Муравьиный Лев

Меня зовут Руанда Мори, и я расскажу вам удивительную историю! Правда, я не смогла ее опубликовать в «Абердинском правдолюбце», да и вас прошу соблюдать благоразумную осторожность, ибо события, в гуще которых я очутилась, далеко выходят за рамки обыденного.

Итак, меня зовут Руанда Мори, и мое имя свидетельствует о глубочайшем увлечении моего папеньки историей Африки. В молодости отец служил на китобойном судне, где быстро сумел пройти путь от простого матроса до судовладельца. Но если вы думаете, что я росла принцессой в парчовых туфельках, то вы глубоко заблуждаетесь – все прибыли папенька пустил на исследования Черного континента. Когда рассерженная мама швыряла ему под нос очередную пачку неоплаченных счетов, отец только пожимал плечами и пускался в рассуждения о будущих грандиозных прибылях, о кораблях с кофе, слоновой костью, и золотом. Целые трюмы золотой руды! Мама произносила непечатное ирландское проклятие и с треском захлопывала и без того разбитую дверь в отцовский кабинет. Да, моя мать была ирландкой, и от нее я унаследовала рыжую копну вьющихся волос и неистребимую жажду жизни. Как жаль, что нам довелось провести вместе всего каких-нибудь тринадцать лет…

- Кстати, дорогая дочь, в «Абердинском правдолюбце» открылась вакансия. Пишут, что им требуется корреспондент. Необходимо всего лишь обладать хорошим здоровьем, трудолюбием и тягой к путешествиям.
Я скептически наблюдала, как папенька закладывает фундамент очередной своей безумной идеи.
- И какое отношение это имеет ко мне?
- Ну, ты же всегда мечтала повидать свет! Считай, счастливый билет у тебя в кармане! Кроме того, нам не мешало бы поправить наше материальное положение. Счета копятся как по мановению волшебной палочки. Мясник больше не хочет отпускать в долг…
… когда мама умерла, все пошло наперекосяк. Оказалось, отец ее любил безумно. А она умела его отпускать. И дожидаться, порой месяцами, спускаясь к гавани в старой истрепанной шали. Там она и подхватила простуду. Все скопленные деньги ушли на докторов, но мама так и не поправилась…
Что ж, дочери ирландских пиратов и шотландских китобоев не пристало бояться трудностей. Через день после нашего разговора я уже подписывала контракт с редактором «Абердинского правдолюбца».

Если вам когда-нибудь понадобится вставить в свое литературное произведение фигуру романтика-проходимца, подымитесь по шаткой лестничке на второй этаж бывшего дровяного склада и спросите Джона Северина. И пусть табличка с гордым названием «Редакция» вас не обманывает – за дверью вы обнаружите искомое.
Насколько я поняла, молодая, но стремительно развивающаяся газета очень нуждалась в острых, злободневных материалах, желательно со всех концов света, а не из соседней деревушки. Поэтому Джон Северин предложил мне отправиться на Берег Слоновой кости и разведать, разнюхать и написать все, что касается строительства нового перспективного морского порта и, возможно, даже будущей столицы -  города Абиджан. С одним маленьким уточнением – билет на пароход мне компенсируют позже. Как и посуточные, впрочем. В зависимости от продажи тиража.
Но я не была бы потомком ирландских пиратов, если бы покорно согласилась на выдвинутые условия! И спустя час я покинула редакцию с приятно округлившимся ридикюлем. Этого, конечно, было маловато, но все же, все же…

И вот я смотрю на портовые строения форта Гранд-Бассам. Наше судно медленно и плавно, словно огромный кит, разворачивается, чтобы пришвартоваться, и мне уже не терпится ступить на таинственную землю с таким звучным названием – Берег Слоновой кости. Что ждет меня там? В тот миг я и близко не могла представить, какие приключения мне доведется пережить.

