Проект Зародыш - 19

Часть третья. Ищущий во тьме
19
Прошло несколько месяцев с начала нашего прямого контакта с Зародышем. Прогресс у Марианны и Зета  был, но медленный. У меня зародилось стойкое подозрение, что этот сверхгениальный СИИ специально выбрал такую тактику – придуриваться. Зародыш оказался туповатым, я бы сказал – «объектно-ориентированным» типом. Он хорошо различал предметы, которые ему Марианна показывала, мог отличить чашку от тарелки, вилку от ложки, но обобщение, например, слово «одежда» для него не имела смысла, только конкретно – ботинок, комбинезон и так далее.  Марианна брала предмет в руку, спрашивала его: «Что это?»  и получала «ответ». Это выглядело так: на пол клался прозрачный экран, Марианна задавала вопрос, одновременно показывая предмет или картинку, и  Светлячок подсвечивал на полу один из вариантов ответа из показанных на нем. Экран был подключен к коммуникатору Марианны, она заранее готовила вопросник и предметы. Зет в это время старался засечь активность тех или иных узлов периферии Зародыша, но это не всегда удавалось. Камеры прогулочной палубы участвовали в этом учебном процессе, передавали изображение на контроллеры,  с кем обменивался информацией Светлячок было совершенно не понятно. Петерс предположил, что Светлячок и есть разум Зародыша, только отпочковавшийся от него, и поэтому недоразвитый. 
Но были и другие точки зрения. Профессор Карог, например, уверял, что получаемые Марианной ответы не характерны для СИИ. Он видел причину в недоразвитости всей кристаллической структуры Зародыша, которая не смогла полностью заполнить отведённый ей объём внутренней сферы орбитального города. Из-за этого она не соприкасалась со всеми  контактными площадками модулей памяти и генерации, расположенными на поверхности сферы. Слова о «дребезге контактов» и «дефекте кристалла» звучали теперь во всех выступлениях профессора.
Если это так, то наш Зародыш подлежал только отбраковке: исправить положение не было никакой возможности. Зет в одиночку проделал титаническую работу на борту и смог подтвердить, что все контактные площадки имели резонанс с кристаллом, правда, неравномерный. Ему же пришла в голову идея дистанционного мониторинга этих резонансов через аппаратуру Дальневида, чем сейчас были плотно заняты Мигель Ричи и его специалисты. Суть идеи была проста: если каждую контактную площадку представить как отдельный канал, то открывалась перспектива прямой многоканальной связи с Зародышем, правда, технически сложная из-за  количества площадок –  их было несколько миллионов.
Полторы недели назад Марианна повторила опыт раздевания на обзорной палубе и снова получила свою аватарку на видеостене. Зет после этого заявил, что исчезли все сомнения в участии сервис-ботов, поскольку видеостенами управляли они, и начал новые исследования. Они почему-то оживили на Земле угасший было интерес к симуляторам моей персоны. Лично я не видел никакой связи себя с сервис-ботами, но вникать не стал: раз надо, так надо. Мне опять пришлось в компании Пуся поваляться на сканировании в санатории Космофлота, но совсем недолго. Врачи меня  отпустили с наказом заняться чем-то другим для тонуса умственной деятельности. Я пару дней перебирал варианты, пока не пришла идея заняться старым добрым «ручным трудом» на природе. Пусь ее горячо поддержал и усердно караулил меня, чтобы я не ушел без него.
Руки, что называется, «зачесались», но,  чем их занять,  мне пока было не ясно.  В наше время «ручной труд» постоянно прописался в области хобби для отдыха. Правда, существовали сообщества «натуралов», которые жили сами по себе в удаленных местах, как отшельники в старину, строили вручную жилища «на природе», заводили домашнюю живность, сеяли и убирали урожай, как предки в древние времена, но эти «реставраторы ретробыта» меня совсем не привлекали. Я послал запрос в несколько центров, и меня мигом завалили предложениями, самым пикантным из которых было первобытное добывание огня трением на каком-то историческом шоу. Его устроители потом несколько раз пытались меня заполучить, однако вскоре я сам нашел, чем заняться.
