Жизнь с избытком

Когда народ имеет много календарных праздников, то это еще совсем не означает, что ему весело жить на свете.
Можно устраивать праздник за праздником, но от этого человек не почувствует себя счастливее. Скорее всего, он быстро приспособит праздничные под собственные нужды, и тогда от праздника останутся, как от козленка. 
Вот, если праздник религиозный, то тут другое дело, религиозные праздники надо соблюдать, а то, чего доброго, заработаешь грех на душу. Хорошо, что сейчас по интернету своевременно сообщают, когда бывают праздники и каким образом эти праздники надо отмечать, а то раньше люди о церковных праздниках случайно узнавали, а в большинстве случаев не узнавали вовсе и трудились себе спокойно от зари до заката, не вспоминая о Боге.
В истории христианского народа есть два особых праздника, которые верующие люди помнят и почитают, возлагая на них самые сокровенные надежды.
Эти праздники вошли в жизнь Веры, после того, как она крестилась сама и крестила своих детей, потому что идеалы ее советского детства приказали долго жить. День ее крещения был узаконен правительством России, как День свободы совести и вероисповедания.
Если Рождество Вере было близко по духу, в нем перекликались новогодние традиции с ее новыми религиозными традициями, то христианская Пасха всегда вызывала в ее сердце какое-то замешательство, словно ее сердце, было слишком маленьким и не вмещало все Величие праздника Светлого Воскресенья, а ум отказывался принимать то, что не бывает в природе, от такого противоречия между разумом и сердцем она женщина страдала и к празднованию Пасхи она подходила очень ответственно, тем более, в народе ходило поверие, что если в Пасху будешь работать, то бед не оберешься.
В сибирской деревне, куда Вера переехала из Казахстана, церкви не было, и отмечала она Пасху в кругу семьи, по-домашнему, как ее учила баба Катя, потомственная казачка, которая когда-то давно-давно привела её в церковь, на ночное пасхальное служение, а на следующее утро Веру вызвал парторг с убеждением, что это позор советскому молодому врачу ходить к батюшкам.
Но, когда на глазах женщины свершилось чудо, которое спасло жизнь её новорожденного сына, она не сомневалась, что Иисус воскрес.
Вера старалась держать пост, когда выдержать сорокадневный пост у неё не получалось, то в страстную субботу она сама не ела и детей не кормила, чтобы утром следующего дня вместе с ними увидеть восход солнца, а в его сиянии и радость благой вести о воскресении Иисуса Христа, Божьего Сына. Потом всей семьей они садились за стол, накрытый с вечера, христосовались, читали евангелие, бились  крашеными яйцами и вкусно ели..
Жаль, что это время прошло, потому что в Бельгии Вера охладела душой, а Светлое Воскресение Христово из праздника превратилось в ежегодное испытание ее веры, ибо в миграции её душа выворачивалась наизнанку, чтобы выжить, не пасть духом, она не только для детей, но уже для себя самой перестала быть авторитетом, а празднование пасхи потеряло свое таинство.

В первые годы в миграции Вера, как одержимая, ходила в церковь, ставила перед иконами свечи, а дети переставали ее понимать. Они не видели необходимости отстаивать часовые службы по воскресеньям, когда жизнь и без того была так несправедлива к ним, а положение их в Бельгии можно было смело оценить, как безнадежное.
За 6 лет в миграции Надя духовно смирилась с тем, что сбилась с пути, и радоваться воскресшему Христу у нее уже не было сил.
Однажды, она услышала, что Христос ее любит. Это ее сильно возмутило. - Лучше бы ваш Христос меня не любил, а хотя бы пожалел, - сказала она в ответ тому, кто ей сделал больно словами о любви Христа, но на следующей день ее сердце забилось по-новому, а надежда воспрянула духом, и Вера безумно доверилась этой любви Христа.
Вскоре Бог привел ее к Ронни, который перед Ним взял ее в жены.
