Запах лета- малина!

Мой запах лета – это малина. Густой, пьянящий дух гигантского малинника, занимавшего добрую треть бабушкиного сада. Помню себя маленькой, затерянной в этом зеленом царстве. Кусты – настоящие трехметровые исполины! – смыкались над головой, как своды таинственного храма. Мы с сестрой ныряли в эту чащу, и она поглощала нас целиком, оставляя миру лишь смех и шелест листьев.

"Там медведь с медвежатами ходит, по малинушке," – улыбалась бабушка, глядя на наши спины, скрывающиеся в зарослях. Страшно? Ни капли! Напротив, сердце замирало от предвкушения: вот-вот  покажется мохнатый бок, и косолапые малыши пригласят нас в свою игру.

Сорт той малины? Загадка. У всех в городе росла такая – щедрая, буйная, требующая подвязки. И по всему малиннику тянулись проходы, словно аллеи древнего леса: жерди, скрепленные туго натянутой проволокой. Они держали непокорные ветви, не давая им рухнуть под тяжестью урожая.

А урожай этот доставался трудом. Две беды были у малины: прополка и сбор. Пололи всей семьей. Под сенью гигантов буйно росли дягель и колокольчики – высокие, гордые, синие и белые свечки. Их, и другую траву, нужно было выдирать руками, осторожно обходя нежную поросль малины. Для нас, детей, это был каторжный труд: спина гудела, солнце пекло макушку, а пальцы быстро покрывались землей и колючками растений. Но деваться было некуда.

Сбор ягод чаще выпадал взрослым. Красные, душистые капельки лета бережно складывали в ведра – на варенье, на компоты. Зимой эти банки, будут напоминать о лете. Но чтобы их закатать, нужен был сахар. Много сахара. А он был дорогим. Я помню свой важный путь: после школы – в магазин. "Килограмм сахара, пожалуйста!" – и тяжелый, шуршащий кулек в руках. Начинали копить с зимы. В кладовой стоял огромный деревянный ларь – крепость против мышиных полчищ. Моя задача была пополнять его, килограмм за килограммом. К лету ларь становился полным, тяжелым,  – наше сокровище, добытое терпением.

Ягоды в банки клали щедро, не скупясь. Иногда приходили покупатели. Бабушка, не отрываясь от своих дел, кивала в сторону малинника: "Идите сами, наберите, сколько надо". Потом – взвешивание на старинном безмене с тяжелой гирей. Звон монет в ее ладони.
Часть ягод дед относил в райпищекомбинат.
Там  было настоящее царство варенья! Я бегала с дедушкой, чтобы хоть краем глаза это увидеть. В огромных  медных тазах, установленных на дровяные печи, клокотала рубиновая масса. Две женщины, повязанные платками, колдовали над ними. Запах горячего сахара и ягод, смешанный с дымком, и этикетки... для варенья. Иногда нам дарили одну, и эта картинка была поводом для гордости в детской коллекции фантиков )))) Весь этот труд был ручным, шумным, пахнущим потом и сладостью.

Но прежде чем ягоды уезжали на комбинат или закатывались в банки, их нужно было перебрать. Особенно крыжовник и черную смородину. Сидеть на скамейке и обрывать каждую ягодку, отщипывая твердый хвостик и веточку... Работа бесконечная, монотонная, смертельно скучная . Хотелось вон из-за стола – к речке, в лес, куда угодно!

Но нас никто не спрашивал, хотим мы или нет. "Посиди, помоги". И мы сидели. Потому что так было у всех. Потому что свои обязанности были в каждом доме, у каждого ребенка. Это был закон дома , семьи, лета.

Сейчас, когда я вдыхаю запах малины, я вижу не просто ягоды. Я вижу зеленые, бесконечные своды малинника-великана, где прячутся медвежата из бабушкиных сказок. Чувствую жар печи на пищекомбинате и терпкость смородинового сока на пальцах. Слышу звон монет на ладони бабушки и скрип жердей в проходах. И знаю, что этот запах – запах детства, пахнущий солнцем,  ягодами, травой и невероятной, заслуженной сладостью. Запах огромного труда и огромной любви, закатанной в банки на долгую зиму.

Если малина была центром нашего сада, то ее вечной спутницей  была крапива. Не та, жалкая, придорожная, а настоящая лесная великанша. Она вторгалась в малинник дерзко, будто знала свое древнее право на эту землю. Стебли – толщиной в палец, высотой под три метра, сочные, темно-зеленые, покрытые густой и злой щетиной, даже смотреть на них было страшновато. Она не просто росла рядом – она соревновалась с малиной. Кто выше? Кто сильнее?

Война с крапивой была настоящим испытанием. Дедушкины брезентовые рукавицы болтались на наших маленьких ладонях, как перчатки великана. Стоило наклониться к упругому стеблю – и рукавица съезжала, оставляя пальцы беззащитными. Серп? Он острый, мне его не доверяли. Поэтому битва была рукопашной.

У крапивы не жгучий только корень. Если лопаткой подрыть землю и  схватить корень у   самого основания, – он поддавался. Но никогда нельзя было предугадать, куда рухнет стебель крапивы . К вечеру руки и ноги гудели, покрывались  зудящими волдырями. Но жаловаться? Немыслимо. Взрослые лишь хмыкали: "Крапива? Это полезно для здоровья!". А старшие дети могли и засмеять: "Нюня!" Приходилось глотать слезы и чесаться молча.

К моменту сбора ягоды крапива сдавала позиции. Выдраная с корнем, она лежала вдоль проходов, теряя свою жгучую силу по мере высыхания. Но и в этом состоянии она была коварна. А иногда из-под земли выползали ее отпрыски – тоненькие, но уже вооруженные недремлющими жалами, чтобы цапнуть за голую лодыжку.

Однажды, собирая малину в дальнем углу, я наткнулась на настоящего монстра. Куст крапивы, пропущенный во время прополки, разросся в тени малиновых гигантов до невероятных размеров. Он стоял, как крепость, посреди  полянки. Ягоды висели за ним, рубиновые, манящие. Отступать было нельзя. Вооружившись совочком, я начала осаду. Копала осторожно, отбрасывая землю, пытаясь добраться до главного корня. Пальцы, несмотря на всю осторожность, уже горели. Вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Это был соседский пес, Мухтар, рыжеватый, и вечно голодный бродяга. Он уселся  в проходе и смотрел на мою битву с крапивой. От его  присутствия стало как-то веселее.  Как же я ему доверилась! Мухтар вдруг проявил внезапную ловкость. Мгновение – и его морда погрузилась в мое  ведерко малины! Раздалось громкое, довольное чавканье.

"Мухтар! Нет!!" – вскрикнула я,  бросаясь к ведру. Но было поздно. Он добрался от дна, вылизал последние капли сока и пулей выскочил из малинника на улицу. В ведерке осталось несколько помятых ягод на дне. Слезы хлынули ручьем. Не столько от потери – ягод было не так уж много, сколько от предательства! Этот хитрый плут притворился сочувствующим, а сам… сам! Я вышла из малинника с пустым ведром, всхлипывая от обиды и несправедливости. Даже  собака меня обманула.
Лето, малина, крапива и хитрый пес Мухтарка– все это навсегда сплелось в бесконечно дорогой клубок детской памяти.