Записки НЕ психолога - Питер. Гонки. Лабутены

«Был обычный скучный Питерский вечер…»
В оригинале «серый», но эта песня у меня ну никак не вяжется с Санкт-Петербургом. Сколько я туда не приезжал, столько раз у меня были какие-то особые… даже не приключения или происшествия, а скорее микро события, засевшие в памяти. Самое ранее — года от восемьдесят пятого прошлого столетия.
Унесло меня тогда в Питер с разношёрстной компанией музыкантов, где я благополучно потерялся после посещения знакового пивняка «Сайгон». Добирался домой один на электричках и бегал от кондукторов по вагонам и станциям. В кармане было копеек сорок, не большое… Весело провёл время, короче.
Потом очутился уже в девяностых и у меня очень «нарядно» вытащили деньги в метро из портмоне. Профи… Спасибо, что билет на поезд оставили.
Было ещё несколько приездов в славный город на Неве, но всё по мелочи: разбитый нос на концерте в толпе и пару посещений тогда ещё милиции — не в счёт.
Вот и в этот раз вроде всё нормально начиналось.
Прилетел. Вызвал такси.
Первый звоночек — водитель стразу начал расспросы: кто я, что я… Немного нехотя рассказал, что еду на деловую встречу по поводу работы, сказки пишу и так далее.
Услышав про сказки, таксист аж вывернулся назад, чтобы лучше рассмотреть настоящего сказочника. Затем, немного сбиваясь, торопливо рассказал, что надо племяннице подарок купить на день рождения, и не знает — что надо? Вроде куклы десятилетке дарить глупо, а вот книжку бы купил хорошую и совета попросил.
Ну, что делать?..
Как истинный сказочник-волшебник достаю из походно-командировочного рюкзака свой сборник сказок (всегда вожу с собой на встречи пару экземпляров на подарки) и спрашиваю:
— Как зовут племянницу?
От этих слов водитель сурово глянул на меня в зеркало заднего вида и, немного напрягшись, выдал:
— Зачем вам?
Показал ему книжку и повторил вопрос, добавив:
— Только вот ручки у меня нет, к сожалению.
Он чуть ли не подпрыгнул и, выхватив у меня сборник, стал листать, глядя на дорогу одним глазом.
«Так… — засвербела мысль. — В аварии в Питере я ещё не попадал…»
— Давайте всё же за дорогой будем следить, пожалуйста, — попросил осторожно.
— А что ж без вашего фото внутри? Надо чтобы в лицо знали!
— Зачем? — удивился я в ответ. — Меня без личного фото всё устраивает.
— Ну, да… Слова важнее, — задумчиво протянул водитель и прибавил газу, догоняя машину перед следующим светофором.
«Это Питер, детка! — пронеслась в голове саркастическая мысль. — Местным таксистам не чужда философия…»
Догнав соседнюю машину он посигналил и попросил ручку или, на худой конец, карандаш.
Так мы догоняли ещё пару-тройку машин и я уже немного стал нервничать от таких гонок на короткие дистанции от светофора до светофора.
— «Колыбель культуры…» Ручки ни у кого нет!.. — после нескольких опрошенных машин печально выдал таксист.
Наконец доехав по адресу и притормозив возле небольшой группки людей, шариковая ручка у них и нашлась.
— Так как племянницу зовут-то? — взглянул я в ожидании и раскрыл книгу.
— Вопрос застал его врасплох… — после секундной паузы пропел водитель и тут же стал набирать номер на мобильном.
— Братиш, как твою старшую зовут? — раздалось рядом через пару секунд. — Да запамятовал просто на нервах. Не нагнетай!..
Оценив про себя эту «обычную питерскую речь» и наконец выяснив имя племянницы, я подписал книжку и вручил довольно улыбающемуся таксисту.
— Уж не подумайте, что я подвеянный какой, — немного смутился он. — Просто иногда в нашей «питерской моросявке» память бродить начинает в задумчивости. Бывает такое. Может мне вам рублей триста-четыреста заплатить за книгу? А то неудобно как-то вышло.
Уверил его, что подарок за деньги нельзя считать за подарок и мы попрощались, но фраза о «моросявке» и про «память, что бродит в задумчивости» развеселила и засела в сознании.
Глубоким вечером двинулся на вокзал на почти ночной поезд и тут меня поджидал ещё один казус (учтиво сдвигаю речь под каноны Питера).
Вот, представьте:
Заходите вы на вокзал, где много народа, берёте кофе в известном быстрофуде, делаете шаг на платформу к поездам, а там…
Двое полицейских в лёгком полуприсяде и с резиновыми дубинками наперевес крадутся вам навстречу…
Я замер. Осмотрелся. Мой поезд стоит, а платформа совершенно пустая. Один из полицейских, продолжая неторопливо переставлять ноги в мою сторону, кивком показывает скрыться назад. Не споря, возвращаюсь в здание вокзала и тут же слышу фразу пышной дамы, уткнувшейся в стекло двери: «Опять бомжей отлавливают…» Всех тут же просят отойти вглубь другие стражники закона, появившиеся почти мгновенно.
«А, ну тогда понятна такая внезапная встреча с «крадущимся тигром и затаившимся драконом» в полицейской форме» ¬— допиваю я кофе и послушно жду разрешения для выхода.
Двери скоро открывают. До отправления ещё минут пятнадцать и я совершенно разумно решаю сходить в туалет, чтобы не ждать его открытия в поезде.
Кто был на Московском вокзале, знают, что уборные там находятся в отдельном от вокзала здании, через небольшой дворик.
Первое, что вижу, выйдя из туалета во дворик — одиноко стоящий лабутен на подлокотнике скамейки.
«Здесь, вероятнее всего, кто-то пустил память бродить в задумчивости по питерской моросявке и принял судьбоносное решение…» — предполагаю с ухмылкой и делаю фото, моментально переходя через увиденный кадр в обрывок чужого прошлого...