С самого начала все пошло не так, как мне хотелось . Возможно, сказалась дикая жара, и мои мозги расплавились, словно на горячей сковороде – только этим я могу оправдать дурость, которую совершила, едва сойдя на берег. Видите ли, после смерти мамы отец частенько брал меня в деловые поездки по соседним городам, добирались мы и до английских портов. Поэтому я знаю железный закон путешественника – попав на рынок, никогда, никогда не заговаривай с торговцами первым.
 
- Ой, какая славная фигурка! – Слова вырвались непроизвольно, и сморщенная старуха цвета эбенового дерева сейчас же расплылась в улыбке своим беззубым ртом. Схватив мою руку, она принялась совать в нее маленького льва со змеиным хвостом, одновременно щебеча на странном птичьем наречии. Я пыталась отказаться, но тут, словно из-под земли, появилась толпа негритят, они окружили меня и принялись дергать за юбку, жакет, вырвали из рук зонтик, и галдели, галдели…
- А ну, брысь! – Словно бригантина на всех парусах, к нам приближался дородный мулат в полицейском мундире, отдуваясь и утирая платком могучий как у быка загривок.
- Сэр, Вы говорите по-английски?
- На Ваше и мое счастье, мисс. Бонапарт Ньянгобо, полис-комиссар форта Гранд-Бассам, к Вашим услугам. Где ваши сопровождающие лица?

Комиссар беседовал обстоятельно, без лишней спешки, которая, как известно, хороша только для более низменного занятия. Я достала свои верительные грамоты, то бишь письмо за подписью и печатью редактора «Абердинского правдолюбца», заверявшее мои полномочия внештатного корреспондента, и с удовольствием наблюдала за сменой выражений на лице комиссара Бонапарта по мере прочтения.
- Ну, то есть, Вы эмансипе? Путешествуете одна и будете доставлять неприятности на голову моего не столь уж многочисленного комиссариата?
- Зачем неприятности, мой дорогой друг? – Внезапно раздался низкий звучный голос, и, оглянувшись, я увидела великолепный образчик героев Жуля Верна. Улыбаясь, к нам шел человек гигантского роста, в костюме исследователя джунглей и широкополой шляпе. В руке он держал мой многострадальный, изрядно потрепанный любопытной детворой зонтик.
- Вот Ваш верный защитник от жестокого африканского солнца, мисс. А где Вы умудрились потерять шляпку? Какие роскошные локоны! – И он внезапно быстрым движением намотал на палец выбившуюся из моей неумелой прически прядь волос.
- Джуманджи, ты очень вовремя, дорогой друг! – Полис-комиссар явно испытывал огромное облегчение. – Эту даму… эээ… эту корреспондентку надо сопроводить до отеля и проследить, чтобы с ней обошлись со всей возможной вежливостью. А я, пожалуй, откланяюсь, дела не ждут.

Мистер Джуманджи одним движением, словно перышко, подхватил мой саквояж, и мы двинулись прочь от набережной и базара, как вдруг мой подол за что-то зацепился. Я обернулась – эбеновая старуха держала меня своей иссохшей лапкой.
- Мани - нет, плати - нет, - лопотала она, а сама изо всех сил вжимала в мою ладонь маленького полульва, полузмею. Я решила, что этот подарок вполне вознаградит меня за потрепанный зонтик, и сунула фигурку в карман.
- Позвольте представиться, сэр. Руанда Мори, корреспондент газеты «Абердинский правдолюбец», здесь по заданию редакции. - Слово «внештатный» я благоразумно решила опустить. – Могу я узнать Ваше имя?
- Зовите меня Джуманджи. Я настолько свыкся с этим прозвищем, так замечательно описывающим мою натуру, что давно перестал пользоваться именем, данным мне при рождении.
- Хорошо, сэр. А что означает это прозвище?
- На языке зулусов «джуманджи» означает «разноцветный, разнообразный».

Стояла невыносимая жара, сновали люди в пестрых одеждах, раздавались крики на десятках языков враз, воздух был пропитан ароматами незнакомых специй. У меня уже голова шла кругом. Стыдясь собственных манер, я решительно распрощалась с моим загадочным спутником на пороге отеля, даже не предложив выпить на террасе чаю.

