Часть первая китайская невеста

РЕПОРТАЖ С ТОГО СВЕТА

КОМА ИЛИ ВВЕДЕНИЕ В ИНТЕРНЕТ-ПАТОЛОГИЮ

Если вам уже есть 16, то нажмите «интер», и я открою вам Интернет мой и отчасти ваш. О котором теперь все говорят, и о том, что он есть, и о том, чего в нем нет. И быть не может. Это – Инет. Сеть. Паутина.
Это мир чатов-болталок, форумов, всеобщая говорильня. Есть Инет и вместе с ним – днем и ночью говорящий на языках всех народов огромный мир, столь хитроумно встроенный в миры иные. И дивно то, что доступ в Интернет обеспечивает реал. А у меня совсем другой случай, о чем я и расскажу сейчас вам подробно. Кому это надо, читай. Кому не надо – выбрось. И не бери в голову. Но если Тебе это надо? А вдруг? Решай сам.

Если кто-то меня сейчас читает, вы думаете, что это фантастика. А это – реал. Настоящий реал. И я живой. И не живой. Был и не был. Я будто бы в небытие. Я, может быть, схожу с ума? Или уже? Сошел. Или я был уже при жизни сумасшедшим? Мне надо к психиатру...

...Я только что был у Него. Он, кажется, умер.
- Вы, это... того, верите в Бога? – спросил я у него вдруг непроизвольно, машинально. Я его нашел, сразу, как только подумал о нем... Он сидел на скамейке в откуда-то взявшемся здесь парке. Я видел дома. Слышал машины. Здесь тоже ездят! И должно быть, есть светофоры!

Этот психиатр посмотрел на меня своими чудными, с ресницами, как у женщины, глазами.
- Бросьте, милый! Вы – сектант! Вас просто нужно сдать в милицию. Вас разыскивают давно, - так странно он сказал. И я понял, что этот доктор просто бредит. И у него нет доступа к моему уму. Закрыто.

Извините, я сейчас проверю «мессенджер»... Это, как вы понимаете, программа такая в Интернете для общения в реале, в режиме онлайн! Я узнаю сейчас, живой я или мертвый на самом деле... Так, вот, написано в меню: меня здесь нет... НЕТ? Но я вижу слова на экране! Аха! Вот написано «невидим», «недоступен»... «удалить»... Вот, то что мне надо: «временно отсутствую». Я навсегда отсутствую!
- Доктор, я могу вам помочь! – сказал я ему.
- Помоги себе сам! – ответил он мне. - Вам, больной, известен этот величайший императив? Клич и девиз всех времен и народов...
- Но вы можете через меня получить то, чего вам здесь не хватает, - заметил я доктору, понимая, что имею в виду под словом «здесь» ...
-Ума что ли? – ответил мне доктор.- Это кто же из нас дурак? Я? Ну, вы и наглец! – доктор оказался сердитым...

Я видел, да вот и сейчас его вижу, я знаю, почему он запротестовал. Он сам хочет, чтобы я его вылечил, но чтобы об этом никто не узнал! Он ни в чем не уверен, он думает, что ни во что не верит, хотя и учен. Он просто думает, что через меня извлечет что-то очень нужное ему самому, и это откроется ему через меня, через мою анормальность, и он получит какую-то информацию, и я для него – так, передатчик, медиум, пустое место. Но он верит в духов! И не верит в Бога, а тем более, не верит себе. Одному. А ну-ка, вылечу я его! Да, ну! Другой раз.

