Транснефть. Диаскан. Часть 3

   Группу мою "ликвидировали" и я превратился в «одинокого волка». На утренние планерки к главному конструктору ходить не надо, ни за кого не отвечаю. Спокойная жизнь началась. Никаких сверхурочных работ, авралов, домой по распорядку. Зарплата та же. Что еще нужно человеку, чтобы встретить свою пенсию?

   Потихоньку запустили в серию нашу наземную маркерную систему. Теперь на каждый дефектоскоп полагалось по три комплекта НМС. Да еще и дочерние компании Транснефти заказали для себя. Серия под тысячу комплектов. Все старые системы пошли на списание. В свободное время таки оформил заявку на патент. Красота! Нет, скукотища!

   Я уже привык к грандиозности задач, к особому ритму работы, а тут... Загрузили бумажной работой. Пришлось разрабатывать стандарт предприятия по порядку разработки дефектоскопов. Документ нужный, но эта работа не по мне. Удивительно, но стандарт был согласован и утвержден без правок.

   Как-то рано утром разбудил меня телефонный звонок. Первый день трехдневных выходных в честь 8 Марта, мы с женой спокойно отсыпаемся и тут нате!  Восемь утра, какой м...чудак звонит? Оказалось, лично главный конструктор беспокоит:

   - Николай, это Мирошник, извини, что рано разбудил. У нас проблема — под Новороссийском потерялся магнитный дефектоскоп, ищут уже два дня, все бестолку. У бригады сопровождения твоих НМС пока нет, да и не обучены они еще. Придется тебе лететь в Новороссийск и заниматься поиском дефектоскопа. Лучше тебя никто не справится, выручай.

   Прикрыл микрофон и объяснил ситуацию жене. Моя боевая подруга, подумав сказала:
   - Ну, езжай, раз надо. Хоть отгулы попроси. Цветы мне потом подаришь.
   - Александр Дмитрич, на сколько дней командировка?
   - На три, получишь отгулы и оплату за работу в выходные дни.
   - Хорошо, я готов.
   - Машину я за тобой послал, будет у тебя через полчаса.

   Прислал Мирошник свой мерседес, там уже сидел ведущий конструктор, который разрабатывал дефектоскоп. Нас доставили в Диаскан, где нас ждали и в бухгалтерии и в цеху. Выдали нам командировочные удостоверения, деньги, открыли помещения и позволили забрать две НМС-ки. А дальше бросок на полной скорости в Домодедово.

   Билеты купили прямо у стойки авиакомпании. Слава Богу, народ в праздники редко летает. В Новороссийске нас встречали представители Черноморского нефтепровода, судя по одежде и автомобилю, они были высоких рангов. Отвезли нас в приличное кафе и накормили. А дальше доставили на нефтеперекачивающую станцию, откуда стартовал дефектоскоп.

   Там мы встретились с бригадой сопровождения дефектоскопа. Некоторых я знал лично. Спросил, есть ли у них чертеж участка трубопровода. Оказалось — нет.
   - А как же вы искали???
   - Шли вдоль трассы, слушали.
   - Что, все 75 километров? Потратили два дня? Ну, на ровном месте не мог же дефектоскоп застрять. Наверняка, на каком-нибудь повороте. Срочно затребуйте чертеж!
   
   Бригадир побежал за чертежом. Вернулся с пустыми руками. Чертеж уже забрала бригада ремонтников.
   - Ну что ребята, у местных мозгов побольше, чем у вас.

   Пошли в кафешку поужинать. Встретили там работников трубопровода, которые сообщили, что дефектоскоп вроде нашли, идет раскопка трубы. Нас подвезли на место уже в потемках.  Пришлось еще пешком пару горок преодолеть, пока не спустились в низинку. Тут и был раскоп. По краям стояли крутой японский экскаватор и два прожектора, освещавших пятиметровую яму, на дне которой виднелся откопанный поворот трубопровода. Яма была залита водой сантиметров на 30. Откуда вода — непонятно.

