Про тритона и колонку

Лето 1969 года выдалось жарким. Я – почти школьница! В садик уже не хожу, это важно. Родители  на работе, поэтому я у бабушки. «Играй во дворе, – говорит она, поправляя платочек. – На улицу не выходи». И уходит в прохладу дома, к своим баночкам с вареньем и тиканью старинных часов.

Двор– скучный. Только куры и скамейка под старой яблоней.  Жара давит, время тянется как густая смола.
В самом конце огорода, под кучей  досок  есть канава. Там можно поймать тритона с  оранжевым животиком. Ловить его  гораздо легче, чем юрких ящериц. И хвост  от страха он не отбрасывает! Днем тритоны обычно спят, притаившись под досками или корягами.

Я осторожно, стараясь не шуметь, приподнимаю тяжелую, гнилую доску. Есть! Аккуратно, двумя пальцами, беру одного за спинку. Он холодный, влажный, бьется в руке крошечным сердечком. Но если сложить ладошки домиком, он успокаивается. Отогревается. И тут же пытается сбежать – просовывает свою смешную мордочку между пальцами, упорно ищет лазейку. Я так увлечена этим маленьким, существом, его борьбой за свободу, что не замечаю наблюдателя.

– Привет! – раздается звонкий голос прямо надо мной.

Я вздрагиваю. За забором  стоит девочка. Новый дом рядом с нами строили всю весну, и я подолгу наблюдала за работой плотников сквозь щели в   заборе. Дом двухэтажный, деревянный, еще пахнет свежей стружкой и печной глиной. Туда недавно заселились люди.

– Кто там у тебя? – спрашивает девочка, ее глаза горят любопытством. – Я тоже хочу с тобой играть! Меня Оля зовут.

Оля! Она кажется мне такой взрослой и серьезной. Осенью она пойдет уже во второй класс!

– Тритон, – отвечаю я,  показывая свою добычу сквозь доски забора.

– Хочешь, колонку покажу? – предлагает Оля, указывая куда-то за угол. – У нас на углу поставили! Настоящую, с водой!

Колонка! Я слышала о них, видела издалека, но подойти было страшно – взрослые могут прогнать. А тут Оля, такая смелая, зовет!

– Очень хочу! – выдыхаю я.

Оля оглядывается и быстро находит в заборе  неплотно прибитую доску. Ловко двигает ее в сторону.

– Давай тритона подержу? – протягивает ладошки.

Я аккуратно передаю его в Олины руки.  А сама пролезаю в образовавшийся проем. Соседний двор! Совсем другой мир. Здесь есть песочница, качели! Но колонка – это сейчас самое главное.

– Сиди тут! – строго наказываем мы тритону и опускаем его в песочницу, чтобы он «погулял». Но он тут же юркает за горку песка и исчезает в направлении забора.

– Домой пошел, – вздыхаю я, но Оля не расстроена. – Завтра его найдем!

И мы бежим к колонке. Она высокая, новая, с блестящим рычагом. Оля показывает, как надо нажимать. Вода хлещет сильной, холодной струей! Восторг! Если прижать пальцем отверстие, получается фонтан брызг! Они взлетают в воздух, и в них играет радуга! Мы смеемся, подставляем руки и лица, пытаемся пить прямо из фонтана, обливаясь с ног до головы. Холодная вода в такую жару – это чудо!

Но чудо длится недолго. Из нового дома приходит женщина с  ведрами.

– А ну-ка отойдите от колонки! – кричит она сердито.  Не балуйтесь!

Мы со смехом отскакиваем, мокрые от  воды, но безмерно счастливые. И пускаемся наутек вдоль переулка.

И тут я вижу, как идут домой  мои родители. Сердце екает. Бабушка! Я должна быть во дворе!

– Оля, беги домой ! – кричу я подружке и, не оглядываясь, мчусь обратно. Вот щель в нашем заборе. Сердце колотится, вода с волос стекает за шиворот, платье мокрое и в грязи. Но я – во дворе. Я – «играла во дворе».

Через минуту я уже сижу на крылечке, старательно отряхивая платье. Будто и не было никакой Оли, никакой колонки, никакого мокрого счастья. Бабушка выглядывает из двери.
– Где это ты так вымокла, внученька? – удивляется она.

– Было жарко, бабушка, – отвечаю я, глядя на капли под ногами, где медленно тает радуга. – Я играла...