Война за асфальт. 1. Это война

Жаркий летний день в городе достиг стадии "кебаб из прохожих". Воздух дрожал над асфальтом, как перегретый мираж, а солнце светило с таким энтузиазмом, будто ему лично заплатили за геноцид всего живого.

Алиса Перова — женщина, чья душа цвела исключительно в сезон увядания,  вышла из детского сада "Солнышко" – ирония в названии места работы не ускользала от неё – с выражением лица, ясно дающим понять: если лето не закончится в ближайшие пять минут, кто-то заплатит за это кровью. Люди на этом континенте отличались той степенью позитива, которая расценивалась как призыв к открытой полемике людьми с её континента, имевшими суровый нрав и неприветливые лица.

День выдался насыщенным: малыш Тимми устроил бунт из-за того, что его бутерброд "смотрел на него косо и джем на нём был размазан до краев, а надо только в центре", девочка Люси объявила себя королевой мармеладных медведей и потребовала трон из кубиков, когда все раскрашивали по номерам щенков из патруля, а воспитательница мисс Марта, вечный солнечный зайчик в человеческой оболочке, в миллион первый раз заставила мисс Алису петь "Если счастлив ты, то делай так", когда дети взбунтовались перед сон часом. К полудню Алиса была готова продать душу за глоток ледяного кофе и право проиграть в наушниках свой металкор микс на повторе. К пяти часам, когда последнего Тимми забрал его замотанный трудяга-отец с извиняющейся улыбкой "простите, задолбался на работе, забыл, что у меня есть дети", Алиса скинула улыбку вместе с образом учителя года, заполнила ведомости, потратила последние проценты своей социальной батареи на дружеское прощание с коллегами и, наконец, заперлась в машине. Включила погромче музыку и держала путь в благостный отдел морепродуктов в китайском квартале, где продавцы ворковали на своих родных наречиях, а это значило с ними можно было общаться жестами, без необходимости открывать рот.
 
Пакет с осьминогами и мидиями плюхнулся на сидение, Алиса завела мотор, уже предвкушая, как завалится на диван с миской лапши и проведёт остаток этого изнуряющего дня под струями морозного ветра из кондиционера в кататонической коме.

Но вселенная, как обычно, имела на неё другие планы.

Пришлось парковаться за полквартала от дома, потому что её место — то самое, за которое она ежемесячно переплачивала, потому что оно было под камерой и в тени, — было занято.

Но не просто занято.

Занято мотоциклом.

Ярко-жёлтым.

По имени Голди. Как грёбаная золотая рыбка.

Сверкающим на солнце оттенком "Я здесь, чтобы все меня ненавидели".
С зеркалами, на которых болтались брелоки в виде смайликов и, кажется, одна из этих дебильных игрушек, что школьники цепляли на свои рюкзаки, а звёзды шоу-бизнеса – на брендовые сумки.

Алиса замерла. В голове медленно, как осенний лист, падающий на землю, сформировалась мысль:

"Всё. Кто-то сегодня умрёт."

И тут, словно для полного комплекта раздражения,  из подъезда вышел он.
Высокий, загорелый, в потрёпанной косухе и с улыбкой, которая явно нарушала несколько законов физики, потому что излучала больше энергии, чем должно помещаться в одного человека.

– Эй, соседка! – крикнул он, размахивая рукой, будто они были старыми приятелями. – Прости за байк! Он, кажется, немного… загораживает твой путь к счастью. Но Голди устала и ей нужно было немного отдохнуть в тени.

Алиса медленно подняла руку, указала на мотоцикл, затем на него, а потом сделала жест, который в любом цивилизованном обществе означал бы "Я тебя закопаю". Или то был другой жест? Тот, что подразумевает конкретное направление в абстрактное путешествие.

– Передвинь. Сейчас.

Он рассмеялся, откинул свой выгоревшие на солнце волосы, как модель из рекламы шампуня.

– О, так вот как мы играем? Ладно, чёрная тучка, давай договоримся. Ты сделаешь перерыв на отдохнуть от угрюмой моськи, а я… подарю тебе это.

Он швырнул ей в руки мороженое.

Подтаявшее. Мороженое шмякнулось на перегретый асфальт.
 
Алиса посмотрела на липкую массу, забрызгавшую её туфли, затем на него.

– Ой!

– Ты…

– Джейк! – представился он, как будто она спрашивала. – А это – начало нашей прекрасной дружбы.

– Мои пятилетки знают о манерах больше тебя.

– Значит, ты – крутая училка, – сказал он и подмигнул ей. – Мои были отстойными.
И прежде чем она успела придумать убийственную фразу (или просто убийство), он ловко вскочил на мотоцикл, завёл его с громким рёвом и укатил, оставив за собой шлейф бензина и её подгорающее, хм, терпения.

Алиса вздохнула.

"Осень, пожалуйста, приди быстрее. А то я совершу преступление."

Где-то в глубине души, очень глубоко, ей стало интересно: сколько ещё раз этот идиот успеет её разозлить, прежде чем она его придушит?

Перепарковываться Алиса не стала: мысль о возвращении к старенькой чери под немилосердными солнечными лучами, кажется, всколыхнула древнее зло из глубин хаоса.

Ужин был испорчен. Нет, осьминожки всё ещё были нежны, когда плавали в соевом соусе, а длинные нити лапши прекрасно дополняли изысканный вкус зелёной фасоли и ростков чего-то там, вот только приправа в виде мыслей о наглом соседе горчила настолько, что впервые за десятилетие Алиса захотела добавить в кофе сахар. А всех снобам-любителям кофе известно, что пить сей элитарный напиток с сахаром подобно осквернению святыни.
 
