Та, кого не видно

глава 27
Лея шла по тропе, не чувствуя под ногами земли.

Слова Айрин звенели в ней, как хрустальные капли, падающие в глубокий колодец. Каждый звук — отдельное откровение, требующее тишины, пространства и дыхания, чтобы осесть.

Она не смотрела по сторонам. Мир вокруг будто замер, позволяя ей просто идти. Серебристые листья склонялись к тропе, едва касаясь её плеч, но Лея не ощущала этих прикосновений — слишком многое шевелилось внутри.

Они говорили о Рождении Света. О том, как душа однажды становится вместилищем Жизни. Не как в легенде — как в пути. Как в возможности.

Лея не знала, готова ли.

Айрин говорила спокойно, как всегда, — но в её голосе звучал отголосок чего-то древнего, большого. И Лея чувствовала: услышанное уже не позволит ей быть прежней.

Она остановилась у края поляны. Солнце клонилось к горизонту, и в небе зажглись первые светлячки.

Лея вдохнула — медленно, глубоко — и вдруг поняла: теперь она будет слушать иначе. Слушать мир. Слушать себя.

Айрин не дала ответов. Она лишь открыла дверь.

А за дверью — тишина. И выбор.


---

Тишина Лиоры обычно утешала. Наполняла лёгкостью, тёплой ясностью. Но сегодня Лея ощущала её по-другому — как гул в груди, как нежную, но тяжёлую тоску, нарастающую с каждой минутой.

Она сидела у источника, где вода стекала тонкой нитью, отражая звёзды. Взгляд её был устремлён вдаль, но видела она не Лиору.

Земля.

Там оставался малыш. Его пухлые ладошки, тёплое дыхание. Лея помнила, как он смеялся, как его глаза цеплялись за неё, будто он чувствовал в ней нечто большее, чем просто мимолётную встречу.

Прошло всего несколько дней, но каждый час здесь растягивался, как струна. Внутри поднималась странная, тихая боль — как зов. Как желание прикоснуться к чему-то родному, плотному, настоящему.

Она не сомневалась в своём пути. Лиора открыла ей то, о чём она не смела даже мечтать. Приняла, раскрыла тайны. Но Лея оставалась собой — и в себе она несла Землю. Её запахи. Её людей. Элиора.

Сжав ладони, она встала. Её движения были точными, сосредоточенными — как у того, кто принял решение. Внутри всё сжалось, но в этом сжатии была ясность.

— Я готова, — прошептала она. Небу. Себе.


---

Через мгновение Лея уже стояла у его кроватки.

Маленький Элиор спал, свернувшись клубочком под тонким одеяльцем. Его крохотные пальчики подрагивали во сне, грудь тихо вздымалась. Он был совсем младенцем — беззащитным, доверчивым, нуждающимся.

Комната была тёплой, но Лее казалось, что в ней живёт особая, почти осязаемая грусть. Не шумная и не резкая — а тихая, повседневная. Та, что въедается в стены. Грусть, в которой растут дети без прикосновений, без поцелуев на ночь, без взглядов, что ищут тебя в толпе.

Лея знала: она не может изменить весь этот мир. Не может обнять всех, кто спит за тонкими дверями, в одинаковых кроватках.

Но она может быть рядом с ним. С Элиором.

С тем, кто однажды коснулся её души — не зная ни слов, ни границ. Кто звал её так сильно, что этот зов дошёл до Лиоры.

Лея наклонилась над кроваткой. Провела пальцами по мягким волосам малыша — осторожно, как будто касалась света. Элиор шевельнулся, издал тонкий, сонный звук — и продолжил спать, нахмурив крошечный лобик.

— Я здесь, — прошептала Лея. Не зная, услышит ли он. Но зная точно: он почувствует.

Она склонилась ниже и нежно поцеловала его в лоб.

Любовь не нуждается в словах.
Она просто приходит.
И остаётся.