Простить и любить. Переработанный вариант

Одиночество настигло Леонида неожиданно — все его знакомые были поглощены своими заботами, и он просто бесцельно шел неторопливым шагом вдоль, как ему казалось, печальных домов. У каждого города есть свой неповторимый облик, атмосфера, но, мне думается, во многом зависящая от субъективности восприятия прохожих. А у Леонида было просто прескверное настроение, и поэтому всё окружающее ему казалось серым и унылым. Чтобы отвлечься, он зашел в кафе «Незабудка», где они часто проводили время вне учебы. Удивительно, но там было мало людей.За одним из столиков возле окна он заметил светловолосую девушку приятной наружности, которая увлеченно читала  старую книгу с изношенными страницами. Леонид не смог удержаться и подошел к ней и, указав на обложку, спросил: «Жаклин Сьюзанн, „Долина кукол“?» (В то время была одна из самых читаемых среди женщин.)
Девушка подняла глаза, и он почувствовал, как его сердце забилось быстрее.— Нет, — спокойно ответила она. — Это «Грозовой перевал» (Роман  Эмили Бронте, написанный в 1847 году, рассказывает  о страстной и трагической любви двух душ, которым не суждено было быть вместе. Лишь смерть смогла соединить их мятежные сердца, которые наконец-то обрели долгожданный покой.)

Он сел за ее столик. Так все началось.
Ее звали Алиса, или, возможно, нет. Позже он узнал, что у нее было множество имен — для разных людей и разных жизней. Она работала в салоне на окраине города, и говорила об этом без стеснения. “Это просто работа”-объяснила она -“никаких мыслей про некрасиво, омерзительно и прочее просто не существует . Никаких чувств. Я мысленно нажимаю на кнопочку и делаю  все с ровным выражением лица”.
 — Ничего личного.
Леонид хотел возразить, хотел сказать, что она достойна большего. Но ее улыбка разбивала все аргументы.

Он начал ухаживать за ней. Сначала дарил розы, но она предпочитала простые полевые цветы. Говорила, хоть они, в отличие от садовых, не отличаются разнообразием цветов и форм, но когда представишь себе поляну с ромашками и васильками, то дух захватывает от их красоты. Водил ее в кино, в основном на старые, советские добрые фильмы, в которых много говорили, но мало целовались. Она смеялась над этим, но глаза ее оставались грустными.

— Ты не должен тратить на меня время, — говорила она.
— Я уже потратил, — отвечал он. — И не жалею.

Однажды ночью, когда они лежали в его квартире, за окном стемнело, были слышны шум дождя и раскаты грома, она вдруг сказала: «Давай поженимся».
Он не поверил.
— Ты серьезно?
— Нет, — рассмеялась она. — Но ты же все равно согласишься.
И он согласился.
Родители были против. Они надеялись на более достойную партию. Мать плакала, пыталась отговорить, отец хлопал дверьми. Но сын был непреклонен.

Были куплены кольца, Алиса выбрала платье — простое, без кружев и страз.
— Я не невеста из сказки, — сказала она.
Он хотел возразить, но промолчал.
Забронировали ресторан с приглашением музыкального коллектива и тамады. С одним из друзей договорились о фотосессии. Проработали маршрут свадебной прогулки и определились с датой бракосочетания в районном ЗАГСе. Всё было готово, но в назначенный день невеста не пришла!
На звонки не отвечала. Вдруг одной из ее подруг кто-то по телефону сообщил, что Алиса с каким-то мужчиной улетела в другой город.
Родители смотрели на него с жалостью. Гости шептались. Он стоял в пустом зале, сжимая в руке кольцо, и думал: «Почему?»

Но ответа не было.
Прошло полгода. Он пытался забыть, но каждую ночь просыпался от того, что ему чудился ее смех за стеной.
И вот однажды дверь его квартиры открылась.
Алиса стояла на пороге — худая, с синюшными  глазами.
— Я вернулась, — сказала она.
Он хотел кричать. Хотел выгнать ее.
Но вместо этого обнял.
Они поженились тихо, без гостей.
Родился сын. Маленький, с ее глазами. Леонид думал, что теперь все изменится.
Но однажды утром ребенок плакал на кухне, а Алисы не было. Только записка:
«Я не могу. Прости».
Он ждал.
Прошел год. Она вернулась — с новыми шрамами, новой ложью. Это было невероятно, но он снова принял ее.
— Почему ты это делаешь? — спросил он однажды.
— Потому что ты единственный, кто меня ждет, — ответила она.

Они переехали в другой город. Решили начать с чистого листа в незнакомом месте. Алиса устроилась на работу. Потом ее отправили на учебу.
И… она исчезла.
Друзья говорили:
— Да брось ты ее!
Но он не мог.

Он ждал. Снова. Ждал.
Сын уже ходил в школу, рисовал в тетрадках дома — большие, с чёрными окнами. Когда учительница спросила: «Почему у тебя все дома такие мрачные?», мальчик пожал плечами: «Мама говорила, что в них живут призраки».
Леонид услышал это и сжал кулаки.
А потом — звонок.
Голос в трубке был незнакомый, женский, усталый:
— Вы ее… знаете? Она в больнице.
Он не спросил, что случилось. Просто поехал.
Больница пахла хлоркой.
Алиса лежала под простыней, которая казалась слишком белой для ее кожи — серой, почти прозрачной.
— Ты пришел, — прошептала она.
Он не ответил.
— Я читала… «Грозовой перевал»… — Глаза ее блестели, будто в лихорадке. — Ты помнишь?
Он помнил.
Её голос был тихим, прерывистым, словно она уже наполовину ушла в тот мир, где нет ни боли, ни разочарований. Он сидел у больничной койки, сжимая её холодные пальцы, и не понимал, как могло всё так закончиться. 
«Как в "Грозовом перевале"…» — прошептала она. «Там все не могут быть счастливы».
Но он уже знал правду. Не романтичная история любви, не трагедия страсти, а простая, жестокая арифметика жизни. Она не была Кэтрин, обречённой на вечные муки из-за невозможности выбрать между двумя мужчинами. Она просто не смогла жить так, как живут все. 
Когда врач на минуту вышел, она вдруг крепко сжала его руку и сказала: 

«Ты думаешь, я сбегала из-за тебя? Нет. Я сбегала от себя. От этих стен, от этого… спокойствия. Ты дал мне всё, что может дать хороший человек. Но мне было мало. Мне нужно было, чтобы завтра не было похоже на вчера. Чтобы каждый день был другим — опасным, непредсказуемым, новым. Как тогда…»

Она не договорила, но он понял. 
«Ты скучала по той жизни?» 
Она закрыла глаза. 
«Я скучала по тому, кем была там. А здесь… Здесь я всегда была ненастоящей.» 
Он ждал продолжения, но её дыхание стало ровным, тихим. Через час её не стало. 

А он сидел ещё долго, думая о том, что, может быть, она действительно выдумала всю эту историю про "Грозовой перевал". Не потому, что хотела казаться романтичной героиней, а потому, что иначе было слишком страшно признать: иногда человек просто не может быть счастливым. Даже если ему дают всё. 

И самое страшное — иногда любви недостаточно.