Как я защитил диссертацию

или День, в который я был совершенно счастлив

Сердце будущим живет –
Настоящее уныло.
Все, что было, то пройдет,
Что прошло, то будет мило!

Александр Сергеевич Пушкин


На заре Нового тысячелетия, в день со звучным, хотя неясным, названием "20.02.2000" я защитил кандидатскую диссертацию. Тема была под стать: "Проблема воображения в философии Гегеля".

Я закончил Университет в уже далеком 1994. Но, несмотря на красный диплом, ни дня не проработал по специальности: надо было не работать, а зарабатывать. Как говорится, Девяностые не Нуланд – печеньку  не подкинут! В итоге, я писал для нескольких газет, делал письменные переводы, даже был толмачом-синхронистом на всемирном форуме Бахаи.
Кроме того, я уделял много времени Клубу молодых ученых, где проходила грузинская версия Ворошиловских игр «Что? Где? Когда?». Наконец, я вел передачу, посвященную авангардной музыке на FM-радиостанции "Зеленая волна" (это было по субботам, с 18.00 до 21.00 - в самый что ни на есть прайм-тайм!). А еще там же я читал последние известия на языке Берроуза и Стивенкинга.

К концу ХХ века, я не только писал, любил и страдал, но также частенько мелькал на ТВ, радио, в прессе... а мой бравый голос даже звучал с автоответчика мобильной сети Geocell.
Короче, где я только не светился, но только не в универе! Больше того, часто меня посещала мысль: "Какой чёрт занес меня на эту галеру? приличные люди занимаются правом, делают бизнес. А я чем занялся, дурилка? – хоть в бочку живьём полезай!". Единственное, чем был обязан факультет моими одиночными появлениями, это то, что я одалживал (и возвращал, не читавши) новоизданные в те годы книжки Деррида и Бодрийяра, а взамен заносил свежие номера газеты "Эротикон" (хм... многим сотрудникам нравились мои забубённые статьи на известные темы, но с философским уклоном - к примеру, фейк-беседа реальных персонажей, Армандо Вердильоне с Чиччолиной).

***

Если бы я сам выбирал между факультетом философии и департаментом по регуляторным вопросам. или если сама жизнь поставила бы меня перед выбором «Изучать мудрость» или «Стричь капусту», сильно не известно, ЧТО бы я выбрал. Наверное, я метался бы между муками нищеты и муками совести. А будь у меня семья /отношения, скорее всего, предпочел бы книгам по философии пачки с баксами.

К счастью или не совсем, выбирал не я. И в апреле 1999 меня выгнали из компании, которой я очень гордился (немудрено: зарплата была ого-го, а начальниками - "целые" американцы!). А вышибли меня в связи с началом американских бомбардировок Сербии: я публично хаял администрацию Клинтона за сатанинское нападение на православную страну.

В общем, под завязку последнего учебного года 20 века, табор ушел в небо, а блудный Будулай вернулся в университет. Возвращение отнюдь не было радужным, ведь члены Комиссии меня либо не знали и не помнили, либо очень злились за то, что я вовсю манкировал академическими занятиями. Возможно, они воспринимали меня как мажора: пришел, такой, прифарцованный, в крутом прикиде и даже с мобильком... типа "жизнь удалась, а вас, лузеров, я куплю!"

Другие, более властные, объективные обстоятельства также были против меня. Дошло до того, что в конце 2000 Ученый совет распустили, и не видать бы мне кандидатских лавр, если бы не странный и неожиданный поворот: один влиятельный чел пожелал защититься по философии, и специально ради него Совет аврально собрали - прямо накануне Нового 2000 года. Через пару лет этот чел стал главой СК на выборах Миши Саакашвили, а затем и мэром Тбилиси, но тогда под шумок пристроился и я. Очень вовремя: в 2004, Миша аннулировал философский факультет как рудимент советского режима, так что философия осталась только в виде идеологии Поппера/Сороса, а Гегеля убрали подальше в шкаф ("как марксиста").

Долго ли, коротко ли, но дело, с грехом пополам, доползло до защиты.