В Соловье недалеко от вокзала в железнодорожном тупичке находился дом обходчика, с которым ранее у нас было связано много приключений. За годы, несмотря на консерванты,  дом обветшал, и я решил его реставрировать сам, вручную. Я хорошо помнил, что в там в свое время нашелся неплохой набор плотницкого инструмента, да многое нам с Владой осталось от деда, Ростислава Петровича, который был любитель мастерить из дерева.
До наступления холодного сезона в наших местах оставалось несколько месяцев, я планировал в этот срок успеть что-то сделать. Доски, бруски, крепёж мне привезли: в тупик по железной дороге загнали платформу с грузом, На ней же стоял небольшой кемпер для жилья, но нам с Пусем он не понравился. В том же Соловье у нас был свой дом, но ходить оттуда каждый день «на работу» было просто лень. Нам захотелось «дикости», и мы поселились в палатке прямо на своей стройплощадке, очистив в бурьяне пятачок для нее и костра. Еду и воду нам доставляли из Загорного: имевшийся при домике обходчика колодец с деревянным срубом обвалился и нуждался в серьёзном восстановлении. На подходе от станции к домику обходчика теперь красовался баннер, извещавший туристов, что объект закрыт на реставрацию и ответственное лицо – Ю.Кивин. Про Пуся не упомянули, но пёс не обиделся.
Пару дней мы с ним чистили периметр домика от бурьяна, обнажая фронт работ. Он показался мне не таким уж и большим: для начала решил заменить рассохшиеся и подгнившие доски низа наружной обшивки. Пусь активно помогал, оттаскивая зубами в сторону выдранные плети зарослей.
– Завтра с утра начнем столярничать, – сказал я лохматому другу, очищая его мордашку и бока от прилипшего сора после трудового дня. За этим занятием и застала нас Влада, забежавшая к нам  из биотехнологического филиала в Соловье. Она колдовала с Викониками над воссозданием Дебби. Их работа затянулась и, что самое грустное, не ладилась.
– Хороши оба, – окинула она нас взглядом.
Я, стоя в одних трусах, гордо показал на кучу выдернутого за день голыми руками и лопатой бурьяна. Сбегав в палатку, я принес Владе сидушку и галантно предложил присесть на шпалу. Пусь кончил радостно скакать на задних лапах вокруг хозяйки и лег около неё в тенёчке.
– А это что такое? – спросила гостья, показывая на грубо сколоченную конструкцию.
– Это верстак, – пояснил я, – на нём я завтра буду пилить и строгать доски.
– А как это – строгать? – заинтересовалась Влада.
Вместо ответа я принес и показал ей ручной рубанок с инициалами деда на рукоятке.
– Расскажи, покажи и дай попробовать! – потребовала она.
Пришлось положить кусок доски  и объяснить, как строгают рубанком. Получив длинную, тонкую, пахнущую деревом стружку, Влада восхитилась, потом посмотрела на свои ладони и утратила к строганию интерес.
– Я, собственно, зачем к вам пришла, – сообщила она, –  Наши мальчики возвращаются с Плутона. Их миссия на станции «Плутон-Орбитальный» завершена, а сам Плутон удаляется от Солнца на два века.
Мальчики – это сыновья, Ростислав и Юрий. Конечно, здорово повидаться будет. Дети без нас выросли, пока мы в остановленном времени сидели.  Если честно, я до сих пор не привык к тому, что взрослые молодые парни – мои сыновья. Они, особенно Ростик, были похожи на своего деда, генерал-коммандера Ростислава Петровича. Жаль, не дожил он, вот бы порадовался!.. Наша дочь Даша была похожа на мать, с нею у меня сразу сложилось взаимопонимание, с сыновьями было сложнее. Влада словно прочитала на моем лице пробежавшие мысли и прижалась ко мне.
– Дашенька к тебе просится приехать, – сказала она. – Можно?
– А с чего нельзя? – удивился я. – Пусть приезжает. Она, небось, рисовать хочет, мне никак не помешает. На платформе кемпер пустует, там и душ, и туалет, и кухня. Жить есть где. Или пусть с тобой в доме живёт, а сюда приходит рисовать.
– Не рисовать, – покачала головой Влада. –  Все немного сложнее.