И СНОВА ОСЕНЬ

...Это случилось семь дней назад. Или семь лет? Или семь… чего? Эонов? Месяцев? Какие тут месяцы?! Просто семь! Есть семь. А нет того, чего семь… Нет того, к чему приложить эти семь. Семь – меня! Семь моих любимых… А пальцев на руке, сколько их у меня? Десять? Я смотрю на руку, я вижу её, свою руку! Десять! Точно. Вот считаю… Отсчитываю семь и, увы, три осталось. Я смотрю вокруг: ну, да, вот, семь деревьев, вот семь человек… Но их же не семь! Их больше! И всего – больше. И даже пальцев! Вот, на три больше. Странно. Есть семь, и нет семь. Чего нет семь? Дней! А где дни? Куда они делись? Нет лет. Они куда-то прошли. А я остался. И осталось семь. Это время! Время пророчеств. Время моего рождения – время моей смерти. Время моей жизни. Семь – всегда! Хоть умри. Но всюду семь. Хотя, на самом деле, больше. Или меньше. Или, вообще, никак. Уловки ума. Подвохи логики. Но ведь это реально! Хотя бы потому, что я могу умом, сколько угодно вертеть вот эти, приспичило, «семь»… А ну, их! Восемь! И снова осень!

Сезон моей любви и время моей смерти. Почему осень? Потому что восемь уже. А не семь. Семь прошло. Стало восемь. Семь больше никогда не будет. Нигде. И семнадцать тоже не будет… Не будет двадцать семь. И все это мои даты: как ни складывай, а всюду три семерки. Мой код земной и космический. Две моих жизни. Что-то будет третьим. Бессмертие? Да, оно. Но именно только тогда, когда третья семерка превратится в восемь. Знак бесконечности в положении стоя. А надо, чтобы все-таки было лежа… Тогда – бесконечность. Мне надо лечь. И лежать. А я? Бегаю. Суетясь. И все еще чего-то мыслю. Потому что даже если лежа… в том же гробу останусь мыслить, то это будет хотя и не семь уже, а все-таки восемь. Бесконечность - в положении стоя, а надо положить её. Для порядка. И гармонии… Надо отключить себя, свой ум, сознание. Надо перестать жить и думать как все. А как? Само не перестанет.

ЕСЛИ ТЕБЕ ЭТО НАДО

Вы видели когда-нибудь Интернет? Да, нет, не то, что вам компьютер отражает, а мир, который в нем. Не абстрактный, а реальный, потому что в нем реальные творцы необычной галактики воспроизводят те или иные реальные мысли. Не предположения ума, не набор микросхем, и не всякие там заумные программы. Мир настоящий, живой, не менее полноценный или не более иллюзорный, чем миры иные и чем тот же самый реал, то есть мир материальный. И он, инетовый мир, в определенном смысле, как и этот, где вы сейчас, ущербный.

В инете всегда чего-то не достает, и всем кажется, что именно реала. Но и в реале как раз, наоборот, не достает всегда инета, то есть воплощенной мечты и надежды, которая бы перестала быть и стала реалом. Недостача что там, у вас, что здесь, где я. И вероятнее всего, что она гнездится где-то в нас самих. Я видел безголовых – но сохранивших это свойство. А сам? Сам – с головой как будто, но тоже, в общем-то, без головы. А вы? Хотя, какое мне до вас всех дело?! Мне не понятно, куда делась моя жизнь, и это бренное при мне осталось тело. А дело есть до вас... Еще какое! Это я сгоряча так небрежно чуть выше сказал. Извините.

КАК ЗА СТЕКЛОМ

Моя жизнь – сплошной интернет. Я живой. Но меня нет. Я знаю, что я умер. Нет, не так. Я есть, но я мертвый. Это случилось... семь... Чего? Зачем я это написал? Да, вот, быть может, вы, живущие в инете, как в реале, на самом деле, белом свете, ответили бы мне на мой простой вопрос: а жив ли я? И есть ли мое где-то еще место. И жива ли еще где-то моя невеста? Насчет невесты, конечно, шучу. Или ничего нет на свете, и все мы в одном бесконечном инете, без ума ли, с умом... Хотя, в общем-то, веселом мире, но отнюдь не смешном. С каким-то умыслом. Но в целом – бесцельном. Похоже, что я все-таки умер, но не заметил, как? Наверное, надо было дорожить каждой минутой и каждым мигом, и жить красиво! Чтобы не случилось того, что осталось лишь ... семь или восемь, или много, бесконечно много семь всего и без ничего – без дополнений, без наречий, без имен и без местоимений. Когда уже глагол «жить» теряет суть и смысл, и когда уже нет слов... И нет вопросов.

