Вырваться из ада... Грабители-немцы и румыны

 Валя, жена лейтенанта, вряд ли предполагала, что ее Николай находится так близко от Сталинграда в лагере военнопленных на х. Вертячий, и там полной мерой хлебает лиха.

Сбежав из комендатуры, она мучительно соображала, как быть с малым сыном, больным отцом и матерью и второй раз не попасть в лапы к немцам.

А обстановка в разбомбленном городе накалялась. Немцы танками вломились в ее Дзержинский район. Дома и бараки разбиты, заборы обрушены. Начались массовые подворные обходы и грабежи. Докатились они через десятки верст аж до Рабочего поселка Тракторного завода.

В поселке по приказанию полковника Бренделя солдаты выгнали
жильцов из большого дома, сорвали с них серебряные крестики, стащили колечки, отобрали ценные вещи. Строптивых отмутузили прикладами, войдя в раж - ломали челюсти, ребра, двоих непокорных обезглавили тесаками. Одного за выкрик: «Помните, гады! Отольются кошке мышкины слезки!»
Поле чего офицер Шроершварц расстрелял из автомата, считай, человек 40 изувеченных.

Смурной Вале шептали бабуси, что солдаты выгоняют людей из землянок, вырытых во дворах щелей. По подсказке украинских полицаев и старост вскрывают ямы и вытаскивают спрятанную одежду, еду, обувку.
Все равно ночами Валя с матерью вырыли возле дома яму и сложили туда надобные вещи. Все это притоптали, засыпали всяким мусором. Соседки сделали так же.

Люди между собой проклинали немецкую комендатуру, свившую крепкое гнездо в Дзержинском районе. Известную расстрелами и казнями. При упоминании имени коменданта Ленинга, заместителя майора Шпайтеля, жителей охватывал панический страх, оторопь и омерзение.

Народ проклинал Ленинга как первого грабителя.

- Нечего терять время даром! - распорядился этот ариец в мундире генерал-майора.
Своим сотрудниками  заявил:
- Сталинград предназначен открытому грабежу из-за его удивительного сопротивления.

Он зорко высмотрел сырые подвалы, в которых укрывалось порядка 300 семей. Появившись, требовал выдачи ценных вещей – попробуйте утаить что-либо под дулами автоматов.

Перепуганные люди поспешно развязывали узлы со шмотками. Ленинг придирчиво отбирал приглянувшееся и бабы, трясясь от страха, тащили все в машину, и та, натуженно урча, везла добычу на его квартиру.

Порою волчья пожива генерала была обильной. Показывает его сотрудник.

«Мы в этот раз отобрали у населения 12 персидских ковров, много дорогого постельного и столового белья, три серебряных самовара с комплектами к ним подносов и чайных подстаканников, 18 серебряных столовых приборов, две масляные картины-пейзажи в тяжелых золоченных рамах и всякой утвари, фарфора и безделушек, предметов роскоши и искусства и одну серебряную кровать с двумя матрацами из конского волоса, покрытыми материалами, прошитым золочеными и серебряными нитками».

Недолго пробыв в Сталинграде, генерал изловчился отправить в Германию солдат, которые ящиками вывозили награбленное его семье. А его чистоплотная фрау тщательно отмыла сгустки крови на «гостинцах» из России.

Не отставали от командира и офицеры. С помощью полиции и жандармерии устраивали повальные обыски квартир и подвалов, отнимали у людей сахар, чай, крупу, мало-мальские украшения. День за днем отправляли смачные посылки в страну отцов, фатерланд.

Жители видели мордобой при дележе, как волтузили друг дружку немцы и румыны. Накостыляв своим союзникам, арийцы отнимали у тех награбленное. Так проявлялась вековечная черта германской нации – грабь награбленное! Немцы считали румын погаными солдатами, и в Сталинграде «румынеште» получали меньше пищи, чем они.

Вот как хвалились разбоем в нашем краю бойцы Вермахта.

Солдат Вальтер Шуберт:
«Ночью солдаты выгоняют жителей из домов и щелей, забирают у них постельные принадлежности, съедают все, что попадает под руку, жарят кур, уток, гусей и утром с награбленным добром уходят. Женщин и детей всю ночь оставляют мерзнуть на улице».

Георгий Гридина, солдат: «Если немецкие солдаты останавливаются в населенных пунктах, они расходятся по домам и отбирают у населения продукты питания и некоторые носильные вещи. Через час после занятия немцами населенного пункта ни у одного из жителей не найдешь ничего съестного. Подобными грабежами занимаются все солдаты, но особенно отличаются в этом отношении обозники».

