Толя, Толенька, посмотри же на меня!

               
   Летний день. Только что прошел сильный ливень с грозой, отголоски которого еще по сию пору, были слышны за ближайшими горами. А по деревенской улице, не выбирая дороги, во всю прыть, бежала молодая женщина. А что ее выбирать, дорогу эту. Куда ни глянь, кругом сплошная грязь и огромные лывы после недавнего ливня. А деваха, видать, очень сильно спешила. Босиком бежала. С конвертом в руке.

    - Нюрка! Ты куда так рванула, будто кобылка ишшо необъезженная? Глянь, каки ошмётки грязи летят опосля тебя. Чай, случилось чего?

    - Ой! Совсем недосуг мне с тобой лясы точить, дядька Никифор. К Аннушке Долговой, подружке своей, бегу. Новость срочную сообчить ей надобно.

   - Ну, прям уж таку срочную, что даже обутки позабыла надеть. Бисиком по грязюке шлёпаешь.

  - Вот таку срочную, значится! Муж ее, Толик, что в войну без вести пропал, а теперича, вроде как, нашелся.

  Пока Никифор, разинув рот, осмысливал последние слова женщины, той уже и след простыл. Скрылась Нюрка в переулке ближайшем.

   - Твою ж, мать! Это что же получается. Десять лет назад та проклятущая война с Гитлером кончилась и вот, на тебе, пожалуйста. Красноармеец Долгов, что все эти годы числился пропавшим без вести, вдруг объявился. Нет, надо быстренько за Нюркой поспешать, разузнать всё досконально.

    Пока, хромая, поспешал не торопясь, к нему по дороге пристроилась большая группа сельчан, которым также не терпелось узнать, что, как и почему? Попутно, на ходу, обсуждали на все лады случившееся.

   - А ведь Анька, как знала, что такое может случиться. Ведь она по сию пору не верила, что ее Толик погиб. Всем говорила, вот мол, попомните бабоньки, мои слова. Вернется мой Толенька ко мне. Дождусь я своего часа.

   - А я тебе чо говорю. Знать, така любовь меж их страшенная была тогда. Веть скольких парней и мужиков она отшила и отбрила, что приходили к ней свататься за эти годы. А их с войны той, проклятой, совсем веть не густо возвернулось в родные края.

    В доме Долговых, кроме запыхавшейся Нюрки, за столом сидели Анна и её свекровь, Пелагея Филипповна, мать Анатолия. Жили последние годы вдвоём эти две женщины. Хозяин, Антон Фатеевич, скончался несколько лет назад от ран фронтовых. Уходили отец с сыном на войну почти в один день в сорок первом. А в сорок пятом вернулся с нее только отец. Сын воевал храбро, на фотокарточке, что прислал в самом конце войны, видны на груди и ордена и медали. Скупо писал, не хвалился. А в сорок пятом, вместо редких писем, пришла даже не похоронка, а извещение, что пропал ваш сын без вести. Вот и думай, что хошь. Как это так – без вести? Никто не видел и не слышал, как их сынок пропал? Куда пропал, почему пропал, зачем пропал? Слово то, какое на этот случай придумали – пропал.

  Не верили родители и Анна, что вот так мог запросто сгинуть их сын и муж. Ждали и верили, что жив Анатолий. И откроется когда-нибудь дверь в родительский дом и с порога раздастся знакомый, родной голос:

  - Ну, здравствуйте, что ли, мои дорогие! Вот и я возвратился домой.

   Судя по, донельзя взволнованным, заплаканным лицам Аннушки и ее свекрови, письмо, что лежало на столе, уже было прочитано. Но, набившиеся в избу сельчане, требовали от Нюрки читать его снова и снова. Уж больно история, в нем изложенная, походила больше на небылицу, чем на реальность.

       “Здравствуй, сестренка Нюра и все наши родные, кто с тобой рядышком живут. С приветом к тебе Фрося, сестра твоя. А пишу я тебе сейчас, вот по какому поводу. У меня здесь в городе есть подруга, Ирой звать ее. Так вот у этой самой Иры перед войной был жених Фёдор. Пожениться не успели они, потому как война началась, карты им все спутала. И Федю этого забрали на фронт. И на этой проклятущей войне сильно покалечили его. Так покалечили, что он даже домой не поехал, чтобы не быть там обузой. Остался после госпиталей в доме инвалидов войны. Но Ирина, совсем недавно, каким уж образом узнала, что он жив и где находится. Стала иногда ездить, навещать его.