Она почти бежала на высоких каблуках, глотая слёзы, и пребывая в урагане вопящих мыслей: «Вещь! Я для него просто вещь! Так унизить… Ну, почему — опять?.. Гад! Купил билет в СВ!..»
— Мы в Дубай полетим из Москвы вместе! — кривляясь, гнусаво спародировала она сказанные ей слова и нервно дёрнула ремешок дорогой сумочки на плече.
«Да я на плацкарте от тебя готова умчаться, только бы не видеть твои лживые глаза!.. Такие красивые… Скотина! — тяжело выдохнув, зашла в здание вокзала, поставила сумочку на ленту досмотра, не глядя, бросила туда же мобильный, увидев входящий звонок на беззвучном. На экране светилась надпись: «Павел». — Ненавижу тебя! — заскрипела зубами. — Какая я же дура, что поверила снова! Один раз блок детских подгузников уже видела в багажнике и как курица тупая повелась, что знакомые попросили купить… — заблокировала она входящий звонок. — А теперь спалился на ровном месте… Ещё ведь как подписано – «Родная»… И всего две строчки: «Купи смесь для Машеньки. Я до утра её кормить не буду грудью.» Вот на хрена пялилась в его экран?! Чудовище…» — подхватила сумочку, трясущимися пальцами достала из неё пачку сигарет и вышла во внутренний дворик.
Хруст после пары шагов заставил споткнуться. Со злостью выдрав сломанный каблук из щели тротуара, секунду посмотрела на болтающуюся на обрывке кожи часть лабутена и швырнула туфель с громких полу-выдохом, полу-криком в ближайшую урну. Покорёженное произведение обувного искусства влетело точно.
«Трёхочковый… — равнодушно констатировала она по старой привычке баскетболистки и сняла с ноги второй лабутен. — Такая же дешёвка из бутика, как и ты… Пусть здесь красуется укором тебе и, таким, как ты!» — поставила она туфель на подлокотник скамейки и пошла босиком в сторону платформы поездов…

— Простите, покорнейше — это не ваша красота? — внезапно слышу за спиной, засмотревшись на «необычный натюрморт».
Оборачиваюсь и вижу «недоловленного бомжа». Точнее даму. Стоит она твёрдо, гордо вскинув подбородок опухшего лица и теребит огромный баул через плечо почти мазутными пальцами. Поверх потрепанной засаленной куртки, накинут серый с кисточками плед, на манер изящного шарфа, укрывая и голову. Октябрь, как-никак.
Отступив на шаг, галантным жестом предлагаю ей забрать чей-то судьбоносно сброшенный лабутен и стараюсь пошутить:
— Увы, не мой размерчик.
— Посмотрите, фигляр какой! — жеманность в голосе и кокетливость высказывания дают понять, что дама умеет культурно излагать, несмотря на пребывание в слоях низкой социальной ответственности.
«Это Питер, детка!» — в который раз повторяю себе и с улыбкой спешу к поезду, напевая: «На лабутенах, нах...»