Ефрейтору Бокк пишет жена Мария.
«Отец был бы очень рад, если бы ты послал ему немного табака. Разве ты не можешь послать 100 грамм в письме! Ведь другие так делают. Если ты будешь в Сталинграде (когда мы его возьмем), постарайся найти 100 грамм кофе».

Солдату Францу (Сталинградский фронт) письмо от родных:
«…Эрих явился нагруженным как лошадь. В обоих руках по чемодану и рюкзак на спине. Для каждого он что-нибудь привез. Розалина получила прекрасный материал для платья, я — пару великолепных чулок. Кроме того, он привез больше 40 плиток шоколада, массу конфет и папирос, мыла и много всякой всячины. От радости мы остолбенели.
Вечером мы сидели до часу и пили водку и ликер, которые он привез…
Будь здоров, сделай как Эрих и приезжай в отпуск».

Валентина, придя с ведром к оврагу со скудным родничком, с болью слушала добравшуюся к тетке Марию Кузьмину. (Ее рассказ цитируется по архивному документу – автор).

- Как только вспомню я о немцах и румынах, сердце кровью заливается и рождается жгучая ненависть не только к немцам, но и ко всему немецкому, румынскому, ко всему тому, что было у этой зверской банды. Даже к остаткам их машин, валяющихся по улицам родной станицы Верхне-Курмоярской.

Я бы желала, чтобы стереть с лица земли эту нечисть немецкую, чтобы не только наши дети, но и внуки не знали бы и не имели понятия о том, что когда-то существовала немчура.

Валентина с жалостью смотрела на искаженное мукой лицо молодой Марины, а та обхватила руками голову с седой прядью волос и продолжала:

- Немцы и румыны тянули все: молоко, яйца, телят, свиней —вплоть до детских трусиков. Роются в сундуках, это был такой кошмар, о котором вспомнишь — кровь закипает не только в сердце, но даже в жилах. Берут румыны все, не брезгуют ничем. С оскаленными зубами как ограбят, то издевательски скажут «спасибо, хозяйка».
А немец, как зверь, исподлобь смотрит на тебя, щелкает зубами: «Партизан, тебе капут, русский свинья, ми хозяин, твой работай, арбайтан на немец».

Эти бандитские слова, как иголки, сидят у меня в сердце, я стала психом, слыша слова «немец» или «румын».

Для того чтобы расправляться с русскими немцы-звери, бандиты, иначе назвать не могу — находили всякие предлоги, чтобы избивать и убивать ни в чем не виновных. Они давали кличку «партизан», «шпион» и начинали издеваться.

Мария замолкла, через край хлебнула воды из ведра и продолжала:

- Посадили меня немцы и стали допрашивать: «Как твоя кличка, какие у тебя есть сведения?»

Конечно, я ничего не знала и только отвечала «нет, не знаю».
А за это меня били плетью из проволоки по ладоням рук, под коленами ног, по спине и по лицу, я была избита до потери сознания…

Я побелела, расшатались мои нервы, крик и ругань немцев и воспоминания о том, что меня немец называл свиньей, меня просто бесит и выводит из всякого равновесия.

Бить людоедов больших и малых беспощадно, бить их «фрау», истребить их, чтобы и помину о них не было. Такое мое желание за их издевательства.

Валентина молча дослушала сверстницу - ее сердце ощущало боль Марии. Звенели, жалили их в той овражной сырости комары, которых они пришлепывали ладонями.

Судьба вскоре развела их в разные стороны.

Потому, что по улицам был вывешен неумолимый приказ.
Все обязаны прибыть в комендатуру для получения пропусков, по которым должны выехать в Германию через Калач. Кто не выедет, будет отправлен туда под конвоем без продуктов и одежды.

Что же ей теперь делать? С кем не поговоришь, толком никто ничего не знает…

Мать тихо молилась, слезы выплаканы, (давно получила похоронку на погибшего сына, но не решалась сказать о ней всем). Отец скрипел зубами от застрявшего где-то в спине кусочка ржавого метала, а больше от своей немощи, что не может, не в силах помочь им всем.
Она от всех напастей беззвучно плакала по ночам. Господи, что же она так редко, за своими горестями, стала вспоминать о Николае. Не отдала ему всю свою неистраченную нежность.
А сынишка так и тормошит ее:
- Где же наш папка?

Надо им выживать!..

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…