Со дня их встречи прошло три года, жизнь Веры круто изменилась, в ней появилась радость. Сначала её подруги решили, что она сама добилась всего, считая её сильной женщина, которая работала по белому и упорно учила нидерландский, потом они стали думать, хотя сама Вера за перемены благодарила Ронни, а потом, она убеждала подруг, что не Ронни, благородный бельгиец, являлся источником ее счастья, а Господь, то те все лавру отдавали Ронни, считая, что Вера помешалась на вере, ведь, все верят в Бога, но не так же одержимо.
За эти три года Вера и её дети получили гражданство, старшая дочь Катя с мужем Кобой работали, воспитывали Эмили и снимали дом, где и произошла эта история.
Надо сказать, что младший брат Кати, Витя, по-прежнему жил с мамой, он не бросил школу, когда все к этому клонилось, и в армию не пошел, а под приглядом Ронни продолжил учебу и учился на последнем курсе технического института.
Младшая сестра Таня, которая два года назад ушла из семьи, проходила реабилитацию, она недавно вышла из больницы, в которой лечились люди с психическими проблемами, травмированными судьбой, попавшие в зависимость от наркотиков.
Когда Таня самостоятельно сняла для себя комнату в самом убогом районе города, то Катюша тут же решила забрать сестру к себе, но разве Таню кто переспорит, хорошо уже то, что ее сестра начала общаться с семьей.
Эта комната была такой неприглядной, неуютной, зато в подвале этого дома Таня нашла клад ювелирных украшений, когда сооружала там гнездышко для грызунов. Катя первая насторожилась, когда получила в подарок золотую цепочку, а Эмили – золотые сережки, да, а Вере даже в голову не пришло, что подаренная младшей дочери цепочка была золотой
– Таня, не связывайся с мафией! Немедленно отнеси все это в полицию! Это требование старшей сестры Танюша выполнила и послушно отнесла в полицию сумку с золотыми украшениями, которая весила около килограмма.
– Мама, что я наделала, ведь на эти деньги, Таня могла себе дом купить! – изливала маме по телефону душу Катя.
– Слава Богу, что сестра тебя послушалась! А про клад забудь, главное, что мы здоровы, – успокоила дочь Вера.

Вера проснулась рано, Ронни уже приготовил утренний кофе. Пасхальное воскресенье. Солнце поднималось в этот день торжественно, в красоте божьей славы, а Вере слышалось, неслышимое человеческим ухом, ангельское пение: Христос воскрес!!!
Позавтракав, они с Ронни стали собираться в путь, праздновать Пасху они собирались у Катюши, путь неблизкий.
Автомобиль мчался по скоростной дороге, Вера смотрела в окно автомобиля и негромко, но с чувством, напевала единственную хвалу, которую знала: Будь прославлен Бог в веках ...
Такое возвышенное настроение любимой жены на Ронни не действовало, потому что, по большому счету, праздники его всегда раздражали.
Во-первых, в праздничные дни никуда не скрыться от наплыва туристов, потому что они, как те террористы, в эти дни оккупируют все бельгийское побережье; а во-вторых, в праздники не работают магазины, а это бедствие для такого любителя делать покупки, как Ронни.
Привыкший к ворчанию Ронни, дремал на заднем сиденье автомобиля Витя. Надо сказать, что глубоко в душе он продолжать обижаться на старшую сестру, которая так быстро ушла из семьи к своему Кобе, предав этим его, ее младшего брата, когда он еще был пацаном.

Катюша и ее муж принимали гостей в зале, Вера заметила праздничный стол и ахнула в восторге. Сервировка стола была безупречная, а закусок было приготовлено видимо-невидимо.
– Катя, какая ты у меня молодец. Мне бы твои кулинарные таланты, то я бы принимала гостей каждые выходные.
Катя зарделась от похвалы. Она любила, когда ее хвалят, а мамина похвала особо радовала её.
– Она так старалась, моя Катюша, а я ей помогал, – с гордостью заметил Коба.
