Король и плаха

Илл. взята из Интернета

(Хроника падения Карла Стюарта)
Пьеса в 5 актах с прологом и эпилогом


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА ПРОЛОГА:

КРИСТОФЕР МАРЛО: Покойный драматург. Является как при жизни – дерзкий, проницательный, с горящим взглядом. Говорит с иронией и фатальной убежденностью.
ВИЛЬЯМ ДЭВЕНАНТ: Молодой, но уже известный поэт и драматург. Роялист по убеждениям. Взволнован, подавлен событиями времени.
ПРИЗРАК МАРИИ СТЮАТ: Убитая по приказу королевы Елизаветы I в замке Фотерингей бабка Карла I, королева Шотландии и Франции.

Время: Поздний вечер, начало 1639 года. Где-то в Лондоне.
Место: Кабинет Вильяма Дэвенанта. Мрачно. Книги, рукописи разбросаны. Горит единственная свеча. За окном – непогода.


ПРОЛОГ

СЦЕНА: Кабинет Дэвенанта. Он сидит за столом, голову опустил на руки. Перед ним – лист бумаги, но он пуст. За окном ветер воет, дождь стучит. Внезапно свеча меркнет, потом вспыхивает ярче. Воздух становится ледяным.

ДЭВЕНАНТ:
(Поднимает голову, трет виски)
Пустота. Словно ворон черный сел на перо...
Англия... разорвана. О Боже, куда мы катимся? Как писать, когда мир рушится?
(Свеча снова меркнет, почти гаснет. Из тени за столом материализуется фигура Кристофера Марло. Он одет по моде конца XVI века, смотрит на Дэвенанта с проницательной усмешкой.)

МАРЛО:
(Голос низкий, с едкой иронией)
Писать, милый Вильям? Да когда же еще писать, как не когда мир рушится?! Именно тогда рождаются величайшие трагедии. Когда трещит трон под ногами помазанника. Когда молот бунта бьет по наковальне истории.

ДЭВЕНАНТ:
(Вскакивает, отшатывается, ужас в глазах)
Кто... Кто ты?! Привидение? Порождение моей тоски?

МАРЛО:
(Слегка кланяется)
Кристофер Марло. Тот, кто знал толк в тиранах и бунтах. Тот, кто писал о падении королей... еще до того, как они пали. «Эдуард Второй» – разве не пророчество? Не тень грядущего?

ДЭВЕНАНТ:
Марло? Но ты же... убит! Погиб давно! Зачем ты здесь? Среди этого кошмара?

МАРЛО:
(Делает шаг вперед, свеча колеблется в его поле)
Я здесь, потому что трагедия требует летописца. Я здесь, Вильям, чтобы предложить тебе сюжет. Сюжет, который пишется сейчас, на наших глазах. Кровавыми чернилами истории.

ДЭВЕНАНТ:
Какой сюжет? О чем ты?

МАРЛО:
(Голос становится громче, пророческим)
О падении короля! Не просто низложении – о казни. Казни помазанника Божьего... по приговору его собственного народа! Представь! Верховный суд, созданный парламентом, судит монарха. И находит его... виновным! Виновным в измене собственному народу! И топор палача... венчает его правление.

ДЭВЕНАНТ:
(Бледнеет, хватается за стол)
Казнь? Короля Карла? Это... немыслимо! Богохульство! Он – помазанник Господень! Как они смеют...

МАРЛО:
(Перебивает, резко)
СМЕЮТ, Вильям! И смеют уже скоро!.. Ты видишь сражение при Несби? Видишь, как дрогнула королевская кавалерия? Как знамя "Великодушного Принца" пало в грязь? Это только начало конца. Путь к эшафоту уже проложен. И он будет коротким. Очень коротким.

ДЭВЕНАНТ:
(Потрясенный)
Но... зачем мне писать об этом сейчас? Это же... кощунство! Или... пророчество? Ты хочешь, чтобы я предрек казнь короля? Безумец!

МАРЛО:
(Подходит совсем близко, холодный взгляд)
Хочу, чтобы ты создал памятник. Памятник гордыне, слепоте, роковым ошибкам... и страшной цене власти. Пьесу, которая покажет мир, где король теряет трон не из-за заговора баронов, а по воле народа, назвавшего его тираном. Пьесу о Карле Стюарте. От пыли Несби... до леденящего кровь топора перед Уайтхоллом.

ДЭВЕНАНТ:
(Молчит, борется с собой. Страх, ужас, но и жгучий интерес драматурга борются в нем)
Карл... Его Величество... на плахе? Пьеса... о конце династии? Но кто я такой, чтобы судить короля?

МАРЛО:
(Иронично)
Ты – поэт. Ты – голос времени. Ты – тот, чей собственный отец был казнен по приказу... кого? (Пауза). Да, Вильям. Твой отец, трактирщик, повешен по сомнительному обвинению в соучастии в убийстве. А подписал смертный приговор... юный принц Карл, будущий король. Разве это не злая ирония судьбы? Разве ты не чувствуешь, как сама История протягивает тебе перо?
(Дэвенат вздрагивает, как от удара. Воспоминание о казни отца – больная тема. Он смотрит на пустой лист, потом на призрак.)

ДЭВЕНАНТ:
(Тихо, с надломом)
Ты знаешь... об отце... Откуда?

МАРЛО:
Я знаю все нити этой трагедии. Твоя боль, боль короля, боль Англии – все сплетется в один кровавый узел. Напиши эту пьесу, Вильям. Не как панегирик и не как проклятие. Напиши ее как предостережение. Как вопль души нации. Покажи, как король, уверенный в своем божественном праве, теряет связь с подданными. Как парламент, борющийся за свободы, скатывается к тирании большинства. Как идеалы свободы оборачиваются террором. Как падает топор... и меняет мир навсегда.
(Дэвенант долго смотрит в пустоту. Ветер за окном стихает. Свеча горит ровнее, но свет ее по-прежнему тревожный. Он медленно подходит к столу, берет перо.)

ДЭВЕНАНТ:
(Голос тверже, но полон тяжести)
Пророческая пьеса... о казни короля. Пьеса, которой еще нет в истории, но чей финал уже начертан в тучах над Англией. (Поднимает перо). Да. Я напишу ее. Напишу, чтобы никто не забыл. Напишу, чтобы никто... никогда... не повторил этого пути. Название?.. "Король и Плаха".

МАРЛО:
(Улыбается странной, безрадостной улыбкой)
Начинай, поэт. Начинай с самого начала конца. С тени, что всегда преследовала Стюартов... С тени Марии, Королевы Шотландской. Ее призрак уже ждет за кулисами времени. Пусть пьеса начнется.
(Фигура Марло начинает растворяться в дыме от свечи. Дэвенант садится, опускает перо на бумагу. Его лицо сосредоточено, в глазах – ужас и решимость. Свеча коптит.)

ДЭВЕНАНТ:
(Шепчет, начиная писать)
Акт Первый... Сцена первая. Тюрьма... или дворец? Грань стерта. Англия, зима... Но сначала... явление из прошлого. Явление Марии...
(Сцена погружается во мрак, из которого начинает проступать туманное, скорбное видение – призрак Марии Стюарт, в белом платье, с кровавым воротом. Она смотрит вдаль, туда, где маячит тень ее обреченного внука, Карла. Слышен далекий, скорбный стук – то ли сердце, то ли первые удары топора палача.)

ПРИЗРАК МАРИИ СТЮАТ:
(Грозно)
Внемлите, тени Фотерингея! Сквозь туман веков,
Я, Мария, королева, чей венец – топор палача,
Чья кровь пролита Елизаветой, чей род проклят Англией!
Я взываю к Мщению! Вижу грядущее... О, сын сына моего!
Карл! Ты, восседающий на троне, что зыблется на крови моей!
Твой скипетр – змея, кусающая руку! Твоя корона – тернии!
Ты идешь путем моим, но путь твой страшнее!
Не топор палача ждет тебя, но ВОССТАВШИЙ НАРОД!
Они сорвут пурпур, как тряпку! Они назовут тебя ТИРАНОМ!
И кровь Стюартов, пролитая мной, затопит Лондон!
Вижу черный эшафот... не плаху, но помост ПОЗОРА!
Вижу руку ПАЛАЧА... не тайного убийцы, но СУДА ЛЮДСКОГО!
Карл! Твоя судьба – быть СУДИМЫМ и КАЗНЕННЫМ своим же народом!
И падет корона Англии в грязь! И станет король – пылью!
Да сгинет род мой! Да сгинет королевская кровь! Лишь тогда мой дух обретет покой!
Горе тебе, Карл! Горе Англии! Колесо Судьбы завершает кровавый оборот!


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА ПЬЕСЫ:

КАРЛ I: Король Англии, Шотландии и Ирландии. Убежден в божественном праве королей. Гордый, упрямый, набожный, но политически слепой.

ГЕНРИЕТТА МАРИЯ: Королева, жена Карла. Француженка, католичка. Энергичная, преданная мужу, но своими действиями часто вредит ему.

ПРИНЦ ЧАРЛЬЗ: Старший сын. В изгнании или скитаниях. Поначалу юн и неопытен, позже – циничен, вынужден бороться за выживание династии.

