Мой тесть

Памяти Шагеева  Шауката Шагитовича,

Воспоминания о настоящем человеке

 В миру его звали Михаил Шагитович, или просто Шагитович.
Я много слышал о нем от своей будущей жены Иришки. Я узнал, что он был и есть непререкаемый авторитет в семье, что он умеет все и вся. Узнал, что он был комсомольским и партийным руководителем. К тому же - прекрасный рыбак и грибник.
Я приехал жениться из стройотряда. Бородат, волосат, с ножом на поясе, с рюкзаком копченого сырка, кедровых шишек, то есть даров Севера за плечами. Денег мне тоже ребята выделили. Но вид у меня был такой, что Иришка, увидев меня, сказала: « Какой ужас!» Но делать нечего – привела домой.
Дождались с работы будущего тестя. Первое впечатление - нормальный мужик, не пришибет, сразу же! Прошли в комнату. «Ну, рассказывайте!».  « Мы решили пожениться!» « Хорошо, а на что вы собираетесь жить?».
И тут я ляпнул то, что жена поминает мне до сих пор и самое последнее, что хотел услышать будущий тесть от будущего зятя. « Родители помогут!». Тесть не изменился в лице, а просто сказал: « Пошли на кухню!». На ослабевших ногах я прошел за ним на кухню. Он сказал просто: «Давай садись к столу, пока там женщины поговорят. Достал из холодильника бутылку «Посольской» водки, баночку черной икры. Я тоже достал из рюкзака свои запасы, и мы за рюмочками стали говорить обо мне, о моих планах на будущее.
Я честно сказал, что хочу заняться травматологией и нейрохирургией и что уже подрабатываю санитаром. Он сразу расположил меня к себе, а меня он принял по настоящему, как врача и мужа своей дочери много позже. Я помню, как он убедительно говорил теще, когда я что-то делал не так, или не мог сделать: « Катеринка! Наш зять – доктор!». Как диагноз поставил
Но,  много позже, увидев меня в работе, он уважительно сказал теще: « Катеринка! Наш зять в работе – кит!» Это была высшая похвала.
 Мне бросилась в глаза его резкость, порывистость, прекрасная эрудиция, трепетное отношение к жене и семье. Впоследствии я в этом неоднократно убеждался. Когда мы ездили с ним в лес он научил меня видеть грибы и разжигать костер, даже в дождь. Научил ориентироваться в лесу и находить грибные места. К слову, после его гибели его «грибные плантации», как он говорил, полностью опустели, или заболотились.
Руки у него были золотые. Отремонтировать мог, что угодно, а построить дом, катер, эллинг для него, ему было по силам. Всего и не перечесть. Вот на этом рукотворном катере, мы и ездили на рыбалку, где он меня учил ее премудростям. Скажу только, что самых крупных лещей я ловил с ним. Во всех делах он был быстр и порывист, но в то, же время, обстоятелен и разумен.
Он долгие годы работал на Уралмаше и последняя запись в трудовой книжке - «Уволен в связи со смертью». Последние годы он после рабочей недели приезжал в Мироново и строил дом. Внучка купила ему красную вязаную шапочку, которую он назвал « кустовка».
Она вручила ее, и он сразу ее так назвал, как у Жака Кусто. Потом, приезжая в Мироново он сразу же водружал ее на голову и говорил, что без нее работа не ладится. После его гибели кустовка вручалась за трудовые и прочие достижения и была предметом гордости. Ныне она хранится у внука Дениса.
 За день до гибели (разбился на машине, не по своей вине), он совершал массу поступков ему не характерных и даже противных его правилам и убеждениям. Поливал огород в самый зной, бросал доски от разбираемого фронтона на  растущие астры (а что им сделается?).
Наверное, предчувствия.
Он и погиб, как жил - на бегу