Святое дело

Все. Дочь с женой спят. Можно не спеша начинать собираться на рыбалку. Сотни мужиков в городе сейчас заняты тем же. Последний лед.

Мормышки надо подобрать и заново привязать. Ножи ледобура поправить. Пяток жерлиц перемотать, леску заменить, блесны почистить. А стоит ли вообще с жерлицами связываться? Пять штук поставишь - и уже как привязанный, не уйдешь далеко. Это раньше щукарили самозабвенно с большим количеством снастей. Сейчас на Волге щука хуже стала брать, все меньше охотников на нее в рыбацком племени. Оно и понятно, щукарить труднее, чем с мормышкой по волжским просторам шастать. И груза таскать с собой больше нужно, и не так увлекательно. Сиди и жди, когда щука живца хапнет... А она может и не хапнет…

Нет. Обойдемся без жерлиц. Мы люди вольные. В одном месте не клюет - в другое пойдем. Все равно чего-нибудь нащупаем. Последний же лед. Жор у рыбы должен быть. А у нас уже есть светлая надежда на удачу.

Главное, не спешить. Не забыть ничего. Помнится, несколько лет назад черпак дома оставил. Пришлось целый день крошево ледяное из лунок руками вычерпывать, а дело в январе было. Малоприятное занятие. Как-то нож не захватил, ночевал в землянке на острове один, два дня хлеб и сало топором резал.

Ну вроде все. Мотыля в холодильнике проверил – живой. Еду сложил. Осталось только чай заварить и одежду в угол покидать, чтобы не искать потом. Можно поспать час-полтора. Встать придется пораньше. Насчет транспорта ни с кем не договаривался, поедем на попутке...

В три часа на остановке уже чертова уйма разнокалиберного народа. Тут кого угодно встретить можно - от профессора до безработного пропойцы, уже в это время начавшего опохмеляться дешевым самогоном. Но машин сегодня много должно быть, все уедут. В такое время редко кто, матерясь и досадливо плюя под ноги, уходит домой. Это зимой с транспортом проблемы бывают.

Толсто одетые люди набиты в автобусе, как пивные бутылки в упаковочном ящике. Проходы загромождены ящиками и санками. Раньше, бывало, и на ящиках сидели. Сейчас за это водителей гоняют. Так что все плотно, но сидят как положено. Один только пьяный на полу примостился и, завернувшись в драный полушубок, время от времени всхрапывает и шумно пускает ветры к вящему неудовольствию окружающих. Что поделаешь – скотина. Это жизнь во всем ее несуразном многообразии. Как говорят грузины - тут тебе не здесь.

Я с давних пор люблю эти ночные автобусы. Конечно, с приятелями на машине удобнее. И устаешь меньше. И не боишься опоздать, ведь автобус долго ждать не будет - уедет, оставив вас наедине с пойманной рыбой и холодным волжским берегом. Топай тогда до ближайшего жилья всю ночь напролет, ноги в кровь собьешь, а не пойдешь - замерзнешь. Но зато тут в прокуренном насквозь автобусе можно дремать, прислонившись к стеклу. И нет необходимости поддерживать разговор, если вам этого не хочется. Можно вполуха слушать, о чем говорят сидящие рядом, и думать о своем, планируя предстоящий день. В Коротни едем, на Жареный бугор. Можно в устье Рутки окуня поискать или через протоку двинуть в сторону Вороньего острова, а может, напротив переправы по фарватеру полазить - судака поискать? Ладно, утром решим. Многих в этом автобусе я знаю, не то что близко знаком, так - визуально. Кое с кем даже ночевать приходилось. Разговоры в основном вокруг рыбалки крутятся. Вон Миша заливает новым знакомым о том, как он рыбачил на лесном озере и ничего не поймал, а местные мужики, сидя рядом, драли из лунок громадных окуней на особым образом изогнутые блесны, сделанные из консервной банки. Слыхали уже... А сзади кто-то рассказывает, как в прошлом году вблизи деревни Алатайкино сорожку на мелкую блесенку ловил. Это правда. Было такое дело. Окунь на мормышку лучше брал, а сорожка на блесенку. Удивлялись рыбаки такому хищническому поведению мирной рыбки.

Попутка - это попутка. Случайные люди. Неожиданные ситуации. В одном автобусе курят, в другом не курят, но изрядно пьют, а курить останавливаются через каждые полчаса. Везде свои правила.

Кому в Йошкар-Оле не известен так называемый "ремзаводский" автобус с водителем Женькой? В нем ездит всегда одна и та же компания, подсаживая на свободные места случайных попутчиков. Шебутные ребята, выпить не дураки, но рыбаки истые, настоящие. С перволедья и до весны почти каждый выходной день ездят они на своем видавшем виды "транспорте" по занесенным снегами водоемам. Не боятся ни морозов, ни пурги, ни снежных заносов. На руках, на лямках, бывает, автобус из снега выдирают и дальше едут. Часто ночуют где придется, мерзнут - и все им божья роса. Неистребимая компания. Ночевать, правда, с ними не очень уютно. Все время кто-нибудь надирается и всю ночь горлопанит, бродя меж спящих и рискуя наступить товарищу на голову.

Вот и Волга. Матушка наша. Белые дали, острова в черных проталинах, холодный весенний рассвет и вольный ветер, вышибающий слезу и животворящей струей проникающий в прокуренные легкие. Впереди целый день. Где-то там вдали под толстым мартовским льдом кормится толстая икряная сорога. Сегодня я ее обязательно найду. И поймаю. Потому что должна же удача мне когда-нибудь улыбнуться. Так, чтобы ящик был полон рыбы, а жена, встретив после рыбалки, не называла мое увлечение баловством и мальчишеством. И пусть везет не часто и рыбы в Волге с каждым годом становится меньше, удача придет. Сердцем первобытного охотника я чувствую это. Последний лед. Святое дело.

Мимо, скособочившись и кашляя, бредет, таща санки, местный житель в рваном ватнике. Из рюкзака, лежащего на санках, торчат удочки с самодельными блеснами.

- Ну что, мужик, клюет рыба?

- Клюет ворона, а рыба берет, причем не у каждого мудака.

Родина моя. Да святится имя твое.

- Мужик, дай я тебя расцелую.

- Да пошел ты...