Вырваться из ада... В гибельный путь...

 
(по архивным материалам)

Валентина тревожно говорила. Мать с отцом напряглись.
- Немцы опять вывесили объявления, что хотят «помочь» русским. Обещают, кто выедет из Сталинграда в Германию на работу - будет всё по специальности, хорошее питание и обращение. Грозят, что здесь ждёт голод и смерть. А кто не пожелает добровольно выезжать, тех выловят и погонят силком.

- Ох, беда нас ждет,- горько отозвалась мать, перевязывая больную спину охавшего мужа.

Женщины из полусгоревших домишек и сараюшек сгрудились, щеки в слезах, губы трясутся:
- Полицаи отбирают наших пацанов и девчат старше 14 лет.
- И прут, гады, детвору без куска хлеба и раздетых в свою Неметчину. В рабство, не иначе...
- Боже, помилуй и сохрани их там…

Валентина сама не своя, измаялась. В землянке в чугунке перед нею с десяток последних картошек. Бродячие собаки унюхали в закопанной ими яме запрятанные продукты, кусок старого сала и ночью лапами разрыли. Одежки перегажены, картошки погрызены, крупы растащены в жухлой траве. Пусть лучше собаки сожрут, чем эти гансы.
Во дворе нудно скрипело дерево да вздыхал ветер.

Она тревожилась, нервничала.
У отца из раны то гной, то кровь сочится, ходить не может, лежачий, перевязанный. Немцы выгоняли его, чтобы шел разбирать завалы, сносить трупы в овраг и засыпать их песком.
Били, но поднять не могли. Они с матерью плакали и им досталось. Мать ударили винтовкой, она упала и не поднималась с лежанки. Не могла даже повернуться с боку на бок.

Так на другой день пришли изверги и вытащили всю постель из-под больных, и старые лежат теперь, почти на сырой земле. Точно так же избивали и других. У матери от побоев, не иначе нутро отшибли, идет горлом кровь.

Благо сынок Шурик не видел, они с дружком Колей ушли к праздолбанному снарядами элеватору в Ворошиловском районе, за подгоревшей пшеницей.

Воротился сын к вечеру поцарапанный, сумочки с зерном нет, лишь в карманах две-три горстки. Жалела она его, закусив губу. А он сипло рассказал, как спасся от гибели.

На обратном пути немцы задержали Колю, а он приотстал от него. Стали бить, отбирать сумочку. Коля в отчаянии вырвал ее и побежал. Солдаты схватили его, избивали. Сам он спрятался среди кучи кирпичей, а все видел. А потом фрицы привязали кричащего Колю за ноги к повозке с зерном и галопом погнали лошадей…

Она еле-еле успокоила сына, отпаивала водой.

- Сынок, побереги себя. Ты у меня один, отца-то… Не лазьте, где попало, на мину попадете - повзрываетесь.
- Мам, наши пацаны лазили в подвалы завода. Ужасть там. Вповалку изувеченные красноармейцы и девушка,.. у нее выколоты глаза и отрезана грудь.

Валентина вздрогнула. Сегодня бабы с ведрами шли по воду и чуть не выли, проклиная свою женскую долю и извергов. Это напасть какая-то зверская нахлынула на баб.

Вчера на соседней улице три солдата на глазах у мужа-инвалида и детей изнасиловали жену. А в одной из сараюшек при детях были изнасилованы две женщины, вывезенные из Ворошиловграда. После изнасилования их обеих расстреляли.

Недавно солдатня, человек пять, ворвалась в квартиру, где жила одноклассница сына девочка Надя, 12 лет. Ее стали насиловать на глазах матери. Та кричала:
- Возьмите меня,- оставьте моё дитя…
В спину ножами мать зарезали, а девочке после всего воткнули в половой орган бутылку. От мучительной боли Надя скончалась. А мать, всю в крови бросили на машину и куда-то увезли.

Сбежавшая казачка из хутора Фирсова, рыдала и рассказывала им, что бежала от таких ужасов с хутора, где немцы группами изнасиловали 16 женщин, среди них были девочки 14–16 лет.

- Мать Господня , - звери и то такого не вытворяют со своими самками, - перекрестилась Валентина на маленькую икону Богородицы в землянке. -Боже, помоги выжить в этом фашистском аду. Значит, надо око за око, как сказано в Библии. Пусть жены и дочери этих дьяволов изведают такое на этом или том свете.

Пальцы ее сжимались в кулаки. У матери и нее от побоев шла носом кровь, а сын по ночам кричал: - Мама, немцы!

Комендатура, не дождавшись потока желающих выехать в Германию, провела внезапно облаву.
Собрала от малого до старого, здоровых и больных, малолетних и беременных. Оставили лишь для обслуживания воинских частей да проведения оборонительных и других работ.

Семейство Валентины тоже выгнали, объявили, что вместе с другими направляются на станцию Гумрак.

Отец из-за тяжелой раны, совсем квелый, не мог даже выйти из землянки. Немцы в этом увидели нежелание мужика подчиниться приказу и тут же пристрелили… Горе-горькое…

Пока солдаты турсучили, трясли семьи рыдающих людей, Валентина с матерью наспех закопали родного горемыку в той же яме, которую собаки разрыли, только сверху битым кирпичом придавили. И где только силенки взялись. Шурик сильно плакал за дедом, вцепился в мать, а ее матушка вся лицом осунулась и сникла, ссутулилась.
 А домик их враги раньше разрушили, увидев, что он из бревен, зацепили цепью, рванули тягачем  и уволокли  на свои блиндажи...

На улице толпу с пожитками построили в длинную колонну и под конвоем погнали. Кто отказывался покинуть город и сопротивлялся, расстреливали на месте.
- Schnell! Schnell! Быстро! Быстро!
На следующей улице колонну остановили и солдаты стали отбирать вещи. У них отняли запасное белье, полотенце и 3 куска мыла. Ограбили и остальных.

Валентину с одной стороны подпирала сникшая мать, с другой прислонился всхлипывающий сынок. За ее спиной сидор-мешок с пожитками, людские крики, стоны, выстрелы и вой… Хмурое небо над головой бороздили острые лучи прожекторов.
Рядом с ней тоже молодая мать с  детьми, одного держит на руках.
- Господи! Дай нам силы выстоять и еще на расплату…

Продолжение следует…