2014

Сейчас на дворе 2025-й год, а я только сейчас понял, что необходимо описать события 2014-го. Сегодня, в преддверии майских праздников наткнулся в сети на доклад о преступлениях украинских нацистов в городе Курахово и почему-то стало обидно, что о событиях в моём родном городе Марьинка таких докладов не встречалось….
11 июля 2014 года для Марьинки страшная дата, черта, за которой нет мирной счастливой жизни, а только смерть, разрушения, унижения, пытки, потери, страх, боль….
11 июля был обычным летним днём. Не смотря на ощущающуюся вокруг тревожность и слухи о планирующемся обстреле города со стороны Украины, город жил ещё своей обычной жизнью. Как потом выяснилось, руководство города получило информацию о планирующемся применении войск для зачистки города от ополчения ДНР. Однако по неизвестным причинам большинство оставалось в неведении и уверенности, что это только нелепые слухи. Хотя в этот вечер выезжавшие из города знакомые звонили и рассказывали, что видели развёрнутую в районе села Константиновка артиллерию. Военные говорили, что народ жалко, однако приказ стрелять есть. Мы собрали на всякий случай тревожную сумку с документами и поехали проведать друзей. Вернулись домой. Было ещё светло, начало десятого вечера….
Первые пакеты «Града» упали на засыпающий город в районе густонаселённого высокоэтажного района улицы Заводская и молокозавода «Лактис». В этом районе жили тогда в квартире мои родители.
Я с женой и двумя нашими детьми – сыну 16, дочке 13, готовились лечь спать. Когда загрохотало (это был громкий треск как раскат грома ударившего прямо в наш дом) мы все вдруг оказались на полу под нашей большой кроватью. Врезались в память испуганные глаза дочери и произнесённые дрожащими губами слова: «Как страшно, папа»…. У меня почему-то страха не было. Я позвонил родителям, узнал, что они живы и успокоился. Даже улёгся на кровать и почему-то подумал, что на этом возможно всё и закончится, даже не предполагая, что снаряды попали в жилые дома и уже погибли люди, открыв счёт страшному списку жертв этой войны…. Потом удары повторились и стало ясно, что оставаться в городе нельзя и нужно уезжать, чтобы какое-то время переждать в безопасном месте. Созвонились с родителями, предложили уехать, но они ни в какую – останемся дома.  Вещей почти не брали. Жена первым делом погрузила в багажник, кроме тревожной сумки, самовар – подарок наших тульских друзей, и альбомы с детскими и свадебными фото. Заехали к ее брату – он жил ближе к Донецку. У него тоже суматоха – детей с женой спрятал в подвале, а сам курил во дворе и прислушивался к прилётам ствольной арты. Били по блок-посту в районе автодора на выезде в направлении Донецка.
Стемнело. Притихло. Мы расположились в доме, я даже прикорнул немного. Девчата созваниваясь, узнавая печальные новости, накрутили друг друга и решили ехать в Донецк. Ещё один блок-пост находился на выезде в сторону Александровки, как раз рядом с домом родителей Инны.  Когда мы подъехали к их воротам к нам подбежали ополченцы с криками: «Туши свет! Нас обстреливают из миномётов!» Забежав к родителям, удивив их своим отъездом и под требования ополченцев срочно покидать город мы выехали. Потом бешено неслись в полной темноте по знакомым дорогам посёлка и пригорода. Опомнились только на Петровке ближе к Текстильщику. Поняли, что уже можно снизить скорость и включить свет. Приехали к друзьям на площадь Бакинских Комиссаров, рассказали об обстреле. Позже приехали ещё одни наши друзья на машине.  Посидели, пришли в себя и решили ехать на юг к побережью Азовского моря, где можно недорого снять комнату и переждать, как нам казалось тогда пару-тройку дней…. Знать бы тогда, что это будут месяцы….
Остановились в Мелекино у частников. Марьинцев приехало много. Все выдыхали, размещались, наперебой рассказывали свои истории и пили водку из гранёных стаканов не закусывая и не пьянея….
У Инны 13 июля день рождения. Она не раз говорила, что мечтала собрать родственников и друзей в самом лучшем для отдыха месте у моря…. Вот собрались…. Какой ценой?…. Надо быть аккуратнее с желаниями, они имеют свойство сбываться…. Только совсем не так как мы себе это представляем.
