Кукла с перекрёстка

Светлана всегда была здоровым человеком. Как лошадь, шутили коллеги в редакции местной газеты "Голос N", где она писала о культурных событиях (а по факту – о выставках котов и юбилеях почётных доноров). Поэтому когда её скрутила внезапная слабость, будто кто-то вилкой выскреб все силы, а за ней пришли боли – то колющие под лопаткой, то сжимающие горло, – она списала на аврал. Потом на простуду. Потом на стресс. Но когда дышать стало как через ватное одеяло, а редактор, глядя на её землистое лицо и трясущиеся руки, сам велел брать больничный, Светлана испугалась по-настоящему.

Две недели – это маршрут "поликлиника N -> областная больница -> снова поликлиника". Анализы, как у космонавта. УЗИ, ЭКГ, флюорография – всё в норме. "ВСД", "астено-невротический синдром", "психосоматика" – вердикты врачей, сопровождаемые сочувственным пожиманием плеч и рецептами на успокоительное, которое не помогало. Боль становилась острее, удушье – плотнее. Казалось, кто-то невидимый методично затягивает удавку.

После очередного приёма, где ей вежливо предложили "меньше нервничать", Светлана вышла из поликлиники и опустилась на первую попавшуюся скамейку. Мир плыл перед глазами. Солнце било в лицо, но не грело. Она закрыла глаза, пытаясь вдохнуть полной грудью, и сдавленно закашлялась. Когда открыла глаза, увидела, что рядом с ней на скамейку, держа дистанцию, присел высокий тощий парнишка лет семнадцати. Джинсы поношенные, худи с капюшоном, хоть и жара. Лицо бледное, угловатое. Но глаза… Глаза были необыкновенные. Огромные, васильково-голубые, и в них словно горел холодный внутренний свет. Он смотрел на неё не с сочувствием, а с каким-то… аналитическим интересом, будто разглядывал сложный механизм.

– И кто же тебя так ненавидит? – спросил он вдруг, без предисловий. Голос был неожиданно низкий, никак не вяжущийся с его молодым обликом.

Светлана аж подпрыгнула.
– Что? Кто? Я… я просто болею.

Парень покачал головой, его светящиеся глаза не отрывались от её лица, будто видели сквозь кожу.
– Не "просто". Ты до осени не дотянeшь, если ничего не сделаешь. Ищи ведьму. Или колдуна. Настоящего. Быстро. – Он встал, резко, как марионетка.

– Постой! Что ты имеешь в виду? Кто ненавидит? Какая ведьма?! – Светлана попыталась вскочить, но слабость приковала к скамейке.

Парень уже отходил, не оборачиваясь. Бросил через плечо:
– Ищи. Если жить хочешь. – И растворился в толпе у автобусной остановки, будто его и не было.

Добралась до своей однушки Светлана чудом, едва волоча ноги. Упала на диван. Слова парня крутились в голове, смешиваясь с болью и страхом. "Ненавидит"... "До осени не дотянешь"... "Ведьма"... Аналитический склад ума, доставшийся от отца-инженера, неумолимо складывал пазл: врачи бессильны, болезнь необъяснима, а незнакомец намекнул на что-то... ненатуральное. Мистика. Порча. Мысль казалась дикой, абсурдной. Но страх смерти – сильный аргумент.

Начала с интернета. "Снять порчу N", "Сильный маг город N", "Помощь при сглазе". Вылезли десятки объявлений. Она выбрала три, с наиболее "солидными" фото: две женщины в платках с "таинственными" глазами и один мужчина в бархатной ермолке на фоне икон.

Звонок 1: Ведьма Арина
Голос – густой медовый сироп:
– Здравствуйте, милочка! Чувствую, беда к вам пришла? Тяжелая? Темная? Ох, да у вас аура вся в чёрных дырах! Порча смертельная, дорогая моя! Срочно надо чистить! Заговор особый, свечи церковные, молитвы сибирских отшельников... Всего 150 тысяч. Гарантия! Сразу полегчает!

– А как именно порча наведена? – спросила Светлана, стараясь говорить ровно. – Меня мучают боли и удушье...

– Ой, способов миллион, милочка! Иголки, куклы, подклад... Неважно! Главное – сила моя! Я заговорю! – Голос закапал слаще. – Давайте адресок, я к вам приеду, денежки возьму, обряд проведу!

– А можно подробнее про обряд? Какие именно молитвы? Какие свечи? – настаивала Светлана.

