Огурцы

                Огурцы




     Абрам Романович родился в небольшой деревне Липецкой области, и каким-то необъяснимым образом он смог быстро разбогатеть, да так, что стал не только единственным богатым человеком в своей деревне, но и самым богатым и знаменитым человеком в области. Он был не просто богатым, а очень богатым. Поэтому его фамилия была известна и в Москве, и в Мадриде, и во всем мире. На самом деле, путей к богатству не так уж и много, и всем они известны, но никто никогда не признается, не объяснит, каким путем оно, это богатство, пришло к его обладателю. Абрам Романович не был исключением, и на вопрос, как ему удалось разбогатеть, нажить за год-два свои миллионы, пожимал плечами и ссылался на удачу. На ту самую удачу, которую всем искренне желают в день рождения. Абрам Романович мог легко купить себе дом в самых престижны районах любой страны, например замок где-нибудь под Парижем. Мог купить дорогую яхту или самолет. Футбольную команду или даже целый стадион где-нибудь в Лондоне или Милане. Но он ничего этого не покупал, не швырялся деньгами, жил скромно, но и ни в чем себе не отказывал.
     Абрам Романович строил высотные дома в столице, в Сочи, во Владивостоке и даже принимал участие в решении жилищных проблем в Китая. Строил, а потом продавал всем желающим. Можно сказать, делал людей счастливыми. Делал он это не бесплатно, конечно, но, как бы там ни было, все же он исполнял заветные желания людей. А это, согласитесь, всегда благородно. Поэтому его заслуженно награждали орденами и медалями. Да и сам себя Абрам Романович считал человеком достойным  и весьма полезным для общества. Нередко он сам себя с гордостью называл благотворителем или творцом благ для человечества. На самом деле, он никогда не думал о людях, для которых творил эти блага. Его никогда не интересовало мнение тех, которые въезжали в новые квартиры. Его никогда не интересовало, что о нем думали  те, которые брали ипотеку в банке. Он хорошо знал, что отдельное жилье – это благо для любого, и он это благо строил. И попробуйте возразить, у людей это действительно была радость, еще какая радость – своё отдельное жильё.
     А ведь когда-то Абрам Романович был простым человеком, таким же, как и все, с простыми, легко исполнимыми желаниями. Учился в школе, как все служил в Армии, а потом работал, и зарплата у него была такая же, как у всех. И, как и все, мечтал он о семейном счастье, счастливых детях и, конечно, о собственном отдельном от родителей жилье. Правда, в отличие от всех, он не знал, что такое ипотека. Что такое взять кредит на двадцать, а то и тридцать лет, и все эти годы жить в квартире, принадлежащей банку. Всего этого Абрам Романович не испытал на себе. И чем богаче он становился, тем заметнее отличался от всех других, а потом, вообще, убедил себя, что он не такой, как все. Это легко сделать. А вот найти человека, который считал бы себя таким, как все, почти невозможно.
     Кстати, об Армии.  Абрам Романович никогда не забывал годы своей службы. С каждым годом какие-то силы все сильнее и сильнее тянули его в места, где он провел армейские годы, где возмужал, что называется, понюхал пороху, где оставил своих верных друзей. Произошло это спонтанно. Будучи уже богатым человеком, решил Абрам Романович наведаться в места своей армейской службы, тем более что места эти были не так далеко от столицы, каких-то двести с лишним километров.
     Леса под городом Тейково Ивановской области густые, дремучие, в них когда-то и базировалась воинская часть, в которой служил Абрам Романович. Теперь там уже никакой части не было. Остались заброшенные казармы и заросшая травой бетонная дорога к ним.
     – Завтра с утра едем в Тейково... – сообщил Абрам Романович своему водителю.
     Водитель опустил голову, хотел было уже признаться и сказать своему босу, что уходит от него, что нашел другую работу, с большей зарплатой, но не осмелился. Решил сообщить эту новость после поездки.       
     Была суббота, выехали рано утром. Дорога была отвратительная: по одной полосе навстречу друг другу почти вплотную, того и гляди, как бы не задеть встречную. Машину то трясло, то подбрасывало. Одно время у Абрама Романовича даже возникло желание вернуться. Но после ста пятидесяти километров от Москвы, машин стало меньше, дорога ухудшилась, и меж полей хорошо просматривалась. Картина жизни менялась на глазах, поездка становилась интересней, необычной, напоминающей экскурсию в прошлое, в советские времена.