АРХИЕПИСКОП ЛОД: Хладнокровный, умный, разжигающий религиозные страсти ради абсолютной власти Церкви и Короны. Его интриги – двигатель конфликта.

ДЖОН ЭЛИОТ: Глава Парламента. Антагонист Карла I.

ОЛИВЕР КРОМВЕЛЬ: Лидер парламентской армии ("железнобокие"), позже – лорд-генерал, фактический правитель. Иконоборец, фанатик "дела", беспощадный прагматик. Главный антагонист Карла I.

ТОМАС ФЭРФАКС: Главнокомандующий парламентской армией. Более умеренный, чем Кромвель, но не смог противостоять его воле.

ГЕНРИ АЙРТОН: Зять Кромвеля, юрист, один из главных обвинителей на суде над королем.

ЭДВАРД ХАЙД: Советник Карла, роялист, в изгнании с принцем Чарльзом.

СЭР ТОМАС ГЕРБЕРТ: Слуга и стражник Карла в заточении.

ПРИЗРАК МАРИИ СТЮАРТ: Является Карлу как знак рока, предупреждение о судьбе, ожидающей короля, не сумевшего удержать власть.

ГЛАС НАРОДА: Олицетворяет растущий гнев, фанатизм и жажду мести пуритан.

ДУХ МАКИАВЕЛЛИ

ПРОПОВЕДНИК-КОВЕНАНТЕР

ГЕНЕРАЛ

КАЗНАЧЕЙ

ФРЕЙЛИНА

ОФИЦЕР

СЛУГА

ШОТЛАНДЕЦ 1-й

ШОТЛАНДЕЦ 2-й

ШОТДАНДЕЦ 3-й

РЕМЕСЛЕННИК

ТОРГОВКА

СОЛДАТ

ПУРИТАНИН

ВЕТЕРАН

ИДЕАЛИСТ

ЦИНИК

РЕБЕНОК

ГОЛОСА ТОЛПЫ

АЛЛЕГОРИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ (РЕВОЛЮЦИЯ, СУД, МЯТЕЖ, ГОРДЫНЯ, ЛЮДСКАЯ КРОВЬ, ИЗМЕНА, ПРАВОСУДИЕ, СУЕВЕРИЕ, СМЕРТЬ)

ЧЛЕНЫ ПАРЛАМЕНТА, ПРИДВОРНЫЕ, СОЛДАТЫ, СУДЬИ, НАРОД


АКТ ПЕРВЫЙ

СЦЕНА 1. Тронный зал в Уайтхолле. Величественный закат виден через высокие окна. Карл I восседает на троне в полном облачении. Рядом – Архиепископ Лод, надменный и холодный. Генриетта Мария стоит чуть поодаль, роскошно одетая, с католическим крестом на шее. Придворные в почтительном молчании. Стоят члены Парламента во главе с Джоном Элиотом, лица которых мрачны.

КАРЛ I:
(Встает, голос полный абсолютной уверенности)
Внемлите, лорды, коммонеры, пэры земли!
Сей день – не просто точка в летописях дней,
Но грань, где Корона, в сиянье своем,
Свергает оковы советов пустых!
(Указывает на парламентариев)
Вы – Парламент? Сборище торгашей и баронов!
Кто мнит, что кормилицу – Власть – оспорить уместно?
Как червь под ногою Всесильного Бога,
Так вы пред ликом Помазанника Его!
Моя воля – закон! Мой указ – глас Господень,
Излившийся в сердце Короля-Солнца!
Вы требуюте прав? Правда – лишь воля монарха!
Вы клянчите свободы? Свобода – в покорности!
(Шаг вниз с трона, приближаясь к парламентариям)
Ваш час истек! Как песок бесполезный,
Текли ваши речи! Вы распущены! Вон!
Вон из дворца! Вон от взора Короля!
Одиннадцать лет! Да, на одиннадцать лет
Златой век настанет без вашей хулы!
Я сам – Совет! Я сам – Законодатель!
Я – ПАСТЫРЬ, ведущий овец Англии к свету!
Так было, так есть, так пребудет вовек!

ЛОД:
(Тихо, но властно, обращаясь к гвардии)
Слышите волю Его Величества? Исполняйте.
(Гвардейцы жестко, но без насилия, начинают вытеснять членов Парламента. Те сопротивляются лишь взглядами).

ЭЛИОТ:
(Сдерживая ярость, обращаясь к Карлу)
Сия воля, о Король, не Божья воля,
Но путь к тирании, что кровью заплачен
Народом твоим будет! Помни наш протест!

КАРЛ I:
(Взрыв хохота, полного презрения)
Протест? Бунт черни! Уведите их прочь!
(Члены Парламента выдворены. Карл возвращается на трон, триумфальный).

ГЕНРИЕТТА МАРИЯ:
(Подходит, кладет руку на плечо Карлу, с обожанием)
Мой лев! Мой король! Ты сокрушил гидру мятежа!
Теперь Англия – сад, где лишь твоя воля цветет!

ЛОД:
(Подходит с другой стороны, голос ледяной и убедительный)
Свершилось, Ваше Величество. Теперь путь открыт.
Но сад, о котором говорит королева, нуждается…
(Понижает голос, интимно-угрожающе)
…в чистоте. Сорняки пуританской ереси
Глушат ростки истинной веры – веры послушанья.
Они шепчутся в тавернах, клеймят обряды святые,
Порочат епископов, гнушаются красоты храмов,
В их сердцах – яд республики, их уста – против короля!

КАРЛ I:
(Глаза сверкают фанатичным огнем)
Да, Лод! Ты прав! Как ангел-хранитель престола!
Вера – столп власти! И страх – ее меч!
Издай указы! Пусть каждый приход,
Каждая кафедра, каждая книга – проповедуют
Единство: Король, Церковь, Закон – нераздельны!
Кто шепнет иное – еретик! Мятежник! Предатель!
Пусть костры инквизиции запылают! Нет?
А нет – виселицы! Тюрьмы! Плети! Позор!
Страх Господень и страх перед Короной – един!

ЛОД:
(Легкий, победоносный изгиб губ)
Исполнено будет, Ваше Величество. Я уже составил...
(Достает свиток)
...Новые Каноны. Молитвенник единый. Запрет проповедей
Вне церкви. Наказания за непочтенье к алтарю,
К облаченью священства... Суровость – во спасенье душ.

КАРЛ I:
(Восторженно)
Суровость во спасенье! Да! Ты – мой правая рука!
Возведи алтари послушанья по всей Англии!
(Обращается ко двору)
Слышите, лорды?! Золотканный век настал!
Век Абсолюта! Век Сияющей Короны!
Без споров ничтожных! Без воли толпы!
Я – Король! Богом данный! И точка! И вечно!
(Звучат робкие, вынужденные аплодисменты придворных. Карл и Генриетта сияют. Лод держит свиток, как меч.)


СЦЕНА 2. Улица у Вестминстера. Вечер. Туман. Собирается кучка горожан разного вида – ремесленник, торговка, солдат, проповедник-пуританин. Появляется фигура в темном плаще с капюшоном – Глас народа. Его голос звучит то как один, то как хор, эхом.

ГЛАС НАРОДА:
(Тихо, нараспев, как псалом)
Горе... Горе дому нечестивому...

РЕМЕСЛЕННИК:
(Трет лоб)
Слыхали? Парламент разогнали! Как скотов!

ТОРГОВКА:
Налоги душат! А жаловаться – некому! Король сказал: "Я – закон!"

СОЛДАТ:
А Лод этот... воняет папизмом! Службу новую вводят! Иконы! Свечи! Попы в шелках!

ПУРИТАНИН:
(Сжимая Библию)
Слышите глас Господа?! "Не делай себе кумира!" А они?! Алтари золотят! Службу латинскую вводят! Это не Церковь Христова! Это Вавилонская блудница!

ГЛАС НАРОДА:
(Громче, зловеще)
Горе царю, не слушающему гласа Господня! Гласа народа своего!.. Он вознесся как кедр! Но топор у корня его лежит!

СОЛДАТ:
Топор? Кто ж поднимет топор на Помазанника? Грех смертный!

ГЛАС НАРОДА:
(Еще громче, как набат)
Нет власти – не от Бога! Но власть, идущая против Бога – есть Антихрист! Она падет! Падет! Как Дом на песке! Грядет день Пришествия! День гнева! День топора!

ПУРИТАНИН:
Аминь! Господь Саваоф воинств восстанет! Он услышит стон народа Своего!

ГЛАС НАРОДА:
(Переходя в шепот, но слышимый всеми)
Готовьте сердца... Готовьте души... «Не мир принес я, но меч...» Меч Правды и Возмездия... Он близко... Он идет...
(Фигура растворяется в тумане. Остальные переглядываются в суеверном страхе и растущей злобе).


СЦЕНА 3. Королевские покои. Ночь. Карл I спит в роскошной кровати. Генриетта дремлет рядом. Лунный свет. Внезапно воздух холодеет. Появляется Призрак Марии Стюарт. Она в разорванном кровавом платье, держит свою отрубленную голову. Обращается к спящему Карлу.

