Отражение судьбы глава 9

9

 Московский аэропорт выглядел весело под ярким весенним солнцем, но к тому времени, как Роман с Артёмом добрались до города, солнце, завершая день, успело склониться за горизонт и всё изменилось. Выйдя в арочном проёме двора следом за Романом из такси, Артём почувствовал тронувший его щёки ветерок, больше похожий своей колючестью на февральский. 
Погрузившийся в серый и неуютный закат дворик старой столичной многоэтажки не мог скрыть грязные и осевшие до земли сугробы в углах огороженных низкими заборчиками придомовых палисадников, куда сгребали и скидывали снег дворники в течение долгих зимних месяцев.  Бросались в глаза широкие давние трещины на мокром асфальте дворовой территории и совсем уж неприглядно обнажились прошлогодние окурки и другой мусор на вытаявшей земле под окнами дома. 
- Ну что, сын, идём! – оживлённо сказал Роман притихшему перед знакомством с бабушкой и дедушкой Артёму, желая приободрить его. – Сейчас заберём ключ у родителей и поднимемся к себе… - пояснил он, - сегодня отдохнём, поужинаем, наверное, с дедушкой и бабушкой, а завтра прогуляемся по Москве, ты бывал раньше в столице?
- Нет, никогда, – ответил Артём.
- Ну тогда, думаю, найду, чем тебя удивить и заинтересовать! – пообещал Орлов. – Но это завтра, а сегодня у нас знакомство с родственниками! – как-то многозначительно сказал он, но тут же подмигнул сыну: – Ну что, вперёд?
- Хорошо, - согласно кивнул тот, подхватывая сумку и направляясь вслед за Романом в подъезд, дверь которого как раз открылась, выпуская кого-то из жильцов.
Артём уже знал, что раньше Орловы жили здесь в этом доме в квартире, которая осталась Лене от родителей. Её отец, профессор медицины, был давним другом отца Романа и, как это часто бывает, при встречах старшее поколение обеих семей всё время высказывали желание породниться, поженив детей.
У Лены была ещё старшая сестра, но она вышла замуж за своего бывшего одноклассника и надеждой родителей с обеих сторон стали Роман и Елена. Когда старшие Орловы узнали о Тамаре, они проявили уже известную активность и обратились к отцу Елены с просьбой организовать стажировку сыну в Москве. Тот не только пригласил будущего зятя в Москву, а пошёл ещё дальше, устремив взгляд и помыслы аж за границу. Год столичной практики и долгожданная родителями женитьба на Елене раскрыли перед Романом новые горизонты. Он уехал на два года стажироваться в Израиль уверенным специалистом с профессиональными амбициями в голове и нежными чувствами в сердце. Вскоре к нему присоединилась и молодая жена.
Заграничная командировка растянулась на гораздо больший срок – после стажировки Роман не без помощи имеющего нужные связи тестя остался работать в той же клинике. За это время у них случилось приятное событие – родился сын Кирилл, но пришлось пережить и трагедию – во время отдыха на горнолыжной базе снежной лавиной унесло жизни Лениной сестры и её мужа, оставив сиротой их дочь и здорово подкосив здоровье родителей. Орловы в срочном порядке вернулись на родину, поселившись в просторной московской квартире вместе с убитыми горем родителями Лены и её племянницей, а ещё через два года Роман и Елена остались единственными опекунами маленькой Анечки, пережив уход в мир иной одного за другим тестя и тёщи. 
Через некоторое время отец Романа Евгений Дмитриевич вышел на пенсию, и они с супругой перебрались в Москву поближе к детям, причём поселились совсем близко к ним, купив квартиру в том же доме. Нельзя сказать, что подобное соседство было таким уж радостным для всех. Мать Романа, почти всю сознательную жизнь прожившая в статусе супруги представителя властной элиты в своём городке, не оставила своих привычек и замашек и на новом поприще. Объектом её руководящего ока стала семья сына, особенно же доставалось невестке и её племяннице.