Она рассказала, что в последнее время дочь жаловалась на странное состояние, связанное с картинами художника Яна Петерса, в галерее которого она помогала пожилой учительнице – матери близнецов Иона и Зета  Наташе Петерс. Раньше такого не наблюдалось, теперь же картины словно преследовали Дашу.  В Галерее все выставленные полотна были рассортированы по разделам. Дело в том, что у Яна Петерса были не только горные пейзажи с натуры. Необычные этюдники с голубой каемкой из синих марсианских кристаллов позволяли ему при определенном угле солнечного освещения  видеть и запечатлевать пейзажи из далекого прошлого. Такие картины в коллекции тоже были, и именно они начали «преследовать» нашу дочь. Она вдруг захотела во что бы то ни стало рисовать такие же сюжеты из прошлого, как Ян Петерс.
– С тем же этюдником? – усомнился я.
– Отговорить Дашу у меня не получилось, – развела руками Влада. – Она возьмёт из хранения тот самый этюдник и приедет сюда. Юра, я почему-то боюсь этого.
– Толку от того, что Даша сядет перед рамкой этюдника, будет немного, – заметил я. – Ну, увидит она сюжет, зарисует, а что дальше? Не будет же она пытаться как-то активизировать процесс получения изображений?
– А если будет? Юра, с меня хватит местных мистификаций! Мы с тобой всю жизнь на них потратили!
– Не всю, а половинку, может, чуть больше, – философски заметил я. – У нас с тобой ещё вся дурь впереди. Давай, я поговорю с Дашенькой, попробую отговорить?
– Поговори! И прямо сейчас! – упрямо мотнула головой Влада.
Прямо сейчас я был не готов к разговору, но взял коммуникатор и связался с дочерью. Она сразу просекла, что мой вызов связан с её приездом, поэтому разводить дипломатию не пришлось.
– Хорошо, приезжай, – сказал я, терпеливо выслушав её запальчивый монолог. – Это дело такое, что требует вдумчивого сидячего обсуждения. Даш, ты права в том, что свойства кристаллической мозаики никуда не пропали, что их надо исследовать дальше, в том числе и через искусство. Это я понимаю, но мне не понятно, с чего вдруг у тебя проснулось такое горячее желание. Именно это я и хочу понять.  Приезжай, сядем втроем и поговорим!
– Втроем? – переспросила дочь. – С мамой я уже говорила, она все знает.
– Нас тут двое: я и Пусь.  Мудрый собакис может дать дельные советы.
– Ах, да, конечно! – рассмеялась Даша с облегчением. – Прилечу! Ждите!
Закончив разговор, я посмотрел на Владу.
– Она говорит, что ты все знаешь, если ты поделишься со мной, то мы будем знающими людьми.
– Да ну тебя, ты все на шуточки, а дело серьезное. Я не хочу, чтобы наша дочь влезала в здешнюю мистику!
– Милая, она и так уже влезла по уши, отказавшись отсюда уезжать. А вспомни хотя бы «дорогу гроз», о которой дети нам рассказывали? Что ты ещё знаешь, говори?
Влада опустила голову, уткнулась лицом мне в плечо, и  я понял, что она плачет.
– Ну что ты, родная моя, – растерялся я,  обнял её, прижал к себе и постарался успокоить.  – Все будет хорошо, не сомневайся. Я поговорю с Дашей, постараюсь переубедить.
– Это невозможно, – всхлипнула Влада. – Мы с тобой уже конченные и детям передалось. Юрочка, у меня душа и о Зародыше болит! Без нас ему нельзя!
От неожиданности я выпучил глаза и долго смотрел перед собой, потеряв всякую логику суждений. Как ни странно, вид оставленного на верстаке рубанка со стружкой вернул меня в реальность. Нет, медики правы, когда мозга за мозгу заходит, то надо работать руками….
– На Зародыше сейчас Марианна и Зет, я не думаю, что они способны причинить малышу какой-либо вред. А мы с тобой своим сюсюканьем как раз могли навредить, – сказал я. – Я сейчас думаю, что само Провидение так подстроило, что мы оттуда убрались…
– Не Провидение, а сервис-боты, которые уничтожили мою Дебби – уже успокоившись, произнесла Влада. – Наш профессор Лещенко предлагает нам быстро сделать биомеха в облике сервис-бота, раз тигрица не получается. В этом есть определенный смысл.
– И вы его сделали? – осторожно поинтересовался я, зная что Влада не любит говорить о чём-то несуществующем. – Биомеха? А причем тут биомех и сервис-бот, не понимаю что-то?
