Кассандра

               
                Из серии «Рассказы о Еве»
               
               
               
      - Так я же была Кассандрой, - сказала мне Ева, когда уже давно всё случилось
       Мы гуляли с ней по Гремячей гриве, и почему разговор зашел о той давней истории, я уж не помню. Но помню, что именно там, посреди прекрасного летнего леса  она рассказала мне эту историю.

     На  том собрании ей почти никто не поверил, и Дину все же избрали  в правление. (Да, назовем  так эту девушку, хотя ее звали на самом деле иначе. Но это неважно, потому что реальное ее имя я все равно  не помню). В общем, на том собрании  Ева выступила и сказала достаточно странное - что Дину никак нельзя выбирать в правление, потому что она не исполняет основную заповедь Евангелия «Поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой». И вот это  я хорошо помню.
    А сейчас  понимаю, что Ева  к тому времени уже знала о Дине кое-что  и подозревала (или знала точно?), что это ее качество обернется для всех плохо.  А тогда только человек пять, оглянувшись на Еву, сидевшую в последнем ряду, сказали «Мы тебе верим» и проголосовали против. Я была в их числе. Да, еще один с первого ряда встал  и сказал: «Вы же знаете, - Ева Аркадьевна никогда не говорит  зря, и раз она так сказала, значит так и надо сделать». Но основная масса у нас инертная («лишь бы не меня» и "поскорее домой")- и большинство проголосовали «за».
    А после этого всё и пошло и поехало,  да так подло и гадко,  что и вспоминать неохота. Так что я и не буду вспоминать, можно?  Я лучше  перейду сразу к тому, о чем  сказать хочется.   
    Так вот, когда она мне это сказала,  я по своему любопытству ( или все ж любознательности?) пристала к ней,-  дескать, как она это узнала.
   Я люблю эти ее рассказы о ее прошлых жизнях и о прошлых жизнях тех знакомых, с кем она там уже воплощалась. Мы шли неспеша по аллеям, смотрели, как качалась  листва и трава. Две такие неприметные  бабушки, и одна из нас, то есть Ева,  ответила:   
    - А я увидела это сразу же, как мы вышли наружу. Я ж с тобой не поехала,  помнишь? Пешком пошла- вечер  был уж очень хорош. Ну и пока шла, пошло вИденье.   (Да, именно так. Она всегда говорила «вИденье». С ударением на первом слоге).    
    Видела она, как однажды мне объяснила, не глазами, а где-то в голове, там же, где у человека находится воображение.  «Только мы же для работы его напрягаем, а  тут всё само идёт, и ты над этим не властна». 
   Так вот, судя по моим  записям, которые я сделала сразу по возвращении домой,  Ева увидела перед внутренним взором (ну,  пардон за такое архаичное выражение)полутемный длинный зал. По бокам колонны, на них в косых подставках  горящие факелы. В торце на небольшом возвышении торжественный стул.
  -Я как-то там знала, что это трон, - говорила Ева, хотя он был достаточно скромный.  И я ощутила себя стоящей на чем-то вроде ковровой дорожки посреди этого длинного зала.  Видела, что по сторонам от меня стоят  в ряд мужчины в каких-то длинных одеждах.  Лиц мне не видно  - факелы тень дают. Человек на этом вроде как троне мне вроде как не чужой. Я это вроде как знаю, но  не чувствую от него никакой доброты.
   Но я при этом именно ему  что-то говорю, говорю. Видимо, громко, страстно, руками  себе помогаю, жестикулирую. Опасность и бесполезность говорения своего ощущаю, но  чувство, что  я должна  сказать, причем от опасности я должна успеть сказать, потому что существует гораздо бОльшая опасность, чем просто для меня, она существует для всех, и это чувство опасности для всех сильнее  чувства опасности и бесполезности для меня. В общем, очень сильные, многогранные чувства тогда я в этом вИденье испытала. 
   И вот посреди моего этого страстного монолога, хотя звука в том вИденье не было,  человек на троне коротко шевельнул кистью правой руки. Они у него обе лежали на таких подлокотниках (Ева изобразила руками, каких) свободно, совершенно не напряженно. (Она опять изобразила, как), и вот он так одной кистью шевельнул.
    Она опять показала рукой, как именно, и  замолчала. Я тоже помолчала, а потом не выдержала и спросила:
    - И что?
    - Ну как что? Это ж наверное, есть в истории.  Я это почувствовала как резкий удар в спину, и всё. И мысль в голове,  уже тутошней моей голове,  возникла: - «Кассандра». Ну я и поняла, что это мне в очередной раз показали очередную мою смерть. Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда  мне  показывают мои смерти. Я стараюсь всегда остановить, чтоб не видеть этого, но ведь если им надо, они все равно покажут, не дадут отвертеться. ( Ева считала, что эти вИденья ей показывают какие-то Высшие силы). Но в этот раз  я не остановила. Может,  потому, что не успела,  а может, потому, что душа моя знала, что эта смерть была легкой.   
    Ева опять помолчала. Как будто дух переводила. А потом продолжила:
    -  И после этого, когда моя душа уже вышла из того тела, я увидела всю картину  сверху и поняла, что это от двери мне в спину  стрелу пустили. Там прятались в тени колонн лучники. Охрана, видимо, какая-то стояла, и  договоренность какая-то была. 
   А потом я увидела это чудище снаружи. 
  - Почему чудище? Это же конь был. Троянский конь.
  - Ой, не смеши мои кроссовки. Какой там конь! - скривилась Ева. Это,  наверное, потом придумали, чтобы как-то всё это облагородить для легенд. Наспех, грубо сколотили какое-то  чудище, раскрасили по-дурацки.  Самое интересное, что я колес там не помню.  Но как-то они же его внутрь   стен втащили, значит колеса должны были быть. И эти,  которые его сделали,  тоже как-то должны были его дотащить до стен городских. Но я не о чудище этом, что снаружи стояло. Я нутро его увидела! Там человек пять лежало.  С оружием.  И в одном из них я узнала её.  Причем она мне даже ухмыльнулась, хотя я ее такой и не видела никогда.   
    Ева опять замолчала.
    - А как ты её в том человеке узнала?
    - Как, как. Как всегда. Наверное, как говорит Кира, душа душу узнала. А только я стопроцентно  там знала, что  вот этот тип- это она.
     Ева опять замолчала. Меня распирало,  и я  опять спросила:
     - И что дальше?
     - Ничего. На этом мое вИденье закончилось.