Долгий сеанс отмокания в ванне для карликов с книгой Кунца не помог расслабиться, зато отлично отшелушил кожу. Алиса вползла в уютную пижаму, набросала планы завтрашних уроков, сверившись с годовой программой и поплевавшись на требования её составителей, которые, казалось, детей видели только в ситкомах, и, наконец, забылась кратким чёрным, как сама тьма недр хтонического ужаса, сном. Кратким, потому что в три часа ночи, когда сон самый сладкий, сосед за стеной решил, что это время также подходит для… видимо, приготовления блинчиков. Иначе какого рожна он решил воспользоваться блендером?!
 
Алиса поворочалась в постели, пытаясь найти наиболее приемлемую позу для сна. Все удобные позы вышли из списка, когда ей исполнилось тридцать, остались только допустимые при условии растяжки по утрам. Сосед не унимался, а тонкие стены – в этой стране не умели строить, раз считали, что гипсокартон и воздух – это самое то для коробок, что здесь звались квартирами – так вот, эти самые картонные стены были с ним в преступном сговоре. Воздух тоже, ибо он отлично не изолировал звуки. 
– Он там на конкурс кулинаров собрался? – пробурчала Алиса, обращаясь к коту, который забрался к ней в ноги и когтями мял откинутый мохнатый плед. – Давай я научу тебя ссать ему под дверь, а? Или лучше в этот его дурацкий шлем с ушками. Это же оскорбление всему кошачьему роду!
 
Алиса припомнила висевший на руле Голди чёрный шлем с розовыми узорами по бокам и кошачьим ушами.

– Этот шлем определенно просит, чтобы по нему каток прошёлся.

Остатки сна улетучились вместе с остатками терпения, когда Джейк за стенкой запел, а поскольку роскошные каморки, что местный домоправитель звал "апартаментами эконом-класса", состояли в основном из одной комнаты с закутком для кухни и санузлом размером с напёрсток, спрятаться от сих чудесных трелей было негде. Чувство прекрасного корчилось в муках. Из всех семи нот, которых, казалось бы, не так много, бемолей и диезов, Джейк не попадал ни в одну. Куда он попадал, было известно лишь медведю, от души поплясавшему на его ушах. Исключительно по тексту Алиса признала песню Эльзы из "Холодного сердца".

– Да он издевается!

Она сбросила на кота одеяло, тот как раз угнездился в тщательно помассированном пледе и с недоумением приоткрыл глаза, и протопала к кухонной раковине. Плеснула воды в стакан, яростно проглотила её, дав соседу пять минут на одуматься и надеясь на наличие совести в его комплектации. На сработало. Она бросилась в бой за восстановление тишины. 

Дверь распахнулась практически сразу после оглушительного стука, возможно, перебудившего больше соседей, чем пение Джейка. С беспроводным блендером в руке и сияющей улыбкой на лице он протянул Алисе стакан с зеленой жижей.

– Коктейльчик?

Алиса с презрением глянула на стакан. С высокой вероятностью коктейль в этот момент скис. 

– Тут люди спать пытаются!

– Так те, кто пытается, спят. А ты вот бродишь.

– А это не я брожу. Это мстительный дух. 

– О нет, только не это! – притворно испугавшись, завопил Джейк, затем быстро переключился: – Может, лучше выпьем мой зелёный коктейль и забудем? Он, кстати, из шпината. Или… это была петрушка? 

– Гадость какая.

– Отнюдь. Очень полезно для здоровья и энергии.

– Семичасовой сон полезен для здоровья, а не грёбаный коктейль из шпината в три часа ночи!

Джейк невозмутимо сделал глоток, тут же скривился и с сомнением глянул на свой шедевр.

– Окей, возможно, я переборщил со здоровьем. Зато, теперь есть повод запить эту гадость кофе. У тебя же есть кофе?

Алиса использовала свой самый убийственный взгляд, прежде чем отчитать его. Вот пятилеток в саду отчитывать не рекомендуется, даже если очень хочется, такие рекомендации, зато на несносном соседе можно бы и оторваться.

– Имей совесть и умерь своё безудержное жизнелюбие. Петь в три часа ночи ещё и с такими вокальными данными – это преступление против человечности!

Джейк поднял правую руку, как в суде и торжественно произнёс:

– Обещаю больше не петь хотя бы до пяти. 

– И блендер выбрось в окно, – мрачно добавила Алиса и пошаркала в  мохнатых тапках обратно к своей двери.

– Эй, рыжуля! – позвал Джейк.

– Я не рыжая, – почти прорычала она.

– На солнышке – очень даже рыжая, – Джейк отставил коктейль на полку у двери и сложил сердечко из пальцев. 

В ответ Алиса сложила из пальцев другую фигуру, такую, которую не приветствуют в коротких видео на просторах интернета.

Следующее утро началось с попыток восстать с постели. Ни контрастный душ, ни косметика не смогли скрыть следы бурной ночи. Ах, если бы бурной по действительно стоящему поводу. Открыв дверь с надеждой, что сегодня дети впадут в апатию и вменяемость, Алиса обнаружила на пороге горшок с кактусом. Кажется, она видела коллекцию подобных, заботливо выставленных на пожарной лестнице мадам Родригес. К колючему растению была прикреплена записка:   

"Доброе утро, Готик!   
Этот малыш такой же колючий, как твой характер.   
Подари ему имя и любовь.   
P.S. Не пытайся воткнуть его мне в постель – уже проверял, неудобно."
 
Алиса замерла с кофе в руке. Её взгляд медленно перешёл с кактуса на соседскую дверь. В голове созрел план мести, достойный её мрачного гения.