Его Алмазом кличут. Глава 32. Загадочный журавль

Григорий Матвеевич встал и направился к дверям, движением руки зазывая меня с собой. Мы вышли на улицу и сели на лавку. Я продолжал думать о тёте. И вспомнил множество историй, которые она мне рассказывала, в том числе и мистических.
– Григорий Матвеич! А было ли у вас в жизни что-нибудь загадочное? Необъяснимое? – я спросил это с лёгкой иронией в голосе, не ожидая от него серьезного ответа. Так я надеялся немного отвлечься от вороха и беспорядка в мыслях.
– Да всякое было… – ответил старик как-то равнодушно.
Я понял, что он не собирается вдаваться в подробности.

И вдруг, непонятно с какой стороны, прилетел голубой журавль и сел на сухую траву под каштаном. Я уставился на него и замер. Я даже не видел его, летящим в небе, несмотря на то, что он был довольно внушительных размеров, не заметил я и как он приземлялся. Такую птицу вживую я никогда не встречал. Опять же, только по телевизору. Показав на него, я вопросительно посмотрел на старика.
– А вот тебе и необъяснимое, – спокойно сказал Григорий Матвеевич, – а я уж думал, не прилетит.
– В смысле?
– Этот журавль каждый год сюда прилетает, именно в этот день – двадцать девятого сентября, в день рождения моей Софьюшки. Она как умерла, так и прилетает. То под деревом сидит, то около меня ходит.
– А что тут такого необъяснимого? Просто совпадение.
– А то, что я всегда Соню «Журавликом» дразнил. Девичья у нее фамилия Журавлева была. Да и птица эта – в наших краях нечастый гость.

Тут мне стало немного не по себе, хоть я и не склонен верить в подобное. Журавль сидел под деревом около часа, а потом также незаметно улетел.
– Это мне родная приветы шлёт… – старик задумчиво посмотрел в небо.
– Подождите! А ваш день рождения когда? Меня послали сюда в командировку к вам на именины…
– Оно прошло уж, неделю как… У нас с Соней рядышком…
«Вот и день рождения!» – прозвучало в моей голове негодование. Лисицын всё напутал. Может быть, это и к лучшему, ведь я приехал без подарка, в редакции об этом не побеспокоились. Но выходило, что я приехал не ко времени, и раньше бы меня разозлила подобная ошибка начальника и его невнимательность, но теперь мне это было уже неважно.

Солнце начало клониться к горизонту. В тот день небо было необычным. Перистые облака словно кто-то растянул по всей ширине небосвода, отчего их как бы разорвало, а небо покрылось множеством мелких пятен и стало напоминать расцветку леопарда, особенный эффект добавляли огненные оттенки заката. Вдали над полем летала стая мелких птиц. И больше ничего не отвлекало нас от этой безмятежности и покоя.
– Глянь вот на него, – сказал Григорий Матвеевич, показывая на Максима.
В то время, как мы со стариком сидели на лавке, мой напарник снова плутал под клёном, занимаясь со своим телефоном, в ушах у него были наушники.
– Да, облюбовал он это место, – с улыбкой ответил я.
– Да не о том хочу сказать. Ты посмотри, он человек уже большой, если так рассудить… А чем он занят? Не о том он должен думать в свои года, не о том…

Я пожал плечами, изображая равнодушие к жизни Максима. Не привык я лезть в чужую жизнь. Да и научить других мне было нечему.
– Ты вот на свою пустую голову сетуешь, на жизнь скучную. Ты мудрец в сравнении с этим дитём.
В этот момент мне стало приятно, не буду лукавить. Но не меньше во мне было и удивления. Слова Алмаза стали для меня неожиданностью. Я никогда не сравнивал себя с Максимом, вероятно, по той же причине – я взрослый, а он ребёнок.
– Ты слушать умеешь, вникать. Задатки, они видны. А Максимка и слушать не станет, потому что не за что в его голове моим словам зацепиться. Для того, чтобы жизнь свою сделать лучше и самому стать лучше, нельзя сразу взять – и стать. Чтобы подняться на ступень, нужно сначала дойти до лестницы. Вот ты дошел до лестницы-то, а Максим ещё далеко бродит. Лестницы этой у него пока и на горизонте нет, кхи-кхи! Я что хочу сказать – всё, что происходит с тобой сейчас, это верно, правильно. Оно, видно, время настало. Ты дошёл, можешь ступать. Когда стоишь близко, уже лучше видно, куда ногу ставить. В этом и польза своевременности.

Уже не удивившись проницательности старика и привыкнув к ней, я мысленно с ним согласился. Говорить ничего не хотелось. Молчание после важных слов добавляет сказанному особый смысл и важность. Тишину не нарушил и Алмаз, который трепал по голове Черныша, преданно лежащего у его ног.

Я подумал о своём горе-напарнике, об этом ещё совсем юном парне. Как он живёт? Наверное, с родителями. По нему было видно, что себя обслужить он не способен, кормит и прибирает за ним мама. И так же маловероятно, что у него есть девушка. Вряд ли Максим умеет за ними ухаживать. Хотя я и сам в этом не преуспел… Но, с другой стороны, я ведь его совсем не знаю. Может, у него есть свое мнение, мечты и цели. Может, он их просто прячет под маской наивности и детской беззаботности из страха, что его не поймут или поймут неправильно.  Из страха, что осудят или засмеют. Все мы этого боимся или боялись раньше. Хотя, что это вдруг я стал сентиментальным? Может, всего этого и в помине нет. Может, он обычный лоботряс. И этой мыслью я сбросил с себя тяжесть размышлений, вернувшись к созерцанию прекрасного пейзажа на фоне широкого поля.

Конец дня прошёл совершенно обычно. Мы поужинали и легли спать. Не было в тот день больше никаких мудрых слов и глубоких дум. Старик, по своему обычаю, не любил разговаривать перед сном. И я подумал, что в этом тоже есть разумное зерно. Я часто замечал за собой, что посмотрев телевизор или поговорив по телефону перед отдыхом, я плохо спал ночью. Долго не мог заснуть, в голове хороводом крутились самые разные мысли и воспоминания, прокручивались события прошедшего дня. И никак и ничем я не в силах был остановить этот поток. Оттого я часто засыпал только под утро.  И теперь, обратив внимание на Алмаза, я решил последовать его примеру. Да и думать мне отчего-то совсем не хотелось.