   Лезть в воду совершенно не хотелось, да и сапог у меня не было, встал на краю раскопа, вытащил маркерный приемник, подключил к нему внешний блок магнитных антенн и попросил отогнать экскаватор на 50 метров и заглушить. Направление на центр магнитной системы дефектоскопа я определил легко. Со мной был узконаправленный фонарик, которым я указал точку на трубе. Рабочие сделали отметку мелом.
   
   Тут подключился ведущий конструктор дефектоскопа, смело залез в воду и начал рулеткой отмечать начало и конец дефектоскопа. Я подсказал ему добавить погрешность 20 сантиметров.

   На часах 2 ночи. Звездное небо. Холодно и сыро. Очень захотелось поделиться впечатлениями со своим начальником:

   - Александр Дмитрич, извините, что разбудил. Ваше задание выполнил, дефектоскоп нашли, идет вырезка.
   - Спасибо за добрую весть, езжай домой.

   Вернулся домой с цветами, поздравил жену и дочерей с 8-ым Марта. Вроде обошлось без обидок.

   А скоро у нас произошли большие изменения, отделы превратили в бюро: бюро механических конструкций (в прошлом конструкторский отдел), бюро проектирования дефектоскопов и электроники (БПДЭ) и новое бюро организации разработок — должно заниматься документацией, договорами и прочими оргделами. Совершенно правильное решение, в отделе главного конструктора не могут быть подразделения с названием отдел.

   На следующий день ко мне подошел Олег Лексашов, новый молодой начальник БПДЭ.
   - Николай Степанович, а не хотите ли в мое подразделение пойти. По-моему вы уже погрязли в бумагах. А у нас живое дело, электроника, все как вы любите. Максимум самостоятельности, будете генератором идей, отчитываться только передо мной.

   Уговорил, черт красноречивый. Пусть нет моей группы, но мозги-то у меня остались?!

   Начал изучать документацию на дефектоскопы и открыл для себя, что наши дефектоскопы жрут 15 — 20 процентов энергии батарей совершенно напрасно. Наши разработчики постоянно используют готовые модули питания, не задумываясь о к.п.д. Это конечно удобно, но очень глупо. Энергия литиевых батарей стоит очень дорого.

   Современное обучение в рязанском радиоинституте скатилось к цифровой технике, микропропроцессорам, игнорируя старую добрую аналоговую электронику. Перекос был слишком явным, и не на пользу дела.

   Похоже, я нашел себе новую нишу. Я начал проектировать преобразователи и оптимизировать их к.п.д. У меня получились отличные результаты — к.п.д. до 95%. Лексашов мою работу поддержал. Мирошник дал команду все преобразователи в дефектоскопах использовать только после согласования со мной, а в старых дефектоскопах произвести замену.

   По утрам я имел привычку обходить все наши помещения и здороваться с ребятами. Привозили коломенцев на работу на полчаса раньше, а уже потом автобусы ехали за луховицкими. Рязанцев привозили отдельно, дорога дальняя. Мне приходилось подниматься в 6 утра, чтобы успеть на автобус. Как же я это ненавидел! Я — типичная сова, мне бы спать часов до восьми...

   Самое смешное, у нас рабочий день с восьми, а в Транснефти с девяти. Если учесть, сколько у нас часовых поясов, то руководители сибирских и дальневосточных отделений спать ложились глубокой ночью, чтобы перед сном не пропустить утреннюю связь с Президентом Транснефти.

   Как-то захожу утром в комнату к программистам и вижу новое лицо. Сидит на недавно освободившемся месте новый человек. По виду пенсионер, но отлично сохранившийся, крупный, явно высокий, уткнулся в компьютер. Поздоровался с ребятами, дошел и до новенького:
   - Доброе утро, Николай Михневич, ведущий инженер.
   - Доброе утро, Сергей Шерашов, ведущий специалист.

   Кто бы знал тогда, что эта встреча свяжет нас на многие годы. Сергей был специалистом по ультразвуковому неразрушающему контролю, а мы как раз начали разрабатывать новый ультразвуковой дефектоскоп для поиска трещин в стенке трубопровода. Сергей выбирал датчики и определял у кого закупать. Тут он был строг и суров, блатные компании от него отлетали в момент.

   И вот, наконец, дефектоскоп собран и даже испытан на нашем трубопроводном полигоне, теперь предстоят реальные испытания на магистральном трубопроводе. Выбрали для нас самый длинный участок 380 км от Самары до Саратова. Мирошник собрал внеочередное совещание, в том числе и меня пригласил.