Мое первое утро на Берегу Слоновой кости не доставило той радости, какую я ожидала. Во-первых, я встретила его с перекошенным лицом и опухшей щекой – так вот для чего здесь вешают такие плотные пологи у кровати! Москиты! Мелкие назойливые твари! Во-вторых, я не выспалась. Как можно выспаться, если ночь не приносит долгожданной прохлады, и ты лежишь в луже собственного пота. Из окна доносятся странные крики, кто-то то ли плачет, то ли издевательски хохочет. Портье на ломаном английском объяснил, что это гиена. Не знаю, как оно выглядит, но, наверное, так же мерзко, как звучит.

Однако все эти трудности – ничто для корреспондента «Абердинского правдолюбца»! Вперед, мои вассалы, я иду добывать материал для газеты! Я коршун, парящий над жертвой, я крот, роющий до самых корней земли!

Сказать, что никто не горел желанием немедленно дать мне обширное подробное интервью – значит, не сказать ничего. В резиденцию мэра меня не впустили. На охрану у ворот письмо Джона Северина не произвело ровным счетом никакого впечатления. Я подозреваю, что охранники, к тому же, не знают по-английски ни слова. В конце концов, эта территория принадлежит Франции.
Очаровательный месье Бонапарт с первыми лучами солнца отбыл по службе, о чем мне сообщил секретарь комиссариата:
- Масса, важно-важно, он идти!
Итак, я самым постыдным образом была выставлена за дверь всех значимых учреждений форта Гранд-Бассам. Вива ля Франс! Стоило задуматься об истинной ценности печатного слова в этой глубинке.

Размышляя подобным образом, я отправилась прогуливаться по набережной порта. Все-таки корабли всегда действовали на меня умиротворяющее – в них есть что-то необычное, неземное, как будто они несут в себе капельку Вечности. Они появляются из ниоткуда и уходят в никуда, за горизонт…

Завидев издали широкополую выгоревшую на солнце шляпу, я сделала охотничью стойку. Мистер Джуманджи, всеведущий и вездесущий, как он сам себя рекомендовал, мог сделать мой день.
- Сэр, сэр! Будьте любезны! Джуманджи!
На «джуманджи» он откликнулся и приветливо махнул мне рукой поверх голов эбенового базара.
Я торопливо вознесла благодарность Богу, и подобно бульдогу, вцепилась в ускользающую возможность написать свой первый в жизни репортаж. На мое счастье, в мистере Джуманджи я встретила отзывчивую душу авантюриста.
- Всего каких-нибудь тридцать миль, и Вы на строительстве будущей столицы страны, будущего грандиозного канала с портом, собственно, будущего этого несчастного непросветленного народа! Это зрелище достойно пирамид Гизы!
Он бывал в Египте… Я проглотила завистливый комок в горле и рассыпалась в благодарностях.
- Не стоит, милая мисси, бежим, вон стоит наша повозка, завтра к полудню Вы своей прелестной ручкой уже будете царапать в блокнотике восторженные дифирамбы.
- Вы едете со мной? – изумилась я, хотя его намерения были вполне прозрачны, поскольку он уже тащил меня за руку к хлипкому насесту на двух колесах и об двух тощих мулах.
- А мои вещи? А провизия и вода?
- Не стоит усложнять, мисси, это просто маленькое приключение! Вы же не против начать карьеру репортера с ма-аленького африканского приключения?

Вряд ли я способна была возразить, заразившись его азартом. Была - не была! Едем! Где мы будем спать, что будем есть, потеряют ли меня в отеле – все это неважно сейчас, когда над головой слепящее солнце в белом небе, а ноги мои несут меня по земле Берега Слоновой кости!

Никогда еще мне не было так обжигающе весело, так бесшабашно и одновременно надежно! Сами собой, словно из-под земли, вырастали на нашем пути поселки, в которых мы лакомились курицей и кашей из маниока, пили тодди, пальмовое вино, от которого у меня кружилась голова, а потом мы залезали в повозку и перекидывались спелыми мандаринами, хохоча, как дети.
- Как же хорошо, хорошо! – кричал Джуманджи, балансируя на сиденье и взмахивая шляпой, - Хорошо, когда со мной едет прекрасная девушка, о! Она красивая, видишь, адамфо (друг)! Ее локоны заставляют завидовать Солнце, о-о-о, я влюблен, адамфо!
Так он пел, кидаясь в меня мандаринами, а я чистила их и смеялась, и голова моя кружилась все сильнее.