   В последнюю свою поездку в этот северный край и меня уговорила съездить вместе с ней. Про дорогу, и что я увидела, когда приехали в этот бывший монастырь, приспособленный под дом инвалидов, говорить не стану. Как и о том, что представлял собой ее Федор. А вот кого я увидела там невзначай, хочу тебе написать.

    Иду я, значит, вместе с подругой, по аллее монастырской, а из одной двери санитарочки на одеялах байковых выносят покалеченных. Безногих, безруких, бывших фронтовиков наших, на солнечную лужайку. Подышать, так сказать, свежим воздухом. Лежат они рядышком, кто разговаривает меж собой, а кто просто лежит и молчит. И вдруг я остановилась, как вкопанная. Передо мной лежал на полянке Толик Долгов, наш деревенский красавец, весельчак, от которого до войны все наши девки в деревне без ума были.

    Санитарочки сказали, что он вдобавок ко всему, сильно контуженный и не разговаривает совсем. Лежит, смотрит куда-то мимо тебя и молчит всё время. А вы откуда взяли, что он Долгов, спрашивают меня санитарки? Он записан везде как “неизвестный”. Видать долго по госпиталям разным скитался, вот и документы все потерялись, плутая вслед за ним. Но я всё же не утерпела, наклонилась к нему и громко поздоровалась:

-  Здравствуй, Толя! Это я, твоя бывшая соседка Фрося. Ты узнаешь меня?

  А он никак не отреагировал на мои слова. Как смотрел молчком куда-то мимо меня, так и продолжал смотреть своим невидящим взглядом.    

Да, ты только не подумай сестра, что я могла ошибиться. Ведь когда я посмотрела в его глаза, я тут же вспомнила, что у него, как и у Тольки нашего, были глаза разного цвета. Один карий, другой голубой. Так что ошибки никакой, это был Толик Долгов. Да он почти и не изменился, всё такой же молодой. Правда, седины в волосах больно много.

   Вот такая неожиданная встреча, сестра, у меня недавно произошла. Ты у себя сообщи в деревне, может, родители у него живы еще. Я уехала, когда он неженатым был, может, успел жениться до войны, так жене письмо прочитай. Вот, на всякий случай, пишу тебе адрес того дома инвалидов. До свидания. Твоя сестра Фрося.”

    Деревенского люда уже столько набилось в избу, что дядьке Никифору пришлось скомандовать собравшимся:

   - Ну-ка, бабоньки, кыш все во двор. Там и будем кумекать, как нам поступить в этой ситуации, ядрить её в корень.

  - А тут и кумекать нечего, - это старушка Филимониха произнесла. Вызволять надобно нашего Толеньку из той лечебницы и везти домой скорее. К жене и матери. Али ты, Аннушка, супротив будешь?

   - Господи, да что ты такое говоришь, бабка Ульяна! Да я хоть завтра бегом побегу туда, чтобы только увидеть любимого, - заревела в голос Анна.

   Долго еще не расходился народ от дома Долговых. Настоящий сельский сход получился. Тут и председатель сельсовета, Никита Александрович присутствовал и заведующий фермой Семен Андреевич на коне прискакал. Испужался, что это полсела у одного дома собрались. Пожар, так вроде и дыма не видать. Неуж, помер кто? А узнав в чем причина, бывший фронтовик, командовавший стрелковой ротой в суровую годину, быстро нарисовал план дальнейших действий:

   - Анатолия надо обязательно привезти домой. Совхоз не оставит в беде и героя и его семью. Уход, считаю, ему будет не хуже, чем там, где он сейчас находится. Думаю, покойный отец его, Антон Фатеевич, с которым я вместе воевал, одобрил бы наше решение. Заготавливай нужные бумаги, товарищ председатель сельского Совета, кто мы такие и зачем прибудем в тот дом инвалидов. Деньгами на дорогу обеспечим. А поедут, как я полагаю, в первую голову, его жена, Анна, а на подмогу к ней…

   Семен Андреевич обвёл взглядом собравшихся.