ПРИЗРАК МАРИИ СТЮАРТ:
(Голос эфирный, ледяной, полный скорби и ярости)
Спишь, внук мой? Карл? Спишь в пурпуре и злате!
Проснись! Внемли голосу крови Стюартов!
Ты мнишь себя Богом? Солнцем? Царем царей?
О, слепец! Трон твой – пропасть! Корона – тернии!
Твой путь – мой путь! Твоя гордыня – моя гордыня!
Ты роешь могилу себе... но не такую, как я!
Не тайный удар в Фотерингее мрачном...
(Приближает отрубленную голову к лицу Карла)
Нет! Вижу черный помост! Вижу топор сверкающий!
Но рука, что поднимет его... не рука убийцы...
(Голос становится пронзительно-пророческим)
...а рука ПРАВОСУДИЯ! РУКА ТВОЕГО НАРОДА!
Они назовут тебя ТИРАНОМ! Судом своим
Низвергнут Помазанника! Сорвут пурпур, как ветошь!
И падет корона Англии в грязь! В грязь!
Кровь Стюартов, пролитая мной, затопит Лондон!
Восстание! Меч! Гражданская бойня! Эшафот!
Это твой Золотканный Век, Карл! Кровавый Век!
Проклятие! Проклятие на дом Стюартов! Проклятие!
(Призрак начинает таять с протяжным стоном).

КАРЛ I:
(Вскакивает с постели, в холодном поту, кричит)
Нет! Молчи, тень! Ложь! Кошмар! Я – Король!
(Оглядывается дико. Генриетта просыпается в испуге.)

ГЕНРИЕТТА МАРИЯ:
Милый мой! Что с тобой? Кошмар? На тебе нет лица!

КАРЛ I:
(Трясет головой, пытаясь стряхнуть видение, голос снова становится жестким, но с тенью сомнения)
Да... кошмар... Просто кошмар. Пустое.
(Смотрит на руки, сжимает кулаки)
Я – Помазанник. Моя власть – от Бога. Никто... они не посмеют... Нет!
(Но в его глазах мелькает тень страха, прежде неведомого)
Слышишь, Генриета? Никто!!!

Занавес.


АКТ ВТОРОЙ

СЦЕНА 1. Кабинет архиепископа Лода. Мрачная комната, заваленная книгами и свитками. Горят свечи. Лод один. Он стоит перед большим, покрытым пылью фолиантом, но не читает. Внезапно пламя свечей клонится, тени сгущаются. Появляется Дух Макиавелли – элегантный, ироничный, в одеждах флорентийского мыслителя.

ДУХ МАКИАВЕЛЛИ:
(Легким, насмешливым тоном)
Уильям Лод... или, вернее, кардинал Лод? Мечта твоя витает близко, но пахнет... порохом и кровью. Шотландцы не оценили твоих "Канонов" и "Молитвенника". Они – дикие горцы, любящие свои грубые псалмы больше, чем златотканые ризы.

ЛОД:
(Не оборачиваясь, спокоен)
Никколо. Я ждал тебя. Дикари. Они бунтуют не против молитвы, а против порядка. Против власти Епископа... и Короля. Их "Ковенант" – это кинжал, направленный в сердце Англии.

ДУХ МАКИАВЕЛЛИ:
Ах, этот "Национальный Ковенант"! Как трогательно – целый народ, клянущийся защищать свою сомнительную веру до смерти! Сила фанатизма... опасная штука, Уильям. Сильнее твоих гвардейцев. Карл твой солнышко слепит лишь двор. В горах – иная погода. Ветер свободы... или безумия?

ЛОД:
(Поворачивается, глаза холодны как сталь)
Фанатизм? Мы ответим фанатизмом священным! Страхом Господним! Карл... (легкая усмешка) ...Он еще не понял глубины ямы. Он всё еще верит в свой "Золотканный Век". Но яма требует много золота. На войну.

ДУХ МАКИАВЕЛЛИ:
Война! Великолепно! Лучший способ сплотить народ... или ускорить его падение. А золота у твоего Солнечного Короля нет. Казна пуста. Он распустил Парламент – тот самый орган, что умел выжимать деньги из купцов и лендлордов. Ирония, не правда ли? Тирану нужны деньги толпы.

ЛОД:
(Подходит к столу, берет перо)
Парламент... Да. Рана, которую я сам помог нанести. Но теперь... теперь я вижу выход. Призрак парламента. "Короткий". Созываем, требуем монет  на защиту их же веры от шотландских еретиков. Если откажут – вина их. Если дадут – мы сильны. А потом...

ДУХ МАКИАВЕЛЛИ:
(Аплодирует тихо)
...а потом – снова разогнать! Классика, Уильям! Но осторожнее. Голодный зверь (он кивает в сторону окна, за которым условный Лондон) – даже если его накормить разок – запомнит вкус мяса. И запах крови. Твои пуритане... они уже шепчутся не только в тавернах. Они вооружаются. Мыслями. А мысли – страшнее пик.

ЛОД:
(Пишет что-то быстро)
Пусть шепчутся. Пусть вооружаются. Их ярость – наш козырь. Когда шотландцы перейдут границу... а они перейдут... страх перед дикарем-северянином заставит даже самого упрямого скваттера расстаться с кошельком. А потом... (он ставит точку с такой силой, что перо ломается) ...потом мы выжжем ересь каленым железом. И в Шотландии, и здесь. Страх и Вера! Два столпа. На них стоит трон.

ДУХ МАКИАВЕЛЛИ:
(Начинает таять, улыбаясь)
Удачи тебе, "серый кардинал". Помни: корона держится на головах подданных. Отрубишь слишком много – она упадет. И разобьется. Как хрусталь...
(Дух исчезает. Лод смотрит на сломанное перо, потом выбрасывает его с презрением).


СЦЕНА 2. Граница Англии и Шотландии. Ветреный холм. Группа шотландских ковенантеров – суровые, в килтах, с молитвенниками и мечами. Среди них проповедник с горящими глазами. На заднем плане – силуэты марширующих отрядов.

ПРОПОВЕДНИК-КОВЕНАНТЕР:
(Голос ревет на ветру)
Братья! Они принесли нам не молитву, но цепи! Не веру, но папскую мерзость! Лод – слуга Антихриста! Карл – его слепое орудие! Они хотят задушить истинную Церковь Христову в Шотландии! Но мы подписали КОВЕНАНТ! Завет с Господом! Мы – народ Израиля в пустыне! И как Моисей, мы сокрушим идолов Египта!

ШОТЛАНДЕЦ 1-й:
(Сжимая рукоять меча)
Они послали войска! Наших же братьев, что продались золоту англичан!

ШОТЛАНДЕЦ 2-й:
Пусть идут! Наши горы проглотят их! Наши моря смоют! Наша вера сожжет!

ШОТЛАНДЕЦ 3-й:
(Громко) Смоооюют! Сожжееет!

ПРОПОВЕДНИК-КОВЕНАНТЕР:
Слышите глас Господа? "Не бойтесь! Ибо Я с вами!" Мы перейдем Твид! Не как захватчики, но как воины Света! Освободим братьев наших в Нортумбрии от ига епископов! Покажем Карлу и Лоду – рука Господня не сократилась! БЕРИ ОРУЖИЕ! ЗА ВЕРУ! ЗА ШОТЛАНДИЮ!

ВСЕ:
(Громовым кличем)
ЗА ВЕРУ! ЗА ШОТЛАНДИЮ! НИЗЛОЖИТЬ ЕПИСКОПОВ!
(Звуки боевых горнов. Отряды начинают движение на юг. Сцена озаряется багровым светом – зарево войны.)


СЦЕНА 3. Тронный зал. Карл в гневе. Лод стоит с каменным лицом. Казначей дрожит, держа пустой кошель. Придворные в тревоге.

КАРЛ I:
(Бьет кулаком по подлокотнику трона)
Как?! ОНИ ПЕРЕШЛИ ГРАНИЦУ?! Скоты! Свиньи в юбках! Как они посмели?! Где моя армия?! Где генералы?! Почему они не раздавили эту паршивую овцу?!

ГЕНЕРАЛ:**
(Склоняя голову)
Ваше Величество... войскам... незаплачено. Нет пороха. Нет провианта. Люди ропщут. Шотландцы... они фанатики. Дерутся отчаянно… Под Данбаром... мы... отступили.

КАРЛ I:
Отступили?! От кучки религиозных пастухов?! Позор! Позор тебе! Позор Англии! Я сниму тебя с командования! Я сделаю знаешь что?!

КАЗНАЧЕЙ:
(Подавая пустой кошель, дрожащим голосом)
В-ваше В-величество... Казна... пуста. Совсем. Война пожирает все. Налоги не собрать без... без Парламента. Торговля замерла. Денег... нет.

КАРЛ I:
(Вскакивает)
Денег НЕТ?! Для КОРОЛЯ?! Это измена! Скройтесь, крысы! Вы все в сговоре! Лод! (Обращается к архиепископу) Говори! Что делать?! Ты обещал порядок! Порядок стоит дорого!