– Сейчас поясню, – ответила Влада. – Сервис-боты – это чистые роботы, функционалы.  Среди них есть универсальные и специализированные. Все они переделаны из бывших автоматических космомонтажников, которые собирали оболочку орбитального города в далёкие времена. А как ты сам знаешь, космомонтажникам ставили  минимозги серии «X+» с высокой адаптивностью и автономией. Мозги у всех остались, им просто ограничили функционал, но вдруг Зародыш до них «докопался»?  Внедрить в среду ботов человека-разведчика невозможно, а нужен именно он. Зет убежден, что боты  намеренно отсекают все попытки воздействия на Зародыша через них.
– Если они отсекают все попытки, то как тогда Марианне удается выстраивать диалог и получать обратную связь? – усомнился я.
– Очевидно, Зародышу или Светлячку эта игра интересна, – вздохнула Влада. – Но стоило Марианне снова походить нагишом на палубе, как на стенах показали её аватарку.
– Восхитились, – хмыкнул я. – Мари в самом деле очень хороша собой. Она что, хочет   подружиться с этими ботами и кого-то соблазнить?
Влада легонько шлепнула меня по затылку.
– Фи, ты не с той точки зрения смотришь, – заявила она. – Мари там раньше показала на экране кучу всякой обнажёнки и – никакой реакции, только на ее саму. Обнажёнке тоже можно найти объяснение:  Зародыш ищет контакт сущности с сущностью, а наша одежда с экранировкой, что мешает его восприятию. Возможно, аватарку же он показывает как знак одобрения контакта. Сам посуди, что ещё он может показать?  И второй вопрос: как развивать контакт дальше?
– Была и немного иная идея, – напомнил я. – Мари полагала, что ей предлагается найти контакт с аватарками. Они же повторяли все её движения, словно отражения в зеркале. В принципе, это простой трюк для видеопластики, она может и кривым зеркалом стать.
– А вдруг Зародыш пытается создать виртуального клона? – предположила Влада. – Он увидел новый для себя объект, чтобы изучить его, создаёт для себя модель? Мы же сами часто прибегаем к моделированию?
– Пусть так, но причём тут сервис-боты?
– Видеопластикой управляют они. Через них Зародыш показывает на стены.
– Это ошибочная точка зрения, –  возразил я. – Управляет видеопроцессор. Что ему прикажут, то и покажет. А вот кто приказывает – это как раз вопрос. Сервис-боты могут как ремонтировать, так и обслуживать, в рамках обслуживания комфорта жилой среды они способны дать команду вывести на стены аватарку, если это вытекает из критериев комфортности. Мари, что, комфортно видеть себя на стенах? Сильно сомневаюсь.
– Юр, представь себя на месте Зародыша. Ты увидел не экранированные тени, а живого человека. Как ты дашь ему понять, что тебе именно он интересен? – лукаво посмотрела на меня Влада. – Ты просто покажешь его в ответ.
– Одна из инструкций по контакту с пришельцами так и советовала: нарисуйте геометрические фигуры и смотрите, что вам покажут в ответ, – вспомнил я. – А на первом «Вояджере» «Пифагоровы штаны» к звёздам улетели, как факт нашей разумности. Но есть еще «стратегия зеркала». Когда я валялся в санатории, то почитал одну книжку. Суть в том, что при отрицании возможности контакта высшей цивилизации с низшей, высшая как бы выстраивает эффект зеркала, и низшая видит в нём только саму себя, ничего более. Это соответствует принципу невмешательства.
– Ты хочешь сказать, что Зародыш так отрицает контакт? – задумалась Влада.
– Н-ну, что сказать, вполне вероятно, что он создал симбиоз из функционала сервис-ботов и своего интеллекта. В свете этой гипотезы становится понятнее, что там болтается постоянно на тележке по центральному диаметру и полушариям: средство связи. Если это так, то ситуация крайне любопытная. Интеллект Зародыша выше интеллекта любого из нас. Это интегрированный интеллект всего человечества. Конкретно я, ты, Марианна – для него дикари. Вполне возможно, что любые попытки контакта с дикарями будут устроены так, чтобы не повлиять на их развитие. А вы что, задумали создать такого биомеха с моим симулятором, чтобы его внедрить к сервис-ботам? – наконец догадался я.
