Изерброк. Глава LXI

LXI



– Можете не верить мне, дорогой друг, я не настаиваю. Я ведь понимаю, что в это сложно поверить. Может быть, придёт время, и тогда вы сами всё увидите. Сами во всём убедитесь. А пока можете воспринимать всё, рассказанное мной, как… как миф. Или метафору, – спокойно и рассудительно ответил Мамушка.

Перона усмехнулся и отхлебнул вина.

В Полицейском Департаменте Мамушка узнал, что комиссар Поц в составе группы из двадцати человек улетел на Бонги. Группа заняла места на дирижабле «Рух» на специальный рейс в тот самый день (рано утром), когда Мамушка вернулся из болота в Изерброк. В состав комиссии помимо самого Поца (начальника сыскного отдела Левобережья) вошли: заместитель начальника жандармерии, секретарь главы Полицейского Департамента, три человека из службы личной охраны генерал-бургомистра, представитель службы внутренней безопасности Министерства Охраны и Безопасности, замминистра по особым делам обер-комиссар Клопп с двумя помощниками и ещё несколько чиновников и офицеров, так или иначе связанных с расследованием Поца. Вслух об этом Мамушке не доложили – но не для кого в департаменте не было секретом, зачем столь представительная делегация отправилась на Бонги: Поц нашёл доказательства того, что Надя находится на Бонги; скорее всего, она улетела туда с сообщником. Мамушка, узнав об этой новости, только улыбнулся.

Следующим вечером Мамушка снова сидел в «Пеликане» с магистром Пероной.

– Что вы теперь собираетесь делать? – спросил Перона у сыщика. Он внимательно разглядывал своего "обновленного" друга, тщательно подбирал слова в разговоре с ним, больше молчал и слушал.

– У меня есть план, но я пока не знаю, как его осуществить.

– План? – Перона вскинул лохматую бровь.

– Да. Нужно помочь нагам, ослабить натиск тёмных порождений. Если это не полностью исправит ситуацию, то хотя бы даст нам отсрочку. Мы выиграем время.

– Я не вполне понимаю, дорогой друг, о чём вы говорите. Вы можете рассказать подробнее? – как можно мягче попросил Перона.

– Первым делом я собирался рассказать именно вам. И попросить совета. Но вы со своим… – Мамушка умолк, в поисках подходящего слова.

– Скептицизмом? – помог ему магистр. – Ну простите. Вы сразу же вывалили на меня столько потрясающей информации. Я просто растерялся. Но я знаю, я сам вам об этом говорил, если помните, что побывав у нагов, человек меняется. Вот и вы изменились. Разве нет? Но я постепенно начинаю понимать вас.

– Хорошо. План прост. Как я уже рассказал вам, количество злобных порождений в болоте увеличивается по мере роста злых мыслей и чувств среди людей. Среди вообще всех людей. Лимб, как огромное ухо, улавливает настроения и мысли всех людей. Поэтому нужно оперировать большими массами. Как мы можем воздействовать на умы большого количества людей, чтоб они думали и чувствовали светлые и добрые мысли и чувства? Что у нас для этого есть?

– Ну на самом деле много чего. Только не у нас с вами. Власть веками только тем и занимается, что разными способами воздействует на умы и настроения людских масс, – ответил магистр, откинувшись на спинку стула.

– Каким образом? Что вы думаете об имажинаторах? В городе, во всех публичных местах, конторах, предприятиях, даже в цехах ПромСектора светятся сотни экранчиков, передают картинку и текст.

– Ну имажинаторы это относительно недавнее изобретение. Существуют газеты, бульварная пресса, книги, театр, вообще, в целом, искусство, включая и народное творчество. Цирк, государственные праздники, памятники, история, мифология… искусственно раздутые конфликты, между прочим.

– Мы не можем так глубоко копать, – перебил Мамушка, – у нас нет времени. Имажинаторы, на мой взгляд, самое быстрое и эффективное средство. Нам на какой-то период, пусть даже короткий, нужно вызвать в душах зрителей добрые чувства. Не зависть, не обиду, не злобу, а добрые, светлые чувства. Понимаете? Что нужно показать в сотнях экранчиков, чтобы это произошло?

– Ну, положим, придумать-то можно, что показать. Только как вы доберётесь до… как это называется, центра имаговещания? Главной станции. Абсолютной монополией на трансляцию обладают сами знаете кто. Хотите им предложить свой план?