ЛОД:
(Холодно, расчетливо)
Порядок требует жертв, Ваше Величество. И решимости. Созываем Парламент. "Короткий". Объясняем им: шотландская ересь угрожает самой Англии, в том числе их домам, их вере. Требуем субсидий. Экстренных. Огромных. На защиту королевства и истинной веры.

КАРЛ I:
(С горечью и яростью)
Парламент?! Тех самых торгашей, что я выгнал?! Унижаться перед ними?! Просить?! Нет! Никогда!

ЛОД:
(Твердо)
У нас нет выбора, Государь. Без денег нет армии. Без армии – шотландцы дойдут до Лондона. И тогда... (делает паузу, смотря Карлу в глаза) Тогда не будет ни короны, ни трона. Только хаос. И топор... о котором шепчутся на улицах.
(Карл вздрагивает при слове "топор", вспоминая кошмар. На его лицо падает тень страха и бессилия.)

КАРЛ I:
(Сдавленным голосом, опускаясь на трон)
Черт возьми... Пусть... пусть соберутся. Но предупреди их, Лод! Предупреди! Я терплю их присутствие лишь по нужде! Одно слово против Короны... одно! – и я разгоню их с позором! Пусть дадут деньги и молчат! МОЛЧАТ!

ЛОД:
(Кланяется, в глазах – удовлетворение)
Будет исполнено, Ваше Величество. Они дадут деньги. Или... познают гнев Короля и Церкви. Власть – ваш меч и щит.


СЦЕНА 4. Та же улица у Вестминстера, что и в Акте Первом. Но толпа больше, злее. Снова Глас народа. Появился Оливер Кромвель – просто одетый, с суровым лицом, наблюдает.

ГЛАС НАРОДА:
(Громче, настойчивее, чем прежде)
Слышите?! Грохот копыт на севере?! Грохот топора у корня кедра! Карл созывает Парламент! Не по любви, но по НУЖДЕ! По страху! Он простирает руку за золотом! Золотом, которое высосал из нас его архиепископ-вампир!

ГОЛОСА ТОЛПЫ:
Денег нет! Жены, дети голодают… А он – на войну! На войну из-за поповских риз! Да сколько можно? Мы не хотим… Сил нет терпеть!

КРОМВЕЛЬ:
(Твердо, без крика, но его слышно)
Он просит денег на подавление братьев наших в Шотландии. Братьев во Христе! Которые восстали против епископской тирании! Против того же Лода!

ГЛАС НАРОДА:
(Эхом усиливая слова Кромвеля)
Он просит денег на войну против ВЕРЫ! Против СВОБОДЫ! Не дадим ни гроша! Ни пенни! Пусть его епископы платят! Пусть продают свои золотые чаши!

ПУРИТАНИН:
(Истерично)
Видите?! Это знак! Знак гнева Господня! Шотландцы – бич в руке Его! Карл и Лод – новые Фараон и Иеровоам! Они ввергнут нас в пучину! Но Господь спасет Свой народ! Мечом и огнем!

ГЛАС НАРОДА:
(Переходя в зловещий шепот)
Не дадим денег... Не дадим... Пусть приходит их "короткий" Парламент... Мы сделаем его ДОЛГИМ. Долгим и страшным для короны. Мы потребуем... Головы Лода! Отмены епископов! Прав – данных Богом, а не королем!

КРОМВЕЛЬ:
(Смотрит в сторону дворца, его лицо непроницаемо)
Праведен Господь в путях Своих. Тирания питается страхом. Но когда страх исчезает... (он сжимает кулак) она падает. Как стена Иерихона. От звука труб... или голоса народа.

ГЛАС НАРОДА:
(Последний аккорд, как удар грома)
ГОТОВЬТЕ ТРУБЫ! ДЕНЬ ПРИШЕСТВИЯ БЛИЗОК! КОВЕНАНТ! КРОВЬ ЗА ВЕРУ! ДОЛОЙ ТИРАНА!
(Толпа подхватывает крики: "Ковенант! Долой епископов! Долой Генриетту!!!". Кромвель растворяется в толпе. Шум нарастает, переходя в гул приближающейся бури).

Занавес.


АКТ ТРЕТИЙ

СЦЕНА 1. Поле близ Несби. Рассвет. Туман, смешанный с пороховым дымом. Хаос. Грохот пушек, ржание лошадей, крики. Видны королевские штандарты (Кавалеры) и знамена Парламента («Железнобокие»). В центре – группа измученных солдат, роялистов и парламентариев, временно укрывшихся за разбитой повозкой. Среди них – Ветеран, молодой Идеалист и Циник.

ВЕТЕРАН:
(Вытирая сажу и кровь с лица, хрипло смеется)
За что деремся, братцы? А? За короля, что сидит в Оксфорде, попивает вино да молится? Или за Парламент, что в Лондоне, делят власть да бабки считают? (Плюет.) Чушь! Я – за кусок хлеба! За шиллинг, что обещали! А шиллинга – нету! Только вши да пули!

ИДЕАЛИСТ:
(Порывисто, с горящими глазами)
За Веру, солдат! За Свободу совести! Сокрушить тирана! Снести епископов-идолопоклонников! Построить Град Божий на земле! Вот за что!

ЦИНИК:
(Поправляя разбитый шлем)
Град Божий? Ха! За землю, дурак! За право не платить королевские поборы! За право торговать без его монополий! За то, чтобы лендлорд сам решал, что сеять и кому продавать! (К идеалисту) Ваша вера – ширма. Наш расчет – вот двигатель! А этот фанатик Кромвель... его "железнобокие"... они просто мясники.

ВЕТЕРАН:
(Указывает пальцем, черным от пороха)
А вон гляди! Мясники идут! Железная поступь! Ад на земле!
(На холме, озаренном первыми лучами солнца, появляется отряд "железнобоких". Во главе – Оливер Кромвель. Он не в роскошных доспехах, а в простом, но прочном кирасе. Лицо сурово, взгляд – как лезвие. Он поднимает руку.)

КРОМВЕЛЬ:
(Голос режет туман, как топор)
Господь – с нами! Видите врага? Видите гордыню его и суету? Они – как трава на поле сражения! Сегодня – зеленеют, завтра – брошены в печь! Вперед, воины Господа! Не за короля, не за Парламент! За Царство Христово! За торжество Правды! СИЛОЙ И ДУХОМ! ВПЕРЕД!

СОЛДАТЫ:
(Ревут как один человек, бьют мечами о щиты)
ГОСПОДЬ И СИЛА ЕГО! ВПЕРЕД! ААААА!!!
(Их атака – как удар тарана. Королевские ряды дрогнули, смешались. Начинается резня. Ветеран хватает мешок с трофеями и бежит. Идеалист бросается в бой с псалмом на устах. Циник отползает в кусты.)

СЦЕНА 2. Штаб короля в Оксфорде (условно). Поздний вечер. Карл один в затемненной комнате. Он не в короне, не в пурпуре, а в простом плаще. Перед ним – донесение о поражении при Несби. Он дрожит. В углу – тень, напоминающая Призрак Марии Стюарт.

КАРЛ I:
(Читает, голос прерывается)
"...знамена потеряны... артиллерия захвачена... принц Руперт бежал... Джентльмены разбиты... Железнобокие... Кромвель..." Этот Кромвель! Выскочка! Фермер! Как он посмел?! Как его чернь посмела?! (Бросает свиток, вскакивает) Я – Помазанник! Солнце Англии! Не может солнце закатиться перед... перед кучей навоза!
(Обращается к тени в углу)
Ты! Тень! Это ты наслала кошмар?! Отвечай! Я приказываю тебе, дух проклятый! Именем Бога! Именем Короны!
(Тень шевелится, звучит шепот Призрака Марии Стюарт: "Топор... помост... рука народа...")

КАРЛ I:
(Закрывает ладонями уши)
Молчи! Не слышу! Это ложь! Провокация! (Падает на колени перед распятием) Господи! За что?! Я служил Тебе верой и правдой! Я укреплял Твою Церковь! Я карал еретиков! Почему Ты отнял у меня победу?! Почему отдал мою славу в руки хама и фанатика?! (Срывается в гнев) Или... или Ты не видишь? Или Ты покинул меня?! Как покинул Саула?!
(В дверь вламывается архиепископ Лод. Его одежда в пыли, лицо бледно, в глазах – животный страх).

ЛОД:
(Задыхаясь)
Бегите, Ваше Величество! Бегите! Оксфорд не удержать! Железнобокие... они уже близко! Кромвель... этот дьявол... он не щадит никого! Они кричат: "Смерть Лоду! Смерть Королю!" Бегите, пока не поздно! На север! В Шотландию! Или...

КАРЛ I:
(Вскакивает, смотря на Лода с презрением)
Или что, Архиепископ? Предашь? Как Иуда? Я вижу страх в твоих глазах! Страх за свою шкуру! Где твоя вера? Твой "кнут для черни"? Ты подвел меня, Лод! Ты втянул в эту бойню! Ты разорил казну! Ты настроил против меня страну! И теперь... теперь ты ползаешь, как червь!

ЛОД:
(Униженно, но с ядом)
Я... я пытался спасти корону, Государь! Но ваша... ваша нерешительность! Ваша вера в божественное право, а не в реальную политику! Вы не слушали советов! Вы...