– Сервис-бота мы уже слепили, – кивнула Влада. –  А относительно тебя…  Вспомни, именно тебя Светлячок выбрал сначала из всех на борту. Короче, бета-версию могу показать. И нам нужна твоя помощь!
Я думал, она покажет мне демо-ролик на коммуникаторе, а она связалась с филиалом, с кем-то переговорила, и вскоре робоплатформа доставила сервис-бота.  Вблизи это творение биотехнологов мне совсем не понравилось. Представьте себе конусовидное тело, составленное из поставленных друг на друга баранок, обтянутых синтетической кожей с металлическим  отливом.  Вместо головы у него был сфероид с моим лицом.  Глаза, правда, у него были точно мои, живые, как натуральные. Конус опирался на какую-то сороконожку для передвижения, я её толком не рассмотрел. Зато шесть манипуляторов этого существа вызывали улыбку своей худобой и непропорционально широкими кистями. Впрочем, у меня у самого бицепсов не было. Ладно, для начала сойдёт и такое, подумалось мне. Вместе с ботом прибыл  обычный операторский VR-шлем.
– Юр, попробуй его, а? – попросила Влада.
– Что попробовать? – не понял я. – Он что, не автономен?
– Сейчас он только в режиме дубликатора,– пояснила Влада. – Тебе надо с ним потренироваться. Ты просто побудь его оператором.
Отказать я не мог. Напялив шлем на голову, я прошел короткую тестовую адаптацию и попытался подвигаться в новой реальности: самостоятельно спуститься с робоплатформы на землю. Оказалось, что это довольно просто.
– Все правильно? – услышал я свой голос из утробы бота и начал одним из манипуляторов чесать за ухом подскочившего Пуся. Я сразу обратил внимание, что пёс повел себя спокойно, даже лизнул манипулятор, как мою руку, а собаку не обманешь.
– Смотри, Пусь его признал, – сказал я Владе.
– Да! – отозвалась она. – У тебя получается!
А мне что-то стало не по себе. Я был не я, ощущение было такое, что меня выдернули из себя и заставили раздвоиться. С виртуальной реальностью было проще, там ты остаёшься самим собой, а тут…  На экзоскелет совершенно не похоже. В эту штуку надо вживаться, так наскоком не получится.
– Ты стащи с меня этот шлем, а то я в нём не ту голову себе могу ненароком снять, – попросил я.
Владе пришлось повозиться, так как крепления шлема не захотели ослабевать сами. Обычно для этого достаточно прервать сеанс или нажать на перезагрузку, а тут шлем был частью этого бота, которого я сам выключить не смог.
– Это мы недоработали, – сообщила Влада, когда ей удалось освободить меня. – Ты в нём  как бы в другом теле, понимаешь? Сам себе голову не снимешь.
– Забавно, – только и мог сказать я ей на всё это. –  Только ты его забери обратно, мне он будет тут мешать.
Сервис-бот вдруг ожил, посмотрел на меня так, что мне захотелось провалиться сквозь землю, развернулся и сам вернулся на робоплатформу.
– От себя не уйдешь! – донесся до нас его утробный голос.
Я посмотрел на него, не зная, что предложить дальше.
– У тебя тут есть какая-то тяжелая работа, которую тебе сложно сделать? – поинтересовалась Влада.
Я показал рукой на платформу со строительным материалом, которую нужно было разгрузить. Потом доски надо было напилить в размер ручной пилой. Честно говоря, эта процедура у меня заранее вызывала уныние. Влада с улыбкой снова протянула мне шлем. Я заручился обещанием, что его снимут по первому требованию, и снова «стал ботом».
 Я, то есть, бот, резво понесся к платформе с грузом и с трудом отогнал Пуся, который решил непременно помогать.  Через некоторое время раздался  грохот сваленного на землю штабеля с досками, а бот прикатился обратно, проворно снял рулеткой мерку с нижней обшивки домика, схватил ручную пилу-ножовку и укатился резать доски в размер. Пилил он с такой скоростью, что я с трудом координировал движения. Когда все было кончено, я крикнул, и Влада стащила с меня шлем.
– Ну, как? – поинтересовалась она.
– Мы поладим, – сказал я Владе, с трудом переводя дух. –  Только доработайте, как мне самому шлем снимать. Сделайте так, чтобы по условной команде он сам снимался.
