцилани VII

Последние минуты я еду медленно, позволяя машине сопровождения и паркетнику с Николь, Джейн и козочкой-мамой приблизиться. На боковую дорогу сворачиваем почти одновременно. Едем колонной с милю, затем уходим на грунтовку.

В лесу темно, машину качает на колдобинах; фары выхватывают серые стволы, низкую черную хвою, блеклую листву кустов на обочинах, песок дороги выглядит белым. Вырубка – на ней когда-то производили какие-то работы, потом забросили – совсем недалеко. Но с дороги ее не видно.

На поляне нас ждут. Для козочек приготовлен панельный вэн, для нас малоприметные седаны “Ниссан” и “Форд” с их законными водителями. Я выхожу из “Линкольна” в прохладный предутренний воздух, приветствую встречающих. Машина сопровождения останавливается рядом, затем паркетник. Выходит Николь и идет ко мне. Наверное, она хотела доложить про встречу с полицией или получить указания. Не знаю.

Я прижимаю палец к губам, беру Николь за руку и веду ее к вэну. Она заглянула мне в глаза и все поняла. Приостановилась на полсекунды и пошла уже совсем другой походкой. Исчезла деловая торопливость, талия – моя рука уже на ее талии, и я это чувствую – стала податливой и гибкой. Я успеваю подумать, что мало ценил Николь, а она хороша собой.

В вэне только два передних сиденья; от задней двери до них пустое пространство. На полу для удобства козочек настелен толстый поролон, но нам сейчас некогда. Николь прижимается к надголовнику сиденья, выгибает спину. Я опускаю ее шорты с трусиками, вхожу сзади. Чувствую охватываюшее меня влажное тепло в контрасте с прохладными ягодицами, упирающимися в мой таз. Начинаю двигаться.

Николь молчит, потом начинает сдавленно постанывать. Меня переполняет нежность к Николь; бедная девочка не успела расслабиться, пытается соблюдать режим тишины. Сознательно ускоряюсь. Николь стонет громче. Я останавливаюсь и, притянув ее бедра, медленно вдавливаю до упора. Чуть двигаюсь и оказываюсь в горячем, жидком и пульсирующем. Николь кончает и уже не сдерживает себя.

Теперь я ускоряюсь уже бессознательно, и плевать на конспирацию. Николь кричит тоненьким голоском, я люблю свою маленькую, верную, обожающую, полностью мне подчиненную, полностью... подчиненную… Мы кончаем одновремено. 

Козочек перегрузили мы с Николь. Марта и Джейн помогали, где требовалось. Я козочками любовался, был счастлив от мысли о том, что еще несколько часов, и я начну с ними не торопясь знакомиться. Старшей дочке мы даже заменили памперс. Я смотрел на милую ****надцатилетнюю письку в растрепанных рыжеватых волосиках и улыбался.



****


Это действительно просто небольшой уютный парк за кованым забором. Ворота открыты, но перегорожены легким алюминиевым шлагбаумом. Приблизившись, Лого смотрит в камеру на столбе, система распознавания лиц его узнает и открывает въезд. Стоящий под грибком полицейский приветственно машет рукой. Лого отвечает и катит по внутренней дороге.

В парке всего два строения. Справа, в строгом четырехэтажном здании, облицованном местным красноватым гранитом, разместилась исполнительная власть; премьер с его четырьмя министрами, начальник Сил Нацобороны со штабом, офисы Группы, Генкомитета и Мошны.

Здание Совета слева в пять высоких этажей.  Оно было построено еще в период освоения Приа Рубофф в экстравагантном стиле зрелого Оци. Два отдельных узких корпуса слегка изогнуты и напоминают ладони, поставленные на ребро. Между ладонями – соединяющий их стеклянный шар. Размещенный в нем зал заседаний вмещает свыше ста человек. Материалы отделки фасада – зеленый индийский мрамор, нержавеющая сталь, светлая латунь, дорогое тонированное стекло – свидетельство финансовой состоятельности заказчика неординарного проекта.

Над обоими зданиями официальные флаги Оцилани: четырехцветная – красный, синий, черный, зеленый – лента ДНК извилистой диагональю по белому фону.

Лого паркует байк у торца одного из корпусов здания слева.