Потом были долгие перезвоны с родными, споры о том кто стрелял, откуда и по ком…. Запомнил фразу двоюродной сестры с Волыни, которая на мой рассказ об обстреле украинской армией мирного города из артиллерии и «Градов» сказала: «Не может такого быть, это всё они, они переодеваются». Да…. И самолёты перекрашивают…. Уже тогда я почувствовал насколько глубок разлом и насколько ужасающе всеяден этот информационный яд, пожирающий, искажающий, одурманивающий, лепящий из масс толпы упоротых зомби….
Мы прожили на море почти до октября. Я работал в Мариуполе. Тем временем крупные компании начали процесс выхода из мятежных территорий ДНР и ЛНР, хотя-бы юридически. К примеру, оператор мобильной связи, работавший под брендом МТС в срочном порядке оформил «продажу» активов азербайджанской компании и сменил бренд на Водафон, якобы в рамках выхода на более высокий уровень в мире. Всем сотрудникам было предложено сохранить штатные должности и перспективы карьеры при условии выезда на «материковую» подконтрольную территорию страны. В силу того, что часть сети, развёрнутая в ДНР и ЛНР должна была продолжать работать, и требовалось ее обслуживание, было предложено желающим остаться в территории на условиях перевода в статус подрядной организации на 20 рабочих мест. В их число попал и я. Перебрались в Донецк, сняли квартиру….
На тот момент стороны конфликта уже выставили блок-посты между Донецком и Марьинкой. Родители наши оставались там и уезжать категорически отказывались. Мои жили в пятиэтажке на Заводской, куда четыре раза попадали снаряды. Две квартиры выгорели полностью, в остальной части дома каждый раз вылетали стёкла в окнах. Кто-то сдался сразу, кто-то восстанавливал остекление. Батя после 4-го прилёта забил окна плёнкой и перебрался с мамой в наш дом на Октябрьской. Не скажу, что там было потише….
После пережитых обстрелов мама, перенёсшая микроинсульт на ногах, начала болеть, терять память, впадать в состояния необъяснимого стремления куда-то идти, как она говорила, «Домой». Я старался каждую неделю приезжать на выходные, однако дорога через блок-посты, паспортный контроль, досмотры, проверки, допросы спецслужб, вымогательство, откровенное хамство и запугивание изматывала, забирала много времени и сил. Расстояние в 20 км  на машине приходилось выстаивать бесконечные очереди по 6-7 часов. Даже бывало, что нервы сдавали, времени не хватало и закрывали проезд, холод или сильная жара заставляли сдаться и вернуться обратно. Бывало, что и военные заворачивали без внятного объяснения причин, просто потому, что не понравился. Пешком тоже мало было приятного. Людей как скот загоняли в загородки на паспортный контроль, затем в автобусы, полные под завязку, потом в открытом поле под палящим солнцем или морозом и ветром приходилось выстаивать с сумками. Трудно пришлось и бате. У него с ногами уже неважно было – ходил тяжело. За мамой надо было следить и днём и ночью. В любой момент у неё случался провал и она куда-то уходила, не взирая на погоду, время суток и преграды. Батя успокаивал её как мог, ходил вместе с ней, уговаривал, переубеждал…. К тому же на нём был весь быт – покупка продуктов, приготовление еды, стирка и уборка. Когда я приезжал и брал на себя маму, то он старался как можно больше сделать дел, чтобы не отвлекаться на них на неделе. Трудно было и в холода. Газоснабжение прекратилось с 14-го – перебили все газопроводные трубы на ЛБС и восстановить не было никакой возможности. Приходилось заготавливать дрова и уголь. Хорошо, что я, по совету кума-печника не убрал полностью печное отопление. Как уютно было в морозный денёк согреваться у печки и грубки…. Батя много курил. Мы частенько с ним сиживали на пороге нашего дома, обсуждали обстановку, политику, вспоминая прошлое и пытались заглянуть в тревожное будущее. При этом частенько, особенно по вечерам с приходом темноты начиналась стрельба на передовой. Одиночными выстрелами стороны обменивались практически постоянно, а вот с наступлением сумерек в ход шли пулемёты и артиллерия, а порой и «Грады». Запомнилось пару случаев. Однажды, сидя на пороге и наблюдая за юго-западным направлением, я засекал время после вспышки выстрела с направления с.Константиновка-с.Екатериновка. Звук долетал через 45 секунд. Затем мы слышали как над нами шумит летящий снаряд, который приземлялся в направлении Донецка. Со стороны Донецка отвечали редко, зато метко. Однажды мы слышали такой «ответ» в район городской овощной базы возле комбикормового завода, где были оборудованы в глубоких подвалах для хранения овощей склады БК. Попадание было, что называется, «в десятку». После глухого прилёта начались взрывы в складах, корторые не замолкали часов до 3-х ночи. Батин сосед по пятиэтажке с четвёртого этажа дядя Вова Тарасов рассказывал потом, что видел, как всушники вывозили полный грузовик трупов и за машиной шел военный экскаватор. Говорят зарывали недалеко в лесополосах.
