Время которого нет

Время которого нет

Космос — лишь бесконечный и сложный механизм. Сложность его так велика, что граничит с произволом, неожиданностью и случайностью. Она даёт иллюзию свободной воли сознательным существам.

Введение в общепользовательское состояние
Как жернова ветряной мельницы, с утра без остановки работал говорятор, перемалывая всякую чушь. Обычно ему требовалось минут пятнадцать, чтобы проснуться, но сейчас он бил все рекорды, сразу начиная рассказывать странные истории о незнакомых людях, а потом показывать кино, не дожидаясь реакции.

— Как лошадь, он нёсся по беговой дорожке, никогда не теряя наездника и никогда не побеждая самого себя, — тут же пошутил рыжий кот.

— Словно связанный торжественной клятвой… — так подтрунивали над говорятором. — Словно сад, увядающий осенью… — так смеялись над его неуёмной истиной.

Дряхлость и живость, страдания и веселье, мечты и уныние, постоянство и изменчивость, странные желания и глупые поступки, заблудшее эго и хитромудрая защита — всё это, словно музыка, рвущаяся из пустоты: как грибы после летнего дождя, как день и ночь, сменяющие друг друга перед затуманенным взором. Откуда всё это? Кто же на самом деле это «Я», если я — говорятор, не конь и не повозка?

— Довольно! В череде страданий, дней и ночей Оно даётся нам. Не от него ли происходит всё сущее в мире? Зажжём же солнца, которые никогда не погаснут, — с иронией процитировал рыжий кот.


Глава 1
Ночь была темнее кофе без сахара — ни внутри, ни снаружи ни черта не видно. На улице подкрадывалась прохлада, нашептывая: «Эй, может, подумаешь о чём-нибудь важном?» Но он скоро забывал о том, что минуту назад это было важным. Зато он помнил, что сидит перед горящим монитором, наблюдая, как в его «говоряторе» (или где-то рядом) лениво проплывают мысли.

Иногда он их озвучивал — просто так, для драмы. «Я… мне… моё… надо… хочу…» — классический хит-парад его сознания. Потом, когда надоедало, включался режим: «А где всё это взять и почему у меня этого нет?» Но говорятор на этом не останавливался! О, нет! Он любил подключаться к энергоблоку скафандра и устраивать мини-ужастики: тело сводило, мозг паниковал: «Эй, это же тебе плохо, да?!»

…А что вы хотели? Страдание — главный саундтрек жизни Клопунпая. Хотя, если верить слухам, эту функцию добавили специально, чтобы скучающая двуногая живность на КП не превращалась в овощей. Видимо, сработало. Лично он страдал теперь с улыбкой.

— Тебя опять понесло куда-то в сторону, — услышал он насмешливый голос.

Панорама вечернего окна пропала с экрана, кондиционер перестал работать, и он понял, что снова на корабле. Ненужное движение мысли прервалось…

— Тощее и незначительное Ничто в образе мира Клопунпая превратилось для тебя в объект страсти… Такова сила лиламайи, — сказал рыжий кот, медленно проводя лапой по краю стола, оставляя едва заметные царапины на полированной поверхности, как будто бы предупреждая его, что этими когтями можно вырвать и ум, и сердце…

В его лапах была чашка дымящегося кофе — густого, почти чёрного, с горьковатым ароматом. Он любил пить кофе и читать, а иногда просто смотрел, как пар поднимается над чашкой, растворяясь в прохладном воздухе каюты.

— Словно пускают из лука стрелы… — так говорят о тех, кто ищет определений истине и лжи… И, наверное, это и о тебе — никогда не устающем сопли жевать и бухтеть на мироздание, — пошутил рыжий кот, прищурив один глаз так, что в его зрачке отразился иллюминатор.

— Я б и рад развеять твою тоску, да ведь душа СВОБОДНА в своих началах унывать иль веселиться — вот в чём её и беда, и благо. Никто не даст тебе избавленья — ни бог, ни царь и не герой. Только ты сам.

Он услышал, как говорятор начал подпевать знакомый мотив, как будто бы сам себе готовил долгожданное освобождение.

— "What? Did you really think something so stupid?"