А ночью… ночью он был джентльменом. Уложил меня на циновку в хижине, из которой предварительно выставил хозяев, вознаградив их звонкой монетой, и укрыл своей курткой, заботливо подоткнув кругом. Сам же до утра не сомкнул глаз, глядя в огонь и мурлыча странные песни, под которые я уплыла в страну прекрасных сновидений.

Строящийся Абиджан потряс меня до основания души. Эти красные горы земли, взметаемые лопатами, люди, суетящиеся подобно черным муравьям, крики и грохот – я описывала происходящее, и рука моя не поспевала за роем восторженных мыслей. Мы познакомились с начальником строительства, высоким сухопарым французом, загорелым до цвета темного дерева, и таким же деревянно-сухим в общении. Мой друг, как оказалось, прекрасно владел французским, и в конце концов, в «древесном месье» проснулся темперамент. Никогда еще не встречала я настолько вдохновенного, увлеченного своей миссией человека! Я буквально видела, как рождается город,  ветры перемен били в мое лицо.

На обратном пути в моем спутнике случилась резкая перемена. Он больше не смеялся и не осыпал меня шутками и комплиментами, а только поторапливал возницу, словно ему хотелось побыстрее стряхнуть с плеч тяжесть моего присутствия. Мясо и ачеке уже не казались такими вкусными, а невольные соприкасания рук – такими волнующими. Лицо Джуманджи странно ожесточилось, стало даже неприятным – неужели мне так нравилось смотреть на него раньше?

Когда мы въехали в город, он гудел, как разворошенный улей. Люди куда-то спешили, и в центре суматохи мы разглядели месье Бонапарта, в крайней степени озабоченности и в сопровождении секретаря.
- Что происходит, друг мой? – окликнул его Джуманджи.
- Шестая, дружище, уже шестая, на чертовом пляже!
Мне стало страшно. Еще не понимая, в чем дело, я уже почуяла холодное дыхание смерти.
- Ммистер… Джуманджи, скажите мне, куда бегут все эти люди?
Он не обернулся, лицо его оставалось неподвижно, лишь крупные ноздри раздувались, словно принюхиваясь.
- Шестая жертва Муравьиного льва.
- Муравьиный лев? Что это?
Он словно очнулся. Бросил на меня пронзительный взгляд, соскочил с повозки, подхватил меня, словно куклу и поставил на землю. Я и забыла, сколько мощи таит в себе это гибкое тело…
- Сейчас мы пройдем в отель, там Вы будете в безопасности.
 
Мы уселись на террасе, нам принесли кофе и поесть. Кусок не шел в горло, но кофе я выпила жадно. Джуманджи заказал еще.
- Некоторое время назад на пляже в пору отлива начали находить тела. Это были молодые девушки, негритянки. Все они были закопаны в песок стоймя, стянутые веревкой и с завязанным ртом.
- Но при чем здесь Муравьиный лев?
- Может, Вы не знаете, мисс Мори, но муравьиный лев – так называют жука, который копает ямки в песке для ловли муравьев. Сам он прячется на дне песчаной воронки и поджидает неосторожных букашек.
- И какое это имеет отношение к несчастным девушкам?
- Песок при отливе над их головами проседает, подобно воронке муравьиного льва. Отсюда и прозвище, которое дали преступнику.
- Неужели это человек? Кто может сотворить подобное с беззащитными существами?
- А Вы бы желали, чтобы это был сам дьявол? Берегитесь своих желаний, мисс Мори. Они могут воплотиться в реальность.