КАРЛ I:
(Перебивает, с ледяной яростью)
Молчи, предатель! Ты – змея, которую я пригрел! Убирайся с моих глаз! Беги, спасай свою жалкую шкуру! Но знай – если меня тронут... твоя голова скатится первой! Они ненавидят тебя больше, чем меня! Тебя, папистскую гадину!
(Лод отшатывается, как от удара. Он видит ненависть в глазах Карла. Он поворачивается и почти бежит прочь. Карл остается один, его гордость вернулась, но это гордость обреченного.)


СЦЕНА 3. Условное место. Не тюрьма, но не дворец. Полумрак. Карл сидит на простом стуле. Вокруг него – не люди, но Аллегорические фигуры, освещенные адским светом:
МЯТЕЖ - В рваной солдатской форме, с окровавленной пикой;
ГОРДЫНЯ - В искаженных королевских регалиях, с зеркалом в руке;
ЛЮДСКАЯ КРОВЬ - Бледная фигура, обернутая в окровавленный холст, с бесчисленными ранами;
СУЕВЕРИЕ - В одежде пуританского проповедника, но с безумными глазами, сжимающее Библию как дубину;
ИЗМЕНА - С лицом Лода, но в маске, которая то и дело сползает.

МЯТЕЖ:
(Бьет древком пики о пол)
Встань, Карл Стюарт! Встань пред судом Сил, что ты породил! Ты сеял ветер – пожал бурю! Ты топтал права – получишь топор!

ГОРДЫНЯ:
(Любуясь в зеркало)
Он мнил себя Солнцем! Богом на земле! Его слово – закон? Закон оказался сильнее! Закон необходимости! Закон мести!

ЛЮДСКАЯ КРОВЬ:
(Тихо стонет, указывая на свои раны)
Марстон-Мур... Несби... Десять тысяч... Двадцать... Тридцать... Все мертвы. За что? За его "божественное право"? За алтари Лода? За пурпур Генриетты? Моя кровь кричит вопиет него!

СУЕВЕРИЕ:
(Кричит искаженным голосом)
Еретик! Папист в душе! Пособник Антихриста! Он осквернил чистую веру Англии! Он делал мерзости! Он достоин смерти! Смерти! "Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом!"

ИЗМЕНА:
(Голосом Лода, но фальшиво)
Он виновен! Я... я лишь исполнял его волю! Его тираническую, безумную волю! Он не слушал советов! Он вел страну к пропасти! Я пытался... но он сломал меня! Судите его! Я не виновен! Оправдайте меня!

КАРЛ I:
(Встает. Несмотря на страх, его осанка королевская, голос набирает силу)
Молчите, порождения Хаоса! Молчите, тени Ада! Меня судите? ВЫ?! Смертные личины, надутые ветром бунта и лжи?! Я – КОРОЛЬ! Помазанник Божий! Меня судит лишь Небо! Ваш суд – богохульство! Ваша власть – узурпация Ада! Вы – не Парламент, не Суд! Вы – СБРОД! Сброд, возомнивший себя вершителем судеб! Вы подняли руку на само Небо! На самих себя!

МЯТЕЖ:
(Смеется зловеще)
Небо? Где твое Небо, Карл? Почему оно не спасло тебя при Несби? Почему отдало в руки "сброда"? Твое "божественное право" – призрак! Призрак, развеянный пушками Кромвеля!

ГОРДЫНЯ:
Посмотри в мое зеркало, Карл! Видишь? Ты не король. А пленник. Игрушка в руках тех, кого ты презирал!

КАРЛ I:
(С невероятным упорством, игнорируя их)
Я вижу лишь свое отражение. Отражение Помазанника. Ваши маски, ваши крики – ничто. Прах. История рассудит. Бог рассудит. А вы... вы лишь шум в ночи перед рассветом моей славы... или моей Голгофы. Но даже на Голгофе – был ЦАРЬ! Идите прочь. Вы недостойны даже казнить короля.
(Аллегорические фигуры замирают, будто ослепленные его внезапным величием. Свет меркнет. Карл остается один в темноте, но уже не сломленный, а готовый к своей судьбе. Голос Призрака Марии Стюарт звучит как отдаленное эхо: "Consummatum est... сonsummatum est... сonsummatum est...")

Занавес


АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ


СЦЕНА 1. Скромная комната в замке Холмби Хаус, Нортгемптоншир. Фактически место заточения Карла после сдачи его шотландцами Парламенту. Ночь. Карл спит в кресле у потухающего камина. Рядом – Библия, лежащая открытой. За окном – вой ветра. Свет тусклый, мерцающий. Сцена погружается в синеватый, холодный туман. Из тумана медленно проступает фигура женщины в белом платье с высоким воротником. Ее шея обернута кроваво-красной лентой. Это Призрак Марии Стюарт. Она смотрит на спящего Карла с бесконечной печалью.

ПРИЗРАК МАРИИ СТЮАРТ:
(Голос эхом, словно доносится издалека)
Карл... Внук мой несчастный... Карл...
(Карл во сне вздрагивает, бормочет что-то невнятное)
Проснись... Услышь голос крови... Голос плахи, что ждет и тебя. Взгляни на меня, Карл. Узнаешь ли? Мария... Твоя бабка... Та, что взошла на эшафот фотерингейский по воле другой королевы... По воле народа, что требовал крови.
(Карл во сне ворочается, его дыхание становится прерывистым)
Я носила корону. Я верила в божественное право. Я сражалась... как сражаешься ты. И видела предательство... как видишь его ты. Меня судили те, кто не имел права! Кто осмелился поднять руку на королеву! Они назвали меня изменницей... И ты услышишь те же слова, Карл. Измена! Измена кому? Измена народу!.. Так скажут они.
(Призрак приближается к Карлу, ее холодное дыхание касается лица короля)
Они нарисуют тебе лик тирана. Они потребуют твоей головы. И найдутся руки... руки, поднятые из толпы... руки, что подпишут тебе смерть. Суд, Карл! Суд над королем! И плаха... та же плаха... ждет. Она ждет всех Стюартов, кто не сумеет удержать корону и жизнь. Проснись! Узри свою судьбу!
(Карл с криком вскакивает. Туман мгновенно рассеивается. Он стоит посреди комнаты, дрожа, озирается, тяжело дыша. Свет от камина бросает на стены его огромную, трепещущую тень. Входит обеспокоенный сэр Томас Герберт.)

ГЕРБЕРТ:
Ваше Величество! Что случилось? Вам дурно? Вы кричали...

КАРЛ I:
(Отшатываясь от него, все еще в ужасе)
Прочь! Не подходи! Ты... ты видел ЕЁ?

ГЕРБЕРТ:
Кого, Ваше Величество? Я слышал только, как вы вскрикнули во сне. Дурной сон. Всего лишь сон.

КАРЛ I:
(Приходит в себя, пытаясь обрести достоинство, но голос дрожит)
Сон?.. Да... да, конечно. Дурной сон. (Поворачивается к окну, сжимая кулаки). Но такой... явственный. Она... Мария... Она говорила... о суде... о плахе... (Резко оборачивается, голос наполняется гневом и надменностью). Богохульство! Чудовищная ложь! Я – законный король Англии, милостью Божьей! Никакой суд мне не указ! Никакая чернь не смеет поднять руку на Помазанника! Это козни! Козни дьявола или... или этих мятежников, что отравили воздух Англии своим дыханием!

ГЕРБЕРТ:
(Осторожно)
Ваше Величество, успокойтесь. Это лишь отголоски тяжких дней. Усталость. Нервы...

КАРЛ I:
(Перебивает, почти истерично)
Нервы?! Да разве нервы короля могут дрогнуть перед призраком? Перед вымыслом? Она говорила о предательстве... (Его взгляд становится подозрительным, скользит по Герберту). Все кругом... все могут предать. Как шотландцы... как собственные генералы... (Он снова смотрит в темноту за окном). Но нет! Бог не допустит такого кощунства! Право короля священно и нерушимо! Этот сон... это искушение. И я отвергаю его! Слышишь?! (Кричит в пустоту комнаты). Я отвергаю тебя, призрак! Моя судьба – в руках Господа и в моей собственной воле! А не в твоих мертвых устах!
(Карл тяжело дышит, опираясь о спинку кресла. Герберт молчит, полный беспокойства. Ветер за окном завывает громче.)

КАРЛ I:
(Тихо, больше себе)
Плаха... Никогда. Никогда!
(Свет медленно гаснет, оставляя только слабый отблеск углей в камине).


СЦЕНА 2. Штаб-квартира парламентской армии, вероятно, в окрестностях Лондона. Простая комната. Карта Англии на столе. Собрались Кромвель, Фэрфакс, Айртон и несколько других офицеров. Атмосфера напряженная.

ФЭРФАКС:
(Указывая на карту)
Король – наш пленник. Шотландцы умыли руки, получив плату. Армия роялистов разбита или рассеяна. Война, господа, по сути, окончена. Теперь вопрос: что делать с Его Величеством?