Но есть инет – кричащий безголосо. Где есть как будто вместе ты и я, и вроде мир, как будто, настоящий, но весь какой-то состоящий из страшных букв небытия. Из сплошь неизвестных несуществующих знаков и символов, ни одной программой на земле не читаемых, и это наполнение вселенской клавиатуры, непереводимой пока что на земле, как говорят теперь « в натуре»! Я кем-то измерен, и найден слишком легким. Но что же мне делать? Я должен просто сломать этот компьютер и больше не подходить к нему? Тогда что делать? Куда идти? Вы понимаете, меня нет среди вас, но я могу идти, ходить и даже мыслить?! А умер. Нет меня. Я знаю, что я умер семь лет назад. А может быть, дней. Или уже восемь?

… Нам надо встретиться, и я тогда узнаю, живой я или неживой. И тогда можно бросить все и пойти куда попало. «А что, компьютер с собой понесешь?» Только что мелькнула эта мысль. Откуда здесь компьютер? Настоящий. Я запросто набираю слова. Интересно, меня кто-нибудь читает? Видит?

Я здесь перемещаюсь в тот же миг, как только подумаю, куда мне надо… куда хочу. И странно, кажется, я все знаю. Но знать не хочу. Боюсь? Наверное, боюсь. Узнать, что я на самом деле мертвый. Или все-таки живой?

… Вот сейчас я у своей конторы… Я здесь работаю сторожем. Но здесь никого нет. Сегодня выходной? Не понимаю. Здесь, напротив конторы здание, на его крыше, непонятно, как растет березка. Я попрошусь на работу…
Меня не приняли. Мне отказали. Я даже не видел их лиц. Они мне как будто сочувствуют, но почему-то отказывают. Но когда же меня успели уволить? Или меня давно уже нет в списках живых, и я в Книге Мертвых? Но откуда они-то про неё знают?! Странно, почему мне все отказывают? Меня что ли и в самом деле нет? Или все-таки я умер уже несколько лет назад и как-то продолжаю жить? Никому ненужный. А мне… а мне почему-то все нужны.

Я смотрю на эту березку на крыше. И вижу, рядом у здания растут из земли тяжелые, мощные её собратья. Они так укоренились в жизнь. Они так прочно и по-хозяйски уверенно растут. А эта березка на высоте – куда ты собралась? Какая ты жилец?! Ты вообще нездешняя. Ты – инвалид. Ты не имеешь корней в земле. А с виду такая же березка. Мне тебя жалко. Ты – это как будто я!
Я тоже, похоже, не имею корней на земле. А имел ли?

КНЯЗЬ ТИШИНЫ

«В комнате с белым потолком, без права на надежду,
Пьяный хирург сказал, что тебя больше нет…»
…Как-то так. В этой грустной песне. Дословно не помню. Мне это рвет душу в клочья. И хочется поплакать. Я сегодня проснулась. Пришла в себя. А может быть, вчера. Не помню. Наверное, на некоторое время. Мой доктор, кстати, добрый человек, говорит, что мне нужно много спать. Что во сне мозг будет чинить сам себя. И я сплю. Часто. Долго. Но иногда я выныриваю. Как сейчас.
Да, он сказал, что у меня симптом паруса, вялое веко и асимметрия лица, а еще какой-то парез… И поэтому прописал мне дополнительно нейролептики и какие-то антипсихотики.