Увидев, что я готова заплакать, Джуманджи внезапно смягчился.
- Ну вот, я довел Вас до слез. Не плачьте, дорогая Руанда, не портите свое прелестное личико. Вы под защитой моей и моего бравого друга Бонапарте. Когда Ваш пароход?
- Че… через неделю, кажется, - заикаясь от еле сдерживаемых рыданий, ответила я. Еще никогда мне так не хотелось увидеть холодные скалы Абердина!
- Живите спокойно, гуляйте только в сопровождении, если буду необходим, пошлите за мной слугу.
И он исчез, оставив меня с кувшином кофе и истерзанной страхом душой.

Молодость – лучшее, возможно, единственное противоядие от всех потрясений, что преподносит нам жизнь. Проснувшись поутру, я ощутила невероятный голод, а, проглотив изрядную порцию гигантских креветок в сладком соусе – еще и неуемную тягу к приключениям. Поэтому, невзирая на дружеские предупреждения и вооружившись зонтиком, я отправилась исследовать пляжи и отмели. Побывать на Берегу Слоновой кости и даже не омыть ноги в океане – ну, дорогуша, это просто кощунство, сказала я себе и отправилась на прогулку, благоразумно обогнув стороной базар.

Вода постепенно отступала, обнажая таинственную жизнь донных обитателей во всей ее неприглядности. Кучи гниющих водорослей, копошащиеся в них рачки и крабы, редкие раковины, и куда ни глянь – песок, песок без конца и края. Суровая романтика дикой природы, исполненная борьбы за существование. Я долго брела вдоль полосы отлива, пока не очутилась под нависшей скалой. Здесь отступающие волны оставили за собой широкую, гладкую полосу песка, напоминающую гигантскую ладонь, вытянутую в просящем жесте в сторону океана. Мне захотелось сесть на слегка влажный, пахнущий рыбой песок, и смотреть, смотреть… Было в этом месте что-то… притягательное, что ли. Я не стала бороться с собой, опустилась в тени нависшего камня и отдалась созерцанию солнечных бликов на мерном дыхании волн.

Наверное, я задремала. Потому что в следующий миг я увидела, как солнце прячет свою макушку за горизонт. Я вскочила, как ошпаренная. Тьма падает здесь практически мгновенно, а мне не улыбалось остаться наедине с подступающей коварной водой прилива. До того места, где я спустилась к океану, расстояние было приличным, и , пользуясь одиночеством, я храбро подвернула юбку до середины бедер и припустилась со всех ног.

Следующий день принес ужасные вести. Где-то после полудня по городу прополз слушок:
- Пропала дочь хозяина кофейной лавки, вместе со своей служанкой!
Слухи множились, росли, и, наконец, превратились в уверенность. Люди собирались группами, мужчины вооружались, образуя поисковые отряды. В их лицах сквозила обреченность. Каждый знал, что жизни девушкам оставалось ровно до заката. Тьма скроет следы преступника, а ночной прилив довершит начатое. Я не могла оставаться в стороне. У себя дома, в Абердине, мы выходили все как один, если какой-нибудь корабль терпел бедствие у наших берегов.

- Мисс Мори, куда это Вы собрались? – грозный окрик комиссара заставил меня на мгновение усомниться в своем порыве.
- Я иду вместе со всеми, комиссар Ньянгобо! Я не могу стоять в стороне, когда бедные девушки, возможно, сейчас где-то погибают жуткой смертью!
- Вернитесь в отель, мисс, и запритесь покрепче. И не выходите из комнаты, пока я лично не разрешу Вам! Я все сказал!
В словах комиссара сквозила стальная воля, и вся его забавная неуклюжая фигура дышала такой энергией, что я взглянула на него совсем другими глазами. Так вот каким предстает он перед горожанами в минуты опасности! Вот почему он держит в кулаке целый город, несмотря на то, что штат комиссариата едва ли наскребет с десяток полисменов. И все же…
…я не буду стоять в стороне.

Поисковые группы разошлись по берегу, отсюда, сверху, люди смотрелись маленькими мошками на пустынной песчаной ладони. Ладонь… нечто, связанное с этим словом, не давало мне покоя. Конечно! Как я могла быть такой забывчивой! Та полоса чистого песка под нависшей скалой, похожая на человеческую руку! Если бы я была злодеем, лучшего места для своего злодейства я бы не смогла отыскать. Чистый песок, влажный и плотный, держит любую форму, копай, сколько хочешь. Скальный карниз скроет следы от досужих глаз. Я огляделась – ни одна поисковая команда и близко не подошла к этому месту.