– Милочка, это тайное знание! Не для посторонних ушей! Вы специалисту доверьтесь! Или хотите помереть? – В голосе появились стальные нотки. – Затягиваете – порча крепчает! Цена уже 200 тысяч!

Светлана вежливо положила трубку. Гарантии, срочность, повышение цены и ноль конкретики – классика мошенника.

Звонок 2: Старица Матрена (по фото лет 45)
Голос – шёпот, полный "тайных знаний":
– Аллё? Слушаю вас, дитятко... Энергетический удар? Да... Чую... Сильный негатив. Черная магия. Колдун работал. На смерть.

– У меня боли и дышать тяжело, – сказала Светлана. – Молодой парень сказал искать ведьму...

– Парень? – Голос "старицы" вдруг зазвенел подозрительно. – Глаза светлые? Голубые? Он... он тебе что-то про ненависть сказал?

– Да... – удивилась Светлана.

– Ох, беда! – "Старица" зашептала пуще. – Это же сам Бес попутал! Он тебе навел порчу, а теперь наводит на ложный след! Ко мне идти нельзя! Он через меня усилит! Беги! Ищи другого! Быстрее! – И резко бросила трубку.

Слишком театрально и контрастно с первым. И уж очень "удобное" объяснение про парня. Фальшь.

Звонок 3: Великий Колдун Артур
Голос – баритон с фальшивой "магической" хрипотцой:
– Да. Говорите. Я чувствую вашу боль. Тяжёлый негатив. Очень старый. Это... кукла. Да, кукла вуду! Зарыта в землю! Вас душит земля!

Светлана екнула. Первый, кто хоть что-то конкретное сказал.
– Зарыта? А где? Как найти?

– Это сложный ритуал раскрытия локации! – баритон заиграл важностью. – Требует мощной энергии и редких артефактов! Мой тариф – 500 тысяч. Предоплата 50% на карту. Сразу после оплаты начну сканирование астрала. Через три дня скажу, где копать.

– А можно поподробнее про саму куклу? Из чего сделана? Как выглядит? – спросила Светлана, чувствуя подвох.

– Э... ну... из глины! Или воска! С волосами! Иголки воткнуты! – Колдун слегка запнулся. – Детали неважны! Главное – моя сила и ваша вера! Давайте номер карты!

– Спасибо, я подумаю, – Светлана отключилась. Цена космическая, предоплата на карту и снова ноль деталей, кроме общих фраз, которые она сама могла нагуглить. Шарлатан.

Отчаяние накрывало, как волна. Она уже готова была поверить, что парень – галлюцинация, а она сходит с ума, когда позвонила коллега, Ольга из бухгалтерии, узнать, как здоровье.

– Свет, ты как? – спросила Олька. Светлана, сдерживая слезы, выложила всё: врачи, парень, мошенники-ведуньи.
– Боже мой! – ахнула Ольга. – Знаешь... я тут вчера в столовой слышала разговор. Санёк из автопарка рассказывал, как его байк после ДТП чинил, и возил запчасти к тому дому, у Перекопа. Знаешь, где старое кладбище было?

Светлана знала. Мрачное место на окраине N. Кладбище перерыли в 90-х под грандиозный ТЦ, который так и не построили. Говорили, мертвые воспротивились. Остался пустырь, поросший бурьяном, и одинокий коттедж. Его построил будущий владелец ТЦ, мечтая жить рядом с бизнесом. Не сложилось. Дом сменил хозяев, потом долго пустовал.

– Так вот, – продолжала Ольга, – Санёк говорит, там теперь какая-то баба живёт. Не местная. И будто бы... ну, помогает. От сглаза, от порчи. Многим, говорит, помогла. Может, попробуешь? Адреса нет, но дом один там, не промахнешься.

Надежда, тонкая и колючая, кольнула Светлану. На следующий день, собрав остатки сил, она взяла такси до окраины. Машина оставила её у начала грунтовки, ведущей к пустырю и видневшемуся вдалеке коттеджу. Идти пришлось пешком. Каждый шаг давался с трудом, воздух снова стал ватным. Она еле доплелась до ворот, оперлась о холодный металл, задыхаясь. Глаза застилала пелена. Не дойду...

– Вам плохо? – спросил спокойный голос совсем рядом.

Светлана вздрогнула, с трудом сфокусировав взгляд. Перед ней стояла женщина. Лет тридцати пяти, не больше. Простая спортивная кофта, джинсы, русые волосы собраны в небрежный хвост. Лицо – самое обыкновенное, добродушное, даже немного простоватое. Но глаза... Глаза были ярко-зелёные, как весенняя трава, и в них была такая глубина, такая древняя, нечеловеческая мудрость и спокойствие, что Светлана сразу поняла: это ОНА. Ведьма. Диана, как представилась позже.