   - А на подмогу ей, как нельзя лучше, подойдет ее брат родной, Кирилл. Есть возражения? Нет. Значит, так тому и быть. Можете, теперича, и по домам  расходиться.
               
   Прошло несколько дней. И вот Анна с братом Кириллом уже стоят на пороге кельи монастырской, приспособленной под кабинет начальника дома инвалидов. И главного врача, по всей видимости, тоже. За столом сидел немолодой, изрядно изможденный, мужчина. Долго изучал документы, что привезла с собой Анна. Фотографии довоенные просмотрел, где счастливые Анатолий и Анна были запечатлены. Наконец, оторвавшись от бумаг, спросил:

    - А Вы, Анна, представляете, какую тяжелую, я бы даже сказал, непосильную ношу Вы взваливаете на свои хрупкие плечи? Вы хотите взять человека, который самостоятельно ничего не может делать. Абсолютно ни-че-го-шень-ки. Хватит ли у Вас сил и терпения это всё выдержать?

    - Доктор! Я знаю, на что я обрекаю себя, но я десять долгих лет ждала этого дня. Дня встречи с моим любимым мужем, каким бы он сейчас не был. Жаль, его отец не дождался этого дня, но у него жива еще матушка, которая так же, как и я, ждет, не дождется встречи со своим сыночком.

   - Хорошо. Это наш предварительный разговор. Поговорим уже после того, как пройдет ваша встреча. И Вы окончательно убедитесь, что это действительно Ваш, без вести пропавший, муж. И Вы, после встречи с ним, всё равно будете настаивать на том, чтобы увезти его домой.

    В дверь кельи постучали, и на пороге появился молодой парень. Он что-то хотел попросить или спросить у главврача, но тот замахал на него руками:

   - Потом, потом, Игорь. Ты вот что сделай сейчас. Это ведь в твоём ведении тот “неизвестный”, которого ты любишь на дерево подвешивать?

  - Так он и сейчас там висит. Это его любимое место. Еще он любит слушать, когда я вслух ему что-нибудь читаю.

   Видя, как округлились у Анны глаза, доктор поспешил успокоить женщину:

   - Не волнуйтесь. Сейчас Вам вот этот санитар по имени Игорь, студент, кстати, всё покажет и расскажет. А это, Игорь, да будет тебе известно, законная жена нашего “неизвестного”, оказывается, по имени Анатолий. И она, со своим братом, хотят увезти от нас этого героя к себе в родную деревню. Ну, веди, студент, на смотрины наших гостей. Я бы пошел тоже с вами, но текучка проклятая одолела. Позднее, непременно поговорим еще.

    Выйдя во двор, Игорь заметно осмелел. Он запросто стал разговаривать с гостями, будто знал их уже много лет:

    - Я позарился на хорошую зарплату санитара, что в объявлении указана была. Но в том объявлении ни слова не было сказано, с каким контингентом предстоит мне работать. А здесь работать надо людям со здоровой психикой. Тут слабакам не место. Увидеть и общаться потом с таким большим количеством калек, собранных в одном месте, это не каждому под силу. Сначала убежать без оглядки хотел отсюда, потом одумался. Вон, женщины, слабые здоровьем, работают, а я…

    - А к Анатолию вашему я всей душой привязался. Он какой-то не такой, как все остальные. Он не любит, как другие, лежать на поляне и глядеть в небо. Он любит вдаль смотреть. Вот я и подвешиваю его на дерево, откуда он может обозревать окрестности. Ну, вот мы и подошли к нему. Сейчас сами всё и увидите.

    Увиденная картина – это зрелище не для слабонервных. На нижних, обрезанных сучьях толстого дерева, за лямки был подвешен, в полутора метрах от земли, то ли, кожаный мешок, то ли рюкзак большой, самодельный. Это ладно бы, висит, да и пусть висит этот мешок. Эка невидаль. Но в этом мешке вверху видна человеческая голова. Причем голова живого человека. И этот человеческий обрубок, без рук и без ног и есть любимый муж Аннушки, Анатолий Долгов, в своём теперешним обличье.

    Можно представить себе, что испытала Анна в первые минуты, увидев такую картину. Немой крик ужаса исказил ее красивое лицо, но женщина, надо отдать ей должное, быстро справилась с минутной слабостью. А Анатолий, будто и не заметил ее, он всё так же безотрывно смотрел куда-то вдаль, за горизонт.