Нинель Эдуардовна вмешивалась во все аспекты семейной жизни Романа. Она всегда лучше знала, какую школу, спортивные секции и кружки надо посещать детям, какие развлечения достойны внимания, а какие по её мнению считались пустой тратой времени. Даже подбор гардероба для племянницы невестки превращался в определённый квест – свекровь определённо считала, что лучше знает, какие наряды необходимо иметь в шкафу девочки-подростка, а, главное, их количество и частоту обновлений – всё это претерпевало прохождение через её «мудрые» указания. Покладистый характер и ангельское терпение Елены едва справлялись с эмоциональной нагрузкой столь навязчивой заботы, и со временем начали давать сбой и трещать по всем швам нервной системы, выискивая там наиболее тонкие места. Роман, возвращаясь домой, часто заставал жену заплаканной или, наоборот, в состоянии глухого раздражения. 
Он искренне любил Лену и понимал, что при подобных обстоятельствах всё может закончиться очень плачевно, поэтому начал подыскивать дом, чтобы переехать подальше от родителей, но судьба подбросила ему более удачный выход. Его зарубежные коллеги вышли на него с предложением открыть в каком-нибудь городе диагностическую клинику с возможностью консультаций коллег из-за рубежа. Роман посоветовался с Леной и, загоревшись этой идеей, предложил партнёрам для воплощения подобных замыслов свой родной город, где на тот момент не было ничего подобного.
Родителям поначалу он ничего не говорил, решая все вопросы самостоятельно, правда, пару раз пришлось воспользоваться именем отца и знакомством, благодаря ему, с некоторыми чиновничьими кабинетами. Родители узнали о проекте на завершающем этапе, когда строительство здания медцентра было уже завершено и началось оснащение его необходимым оборудованием.
Нинель Эдуардовна поначалу разозлилась на то, что сын принял такое важное решение, не посоветовавшись и не выслушав её единственно правильного мнения. Она возмущалась тем, что он губит свою так правильно выстроенную карьеру тем, что откатывается назад, бросая должность заведующего отделением в престижной московской клинике и устремляясь на периферию. Видя, что ни сын, ни невестка не воспринимают должным образом её слова, она, в конце концов, восприняла их переезд, как личное оскорбление, пытаясь манипулировать своей обидой, но сын в этот раз оказался невозмутим.
- Мама, я давно уже не ребёнок в коротких штанишках, которому ты завязывала шнурки, потому что они были завязаны не так красиво, как получалось у тебя… увидь уже, что я повзрослел! Ты, может, и забыла, но у меня уже давно своя семья, так что позволь мне самому решать, что для нас лучше, комфортнее и перспективнее! Хватит уже так навязчиво лезть в нашу жизнь! – с вызовом высказался он и, подумав, добавил: - А если мне понадобится чей-то совет, мама, то я непременно выслушаю мнение своей супруги, потому что она – моя семья!
- Роман, да как это… - хрипло, почти шёпотом произнесла мать.
- Очень просто, мама, пойми уже, наконец, что ты не самая главная! – грубовато и бесцеремонно перебил её сын и развернулся к выходу, оставляя мать вдруг осознавшую, что мир её власти распадается, как ночные сумерки с восходом солнца.
Одновременно со строительством диагностического центра в своём родном городе Роман приобрёл там земельный участок и выстроил на нём дом для своей семьи, куда они благополучно и перебрались, едва это стало возможным.   
Всё это, правда, без ненужных подробностей о своей матери, Роман рассказал Артёму, пока они летели в самолёте. И сейчас парню предстояло впервые встретиться с бабушкой и дедушкой, но отчего-то он ощущал дискомфорт и даже некоторую тревожность, поднимаясь по лестнице вслед за Орловым. 
Оказавшись на нужном этаже, Роман позвонил в дверной звонок. Дверь распахнулась почти сразу - гостей здесь явно поджидали. На пороге квартиры стояла Нинель Эдуардовна. Это была статная моложавая женщина, всё ещё продолжающая держаться, как полагается «жене высокопоставленного чиновника», хотя её супруг Евгений Дмитриевич давно уже стал рядовым пенсионером и ощущал себя так же, с удовольствием присаживаясь на скамейку во дворе, чтобы поговорить с соседями про жизнь, футбольные команды, международное положение и безудержную молодёжь.