   - Так, мужики, через два дня отправляем новый дефектоскоп на испытания под Самару. Поедут разработчики, программисты, Шерашов и Михневич с НМС. Бригада сопровождения пока НМС в полной мере не освоила, рисковать я не могу. За одно, Николай, присмотришь за руководителем экспедиции Максимовым, в его опыте я сомневаюсь, а в тебе нет.

   Максимова я знал — он был женат на близкой подруге моей жены, и мы даже пару раз сидели за одним столом. Максимов работал в отделе испытаний, а с некоторых пор им поручали руководство испытаниями, типа независимые спецы.

   По пути на обед меня перехватил Шерашов:
   - Нам с тобой в командировку на месяц ехать. Давай на Ты.
   - Ну давай.

   Уезжали на поезде из Рязани. С Шерашовым мы оказались в одном купе и с нами два программиста. Еще два купе заняли бригада сопровождения и пара наших электронщиков. Я достал бутылочку коньяка, Шерашов выставил на стол другую. Ребята навалили закуски. Стол почти как в ресторане. Вот так мы и познакомились с Шерашовым реально. Полночи проговорили.

   Утром выгрузились в Чапаевске, остановка короткая, поезд гуднул и отправился, и тут наши коллеги из бригады сопровождения засуетились. Оказалось, они забыли в поезде на верхней полке мешок с обтирочным тряпьем. Без него дефектоскоп очищать проблематично. Ребята квасили всю ночь и были в слабосоображающем состоянии. Тут я понял, как был прав Мирошник.

   На перроне нас ждал КУНГ-автобус. Хоть тут подставы нет. Поездили по городу, нашли магазин подержанной одежды, закупили х/б тряпье на вес. Бригада понуро оплатила издержки. Поехали на перекачивающую станцию. Идти к руководству станции Максимов категорически не хотел, от него перегаром за версту несло.
   
   - Коля, выручай, сходи к начальнику, пусть даст команду на наше заселение. Люди на ногах не стоят от усталости.

   Сходил на станцию, поговорил с начальником, все удачно: на площадке перед станцией стоит новенький ВЖК (вахтовый жилой комплекс), на всех места хватит. Заселились, большинство погрузились в похмельный сон. Домик удобный, двухместные комнаты, кухня, столовая, душевые, туалеты. Мы с Шерашовым поселились вместе.

   Грузовик с дефектоскопом уже на месте. Осталось определиться, куда его вместе с КУНГом поставить. Лето, жара под 40. Решил, что надо прятаться в тень. Рядом рос огромный вяз и тень его вполне могла спрятать КУНГ. Я скомандовал поставить КУНГ под дерево, а рядом грузовик с дефектоскопом. Из окон КУНГа бросили кабели до дефектоскопа и работа началась.

   Я не учел одной особенности — на этом вязе базировалось как минимум полсотни ворон. В один день к нам прибыло какое-то местное начальство. Подошли к КУНГу, громко разговаривая, а тут еще и последний пассажир дверью машины хлопнул. Испуганные вороны выдали дождь помета на головы начальников. Это было что-то. Накрыло всех.

   Пришлось машины переставить с теневой стороны ВЖК, а кабели протянуть прямо из окон. Даже комнатами поменялись, чтобы обеспечить удобство работы программистов.

   По вечерам мы были совершенно свободны. Гуськом шли на водопой к магазину. Там был навес со столиками, увитый диким виноградом. А в магазине прекрасный выбор самарского пива, и не только. Что еще надо инженеру для отдыха? Еда! Готовили мы сами, кто во что горазд. Иногда получалось не плохо, иногда так себе, бутербродами обходились.

   Наконец, запустились. Я на «буханке» поехал на сопровождение с НМС, остальные поехали на пункт выемки под Саратов. Взял с собой бутылочку коньяка. Два дня отслеживания — это долго.

   Приняли дефектоскоп, считали информацию, обнаружили кучу лишней информации, переполнившей память дефектоскопа. Испытания на этом этапе закончились. Всех отозвали на фирму, для расследования.