Я сильно запыхалась, пока бежала, а когда добежала – впала в отчаяние. Песчаная ладонь, сверху глядевшаяся такой маленькой, показалась мне такой огромной в свете начинающего клониться к закату солнца! Что я смогу здесь отыскать?
«Вспомни про муравьиного льва, ищи ямку в песке», - шепнул мне внутренний голос. «Но здесь нет никаких ямок!», - в отчаянии крикнула я голосу. Ни одной ямки, только гладкое песчаное дно, которое будет скрыто водой. Скоро, совсем скоро. Когда на берег падет непроглядная африканская тьма.

Внезапно я заметила в одном месте, у самого подножия скал, как песок начал стекать, образуя странную широкую воронку. Я бросилась туда и принялась лихорадочно рыть, не хуже моей дворняжки Бэсси, когда она вздумает охотиться за кротом. Сперва не было ничего, а потом вдруг показалась голова. Светлые волосы перепачканы песком, закрытые глаза, завязанный рот. Я задохнулась от жалости и ужаса, но глаза вдруг моргнули и открылись! Тогда я сорвала с себя кофту и принялась изо всех сил махать ей, вопя и отплясывая какой-то дикарский танец, пока наконец не увидела бегущих к нам людей.

- Как ни странно, именно повязка спасла ей жизнь, - задумчиво сказал комиссар, поддерживая меня под руку и помогая взбираться по склону. – Она могла дышать сквозь нее ртом, не рискуя захлебнуться песком. Впрочем, - тут он остановился и с печалью взглянул на меня, - если бы не Ваша храбрость, мисс Мори, она бы захлебнулась в приливе.
- Комиссар, - я с трудом подавила дрожь, -  а что стало со второй девушкой?
- Ей повезло меньше. Он закопал ее глубже. По сути, госпожа стояла на голове своей служанки.
- Какой ужас! Почему он до сих пор не пойман?
- Мы делаем все возможное, мисс. Но его словно хранит какая-то дьявольская сила! Будем надеяться, что он в конце концов попадется. Сколько веревочке не виться…
Я страшно устала и была подавлена. Нет, мне доводилось видеть трупы – последствия кораблекрушений, но здесь было нечто особенное. Эти бедняжки пострадали не в битве с безжалостной стихией – их судьбы сломала чья-то злая, жестокая воля. И этой волей осознанно управлял человек. Мой разум отказывался это принять.

- Мисс Мори!
Громыхающий в дверь кулак вырвал меня из липких ночных кошмаров.
- Мисс Руанда Мори, отворите!
Не найдя спросонок платье, я закуталась в покрывало и в таком виде предстала перед полис-комиссаром.
- Быстренько собирайтесь и идите со мной в порт. Прибыл пароход из Англии, сейчас он получит груз и отбудет в Саутгемптон. Я договорился с капитаном, он возьмет Вас на борт. Ваш проезд я уже оплатил.
- Но, дорогой комиссар…
- Это самое малое, что я могу сделать для Вас.
Когда мы вышли, по обе стороны улицы выстроились жители Гранд-Бассама – черные, белые, они приветствовали меня словно английскую королеву. С песнями и танцами нас проводили в порт, где я вздохнула наконец с облегчением. До отправления парохода со мной оставался только комиссар да пара полисменов, надзирающих за порядком в здании порта.

- Чем Вы будете вспоминать нас, мисс Мори? – ласково заговорил комиссар. Я рассмеялась:
- Тем, что Вы помешали мне отыскать свежее платье в саквояже! И теперь я поеду в том же, в чем приехала сюда – пропахшая солью и рыбой дальних странствий!
Комиссар с удовольствием засмеялся, и мы принялись болтать, словно были знакомы сто лет.