 Но супруга в отличие от него, умела держать марку и продолжала блюсти правила высшего света. Даже домашнее затворничество в последние годы не меняло её многолетних привычек. Красивый шёлковый костюм, идеально уложенные волосы и даже тщательно нанесённый макияж – всё говорило о её неизменной требовательности к своему облику.
При виде сына её красивое надменное лицо привычно осветила снисходительная улыбка, а уверенный голос успел произнести его имя, прежде чем она заметила рядом молодого человека, поразившись его невероятной схожести с Романом. Мысли стремительно пронеслись в её голове, нырнув в объятия памяти и вязко застряли там, воссоединив прошлые воспоминания с недавними, а точнее, с произнесённым накануне Романом обещанием, что он приедет с сыном.   
– Кто это с тобой? – хрипловато и растерянно прозвучал её голос.
- Это мой сын Артём… может быть, ты позволишь нам войти? – насмешливо спросил Роман у растерявшейся на мгновение матери.
- Конечно, конечно, - спохватилась она и посторонилась, пропуская их в прихожую.
Из кухни, вытирая руки о полотенце, выскочил отец с радостной улыбкой, которая начала медленно сползать, когда он увидел рядом с Романом не Кирилла, как они с женой ожидали, а незнакомого молодого человека, который каким-то невероятным образом всё же кого-то сильно ему напоминал.
- Рома? – спросил он, словно споткнувшись о невидимое препятствие.
- Я, пап, - ответил Роман, - здравствуй, отец!
- Здорово сынок! - потянулся отец к нему с приветственными объятиями, продолжая цепляться взглядом за незнакомца, в ком смутно угадывались тревожно знакомые черты. 
- И ты познакомься, папа, - Роман взял сына за локоть и деликатно выдвинул вперёд, - мой сын Артём!
- Сын… твой сын? – взгляд Евгения Дмитриевича, брошенный на Артёма, показался тому испуганным, словно только что в этой прихожей появился не внук хозяев квартиры, а материализовался призрак из прошлого.
Роман повернулся в сторону матери, увидев её окаменевшее лицо и взгляд, прикованный к Артёму. Пожалуй, он никогда не видел её такой потерявшейся и напуганной. Застывший в остекленевших глазах ужас, выдавал её с головой. Все вопросы были сейчас лишними, обжигающая волна болезненной правды ударила Романа наотмашь. Он больше не сомневался в том, что Вера, а ей в свою очередь Тамара говорили правду – его родители много лет назад враз перекроили по своему усмотрению целых три жизни, попутно зацепив ещё несколько судеб.
- Ладно, отомрите, я понимаю, что это неожиданно, - разрядил обстановку Роман, но сделал это исключительно из-за Артёма, - дайте мне наши ключи, мы поднимемся к себе, а чуть позже придём к вам, я так понимаю, что в духовке мясо, да? – кивнул он в сторону кухни, откуда неслись аппетитные запахи.
- А? Что? – растерянно проговорил отец и, словно опомнившись, воскликнул: - Да-да, конечно, мясо… по моему фирменному рецепту… скоро уже приготовится!
- Ну вот и славно, идём, сынок! – ласково позвал он Артёма и тот, согласно кивнув, вышел из квартиры вслед за ним.
- Похоже, я им не понравился, - сказал он, когда они подошли к лифту.
- Это почему ты так решил? – поинтересовался Роман, чувствуя обиду на родителей из-за сына.
- Ну-у-у… то, что моё появление для всех вас оказалось шокирующим, понятно… для меня узнать о вас тоже было потрясением, так что это-то как раз понятно, но они даже не поинтересовались, откуда я вообще взялся… как будто знают про меня… такое может быть? – спросил он Романа.   
- Нет, Артём, нет! – быстро воскликнул тот. – Откуда же им знать такое! – горячо пытался убедить он сына, хотя в глубине души осознавал, что врёт самому себе - рано или поздно этот секрет будет раскрыт, и Артём узнает горькую правду, как и сам он узнал её совсем недавно, но всё же не был готов к тому, чтобы первая же встреча сына с дедушкой и бабушкой была омрачена их прошлыми грехами. 