Надо сказать, что я очень боялся, и страх мой был вполне обоснован: за годы безвременья я совершенно отвык от философского дискурса и от публичных выступлений в целом (ведь диспутировать на философские темы совсем не то же, что петь дифирамбы "Трубопроводу, несущему демократию" и гнать пургу в микрофон ради эскорта для авангарда). Однако выступал я очень уверенно, бодро и деловито. Особенно далась мне стильная распальцовка, при помощи которой я "путеводил" по закручено-навороченным таблицам (распальцовкой я овладел, когда работал "богатым американцем" в нефтяном консорциуме, ведь этими самыми пальцами я отслюнил два с половиной миллиона лари на выплату компенсаций людям, пострадавшим от трубопровода Сангачал-Супса).
Положение также обязывало, ведь защита проходила в Зале Давида Агмашенебели I корпуса ТГУ. А там, между прочим, выступают не абы кто, а специально приглашённые дипломаты и главы государств!

В общем, «я пришёл к тебе во фраке, элегантный, как рояль». (с)
 
А банкет был "еще роскошнее": зал - представителен и многолюден, а столы - щедры и обильны (стараниями друзей-бизнесменов, да и сам я с баксами дружил).


***

Тамаз Буачидзе, директор Института философии и мой официальный оппонент, написал огромный Отчет (аж на 17 страниц!), в котором заявил, что "не согласен ни с одним из выводов, но работа столь глубока, и проделана столь безукоризненно, что он не может не поддержать молодого диссертанта". Не очень понятно, но на редкость приятно, черт возьми!

Впрочем, с моими выводами и доказательной базой не согласился бы и сам Гегель! ведь он напрочь отрицал роль воображения в своей работе, а я показал, что движущей силой у "Идолища немецкой мысли" было именно воображение (Einbildungskraft). В качестве аргументов я приводил такие вещи как Пятна Роршаха, додекафонию Шенберга и мифы народов Полинезии, "не сказать еще хужей!" Да Георг Вильгельмович в гробу бы перевернулся!

В итоге, против должны были быть ВСЕ, от Гегеля до последнего члена комиссии! (те, кто не читал, не в счет, но читали-то ВСЕ!). Точнее, все были БЫ против, "если бы не харизма моя!" (с) Полиграф Шариков). Очевидно, именно благодаря харизме члены Комисси единогласно проголосовала белыми шариками. Это была абсолютная победа, сколь неожиданная, столь и прекрасная!

Честь быть тамадой на банкете оказал мне академик Михеил Курдиани, который был также моим "административным ресурсом" (долго рассказывать, но без него защита вообще бы не состоялась.
Итак, тамада встал и провозгласил первый тост - тост за учителя нашего дорогого диссертанта.

Услыхав эти слова, мой руководитель, акад. Тевзадзе начал было подниматься со стула, нехотя и кряхтя, с нелюдимой миной. Но господин тамада тут же осадил (и даже посадил) его:

- Этот тост не за вас, батоно Гурам, а за настоящего учителя нашего Георгия, за его, так сказать, тезку. Этот тост – за великого Гегеля! («а ты, лешак, сэдай на место!», добавил батони Михеил, но эти слова утонули в гуле восторженных гегельянских возгласов).

А я просто ходил между столиками, ходил растроганный и растаявший.
Мне вспоминалось, как я зачитался, однажды, "Философией истории "Гегеля - и зачитался настолько, что со скамейки меня согнали лишь весенние сумерки. Но я еле выбрался из университетского скверика! - ведь я находился где-то между полем Гидаспской битвы и полем битвы при Хаттине, и совершенно заплутал.
Вспоминался мне Новый 1992 год, когда в родном Тбилиси шла гражданская война, Гамсахурдиа сидел в бункере, Руставели и Сололаки лежали в руинах, а на сессию приходилось пробираться под канонаду орудий, буквально под пулями. Ну а я читал "Феноменологию духа" (читал, окрылённый, с тем же восторгом, с которым слушал, обычно, "Весну священную" или созерцал "Даму с сережкой" Вермеера) – и эта "тайна и исток учения Гегеля" (с) совершенно затмевала мне кошмар происходящего!

Ни разу за весь вечер я не задумался о том, ЧТО даст мне кандидатская степень, и даст ли, вообще, что-нибудь. Я лишь принимал поздравления, особенно искренние от захмелевших гостей, и не думал совсем ни о чем: я просто был трезв, собран, ироничен...
И абсолютно счастлив!