- Друг мой! – Мы обернулись на возглас, и комиссар радостно обнял Джуманджи. Даже я позволила себе взять его за руку и крепко прижать к своему сердцу, потому что сегодня все люди на свете казались мне добрыми и прекрасными.
- Дорогой друг, что это, ты похищаешь алмаз моего сердца, прекрасную мисс Руанду? Как ты мог, Бонапарте, не сказать мне? Я едва успел прибежать, чтобы попрощаться с нею!
- Что ж, мой друг, иногда приходится чем-то жертвовать ради другого. Эта малютка не пожалела себя вчера и спасла одну жизнь!
- Тем более, Бонапарт, следовало бы тщательнее отблагодарить мисс Мори, показать ей всю широту нашего гостеприимства! Мисс Руанда, право же, останьтесь. Я узнавал – пароход из Портланда прибудет через четыре дня, а покуда – хотите, я окуну Вас в таинственный мир Берега Слоновой кости?
- Ох, нет, дорогой сэр, я уже достаточно окунулась в ваши тайны. Хочется обсохнуть на безопасном берегу. Да и редактор ждет меня с материалом. На корабле будет время написать подробный репортаж. Хотите, возьму Вас в соавторы?
Он улыбнулся слегка натянутой улыбкой.
- Нет, спасибо. За славой не гонюсь. А Вы могли бы набрать материала на еще одну статью, я провезу Вас по таким местам, где поистине не ступала нога белого человека. Вы будете первой. Соглашайтесь, мисс Мори, более выгодное предложение Вы вряд ли получите.
- Послушай, дорогой друг, - вступился комиссар, - я уже оплатил мисс Мори билет.
- Что за счеты между джентльменами, я верну тебе деньги! Мисс – ну же!

Джуманджи становился все более настойчив, это выглядело странным. Ситуация перестала меня забавлять, и я ответила:
- Простите, дорогой сэр, я, конечно, очень благодарна Вам за щедрое предложение, и за все то, что Вы для меня сделали – но Африкой сыта по горло. Мне еще долго будут сниться страшные сны.
- Вы останетесь.
- Мистер Джуманджи! Какое право…
- Ты останешься, дерзкая девчонка!!!

И тут на моих глазах произошло ужасное перевоплощение, превратив кошмары последних дней в реальность! Лицо Джуманджи разъехалось в стороны, словно маска из каучука, чудовищные клыки полезли из челюстей, волосы заструились змеями, образуя гриву наподобие львиной. Тело искривилось, пальцы обросли когтями:
- Ты останешься!!!
Ужасно было видеть, с каким трудом человеческая речь дается исковерканной пасти. Огромная лапа метнулась в мою сторону, но комиссар заслонил меня своим телом и был безжалостно впечатан в стену.
- Стреляйте! Стреляйте! – кричал он полисменам, в ужасе застывшим перед открывшейся картиной ада. Но человеко-лев не застыл – в два прыжка он достиг несчастных, их кровь залила пол, забрызгала колонны.
 
Громогласный рев и треск разрываемой плоти привлек внимание людей в порту – грузчиков, матросов, зевак. Лев на минуту отвлекся, и это дало возможность комиссару, кривясь от боли в сломанных ребрах, выхватить револьвер и разрядить весь барабан прямо в грудь чудовища. Оно взревело от ярости и вновь устремилось ко мне. Вся жизнь пронеслась перед глазами, вся моя короткая молодая жизнь, пока рука судорожно искала, чем защититься от зверя, искала, и нашла – я выхватила из кармана забытую в нем фигурку змеельва и что было сил швырнула чудовищу прямо в морду!

Раздался визгливый вопль, от которого у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Зверь рухнул на пол, как будто ему разом перемололи все кости. Этим воспользовались матросы, навалились кучей и наконец скрутили того, кто так недавно называл себя Джуманджи.

Когда мы с комиссаром, поддерживая друг друга, проходили мимо, он вывернул свою огромную голову и взглянул на меня желтым глазом с вертикальным зрачком:
- Дева Солнца… Ты должна была быть девятой. Круг бы замкнулся…
И он завыл. Отчаянно и тоскливо.