А ложь продолжала давить непомерным грузом и, придя в свою квартиру, Роман предложил Артёму располагаться, принять душ, отдохнуть, а сам, как только сын скрылся в ванной, поспешил вновь к родителям, чтобы поговорить ними без него.
- Роман, что это значит, откуда появился этот Артём? – встретила его мать громким вопросом.
- Этот Артём, как ты изволила выразиться, мама, вообще-то твой внук! – холодно ответил ей сын. – И это лучше вы мне кое-что объясните… - он оглядел высокомерно задравшую голову мать и прячущего глаза отца. - У вас ведь не возникло вопросов в связи с появлением у меня такого взрослого сына, не так ли? – спросил он, усмехнувшись.
- Рома, сынок… - тихо начал отец, бросив затравленный взгляд на жену, который она встретила, скептически поджав губы.
- Ты действительно хочешь об этом сейчас поговорить? - Нинель Эдуардовна уже как ни в чём не бывало держалась уверенно и невозмутимо.
- Мама, меня удивляет твоё эпическое спокойствие… тебя даже если железной назовёшь, то промахнёшься, ты какая-то гранитная! – покачал головой Роман. - Перед тобой твой внук… взрослый уже и вполне способный оценить всё, что ты сделала с его жизнью… Ты даже не спросишь, как он жил все эти годы, мама! – вскричал Роман.
- А как он нашёл тебя, сынок? – тихо спросил отец.
- Вот именно – как?! – подхватила мать. – Ты уверен, что он твой сын, ты анализ ДНК сделал, а то, знаешь ли, видя, как ты живёшь, где работаешь… у тебя много может объявиться сыновей, дети лейтенанта Шмидта ещё не перевелись…
- Мама, как ты можешь… Ты… Вы оба, - он показал рукой на неё, потом на отца, - запугали Тамару, заставили её отказаться от меня, от ребёнка, но она не смогла, слава Богу, и родила моего сына, а он, спустя годы, меня нашёл… - Роман остановил жестом руки попытавшуюся что-то сказать мать. – Молчи, мама, и признай уже свою вину в том, что вы оба натворили много лет назад!
- Ничего ужасного мы не сделали, сынок! – надменно возразила Нинель Эдуардовна. – Можно подумать, ты несчастен в браке с Леной!
- О! Запиши себе эту заслугу и оправдай ею то коварство, которое совершила! – горько прокричал матери Роман.
- Сынок, прости нас… - Евгений Дмитриевич стоял, понуро опустив голову.
- А как вы вымолите прощение у Артёма, папа? – спросил его Роман.
- Не знаю… вряд ли он простит нас, - согласился отец.
- Даже если он и простит, а Тома… она уже никогда не простит ни вас, ни меня... – горько покачал головой Роман.
- Почему… что-то случилось? – откликнулся отец.
- Случилось, она умерлa! – горько ответил Роман.
- Ну вот! – воскликнула мать. – Так и есть, решила пристроить своего сына к тебе, а ещё неизвестно, от кого он!
- Нина! – громко воскликнул супруг, всегда обращавшийся к ней именно так, когда был зол или сердился. – Прекрати уже нести чушь, ты сама сказала, что он похож на Ромку, как две капли воды!
- Да мало ли, кто что сказал! – махнула жена рукой и вышла в другую комнату, но быстро вернулась и вмешалась в разговор мужа и сына. – Ты что хочешь говори, Рома, но я сделала всё правильно! Кто такая была эта Тамара? Мышка серая из глубокой деревни, а тебя ждала прекрасная карьера, которую ты бы наверняка загубил, женившись на ней! Сейчас ты обвиняешь нас, конечно, а по сути-то что получается… мы просто взяли на себя всю грязную работу, чтобы ты смог сделать прекрасную карьеру, создать замечательную семью, добиться всех тех высот, где сейчас находишься…
- Мама! То, что ты цинично назвала грязной работой – мой сын, взрослый уже и, слава Богу, здоровый, находится сейчас несколькими этажами выше… Как ты можешь оставаться такой спокойной, зная всё это, скажи мне!