С водой тоже были проблемы. Питьевую то давно покупали. Воду, подаваемую в водопровод использовать можно было только для смыва туалета. Хорошо, что по мирному времени я сделал скважину. Она была неглубокая, всего 11 метров. Вода была жёсткая, для питья непригодная. Зато ею можно было стирать и мыться. Летом я набирал летний душ и с удовольствием плескался с дороги. Батя сделал в ёмкости для душа электро-подогрев, поэтому душем можно было пользоваться с ранней весны и до поздней осени.
Родителям Инны, которых со свадьбы я называл не иначе как мама и папа, повезло меньше. Практически сразу после занятия города украинскими военными рядом с их домом поставили нулевой, т.е находящийся практически на линии боевого соприкосновения, блок-пост. Буквально в 500м через речку Осыкову начинался посёлок шахты Трудовская, который относится к городу Донецк. Вояки сразу заняли большой дом напротив дома тестя, который стал крупным опорником, так как имел большой подземный гараж и полноценные три этажа с которых велись и наблюдение и огонь в сторону линии обороны ополчения. Естественно туда летела и ответка. Папе и маме сразу сказали, что нужно уезжать. Папа вывез пасеку под Искру ближе к границе с Днепропетровской областью и стал перевозить туда же вещи, пожитки, домашнюю утварь. В начале он купил небольшой сельский домик в селе Александровград, а когда стало понятно, что дом в Марьинке обречён и их просто перестали пускать туда, то вынужден был переселяться. Так вышло, что знакомый пасечник уезжал к детям в Харьков и продал свой дом с участком земли и хозпостройками в селе Карло-Марксово (переименовано украинской властью в Мирное). Мы навещали их там – приезжали помогать с пасекой и хозяйством, когда позволяла ситуация. Место действительно было спокойное. Навели порядок, завели курей, уток, возились с пчёлами, садом и огородом. Чего ещё желать пенсионерам…. Вот были бы ещё дети и внуки поближе…. Ездить к ним становилось всё проблемнее. В 2021 году пришлось ехать в объезд – через Россию. Вместо 70-ти километров напрямую, перевозчики возили, преодолевая четыре границы и около 2000 км. Сутки в пути выматывали. Ездили в основном пенсионеры, которые вынуждены были терпеть ради сохранения честно заработанной социальной выплаты. В 2022 началась СВО и ездить стало совсем невозможно. В самом крайнем случае люди решались на поездку, однако это стоило на порядок дороже и занимало около недели, так как везли через Россию, Прибалтику, Польшу, Белоруссию…. Потом папа тяжело заболел. Это отдельная история и ещё один штрих к портрету этого уникального Человека. Ему в молодости цыгане нагадали, что он умрёт в 73, однако и здесь ему удалось показать непреодолимую волю к жизни и могучую силу духа. Сердце его беспокоило давно, однако обходилось таблетками, уколами, капельницами. Его мучила спина и колени, угробленные в шахте, скачки давления, ныли поломанные руки и ноги, а сбой в работе клапанов сердца серьёзно ударил астмой, душившей беспощадно. Папа уже успел объехать больницы и проконсультироваться с врачами. Операцию нужно было делать давно. Он оттягивал это до 2022-го, а тут война разгорелась с новой силой и болезнь обострилась. Мы предлагали ему приехать в Донецк, где с 2014 года работала программа медицинского обслуживания людей с украинской стороны, которой вполне возможно было воспользоваться. Папа, как всегда поступил по-своему. Нашёл хирурга в Запорожье, договорился о дате операции, попросил племянника Андрея посидеть с ним пока он будет находиться в реанимации(операция то полосная – замена клапана, со вскрытием грудной клетки), сел за руль и поехал, оставив маму на хозяйстве. А через месяц, пройдя кратковременную реабилитацию, перенеся ещё одну операцию на кишечнике и на коленном суставе, сел за руль и приехал домой. Прожил бы он ещё долго, кабы не приближающийся фронт и перспектива снова потерять всё. Когда они с мамой снова надумали переезжать, приходилось много перевозить, грузить-разгружать, далеко трястись по военным уже тогда дорогам…. Сорвал он сердце…. И в этот раз уже никто не смог ему помочь. Он умер в больнице, промучавшись около недели. Похоронили его в Александровграде.