– Да. Я думал об этом, – Мамушка взял из портсигара папиросу. – Я пошёл бы к алхимикам и всё им объяснил. Только тут всё сложнее. Боюсь, что алхимики в курсе всего, что происходит. Только планы у них свои. Кто-то из трёх великих алхимиков, а может и все трое, имеют тайную связь с нагами. Кто-то из них видел меня там, на кладбище. И… нет, идти прямо к алхимикам… Ну, предположим, у нас есть доступ к трансляции. Что вы, господин Перона, предложили бы показать, чтобы вызвать в зрителях то, о чём я говорю?

– Массовый отклик светлых мыслей и добрых чувств?

– Именно.

– Не знаю. Надо подумать. Ведь красивые картинки, скверы, парки, фонтаны и дворцы и без того показывают. У кого-то хорошее настроение возникает, но, очевидно, это не то, что нам нужно.

– Подойдёт любое хорошее настроение, – вставил сыщик.

– Картинки уже приелись и не вызывают у людей сильных добрых чувств. А у многих, наоборот, они провоцируют зависть и тихую ненависть. Нужно что-то другое. Что-то связанное с детством, счастьем, добротой. Нужны картины добрых дел, счастливого спасения, милосердия… Чего-то такого. Я не художник и не сценарист, не могу так сходу придумать. Профессиональные сценаристы, я полагаю, поняли бы, чего от них хотят, и выполнили бы поставленную задачу. Алхимики, вероятно, ставят перед ними иные задачи. А о той задаче, о которой мы говорим, они никогда не думали.

Мамушка задумчиво курил папиросу. Затянулся, выпустил дым, стряхнул пепел в медную пепельницу и сказал:

– Да, правильная и хорошо сделанная картина вызвала бы в людях то, что нужно. Тысячи пишачей превратились бы в россыпи огоньков.

– Что? – не понял магистр.

– Энергия светлых мыслей и чувств, сфокусированная Лимбом, уничтожает тёмные порождения злобы людской, зависти и обиды, очищает подземные воды, оздоравливает корни и крону Лотоса Последнего Предела. Вот главная задача. Нам нужно протянуть время, не дать злу прорваться.

– А дальше что? – спросил магистр. – Кто-то явится и спасёт всех нас?

– Не знаю. Но… может быть… кто-то явится, – задумчиво ответил сыщик.

– А кстати, как там Надя? Я так и не понял, выяснили вы на Острове Бездны, где искать её? Вы же за этим туда ходили? – спросил магистр.

Сыщик немного подумал и ответил:

– Нет. Где её искать, я так и не выяснил. Зато я теперь точно знаю, где её искать не следует.

– На Бонги её нет?

– На Бонги её точно нет, – ответил сыщик и затушил папиросу.

– Итак, что вы собираетесь предпринять? – спросил Перона, внимательно глядя на сыщика.

– Не знаю. К алхимикам я идти не могу. Может быть, попробовать через Зайчека добраться до центральной станции имаговещания? Постараться убедить его…

– Поверит ли он вам? Если даже я, ваш старый друг, с трудом вам верю… с допущением, что всё это иносказание. Но ведь странных и опасных тварей действительно становится в городе больше.

– Это как лавина, – перебил Мамушка, – чудовищ становится больше. Количество жертв растёт. Людьми овладевает страх, недовольство правительством, уныние. Причём массово. Все эти негативные эмоции фокусируются и порождают еще больше тварей. Лавина растёт. Неизвестно, сколько ещё наги смогут удерживать границу. Нужно что-то сделать, спровоцировать светлый всплеск, который даст свой светлый отклик. Во всяком случае, нужно попытаться задействовать Зайчека. Он выслушает меня. У нас с ним тогда за ужином состоялась интересная беседа. Зайчек – человек не глупый.

– Разумеется, не глупый, – согласился Перона. – И, вполне вероятно, он сможет добраться до центра имаговещания со своими сценаристами и художниками. Договорится с алхимиками. Других путей я не вижу. Не станете же вы организовывать мятеж с целью захвата станции? Я бы, конечно, в первую очередь так и поступил, если б был вождём революции.

– Но что же, что же можно предложить фон Зайчеку для убедительности? Серию каких светлых картинок? – Мамушка морщил лоб и чесал пальцами висок от напряжения мысли. В этот вечер пил он мало. Перед ним стояла едва тронутая рюмка бренди. После возвращения из болота Мамушка вообще почти не употреблял горячительного – просто мысли такой не возникало. Все его мысли были заняты другим.
Перона отхлебнул из стакана белое вино.