      Дома я сразу же, чтоб не забыть,   записала этот ее рассказ. И только потом полезла в сеть, где узнала, что Кассандра была дочерью последнего царя Трои Приама. То есть, получается, что если Ева действительно была Кассандрой, то она не просто так чувствовала, что человек на троне ей не чужой. Но  ни в одной из  легенд о Кассандре, о которых я прочитала в Вики, ее не убивали вот так, сразу. А Ева считала, что именно эта смерть Кассандры должна была остаться в истории.
   
     Поэтому на следующей прогулке по парку я Еву спросила:
     - А ты знала, что Кассандра была дочерью царя Трои?
     - Вот как? – лениво ответила та. -  Значит, все же я правильно почувствовала его в  том вИденье.
     - Так ты, что ж, ничего после  того вИденья не читала про Кассандру?- сильно удивилась я.
     - А зачем? – опять же лениво сказала  Ева. - Что бы там ни писали, я всё равно ж буду верить тому, что сама увидела и прочувствовала. А легенд всяких за более чем две тысячи лет, конечно, насочиняли много.- Она грустно усмехнулась.
     - Там нет и того, что её сразу убили. 
     - Ну, значит, сочинили что-то другое, поинтересней. - Еву в тот раз уже явно не интересовала та история.
     Я подумала,-   а ведь  действительно, всё, что я прочитала, было гораздо интереснее и трагичней Евиного рассказа. Ну, кроме тех чувств, что она описала во время речи Кассандры. Но их же не могли написать в легендах. 
     Я не стала ей пересказывать, что прочитала про разные варианты смерти Кассандры в сети (там везде было гораздо хуже), но вместо этого спросила:
    - А зачем он убил её? Все ж она была его дочь.
    - А вот об этом я думала. Пришла к выводу, что не  знаю, - ответила Ева. -     Может,  я была у него нелюбимая дочь. Может, он думал,  что я претендую на его трон. Может, у него там вообще была куча жен и наложниц, и я была одной из многих его детей, так что вроде как и не жалко. Может, вообще, тогда это было запросто.  Может, ему надо было показать, что возражать себе он не позволит даже своей дочери.
     Поняв, что расспрашивать об этом  уже  бесполезно, я задала свой следующий, как мне тогда казалось в моем любопытстве,  жгучий вопрос:
     - А  зачем они все же  втащили  его в город, это чудище, как ты говоришь, если в нем ничего такого красивого не было? 
     - Тоже думала и тоже не знаю. Может,  хотели показать, что они прощают осаждавших. Ну   как знак, что принимают их дар в знак мира.  Может, хотели его использовать в каком-нибудь своем празднике. Может, они вообще рассуждали, как дети. Как просто неумные дети. Вполне возможно, они думали  и чувствовали тогда иначе, чем мы.
     - Но мне кажется, тебе должно быть интересно всё это. Мне кажется, что после этого вИдения ты должна была поинтересоваться историей всего этого.
     Ева подумала и только потом ответила:
     - Да, наверное,  должна была. И, наверное, так и должно казаться со стороны.
Мы уселись  на скамейку. Ева ещё старше меня, так что устала быстрее. Сидим.
    - Смотри, какая ветка трагическая, показала Ева вперед.
    Я почувствовала, что ей мои вопросы уже надоели. Но и она, видимо, почувствовала, что я это почувствовала. Потому что после паузы извиняющимся тоном добавила:
    - Понимаешь, не могу я позволить  себе тратить время на изучение того, что, скорее всего, люди просто придумали. Вон сколько сейчас  фейков ходит. И это о современности!  Иногда  прямо же очевидно,  что это не может быть правдой, но люди же верят.  И зачастую это вполне умные люди.
    - Но ты же сама говорила, что человек сначала имеет убеждение, а потом уж подбирает под него аргументы. И потом, Ева, не у всех же есть такая способность чувствовать ложь, как  у тебя,  – сказала я. 
    - А представляешь, если бы все люди на планете вдруг стали чувствовать точно, где ложь, а где правда? – обернулась ко мне Ева.
    Тут мы перешли к сочинительству, что могло бы  быть в этом случае, и   от этого очень развеселились.