Та, кого не видно

глава 28
Маленький Элиор подтянулся, издал тихий вдох и открыл глазки. Они ещё были чуть припухшими от сна, но сразу, без колебаний, нашли Лею. Он смотрел на неё долго, не мигая — как будто узнавал. Как будто помнил.

Лея улыбнулась. Внутри всё распахнулось, как будто в сердце развернулась тёплая ткань нежности.

— Я тут, малыш, — прошептала она. — Я очень соскучилась по тебе.

Элиор чуть приподнял уголки губ. Это была не осознанная улыбка взрослого, но для Леи — настоящий, живой ответ.

Сердце затрепетало. Казалось, этот крошечный ребёнок понимает больше, чем может выразить. Его взгляд был внимательным, глубоким, будто он слышал не слова, а душу.

Лея осторожно коснулась его щечки. Тёплая, бархатная кожа — как лепесток.

— Нам с тобой ещё столько всего предстоит узнать… — сказала она. — Мне столькому нужно тебя научить.

Она замерла на миг. Потом, чуть улыбнувшись, добавила:

— А когда ты будешь готов… я заберу тебя на свою планету. На Лиору. Там тебе понравится.

И вдруг Элиор весело захохотал — заливисто, искренне, по-настоящему. Словно всё понял. Словно соглашался.

Лея рассмеялась вместе с ним. Комок в груди растворился в свете.

Малыш зашевелился и издал тонкий, протяжный звук. Лея сразу поняла — он проголодался.

Она сосредоточилась, собрала внимание в точку и отправила тёплый, едва ощутимый импульс в сторону одной из нянечек.

Та, словно уловив что-то невидимое, поднялась и вскоре появилась в дверях.

— А кто это у нас уже не спит? — мягко прошептала женщина, подходя к кроватке. Её голос был ласковым, привычным. Но Элиор будто не замечал её. Он смотрел вдаль — поверх плеча, туда, где стояла Лея.

Его взгляд искал только её.

Нянечка положила рядом бутылочку с молочной смесью и тихо удалилась, оставив их наедине.

Лея осторожно взяла бутылочку — почти как дар. Поднесла к его губам и поддержала рукой.

Элиор зажмурился от удовольствия и принялся есть — с тем сосредоточением, с каким только могут кушать младенцы. Медленно, вдумчиво, по-настоящему вкусно.

Лея смотрела на него с трепетом. В эти мгновения между ними происходило что-то древнее, глубокое, важное.

Она больше не боялась.
Она училась быть рядом.

И это было начало.

Когда Элиор доел, Лея осторожно отложила бутылочку. Малыш лежал спокойно, но взгляд всё ещё держал её. Казалось, он чувствовал не только её присутствие, но и её движения, её дыхание, её мысли.

Лея медленно села на пол рядом с кроваткой. Её тело было лёгким, почти невесомым, но она уже училась быть здесь — в пространстве, где всё плотное, вещественное, живое.

Она протянула руку и позволила пальцам коснуться деревянного бортика. Тепло дерева, его живая текстура — всё было новым.

Она прислушивалась к телу: как отзывается ладонь, как вибрирует кожа, как всё внутри отвечает на контакт.

Элиор шевельнулся. Не заплакал — просто потянулся, как будто звал.

Лея вложила свой палец в его крошечную ладошку. Он сжал его — крепко, точно. Как будто знал, как нужно держать.

И в этот миг Лея впервые по-настоящему ощутила вес.

Не тяжесть. А плотность бытия.

То, что раньше было лёгким и невидимым, теперь наполнялось формой, теплом, телесностью.

Она смотрела на их сцепленные пальцы и понимала: это и есть взаимодействие.

Не наблюдение. Не обучение.
А со-бытийность. Совместное дыхание. Совместное присутствие.

Лея глубоко вдохнула. Ей ещё только предстояло научиться быть здесь — в этом мире, среди звуков, запахов, прикосновений, сонных глаз младенцев. Но она уже знала: она хочет.

Для него.
Ради него.

Лея долго сидела рядом, наблюдая, как Элиор покачивает ручками, как шевелятся его ресницы, как его дыхание сливается с тишиной комнаты.

Живой. Настоящий. Земной.
И — её.

Она осторожно поднялась с пола, подошла ближе и замерла.

Взять его на руки…

Простое действие — для других. Но для Леи это был шаг в неизвестность. Она никогда не держала младенца. Никогда не ощущала в руках такое хрупкое, тёплое существо. Никогда не была телом, способным нести другого.

Она выровняла дыхание. Настроилась. Почувствовала своё тело. Оно слушалось её. Откликалось.

С внутренней тишиной Лея склонилась над кроваткой и вложила ладони под спинку и затылок малыша. Он был тёплым, как только что проснувшееся солнце.

На миг сердце сжалось — от страха. А вдруг не так? А вдруг не удержит?

Но Элиор спокойно позволил себя поднять. Его тельце мягко устроилось у неё на руках. Он даже не удивился — будто ждал. Будто знал.

Она держала его обеими руками, осторожно, как сосуд. Он почти ничего не весил — но ощущался целиком. Был здесь. В её объятиях.

И в этот миг внутри что-то щёлкнуло. Соединилось.

Не осталось расстояний. Ни между ними, ни между мирами.

Элиор устроился у неё на груди, щекой к плечу. Он сопел, чуть двигался, устраиваясь удобнее — и доверял. Полностью. Без остатка.

Лея чуть раскачивалась, как будто её тело само вспоминало древний ритм укачивания. Руки стали увереннее, движения — плавнее. Душа впитывала этот опыт, превращая его в знание, в заботу, в присутствие.

Она впервые держала на руках не просто ребёнка.

Она держала — смысл.