– Что, если… – умственные усилия не прошли даром – в голову Мамушки пришла идея. – Что, если мы покажем, как девочка лет 12-13-ти спасает от смерти щенка. Предположим, его выбросили как лишний рот хозяева, или вообще пытались утопить. А девочка его спасла. Принесла домой. Убедила родителей, чтоб они приняли щенка; если нет, значит, они не принимают и её саму. И тогда ей с щенком придётся уйти из дома, чтобы бродяжничать.

– Ну какие-то умилительные чувства это может вызвать, согласен, – прокомментировал Перона.

– Это еще не всё. Щенок остался у них дома, вырос со временем в большую дружелюбную собаку. Принёс много радости семье. В общем, никто ни единожды не пожалел, что его оставили. Девочка тем временем тоже выросла, вышла замуж, и уже родила первенца. И вот они совершают прогулку втроём, молодая мама, малютка в коляске и верный пёс, уже не молодой – у него уже морда седая, но глаза всё такие же добрые и весёлые. Они гуляют, ничто не предвещает беды, как вдруг… Улица в том месте шла под уклон, на дорожке была щербина и камень, девушка подвернула ногу и упала. А коляска с ребёнком покатилась в низ. А в низу – железная дорога и поезд… нет, лучше трамвай, мчится наперерез коляске. Мама в ужасе, она уже вскочила и, протянув руку, бежит за коляской, но не догоняет. И в этот момент верный пёс всё понимает, мчится и хватает коляску за ось зубами перед самыми рельсами. Вагон трамвая проносится мимо. Изумлённые пассажиры глядят из окон на коляску, собаку и молодую женщину в слезах.

– Вы, что, это сами только что придумали? – спросил Перона.

– Да. Ну… как… я ещё вчера думал. Вызовет эта серия имаго добрые чувства?

– Положим, вызовет. Если хорошо всё сделать. Но… нам ведь нужна не просто очередная добрая история. Нам нужно что-то неординарное. Невиданное. Чтоб тысячи людей разом вздрогнули и опомнились. А ваша история… Ну посмотрят её домохозяйки и гувернантки. Всплакнут и всё – через десять минут в своих делах и заботах, бытовой вражде и обидах, забудут, всё, что видели. Это даст, конечно, всплеск добра, но небольшой и краткий. Нам этого недостаточно.

– Но почему? – несколько возмущенный спросил Мамушка.

– А вы подумайте, откуда столько злобы взялось в людях? В чём причины зла? Одной сентиментальной историей тут не отделаешься. Да и в самой истории, если приглядеться, не всё гладко: есть моменты, когда зритель может испытать и злобу, и уныние, и даже ужас. Ужас – это когда коляска несётся с горки на встречу с трамваем. А уныние и ненависть – в начале, когда кто-то щенка выкинул на помойку или, вообще, чуть не утопил. В эти моменты, согласно вашим словам, зародятся сущности не хорошие и энергия не добрая. Они потом нейтрализуются доброй энергией в момент спасения… но, может быть, не все. Что-то ускользнёт. А нам нужна история, в которой светлая энергия не будет затрачиваться на уничтожение собственного зла истории, либо же она многократно будет перекрывать оное. Нам нужно что-то, что временной, но мощной волной нейтрализует зло, уже созданное раньше. И созданное не за пару дней, а за годы – такое закореневшее, устоявшееся зло. Нет, тут ваша картина не справится, хотя, конечно, она добрая и умилительная.

– Пожалуй вы правы, – согласился сыщик и тихо вздохнул.

– Давайте выпьем и ещё подумаем, – предложил Перона. – Вы совсем не пьёте, дорогой друг. Пожалуй, и правда, с вами что-то такое произошло. Вы изменились.

– Да, – согласился сыщик.

Мамушка выпил бренди, Перона – вина. Сыщик хотел закурить, повертел в пальцах папиросу, но отложил её.

– Если б все люди увидели то, что видел я, – задумчиво сказал он, – вероятно, что-нибудь бы изменилось.

– А что, если показать это? – предложил Перона. – Построить декорации, изобразить  мировое древо, то, что оно наполовину засохло…

– Нет. Люди подумают, что опять сказка. Очередное представление алхимиков. Да и где вы найдёте такие декорации? Люди сразу раскусят бутафорию, цирк, – ответил сыщик. Чуть подумал и сказал: – Вот если б людям показать чудо. Настоящее живое чудо. Из всех имажинаторов.

– Какое чудо? – не понял магистр. – В религиозном смысле? Явление мессии? Сошествие ангелов с небес?

Мамушка ничего не ответил. Он о чём-то глубоко задумался. Магистр какое-то время пристально смотрел на своего друга, затем вздохнул и принялся раскуривать трубку.