Глава 2
Во время и сразу после смерти казалось, что открывается новая жизнь, и призрак с клопунпайской историей отпадает сам собой.

Но он знал, что скромное обаяние Клопунпая в час неминуемой смерти не возвращало былую молодость, а лишь снова переносило на космический корабль — в поисках самого себя и рыжего кота, даже если тот прятался во Вселенной, пытаясь там что-то починить.

Клопунпай был неизбежным звеном в великом плане материи — этаким эволюционным качелем: сначала все дружно спускались вниз (видимо, «на разогрев»), а потом, как натренированные духовные качки, начинали тянуть низшие формы наверх.

Но вот что его реально бесило — так это планета, которая, вместо того чтобы развиваться, устроила бесконечный круговорот животных перерождений. Представьте: сплошные коты, ослики, ламы в телах клопунпайцев, а в конце — вообще одни тараканы. И в финале — пустыня. Полная. Абсолютная. Даже людей нет — только ветер, песок и, возможно, пара особо упорных кактусов, которые всё ещё надеются, что это просто «фаза».

— Ну вот, и опять значит оптимизировали экосистему до состояния lunar park’а без посетителей, — пошутил кот, прихлёбывая кофе.

— Ты прав, — пробормотал он, глядя в иллюминатор на бесконечную пустыню внизу. — Но знаешь, что самое смешное? Они же думали, что эволюция — это прогресс. А она, оказывается, просто любит бегать по кругу. Как белка. Только без колеса.

Кот весело фыркнул, оставляя на стекле следы от кофе.

— И что теперь? — спросил он, прищурив один глаз. — Опять искать того, кто забыл выключить свет в последней вселенной?

Он вздохнул и потянулся.
— Нет. Теперь мы идём в самое начало. Туда, где кто-то впервые решил, что тараканы — это хорошая идея.

Кот замер.
— Ты хочешь сказать… в Клопунпай?
— На Клопунпай!

И корабль, скрипя всеми швами, рванул сквозь время.


Глава 3

Они появились на КП практически сразу же, как исчезли из космоса.

Он снова испытывал эти странные ощущения, как будто его настоящего никогда и не было, но вот уже он новый — с тем же набором телесных действий, тем же сном с гаджетами, прогулками, болтовнёй и едой. Ничего нового. Всё оставалось ровно таким, каким и было. Это было странное, гнетущее ощущение бессмысленности.

Впрочем, рыжий кот уже привычно шутил, услышав его мысли:

— Наше тело — внезапный подарок от дальнего хвостатого родственника из Клопунпая.

Однажды ты просыпаешься — а оно уже тут, причём без чека и гарантийного талона. И теперь ты обречён таскать этот «подарочек» до тех пор, пока он не развалится на запчасти от естественного износа. А жизнь тем временем несётся, как пьяный жокей на скачках — и ты, этот самый «конь судьбы», лихо скачешь к финишу, где всех ждёт один и тот же приз: почётное место в компосте мироздания.

Он взглянул на кота, подумав, что ведь ему-то, о чём он рассказывал, давно уже «не светило».

Оказавшись на одной из шумных улиц, они медленно двинулись по направлению к Неве, туда, где проспект уходил, словно в бесконечность, в параллельную вселенную, заканчиваясь величественными зданиями неизвестной эпохи.

Волна временного ветра периодически сменяла эпохи: вот огромные машины роют протоки шириной в полкилометра и ставят набережные и мосты, другие строят величественные здания, вокруг люди в одежде с египетской символикой, на лицах которых нет тени плебейства. Наступающая эпоха радиокоммуникаций и атмосферного электричества, а потом — всемирный сбой, катастрофа, война с инопланетянами, прямо по Герберту Уэллсу, и снова всё воссоздаётся из пепла, но только уже с низшим сословием.

Потом их перенесло немного вперёд. Где-то на окраине города, недалеко от леса, они шли по улице, и большие небоскрёбы, дома, словно танцевали вокруг них, постоянно меняя своё местоположение. Понятия пространства и времени давно не подчинялись привычному течению.