С 2015-го я бросил курить, перестал употреблять алкоголь, а позже исключил из пищи мясо. Причины были разные. В то время я много читал, изучал разного образовательного материала и это влияло на принятые решения.

Уже случился майдан в Киеве, бойня в Одессе, Запорожье, Харькове, бомбёжка донецкого аэропорта…. Всё это казалось тогда чудовищными событиями, которые вот-вот должны были разрешиться – конфликт остановлен, виновные наказаны, осуждены и прекращены беспорядки. Вместе с тем многие считали, что это надолго и сразу приняли одну из сторон конфликта. Раскол прошёл не просто по территориям и этническим группам, он прошёл по общинам, семьям, головам сообщества по сути являющегося одним народом. Горячие споры разгорались на предприятиях в трудовых коллективах, в любых общественных местах, даже отдельных семьях. И это не обязательно конфликт поколений. Это конфликт идеологий, пропаганды, принципов жизни, мировоззрений. Просто одни, в силу своей информированности и образованности обладая крепким иммунитетом к чужеродному влиянию, устояли на позициях единства, вовремя дистанцировавшись от информационного потока лжи, а другие, поддавшись многолетней провокационной пропаганде, которая систематично с использованием средств массовой информации вливала в уши и неокрепшие умы, особенно молодёжи, сладкую либеральную чушь о свободе выбора, частной собственности, благам западного образа жизни, встали на позиции эдаких революционеров, дескать доколе нами будут властвовать москали, мы и сами способны управлять своей жизнью – вон и весь «цивилизованный мир» нас поддерживает…. Эти же идеи просачивались через новостную повестку, политические дебаты, разнообразные шоу и даже культурно-познавательный и развлекательный контент, который потребляли в основном люди пенсионного возраста в виде сериалов, непрерывно транслирующих насилие, обман, власть денег и мафии, продажность бюрократов, чиновников и иных «элит». Вместе с тем многие побывавшие на заграничных курортах вовсю распинались о том как там хорошо, мол вот люди же смогли там устроить себе счастливую красивую жизнь, а мы тут в дерьме совдеповском сидим. Только на вопрос за чей счёт «там» построена эта красота, как правило был ответ – там денег много. Майдан показал ещё одну вредную сторону жизни – это наглость и напор меньшинства способен устрашить и подчинить неактивное большинство. Многие люди по разным причинам предпочли пассивную позицию ожидания и этим усугубили и ускорили кризис.
Референдум о создании Донецкой Народной Республики в Марьинке проходил в Доме Культуры и был принят большинством горожан с воодушевлением. Многие приняли активное участие в голосовании. Тем более, что к созданию ДНР был причастен наш земляк Андрей Пургин. После проведения референдума активно началось формирование народного ополчения. Этому способствовали события в Крыму и Одессе. Мы искренне надеялись, что Россия нас не оставит и не допустит боевых действий. Только немногие, понимая в каком положении российская экономика, армия, оборонная промышленность и какого качества кадры на ключевых постах в регионах, понимали, что сил на открытое противостояние со всем коллективным западом пока мало. Ведь не зря же Владимирович просил не спешить с провозглашением народных республик и присоединении к России Донбасса. Этот шаг, казавшийся тогда логичным, ускорил кровавые события и, как потом стало ясно, поставил наш регион в несколько обособленное положение, что в свою очередь нарушало некие планы центральной власти. Вероятно местные «элиты» таким образом стремились закрепить за собой право принимать решения на местном уровне, при случае пользоваться статусом автономии. Руководство республик громко заявляло о независимости от украинской власти, о суверенитете, не особенно понимая какими ресурсами должно обладать полноценное суверенное государство….