     Дорогу в воинскую часть найти так и не удалось, и местные жители ничем помочь не смогли. Более тридцати лет прошло, в памяти многое стерлось. Абрам Романович помнить города не мог, в увольнение его отпускали редко, но он помнил, что воинская часть должна была быть к северу от города. Когда все дороги к северу были обследованы, и никаких признаков воинской службы обнаружены не были, ничего не оставалось, как вернуться обратно в Москву. Так Абрам Романович и решил, хотя уезжать ни с чем не хотелось, было не в его правилах. На обратном пути попался городской рынок, и тогда Абрам Романович решил пройтись по торговым рядам, посмотреть.
     – У тебя мелочь есть? – спросил Абрам Романович своего водителя.
     – Нет, только карточки, – водитель открыл крышку подлокотника, – хотя, подождите, здесь должна быть какая-то мелочь.
     – Как же ты без наличных ездишь? А если ГАИ остановит? – спросил Абрам Романович.
     – С ними я полюбовному расхожусь, я им говорю, что вожу помощника президента, а они такие доверчивые, верят, – засмеялся водитель и радостно выкрикнул, – нашел мелочь, но всего семнадцать рублей.
     Абрам Романович взял эту мелочь и вышел из машины, направился к торговым рядам. Он не знал, зачем ему понадобились наличные деньги, что он собирался купить, и чем его заинтересовали эти убогие палатки богом забытого провинциального городка. Что ему здесь понадобилось? Человеку, который не помнил, когда он был в магазинах, давным-давно ничего не покупал и, пожалуй, не представлял, что такое дорого, и что такое дешево.
     Пройдя несколько палаток, Абрам Романович словно опомнился, резко развернулся, и пошел назад. Сделал несколько шагов и остановился у головных уборов.
     – А сколько это стоит? – спросил, и покрутил в руках белую кепку с кнопкой на макушке. Кепка действительно ему понравилась.
     – Триста пятьдесят рублей, – ответила молоденькая девушка с сигаретой в руке, –  недорого, сейчас таких цен нету, прикинь, если хочешь.
     – Да нет...
     – Не хочешь? Ну, бывает, когда денег нет, ничего не хочется... – продолжила девушка, – приходи, когда деньги будут, – и отвернулась к другому покупателю с теми же завлекающими словами.
     А Абрам Романович не обиделся, наоборот, даже улыбнулся. Ему было приятно хранить свою тайну. Он поднял голову вверх, вздохнул. Что там этот рынок для нищих, он мог весь этот город купить, на зачем он ему нужен. На самом деле он не выглядел человеком, у которого водятся деньги. Уставший, небритый, коротко постриженный, с обширной залысиной, а на руках даже обручального кольца не было. К тому же, простая белая футболка, джинсы и кеды. Джинсы хоть и дорогие, но с протертыми дырками, как и положено по требованию последней моды. Словом, все это делало Абрама Романовича не покупателем, а простым  прохожим без денег. Но его все это не расстраивало. Его уже давно не интересовали ни цены, ни продавцы, ни покупатели, поэтому он улыбнулся самому себе. Ускорив шаг он направился к машине.
     Последней в торговых рядах была старушка. Она сидела на низеньком стульчике и торговала свежими огурцами, петрушкой, укропом, зеленым луком. Абрам Романович остановился, обратил внимание на огурцы. Когда-то, в увольнении, вот такая же старушка угостила его со словами: «бери, милок, свежие, только что с грядки, горьких нет». О-о... какие это были огурцы. В пупырышках, с белым бочком и желтым хвостиком. Точно такие же лежали у старушки, а под огурцами висел ценник –  40 руб. Пройти мимо Абрам Романович не мог.
     – Почем огурчики? – вырвалось у Абрама Романовича.
     – Сорок рублей за кило, бери, милок, свежие. Только что с грядки, горьких нет.