– Даша же будет с тобой, – напомнила Влада.– Она и снимет. Я ей всё объясню. А мы пока доработаем его, я приду и заменю прошивку.
Вот оно что! Мне хотят оставить этого «напарника». Я подозрительно посмотрел на бота, а потом на жену. Влада выдержала мой взгляд и сообщила, что боту так или иначе нужно побыть со мною в длительном прямом контакте, прежде чем его отправят к Зародышу.  Личность в нем как бы моя и  не моя,  она, так сказать, «нормализованная» для такого специфического тела. Но бот не должен вызывать подозрений у других ботов на борту, в нем есть специальный ремонтный функционал, а по прибытии на борт Зет сделает замену: дезактивирует подходящего сервисника и заменит на этот.
– После замены, – продолжила Влада, –  мы попробуем внедриться в сообщество ботов и понять, как Зародыш их подчинил себе.
– Влада, всё прекрасно и умно, только ты не находишь, что  Зародыш уже перекрутил всю сервисную ботву на свой лад? Функционал может остаться, но могло появиться нечто новое, чего мы не знаем, и этого нового у моего бота нет. Я уверен, что «чужака» раскусят и отторгнут мгновенно. Его постигнет участь Дебби.  Потом, что, меня вернут на борт с этим ботом? Долго мне его обкатывать?
– Нет, рулить будем из Дальневида, сами на борт мы не попадём.  Недельку сможешь с ним побыть?
– Тебе, что, тоже бот делают?
– Ага, – подтвердила Влада. – Виконики нас уже окрестили «ботическим семейством». Ты Дашей займись, – напомнила Влада. – Мальчики, я вас оставляю?
Бот не ответил, я обреченно кивнул, а  Пусь проводил Владу до вокзала, судя по заливистому лаю, погонял там какого-то очередного кота, вернулся обратно, деловито обнюхал бот и поднял на него ногу – «прописал» в своем мире. 
– Эй, на меня ногу не поднимай, – сказал я псу. – Я уже твой.
Цверг подошел и положил голову на колени, предлагая почесать его за ухом. Долго нам чесаться не пришлось: прилетела коптер с дочкой, она же привезла с собой наш ужин.  Пока Даша разбирала свой багаж, я расстелил на земле подложку: столом мы с Пусем тоже решили не обзаводиться. Я разжег маленький костёрчик, с ним стало совсем хорошо. Пес не стал нас ждать и захрустел свежим кормом. Наконец Даша закончила, выставила на стол пакет с  «бабушкиными» пирожками   и, счастливо улыбаясь, присела  на землю рядом со мной.
– Ну, за встречу! – сказал я, поднимая откупоренную банку с витаминным морсом из своего обязательного пайка.
Дочь выбрала себе что-то молодежное и поддержала начинание. Я не стал тянуть с разговором.
– Дашенька, отговаривать я тебя ни от чего не стану, этого не жди, – начал я, устроившись поудобнее. Есть совсем не хотелось, сделав пару глотков, я отставил свой морс и посмотрел на дочку. Как же она похожа на мать!  Перед глазами всплыла наша первая встреча с Владой, когда она прилетела к дому на горе в поисках своей Джеки. Я даже моргнул, чтобы прогнать наваждение. Даша терпеливо ждала продолжения. – Так вот, послушай меня…
Я, как умел, изложил ей свою мысль о том, что Ян Петерс мог не понимать, откуда у него такие видения из прошлого и соотносить их со свойствами своего необычного этюдника. Но он отлично знал эти места  и мог, благодаря чутью художника, мысленно реконструировать пейзаж. Требовалось только подтолкнуть его воображение, что и делала рамка кристаллическая этюдника.
–   Ты считаешь, что Ян Петерс фантазировал? – уточнила Даша.
– Не совсем так. Начну издалека. Мы с мамой были в остановленном времени, но сами мы его не ощутили. Ощутили вы, вам Вебсик сказал даже срок нашего выхода. А теперь подумай, как остановленное время могло возникнуть в доме-цветке? Он же создан из земных материалов, земными роботами, правда под внеземным управлением. Я все чаще думаю, что дом-цветок – это портал в мир Вебсика, там нет времени. Но, как время ни бежит, оно не исчезает. Это наш мир так устроен, что есть прошлое, настоящее и будущее, но человек всегда хотел вечного. А что такое Вечность? Это прошлое, настоящее и будущее в одном флаконе.