Я честно скажу, до сих пор не понимала, о чем эта песня. Она мне просто нравилась. Про белый потолок. Но он у меня сейчас именно такой. Белый. В некоторых местах, а я его уже изучила вдоль и поперек, с трещинками. В левом углу там какие-то пятнышки, образуют фигурки то зайчика, то улыбающегося гномика… А эта песня меня немножко достает. Она для меня, как наитие, я чувствую, что для меня это почему-то очень близко, хочется, чтобы это было рядом… С тобой.
Вы мне, конечно, не поверите, но я видела свое тело, ну, то есть себя саму вот на этой самой больничной койке. И видела с этого самого потолка. Видела доктора, людей в салатового цвета костюмах, это медсестры, его помощницы. А еще, когда это все происходило, вдруг открылся чистый и яркий свет и первой, кого я увидела, оказалась моя бабушка.

…Это был чудесный летний день. Много травы, деревьев, солнце ласково грело. Я чувствовала себя легкой, воздушной, словно перышко, подхваченное ветром. Я шла к ней, к моей бабушке, вот-вот готова была обнять ее. Она стояла у крыльца, слева от нее был палисадник, полный ярких цветов. Она вытирала руки о подол своей длинной, до самой земли, ситцевой юбки. Но ее взгляд… Ее взгляд был подозрительным, будто бы она меня не узнавала. И вдруг, она строго, даже сердито, сказала: "Не пущу!" Так и сказала.

"Не пущу!" – эти слова и сейчас звучат эхом в моей голове, заглушая даже мелодию той песни. Я не понимаю. Почему? Почему она, моя бабушка, которая всегда любила меня безгранично, не пускает меня? Я ведь просто хотела к ней. Хотела быть рядом.
Да, и еще: мой доктор сказал, что ко мне приходили! Какие-то родственники. Это меня рассмешило. Конечно. В этом городе из родни у меня никого нет. Если не считать мою подругу и однокашницу Дашу. Я здесь учусь, на курсах повышения квалификации, живу в общежитии. А доктор сказал, что ему самому эти посетители показались подозрительным. Уж больно какой-то не такой у них внешний вид, повадки что ли и напористость не совсем приятные. Наверное, что-то перепутали. Ошиблись адресом. Не туда зашли. Это мое мнение. Но сейчас я должна рассказать свои странные сны. Это важнее. Вот это да, для меня важнее, и это очень интересно. Я о том, что со мной происходит.

…Я помню, нет, прямо сейчас вижу, как мы с сестрой, две шебуршные, своенравные и шкодливые, приезжаем на летние каникулы. Солнце уже клонится к закату, окрашивая небо в нежные персиковые тона, а мы, два маленьких вихря, выскакиваем из пыльного автобуса и с восторгом оглядываемся. Бабушка Аня! Наша любимая бабушка Аня, уже ждет нас на крыльце своего старенького, но такого уютного дома. Ее лицо давно уже в морщинках, освещается теплой улыбкой, а в глазах пляшут озорные искорки.
Мы, конечно, не могли удержаться от своих обычных проделок. Бывали такие забавные сцены. Поглядывая украдкой на нашу бабушку, мы хихикаем, прыскаем смехом в кулачки, а я, самая смелая из нас, даже пытаюсь ущипнуть ее за платок, что как-то смешно свисает ей на лоб и на плечи.

«Смех без причины – признак дурачины!» – говорила нам на это наша бабушка Аня, но в ее голосе не было ни капли раздражения. Она, конечно, замечала наши смешки и то, что мы поглядываем в ее сторону. Илонка, моя сестра, уже шептала мне на ухо: «Давай сбежим на Дубы!». Дубы – это соседняя деревня, где мы, молодежь, собирались на танцы, бывало, и по вечерам уже, с фонариками. Это было наше тайное место, наша маленькая свобода.

Но бабушка Аня, как всегда, перекрывала нам дорогу, сердитая, не уступчивая: «Не пущу! Не пущу!». Она знала наши проделки, знала нашу жажду приключений. Но мы, как всегда, находили лазейки, и все равно сбегали. Эти летние каникулы были полны таких маленьких бунтов и больших радостей.
А теперь… теперь все иначе. Я теперь много думаю. Если сплю. А если не сплю, то слушаю.

