Идиосинкразия

               

Страстный поцелуй раскалённого свинца медленно остывал в некогда горячем, теперь тоже остывающем моём теле. Погибать так бесславно, равно как и овеянным славой в мои скромные жизненные планы не входило. Не успел последним выбраться из окопа и сделать пару шагов от бруствера, как сразу напоролся на шальную пулю. Шальную потому, что её тоже против своей воли отправили в первый и последний полёт, как и меня, не спешившего выполнять приказ идти напролом на штурм огневой укреплённой точки по широкому, хорошо простреливаемому полю через шквальный огонь противника из всех видов стрелкового оружия не хотелось. Не хотелось рядовым. Не горел желанием командир. Вчерашний курсант ускоренных курсов младшего командного состава. В отличие от рядовых, у него было неоспоримое преимущество – командовать и отдавать приказы. А приказы в армии выполняются в любое время любой эпохи. Выполняются быстро. Выполняются бегом. Не задумываясь о смысле. Выполняется приказ независимо, нравится он тебе или нет, или идёт вразрез с твоими религиозными убеждениями, или полностью противоречит твоей пацифистской натуре. Получил приказ. Взял под козырёк. И исполняешь.

За минуту до атаки меня окружили сослуживцы: – Ну, что, Умник (так меня называли за умение говорить чисто, без слов паразитов), что промолчал, а? Почему не вставил слово о несогласии, а? Почему не поспорил о правомерности приказа, а? Не молчи, Умник, даже обидно, оставил без бесплатного развлечения. Штрафбат испугал или трибунал? Зассал, да?

Дело в том, что промолчать нельзя, сочтут за слабость: – Не зассал. Мне трансцедентально на любые приказы, на ваши подначки.

Заржал весь в оспинах высокого роста сержант: – Это тебе, типа, командир, типа, и мы, типа, твои сослуживцы, типа… как ты сказал?.. Транд… Транс… – Сержант щёлкает пальцами и смотрит по сторонам, но это словечко есть только в моём лексиконе. Ему приходит на помощь звеньевой пулемётного звена, сильно страдающий акне и потому всегда стесняющийся своего внешнего вида: – Трансцендентен…

Останавливаю словесный запор, сил не слушать вербальные испражнения: – Повторяю для всех по слогам – транс-це-ден-таль-но! Если в доступной манере: всё по…
Сослуживцы, не ожидавшие услышать от меня привычную для большинства вульгарщину и похабщину, рассмеялись. Невысокий, прямо мальчик-с-пальчик, мужичок с огромными густыми усищами на маленьком гладком личике в перекроенной для него индивидуально форме серьезно спросил: – Ка-а-ароче, как я понял (говорил он с растяжечкой, удлиняя гласные до безобразия), ты нас всех, это самое, вертел на… Я правильно, это самое, понял?

Смех повис на тонкой нитке и, сорвавшись, оглушительно умолк. Сержант встряхнул головой, будто пытался прогнать что-то неприятное, затем медленно ладонями, будто умываясь, провёл по лицу, проверяя длину отросшей за ночь щетины: – Это, Умник, он, типа, правду говорит? – повернул голову налево и уставился с намерением вмазать мне от всей сержантской души для потехи прочим.
Передёргиваю затвор. Загоняю в ствол патрон. Медленно навожу дуло на сержанта, покачивая им вверх и вниз: – Назови хоть одну причину, опровергающую слова мальчика-с-пальчик.

Послышался тонкий и резкий, отрывистый и мелодичный звук и по окопу распространился густой амбре кишечных газов. Пахучие мерзко струи не спешили рассеиваться в застоявшемся воздухе. Веду стволом слева направо, также медленно: – Чтобы больше не возвращаться к наболевшей для вас теме, поясняю: у меня врождённая идиосинкразия на дураков и идиотов, на командиров и их дебильные по сути приказы, на вас, на войну, на снаряды и пули.

Мальчик-с-пальчик недовольно тяжело со свистом засопел: – На жизнь и на смерть, это самое, типа, тоже… Идио… Как там…

Опираюсь на влажную стенку окопа, лопатками ощущаю неровность поверхности, спиной мелкие корешки и камешки и говорю: – На смерть мне похр… На жизнь – большие планы.

Как всегда, неожиданно заревела сирена – сигнал к общей атаке. Загрохотали пушки и реактивные системы: началась массированная артподготовка. Воздух наполнился страхом и ужасом, вечными спутниками смерти, перед неизвестностью. Не успели умолкнуть пушки, из окопов рванула пехота в молчаливом упорстве атаки.

Два раза оскользнулся, выбираясь из окопа, какой-то шутник обильно полил мочой земляную стенку. Вспоминая добрым словом всех подряд, всё же выбираюсь наверх. Окоп позади. Бруствер – позади.

Дальше вы знаете…

                п. Глебовский, 6 августа 2025 г.