Коба, уроженец Тбилиси, родился христианской семье, где очень любили Христа. Веру Надю порой поражала его убежденность в том, что Бог его любит и любит всегда.
В комнате царило праздничное настроение, разговаривали все и о разном.
– А я умею драники жарить, – тихо сказала Таня, которая молча сидела на диване.
За эти годы она впервые пришла на этот семейный праздник. Тут Вера и Ронни её заметили, нежно обняли, а Витя по-приятельски пожал ей руку.
Пока шли последние приготовления, Таня с племянницей Эмили вышли на улицу, поиграть в мяч.
Ронни не обращал внимание на то, что его любимая жена говорила детям, тем более, что русскую речь он не понимал, его больше заботило то, что ему вскоре ему предстояло кушать. Любая новая еда вызывала у него панику, и, между делом, он предсказывал Виктору, что здоровая еда без жира, сахара и соли, вскоре приведет к тотальной гибели всего человечества.
Пока делались последние приготовления, Катя на кухоньке сообщила маме, что Таня пришла в гости уже с раннего утра, она привела с собой какого-то старого бомжа, а бомж пришел с огромным лохматым псом, потому что Тане захотелось бомжа и его собаку познакомить со своей семьей, но, к счастью для всех, собака сама не захотела ни с кем знакомиться.
– Мама, – спросила Катя с глубоким вздохом, – а наша Таня сможет стать нормальной. Помнишь, какая она была в детстве? Какая она была милая девочка, хотя и ябедничала бабушке про меня, но нормальная же была. Это в Бельгии она превратилась в «чмо» болотное, никого к себе не подпускает, а теперь комнату сняла, а в эту комнату страшно даже заходить.
–Катя, главное, что Таня пришла на Пасху. Я каждое утро хожу к морю, молюсь за нее. Ведь, по сути, я ее оставила, поэтому прошу, чтобы Бог ее не оставил. … Ваша бабушка говорит, что по молитве матери совершаются чудеса. Один день я за нее пост держала, так Ронни с Витей не могли спокойно кушать, когда я за столом голодаю. Я думаю, что пост не должен быть никому в тягость.
Тут Катя, сделав все приготовления к праздничному застолью, вытерла руки полотенцем, пригласила всех к столу.
Все стали рассаживаться.

Таня с Эмили ещё была на улице.
Прислонившись в стене Таня курила сигарету, которую заняла у Кобы, а Эмили рисовала цветными мелками на тротуаре.
Жизнь к Эмили была вполне обычной для школьницы начальной школы, а приключения с ней случались только тогда, когда она с бабушкой и дедушкой ездили на мобиломе, по лесам и долам.
Таня слушала вполуха веселый рассказ племянницы о том, как та видела в лесу настоящего пасхального зайца, который ночью по лужайке возле дедушкиного мобилома разбросал шоколадные яйца, и у девушке в душе поднималась обида на жизнь, ведь она вернулась в семью, а в этой семье её не ждут и не понимают, как ей тяжело быть всеми забытой.
Никто с Таней не ездил в путешествия, а школу она бросила сама. Хорошо, что ей было разрешено снять комнату и жить отдельно, правда, со второй попытки, о первой даже вспоминать не хочется.
Почему же она пришла на Пасху? Потому что ей самой смертельно захотелось праздника, но теперь, видя, как беззаботно радуются мама, сестра, даже маленькая Эмили, Таня поняла, что никому из них и в голову не придет, что в этот день может быть кому-то другому очень плохо.

А в это время, в зале, все усаживались за стол. Во главе уселся Виктор, потому что только он смог протиснуться на это почетное место. По его левую рука села Вера, но для этого ей пришлось стол отодвинуть, а потом вновь задвинуть, а по правую – устроился Ронни, продолжающий скептически присматриваться к закускам.
– Что делается в мире, люди уже огурцы стали есть … Надя, как называет то, что лежит в этой тарелки? … Баклажаны? … Это овощ? Я очень сильно сомневаюсь, что он съедобный. … Человек не животное, он не может есть что попало.