- А по-твоему я должна рвать на себе волосы? – усмехнулась Нинель Эдуардовна. – Ты же сам сказал, что с ним всё в порядке! И если бы та деревенщина сделала тогда всё по-другому, как и обещала нам, то ты просто никогда ничего не узнал бы, вот и всё!
- Хватит, мама, я больше не могу слушать это! – голос Романа дрогнул, но он продолжил: - Как ты вообще могла стать матерью, я не понимаю… У тебя по определению не должно было быть детей, у тебя должна была быть только ты сама!
- Не говори так, разве я была тебе плохой матерью? – взвилась Нинель звенящим, как бьющийся хрусталь, голосом.  – Разве я тебя не любила? Да всё, что я когда–либо делала, было только ради тебя!
- Ты любила? Не лги себе хотя бы, мама! – Роман горько рассмеялся. – Ты любила и упивалась властью… над нашей домработницей Клавдией, над отцом, надо мной… Ты разрушила жизнь Тамары, изводила Лену… - он провёл ладонями по лицу. - Я даже не знаю, зачем я приехал… Хотел показать вам вашего внука, думал, что, увидев его, вы раскаетесь в том, что сделали, но я ошибся… - он скользнул взглядом по роскошной гостиной, где они находились, этой показной демонстрации благополучия, и усмехнулся, увидев съёжившегося в кресле отца и стоящую за ним, привычно поглядывающую свысока мать. -   Да, я ошибся, а вы проиграли… проиграли ещё тогда, больше двадцати лет назад, когда решили, что вправе распоряжаться чьими-то судьбами… Вы потеряли не только старшего внука, но и меня, своего сына… Я не думаю, что Кирилл, узнав, что вы сделали, будет гордиться вами… скорее всего, вы и его потеряете, - устало произнёс он и, прежде чем уйти, окинул родителей прощальным взглядом. В нём не было ненависти или боли, его глаза излучали лишь холодное разочарование.
- Прощайте! – сказал он, направляясь к выходу.
- А ужин… сынок, мясо уже готово… - с надеждой произнёс отец.
- Приятного аппетита, папа, - не обернувшись ответил Роман, – но без нас с Артёмом!
- Не останавливай его, пусть идёт…  Надо же, какой-то парень с улицы ему оказался роднее нас, отдавших ему свою жизнь! Разве любящий сын стал бы… - последнее, что он услышал, отрезав остаток фразы хлопком двери.
Он вошёл к себе в квартиру как раз тогда, когда из ванной вышел Артём.
- Освежился? Отлично! Собирайся пока, я в душ и пойдём в ресторан, здесь рядом есть прекрасное место, тебе понравится! – бодро проговорил отец.
- А как же… твои родители? – Артём почему-то не мог назвать их дедушкой и бабушкой так же, как и Романа отцом.
- А к ним, представляешь, друзья в гости пришли, честно говоря, я так не люблю этих людей, они такие занудные… Под кожу залезут со своими вопросами, любопытства им не занимать… Я уже предупредил отца, что мы не придём, и он прекрасно понял меня! – убедительно врал он сыну.
- Знаешь, это даже хорошо… Так лучше и… свободнее как-то… - Артём заметно обрадовался.
- Вот и славно, пойдём посидим, как и подобает отцу и сыну… нам столько надо наверстать, узнать друг друга, поговорить… правда же? – в глазах Романа вспыхнули тёплые искорки отцовской любви.
- Ещё как правда! – довольно сказал Артём, ловя себя на мысли, что этот мужчина, который оказался на самом деле его отцом, всё больше и больше нравится ему.
Он изучал его, украдкой наблюдая, когда думал, что тот его не видит, и приходил в волнение и трепет, замечая схожие со своими жесты, движения и привычки, понимая, что это значит.  Роман Евгеньевич также, как и он, щурился на солнце, потирал подбородок в задумчивости… А ещё у Орлова был такой же непослушный вихор на затылке, который он, смеясь, показал Артёму, заметив и у него такую же особенность.
Артём ощущал, как внутри него поднимается тёплое глубокое чувство к этому человеку. Орлов становился ему всё ближе и вовсе не потому, что был ему родным по крови, а по каким-то неуловимым, но присутствующим между ними мелочам, которые делают одного человека родным другому.