Я заметила, я обратила на это внимание, что научилась самостоятельно входить в то состояние, который мой доктор называет состоянием малого сознания. Он сказал, что это у меня транзисторное. Я отключаюсь и все. Ничего нет. А в какой-то момент начинаю видеть сны, как в кино. А чему же я научилась? Да все просто. Надо слушать себя. Это совсем не то, что мы постоянно слышим в голове. Нужно слушать Тишину. Она прячется в каждом из нас. И самое странное, и самое чудесное, в такой тишине я могу услышать любую мелодию. Да, и про белый потолок. И синий платочек. Но иногда эта музыка вообще, не земная. У нас просто нет таких инструментов. И еще во мне нарождается… безмолвная мысль. Не могу это объяснить словами. Но Она хорошая, мягкая и добрая. Может быть, я и заговариваюсь. Но я точно знаю, и чувствую, что это какая-то сила, это мой Князь Тишины вступился за меня, и помогает, и поддерживает, и ведет. А главное — сны. Это сейчас важнее всего. Я хочу рассказать, что происходит там. Потому что сны — это не сны. Это как весточки. Из той стороны. И, возможно, он там. Кто — не знаю. Но точно — он.

ТРАБЛ ПРИЛИЧНОГО РАЗМЕРА

Да! Чуть не забыла. А еще… А еще я просто в шоке. Прошло несколько дней. Я снова пришла в себя. Доктор опять проводил со мной процедуры. Разговорился. Я узнала, что меня, как одинокую девушку, хотят выдать замуж за какого-то парнишку. Эти самые странные посетители, которые уже несколько раз приходили в нашу клинику и которые назвались моими родственниками, это у них такая, оказывается забота обо мне. Или об этом совершенно неизвестном мне парнишке. Дело в том, что сам он, кажется, из Китая, жил и работал в нашем городе в какой-то международной компании, фирме по доставке товаров на дом. Но не это суть важно. Самое главное – его на днях или в прошлом месяце сбила машина. И он теперь лежит спокойненько на местном городском кладбище. Жених мой. Его близкие почему-то не нашли возможности вывезти тело на родину и решили похоронить у нас, в русской землишке.

Но доктор мне пояснил, что у них, оказывается, есть эта древняя традиция: нельзя неженатому помирать, а если и случилось почему-либо коньки отбросить, то его обязательно нужно поженить. Это какая-то очень старая и не во всех провинциях известная приблуда, прикол с острым таким что ли этническим перцем. И с девушками у них та же самая история. В том же китайском квартале в Сингапуре бывает, на улице специально подбрасывают красный, обязательно красный кошелек с деньгами. И кто его подберет, того и хватают. Те самые родственники какой-нибудь нечаянно или по болезни, или из-за травмы рано ушедшей дочурки.

И вот уговаривают жениться на ней. Разумеется, за нехилое денежное вознаграждение, почет и дальнейшее уважение, как к реальному члену семьи. И это еще не все. Бывает, ищут женихов, да не простых, а точно так же, как и невеста, почиющих с некоторых пор в бозе, в смысле, умерших, сложивших ласты и откинувших коньки, чтобы… похоронить его рядом с невестой и после некоторых процедур, то есть соответствующего ритуала, уже как бы с законной женой, супругой. И это никакая тебе не фантастика. Это есть все на самом деле.

Не знаю у кого какие там привычки или правила. Но я реально в шоке! Они же меня, получается, хотят за мертвого замуж выдать! Это же бред какой-то!
Доктор мой проболтался или очень хотел удивить меня: ему предлагают просто фантастический, нехилый в общем, куш! За мою предстоящую свадьбу. Ему сказали, если он захочет, можно в долларах, можно в евро, можно и в этих, как их, юанях… Он же, мой доктор, нейрохирург, наверное, с юмором во время очередной процедуры и когда я как бы снова пришла в себя, и он со мной разговаривал про то и се, между прочим, бросился рассуждать.    