     И эти слова старушки заставили улыбнутся Абрама Романовича. Он достал из кармана семнадцать рублей мелочью, пересчитал их на ладони и неуверенным, как бы стесняясь своей бедности, спросил:
     – А у меня только семнадцать, сколько огурцов вы мне можете дать на семнадцать рублей?
     Старушка подняла голову, взгляд ее был спокойным, добрым, морщинистые губы вздрогнули:
     – Возьми, милок, сколько хочешь.
     Абрам Романович взял один и посмотрел на старушку.
     – Бери-бери – добрым голосом предложила старушка.
     Абрам Романович взял второй огурец и протянул ладонь с мелочью. Но старушка остановила его.
    – Не надо денег, Бери-бери еще, не стесняйся.
     Абрам Романович взял третий, потом четвертый и очнулся, когда у старушки не осталось ни одного.
     – Я же у вас все огурцы забрал.
     – Ничего-ничего, милок, бери, ешь на здоровье.
     В машине Абрам Романович дал один огурец водителю, с удовольствием сам хрустел одним за другим.
     – А знаешь, – спросил Абрам Романович водителя, – что такое благотворительность?
     – Ну, когда от души и себе в ущерб.
     Ответил водитель, а сам подумал, все таки жадный у него бос. Ему только один огурчик дал, а сам уже пятый уминает.
     – Это когда от себя отрываешь, а другому тем самым помогаешь, – продолжил водитель, – вот что такое благотворительность.
     А к вечеру, уже дома, за ужином Абраму Романовичу захотелось рассказать о доброй старушке, и он уже начал свой рассказ, но неожиданно для всех замолчал. И, ни к кому не обращаясь, спросил:
     – А почем сейчас огурцы на рынке?
     Ему никто не ответил, но вопрос все слышали. Только переглянулись в недоумении.
     А Абрам Романович и не ожидал ответа, его не интересовала цена огурцов, он и сам не знал, зачем и кому он задал этот вопрос. Просто какое-то странное, ранее незнакомое чувство охватило его, чувство сильное, не исчезающее. Не закончив ужин, Абрам Романович уединился у себя в кабинете, долго не мог заснуть. А  утром совершенно разбитый уже в машине он спросил водителя:
     – Тебе понравились вчерашние огурцы?
     – Да, – растерялся водитель, – вкусные были   
     – А как ты себя чувствуешь после огурцов?
     – Нормально... – уже испуганно ответил водитель и задумался, пытаясь понять, что ему так сдались эти огурцы?
     – Между прочем, – продолжил водитель, – могли бы и больше огурцов мне дать, деньги ведь мои были. 
     Но Абрам Романович его не слышал. Он вспомнил старушку, потом себя в солдатской форме. Надо сказать, после этой поездки Абрама Романовича словно подменили. Что-то случилось в его жизни, странное и необъяснимое, а близкие ему люди заметили эти перемены и не могли понять, что с ним произошло. Он стал беспричинно отказываться от приглашений на званые банкеты, превратился в нелюдимого, раздражительного человека, потерял интерес к своему бизнесу, перестал отвечать на телефонные звонки, напоминал старика-домоседа. Можно было бы предположить, что Абрам Романович устал или постарел, если бы он ни отказывался бы от государственных наград. Ведь всем известно, что с возрастом всякая жизнь чуть ли ни героической представляется его обладателю, поэтому в старости все любят награды и признание значимости своей жизни, тем более на государственном уровне. А тут всё наоборот.  И он, всем на удивление, продолжал так жить.
     Со временем его дети, сын и дочь, продали катящийся к банкротству бизнес, а деньги поделили. Но и после этого жизнь Абрама Романовича не изменилась. Он всех удивил, когда отказался праздновать свое семидесятилетие.
     После смерти, наследства у Абрама Романовича не оказалось. Его дети еще при жизни отца смогли сами распорядиться его имуществом. Похоронили Абрама Романовича без особых почестей, а на надгробном камне была высечена его фамилия и две даты.
     Причины необъяснимых перемен в последние годы жизни Абрама Романовича для всех так и остались тайной. Пожалуй, только его водитель, вспоминая своего боса, говорил, что все эти необъяснимые перемены по времени совпали с тем днем, когда Абрам Романович покушал огурцы.