Катя всё ещё крутилась на кухне, а Коба подходил к столу с бутылкой грузинского вина, когда в комнату вбежала Эмили, она была вне себя от горя. Не видя в зале мамы, девочка бросилась на кухню, и оттуда до сидящих за столом стали доноситься детские всхлипывания, которым вторил нежный голос Кати, уговаривающий девочку успокоиться.
Чтобы разобраться, что случилось с внучкой, Вере надо было вылезти из-за стола, но этого сделать она не могла, поэтому дальнейшие события развивались без ее участия.
В комнату с улицы вошла Татьяна и на ее лице играла странная улыбка, которая не предвещала ничего хорошего. Эта улыбка не сошла с ее лица, когда из кухни выбежала рассерженная Катя и бросилась к ней навстречу.
– Танька, как ты могла поступить так с Эмили? Зачем же ты, ради всего святого, сказала, что она толстая? Что она тебе сделала плохого? Ведь она тебя любит!
– Любит? Вы сами посмотрите на себя, вы все такие добренькие, возомнили из себя святых, а сами как живете? Катя, ты занята только собой, а Эмили у тебя растет невоспитанной девчонкой!  Думаете, что родили ребенка, то его раскармливать надо, как поросёнка? Я ей правду сказала, чтобы она сама себя воспитывала.
Катя от этих слов сначала онемела, потом резко развернулась и тяжелым шагом отправилась обратно на кухню, где в это время Коба успокаивал дочь. Теперь из кухни к всхлипываниям Эмили присоединился и вопли ее мамы.
В зале молчали все, Таня стояла с потупленным взглядом у дивана, но ее губы продолжали улыбаться. Теперь на душе ее уже не было того напряжения, от которого так разболелась голова, а было пусто и одиноко.
Через минуту из кухни показался воинствующий Коба, он тараном пошел на Таню, но та ему и слова не дала сказать.
– Коба, стой, где стоишь! Не приближайся. Я ведь прекрасно знаю, что тебе твои друзья грузины всегда были дороже, чем моя сестра и Эмили. Я сомневаюсь, что ты их любишь. Ты же наркотиками балуешься … Что, удивляешься? Я это знаю. Лучше оставь Катю, пока она с тобой совсем в пьяницу не превратилась …
Кобу еще никто так не унижал, тем более гости. Он обиделся и ушел на улицу закурить свою обиду, а Таня переключилась на тех, кто сидел за столом.
– Мама, ты думаешь, что ты все знаешь, любишь учить жизни других? Ты просто недоделанная «докторишка», тебе нравится всех держать на коротком поводке, как собак. Для тебя самое главное это работа, а собственные дети тебя не интересуют … Из дома сбежала к какому-то … как кукушка!
Тут Таня осуждающе посмотрела на Ронни, который как смотрел к себе в тарелку, так и продолжал смотреть, тогда она быстро перевела взгляд на Витю. Брат втихомолку жевал колбасу, из русского магазина, нарезанную кружочками.
– А ты, Витька, трус. Пригрелся на море, боишься нос высунуть. Ты даже не знаешь, какого жить на самом деле, в реальности. Скоро и для тебя закончатся сказки из интернета, тогда посмотрим, что ты сам из себя представляешь. Маменькин сынок, вот ты кто!
Только после этих слов дочери, Вера поняла, что чудесный праздник Пасхи уже не спасти. На правах старшей в семье, она должна была сказать свое заключительное слово. Так как, встать из-за стола было не возможно, Вера для убедительности своих слов, показала рукой по направлению к выходу.
– Таня, ты все сказала? … Теперь уходи, дверь – там! Только знай, что Иисус воскрес!
Когда Таня поняла, что ее выгоняют, то сразу её охватила почувствовала противная слабость, а голова вновь раскалывалась от боли, а идти домой не было сил.
– А Коба сможет меня довести? … Коба! … Ты сможешь меня довезти до дома?