– Ну, а чего здесь такого?! Ведь женятся и выходят замуж в тюрьмах, и ничего, нормально так. Ему, жениху-то этому рецидивисту оголтелому, еще сидеть и сидеть, может быть, и пожизненно, а ведь поженят! И невеста для него откуда-то находится. И дают официальное разрешение на такого рода браки. И никого не смущает, и никого не коробит.

Брррр-р! Я ведь это, все дни и ночи под лекарствами, на препаратах, у меня дединсайд, но и мне это все крипово. В общем, трабл, причем приличного размера.
Сны… Мои сны, они стали такими яркими, такими реальными. Вчера или раньше, мне приснилось, что я снова в бабушкином доме. Солнце светит так же, как тогда, и я снова маленькая, заводная. Илонка рядом, мы хихикаем, а бабушка Аня сидит на крыльце, вяжет. Но ее лицо… оно какое-то другое. Морщинки стали глубже, а глаза… в них нет прежнего озорства. Она смотрит на нас, и в ее взгляде читается какая-то печаль.

Потом я вижу себя, но уже взрослую. Я стою перед зеркалом, и мое отражение… оно не мое. Это лицо незнакомой женщины, но с такими же глубокими морщинками, как у бабушки, и с такой же печалью в глазах. Она смотрит на меня, и я чувствую, как будто она хочет мне что-то сказать, но не может.

А потом… Мне снится, что я просыпаюсь в холодном поту, с колотящимся сердцем. И это не первый раз. Эти сны преследуют меня каждую ночь. Они такие реальные, такие живые, что я начинаю сомневаться в том, что это всего лишь сны.
Я чувствую, что что-то происходит. Что-то важное. Что-то, что связано с моим прошлым, с моей семьей, с бабушкой Аней. И эти странные родственники, которые приходили ко мне… Может быть, они как-то связаны с этими снами? Может быть, они знают что-то, чего не знаю я?

Не знаю, как это для других, а для меня это открытие: до меня сегодня ночью и даже под самое утро внезапно дошло, что при общении с людьми, даже самыми близкими, с сестрой там или подружкой, мы видим их всегда со стороны и воспринимаем, ну, как бы посторонних, то есть так, как оно нам видится.
А ведь на самом деле мы не знаем, что у них в этот момент в голове, что они чувствуют, о чем переживают. Мы изнутри их не видим, потому что смотрим своими глазами и смотрим тем, что у нас самих внутри – душа ли там, сердце, ум или еще что-то такое.

Значит, мы легко можем ошибиться, не понять человека, не поймать его настроение, в общем, не въехать. Может быть, у него что-то болит, а мы ему в этот момент грузим про платье, что на днях попалось на глаза в магазине и очень понравилось или заливаем ему про то, что хочется вот прямо сейчас оказаться где-нибудь на берегу теплого и солнечного моря, когда у нас, как всегда, климат такой умеренный, самый мерзкий, противный и, кажется, вот-вот будет дождь. 

Я не знаю, хорошо это или плохо. Может быть, я плохо объяснила. Но хотелось бы не оказаться дурочкой перед другим человеком, а тем более, перед тем, кто дорог и с которым мне интересно, и который мне приятен, нравится. Это я смело могу сказать и про бабушку Аню, про маму, и про мою сестру Илонку, и про Дашу, мою подругу. И про Никиту. А здесь стоп! Про него у меня вообще, особая история.
Я должна разобраться в этом. Я должна понять, что происходит. Я должна узнать, почему эти сны преследуют меня. Я должна узнать, кто эти странные родственники и чего они хотят.

Я расскажу доктору об этих снах. Может быть, он сможет мне помочь. Может быть, он сможет объяснить, что со мной происходит. Но я чувствую, что это не просто медицинская проблема. Это что-то большее. Это что-то, что связано с моей душой, с моей памятью, с моей судьбой.