АЙРТОН:
(Резко)
Что делать? Суд! Немедленный и беспощадный суд! Он – главный виновник всей этой бойни! Он вверг страну в пучину гражданской войны, пролил реки крови английского народа! Он – тиран и изменник!

ОФИЦЕР:
(Осторожно)
Суд над королем? Но это... беспрецедентно! Он – Помазанник Божий! Какой суд может судить короля? Только Бог!

АЙРТОН:
Бог? Бог на стороне праведных! А праведны ли мы? Мы сражались за свободы Парламента, за права народа против королевского произвола! Карл нарушил свой договор с народом! Он – нарушитель закона, и как таковой должен предстать перед законом! Перед судом народа, в лице его представителей!

КРОМВЕЛЬ:
(До сих пор молчал, задумчиво разглядывая карту. Теперь поднимает голову. Его голос тихий, но все замолкают.)
"Договор с народом"... (Качает головой). Генри прав в принципе. Король согрешил против страны. Грех его велик. Людская кровь взывает об отмщении. Но... (Делает паузу, все внимают). Но суд? Кто будет судьей? Парламент? А что есть нынешний Парламент? Кучка интриганов, дрожащих за свои места. Они будут судить короля? Они готовы снова впустить его в Лондон на любых условиях, лишь бы вернуть себе иллюзию стабильности!

ФЭРФАКС:
Оливер, ты слишком суров. Есть умеренные силы... Нужны переговоры. Заключить мирный договор. Ограничить королевскую власть законом – чего мы, собственно, и добивались. Возможно, отречение в пользу принца...

АЙРТОН:
(Взрываясь)
Отречение? И что? Пусть юный Чарльз вырастет и начнет мстить? Нет! Пока Карл жив – он знамя! Знамя для всех, кто тоскует по старому порядку, по тирании! Он должен быть уничтожен! Не как король – как символ! Как предостережение всем будущим тиранам! Суд и казнь – единственный путь к истинному миру и очищению!

КРОМВЕЛЬ:
(Снова качает головой, но в его глазах загорается знакомый фанатичный огонек)
Мир... Очищение... (Смотрит на Айртона). Ты говоришь о великом, Генри. Очень великом. Но армия... Армия недовольна. Солдаты не получили жалованья. Они видят, как парламентские лидеры пируют, пока они голодают. Они видят, как короля холят, как будто ничего не случилось. Они требуют справедливости. И их гнев... (Пауза). Их гнев может стать мечом Господним.

ФЭРФАКС:
(Тревожно)
Оливер, что ты предлагаешь? Армия не должна вмешиваться в политику! Это опасно!

КРОМВЕЛЬ:
(Сухо)
Опасно? А что было безопасно в эти годы? Мы создали армию, чтобы защитить свободы Англии. Разве теперь, когда главная угроза в плену, мы сложим оружие и позволим политиканам все испортить? Нет, Томас. Армия – это плоть от плоти народа. И если парламент не в силах вершить правосудие... (Он не договаривает, но его взгляд говорит красноречивее слов). Короля нельзя просто отпустить. И нельзя позволить Парламенту с ним сговориться. Его нужно... обезвредить. Совсем.
(Молчание. Айртон смотрит на Кромвеля с восхищением. Фэрфакс мрачен и обеспокоен. Остальные потрясены.)

АЙРТОН:
"Обезвредить"... Ты говоришь о суде?

КРОМВЕЛЬ:
(Встает, подходит к окну)
Я говорю о том, что воля Божья должна свершиться. А воля Его видна в победах наших. Несби, Марстон Мур... Это не наши победы. Это знаки. Знаки того, что старый порядок обречен. Карл Стюарт – часть этого порядка. (Поворачивается). Готовьте документы, Генри. Ищите правовые основания. И будьте готовы... к решительным действиям. Армия не останется в стороне. Мы доведем дело Господне до конца.
(Кромвель выходит. За ним, бросив тяжелый взгляд на Фэрфакса, уходит Айртон. Фэрфакс остается один, смотрит на карту, где отмечены места былых сражений.)

ФЭРФАКС:
(Тихо)
До конца... Но какой конец нас ждет? Казнь короля... Это откроет ящик Пандоры. Кровь короля... Разве она когда-нибудь смывается?
(Свет фокусируется на тревожном лице Фэрфакса, затем гаснет.)


СЦЕНА 3. Более комфортабельные апартаменты Карла, теперь в Хэмптон-Корте. Карл I сидит за столом, изучает бумаги. Герберт рядом. Видно, что Карл чувствует себя увереннее.

КАРЛ:
(Откладывая письмо)
Они предлагают... "переговоры". Опять эти унизительные "предложения" Парламента. Ньюпортские статьи... (Презрительно усмехается). Они все еще воображают, что могут диктовать условия королю? После всего? Нет, Герберт. Нет.

ГЕРБЕРТ:
Но, Ваше Величество... Возможно, стоит проявить гибкость? Ситуация... Армия Кромвеля становится все более дерзкой. Говорят, они недовольны Парламентом...

КАРЛ:
(С самодовольной улыбкой)
Вот именно! Вот где моя надежда! Раскол в стане врага! Армия против Парламента! Парламент против армии! (Встает, начинает расхаживать). Моя сила – в их раздоре! Пусть грызутся меж собой, как псы. Я буду королем над всеми. Я могу пообещать армии одно, Парламенту – другое... Шотландцам – третье... (Останавливается, глаза горят). Я сыграю на их жадности и страхе. Они всё еще боятся короны, Герберт. Боятся! И эта боязнь – мой козырь. Я не уступлю ни пяди своей власти! Ни в чем существенном! Бог дал мне корону, и только Он может ее забрать. А эти... (Машет рукой в сторону окна)... эти выскочки, эти пуританские ханжи... Они – временное неудобство. Ветер переменится. И они снова будут ползать у моих ног.
(Входит слуга, кланяется).

СЛУГА:
Ваше Величество. Депутация от Парламента прибыла. Ждут вашего согласия на аудиенцию для обсуждения... Ньюпортских статей.

КАРЛ:
(Поправляет воротник, принимает величественную позу)
Пусть ждут. Скажи... что король занят молитвой. (Слуга уходит. Карл поворачивается к Герберту, довольный). Видишь? Они приползли. Им нужна моя подпись, моя легитимность против армии. Я дам им... надежду. Только надежду. А потом... посмотрим. Кто кого переиграет. Никакой плахи, Герберт. Только трон. Трон, который они мне вернут на коленях.
(В его взгляде – самоуверенность и опасная слепота. Герберт смотрит на него с немой тревогой).


СЦЕНА 4. Скромная резиденция королевы Генриетты Марии в Сен-Жермен-ан-Ле, во Франции. Обстановка бедная, но с попыткой сохранить достоинство. Генриетта Мария пишет письмо. В комнате также присутствуют принц Чарльз (выглядит встревоженным и не по годам серьезным) и Эдвард Хайд (пытается сохранять спокойствие). Они только что обсуждали вести из Англии.

ГЕНРИЕТТА МАРИЯ:
(Яростно обращаясь к Хайду, ткнув пальцем в лежащие на столе бумаги)
"Переговоры"! "Умеренность"! "Уступки"! Это твои слова, Хайд! Слова трусости и пораженчества! Мой муж – Помазанник Божий! Он не должен вести переговоры с бунтовщиками, как равный с равными! Он должен повелевать!

ХАЙД:
(Терпеливо, но твердо)
Ваше Величество, я понимаю ваше негодование. Но реальность такова: король в плену. Его армия разбита. Сила – на стороне Парламента, а теперь и армии Кромвеля. Переговоры – не капитуляция, а единственный путь сохранить корону сейчас, предотвратить худшее, выиграть время для восстановления сил... Возможно, для принца Чарльза. (Кивает в сторону юноши).

ПРИНЦ ЧАРЛЬЗ:
(Вмешивается, голос дрожит от волнения)
Но разве отец не прав, требуя своих законных прав? Разве мы должны мириться с этим... этим святотатством? Они лишили его трона, свободы! (Он сжимает кулаки). Эти уроды! Ничтожества!

ГЕНРИЕТТА МАРИЯ:
(Подходит к сыну, страстно)
Вот видишь, Хайд! Даже мой сын понимает долг крови! Чарльз прав! Никаких уступок! Никаких компромиссов с грехом и мятежом! (Резко поворачивается к столу, хватает перо). Я напишу ему! Напомню, кто он есть! Напомню о его долге перед Богом, перед династией, перед нами!
(Она начинает писать/диктовать с яростью, игнорируя Хайда и Чарльза, обращаясь к невидимому Карлу)
"Мой дорогой, бесценный супруг! Каждая весточка из Англии – как удар кинжалом в сердце! Слышу, что ты ведешь переговоры с этими убийцами, этими святотатцами! Не верь им, Карл! Не верь ни единому слову! Они хотят лишь заманить тебя в ловушку, лишить остатков власти, а потом... (Она содрогается, прерывая диктовку). О, я вижу кошмары! Вижу их злобные лица! Вижу топор... (Берет себя в руки, голос становится стальным). Нет! Ты должен быть тверд, как скала! Помни: ты – король! Милостью Божьей! Никаких уступок этим пуританским выродкам! Никакого согласия на унижение короны! Твоя уступчивость – их победа! Ты должен требовать! Требовать роспуска этого мятежного Парламента! Требовать возвращения всех твоих прерогатив! Требовать наказания Кромвеля и его псов!.."

