Прялка

Тиха в светлице полночной Мокошь.
И лунный луч – серебряный помощник.
В пальцах умелых – основа всех основ:
Нить времени, судьбы писатель.

Веретено, как сердце у вселенной,
Крутится мерно, чуть неторопливо.
Из облак пуха, из тьмы кромешной
Прядёт грядущее для всех ревниво.

Рядом – две дочери, Доля и Недоля,
Две половины Матери родной.
Доля – светла, как вешние поля,
Нить золотит её прекрасною рукой.

Ткёт аккуратно, ласково и нежно,
В петли судьбы вплетая лишь удачи.
Где нить её – там даль безбрежна,
Счастье сквозь сумрак не придет иначе.

Недоля, её тень, сестра совсем иная,
Холодным ветром нити остужает.
Нить серебрится, горечь добавляя,
Как в паутину, боль свою вплетает.

Узлы завяжет, заминки и помехи,
Тусклым узором заплетет ненастье.
Но без неё – узор лишь для утехи,
В нём и печаль, и для людей несчастье.

Мокошь меж ними – начало из начал,
Мать-пряха невозмутима и спокойна.
Две нити в единую мудро приняла:
Радость и Горе – всё в одно вплетает.

В полотна Мира, в холстину Бытия,
Вплетает звёзды, рассветы, войны.
Судьбы людские, судьбы Божества –
Всё на её волшебном стане.

Путник, заблудший в ночи беспроглядной,
Взглядом потухшим не узрит истока...
А уж навстречу – то Доля, то Недоля, —
Ткут ему путь из Матери чертога.

И вот уж рассветает... Убрана пряжа.
Тиха светлица, опустела...
Лишь на востоке, где небо чуть алеет,
Мерцает нить небесного предела.