Егор Ильич и его мысль

Прошу прошения присутствует ненормативная лексика.



Егор Ильич, как обычно перед тем, как лечь в изрядно помятую и «сто лет» нестиранную  постель, сидел возле дома на лавочке, смотрел на звезды и грустил, подставив под тяжелый подбородок  кривой, деревянный костыль, доставшийся ему в наследство от покойных родителей. Попутно прокручивая, в не совсем тверёзой голове, одну и ту же  застрявшую, как заноза, где то между гепофисом и мозжечком, достаточно странную, для его почтенного возраста мысль...
— Так что же всё-таки для мужчины лучше... Мечтать о той которую не можешь *** или *** ту на которую не можешь  смотреть...

— Странной, мысль была уже потому, что ***, старику  давным-давно  было не кого, да и мечтать собственно то же . Жену свою он схоронил лет пятнадцать назад, а единственная любовница , тремя годами позже, сразу после того, как с ним случился первый инсульт его бросила. И выдумав себе обычное  в таких случаях оправдание ...
— На*уя мне больной любовник при здоровом то муже... — Укатила с ним куда-то на острова, прожарить под ласковым индонезийским солнышком стареющие, но еще достаточно привлекательные чресла. Первое время присылая Егору Ильичу свои и мужьины фотки с океанских пляжей, желая видимо позлить бывшего любовника и тем самым поскорее свести его в могилу. Но старик держался и глуша обиду ежевечерним стаканчиком самогона, долгими ночами с грустью смотрел на звезды отраженные в старом ведре, подставленном под покосившуюся трубу дождевого слива с крыши доживающего, как и его хозяин свой век, ветхого сарая.

Однажды, после ночных посиделок, Егору Ильичу приснился странный сон, ставший впоследствии причиной той проклятой мысли-занозы. Снилось ему, будто он еще молод, собрался женится и ищет подарок своей избраннице, но не простой, а дорогущую золотую брошь с двенадцатью бриллиантами. Только вот в чем несуразица, невеста его жуть, как похожа на родную покойную тещю жениха, которая и при жизни не отличалась красотой и больше была сродни старой сухой коряге, а уж после смерти и подавно, утратила остатки связи с женским полом. Да и зачем этой кочерге понадобилась чёртова брошь, так же осталось за кадром. Обегав кучу ювелирных салонов жених нашел таки, что искал, но не в магазине, а в скупке. Уже потеряв всякую надежду, он с удивлением обнаружил ту самую драгоценность, на груди молоденькой и безупречно красивой приемщицы  ломбарда.

 Сами понимаете, женится молодому сразу же расхотелось и он направил все свое обаяние и красноречие, на предмет вспыхнувшего в сердце, уже почти поэта вожделения, на груди которой сверкал тысячами свечей  отраженного света преломленного  двенадцатью бриллиантами, несостоявшейся подарок, его безобразной невесте. Но к ужасу, почти что Байрона или может уже даже Блока и Есенина в одном флаконе, удивительная незнакомка отвечала на все его поэтические эссе гробовым молчанием или холодным, как родниковая вода и таким же прозрачным словом НЕТ.

 От отчаяния, почти поэт расплакался и проснулся вернувшись в свое обычное состояние, доживающего свой век, давно немолодого человека.  Продолжая размазывать по впалым щекам скупые стариковские слезы...
— Надо же...— произнес он вслух ...
— Даже во сне я уже не на что не гожусь, неужели этой красотке так трудно было раздвинуть свои шикарные ножки и порадовать старика... Эх-хе-хе...— Проворчал Егор Ильич и тут же снова захрапел перевернувшись на другой бок.