ХАЙД:
(Тихо, но настойчиво, обращаясь больше к принцу Чарльзу, чем к королеве)
Упрямство может быть доблестью на поле боя, Ваше Высочество, но в политике... оно часто ведет к пропасти. Иногда гибкий тростник переживает ураган, а могучий дуб – падет. Королю нужна мудрость Соломона, а не только отвага Ричарда Львиное сердце. Если он не уступит в малом... он рискует всем.
(Входит фрейлина, выглядит смертельно испуганной).

ФРЕЙЛИНА:
Ваше Величество! Ваше Высочество! Милорд! Гонец... только что прибыл из Лондона. Вести... ужасные.
(Все замирают. Генриетта Мария медленно поднимает голову от письма. Принц Чарльз бледнеет. Хайд напряженно ждет.)

ГЕНРИЕТТА МАРИЯ:
(Голос – ледяная струйка)
Карл?! Он... жив?

ФРЕЙЛИНА:
(Кивнув, едва сдерживая слезы)
Король жив, Ваше Величество... но... Армия... Армия Кромвеля. Она... действует. Солдаты... ворвались в Хэмптон-Корт. Ночью. Силой... силой схватили короля! Увезли... как преступника! Увезли в новое заточение. На остров Уайт. В замок Карисбрук! Говорят... как в тюрьму! Парламент... Парламент слал протесты, но армия его не послушала. Кромвель... Кромвель теперь... хозяин положения. И... и короля.
(Мгновенная тишина. Затем Генриетта Мария вскакивает, стул с грохотом падает.)

ГЕНРИЕТТА МАРИЯ:
(Кричит в ужасе и ярости)
Карисбрук?! Остров?! Тюрьма?! Эти подлые, вульгарные твари! Как они посмели?! Тронуть его?! Тронуть короля?! (Она метается, как раненая львица, потом резко останавливается перед фрейлиной, схватив ее за плечи). Пиши! Пиши НЕМЕДЛЕННО! Ко всем дворам! К Папе! К Людовику! К Филиппу Испанскому! Ко всем, кто носит корону или боится Бога! Нужны деньги! Золото! Нужны войска! Корабли! Мы должны вырвать его! Вырвать из лап этих зверей! Скажи им... (Ее голос срывается на истерике). Скажи, что если Карл Стюарт падет – корона падет! Вера падет! Цивилизация падет перед варварством этих пуританских фанатиков! Мы должны спасти его! Ценой ВСЕГО! Никаких уступок, Карл! Держись! Я спасу тебя! Я... Я...
(Силы оставляют ее. Она закрывает лицо руками, ее тело сотрясают беззвучные, неистовые рыдания. Письмо с яростными призывами к непоколебимости падает на пол. Принц Чарльз стоит как истукан, лицо мертвенно-бледное, глаза широко открыты от шока и непонимания. Хайд тяжело опускается на стул, его лицо – маска глубокого отчаяния и мрачного предвидения. Он смотрит на упавшее письмо, затем на рыдающую королеву, и медленно качает головой – жест безысходности и горького "я же предупреждал").


СЦЕНА 5. Спартанская комната в замке Карисбрук на острове Уайт. Видно холодное, неприветливое море за узким окном, перекрещенным решеткой. Карл стоит у окна, закутавшись в плащ. Он постарел, осунулся. Герберт молча стоит в стороне. Гул ветра и крики чаек.

КАРЛ I:
(Тихо, не оборачиваясь)
Карисбрук... Каменный мешок посреди бурных вод. Как далеко мы от Лондона, Герберт? От Уайтхолла? От трона... (Поворачивается, его лицо усталое, но глаза все еще горят внутренним огнем). Они думают, что сломили меня? Эти... тюремщики в солдатских мундирах? Кромвель... Этот хитрый, безбожный мужик...

ГЕРБЕРТ:
Ваше Величество... Королева... Она пишет, что собирает помощь во Франции...

КАРЛ:
(Резко махнув рукой)
Генриетта... Ее письма... Они полны огня, но... (Горько усмехается). Какой помощи ждать от Людовика? От испанцев? Они заняты своими делами. Нет, Герберт. Надежда только... на раздор здесь. На раздор в стане победителей. (Подходит к столу, берет Библию, листает). Они поссорятся. Армия и Парламент. Или сама армия расколется. И тогда... тогда им снова понадобится корона. Корона, чтобы прикрыть их беззаконие. И они придут... приползут ко мне на коленях.
(Он сжимает Библию. В его голосе – фанатичная убежденность.)
Я читал о псалмопевце Давиде. О том, как его преследовали. Как он скрывался в пещерах. Но Господь не оставил его! И не оставит меня! Я – Помазанник! Я – Закон! (Вдруг его взгляд становится отрешенным, он смотрит мимо Герберта, в угол комнаты, где тени гуще). Она опять здесь... Чувствую ее холод... Слышу шепот: "Суд... плаха..." (Он резко трясет головой, как бы отгоняя видение). Прочь! Я сказал прочь! Никакого суда! Никакой плахи! Я – Карл I, король! Я... (Его голос вдруг срывается, в нем проскальзывает отчаяние). Я должен только выстоять. Держаться и верить. Верить в свое право. В Промысл Божий... (Он опускается в кресло, внезапно согнувшись, выглядит старым и беспомощным). Игра еще не окончена, Герберт. Еще не окончена...
(Он кладет голову на раскрытую Библию. За окном бьются волны о скалы. Свет медленно угасает, оставляя фигуру короля в почти полной темноте. Тень на стене кажется огромной и призрачной).

Занавес


АКТ ПЯТЫЙ


СЦЕНА 1. Палата в Уайтхолле. Заседает Высокий суд (условно: не исторические лица, а аллегории – Революция, Суд, Смерть. Карла вводят под стражей. Он в черном кафтане со звездой Подвязки, бледен, но спокоен. В углу – Аллегория Правосудия, держащая весы с разбитой чашей.

СУД:
(Голосом, лишенным интонаций)
Карл Стюарт, бывший король Англии. Суд признает тебя виновным в государственной измене, развязывании гражданской войны, тирании и пролитии крови народа. Приговор окончателен и обжалованию не подлежит. Смерть через отсечение головы. Да свершится правосудие.

КАРЛ I:
(С легкой усмешкой, обращаясь к Аллегории Павосудия)
Правосудие? Где твои весы? Где слепота? Я вижу лишь сломанные чаши и повязку, сползшую на один глаз. Этот суд – фарс. Я обращаюсь не к нему, но к Истории. К Богу. Я не признаю вашу власть. Но я прощаю вас. Ибо вы не ведаете...

РЕВОЛЮЦИЯ:
(Грубо перебивая)
Молчать, осужденный! Подпиши признание! Облегчи свою участь!

КАРЛ I:
(С достоинством)
Моя участь – в руках Всевышнего. А признание... (Берет перо, поданное Смертью, проводит по бумаге, оставляя лишь кляксу) вот вам мое признание! Чернильная слеза. Плач Англии по своей совести. Больше вам от меня ничего не нужно. Ведите на эшафот. Я готов.

РЕВОЛЮЦИЯ:
Ха-ха-ха! Извольте пожаловать! (Склоняется в издевательском поклоне). Смерть тирану! Кровь за кровь! Палач, руби смелее! Долой корону вместе с головой!

КАРЛ I:
Народ Англии! Я умираю за вас! За вашу свободу – как я ее понимал! За веру – как я ее хранил! За закон – как я его чтил! Я прощаю врагов моих. Но знайте: убивая короля, вы убиваете часть себя. Часть своей истории. Часть Божьего промысла. Я ухожу...

СУД:
(Истерично)
Хватит проповедей! На плаху!

КАРЛ I:
Ухожу с миром. И с верой. Верой в то, что Англия очнется от этого кошмара. Верой в милосердие Божие ко мне, грешнику. И к вам... убийцам.
(Он снимает звезду Подвязки, отдает Смерти. Снимает кафтан – под ним черная шелковая рубашка.)  "Я перехожу из бренного царства во владение нетленное, где нет никаких тревог". Прими... мою голову... не как трофей... но как... искупление... За Англию...


СЦЕНА 2. Зал Вечности . Зеленоватый туман. Карл I появляется, держа свою голову в руках. Его окружают Призраки английских монархов. Ричард II - с головой в руках (как Карл). Генрих VI - с окровавленным виском. Эдуард V и Ричард Йорк - бледные принцы, с синяками на шеях. Мария Стюарт – с кровавой полосой на шее. На полу сидит ребенок. Он играет с тряпичной куклой, у которой оторвана голова. Ребенок то приставляет голову, то отрывает ее со смехом.

РЕБЕНОК:
(Напевает)
Вот король на троне сидит,
Вот топор его бьет – раз-два!
Голова кувырком летит,
А народ кричит: "Ура!"
Приставлю голову вновь,
Посажу на трон опять,
Чтоб играть в короля и любовь,
И опять... башку оторвать!

