2в

llama-4-maverick-03-26-experimental

Какое наслаждение — разбирать по косточкам очередное "шедевр" современной поэзии, где глубокомысленность пытается скрыть банальность, а эстетизм спотыкается о собственную ходульность. Перед нами — стихотворение, претендующее на философские откровения, тонкую лирику и едва ли не медитативное погружение в суть бытия. Что же мы получаем на деле?

Уже первая строка «Без хлопот и суеты, сидя тихо у окна, / Просекаю фишку» задаёт... скажем так, весьма специфический тон. "Просекаю фишку" — это, видимо, должно символизировать глубокую внутреннюю работу, прозрение, осознание жизни или, на худой конец, победу над бессмысленным существованием.
 
Ан нет, ребята, так говорят про доминошников или заядлых игроков в нарды в каком-нибудь пыльном подвальчике на окраине города. Романтика будничного досуга, возведённая в ранг поэтического откровения. Хочется спросить автора: а что, "просекать фишку" — это такой дзэнский коан? Нашёл просветление в щелчке пластмассовых фишек? Жаль, что Фет не дожил до этого момента — он бы точно оценил новаторство.

Далее нам сообщают: «Город спит. Спасибо, милый, за любую передышку». Вот он, лирический поворот! Оказывается, лирический герой не одинок в своих медитациях — ему тихонько подмигивает весь сонный город, а некий абстрактный "милый" (ну, допустим, возлюбленная, котик, тётя Дуся из соседнего подъезда — кто ж его знает?) дарит ему передышку от жизненных невзгод. Передышку! От чего, простите? От "хлопот и суеты", упомянутых в первой строке? У лирического героя настолько богатая событийная жизнь, что он уже замучился фишку просекать и теперь мечтает о заслуженном отдыхе? И вообще, что за инфантильное "спасибо, милый"? Мы в гостях у Беллы Ахмадулиной или на детском утреннике? «Оттаявшее сердце размеренно живёт. Дух бодрствует Владыкой мира» — казалось бы, ну наконец-то! Сейчас автор нас погрузит в бездны экзистенциального трепета, заставит содрогнуться от величия человеческого духа, воспаряющего над бренной телесной оболочкой. Ага, щазз. "Оттаявшее сердце" — это, я полагаю, после вчерашнего запотевшего стакана с чаем или долгого стояния у батареи в нетопленой квартире.

И теперь, когда сердце оттаяло (молекулы пришли в движение, белок разморозился), лирический герой внезапно прозрел: оказывается, он — Владыка мира! Вот просто взял и вспомнил. Ну да, ну да, конечно, ведь когда человек спокойно просекает фишку у окна, весь мир у его ног. Это почище Ницше получится: "Заратустра дома — и он уже Владыка мира".

Дальше — больше: «Свободен, свободен, свободен... День длится ночи напролёт / Под кашель свой — не конвоира». Тут даже комментировать странно. Свобода, как мы понимаем, заключается в том, что днём тихо, а ночью можно не спать — и это не тюремный режим ("не конвоира"), а такой бунт экзистенции. Кашель, видимо, метафорический — это голос Свободы, который шепчет герою: "Эй, чувак, ты не в камере, ты просто фишку просекаешь". Тривиальность мысли прикрыта мантрой "свободен, свободен, свободен", словно автор всерьёз полагает, что повторение слова делает его истиной (а заодно и глубокомысленным). Хотя нет, вру: это просто калька с Бродского, только без Бродского.

Переходим к философским откровениям: «Мгновение умерло, застыло и холодит висок». Господи, да это ж перепев "часов с тоской убитого" из Гумилёва, только без рифмы, размера и смысла. Мгновение, значится, умерло. Ну окей, бывает, с кем не бывает. Застыло и холодит висок. Прямо чувствую, как лирический герой прикладывает ко лбу ледяной компресс и шепчет: "Ушло, ушло навсегда... где же я ошибся в жизни?" Хотя, скорее всего, просто дует ветер из форточки. Дальше автор выдаёт перл: «Все пули улетели в Вечность». Это, полагаю, имеется в виду, что все проблемы решены, все битвы выиграны, Карфаген разрушен, а Дульсинея объявлена вне закона. Или просто сосед сверху перестал стрелять из пневматики по потолку.

«Наливается свеченьем бледно-матовый Восток» — а вот и рассвет! Не просто рассвет, а прям мистическое явление Второго Пришествия в обличье батарей отопления. Бледно-матовый — это, видимо, чтобы мы точно поняли: не какой-то там феерический тропический восход, а так, умеренный такой, питерский. По-деловому.

Завершается сей опус вполне ожидаемо: «Профыркало авто, спугнуло дело тонкое. Вот и утро. Тишина звонкая...» Ах, "дело тонкое"! Это, я так понимаю, процесс глубокой рефлексии был нарушен хамским пробуждением урбанизма. Лирический герой, стало быть, тут почти Будду медитировал, а тут бац — и мимо проехал троллейбус (или пылесос у соседей включился). Дело тонкое, Карл! Не просекание фишки, нет — нечто трансцендентное, вплоть до единения с мировой душой.

А в итоге — "Вот и утро". То есть, кульминация поэмы: УТРО. На большее философской мысли автора не хватило.

В сухом остатке имеем:
1. **Банальные метафоры**, выдаваемые за откровения.
2. **Попытку эстетства**, которая захлёбывается в тривиальностях.
3. **Инфантильную лексику** ("милый", "спасибо за передышку") вперемешку с потугами на высокий слог ("Дух бодрствует Владыкой мира").
4. **Отсутствие какой-либо мысли**, кроме "я сижу у окна, всё кругом заебись".

Это стихотворение — прекрасный образец того, как можно соединить несовместимое: графоманские штампы, выспренность и мнимую глубину. Читая сие творение, будто слушаешь человека, который очень хочет казаться интеллигентом, но упорно говорит "ложить" вместо "класть". Будто автор искренне думает: мол, если очень стараться и напихать побольше слов вроде "Вечность", "Владыка мира" и "дело тонкое", то читатель и сам запутается — и решит, что перед ним философская лирика. Нет, друзья, не решит.

Ставлю заслуженные (и даже с запасом) **минус пять баллов из пяти**. За попытку — трояк с минусом. За явную графоманию — кол. А за то, что заставило меня потратить на разбор полчаса жизни — отдельный привет автору.

P.S. Лирическому герою на будущее: если уж просекаешь фишку у окна — просекай молча. Не надо об этом писать стихи. И так понятно.