Диалог Философа и Чёрта, о добре и зле

    В келье пожилого философа Иллариона, затерянной в тишине веков, горела одинокая свеча. Книги, верные спутники его долгой жизни, выстроились до самого потолка, храня в себе мудрость тысячелетий. Именно в эту полночь, когда мир замирает на границе между "сегодня и завтра", в кресле напротив философа материализовался гость.

    Он был элегантен: тёмный сюртук сидел безупречно, а в глазах, чернее беззвёздной ночи, плясали насмешливые огоньки. От него не веяло серой, лишь тонким ароматом дорогого табака и самодовольства.

— Доброй ночи, философ, — бархатным голосом начал гость, скрестив ноги. — Я не помешал ночному бдению над пыльными фолиантами?

  Илларион, спокойно перевернул страницу и ответил.
— Если ты пришёл за моей душой, то опоздал. Я давно посвятил её поиску истины. Если ты пришел за спором — милости прошу. Ночи длинны, а достойных оппонентов мало.

   Чёрт усмехнулся.
— О, я как раз об истине. Я пришёл доказать тебе, что все твои поиски — лишь погоня за иллюзией. Вы, люди, так гордитесь своим свободным выбором.
   Но это величайший обман! Я утверждаю, что свободы нет. Есть лишь сумма обстоятельств, инстинктов и внешних влияний, которую вы по недомыслию называете «волей  или свободой».

— Занятная теория, — промолвил Илларион, наконец подняв глаза. — Но она рассыпается при первом же рассмотрении. Вот яблоко на моём столе. Я могу съесть его, а могу отдать тебе. Могу разрезать, а могу выбросить. Это мой выбор, и он не продиктован ничем, кроме моего сиюминутного решения. Это ли не свобода?

— Поверхностно, философ! — Чёрт подался вперёд, и пламя свечи затрепетало. — Ты съешь его, если голоден — это инстинкт. Отдашь мне, если захочешь проявить великодушие или хитрость — это тщеславие и расчёт, вложенные в тебя обществом. Или выбросишь свое яблоко, если оно испорчено — это логика, основанная на опыте.
   Каждое твоё «решение» — лишь звено в цепи причин и следствий. Вы марионетки, просто я дёргаю за одни ниточки, а мой оппонент — за другие. Но вы всегда пляшете под чужую дудку.

— Ты путаешь причину и повод, — возразил Илларион. — Голод — это повод съесть яблоко, но не причина, заставляющая меня это сделать. Я могу быть голоден, но силой воли отказаться от него, если пощусь. Я могу быть сыт, но съесть его из чистого любопытства. Свобода — это не отсутствие причин, а способность действовать вопреки им. Способность сказать «нет» своим инстинктам, своему тщеславию, даже своей логике. В этом и заключается божественная искра в человеке — в его способности преодолевать предначертанное.

   Чёрт расхохотался, но смех его был холоден.
— Преодолевать! Какое громкое слово! А что есть ваша любовь, как не химия и желание продолжить род? А ваше геройство, как не страх показаться трусом перед соплеменниками? А ваше милосердие, как не замаскированная гордыня? Я видел миллионы душ. Все они шли по проторенным дорожкам страстей и страхов. Вы предсказуемы, Илларион. И в этом моя главная правота. Я знаю вас лучше, чем вы сами.

— Ты вновь ошибаешься, — голос Иллариона обрёл силу и зазвучал подобно колоколу. — Ты видишь лишь низменное, ибо сам — его воплощение. Твоя «наука» — это препарирование мёртвой плоти, ты видишь лишь механизмы и инстинкты, но не замечаешь души. Ты смотришь на мир через тёмное стекло своей гордыни и потому не видишь света. А свет есть! И он не в книжной мудрости и не в человеческом разуме самом по себе. Свет — в Боге!

   Философ поднялся во весь рост, и тень его пала на гостя.

— То, что ты зовёшь слабостью — любовь, милосердие, жертвенность — и есть проявление Божественного в человеке. Это нелогично, нерационально, невыгодно с точки зрения твоей адской науки.
   Но именно в этом и заключается истина! Путь к свободе лежит не через горделивый ум, который ты так восхваляешь, а через смиренное сердце. Учение Христово — вот дорога к истине и свету. А твоя наука, твой холодный расчёт и твои «факты», лишённые веры и любви, — это широкая, гладкая дорога, что ведёт прямиком в адовы врата.

   Чёрт нахмурился, в его глазах впервые за всю ночь промелькнул не гнев, но страх. Он отступил к окну, за которым уже занималась бледная заря.

— Ты искусный демагог, старик. Но рассвет покажет, кто был прав. Ещё один день, и тысячи людей сделают свой «свободный» выбор в пользу моих аргументов: предадут, обманут, убьют, украдут…

— А один, — перебил его Илларион, и в голосе его звучала несокрушимая вера, — одумается, раскается и обратится к Господу. И эта одна душа перевесит всё твоё тёмное воинство. Теперь уходи. Мой выбор сделан не сегодня, а в тот день, когда я был крещён. И он не в твою пользу.
 
   С первым лучом солнца, коснувшимся креста на стене кельи, фигура гостя зашипела, словно капля воды на раскалённой сковороде, и растаяла, оставив после себя лишь неприятный запах и "след" горького поражения.
   Илларион же перекрестился, подошёл к иконе и начал утреннюю молитву, благодаря Бога за дарованную свободу выбирать свет.

   Вот так закончился ночной диалог Философа и Черта.
   Читателям, особенно из категории русофобов, чья идеология близка к чертовым убеждениям, - стоит задуматься: какие врата распахнутся перед ними в назначенный свыше час.
 
   Одумайтесь все заблудшие, пока есть время!
   Ведь время, как известно, летит быстро.

   Тихон из России.