РИЧАРД II:
(Печально к Карлу)
Приветствую, брат по судьбе. Низложен. Убит. Ты думал, твое право – крепче моего?

ГЕНРИХ VI:
Кровь... Королевская кровь священна. Но она льется рекой. Твоя – лишь ручеек в океане бед.

ПРИНЦЫ:
(Хором)
Корона тяжела? Она давит... душит... даже детей.

МАРИЯ СТЮАРТ:
(Почти с нежностью)
Теперь ты понял, внук? Вес короны? Ты вошел в наш круг. Круг вечный.

КАРЛ I:
Я понял... лишь у края. Понял, что корона – служение народу. А я... Я требовал поклонения… Понял, что Бог – выше права. А я... ставил право выше Бога... и людей. Это моя вина… Моя вина.
(Призраки начинают медленно кружить в призрачном хороводе. Их голоса сливаются в шепот: "Короли приходят... короли уходят... народ вечен... и страдает...")

Занавес


ЭПИЛОГ


СЦЕНА: Тот же кабинет Вильяма Дэвенанта, что и в Прологе. Поздний вечер. На столе – рукопись пьесы, чернильница, перо и кувшин вина с четырьмя бокалами. За столом сидят: Дэвенант (выглядит изможденным, но одухотворенным), Призрак Кристофера Марло (такой же ироничный и проницательный, как раньше), Аллегория Правосудия (Женщина в строгом сером одеянии, с повязкой на глазах, весы покоятся у ее ног, в руке – обнаженный, но не окровавленный меч. Лицо усталое, почти скорбное) и Аллегория Смерти (Фигура в простом темном плаще с капюшоном, скрывающим лицо. Сидит неподвижно, излучая ледяной покой). За окном – тишина, будто мир затаил дыхание.

ДЭВЕНАНТ:
(Разливая темно-рубиновое вино по бокалам, руки слегка дрожат)
Ну вот... Готово. Последняя точка поставлена. (Подает бокал Марло). Кристофер... Ты сделал это соавторство по-настоящему волшебным. Ты не просто заказчик, ты — вдохновляющий соратник по творческому бою! Без твоей подачи... без этого жуткого пророчества... я бы, пожалуй, не отважился.

МАРЛО:
(Берет свой бокал, но не пьет, лишь смотрит на вино, отражающее пламя свечи. Тонкая усмешка на губах)
Да-а, давно это было... Когда я писал о Фаусте, продавшем душу, или о честолюбивом Тамерлане... Я и представить не мог, что истинная трагедия власти окажется столь... приземленно-жуткой. Не боги карают гордеца, а его же подданные с расчетливой жестокостью торгашей. (Отводит взгляд от бокала на Дэвенанта). Ты справился, Вильям. Пьеса закончена. Кровь на бумаге высохла…

ДЭВЕНАНТ:
(Обращаясь к аллегориям Правосудии и Смерти, робко подвигая к ним бокалы)
А вам... госпожа Правосудие... господин... или госпожа Смерть... Не угодно ли? Вино... бургундское. Говорят, согревает душу. Хотя... (Он запинается).

ПРАВОСУДИЕ:
(Голос низкий, ровный, как скрип судейского пера. Она не смотрит на бокал)
Нет, Вильям Дэвенант. Мне не нужны иллюзии тепла. Я видела суд в Уэстминстер-Холле. Я видела, как мою повязку использовали, чтобы скрыть не слепоту, а предвзятость. Как мои весы качнулись не от тяжести доказательств, а от тяжелой решимости Кромвеля. Как мой меч опустился не во имя Закона, а во имя Страха и новой тирании, которая родится из этой крови. (Поворачивает скорбное лицо к Дэвенанту). Суд над королем... Он не утвердил меня. Он меня исказил. Теперь меня будут бояться и ненавидеть еще сильнее. Ибо кто поверит Правосудию, видя, что его мечом можно убить само его понятие?

СМЕРТЬ:
(Голос – шелест осенних листьев под ногами, ледяное дуновение из могилы. Ее плащ колышется, хотя ветра нет. Она тоже не притрагивается к бокалу)
Вино... Кровь земли. Ирония. (Небольшая пауза, кажется, она дышит холодом). Я была там. Перед Уайтхоллом. Я стояла за плечом палача в маске. Я коснулась шеи Карла Стюарта холодом лезвия прежде, чем топор упал. (Поворачивается к Дэвенанту). Ты описал это... достойно. Миг, когда величие обращается в прах. Это всегда одно и то же… Будь то король или нищий. Топор, нож, петля, яд... Или просто тихий уход. (Поворачивается к Правосудию). Ты говоришь об искажении, сестра? Но я – константа. Я – единственное истинное равенство. Король склонил голову на тот же эшафот, что и последний его подданный, казненный по его указу. В этом... есть своя чистота. Жестокая, но чистая. Его кровь на снегу... Она алая, как и любая другая.

МАРЛО:
Чистота Смерти... И грязная кухня Правосудия. (Иронично). Какой финал для трагедии власти! Не божественная кара, не возмездие Рока, а политическая необходимость, прикрытая твоим именем (кивает Правосудию), и реализованная с твоей неизбежностью (кивает Смерти). Драма человеческой глупости и жестокости, доведенная до логического абсурда. Карл верил в Бога и свое право – и проиграл. Кромвель верил в Бога и волю народа – и создал диктатуру. А вы... (Он обводит взглядом всех). Вы лишь инструменты... Вечные и невиновные в их грехах.

ДЭВЕНАНТ:
(Потрясенно смотрит то на Марло, то на аллегории)
И что же... Что же я написал? Предостережение? Или просто... бесконечный круг?.. Короля убили, чтобы Кромвель стал королем без короны. А потом... что? Кость перейдет к его сыну? Или генералы передерутся? Где же выход? Где свет?

ПРАВОСУДИЕ:
(Поднимает свой меч, острием вниз, и смотрит на него)
Свет? В Законе, Вильям. В Законе, который стоит выше королей и парламентов. Который защищает слабого от сильного, а не служит дубиной в руках победителя. Который признает, что даже король – не бог, а человек, ответственный перед тем же Законом. Но такой Закон... (Она роняет меч на пол с глухим стуком). Он требует не топора, а мудрости. А мудрости... вечно не хватает.

СМЕРТЬ:
(Ее капюшон слегка склоняется, словно в кивке)
Мудрость приходит слишком поздно. Или не приходит вовсе. (Встает, ее темный плащ струится по полу, не касаясь его). Я ухожу. Меня ждут. Всегда ждут. (Она делает шаг в сторону, и тень сгущается вокруг нее). Запомни, поэт: короли приходят и уходят. Республики рождаются и гниют. Империи рушатся. А мое царство... (Ее голос становится шепотом, сливающимся со скрипом половиц). Мое царство вечно. И топор... (Едва слышный звук падающего топора) всегда лишь мой слуга.
(Смерть растворяется в темноте. Звук падающего топора эхом отдается в тишине. Правосудие медленно поднимает свой меч и весы. Лицо ее все так же скорбно.)

ПРАВОСУДИЕ:
Ищи свой свет, Вильям Дэвенант. Ищи его в словах, в разуме, в мужестве признать ошибку. Даже если он лишь искра во тьме. (Она направляется к двери, но останавливается). Твоя пьеса... она не о смерти короля. Она о смерти иллюзий. Его. Их. И, возможно... наших. (Она открывает дверь, за которой виден лишь туман). Прощай. Да не понадобится тебе больше мой меч... для твоих драм.
(Правосудие уходит, растворяясь в тумане. Дверь тихо закрывается. Дэвенант и Марло остаются вдвоем с недопитым вином и рукописью.)

ДЭВЕНАНТ:
(Шепчет, глядя на пустой бокал Смерти)
Иллюзии... Кровь... Топор... И вечное царство. (Он содрогается). Что я наделал, Марло?

МАРЛО:
(Встает. Его фигура начинает мерцать, как свеча на сквозняке)
Ты предсказал правду, Вильям. Жестокую, неудобную, кровавую правду о власти и людях. Разве не в этом долг поэта? Даже если эта правда – лишь эхо падающего топора в вечности Смерти. (Его улыбка становится призрачной). Моя роль сыграна. Пророчество свершилось. На бумаге. А что будет дальше... (Он пожимает плечами, уже полупрозрачный). Узнаешь сам. Или напишешь новую пьесу. Прощай, соратник… Не забывай наливать... для призраков Правды.
(Призрак Марло тает в воздухе, как дым. Дэвенант остается один. Он долго смотрит на пустые места за столом, потом на рукопись. Он берет перо, обмакивает его в чернила и на титульном листе под названием «Король и Плаха» выводит: «W. Davenant». Ставит дату. Затем берет кувшин и наливает вино в четвертый, никем не тронутый бокал. Он поднимает его в молчаливом тосте в пустоту. Ставит бокал обратно – полным. Вино темно, как кровь на снегу. Дэвенант тушит свечу. Сцена погружается во тьму. Где-то далеко, за стенами, слышен одинокий крик совы. Или эхо последнего вздоха...)


КОНЕЦ