— Время здесь течёт иначе: прошлое, настоящее и будущее смешаны в хаотичном танце, — сказал рыжий кот, — но только для тех, кто это видит. Сами же люди-путешественники всех этих временных эпох давно спят глубоким сном, совершенно не подозревая, насколько они живы и где находятся. Им снится смертный сон…

— Вечное сейчас, в котором они живут… Почему же они не догадываются о нём? — решил спросить он.

— Может быть, всё потому, что мир есть, пока ты спишь? — спросил у него рыжий кот. — А когда ты просыпаешься, то он исчезает, как и вечный сон несчастных клопунпайцев…

— Может быть, кто-то переписал хорошую историю на плохую..?


Глава 4
Наконец-то танцующие дома закончились, и они вышли на дорожку, которая шла мимо старого яблоневого сада и старой школы. Дорожка казалась бесконечной, солнечный свет всё больше заливал её, мешая видеть арку, которая должна была быть у них на пути.

— Уже скоро мы придём, — серьёзно сказал рыжий кот.

Они вошли в огромную арку, которую он в какой-то из жизней проходил тысячи раз.

— Помни, что здесь время теряет всякий смысл — что для спящих, что для неспящих, что для всей Вселенной.

Кот готовился войти в ядро всех смыслов, рождений и циклов, чтобы поговорить с Творцом. Возможно, Творцом окажется и сам рыжий кот, который обычно прикидывается кем угодно, а возможно — кто-то другой.

Вместе с тем тело начало получать новые ощущения: чувство мощной вибрации, дрожи, электрического тока по телу. Рыжий кот взял его за руку, и они дружно полетели вниз бесконечного колодца. Впереди был огромный зал, в противоположном конце которого лежала причудливая ковровая дорожка голубого цвета, протянувшаяся на несколько сотен метров.

Вдали на троне сидело существо, чем-то отдалённо напоминавшее человеческую форму. Давным-давно, когда Земля была ещё юной, а звёзды светили иначе, в глубинах Вселенной жило это могущественное существо.

Он был добрым космическим богом, странствующим между мирами. Его кожа мерцала, как далёкие туманности, глаза светились тёплым золотом, а движения были плавными, словно течение времени. Но он не просто наблюдал за мирами — он их создавал.

Со временем его тело растворилось в космосе, превратившись в чистую энергию. Он стал духом вселенской гармонии, но иногда, в редкие моменты, принимает прежний облик — чтобы шепнуть мудрость спящим цивилизациям или помочь заблудшей душе найти путь.

— Привет, странники.
— Кто ты? — спросил он.
— Я — тот, кто перезапускает Клопунпай, когда всем становится слишком скучно.

Рыжий кот элегантно прыгнул на подлокотник трона, обнюхал его и фыркнул:

— Пахнет старыми ошибками.

Хранитель усмехнулся:

— Ты здесь, потому что Клопунпай снова застрял. Он не хочет двигаться дальше. Опять.
— Почему?
— Потому что его жители уверены — завтра будет таким же, как вчера. И они правы. Пока я не нажму кнопку.

Он посмотрел на кота. Тот умывал лапу, делая вид, что не слушает.

— Вы можете уйти. Или… попробовать сломать цикл.
— Что будет, если сломаем?

— КП взорвётся. Или станет чем-то новым. Или просто исчезнет. Я не знаю — каждый раз это происходит по-разному.

Кот наконец поднял голову:

— А если не сломаем?
— Тогда я перезагружу её. И всё начнётся сначала. Вы даже не вспомните этот разговор.

Он посмотрел вглубь ядра — там пульсировало что-то тёмное, знакомое.
— Это же…
— Да. Его (Клопунпая) «говорятор». То, что шепчет ему: «Зачем меняться? Всё бессмысленно».

Кот спрыгнул с трона и потянулся:

— Ну что, рискнём?
Он вздохнул.
— Рискнём.

…
В Клопунпае вдруг погасли все экраны. Люди на секунду замерли — будто что-то вспомнили. Потом пошёл дождь.

А где-то в космосе рыжий кот пил кофе и смотрел, как старая планета медленно, неохотно, но всё же начала поворачиваться к чему-то новому.

— Говорил же — надо было просто перестать слушать эту дребедень.