– Вы с мамой были в Вечности?
– Можно условно сказать так, – я потер подбородок. – Про Вечность хорошо объясняет директор Института Времени Смит. Я так не умею. Суть идеи Смита в том, что в Вечности биологическая часть человека существовать не сможет, она распадется, станет прахом. Но мы же с мамой не распались, значит, до Вечности не дошли. Мы только прокололи время на 15 лет вперед.
– А могли проколоть назад? – поинтересовалась дочь.
– Интересный вопрос! Не могли, поскольку феномен остановленного времени работает только в будущее. По крайней мере, до сих пор так работало.
– А «попаданцы»? Они же попадали в прошлое?
– Даша, не путай остановленное время и межвременной переход. В Институте Времени есть отдел межвременного перехода, там они предполагают, что это вид телепортации. Есть пространственная телепортация, есть межвременная. Остановленное время – это относительный феномен. Просто в нем тот или иной субъект вырывается из естественного течения времени и возвращается в него же, это похоже на летаргический сон.
– Или на анабиоз, – подсказала дочка. – Я читала, ваш Институт Времени предложил идею замены анабиоза на капсулы времени при дальних перелетах.
– Это только идеи, – досадливо отмахнулся я. – Они мне с этим  плешь проели на семинарах, когда мы вернулись. Ну, скажите мне,  какие капсулы времени возможны при гиперпространственных переходах?  Нуль-пространство не лишает звездолёт его корабельного времени. Да и «капсулы времени», которые нам уже известны, не создают нуль-пространство. Давай к нашим баранам вернемся, мы отклонились. Я почему начал говорить про прошлое, настоящее и будущее? Это слои времени нашего бытия. И не только его. В прошлое вложена еще память поколений, память его земного опыта. Это, можно сказать, память рода. Я в свое время пытался проследить генеалогию Яна  Петерса, но мне не удалось, в период катастроф многие архивы погибли. У него была какая-то сверхъестественная тяга к нашим местам, нашим горам, возможно, родовая. Известны же случаи, когда люди под гипнозом в деталях описывали места, в которых сами никогда не бывали, но жили их предки. Может, какой-то пра-пра-пра-Петерс это видел, что и передалось потомку-художнику.
– Да, мне тетя Наташа тоже говорила про это, – вздохнула Даша. – Ян просто ей говорил: «Я должен идти» и уходил в горы. А кому он был должен?
– Именно, что «должен», – проворчал я. – Самому себе должен. А теперь и ты – «должна». Боюсь я этого, дочка. Скажи, с тобой были какие-то особые случаи в доме-цветке Вебсика?
– Что ты имеешь в виду? Никто же не заходил в него, пока там были вы с мамой.
– Ах, да, конечно. А потом?
– Потом я приходила несколько раз, задавала свои вопросы, получала ответы.
– Ты про картины Яна спрашивала?
– Нет, – покачала головой Даша. – Это было бы слишком примитивно. Я спрашивала про этюдник. Он работает, когда солнце находится низко над горизонтом – раннее утро или перед закатом. Я это и хочу попробовать. Но пыталась понять, почему  так. Вебсик сказал, что искать ответ в резонансах солнца и кристаллов синей рамки.
– И в твоём тоже, – добавил я. – Это система сложения трех резонансов: солнца, рамки и личной энергетики. 
– Это я и хочу проверить, – улыбнулась Даша.
Я понял, что с ходу переубедить дочь не удастся. Мы поговорили еще немного, потом Даша сказала, что встанет с восходом солнца и спросила, где ей спать. Я показал на кемпер, и дочка, подхватив сумку, отправилась к платформе. Пусь увязался за нею.
– А это что такое за страшилище? – донесся до меня ее возглас.
Я вспомнил, что ни слова не сказал про оставленный Владой сервис-бот, и поспешил объясняться.
– То есть, он – это ты? – недоверчиво спросила Даша, когда я закончил свои пояснения.
– Ну, можно считать, так, – согласился я.
– Здорово, тоже попробуем, – заявила дочь. – Посадим и его за этюдник. Даже интересно, что получится!
Я не нашелся, что ответить, махнул ей рукой, забрал Пуся и пошел спать в свою палатку.

Продолжение следует.