Я после больницы обязательно возьму выходной в университете и поеду к Даше. Ей я могу доверять. Она всегда выслушает меня и поддержит. Может быть, вместе мы сможем разобраться в этом кошмаре.

Я должна начать с бабушки Ани. Я должна вспомнить все, что она мне рассказывала, все ее истории, все ее секреты. Может быть, в них кроется ключ к разгадке.
Я достану старые фотографии. Я буду смотреть на лица своих родных, пытаясь найти в них ответы. Я буду искать подсказки в их глазах, в их улыбках, в их позах.
Я не знаю, что меня ждет впереди. Я не знаю, что я найду. Но я знаю одно: я не сдамся. Я буду бороться за свою память, за свою правду, за свою жизнь.
Я должна узнать, кто я такая. Я должна узнать, откуда я родом. Я должна узнать, что со мной происходит.

И я узнаю. Я обязательно узнаю. Даже если это будет стоить мне всего. Потому что это моя жизнь. И я не позволю никому ее украсть. Ни снам, ни странным родственникам, ни даже самой судьбе.

ГЛАВА: ИЗДАТЕЛЬ. ЗАПИСКИ С ОБОЧИНЫ

Ну, что здесь сказать?! Что за чертополох, что это за странные страницы и не менее странные письма, которые вы только что прошли? Но так и есть. И меня точно так же пробило, как электрическим током, когда впервые увидел эти тексты.
Они не укладываются в привычные рамки. Они не похожи на то, что я привык видеть. Они словно просачиваются сквозь ткань реальности, минуя все мои издательские фильтры.

Мой друг, цифровой алхимик, инженер-айтишник, не в состоянии объяснить, откуда эти данные. Некоторые трассировки ведут в Норильск, другие — в Куала-Лумпур. Один IP-адрес, похоже, был пингом с орбитальной станции, закрытой миссии. Но нет отправителя. Нет объяснений.

Я работаю с текстами всю жизнь. Я умею отличить фальшивку от исповеди, ролевую игру от настоящей боли. Но здесь — всё слишком живо. Слишком эмоционально. Слишком человечно, чтобы быть искусственным. И в то же время слишком невозможное, чтобы быть земным.

Я чувствую себя будто бы хроникёром или картографом другой реальности. Кто-то — или что-то — передаёт мне эти фрагменты, эти письма, эти сны. А моя задача — оформить. Разобрать. Донести. Я не вмешиваюсь. Я не автор. Но я свидетель. И я знаю: за этими словами — чья-то жизнь.

Я вижу, как эти тексты между собой связаны. Один рассказывает о странной девушке в коме. Второй — о мужчине, блуждающем в загробном Сингапуре. Где-то появляется Доктор, где-то — кто-то, кого зовут Лис. И всё это — как будто страницы не законченного, но вполне живого дневника. Или хроники.

Я боюсь. Не за себя. За вас, читатель. За то, чтобы вы, читая, не потеряли связь с собой. Потому что некоторые страницы затягивают.
Возможно, это всё — розыгрыш. Но даже если так, он слишком точен, чтобы быть просто игрой. А если не розыгрыш… тогда это прямая трансляция из глубин чего-то, что мы ещё не умеем называть.

Да, и не удивляйтесь, в отдельных местах я просто вынужден сам комментировать эти послания, и, так получается, эту странную повесть из разрозненных кусков, поскольку весь материал изложен далеко не в лучшем виде и, надо полагать, для его героев не в самое благополучное время.
Итак, продолжу публикацию и вот, что прибило к моему берегу, как щепки чьей-то разбитой судьбы.
Так что… добро пожаловать.
Это — Репортаж с того света.

( Это - зачин. Пробный запуск, обкатка. Книга почти что на выходе. Примерно 270 страниц, повесть из двух частей. Если у кого-то из моих читателей есть желание подать свой отклик, буду признателен и благодарен!)