    - Толя, Толенька, посмотри же на меня! Это я приехала к тебе, твоя Анька! Очнись же, наконец! Т-о-о-л-яя-аа!!! Милый мой!!!

    Бросив кричать, Аннушка неистово принялась целовать Анатолия. В губы, нос, щеки, глаза. Целовала во всё, что находила своими губами, на родном лице мужа. Бедолагу слезами всего  залила. И вот чудо! Анатолий перестал смотреть в свою безбрежную даль и остановил свой взгляд на плачущем лице Аннушки. Видно было, что в его больной голове начало твориться что-то такое, чего не происходило всё последнее десятилетие. Наконец, его неподвижные губы шевельнулись, и он чуть слышно прошептал:

   - Аннушка, это ты? А почему ты плачешь?

   - Потом. Всё потом. Не всё сразу. У нас впереди столько много времени, Толенька, чтобы вдоволь наговориться.

     Подошедший главврач был несказанно удивлен произошедшей метаморфозе своего подопечного. А что уж говорить тогда о Кирюхе и санитаре Игоре.

     - Да, братцы-кролики. Много чего я в жизни своей долгой повидал, но вот чтобы поцелуями и слезами вывести больного из последствий тяжелейшей контузии, это на моих глазах произошло впервые. Не зря в народе говорят, что любовь - великая сила. Это и произошло только что на моих глазах.

     Четыре человека стояли и смотрели на Анатолия. А он переводил взгляд с одного на другого, силясь понять или вспомнить, что это за люди перед ним. Наконец остановил свой взгляд на Анне, улыбнулся уголками рта и прошептал:

   - Спасибо, что нашла меня, любимая моя Аннушка. Долго же я ждал тебя. И вот, дождался. Теперь мне будет легче уйти к своим погибшим товарищам. Опустите меня на землю. Дышать трудно стало. Воздуха не хватает.

    Когда опустили Анатолия на землю, он уже не дышал. Смотрел своими глазами, одним голубым, другим карим, на бегущие по небу, белоснежные облачка, как когда-то любил наблюдать за ними в далеком, деревенском детстве.

   Схоронили Анатолия в углу монастырского кладбища. Поставили на могиле скромный, деревянный крест с надписью “Красноармеец Долгов Анатолий Антонович 1921-1955 г.г.”

   P.S.  Оказалось, это еще не конец рассказа. Спустя десять лет, в 1965 году, Анна обратилась в райвоенкомат, чтобы подтвердили, что ее покойный муж Долгов Анатолий Антонович являлся участником Великой Отечественной войны. Как раз к 20-летию Победы, наконец-то, вспомнили о ветеранах, о вдовах погибших воинов, вот на этой волне и обратилась Анна в военкомат.

   Спустя какое-то время бедную деревню снова потрясло событие, взбудоражевшую ее, не меньше, чем десятилетием ранее, когда обнаружилось, что Анатолий Долгов жив. На этот раз приехало районное начальство, всех в местный клуб пригласили, и военком с трибуны огласил, зачем они сюда прибыли. Кстати, и Аннушку на сцену, в президиум, за стол посадили.

   Из доклада военкома сельчане узнали о боевом пути своего земляка, на каких фронтах он воевал, за какие подвиги был награжден двумя орденами КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ и тремя медалями ЗА ОТВАГУ. И в конце он просто ошеломил всех присутствующих в зале. Оказывается, за тот, свой последний бой в 1945 году Анатолий Антонович Долгов был удостоен звания Героя Советского Союза. Посмертно. Это так в Указе о награждении написали. А родителям и жене успели ранее отправить извещение, что пропал их сын и муж без вести. И документы все его порастеряли. А послать им весточку наш Герой все последующие годы был не в состоянии. В разных госпиталях в беспамятстве валялся, потом в доме инвалидов. Вместо имени и фамилии значился всё время как “неизвестный”.

     Районная власть, в свою очередь, заверила, что будут решать вопрос о перезахоронении праха Анатолия в родную землю. Установление бюста на районной площади. И школе, где он учился, имя его присвоить.

    Опять невеселый рассказ получился у нас. Но что поделать. И такую сторону жизни нашей тоже знать надобно.
   
           *** а фотографию взял из интернета в свободном доступе ***