Квартиру сдали нам родители наших кумовей – я крестил дочку Кости и Иры Юлю. Кумовья в 90-е эмигрировали в Германию, а родители остались здесь. По иронии судьбы мы однажды побывали в этой квартире, когда ребята только поженились. Костя уже поработал в Германии, забрал туда Ирину, детей у них пока не было. Приезжали проведать родителей и пригласили на вечерок в город…. Вспомнили мы о ней, когда оказались в городе, временно остановившись у крёстной сына - Инны, которая в то время уехала с мамой в Киев к брату. Договорились с мамой Иры, перебрались. Мы спали на диване «Малютка», а дети – на надувном матрасе. Мебели было минимум – пару небольших шкафов, два кресла, два стула и журнальный столик. На кухне – холодильник, газовая колонка, столы кухонный и обеденный, мойка, четыре табурета…. Детей устроили в ближайшую школу, Инна устроилась в детский сад неподалёку. Людей и машин в 2015 году в Донецке было очень мало. Военная техника передвигалась в основном ночью в комендантский час. Жить под постоянной угрозой обстрелов очень тяжело.  Страх самому попасть под разрывы притупляется быстро, а вот тревога за близких очень изматывает, особенно когда прилетало по школе и детскому саду.  Самыми опасными из-за близости к ЛБС были Петровский, Кировский и Киевский районы, однако безопасных районов в городе на протяжении 10 лет, да и после не было. Много народа, кто не желал или не имел возможности уехать из города, переселилось временно в Калининский, Будёновский, Пролетарский, Ленинский районы и центр – Ворошиловский район. Многие предприятия не работали, практически все промзоны были заняты военными. Блок-посты, проверки документов, досмотры вещей и транспорта было обычным делом. До 2022 года люди продолжали двигаться через условную границу между сторонами конфликта. Ездить приходилось к родственникам, которые остались на другой стороне и нуждались в заботе и поддержке, в своё оставленное вынужденно жильё, старики ездили, чтобы получить заработанную честно пенсию, обработать огород и сад, набрать из дома или купить продукты…. Какие муки переживали люди, пересекая эту границу…. Ведь для обоих сторон они были предателями…. Тем временем в моём родном городе Марьинка происходило много чего. Приезжало много вояк, которые нагло заселялись в дома людей поближе к «полоске». Многих заставляли выселиться, уехать. Были случаи, когда несговорчивым во двор ночью прилетали снаряды, гранаты или пули пулемётов. Потом громко заявлялось, что это всё ватники и колорады с Донецка по вам стреляют…. Вояки жадно шастали по домам и под предлогом «зачистки» искали повод выдернуть человека, запугать, «раскрутить» на деньги либо заставить бросить всё и убежать. На допросах провоцировали, заставляли петь гимн, доказывать свою преданность и украинство. Были и такие случаи, что человек, отстаивающий свои интересы пропадал и оказывался где-то в застенках СБУ, например, в аэропорту Мариуполя или Днепропетровске. Моего одноклассника Сергея Куроса, который возмущался, что вояки без спросу роют окопы в его огороде, просто пришли вечером и застрелили из автомата, как всегда обвинив в этом ополченцев. Другой мой друг и одноклассник Вадик Чопенко по прозвищу «Шурин» пострадал от вояк, когда работал бригаде коммунхоза по озеленению, едва не получил пулю в голову (она только немного задела его лоб). В то время снайперы-наёмники (в том числе и женщины), так развлекались, запугивая местное население. Вадик получил сильный стресс, а вскоре, спасаясь от обстрела в подвале с тремя детьми и сожительницей, у него случился инсульт и он умер. Моя соседка Эмма Васильевна – божий одуванчик, тоже жаловалась, что ей порой простреливали ведро с водой, когда она поливала помидоры в огороде. Она с мужем и двумя сыновьями бежала от войны в Чечне, однако, как она сама говорила, война догнала её и здесь. Муж умер ещё до 2014-го, в 2018м умер старший сын. С младшим они перебрались в 2021-м в Донецк.
Родителей я похоронил в 2017-м и 2020-м. Дом проведывал, присматривал за родительской квартирой, гаражом, дачей, как мог. Пустил в дом квартирантов – молодую семью. В 2022-м боевые действия безжалостно вошли в город и люди, кто ещё оставался, не смотря на все тяготы и лишения в городе, теперь бежали, отрываясь от своих жилищ. Знаю были и такие, кто, не взирая на обострившиеся боевые действия, угрозы и требования уезжать, убеждения «волонтётров» (ездили там «белые ангелы»), собирались в глубоких подвалах и сидели там, пока их не вывели уже бойцы русской армии. Надежды на то, что хоть что-нибудь уцелеет таяли с каждым репортажем с передовой. За эти три тяжелых года СВО, наблюдая, как освобождали Мариуполь, Запорожскую и Херсонскую область, как потом шел процесс восстановления и радуясь вместе с жителями пострадавших освобожденных городов, мы вновь обретали надежду. Уже стало понятно, что Марьинка – один из городов, принесенный в жертву этой войны, который стал полем боя, полигоном для испытания новых вооружений, изучения и применения новых методов ведения войны. Уже было много фото и видео материалов от СМИ, военных, потом первых гражданских пробравшихся домой…. Однако всё это несравнимо с тем, что мы увидели, почувствовали, испытали, когда впервые за долгое время попали туда….