Диана без лишних слов распахнула калитку, взяла Светлану под локоть и почти внесла в дом. Внутри было чисто, просто, пахло травами и свежей краской. Она усадила Светлану на кухне, поставила на стол кружку с дымящимся горьким отваром.
– Пей. Медленно. Поможет дышать.

Отвар был отвратителен, но через несколько глотков Светлана почувствовала, как свинцовая тяжесть в груди чуть ослабла, воздух пошел легче. Она рассказала всё: болезнь, врачей, парня, поиски, сон про удушье (который теперь казался пророческим), и наконец – Ольгин совет.

Диана слушала внимательно, её зелёные глаза изучали Светлану, будто читая невидимые строки на её коже.
– Он прав был, паренёк тот, – сказала она наконец, голос ровный, без эмоций. – Ненавидят тебя. Сильно. И порча на тебе – смертная. "Кукла-Умертвие". Старинная гадость.

Она объяснила всё, как есть:
– Лепили двойника. Из глины с перекрёстка дорог, где нечисть шастает, или из воска с кладбищенской землёй, с пеплом. Вплели твой волос, кусочек ногтя, лоскуток от одежды. Одели в подобие савана. Нарекли твоим именем. А потом... – Диана сделала паузу, её глаза стали холоднее. – Умертвили куклу. Закопали в могилу, скорее всего свежую, может, самоубийцы. Или проткнули иглами – "мёртвыми", с кладбища. От этого – твои колющие боли. А раз закопали – вот и душит тебя земля, как ту куклу. Жгли? Значит, жар внутри был бы. Кровью чёрного животного окропили для силы. Лепили в темноте, левой рукой, спиной к свету. Ритуал.

Светлана слушала, леденея. Каждое слово находило отклик в её мучающем теле. Колющие боли – иглы. Удушье – земля. Слабость – жизнь высасывают.
– Как... как снять? – прошептала она.

– Найти куклу, – просто сказала Диана. – Без неё будет только отсрочка. Она – корень зла. Её надо извлечь, "оживить" и правильно уничтожить. Тогда и тебе полегчает, а тому, кто навёл... – В глазах ведьмы мелькнуло что-то безжалостное. – Достанется по заслугам.

Диана дала ей пучок сухих трав, пахнущих полынью и чем-то горько-древесным.
– Завари как чай. Выпей полчашки перед сном. Остальное – в этот мешочек, под подушку. Сон приведёт тебя к кукле. Запомни место. Утром сразу беги ко мне.

Домой Светлана вернулась с тлеющей искрой надежды. Заварила травы. Горький отвар обжёг горло, но придал странной ясности. Мешочек с оставшейся гущей лег под подушку, пахнул сном и тайной.

Сон пришёл мгновенно, тяжёлый, как болотная топь. Она была куклой. Её тело сковывала холодная, липкая глина. Давила темнота. Воздух был густой, пропитанный запахом ржавчины, машинного масла и... сырой земли. Она задыхалась. Сквозь щель какого-то люка пробивался тусклый свет. Удивительно, но она узнала это место! Старый, давно не работающий колодец технической воды за полуразрушенной авторемонтной мастерской на выезде из города. Туда когда-то сливали отработку. Место гиблое, заброшенное. Воздух там и вправду был отравлен, "кончался". И там, в глубине колодца, под слоем мусора и маслянистой жижи... лежала она. Кукла. А перед щелью, роняя в колодец комья земли, маячила чья-то тень. Низкая, сгорбленная. Женская. Знакомая... но лицо расплывалось, как в тумане. Светлана из последних сил рванулась к щели, чтобы разглядеть...

Проснулась она с криком, в поту, но... дышала! Глубже, чем за последние недели. В памяти чётко стоял образ колодца за "Автодоктором". Она помчалась к Диане.

Через пару часов они стояли у зловонного колодца. Диана, не брезгуя, спустилась на верёвке, долго копошилась внизу. Вылезла, перепачканная, с каким-то глиняным свертком в руках, завёрнутым в полиэтилен. Вскрыли на капоте Дианиной старенькой "Лады". Кукла. Грубая, из серой глины. Обмотана грязной тряпицей, напоминающей саван. В груди, голове, животе – толстые ржавые гвозди (не иглы, но суть та же). На шее – обрывок цепочки, как у Светланиной любимой подвески. К кукле был прилеплен клочок ткани от её старой футболки. Лица не было, но на груди было грубо процарапано: "СВЕТА".