Из кухни на зов Тани вышел Коба, и та повторила свой вопрос, но Коба отрицательно покачал головой, в знак того, что с него хватит проблем на сегодняшний день. Наступила пауза всеобщего молчания, словно не на праздник собрались гости, а на похороны.
Тут случилось то, что никто не ожидал.
Таня из злобной мумии, как по волшебству, превратилась в напуганную девчушку, от которой все отвернулись. Она сидела на краю дивана и тихо по-человечески плакала, закрыв лицо руками. Никто ее не утешал, даже не пытался утешить, тогда она сама стала говорить, и никто её не перебивал.
– Я уже забыла, что у меня есть вы. … Я не могу вспомнить, что произошло за эти годы. Я отвыкла от вас. … Я … Я сама остановилась с наркотиками …. Понимаете, я сама отказалась употреблять наркотики. Я думала, что теперь начну жить, как прежде, с вами, счастливо, … а прежней жизни уже нет. … Дома нет … Семьи нет … Как мне жить дальше? … Я не знаю … Мама и ты меня разлюбила. … Я что, такая плохая …
Вера молчала и вытирала салфеткой слезы, но выбраться из-за стола не могла, слишком тесно было за столом, слишком тесно.
Тут к Тане подошел Коба. Он встал рядом с ней, положил руку на ее плечо и сказал: – Таня, а кто из нас не без греха? … Хочешь, я отвезу тебя домой.
Пока Коба одевался, Вера суетилась за столом. Она на правах матери хозяйки дома стала собирать для дочери в кулечек еду с праздничного стола, кусочек пасхи, крашенные яйца.
Таня продолжала сидеть на диване, и не было на земле человека несчастнее ее.
Неожиданно перед ней возникла Катя, а за ее спиной топталась Эмили. Эмили не могла выполнить просьбу мамы, она отказывалась жалеть свою тетю, которая оказалась такой злой.
– Доченька, я знаю, что у тебя доброе сердце, ты прости тетю Таню, обними ее, – подбадривала дочь Катя.
После этих слов Эмили робко обняла свою любимую тетю Таню, и подала ей рисунок с зайчиком. Таня рисунок взяла и … улыбнулась племяннице. Все облегченно вздохнули.
После отъезда Тани уехала, началось застолье, но торжественного настроения не было ни у кого.
Когда пастор Абай услышал эту печальную историю, то он утешил Веру.
– Главное, - сказал он, - что ваша дочь доверилась вам. Она открыла вам свое сердце, что так мучило ее. Разве это не чудо? Это работа Духа Святого. Любите ее, молитесь за нее, и исцеление получить ее душа по милости нашего Господа. А христианская Пасха – это праздник не одного дня. Воскресение Христа можно праздновать каждый день.

Прошел год. Таня стала чаше заходить в гости к сестре, чаще навещать маму и Томаса на море. Однажды, она застала Надю врасплох вопросом.
–  Мама, во что ты веришь.
– Во что? - недоуменно повторила вопрос Вера и ответила уверенно, – Я верю, что Иисус меня спас от ада.
– Ну и что тебе дает твоя вера?
– Что дает мне моя вера? … Хранить надежду, что на пиру у Господа в царствии божьем мои любимые будут сидеть со мной рядом, вы, мои дети.

А еще через год, Таня призналась, что сама не понимает, как мама ее, такую плохую дочь, может любить, но именно эта любовь ее спасла.
– Девочка моя. Это даже не моя любовь, это любовь нашего Господа, Иисуса Христа
Через пять лет после той скандальной пасхи, Таня написала стихи, которые в переводе с нидерландского звучат так: «Когда мне плохо и когда совесть моя нечиста, где мне укрыться от тоски, где найти тот дождь, который омоет меня добела, но я радуюсь, и я танцую, потому что в сердце моей живет Христос».
Иисус воскрес, Его воскресение для человека начало новой жизнь, жизни с избытком.