Диана осторожно, в толстых резиновых перчатках, вытащила гвозди один за другим. Каждый выходил с противным хлюпающим звуком. Потом омыла куклу молоком из глиняного кувшина, обернула чистой белой льняной тканью. Приложила свёрток к Светланиной груди, шепча что-то на непонятном, щелкающем языке. Светлана почувствовала, будто внутри что-то щёлкнуло, освободилось. Глубокая, забытая лёгкость наполнила легкие. Боль ушла, как будто её и не было. Она глубоко, свободно вдохнула воздух городка N – пахнущий пылью, бензином и жизнью.

– Теперь уничтожить, – сказала Диана, укладывая свёрток в железное ведро. Они отъехали в поле, за город. Развели небольшой костёр из сухих берёзовых веток. Куклу бросили в огонь. Она горела странно, с треском и шипением, клубясь чёрным, зловонным дымом. Когда огонь погас, пепел развеяли по ветру над пашней. Диана шептала: "Зло в прах, прах в землю, земля на плодородие. Аминь".

– Кто? – спросила Светлана, глядя на последние угольки. – Кто меня так ненавидел?

Диана покачала головой:
– Скоро сама узнаешь. Но берегись. Зло возвращается. И помни: чтобы порча не вернулась, избегай того места и того человека. Мысль о них – как ключ для новой беды.

Через три дня Светлана, уже почти здоровая, вернулась на работу. Вечером, выходя из подъезда с пакетом молока и булочек, она столкнулась в дверях со старой соседкой снизу, Марфой Семёновной. Та жила одна, была замкнутой, вечно чем-то недовольной. Они лишь кивали друг другу при встрече, но практически не общались.

Марфа Семёновна остановилась, её маленькие глазки-буравчики злобно сверкнули.
– О, жива? – прошипела она, и голос её был полон яда. – Ведьма твоя справилась? Нашла куклёнка? Вытащила гвоздики? – Она засмеялась, сухим, трескучим смехом. – Дура! Ты думаешь, победила? Ты только отсрочку выпросила! Для себя!

Светлана остолбенела. Кукла... гвозди... Откуда она знает?!
– Это... это вы?! – вырвалось у неё. – За что?!

– За что? – Старуха плюнула. – За молодость! За улыбку! За то, что живёшь, а я в этой дыре сгниваю! А главное – за то, что ты есть! Как и та стерва, сестра моя! Всю жизнь у меня всё отбирала! И парня последнего – Степана! Красавец был... А выбрал её, дурёху! Так я ей то же самое сделала! Куклёнка в могилу свежего покойника! И сдохла она, зараза, через месяц! А мне... – Старуха вдруг съёжилась, страх мелькнул в глазах. – Мне за это расплата пришла. От Тех... Проклятие. Чтобы его оттянуть, надо было... других сводить. Каждые полгода. Кого-то. Иначе меня бы забрали сразу. Ты – сотая, Светка! Юбилейная! И я бы освободилась! – Она злобно усмехнулась. – Но ведьма твоя всё испортила! Порчу сняла! Теперь... теперь проклятие перешло на тебя! Мне конец, я это знаю. Но и тебе не жить! Теперь ты будешь убивать! Чтоб самой не сдохнуть! Как я! Вечный круг! Ха-ха-ха! – Она, кашляя и ругаясь, пошла прочь, оставив Светлану стоять в ледяном ужасе.

Через два дня Марфу Семёновну нашли мёртвой в её квартире. Соседи говорили – тихо умерла во сне. Похоронили быстро, на общие деньги, без пафоса. Светлана не пошла. Она сидела дома, обняв колени, и слушала тиканье часов. Проклятие? Вечный круг убийств? Нелепость! Но слова старухи, полные ненависти и странной убеждённости, въелись в мозг. Она ждала. Ждала возвращения удушья, боли, ждала страшных мыслей.

Прошла неделя. Вторая. Светлана ходила на работу, пила кофе с коллегами, писала о предстоящем фестивале кваса. Никаких болей. Никакого удушья. Никакого желания кого-то "сводить". Только иногда, проходя мимо пустыря у Перекопа или мимо того самого колодца, её охватывал холодок. И память о парне с горящими глазами и о старухиных словах: "Вечный круг". Правда ли это? Или Марфа Семёновна просто сошла с ума от собственного зла? Ответа не было. В городке N тайны редко раскрывались до конца. А жизнь, обычная и шумная, текла дальше, оставляя тёмные уголки для сомнений и шепота о "Кукле с Перекрёстка".